Поездку Силин затеял из чисто финансовых соображений (через Израиль проще было перевести деньги туда, куда он должен был переместиться со всем семейством). Так Силин и оказался в стране предков. Правда, мысли об этой стране, да еще о предках в его голове не очень «укладывались», то есть их у него просто не было. 

Силин перебирал события. Посещение Израиля – первый этап на пути в «потустороннюю» мечту. Все сомнения давно остались позади - он со всем семейством оставляет родину, друзей, могилы отцов, да и всю свою прошлую жизнь тоже. Рассказы Яши были ему интересны, не только как занимательные истории-страшилки об эмигрантах. "Пригодится для планирования, а точнее предсказания своей будущей жизни. Кто знает, что его вскоре ждет? "
 Столь короткие мысли «на злобу дня» предшествовали привычной пустоте без сновидений, которая свойственна худощавым людям с устойчивой психикой без явных проблем в организме. 

Но проснуться Силину от естественных желаний на этот раз не удалось.
 Он вскочил в темноте как от удара бичом предводителя цирковых наездников в центре цирковой арены. Сознание возвращалось медленно. На смену небытию на него обрушились дикие завывания, настолько громкие, что сначала показалось – кто-то с металлическим мегафоном стоит прямо над ухом. Силин панически огляделся в незнакомой комнате, стараясь понять – где он и зачем здесь оказался. Слабый свет от уличных фонарей приникал в чуждое ему пространство. Постепенно привыкая к полумраку, он сначала обрадовался, что в безопасности – один в комнате, а крики идут из приоткрытого окна. Постепенно восстановив реалии своего положения, Силин успокоился окончательно. Этаж, где он сейчас находился, был одним из последних. 

«Не зря говорят, что евреи создают вокруг себя много излишнего шума. Ну и народ! Надо закрыть окно». Но пока он искал щеколды в незнакомой для него конструкции, крики неожиданно оборвались.
 Силин снова лег, не забыв проверить под подушкой пояс. 
 Сон от него совсем ушел, но подошла хозяйская собачка, поглядела в глаза и снова вернулась в салон. Ей хватило небольшой щели в двери, оставленной Яшей. 

Силин завернулся с головой, но и это не помогло - пришлось отправиться на поиски туалета в незнакомом помещении. Задание оказалось не столь уж сложным - салон освещался с улицы еще лучше, чем его комната. Квартира к счастью не походило на будущее, планируемое им, жилище - все в ней располагалось практически на расстоянии вытянутой руки. 
 Выйдя из туалета, он, вспомнив последние слова Яши и живописный салат, направился к холодильнику. Охлажденные фрукты оказались, как нельзя, кстати, и взбодрили. «Правду сказал, - вкусно, не обманул!» Он с трудом остановился, и понял, что не узнает ни одной из составляющих.

 «Наверно это спросонок, завтра выясню».
 Необходимо было чем-то отвлечь себя, чтобы сон вернулся. Силин вспомнил про рекомендованную папку с литературным творчеством Яши. 

Он уже более уверенно ориентировался полутьме. Мебель проступила вдоль стен, местами поблескивая корешками книг. 
 «Надо почитать хозяйское, хотя бы для приличия. Ведь напомнит же с утра». 
 Восстанавливая вчерашний инструктаж, он включил бра над диваном, и предварительно прошелся глазами по стеллажам. Название практически всех книг были хорошо знакомы, и все на родном языке. Взгляд притормозил на предусмотрительно выдвинутой папке. 
 «Чего он мог там насочинять?»
 Силин вернулся в постель, придвинул подушки к стенке под световой конус и раскрыл отпечатанный на компьютере текст. Шрифт был крупный, света хватало. Силин, устроился как можно удобнее и без особых надежд перевернул первый, выполненный по всем правилам титульного, лист….
 Силин открыл наугад и попал как раз на описания взлета карьеры лет двадцать назад их общей с Яшей сослуживицы, мамой его возлюбленной. Да, дочка стоила мамы, а мама дочки. 
 Яшины тексты сделали свое дело…. Не переворачивая страницы Силин заснул. Проснулся он уже от голоса приятеля.
 - Ты все-таки не удержался, открыл мою «папочку». Не буду спрашивать, - как? Мне достаточно того, что ты не побрезговал.
 Силин привстал и поморщился от яркого солнечного света.
 - А я и не собираюсь отвечать. Послушай, а чего это у вас не свет ни заря евреи так кричат. Вроде в России мы себя ведем намного тише.  

- Если бы евреи, - это было бы еще пол беды. А то, - беда настоящая. Это двоюродные братья наши утреннюю молитву через динамики вещают с их «колокольни», то есть мечети. Не захочешь,  а послушаешь.
 - А как же права человека. Или, например его здоровье. От таких децибелов можно и того….
 - Восток, брат дело не только тонное, но и очень громкое. Не хотят они нас. Чем сильнее кричат, тем быстрее цены на квартиры падают в нашем поселке. Кто может, тот бежит отсюда, а для нашего брата, алима – это очень кстати. Жилье почти задаром. На улицу здесь выйдешь - ни одного слова на иврите. Кругом родная наша речь.
 - В моей коммунальной квартире тоже татарин жил. Но он не кричал по утрам. Вроде бы хоть и не дружили мы, но пять лет я там провел. По утрам просыпался самостоятельно.
 - Вспомнил…. Интернационализм, дружба народов….
 Яша, забрал с дивана папку, посмотрел, где остановился в чтении Силин и ухмыльнулся.
 - Далеко не убирай, - мне ж еще одну ночь придется вскочить не свет ни заря. Надеюсь, не выгонишь до отъезда? Потерпишь меня еще денек?
 - Если прочтешь до конца, то не выгоню. Живи, турист ты мой долгожданный. Жаль, что на два дня. Мог бы и праздники здесь провести. Когда ты еще в Израиль попадешь?
 - Какие праздники?
 - Да ты что? Пейсах на носу. Ты хоть Булгакова вспомни «Мастер и Маргарита» - «В белом плаще, с кровавым подбоем…». 
 - У Булгакова там месяц «нисан», а мы всеми принятым календарем мыслим. Раньше мы вместе с тобой совсем другие праздники отмечали. 
 - Тебе виднее…. А ты по-прежнему трудишься - пароходы продаешь?
 - Нет, дорогой. Я давно безработный. Но об этом давай я тебе вечерком расскажу. А ты здесь тоже сбытом часов занимаешься, советского производства? Торговля – двигатель прогресса!
 Яша понял шутку, а также то, что Силину совсем не хочется вспоминать о пароходах и промолчал. Пошел готовить завтрак из остатков вечернего угощения.
 Все шло по плану. Уже через полчаса Силин оказался на набережной Тель-Авива, напротив «Дома Оперы» у круглого бассейна-фонтана.
 Договорились вечером встретиться там же. Яша заспешил в повседневность, оставив приятеля наедине со своими проблемами.
  
 *** Друзья мои! Обязательно приезжайте в Тель-Авив весной и сразу на набережную. Приезжайте, когда Весна в разгаре. Окажитесь здесь солнечным утром, в нарядной праздной толпе и с достаточным временем, чтобы расслабиться, почувствовать себя оторванным от всех обязательств. ***
  
 Силин развернул листок с адресом банка
 Незнание иврита гостя совсем не пугало. Английский, закрепленный за несколько лет работы в фирме, где приходилось постоянно общаться с иностранцами, мог обеспечить его необходимым общением на один два дня.
 - “Can you help me?” – обратился он к яркой брюнетке, сидевшей на краю фонтана.
 - А если на русском? Может вам будет удобнее?
 - А как Вы догадались, что удобнее?
 - Да слышала, как вас приятель высаживал. Давно приехали?
 - Вчера. Извините, мне нужен банк Леуми, на улице «Бен Иегуда» . Не подскажете, - как добраться?
 - Это недалеко…. Пойдете прямо. Банк налево метров двести, триста. Удачи, но вроде вчера передавали, что у них забастовка. Может вам повезет, правда?
 «Какая словоохотливая? Приятная бабенка. Жаль, что уезжать завтра? Можно было бы…. Только вот пояс. С ним не загуляешь. Не хочется у нее спрашивать про туалет? Неудобно как-то при первом знакомстве».
 Они посмотрели друг на друга. Разочарование, что надо расставаться, было  взаимным. 
 Силин развернулся и поспешил к поставленной за три тысячи километров от Тель-Авивской набережной цели.
 «Приятный мужчина. Повстречать бы такого. Очень было бы кстати. Этот парень ныть не станет. Чего-нибудь придумает. Где же подвозка? Можно опоздать до ухода хозяйки. Опять будут обиды и нарекания, - «не та швабра, не та тряпка, не тот спрэй…. Скотская жизнь». Брюнетка с нелегким вздохом встала и направилась к кромке траура, напряженно вглядываясь в проходящий транспорт. 

Силин же продвигался в указанном направлении и, свернув налево, на втором доме от угла с удивлением прочитал - «Российское посольство». Что он не ошибся, подтвердила и привычная очередь человек на сто. «Вот это по-нашему».
 Долетали обрывки русской речи, но он не собирался склеивать их в предложения, так как спешил к конечной цели своего заграничного вояжа. Силин приближался к банку. Пояс сильно мешал и надоел. Хотелось, как можно быстрее свободы!
 Несмотря на раннее утро, почти все магазины, кафе и туристские агентства были уже открыты. Резкий контраст между первыми этажами домов с разнообразием ярко оформленных витрин и верхними серыми бетонными стенами, давно немытыми окнами шокировал гостя. «Да, это не Париж и даже не Барселона, - подумал он, - вспоминая свои командировки и пароходы».
 Банк порадовал. Он приветливо встретил гостя модерном стеклянных дверей и пузатыми автоматами для пластиковых карточек. У автоматов выстроились клиенты, но дверь на его толчок не поддалась. Пожелания брюнетки «в удаче» не сбылись - банк действительно оказался закрыт.
 Вряд ли стоит описывать расстройство нашего гостя. Он постоял немного в растерянности, даже дольше, чем следовало бы, словно ожидал чуда. Но детство давно кончилось, а вокруг была не Новогодняя ночь. Двери оставались закрытыми. За стекламитемнела безлюдная пустота.  

«Хорошо, что пояс не отстегнул заранее». Это было еще одним правилом Силина по жизни - сразу искать в неприятностях некий позитив. Удалось и сейчас. 
 Сначала возникло паническое, - А что же делать?. 
 Вариантов оказалось не много. Выбор пал на - «будь, что будет» и почему-то с брюнеткой посередине.
 Сшитый руками хозяйки пояс, вернее его содержимое, вселяло уверенность. Ничего, прорвемся, - решил, наконец, он.
 Силин прислушался к разговору двоих таких же неудачников - город был до краев наполнен русской речью. Говорили о сроках забастовки. 
 – До праздников вряд ли откроют, - сказал первый соотечественник.
 - В банк дураков не принимают. Каждый год они на праздники себе отпуск организуют дополнительный. 
 - Это тебе не сберкасса родная.
 - Да, не ценили мы порядок. За что нас так Горбачев…?
 - Вы не подскажите, где располагается агентство Аэрофлота? – использовал паузу Силин.
 - Здание посольства проходили? Там же и Аэрофлот.
 «Значит судьба – остаемся в Израиле». «В агентство Аэрофлота, а дальше посмотрим». 
 Наметилась цель, и сразу намного полегчало. Появилось ощущение отпуска, вернее его начала, когда впереди непрерывное лучезарное безделье.  

Жизненный опыт нашептывал - закрытый банк будет единственной неудачей в путешествии. 
 Первым предвестником этому явился Аэрофлот. Он, действительно, предусмотрительно разместился прямо в здании посольства. В Аэрофлот очереди не было, и приняли его как родного, поздравили с наступающим праздником, обнадежили, что забастовке быть не более двух дней и без дополнительных надбавок изменили дату вылета. 
 «Счастливо погулять по Израилю!»
 Оказавшись снова на той же улице, Силин завернул направо в сторону моря и, первое, что увидел фонтана, была брюнетка все в том же ожидании чего-то. Силин направился прямо к ней.
 «Эта уже настоящая удача - значит, будут и остальные».
 - Вы ждете именно меня?
 - Да, а как вы догадались?
 - Банк не проснулся сегодня…, забастовка.
 - А представьте себе, - лет десять назад в СССР забастовали сберкассы.
 Миша улыбнулся и даже засмеялся, показывая, как ему понравилось остроумие новой знакомой.
 - Остальную часть жизни они все бы провели на лесоповале под Магаданом, - продолжил Силин.
 - А у меня подвозка не пришла. Хозяин позвонил. Свобода!
 - Ну, тогда я в вашем распоряжении, две неприятности, а в сумме - везение.
 Они уже смеялись вдвоем, не сговариваясь, переходя дорогу в направлении пляжа.
 В назначенное время Силин встретил Яшу у фонтана, и радостно опустился на заднее сидение «КАИ» - день оказался неожиданно очень напряженным. 

Гостю пришлось слегка приоткрыть завесу своих бед и сообщить о неожиданной задержке с вылетом - это близкая родня из Иерушалаема, которым он позвонил из автомата, уговорила его отложить отъезд. Чтобы избавиться от излишних вопросов, Силин воспользовался слабостью начинающих сочинителей, напомнив о недочитанном тексте. 
 - Теперь есть надежда дочитать твое сочинение. А чего это ты ударился в прошлую жизнь. Написал бы лучше о своих эмигрантских страданиях. Так интересно вчера весь вечер рассказывал и к тому же вкусно. 
 - И об этом тоже написал. Ты, что не заметил, - там не одна папка на полке. Эта последняя, еще ни на ком не опробованная. Эмигрантские прелести ты и сам вкусишь скоро сполна. Г…на на всех хватит.
 - Нашел подопытного кролика. Долго ждал? Спасибо и за добрые пожелания. Надеюсь, к нам там отнесутся лучше.
 - Дай Б-г…. Я же не заставляю тебя читать, но мула и сегодня закричит в четыре. А насчет, «там», - ты наверно прав. Хотя, я слышал разное, от разных. 
 - Лучше не напоминал бы ты о муле.
 - Он сам напомнит.
 «А брюнетка хороша», - Силин потянулся под одеялом. Завтра мы с ней, возможно…»
 Он пощупал пояс. С того дня, как пояс появился у Силина, он не позволял себе вольностей с дамами. Все пошло кувырком в жизни. А прошел уже целый год. «Эх милая ты моя. Куда ты пропала…?». 
 Силин прикрыл глаза, и последняя сцена с хозяйкой перешла в сон, а точнее триллер.
  
 День был обычным, рабочим и питерское отделение фирмы готовились к приему покупателей из Норвегии. 
 Силин пришел на работу немного раньше остальных сотрудников, как и требовала его должность управляющего. Помещение, где они размещались, было отделано финской фирмой и напоминало  нечто из рисованного мультфильма, нежели привычное место в конторе, где он отработал, начиная с институтской скамьи, почти двадцать лет. Еще до полного развала той советской конторы, ему неожиданно позвонила Дина, и предложила поработать у дочери, в ее новом бизнесе. Он согласился.
 Вся его новая деятельность здесь была какая-то отлакировано блестящая, без вкуса и запаха. Где-то стояли, плыли и ремонтировались различного назначения морские суда и суденышки. Они кому-то продавались и переправлялись. В фирме "плавали" лишь бумаги да названия с цифрами и в компьютерах для каждого имелась своя папка. Безусловно, и прибыль в банке на счету фирмы хозяев. Но это было заботой не Силина. Ему хватало, и даже с излишком, ежемесячного чека, жестко привязанного к непоколебимому доллару.
 Предстоящая сегодняшняя сделка была средней величины, рутинная. Продавался катер на подводных крыльях из Новороссийска. Силин месяц назад ездил на пару недель на Черное море, осматривал объект, составлял карты ремонта, проверял финансовые ведомости и давал задание на транспортировку судна по Волго-Балту в Питер. Все складывалось благополучно, катер прибыл во время, покупатели объявились вчера вечером.
 За пару утренних часов были отданы распоряжения по банкету в ресторане Метрополь и экскурсии в Петро-Дворец. Предстояло позвонить в речной порт и поторопить с подготовкой суденышка к буксировке. Ничего необычного.
  
 Именно в этот момент, (Силин хорошо запомнил его), в комнату, где он находился вместе с другими сотрудниками, заглянула Света, - Вас Люда просит подойти. Что-то срочное.
 Он поднялся, оглянул стол, взял пару документов на подпись, а остальные сбросил в верхний ящик стола и запер его на ключ. Ключ опустил в боковой карман пиджака.
 - А Петр Николаевич тоже там?
 - Да нет же, он в Москву вчера вернулся. Разве вы не знаете?
 "Соскучилась, бедняжка". Петя всю неделю пробыл в Ленинграде, и они вынуждены прервать, ставшие уже частью их быта, встречи. 
 «Хорошо, что босс предупреждает заранее о своих набегах. Пете, к счастью, всегда нужна самая шикарная гостиница, театральная программа, БМВ на прокат, визиты…. Шикует парень. Теперь пару месяцев можно жить спокойно. Эх, Людмила, Людмила. Что ж ты Людмила со мной натворила?»
 
Но он не успел докончить, вернее, досочинить до конца стишок. Не представился ему случай и произнести вслух первую строчку.
 В кабинете его молодой начальницы творилось что-то невообразимое. Сейф был открыт, и на полу валялись доллары в пачках. Людмила тоже сидела на полу и распихивала пачки в специальные карманы самодельного пояса, изготовленного из грубой полотняной материи.
 - Помогай, у нас остались считанные минуты.
 Он уже давно разучился спрашивать, что, куда и зачем. Это был один из законов новой жизни, которым его не учили ни родители, ни школа, ни институт. Эти законы он изучал в конторе по перепродаже всего, что раньше плавало под советским флагом, что осталось бесхозным, и что удачно превращали в доллары Петр и Людмила.
 
Вдвоем они закончили начатую Людмилой работу в две минуты, она выпрямилась, поправила прическу, одернула сбившуюся на бок юбку и зачем-то стала стягивать с него пиджак. Силин привык уже к ее неожиданным приливам страсти, сопротивляться не стал, а помог ей расстегнуть ремень. Людмила приподняла рубашку, но далее повела себя необычно. Она стала закреплять на нем набухший долларами пояс, заправив половину под брюки, а половину оставив сверху ремня, но под рубашкой, слегка «распушив» ее, чтобы не было заметна угловатость пачек. Ему все же удалось поцеловать ее за этой работой и пошутить, что доллары задели, и могут повредить, нечто гораздо более для них обоих ценное.
 - Оставь. Если выпутаемся, - продолжишь…. Здесь 155 тысяч долларов, если я не ошибаюсь. Впрочем, вряд ли это сейчас главное. Главное, - иди и садись за свой стол. Постарайся успокоиться. Иди, не поминай лихом. Я сама найду тебя.
 - Но….
 - Иди…. 

Она отвернулась и принялась проводить кабинет в порядок. Она очень любила порядок во всем.
 Он вернулся за свое рабочее место, открыл ключом ящик и разложил не подписанные бумаги. Руки слегка дрожали. Тело сохраняло пока прикосновение ее рук. Но через минуту Силин уже разговаривал с г. Николаевым, где на стапелях четыре года «маялся» недостроенный траулер. Света с ухмылкой посмотрела ему в спину. Двое молодых мальчиков, помощников тоже переглянулись. Ни для кого, ничего здесь уже же не было секретом.
 - Всем сидеть. Не поворачиваться. Каждое движение будет последним. Эй, ты, у окна, положи трубку.
 Ему и не надо было поворачиваться. Стекла окон отразили двоих у двери, без масок, но в черных кожанках, черных шапочках и автоматами на изготовке.
 «Могла бы и предупредить. Чертов пояс. Вот подставила, сучка….»
 В висках застучало, но он постарался не двигаться. Силин часто в последнее время думал о таком развитии событий, хотя Людмила не раз упоминала о надежной крыше.
 «Вот тебе и крыша…. Не крыша, а «крышка»….
 В комнату заглянул третий, - Девку забираем, все поджечь, а этих гони в шею. Трупов нам не нужно…. Все…. Быстро и молча…. 

Пленники не стали долго ждать Почти бегом они спустились по лестнице смотря только в затылок друг дружке Выйдя из парадной на улицу, каждый ушел в свою сторону, не оглядываюсь, зная, что возвращаться уже будет некуда.
 Силин видели подобные сцены по телевизору в сериалах и одно серийных фильмах почти каждый день. Сценаристы не соврали, - действительность оказалась точной копией. Неясно было только одно, кто кого копировал. 
 Правда, реалии были менее эффектны, а ощущения еще более паскудны. Силин всегда пытался найти канал, где не было подобной «мерзости». Не всегда удавалась. Иногда спасала реклама. 

«Чем-то эта брюнетка напоминала Людмилу, хотя та была лет на пятнадцать моложе. С поясом надо что-то придумать». 
 Брюнетка прикоснулась к нему сегодня и удивленно вскинула брови. Силин сослался на радикулит, а она сказала, что муж тоже купил ортопедический с железяками. Но при этом помрачнела и минут пятнадцать молчала. Только свежий анекдот Силина про новых русских вернул ей беззаботность.
 В России Силин держал пояс в камере хранения. Во многих детективах еще советского производства это было шаблоном. Оказалось не таким уж надуманным. Но в Израиле, как он выяснил, такого понятия, как камера хранения, не существует. В чемодан он перекладывать тоже не хотел, - «Кто его знает?»
 Он представил глаза брюнетки, когда он станет расстегивать перед ней джинсы, из под которых вынырнет … пояс, набитый пачками долларов. «Нет, не стоит так удивлять подружку»
 «Банки обещали открыть сразу после праздника. Действительно пора перебираться к родне в Иерусалим». «Гость, как рыба, через три дня начинает портиться», - вспомнилась присказка бабушки. Пора освобождать приятеля. Как там у Булгакова: «Мрак опустился на святой город…. Писательские выдумки…. Какое прекрасное здесь солнце». 
 Силин уже спал. Сказался тяжелый день. Вчерашняя побудка среди ночи повторилось, и Силин смог прочитать даже пару страниц из Яшиной папке. Текст снова "убаюкал его".
 И на это раз Яша встал первым.
 - Mне рассказывали, в последнее время такими крупными делами занимался…. Маркетинг высшего пилотажа. Миллионами ворочал.
 
«Как провожают пароходы 
 совсем не так как поезда
 Морские медленные воды
 Не то, что рельсы в два ряда»
 
Яша спел правильно, сохранив мелодию. 
 - Забыл я уже про пароходы…. Год, как на мели. Фирма обанкротилась. Я с трудом на пропитание добываю. Правда, пригодился опыт работы с пароходами.
 - А что случилось, почему вдруг.
 - Долгая история. «Один, одному - не угодил, другой, другого проглотил».
 - Кстати, о градиентах фруктового салата, - вспомнил Яша. Тут есть два секрета. Первый – надо смешать все, что есть в данное время года на фруктовых прилавках и второе, выбрать миску побольше. Помнишь, как в том анекдоте, - «не жалейте заварки, евреи». 
 Они уже подъехали к набережной, и Силин вышел. Яше померещилось, что женщину, смотревшую в их сторону, он уже где-то видел.
 В зеркало заднего вида, отъехав метров на двести, он увидел, как Силин и брюнетка вместе переходили дорогу в сторону моря.
 Вечером, забрав свои пожитки из «КАИ» Силин пересел в «Вольво» своих родственников, захватив с собой и недочитанную папку. Яше показалось немного странным и даже слегка обидным, что Силин сначала приоткрыл свой чемодан, запустил туда руку, что-то пощупал, а уже затем вытащил чемодан из багажника. 

«Проверяет?! Экая неблагодарность. Впрочем, чего ждать от двуногих обитателей вселенной?» 
 Бытовое философствование всегда выручала Яшу в непредвиденных ситуациях, или после житейских неудач.
 Силина примерно через час привезли в шикарную виллу. Местность на горе, названной родственниками «Рамон», настолько отличалась от поселка приятеля, что можно было подумать, - он переехал в другую страну. По дороге ему было обещаны: на завтра экскурсия в старый город, в преддверии праздника, а потом пасхальное застолье  в круги семьи.
 Спальня, отведенная ему на втором этаже, оказалась идеально стерильной и создавала впечатление небольшого гостиничного номера. 
 Оставшись один, Силин вышел на балкон. Луна, как ей было и положено в «пейсах», имела законченный круглый вид, а не враждебный, свалившийся на спину полумесяц. Ее беспристрастный свет, а возможно еще не остывшие воспоминания от страстных объятий брюнетки, не позволили Силину спуститься в низ на ужин. Он извинился, сосался на головную боль, перепад давления, горный воздух, перебор в ощущениях и прилег, не закрывая балкон. Нет, ему не стоило терять голову. Будущее его мальчишек требовало стряхнуть наваждение. Хорошо, что взял у приятеля тексты. Пожалуй, стоит применить это уже проверенное снотворное…. 

«Однако на этот раз не читалось. Яша явно отошел от основной темы и запутался в воспоминаниях. "Оставим назавтра. Сегодня мне и реалии хватило. Да, - как мы жили, как мучились в молодости. Ключи от квартир приятелей, в загородном лесу с комарами, иногда даже прямо на работе…. А здесь зашел в любую гостиницу, заплатил…. Ни вопросов, ни дежурных по этажу. Правда пришлось рискнуть и пояс оставить в чемодане в «КАЕ». Знал бы приятель, что возил в багажнике?» В комнате стало прохладно. Он достал из шкафа еще одно одеяло, но окно закрывать не стал. К нему пришло ощущение виноватости перед брюнеткой. Нет, он ей не соврал. Разве умолчание это ложь.
 "Однако окно открыто, а местность не знакома. Говорят в Иерусалиме 200 тысяч вражеских палестинцев". Он встал, достал из чемодана пояс и застегнул, но неплотно, чтобы не давил во сне. Ему почудились руки Людмилы, их странное прощанье.

Петр позвонил ему через неделю. Говорил скороговоркой, явно торопясь и очень тихо. Он назначил место встречи у метро Кировский Завод. 
Петр ничего не сказал и не спросил про пояс. Он просто сказал, что хочет поговорить.
 Однако главное удалось узнать. Их поделили между инвеститорами, а затем и перепродали конкурентам. Выкупиться Петру не удалось, и теперь он работает грузчиком-водителем на микроавтобусе. Сейчас в командировке. Люды уже нет…, и больше никогда не будет. Петр хотел узнать подробности того дня.
 Он приехал в назначенный час. Приехал в поясе. Но ни Петра, ни микроавтобуса не дождался. Известный ему мобильный телефон Петра молчал. Людмилы тоже.
 Ему и после этого звонило несколько клиентов домой, но он сослался на пожар в офисе и дал московские телефоны их фирмы.
 Он хорошо помнил последние слова Людмилы, - «Я свяжусь с тобой сама». Он ждал целый год, он ждал до сих пор.
 Немного знобило. Может, перегрелся на пляже. Они искупались до и после тоже. Брюнетка успела ему рассказать, что муж был начальником отдела до алии, а теперь сторожит детский сад. Он ее не просил рассказывать о муже. Эти женщины. Он и сам когда-то был начальником отдела.
 Пляж, солнце, страсть, дорога в гору. Полнолуние.  

Заснув в центре мироздания, Силин не видел, как тучи накрыли Ирусалим и блеснули молнии. Это было 14 числа месяца нисан. 
 Назавтра его ждал праздничный вечер Великого Праздника Освобожденья. 
 Грянул гром. Он ворвался в открытую балконную дверь, и опередил потоки дождя почти на минуту.
 Силин открыл глаза, и сначала ему показалось, что он лежит рядом с женой на своей даче под Ленинградом. Но второе место в шикарной кровати оказалось незанятым, и реалии вернулись к нему, вместе с ощущением пустоты. 
 Пришлось подняться и закрыть балкон. Вспомнился Булгаков. «Откуда он это знал?» Гостю ничего не оставалось, как вернуться к папке с листами приятеля. Конец-то все же наступит или нет?
 
В дверь постучали. В комнате было сумрачно, но ночь уже уступила. Силин закрыл папку и откликнулся.
 Родственник заглянул и пригласил-с к завтраку. 
 - Ты не расстраивайся на дождь. Если не кончится, из машины на все посмотришь. Правда, до Стены Плача на машине не доехать. Отложим назавтра. Нет завтра нельзя. Если только пешком, а это километров пять да по горам. Мы в шабат и в праздники не ездим.
 Родня его говорила уже с большим акцентом. Почти тридцать лет как уехали. Он знал их плохо, только по рассказам отца.
 - Сейчас приму душ и спущусь.
 - Ждем.
 Когда он вышел из своей спальни, в низу, в салоне открылся овальный обильно заставленный стол. Обстановка была не привычно шикарной, особо в сравнении с бытом приятеля. На лицах родни сияла гордость. Они и не старались ее и скрыть. Может они для этого и построили дом и так долго ждали его, чтобы он почувствовал, где он оказался. Во всем проступала мысль: - «Посмотри, - чего мы здесь достигли, пока ты там протирал штаны в конторе». 

Ему нечего было возразить, но так захотелось их пригласить лет через десять в свой новый дом, за океаном.
Далее был безукоризненно сказочный день. Спуски и подъемы в холмах с обнаженными красноватыми камнями, сосны и кипарисы, цветение деревьев, старый город (дождь кончился во время). Добрались и до стены плача с таким огромным количеством черных пиджаков, шляп и белых рубашек, каких он не видел никогда в жизни.
Старый город показался ему лишь очень слабым подобием того мифа о Великом Иерусалиме, который начался с прочтения полу запретной книги и продолжился безуспешными и довольно занудными попытками познать Библию и ознакомиться с Торой. Но о разочарованиях при первой встречи с древним городом он уже неоднократно слышал и был готов. Родня почти не раздражала. Может действительно они вправе считать себя частью этого великолепия, а его лишь случайно заблудшим туристом. 

Снова оказавшись вечером один на один в отведенной ему спальне, после не совсем понятного и слишком долгого застольного ритуала с чтением «агоды»  (истории исхода из Египта) , мацой и красным вином, которое недолюбливал, он с радостью схватился за папку, - может, удастся добраться до главного. Заглянуть сразу в конец ему показалось неблагодарным, перед доверчивым автором. 

Опять его прервали. Не дают покою. Он начал злиться, забыв, что лишь Силин на вершине иудейских гор.
Звонят из Тель-Авива. Какая-то женщина.
Просит к телефону. 
Надо было спускаться, и Силин накинул шикарный халат из гостевой ванной, предоставленной ему родней. О таком халате он мечтал всю жизнь, а купленный им по случаю в Ленинграде, оказался мал и не доставлял ему никаких наслаждений. Этот же был так хорош. К тому же очень удачно скрывал пояс.
 Он взял трубку и сразу же узнал брюнетку.
 - Не пугайтесь. Потом расскажу, как добралась до тебя. Вы зря скрывали от меня…. Я просто хочу вам сказать спасибо, даже если не встретимся. Удачи вам. Останьтесь еще на недельку…. Если же сможете, то завтра я буду там же. Постарайся…. Любимый….
 На него вопросительно смотрели восемь глаз. Только двоюродный брат не оторвался от телевизора.
 - Жена приятеля вернулась, просит погостить у них еще. Какой самый ранний автобус в Тель-Авив.
 - Но завтра же Пейсах… какие Автобусы…. Это также, как шабат….
 - Можно я перезвоню приятелю.
 - Звони.
 Он чувствовал, что им недовольны и даже очень.
 - Здорово, еще не спишь. Все хорошо, насмотрелся вдоволь, хватит теперь на всю жизнь. Спасибо родне. Ты можешь меня забрать завтра с утра. Спасибо. Буду ждать.
 - Вы меня извините, но у меня так мало дней, а столько не делано…. 

Ему не смотрели в глаза. Никто не возразил. Такие вещи не объясняют. Он тоже не стал оправдываться и поднялся в спальню. Уснуть Силину не сразу.
Время до приезда приятеля оставалось мало, а Силин не хотел выглядеть усталым на пляже.
Он улыбнулся. Страна чудес. "Да здравствует солидарность подневольных работников". Если бы не забастовка? Он не стал закрывать папку, а перевернул ее текстами вниз и положил на пол рядом с кроватью.

Приятель стоял над ним, в бодрости и нетерпении дороги.
 - Смотри, а ты держишь слово, - дочитал почти до конца. Не зря я за тобой приехал. Порадовал ты меня. Кстати, после праздника банки будут открыты, и тебе станет легче.
 «Откуда он знает о поясе. Экий проныра».
 - Ты это о чем. 
 - Как о чем, дело свое сделаешь, свободным совсем станешь. Поехали. К тому же жена тебя ждет.
 - Какая жена?
 - Да моя, ты же рассказал все родственникам.
 - Оставь..., об этом потом. 

По дороге приятель предложил сделать шашлычок на природе. В машине у него оказался мангал, угли и пакет купленных в супермаркете полуфабрикатов. Он свернул с дороги проехал несколько километров вдоль соснового леса и остановившись на специально оборудованной площадке принялся разводить огонь в мангале.
 - А ты пока читай, - умнее станешь.
 - Готово, угощайся мой ненасытный турист. Действительно в руках он держал пару шампуров. На столе стояло две бутылочки «Хайнекен». Пикник удался.
 - Ты меня только довези до набережной. И оставь там. Обратно я сам доберусь. Знаешь, столько впечатлений, хочется навести в голове порядок. 
 - А что, - голова закружилась?
 - Нет, просто текст твой не простым оказался…. Хотя многовато затянутых, ненужных пояснений. Но, в общем, читается с интересом.
Последняя фраза была угадана идеально. Приятель попался. Он даже расспрашивать не ста, даже в компанию не напрашивался, хотя был праздничный день. Только ухмыльнулся, радуюсь своему мастерству.
 - Вот она настоящая сила искусства!
 - Да устоять трудно. 

Когда они подъехали к праздничной переполненной набережной, Силин просто выпрыгнул, как быубегая от вопросов, но, успев попросить занести его вещи в дом (он предусмотрительно в туалете спальни засунул пояс в дорожную сумку, которую перекинул через плечо). Яша не удивился, увидев в руках Силина яркую пластиковую сумку. 
 «Наверно полотенце и плавки».
 «КАЯ» отчалила, но в заднем зеркале мелькнула знакомая брюнетка, вселив в приятеля сомнения об истинном качестве его текстов. 

Силин появился в поселке Яши поздно, с первым автобусом, которые начали ходить после захода солнца по окончанию праздника.
Ожидание автобуса на остановке с брюнеткой около часа было совершенно лишним и оставалось в нем горьковатым привкусом от праздника любви.
Сумку он вручил женщине перед самым закрытием дверей автобуса, пообещав еще вернуться.
Брюнетка даже не заметила, что в руках у нее подарок, долго смотрела в след автобусу.
Силин не желая ничего объяснять приятелю, не стесняясь своей раздраженности, отказался от ужина, сославшись на головную боль.
Даже не извинившись, он взял папку с журнального столика, прошел в свою комнату и сразу же раздевшись, лег дочитывать последние строчки. 

Сказался сумасшедший день, брюнетка…. Незаметно Силин заснул, но на этот раз проснулся не от крика мусульманского праповедика….
В комнате еще было темно, но из щели в салон приникал свет. Яша уже барствовал, и Силину вспомнилось, что в колхозах, где они один раз собирали картофель в течении целой недели с Яшей, тот вставал раньше всех и иногда даже пел по утрам, что приводило в ярость всех соседей по кроватям. В их комнате таких кроватей стояло то ли шесть, то ли восемь.
 Силин вошел в салон и застал Яша на коленях перед собачкой. Он тщательно вытирал ей лапы после утренней прогулки.
 - Банки открылись Жизнь, дорогой, продолжается. А твоя родня из Иерушалаема преуспела. Вилла, пальмы, цветы, Вольво. Да мне об этом и не мечтать.
 - Если удастся попасть сегодня, то сегодня же и улечу. С меня хватит.

Эпилог
 
В старом районе Яффо на четвертом этаже несвоевременно поседевший мужчина и статная брюнетка с недоумением разглядывали пачки долларов, которые вывалились из полиэтиленовой сумки на стол, когда женщина вывернула ее, желая поскорее узнать подаренное ей на прощание содержимое. 
 - Миша, - какая удача!
 - Но где ты это взяла?
 - Подняла мешок у нашего мусорного бака.
 - Такое не бывает, этого не может быть….
 - Но ты же видишь….
 Пачек было пять.
 Муж брюнетки раскрыл одну пачку и долго изучал сто долларовую капору, потом взял специальный приборчик, купленный еще в России и валявшийся уже несколько лет без дела, и проверил им. Купюра была настоящая. 
 Сомнений не было, - они спасены.

Яша вернулся после прогулки с собачкой. Разнуздал поводок и помыл руки.
На столе лежала папка с текстом, недочитанным Силиным.
Он Открыл ее, поправил страницы и поставил на место в книжную полку.
"Хоть бы для приличия сказал, что понравилось...".