Пронин
огорошил ее превосходнейшей новостью:
его повышают в должности и переводят в
другой отдел.
-
Я буду здесь, недалеко, - уточнил он, тыча
пальцем в облезлую лепнину на потолке
и нагрузил Соню тяжелой стопкой папок.
-
Приведите все это в порядок и расставьте
по своим местам. Ваш новый начальник
должен принять должность сегодня и я
хочу сдать дела в полном порядке.
И
когда она уже взялась за ручку двери,
добавил:
-
Позовите мне Клавдию.
Соня
вздохнула с облегчением и даже привела
в особый порядок свой рабочий стол,
когда зазвонил телефон. Она сняла трубку
- это был отдел кадров. Ей приказали
сдать дела новенькому и идти в кадры за
назначением. Соня удовлетворенно
вздохнула, полагая, что это был ответ
на ее заявление. На смену ей прислали
пожилого красноармейца с тростью, в
галифе и гимнастерке. Он немногословно
представился, объяснив, что лишь недавно
выписался из госпиталя. Говорил он с
сильным украинским акцентом, а оттого
речь его показалась Соне гладкой и
торопливой. Ее ухо привыкло к глубокому,
нерасторопному средневолжскому оканью
и она с трудом сдерживала улыбку. Наспех
объяснив ему где что и представив ему
Клавдию, она отправилась в кадры. Надежды
ее не оправдались и ее направили особым
секретарем все к тому-же Пронину. -
Но я очень плохо печатаю на машинке, -
возразила она, с трудом сдерживая
раздражение. -
Это ничего. У вас в отделе будут свои
машинистки. Ну, а научиться конечно
надо. Вы – женщина образованная, так
что – дерзайте!
Когда
она предстала перед Прониным, он перебирал
какие-то документы. На окнах в его
кабинете висели тяжелые бордовые
гардины, а над его головой по-домашнему
улыбался Ильич. Хотя оконные стекла
были, как и во всем здании, в мутных
разводах, а паркет нуждался в серьезной
натирке. -
София Васильевна! Что, я забыл чего-нибудь?
Или вы уже по мне соскучились? -
Разве вам не сказали? Я назначена к вам
сюда, секретарем, - скучно онветила Соня.
Пронин
не показал своего удовлетворения, хотя
Соня была уверена, что своим назначением
она обязана именно ему. -
Вот как? Ну что-ж, я очень рад! Значит и
дальше будем работать вместе. Ну-с,
устраивайтесь, обживайтесь. Машинистки
будут только завтра. И еще. Пронин
опустил бумаги в ящик стола и оценивающе
оглядел Соню с ног до головы. -
Софья Васильевна, - он сделал паузу и
медленно задвинул ящик, - почему вы не
одеваетесь как положено женщине? -
Простите? - опешила Соня, хлопнув
ресницами. -
Эта извечная кожанка, сапоги... - Соня
бросила недоумевающий взгляд на висящую
у нее на руке потертую кожаную куртку,
- Не могли бы вы впредь одеваться в
гражданское? Соответственно занимаемой
должности. Этак вы мне всех посетителей
распугаете! Война кончилась, сшейте
себе, наконец, приличное платье. -
Это приказ? - спросила Соня ломким
голосом. -
Что-то вроде того. Скажем так, пожелание,
или скорее требование. Ведь вы красивая
женщина, а ходите, извините, как аника-воин.
Хорошо хоть, что без кобуры. У
Сони горело от стыда лицо, но в глубине
души она кипела от возмущения. -
Можно идти? - сказала она сорвавшимся
голосом и не дожидаясь ответа направилась
к выходу, чувствуя на спине его настойчивый
взгляд. -
Сонечка, да вы не обижайтесь! Ну что вы
на самом деле! Софья Васильевна! Соня
обернулась, коротко улыбнулась и
осторожно закрыла за собою дверь.
Здесь
у нее был собственный кабинет, нечто
вроде уютного предбанника. Налево –
дверь начальника, направо - в архив и к
двум рабочим столам с пишущими машинками.
Соня повесила куртку на спинку стула,
бросила на нее косынку и удрученно села.
В ящиках стола ничего не было, за
исключением пары ручек и коробочки с
перьями. Она подумала о сыне, которого
все реже видела и о муже, настолько
увлеченном своей работой, что дом для
него стал просто местом ночевки.
Когда
Соня закончила с бумагами, уже темнело.
Ей надо было ехать к тете Наде за Владюшей,
а потом еще готовить ужин. Несмотря на
то, что днем было тепло и солнечно, вечера
были еще холодными и она поеживалась в
своей тощей кожаной куртке. Когда она
добралась до окраины, было уже совсем
темно. Извозчик остановился. На углу
улицы была навалена большая куча дров
и пришлось остановить повозку за углом.
Соню немного удивило, что люди покупают
дрова весной, но в конце-концов они имели
на это полное право. Она уже почти
пробежала мимо глубокой темной подворотни,
как оттуда выскочяили двое. Она не успела
даже сообразить в чем дело, как кто-то
толкнул ее, а потом ее схватили сзади
за шею и жгучее жало вонзилось ей в
живот. Ее опустили на холодный булыжник
и она потеряла сознание.
Тетя
Надя нервно расхаживала по комнате и
негодовала. Соня сильно задерживалась
сегодня, такого еще никогда не бывало.
Володя заснул тут-же, на бордовом диване
с думками, да ей и самой давно уже хотелось
спать. Она попыталась разбудить мальчика
и отправить его в спальню, но он спал,
как убитый, а отнести его на руках у нее
не хватило сил. Устав от ожидания и
бесцельной ходьбы, тетя Надя накинула
на ребенка одеяло и поднялась к себе,
села на кровать и вздохнула. На днях ее
квартира будет разделена на две: ей
останется всего лишь салон и кухня, а
так-же маленький туалет. А весь верх
отойдет ее квартиранту с семьей. Там
сейчас было три спальни, туалетная и
ванная комнаты. Как объяснил ей квартирант,
ванная комната достаточно просторна,
чтобы стать кухней, а такие излишества,
как ванна, они просто уберут. Впрочем,
ей было совершенно безразлично, как они
там устроятся. Ее больше беспокоило то,
каким образом они поделят крохотную
прихожую, чтобы каждый мог хотя бы
пользоваться отдельным входом. Ей было
было больно расставаться со стенами,
где она провела большую часть своей
жизни, но делать нечего, придется оставить
привычную сестрину мебель и скромно
ютиться в салоне. Она подумала, снимать
ли занавески. Не стоит, внизу у нее
останется всего два окна. Или снять?
"Сниму, пожалуй, - подумала она, - они
наверняка пригодятся Соне”. Тетя Надя
прислушалась: Володя крепко спал и на
улице было тихо. Она улеглась и с головой
накрылась одеялом.
Ее
разбудил нетерпеливый стук в двери
спальни. Тетя Надя встала и наскоро
накинула полинявший пеньюар. -
Вас там спрашивают внизу, - недовольно
буркнул заспанным голосом квартирант
с лампой в руке, в кальсонах и несвежей
нижней рубахе, - вы что, не слышите? Тетя
Надя торопливо спустилась по лестнице
в салон. Максим сидел на диване рядом
со спящим мальчиком и неумело пытался
надеть на него пальто. -
Тетя Надя, извини, что разбудил. Что
случилось, куда подевалась Соня? -
Мне и самой очень бы хотелось это знать,
- недовольно буркнула она, но все-же
нежно поцеловала любимого племянника
в щеку. -
Странно. С ней наверняка что-то случилось,
- сказал Максим. -
Боже, ну что ты выдумываешь! Что с ней
могло случиться? Она наверное просто
задержалась на работе и осталась ночевать
в канцелярии. Ты прекрасно знаешь, как
опасно сейчас разгуливать по ночам. -
Нет, на работе ее нет. Я звонил, там никто
не отвечает! - возразил Максим. -
Ну, я не знаю. Куда ты понесешь ребенка
ночью? А завтра? Ты что, завтра не
работаешь? -
Но как-же мне быть? Володя
наполовину проснулся и тихонько хныкал. -
Оставь его, пожалуйста, здесь. Можешь и
сам оставаться, если хочешь. Комната
твоей матушки пока еще не занята. Кстати,
чуть не забыла: ты там посмотри в ее
вещах, вернее в том, что осталось. Может
быть вы с Соней пожелаете сохранить
что-то из ее принадлежностей и оставить
себе. Вероятно, после того, как начнется
ремонт, у тебя уже не будет такой
возможности. -
Хорошо, тетя Надя, - отмахнулся Максим,
- я оставлю Володю здесь. Мне сейчас
нужно съездить к Соне на работу и узнать
все как следует.
Тетя
Надя заперла за ним дверь и, осторожно
ступая в потемках, он направился к
автомобилю, ожидавшему его за углом, за
кучей сваленных дров. В ночной тишине
ухо уловило гулкие голоса, эхом отдающиеся
под кирпичными сводами соседней
подворотни. Под круглым сводом тоннеля,
у приоткрытой железной калитки суетилась
хорошо одетая парочка и бабка, завернутая
в серую шаль, видимо жившая по соседству.
-
Кажется, еще дышит, - сказал мужчина,
сидящий на коточках, - доктор есть
неподалеку? -
Не знай, - сказала бабка и зевнула. -
Что у вас тут? - спросил Максим, отодвигая
с дороги женщину в длинном пальто и
шляпке. Мужчина, склонившийся над лежащим
у стены телом, осторожно положил на
булыжник бледную даже в темноте руку
умирающей. -
Да вот, убили, кажись бабу. Надо идти
звонить, а телефона ни у кого нет. Максим
нагнулся: это была Соня. Она лежала без
движения, ему даже показалось, что она
мертва. Он присел на корточки и крикнул: -
Там, за углом машина, бегите кто-нибудь! Рука
его нащупала мокрое, скользкое пятно
на кожаной куртке. Он отдернул руку и
попытался рассмотреть ее в темноте.
Рука была черной от крови.
Когда
Соня открыла глаза, то увидела над собой
кружащийся белый потолок с двойным
желтым кругом от электрической лампочки.
Лампочка завертелась и тошнота подступила
к самому горлу. Соня поспешила зажмуриться
и снова провалилась в сон, на этот раз
обычный тревожный сон, полный кошмаров.
Потом
ее разбудили шаги. Это были энергичные,
легкие шаги молодой женщины в белом
халате и косынке. Палата была залита
ярким солнечным светом и в распахнутую
створку окна лениво вливался легкий,
освежающий ветерок. Медсестра поставила
на тумбочку поднос с перевязочным
материалом, обернулась на Соню и ахнула.
"Наконец-то!”, - воскликнула она и
побежала за врачом. Соне хотелось пить,
а доносившийся из коридора запах кислых
щей игриво щекотал ноздри. Только теперь
она поняла, что будет жить.
Спасибо, Денис, продолжаю потихоньку. Все равно править придется потом, потому и предварительный вариант. К стати, вы-то четко можете себе представить, что такое публиковать писанину с иллюстрациями, исполненными именно для текста! Храню бережно!
Помочь сайту
Поздравления
