Помочь сайту
Поздравления
"Берегись осла!"
30 августа 2019 -
Борис Аксюзов
За Лёвой пришли утром…
Он как раз готовил себе на завтрак яичницу и кофе. И вдруг услышал за спиной строгий голос:
- Лев Аркадьевич Малышкин? Просим пройти с нами!
Лева обернулся и увидел четверых очень нехилых мужиков в одинаковых костюмах коричневого цвета. Как эти люди незаметно оказались в его квартире, он не понял.
Яичница стала недовольно шипеть и постреливать, и тогда он взял сковородку за ручку и снял её с плиты. И тут же все четверо одновременно выхватили из-под мышек по пистолету. А самый быстрый из них подскочил к Лёве и осторожно вынул сковородку из его руки.
От этого Лёве стало весело, и он рассмеялся, приговаривая:
- Так куда же пройти-то мне с вами, господа?
- На Петровку, 38, Лев Аркадьевич, - сказал мужчина со шрамом на лице, видимо, самый старший из них.
- А я там еще никогда не был! - воскликнул Лёва, словно удивляясь и сожалея об этом. – В Главном Управлении в Большом Каретном был, в отделение полиции на Малой Ордынке, 6, меня часто доставляли, а один раз побывал даже на Житной, 16, где ваше министерство находится. А вот на Петровке, 38, не пришлось…
Но никто из пришедших даже не улыбнулся этим смешным откровениям, но и приказа прекратить пустую болтовню не поступило.
Разочарованный таким скучным поведением гостей, Лёва вздохнул и спросил уже серьёзно:
- А позавтракать и собрать вещички вы мне время дадите?
- Позавтракать дадим, а вещи собирать не надо. Они вам не понадобятся, - ответил сему старший.
- Неужто, сразу на расстрел? – удивился Лёва, начав веселиться снова.
- Смертная казнь у нас запрещена законом, - пояснил старший на полном серьёзе, и Лёва понял, что он конченный зануда. Как и все другие, кто пришел его арестовать
А потому он спросил только из-за своей прирожденной вежливости:
- Может, вы позавтракаете со мной?
И получил вполне ожидаемый ответ, произнесенный хором:
- Спасибо! Мы уже позавтракали.
Лева пожал плечами и присел на табуретку. Но не такая у него была натура, чтобы спокойно есть яичницу в присутствии четырёх стоящих остолопов и запивать её остывшим кофе. Он шваркнул вилкой по столу и возмущенно сказал:
- Вот только в МУРе могут работать такие люди, вроде вас! Вы чуть попозже не могли придти? Когда я позавтракаю, оденусь и приведу себя в порядок?
- Уже девять двадцать пять, - смущенно ответил ему старший.
Лёва хотел пояснить им всем, что для него это раннее утро, когда он обычно еще валяется в постели, а сегодня они застали его на ногах лишь потому, что в двенадцать часов на Курский вокзал приезжает его тётя Вера из Владикавказа, которую он должен обязательно встретить.
Но в это время зазвонил его мобильный телефон.
- Ты уже не спишь? – спросил в нём ласковый Люсин голос. – Ты сегодня будешь на Арбате?
- Я не знаю, где я буду сегодня, - грубо ответил ей Лёва. – Меня пришли арестовать люди из МУРа…. Я не знаю, за что… Потому что их об этом спрашивать бесполезно. Им приказали надеть на меня наручники, и они наденут, не имея представления, по какой причине… Не говори глупостей… Кто мне даст разговаривать с тобой по телефону из СИЗО? Конечно, увидимся… Ты же будешь приносить мне передачи?… По адресу, который, я надеюсь, смогу тебе сообщить… Да, еще… Встреть на Курском тетю Веру, ты её знаешь. Поезд номер 297С, вагон десятый, приходит в двенадцать ноль девять… Тете скажешь, что меня внезапно послали в командировку… Пока!
Лева глубоко вздохнул, утомлённый таким длинным и содержательным разговором, и, не вставая, протянул вперед руки.
- Не требуется, - хмуро сказал старший. – При получении инструкций по вашему задержанию наручников нам не выдали.
- Значит, пистолеты выдали, а наручники – нет, - улыбнулся Лёва. – Лихо! Бац-бац, и нет Малышкина. Погиб при попытке к бегству.
Но ребята из МУРа его уже просто не слушали. Они окружили Лёву со всех четырех сторон и вывели его во двор, где прямо у подъезда стоял бронированный автомобиль с мигалкой.
На Петровке, 38, Лёву привели в большой кабинет, где за столом сидел генерал. Вообще-то, Малышкин слабо разбирался в звёздочках на погонах, но о генеральском чине хозяина кабинета догадался по красным лампасам на его тщательно отутюженных брюках.
- Присаживайтесь, Лев Аркадьевич, - радушно пригласил генерал. – Там, где вам будет удобно. Чай или кофе?
- Спасибо. Я уже позавтракал, - хмуро ответил ему Лёва, но тут же улыбнулся, вспомнив, что недавно уже слышал точно такие слова.
- Я рад, что у вас, Лев Аркадьевич, хорошее настроение, - сказал генерал, тоже расцветая широкой улыбкой. – Значит, беседа у нас будет приятной.
- Чтобы она была приятной, сразу скажите, в чем вы меня подозреваете. Поверьте, я не совершал ничего, что противоречит букве закона.
- Вполне возможно. Но вы можете и ошибаться. Не зная, например, что шантаж является уголовным преступлением, караемым по статье 163-ей УК РФ…. До четырех лет лишения свободы предусматриваются ею…
- Немало… А в моем возрасте это вообще ужасно: четыре года за решеткой. Когда я выйду, мне будет уже сорок три. Но я повторюсь: никаким шантажом я не занимался. Я даже не знаю, что это такое.
- Тогда я вам напомню: вы подозреваетесь в том, что вымогали крупную сумму денег у физического лица, имени которого я называть пока не буду.
- И он мне её отдал, эту крупную сумму?
- Судя по всему, да.
- Судя по чему? По тому, что я живу в однокомнатной квартире с видом на мусорные баки? Или по тому, что я обедаю в столовой №1 на Кожевнической, а завтраки и ужины готовлю сам? А, может быть, я езжу на работу не на метро, а в роскошном «Мерседесе»?
- Для нас это всё тоже очень странно. Но что вы мне скажете , прочитав вот этот документ? – грустно сказал генерал, доставая из папки мелко исписанный с обеих сторон стандартный лист писчей бумаги .
Возвращение в прошлое. Дед.
Лёва Малышкин родился в южном городе Владикавказе в 1979-ом году в интеллигентной семье кинооператора республиканской телестудии и актрисы местного театра драмы. Но интеллигентом отнюдь не стал, так как весь пошел в деда, Савелия Малышкина.
Это был добрый, но очень несерьезный человек со странными привычками, вынуждавшими его совершать необдуманные поступки.
Журналист городской молодежной газеты написал о нём очерк «Легенда улицы Ростовской», который, правда, не был опубликован по причине несоответствия личности героя моральным устоям тогдашнего общества. Но рукопись этого произведения, подаренная деду автором, еще долго хранилась в их семье и затерялась лишь во время переезда в Москву.
А истоком легендарности деда стал 1947-ой год, когда Савелию исполнилось одиннадцать лет. Жили они тогда в маленьком домишке среди множества таких же, стоявших в тесном дворе по улице Ростовской, 35. А в соседнем дворе, по Ростовской, 37, кроме жилых квартир, находилась еще и контора треста «Севкавкожфурнитура» с гаражом.
Вообще-то, владикавказские дворы и дворики достойны того чтобы написать о них большую и интересную книгу, настолько они своеобразны и обаятельны, но, к сожалению, не нашлось еще человека, способного взяться за этот большой труд, посильный лишь истинному патриоту этого чудесного города.
Так вот, при выезде со двора по Ростовской, 37, висел предупреждающий знак «Берегись автомобиля!», большая стеклянная коробка с электрической лампочкой внутри. Она выделяла этот двор среди всех соседних и являлась гордостью его жильцов, особенно, мальчишек. И именно это подвигло Савелия на поступок, ставший легендой улицы Ростовской.
Вечером Савелий часто выходил со двора и с завистью смотрел на светящийся знак, который был единственным ярким пятнышком на совершенно темной улице, так как фонарей на ней в то время не было. И однажды утром он вышел из дома во двор с ящиком для столярных инструментов, какие были тогда почти в каждой семье, и стал мастерить какую-то хитрую конструкцию. Естественно, вокруг него тотчас же собрались все остальные дворовые мальчишки, которым было интересно, что делает их товарищ, но на их любопытные вопросы Савелий не отвечал, выпиливая брусочки из старых досок и прибивая один к другому.
Это был его первый опыт столярных работ, и поэтому у Савелия ничего не получалось. Гвозди гнулись, планочки лопались, молоток норовил больно ударить по пальцам. И тогда ему на помощь пришел дядя Вася, однорукий инвалид, бывший на войне сапёром.
- Что творишь, Савка? – спросил он, проходя мимо.
- Коробку хочу сбить, - объяснил мальчишка. – Чтобы крепкой была, а со всех сторон стеклянная.
- Надо подумать,- сказал дядя Вася и почесал у себя в затылке.
Он подошел к открытой форточке дома Малышкиных и долго изучал ее, поворачивая из стороны в сторону.
- Если мы с тобой сделаем четыре таких форточки и собьем их вместе, у нас и получится стеклянная коробка. Давай теперь уточним размеры и приступим к работе.
О размерах Савелий имел очень слабое представление, и дяде Васе пришлось измерять метром размах его рук, при помощи которых он показывал, какой должна была быть коробка.
Деревянный каркас сбили они за полчаса, а вот с остеклением пришлось повозиться. Дядя Вася был вынужден походить по соседям в поисках стеклореза, да и к работе этой он навыка не имел, но, худо-бедно, к вечеру коробка была готова. И только после этого инвалид удосужился спросить:
- Савка, а для чего тебе такая конструкция?
Но мальчишка, понурив голову, ответа на этот вопрос не дал, сказав лишь:
- Нужно… Завтра сами увидите.
И утром все жители двора увидели эту коробку, висящей сбоку ворот, а на ней два слова, написанные коряво, но грамотно: «Берегись осла!».
И еще ничего не поняв, все начали смеяться до упаду, а когда до них дошло, что знак этот повешен обоснованно и справедливо, то к их веселью прибавилось еще и уважение к мальчишке, придумавшему такое.
Дело в том, что в их дворе жил клоун из городского цирка, который почти каждое утро, кроме выходных, выезжал на работу на маленьком ослике. Конечно, ему удобней было бы добираться туда на трамвае, но его проезд по всему городу на ослике в костюме клоуна был своеобразной рекламой цирка, дела которого шли очень неважно. Тем более, что на спине у клоуна был прикреплён щит с яркой надписью «Хочешь быть счастливым – купи билет в цирк!» и, проезжая по людным местам, он останавливался и своим громким и смешным голосом предлагал приобрести у него эти самые билеты.
Ослик был маленьким, но норовистым. Ему очень не хотелось выходить из уютного дворика на улицу с ее любопытными прохожими и пронзительными криками продавцов мацони и лудильщиков кастрюль, переться через весь город в ненавистный цирк и тащить на себе этого клоуна с противным голосом и рекламой на спине. Поэтому Яшка (так звали ослика) сразу у ворот начинал взбрыкивать и истошно орать, пугая пешеходов, особенно, детей и беременных женщин.
Теперь вы, вероятно, поняли, что, говоря дяде Васе о нужности такого знака, Савелий был совершенно прав.
К сожалению, он не знал, как подключить к своей конструкции электричество, и даже хотел засунуть в ящик свечку, но инвалид объяснил ему, что этого делать не надо, так как Яшка возвращался домой из цирка уставшим и смирным и всю ночь беспробудно спал в своём сарайчике.
Свой второй подвиг Савелий совершил, когда перешел в седьмой класс. Он решил, что это будет его последний год в школе, потому что окончание седьмого класса в те времена давало право на поступление в техникум или ФЗУ (фабрично – заводское училище).
Савелий выбрал для себя железнодорожное ФЗУ №6, так как, во-первых, очень хотел стать машинистом паровоза, а, во-вторых, именно в этом училище была знаменитая на весь город спортивная секция бокса.
Вы не подумайте, что Савелий Малышкин мечтал о чемпионской славе боксера. Просто он рос слабым и скромным мальчишкой, которого бивали все, кому было не лень. И ему хотелось овладеть искусством спортивного боя и отомстить всем своим обидчикам.
На углу улиц Ростовской и Льва Толстого торговал семечками парень по имени Валёк, который однажды попал под трамвай и с тех пор остался калекой. У него действовала только одна рука, он был хром на одну ногу и слеп на один глаз.
Но никто из мальчишек окрестных улиц, постоянных его покупателей, не пытался воспользоваться этими физическими недостатками, чтобы незаметно или нахально «стырить» у него стаканчик семечек.
Но однажды возле торговца семечек остановился молодой человек в летнем кремовом костюме из шелка, какие редко кто носил в ту послевоенную пору, особенно на улице Ростовской, где жили, в основном, рабочие вагоноремонтного завода.
- Почем семена от подсолнуха? – развязно спросил франт и, не дожидаясь ответа, взял с табуретки уже приготовленный фунтик и, насыпав в него три горсти семечки, удалился, не заплатив.
У Валька это был очень тяжелый день, потому что он впервые вышел торговать после долгой болезни, и дома его ждали голодные сестренка и братишка. Поэтому он сел прямо на тротуар и заплакал.
Таким, плачущим от отчаяния, и увидел его Савелий, проходивший мимо.
-Ты чего, Валёк? – спросил он, пытаясь поднять паренька с грязного тротуара.
Валёк из-за своей болезни говорил очень несвязно, но Савелий всё-таки понял, что того просто-напросто ограбил человек в кремовом костюме, не успевший еще скрыться из виду.
Савелию не доставило труда быстро догнать его и, зайдя спереди, жалобно сказать:
- Дяденька, вы забыли за семечки заплатить.
- Неужто? – удивился франт. – А мне показалось, что я заплатил.
Он достал из кармана толстый кошелек и раскрыл его, рассуждая:
- Точно заплатил… Вот смотри; у меня было здесь три рубля, а остался только один. Видишь? Это у вашего калеки вообще крыша поехала. Забывать стал, кто заплатил, а кто нет…
И тут Савелий преобразился. Вместо жалкого просителя он стал отчаянным мстителем, как Зорро из фильма, который он недавно смотрел в кино «Пионер» на проспекте Сталина.
- Ты, фраер, сам калека! – сказал он, подражая блатному Хачику из соседнего двора. – А-ну, гони два рубля за семечки!
Человек, укравший семечки, рассмеялся и щелкнул его по носу:
- Пошел с дороги, шкет!
А когда Савелий не пошел, он ударил его под ложечку, и мальчишка, разом задохнувшись, полетел с тротуара на мокрый после дождя газон.
Савелий лежал на грязной траве, глядя, как этот бесчестный человек уходит от него, засовывая в карман свой кошелек, и ему было горько и стыдно. Но, когда франт к тому же ещё и обернулся, сделав ему ручкой, мальчик не вытерпел. Собрав последние силы, он захватил рукой ком грязи и влепил его прямо в спину своего обидчика.
Тот вздрогнул и начал медленно поворачивать голову. Когда же повернул, то в его глазах Савелий увидел не угрозу и даже не возмущение. Это была жалкость. Убогая жалкость человека, потерявшего самое драгоценное, что было в его жизни.
А Савелий, взяв в обе руки еще по кому грязи, с трудом встал на ноги и подошел к нему.
- Гони два рубля, я сказал, - произнес он дрожащим голосом.
И франт безропотно исполнил его требование, не рискуя быть испачканным вонючей грязью еще и спереди.
Савелий вернулся к Вальку и протянул ему деньги:
- Держи свои два рубля. И насыпь еще мне на мой рубль маленький стаканчик.
Он знал, что успокоить его теперь могут только семечки, которые можно щелкать, ни о чем не думая и не вспоминая.
Именно после этого приключения Савелий стал знаменитостью улицы Ростовской и её окрестностей.
А третий его подвиг, который хотя и привлек внимание к нему со стороны прессы, был не столь ярким и героическим, как второй.
Просто он собрал ребят и девчат со своего двора, и они навели порядок в квартире у безногого инвалида, от которого ушла жена.
А растроганный инвалид, выпив по этому поводу чекушку водки, прилюдно нацепил на грудь Савелию свою медаль «За отвагу».
Если бы журналист написал короткую заметку лишь об этом эпизоде, её бы обязательно напечатали. Но ему захотелось показать, как он объяснял позже, всё богатство души маленького человека, рассказав и о предупреждающем знаке «Берегись осла!», и о наказании бесчестного вора. А это, как я уже говорил, искажало нашу действительность, в которой дети жили беззаботно и весело, благодаря Коммунистическую партию за свое счастливое детство.
(продолжение следует)
Рейтинг: +1
359 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
