Странничка. История книг (глава 10)

Книга лежала на летнем столике под открытым небом, легонько перелистываемая ветром, купающаяся в сиянии солнца. Она только появилась на свет и полна тепла и покоя. Время для неё совершенно не имеет значения. Пусть она ещё точно не знает кто она такая, но зато ей кажется, что она – солнце, что солнце и она – неразделимы. Ей бы лежать здесь вечно и ни о чём не думать, да только для всего остального в мире существует время и оно гонит по небу облака. Существующее время говорит о том, что есть не только покой, но и беспокойство, ведь иногда облака закрывают собой солнце. Существующее время говорит ей о том, что и для неё скоро оно начнёт существовать.
Над раскрытой книгой сидел её автор, пожилой человек; на лице у него была улыбка, а на глазах – слёзы. Сквозь окутавшую её негу, будто бы с самого неба, струится сверкающими волокнами к ней его голос:
- Ты не представляешь, что ты значишь для меня. Я уже старик, моя жизнь подходит к концу. Но, написав тебя, я словно родился заново. Признаюсь тебе, никакой я не писатель, то есть… у меня плохо получается им быть: язык мой небогат, в словах путаюсь, предложения составляю неудачно,- над одним могу сидеть битый час. Но у меня была история, свидетелем которой я в своё время являлся и которую отчасти пережил сам, так что мне почти ничего не пришлось сочинять. Это-то меня и побудило написать тебя. Так что, хоть я и не художник слова, а честен перед своим читателем, если таковой у меня будет. Старый дурень, которому, наверное, вообще не следовало браться за это дело, вложил в тебя всю свою душу. Для меня ты – бесценная книга!
Но потом автор ушёл, а книга осталась лежать на столе. И произошло то, чего она уже с тревогой ждала: облака превратились в тучи и полностью затянули собой небо. Время для книги наступило,- холодным ветром оно перебрало страницы и с хлопком закрыло её. В потемневшем мире послышались не то отдалённые раскаты грома, не то рокот приближающейся войны. Внезапно молния с треском прорезала небо и высветила перед книгой дорогу. Это была её судьба, её фронтовая дорога жизни. И в следующий миг она увидела себя воином-солдатом, идущим по ней.
Ветер вновь перелистал страницы. Вся её жизнь пролетела перед ней в считанные мгновения. Начало пути совпало с часом последней битвы. Книге и прежде доводилось через эту битву проходить,- но с чувством, что её путь бесконечен. Теперь же от бесконечности остался короткий отрезок, за которым её ждала пустота,- потому что она больше не книга, она – всецело воин-солдат.

С криком «Вперёд!» Том шёл на врага. И ему казалось, что он идёт не один, что с ним целая рота бойцов, так же как и он, опьянённых радостью приближающейся победы и жаждущих одолеть остатки вражеской силы в рукопашном бою. Но потом вдруг понял: эта атака не несёт победу; рядом с ним никого нет, а враг чувствует себя спокойно, даже спорит о том, кто получит право в него выстрелить; драки не будет, будет лишь забава для врага и мгновенная смерть. Возможно, от последней его отделяло мгновение, когда он услышал крик:
- Стой, солдат!
Том остановился и обернулся на голос.
Едва держащийся на ногах от ранения командир качал опущенной головой, говоря ему тихое «нет».
- Почему? – спросил Том. – Они всё равно придут и убьют нас.
- Это приказ! – донеслось до него снова.
Но на этот раз командир не мог кричать, так как он упал от бессилия. Кричал кто-то другой. Поняв, что что-то не так, Том открыл глаза. И оказался в совершенно другой обстановке.

В памяти восстановилась цепочка недавних событий. Взор его прояснился, и он увидел своих друзей, и встретился взглядом с Холмсом, голос которого скомандовал ему остановиться.
- Почему? – задал Том другу тот же вопрос, что и своему командиру в мире грёз.
Но вместо того, чтобы дать ответ, Холмс обратился к предводителям книг, Криминалу, Ужасу и Чтиво:
- Эй, послушайте! Вы заблуждаетесь на наш счёт. Мы – заурядные книги, каких на свете бесчисленное множество. Вашим литературным ворам не будет до нас дела. Ведь, говоря на языке садоводов, если семена обычного растения посадить в почву, благодатную для лучших роз, из них всё равно не вырастет радующий глаз цветок. А не будет цветка, никто не станет причастным к великому таинству жизни, как бы ему этого не хотелось.
Внешне Криминал на это только хмыкнул, но внутри почувствовал неуверенность.
- Но вот тот, с позволения сказать, листок – это действительно что-то… - продолжал Холмс.
- Ты о чём? – не понял его мысль Ужас.
- По-вашему, обычные страницы способны вести диалог? – ответил вопросом на вопрос Холмс. – А как насчёт того, чтобы летать при полном отсутствии ветра?
- Насчёт садоводов он прав. Мы ведь действительно садоводы. Только, как он об этом догадался? – сказал Чтиво.
- Замолчи! – одёрнул его Ужас.
- Остёр ты на язык, как погляжу,- сказал Холмсу Криминал. – Может, и твоя правда. Да только что нам теперь листок – его уже не поймать.
- Может, и нет. Но глупо было бы даже не попытаться это сделать,- ответил ему Холмс.
Том, слушая разговор книг, не верил своим ушам. Из него он понял только то, что Страннички с ними больше нет, что она каким-то чудесным образом покинула заточение. Не верили своим ушам и Маг со Сказкой.
- Что ты такое говоришь, друг?! В своём ли ты уме?
- Как есть, так и говорю,- резко и коротко ответил Тому Холмс, не взглянув при этом на него.
- Допустим, ты прав. Но тебе какая выгода оттого, что мы его поймаем? Или ты думаешь, что когда откроется дверь, вам удастся сбежать? - сказал Криминал.
- Вообще-то, не сложно догадаться,- с намёком ответил Холмс.
- Надеешься, что мы вас отпустим? Ну, уж нет. Мы ещё не знаем, что вы за семена,- распространённые ли вы растения, или редкие цветки. И вам это тоже наверняка неизвестно. Отпустить четыре книги, а самим остаться с каким-то чудесным в кавычках листком? Звучит смешно, не правда ли? И как мы будем выглядеть после этого? – осмеял его предложение Криминал.
Ужас и Чтиво едва не упали с полки от смеха.
- Что ж, я не буду говорить за всех,- сказал Холмс. – Моя подсказка стоит того, чтобы отпустить одного из нас.
- Намекаешь на себя? – спросил Криминал.
Холмс промолчал.
- Так и быть, если поймаем листок, тебя, предателя, отпустим,- жёстко произнёс Криминал. – Любопытно, что бы сейчас сказали тебе твои друзья? Впрочем, друзьями, я так понимаю, вы были в прошлом…
- Я думал, что знаю тебя…- обратился к Холмсу Том. – Считал тебя своим другом… Оказалось, я глубоко заблуждался. Даже не знаю, как после этого тебя называть…
- Между прочим, пару минут назад, когда тебя захлестнуло безумие, я был твоим спасителем! Где же признательность? А что касается моего предложения им, так это просто инстинкт самосохранения. Пусть я и не самая лучшая книга, но мне хочется жить, хочется быть прочитанной. Это естественное и… если ты не знаешь, очень сильное желание,- отвечал Холмс, не глядя Тому в глаза.
- Безумие захлестнуло не меня, а тебя. Я предпочёл бы лучше умереть, чем видеть и слышать это,- произнёс больше в пустоту Том.
- Ну, а теперь – по законам жанра – вам, мистер военный, полагается подойти к мистеру сыщику и наградить его хорошей вмятиной, которая бы отразилась на отношении к нему госпожи судьбы, а вам, благородные леди, уж простите за грубое слово,- плюнуть в эту вмятину,- сказал Криминал.
Чтиво и Ужас переглянулись в предвкушении описанной Криминалом сцены.
Но Том не собирался делать ничего подобного. Он просто отвернулся от того, кто недавно был его другом, и с чувством глубокого разочарования опустил голову. То же самое сделала Маг. Только Сказка подошла к Холмсу.
- Ты не тот, кому я доверяла, кого успела полюбить. Это был другой человек и другая книга. Настоящий Холмс для меня умер,- сказала она, и на глазах у неё выступили слёзы.
- Криминал, это и впрямь ничего не стоящая книжонка. Отпусти ты её на все четыре стороны, а то даже у нас с Ужасом в её присутствии на душе гадко становится,- сказал Чтиво.
- Согласен,- ответил Криминал. – А теперь слушайте меня, книги: одни открывают дверь, другие держат и караулят пленников – вдруг это, всё-таки, коварный план,- третьи – то есть мы – идут на поиски листка.
Книги начали действовать быстро и слаженно. Ужас прыгнул на ручку двери и, повиснув на ней, вставил ключ в замочную скважину. Несколько книг, имевших такую же комплекцию, как у Криминала, соорудили из собственных тел пирамиду и приготовились тянуть на себя массивную дверь. Остальные обступили пленников, будучи намерены не сводить с них глаз.
Но как только ключ повернулся в замке, книгам не пришлось усердствовать, чтобы открыть дверь. Чудовищной силы ветер сделал это за них. И, попав в тесное помещение, он, подобно огромному разъярённому зверю, в один миг устроил в нём настоящий хаос. Только четыре книги из нескольких тысяч не испытали его ярость на себе. Это были Маг, Сказка, Том и Холмс. Они остались на том же месте, где и стояли. А потом ветер плавно поднял друзей и вынес на открытое пространство, где их ждала Странничка.

Продолжение следует

Регистрационный номер №0542982

от Сегодня в 16:09

[Скрыть] Регистрационный номер 0542982 выдан для произведения:

Книга лежала на летнем столике под открытым небом, легонько перелистываемая ветром, купающаяся в сиянии солнца. Она только появилась на свет и полна тепла и покоя. Время для неё совершенно не имеет значения. Пусть она ещё точно не знает кто она такая, но зато ей кажется, что она – солнце, что солнце и она – неразделимы. Ей бы лежать здесь вечно и ни о чём не думать, да только для всего остального в мире существует время и оно гонит по небу облака. Существующее время говорит о том, что есть не только покой, но и беспокойство, ведь иногда облака закрывают собой солнце. Существующее время говорит ей о том, что и для неё скоро оно начнёт существовать.
Над раскрытой книгой сидел её автор, пожилой человек; на лице у него была улыбка, а на глазах – слёзы. Сквозь окутавшую её негу, будто бы с самого неба, струится сверкающими волокнами к ней его голос:
- Ты не представляешь, что ты значишь для меня. Я уже старик, моя жизнь подходит к концу. Но, написав тебя, я словно родился заново. Признаюсь тебе, никакой я не писатель, то есть… у меня плохо получается им быть: язык мой небогат, в словах путаюсь, предложения составляю неудачно,- над одним могу сидеть битый час. Но у меня была история, свидетелем которой я в своё время являлся и которую отчасти пережил сам, так что мне почти ничего не пришлось сочинять. Это-то меня и побудило написать тебя. Так что, хоть я и не художник слова, а честен перед своим читателем, если таковой у меня будет. Старый дурень, которому, наверное, вообще не следовало браться за это дело, вложил в тебя всю свою душу. Для меня ты – бесценная книга!
Но потом автор ушёл, а книга осталась лежать на столе. И произошло то, чего она уже с тревогой ждала: облака превратились в тучи и полностью затянули собой небо. Время для книги наступило,- холодным ветром оно перебрало страницы и с хлопком закрыло её. В потемневшем мире послышались не то отдалённые раскаты грома, не то рокот приближающейся войны. Внезапно молния с треском прорезала небо и высветила перед книгой дорогу. Это была её судьба, её фронтовая дорога жизни. И в следующий миг она увидела себя воином-солдатом, идущим по ней.
Ветер вновь перелистал страницы. Вся её жизнь пролетела перед ней в считанные мгновения. Начало пути совпало с часом последней битвы. Книге и прежде доводилось через эту битву проходить,- но с чувством, что её путь бесконечен. Теперь же от бесконечности остался короткий отрезок, за которым её ждала пустота,- потому что она больше не книга, она – всецело воин-солдат.

С криком «Вперёд!» Том шёл на врага. И ему казалось, что он идёт не один, что с ним целая рота бойцов, так же как и он, опьянённых радостью приближающейся победы и жаждущих одолеть остатки вражеской силы в рукопашном бою. Но потом вдруг понял: эта атака не несёт победу; рядом с ним никого нет, а враг чувствует себя спокойно, даже спорит о том, кто получит право в него выстрелить; драки не будет, будет лишь забава для врага и мгновенная смерть. Возможно, от последней его отделяло мгновение, когда он услышал крик:
- Стой, солдат!
Том остановился и обернулся на голос.
Едва держащийся на ногах от ранения командир качал опущенной головой, говоря ему тихое «нет».
- Почему? – спросил Том. – Они всё равно придут и убьют нас.
- Это приказ! – донеслось до него снова.
Но на этот раз командир не мог кричать, так как он упал от бессилия. Кричал кто-то другой. Поняв, что что-то не так, Том открыл глаза. И оказался в совершенно другой обстановке.

В памяти восстановилась цепочка недавних событий. Взор его прояснился, и он увидел своих друзей, и встретился взглядом с Холмсом, голос которого скомандовал ему остановиться.
- Почему? – задал Том другу тот же вопрос, что и своему командиру в мире грёз.
Но вместо того, чтобы дать ответ, Холмс обратился к предводителям книг, Криминалу, Ужасу и Чтиво:
- Эй, послушайте! Вы заблуждаетесь на наш счёт. Мы – заурядные книги, каких на свете бесчисленное множество. Вашим литературным ворам не будет до нас дела. Ведь, говоря на языке садоводов, если семена обычного растения посадить в почву, благодатную для лучших роз, из них всё равно не вырастет радующий глаз цветок. А не будет цветка, никто не станет причастным к великому таинству жизни, как бы ему этого не хотелось.
Внешне Криминал на это только хмыкнул, но внутри почувствовал неуверенность.
- Но вот тот, с позволения сказать, листок – это действительно что-то… - продолжал Холмс.
- Ты о чём? – не понял его мысль Ужас.
- По-вашему, обычные страницы способны вести диалог? – ответил вопросом на вопрос Холмс. – А как насчёт того, чтобы летать при полном отсутствии ветра?
- Насчёт садоводов он прав. Мы ведь действительно садоводы. Только, как он об этом догадался? – сказал Чтиво.
- Замолчи! – одёрнул его Ужас.
- Остёр ты на язык, как погляжу,- сказал Холмсу Криминал. – Может, и твоя правда. Да только что нам теперь листок – его уже не поймать.
- Может, и нет. Но глупо было бы даже не попытаться это сделать,- ответил ему Холмс.
Том, слушая разговор книг, не верил своим ушам. Из него он понял только то, что Страннички с ними больше нет, что она каким-то чудесным образом покинула заточение. Не верили своим ушам и Маг со Сказкой.
- Что ты такое говоришь, друг?! В своём ли ты уме?
- Как есть, так и говорю,- резко и коротко ответил Тому Холмс, не взглянув при этом на него.
- Допустим, ты прав. Но тебе какая выгода оттого, что мы его поймаем? Или ты думаешь, что когда откроется дверь, вам удастся сбежать? - сказал Криминал.
- Вообще-то, не сложно догадаться,- с намёком ответил Холмс.
- Надеешься, что мы вас отпустим? Ну, уж нет. Мы ещё не знаем, что вы за семена,- распространённые ли вы растения, или редкие цветки. И вам это тоже наверняка неизвестно. Отпустить четыре книги, а самим остаться с каким-то чудесным в кавычках листком? Звучит смешно, не правда ли? И как мы будем выглядеть после этого? – осмеял его предложение Криминал.
Ужас и Чтиво едва не упали с полки от смеха.
- Что ж, я не буду говорить за всех,- сказал Холмс. – Моя подсказка стоит того, чтобы отпустить одного из нас.
- Намекаешь на себя? – спросил Криминал.
Холмс промолчал.
- Так и быть, если поймаем листок, тебя, предателя, отпустим,- жёстко произнёс Криминал. – Любопытно, что бы сейчас сказали тебе твои друзья? Впрочем, друзьями, я так понимаю, вы были в прошлом…
- Я думал, что знаю тебя…- обратился к Холмсу Том. – Считал тебя своим другом… Оказалось, я глубоко заблуждался. Даже не знаю, как после этого тебя называть…
- Между прочим, пару минут назад, когда тебя захлестнуло безумие, я был твоим спасителем! Где же признательность? А что касается моего предложения им, так это просто инстинкт самосохранения. Пусть я и не самая лучшая книга, но мне хочется жить, хочется быть прочитанной. Это естественное и… если ты не знаешь, очень сильное желание,- отвечал Холмс, не глядя Тому в глаза.
- Безумие захлестнуло не меня, а тебя. Я предпочёл бы лучше умереть, чем видеть и слышать это,- произнёс больше в пустоту Том.
- Ну, а теперь – по законам жанра – вам, мистер военный, полагается подойти к мистеру сыщику и наградить его хорошей вмятиной, которая бы отразилась на отношении к нему госпожи судьбы, а вам, благородные леди, уж простите за грубое слово,- плюнуть в эту вмятину,- сказал Криминал.
Чтиво и Ужас переглянулись в предвкушении описанной Криминалом сцены.
Но Том не собирался делать ничего подобного. Он просто отвернулся от того, кто недавно был его другом, и с чувством глубокого разочарования опустил голову. То же самое сделала Маг. Только Сказка подошла к Холмсу.
- Ты не тот, кому я доверяла, кого успела полюбить. Это был другой человек и другая книга. Настоящий Холмс для меня умер,- сказала она, и на глазах у неё выступили слёзы.
- Криминал, это и впрямь ничего не стоящая книжонка. Отпусти ты её на все четыре стороны, а то даже у нас с Ужасом в её присутствии на душе гадко становится,- сказал Чтиво.
- Согласен,- ответил Криминал. – А теперь слушайте меня, книги: одни открывают дверь, другие держат и караулят пленников – вдруг это, всё-таки, коварный план,- третьи – то есть мы – идут на поиски листка.
Книги начали действовать быстро и слаженно. Ужас прыгнул на ручку двери и, повиснув на ней, вставил ключ в замочную скважину. Несколько книг, имевших такую же комплекцию, как у Криминала, соорудили из собственных тел пирамиду и приготовились тянуть на себя массивную дверь. Остальные обступили пленников, будучи намерены не сводить с них глаз.
Но как только ключ повернулся в замке, книгам не пришлось усердствовать, чтобы открыть дверь. Чудовищной силы ветер сделал это за них. И, попав в тесное помещение, он, подобно огромному разъярённому зверю, в один миг устроил в нём настоящий хаос. Только четыре книги из нескольких тысяч не испытали его ярость на себе. Это были Маг, Сказка, Том и Холмс. Они остались на том же месте, где и стояли. А потом ветер плавно поднял друзей и вынес на открытое пространство, где их ждала Странничка.

Продолжение следует

Стр`анничка. История книг (глава 9)

Рейтинг: 0 5 просмотров

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!