Кн. 3, ч. 3, гл 3 За флажки

В очерченном круге проблем меня могло спасти только чудо. Я двигалась там вслепую и по инерции, потому что дети хотят есть ежедневно, им всё равно, кто в гнездо и  что принесёт в клюве. Рефлексировать  некогда, надо работать. Муж говорил мне: «И так все вырастут»,  сравнивая нашу ситуацию с войной. Реальность была немногим лучше. По сводкам с места военных действий, главнокомандующего давно обложили. Им была я, распоряжаясь из матриархата своим «Титаником» семьи. Борьба с голодом могла бы завершиться разом, если бы правительство услышало таких, как я, открыло бы коридор гуманитарной помощи – наши соотечественники вполне могли  бы поделиться излишками, особенно заочно. Да разве не нашлось бы добрых людей? Я идеалистка, приукрашивающая действительность, но почему бы не воззвать к наивысшему потенциалу граждан?  Меня бы выручил один подаренный мешок крупы. Или муки. Запасов не было никаких. Продукты заканчивались одновременно все. Мне из области уже позвонил коллектор,  кому перепродали мой долг, он требовал денег немедленно и привычно угрожал расправой, его звали, кажется, Рустам, в конце разговора я торжественно пообещала, что повешусь сама  при первой возможности на первом же суку, не дожидаясь его визита. Он как-то сник на моё предложение и отступил. Блефовала ли я? Часто во мне  шизофренически (соглашусь с ВИРом) звучала одна и та же строчка, на этот раз я знала это долинское про себя изнутри: «Я не из породы самоубийц!»  Мне было страшно  неизбежного ада, если наложить на себя руки. Но и в жизни мне было оставаться так же страшно, будто мне предлагался кошмар наяву.  Жизнь  в «сумраке», эта тема с вампирами была популярна после  известных фильмов – «Дозоров». «Дневной» мы с мужем смотрели в кинотеатре, держась за руки от предвкушения изысков Бекмамбетова. Наша тема! А другое кино шло вокруг.  И его нужно было досмотреть, собрав всё мужество. Ужастик  про собственную жизнь.  ВИР внушил мне заочно, что он суть только моё восприятие. Я полюбила образ. Он на этом настаивает. Образ создан с погрешностями. Ошибочно. Он, как призрак, не содержит ничего достоверного. Поэтому ВИР  моего восприятия неистинный!   Так ему удалось сделать из меня в  любви крайнюю идеалистку. Но не идиотку же?! Ему выгодно вводить меня в заблуждение, чтобы я поскорее от него отвязалась. Конечно, его присутствие в моей жизни субъективно и экзистенциально, но я, как лицо заинтересованное, смею утверждать, что знаю его и чувствую. Целиком и полностью. От ребёнка до старика. Принимаю таким. Понимаю ли?  Когда ему выгодно, то он загоняет меня в казуистику: «выбор не востребован» - и удар на поражение. И это ещё не всё! Я вся в ожидании возможного «худшего». Оно наступит, а я не перенесу. Не переживу.   Разве можно такое представить?  Например, как мои дети заболевают, и у меня нет лекарств, чтобы их лечить. Или, что все продукты закончились, а денег занять до зарплаты больше не у кого.  От этого сна  наяву, порождающего «чудовищ», невозможно было избавиться. Известно, что у страха глаза велики. У меня и раньше случалась паника, похожая на женскую истерику. Запускался фантом, вполне похожий на правду, состоящий из формулы страха: «Как воспитать хороших детей при отсутствующем отце?» Но в противовес я находила что-то существенное: «Отец не тот, кто родил, а тот, кто воспитал!» Но душа продолжала ныть, несмотря на отмазку. Вот и теперь мрак сгустился, солнце скрылось. Хотелось зажмуриться или уже ущипнуть себя и проснуться, когда всё пройдёт, всё будет позади.  Проснуться не удавалось. Я недели две провела в одиночестве  на диване, словно тяжело заболела, борясь с отчаянием, прикладываясь на подушку каждую свободную минуту.  Чисто механически я хлопотала по хозяйству, но тщетно искала выход.  Забвение  было сладостным искушением.  Боли не будет. Ничего.  Я вообразила себе газетный заголовочек на тему: «Смерть атеиста!» Как-то мне пришлось сдавать госы, которые по философии были приравнены к кандидатскому минимуму. Тогда мне достался вопрос о жизни и смерти, рассуждения о хосписах и эвтаназии. И по ходу ответа я предположила, что случается с мозгом человека, если он не верит в загробную жизнь, а, как известно, «во что веришь, то и есть» (М. А. Булгаков) Известно, что смерть констатируют по остановке дыхания и прекращению сердцебиения. Но и по активности коры головного мозга, если научно! Зачем-то человеку даны пассивная кора с массой нейронов, которые не задействованы при жизни. Представьте себе состояние умирающего, которого оставило привычное сознание,  и он «отключился от реальности». Мозг  умирает последним, но угасает медленно – какие картинки он покажет человеку, отрицающего что-либо за пределами  своего мозга? Он будет блуждать в лабиринте сознания, сравнимого с огромным компьютером,  без малейшего представления о времени и пространстве, потому что  связь с так называемой реальностью будет утрачена.  А далее апостол Павел сказал следующее: «Хорошему  (человеку) будет ТАМ хорошо, плохому – плохо!» Простите за оценочность, цитата по памяти. «Не  все умрём, но все изменимся!» Тот, кто не поймёт, что это смерть, увидит цветные и красивые сны. У кого грех на душе не сможет отойти в мир иной «с миром» – спокойно.  Совесть измучит. Чем не  «суд»? Чем не  «ад»? Отсюда агонии одних  и тихая смерть во сне других: «Дай Бог кончину не постыдну, мирну!» Это очень поверхностные суждения блондинки, предположения. Я тогда была в теме даже больше, чем мне бы того хотелось. Но ради детей жить стоило. Счастье видеть их рядом здоровым контрастом составляло смысл жизни в этом непростом времени. Оно требовало концентрации внутренних сил и всех  резервов.  Что я перепробовала уже на практике? Вторую и третью  работы. За мужика «пахота». Чего добилась? Кризиса отношений. Утраты самоуважения. Урок? Понимание, что от роли прислуги ничего не изменится во внутреннем мире – формальное не меняет сути. «Унизить человека нельзя, с ним можно низко поступить!» Мне всё ещё кажется, что я цитирую Армена. Собирательный образ мудреца в голове. Это в манере ВИРа – вещать.  А в моей – цитировать великих.
Я не оставила надежды подзаработать. Спрос на мои услуги был.  Не  те. Там тоже был спрос, но для репутации этим хвалиться неприемлемо,  и я умолчу про отповедь юноше  с  рынка, невыясненной национальности,  который продавал игрушки. Я заверила его, что он ещё встретит молодую и по любви, хотя он просил совсем не об этом. Ему лет девятнадцать, мне тридцать шесть. И я подметаю рынок. А вечерами мне навстречу с метлой движется любящий муж – учёный.  Помогает. "Ражие детины" (А. Галич) – охранники ржут конями.  Вечерами меня подвозят домой таджики – соседи, потому что в школе я учу их детей русскому языку. И я за дружбу народов! Но «сопли морозить», как говорит коллега, неправильно. Надо расти профессионально. Мне уже некуда – выше – «только космонавты летают!» Высшая категория. Надо же её применить по назначению!
 И я опять «вломилась» в няньки. На этот раз пройдя много процедур для фантастически богатой семьи: кастинги, рейтинги, образовательные цензы. Меня долго тестировали.  Тест на соответствие профессии показал, что я на 99, 9 % идеальный учитель-гуманитарий, а вот «учёный» - по «нулям», а «секретарь – машинист» – даже с минусом. Потом я встречалась с  "мамочкой" – хрупкой, изящной новой «русской», немкой по национальности, из многодетной семьи, где вместе с ней самой  у родителей  было  шесть девочек . Когда-то при перелёте трагически погибла  их восьмимесячная дочь, и взрослые поклялись, что все другие будут жить – все родятся!  Хозяйку звали Анжеликой. Это был первый ангел в семье. Ангелиной звали чудесную её дочку, долгожданную и зачатую в Мексике чудом и «сменой климата». При таком малом весе в 45 кг маме было, действительно, непросто родить ещё одного ребёнка. Старшего сына звали Сергеем, и он учился в Англии, или готовился к этому, а пока заканчивал  престижную математическую  школу – его  возил туда личный шофёр. Мама  Сергея прежде была по образованию учительницей начальных классов. Она  рассказала при знакомстве,  что даже посетила однажды  школу на практике, но сама призналась, что страстно ненавидела детей и «эту работу». К счастью, для неё самой и её не случившихся учеников, она очень удачно вышла замуж. Алексей О. жил именно так, чтобы презирать «плебеев» до тошноты.  Он об этом прямо заявлял.  В его лексиконе  активно было   слово «быдло», которым он именовал  своих прежних поселковых соседей. Анжела нашла, кого искала.   Редко подбираются пары с таким прочным основанием – выбиться в люди любой ценой. В прошлом у мужа Анжелики  была типичная подготовка, которую в народе определяют, как классику бандитизма. Непременным условием было воспитание спортом в «Кредо». Для города «кредовец» синоним  из ряда «организованная преступность». Я пересказываю слухи и не вдаюсь в подробности. Простите, если это не так. Молодой человек получил пост рядом с большими деньгами. Он был чиновником – правой рукой мэра, замом по финансам. Понятно, что все городские накопления, что плохо лежали в бюджете, плавно перекочевали  в личную собственность семьи О. 
Надо было умело распорядиться лишними для города деньгами. Подальше от  чужих  дотошных глаз  в имении «новых русских»  «Хуторки» был выстроен двухэтажный дом, очень скромный по меркам имеющегося. А на остатки была построена прямо в центре города на зарплату чиновника гостиница в пять этажей с непритязательным названием «Аврора» стоимостью всего-то  восемьдесят миллионов рублей. Моя успешная бизнес-леди на дому должна  была как  раз стать скромной хозяйкой  появившейся праведными трудами обременительной недвижимости. Анжела всё пытала меня, не завидую ли я её семье, заглядывая пристально в глаза. Я не завидовала.  Она сама – из пары  сестрёнок-близнецов. Родители погибли в автокатастрофе, им не привелось увидеть богатства и процветания отдельных членов семьи.   Её сестра-близнец возглавляла местный «Амвей» - концерн косметики. Другая сестра Светлана, которая до меня нянчилась с племянницей, за что ей подарили новую иномарку, просто в голос рыдала, переживая «разрыв» с девочкой четырёх лет. «Ангелина» была ангелом номер два. Простит  мне Бог в Рождество, что закончив работу на эту пару «ангелов» - Анжелику с Ангелиной, я разбила вдребезги фигурку ни в чём неповинного Ангела-девочки, подарка от Оли Ш., которая желала мне только добра. Это было на фоне  развивающегося нервного тика, у меня начинал дёргаться глаз.  Конечно, «найм»  в  особенную семью к О. был последней каплей! Это очевидно! Всё познаётся в сравнении. Я долго на всех контрастах вспоминала простые отношения в предыдущей семье и неслыханные вольности, что мне дозволялись, оказывается! Мы с хозяйкой  Т.   даже  «День учителя»  отмечали за одним  столом – меня угощали  хорошим коньяком и дорогими конфетами! Моим  младшим детям на Новый год подарили большие шоколадные яйца! Мне передали несколько пакетов  детских вещей, правда, я их переправила в «Дом Малютки» по Галиуллина – по объявлению, что там примут любую помощь.
 Я за благодетелей всегда молюсь в душе и  Храме. Однажды в очереди  на почту, где  нам ещё  платили  мизерные пособия по  двести рублей за ребёнка в месяц  до переноса этих выплат  в банки, а пенсионерам их крохотные  «кровные», одна старушка неожиданно протянула мне тысячу рублей – ровно четверть своей пенсии: «Дочка, вот ты своих  ВСЕХ родила! Помолись за моих не рождённых, может, от тебя Господь и примет молитву?» Я трясущимися руками брала такие  немалые деньги, у меня было опасение, что старушка передумает, и я не убирала «штуку» в кошелёк. Но бабушка не изменила своих намерений, и я спросила, как звать  благодетельницу? 
 - Валентина!
И это имя вечно поминается мной, и детям своим я его оставлю тоже: «Валентина!» «Да простит нам Господь все согрешения, вольные и невольные!»  Я помню. Я молюсь. 
Сколько добра сделали для меня незнакомые и посторонние? С кем мне удалось таким вот образом породниться и связать судьбу? Как происходит этот выбор? Находится вдруг тот, кто протягивает тебе руку, кто верит в тебя, несмотря ни на что. У меня есть примеры такого бескорыстия, в которое трудно даже поверить. Я обязательно ещё  расскажу о своих подругах, очных и заочных. Я так и не нашла сестру Юлию, но в мою жизнь вошла её ровесница, которую я люблю не меньше, чем любят родственников. Её звать Алеся. И я молюсь за неё, потому что помню о её существовании наравне с собственным. Это светлый Божий Ангел-Хранитель, не иначе,  и чудо, но в человеческом облике. Почему-то  она выбрала меня. Может быть, я жива до сих пор и поэтому?
А тогда была последняя осень накануне отъезда к больным родителям на их территорию с их укладом и законами. Моя последняя попытка вырваться из круга  и заработать легально. Мне сразу же пообещали девять тысяч. Четыре с половиной – это на испытательный срок.   
Хозяйка семьи О., внешне напоминающая женственного подростка с мальчишеской стрижкой из голубоватых волос на манекене в элитном магазине, возила меня целый день по салонам итальянской мебели, интересуясь кожаными диванами по четыреста и двести тысяч рублей из Милана. У меня кружилась голова, потому что я с трудом переношу даже  легковушку, когда она иномарка.  И я ничего не ела с утра. Зарплаты  ведь и, правда,  хватало дней на десять из целого месяца, а дальше было ожидание  новой дозы денег, чтобы жить. Анжела  сама управляла гигантом.  Ей нравилось водить. Её научил муж. Жёстко. Но теперь ей было в кайф. Перед  дворцом, то есть домом, в шахматном порядке, стояли и другие тачки. Шофёр был один. Он был всему обучен. Служил уже лет семь. В семье Т. транспорт  - это была пара «Тойот» серебристого цвета. Тут это был  личный «Крузер» Анжелы. Он напоминал изнутри гламурный бронированный танк.  Все остальные неведомые простым смертным авто  стояли  и красовались до востребования, их дарили особо преданным. Сестре Светлане, например. Но это я уже повторяюсь.  А с другими сёстрами эта семья не общалась почему-то.
Мы прибыли в детский сад за Ангелиной, она вела себя там паинькой и держала у сердца зайчика Степашку. На самом деле этот плюшевый зверёк был кровопийцей, но днём он прикидывался  любимцем Ангела. С Ангелиной обращались  особым образом.  Ей разрешалось всё! Отец иначе, чем «мои сладкие», семью не называл. Обе  дамы словно сошли с обложки журнала. Я не ошиблась – как раз в «Партнёре» была огромная статья с портретами всех домочадцев. Что-то о бизнесе. Подобострастное. Было от чего! 
В начале сентября  на четвёртый День рождения моей подопечной на нижнем этаже дома  светодиодами выложили  яркую поздравительную надпись. Тут-то всё и началось. Девочка уже в машине шарахалась от меня, как от безобразной злой героини сказок, строила отвратительные гримасы, а на пороге дома заявила: «Как я тебя ненавижу!» Она твердила именно это, укладываясь спать, купаясь, на прогулке. Она заставляла меня играть в ресторан, усаживая на её французскую мебель с десяток кукол и зверей с диковинными именами, и горе, если я нарушала последовательность,  Ангелина бросалась с рыданиями на пол и била ногами. Тогда врывались многочисленные слуги – челяди в доме было много и все  доносили друг на друга, как домработница Татьяна, принятая одновременно со мной, она по телефону отчитывалась о работе, которая предполагалась никак не для неё. Радостно она сообщала, что переодела в сухую маечку пропотевшую девочку, которая от меня отбивалась руками и ногами, чтобы родители делали выводы. Странное  чувство должны испытывать те, кто подставляют других: зависть и комплексы, вероятно… Однажды я познакомила маму Жорика Т.  с Лялей Чёрной, чтобы дать отчаявшейся  женщине надежду, что сына можно «поднять». До примера Полины, Лялиной дочки, у мамы Жорика был только один обнадёживающий персонаж, и тот  из кино - "Форрест Гамп". Я решилась организовать в поддержку  что-то более убедительное, чтобы мама не стеснялась своего сына - в этом тоже была проблема. Встреча длилась долго и закончилась бы полезно для всех сторон, но вдруг Ляля Чёрная запалила меня перед хозяйкой: «Я бы на Вашем месте подумала над дикцией окружающих! Вашему сыну нужна чистая речь, а Ваша няня картавит!»  Вот это ей зачем? И я не знаю, с какой целью вселить неудовольствие? В чем корысть для Ляли?
В семье О. меня, как уже известно, ненавидел ребёнок. Наверно, это и называется «классовое чутьё». 
 - Няня, я буду с  тобой играть, если ты будешь сидеть смирно, а я буду кидать в тебя все игрушки!
 - Нет, Ангелиночка! Мы не будем так играть! Я не дам в себя кидаться игрушками! – и сокрушительный рёв с набегами всяческих ключниц и шикающих нянь в отставке. 
 - Иди на ручки, Ангелиночка! Кто посмел обидеть нашу драгоценную девочку? Нашу принцессу?
Вечером я спросила у мамы, знает ли она, как её дочь общается со взрослыми? На что последовал твёрдый ответ:
 - Прекрасно! Это означает, что в семье растёт лидер!
У Ангелины не было недостатка в уходе – целая толпа «горшечниц» и ночных нянь сопровождала её на прогулках, просто обеим "хозяйкам"  нравилось играть людьми, распоряжаться и командовать. Целая семья изгалялась над слугами, получая удовольствие.
Нас досматривали на входе настоящие охранники в чёрном. Первый раз после  ощупывания я даже двинуться не смогла от стыда, на выходе сказала Татьяне неосмотрительно: «Не дай Бог так жить!»  Она это донесла, разумеется.
С первого дня было непонятно, почему в огромном мраморном холе  первого этажа за барной стойкой и домашним кинотеатром  никогда ни души. Никто не предложил даже чаю. Я спросила, когда же можно перекусить, на что был получен ответ: «Бутерброды с собой – и жуйте на улице!» Я возмутилась:
 - Почему же на улице?
 - У меня сорок человек прислуги. Не думаете ли Вы, что все будут столоваться из моего холодильника? 
Это было похоже на правду – зоолог приходил ухаживать за котами – сфинксами и попугаем Арой, за  летним садом в теплице на крыше  - другой профессионал,  за бассейном с подсветкой – третий, за мной ходила невидимая хранительница ключей, отворяющая двери и тут же запирающая их за твоей спиной.  К Сергею являлся тренер в личный спортивный зал со всеми современными тренажёрами.  После двух часов тренировок его угощали нарезкой, а по уходу смеялись: «Он не уйдёт, пока всё с тарелки не съест!» И мне было противно.  Изредка Ангелина сменяла гнев на милость, но  никогда не расслаблялась, чтобы подружиться. Я подкупала её киндер-сюрпризами, но ко мне она не приручалась принципиально. Я от души обнимала дома своего малыша, ровесника  своей подопечной, и он ласково ворковал:  "Мамочка! Как же я  тебя люблю! Благослови меня на ночь и поцелуй в щёчку!" Где бы я не находилась в доме, как только я замирала, Глебушка тут же находил меня, чтобы соприкасаться, укладывался  мне на руку, на плечо,  клал голову на живот. Он нуждался в контакте со мной, и у меня оттаивала душа.
А в няньках цепочка унижений была бесконечной. Вот только меня похвалили за разбор «Бесприданницы» Островского с Сергеем. Он обращался ко мне: «Нянечка!» Но вскоре из реставрации  рабочие принесли белый кожаный диван за двести сорок тысяч, и воспитанный юноша – денди в строгом костюме закричал: «Срочно сюда уборщиц! Иначе нам весь паркет провоняют носками эти люди!»  Кстати, рабочие вошли в комнату, неся диван, уже  разутыми   в коридоре. 
Или подзывает меня, голодную, к столу и достаёт головку сыра «Ламбер». 
 - Нянечка! Попробуйте кусочек, не могу определить, можно ли это есть?
 - Серёжа, на мой вкус, сыр абсолютно нормальный!
 Спасибо, тогда пойду им кормить своего лабрадора!
Мои мальчишки на это сказали, что пойдут "бить этого урода", несмотря на элитную школу и доставку туда шофёром. Но он бы не понял, за что.
Надо заметить, что его лупили и без меня.
История с диваном имела продолжение. Меня Сергей вежливо подозвал  после того, как на диван присел рабочий, и это место стерилизовали специальными средствами, а мне было сказано, что мебель – не для прислуги, для хозяев, и что мы с Ангелиной должны играть на тёплых полах с подогревом. Или на её детской мебели. 
Дни с  враждебной девочкой рядом тянулись уныло и безысходно. Она постоянно  жаловалась на меня своему любимому кролику, обвиняя в том, что я хуже даже её игрушки.  Как-то в конфликте я закинула плюшевого мучителя под кровать,тайно от камер по скользкому полу, как следует, чтобы улетел подальше и не сразу нашёлся. И поздравила себя с уровнем четырёхлетней!  Докатилась! 
Наконец, меня вызвали в кабинет к Алексею. О. Он принимал меня, играя зажигалкой в форме пистолета, сидя за огромным массивным столом. Позади красовался сейф для внушительности.
 - Как Вам наша девочка?
 - Очень по разному!
 - Да бросьте, это же ребёнок, а у Вас опыт!
 - Тут я бессильна.
 - Вы нам подходите!
 - А вы мне – не думаю…
 - Если бы всё было так уж плохо, то Ангелина давно бы переломала всю аппаратуру – и компьютер, и ноутбук, а были бы виноваты Вы… Так что Вы ей где-то нравитесь.
 - Нет, дальше – это невозможно, я боюсь, что между нами произойдёт непоправимое – я сорвусь и захочу выпороть её ремнём. Разрешите мне уйти! Очень Вас прошу!
 - Но  это Вы сами прервали контракт, и Вас ждёт неустойка. Вы заплатите агентству и будете должны нам! Впрочем, как Вам будет угодно. Очень жаль.
Я вылетела почти счастливой из этого огромного дома с маленькой капризной девочкой, которая так люто ненавидела меня, что меня не удержал даже заработок. Идея подработать накрылась в очередной раз. 
Я помогла составить слоган  для рекламы будущей гостиницы, можно сказать, что я была у  истоков проекта. Семья О. не оказалась под следствием, но гостиницу вынуждена продать была за полцены. А   что можно себе позволить на каких-то сорок  миллионов? Семья проживает в тёплом крае. Знакомые говорят, по прежнему благоденствует. Всем всех и всяческих благ. Какие счёты между нами? 
А чай в первый раз мне налили всё  же! В стаканчик, где  до того стояли зубные щётки, чтобы предотвратить  распространение потенциальной  заразы, наверное. 
 А из-за одного найденного таракана дома  работала в спец халатах служба дезинфекции – взрывала дымовую шашку. 
И вслух в семье обсуждали, не от меня ли  взялось насекомое?
Мне казалось, что следующей буду я. Тогда я и написала от лица близнецов на конкурс первый рассказ о продаже почки. Теоретически идея оформилась и ждала своего часа. Чем не вариант!
Когда я вышла на свободу от О.,  стоял ранний октябрь. На окраине города сумрачное низкое небо было окрашено насыщенными фиолетовыми тонами. Редкие рябины уже покраснели и ярко  выделялись на фоне жухлой  травы.  Вокруг были поля или пустоши, типичный  степной пейзаж. 
Я обречённо долго ждала маршрутку, насчитав мелочь как  раз на дорогу обратно.
А вскоре разродилась стихотворением - программно-социальным. Название появилось смешно, я неправильно прочла рекламный щит: "Горные лыжи". Так и возникла моя декларация: "Гордые пыжи".

ГОРДЫЕ ПЫЖИ

На ситуацию увольнения из нянек октября 2006.

                                           - Как Вы заработали свой первый миллион?
                                           - Буду честен: украл!





Моя находка – «гордые пыжи»!

От «новых русских» - званье устарело.

На горнолыжной трассе освежись –

И за деньгами выходи на дело!





Чем средства добывались невдомёк:

Энергией? Трудами? Только честно! 


Вопросы – это вовсе не намёк –

Пунктир пятна под грифом «Неизвестность».





- Считайте по карманам по своим!

А - нечего – элиту уважайте!

- Вчера – бандит, сегодня – господин.

Профессии всемирно дорожают.





- Что за банальность? И не стыдно вам?

Давно отмыты деньги и легальны!

- Уже никто не шепчет по углам

Про заказной характер всех летальных?





- Всегда вам только факты подавай!

- Теперь спортсмены начитались книжек,

В отдельно взятом их домине – рай:

Семья крепка, и в ней – не до интрижек? 






Свой своего узнал издалека,

Зато прислугу величают «быдло».

В печатках их холёная рука,

Чтоб «кто – хозяин» сразу было видно!





Не ярок собирательный портрет?

Вот и суда нет на мою пристрастность!

Что – «злой язык»? Страшнее пистолет!

- Учись всей шкурой чувствовать опасность!





- Мне не мешают гордые пыжи.

В борьбе за выживанье победили.

- Что надо – то? Конкретней покажи!

(Не то таких давно бы истребили!)




- А надо бы не пыжиться совсем.

Заселим с миром Матушку Россию.

В ней, благодатной, места хватит всем.

И всем пыжам в народе всё простили.


4.04.2008.