Первый раз смертельная опасность подстерегла колончиху на втором году ее жизни у старой сосны, что одиноко стоит на опушке леса возле широкой и многоводной Большой реки, - там, где, вырываясь из скальной теснины, в нее с шумом и плеском вливается быстрая и бурная речка Кручина.
Места эти были хорошо знакомы колончнхе и, хотя находились они на самом краю ее охот-ничьих угодий, она довольно часто их посещала, привлекаемая обилием проживающих там гры-зунов. В многочисленных норках, прорытых между корнями старого дерева, жили здесь мыши-полевки, - желанная добыча рыжей охотницы. Пробегая мимо во время дальних своих промы-словых походов, она не упускала случая завернуть к старой сосне в надежде перехватить за-зевавшуюся полевку или, на худой конец, - обнюхать норки и убедиться, что они все еще обитаемы.
Несколько раз ей повезло здесь, и потому место у старой сосны стало для нее особенно привлекательным. Правда последняя удачная охота на этой лесной опушке состоялась давно, - в самом начале зимы. Тогда лес, казалось, был полон пищи. Да ее и не нужно было в таком количестве, как сейчас, - в голодном феврале, когда жестокий сорокапятиградусный мороз заставлял колончиху быть в постоянном движении, а лес малоснежный, молчаливый и стылый казался вымершим и чужим.
В то роковое утро колончиха без устали рыскала по лесу. Уже третьи сутки она не мог-ла добыть ничего такого, чем хоть немного можно было бы утолить терзающий ее голод. Обострившаяся память оживляла картины тех участков ее угодий, где она когда-то испытала чувство сытости, гнала ее к местам, где в прошлом охота была удачной.
Час назад она выследила пару рябчиков, увлеченно разгребавших снег и что-то склевывав-ших с мерзлой земли. Сумела незаметно подкрасться к ним, выбрала жертву, - того, что по-казался ей покрупней, приготовилась к прыжку. Но то ли птицы в последнее мгновенье заметили опасность, то ли в ослабевшем теле не стало привычной легкости и ловкости, только прыжок оказался не точным. Ей удалось лишь ухватить за хвост взлетавшую птицу. Рябчик ударила ее крылом, вырвался, с шумом и взволнованным пересвистом скрылся за деревьями. В пасти обескураженной неудачей охотницы остались лишь несколько хвостовых перьев. Колончиха выронила на снег перья, источавшие нестерпимо соблазнительный запах, окинула еще раз взглядом поляну, испещренную следами птиц, и нехотя засеменила прочь.
Выскочив на опушку леса, неудачливая охотница бросила мимолетный взгляд на знакомую картину замерзшего русла Большой реки и крупными размеренными прыжками поскакала к одиноко стоявшему вдалеке дереву. По мере приближения к сосне она сначала перешла на мелкую рысь, потом, укрываясь за заснеженным бугорком, стала медленно, крадучись, прижимаясь брюшком к снегу, подбираться к нему вплотную. Снежная поверхность возле сосны была испещрена многократно пересекающимися тропками, источавшими запах желанной добычи. Притаившись за бугорком и вслушиваясь в доносившиеся спереди шорохи, охотница вся напру-жинилась, подобралась, несколько раз беззвучно переступила лапками, выбирая надежную опо-ру для прыжка.
Она четко слышала шорох за бугорком, совсем рядом, - метрах в полутора. Легкий вете-рок, тянувший в ее сторону, доносил теплый запах полевки. На мгновенье она почувствовала какую то тревогу, показалось что-то неестественным в окружении, но обостренное чувство голода заглушило все.
Колончиха на секунду замерла, потом резко, как пружина, разогнувшись, бросила свое тело вперед, - на шорох. В мгновенье она увидела два бурых комочка, один из которых метнулся в сторону норы, другой замешкался и колончиха, сделав в воздухе немыслимый переворот, чуть изменивший направление ее полета, предусмотрительно растопырив лапы с выпущенными когтями, со всего маху вцепилась в этот комочек клыками.
Лязгнуло железо. Запоздало отпрянула колончиха в сторону, ощутив вместо мягкой теп-лоты жертвы стылую твердость замороженной тушки, уловив острый запах металла. Но было уже поздно, - роковая ошибка была совершена.
Расчет охотника, поставившего в этом месте сдвоенный капкан, оказался верным. В одни из них, обсыпанный крупою, еще два дня назад попалась полевка. Сородичи погибшей дочиста подобрали остатки крупы и уже принялись было за соплеменницу. Жертвой второго капкана, замаскированного снегом и стоявшего рядом, стала неосторожная рыжая охотница.
От неожиданного щелчка капканьих челюстей и острой пронизывающей боли в пальцах правой передней лапы колончиха пружиной взметнулась вверх, увлекая за собой ловушку, упала на спину, ощерилась, яростно по кошачьи зашипела, вцепилась зубами в холодную сталь. Пасть обожгло стылым металлом. Она отпрянула назад, срывая примерзшую к капкану кожу с языка и губ, разбрызгивая по снегу капельки алой крови. Снова рванулась вверх, пытаясь высвободить защемленную лапу, метнулась в сторону, кувыркаясь и натягивая цепь капкана…
Так она билась час или полтора, сметая снег с мерзлой земли, перемешивая его с пес-ком и прошлогодними листьями, пока совершенно не выбилась из сил и не свалилась в изнеможении посреди выбитого в снегу бурого пятна. Тогда она затихла, и в глазах ее появилось выражение той острой, безысходной тоски, которое испытывает каждое молодое, полное жизни существо в предчувствии неотвратимой гибели. Это было хорошо знакомое охотникам выражение глаз тяжело раненого зверя, которое заставляет человека внутренне содрогнуться и у одних вызывает чувство растерянности и запоздалого раскаяния, а других торопит сделать освобождающий от мучений выстрел.
Колончиха лежала брюшком на холодной земле, вытянув вперед зажатую капканом лапу, по-добрав под себя левую, по собачьи положив на землю голову, устремив невидящий взгляд в пространство мимо коряжины, к которой была привязана цепочка капкана. Обессилевшее тело ее начал сковывать мороз. Защемленные пальцы лапы совсем потеряли чувствительность, и она уже не ощущала боли. Казалось, что минуты ее жизни сочтены.
Вдруг, подчиняясь какой-то внутренней силе, она снова ожила, подтянулась к ловушке и обжигаясь о холодный металл стала грызть выступающие из челюстей капкана замороженные пальцы своей лапы. Потом, собрав последние силы, колончиха рванулась, резко оттолкнув-шись от земли тремя здоровыми лапами. Капкан звякнул и освобожденный зверек по инерции отлетел к самой сосне.
Вскочив, шатаясь из стороны в сторону, то припадая на искалеченную лапу, то поднимая ее и передвигаясь на трех здоровых, неверной вихляющей походкой уходила колончнха прочь от гибельного места. Проковыляв так с пол километра она углубилась в чащу леса, среди бурелома замерла, настороженно прислушиваясь. Потом неловко протиснулась под вывороченный корень поверженной ветром сосны, где у нее было запасное гнездо.
Помочь сайту
Поздравления
