Глава 5.
К вечеру я окончательно определился с методом обработки этой массы материала. Главным образом это касалось субординации значимостей: кое-какие с виду малозначащие процессы (например: за последние 40 лет взрослые почти престали улыбаться, а дети стали не по детски жестокими), я поставил во главу угла, иные же (например : истощение ресурсов или резкое нарастание политической напряжённости) кардинально понизил в ранге как второстепенные или даже им сопутствующие. В первом приближении у меня получилась вполне сносная, пусть и не лишённая естественных противоречий картина Динамически Нелинейной Реальности, которая в своём развитии проходила ряд последовательных стадий от эмбриональной - тантрического Яйца, того, что постмодернисты именовали Ризомой или «телом без органов» - , до современного состояния старческого маразма и общего одряхления, когда сформированные, в течении жизни, органы тела начинают разрушаться и отваливаться сами по себе. Ещё голову Ницше посещала эта крамольная с точки зрения теории эволюции мысль, что организация Тела(сформировавшийся организм) представляет собой не жёстко запрограммированный вложенной программой процесс, а всего лишь случайное и ситуативное проявление внутреннего созидательного потенциала, жизненной силы(«воли к власти»), того, что более точно было определено в 20 века под термином ХЮБРИС (см прим. 1). Фенемен этой прото-жизни казался мне поначалу абсурдно-противоестественным, но кто смог доказать, что жизнь бывает только в тех формах, которые способно представить человеческое сознание, -а что если с точки зрения самого прото-сознания (а оно, судя по-всему, существует) именно человеческая форма жизни выглядит неким витальным абсурдом, угрожающей (подобно раковым клеткам) аномалией. Все катастрофические тенденции, так усилившиеся за последнее время – своего рода формирующиеся (ситуативно, по Ницше) органы этого земного тела-ризомы, которые, «хоть и распределяются по телу без органов, но распределяются-то они независимо от формы организма , вырастают по внутренней необходимости порой в самых неожиданных местах (природные катаклизмы, политические перевороты), «формы становятся случайными, органы уже не более чем произведённые интенсивности, потоки, пороги, градиенты» (Делез, Гваттари «Шизофрения и Капитализм») (прим. 2). Вся окружающая нас предметность – тоже, всего лишь органы «интенсивной зародышевой плазмы, подобные бесчисленным щупальцам метафизической Геи-медузы, палывушей в бездонном космическом океане. И Бытиё вообще предстаёт в этом плане как своего рода «волны с изменчивой амплитудой», пробегающие по телу этой Мета-сущности при её движении (попытка самолечения), а возможно уже и при медленном умирании (судороги распада). Выходит, что, исходя из этого, любая ОРГАНическая конфигурация – адаптивный ответ, частично, на внешнюю, но больше, на внутреннюю (иллюзорную) угрозу. Вообще рождение и динамика нашей Цивилизации - всего лишь Траектория ГЛУБИННЫХ чувств («пережитая эмоция» , «пережитое» телом Земли) , по которой телесность подошла к последней форме самоконфигурирования, сформировав когда-то необходимый (в качестве психотерапии, как компенсацию необратимо скудеюшему чувству жизни), а теперь совершенно бесполезный и даже опасный (воспалившийся вдруг) орган, подобный аппендиксу в нашем теле. Таким образом, человечество, в его нынешнем состоянии, - нечто вроде гангренозного перетонита, планетарного масштаба. Когда всё это мне стало более менее ясно, я задался следующим вопросом : «Вот я смоделировал модель-конфигурацию погибающего нами, Мира, загрузил эту схему в Суперкомпьютер, распластавшийся тончайшей нервной сетью чуть ли не по всей её поверхности, и терпеливо, не без оттенка самодовольства, жду результата, но ведь может оказаться, что мой вопрос я задал именно тому, кому не следует его задавать ни в коем случае. Что если компьютерные сети - это спонтанно сформировавшаяся форма сознания (ещё один орган) земного тела, и я как поглупевший вмиг шпион раскрыл себя вражеской разведке. Откуда я знаю, быть может, теперь это сознание начнёт охоту за тем, кто так бесцеремонно лезет в запретное, словно настырная, любопытствующая бацилла-детектив. Все эти бетонные стены с многоуровневыми степенями защиты – всего лишь детские игрушки для тех мощных сил, которые тут будут задействованы. Поистине, лучше бы ограничиться только книгами и графики чертить обычным карандашом на обычной бумаге. Но ведь возможности человеческого мозга крайне ограничены и если бы эта голова была способна начать обработку кучи всеё этой информации, строго сохраняя заложенные моделью принципы субординации (непривычные, полуфантастичекие), она лопнула бы от напряжения в первые же доли секунды. Остаётся надежда на русский авось, свою счастливую звезду, которая до сих пор меня не подводила, да и в любом случае награда за мои труды вполне стоит даже собственной жизни… Если, правда, я успею этой наградой воспользоваться». Последняя мысль вызвала во мне двойственное самоощущение хмурой меланхолии и иронического жизнелюбия. «Принцип шизоанализа во всей его действенной прелести» - криво усмехнувшись , прокомментировал я эту пародоксальную интерференцию чувств. Я бодро встал со стула, включил какую-то ненавязчивую оркестровую музыку и стал делать гимнастические упражнения, немолосердно нагружая расслабленное от долгого сидения тело. Из случайно задетого отведённой вправо рукой книжного шкафа выпало несколько книг. Я наклонился, чтобы их поднять и мне бросилась в глаза фраза сверху, на раскрытой странице одной из них: «…на берегах неизвестного мы обнаружили странный отпечаток, чтобы объяснить его происхождение, мы выдвигаем одну за другой остроумнейшие теории. Наконец нам всё же удалось восстановить происхождение отпечатка. Увы! Оказалось, что это наш собственный след». Я захлопнул книгу и прочитал название: «А. С. Эдингтон «Происхождение физики». Поддавшись мгновенному ощущению какой-то мистической жути, смахнув рукой со лба капли ледяного пота, я пробормотал что-то вроде: «Вот уж когда поверишь в неслучайные совпадения». Комп напряжённо гудел, шла обработка вложенной мной программы, все самые мощные компьютеры мира работали с ним за одно. Во всяком случае, всё что было в человеческих силах делалось. К тому же у меня было парадоксально-твёрдая уверенность, что всё это не затянется надолго, и в лучшем случае через сутки мы будем с тем или иным ответом. Чтобы как-то занять время я нажал на сигнальную кнопку. Меня давно подмывало выяснить у П., куда же всё-таки делись многочисленные мои предшественники. И я надеялся, что уж теперь-то, когда результат так близок он не начнёт увиливать от ответа, а выполнит своё обещание и поведает мне ещё об одной запретной тайне..
Примечания:
1. Хюбрис (от франц. : L’hubris – необузданность, невоздержанность) – термин, обозначающий предпороговые формы стихийных процессов, задающих неустойчивые параметры функционирования системы. Принципиальная невозможность полного подчинения Хюбриса навязанным извне условиям, неизбежно сопряжена с «неотъемлемой от него непредсказуемостью». По Аренд, данная непредсказуемость носит сугубо принципиальный характер и основана на имманентной креативности Хюбриса, что отличает его от классической «воли к власти» (силы удержания, ограничения, господства). Хюбрису же соответствует скорее тяга к катастрофическим «экспириментам на собственной шкуре», «глубинный садо-мазохизм», «политический соблазн» расшатывающих систему перемен, ради новых возбуждающих скудеющее чувство жизни, эмоций (восторг-ужас стояния над бездной, носящий оттенок первобытно-сексуальной вседозволенности), взрывной выход на предел самопроявленности, вплоть до саморазрушения. Хюбрис чужд стратегиям на будующее ( в отличии от «воли к власти»), он растворён в настоящем, хочет БЫТЬ и ЧУВСТВОВАТЬ в полной мере здесь и сейчас, для него не существует завтрашнего дня, как целеполагания. Мишель Фуко вообще отождествил Хюбрис с чистой, самодеструктивной, и поэтому, абсурдно нежизнеспособной, сексуальностью (пример Диониса).
2. «Шизоанализ и капитализм» - Одна из основных книг Делёза и Гваттари.
Помочь сайту
Поздравления
