Звонок

 Меркулов позвонил на работу. Сотовые телефоны только-только входили в моду, но Аркадий Меркулов предпочитал пользоваться по старинке проводной связью. « О,чёрт!» - в сердцах воскликнул он, когда в ответ раздались короткие гудки. Хотел сообщить, что заболел и совещание, назначенное на 11.00, отменяется.        
« Спит что ли?» - недовольно подумал о секретарше. «Ладно, позже позвоню!» - успокоил он сам себя и пошёл на кухню, где жена приготовила какую-то настойку, предназначенную от простоды.
 Во всю бушевал февраль. Частые метели снежной вуалью накрывали улицы маленького городка, порывами ветра стучались в зановешенные ночные окна, и утром совсем не хотелось выходить из дома, где было тепло и уютно.  Строительная фирма Меркулова процветала, заказов было множество, поэтому каждое утро он надевал своё драповое пальто, водружал на лысеющую голову соболиную шапку и, кутаясь в махровый шарф, выходил на лестничную площадку. У подьезда его ждал водитель Андрей на новенькой, недавно купленной компанией, «ауди». А на работе совещания, деловые встречи, бесконечные звонки…. Вечером, возвращаясь в квартиру, с удовольствием надевал мягкие тапочки, ужинал, присаживался с женой возле потрескивающего камина, и, обнявшись, они мечтали, как отправятся куда-нибудь на отдых: хоть на Байкал, хоть на Валаам…. К загранице оба были равнодушны, поэтому этот вариант даже не рассматривался.
 Мысли прервал неожиданный звонок. «Вот я ей сейчас!» - подумал Меркулов о секретарше и взял трубку.
- Извините, - услышал он слабый детский голос, - Вы нам звонили?
- Извини, деточка, вам я не звонил! – хотел было бросить трубку Меркулов, но что-то его сдержало.
- Тогда простите, - донеслось из трубки, - только скажите, как Вы к нам дозвонились?
- То есть? – удивился Меркулов.
- У нас телефон давным-давно отключен, - пробулькало на том конце, - даже проводов уже нет….
- Это как?
- А их давно обрезали, как только немцы подошли к Ленинграду.
- Какие немцы, к какому Ленгинграду?! – начал было Меркулов.
- Немецкие немцы, так мама говорит, когда я ей надоедаю с вопросами. Только она уже два дня как ушла и до сих пор не вернулась.
- Постой! - ничего не понимающий Меркулов плотнее приложил трубку к уху,- Ты вот что скажи мне, деточка, кто тебя надоумил так шутить со взрослыми людьми? Это ведь телефонное хулиганство, за которым обязательно последует наказание, понимаешь? 
- Понимаю, наверно…,- вздохнули в трубке, - только это ведь Вы позвонили.
- Я… – задумался Меркулов, - Кстати, как тебя зовут?
- Лена. Лена Князева из восемнадцатой квартиры, а Вас?
- Меня Аркадий Петрович. Давай так, Леночка, ты сейчас объяснишь мне где находишься, и почему два дня отсутствует твоя мама. Слушай, а сколько тебе лет?
- Десять. Только я знаю, что мама уже не придёт. Она взяла золотые серёжки, что ещё до войны подарил ей папа, и пошла поменять их на хлеб. Если б поменяла, она давно бы вернулась….
- Опять ты за своё! А папа твой где?
- Папа ушёл на фронт. Не пишет только давно. Я уже большая и тоже понимаю, что раз человек не пишет с фронта, то он или погиб, или тяжело ранен.
 В трубке послышался какой-то посторонний шум. Шум, переходящий в гул, становился всё яснее и яснее.
- Что это там, Лена? - спросил Меркулов свою собеседницу.
- А это немцы опять летят…. Бомбить будут…. Только я уже никуда не прячусь. Если суждено убить, убьют ведь всё-равно, правда?
- Ты что, деточка! – в сердцах крикнул Меркулов. Немцы, бомбить, фронт…. Что вообще происходит, чёрт возьми?! И тут до него стало что-то доходить. Неужели правда петля времени необыкновенным образом  связала его с голосом ребёнка из блокадного Ленинграда?
- Лена, как ты там? – взволнованно спросил он собеседницу.
 Та молчала, а потом до Меркулова донёсся её слабеющий голос:
- Дядя Аркаш, а правда, если ножки опухли, то умереть можно, да?
- У тебя что, ножки опухли?! – почти закричал Меркулов, и ему стало страшно.
- Ножки, ножки, ножки…. – затухающим эхом неслось из трубки, а потом всё стихло.
 Тщетно Аркадий кричал в трубку и стучал по телефону: ответа он так и не получил. Чуть позже позвонила секретарша, долго извинялась за неотвеченный звонок, но Меркулов, дав указания и предупредив о своей простуде, думал уже о другом.
 Вечером он всё рассказал вернувшейся с работы жене. Поверила та или нет, его не очень интересовало:
- Мы мечтали с тобой о Валааме, о Байкале? Так вот, нам в Питер ехать надо!
- Аркаш, ну кого мы там будем искать?
- Лену Князеву, понимаешь? Лену Князеву из восемнадцатой квартиры! Ведь есть же там архивы какие-то, домовые книги, музеи, в конце-то концов! Не может быть, чтобы бесследно пропал человечек, что никаких следов от него не осталось! Всего-то четыреста тысяч детей было! На каждой улице есть дома с квартирой восемнадцать, а сколько в Питере улиц? 
 Меркулов задумался:
- Всё-равно найдём! Завтра отпуск на работе оформляй, хоть на недельку!
 Через день «Стрела» уносила Аркадия с супругой в Питербург…

© Copyright: Константин Еланцев, 2018

Регистрационный номер №0411356

от 6 марта 2018

[Скрыть] Регистрационный номер 0411356 выдан для произведения:  Меркулов позвонил на работу. Сотовые телефоны только-только входили в моду, но Аркадий Меркулов предпочитал пользоваться по старинке проводной связью. « О,чёрт!» - в сердцах воскликнул он, когда в ответ раздались короткие гудки. Хотел сообщить, что заболел и совещание, назначенное на 11.00, отменяется.        
« Спит что ли?» - недовольно подумал о секретарше. «Ладно, позже позвоню!» - успокоил он сам себя и пошёл на кухню, где жена приготовила какую-то настойку, предназначенную от простоды.
 Во всю бушевал февраль. Частые метели снежной вуалью накрывали улицы маленького городка, порывами ветра стучались в зановешенные ночные окна, и утром совсем не хотелось выходить из дома, где было тепло и уютно.  Строительная фирма Меркулова процветала, заказов было множество, поэтому каждое утро он надевал своё драповое пальто, водружал на лысеющую голову соболиную шапку и, кутаясь в махровый шарф, выходил на лестничную площадку. У подьезда его ждал водитель Андрей на новенькой, недавно купленной компанией, «ауди». А на работе совещания, деловые встречи, бесконечные звонки…. Вечером, возвращаясь в квартиру, с удовольствием надевал мягкие тапочки, ужинал, присаживался с женой возле потрескивающего камина, и, обнявшись, они мечтали, как отправятся куда-нибудь на отдых: хоть на Байкал, хоть на Валаам…. К загранице оба были равнодушны, поэтому этот вариант даже не рассматривался.
 Мысли прервал неожиданный звонок. «Вот я ей сейчас!» - подумал Меркулов о секретарше и взял трубку.
- Извините, - услышал он слабый детский голос, - Вы нам звонили?
- Извини, деточка, вам я не звонил! – хотел было бросить трубку Меркулов, но что-то его сдержало.
- Тогда простите, - донеслось из трубки, - только скажите, как Вы к нам дозвонились?
- То есть? – удивился Меркулов.
- У нас телефон давным-давно отключен, - пробулькало на том конце, - даже проводов уже нет….
- Это как?
- А их давно обрезали, как только немцы подошли к Ленинграду.
- Какие немцы, к какому Ленгинграду?! – начал было Меркулов.
- Немецкие немцы, так мама говорит, когда я ей надоедаю с вопросами. Только она уже два дня как ушла и до сих пор не вернулась.
- Постой! - ничего не понимающий Меркулов плотнее приложил трубку к уху,- Ты вот что скажи мне, деточка, кто тебя надоумил так шутить со взрослыми людьми? Это ведь телефонное хулиганство, за которым обязательно последует наказание, понимаешь? 
- Понимаю, наверно…,- вздохнули в трубке, - только это ведь Вы позвонили.
- Я… – задумался Меркулов, - Кстати, как тебя зовут?
- Лена. Лена Князева из восемнадцатой квартиры, а Вас?
- Меня Аркадий Петрович. Давай так, Леночка, ты сейчас объяснишь мне где находишься, и почему два дня отсутствует твоя мама. Слушай, а сколько тебе лет?
- Десять. Только я знаю, что мама уже не придёт. Она взяла золотые серёжки, что ещё до войны подарил ей папа, и пошла поменять их на хлеб. Если б поменяла, она давно бы вернулась….
- Опять ты за своё! А папа твой где?
- Папа ушёл на фронт. Не пишет только давно. Я уже большая и тоже понимаю, что раз человек не пишет с фронта, то он или погиб, или тяжело ранен.
 В трубке послышался какой-то посторонний шум. Шум, переходящий в гул, становился всё яснее и яснее.
- Что это там, Лена? - спросил Меркулов свою собеседницу.
- А это немцы опять летят…. Бомбить будут…. Только я уже никуда не прячусь. Если суждено убить, убьют ведь всё-равно, правда?
- Ты что, деточка! – в сердцах крикнул Меркулов. Немцы, бомбить, фронт…. Что вообще происходит, чёрт возьми?! И тут до него стало что-то доходить. Неужели правда петля времени необыкновенным образом  связала его с голосом ребёнка из блокадного Ленинграда?
- Лена, как ты там? – взволнованно спросил он собеседницу.
 Та молчала, а потом до Меркулова донёсся её слабеющий голос:
- Дядя Аркаш, а правда, если ножки опухли, то умереть можно, да?
- У тебя что, ножки опухли?! – почти закричал Меркулов, и ему стало страшно.
- Ножки, ножки, ножки…. – затухающим эхом неслось из трубки, а потом всё стихло.
 Тщетно Аркадий кричал в трубку и стучал по телефону: ответа он так и не получил. Чуть позже позвонила секретарша, долго извинялась за неотвеченный звонок, но Меркулов, дав указания и предупредив о своей простуде, думал уже о другом.
 Вечером он всё рассказал вернувшейся с работы жене. Поверила та или нет, его не очень интересовало:
- Мы мечтали с тобой о Валааме, о Байкале? Так вот, нам в Питер ехать надо!
- Аркаш, ну кого мы там будем искать?
- Лену Князеву, понимаешь? Лену Князеву из восемнадцатой квартиры! Ведь есть же там архивы какие-то, домовые книги, музеи, в конце-то концов! Не может быть, чтобы бесследно пропал человечек, что никаких следов от него не осталось! Всего-то четыреста тысяч детей было! На каждой улице есть дома с квартирой восемнадцать, а сколько в Питере улиц? 
 Меркулов задумался:
- Всё-равно найдём! Завтра отпуск на работе оформляй, хоть на недельку!
 Через день «Стрела» уносила Аркадия с супругой в Питербург…

 

Есть на свете любовь...

О счастье вечном...