Сага о чертополохе (предв. название) -3

Иллюстрация Дениса Маркелова                                                                     

      Соня и Маня

Соня и Маня уткнули носы в пыльное оконце задних сеней, толкаясь и перешептываясь.
- У-у! Смотри, какой страшный цыган, весь черный! - шептала Соня и Маня тихонько взвизгивала от ужаса.
- А он нас не украдет, нет? - теребила она сестру.
- Пусть только попробует. папенька ему задаст. Да и потом, деда сказал, что у них и своих детей полно. А волосищи-то, волосищи! Весь как черт!
На заднем дворе сидел на корточках виновник всего этого интереса цыган Пашка, бородатый и с черными нечесанными кудрями, спадавшими на несвежий вышитый ворот белой рубахи. На нем были какие-то широкие черные штаны, заправленные в сапоги, а на груди болтался на длинной цепочке массивный серебряный крест.
За окошком, на заднем крыльце послышался хрипловатый голос деда:
- Здорово, Пашка! Чего то ты не в себе сегодня.
- Башка трещит, Иван Василич, золотой, мочи нет. Мне бы водички испить.
- Настасья, принеси Пашке воды холодной, - послышалось в ответ, - а может лучше рюмашку?
- Ой, Иван Василич, отец родной, душевный ты человек! Все то ты в людях понимаешь.
- Да уж, дело понятное, перепил ты, видать, вчера.
На крыльце появилась Настасья Петровна с тарелкой в руке, на которой поблескивала полная рюмка водки накрытая ломтем черного хлеба с толстым куском ветчины. Пашка опрокинул в себя водку и неожиданно деликатно закусил. Дед не торопил его, Он сидел на табуретке и спокойно ожидал, пока Пашка окончит трапезу.

- Дай тебе бог здоровья, хозяюшка, - поблагодарил цыган и протянул пустую тарелку Настасье Петровне.
- Оставь это там, во дворе, отмахнулась та и ехидно добавила: - кто в ней есть то будет после тебя, - и она скрылась на кухне, дерзко метнув подолом юбки.
- Ну что, Пашка, теперь можно и о деле поговорить? - послышался голос деда.
- Слушаю вас, отец родной. Куда приводить мне своих?
- Приводи туда-же, куда и в прошлый раз вечером завтра. И главное -  Сашенька чтобы была с вами.
- Сашке в последнее время что то нездоровится, уж и незнаю, уговорю ли.
- Ну это ты мне не балуй. На вот, передай ей рублишко на поправку, да смотри, себе не оставь, я сам потом у нее разузнаю.
- Да что вы, батюшка, рази можно.
- А то я тебя, плута, не знаю. Без Сашеньки даже и не думай. И чтобы чисто оделись, вшей то хоть с себя отряхните.
- Дык оно как же без вшей? Без вшей оно и денег не будет, - засмеялся Пашка.
- А вот ты посмотри на меня: вшей никогда не имелось, а от бедности не страдаю.
- Так то вы, у вас ума – палата, куда уж нам.
- Ну, ты и пройдоха, вот что: ступай домой, отдыхай и чтобы завтра был как огурчик свеженький. Давай, доброго тебе здоровьичка,
Дед поднялся с табуретки и вошел в дом, а цыган, все это время слышавший возню девочек за оконцем, вдруг скорчил в их сторону такую страшную рожу, что те с визгом бросились в дом. Соня первой прибежала на кухню и прижалась лицом к теплому белому фартуку Пани. Та колдовала над пирогом и от нее пахло ванилью и яблоками. Сзади, не поспевая за сестрой с громким ревом катилась Маня и, едва не упав на пороге, двумя руками вцепилась в нянину юбку.
- Ну что ты, что, моя ягодка, - ворковала Паня и наскоро отерев руки от муки обхватила их теплые головки. - Моя маненька! Ах, какой негодник эта цыганская морда, он мне деток заиками сделает. Ну садитесь вота на лавочку, я вам яблочка дам. Садитесь мои сладкие.
- Ну почем ты их баловашь, - ворчала рядом Настасья Петровна, чай шшас обедать будут. Я для кого тута варю?

За обеденным столом дети сидели смирно и ели с аппетитом. Подали всеми любимый гусиный суп с домашней лапшой и слышно было только звон ложек о тарелки и время от времени аппетитное урканье деда, от которого матушка хмурила брови.
- Ешь, Катя лапшичку, надо тебе в тело входить. А то ишь, худоба какая.
- Я ем, папенька. - Катя привычно сдерживала раздражение нарочито шумной едой деда, а когда уж совсем становилось невмоготу, одергивала дочерей:
- Соня, веди себя прилично, И не растопыривай локти, не то заставлю есть с книгами под мышки. И она снова наклонялась к тарелке. Дед, нисколько не сомневаясь, кому на самом деле обращалось ее замечание, как ни в чем ни бывало, продолжал:
- Ты бы, Катя выезжала в сквер погулять, все полезней для здоровья, чем а беседке сидеть да цветочки нюхать.
- Все то вам, папенька, не угодить, уж и в беседке нельзя посидеть - обиженно ответила Катя, наклонив голову к тарелке, чтобы скрыть свое раздражение от того что старик вновь шумно хлюпнул лапшой.
- Так ты может повышивала чего вместо того чтобы книжки читать, - гнул свое старик точно зная, что она рассердится – вот матушка наша, покойница, такие розы умела вышивать, аж вроде и запах от них розовый мерещился, и он спокойно продолжал уркать супчиком.

- У меня, папенька, от вышивания голова болит. Да и куда-ж нам еще вышивки девать, и так весь дом ими за...- она чуть не сказала "захламлен”, но вовремя спохватилась: "завешан”.
Старик пристально посмотрел на нее и она снова опустила голову к тарелке.
Убрали супницу и внесли картошку, тушеную с мясом, и широкую сковороду жаренных в сметане грибов. Василий Иванович поднял руку и Настасья Петровна поднесла к столу бутылку красного вина в красивых наклейках.
- Смотри, Катя, что я тебе принес: замечательное французское вино.
Маменька посмотрела бутылку и оценила:
-Ого! Красивая. Но ты же знаешь, Вася, что я в винах не разбираюсь. Налей немного, постараюсь оценить.
- Налью тебе, отец? - спросил Василий Иванович, но старик ответил:
- На что оно мне! Вино это чего, это жижа. Это ты Катеньке держи, щеки ей румянить, а мне уж, будь любезен, водочки.
- Ну, как знаешь, только зря отказываешься: настоящий напиток богов.
Маня с удовольствием ела картошку, а Соня, не столь охочая до еды, ковырялась в тарелке в ожидании яблочного пирога, исподтишка любуясь материнским профилем. Время от времени мать поднимала к ней короткий нежный взгляд и говорила:
- Кушайте, дети, кушайте. Вася, отправил бы ты нас на лето к отцу, в деревню, ты же все равно уезжаешь, а детям пойдет на пользу свежий воздух, да и барат мой Володя должен приехать на побывку.
- Ишь ты, хитрая баба, - первым отреагировал дед.- они, значит, уедут к папашеньке, а я один тута куковать останусь.
-Что же вам мешает, папенька, с нами поехать, не чужие же мы люди.- ответила Катя.
- Больно мне надо. Я к разным манерам не приучен. Мы люди простые, нам и тут сойдет.
-Поезжай, Катя, конечно, - ответил Василий Иванович без особого энтузиазма: он все еще не мог простить Владимиру его отсутствия на свадьбе. - В городе жара, а там, на чистом воздухе, на ягодах, вам привольно будет. Пусть барышни наши по парку порезвятся. Не забудьте только гостинцев городских с собой взять и для детей все, что понадобится. Отец, а не поехать ли тебе со мной в Астрахань? Пароход штука удобная, а мне твой совет на месте нужен. В прошлом году ты не приехал, а тебя все там ждали. А? Как ты на это смотришь? Можно и горничную с собой взять и кухарку.
Маня уже допила вишневый компот и няня вытирала ей салфеткой губы, пока она деловито сползала со стула. Соня же, забыв обо всем, закричала:
-Папенька, мы тоже хотим с тобой в Астрахань! Деденька, и мы с тобой!
- Нет, Сонечка, летом там такая жарища, спасу нет, маменька ваша тамошней жарищи не вынесет. А комары! Не комары, а птицы носатые, всю ночь так и зудят, что твой паровоз. Езжайте ка вы лучше в Казанцево на ягоды.

(продолжение следует)