У костра -трое

 У костра – трое

Импровизированный костер соорудили в подвале разрушенного дома. Здесь они и жили. Вчетвером.  Им хотелось согреться и покушать. Пекли картошку и вели беседу. Мирную, потому что были еще не под градусом.
- Мы даже настоящих имен друг друга не знаем, - голос принадлежал женщине, хоть и был покуренным и низким, - Живем вместе, а не знаем.
- А зачем тебе наши имена, Чекушка? Их нет давно уже, как и паспортов,- ответил ей хриплым басом мужчина.
Впрочем, их пол можно было различить только по голосам, настолько они  были грязные, и одеждой их могла бы похвастаться любая помойка. Они привыкли к такой жизни, их уже ничто не смущало. Были довольны, что есть общение и уголок, где можно выпить и выспаться.
- Кабан, добавь дровишек, я еще не согрелся, выпить нечего.
- Подними свою задницу, Ментяра, а то хорош приказы раздавать. Может, Шуруп принесет, он проворный.
- Может.
- А, может, и нет. Ментяра, хлеб есть?
- Немного. Эх, братва, а когда-то мы людьми были. Я в ментуре служил, уважали меня. Звали тогда меня Пал Палыч. Хорошие были времена, солидные, не то, что теперь. Фигня, не времена, люди поганые, хрень, не людишки.
- Как ты на улку попал? – спросила любопытная Чекушка.
- Жена мне такое устроила. Отхапала квартиру, а я прописан там не был. Она специально к теще меня прописала, а та…не стоит вспоминать. В деревне у матери домик, так в Приморье. Пока хотел оформить на себя, мать померла, а дом подожгли. Общагу в ментуре дали, а потом…Связался с одной подсудимой, и…чуть на зону не загремел. Выгнали с ментуры. Идти некуда было…Эх, давно не спал я на чистых простынях да с красивой бабенкой, давно…
- Дык теперь со мной спишь, - сказала Чекушка, - Иль я тебе не нравлюсь?
- Не, ты – баба сексуальная, только мужиком от тебя прет, куришь, как паровоз и пьешь, да еще и одна на всех.
- Везде успеваю, правда, Кабан?
- Успеваешь. А меня, стыдно сказать, родная дочь на улку выгнала. Не скрываю, выпивал, но в меру. Спать ложился, не буянил, тихий я.  Только ей плевать было, почему я выпивать стал. Когда Марусю, жену мою любимую похоронили, я ни спать, ни есть не мог. Дочка ко мне прописалась, обещали они с муженьком жить со мной до скончания моих дней, а сами…даже отравить пытались. Не мог же я на родную дочь заяву писать. Ушел, а идти некуда.  С Шурупом в пивнухе познакомился…он меня сюда привел. А работал я раньше шофером. Вадимом Степанычем звали. А теперь я дерьма не стою. А ты, Чекушка?
- Любимый бросил. Я пианисткой была, по заграницам моталась, а он спутался с другой. Я не выдержала, увлеклась выпивкой, вот и осталась на улке. А мне весь мир хлопал, я – классная пианистка. Елизавета Полянская, слышали?
- Ха! Откуда? – промолвил Кабан, - Теперь ты, как и мы, бомж. Ой, чего я нашел! Пианистка, тащи одноразовые. Шуруп пузырь затырил. Получит сегодня, ой, получит, наглец. Чего сидишь, Чекушка?
- Не Чекушка, Елизавета Ивановна.
- Лизавета, так Лизавета, какая разница? Тащи, Лиза, стакашки, пора и на грудинку принять…
нояб 2012