Помочь сайту
Поздравления
Это не моя музыка. Роман, фантастика гл1
27 августа 2016 -
Владимир Дылевский
Так и есть: продолжительная пауза, затем глухие звуки шагов – медленные, сбивчивые. Молодая женщина спешно поправила короткие белые волосы и пояс плаща. На красивом чуть бледном лице появилось отработанная до максимального естества робкая, слегка усталая улыбка.
Дверь распахнулась и в полумраке прихожей обозначилась фигура. Мужская. Незнакомка отступила на полушаг.
– З-здравствуйте… Наша компания проводит опрос по качеству сотовой связи…
В полоске света мелькнул потухший взгляд. Фигура исчезла, оставив дверь распахнутой настежь. Всё это походило на приглашение и дама осторожно, словно опасаясь сломать высокие каблуки, шагнула за порог. Мельком глянула на вешалку: куртка с потёртыми рукавами и серийная базарная ветровка.
В глубине, рядом с диваном горела настольная лампа. Хозяин квартиры лежал лицом к стенке и медленно тянул на себя тёмно-зелёное одеяло. Дотянув его до бровей, он опустил руку и, шевельнув пальцами, замер.
Ничего ценного «на поверхности» не наблюдалось, а открывать дверцы шкафов, выдвигать ящики было страшновато. Визитёрша подошла к дивану и склонилась над ним. Спиртным не пахло, над неопрятно застеленной пастелью висел запах больного пота. Женщина непроизвольно коснулась пальцами лба лежащего лицом к стене человека и отдёрнула руку.
– С ума сойти, да ты горишь весь! А доктора пригласить?! Так ведь и сдохнуть можно!
– Нет… я… нет… Грипп, простуда… Лера, прости… лёг, не дождался… в кастрюле пельмени… разогрей… – мужчина несколько раз хрипло кашлянул. И замолчал, скорчившись.
– Бредишь, но врать не забываешь, – возразила дама тихим звенящим голосом, которой в её арсенале был дополнительным орудием обольщения доверчивых обывателей. – Нет у тебя сейчас никого. Кольца на пальцах сто лет не носил. Милый душе холостяцкий бардак…
Поднявшись, она быстро выскочила из квартиры, но вернулась и прикрыла дверь.
– Надеюсь, тебя без меня никто не обчистит…
Мягкий октябрьский вечер дышал влажным ветром. Приглаженные дождями и потерявшие яркие краски листья лежали на газоне и в лужах. В безлюдный зал аптеки с улицы доносилось приглушённый шелест шин авто на мокром асфальте.
– Вот что я сейчас делаю? Совсем чеканулась я, – прошептала дама, обращаясь к цветастым коробочкам и флакончикам. И вздрогнула, увидев за плоскостью своего отражения в витрине изумлённые глаза юной провизорши.
– Девушка, извините ради бога. Мне не от этого… Дайте, пожалуйста, всё самое лучшее от простуды, от кашля. От гриппа.
– Я поняла, – провизорша застенчиво улыбнулась. – Но с такой купюры сдачи не найдётся. У вас нет ничего помельче?
– К сожалению, нет. А, знаете… проголодалась. Дайте ещё сироп шиповника и гематоген.
– С ореховым вкусом?
– Да, конечно…
Вернувшись, она мельком глянула в сторону больного. Сброшенное одеяло лежало на полу. Из-под смятого рукава футболки виднелось голое плечо. Мошенница прошла на кухню и выложила на стол содержимое пакета. Поставив на плиту кастрюлю с молоком, достала из коробок с лекарствами аннотации и бегло их изучила.
Приготовив молочно-медовую смесь, сгребла все снадобья в охапку и перетащила их на табурет, стоящий рядом с диваном. Минуту или две рассматривала затылок и видневшийся краешек ресницы, после чего осторожно подёргала майку.
– Эй, поднимайся, несчастье моё. Пора принимать таблетки.
– Лера…
– Вот уж нет. Доктор Петрова. Сестричка пошла за водичкой. Ключевой. Может, поставит укольчик в ягодичку. А, впрочем, без разницы. Пускай будет Валерия Павловна… Да, милый? Давай-ка на локоточек обопрёмся и ротик приоткроем. Во-от та-ак…
Мужчина с видимым усилием присел и, не открывая глаз, принял лекарства с ладони. Добросовестно выпив предложенное молоко, лёг на спину. Визитёрша прикрыла его одеялом.
«Кажется, он мне понравился. Обманчивое впечатление, из жалости, потому что немощный и покорный? Необычное, романтичное, плюс тени удачно легли… Нет, он действительно довольно симпатичный. Неустроенный, не обласканный »…
Она вздрогнула, почувствовав, как бессознательно отброшенная рука коснулась её колена. Нахмурившись, достала смартфон и повертела его в руках.
«Вызвать скорую и засветиться в полный рост? Или просто смыться до прибытия бригады? Не знаю почему, но нет… Эгоистка я. Игрушку себе нашла. А если помрёт?.. От простуды не должен. Хочу сама его выходить, а потом исчезнуть. Пускай мучительно вспоминает ладошку, с которой слизывал пилюли. Мой запах, колготки, которых коснулся во сне. Или не станет вспоминать, а решит, что… Кто такая, эта Валера? Бывшая жена? Врёт, паршивец. Нет у него никого, и не было очень давно, нутром чую. Бред. Может, что-то из детства?»…
Она вышла в прихожую и заперла входную дверь. Выключила лампу и села в кресло. Расслабилась, прикрыла глаза. Мужчина шевельнулся и пробормотал что-то неразборчивое.
– Да, милый. Всё хорошо. Пельмешки в кастрюле. Разогрела и поела. Спасибо, дорогой. Давай ещё попьём молочка.
– Не могу, меня стошнит… от мёда.
– Тогда чайку. Тебе сейчас нужно больше пить жидкости.
Дама сходила на кухню.
– Что в нём?
– Сироп шиповника.
– Вкусный чай, никогда такого не пробовал... Вырубает меня, прости…
– Ты сейчас очень слаб. Спи, мой славный.
«И мне тоже прикорнуть не помешает»…
Кажется, он два или три раза поднимался и выходил. Вроде бы и она немного вздремнула. Потому, что брела с факелом в руке по лестнице. Трепещущее пламя красило в губчатые стены в кровь. Спуск это или восхождение? Она не желала этого знать. Возможно, молилась о появлении хоть какой-нибудь двери. И было страшно при мысли, что погаснет огонь. Безо всякого перехода она очутилась в полумраке бального зала. Почувствовав себя обнажённой, спряталась за бархат портьеры.
Она не могла прохаживаться по паркету с гордо поднятой головой, как те другие, сдержанно смеяться и наслаждаться напитками в узком бокале – лишь стоять при лунном свете у окна. На каминной полке лежал кем-то брошенный веер…
«Достаточно. Отдохнула – и в путь»
Гостья нехотя выбралась из кресла и ещё раз прикоснулась к мокрому лбу спящего хозяина. Температура спала, можно было уходить.
Она вышла из квартиры и сразу же почувствовала, как её деликатно, но достаточно твёрдо взяли под руки с двух сторон.
– Не хочу… Лапы в сторону, буду кричать!
– Нет, Инна Леонидовна, кричать вы не будете, – прозвучало с нижней площадки. И этот безразличный, холодный и звучный голос лишил её сил и желания сопротивляться. – Давайте выйдем на улицу, сядем в машину и побеседуем.
– А если откажусь, тогда что?
– Тогда вместо мирной беседы пройдёт банальное задержание и передача в руки местной полиции. – Голос невидимого собеседника смягчился. – Едва ли ваше пребывание в местах заключения пойдёт на пользу больной тётушке, ради которой вы так отчаянно рискуете.
– То есть… а так вы меня отпустите через подписку о невыезде?..
– В этом нет необходимости. Найти вас в любом населённом пункте не составит для нас большого труда.
Инна тоскливо глянула под ноги, на высохшие валики грязи, выпавшие с подошвы чьей-то обуви, и проследовала за провожатыми.
Ей предложили сесть на заднее сиденье автомобиля. Собеседник расположился спереди – очевидно, чувствовал, что для «доверительного разговора» нужна хоть какая-то дистанция.
– Сергей…
– Не уверена, что мне очень приятно.
– Так зовут вашего пациента, доктор Петрова, – с небрежной иронией вымолвил собеседник. – Меня можете звать Николаем. Курите?
– Бросила, но сейчас от сигареты не отказалась бы.
Один из провожатых протянул ей пачку сигарет и щёлкнул зажигалкой.
– Мне импонирует, как вы обошлись с вашим случайным подопечным. Не лишены некоторого благородства и мотивы вашей нынешней деятельности…
– Мерси, гражданин начальник, – Инна глубоко затянулась и повернула голову в сторону, уставилась на ствол тополя с подпиленной верхушкой.
– Поэтому мы решили обратиться именно к вам, – невозмутимо продолжил собеседник. – Признаться, мы немного недоглядели. Но теперь можете не беспокоиться. С ним будет всё в порядке. Произошло два знаменательных события: он впервые произнёс хоть какое-то имя. Впервые заболел.
– Стали резаться зубки. Малыш сказал: агу. Вы что, подслушивали?
– Видите ли, госпожа Синельникова, объект весьма необычен… Впрочем, обо всём по порядку. Сначала расскажу, что, собственно, от вас требуется. Если согласитесь сотрудничать, введу в курс дела. Вы, наверно, заметили, что Сергея не удивило ваше появление. Он даже назвал вас по имени. Нам нужно, чтобы вы стали Валерией из его воспоминаний.
– Женой или сожительницей?
– Этого мы пока не знаем. Но собираемся выяснить.
– Значит… Я должна угождать во всём чем-то знаменательному карапузу. А вы будете всё прослушивать и записывать, включая интимные стороны жизни?
– Госпожа Синельникова, у вас будет постоянная, хорошо оплачиваемая работа, всякие разные дополнительные вкусности. И возможность удалиться восвояси с незапятнанной биографией, когда всё закончится. Это шанс. Я бы даже сказал – подарок судьбы.
Последовала продолжительная пауза.
– Могу и не справиться. Я не гейша и не актриса, чтобы играть такие роли… Необходимо, чтобы «объект» хоть что-нибудь значил лично для меня. Иначе…
– Резонно. Не считая фарфорового оленёнка в вашей левой руке. Это ведь не кража, верно? Безделушка на память. Если этот кусочек керамики хоть что-нибудь значит, свою роль вы отыграете на бис.
– Не ваше дело, – сузив глаза, отрезала Синельникова. И презрительным жестом стряхнула пепел на резиновый коврик
– Давайте сделаем так: по окончанию собеседования вы отдадите игрушку мне. Как символ взаимопонимания. А я верну её на место. Или оставите себе на память о последних вольных денёчках. Договорились?
Инна молча мяла между пальцами сигаретный фильтр. Уголки изящно очерченных губ печально опустились.
– Я не шлюха, чтобы меня подкладывать… потому лишь, что оказалась в тяжёлой жизненной ситуации… Вы берёте за горло... По какому праву?!
– Инна Леонидовна, я не Бог, не царь и не судья. Давайте разберёмся. Где больше грязи? Когда вы лишились работы, и без того приносящей жалкие крохи, вы ведь не сразу созрели до нынешнего статуса. Это не мораль, а констатация факта. Вы мотаетесь по городам, останавливаясь в бомжатниках на отшибе, где с вами могут сделать всё, что угодно. При этом прекрасно понимаете, что рано или поздно вас всё равно возьмут и закроют лет на пять. Но стараетесь не думать об этом. Со всех сторон дурно пахнет, но вы привыкли не замечать вони. Эта ночь, возможно, была единственным чем-то светлым за последние годы. «При других обстоятельствах, у нас бы с ним могло получиться. А так – прощай »… Мы предлагаем те самые «другие обстоятельства». Что вас смущает?
– Враньё и жизнь под микроскопом.
– Врать не надо, просто живите и радуйтесь. А наблюдение можете считать незначительной карой за совершённые деяния. Нынешняя «профессия» добавила вам некоторые качества: смекалку, быстроту мышления и красноречие. Воспользуйтесь ими. Хотите кофе?
– Налейте, – бросила Инна. Во дворе не горели фонари, поэтому в полной мере разглядеть Николая не удавалось. Свет в салоне машины был выключен. Из не сокрытого предрассветными сумерками рисовался образ малозаметного типа с невзрачной внешностью, но обладающего сильной волей.
Синельникова приняла стаканчик с улицы, от одного из подручных Николая, отхлебнула, и тут же вернула обратно.
– Слишком густой, мне не нравится… А всё-таки, если у меня ничего не получится?
– Мы вас отпустим. Найдём подходящую работу, поможем с жильём. Но только при отсутствии откровенной халтуры с вашей стороны. Вы уж постарайтесь, Инна Леонидовна. Впрочем, результат может быть необязательно таким, каким вы его себе вообразили. Нас устроит любое позитивное решение: семья, внесемейные отношения, невинная дружба. В пределах корреляций. Основное условие: идти на поводу воспоминаний Сергея, подстраиваться под них.
– Можно спросить? Кто вы такие и зачем всё это нужно?
– Обойдёмся без сложностей. Они уютно пакуются в простенькое словечко: спецслужбы. Зачем всё это нужно? Ради науки и государственной безопасности. К сожалению, большего сообщить не могу. Формально вы пока не являетесь нашим сотрудником. Вам надо хорошенько всё обдумать. А нашему больному поправиться. Какие у вас планы на ближайшее время?
– Я не выспалась, мне пора возвращаться.
– Не стоит. Для вас найдётся местечко поприличней. Выдадим небольшой аванс. Разумеется, без шалостей. – В голосе Николая появились нотки умеренной строгости. – Хотя, об этом можно было и не говорить.
Инна кивнула и прижалась щекой к обшивке сиденья. Автомобиль, мягко покачиваясь, выкатился на дорогу. Ночь уходила и пряталась в смутных тенях тополей. Просыпался, наполненный неясными смыслами, серенький рассвет. Тускнели фонари, сквозь тонкую дождевую кисею светилась первые ранние окна.
* * *
В небольшой уютной комнатке было непривычно. Инна вскакивала и нервно прохаживалась у окна. Бездействие угнетало. Единственное занятие, имевшее хоть какой-то смысл – заниматься собой, доводить до блеска – поглощало всё свободное время.Она стояла у зеркала, мысленно примеряла длинные платья и короткие юбки, пиджаки и шляпки. Всё подходило и всё очень нравилось. «Прекрасный женский рост, осанка, фигура. Особенно взгляд: немножко искоса, с опущенными ресницами при вечернем макияже. Убью любого. Да только для кого и зачем? Тоскливо… А, может быть, прав, этот образованный шпик? Представился случай всё изменить. Когда я вот так же смотрелась и мечтала? Или всю свою сознательную жизнь бегала по закоулкам и выглядела загнанным заморышем? Странно это: не могу спокойно спать, если не скрываюсь»…
* * *
– Устали от отдыха, Инна Леонидовна? Что ж, бывает. Спешу порадовать: условно именуемый Сергеем приходит в норму. Давайте начнём помаленьку? Четыре месяца назад ваш паренёк обратился в отделение полиции по причине полной потери памяти. Одевался явно с помойки, но на отпетого бродягу он не походил: чистенький как из бани, бодрый, подвижный, с хорошо развитой речью и прочее, и прочее, и прочее. Не из тех, кто ударился головой. Выглядело неуклюжей попыткой легализоваться, получить новенькие документы и т.д. Времена сейчас неспокойные. Посему поступил запрос в наше ведомство. Пока его содержали в клинике, мы пытались докопаться до источника. И не нашли никакого прошлого. Хотя основательно шерстили не только у нас, но и в эмигрантских группах ближнего и дальнего зарубежья. Если кто-то пытается его сюда засунуть, то, на мой взгляд, перестарались. Слишком стерильная работа. Даже легенду сочинять не пришлось бы… Докторов он привёл в восхищение: организм девственный – никаких врождённых дефектов и следов от прежних заболеваний. Просто какой-то гомункулус, выведенный в реторте божьей волей. Отправили на генетические маркеры… Вы меня хорошо понимаете?
– Вполне.
– Так вот, ждём результатов. А так же новых гостей. Мы ему немножко подыграли. Выдали документы. Подучили, устроили в транспортную компанию. У парня вполне естественные трудности, с которыми он справляется самостоятельно. Всё как в жизни. Не хватает только подруги.
– Как мы с ним должны познакомиться?
– Вы уже познакомились. Проводился опрос: качество работы сотовых операторов. Помните? Вошли, обнаружили человека с высокой температурой, проявили заботу. Почему не вызвали «скорую»? Растерялись… Осталось лишь продолжить выбранную линию: явиться с лучезарной улыбкой и хорошей выпечкой. А дальше – по ситуации. Не мне вас учить, Инна Леонидовна. То есть, Валерия Павловна. С вами будут работать специалисты. Давать рекомендации. Ваша наблюдательность тоже пригодится. Если начнут приходить гости, нужен будет подробный рассказ о визитах.
– Из меня пекарь…
–Декорации берём на себя. Некоторые вещи лучше всего освоить самостоятельно. Но вас беспокоит совсем не это?
– А вас? Мы с Сергеем живые люди. Он может привязаться ко мне, а я могу исчезнуть навсегда.
– Необязательно. Если всё истинно, мы оставляем вас наедине. Устраивайте личную жизнь по своему разумению. Если он чей-нибудь резидент, одним из запланированных вариантов тоже может быть его внезапное исчезновение. Вне зависимости от ваших переживаний. Думайте о светлом, Инна Леонидовна. Тётушка ваша – Валентина Ильинична получит место в хорошей клинике, ей обеспечат достойный уход.
* * *
Существование уставшего от жизни новорожденного…
А ведь знал же когда-то, что жалеть себя – это жалкое и ненужное занятие. Вредное. В субботу работать не принято, да и просто тошнит. Надо полагать, что чисто рефлекторно. Ни одного предмета в квартире напоминающего о прошлых предпочтениях и средствах проведения досуга. Если не зрительно, то ощущения под пальцами, дающее толчок к озарению. Ничего нет.
Пустая болтовня по ящику, как средство от одиночества, лишённый смысла фон из человеческих голосов. Примерно как блеклый орнамент на обоях, потому что чистая бумага на стенах смотрелась бы неестественно.
Звонок в дверь. Редкий одиночный звук среди извечного безмолвия.
Первое, что он почувствовал – лёгкий аромат, идентичный тому, что тревожил его последние дни. Ему привиделось, что-то кто-то посетил его ночью, когда она в простудной горячке валялся в постели. Бредил ли? Приходили врачи, которых, должно быть, вызвали соседи. Перебирали лежащие на табурете лекарства, ворчали. Потом появилась ампула и шприц. В промежутке между «до» и «после» происходили непонятные вещи. На столе стоял бокал с молочной пенкой, лежала ложка в медовой плёнке. И запах женских духов на кресле…
– Серёжка, привет! Как самочувствие? Прекрасно выглядишь. Идёшь на поправку?
Его словно током ударило. Помимо воли, он отступил вглубь квартиры. Молодая женщина шагнула за порог и протянула ему два пакета.
– Это на кухню, – пояснила она. – Осторожно, а то раскрошишь.
«Я же её не знаю. Откуда?!.. Дурак дураком. Что я вообще могу знать? Беленькая, глаза синие… Революционерка, конспираторша… Откуда всплывают определения? Почему? Не знаю. Нет пухловатой умиротворённости домашней лапочки. Привыкшее к отчаянию и напряжению лицо. Есть что-то в телодвижениях от постоянной походной жизни. Бесприютность. Взгляд настороженный. Походка молоденькой лисички: робкими шажками, крадучись… Голос высокий, звонкий, но не нахальный, тихий и обворожительный. Улыбка просительницы… Никого, и вдруг сразу такая красивая… Почему ко мне, за какие заслуги? Как себя вести? Переодеться? Я – дубина… »
– Серёжка, ты чего какой-то деревянный сегодня? Нет, чтобы сказать: « Привет! Очень рад тебя видеть! Лера, проходи. Пообедаем вместе. И поужинаем».
«Лера»…
– Привет… Проходи, вместе поужинаем.
– Ну, вот. Уже гораздо лучше. Набегалась за последние дни. Не успеешь один опросник сдать, как сразу же дают два других.
Они вместе прошли на кухню, и гостья стала выкладывать на стол содержимое пакетов.
– Ты мне сказала, что проверяешь качество сотовой связи…
– Да пошутила я. Но ты меня очень сильно напугал в ту ночь. Вышел бледный, как покойник. Дверь бросил открытой.
– Врачей вызвала ты?
– …Да, я. Они приехали, а я сразу же ушла, чтобы не мешать.
Неловкое молчание.
– Серёж, что с тобой происходит? Ты как будто меня впервые увидел. Смущаешься как мальчуган… Хочешь начать всё сначала, чтобы всё пошло по другому?
Лера лукаво улыбнулась и легонько качнула головой.
– Точно. Схожу, переоденусь, сделаю другую причёску. Купила новые серьги, но забыла их надеть. Знаешь, хотела остаться с тобой подольше, но, видимо, сегодня не получится. Значит, знакомство по-новому. Как пожелаешь…
– Валерия?...
– Ну. Как в книге Джованьоли «Спартак». А ты как хотел?
Тревожный взгляд блестящих глаз.
– Не уходи. Ты появляешься и исчезаешь как во сне. Боюсь спугнуть.
– Тогда скушай пирожок с рисом, пока не остыл.
– Мне кажется, что я знал тебя раньше. Очень давно. А теперь не могу понять. Ты та или другая? В смысле… Когда мы с тобой познакомились?
– Так… Дай-ка лобик потрогаю. Да нет, вроде бы ничего. Слушай, Серенький, мы вот сейчас с тобой сделаем: сходим в твою поликлинику. И я им популярно объясню, что провалы в памяти повторяются. Вопрос серьёзный.
– Не надо.
– Не надо? Это ведь я впервые обратила на тебя внимание и привела в полицейский участок. Да, мы знакомы давно, целых три месяца. Я уезжала, только что вернулась. Ты чего-то боишься?
– Нет. Я просто понимаю, что сейчас со мной всё в порядке. Не надо, Валерия. Какие у нас с тобой отношения?
– Мы – друзья. Ты мой единственный друг на всём белом свете. И мне не хочется тебя потерять. А ты что сейчас чувствуешь?
– Ты очень красивая, и неуловимая… Мне не вериться, что всё происходит на самом деле.
Щёки Валерии тронул лёгкий румянец. Она поправила локон у губ и потянулась за розеткой с вареньем.
– Спасибо, мне очень приятно.
– И всё же я знал тебя раньше. Гораздо раньше. Очень смутные ощущения. Затёртые.
– Это вряд ли. Я помню своих мужчин. Извини за откровение, но мы с тобой люди мирские и каждый из нас носит багаж былых отношений. Если тебе неприятно, можем поговорить о чём-нибудь другом.
– Ты мудрая, а я как будто заново родился.
– Ох, уж…
– Но я почти ничего не знаю. Как там закончилось у Валерии со Спартаком?
– Неважно у них всё закончилось. Спартак проиграл. Она была римской патрицианкой, а он варваром. Ты разрешишь за тобой поухаживать? Где-то поблизости висел твой халат, я им воспользуюсь, если ты конечно не против. Хочу здесь немножко прибраться.
– Я так не могу. Давай это сделаем вместе.
– Хорошо. Набери воды в ведёрко и покажи где у тебя тряпки…
* * *
– Должен признать, что вы лихо его обработали. Хотя, начинать в агрессивно-наступательной манере явно не стоило.
– Агрессивной?! Да, господь с вами! Ни единого грубого слова не сказала!
– Вы меня неправильно поняли. Инна Леонидовна, давайте сначала разберёмся в понятиях. А, лучше вспомним вашу собственную практику проникновения. Людей подкупала ваша робость и беззащитность. Именно этого от вас и ожидали. Вы буквально оглушили его дружбой, в какой-то мере даже подавили. Такая манера поведения могла вызывать протест и отторжение. К счастью, это не случилось. Почему вы изменили самой себе? Вот загадка.
– Суфлировать было некому. Вы не поверите, но я переволновалась. Меня никто не инструктировал. Просто предоставили полную свободу действий. Правильно ли я вас поняла?
– В некотором роде. В целом держались вы хорошо. Единственное, чего одобрить не могу: предложение сходить в поликлинику. Предоставьте эту сферу другим специалистам. Поверьте, они справятся. Каким образом планируете продолжать?
– Не скажу. Потому, что сама не знаю. Я не умею строить планы и делаю всё на ходу. А вы пытаетесь огородить меня понятиями.
– Не обижайтесь, Инна Леонидовна. У вас по-прежнему развязаны руки. Скажу даже больше: не исключено, что некоторые изюминки из вашего дебюта могут нам пригодиться. Мы не чураемся любого опыта. Но следовать рекомендациям всё же необходимо. Скоро сами это поймёте.
– Вы мне льстите. Мой опыт для вашей организации – комариный писк для слона. Хорошо, какие будут рекомендации?
– Импровизация в двух местах: «я вызвала врача» и «я нашла тебя на улице». Неплохо, но рискованно. Необходимо мягко и незаметно увести его от попыток докопаться до отправной точки вашей «дружбы». Мозг этого человека не забит повседневным хламом, поэтому он может быть проницательным, как у ребёнка. Не дайте поймать себя на мелочах, иначе он поймёт, что его водят за нос, и замкнётся. Надо сделать, чтобы эта тема была ему неинтересна. Если всё же заметит неладное и проявит настойчивость, можно изобразить обиду. В форме мягкого упрёка. Добавьте мелких деталей. Как бы ненароком. Например: «я тоже не люблю смотреть телевизор». Это нужно, чтобы обозначить своё место в его жизни. Тогда естественным образом отпадут все сомнения в том, что вы знаете его привычки. Дамские причуды. Ненавязчиво. Так интереснее. Постарайтесь слушать внимательно, помогая короткими фразами. Заставляйте его раскрыться.
– А если он всё-таки шпик? Они посмеются надо мной. И над вами тоже. Уже смеются.
– У нас нет такой задачи: рассмешить кого-нибудь. Инна Леонидовна, постарайтесь забыть обо всём. Нас нет, «их» тоже. Проживите эти отрезки времени счастливо. Это самое главное…
* * *
Утро всей своей яркостью ворвалось через промытые стёкла. Вспыхнули полированные плоскости журнального столика и трюмо. В воздухе обозначилось крохотное созвездие сияющих пылинок.
Сергей лежал на спине. Он чувствовал, что теряет прикосновение к простыне и тело «обезвешивается». Происходило ли нечто подобное, сказать было сложно, потому что в такие моменты не было возможности взглянуть на себя со стороны. Тело будто бы медленно вращалось в неосязаемом водовороте, и это кружение порождало радость, как от поездки на карусели. Всё это тянулось с неведомых пор, с «рождения» и воспринималось как должное. Он распознал преддверие РАЗГОВОРА.
«Джанкой?»
Совершенная тишина.
«Джанкой?»
«Такое именование? Откуда?» – пришёл ответ.
«Попалось на глаза при определении часовых поясов»
«С тобой обретаешь местоположение и множество неведомых смыслов. Мне это тоже необходимо. Жаль, что не ведаю, как выглядит этот мир».
«С тобой приходит умиротворение».
«Значит, мы нужны друг другу. Как прошло то, что зовётся днём, Сергей?»
«Утро субботы. День только начинается. Вчера на работе отправил пять коробок. Три на Запад, две – на Восток».
«А я намерен посетить мир умеренных тонкостей. Поле одинаковых ростков. На них лежат овальные плоскости. Они источают дивный аромат и расщепляют лучи двух разных звёзд. То, чем можно наслаждаться вечно ».
«Ты когда-нибудь работаешь?»
«У меня нет такого определения. Я что-то творю и радуюсь одновременно».
«Как ты выглядишь, Джанкой?»
«Не знаю. Такого со мной не бывает».
«Но ты ведь ходишь? Плаваешь или летаешь? »
«Перемещаюсь».
«Ко мне приходила красивая женщина. Сама. Представляешь?»
«Нет. Наши восприятия не совпадают. От тебя в сознание я получаю приблизительное соответствие того, что мне известно. И наоборот… Он и она. Вы двуполые… »
«Да ».
«Это чрезвычайно интересно. Красивая в контексте: привлекательна внешне? Как ростки? Только женщины приманивают красотой?»
«Иногда мужчины, но для женщин это существеннее».
«И запахами?»
«Добавляют искусственные ароматы».
«Я отвлёк тебя от основного. Ты хотел о чём-то сообщить? »
«Поделиться растерянностью».
«Сомнения? Мне они непонятны. Но я постараюсь. Есть радость и отсутствие оной. Разве по другую сторону отсутствия радости что-нибудь существует? По моему разумению это предел, как точка замерзания»
«Поверь мне, есть. И очень многое. Чувства приходят вместе. Противоречивые… Она прекрасна, Джанкой! Почему ко мне? Чтобы что-то получить, надо приложить усилия. Иначе бывает только во сне. Легко получил – легко потеряешь. К тому же я её знал когда-то. В этом нет никакой логики. Прошлое от меня отрезано. Чувствую, что навсегда. Как будто его не было ».
«Надо лишь выпутаться из условностей. Они все вымышленные. У вас их очень много. Время условная вещь. Ты преувеличиваешь его влияние на твоё существование. Радости со знаком минус не бывает вовсе. Это абсурд. А красоту надо осмыслить ».
«Красоту невозможно осмыслить».
«Ты просто не умеешь. Я тебя научу. Ты и цветок. Начни именно с этого».
«Мне некуда спешить, Джанкой. Почему ты исчезаешь?»
«Резонанс пропадает. До встречи, Сергей».
«До встречи, Джанкой»…
Очнувшись от непродолжительного забытья, Сергей быстро оделся и вышел из дома. Контраст был поразительный. Казалось, минуту назад светило яркое солнце. И сразу после этого день наполнился сумраком с лилово-молочными оттенками черничного мороженого. Дворник без особого вдохновения шевелил метлой у бордюра опавшие листья. Кроме него во дворе никого не было.
– Зачем сидишь под дождём и без зонтика? Ключи потерял? Привет.
– Нет, – он позвенел связкой ключей в кармане. – На месте. Привет.
Валерия придвинулась ближе – ровно настолько, чтобы маленький купол её зонта прикрыл их обоих.
– Раз уж застала тебя здесь, пониматься не стану. Пойдёшь на концерт? Я так же, как и ты не люблю смотреть телевизор.
Сергей, не отрываясь, смотрел на нежную ладонь, сжимающую перчатки, и молчал.
– Опять впадаешь в ступор? В органном зале филармонии музыканты из Чехии будут для нас играть на арфе и клавесине. Если не вылезать из дома, можно заплесневеть. Ты давно ходил на концерт? На любой.
– Никогда не ходил. Или ходил когда-то…
Дождь упругой волной прошёлся по цветастой ткани зонта и вернулся к умеренно моросящему темпу. Между полами сизого плаща появилось гладкое колено в лайкре. Ветер пахнул духами с неясными телесными оттенками. Необъяснимое сладостное волнение…
– Я и цветок… Джанкой, не научишь…
– Что ты сказал, не расслышала?
– Я пойду на концерт.
– Какой ты сговорчивый, – голос над ним прозвенел насмешкой. – Встретимся в шесть у «Ленты».
– Почему именно там? Это совсем в другой стороне.
– Мой маленький каприз. Там красивые вывески. Хочу, чтобы наша встреча хоть немножко напоминала свидание…
В шесть часов Сергей стоял у центрального входа в гипермаркет «Лента» с тремя розовыми тюльпанами в руке и пытался её высмотреть в непрерывном людском потоке, льющемся через стеклянные двери.
– А вот и я. Долго ждал? Смотри, время уже шесть пятнадцать! Давай-ка бегом за маршруткой!
Валерия волшебным образом преобразилась: кроме всего вечернего «на выход» какие-то другие, ярче обычного блестящие глаза.
«Это неправильно. Невозможно. Я ничего не сделал, чтобы такая девушка находилась рядом»…
– Это мои цветы? – В автобусе Валерия забрала тюльпаны и поцеловала Сергея в щёку. – Очень дорого. Сегодня я буду благодарить тебя.
Наряды и обстановка внушили тихое благоговение. Послушать классику собралась публика немногочисленная, вдумчивая и сдержанная. За пурпурными шторами органного зала чопорно поблёскивали разнокалиберные трубы. Медленно рассаживалась слушатели.
Нечто неуловимое привлекло внимание Валерии и в дальнейшем, на протяжении всего концерта, она украдкой поглядывала на своего кавалера. Он больше не выглядел, меланхоликом, витающим в облаках. Больше походил на человека затравленного и растерянного. Взгляд его обострился, он нервно крутил головой, словно что-то искал или хотел о чём-то спросить у кого-нибудь из соседей. Ненадолго задержал внимание на изящной брюнетке с длинными волосами. Незнакомка покровительственно улыбнулась и, словно для успокоения, медленно взмахнула ресницами.
С ней Валерия повстречалась в туалетной комнате во время антракта.
– Беспокойный ваш мужчина, – заметила брюнетка с лёгкой усмешкой. – Наверное, не по душе ему Гендель и Бах. Бывшему мужу тоже не нравилось, и я ходила на концерты в одиночестве. Обожаю такую музыку. Есть множество записей. Георга Бёма и Фробергера. Леонхардт, Скотт Росс… Хотя всё же предпочтительно слушать живьём.
– Я не такой знаток, как вы, – призналась Валерия. – Мне просто нравится инструмент. Ни одного имени не знаю. Всё время в движении. Я переехала в этот город недавно.
– Вы знаете, я тоже поселилась здесь сравнительно недавно. Знакомых у меня немного. Меня зовут Анна. Приходите в гости. С радостью поделюсь музыкальной коллекцией.
– Валерия. Скажите ваш номер телефона.
Анна назвала, Валерия сделала контрольный звонок и женщины вернулись на свои места…
На чугунной ограде набережной лежали световые квадраты окон с играющими тенями веток. Внизу белели сонные воды ночной реки.
– Диковатый ты был на концерте. Что тебя обеспокоило?
– Там всё неправильное.
– В смысле?
– Народу мало. И все сидели неподвижно. Молчали.
– Эк… Запросы у тебя. На публику. – Валерия рассмеялась. – Музыка-то хоть понравилась?
– Ещё не понял. Это не моя музыка.
– Погоди-ка, – Валерия резко остановилась и повернула Сергея к себе. – Ты о чём сейчас сказал? Что-то припоминается? Как это: не твоя музыка? А какая твоя? И как должна вести себя публика? Выкладывай всё, что заешь.
Сергей досадливо дёрнул плечом.
– Ничего я не знаю. Чувствую, наверное, как слепой. Прикосновением.
– Симулянт, ты, Серж, – нежно произнесла она. – Ладно. Подойди поближе. Ещё ближе. Обними меня. А теперь, что ты чувствуешь?
– Мне нравится.
– Шутишь? – Валерия положила руки ему на плечи и прижалась щекой к его губам. – Прикоснулся? Расскажи мне обо мне.
– Я бы не смог к тебе приблизиться. Неуловимая… Не знаю как сказать правильнее… Заносчивая. Или гордая. Может быть, жестокая.
– Стерва?
– Не знаю… Из окон смотрят, пойдём домой.
«Здесь смотрят, а там слушают»… – беззвучно шептала Валерия. – «Ненавижу! Чтоб у вас у всех зенки повылазили! Хочу, чтобы меня целовали, всю и везде! Провести бурную ночку в постели! А потом влюбиться по-настоящему»…
– К тебе не пойдём, ко мне тоже.
– У тебя слезы. Слезинка на моей губе.
– Дождинка это, Серёжа. С досады. Я сама виновата. Трудно чего-то ждать от ребёнка. Его нужно воспитывать. Пошли, проводишь до остановки. Дальше сама…
* * *
– Вы намеренно уводите объект из поля зрения? В чём дело?
– А что прикажете? Безвылазно торчать в четырёх стенах? Вам не кажется это неестественным? Работаю, как умею. Расширяйте своё поле зрение.
– До какой степени? Есть некоторые ограничения, с которыми приходится считаться. Обрастать знакомствами – непозволительная роскошь.
– Издеваетесь? Дайте хоть немножко дышать! Мне нужны нормальные человеческие лица. НОРМАЛЬНЫЕ! Я – человек, я – женщина! Все последние годы рядом морды протокольные! Поговорить, пожаловаться некому! Тошнит уже…
– …
– Подождите, Николай Григорьевич. Я, пожалуй, с госпожой Синельниковой в чём-то соглашусь. Она не профессионал и может дойти до срыва. Сергею необходимо бывать на людях, и ей тоже. Инкубаторские условия могут насторожить тех, кого мы ждём. Проверьте эту Анну, и пусть общаются. Вас, Инна Леонидовна, всё же попрошу дальнейшие контакты ограничить. Новые знакомства – по необходимости. Договорились? Как наш подопечный? Есть что-нибудь новенькое?
– Он упоминал какой-то Джанкой.
– Вы делаете большие успехи, Инна Леонидовна. Не нарадуюсь, что поручил это дело вам. Джанкой, это город. Значит, Крым?
– Он говорил о нём, как о человеке. «Не получишь, Джанкой» или «не научишь»… Как-то вот так. Просто по интонациям поняла, что так обращаются к личности, а не к чему-то большому…
– Так-так, понятно. Потеря памяти, как видно, не безусловная. Есть в этом блоке кое-какие прорехи. Что-нибудь ещё?
– На концерте выглядел встревоженным, озирался по сторонам.
– Словно кого-то искал?
– Нет… не совсем так. Как дикарь, который впервые попал в помещение. Больше интересовался публикой, чем музыкантами. Не понимал, почему все сидят неподвижно и просто слушают. Ещё говорил, что воспоминания приходят с прикосновением. Это всё.
– Ну, что ж, для одного вечера совсем даже неплохо. Попробуем набросать картинку. Простенький семантический анализ не помешает. Нам необходимо, чтобы вы тоже умели делать выводы. Прежде всего – Джанкой. Город или человек, но, так или иначе, это может быть связано с Крымом. На концерте он обеспокоен, смотрит в зал. В антракте вас приглашает в гости интересная брюнетка. Может быть, Анна действительно эстетствующая меломанка, а, может быть, и нет. Для начала вы с ней поаккуратней. Не слишком откровенничайте.
– Ужас тихий…
– Нет, просто рабочие будни. Мы её проверим, и вам сообщим.
– Сколь же это будет продолжаться? Когда вы всех нас отпустите?
– Увы, Инна Леонидовна. Придётся некоторое время потерпеть. Из лаборатории прислали результаты. Наш интерес к Сергею значительно окреп. О большем рассказывать не имею права. Закрытая информация…
* * *
Он медленно брёл через парк, с любопытством рассматривая редкие с блёстками листики. Ночью немного подморозило, отчего утро казалось особенно прозрачным, серебристым, звенящим.
Парковые заросли были ухоженными, но в одном месте остался густой массив одичавших клёнов – короткий путь к кинотеатру «Юбилейный». Пригнувшись, Сергей шагнул в густую тень и вздрогнул, услышав рядом с собой:
– Сигаретой не угостишь, дружок?
– Не курю, – повернувшись направо, он увидел мужчину, сидящего на низенькой кустарной скамье: два пня и широкая кряжистая доска. Рядом валялись две пивные банки и поблекшие окурки.
– Да я, в общем-то, тоже, – незнакомец опустил массивную седеющую голову. – Серёж, присядь рядышком. Разговор есть. Я тут газетки с собой прихватил, чтобы зад не отморозить. Успеешь ещё в магазин.
– Откуда вы знаете моё имя?
– Ещё бы мне его не знать. Я тебе его и дал, когда ты появился у нас в отделении. Надо же как-то разговаривать с человеком. Пусть даже ничего не помнящим.
Сергей молчал, как завороженный. Очнувшись, он принял кипу газет и присел на краешек скамьи.
– Холодно здесь. Может, выйдем на солнышко?
– Ничего. Мы с тобой достаточно тепло одеты. Хотелось бы поговорить с глазу на глаз. Без посторонних.
– Вы из милиции? Мне тоже как-то надо вас называть.
– Зови меня товарищ следователь. Вижу, что ты хоть и смутно, но всё же меня помнишь.
– Вроде бы. Меня привела молодая женщина?
– Нет, ты пришёл самостоятельно. Может, до дверей тебя кто-нибудь довёл. Этого никто не видел. Явился ты к нам накануне моего ухода на пенсию. Так совпало. Не знаю почему, но дельце твоё меня зацепило. Я бы запросто удалился, оставив при себе своё любопытство. Но на глаза попались несколько свежих ориентировок. Одна из них из Красноярска, где живёт моя двоюродная сестра. Это с пропажами, исчезновением людей… Назови это предчувствием, озарением. Интуицией. Я поехал туда.
– Зачем вам это?
– Как сказать…Ехать собирался в любом случае. Бывает, над чем-то скучно и нудно работаешь всю свою жизнь. А потом, вдруг, напоследок хочется что-нибудь сделать для души. Как плотник – тем же топором вырезает наличники. Не уверен, что создал шедевр, но кое-что раскопать удалось. Загадочным образом пропал соло-гитарист одной местной группы. Совпадение по времени – двумя недельками раньше, до твоего появления. Масштабы незначительные: играли ребята в барах и клубах. Однако парень был перспективный. Жарил так, что пальцы дымились. А потом без видимой причины с музыкой решил завязать. Увлёкся оккультизмом, прочими разными науками. Известное дело. Я таких ребятишек называю буддистами. Этот взялся за дело всерьёз. Мудрил с магнитными полями, сопоставлял и выискивал. Вроде бы даже помаячил в местной передаче про аномальное. Только загримировали его до неузнаваемости: бороду прилепили, надели залысину. Голос только остался прежним. Утёр нос местному эксперту. Тот любил задавать один коронный вопрос своим оппонентам. Ехидства ради:«Можно ли создать однополярный магнит?». Речь, по-видимому, шла о нереальном. На что наш герой ответил, не задумываясь: «Это возможно, если намотать катушку в виде ленты Мёбиуса». Тот только глазёнками хлопал, да рот разевал… Это так, эпизодишко, к слову пришлось. От своих друзей музыкантов не то, чтобы что-то скрывал. Без особой охоты, но всё же делился. Да и они не очень-то проявляли любопытство… Была и тайная кручина. И он пошёл путями старика финна из «Руслана и Людмилы». Я так думаю. Как там, у Пушкина, не помнишь? «Меня влекла моя судьбина... Ах, витязь, то была Наина!.. Спешил в объятия свободы, в уединенный мрак лесов; и там, в ученье колдунов, провел невидимые годы»…
Бывший следователь достал маленькую бутылочку «Карачинской», вдумчиво отхлебнул. Помолчал.
– Конечно, речь не шла о столь внушительных сроках. Даже года не прошло. Венцом его деятельности стало незатейливое приспособление, насколько я понимаю – для омоложения. Непонятно зачем. Ему не исполнилось и сорока. Выглядело оно приблизительно следующим образом: сверху сфокусированные магнитные поля, внизу ставилась плошка с подслащенной водой. Между ними помещалась юношеская фотография нашего буддиста. Если я верно понял суть: магнитное поле проецировало юный образ в воду, намагничивая её соответствующим образом. Оставалось лишь эту водичку пить в определённые часы. Вздор чистейшей воды. Сложно представить, что творится в голове у некоторых «неформалов», да ещё на почве безответной любви. Приходили друзья рокеры, устраивали посиделки, поскольку оный коллега был единственным холостяком, имеющим полновесную жилплощадь. В одну из таких ночей он ненадолго удалился, чтобы принять дозу «чудодейственно эликсира», но к общему столу не вернулся. Гости перерыли всё, что имелось в этой комнатёнке и во всём доме, вывернули и перетряхнули одежду, постель... Пятый этаж, внизу голый асфальт... Единственное окно не имело поблизости балконов и лестниц, и было заперто изнутри. Пропал буддист и больше нигде не появлялся.
Следователь достал из кармана фотографию.
– Рок-группа «Ретро корт», – пояснил он. – Второй слева.
Сергей взял снимок и поднёс к просвету между ветками. Кроме характерного прищура, указанная личность среди прочих членов группы ничем особым не выделялась – длинные вьющиеся волосы, чёрная куртка с цепями и заклёпками – стандартный хард-роковый антураж.
– Не понимаю, в чём суть. Я не чувствую никакой связи с этим человеком и со всей этой историей.
– Вот и я тоже засомневался. Только выработанная годами жилка не отпускала. Знаешь ли, есть такой стержень внутри. Бывают ситуации, когда теории, всякие разные буквари, они бессильны. Остаётся чутьё – идёшь и держишь нос по ветру. Может, я и ошибался. Тогда извиняйте за беспокойства. Но сначала взгляни-ка на это.
Вторая фотография казалась более профессиональной, с хорошей экспозицией и освещением.
– Это моя знакомая, Лера. – Сергей перевёл взгляд со снимка на лицо собеседника. – Где вы её достали?
– А ты присмотрись повнимательней. Не спеши.
Сергей поднёс снимок ближе к свету. Имелись незначительные различия. Лицо незнакомки было более вытянутым, с чуть более крупным подбородком. Без напряжения и «революционного» отчаяния – холёное, расслабленное. В глазах насмешливое самодовольство.
– Тайная кручина буддиста: Валерия Артамонова.
Сергей поднялся и сделал безотчётное движение в сторону арки из ветвей, под которой проник в заросли. Под пристальным взглядом «товарища следователя» вернулся назад и замер.
– Видишь ли, я долго не мог решиться на эту встречу, – мужчина сцепил пальцы, возложив на них подбородок. – Присматривался издалека. Больше всего боялся побеспокоить людей, которые тебя окружают. И в то же время хотелось помочь. Но опять же… Память такая штука, порой очень злая. Не знаешь заранее – к добру или нет, всё это.
– Как вам удалось?..
– Тихая и ненавязчивая работа со свидетелями. Кое-какие связи кузины.
– Совпадения… я совсем не похож на того буддиста. Лера не совсем похожа. Как вы считаете, что всё это может значить?
– Ума не приложу. В голове кавардак полнейший. Не хуже, чем у тебя.
– Вы дадите мне эти фотографии?
– Нет, не могу. Нежелательно, чтобы их у тебя нашли, – следователь приложил ладонь к груди. – Ты и меня тоже пойми. Нынче я заурядный пенсионер. Влезать в это по самые уши мне совершенно ни к чему. Обещай, что о нашем с тобой разговоре никому не расскажешь.
– Обещаю… А адрес той Валерии?..
– Она к тому времени переехала, а выяснять, куда и зачем я не стал. Да и обратный билет уже купил. На твоём месте я бы её разыскивать не спешил. Определись сначала с самим собой. Подумай хорошенько, так ли тебе это нужно. А теперь иди. Я тут посижу немножко и тоже начну выдвигаться. Попозже…
Сергей покинул кустарник и зашагал по аллее в сторону кинотеатра. Несколько раз оглянулся. В парке по-прежнему было безлюдно и пахло изморозью. Солнечный свет застрял среди веток как на картинках о волшебстве осеннего леса…
Грохочущий оживлённый проспект привёл его в чувство, как пощёчина. Стеклянные двери «Променада» отъехали в сторону, обнажив блестящие цивилизованные внутренности: гладкий пол, витрины.
В продуктовом отделе он шёл между пряничными и шоколадными полками, ничего не замечая вокруг себя. В корзинке уже появилась плетёнка, два лимонных снека, копчёные спинки путассу и пачка зелёного чая с жасмином.
Рассчитавшись на кассе, не понимая для чего, он шагнул на эскалатор, унесший его на цокольный этаж. Миновал бытовую технику и обувь, остановился у маленького бутика, стена которого по периметру были заставлены гитарами. Навстречу ему из-за прилавка поднялись худощавый парень с острой, как у Ришелье бородкой и молоденькая приветливая девица в малиновой кофточке.
– Здравствуйте. Какие гитары вас интересуют: полуаккустические или акустика? Слева, первый ряд внизу классические шестиструнные, – хозяин прилавка положил ладонь на гриф ближайшего инструмента. – Хохнер, Коломбо, Мартинес. Цвет натуральный, чёрный, красный, самберст. Струны нейлоновые, металл?
– Они у вас настроены?
– Конечно. Хотите послушать звучание? – девушка взяла светлую «Коломбо» и сыграла коротенький отрывок какого-то романса. – Обратите внимание, какие мягкие, глубокие басы.
– Можно? – Сергей осторожно прикоснулся к узкой чёрной гитаре, поднял её, приладил на шее ремень и быстро пробежался пальцами по верхним струнам. Через некоторое время, словно опомнившись, поставил гитару на место. – Пальцы болят с непривычки, – пояснил он. – Как-нибудь в другой раз.
И вышел в холл с тусклым дневным освещением.
– Ничего себе – с непривычки! – услышал он у себя за спиной. – Риффы Зи Зи Топ, Даейр Стретс… Цеппелины, Радуга… На раз! Представляешь! «Звезда автострады»…
Он пересёк проспект в обратном направлении. Широким шагом миновал аллею. «Товарищ следователь» не мог так быстро уйти… Перед глазами с болезненной отчётливостью стоял портрет незнакомки с манящей глубинной искоркой в глазах. Словно дальняя свечка в ночи. На фото она насмехалась над всеми, для кого была недоступной…
Тёмная обитель из клёнов посветлела и стала прозрачнее. Мимо застывших аттракционов брели своими путями прохожие. Безымянный собеседник исчез, забрав с собой все газеты. Даже клочка бумаги не оставил на опустевшей деревянной скамье…
* * *
«Джанкой, меня порвали на части»…«Ты регулярно пребываешь за пределами радости. А я вернулся из мира Лиловых Сумерек. Свет далёкой звезды дарит этому миру вечный вечер. Рыхлая поверхность исторгает волны тумана. Ничего не видно внизу, но он порождает трепетное ожидание. Над чёрными контурами холмов блекнет сиреневая полоса. Мнится, что за горизонтом что-то есть. Счастливое, с чем не хочется встречаться до срока ».
«Ожидание праздника – лучше самого праздника»…
«Значит, ты меня понимаешь?»
«Наверное… Мне неспокойно, Джанкой. Тот человек в зарослях парка. Он будто сорвал корочку с раны где-то внутри. Там очень больно и немножко сладко. Я раздвоился».
«Общение становится сложным, но интересным. Вы способны делиться на части? Это временное? Для чего это нужно, Сергей?»
«Это в душе. То, что от нас не зависит».
«Но противоречия приходят извне?»
«Я узнал, что есть вторая похожая. Она где-то… Далёкая и неприкасаемая. Она темна, но желанна. Жажда и боль. Нежность, которая рвётся внезапно, оставляя насмешку с издёвкой»
«Два цветка. Один из них ядовито-кричащий из воспоминаний, которых нет. Хм… Другой всегда рядом и тянется к тебе обволакивающей прохладой лепестков. Безмятежность и смешение ароматов. Вникнуть в красоту противоречий… Ты постепенно становишься одним из самых любимейших миров. Даже, не соприкасаясь с тем, что ты видишь, я получаю изобилие».
«Тут, нечему завидовать, Джанкой. Больше напоминает проклятие».
«Ты в этом мире и сам как будто чужеродный. Иначе не воспринимал бы его с такой остротой. Пойдёшь со мной, если позову?»
«Хочется сорваться в облака и что-то держит».
«Значит, тяготение слишком велико. Но пробовать стоит»…
* * *
– Лучшие новости: отсутствие новостей? Не тот случай, Инна Леонидовна.
– По-моему зря вы всё это затеяли. Сергей как младенец. Никаких гостей там нет, и не предвидится.
– Чувствую ваше злорадство. Как бы вам не хотелось, но, увы – повлиять на ход операции мы с вами не в состоянии. Кроме госбезопасности есть ещё и наука… Кстати, насчёт гостей… Анна Флорина, 35 лет, бездетная, в разводе. Переселилась к нам из Кронштадта. Разносторонняя, весьма начитанная особа. Общайтесь на здоровье. Вам понравится.
– Спасибо.
– Давайте немножко повторимся. Вы познакомились со своим приятелем Сергеем…
– Привела в отделение милиции потерявшего память мужчину. Подружились с ним…
– …И так далее. Очень хорошо. Но вы мрачны или мне только кажется?
– Он резко изменился. Вместо отсутствующего взгляда, внимание. Подолгу всматривается в моё лицо. Как мне кажется, с недоверием. Места себе не находит. Осунулся.
– Да, мы тоже заметили. Три дня назад. Во время утреннего моциона. Его не отследили в парке, потому что там не было ни единой души. И повели от остановки до магазина. В парке он отсутствовал довольно долго. Потом купил продукты и заскочил в музыкальные товары. Что-то его встревожило в пути. Или напомнило о былом или состоялась какая-то встреча. Если так, то её устроил неплохой специалист. Но это маловероятно.
– Мне как-то не по себе. Чувствую, что здесь замешана женщина.
– Едва ли. Хотя, может быть прошлое… Ясно одно, что ваша миссия осложнена какими-то обстоятельствами. Эксперты полагают, что необходимо подкорректировать образ. Вы чересчур покладисты. Следует проявить своенравие. Исчезнуть на какое-то время. Небольшая толика беспокойства не повредит. Перебьёт «соперницу». И он переключится на вас. Посетите вашу новую знакомую. Прислушайтесь к советам Анны. Это может принести двоякую пользу: людям нравится, когда их внимательно слушают. Плюс, утончённый шарм. Там есть чему поучиться. Не в обиду, Инна Леонидовна. Такова её профессия – учить шарму моделей, актрис…
* * *
Робкий первый снег крался за ноябрьским дождём. Валерия осторожно погладила намокший платок. Сняла сапоги в прихожей.
– Мне подождать, когда проснётся галантность? Или уж я сама?
– Не понимаю, о чём ты? – отозвался невыразительный голос из зала.
– Принять у дамы пальто для начала. Нет? Ну и не надо.
Судя по скрипу и вздоху, Сергей медленно поднялся со стула.
– Нерешительно. Как бы нехотя, – заметила Валерия, появляясь в зале. – Всё, уже не надо. Сама справилась. Может, заберёшь хотя бы авоськи? Они довольно тяжёлые.
Сергей поднял стоящие под вешалкой пакеты и перенёс их на кухню. Остановился в дверном проёме, держась руками за косяки. В глазах его зажёгся странный огонёк: любопытство, изумление, вымученная радость и робкая надежда.
– У тебя сегодня плохое настроение? Ты какая-то взвинченная.
– Немножко. Любую женщину может огорчить пренебрежение. Пустишь меня к плите?
Сергей легонько отодвинулся в сторону.
– Ну?
–Зачем ты это делаешь? Мы ведь не муж и жена…
– Вот как? А что тебя не устраивает? Не хочешь, чтоб я приходила? О женитьбе заговорил… Вообще-то, если присмотрел себе невесту, то это естественно. Я всё пойму и больше не стану мозолить глаза.
– Лера, ты должна была меня разгадать. У меня недостаточно жизни, чтобы освоить ложь и порочность.
– А ты? Как насчёт того, чтобы понять меня?
– Именно это я и пытаюсь сделать.
– Грубо и глупо. Знаешь, я, пожалуй, пойду. В одной сумке готовый суповой набор, в другой… Сам разберёшься.
Последовало тягостное молчание.
– Вернёшься?
– Этого никто не знает. Есть же какая-то жизнь за пределами твоей квартиры. Зависит от обстоятельств. Прощай…
* * *
«Что с ней сегодня такое?.. Нет, что со мной происходит? Интересно, намеренно ли я её оттолкнул?» – Сергей отшвырнул полотенце, которым, не замечая, тёр не влажные уже руки. Перед лицом поднялось лицо с фотографии. – «Мне показалось, что я ей изменяю. Вот, в чём всё дело. Той Валерии с этой…» – насмешливые холодные глаза смотрели на него с неподвижным одобрением: всё верно, ты остаёшься со мной, молодец, можешь и дальше любить на расстоянии, а я награжу высокомерием, драгоценными жестами и редкими взглядами; а та пусть исчезнет, сотрётся. Забудь. – «Джанкой, где ты?.. Догнать?! Не успею… Не может человек до такой степени забить город, в котором вырос, радовался и страдал. Помнить лишь предмет обожания и некое подобие рефлексов на струне. Я не похож на того, чей кусочек жизни аукнулся во мне. Кто я такой???»…
* * *
Анна вышла навстречу в темно-бордовом коротком халате, отороченном тончайшим золотистым орнаментом.– Здравствуйте, вот пришла… Хотела кофе взять, но не знала, какой лучше…
– Лера, привет, – голос Анны Флориной был созвучен голосу Валерии по высоте, но с совершенно иными оттенками. Хозяйка произнесла приветствие с нажимом, приглашая безо всяких церемоний перейти на «ты» и чувствовать себя раскованней. – У меня есть «Блю Маунтин», «Крема Д`Оро». Найдутся и другие. Мы с тобой хорошо вооружены на этот вечер. Проходи, располагайся. А я пороюсь в музыкальных архивах.
Валерия робко шагнула на ухоженный ковёр и поразилась, в каком виде может предстать квартира в старом доме. Всё было собрано в единое целое по цветам и формам, включая мельчайшие детали – даже подвески на люстре, китайские колокольчики и серьги хозяйки непонятным образом сочетались между собой. Ни один из предметов и вещиц не выглядели кричащими и вульгарными.
В колонках зазвучала виолончель. Анна присела в кресло напротив и разлила кофе по чашечкам.
– Всегда мечтала стать Анютой для друзей. Или хотя бы Аней. Но так уж получилось, что не было у меня настоящих друзей и подруг.
– У меня тоже, Аня.
Флорина улыбнулась и окинула гостью профессиональным взглядом.
– У тебя красивая походка. Мягкая, вкрадчивая. Необычная. Притягивает внимание не к бёдрам, а к ногам. С таким стилем я ещё не сталкивалась. Не расскажешь про «школу»?
– Не было «школы», – Валерия немного растерялась. – Я просто… иду.
– Ты извини, что я так сразу… Это моя специальность. Не смогла удержаться. Но вот плечики зажимать не стоит. Мы их с тобой постепенно расправим. Как у парящей птицы. Твой образ: «гордая славянка». Птица Сирин, Царевна Лебедь... Это прямо для тебя. Состояние души перед полётом.
– Представляю с большим трудом. Расскажи подробнее.
– Лучше покажу.
Анна вышла из-за стола, привстала на цыпочки, взмахнула руками и плавно опустила их.
– Первые две фазы только в твоём воображении, – пояснила она. – Обрати внимание на ладони. Они остаются призрачными и невесомыми. Руки опущены, но наблюдатель должен отчётливо представлять этот взмах. Личико посветлело изнутри, дыхание свободное… Красивая женщина не должна носить шапку-невидимку. Не к лицу она нам…
– Ты объясняешь очень доступно, но мне кажется, что всех тонкостей никогда не постичь. Особенно про шапку-невидимку.
– Это не от науки. Сама не знаю почему… Не обидишься?
– Нет, конечно.
– Ещё в филармонии возникло ощущении, что ты стараешься выглядеть незаметной, быстро миновать посторонние взгляды и убрать за собой следы из памяти. В некоторых случаях это тоже сгодится. Но…
Валерия опустила глаза.
– Мы меняем роли так же, как и платья, – продолжала Анна. – Наедине с собой нужно подольше задержаться у зеркала и очаровать саму себя. Это замечательное упражнение, его не нужно стесняться… Наверное, я даю слишком много и сразу? Но это профессиональное… Может, включим что-нибудь другое, повеселее?
– Да пусть играет. Приятная музыка.
– Хорошо. Но давай кое-что сделаем прямо сейчас. – Анна встала у Валерии за спиной, положила ладони на плечи и слегка надавила вниз. – Сбрось напряжение. Нет-нет, нужно расслабиться полностью. Я же чувствую, что ты себя не отпускаешь, держишься. Вот так… Немножко наклони голову. Замечательно. Я нажму в нескольких местах. Скажешь, когда посветлеет в голове.
После непродолжительного массажа Анна вернулась на своё место и добавила кофе в обе чашки. Валерия сделала глоток и откинулась на спинку кресла.
– Просто чудо какое-то, – призналась она. – Будто сумки с кирпичами с себя сбросила. Аня – ты кудесница. Добрая фея.
– Во-от. Это мы сами себя так мучаем и не замечаем. Представляешь? И голодать нам тоже ни к чему. Попробуй хотя бы рогалик. Или слоечку. Рецепт фирменный, семейный.
– Я совсем не голодна. Правда.
– Поссорились? – Анна бросила быстрый взгляд и отвела глаза.
– Не так, чтобы сильно… Сорвалась, прицепилась к пустякам, потом ушла. А теперь жалею.
– Такое случается иногда. На пустом месте. Наговоришь ему… Своему бывшему. Проходят минуты, часы. Начинаешь метаться, казнить себя .
– Понимаешь, Анюта, нам негде встречаться. Меня это убивает. Нервы уже на пределе. Поэтому и не выдержала я.
– Это немножко необычно.
– У меня в общаге койкаместо. С ним тоже всё непросто. Мыкаемся как подростки по кинотеатрам и рощам.
– О-о-о, ну тогда всё ясно. Есть мужчина, к которому хочется прикоснуться кожей, но негде.
Валерия печально кивнула.
– Ладно, не грусти. Когда желание взаимно всегда всё устраивается. Это не только мой опыт, но и всех, кого знаю. Надо лишь набраться терпения. Расскажи, как вы познакомились.
– Я нашла его на улице. Он потерял память и не знает своего прошлого.
– Вот так-так, – Анна застыла с ложечкой сахара в руках. – Ни о чём подобном в реальной жизни слышать не приходилось.
Осторожно, опуская щекотливые моменты, Валерия поведала свою версию знакомства с Сергеем.
– Неужели такое бывает на самом деле? – Анна убавила свечение бра и в течение минуты сидела неподвижно. Отсветы блюдечка сияли в больших чёрных глазах. – Самый волнительный момент: Валерия из памяти твоего друга. Пытаюсь поставить себя на твоё место. Встречается красивый мужчина. Стерильный, как в день сотворения мира. Ручной, без амбиций и стёртыми недостатками. Лепи его по своему усмотрению. Но в памяти во время болезни робко забрезжил чей-то образ. Тревожно и грустно. Ты понимаешь, что котёночек с улицы – не твой, хотя и ластится. Потому, что красноречиво стоит у двери, тонюсенько пищит и смотрит на тебя влажными глазками. В нём осталось-то что-то смутное от прежних хозяев, которые может быть и нежными с ним были не всегда. И всё-таки живёт надежда, что победишь то, благодаря чему находишься рядом. Ревнуешь и дико завидуешь непонятно кому… Боже, как это всё сложно и непривычно. Стилистика Флобера, но с наименьшим реализмом… Сколько же надо иметь доброты и терпения?
– Ты как будто читаешь мои мысли.
– Припоминаю одну историю… Лерия, а как ты смотришь на бокальчик-другой настоящего «Мерсо»? Завтрашний день для нас свободный.
– Настоящее?
– Ну. Прямо из Кот-де-Боне. Одно из лучших бургундских.
– Анют… – Валерия коротко рассмеялась, – Я прямо из Галошино, проездом. Тратить на меня роскошные напитки…
– Зачем же так строго о себе? Вещи существуют для нас, а не мы для вещей. Стоит лишь попробовать, и ты сразу же почувствуешь разницу между эксклюзивом и ширпотребом. А я для полной гармонии включу музыку на бокалах.
– Это как?.. Ах, да, что-то такое вроде бы слышала.
– Наверняка что-нибудь несерьёзное. А фуга-токката на стекле, это сказка. Музыка зарождается где-то в эфире. Представляешь? Она не звучит в каком-то определённом месте, а витает вокруг тебя. Возникает из ниоткуда…
Рейтинг: +8
2239 просмотров
Комментарии (16)
| Валерий Куракулов # 28 августа 2016 в 07:27 +1 | ||
|
| Владимир Дылевский # 28 августа 2016 в 15:47 0 | ||
|
| Валентин Воробьев # 28 августа 2016 в 10:18 +1 | ||
|
| Владимир Дылевский # 28 августа 2016 в 15:49 0 | ||
|
| Владимир Дылевский # 28 августа 2016 в 15:50 +1 | ||
|
| Наталия Новицкая # 28 августа 2016 в 12:38 +1 | ||
|
| Владимир Дылевский # 28 августа 2016 в 15:51 0 | ||
|
| Лариса Тарасова # 29 августа 2016 в 21:33 +1 | ||
|
| Владимир Дылевский # 29 августа 2016 в 21:42 +1 | ||
|
| Лариса Тарасова # 30 августа 2016 в 06:27 +1 | |||
|
| Владимир Дылевский # 30 августа 2016 в 20:28 +1 | ||
|
| Наталья Золотых # 3 сентября 2016 в 07:59 +1 | ||
|
| Владимир Дылевский # 3 сентября 2016 в 09:32 0 | ||
|
| Сергей Шевцов # 1 ноября 2016 в 20:09 +1 | ||
|
| Владимир Дылевский # 1 ноября 2016 в 20:30 +1 | ||
|
Новые произведения
