Кн. 3 часть 3, глава 4 Двойной стандарт

Этот мир амбивалентен. Он требует одновременно цельности и изменчивости.  Отсюда и «двойные стандарты».
 Мне вредит способность ставить себя на место других. Я не желаю слушать внутреннюю речь посторонних! Я хотела получить в дар знания психологии только одного мужчины – по наивности полагая, что это возможно. Меня интересовала его мотивация, его выбор, его установки. Я так многое об этом узнала вообще! Но самой себе нельзя быть психологом, как и своим близким. Ничего в частности о ВИРе я так и не поняла. К счастью?  «Интуичить» можно,  сколько угодно, но приблизительные представления – всего лишь версии – им место  в литературе.  Да и тут не всё дозволено – бумага не всё стерпит. Мужчине нелегко осознавать свои чувства, ВИРу особенно не хотелось эту сторону вербализовать.  Он заранее решил для себя, что «слова – врущие».  Куда приятнее результат в недосказанности и тайне: «… А после ей наедине давать уроки в тишине…» (Пушкин, Александр Сергеевич) Зачем «докапываться» до сути происходящего, когда  можно «момент истины» познать эмпирически безо всякой теории? В невыразимости ощущений многомерность потенциалов: «Она ещё не родилась, она и музыка, и слово». (О. Э. Мандельштам). Это намёк на безмерность внутреннего мира мужчины, покрывающего примитивный женский, «как бык овцу» (М. Жванецкий).  Можно гадать до бесконечности, заглядывая за ширму, что ещё случится между двумя людьми, когда один не объявляет вслух своих намерений и не декларирует убеждений.  Для другого, вернее, другой, это «нечто» и «тайна». Ей остаётся предполагать, что в сокрытом от неё  находится неуловимое – «сверх смысл». Или множить банальности. При « озвучке»  красивого  выйдет мало!
 А вот скажи мне ВИР напрямую и честно: «Ты мне не дорога совсем! Не нужна!», то и я нашлась бы тут же: «Счастливо оставаться!» И не было бы никакой сказки.  А в недосказанности скрывалась надежда на продолжение. Будто бы моё пребывание с ним имеет смысл. Нет, он благодарен за тепло и доверие, как воспитанный и цивилизованный. Но это – вчерашний день, как вчерашний снег. «Это было, но прошло». И я не его «последняя самка»!  Дальнейший сбор фактов «как- нибудь без меня» осуществлялся в вольном творческом полёте. (И. В. Гёте «Бесконечное в сменах»). Любой мужчина в активном поиске предполагает нечто «зеркальное» со стороны «партнёрш»: «Мне было хорошо (или не очень) с тобой ( или не только…), но,  увы (или «Слава Богу») пришло время (неизбежное!) проститься!»  И только дура захочет  после  этого остаться.
Сколько пафоса для убеждения, что он поступает с бывшей справедливо. «Право имеет!» (Ф. М. Достоевский) Ну, это мы проходили… в школе. 
Переверни смысл женского страдания по возлюбленному и подумай, сколько он в жизни сделал для тебя? Это было так своевременно! Никто, кроме него! Это было уникально!  Он не взял ответственности за тебя добровольно, и ты не горела желанием его привлечь (к ответственности). Неужели ты воображала, что такой мужчина, настоящий полковник, всерьёз увлечётся тобой? Если ты находишь для себя справедливые эпитеты, которые даже произносить больно, то ещё не всё потеряно, детка! Но если ты, крошка, отвечаешь самой себе: «Почему бы и нет? За что ВИРу не полюбить меня?» - ты больна манией величия. Крайний случай, если он  сам попросит тебя уйти, или не впустит, или  прогонит.
Я так этого боялась, так подгадывала ситуацию, чтобы исчезнуть  вовремя.  Дракон мне помог – забрал меня чуть ли не из постели ВИРа и увёз в свои владения, ведь его никто не остановил. ВИР принял решение, и не стал заступаться, и похвалил себя за невмешательство.  «Пусть идёт, как идёт!» Ему было неважно, что со мной станется, и совсем «про меня неинтересно»! Он мог бы  совсем ничего не говорить – «слова» в  их звучании были только успокоительной музыкой напоследок. Это он всё со мною завершил сразу и навсегда. Чего было непонятного для меня в двадцать три? Более, чем!
Мои жалкие попытки напомнить о себе и о детях ВИРом не принимались. Мои стихи забыты за ненадобностью.  Он и не думал забирать  в Москве бандероль с текстами от меня. Не утруждался  даже  помнить о такой чепухе.  А говорил, что я «поэт!» А теперь отправил в мусор на помойку  весь мой искренний внутренний мир. Целиком и полностью.  Звонок  ко дню рождения  сыновей застал  их отца  в постели любовницы, как и следовало ожидать. Ещё я получила нокаут за вежливую заботу. На мой вопрос, не отвлекаю ли я, не мешаю ли, ВИР резонно заметил: «А мы не торопимся!» «За что боролась, на то и напоролась!»  Мне трудно представить, кому удалось бы так походя и на расстоянии сделать больнее  женщине - матери  с двумя годовалыми детьми! Он просто не мог удержаться, чтобы не порадовать Стеллочку! Жаль, оттуда им  не было видно, как я сразу загнулась! Можете себе представить!
ВИРу  удалось отвадить меня лет на пять  от поползновений  задержаться как-нибудь в его жизни, чтобы не потеряться совсем.  А письмо к нему как биологическому отцу первоклассников вернулось с пометкой «Выписан по решению суда».  Всё было безрезультатно.  У меня не осталось иллюзий на свой счёт. Он, видимо, хотел как   раз противоположного: чтобы всех  нас, и меня, и детей,  больше для него не было – разом не стало. Наверно, он презирал тех, кто путается у него под ногами? Рационально опасался возможных алиментов, предполагая во мне  опомнившуюся «мстительницу»?  Учитывая всё это, как возможное, я дала себе слово, что  не стану больше тревожить ВИРа. Конечно, он благороден, мудр, добр, но по отношению ко мне из опасения, что чужая и посторонняя женщина станет обузой, он вынужден стоять ко мне спиной, отвернувшись и «отключившись» - нет контакта!
 За время семейной жизни искушения найти ВИРа, как и Армена,  для себя самой не возникло ни разу, наоборот, я была счастлива тем обстоятельством, что я больше не предмет вожделения мужчин – мне было положено хранить верность в браке, а мужа упрекнуть было не за что. Он умел быть со мной мужчиной, и я чувствовала, что эта наша близость не по договорённости, а потому что ценности сошлись. И я очень серьёзно отношусь к данному  нами обету во время венчания. Мужа точно не это сдерживает – он понимает, что предстоит потерять в случае измены, и чаша весов, где семья, перевешивает  сомнительные приключения на стороне. Предыдущий опыт с многочисленными «другими» до меня составляет его гордость, повышает самооценку и потенцию. Муж всегда хвалится собой, ему при случае в любой компании есть, что порассказать, не смущаясь женщин и детей. Он делает открыто то, что воспитанные мужчины  на люди не выносят. Это такая компенсация за то, что муж не умеет зарабатывать и содержать семью. Его извинения в такой форме принимаются. Что остаётся?
 Моя полнота – это сознательная страховка  против Дракона. Это охранная грамота от посторонних мужчин. Быть толстой – это быть непривлекательной и страшной, это так стыдно для женщины. Раз обернувшись жабой, я готова носить свою шкуру «тридцать лет и три года» - это проклятье за  то, что я посмела быть с ВИРом.  Мало того,  что у меня  им сбиты все ориентиры.  Он – «лучший»! Моё тело знает, что я его талантливо обманываю всевозможными удовольствиями, оно недвусмысленно опасными заболеваниями предупреждает, что давным-давно раскололо меня. Мой замысел никогда не хотеть ВИРа провалился. Если я могу бороться с этим наяву, то грех контрабандно присутствует во сне. А уж появление на свет младшей дочери, по моим  предположениям, стало возможным на фоне как раз возрождённой женственности. Если бы не ВИР, моя влюблённость по второму кругу,  никаких бы выбросов нужных гормонов в сорок лет  не случилось, думается.  Но это большой-большой секрет! И сейчас – не об этом…
Конечно, все мои теперешние выходки напоминают экстремизм. Но это потому, что врать  больше незачем – пора подводить жизненные итоги, чтобы «в один день»…
Меня обвиняют в несправедливости. Но при всей превратности, я не  стремлюсь к холодной  объективности. Я намерена оставаться Автором, а из этого следует индивидуальный  писательский стиль. Да, я люблю себя! А не любит кто ж? И со стороны любуюсь, так ведь есть, за что?! Кто-то так не считает, ну,  и Бог с ними. В обществе раскол наблюдается  особенно ярко.
Взять хотя бы привычные обвинения в связи с явлением – «мой длинный язык».  Почему это мне привычно раскрываться и быть, как на ладони, а кто-то умирает «человеком в футляре», всю жизнь играя в «этикетку», прячась за стандартный образ?  Кому-то удобнее в регламентированном состоянии – никаких сюрпризов. Полное недопущение вмешательства в частную жизнь и личное пространство. Брат Герман кричит: «Простота хуже воровства» - на мой откровенный и не прошеный совет перестать пить пиво, чтобы сберечь семью. Друг нашей семьи  Егор  сам не советует «влезать под кожу» и вытягивать на откровения – сам себе режиссёр, сам и разберётся. Это типичная мужская позиция – быть скрытными и сдержанными, чтобы сконцентрироваться на серьёзности. И решать проблемы.
 Но и не все женщины готовы к откровенности. Никто не впускает внутрь просто так. Есть и  абсолютно закрытые. Моя знакомая Света Ш. относилась к произносимому слову, как магии. Только шепталась, говоря о личном. Оглядывалась по сторонам. Боялась людского сглаза.  Чтобы не произносить сокровенное, писала на бумажке, а то не ровён час, так и подслушать недолго! Юлия А. вообще настаивает, что это грубо – «резать правду-матку», высказываясь в лицо. Она не любит так выяснять отношения. В маршрутке она пригрозила выйти, если ещё хоть раз от меня услышит оскорбительное слово : «Любовник!» «Тише-тише, - шепчет Юлия А, - . могут услышать!»
Есть языческие темы – табу, например, беременность, чтобы не сглазили, младенец, чтобы никто не подглядел…
 Я по неосторожности чуть не потеряла подругу, которая именно от меня скрывала информацию, чтобы та не разглашалась. 
И с нашей школьной коллегой, которая уже родила, вышла не очень красивая история. Моя завуч, заступаясь за её личную тайну, которая была явью для всего коллектива,  кричала на меня: «Это Вы её в декрет отправили? Вы что ли  гинеколог?»,  - а мне нужно было разыгрывать  идиотское неведение, потому что знать этого мне, как новенькой и чужой ещё  не полагалось!
Вся школа всё знала и без меня, но на меня перевели стрелки, как будто запретная информация распространилась от меня. Я часто страдала   из-за привычки  быть предельно откровенной.
В конце-концов поступило требование не выдавать чужие тайны – только свои собственные, что я и делаю! Охлаждение отношений всё равно стало неизбежным. Люди предполагают в других зло и способность повредить. Они думают, что разоблачают себя перед недругами и обнажают уязвимые места перед врагами. Это здравый смысл.
Но после психфака я знаю один верный фокус – нельзя познать что-то в себе самой и запеленговать это – подсознание немедленно закодирует оставшееся  - «айсберг» осознанного в ходе рефлексии уравновесится «подводной и сокрытой своей частью». Я делала различные эксперименты – быть до конца откровенной нельзя – не получится! Древняя кора – великолепный  шифровальщик, что доказывает такое простое и наглядное упражнение, как «Субличности Ассаджиолли». Суть в том, что мы играем много ролей одновременно и являем миру образы то «матери», то «жены», то «любовницы», то «начальницы». К социальным ролям примешиваются личностные характеристики, иногда смешные: «плакса», «красотка», «страшнюга», «куколка». В проявлениях мы включаем разные сюжеты из игр под своими масками, устраивая целые представления, иногда входим в роль так, что вживаемся. Мы истинные – не те, какими нас видят другие. Мы сами видим себя то «хуже, чем мы есть». то «лучше, чем мы есть». Последнее – это не самообман, а тоска по идеалу – наш наивысший потенциал. Проще всего зарисовать свои актуальные образы, чтобы представить их наглядно. Так вот! Стоит себя увидеть во всей красе, изменения в психике произойдут неизбежно, как в калейдоскопе. Наше вселенское «я» усиленно сопротивляется ясности, доступности и понятности, оно восстаёт против «примитива»! Вот и ВИР не хочет, чтобы его узко определяли, ведь это невозможно! Тут он всегда останется не удовлетворён. Я о портрете, нарисованном любой из нас. ВИР объёмнее своего изображения на бумаге, и вправду, талантливее, шире, глубже. Поэтому я и запечатлевала его в сыновьях, как великую ценность и своё сокровище! Человеку может быть равен только другой любящий человек! Познать себя до конца невозможно. Человек  не исчерпаем, безграничен, потому что бессмертен. Вот это смертным и грешным не понять! А я что в самом начале говорила? Мир амбивалентен! В нём одновременно  - и то, и другое. Волновая и корпускулярная теория( Светы!) (Это я для ВИРа, которого обожаю и люблю всей душой). Как?  У Вас не приняты признания в любви к бывшим? А вот я себе это могу позволить. И муж этого запретить не может.
Можно ли обижаться на правду? Не   все способны её признать. Я к ней хотя бы стремлюсь. Вот и не мешайте  своими «нормами». Или интерпретацией – это ваши собственные проекции. Юлия А., чтобы меня остановить, передала впечатление от разговора со мной коллеги, прикидывающейся дружественной: « Меня как будто в грязи вываляли, как будто я в чужой постели побывала!» Смею заверить, что темы  выбраны были самые нейтральные, но закрытому человеку с явной «клиникой» всё показалось чересчур. Вот откуда у меня враги: «Язык мой – враг… твой!» Простите, кому насолила. Кстати, несправедливо, что мне приписывают авторство многих сплетен – так подставлять проще всего, это – оружие манипуляторов, как выяснилось. Ляля Чёрная, сводя со мной счёты во время обострения, сдала меня  с информацией, которую на дружеских правах обсуждала со мной. Она собрала компромат на мои представления и выводы и потребовала заклеймить меня позором за частное мнение. Почти сработало. Но меня со временем оправдали по любви.
«Любовь всё покрывает, не ищет своего»… и ещё многое по тексту Священного Писания. Поэтому ВИР не виновен передо мной ни в чём, и я ему благодарна. Счастье и боль – опять разом.
Когда человек после общения со мной выносит не новости, а сплетни, а вместо предположений – клевету, - это характеризует самого человека. В моих мотивах открытости нет зла. Мои слова к ВИРу – единственная зыбкая субстанция – привязанность и дистанция, эфемерная реальность, соединяющая нас и разделяющая. Не признаётся  тот, кому  не в чем, кто не испытывает любви. Ему трудно назвать то, чего нет, а мне легко, ведь это и моя суть – любовь. Она созидательна и рождает нежность, творчество, детей – новую реальность  моего Космоса. ВИР сказал, что мы разные Галактики, даже Вселенные. Ну, и на здоровье, ведь в Вечности даже они сходятся – нет невозможного! Уф! Пафос утомил. И некоторые содержательные повторы.
У ВИРа есть другая религия – физико-математическая модель мира с философским наполнением. Как система  она зациклена и прекрасна. Конкретно мне там места нет, потому что «правят бал» слишком много  абстракций. Из неё ВИР не видит, какая я, а вдруг я – «хороший человек»? Он и детям своим советует относиться ко мне, как  погодным явлениям: «Солнце светит, дождь идёт». В том смысле, что «какая я» - «это ни на что не влияет». Но я ему не объект, не мёртвое тело (пока, во всяком случае). Что и требуется доказать!
Справедливости ради стоит отметить, что различение «двойного стандарта» - очень полезно на практике. Посудите сами, как совпало, что я учительница и многодетная мать одновременно. С одной стороны,  за  свой человеческий и гражданский подвиг  ты ждёшь  похвалы, а получаешь порицание, хочешь почёта и признания, а тебя преследуют  изгнание и всевозможные моббинги, троллинги и недоверие.  Вместо уважения ты имеешь презрение, а вместо вознаграждения – лишение самого необходимого. Но ВИР точно не из тех, кто  презирает тебя в силу снобизма. В социуме бродят разные векторные силы, побеждают то одни клише, то другие. Подруга сказала, что я «вне категорий», и я обиделась. Но с ВИРом так приятно быть, не как все. Он меня не типизировал! Я его шизофреничка!
Я искала встречи с ним. И она случилась «пятнадцать лет спустя» - повествование закольцовывается. Осталось недолго.