Государыня смерть

Даже бессмертие не длиться вечно…

 

Книга 12. Хозяйка дверей: дорога домой

 

Часть 1. Зов с той стороны

 

Non solum armis…

 

Пролог

 

- Воззрите, дети мои, на прелести этого мира. Он раскрылся пред нами весь в своей девственной красоте. Ибо смертная печать разума еще не достигла его своею дланью. Ваши души жаждут наслаждений?! А что может быть желаний, чем вожделенная плоть девственной души, которая распростерла здесь свои пределы?! Вот вам, сей мир: берите и ешьте!

Голос седого, одетого в темные меха человека, еще не старого, но уже не молодого звучал чисто и страшно. Он простер в бездну свою правую руку, левой же рукой оперся о чёрныё свой посох.

Стоя на краю пропасти, по другую сторону которой прямо на глазах из небытия рождался целый мир, он смотрел, пожирая создаваемое своими огромными бездонно-синими глазами. Он, и те, кто стояли рядом, но все-таки чуть за ним. Они пришли сюда, влекомые его зовом. Пришли из видений будущего, но так, как мы вступаем в пределы грядущего, становящегося под нашими ногами настоящим. Они уже видели этот мир, ведь все они были его детьми, но, преодолев порог безвременья, и очутившись у самого края небытия, ценой огромных усилий они застали долгожданный момент зарождения того, что породило их самих.

Как же они стремились к этому мгновению! Долгие годы верша самые гнусные преступления против самое жизни, они по крупицам собирали страшное знание о том, как достичь бессмертия и оказаться в самом начале истории своего мира. Но уйдя из истерзанного мира слабым подобием самих себя, они рассчитывали вернуться к началу его создания могучими тенями Того, Кто сейчас священнодействовал, напевая песню жизни и вдыхая ее смысл в каждое создаваемое Им.

Эменгина работал с упоением! Создатель миров, Он вкладывает в каждый из них частичку Самого Себя, Истинного Творца. Его, и только Его следовало бы называть Богом, но звание это истерлось и поистрепалось за теми, кто, провозгласив себя таковым, на деле оказывался не больше ярмоночного Скарамуша. Ныне же они, тринадцать чернокнижников, решили сделаться богами и вершить судьбы этого мира по собственному произволу.

Они ждали лишь одного – когда Эменгина закончит работу и уйдет в чертоги отдохновения, предуготовленные в самом центре миров. Он делал так всегда. Ведь любое творение вытягивает из Творца столько сил, что, опустошенный он надолго забывается сном, который иные так и называют – сон. А иные – покоем. Потому как если Ацэльт и вмешивается в судьбы созданных Им миров, то лишь во сне, в котором Он видит все: и будущее, и настоящее и грядущее.

В этот-то сон двенадцать чернокнижников во главе со своим седовласым наставником, и проникли. Они сумели чредой невероятных усилий вырваться в тот час, когда зарождался их мир. Тончайшая ткань бытия лопнула, оставив за собой еле зримый след. Сквозь образовавшуюся прореху маги выплыли наружу и заняли наблюдательное место на наспех созданном клочке собственных воспоминаний. Вместе они могли многое. Но каждый желал только того, что бы именно он смог сделать все. Боги возжелали быть Богом. По крайней мере, одного мира. Вместе они могли бы этого достичь. Но вот были ли они вместе?!

Едва предводитель изрек последние слова, те, кого он назвал своими детьми, нестройно устремились вниз. Перегоняя друг друга, они летели, все более и более превращаясь в черные тени с белыми ликам. Подобно ветрам они создавали за собой вихри и, смешавшись с первозданной стихией, остались неузнанными Эменгиной. Последним из них перед наставником в пропасть сиганул пухловатый с небольшой бородкой и коротко стрижеными волосами ученик. Но прежде, чем прыгнуть, он пристально посмотрел на седобородого.

- Что?!- спросил тот. - Что ты на меня так смотришь?

- Хочу запомнить тебя таким, каким ты уже никогда не будешь, наставник, - ответил тот.

- Нет! В отличие от вас, я не собираюсь околачиваться по горам этого мира тенью. Я восстану таким, каким и был в свой час. Так что ты очень быстро меня узнаешь, - с этими словами он обеими руками взял ученика за шиворот и толкнул в пропасть.

- Мы еще встретимся, Игемайт! Обязательно. Ха-ха-ха-ха-ха!

Гортанный смех – последнее, что услышал Игемайт, а вернее – первое, что он услышал…

- Ха-ха-ха-ха-ха! Вставай, лежебока! Да не претворяйся, не претворяйся. Ты пришел в себя еще часа два назад. Ха-ха-ха!

Адор брызнул на лежавшего перед ним некроманта кружку воды. Тот фыркнул и встал.

- Что? Что со мной, было?! – спросил он, отряхиваясь.

- Я вынес тебя из расщелины. Сразу за аркой ты потерял сознание. Вот, пришлось тащить волоком, - ответил проводник. - Не шибко приятое занятие, доложу.

Они стояли на солнцепеке прямо посреди гигантского ледника, склоном уходящего вниз. То тут, то там чернели, вылезшие из под снега, осколки скал, а впереди темнела жадная до жертв пропасть. Солнце светило ярко и непривычно жарило. Хотя от шкур, проводник освободил некроманта еще у расщелины, все равно почти невыносимая жара больно жгла.

- Всю ночь лежал без сознания, - сообщил Адор. - Я дотащил тебя до времянки, и сам чуть было не свалился. Пришлось сжечь весь запас дров…

Он еще много о чем говорил, но спутник почти не слушал. Только вяло повиновался на резкое, без объяснений «сними шапку». Все плыло, а солнце так слепило, так слепило.

- Эгей! Ты того, закрой глаза. И на снег не смотри, - предупредил проводник. Некромант зажмурился. Стало нестерпимо больно, и он попытался вновь открыть глаза, но ощутил, как подошедший Адор натягивает на глаза повязку из какой то плотной ткани.

- Придется заново тащить тебя, - сказал он строго. - А то вмиг ослепнешь. Спускаться будем осторожно. Я тебе тут щелочку оставил. Будешь вниз смотреть под ноги.

- Хорошо, - кивнул некромант. Адор нацепил изрядно похудевший наплечный мешок. Затем так же натянул мешок некроманта и, привязавши того бечевкой за пояс, начал спуск. Спускались они медленно, осторожно. Почти у самого склона находилось небольшое углубление, вроде карниза. Подойдя туда и спустившись на карниз, Адор достал из тайника канат, привязанный к торчавшему в породе железному штырю, и скинул канат вниз.

- Теперь можно развязать глаза, - разрешил он. – Спускаться будем прыжками. Что бы ни произошло, ни выпускай канат из рук. Понял?!

- Да, понял, - кивнул некромант.

- Вот страховка, - Адор подал ему бечевку. - Вот молоток. Штырь будешь вбивать каждые десять шагов. Через сто шагов спуск окончится.

- Видишь колокольчик, - он указал некроманту на небольшой медный колокольчик, особым образом привязанный к уступу. - Когда я спущусь, то дерну за него. Тогда и ты спускайся. Только будь острожен! У нас еще есть время, не торопись. Все надежно и давно проверенно, так что не бойся. Если что пойдет не так, ни в коем случае не кричи и не зови! Эти горы криков не переносят. Разбираться придется самому.

- Хорошо! – кивнул некромант.

- Ну ладно, до встречи внизу, - Адор взялся за канат и скрылся внизу. Трель колокольчика зазвучала нескоро. Прохладный ветерок, постоянно задувая, принес озноб, пробирающий до костей. Некромант закашлял.

Наконец призывно залился колокольчик. Некромант взял первый крюк и продел в него бечевку, затем взялся за канат и сиганул в пасть пропасти.

 

1

 

- Основной флот вышел из гаваней и уже день как в пути. Но эти быстроходные парусники нагонят его дня за полтора, так что не извольте беспокоиться, принц, - седобородый капитан, тощий гигант стоял перед Глехаром как струна. Тот кивнул и просил:

- Сколько времени пройдет прежде, чем мы достигнем Орнейских островов?

- Смотря, куда мы направляемся, принц. Если на запад – то четырех дней…

- Я говорю о самых южных, Раприн, - перебил капитана Глехар. Они поднимались на мостик, когда парусник отдал концы и устремился вперед в море.

- О Хвосте? - переспросил капитан. - Дней шесть не меньше. И то, если течение позволит.

- Это Большой Водораздел?

- Да, - кивнул  капитан, - между Красным островом и островами Зеленого мыса, которые мы называем просто Хвостом, течет северный поток водораздела. Что бы его преодолеть, надо обогнуть Злонравный мыс, а там просто плыть по течению вниз, держа паруса на юг.

- Хорошо, - принц расположился у парапета и принялся наблюдать, как команда привычно суетиться по кораблю. Он считал себя потомком морских разбойников, которые многие годы назад обогнули мыс Рока и основали в удобных бухтах Серой и Красной рек многочисленные гавани. Покорив племена, живущие в долинах Фицме и верховьях Эйме, они натолкнулись на отчаянное сопротивление жителей Северной долины, как тогда называлась Басхютлэн. Суровые морские воины, привыкшие к жестоким битвам, оказались не готовы к коротким, но изнурительным стычкам в многочисленных лесах и горах огромного края, где всё и вся оказались враждебны им. Воинства вернулись, посадив над собой самого отважного вожака Бахрина Одноглазого, лишившегося в верховьях Серой реки второго глаза. Они провозгласили Бахрина сетаром Зиста – Южного королевства. С тех пор о суровых разбойниках запада никто никогда не слышал. Зато у всех на устах долгое время не слетали рассказы о кровожадных пиратах островов Зеленого мыса. Только рыцарям Аргелета, много лет спустя, удалось очистить Теплое море от этих кровопийц, по сравнению с которыми все рассказы об ужасах первых годах Зиста блекли и казались добрыми сказками.

Глехар был шестнадцатым потомком Бахрина Стапота и сыном короля Прэхарта III. Одновременно он, по настоянию отца, прошел обряд посвящения в рыцари Аргелета, и считался в ордене командором южного флота, того самого, во главе которого он сейчас вышел в море на флагмане. На пурпурном стяге корабля раскрыл свой клюв серебряный ворон, словно поглощающий тонкий серебристый серп молодой луны – личный знак командора флота. Только один раз за свою жизнь Глехар, в общем-то, привыкший к морским скитаниям, побывал за Орнейскими островами. А было это, когда орден высадился на кучке островов, примыкавших к Южному Дому. Там издревле находилась крепость ордена – Зиматх. В ордене любили древний язык, и все названия предпочитали на нем. Пятьдесят лет назад перед походом, последний корабль, отбывший к Зиматху, не вернулся. В ордене поначалу не придали значения, такое было и раньше. Но вот в разных частях Большого Дома, где только появлялись герлетьеры, к ним приползли разные обрывочные вести.

И вот капитул ордена повелел командору южного флота предоставить суда для того, что бы переправить на острова экспедицию во главе с опытным и закаленным в боях ребраном Фруданом, предводителем всего Нижнего удела. Он прославился удачной обороной Тудруса и изгнанием степняков из Лависета. А теперь ему предстояло разобраться с задачей, трудней которой, как он сам сказал об этом на совете, где присутствовал Глехар, невозможно было и представить.

- По-настоящему, мы ровным счетом ничего не знаем о том, что случилось с Зиматхом, - хрипло сказал он, ударяя кулаком по столу в каюте флагмана. Того самого, на котором сейчас плыл принц. - Все, что мы доподлинно знаем, так это то, что маяк на Заветренном острове не горит. Так говорят лисетские купцы, которые иногда туда заплывают. И пристать они не могут, поскольку к ним не выезжает ни один лоцман. А это значит, что там совсем никого нет. Если бы кто-то был, то хотя бы смог зажечь огни на маяке. А так…

Он вновь ударил кулаком по столу. На совете было решено, во что бы то ни стало не только добраться до Зиматха, но и спуститься к побережью Южного Дома. Когда они прибыли, наконец, в Знойную бухту, где на утесе стояла крепость Зимат-э-Гон, то поначалу тишина показалась им странной. Затем отвратительный запах разложения и еще чего-то смрадного разносился по округе так далеко, что они почувствовали его почти тогда, когда увидели сами острова. Только применение особого заклинания дало возможность не чувствовать запах. Но в глазах все равно резало, как от свежего лука.

Не пели птицы, деревья во многих местах были выкорчеваны с корнем и повалены. По берегу самой бухты валялись давно обглоданные останки, в числе которых были признаны и человеческие кости.

Людоеды!

Но кто?! Аборигены отличались мягким, сговорчивым нравом и бок о бок жили с рыцарями в течение столетий. К тому же углубившись и рассеявшись по острову, рыцари нашли варварски уничтоженными несколько местных глинобитных селений. Но кто их так страшно разорил, и куда девались их жители?! Вопреки опустошению, сами жители, по-видимому, ушли раньше вторжения. Но куда?! Не было ничего, что бы указывало или давало бы, хотя б малейшую зацепку.

Сама крепость наполовину разрушенная, все же уцелела настолько, что в ней еще можно было укрыться небольшому гарнизону. Оставив на всякий случай большую часть войска на кораблях, Фрудан повелел своему помощнику, некоему Фрацуэру, высадиться на острове и занять крепость. Ночь лишь усилила беспокойство. На юге пылали зарницы, будто там, на материке горел огромный пожар.

В самой крепости тоже происходили, какие-то события. Оттуда то и дело доносились странные крики и мелькали в свете костров рваные тени. Глехар хорошо запомнил эти леденящие душу тени, то взлетающие, то стремительно опускающиеся вниз, на башни крепости, где по идее должны были, стоят дозорные. Утро разбудило задремавших в тревоге рыцарей и корабелов ясным безветренным небом, и ярким тропическим солнцем.

Под предводительством Фрудана, рыцари высадились на берег и поднялись к крепости. Две сотни людей изможденных, израненных и смертельно усталых вяло приветствовали их прибытие. На вопрос «что случилось» все только и говорили:

«Был бой».

Но с кем?!

Этого и сами защитники сказать не могли. С кораблей, похоже, ночная битва оказалась куда виднее. Сам комендант гарнизона Фрацуэр, оказался тяжело ранен. И поначалу Фрудан к нему идти не захотел, но тот через пажа настоятельно потребовал встречи.

- Днем я покопался в крепости, как сумел, - слова тяжело давались раненому, но сам он держался твердо. - Последние ее защитники умерли от ран, но своей смертью. И вот что они написали.

Паж протянул изумленному командору небольшую путевую тетрадку, имевшуюся у каждого рыцаря с незапамятных времен.

- Это – путевой журнал последнего коменданта крепости Тутана из Лависета.

- Последним комендантом Зиматха был сиятельный Пирхюнт ди Ситиф…

- Да, - согласился Фрацуэр, - но он погиб, об этом есть запись в книге, и последним, по настоящему последним комендантом был именно Тутан.

- Хорошо, - кивнул Фрудан.

- Читайте с конца, с той страницы, что я заложил, - указал раненый.

«Цэхекон второй аксии луккикса, Зимат-э-Гон.

Твари заняли весь третий и половину второго этажа, и всю южную башню. Я приказал команде Кораянда взорвать входы в нее, но думаю, если нам удастся отсюда выбраться и уничтожить кровососов, станет очевидной моя ошибка. Все же пока только так. Тварям в коридорах первого этажа не развернуться. Дважды они пытались пробиться в арсенал, но мы их оттуда отогнали. Местный борются с отчаяньем приговоренных, да и среди наших я заметил такие же настроения. Уже никто не говорит о том, что поспеет, хотя б какая то помощь. Думаю, надеется не стоит. Тварей стало меньше, но наши силы тоже убывают. За сегодняшний день убито семеро, а тварей – всего четыре»…

«Виарфис второй аксии луккикса, Зимат-э-Гон.

В эту ночь битва была страшной. Мы потеряли десять товарищей, и еще с десятка два туземцев. Я ранен в плечо, поэтому так коряво пишу. Твари не продвинулись не на пядь, но их почему-то стало больше. Еще вчера я надеялся, что они почти уничтожены, и что еще два-три дня и все будет кончено. Но при таких скоростях полагаю, что через три дня может быть вполне кончено с нами. С утра я выслал в разведку команду Кубрана. Они вернулись ни с чем. Только сказали, что у восточного берега заметили какое-то странное движение, но пройдя туда ничего не нашли и вернулись к поискам на западе»

«Эстис второй аксии луккикса, Зимат-э-Гон.

Твари усилили атаки, их множество. Но теперь они ведут себя совсем по-другому, чем прежде. Словно стали умней. Плечо не заживает, гноиться, а ничего нет. Все запасы распределены ровно на четыре дня. Вода еще есть. Но теперь мы берем ее прямо из моря и кипятим. Я выслал новый отряд под командой Кубрана, я приказал им обшарить весь восточный берег. Там они наткнулись на странные продолговатые мотки, в человеческий рост. Кубран доложил, что когда с трудом распорол моток, то, что он увидел в нем, наполовину было человеком, а наполовину – уродливой тварью…»

- Здесь остановитесь! - почти прокричал Фрацуэр. - Ночью такие вот твари атаковали крепость. И я опасаюсь, что все повториться. Дальше можете не читать, там он явно бредит от гангрены. И пишет скорей всего не он, а паж, хотя и с его слов… Но даже в этом бреду он сказал мне то, что объясняет исчезновение людей. И это – пострашнее ночных атак кровососов.

- Я слушаю тебя, - молвил Фрудан.

- Я долго размышлял над этими словами Тутана, о мотке. Дальше он даже дает некоторое описание этого самого мотка. Перед походом я тщательно изучил донесения наших восточных соглядатаев, и могу с уверенностью сказать, что нечто подобное уже было.

- Ты имеешь ввиду леспижей Йомавии?

- Да! Только те превращались в кровососов из местных обезьян, прирученных дэтьертирами, а этих…

- Делают прямо из людей, - докончил командор.

- Да.

- Это слишком очевидно. И невероятно с другой стороны, - помолчав, сказал Фрудан. - Но даже если в твоих словах и есть, какая неточность, в целом, то с чем мы столкнулись по-другому объяснить нельзя.

Он встал с постели, где до этого сидел.

- Вот что, сиятельный Глехар, - Фрудан посмотрел на принца, - возьмите триста человек, разбейте на команды и что бы не позднее часа Тюйт прочесали заново весь остров. А особенно гроты и пещеры. И лес. Если что-то останется, остров ведь немалый, то нам лучше сняться с якоря немедля. Похоже, в море они соваться опасаются, иначе и нас бы атаковали в эту ночь.

Затем обратился ко всем, кто был в комнате:

- В любом случае, пока погода позволяет, мы должны отплыть отсюда как можно дальше. Поутру вернемся на остров и довершим начатое. И еще, накажите всем, что как только они увидят нечто, заслуживающее их внимания, пусть не пытаются показать ненужную доблесть… И кстати, вы брали воду с местных источников?

- Хотели сегодня… - начал было Глехар.

- Ни в коем случае! - перебил его командор. - Комендант Тутан не зря предупреждал о воде. Прикажите послать два бота к другим островам архипелага. Пусть разведают, что да как, а заодно проверят воду и дичь. И возможно, что то узнают у местных... Хотя на последнее я не надеюсь.

- Я понял, ребран, - кивнул Глехар. Весь оставшийся день он самолично, но безрезультатно бродил по зарослям знойного тропического леса в поисках невесть чего. В час Тюйт принц собрал все команды и двинулся к кораблям. Уже спускались сумерки, когда горизонт скрыл из виду страшный остров. О том, что было потом, Глехар вспоминал неохотно. И весь поход слился для него в одну короткую фразу:

«Мы победили не только оружием»

 

2

 

Риворнэ находилась одна в своей горнице, когда в дверь кто-то тихо постучал. Она стояла за писчим столом и писала, сама того не замечая, на древнем языке то, что по ее мнению было важно. Руны ложились одна за другой и составляли причудливый черно-бежевый узор. Хозяйка дверей не спешила. Все равно все пойдет своим чередом. Здесь время величаво и размеренно. Все всегда успевают, и никто ничего не делает раньше положенного срока. Суеты нет, но и ощущения чего-то нудно-текучего, пустого тоже нет. Есть лишь одна размеренность. Все всегда происходит точно в назначенный ею срок. Эта всеобщая хорошая привычка вначале несколько раздражала Риворнэ. Но потом и сама она настолько привыкла к своевременности, что теперь, пожалуй, ее несказанно разозлило бы нечто несвоевременное.

Вот как этот совершенно несвоевременный стук в дверь.

Вошла Любава. Маленькая сморщенная, она уже сейчас выглядела этакой старушонкой. Хотя Риворнэ знала, что Любава – самая младшая из помощниц.

- Чего тебе? – довольно грубо ответила Хозяйка на немой поклон.

- Прости, госпожа, коли помешала… - вновь поклонилась помощница.

- Говори, говори, - перебила ее Риворнэ.

- Три девки, из охранения, Снежана, Темнолика и Всеслава запропастились куда-то, государыня, - в очередной раз поклонилась Любава.

- Куда? - холодно спросила Хозяйка.

- Не ведаю, - ответила помощница, кланяясь. - Но с вчерашнего дня нету уже.

- Может, в мужские дома подались. Кто у них в женихах?!

- Да хорошо бы, кабы так, - пожала плечами Любава. – Только вот, матушка, взгляни-тка.

Она указала на оружейню. Трех доспехов так и не прибавилось. Риворнэ призадумалась.

- С какого часу их не видели? – спросила она вдруг.

- Да, поди, с того, как мужи увели пришельца к Одинцу…

- Вот как?!.. Вот что, Любава. Выясни, кто из помощниц распорядился… Хотя нет! Я знаю, кто это. Ведь сами они в облачении вряд ли бы осмелились на такое.

- Точно, матушка, - закивала Любава.

- Тогда вот что! Возьми четырех девок. Пусть из оружейной берут копия и ножи. И где б Миронега не была, пусть приведут ее на крыльцо.

- Можно ли так то, прилюдно?! - всплеснула руками помощница.

- Да, только так и можно. Ибо чую я, не увидим мы боле наших сестер. И знаю, почему. Но доподлинно надо у беспутницы узнать. Да, и пришли ко мне мальчика…

С оханьем Любава вылетела из горницы вон. Вскоре пришли четыре девицы, поклонились и молча взяли свои копья и ножи. Риворнэ строго посмотрела на них и когда они повернули обратно, спросила:

- Все ли поняли, девоньки?

- Все матушка, - поклонились вилы останавливаясь.

- Тогда вот что. Не насильствуйте, но делайте наказанное твердо, не взирая на чин. И еще! Коль спросит, по чьему доносу… А впрочем, не спросит. И так все ясно, - Риворнэ помолчала, а затем, сменив тон, почти просительно добавила:

- И не насильствуйте только. Поняли?

- Да, матушка, - с поклоном молвила первая стоявшая пред ней.

- Ступайте, - Риворнэ отвернулась и всхлипнула. Этот короткий разговор с Любавой и приготовления, так на нее подействовали… Она закрыла лицо рукой и дождалась, когда вилы выйдут вон. Получалось, что та, которой она безгранично верила, попыталась исполнить у нее за спиной какой-то свой замысел. А может не свой?! А может… Нет, это не может быть наущение теней. Они слишком далеко. Риворнэ уже и сама не смола бы определить ту черту, за которой когда-то была простая горянка Риворнэ и Риворнэ теперешняя – властная Хозяйка инобытия. А может, не такая уж она хозяйка? Ведь здесь время имеет относительный характер и не зависит совершенно ни от чего. Или все-таки зависит?

Сколько вопросов, и ни одного ответа. Совсем ни одного! Риворнэ почувствовала себя в лабиринте. В странном лабиринте, выход из которого она не видела, а вот вход проглядела. То, из чего нет выхода и потерян вход. Но все-таки ведь он есть, этот выход! И просто надо его найти.

Риворнэ покрутила указательным пальчиком о левую ладонь и закусила губу. Теперь остался лишь один, кто смог бы ей помочь…

Мальчик вошел неслышно, так, словно ступал не по скрипучим доскам, а по мягкой траве.

- Ты уже здесь? Это хорошо, - Хозяйка пригласила его сесть.

- То, что я тебе скажу, касается только нас. Для остальных ты – направляешься к лодочнику, что бы спросить у него виру за трех вил, что погибли вчера.

Мальчик кивнул.

- Ты хочешь спросить, как тебе быть и что делать? – он пристально посмотрел в глаза Риворнэ. Все та же спокойная интонация его голоса завораживала и успокаивала одновременно. Понемногу сама Риворнэ успокоилась и, откинувшись на кровать, закрыла глаза.

- Говори, - приказала она.

- Миронега порушила твою заповедь, государыня, - продолжил он, - и будет справедливо наказана. Вот только ты сама должна решить, за что.

- То есть?! - Риворнэ привстала.

- Ведь ты злишься на нее не потому, что она нарушила твой запрет, а потому, что, нарушая его, решилась погубить самое для тебя дорогое. Ведь ты не чувствуешь себя той, кто ты есть на самом деле. Не так ли? – в его голосе Риворнэ уловила нотки печали.

- Почему не чувствую? Я есть та, кто я есть! – возразила она.

- Черныш – всего лишь верный пес, государыня, - молвил мальчик. - Он останется псом, он думает как пес и желает того, чего желают собаки. Вот потому он и показал тебе в чаше предначертанное. Но свойства чаши несколько иные, нежели он думает. Чаша всего лишь показывает наиболее вероятную цепь событий. Ту, что должна произойти по всем правилам и пророчествам. В ней нет места Риворнэ, в ней есть лишь Государыня Смерть. Мы ведь привыкли избирать наиболее вероятный из путей. Он кажется нам менее опасным и быстрым, чем другие. Но путей множество! Столько же, сколько миров. А истинный путь доподлинно знает лишь его Создатель.

- Эменгина!

- Да, - мальчик, а вернее уже не мальчик, но седой согбенный старик, тем же ровным голосом говорящий с Риворнэ кивнул, и погладил свою волынку. - Он Сам и есть истинный Путь, а не наиболее вероятный. Пророчества, даже самые верные изрекаются теми, кто не видит начала и не знает конца. Правила пишутся лишь для того, что бы нарушившего их можно было призвать к ответу, как Миронегу. Но ни те, ни другие не могут направить тебя по пути Создателя.

- Что же может?

- Как ни странно – вера, - старик прикоснулся губами к мундштуку и тихо заиграл, словно давая Риворнэ обдумать сказанное им.

- Вера во что? - перебила его игру Риворнэ.

- В то, что ты идешь по пути Создателя, а не по тому, который предлагают тебе обстоятельства - старик заиграл вновь.

- Значит, я нахожусь во власти обстоятельств? - Риворнэ вновь привстала.

- Ты всегда была в их власти, - ответил мальчик, прекратив играть. Снова мальчик. - С самого рождения тебе было предопределено стать той, кем ты стала. И в этом Черныш прав. Но он не учел лишь одного. Во вселенной предопределить можно все, кроме того, что является самим источником предопределения.

- Что же это за источник?

- Я не знаю, - он пожал плечами и привстал с кресла, - ведь я еще не достиг совершенных лет. Ты должна определить его сама. Как только ты это сделаешь, выход из лабиринта тотчас будет найден. Лишь бы ты поверила в то, что это – действительно тот самый выход. Тогда самой вероятной цепью событий как раз и будет следование к выходу. Впрочем, кто тебе сказал, что так уж плохо оставаться в лабиринте. По-моему, он – достаточно огромен, а ведь ты не прошла и малой его части.

Мальчик окончательно встал.

- Ткань, из которой создаются миры, слишком тонка даже для того, кто имеет смелость вплести в нее себя. Но выбор всегда за тобой, - он усмехнулся. - Хотя я, если честно, не верю в саму возможность выбора. Для меня то, что предопределено, то и по-настоящему истинно. Как впрочем, и для всех во вселенной.

И уже у дверей он заметил:

- Черныш, хотя и тот еще малый, предан только тебе, кем бы ты ни была. Учти это, государыня.

Он вышел, тихо закрыв дверь и оставляя Риворнэ в раздумьях еще больших, в чем она была. Но что-то и прояснилось! Во всяком случае, мягкий голос мальчика-старика, и его тихая музыка подействовали на Риворнэ как исцеляющий нектар. И если он того и хотел добиться, то попал точно в цель. Хозяйка дверей вышла на крыльцо приободренной и спокойной. Как раз тогда, когда во двор ввели Миронегу. Все девки от мала до велика, сбежались, ведь творилось невиданное.

Не давая той пуститься в объяснения, Риворнэ начала первой, призывая в союзницы всю свою властность:

- Что же ты наделала, Миронега?! Разве я не приблизила тебя к себе? Разве не возвысила над другими?! Так то ты отплатила государыне за милости и щедроты. Ты – виновница гибели Снежаны, Чернолики и Всеславы! Или ты полагала, что можешь изменить предначертанное?! Разве не тебе говорила я о том, что уставы мои прочнее времени?! И вы, все – обратилась Хозяйка к вилам, - разве не знаете, как страшна смерть во гневе своем?! Никто не может избежать моих объятий и изменить мои повеления! Я – Смерть! И вы, как никто знаете, на что я способна! Вы – сеющие мор и жнущие погибель! Вы – отравляющие внутренности и отсекающие конечности. Вы – мои воительницы, ужасней которых нет, и не будет во вселенной. Ибо так предначертано, что вы – исполняете великую волю Создателя Миров. Вы – конец Его деяний.

Почему же в вашей среде нашла место та, кто решилась изменить извечную волю, погубив раньше данного времени, чью то, пусть и не самую лучшую душу? Ведь то, что хотела сделать ты, Миронега – не преданность, как бы ты не думала. Нет! Это – предательство!

При последнем слове стоявшие ахнули. Волна охов и причитаний прокатилась по двору.

- Мы всего лишь призваны лишить душу возможности пребывания в ткани мира, дабы она могла перейти в мир иной, нам не подвластный, - продолжила меж тем Хозяйка. - Ты ли забыла об этом, Миронега?!

Риворнэ сделала паузу.

- Кто внушил тебе мысль вмешаться в установленный порядок?! - спросила она. - Говори!

Но та промолчала.

- Не хочешь говорить?! Что ж? Тем проще мне будет думать, что ты спелась с изгоями, пять из которых прикованы своими же цепями к столбам на вечевом холме.

- Нет! - крикнула вдруг Миронега.

- Что, нет? Ты хочешь сказать, что по своей воле и замыслу сделала это?!

- Я лишь хотела, как лучше, государыня. Я подумала, ты не сможешь. Я ведь видела…

- Что ты видела?! Призрак другой жизни? Тень, мелькнувшую в ночи? Что же ты видела, негодная?! - Риворнэ ударила кулаком о перила. - Нет! Не оправдывайся заботой о моей слабости. Даже в слабости я крепка. А тем более в долге. Ты не та, какой хочешь казаться, Миронега. Ты – лжива, и темны твои помыслы. Ты сама, как те тени, что прикованы к скалам! Я ведь помню тебя такой, какой ты и сама себя никогда не вспомнишь. Алчность и властность – вот твои заботы. Ты возжелала править вместо меня! По крайней мере, за моей спиной.

Ты забыла, что мой долг – превыше моих желаний, сколь велики и многочисленны они не были…

- Ты сама-то веришь в то, что говоришь? - с усмешкой перебила госпожу Миронега. Все снова ахнули. Дерзость! Неслыханная дерзость.

- Я не знаю, что такое верить, - Хозяйка пристально посмотрела на нее. - Я знаю, что такое исполнять предначертанное. Вера – удел смертных! Ты же сама только что приговорила себя, ибо верящим место вне Врат. Уведите, и изгоните ее за ворота, туда, где в бессилии воют прикованные тени. Посмотрим тогда, велика ли твоя вера, Миронега… И кстати, - жестко бросила она вдогон, - дракон победил таки лодочника, и тот открыл ему выход к Добрым Вратам.

Последние слова, как плетью ударили пораженную Миронегу. Та взвыла и сникла на руки вил, охранявших ее. Так, воющую и обессиленную вилы увели Миронегу со двора.

- Ну что, девоньки! Строга ли я? - спросила Хозяйка.

- Строга, но справедлива, - хором ответили вилы.

- Тогда собирайтесь, пора бы и к ладьям поспешить, - приказала она будничным тоном. Словно всего, что было только что и не было вовсе. И для многих так и хотелось…

 

3

 

Ветер на башнях торжественно раздувал величавые полотнища стягов. Золотисто-голубые знамена, прикрепленные за флагштоки у бойниц, реяли на ветру, фыркая и переливаясь. Одетые в доспехи и вооруженные до зубов мужчины подтянуто стояли и сурово смотрели вниз на развернутое во всю длину степное воинство. С башен фортов, первых преграждавших путь степнякам, так же смотрели во все глаза. Зеленые, золотые и красные знамена степняков развивались на ветру, образуя сплошную пеструю волну, медленно и неотвратимо надвигавшуюся на ворота Тудруса. А над горами ярилось одинокое озлобленное солнце. Ни облачка, даже у края горизонта!

Ветер трепал и пригибал к земле жидкие всполохи травы. Поднимал вихорки пыли и стремительно кидал их оземь. Подножия гор ощетинились заградительными ежами и многочисленными коваными цепями. Стены, кольцом опоясавшие Арируф (Areerouf) и соседний с ним Гройон (Grojon) возвышались над заграждениями, а над ними высились Красная и Черная башни. Все это громадье раньше останавливало охмелевших от жажды крови степняков, отрезвляя их воспаленные умы.

Но сейчас вся их воля находилась в руках одного. Того, кому, во что бы то ни стало, нужно было пройти через тудрусские врата, не взирая на заплаченную цену. Аземанья-хоган восседал на своем троне из шкур и золотистых шелковых лент, который несли двести рабов, и охраняла тысяча отборных багдуров. Хоган поднял руку и, повинуясь его команде, воинство встало. Бой барабанов стих.

Хоган сверлил взглядом темнеющий провал врат, словно ожидая, какого то знамения. Пальцы его нервно стучали друг о друга, передняя челюсть выдвинулась, глаза сузились. Хоган ждал знамения, орда ждала взмаха его руки.

Вдруг, темнота врат словно пришла в движение. Искривление, а затем прозрачная короткая вспышка, и у самых створок появился некто. Хоган не мог еще его разглядеть, но уже почувствовал могучую силу, обитающую в недрах скрывавшегося в тени врат. Эта сила пугала и притягивала. Тем более что хоган знал ее источник. О, как бы он хотел владеть этой силой! Но сейчас все зависело, увы, не от него. А от того, чью сторону примет владеющий силой.

Владеющий силой тоже колебался. Эти мгновения для хогана стали вечностью. Он не видел, что делается у врат. Но прежде, чем грозный владелец вышел из тени, хоган понял. Великий владыка душ поднял правую руку, но прежде, чем он отпустил десницу, костяной меч направил свое острие в сторону орды. А когда он отпустил свою длань, сеча началась. Хоть в этом он стал первым!

Немедленно после возобновления боя барабанов с башен загремели призывные трубы. Створки врат распахнулись. И оттуда узкой вереницей уже выплывали пурпурные всадники. Взмыло вверх знамя Аргелета, засверкали на солнце стальные ребристые наконечники. А держащий костяной меч медленно, но неотвратимо шел, и матовое острие его клинка почти невидимое, источало такую силу, что хоган вжался в спинку трона, сопя и завывая от досады. Рыцари меж тем почти нагнали меченосца, но разбились на две половины и принялись выстраиваться в боевой порядок.

Трубы на башнях заголосили вновь. Раздался свист, и с башенок, где были установлены требюше, на осаждающих посыпался град огненных шаров. Степняки разомкнули ряды, пытаясь пропустить гибельные шары. Но, врываясь в опустевшие ряды, те с оглушительным грохотом взрывались, впиваясь в орущих от боли сотнями осколков. В это время второй залп не замедлил себя ждать, окончательно сминая первые ряды. Он принес больший урон, мешая стрелкам, прицелится в приближавшихся рыцарей. Все же задние стрелки исполнили волю хогана. В тот же миг в сторону взлетевших стрел понеслась синеватая магическая волна. Стрелы вспыхнули на излете и сгорели, не достигнув цели.

Хоган заскрипел зубами, еще больше вжимаясь в свой трон. Костяшки его пальцев побелели.

- Хазмет! - крикнул он.

Воин, сидевший на вороном коне справа от помоста, поклонился:

- Слушаю, повелитель!

- Убери их с глаз моих долой! Долой! - хоган зыркнул на слугу и застучал по спинке трона.

- Повинуюсь, - ответил Хазмет и, поклонившись, умчался. Вскоре лучники разомкнули ряды, пропуская конницу. Не переставая стрелять, они сомкнули ряды вновь, как только конники все до последнего ринулись в бой.

Завидев приближающихся к ним степняков, рыцари уплотнили ряды, и опустили пики. Но все так же продолжали шагом выступать за меченосцем. Стрелы по-прежнему сгорали, натолкнувшись на невидимую преграду. Впереди по пути меченосца находилась небольшая возвышенность. Достигнув ее, тот встал. Встали и рыцари. Они сомкнули ряды и приготовились к первому натиску. Волна степняков неумолимо приближалась. Вот-вот и они накроют ощетинившийся копьями строй. Но ни степные всадники, ни стоявшие за ними многочисленные толпы степняков не видели, что происходило за строем. С гор словно спустился сероватыми струйками туман. Когда он достиг изготовившихся конников, то встал плотной пеленой за ними, но так, что видны были и горы и башни и врата.

Строй рыцарей напрягся. Степняки выпустили последний заряд стрел и откинули ненужные луки. Как и раньше, достигнув невидимой преграды, стрелы вспыхнули и исчезли маленькими угасающими пепельными дымками. А всадники уже обнажили свои кривые ятаганы и с улюлюканьем накатились на строй рыцарей. Строй дрогнул, встрепенулся, но не распался. А степняки поотхлынули, оставляя за собой нанизанных на пики товарищей.

Между тем требюше не умолкали ни на минуту, пытаясь нанести как можно больший урон сбившейся в кучу коннице.

На пригорке же творилось нечто невероятное. Расшвыривая конных и спешившихся, черный меченосец наносил один ужасный удар за другим. Вокруг него мгновенно образовалась груда, израненных костяным мечом тел. Каждый его смертельно точный удар обрушивался на врага с жестокой яростью, словно хотел напиться крови. Очень скоро матовая поверхность оточенного лезвия стала от основания до кончика красной. Наконец вперед выступил небольшого роста багдур, в котором товарищи быстро признали предводителя Хазмета.

- Чего ты хочешь, безумец?! - вскричал Хазмет, замахивая саблю над своей головой, когда между ним и меченосцем было освобождено достаточно пространства для поединка. - Всех не убьешь!

Меченосец даже не шелохнулся в ответ. Но потом выставил вперед меч, словно призывая врага. Багдур заорал и ринулся на противника. Тот же продолжал стоять так, словно не мог сойти с места. Клинки встретились. Сталь ударилась о кость и разломилась пополам. Хазмет удивленно посмотрел на обрубок своей сабли и не заметил, как противник сделал короткий выпад. Острие клинка рассекло левый нагрудный щиток и, прошив его насквозь, вышло из-за спины.

Степняк перевел удивленный с клинка на меченосца. В его глазах зияла первозданная пустота, будто тот только появился на свет. Он выдернул черен из груди Хазмета и не отступил даже тогда, когда мертвое тело рухнуло ему под ноги. Несколько степняков, увидев смерть предводителя, попытались вырвать тело из под ног меченосца. Но сами пали рядом с Хазметом. Тогда другие в отчаянье достали луки и нацелили наконечники стрел в упор на меченосца. Тетивы спустились. Меченосец в ответ поднял меч и щит, и стрелы со свистом угодили в поверхность его брони. И отскочили проч. Очередной залп требюше словно вывел их из оцепенения. Осторожно неровной толпой степняки попятились назад. Но, услышав из-за спины голос хогана, остановились и обреченно посмотрели на меченосца.

Рыцари вновь опустили пики и приготовились к очередной волне. Вперед выехал безусый конник.

- Чего вы испугались, паршивые псы?! - крикнул он, гарцуя перед соплеменниками и помахивая ятаганом. - Во славу великого хогана раздавим пастуха копытами наших скакунов, и овцы сами разбегутся! Или мы не дети степи? За хогана!!!

Кличь вначале вяло, а затем все мощнее поднялся над конниками. Они пустились в новую атаку. Рыцари вновь сомкнули ряды. На сей раз, волна оказалась сильнее. Степнякам удалось кое-где прорвать серебристо-пурпурную линию. У возвышенности кипела настоящая схватка. Молодой багдур изловчился и пронесся мимо. Меченосец остался стоять на месте. Лошадь же багдура вдруг взбрыкнула и сникла, повалив хозяина. Тот выбрался, встал и с криком понесся на меченосца, который уже согнул другого конника и рассек его пополам. Едва багдур приблизился к меченосцу, тот полуобернулся и, не меняя позы, отразил страшный удар. Багдур напал вновь теперь уже сбоку. Но удар вновь оказался отбитым, а рядом с безусым багдуром сник обезглавленный товарищ.

Тогда багдур разбежался и подпрыгнул, занося ятаган, что бы рубить наотмашь. Но в том месте, где должна была оказаться голова, появился щит, и незадачливый вояка как отпружинил, падая и ломая себе шею. Он так и остался лежать, и из тела его не вытекла ни одна капля крови. А в следующий миг на его распростертое в согбенной позе тело наскочил другой степняк. Затем третий, четвертый…

Наступление вновь сошло на нет, оставляя на залитой кровью земле, не только трупы степняков, но и тела рыцарей.

- Что ж, никто не освободит меня от этой преграды?! – заверещал хоган, подпрыгивая с трона. Несколько мгновений на поле брани воцарилась тишина.

Вдруг меченосец заговорил:

- Отдайте мне Омосмера, и я уйду.

Голос был еле слышен в смятении начавшейся битвы, но даже те, кто стояли далеко от меченосца, услышали его так, будто слова, говорились каждому. Услышав их, хоган взвыл:

- Нет! Нет больше Омосмера, - отозвался Аземанья. - Есть я – Великий хоган Степи. Склонись предо мной! И я убью тебя быстро.

Так сказал хоган, но в словах его было больше отчаянья обреченного, чем доблести победителя. Это почувствовали все. Неровный строй кочевников дрогнул и схлынул, прячась за пеших. Рыцари, остановившие первый натиск, так же рассредоточились и повернули вспять. Вместо них, поблескивая на полуденном солнце латами, стояли тудрусские пикинеры. Пропуская рыцарей назад, они сомкнули строй.

- Отдайте мне Омосмера, и я уйду, - повторил меченосец. - Я уйду, и тогда делайте, что хотите.

- Нет! - рявкнул хоган. - Я не отступлю просто так от своих замыслов, раз ты решил встать на сторону этого слюнтяя Игемайта! Мне нужны врата смерти! И я их получу, хотя бы для этого пришлось уничтожить все мое воинство. Ты меня не остановишь. У тебя уже нет такой власти! Пришло мое время!

- Твое время кончилось, Омосмер, - так же спокойно ответил меченосец. - Все, что мог, ты уже сделал. Ни в этом мире, ни в том для тебя нет части, Омосмер. Ты – всего лишь тень. И тебе осталось только низойти туда, откуда я вернулся к тебе.

- Что ж, тогда я упаду в пропасть безвременья с тобой! - с этими словами он воздел обе руки вверх и резко опустил вперед. Степное воинство колыхнулось и устремилось к вратам.

 

4

 

Когда мгла от дымки, что пустили по трубам, немного разошлась, воинство защитников Тудруса явило себя не только с помоста хогана, но и с башен стены. Сотник обернулся к человеку в белой мантии мага, с большим стоячим воротником, подбитым черным горностаем и, кланяясь, произнес:

- Впечатляюще!

- И, заметь, Кверинт, без особых усилий, - тот улыбнулся сквозь тонкую темную бородку и поклонился в ответ. - А вот сейчас произойдет самое главное. Нам лишь нужно понять, захочет ли Апварепарт терять своих воинов в очередной лобовой атаке? Или пустит в ход осадные орудия, привезенные им из-за Туманных гор?.. Кстати, это – моя подсказка.

Не без удовольствия заметил маг.

- Он ведь, бедняга, всерьез думает, что ему удастся добраться до ворот.

- И что, мы просто так будем смотреть на все это, как на представление? - хмыкнул сотник.

- Нет! - покачал головой маг. - Полагаю, в рукаве моего друга имеются еще не одна пара карт. Впрочем, и у меня тоже кое-что есть. Возможно, уничтожить защитную стену ему и удастся. Но ведь врата созданы из совсем другого материала. Очень хорошо, что вы захватили тот фолиант, из Рихонской библиотеки.

- Ну, не я – ребран Фрацуэр.

Маг поморщился.

- Что ж, возможно. Однако пойдемте, я вам кое что покажу… Да не смотрите вы туда! Омосмер и в лучшие времена был тугодумом. А сейчас таки я посмотрю, вообще демон его знает, чем стал. Впрочем, не удивлюсь, если часть его воинства пробирается к меньшей крепости. И он ждет сигнала, стараясь приковать наше внимание к основным силам. Стратег! - маг усмехнулся и жестом пригласил сотника последовать за ним.

Они вошли в одну из комнат казематной стены. Здесь маг, расположился на время осады. Он подошел к писательскому станку. На нем покоилась большая массивная книга с иллюстрациями, истыканная закладками разного цвета. Маг открыл ту страницу, закладка которой представляла собой алую ленту. Тотчас на обоих из книги воззрел безобразного вида демон, похожий на большого паука.

- Это и есть наш главный противник, - заметил маг. - Вернее то, кем он был в те далекие времена… А вот – я!

Он перехлестнул страницы, остановившись на закладке, из белесой холстины. На этой странице огромный, похожий на шершня демон пронзал острием жала какого-то витязя.

- Это мой поединок с Вогом Достославным, героем древности. Убить его было особенно приятно. Ведь его молодчики и сами то не отличались дружелюбием. Что же до Вога? Поединок со мной – демоном Юнольта, он расценивал как добычу воинской славы, нежели необходимость. Я ведь ни на кого никогда не нападал… Возможно, если бы он выбрал кого-то, да вот того же Апварепарта, он еще и имел бы хотя б какие ни будь шансы… К примеру, Таурер пал от руки другого искателя славы. Но в моем случае дело обстояло несколько иначе.

- И в чем же состояло отличие, Игемайт?.. - усмехнулся сотник.

- Вот-вот, Игемайт, - улыбнувшись, маг поднял вверх указательный палец, - да!.. А отличие состояло в том, что для меня поединок не был способом покорить себе чью-то волю своей или развлечением, но частью моего плана по устранению тех, кто мешал осуществлению других моих планов. Я заранее продумал все, до мелочей. И то, где будет свершаться поединок, и как это будет происходить. И даже в какую минуту я нанесу этот самый роковой удар. Все имело значение!

Он вновь поднял палец вверх.

- Но вернемся к нашему другу, - он вновь перехлестнул станицы. Демон и в самом деле казался уродливым и ужасным.

- Омосмер всегда имел склонность к лицедейству, - маг вновь недовольно поморщился. - Мне как-то по секрету рассказали, что он родился в кочевой шайке, промышлявшей грабежом на дорогах, похищением детей и рыночными потехами. Вот, к примеру, что он делает сейчас? Он полагает, что следует нанести один мощный четкий удар и разом покончить со всеми препятствиями.

- Что-то не видно, что он так поступает, - скептически возразил сотник.

- Это от того, друг мой, что ты не услышал как я совсем недавно, стоя на стене, сообщил тебе о моем предположении, относительно обходного маневра, - Игемайт укоризненно посмотрел на собеседника. В его блестящих зеленых глазах читалось осуждение, как если бы он был учителем, а Кверинт – учеником.

- То есть, ты считаешь, что обход и есть его удар?

- Опять нет! – раздражение в голосе мага только прибавилось. - Он, со свойственной ему прямолинейностью, полагает, что мы – такое же стадо баранов, коим он сейчас управляет.

Голос Игемайта зазвенел.

- Хотя, возможно, он и не далек от истины! Еще парочка таких же дурацких вопросов, и я буду думать так же, как он!

- Ну, не кипятись!.. - попытался примирительно сказать Кверинт. Но маг его не услышал.

- Ты должен понять, - продолжил он, - Апварепарт – сильный и ужасный противник. Но, как и все, подобные ему, он просто представить себе не может, что есть некто, умнее его самого. Ведь он еще пытается склонить сущность наставника, скрывающуюся в нашем черном друге на свою сторону. Он просто не в силах понять, что тот, кто противоборствует с ним сейчас – с такой же охотой встанет на его сторону сам, стоит только жестяным коробкам твоего дружка Фрацуэра пересечь магическую границу.

А все почему? - он перевел дух и прошелся из одного конца комнаты в другой. - Потому что чужая воля не воспринимается им как таковая. Он – пленник собственного разума. А потому все его действия предсказуемы. А вот помыслы наставника всегда были для меня загадкой. Тем более теперь, когда нет ни Сульта ни Адора. А тот, кто есть – существо настолько же непостижимое, насколько непостижим сам факт его существования. Признаться, я долго не верил, что душа наставника найдет себя в лабиринте.

- Зачем же ты тогда согласился на…

- Зачем?! Я был последний, кто упал в пропасть безвременья и восстал из нее в тот миг, когда сей мир, был создан. Миг создание нового мира – поистине примечательный миг! В то время, когда он наступает, можно свершить любое деяние, которое потом впишется в ткань мира, так, словно она и должна там быть. Мы стали теми, кем и желали стать. Но наставник думал о другом. Он хотел быть кем-то, кем не был дотоле никогда. И вот ему это удалось. Он прошел через врата, даже не входя в них. Крипта – всего лишь воспроизвела врата, а обратный путь он нащупал, по-видимому, сам. Уже в том мире.

- Так что же, помимо главных дверей существуют и запасные, что ли?!

- Ну, двери, что создал я трудно назвать запасными. Скорее это обычный воровской подкоп. Но, как ни странно, он сработал.

- Риворнэ?!

- Да, вполне может быть. Я пока не разобрался, - маг отмахнулся от сотника, как от назойливой осы. - Ясно одно! Девушка каким-то образом помогла ему завершить круг превращений. Но вот кто помог ему выбраться из того мира в наш? Видимо, помимо девушки там действует и иная сила, имеющая свои виды на наш мир и свой способ пройти сюда. Если это так, то этим путем могут воспользоваться и другие.

- Что, по-твоему, сейчас делает Апварепарт? – перевел разговор сотник.

- О-о, он обдумывает создавшееся положение и возможно меняет планы, - развел руками маг. - Я полагаю, он привел сюда всех, кого мог. А за те годы, что я действовал в степи, хогану покорилось немало племен. То, что не удалось простым набегом, он попытается сделать ожиданием и изнурением противника. Время пока на его стороне. Если правда то, что сказал Фрацуэр, то либо черный корабль достигнет берегов Зиста, либо его сумеют потопить. В любом случае, те из нас, кто направились за чарой, будут действовать. А значит, у него есть время для подготовки к решительному штурму. Полагаю, одним обходом малой крепости он не удовольствуется.

Маг повернулся к входу:

- Нам пора, друг мой! Я еще пока не совсем уверен в своих силах, - признался он, разминая руки. - Высшая магия боя, что я изучал в Доме Драконов, а позднее в Южном Доме и Затуманье требует сосредоточенности. Иначе можно тут все спалить одним махом, а требуемого результата не достичь.

- И когда это ты все успел? - саркастически усмехнулся Кверинт.

- Ты бы рассмеялся больше, если бы узнал, что я не всегда был дэтьертиром. Как, впрочем, и демоном. А то, с чего мы начинали, вообще к некромантии касательства не имело никакого, - маг вышел первым, приглашая сотника за собой. - Я изучал мир животных, а вот Омосмера и вправду интересовал тальдикрокк… Впрочем, не только его! Вместе с братьями-близнецами они организовали нечто вроде ордена. А темной магией изначально занимался лишь Тау… вернее Кроян. Он то и уговорил остальных заняться поисками бессмертия. Уж не знаю зачем.

- А тебя, значит, интересовали травки да птички? - снова усмехнулся Кверинт.

- Представь себе! - улыбаясь, кивнул маг. - Меня интересовало все, что связано с жизнью в любом ее проявлении. Вот почему я очень быстро освоил несложную, в общем, некромантию. Если вдаваться в существующие между тальтирами понятия, я – естествоиспытатель.

Они вышли из коридора и прошли на одну из башен.

- Какой вид-то?! - восхитился маг, рассматривая воинство врага, которое словно застыло в нерешительности. - Ого! Да он до сих пор не может придумать, что же ему делать! А наш общий знакомый как стоял, так и стоит. Ну да, ведь ему важно не пропустить никого за спину. Это, так сказать черта, за которой начинается иной мир… Интересно?! А что ты ответишь на такой ход?

Маг вознес руки к небу и прошептал какое-то заклинание.

- Я подстегну тебя, дружок! Не стоит расслабляться.

Сверху, с гор послышался нарастающий гул обрушивающихся камней. Камнепад с невероятной быстротой приближался к платформам стен, и грозил разрушить укрепления изнутри. Но едва камни достигли края платформ, как с трескотным шумом огромных крыльев в небо взвились тысячи гонкоцэ. Вскоре они заполонили все небо, прикрыв солнце, словно туча. Затем каменные хищницы сбились в одну большую стаю. Стая начала кружить над ордой от одной сторожевой крепости до другой, постепенно спускаясь. Степняки принялись беспорядочно стрелять вверх. Но что стрелы могли сделать против камня?

Маг, не опуская рук, начал направлять их в разные стороны, словно создавая ими водоворот. Несколько мгновений гонкоцэ зависли в воздухе, продолжая кружение и не обращая никакого внимания на стрелы. Маг резко опустил руки вниз. Стая в мгновении ока словно обрушилась камнепадом на орду. Часть гонкоце и впрямь кинулись огромными камнями на обезумивших людей, давя их и ломая головы и спины. Другие же чудовища хватали и поднимали людей, сбрасывая их на соплеменников и, тем самым, усиливая и без того ужасные последствия камнепада.

Однако чем дальше от крепости уходили гонкоцэ, тем слабее становился камнепад. Вскоре он иссяк вовсе, оставляя за собой сотни и тысячи окровавленных изувеченных тел, но не достиг и ста шагов от трона хогана. Тот рассмеялся. Но вдруг солнце вновь на миг потемнело. Огромная гонкоце спустилась прямо перед изумленным хоганом и застрекотала каменными челюстями:

- Оставь свою бессмысленную затею, - она вплотную приблизилась к трону владыки и посмотрела на Апварепарта темными глазницами. - Сколько еще надо жертв, что бы ты понял, что все кончено? Ты не пройдешь через врата. А если бы и так, там кроме смерти тебя ничто не ждет. Я не пущу тебя!

Хоган усмехнулся, оправившись от первого потрясения. Затем надменно промолвил:

- Так это ты, Элфудорт, мутишь мне воду?! Мерзкая муха, путает мне планы и еще смеет угрожать?! Что ж, Элфудорт, ты всегда был изгоем. Даже среди нас! А сейчас еще и стал предателем. На что ты надеешься?!

- На то же, на что и ты! Только я собираюсь отправить всех вас в небытие, где вам и место, а потом, быть может, отправлюсь туда и сам. Но это – лучше, чем видеть, как вы во второй раз убиваете этот мир.

- Мы?! - хоган привстал. - А разве не ты был среди нас, когда этот сумасшедший решил изменить судьбу этого самого мира. Ведь ты ничего не сказал, как и все мы…

- Ты прав, - гонкоцэ сделала жест нечто вроде кивка. - Но сейчас мои планы изменились! Ведь никто не сказал мне тогда, что мы изберем такой вот способ возвращения былого могущества. Никто же не сказал, что мы должны остаться, какими и были и повторить все с начала! Нет! Я вот изменился с тех пор и знаешь, что понял?

- Что же?

- Я уже сказал, что оправлю всех нас в пропасть и без того нам уготованную. И, поверь, сил у меня на это хватит.

Хоган подошел к гонкоцэ, и его карие раскосые глаза засияли ярким красно-оранжевым светом.

- Сколько бы у тебя не было сил, я войду в эти двери, сультов выкормыш. А потом мы с тобой разберемся, - с последними словами, он пнул каменную груду, и та рассыпалась у него под ногами под хохот охранников и тех, что стоял рядом.

 

5

 

Глехара разбудил стук в дверь. Единственным неудобством быстроходных судов ордена, это отсутствие незанятого помещения. Принц спал в кают-компании, прямо на столе. Что бы не упасть, его тело было стянуто ремнями, но так, что по первой необходимости он мог бы освободиться из этого плена. Что Глехар и сделал.

Затем он встал и с криком «войди!» принялся одеваться. Вошел юнга.

- Прибери здесь все! - бросил Глехар. - И приготовь мне умывание.

- Слушаюсь!

Когда он оделся и вышел на палубу, солнце на горизонте уже пробилось сквозь позолоченную им кромку туч на востоке и шло своим путем к зениту.

- Ветер крепчает. Восточный ветер. К вечеру вполне может быть буря, - сообщил подошедший капитан.

- Полагаешь, мы не дотянем до островов?

- А что толку? К мысу лучше не соваться. Да и от островов придется держаться подальше. Впрочем, едва ли зистские корабли пересекли внешнее море. Это мы спешим через мыс, а они сейчас стоят в Байорнской гавани. Им тепло и сухо. И эта буря навряд ли их настигнет.

- В любом случае нам следует поспешить. Есть ли на этих островах удобная бухта?

- Есть даже целая гавань. Но для пяти или шести судов. Но ни как не для сорока, - возвел руки к небу капитан.

- И все-таки, мы не можем терять время, собирая потом корабли по всему морю. А на счету каждое судно, - возразил принц. - Я уже встречался с этим врагом на южных островах. И не хочу, что бы хотя бы одна из этих тварей, прорвалась сквозь нашу оборону, только потому, что какой то из кораблей просто не прибыл вовремя к месту назначения.

- Вам виднее, - снисходительно пожал плечами капитан. - Тогда я распоряжусь о том, что бы корабли держали строй.

- Да, распорядитесь. И сообщите кораблям координаты острова назначения, - кивнул Глехар. Сам он поднялся к штурвалу и посмотрел в подзорную трубу на темную кромку берега в нескольких милях от флагмана.

- Судя по картам, это остров Птичьего Помета? - спросил он стоящего у штурвала.

- Да, ребран, - кивнул тот, - а следующий будет Тудман. За ним остров Подветренного мыса, а потом еще три острова. Последний – Адрэт, мыс Рока.

- Да, - согласился Глехар и посмотрел на рулевого, - а у тебя хорошие познания в навигации.

- Возможно, вы меня не помните, ребран, но я плавал с вами к Южным островам, - улыбнулся тот. - Правда, тогда я был лишь юнгой. И то, не на флагмане. На «Стремительном».

- А-а, на «Стремительном», - принц тоже улыбнулся. - Помню. Кажется, он идет сразу вслед за нами?

- Да, - подтвердил рулевой и усмехнулся. - Капитан Мингер и сейчас оправдывает название корабля.

- Что, Мингер по-прежнему водит «Стремительный»? - удивился Глехар.

- Да, ребран, - ответил рулевой. - Он и умрет на «Стремительном».

- Да, - согласился Глехар, - таких людей я встречал. Кем бы они ни были, всю жизнь занимаются одним и тем же. Ты, видно, тоже хочешь стать капитаном?

Моряк улыбнулся. Затем закивал.

- Когда ни будь я, обязательно стану капитаном этой вот посудины.

- «Воинственного»?! - изумился Глехар. - Это же флагман!

- А почему бы и нет?! - горделиво спросил тот.

- Что ж, тогда я с тобой поплаваю с удовольствием! – вновь улыбнулся принц и похлопал рулевого по плечу. Чуть позже к ним поднялся капитан.

- Все сделано, как вы приказали, ребран, - доложил он. Через три часа под штормовое завывание ветра корабли пристали к Тудману и бросили якоря в его бухте. Как и говорил капитан, места у причала для всех судов явно не хватало. Однако, посовещавшись с другими капитанами, принц нашел таки способ. К позднему вечеру, когда на море вовсю бушевала буря, кораблям удалось разместить так, что все они оказались одной большой площадью со шпилями рей и мачт.

Буря резким порывом ветра иногда давала о себе знать. Большинство моряков, пажей и рыцарей сошли на берег. Остались только вахтенные и несколько человек стражи. Веольт распорядился, что бы всеми ими командовал его хороший знакомый – мастер Оркан. Сам же он сошел на берег и отправился к местному старшине.

Тудмантан – небольшой портовый городок, построенный здесь для того, что бы шедшие с востока суда приставали и чинились, а команды их отдыхали от долгого перехода. Местные занимались ловлей трески. В глубине острова находилось с десяток плантаций, обрабатываемых в основном приезжими колонистами. Небольшой форт прикрывал бухту. Там то и находилось здание магистрата, а рядом – дом, где жил старшина. Сразу за молом виднелись ряды опустевшего в это время рынка. Но зато слева и справа от него помещались различные питейные заведения и харчевни. Далее, ближе к зданию суда и ратуши располагались лавки поприличней – цирюльни, магазины, мастерские. Дорога налево вела к судовым докам, где ремонтировались корабли. Направо, в гору к форту. Прямая дорога выходила к ближайшим плантациям и далее, через гору к небольшому поселению, где жили наемные рабочие плантаций. Сами плантаторы предпочитали селиться особняками, разбросанными по всему острову.

Старшина принял Глехара с распростертыми объятьями, но не очень обрадовано. По всему он привык уже здесь быть главным и ни с кем не делить власть. А тут нате, пожаловали! Принцу впрочем, было все равно, что думает о его прибытии какой то мелкий чиновник, которого к тому же легко можно сместить. После смерти старшего брата и тайного отречения среднего, отец внушил ему мысль, что поездка в Рихон будет последним его заданием в качестве ребрана южного флота. Большинство грандов королевства в открытую поддерживали, его, Глехара, особу в качестве вероятного претендента на трон. А потому выскочке надобно бы держаться поосторожней. И принц сделал себе заметку на память, что, скорее всего по возвращению, он решит этот вопрос.

Однако, сейчас его заботили иные вопросы. А именно то странное обстоятельство, что на острове, где он рассчитывал запастись провизией, что бы не заходить в Байорну. На острове, имевшем продовольственные запасы и склады, забитые по идее треской, ничего такого не оказалось. В такое принц Зиста и командор Аргелета поверить не мог. И все доводы наглого старшины его совсем не устраивали.

Пока тот распинался в уверениях и сожалениях, Глехар сделал знак своему помощнику по части разведки. Тот молниеносно скрылся.

- Я все понимаю, актан Офоник (Ofonik). Все понимаю: и трудности в этом году, и прочие неурядицы… Но скажи мне, друг мой, как так могло случиться что пусты даже королевские склады, которые без особого разрешения байорнского наместника и открыть то нельзя? – перебил очередное речеиспускание старшины Глехар.

- Почему пусты?! - деланно возмутился тот. - Эти то склады, как раз полным-полнешеньки. Но, как справедливо заметил господин ребран (он специально сделал ударение на аргелетском звании принца), вскрывать замки с этих складов можно лишь по особому указанию байорнского наместника.

- Не подумайте плохого! - спохватился старшина, низко кланяясь. - Но ведь вы, господин, сейчас не в одеянии принца Зиста, а в аргелетском плаще.

- Справедливо, - кивнул Глехар и поднял правую руку так, что бы все присутствующие рассмотрели печатный перстень наследного принца. - Однако вот эта штука делает меня выше наместника Байорны, а, следовательно, и выше его распоряжений. А потому, вы должны немедленно подготовить указание к открытию печатей со складов, актан Офоник. А после того, как я соизволю приложить и подписать свой родовой знак, вы немедленно доставите провизию на корабли ордена.

Он угрожающе встал, его люди немедленно поднялись вслед за Глехаром.

- Вы хорошо выполняете ваши обязанности, битый час, мешая нам загрузить провиант и осмотреть свои корабли, - заметил принц. - Я такого рвения не забываю. И после прибытия обратно, распоряжусь о том, что бы вас повысили в звании и назначили, скажем, помощником наместника в северном уделе. Думаю, там ваши способности еще более себя проявят. Короне нужны преданные и несгибаемые люди, могущие к тому же песчись (при этом слове большинство рыцарей и капитанов улыбнулось) о королевском имуществе как о своем собственном. Итак, решено!..

Старшина побледнел.

- Что-то не так, друг мой?! - участливо спросил Глехар. - По-моему, вы должны быть благодарны за оказанное доверие. Итак, через час мне нужны две бумаги. И шевелитесь! Шевелитесь! - последние слова он сказал так, будто еще вот-вот и вышибет из напуганного казнокрада последние остатки духа. Принц вышел из приемной старшины, за ним последовали офицеры. Помощник уже поработал на славу: все посты в форте были заменены, а солдаты водворены в барак. Миновав колокольню, Глехар проследовал к конюшне. Там он встретил помощника.

- Дело пахнет чем-то очень дурным, Леденин (Ledenin)! – воскликнул он, качая головой. – И совсем не расхищением казенного имущества.

Рыцарь кивнул:

- Да, ребран, они тут явно, что-то замышляют. Я уже распорядился насчет доков и складов, и послал ребят в местные таверны.

- Вот-вот, - задумчиво произнес Глехар. - И этот пройдоха как-то странно себя держал с нами. Не так, если бы просто проворовался. Не удивлюсь, если на острове прячутся его люди… Кстати, нужно посмотреть по карте, если здесь какая ни будь другая удобная бухта, где могли бы пристать корабли?

- Здесь нет, - ответил один из капитанов, - но вот на Дуврисе (Duvrees) такая бухта имеется и не одна, а две. Правда, они меньше, чем эта. Но все-таки достаточно вместительны, что бы в них расположился десяток средних судов.

- Ты полагаешь, - спросил его один из сопровождавших рыцарей - на Дуврисе могут скрываться морские разбойники?

- Не знаю. Но одно ясно – дело здесь нечистое, - ответил Глехар. - Если они где-то рядом и охотятся за нами, то я бы предпочел знать об этом раньше. Буря, как ни странно, нам на руку. А на счет старшины, полагаю, что он намеренно лепит из себя проворовавшегося простачка…

- Что же прикажешь делать?! - спросил его все тот же рыцарь.

- Ни в коем случае не спускать с него глаз. Вот что!.. И быть начеку. Если они и захотят напасть на нас, то именно тогда, когда мы все разбредемся по острову, кто за чем. С запертых не спускать глаз. Занятый арсенал перенести в другое место, поближе к выходу. Отозвать все поисковые команды и, не дожидаясь этого пройдоху, вскрыть склады. Груз немедля на корабли. И сейчас же приготовьте к отплытию половину судов. Пусть выйдут в открытое море и ждут сигнала.

- Вас поняли, ребран, - офицеры поклонились. - Что прикажете еще?

- Займите ратушу и суд, - продолжал командовать принц. - Завалите дорогу вглубь острова и заприте снаружи доки. Вынесите мой штандарт и поместите его на башне форта. Пусть так же вывесят флаги на зданиях ратуши и в портовой сторожке. Разожгите сигнальные костры вдоль берега и скажите нашим капитанам, отправляющимся в море, что сигнал последует только с башни форта. К полуночи все должно быть готово. Думаю, они немного подождут и нападут лишь во втором часу Мха… В любом случае, в полночь надо быть готовыми к нападению.

В то время как он еще это говорил со стороны складов прибежал запыхавшийся вестник:

- Склады полны продовольствием, - отдышавшись, объявил он. - Но тамошняя охрана едва меня не прибила.

- Это хорошо, что ты не полез на рожон, - заметил Леденин и повернулся к Глехару. – Ну вот, похоже, твои подозрения, относительно их желания напасть на нас, подтверждаются.

- Странно только что они пустили нас хозяйничать в городе. Могли бы, и сразу скинуть в море, - заметил седой рыцарь с глубоким шрамом у левой скулы.

- Как, как ты сказал, Баст (Bast)? – посмотрел на него Глехар. - Говоришь, могли бы сразу скинуть нас в море?

- Ну да, мне кажется, это проще, ребран, - кивнул тот.

- А Баст прав, ребран, странно, что им понадобилось пускать нас в город, - пожал плечами Леденин.

-Ха! - усмехнулся Глехар, о чем-то догадавшись. - Так, так! А они умнее, чем кажутся. Они не напасть на нас хотят. А хотят остановить нас любой ценой. Запереть в городе и не дать выйти в море. И что бы мы ни в коем случае не вышли в море, до назначенного ими срока, они преподнесли город.

- Значит, как только их корабли покажутся у бухты, нам немедля следует сниматься с якорей. В бой на острове мы вступать не будем.

- Тогда – долой приготовления? – спросил Леденин.

- Нет! Все остается по старому, - возразил принц. - Я хочу дать им возможность думать, что мы, хоть и не дураки, и раскрыли затею старшины, все же клюнули на их наживку… Кстати, о старшине! Пусть его немедля приведут, якобы для открытия складов, и если он захочет бежать, а он непременно захочет – пусть себе бежит. А мы пока взломаем замки на складах и приготовимся к отплытию всех кораблей. Усильте гарнизоны в ратуше, у дороги и доков, но после первой атаки пусть немедленно уходят на корабли. Проходы к пристани должны быть чистыми. Дайте приказ людям, что бы они ни в коем случае не пускали никого из таверн. Думаю, часть заговорщиков из городских прячутся именно там. Вот теперь, кажется все!

- Да, ребран! Осталось только ждать их хода, - заметил старый Баст и оправился выполнять свою часть поручений. Они не первый день были в подчинении у принца, и каждый знал свою работу так, что не было нужды приказывать что-то кому-то лично. Старина Баст руководил конвоем. Его ребята перевозили провизию со складов в трюмы. Леденин верховодил всеми тайными перемещениями рыцарей. Старшины капитанов пошли на свои суда, готовить те к отплытию или отплывать. Другие офицеры разделили город на части и заняли ключевые подступы. В форте осталась не больше десятка тех, кому поручили стеречь гарнизон и вовремя подать сигнал на башне. В конюшне их ждали оседланные кони, готовые умчать наездников к пристани.

Однако в последний момент Глехар пожелал позаботиться о запертом в бараке гарнизоне лично.

- Все же, это – солдаты моего отца, - ответил он на немой вопрос. Они достойны того, что бы их, по крайней мере, выслушали, прежде чем обвинить в измене. Если, конечно таковая имела место.

Оставшиеся офицеры кивнули в знак согласия.

 

6

 

- Государыня! – голос Петха звучал тревожно и напряженно. - Что-то уж очень скоро они присмирели, наши пленнички.

Пегая лошадь под Хозяйкой нервно фыркнула. Черный конь Петха взбрыкнул, но, осаженный седоком, присмирел. Они ехали по знакомой лесной дороге, к воротам.

- Я думала над этим, Петх! - кивнула Риворнэ. - Они просто ждут помощи с той стороны, и надеются, что Игемайт не предаст их. Хотя мы с тобой знаем, что бы ни случилось, маг не будет повторять своих ошибок. Уж слишком он жаждет пройти через мои владения.

- Вот это то и опасно, государыня! - заметил Петх. - Боюсь в излишней преданности, он наделает новые ошибки. А почему бы и нет?!

- Не думаю, Петх, не думаю. В конце концов, до сего времени он все делала правильно. Меня заботит другое…

Она улыбнулась. Хотя на душе скребли кошки от содеянной с Милонегой участи, но ведь она все сделал правильно.

- Вы все сделали правильно, государыня, - кивнул Петх. - Сейчас, главное докончить начатое.

- Поразительно, как ты умудряешься читать мои мысли! - воскликнула Хозяйка. Тот виновато улыбнулся в ответ и произнес:

- Извини, но у тебя на лице написано все. И мне не трудно прочесть то, что ты думаешь… - он снова улыбнулся. - Вот ведь ты даже не подозреваешь, что едва вступила сюда, отлично меня понимаешь. Хотя, между прочим, и я, и вилы, и лодочник, и даже люди из деревень – все говорим на древнем языке, которого ты – не знаешь!..

Он сделал паузу, давая Риворнэ осмыслить суть сказанного. Затем продолжил:

- Так если ты говоришь и понимаешь всех на том языке, который даже не знаешь, почему бы мне, не иметь дар читать чужие мысли как свои собственные. Тем паче, что для меня это – не простая забава, а, скажем так, служебная необходимость.

- Ну, да. Да. Необходимость, - Риворнэ опустила голову.

- Единственное, что могу тебе сказать, так это то, что ни при каких обстоятельствах не смогу воспользоваться открытыми для меня сведениями! - торжественно заверил он. - Ну, кроме случаев, если это напрямую будет угрожать тебе или Вратам. Я же все-таки сторожу не только Хозяйку, но и ее двери.

С этими словами он пустился галопом к показавшемуся вдали столбу. Риворнэ последовала за ним. Когда они добрались до заставы, стражники отдали честь и открыли засовы. Небольшая кавалькада черных витязей, возглавляемых Хозяйкой, через некоторое время выехала из ворот, проскакала через мост и умчалась по направлению к темнеющей ленте.

Когда всадники достигли знакомых Риворнэ скалок, та остановилась.

- Я подам знак рукой, тогда приблизитесь ко мне, но алебард не вынимайте, - приказала она. - Сума готова ли?

- Да, государыня, - кивнул подъехавший витязь и протянул ей пустую сумку. Она взяла поданое и направила лошадь шагом прямиком к лодке.

- Ну что? - вместо приветствия протянул сердито лодочник. - За чешуей прибыла?

- А отдашь? - вопросом на вопрос ответила Риворнэ.

- Отдам. Мне они без надобности! - бросил Ари-Онаэ. - Бери вот.

Он вытащил из кармана три похожих на чешуйчатые пояски веревки и протянул их Хозяйке.

- Да, Милонега. Вот хотя бы за это тебя следовало наказать, - заключила Риворнэ, принимая змеек. - Кто же так с душами то обращается, а?!

- Как хочу, так и обращаюсь! А вот что с ними сделаешь ты? - недобро усмехнулся лодочник. - Да, уж, подвела тебя твоя помощница, коль не брешешь. Ну да ладно! Все одно, а проход я ему показал. Так что не сомневайсь, хозяйка!

Риворнэ повернулась. Ей, отчего то противен был этот вечно ухмыляющийся старик. Она подошла к лошади, вскочила на нее и отправилась восвояси.

- Кстати, насчет челнов! - окликнул ее лодочник. - Когда начнешь охоту, не забудь – корабль мой! А челночки можешь и себе оставить. Дарю!

Он рассмеялся ей вослед своим диковатым смехом, улюлюкая и вереща. Риворнэ отъехала немного, затем повернулась к витязям.

- Вот что, дружки, поедем-ка мы к челнам, - приказала она и добавила будто оправдываясь. - Я должна сама убедиться, что они отплыли…

У лодий кипела работа. Анубиты грузили какую-то поклажу, а волкодлаки уже сели на весла и ждали команды кормчих. Риворнэ подъехала к двум стоявшим на пригорке чудовищам, которые о чем-то беседовали так, что даже не заметили подъезжающих. У обоих густая шерсть плелась в косы. Причем один носил длиннющую массивную пепельного цвета косу, в которую были вплетены несколько серебряных обручей, так же и на морде. Рослый загорелый анубит напротив, имел раздвоенную гриву и пробор, в которые были вплетены медные бубенчики, так что когда он шевелил своей песьей головой, те переливисто позвякивали. Оба держали знакомые посохи.

Наконец анубит повернулся в сторону всадников и толкнул волкодлака за гриву.

- Ну, что, сынки? - спросила Хозяйка, подъезжая. - О чем спор?

Оба низко поклонились, и анубит ответил:

- Хозяйка. К отплытию все готово. Но наш мохнатый друг, хочет показать особую прыть.

Его глаза недобро сверкнули. В ответ Риворнэ подняла руку в знак тишины.

- Мне не хватало еще, что бы вы тут перегрызлись друг с другом, - недовольно сморщила нос она. - Не знаю, что вы не поделили, но отправиться вам нужно вместе. И до конца похода, что бы я, не слышала ни о каких дрязгах между вами.

Оба вновь склонили головы.

- Если ладьи готовы, не медлите. Но помните! Морской путь – особые врата. И там… - склонив голову, она снова поморщилась, - другой хозяин. И хотя он ничего против меня не имел допреж, кто знает, может они его подкупили какими посулами?

- Мы будем осторожны, - заверил ее анубит.

- В том у меня сомнений нет, - отрезала она. - Но если они и впрямь, какой посул для него сладили, трудно, ох трудно вам будет! Ваша цель, не напасть на них! А не пропустить к разливу… И на матерый берег! Там много островов. На них живут дети морского хозяина. Если они вас пропустят без проволочек, значит, морской дядька не купился на их посул. Открыто ссориться со мной он не посмеет. А вот исподтишка может и ударить. Хотя, зачем это ему?!

На некоторое время Риворнэ задумалась. Лабиринт смыкался перед нею, очередным тупиком. По карте она хорошо помнила широкую дельту, на далекое расстояние выплевывающую мутные воды реки в безбрежный океан – владения морского змея. Этот дракон обосновался в водной пучине с самого основания мира и доселе имел свой промысел, в том числе и при дележе переходящих в другой мир. Ведь, по-своему, морская стихия – это тоже другой мир. И там совсем иные законы, нежели где ни будь в другом месте. Однако же океан – и часть тех миров, в которых он находится, а, следовательно, те, кто шли последним путем через него, все равно, рано или поздно добирались до матерого берега.

Слишком большой соблазн для морского дядьки. Ох, большой. Пожалуй, что на такой посул, он бы и согласился.

А что? Свои собственные врата. Но что именно они должны из себя представлять?!

«А-а, узнала? - всплыло откуда-то из подсознания. - … На нем – шестьсот душ. Да-да, и еще шестьдесят шесть в придачу, которые в трюме, вернее в трюме – шестьдесят пять. Но это – невольники, жертвы разбоя, так что – не важно! А, что важно – эти шесть сотен – самые жестокие негодяи и душегубы всего южного побережья. Отдай мне их. Это – твоя плата за бессмертие.

- Но как?..

- Когда! Ты хочешь спросить, когда ты мне их отдашь. «Как» ты уже видела, тудманская распутница. И нечего краснеть…»

- Почему он так назвал меня?! Тудманской распутницей? - сказала она вслух. - Тудман. Что это?!

- Тудман – это остров в Орнейском архипелаге, - подсказал Петх. - Неприметное местечко, где занимаются ловлей трески…

- Почему лодочник так назвал меня? - перебила Петха Риворнэ. - Почему?! Там что славятся своими притонами?

- Да, в общем-то, как везде, государыня, - скривил губы Петх.

- Нет, Петх, нет дружок! Это не спроста! - возразила ему Хозяйка. - Он что-то хотел мне этим сказать… Кто он морскому змею?!

- Говорят, он прибыл, откуда-то из-за моря, - продолжа кривиться, сообщил Петх. - Он – торговец. Он всегда торговал душами.

- А до тех пор? Чем он торговал до тех пор?!

Петх снова скривил губы.

- Он был работорговцем, государыня. Когда-то давно он был работорговцем, - повторил Пертх.

- А черный корабль – это его корабль. И команда его, - кивнула Риворнэ. - И те несчастные, что погибли в ту ночь – это были его рабы. А он – один спасся и заключил сделку с морским дядькой о том, что тот дарует ему жизнь в обмен на воды реки. У него не было выбора, и он согласился!

Они переглянулись.

- А теперь он почувствовал, что Хозяин Вод может запросто отменить договор, - догадался Петх.

- Это морской дядька продал теням ЕГО корабль! - продолжила Риворнэ. - А взбесился он так потому, что я – его единственное спасение. И про Тудман он не просто так сказал. Заметь, Тудрус и Тудман. Оба – хороши.

- Черный корабль идет в Тудман! Именно там, а не в дельте морской дядька намерен открыть врата… Но ведь это далеко от Большого Дома?

- Да, далеко, - согласилась Риворнэ. - Следовательно, там должны стоять готовые к отплытию корабли, способные перевезти тени в Зист, а там и до Долины подать рукой.

- Круг замкнется…

- Вот что, Ставр и Ладислав, - обратилась она к анубиту и волкодлаку. - У меня есть для вас другое поручение… Петх, напомни мне. Ведь Тудман – это потухший вулкан?

- Да, государыня, - осклабившись, подтвердил верный пес и поклонился. - Именно, вулкан. Правда и то, что он потух, но ведь ты же Хозяйка…

- Немедленно ко мне Владимира с его стаей!

 

7

 

Аземанья-Апварепарт и впрямь мог гордиться. Его орда не уменьшилась и на восьмую часть, после выпада элфудоротовых созданий. А ведь скоро прибудут свежие силы, идущие из-за Туманных гор. Эти силы принесут ему новое оружие, помощнее требюше. И скоро от хваленой твердыни ни останется ничего.

- Что бы ты ни придумал, предатель, на сей раз мое воинство сокрушит эти стены. А потом я ворвусь во врата на твоих костях, Элфудорт! - крикнул хоган, в ярости пиная останки гонкоце и скидывая камни с помоста. Что-то, сказанное врагом, не давало ему покоя. А особенно та мысль, что Игемайт сумел вернуться не немощным стариком, как он, Омосмер, рассчитывал, а полным силы чародеем, готовым отразить его удары. Он изменился! Но насколько? И что это значит для него, Омосмера, лично?! А почему Омосмера? Ведь он – Апварепарт. Омосмер остался там, за бездной. Тогда что же его так тревожит?.. Новые вопросы! И перед самым триумфом, когда до цели какие ни будь триста шагов, он должен едва ли не начинать все с начала.

«Нет! Ты не вырвешь у меня победу, Игемайт!» - хоган еще яростней принялся распинывать камни. Но больше всего ярило хогана другое. Черный меченосец по-прежнему преграждал ему путь к вратам.

- Где твои ворожеи, Гунар? - рявкнул хоган, поворачиваясь к одетому в темные одежды маленького, смуглого степняка с жидкой седой бородкой, заплетенной в маленькую косичку.

- О, повелитель! Они прибудут тотчас, по первому твоему зову, - поклонился тот.

- Нет! - поднял голову хоган. - Иди к ним, и вели им направить свои чары против того, кто стоит на холме.

Гунар посерел. Похоже, сама мысль об этом не понравилась ему настолько, что старик весь сжался. Но через мгновение расправил плечи и произнес:

- Слушаю и повинуюсь, повелитель.

Отвесив поклон, он быстро повернулся и побежал к черным шатрам, расположенным за воинским станом.

- Мне нужны магические стрелы, что бы продырявить купол! - вновь крикнул хоган. - Квасер (Quaser), ты можешь, наконец, заняться делом?!

Длинный сгорбленный некромант так же поклонился и промолвил:

- Мы можем лишь попытаться пробить стену. Ведь даже не маг ее создал.

- Чему я учил тебя, Квасер?! Чему?! Тебе что, мало жертв? Так пойди в лагерь, как сделал это старина Гунар, и заколи сотню-другую пленников. Они же для того и предназначены!

- Я и говорю, наставник, мы уже приготовили жертвы для приношения…

- И что?!

- Вам ли не знать, кто сейчас перед нами, наставник? – ответил вопросом на вопрос некромант. - Маг лишь использует силу меченосца, создавая купол вокруг него. Если мы лишим мага возможности управлять куполом, то сам купол не исчезнет, а вот меченосец тогда будет совсем уж непредсказуем. Пусть гунаровы ведьмы заставят меченосца отступить к вратам, а мы уж тогда позаботимся о куполе.

Он снова поклонился.

- Как всегда ты хорошо поешь, Квасер. Что ж, смотри, если что не так! - хоган погрозил тому кулаком. И сел на свой трон.

- Я опасаюсь лишь одного, наставник, - продолжил меж тем некромант.

- Чего? - нахмурился хоган.

- Гунаровы ведьмы могут не справиться с меченосцем, - заметил он скептически.

- Что бы эти прожженные бабы да не справились с ним одним?! - рассмеялся хоган. - Да они заговорят и камень!

- Хорошо бы если и в самом деле так, - поклонился вновь некромант. - Да вот сам Гунар, похоже, не уверен в своих гм… подопечных.

- Это не твое дело, Квасер. Твое дело – купол. Даю твоим людям два часа. А потом я в любом случае прикажу нападать, но клянусь тебе, чем большее количество жертв я принесу на алтарь моей победы, тем больше затребую их потом у тебя. Ты передо мной за всю свою собачью жизнь не расплатишься! Так и будешь ходить по миру нищим…

- Да, наставник, - под хохот хогана, он дал знак рукой своим людям. Те немедленно помчались в стан заняться приготовлениями к жертвоприношению.

Меж тем орде дали команду перейти к осаде. Суровые степняки, дотоле готовые ринуться в бой по первому приказу своих начальников, деловито расположились и приготовились взять приступом хотя бы голод. Ничуть при том, не смущаясь грозного вида направленных на них орденских наконечников, грозно поблескивающих на солнце.

Постоянная кочевая жизнь научила их обходиться самым простым и при том скромным запасом провизии и утвари. Кое-где показались темные струйки дыма.

Но на стенах башен вовсе не имели намеренья просто так дать степнякам перекусить. Невидимая пленка купола качнулась и начала расти, приближаясь к первым рядам. По мере его приближения цвет купола изменился, переливаясь и взрываясь вспышками молний. Защитники Тудруса дали залп, но теперь не ядрами требюше, а огромными баллистами, расположенными на больших башнях. Причем стреляли, натягивая пучки стрел вроде жгута, отчего те, разлетаясь в разные стороны, наносили больший урон. Орда всколыхнулась.

- Они что, захотели испытать мое терпение?! - прошипел хоган.

Огромные молнии били в передние ряды, уплотняя их и оттесняя к холмам, перекрывавшим вход в ущелье. А там степняков настигали разлетавшиеся во все стороны стрелы.

- Возможно, стоит отступить за холмы, повелитель! - заметил один из зольданов. Хоган испепеляюще посмотрел на него так, что тот сжался в комок. Хоган закрыл глаза. Затем, сделав большой вдох, выдавил:

- Кстати, Берде-бей, не ты ли обещал мне третьего дня, что у твоих отрядов кое-что для меня припасено?

Он открыл глаза и снова уставился на зольдана.

- Да, повелитель, - низко поклонился тот, - у недостойного Берде есть то, что он имеет счастье показать тебе, повелитель!

- И что же это?

- О, повелитель! Простите рабу его дерзость, но для того, что бы твой раб мог показать тебе искусство людей востока, - зольдан снова поклонился, - ему нужно овладеть хотя бы одной из сторожевых крепостей этих нечестивцев.

- Ты хорошо поешь, Берде-бей, - помолчав, ответил хоган. - Ведь знаешь, что эти твердыни просто так не сдадутся. Сколько, по-твоему, мне надо будет положить людей, что бы занять хотя бы одну из них?

- Мой повелитель, благодаря возможностям стрелков твоего раба, мы надолго отучим этих дерзких горцев чинить препятствия тебе.

- Хуба! - хоган посмотрел на рослого воина, стоявшего в противоположной стороне. Тот поклонился.

- Нам долго ждать прибытия йомавийских орудий?

- Через час они прибудут, повелитель.

- Через два с половиной часа… нет, через три часа я буду штурмовать ворота с вами или прикрываясь вашими костями. Это понятно?!

Все присутствующие низко склонили головы.

- Прикажите рядам отступить на безопасное расстояние, - скомандовал он, подбирая полы халата и усаживаясь на трон поудобней. Все же он был не буйный сын степи, а могучий и древний дух – Апварепарт. Внешняя оболочка степного князька иногда давала о себе знать ярким бешенством. Но холодный расчет и мудрость не последнего из древних магов Юнольта не давали Омосмеру выйти из себя настолько, что бы забыться. Он усмехнулся. Их всех за магов не считали, предпочитая называть пирпоцца – демонами.

Он был первым. Всегда только первым. И именно он придумал оборачиваться чудовищами для того, что бы никто, не узнал их истинного облика. Тогда то они порезвились! Образы гигантских насекомых позволяли им совершать немыслимые дотоле дела. Однако даже эти превращения не смогли остановить самого главного. Постепенно, одна, за одной пали все двенадцать логовищ. А пятеро его собратьев канули в вечность. Хотя даже там они могут быть ему полезны.

Да, Апварепарт уже давно вышел из сультовой люльки и созрел для того, что бы установить свой порядок. И те, кто ему помогал, ныне, свершив свое последнее дело, больше будут ему не надобны. И тогда…

Впрочем, есть еще один. Элфудорт. Именно он строит сейчас все эти козни, стоя на одной из защитных башен и, поди, усмехается, глядя на отступление.

- Я еще не слышал главного – твоего голоса. Как это тебе удавалось все время так петь? Ну, ничего, ничего. Усмехайся! - последнее слово он крикнул, грозя кулаком в сторону ворот (опять эта странная привычка хоганова тела). - Поворачивай!

Отдал он приказ своим телохранителям. Помост медленно повернул в сторону стана. Апварепарт не увидел, как воин с костяным мечом усмехнулся и повернулся к рыцарскому строю…

- Так, а теперь поговорим с тобой, Фрацуэр.

В следующий миг он подошел к всаднику, чей конь стоял позади. Тот поднял забрало и посмотрел на меченосца.

- Что ты сделал с моим другом, ребран Аргелета? - грозно спросил меченосец.

- Поединок был честным, - ответил командор. - Он, правда, успел изрядно меня потрепать, но последний удар нанес я.

- Значит, Шуглук мертв?

- Нет, удрал. Кружит теперь, где ни будь над предгорьем, - усмехнулся Фрацуэр. - Добычу выискивает.

- Шуглук был мне хорошим слугой многие годы, - заметил с печалью меченосец. - Это я упросил Игемайта взять его с собой и обратить. Бедняга так хотел причаститься вечной жизни…

- Если бы он заранее знал, что из этого выйдет…

- Он знал, - перебил Фрацуэра меченосец. - Он не знал лишь одного: в отличие от меня Игемайт никогда не сдерживает своих обещаний, не будучи убежден в целесообразности поступков и искренности замыслов.

- На это и был твой расчет?

- Да, - кивнул меченосец. - А старухе передай – свою часть сделки я выполню.

- Хорошо, Нис. Обязательно передам, - пообещал командор. - Как полагаешь, надолго они затихли?

- Нет, - отрезал меченосец. - Часа через три начнут снова. Может и позже, но скоро начнут точно.

- Хочу тебя спросить…

- Нет, - снова перебил меченосец.- Об этом лучше не спрашивать.

- Хорошо, - кивнул командор. - Нам оставаться на месте?

- Как хотите, мне вы не мешаете. А Игемайту тем более. По-хорошему, мы вдвоем отлично справились и без всего этого…

Он провел рукой, словно очерчивая круг.

- Но, полагаю, Омосмер уж очень настойчиво желает продолжения сцены. Так что лишние силы не помешают, - меченосец хмыкнул. - Как-то все это уж очень напоминает мне одну постановку, которую мы делали на привале, перед спуском в долину. Я, как ты заметил – Нис. Омосмер – Сулакк. Игемайт – Пэниэф. Осталось понять, кто такой Катикар?

- До недавнего времени, я полагал, что это – Шуглук.

- Тебе, Фрацуэр, только одного в этой жизни не хватает, - заметил меченосец.

- Чего?!

- Поменьше думать, - улыбнулся меченосец. - А больше заниматься тем, что тебе действительно хочется. Если ты выживешь, пообещай вернуться домой и делать то, чему тебя учили с детства, а не то, чему тебя науськивал твой неудачник брат. Поверь, пурпурная мантия не для тебя!

- Я обещаю подумать над этим, Нис. Но ты слишком велеречив для бога, - усмехнулся в ответ Фрацуэр. Меченосец повернулся к нему спиной и, через несколько мгновений, занял свое место на пригорке. Слева и справа от него высились две почти одинаковые крепости, прикрывавшие плато с обеих сторон. Их называли Рукава. Построены они были после того, как первая волна степняков достигла Тудруса. Эта волна снесла укрепления и все строения по эту сторону хребта. Люди, что издавна селились здесь, на широком пространстве, вынуждены были, пробив скалу у ратуши, словно орлы угнездиться на узких карнизах Гройона. Плато же опустело.

Только широкая дорога с развилками ведущая вниз, на равнину напоминала о том, что некогда здесь селились люди. Как сама дорога, так и развилки мостились камнем, и хотя они сейчас поросли травой, все же в прямых линейных очертаниях можно было угадать былое величие этого места. Из камней, что не смогли спалить обозленные степняки, жители Тудруса и выстроили Рукава. Здесь помещали самые отчаянные гарнизоны из людей, которым уже нечего терять. Никаких подкопов не имелось. Если бы крепости пали, никто не пришел бы на выручку. Зная об этом, степные орды редко штурмовали их, предпочитая просто держаться подальше. Если, конечно, последнее оказывалось возможным.

Иногда, когда становилось ясно, что врата они не возьмут, крепости оказывались новой мишенью ордынцев. Однако не на долго. Как правило, хогана уже убивали, а если и нет, то вымещать бессильную злобу на столь твердых орешках, мало кому приходило в голову. Крепости хорошо защищали врата, но именно врата, поскольку все богатство Тудруса – все, ради чего действительно стоило ломать головы, было за ними, а не в крепостях, степняки не трогали отчаянные гарнизоны. Поэтому обычно после первого неудавшегося штурма, орда уходила окончательно.

Меченосец, одни движением головы обозрев котловину, сразу представил себе все, что здесь происходило. Память этого мира пришла к нему первой. Она опередила даже знания!.. Ведь он лишь в эти минуты затишья по-настоящему ощутил своё присутствие в мире. Одновременно тьма голосов, запахов, красок заполнила его голову. Так, словно она стала той бездонной пропастью, в которую он падал…

Впрочем, может так и было. И все это – сон. А он продолжает падать. Падать и падать. И все эти тела вокруг – не что иное, как мираж. И горы – морок. И тогда он – всего лишь часть собственного сна.

Он встал на свое место и вновь огляделся. Его внимание привлек небольшой голубоватый цветок, чудом уцелевший посреди этой багровой мясорубки. Края его листок были уже окрашены в красное. Но сам он оставался синим-синим… Нет! Голубым!..

Синим. Потому что меченосец увидел уже не цветок, а синие капельки, кочующие посреди моря мельчайших живых существ… Вскоре одно из них, непонятно почему, оказалось больше остальных. Оно росло прямо на глазах! И меченосец смог увидеть из чего оно состоит.

Какие то странные, постоянно меняющиеся образы заплелись в тугую нить. Но вдруг эта нить начала разматываться, обнажая разные по форме цепочки. И вот уже эти цепочки сами выросли до невероятных размеров и превратились… в миры.

Миры свободно перемещались в бесконечном пространстве. Сталкивались и разлетались. Пока один из них не увеличился настолько, что меченосец разглядел его весь. Но мир вдруг рассыпался! И теперь каждая частичка этого мира предстала перед меченосцем.

А затем произошло и вовсе невероятное!

Меченосец увидел, как из ничего… В самом деле из ничего появляется ткань. Как эта ткань, складывается и складывается, образуя мельчайшие частицы. Как частицы заполняют миры, а миры превращаются в цепи. Цепи образуют тугую нить. А нить – образы, заключенные в существа, которые плывут меж синих островков. И океан этих существ на его глазах превратился в лепесток все того же голубого цветка…

- Мне нужно с тобой поговорить.

Меченосец обернулся.

 

8

 

- Степняки отходят! - послышалось по всей линии стен.

- Ну, что я говорил? - хвастливо заметил маг. - Советую вам за это время укрепить обе боковые крепости.

- А что, маг, думаешь, они вернуться? - сурово заметил наместник Тудруса, здоровенный крепкий детина в расшитой парче и поблескивающих меж ней латах.

- Разумеется, - ответил маг. - Было бы наивно думать, что мой приятель, приведя такое воинство, просто так уйдет. Мы не уничтожили их, не нанесли им какой либо значительный урон. Я уже не говорю, что у него там целый выводок детьеров и прочих магов. А эти ребята даже не попытались ничегошеньки предпринять против моих штучек…

- И что?

Игемайт поморщился. Наместник начал раздражать его с первого мига, как они с Фрацуэром оказались в Тудрусе. Их прибытия ждали. После того, как обессиленный от схватки с Шуглуком Фрацуэр отодвинул крипту и наткнулся на спящего мага, Игемайту повсюду приходилось видеть обозленные лица и слышать обиженные речи. В крепости на мага смотрели косо, будто знали о нём что то такое… Впрочем, вся это возня не так сильно и волновала его. Важнее было другое.

Он – жив! Ему в который раз удалось избавиться от тенет смертного плена и, в отличие от Омосмера – в который раз воплотиться в СВОЕ тело. Если бы его сейчас занимало бессмертие, то Игемайта по праву можно было назвать настоящим победителем смерти. Но уже очень давно он оставил это бесполезное занятие – соревноваться в том, кому из них и вправду повезет остаться бессмертным.

Он быстро поставил на ноги потерявшего много крови командора. Затем так же быстро дал распоряжение витавшему в небесах Шуглуку отправиться с особым заданием на юг.

«Что бы ты обо мне не думал, наставник, на сей раз свое слово я сдержу!» - подумал он тогда. - «А уж тебе, Шуглук, придется выбирать – поверить ему или нет»

Шуглук был верен до конца. Эта вера изумляла Игемайта. То, на что не обратил внимания наставник, заставило мага задуматься о своей вере.

«Во что ты веришь, шелудивый пес?!» - сказал себе он, отсылая Шуглука. - «И достаточно ли будет твоей веры, что бы остаться верным до конца? Чего бы это тебе не стоило»

Сейчас, стоя на Красной башне, перед этим фанфароном, даже в бой идущем так, как на прием, Игемайт задал себе тот же вопрос. Ответа по-прежнему не было.

Маг улыбнулся:

- Они пришли сюда не грабить и убивать, как раньше, друг мой. Все они собрались под стенами твоего города, что бы их вожак смог войти во врата.

- Во врата Тудруса?! - скривился наместник.

- Именно, - кивнул маг. - Моему приятелю надо захватить эти двери, что бы, скажем так, произвести некую замену. Что будет потом и с Тудрусом, и с Басхютлэном, да и со всем миром, ему не важно. Ему важно войти во врата. Правда, он и сам не ведает, что будет, если он из них выйдет. И где именно он выйдет… Но, поверь, наместник, его это не остановит. И этому проходимцу совсем не важно, - в голосе мага едва уловимо послышались нотки печали, - сколько воинов с той и с другой стороны при этом падут. Скоро прибудут катапульты из-за Туманных гор, затем он возьмет штурмом один из Рукавов. А может быть и оба. Потом, сравняет с землей все башни, которые ты видишь здесь… Правда, у нас появился союзник, могущий остановить любую армию. Но в том то и дело, что остановит. Магов, что стоят за этой армией уже не остановить…

- Даже тебе?!

- Если я буду останавливать дэтьертиров, - развел руками Игемайт, - кто же остановит самого Апварепарта? Нет, наместник. Сейчас от тебя и от всех вас зависит только одно. Меньше чем через три часа все, о чем я говорил, будет приведено в действие. Чаши весов и без того колеблются, как ветряк. Как бы она ни была сложна, но ваша задача – сделать все, что бы ни допустить его войска в Рукава. Любой ценой!

- Но как это сделать?

- Вы – воины, вы и решайте, - ответил маг. - Помните только одно. Может быть, Апварепарт и хороший маг, но вот воин из него никудышный. Он уже один раз пытался взять штурмом укрепление поменьше Тудруса. Из этого ровным счетом ничего не вышло. Да и свой алмазный дворец в Юнольте он потерял бездарно. Все, что он может – полагаться на искусство бравых степных вояк. Но вы сами знаете, как они берут города. Так что ваше дело не так и безнадежно. Три часа – это не три минуты. Думайте и действуйте. А я пока пойду, приготовлюсь к своей битве.

С этими словами он развернулся и спустился по лестнице во внутренний двор башни. Озадаченные командиры потупили взоры. Решению надо быть быстрым и единственно верным. Но вот что предпринять против огромной толпы, вооруженной к тому же осадными орудиями?

- У нас только один выход, - заметил, подняв голову Кверинт. Все это время он, и без того понимающий, что к чему, думал только об одном.

- Какое? - спросил наместник.

- Осадные орудия. Надо, каким-то образом лишить врага орудий, - ответил сотник.

- Кверинт прав, - согласился другой сотник, с мелкой бородкой и в высокой кирасе. - Если они начнут атаку со штурма Рукавов, надо лишить их единственного способа взять крепости. Важно только понять, они рассредоточатся или будут бить по какому то одному из Рукавов?

- Да, похоже, вы с Кверинтом правы. Но как мы узнаем, куда именно они будут бить?!

- Простой расчет, - ответил маленького роста человек в одежде мастерового. - Подойдем к стене.

Все собравшиеся прильнули к бойницам.

- Ну и что, фан Йовар (Jovar)? - спросил наместник.

- Левый Рукав чуть выше Правого, - указал мастер. - К тому же, если они поставят машины на во-он тот взгорок, то еще уменьшат угол. Да и быстрее и легче им будет поднять машины туда, нежели катить потом по половине поля, что бы к тому ж поставить на виду у нас.

- Они будут брать Правый Рукав, - заключил мастер, уверенно кивнув и отходя от бойницы. - К тому же от Правого Рукава до нашей стены расстояние меньше, чем от Левого. Хотя отсюда и кажется, что наоборот.

- Да, это так, - согласился наместник. - Похоже фан Йовар, ты прав. И что же мы будем делать?

Вновь воцарилось молчание.

- Что мы будем делать? - повторил наместник. - Как мы остановим этих демонов.

- Катапульты ведь деревянные, так? - неуверенно спросил еще один мастер, стоявший позади фана Йовара.

- Да, - ответил кто-то из воинов.

- Дерево хорошо горит, - шмыгнув носом, заметил он.

- И что? - повернулся в его сторону наместник.

- Я думаю так. Если мы сейчас незаметно выльем на холм достаточно масла, что бы потом зажечь его в нужный момент…

- А что, это – выход! - согласился Кверинт. - Поджечь взгорок не так и сложно. Там сухостой. Да и место продуваемое. А с крепости его подпалить большого труда не составит.

- Тогда надо достаточно масла. И надо сделать это быстро, но незаметно, - решил наместник.

- Быстро то мы сделаем, но вот незаметно? - шмыгнул мастер.

- Нам нужно чем-то отвлечь неприятеля, - предложил сотник в кирасе. - Надо сделать вылазку.

- А лучше послать вперед рыцарей, - добавил Кверинт.

- Но ведь это – верная смерть! - воскликнул фан Йовар.

- Позовите ко мне ребрана Фрацуэра, - приказал наместник. - Похоже, это и впрямь – единственный выход…

Разговор продолжился, когда Фрацуэр поднялся на башню.

- И что, это действительно – единственный выход, по-вашему? - усмехнулся он, когда наместник вкратце изложил план. Солнце медленно, но верно приближалось к полудню. А на небе по-прежнему не единого облачка не появлялось, если не считать той завесы, а потом и пыли от камнепада, устроенных магом. Всех собравшихся на площадке башни прошиб ледяной озноб. И никто не желал отвечать на очевидно-страшный вопрос.

- Похоже, что так – кивнул, наконец, Кверинт. - Войска ре Флейвина подойдут только к вечеру, а враг намерен штурмовать крепость прямо сейчас. И нам во что бы то ни стало надо отбить этот штурм.

- Что ж, раз так, - вздохнул Фрацуэр, опуская глаза, - то когда у вас будет все готово?

- Через четверть часа, - ответил наместник.

- Хорошо, - кивнул командор. – Я сделаю все то, о чем вы меня просите. И даже больше.

Он вздохнул. Затем посмотрел на окружающих его людей, и ничего не сказав, спустился вниз.

Через некоторое время одинокий всадник показался из дверей Тудруса и поскакал к стоявшему неподвижно строю. Подъехав к меченосцу, он о чем-то недолго с ним говорил. Затем дал приказ своим спешиться и отдохнуть…

А в это время в каземате укреплений маг перелистывал страницы книги, что показывал сотнику.

- Что же ты на самом деле хочешь? А?! - вопрошал он книгу, силясь найти в ней какую-то постоянно ускользающую от него разгадку. В отчаянье он захлопнул книгу и сел на кровать, стоявшую рядом. Облокотив лоб, маг закрыл глаза.

- Я что-то упустил! Что-то упустил… - прошептал Игемайт. - Что-то очень важное, касаемо этого места. Тудруса!.. Тудруса!.. Тудруса!..

Повторяя последнее слово, как заговор, он встал и прошелся по комнате с кровати до двери и обратно.

- Тудруса! - повторил маг в последний раз и позвал охранников. - Эй! Там, за дверью!

- Что прикажешь, господин?! - пробасил вошедший плотного телосложения стражник.

- Пошли, кого ни будь в магистрат. Мне срочно, очень срочно нужны хроники Тудруса, - ответил Игемайт. - И еще! Пусть заложат в книгах те страницы, в которых говориться о каких то примечательных происшествиях, вроде землетрясений, сошествий снегов с гор и прочих. Особенно во времена, предшествующие появлению Союза Семи городов.

- Семиградья что ли? - переспросил сражник.

- Да, Семиградья, - утвердительно кивнул маг. – И пусть сделают все очень, очень быстро. Понял?

- Да, господин. Все будет доставлено в скорейшем виде, - стражник закрыл дверь, оставляя Игемайта в раздумье. Тот вновь сел на кровать. И больше уж до прихода вестового не вставал.

 

Эпилог

 

- Ну, и как тебе спуск? - спросил Адор некроманта, когда они достигли подножия горы.

- Да вроде ничего, - ответил тот. - Могло быть и хуже. Пару раз я едва не сорвался.

- Это и впрямь ничего, - улыбнулся проводник. - Бывало, действительно срывались. А ты – все сделала как надо. Это хорошо. Дальше уже будет спуск поположе.

Он нацепил на некроманта изрядно похудевший мешок и углубился в узкую темную расщелину, которая, чем дальше они шли, тем становилась шире, образуя уже большой каньон. Кое-где показывались островки скудной растительности, а, начиная с небольшого, выдававшегося вперед утеса, который наполовину перекрывал горловину каньона, начиналась горная речка.

- Если идти по руслу этой реки, можно дойти до Парихинтана, - сообщил Адор. - Но тогда напорешься на внутренние разъезды. Да к тому ж еще и на водопады. Их здесь аж семь. Потому и речка называется – Семипадная… Кстати, если будет интересно!..

- Что?

- Да река эта! Ее обнаружили, говорят, в тот памятный год, когда случилась большая беда в Долине.

- Вот как? И что за беда?

- До места дойдем – расскажу. А пока надо быть очень острожными, - предупредил проводник. - Одного водопада нам не миновать. Там расщелина опять сужается. И нам придется идти по колено в воде. Во-он то место!

Они как раз повернули за скалу. За ней каньон действительно расширялся более чем в два раза, образуя большую чашу, на дне которого меж огромных валунов темнело горное озеро. Проводник указал рукой на противоположный берег этого озера. Там отвесные скальные тени падали в очень узкое отверстие, как бы вход в пещеру.

- Это – Анарова арка, - сообщил Адор. - Через нее по преданию, мой предок и прошел, чтобы затем отыскать проход. Там, в общем-то, Кем-ди-Леспирис и заканчивается.

- Понятно, - закивал спутник. - А как потом?

- Потом, мы просто поднимемся на соседнюю гору…

- Это там, где твой предок повстречался с тенью? - перебил некромант.

- Нет! – ответил Адор. - На Макрокёльт мы заходить не будем. Обойдем его. Но вершина там, это так.

- А почему не будем заходить?

- Ну, во-первых, нам не по пути, - ответил Адор, подходя к темной глади озера. Стало холодно, как если бы они очутились в глубоком колодце. Проводник внимательно осмотрел прибрежные валуны. В это время к озеру приблизился некромант.

- А во-вторых? - спросил он, пытаясь засунуть в воду кончик сапога. - Ух, как обжигает!

- Точно! - усмехнулся проводник, преступив с одного камня на другой. - Эта лужа – очень холодная, потому что находится в котловине, которая не прогревается даже летом. И там, - он снова указал на расщелину, - вода не теплей. Так что придется привыкать.

- Так что же, во-вторых? - не унимался спутник, следуя за Адором по валунам.

- Во-вторых, Макрокёльт не любит чужих. Мне дед говорил. Что когда он в первый раз пошел за своим отцом… - Адор вновь перепрыгнул с камня на камень, затем подождал, когда тоже сделает некромант. Так они оказались на островке, густо поросшем мхом. - С ними шли еще трое. Так вот его отец взобрался на вершину затем, что бы совершить обряд посвящения. Но один из провожатых оступился… Давай помогу! - он помог спутнику перепрыгнуть через очередной участок озера. - В общем, я тебе покажу его могилу. Он похоронен аккурат у развилки. То место так и названо – Могила у водопада.

- Понятно, - кивнул некромант и, прыгнув вслед за Адором на очередной валун, выпрямился и улыбнулся. - Ну, вот – почти пришли.

Он кивнул в сторону расселины, куда убегал сток.

- Да, - согласился Адор. - Здесь чуть передохнем. Не стоит лезть напролом, да еще и уставшими. Заодно и облегчим наши мешки. За водопадом мы снова заночуем в хижине у речки. А там, к полудню выйдем на торный путь. И все!

- А сразу?

- Что бы по ночи шататься в горах? За нами же никто не гонится?! - резонно заметил проводник.

- Ну, на всякий случай… - не унимался спутник.

- Никаких всяких случаев нет, - отрезал Адор. - Первый пост тудрусского гарнизона находится в половине дня пути ниже. А до первого подходящего перевала идти через во-он те горы.

Он указал на еле заметные отсюда серебристые вершины. Со времени перехода прошли сутки и путники изрядно спустились вниз, туда, где снег не слепил глаза, а на каменистых солнцепеках можно было увидеть стада отдыхающих горных баранов. Теперь кручи Бакрона остались позади, но те горы, что серебристо-синей непрерывной полосой виднелись впереди явно ни на чуть не отставали от своих восточных собратьев.

- Первые поселения, - продолжил Адор, - расположены уже в низине. До них не меньше двух дней пути, если идти вдоль русла. Правда, за отрогом тоже начинаются горные вырубки. И там народа уже много. Но туда, куда мы идем, нас ждет лишь молодняк – старые вырубки. Там точно никого нет! Единственные тамошние обитатели – охотники. Но они не шибко общительны. Да и не пора еще. Они там будут ближе к осени. То есть недели через две.

- А разъезды?!

- Ты что?! За горой – уже даже не приграничная земля, а самая Долина, что ни есть. Мы сейчас находимся на самой северной ее точке. Вот поднимемся на гору, тогда покажу тебе Претавию – самую большую вершину Бакрона здесь, на юге. Говорят, с нею поспорит лишь Лависетский Паргиз. А на самом юге есть еще Йомпилонэ. Но мне кажется до нашей-то Претавии ей о-ох как далеко.

- Возможно, - согласился, улыбнувшись, некромант. - Паргиз я видел. Буйная гора. А на севере видел даже Рикёра. Тот произвел на меня впечатление.

- Рикёр?! Не слышал о таком.

- Тогда послушай! - поднял палец некромант. - Книги отмечают десять величайших вершин Бакрона. Три из них ты точно назвал. Йомпилонэ – самая южная, за ней идет Англерэ, потом – Претавия, потом Паргиз. Потом в месте, где хребет раздваивается и его западный отрог идет к Средиземному морю, есть две вершины – Преван и Тэруэн. Причем Преван отходит к морю, а Тэруэн – поменьше высотой, но имеет аж три вершины, поэтому его еще зовут Тэруэн-Тарольт…

- А, Про Тарольт я знаю! - перебил Адор.

- Ну, возможно у вас знают только одно его имя, - согласился некромант. –- А вот о Превансете ты должен знать.

- Да, оттуда к нам идут разные ткани и вина.

- Именно! - кивнул некромант. - Так вот, Йомпилонэ, Англерэ, Претавия, Паргиз, Преван, Тэруэн-Тарольт. Севернее их находятся: Рикёр, а затем Кацтэн, за ним Вея-Тудмнонэ и последний – Хиркатис.

- Хиркатис?!

- Что, что ни будь, о нем слышал?!

- Конечно! Кто же не слышал о рыцарях Хиркатиса?!

- Ты о герлетьерах? - скривился некромант. - Ну да. Они считают Хиркатис своей твердыней. Аргелет и вправду возник у подножия Хиркатиса, в древней обители северных пастухов. Я был там лишь раз. Не самое теплое место, доложу. И не самое приветливое. Скорее наоборот.

Явно, что воспоминания о Хиркатисе и впрямь запали ему в душу.

- Я именно тогда и понял, - продолжил он вдруг, - отчего рыцари Аргелета так суровы. Я бы на их месте к тому ж и безжалостен был бы, как та сталь, что они умудряются закалять и горнилах своих кузен. А потом делают из них свои страшные мечи, которым нипочем не только сталь, но и дух. Вернее – призрак.

- Да, мне рассказывали, как один из таких мечей запросто разрубил хребет костяного дракона.

- Какие драконы?! - возмутился некромант. - Говорю же – они рубят тонкую, но прочную ткань призрака. Даже кольчуга из истинного серебра им нипочем. Правда, говоря так же, что такая кольчуга поддается мечам не всегда.

- А что же им точно не поддается? - усмехнулся Адор.

- Может быть, только чешуя атуна, - предположил некромант и улыбнулся, заметив. - Но таковой в природе не существует… Отдельно от атуна.

Некоторое время они посидели молча, любуясь постоянно менявшимся преломлением света в темной холодной и, одновременно настолько прозрачной воде, что даже здесь, под тенью горы можно было увидеть иссиня-черное каменное дно.

- Там глубина не в один человеческий рост, - заметил, наконец, Адор. - Ну что, пожалуй, нам пора.

- Да, - кивнул некромант и встал. Улыбаясь, он потряс почти пустой мешок, затем вытащил из него остатки еды. Адор тоже развязал свой. Хотя в его мешке еды не было вовсе. Они перекусили, доев последнее, что оставалось в мешке некроманта. Затем проводник снял суму, аккуратно свернул мешок некроманта, потом, не доставая из сумы содержимое, запаковал и ее в свой мешок, уплотняя тот другим мешком. Завязав узел, он закинул потяжелевший мешок на плечи.

- Ну вот, можем и идти.

Они вышли к расщелине и, почти касаясь воды, осторожно продвинулись по краю к небольшому уступу.

- Сразу за уступом приготовься! - предупредил Адор. - Там придется идти по воде, как я и говорил. Если повезет, пройдем почти, не задевая, а нет – иди, быстро не останавливайся.

Некромант кивнул. Уже совсем близко послышался утробный рык водопада. Рык превратился в рев, как только они достигли просвета. Путникам повезло, вода и доставала по щиколотку. Хотя скользкая тропа грозила скинуть их в бурлящий поток. Свод над путниками сомкнулся в тот миг, когда тропа резко повела вниз.

- Здесь осторожно, - послышался голос Адора, еле различимый в шуме воды. Скользкие уступы страшили своей непредсказуемостью, но поскольку проводник шел уверенно, эта уверенность передалась и спутнику. Вдруг Адор остановился. Он дождался немного замешкавшегося некроманта.

- Тут мы свернем, - сообщил он. - Дальше пойдем по сухой тропе вдоль скалы и уйдем от водопада. Будь осторожен! Тропа очень узкая. Там есть крючья, за них можно держаться, но все равно – берегись.

- Хорошо! - кивнул некромант. Они прошли дальше. Водопад остался в стороне. А путники спускались вдоль скалы, пока, наконец, не вышли на пологое место.

Перед ними во всей красе раскинулось Северное Предгорье. Закат уже напомнил о себе оранжевым диском солнца, не так слепившим глаза, как там, наверху. Здесь вовсю зеленела трава, а в лощинах темнел кустарник. Луга перемешивались со скалами и уходили вдаль и вниз, к темнеющим линиям бора. Из-за скалок иногда поднимались парки, от водопадов и ручьев. Но в целом горизонт был чист и светел. Горы стояли повсюду, но только позади они высились над путниками. И где-то вдали так же виднелись мутные пики.

Было по настоящему свежо и дышалось очень легко. Разряженный воздух вершин здесь сменялся вполне подходящим для нормального дыхания. А снизу тянулись такие ароматы!..

- Ну, вот! – улыбнулся Адор. - Это и есть Басхютлэн. Горный Басхютлэн. Его еще называют Атунтин (Atuntin).

- Понимаю, почему! - некромант весело посмотрел на проводника, затем вновь перевел взгляд на открывшийся вид. - Наконец я здесь! Эге-гей!

Эхо гор разнесло победный клич по округе.

- Здесь можно кричать, сколько душе угодно, - усмехнулся Адор. - Все равно никто не услышит. Ну а уж если и услышит, то на несколько миль вокруг.

- То есть ты хочешь сказать, что несколько миль окрест мы совершенно одни? - удивился некромант.

- Такой же вопрос мне задал один контрабандист, - сообщил Адор, суровея. - Я ему тут сказал кое-что…

- Дай, угадаю! Искать здесь будет некому не только тебя!

- Вот-вот!

- Что ж, и впрямь отличное место для темных делишек… Ну а где наш Макрокёльт?…

 

 

 

Часть 2. Достойный ответ

 

Quod erat demonstrandum

 

Пролог

 

Ночью Адору отчего-то долго не мог уснуть. К вечеру они благополучно добрели до заимки. В отличие от первой, в Долине цветов, эта ни от кого не пряталась. В ней вполне можно прожить круглый год. Заимка оказалась похожа на небольшой хутор, который затерялся средь бескрайней листвы и уходящих в поднебесье гор.

С другой стороны к заимке примыкали отделения подсобного хозяйства.

- В годы, когда моя семья была большой, еще при прадеде, - сообщил проводник, - здесь жили наши. Почти весь год!..

Сейчас хутор выглядел немного заброшенным. Да и внутри, казалось, просто ждал хозяина. Он стал первой настоящей ночевкой на настоящих кроватях, выстроившихся по бокам огромной печи. Печь была давным-давно расписана. Сразу за домом находился колодец, так что за водой долго идти не пришлось. В погребе ожидала солонина в кадках, заботливо оставленная кем-то явно знавшим вкусы нынешнего хозяина. Там же нашлись и другие припасы.

Когда они вышли на развилку, Адор приготовил самострел.

- Хочу вечерком побаловаться дичью, - объяснил он.

И, правда. В здешних лесах хоть и не слышалось такого перезвона, как за Бакроном, дичи все же не убавилось. Он поймал пару зайцев и несколько птах.

Когда сумерки поднялись до самых вершин, оба уплетали сытный ужин. Некромант казался очень довольным и, как в начале пути, много шутил и много смеялся.

Вчерашняя ночевка в продуваемой всеми ветрами пещере (это притом, что погода стояла очень даже хорошая!) шибко не понравилась некроманту. Он весь продрог, даром, что не подхватил простуды! Но, по-видимому, решил Адор, у того имелся какой-нибудь оберег. Сам же проводник просто привык к эдаким условиям (бывало хуже). Даже напротив, отметил, что нынешнее его путешествие подходило к концу, а приключений чего-то не видно. Ни горного обвала, ни тебе еще какой пакости. Даже скучно! Хорошо, что спутник оказался на редкость славным, не смотря, что некромант. И хотя в Долине некромантов не любили, все же и большого зла от них никто покамест не видел. В такие минуты Адор вспоминал слова одного знакомого из тудрусской ратуши. Тот все сетовал на трижды распроклятых дэтьертиров, обвиняя их во всех бедах и несчастьях скопом.

«Интересно, что бы сказал этот надутый индюк, - подумал Адор, - если бы узнал о том, чем я сейчас занят?!»

Затем легли спать. Некромант заснул сразу. Адору отчего-то не спалось. Проводник перевернулся на другой бок, к оконцу. Когда они подходили к заимке, Адор отчего-то возьми да и спроси спутника, не желает ли тот отдохнуть с денек от перевала? Тот ответил, что подумает до завтра, если это возможно.

- Отчего ж не возможно?! - кивнул проводник. А вот теперь не мог уснуть, всё думая да гадая, зачем он это предложил. Пройдут годы, прежде чем сам он, сейчас только начинающий свой последний путь, поймёт, что именно такие минуты тишины и покоя, благодати и единения с окружающим тебя и покоя… да просто, усталой сытости! Именно они становятся по-настоящему дороги в тот миг, когда тоска чёрной тьмой ляжет как покров на твою душу. И лишь эта память, что всегда права, окажется способной в вихрях безумной тьмы отыскать и открыть слабый свет мерцающей в небе звезды надежды. Которой, увы так мало во всех мирах.

 

1

 

Ветер всё крепчал и крепчал. Даже здесь, в бухте его порывы рвали сигнальные флаги на части. Казалось вот-вот, и они улетят вглубь острова. Ветер северный, необычный для этих широт. Обычно, если с севера и дул ветер, то он изрядно приправлялся Большим раздельным течением, где теплел и утихал. Однако этот ветер теплым не был.

- Такие ветры дуют у нас, на Хиркатисе! - к одиноко стоявшему Глехару подошел Баст и, поклонившись, сообщил, - конвой доставил все грузы, так что по идее можем отправляться, ребран.

- Хорошо, - кивнул принц. Они постояли еще некоторое время, тревожно разглядывая разволновавшееся море.

- У меня такое ощущение, что они уж очень не хотят выпустить нас отсюда, - Глехар повернулся к Басту, - что думаете?

- Возможно, - ответил старик. - Если это так, то, по всей видимости, у них уж очень сильный союзник. Здесь то твориться невесть что…

- Вот именно, ветер северных широт на юге, - согласился принц. - Даже на Долгом мысе таких ветров не сыскать. Там конечно дует еще как, но не так холодно.

Он поежился. Развернулся в сторону острова и посмотрел на одиноко светящую башню ратуши.

- Это хорошо, что Леденин распорядился зажечь огни только на ратуше, - заметил Баст.

- Да, - кивнул принц, - хорошо. А еще лучше, что бы огни горели в форте. Баст, дайте приказ вашим людям, что бы они подпалили склады. Все склады. И королевские и местных.

- А зачем местных?! - изумился старик.

- Хочу проверить, как у них там с нервами… И вообще, уже почти полночь, а мы совершенно ничего не знаем о том, кто нам противостоит! - зло ответил принц.

Старик понимающе кивнул.

- Идите, Баст, - отпустил его Глехар. А сам направился к кораблям. Взойдя на «Воинственный», он отдал последние распоряжения капитану, а сам спустился в свою каюту. Здесь принц переоделся в доспех, и, вооружившись, вышел на палубу.

 Штормовые волны уже вовсю трепали суда, один, за одним стремившиеся покинуть гавань и выйти в открытое море. Их маневренность позволяла без особых трудностей покинуть причал даже при такой погоде. Но даже для них любая из этих волн могла оказаться губительной. «Воинственный» выстроился за «Стремительным», оставляя позади себя «Неустрашимый». Половина кораблей уже вышла из гавани. Они успели до того, как шторм уже явственно угрожал ворваться в бухту. Но вот последние скалы, самые опасные остались позади. Выпорхнул на очередной волне и «Неустрашимый». Последние десять кораблей оставались в бухте.

Как вдруг с утесов послышались крики и замаячили лихорадочно огни. Шторм на некоторое время чуть стих, словно готовясь к очередному натиску. И крики с ближних скал были отчетливо слышны в темноте.

- Это – проклятья! - крикнул капитан, подходя к Глехару. - Они опоздали!

- Не знаю, - возразил принц. - Я не вижу главного.

- Чего?

- Пожара, - Глехар тревожно всматривался в берег. Кроме огней в форте и одиноко сияющей ратуши он не видел там ничего. Огни бесновались в эти минуты лишь на скалах. Наконец несколько огоньков обрушились на «Неустрашимый», слишком близко подошедший к правому берегу. Но вот корабль преодолел надвинувшуюся волну, и лег на прежний курс. Шторм с новой силой ударил в борта судов.

- Если так будет продолжаться, Бастова десятка может и не выйти из бухты, - заметил капитан.

- Да, ты прав, - кивнул Глехар. Вдруг одна, за одной яркая вспышка озарила берег.

- Он все-таки сделала это! - воскликнул принц. - Молодчина, старик! Теперь убирайся оттуда подобру-поздорову… Давайте, капитан и мы поспешим! Наша десятка идет прямиком на Дуврис. Сообщите это капитанам, начиная с «Грозного», и кончая «Неустрашимым».

- Да, ребран, - кивнул капитан и удалился.

Глехар не знал, что сейчас происходит на острове, но что-то подсказывало ему, что все идет так, как они и решили, а потому неведомый враг ведет себя настолько непоследовательно. Когда после тяжелого разговора с гарнизоном форта ему удалось настроить солдат против мятежников, и настроить таки выполнить свой долг, принц уже знакомой дорогой спустился к пристани. Здесь, убедившись, что все идет, как задумано, смог немного отойти от напряжения последних часов. А заодно и спокойно поразмыслить. Ему чего-то не хватало, какой-то важной детали, чего-то такого, что бы все расставило по своим местам.

В сыскном деле Глехар сильным себя не считал. И потому сейчас ему явно нужен чей-то совет. Сейчас он принял бы этот совет от любого. Принц поднялся к рулю. Тот же рулевой стоял и правил корабль.

- Ну, как погодка?!

- Да ничего, бывало и похуже! Вот ребятам с последней десятки может и не повести.

- Это точно! - кивнул Глехар.

- Мне вот только одно не ясно… - сказал в продолжение разговора моряк.

- Что? - удивленно посмотрел на него Глехар.

- Не знаю! Тут многие говорят о ловушке…

- И что?!

- Если это – ловушка, то почему они сразу скопом на нас не напали, а ждали чего-то?

- Да, братец, признаться, я и сам этого не понимаю, - покачал головой принц.

- А мне сдается, они просто перехитрить нас хотят! - продолжил рулевой.

- Это как? - Глехар повернулся всем корпусом.

- Что? - ветер крепчал, обдавая стоящих на борту тысячами брызг.

- Говорю, почему перехитрить?

- А-а. Да они не шибко то нас и трепали! - крикнул уже во всю глотку рулевой. - Так, для виду, может. Что бы мы, главное прошляпили.

- Главное?! - Глехар испуганно посмотрел в мокрое лицо моряка.

- То, что нельзя будет увидеть в такую то погоду и при том ночью.

- Корабли? - с последней надеждой спросил принц после того, как корабли вновь накренило, заливая волной. «Воинственный» покачался и выпрямился. А затем волна снова заставила его накрениться, но уже не так сильно.

- Зачем корабли? - ответил рулевой, когда корабль вновь приобрел подобие устойчивости. Что бы не слышать последнего ответа, Глехар отвернулся и тревожно всмотрелся во тьму. Огни берега еле виднелись где-то очень далеко. По сторонам не было видно ни одного судна, что являлось верным признаком того, что корабли ордена успели расползтись по морю. Шторм то стихал, то с новой силой восставал широкими волнами, пытающимися проглотить судно. С шипение волны обрушивались на корму, а то и разбивались острым носом «Воинственного» и оставались позади.

В этих пенистых изгибах принц тщетно пытался угадать черное очертание. Но кроме неспокойного моря повсюду вдалеке продолжали мигать зловещие огоньки. Берег находился страшно рядом. Казалось, еще одна, две волны и вот они – губительные скалы!

Небосвод оставался тёмен. Это последнее пугало, отчего-то больше всего. Тучи, тучи, повсюду тучи! Глехар весь вымок. Он вновь подошел к рулевому, который выпрямился как струна и отчего-то странно смотрел прямо. Принц тронул моряка за плечо. В это время корабль развернуло так, что набежавшая волна буквально вжала принца в палубу. Однако рулевой продолжал стоять, непоколебимо стиснув в руках штурвал. И по прежнему смотрел прямо.

- Эй! - окликнул моряка принц. Но тот даже не шелохнулся. Тогда Глехар вновь тронул его за плечо. Никакого ответа! Глехар стиснул плечо рулевого и потянул на себя. Не выпуская штурвала, фигура сникла. Что-то брякнуло, но в шуме воды этот единственный звук принц даже не услышал. Рулевой был мертв, а в двух шагах от него на Глехара уставилось огромное безобразное создание, отдаленно напоминающее южного крылана.

Заклекотав, тварь выставила вперед одно из перепончатых крыл.

- Бери штурвал! - прошипела тварь. Принц, как зачарованный послушно принялся вырывать колесо из рук рулевого. Однако тот даже мертвым, не желал впускать штурвал и отдавать его кому бы то ни было. Наконец твари надоели тщетные усилия Глехара. Она проворно пересекла расстояние до мертвеца и полоснула его кисти огромным блестящим когтем. Тот сразу же распростерся у ног принца, а в следующий миг, когда судно вновь накренилось, кубарем скатился к перилам. Глехар в ужасе смотрел за этим движением, затем перевел взгляд на тварь.

- Бери штурвал, - повторила она, сверкая черными глазищами, - и ровняй курс на север. Он был прав! Черный корабль идет к цели.

Принц поспешно взял штурвал и выровнял курс корабля.

- Сейчас тебе важно только одно, - шипела меж тем тварь. - Доплыть до прохода раньше их.

- А как же… - начал было Глехар.

- Забудь о них. Они обречены. Только мы выживем, если ты все сделаешь правильно, - ответила тварь.

- Но-о…

- Никаких «но». Разве Фрацуэр не говорил тебе, что все уже решено?! Ты не умрешь. А они – умрут. Это – цена за нашу победу.

- Нашу?!!

- Да. Твою и мою, - тварь оскалилась, видимо изображая усмешку. – Мы ведь с тобой – одного поля ягода. Ха! Не смотри на меня так, я все про тебя знаю, принц Зиста. Все!!! Так что – давай! Веди «Воинственный» к цели! Какая разница, сколько погибнут. Главное – мы спасем всех остальных. Что бы жили все, надо жертвовать хотя бы некоторыми.

- Это сказал Фрацуэр?!

- Молодец, - одобрительно кивнула тварь, вновь пытаясь усмехнуться. - Шутишь! Значит все понимаешь правильно… Но на сей раз – это не слова Фрацуэра. Он ведь так и так – не жилец. А мы с тобой будет править этим миром. Поэтому должны прислушиваться к словам тех, кто пожелал разделить с нами этот жребий.

- Кого ты имеешь в виду?!

- О-о, - нахмурилась тварь. - Все, что тебе пока нужно знать, это то, как правильно поступить сейчас. Но ведь мы с тобой знаем, как ты поступишь, принц. Не так ли? Наш жребий слишком велик, что бы тратить слова попусту… А теперь так! Скоро здесь разверзнется бездна. И если я понял все правильно, там - тварь указала перепончатым крылом в сторону острова, - будет такая же заваруха, как и здесь. А может даже пострашней… Мы с тобою в самой середине поединка самых могучих сил, какие только есть во всем мире. Другие такие же силы в это время штурмуют и защищают Врата, которые избрала Сама Хозяйка Дверей. Но то, что произойдет здесь, может склонить чашу весов на ту или иную сторону там. И нам с тобой, в конце концов, нужно только одно!..

- Что?! - вновь сквозь шквал ветра прокричал Глехар. - Что нам нужно?!

- Выжить! - ответила тварь и взлетела ввысь. В следующий миг, изумленный принц увидел вздымающийся нос огромного судна, кормой повернутого к «Воинственному». То был черный корабль. А над ним витали тысячи и тысячи темных теней. С невероятной скоростью корабли сближались. Всего одна волна разделала их, когда за спиной Глехара послышался грохот. И в озаряющей небосклон вспышке пораженный принц увидел бессчетное количество тварей, подобных той, что только что покинула его бриг.

 

2

 

Взрыв прогремел в самом центре некогда утихшего жерла. В один миг воздух наполнился пеплом и гарью, а затем клубы дыма повалили из проснувшегося кратера. Но чем дальше уносился дым, тем больше и больше он напоминал не всклубившийся поток газов, а огромную стаю воронов, чье карканье, сливаясь с грохотом вулкана и воем шторма, создавало самый жуткий, пробирающий до мозга костей гул. То была победная песня стихий.

Через мгновение, словно в ответ на пробуждение тудманского вулкана, морская бездна разверзлась. Немедленно потоки воды закружились в вихре, убыстряясь и убыстряясь. На краю огромной воронки сцепились мертвой хваткой два судна. Нос белого парусника врезался посреди кормы огромного черного корабля, и так оба они закружились у самого края морской пропасти.

А вулкан продолжал неистовствовать! Клубы огненного пепла, теперь уже настоящего сгорая, озарили берег, на котором развернулась невиданная битва. Сотни анубитов теснили к краю морских разбойников, невесть откуда появившихся в огромном количестве. Часть пиратов ворвалась в город, и пыталась не дать уйти последним рыцарям и кнехтам ордена, спешившим на оставшиеся корабли. Здесь, у гавани возникла толкотня и давка, поскольку обезумевшие жители острова пытались пробиться к спасительным судам, но, видя разбушевавшееся море, в ужасе метались из стороны в сторону, становясь легкой добычей озверевших и обезумивших разбойников.

Сколько бы так продолжалось – неизвестно. Но вот вулкан вновь взорвался ослепительными брызгами искр. Лес и пашни немедленно охватил пожар. Огромная горящая головня с треском ввалилась в самую гущу сражавшихся, кувыркаясь, отлетела до воды и там с шипением взорвалась, умножая и без того многочисленные жертвы. На мгновение битва прекратилась. Первыми опомнились герлетьеры. Послышалась команда «на борт» и несколько десятков воинов, оставляя за собой окаменевших от страха людей, бросилась к кораблям. Они едва успели заскочить на борта своих судов, как новые комья лавы с таким же шипение взорвали воду. Один ком попал в судно, которое тот час вспыхнуло как спичка. Все, кто уцелел, поспешили вплавь к другим судам.

И в этот миг все как по приказу, повернули головы к одной единственной фигуре, медленно и величаво спускавшейся к причалу. Она шла, окруженная своими рыцарями и вилами, но всех их словно не существовало. Государыня Смерть спускалась к причалу одна. Ветер трепал клочья серой одежды, толи платья, толи балахона, в костлявых руках она сжимала огромную, светящуюся бледно-серебристым светом косу, с серповидным наконечником. Глазницы черепа светились таким же светом, что и коса, а клубы дыма и пепла, волнами разлетались от нее, обволакивая свиту. Наконец, рыцари и вилы, повинуясь тайному приказу, остановились.

Смерть же дошла до края берега и пронзила острием серпа прибрежную гальку. Как только набежавшая волна коснулась острия, она тотчас застыла, и от косы мгновенно распространилась ледяная корка. Превращая огромные морские волны в холмы льда, корка достигла бурливой воронки. Некоторое время, корка опоясывала воронку, но затем, как только круг сомкнулся, корка ринулась вниз.

Но там, внизу из самого нутра океана уже поднимался вестник Морского Владыки. Громадные щупальца крушили затвердевший лед, и потоки воды обрушивались вновь. Словно гигантский лепесток раскрылся в месте образовавшейся ледяной воронки. Невероятных размеров чудовищное тело выползло наружу.

- Тэфап (Tefap)! - разнеслось вдруг. То был самый ужасный голос, какой приходилось слышать всем, кто его слышал. Он не был похож ни на один другой. В ответ чудовище взревело, обнажая бездонную, утыканную зубами пасть.

- Тэфап! - прогремела повторно Смерть, отвечая на чудовищный рев. - У Дверей лишь один Владыка. И это – я. Убирайся прочь и скажи своему хозяину, что он дорого заплатит мне за свою дерзость. Смерть ничего, никому не прощает.

С этими словами она рывком вытащила косу. Тотчас лед схлынул, превратившись в воду и увлекая за собой чудовище в бездну. С ревом оно провалилось, а воронка захлопнулась. Огромные волны подхватили корабли и вышвырнули их далеко в море. А над сцепившимися судами кружили стаи ворон и тварей, бившихся друг с другом.

В этой сутолоке опомнившийся Глехар ничего не мог разобрать. Он лишь видел разверзшуюся прямо под ним, пасть, которая вдруг пропала, так же как нос его корабля в темном провале. Вокруг него взорвались фонтаны брызг. И только крепко схватившись за штурвал, принц не вырвался от очередного толчка судна. Парусник и корабль беспорядочно кружились в надвигающихся друг на друга волнах. Странно, но именно пляска волн вокруг дала судам подобие устойчивости. Некоторое время они просто дрейфовали от одной волны к другой. Наконец принц вновь увидел знакомый берег. Надо было что-то делать!

Для верности Глехар выхватил меч и, перепрыгнув через нос, очутился на борту черного корабля. Темные утесы уже показались, ощетинившись наконечниками скал, и стало лишь вопросом времени, когда новая волна обрушит корабли на них. Так что принц спешил. Он прошёл к кормовой части, и спустился в трюм. Здесь оказалось три двери. Не гадая, Глехар поддел плечом среднюю и оказался в большой комнате.

Посреди комнаты стоял прямоугольный дубовый стол, к которому примыкало шесть стульев. На пяти сидели люди в темных балахонах. Принц понял, что это люди, потому что десять человеческих рук напряженно и сосредоточенно поддерживали стоявшую в центре стола чару. Темные глаза их блестели из-под капюшонов и были устремлены к этой самой чаре, наполненной багровой жидкостью.

- Протяни свои руки, принц! - послышалось свистящее шипение.

В нерешительности Глехар стоял как вкопанный. Но вот на его плечо легла костлявая рука.

- Делай, как они говорят, - услышал принц знакомый голос. Глехар подошел к столу, занял пустой стул и протянул руки к чаре. Тотчас острая обжигающая боль пронзила все его тело, от рук до сапог и волос на голове. Казалось, его жгут и рвут на части. Но то была не его боль! Принц отчетливо понял, что боль, испытанная им – боль этих пяти, касавшихся чары. В напряженном, ревущем потоке не было лишь его, Глехара, боли.

- Ты привела к нам Володимерова сына? - шипение усилилось, переходя в вой. Глехар ощутил липкость на висках. Что сковывающее и леденящее было в этом голосе.

- А ты хотел, что бы я привела сюда кого-то другого, Коцлидх? - спросила Государыня Смерть. - Или все же Рамлит?

- Я погубил его отца, что помешает мне убить сына? - ответил один из сидевших. Голос его утробный и завывающий холодком отдался в сердце Глехара. Он вдруг воочию увидел древнюю битву и то, как пал его давний предок, сраженный наповал острием копья, предательски вонзившимся в его голову и вышедшим из глаза.

- Ты уже никого не сможешь погубить, несчастный безумец! - Смерть подошла к чаре и погрузила в нее руку. Сидевшие вздрогнули. Словно впитываясь в кость, жидкость испарялась из чары. И на глазах костлявое тело приобретало вполне человеческие очертания. Сидевшие взвыли. Каждый их них вдруг потянул чару на себя. Смерть расхохоталась.

- Какие же вы все мелочные! - презрительно бросила Риворнэ. В этот миг руки сидевших вдруг высохли, превращаясь в костяшки. Всех, кроме Глехара.

- Не отпускай чару, - обратилась к нему Риворнэ, снимая с головы накидку, она улыбнулась, а затем поцеловала его в лоб. - Теперь она – твоя. Ведь мертвым незачем пить.

Она посмотрела на всех и вышла вон. Тотчас черные балахоны сникли на стулья, а пять теней с воем вылетели из каюты. Но стоило принцу притянуть чару к себе, как завывающие тени вновь заполонили каюту, и набросились на него. Острая ледяная боль пронзила его лоб, словно поцелуй Риворнэ сковал мозг. И леденящее завывание теней повторилось в нем так, словно Глехар сам стал тенью.

- Теперь, государь Зиста, докажи, что ты – настоящий владыка Долины Пяти Источников. Защити чару Ниса и верни ее в Рихон! - внутри Глехара торжественно изрек голос Смерти.

А над кораблями продолжалась битва. Стаи ворон атаковали могучих тварей, но те сбрасывали их с себя и давили в когтях. Сам не зная как, Глехар покинул каюту и вышел на палубу. Прижимая к груди заветную чару, он посмотрел вверх. Тени стелились под ним, обволакивая ноги, и каждый шаг отдавал жуткой нестерпимой болью. Принц дошел до кормы. Шум в висках не давал сосредоточиться, красная пелена застилала глаза. И он не видел, как от него в испуге шарахались твари, и как тот час налетали на них вороны, выклевывая глаза и отдирая перепонки. А затем отлетали в рассыпную, оставляя тварь в муках бросаться в ревущее море.

Глехар сам готов был броситься в море. Однако он, сам не зная чего, ждал. Какого то знака, наверное?

И он увидел!

Сквозь красную пелену, сквозь ночную тьму, знак – одна из тварей с диким визгом оторвалась от стаи и понеслась. Куда-то вдаль. В отблесках зарниц она казалась огромным черным пятном. Глехар скорее почувствовал, чем увидел… Он не мог увидеть глаза своего мрачного наперсника, но ощутил их.

«Пора!» - не сказал Шуглук. Но принц его услышал.

И тогда он прыгнул. И исчез в бездне, унося с собой сокровище Рихона.

В следующее мгновение вулкан вновь взревел. И вновь окатывая округу столпом пламени и пепла, озарил то, что оставалось от страшного сражения. Кораблей ордена уже нигде не было видно, словно они испарились. Один лишь остов черного корабля и прилепленный к нему носом белый корабль извивались меж утесов, на которых их вынесли обезумевшие волны. Пожар уже давно поглотил и город, и пристани и форт на скале. И нигде ни одного живого человека. Стаи воронов по-прежнему кружили над чернеющим морем, атакуя тварей, которых становилось все меньше и меньше. Волны прибивали к берегам их безобразные тела, но вместе с ними и черные перья их врагов.

Только на одном из утесов, самом дальнем, куда не достигали пока пепельные комья, стояла одинокая фигура. Риворнэ смотрела на одинокую темную точку, еще раз появившуюся в очередной зарнице. Затем она перевела взгляд на море. Пять теней до сих пор кружили над местом падения Глехара. Вдруг из очередной волны показалась страшная черная морда. Петх выплыл и уцепился когтями за край скалы. Затем проворно взобрался на уступ ниже хозяйки и отряхнулся.

- Чего они ждут? - тихо произнесла Риворнэ. Петх лишь рыкнул в ответ.

- Этого я понять не в силах, - она повернулась к девятиязыкой ухмыляющейся морде и улыбнулась. - Чего они ждут? Я, кажется, сделала все, что бы отнять у них надежду. Отчего же они не уходят?

Она закрыла лицо руками, словно пытаясь отгородиться от увиденного.

- А может, я просто чего-то сама не поняла. И эти и те: они ведь все чего-то ждут, на что-то надеются. Как преступники на помилование. Кто они такие, что бы, на что-то надеяться?! Не понимаю! Отчего они не уходят? Отчего?! Что такого в пустой чаре, что они желают присвоить?! Я ведь возродилась! Я теперь – жива.

- Нет! - Петх вздрогнул. За ее спиной стоял Ари-Онаэ. - Ты не жива!

Риворнэ обернулась.

- Почему? - спросила она с вызовом.

- Потому что нельзя однажды умереть и возродиться в том же обличии и с тем же свойством. Вино только тогда становиться вином, когда виноград забродит.

- Значит, я – не Риворнэ?

- Уже нет, - утвердительно кивнул старик.

- Но я и не Смерть!

- Уже нет, - так же кивнул он.

- Кто же я?!

- Не знаю, - хрипло сказал он. - Не знаю! И никто не знает. И пока никто не знает, они надеются на то, что если Глехар уступит чару владыке моря, они сами займут твое место.

- Так же было и с тобой? - скорее догадалась, чем спросила Риворнэ.

- Да! - улыбнулся старик и указал на Петха. - И с ним. Только тогда у предмета появляются свойства и обличие, когда он назван. Хе-хе… Что ж, Государыня, мой тебе совет – определяйся поскорей. И не морочь никому голову! А то эти несчастные так и будут витать здесь до скончания веков. А те – так и будут греметь своими цепями. А есть еще двое… Но те сами разберутся друг с дружкой. Они давно, очень давно никак не могут поделить твое наследство. Так что всем будет лучше, если ты поскорей определишься, кто ты такая есть, на самом деле… Можешь остаться Смертью. Петх обрадуется. Для него ты – всегда такая, как есть… Чего улыбаешься?

- Он говорил том же.

- Этот плясун?! Что он на самом деле понимает? - презрительно фыркнул Ари-Онаэ. - Он только на дуде играть горазд! Под которую все мы пляшем, будь она не ладна… Но его время тоже пройдет! Да, пройдет!

- Нет, не пройдет, - уверенно ответила Риворнэ. - Время – это он сам.

- Когда миры Эменгины погрузятся во мрак, этот плясун уже не сможет играть нам на нервах, - зло бросил старик, предупреждающе поднимая руку. - Нет! Когда-то всему наступает конец!

- Хорошо, - согласилась Риворнэ. - Но тебе конец наступит гораздо раньше, чем ему.

- А вот это – посмотрим. Посмотрим, - улыбнулся Ари-Онаэ. Петх вновь угрожающе зарычал. - Не скули, псина! На сей раз, твоя хозяйка победила. Но только на этот раз.

Перевозчик исчез. А из вод вновь появились гигантские щупальца.

- Ну, вот и дождались, - удовлетворенно ответила Риворнэ.

 

3

 

Час, назначенный хоганом, пробил. Вдали зачернели контуры, каких то невиданных приспособлений, похожих на громадные черпаки, с длинными ручками на колесах. Они поднимали клубы пыли, сквозь которые слышался рев волов и людские крики. Орда вышла, что бы занять позиции на взгорке. Дозорные уже прискакали, и теперь опасливо озирались, глядя по сторонам, но особенно вверх. Утренний камнепад давал о себе знать.

Маг, стоя на башне усмехнулся.

- Они бояться, а значит, они все еще люди, - заявил Игемайт, обернувшись в сторону сотника. - Но все может измениться… Мне непонятно только одно!

- Что? - спросил Кверинт, пристально вглядываясь в облако пыли, словно стараясь, что-то особенное в нем рассмотреть. Дождавшись лишь вестового от наместника, Игемайт немедленно поднялся на башню. Он здесь никого не оказалось. Чуть позже сотник подошёл к магу и нескорое время оба молча наблюдали за тихим копошением в стане врага.

- Да не смотри ты так! - усмехнулся маг. - Такие механизмы используют кудесники Туманных гор. Затуманье всегда славилось своими загадками. Механизмы для осады – одни из них. И, кстати, не самые страшные. Наш общий знакомый мог бы и постараться. Впрочем, эти игрушки вполне отвечают его цели… Вот что, друг мой.

- Что?

- За их спинами, если я не ошибаюсь, дэтьетиры готовят особый костер, - маг нервно потер пальцы. - Их цель – разорвать ткань купола, что я навел с помощью нашего общего друга. И тогда он рассчитывает дотянуться до меня, а потом и до ворот. Вот тогда костер поменяет свое назначение…

- И что?

- Он заполонит все здесь живаками, а если удастся, то и мертваками. Кукловодов у него немало, - Игемайт вновь потер пальцы. - Но прежде ему надо убедиться, что никто не восстановит купол.

- А кто кроме тебя мог бы это сделать?! - усмехнулся сотник.

- Не скажи. Вот, Фрацуэр, к примеру, - возразил маг, - он может. Это ведь, на самом деле не так сложно. Просто, вся вяжется на том, кто именно творит купол. Такой же купол создали герлетьеры, что бы изгнать нас с островов. Мы просто не могли себе позволить оказаться внутри купола, потому что тогда мы бы сами начали необратимо меняться. Ужасное зрелище, скажу тебе. Купол первоздания может вынести не каждый. А уж очутится внутри него и подавно.

Игемайт вздохнул.

- Когда они прорвут ткань купола, боюсь, нам может помочь, как это у вас говорят, только чудо. Мой приятель обрушиться на меня. И я не знаю, кто из нас победит.

- А нельзя никак сделать так, что бы…

- Можно! - усмехнулся маг, поняв намек сотника. Он поднял указательный палец правой руки. На мгновенье на его конце, словно на острие наточенного меча, что-то сверкнуло. А потом погасло, затем вновь сверкнуло, но уже за стеной. Так, как бы по цепочке, сверкание передалось вперед, пока не достигло темного строя и утонуло где-то посредине.

- Теперь ребран принял мое послание, и полагаю, он не особо будет думать, как ему перекинуть купол на себя, - удовлетворенно молвил маг и хитро прищурился. - Впрочем, и у меня есть кое-что за пазухой. И это кое-что тут такое натворит…

Он не договорил. Как по команде бойницы обеих боковых крепостей извергли пламенные шары. Войско ордынцев так же пришло в движение. Передовой отряд попытался занять намеченную возвышенность. Однако тот час рыцари Аргелета, выхватив свои длинные мечи, бросились в атаку. Действуя скорее как копьем, нежели мечем, они сходу выбили отряд степняков с возвышенности. Тогда остальные конники с озверением бросились на них. Завязалась короткая перебранка. Новые и новые отряды все пребывали и пребывали. На миг пестрое море чуть ли не захватило пурпурных всадников в кольцо. Но прозвучал ясный сигнал горна, и те ринулись назад под прикрытие купола.

Ордынцы погнались за ними, однако не привыкшие к узким каменистым ущельям кони спотыкались то и дело, создавая давку. Замешкавшись, степняки упустили рыцарей. Но все же с каким-то остервенением продолжили преследование.

- Ого! - воскликнул Игемайт, - началось!

- Что началось? – спросил подошедший наместник.

- Жертвенный костер начал действовать! - сообщил маг. - Взгляните! Они уже не бояться купола!

Степняки и впрямь, словно не видели, что происходит с их товарищами. А те гибли, попадая то под длинные мечи рыцарей, то под клинок одинокого мечника. Но с нечеловеческим упорством продолжали лезть и лезть. Уже кучки трупов, словно валовые холмики облепили купол. Но атака продолжалась.

В это время на взгорок деловито устанавливались огромные черные катапульты. К ним подкатывались большие валуны, которые тотчас обмачивались в чанах со смолой. Орудия встали в два ряда спиной друг к другу, что бы бить по обеим крепостям.

- Ну что, господин маг. Не пора ли теперь пустить все это в расход? - почесал бороду наместник.

- Это – ваша забота, - ответил Игемайт. - Но на вашем месте я все же не торопил бы так события.

- Что вы имеете в виду?

- Он прав, - кивнул сотник. - Сейчас они начеку и могут опомниться и все исправить. Пусть сделают пару залпов.

- Ты посмотри на эти жерла?! - протянул руку наместник. - Пара залпов и стены крепостей рухнут, как соломенные.

- Вы недооцениваете крепость ваших стен, - поморщился маг.

- Вот как?

- А как думаете, стали бы они пригонять столько орудий, что бы разломать соломенные стены? - усмехнулся Игемайт. - Полагаю…

Пока маг говорил, один из чанов у катапульт вдруг накренился, и пламенная жидкость с шипением пролилась на землю. Воинства застыли. Небо взорвалось. Вспышка огня на мгновение озарила и ослепила всех, кто видел ее. А потом взрывная волна оглушила всех и осажденных и осаждавших.

Ближние ряды степняков расшвыряло по котловине. Задние обожгло. Тысячи людей катались по полю, в надежде избавиться от пламени. Только купол и рыцари за ним остались нетронуты.

Затем стоны и крики заполнили пространство.

Первым опомнился Игемайт.

- Надо не дать ему воспользоваться этим… - прошептал он и вознес руки вверх. Прошептав заклинание, он опустил руки и направил их вперед. Небо потемнело. Казалось снега, что тысячелетиями надёжно окутывали вершины Бакрона, сдуло каким то немыслимым по силе ветром. И все эти массы заполнили сейчас пространство до горизонта. Стало душно и холодно. На небе вспыхнули зарницы. Затем молнии достигли земли и с громом ворвались в опешивших некромантов. Они разворотили жертвенник и всё, что возле него.

И тогда на изумленных степняков посыпался дождь. Его хляби обрушились в котловину, унимая пожар и приглушая стоны. Лишь одного звука этот дождь не смог заглушить. Рёва, стона, рыка… Как раненый зверь, кохан выскочил из своего трона и принялся кататься по помосту. Аземанья сейчас победил Апварепарта. Игемайт это понял. Потому, даже медленно оседая на руки сотника и наместника, он улыбался. Он взял очередную фигуру противника. Очередной шаг сделан. Оставалось немного…

- Но, духи первоздания! У меня нет сил… - вновь суровея, прошептал он.

- Что? - пробасил наместник. Маг, последним усилием, стиснул его рукав.

- Принесите мне свитки… Свитки… Сви… - шептал он. А затем погрузился в небытие.

В тот же миг Фрацуэр ощутил странный внутренний толчок. Огромная масса чего-то плотного и мощного со всех сторон навалилась на него. А вскоре он очутился в середине купола. Точнее купол будто избрал его своим центром. Он вдруг ощутил цепкую хватку тысячи нитей, вошедших в него. И все эти нити вели к тому, что стоял в нескольких шагах от командора.

Он понял, что купол сейчас держится на нём. Что маг отчего передал ему это тяжелое бремя. Но тревога, охватившая Фрацуэра и тяжесть купола не смутили его. Сквозь пелену неутихающего дождя он увидел, как стройные орды пришли в новое движение. И понял, что Апварепарт пришел в себя, подчинил Аземанью и готов к последнему штурму.

Фрацуэр улыбнулся. Нет, Адор! Или кто ты теперь там. Командор всю свою жизнь жил тем, что успел таки влить в него старший брат. И когда тяжесть купола легла ему на плечи, рыцарь Аргелета понял: это – последний его бой и последний его день. День, которого он со страхом и надеждой ждал всю жизнь! День его славы.

Возможно, это понял и меченосец. Он пристально посмотрел на командора и покрутил в руке меч. Затем взглянул в сторону приближающейся орды. Постояв так несколько мгновений, он вдруг изготовился и выстелил всем телом. Один, против тьмы тем!

Между ним и сереющей ордой был теперь лишь дождь. А небольшое, устланное трупами пространство сокращалось с немыслимой скоростью. Но для командора это время потекло как смола. Он словно видел все движения меченосца, все блики на блестящей чёрной чешуе, и окровавленный, похожий на большой язык меч.

Воинства столкнулись. По-настоящему – воинства. Потому что сразу множество степняков оказалось подмятыми, сникшими и падающими. А страшный костяной меч словно прорубал себе проход в пестрой толчее неприятеля. Его уже окружили. Его попытались сдавить. Но ничего, ровным счётом ничего не получалось! Теперь никто не посмел выйти против него на поединок. Все боялись его слишком быстрого меча. Но воля пославшего их, вела степняков на этот страшный костяной меч.

Рыцари стояли. Они в изумлении глядели на странную схватку. Они не смели сделать и шага, ожидая какого то приказа. Но их командор безмолвствовал.

 

4

 

Омосмер скорее почувствовал, чем понял. Что-то на юге произошло не так.

«Ну, все!» - подумал он. - «Надо действовать!»

Увидев разрушения вокруг жертвенника, и то, как старательно его враг пытается помешать ему, создать новый, Апварепарт сам повел орду в бой. Его ледяной ятаган вознесся над воинами. Отовсюду послышался клич степи. Строй дрогнул.

Не обращая внимания на свалку в центре и удары боковых крепостей, орда медленно приближалась к съёжившейся пурпурной полоске, за которой выстроились ряды пикинеров.

- Ну что ж, вот я, пришёл, - хмыкнул Апварепарт, глядя на того, кто, когда-то привел сюда его самого. - Ты ведь, этого хотел, учитель…

Ядовито и презрительно бросил хоган. Как можно более презрительно.

Меченосец лишь улыбнулся в ответ. Вернее хоган почувствовал его снисходительную улыбку. И это разозлило Апварепарта. Не Аземанью. Нет! Того уже не существовало вовсе. Колдун испепелил своего пленника, когда тот, корчась в предсмертных судорогах, хотя бы духом своим пожелал противостоять настоящему повелителю.

В последний миг своего бытия несчастный хоган вспомнил загадочный взгляд Шуглука, когда тот, преклонил перед ним свои колени в знак признания старшинства. В шатре их они остались трое: никогда так и не понятный им некромант, Шуглук и он – Аземанья. Для него все было просто и ясно! Или казалось, что все просто и ясно. Но эти двое за его спиной сумели, как-то договориться меж собой…

Но как?!

Мрачный пленник, отнятый ими у каравана, предложил сделку.

- Я дам вам власть над ордой и открою вам врата Тудруса, - с улыбкой сказал он. И добавил:

- Если один из вас объявит себя хоганом, а другой станет служить мне верой и правдой.

Аземанья и Шуглук рассмеялись. Но остальные слова странного гостя убедили их в его искренности. Он пообещал дать каждому нечто, что несравненно больше всего, что у них имелось. И речь шла не богатстве и славе доблестных багдуров. Всё это у них уже было!

Речь шла о власти. О власти над степью.

- Я открою одному из вас врата Тудруса, если кто-то из вас согласится служить мне верой и правдой до тех пор, пока я не исполню своего обещания, - повторил некромант свое предложение.

Ах, если бы в тот миг Аземанья понял истинный смысл тех слов?! Но нет! Тогда он как одержимый, ухватился за мысль о господстве над Байфом. И только странная улыбка этих двух, никак не давала Аземанье покоя. Ни тогда, когда он дошел до странной, указанной некромантом крипты, там, в горах Юнольта. Ни когда покорял трижды проклятых всесильных ведь островов Восходящего солнца. Ни когда расплодившиеся ученики некроманта покоряли под его ноги новые и новые улусы. Ни когда его орда, пройдя через пики Йомавии, вторглась в Восточные земли. Но там и покорять то никого особенно не пришлось...

Ах, если бы он хотя бы тогда понял истинный смысл тех слов?! Орды леспижей голодными глазищами смотрели на его повидавших всё, но струхнувших немало воинов. Но некроманты этого долговязого Квасера… Которого, кстати, привел всё тот же Шуглук! Да, они что-то постоянно шептали, и твари с диким визгом отскакивали, не в силах снести это нашептывание.

Всё оказалось на своих местах, когда однажды Аземанья не проснулся в своем шатре, но увидел, как тело его встало с постели и принялось за свои обычные дела. Он услышал, как сам отдает странные приказы, которые сам бы он никогда не отдал. Но что более странно, его верные зольданы эти приказы исполняют. И что страшно, исполняют беспрекословно!

Аземанья пытался хоть как то заявить о своем присутствии. Но властный голос, словно отовсюду насмешливо и безжалостно изрек:

«Аземаньи нет! Есть Апварепарт! И только…»

С тех пор и до самого своего конца эти последние воспоминания обокраденного духа Аземаньи ютились в тёмном закоулке его души. Которой так безжалостно распоряжался ныне дух Омосмера.

И меченосец почувствовал эти воспоминания. И улыбнулся в ответ. И что-то в этой улыбке так напугало Апварепарта, что рука, занесшая ледяной ятаган, дрогнула. Хоган и меченосец сошлись в схватке.

Всё вокруг замерло.

Ряды степняков замерли, словно не добежали до назначенной им цели. Огромные валуны, что изрыгнули крепости Тудруса застыли в полёте. Ряд пикинеров с зажатыми в руках древками уподобился изваяниям.

И только поединок учителя и ученика всё убыстрялся и убыстрялся. Сверкал ледяной клинок, разбрасывая искры. Окровавленный черен костяного меча скрипел, но не сгибался.

- Ты научился делать выпады, Омосмер, - наставительно изрек меченосец. - Посмотрим, научился ли ты отбиваться от них?!

Он перешел в атаку. Теперь костяной меч завизжал. Воздух как вспенился! Пар поднялся над поединщиками. Казалось, что меченосец желает попросту растопить ледяной клинок…

Да так оно и было! Ятаган в руках хогана и впрямь потёк. Выкованный изо льда пещер Юнольта, до сего дня он казался несокрушимым. Но прогретый до невозможного взмахами костяного меча воздух оплавил его. Как и кожу на руках Апварепарта. Через мгновение он сам загорелся и немедленно превратился в живой факел.

«Проклятье!» - скорее подумал, чем сказал Омосмер. Он отпрянул от своего страшного противника и бросил ненужную рукоять. Ледяного ятагана, виновника гибели тысяч невинных душ, больше не было.

- Нельзя полагаться на столь хрупкий материал, - вновь наставительно молвил меченосец, когда хоган одним махом потушил пожар на своем теле. - Ты думал, я стану любезничать с тобой, Омосмер?! Надеялся увидеть своего прежнего наставника? Или невинного горца, что спустился сюда для того, что бы поиграть с тобой в героев? А?!

- Неужели все эти годы, проведённые тобой здесь, в мире, который ты сам создавал, не научили тебе одной простой вещи?! – продолжил он, глядя, как Апварепарт насуплено из подобья пытается заглянуть ему в глаза.

Вокруг по-прежнему кипела битва. Но теперь она словно ушла в никуда. Она происходила в другом мире…

- Догадался?! Это всё – пар, от твоего обломка! - улыбнулся меченосец.

- Но как ты сумел создать этот недомир?! - восхищённо изумился ученик.

- Так же, как тот, на котором мы стояли, глядя, как Творец создает тот, - ответил учитель.

- Так просто?!

- Тому ли ты учился, сынок? - спросил вдруг учитель, подходя к Омосмеру. - На что ты тратил все эти годы?! На посредственный жертвенный котёл, что мимоходом раскидал Игемайт?! А, Омосмер?! Смотри, что он тут понатворил. Ты пригнал весь этот сброд, а он кромсает их, как дольки сыра на разделочной доске! Гибнет столько людей и всё ради того, что бы мой последний ученик показал мне, ярмоночные фокусы. Чем вы все эти годы занимались?! Я отдало вам целый мир. А вы превратили его в балаган. Непостижимо!!!

- Но я стал владыкой Байфа… - попытался оправдаться Омосмер.

- Кем? – недоумённо спросил учитель.

- Владыкой Байфа, - повторил Омосмер.

- О, Эменгина! - в изнеможении меченосец сел посреди окровавленных тел. И усмехнулся. - Хм, «владыкой Байфа»! Владыкой Байфа!!! Байфа!!! Байфа…

Он повторял это снова и снова, глядя куда то, мимо Омосмера. Потом пристально посмотрел на ученика.

- Я столько воспитывал вас, сколькому научил… Но видно, самый худший из вас будет меня достоин.

- Игемайт! - встрепенулся Омосмер.

- Да, - сокрушённо ответил учитель. - Увы! Он, а не ты разгадал мой замысел. И, наверное, только он пройдет через врата.

Меченосец рывком поднялся. И повернулся в сторону врат.

- Я не дам ему это сделать, - услышал он за спиной отчаянный голос Омосмсера. Учитель обернулся вновь:

- Ты был самым лучшим моим учеником. И не понял одной простой вещи… - сказал он тихо. - Знаешь, о чём это говорит?

- О чём? - в тон ему спросил Омосмер.

- О том, что Государыня права – я и впрямь негодный учитель, - вздохнул он.

- И что же я должен был понять? - усмехнулся Омосмер. Учитель закрыл глаза и долго стоял в молчании перед учеником. Наконец, не открывая глаз, он молвил:

- Всё, что ты делаешь здесь, оставляет здесь след, - и добавил. - Похоже, лишь один из вас готов перейти в другой мир.

- Но почему?! - крикнул Омосмер вослед уходящему через открывшуюся дверь учителю.

- Потому, что он ничего за собой не оставил.

- Но я ведь тоже ничего не оставил! - возмущенно крикнул хоган. Битва вокруг него бурлила, грозя затопить и унести за собой во тьму. Апварепарт обернулся. Ближайший зольдан протянул ему свой клинок. Как раз вовремя. Потому что рыцари принялись теснить степняков и достигли уже места поединка.

Апварепарт посмотрел вперед. Навстречу ему, спешившись, шёл рыцарь с длинным двуручником в руках. На пути он сделал пару взмахов, каждый из которых лишил жизни очередного атакующего.

- Ну, что Аземанья-хоган или как там тебя? - мрачно сказал Фрацуэр. - Теперь, пожалуй, сразись со мной.

Апварепарт усмехнулся. И выставил вперёд клинок.

«Как странно всё оборачивается» - подумал он. - «Только что я нападал, теперь вот на меня…»

Не глядя, он отбил первый удар, затем второй. Третий! Всё это время голова его находилась, в каком то неестественном напряжении. Виски вспотели! Пелена туманила глаза. Мысли не давали покоя ни на минуту. Крайним зрением он видел, как рыцарь продолжает атаки, мощно, умело, но безуспешно. Герлетьеру явно не доставало скорости…

И потому хоган без труда отбивал каждую атаку. А мысли всё не давали сосредоточиться. Они кружились, как вороны над падалью и клевали его мозг, причиняя тупую, ноющую боль. Но одна клевала больней других. Именно её Апварепарт никак не мог поймать. Ухватить за хвост и прижать в попытке осознать.

В отчаянье Фрацуэр ускорил темп атак. Это сразу сказалось. Однажды ему даже удалось полоснуть по правой руке от чего-то вяло сопротивляющегося хогана. Острая боль раны убила алчущую ворону! Апварепарт очнулся.

«Что бы пройти через врата, нельзя ничего здесь оставлять! Ничего!!!»

- Но что же я здесь кроме проклятий оставлю?! - в отчаянье крикнул хоган. И навалился на изумленного герлетьера. Апварепарт сразу понял, что просто так убить рыцаря ему вряд ли удастся. А виной тому купол.

- Хитрец Игемайт на тебя его бросил, - скорее сказал, чем спросил Апварепарт. - Значит, ты этого достоин.

- Да, - не понимая о чём речь, кивнул Фрацуэр и отбил очередной выпад.

- Посмотрим, - рыкнул Апварепарт и кинулся на врага вновь…

 

5

 

- Вот он! Смотрите! Я нашёл его! - Глехар очнулся и попытался открыть глаза. Но веки не подчинялись ему. Как и всё остальное тело.

Он лишь почувствовал, как чьи-то сильные руки берут его и несут. Но самого тела по-прежнему как бы не было.

- Король! Господин мой! - услышал он чей-то знакомый голос, когда понял, что его кладут.

- Прэван, что с ним?

- Он потерял много, очень много крови. И, похоже, у него онемение конечностей, - голоса слышались одновременно далеко и близко.

- Это – серьёзно?

- Более чем, ваша милость. Я опасаюсь, как бы не пришлось что-то вырезать…

- Только не это! Глаз можешь, и то один…

Кто-то явно попытался помочь Глехару открыть, по крайней мере, один глаз. Мутное видение и резкий свет за ним заставили сжать веко.

- Нет, глаза не повреждены, ваша милость.

- Хотя ты и врач, но будь осторожней!

- Я стараюсь, наместник Оркан, стараюсь.

«Вот откуда я тебя знаю?» - подумал Глехар, - «Ты – наместник Восточного Побережья Оркан, сановник отца»

- Он что-нибудь чувствует? - меж тем спросил наместник Кервина.

- Вполне возможно… - ответил врач. - Я даже полагаю, что он нас слышит, ваша милость.

- Даже так?! Хорошо! - большая рука взяла ладонь Глехара. - Мой сетар, ваш отец мёртв. Он умер! Вчера ночью. И Дома объявили сетаром вас, господин. Если вы меня слышите, дайте хоть какой-нибудь знак.

- Ваше величество, если вы слышите, попробуйте пошевелить пальцами той руки, которую держит наместник Оркан, - сказал врач.

«Мой отец умер. Умер! И я теперь сетар Зиста…»

- Тварь права! - эти слова он прошептал, потому что врач услышал. Но не разобрал смысла сказанного, а потому сказал:

- Да, он понял, ваша милость. Понял! Он ожил! Он приходит в себя!!!

- Слава предкам! - вздохнул наместник. - Эй, там, берите сетара и несите его в шатер!

- Только осторожно! - предупредил врач. - Очень осторожно! У него может быть внутренний перелом, и тогда я ни за что не ручаюсь.

- Понятно! ответил наместник. - Делайте всё, как велит господин Прэван.

- Да, ваша милость! - последовал ответ.

Вскоре Глехар вновь ощутил, что его поднимают. Всё тело заныло. Он застонал.

- Осторожней! - завопил врач. - Он приходит в себя! Восстанавливается чувствительность, и любая тряска для него отзывается болью.

- Мы вас поняли, господин.

Его бережно взяли и понесли, стараясь делать как можно меньше движений. Этот путь, наверное длился долго. Но Глехар потерял ощущение времени. Он попытался вспомнить, как же он здесь очутился. Но даже не мог понять, где именно!

Наконец, лоскуты памяти, которые он извлек, откуда-то далеко-далеко, разложились перед ним пёстрым, бессвязным узором. Каждый такой лоскут сам по себе что-то, несомненно, означал. Но все они казались такими разными и такими удалёнными друг от друга. Наверное, он просто вновь впал в забытьё. Давно не слышно было никакого голоса…

Нет! Слышно. Да, слышно. Но так нечётко. Будто бы где то далеко кто то пытался до него докричаться. Но не мог.

Вдруг, голос стих.

На него свысока смотрели звёзды. Много-много звёзд. Глехар попытался встать, но понял, что обмотан весь, почти с ног до головы. Он понял, что лежит на постели, укрытый лёгким одеялом.

- Вы вновь очнулись, мой сетар, - врач склонился над ним, и Глехар смог увидеть его. Лысый смуглый высохший старик с небольшой белой бородкой.

- Кажется, да, - прошептал Глехар.

- С тех пор, как вас подняли из-под обломков корабля, вы были без сознания трое суток, - сообщил врач.

- Мне слышался голос…

- Здесь много народу побывало, - устало усмехнулся врач.

- Нет! - возразил Глехар. - Я слышал только один.

- Чей же?!

- Я не знаю. Я так и не расслышал, что он говорил…

- Он, мой сетар?!

- Да, он, - Глехар сглотнул. - Это был голос издалека… Из бездны…

- Из бездны?!

- Я слышал его, - продолжил Глехар, не замечая вопроса врача. - Вначале он казался страшным… Хотя я не знаю, почему?

- А потом?

- А потом он показался мне голосом отчаяния. Так, словно он что то потерял… И не смог найти…

- А потом?

- Потом я увидел звёзды, - ответил Глехар. - Я и сейчас их вижу.

- Вы пришли в себя, мой сетар, - заключил врач.

- Да, - согласился Глехар. - Тебя ведь зовут Прэван?

Вдруг спросил он старика.

- Да, мой сетар. Я служу наместнику Оркану ди Кервину.

- Да. Я понял… И как я тебе…

- Ну-у…

- Нет, Прэван! Говори всё, как есть и прямо сейчас! - потребовал Глехар.

- Вы, без сомнения, будите жить! - объявил врач. - Но пальцы правой руки: безымянный и мизинец…

- Что с ними.

- Я их удалил… Иначе чёрная опухоль распространилась бы по всей руке, - поспешно сказал он. - Левая рука спасена вся!

- Значит, я теперь – Глехар Восьмипалый! - он попытался улыбнуться.

- Да, - с сожалением кивнул врач. - Я ещё удалил вам левую ступню и все пальцы правой.

- Вот как? Значит я – калека?

- Не совсем…

- Я смогу ходить?

- Да! Бегать не сможете! - усмехнулся врач. - Но вам теперь бегать, а особенно плавать и не нужно.

- Почему?

- Ну, владыке Зиста полагается величаво вышагивать.

- А я – владыка Зиста.

- Да, Дома подтвердили свой выбор.

- То есть я – сетар Южного королевства.

- Да, Ваше величество, - врач почтительно склонился.

- Что ж, - сетар закрыл глаза. - Неплохо для начала.

- Вы правильно делаете, что пытаетесь уснуть, Ваше…

- Нет, Прэван! - перебил врача сетар. - С этой минуты называй меня своим господином.

- Вы оказываете мне незаслуженную честь, мой сетар!

- Мой господин, Прэван, мой господин, - поправил его Глехар. - И учти, я не разбрасываюсь своими милостями. И всем воздаю по заслугам.

- Да, мой господин, - врач вновь поклонился.

- Отблагодаришь меня потом… Сейчас оставь меня… Вели разбудить меня на заре.

- Да, мой господин, - смятенный врач удалился. Глехар остался один. Перед ним сейчас уже не было звёзд, но возвышалась безобразная крылатая тварь.

- Что ж, Глехар ди Зист. Как видишь, я был прав. Ты получил то, что хотел. И чару в твоей руке. Левой руке. Ты ведь так и не разогнул ее, - тварь оскалила клыки. Словно усмехнулась. - Держи этот дар, держи. Теперь он бесценен! Когда будешь причащаться из неё, вспомни, как ты добыл свою чару и расскажи про то потомкам!

Тварь взмахнула крыльями. И Глехар всё вспомнил!

Он вспомнил, как тонул. Как гигантские мясистые розовые с черными прожилками присоски силились разорвать его тело на части. Как он, в одной руке сжав заветную чару, другой рукой отбивался от этих страшных щупалец. Как тьма поглотила его. И из этой тьмы он услышал повелительный голос.

- Отдай! Отдай мне её! Разожми пальцы! Тебе нужно всего лишь разжать пальцы! И Зист твой!.. Мне она нужнее, чем тебе! Я не выпущу тебя с ней, жалкий человек! Отдай его!

И в этой тьме он увидел очертания необъятного чудовища. Морской хозяин предстал перед ним во всей своей ужасающей мощи и отталкивающей красоте. Громадные тугие кольца, наполненные тёмной водой, уходили в бездну и появлялись из неё. Поверхность, составленная из мириад прозрачных чешуй, переливалась то голубовато-зелёным, то золотисто-оранжевым цветами. И от этого свечения все внутренности чудовища были видны. Исполин подобно огромной змее полз по дну океана. И даже слуга владыки морей казался мелкой медузой по сравнению с его господином.

Принц понял, что сейчас находится на самой глубине, в чертогах Морского хозяина. И что это сам хозяин сейчас требует от него разжать пальцы и отдать чару, предложенную Той, что говорила с ним на чёрном корабле.

И Глехар понял, кто кричал ему всё это время, пока он был в забытье… Даже тогда, кода заботливые руки слуг Оркана уложили Глехара в повозку. И тогда когода Прэван удалял ему почерневшие от онемения пальцы. И даже тогда, когда его перевязанного уложили на кровать в покоях наместника Кервина. Даже за мгновение до того, как он очнулся вновь, голос владыки звал его в пучину и требовал отдать заветную чару.

И он вспомнил, что лишь раз приказ этого чудовища заставил его чуть разжать пальцы. Но в тот миг холодный луч пронзил его тело. Щупальца, сжавшие и почти задушившие его, разомкнулись. И Глехар стал медленно погружаться в пасть Морского хозяина.

- Никто не смеет отнимать у Хозяйки её двери! - в тот миг знакомый голос прозвучал так, что все вопли Морского хозяина показались ему детским плачем. Холодный свет проник в самые глубины бездны и осветил их. Чудовищное тело вздрогнуло, а потом отшатнулось. Пасть сомкнулась. Змей засипел и извернулся, пытаясь зарыться в песке, подальше от страшного холодного света. Вокруг него поднялись огромные пузыри.

- Забери её! - в ужасе закричал владыка. - Забери! И убирайся прочь!

- Храни её, сетар Зиста, - холодный свет вокруг Глехара стал теплеть. - Ты, достоин испытания… Скажи ему!

- Да, достоин! - заревел змей. - Зист свободен от меня. Ты победила!

- Я – ещё нет, - ответила Смерть. - А вот он – да.

- Но ведь чара твоя! - возразил змей.

- Да, но есть ещё один путь. Ты ведь надеялся, что я попытаюсь сперва закрыть его, Гелен, маг Запада?

Глехар почувствовал, как чудовище рассмеялось. Да, оно рассмеялось, сотрясая глубины.

- Ты думал, твой сын сможет спрятать тебя от меня так, что я не найду его? А?!

- Нет! - с издёвкой усмехнулся змей. - Я так не думал. Я всего лишь хотел скрыться от пещерной ведьмы.

- Что ж, твой план почти удался, - улыбнулась Смерть. - И что теперь, по-твоему, я должна делать?

- А разве этот торгаш тебе не сказал?! Харон продал тебя с потрохами! Он вернёт свой корабль, и тогда ты вряд ли его догонишь.

- Как же вы все мне надоели?! - устало молвила Смерть. - Всё пытаетесь от меня сбежать… А разве можно от меня сбежать?! Разве может быть на свете что-то, что не имеет ни конца и ни начала?

- Да! В этом ты права. Но ведь надежда умирает последней! Я стал Морским хозяином, только потому, что пожелал вникнуть в твою суть… И вот – пожинаю плоды собственного поражения. Пожалуй, только один из нас сможет тебя победить…

Гнев и ярость в голосе змея сменились печалью. Но печаль эта была уже, где-то очень далеко, как и сам Морской хозяин. Свет, в который облёкся Глехар словно тянул его из морской бездны. Оттуда, где старый маг, принявший личину морского владыки, печально исповедовался побеждавшей его Смерти. Потому что даже он, так ловко умудрившийся воплотиться в повелителя глубин не смог провести Хозяйку дверей. Сын вплёл его в ткань мира в тот миг, когда Эменгина творил суть воды. Таков был договор хитроумного мага Гелена и его ученика Сульта.

В тот миг, когда поединок меж ними уже близился к концу, Сульт протянул отцу руку, и душа умирающего Гелена проникла в тело Сульта. А созданный и выращенный им кокон раскрылся в теле мага и погиб в тот миг, когда сам маг обрел убежище в теле сына.

- Никто не заметил подмены! Даже ты! - сокрушенно взревел змей. - Всё остальное оказалось ещё проще. В миг, когда он указывал ученикам на рождающийся мир, и всё их внимание было приковано к нему, моя душа тихо вылетела. И я сумел войти в нить воды.

- Когда Эменгина творит Свои миры, Он один. И никого из нас к Себе не подпускает, - вздохнула Смерть.

- Да! - улыбнулся змей. - На то и был расчёт!.. Об одном лишь скорблю.

- О чём?

- Однажды ты всё же достанешь меня своим лобызанием…

- Нашёл о чём жалеть, старый дурак, - фыркнула Хозяйка дверей. В тот миг Глехара выбросило на берег.

 

6

 

- Старый дурак! - гнев, что испытывала Риворнэ, заставлял её ходить туда-сюда вдоль отмели и в нетерпении расшвыривать прибрежный песок. Она ждала последнего из Хозяев. - Старые дураки! Они подумали, что могут мной размениваться в своих дурацких играх! Буд то я – не я, а вещь… Где этот перевозчик?! Опять, поди, сдаёт свои лодки внаём желающим побольше заплатить!

- Не гневайся, госпожа! - возразил верный Петх. - Он всего лишь делает то, что и всегда делал…

- Он продал меня Морскому хозяину… или Гелену! – перебила его Риворнэ.

- Но ведь он не знал, что Морской хозяин – это Гелен…

- И что?

- Он полагал, что исполняет волю высшей силы…

- Какой?! Какой силы? - Ривронэ сузила глаза. - Морской хозяин – это всё равно высшая сила! И не важно, кто им стал: Гелен или ещё кто-то! Нет, верный мой Петх, даже если Харон и не знал тайну Морского хозяина, он всё равно не должен был так поступать.

- Но он и тебе помог, - заметил Петх.

- Правильно! - кивнула Риворнэ. - Потому что он боится. Ведь если победит Гелен, и откроются врата Тудмена – кто знает, что может произойти. А если бы открылись обе двери? Если бы тени прорвались в тудрусские врата?!

- Но ведь этого не случилось, госпожа.

Риворнэ опустила руки. Она словно пыталась принять какое то трудное решение. В волнении Риворнэ била себя по бокам, будто не могла найти место дл рук. И всё время оборачивалась, вглядываясь в тёмные воды.

- О духи! - сокрушённо прошептала она, сев на песок. – Пока была горянкой, то желала быть невестой Ниса для того только, что бы сделаться властительницей Запада. Я была честолюбивой и себялюбивой…

- Именно потому ты и стала Смертью, - возразил Петх. - Дух Эмнерута просто так никому себя не предлагает, госпожа. Только честолюбие и себялюбие способны возвышать…

- Это я теперь отлично понимаю. А как же всё остальное?!

- Ты имеешь в виду любовь?

- Наверное, - Риворнэ вновь посмотрела на Петха.

- Я не знаю… - он склонил голову. - О любви знает только…

- Мальчик? - она улыбнулась. - Он ничего о любви не знает… Он ведь ещё слишком мал. Да и что время может знать о чувствах?!

- Любовь – это не чувство, - возразил Петх.

- Ну вот, а говорил, что не знаешь! - опять улыбнулась Риворнэ. - Кроме честолюбия и себялюбия в этом мире есть преданность. И ведь тебе про то известно больше всего…

- Ты думаешь о нём?

- Да, - она посмотрела на мутные воды и сжала колени.

- Он обречён!

- Пока ещё нет.

- У него нет выбора.

- Ты тоже не веришь в возможность выбора?!

- Верю. У меня ведь есть выбор. Моя преданность – это мой выбор.

- А раз так! - Риворнэ поднялась. Потом отряхнулась и приблизилась к Петху. - Значит, он не обречён.

Вдали показался бледный парус. Ари-Онаэ приближался, на сей раз неестественно быстро, будто его чёлн разрезал тугую стальную ткань. Вот перевозчик соскочил с челна и стремительно направился к Риворнэ. Петх приобрел свой истинный облик и завыл.

- Добилась! Добилась своего! - неистовствовал перевозчик, подойдя к ней, но остановившись в десяти шагах. - Что, теперь и со мной расправишься?!

- Зачем? - тихо и насмешливо молвила Смерть. - Сам же сказал: я своего добилась. И более того, в тудманской гавани тебя уже ждёт обещанная награда. Боюсь, правда, что свою команду тебе придётся собирать по всему морю… Но ведь тебе не привыкать, не так ли?

- Хочешь сказать, держишь слово? - стих перевозчик и опустил голову.

- Да, держу, - кивнула Смерть. - Кому же тогда доверять, как не мне?

Он сжал кулаки.

- Теперь что?

- Ты знаешь…

- Это – твоё условие?

- Конечно!

- Но почему не через врата?!

- А какое тебе дело, старик? - в её голосе дрожала сталь.

- Какая же ты жестокая! - изумился Ари-Онаэ.

- Да, - улыбнулась Риворнэ. - И безжалостная! И я доведу задуманное до конца! И ни ты, ни кто мне уже помешать не смогут. Так что давай, бей своим хвостом. Да и приберись там у себя. А то не каюта, а кладбище, какое…

Перевозчик встрепенулся.

- Поверь, я знаю, что говорю, - улыбнулась Риворнэ. - И больше не попадайся так глупо.

Пока она это говорила, из-за знакомых холмов показались вилы.

- Только их возьмешь? - спросил Петх, вновь меняя облик.

- И твоих тоже! - холодно посмотрела она на слугу. И добавила. - Но твои должны ждать у врат.

- Кого ждать? - испуганно спросил Петх.

- Либо меня, либо нового хозяина дверей, - печально улыбнулась Риворнэ.

- Кто придет, - добавила она.

- Мы не будем ему служить, - убеждённо мотнул головой Петх. - Не будем!

- Я знаю, - кивнула Риворнэ. - Но ты проводишь его, куда он попросит. И пусть будет, что будет.

- Мы вернёмся!

- Нет! - твёрдо отрезала Риворнэ. - Ты и твоя стая останетесь здесь, и будете охранять врата так же, как и всегда! Кто бы сюда не вошёл, он не должен здесь ничего менять, понимаешь?

- Да! - кивнул после мгновений колебания Петх.

- Пойми, - Риворнэ приблизилась к слуге и взяла его за полу плаща. - Когда там, на дороге я встретила его, когда пыталась убить…

Она виновато улыбнулась:

- Он всю душу мне перевернул! И я не смогла, - она отвернулась. - У меня много личин, но душа одна! И кто знает, почему Владыка Душ и Создатель Миров решил, что у смерти должна быть моя душа?..

Она вновь замолчала.

- У всего во вселенной есть душа! - вновь заговорила Риворнэ. - Моя душа принадлежит ему. Одному ему! И я ничего не могу с этим поделать. Моя любовь к нему крепка, как я сама. А что… скажи, что может быть крепче смерти?!

- Ничего, государыня. Доброго тебе пути.

- Да, - согласился за спиной Харон. - Доброго тебе пути, государыня!

Всё это время вилы оборачивались в змей и в таком виде заползали на Риворнэ, ползли под её одеяния, становились её волосами, её платьем, её украшениями.

Она резко повернулась, и когда последняя из вил вплелась в общий узор, шагнула к чёлну.

- Я не пропущу его в долину! - бросил старик, когда чёлн почти слился с мутными водами. Только плеск весла ещё раздавался вдалеке.

- Я знаю! - ответила Смерть, словно меж ними не было тяжелой реки. Петх вздрогнул. К нему подбежала стая собак и с визгом и лаем облепила своего вожака.

- Думаешь, придётся дать бой? - угрюмо спросил старик.

- Может быть, - вздохнул Петх. - Она уже на середине?

- Ещё нет! Но осталось немного… Всё, что нужно, мы ведь сказали.

- Да, ты прав… Прости меня за всё!

- Не стоит оплакивать себя раньше времени, - возразил Харон. - К тому же ты ничего мне не должен. Как и я тебе!.. Кстати, у неё и впрямь то колечко, или они сделали новое?

- Нет, то, - улыбнулся Петх, поглаживая одного из псов. - Как они его достали, не знаю. Но кольцо – то.

- И ты думаешь, у неё впрямь получится? - с какой-то странной надеждой спросил Харон.

- Не знаю, - пожал плечами Петх. Он погладил очередного пса. Затем жестом отогнал свору и потребовал привести коня. Уже верхом, он улыбнулся и добавил. - Думаю, если кто-то очень хочет, рано или поздно, он это получает…

Он уже ускакал, вслед за кавалькадой своих витязей, когда Харон почувствовал, что одинокий чёлн достиг середины реки. Перевозчик извлёк из-за пазухи маленький медный ключ и бросил его в реку. Мутные воды немедленно приняли дар. Ключ пошёл на дно так, как будто вода реки стала невесомой. Ключ достиг дна за считанные мгновения и звонко ударился о твёрдый гранит. В породе образовалась трещина. Она запузырилась и стала расширяться. Чем больше она становилась, тем более расширялся провал, в который хлынули воды.

- Я сделал, о чём договорились! Сделка состоялась!!! - крикнул он, увидев поднимающиеся пузыри. И тот час отскочил, когда первый из них достиг поверхности и … взорвался. Волны колыхнулись. Потом забурлили. А затем устремились вниз. Под грохот разрывающихся пузырей потоки со всех сторон полетели в бездну, всё более и более её расширяя.

Харон достиг скалок и засмеялся. В его взгляде заполыхало неистовство.

- Да, теперь! - радостно воскликнул он. - Теперь!!!

Из мрачного провала стали подниматься мачты, затем реи с чёрными парусами. Огромный парусник показал свою корму.

- Да-а! – торжествующе воскликнул и захохотал перевозчик. - Теперь никто не посеет сказать, что я не выполнил договора.

Когда корма достигла багровой отметины, провал захлопнулся. Столбы брызг окатили Харона. Разгребая воду руками, он устремился к кораблю. Когда до судна оставалось несколько гребков, с него бросили верёвку. Харон ухватился и проворно вскарабкался на палубу. Сотни угрюмых лиц с кровоподтёками и свежими ранами пристально смотрели на него. В темноте Харон видел лишь их сверкающие белки.

Он долго разглядывал всех, пытаясь вспомнить каждого. Наконец на лице одного, чёрного верзилы с лоснящейся тёмной кожей, испещрённой кровоточащими порезами, появилось слабое подобие улыбки.

- Жум? – улыбнулся в ответ Харон.

- Да, лонтайр, это я, Жум! Жум Номан-ги, боцман этой посудины. Мы выжили, лонтайр, выжили!

- Да, Жум, выжили.

- Они здорово намылили нам бока, - он улыбнулся белоснежными зубами.

- Да уж, они и меня заставили попотеть… - сплюнул на палубу Харон.

- Что будем делать, лонтайр?

- Сколько вас здесь? - вновь оглядел всех Харон.

- Человек сорок, лонтайр, - ответил одноглазый бородач небольшого роста, одетый в яркое красное платье. - Остальные в море.

Он встал и подошёл к Харону.

- Надо их собрать, Вард, - приказал Харон. - Пока слуга Морского хозяина не опомнился. Ему ведь всё равно кого забирать.

- Понятно, лонтайр, - кивнул Вард. - Ещё будут приказания?

- Да, Вард, - он прошёл на середину палубы к мачте. - Только не для тебя, а для всех.

Он в третий раз окинул всех взглядом.

- Только один из нас предатель. Только один знал о том, что задумали тени! И я хочу знать, как мы с ним поступим, если поймаем…

- А как мы узнаем, что это – он, лонтайр? - спросил Вард, сощурив глаз.

- Узнаем, Вард, узнаем, - Харон повернулся. - Ну, так как?

- Скормить его Морскому хозяину! - крикнул кто-то.

- Хорошая мысль, - кивнул Харон. - Есть ещё предложения?

- Наверное, это будет самое верное, лонтайр - закивал Жум.

- Думаете, остальные будут согласны?

- Да, лонтайр. К тому же ничего другого нам уже не нужно, - ответил за всех Вард.

- Точно! - послышалось отовсюду.

- Что это вы запричитали, как мышки в норке? - усмехнулся капитан.

Команда нервно засмеялась в ответ. Шутка понравилась. Кто-то, со слабыми нервами даже захохотал.

- Ну и шутки у тебя, капитан! - воскликнул кто-то.

- Шутки окончились, Раприн, - ответил Харон. - По местам и всех лонэрохтов нам попутно!

Через некоторое время на скалах, куда скрылась кавалькада Петха, появилась бледная одинокая фигура. Мальчик стоял одетым в хламиду и смотрел, как уплывающий чёрный корабль делает манёвр. Он достал из-за пазухи свою дуду, продул её, освобождая отверстие от шерстяных ниток. Затем закрыл глаза и тихо заиграл.

Когда корабль слился с тьмой, казалось породившей его, Янис прекратил игру. Слёзы на его щеках растряс налетевший ветерок.

- Ну что ты кручинишься, дурачок ты мой?! - из-за скалы к нему подошла хрупкая смуглая девушка и отёрла рукавом новую слезу. - Здесь так холодно, я вся озябла, милый.

- За что ты меня любишь? - серьезно спросил мальчик.

- А кто тебе это сказал?! - с деланным возмущением воскликнула девушка. Потом улыбнулась. - Любить надо до смерти. Вечно любить нельзя!

- Знаешь, что мне больше всего в тебе нравится? - улыбнулся в ответ Янис. Он швырнул дуду в воду реки. - Мне она уже не нравится… Так всё, же…

Мальчик повернулся к своей наперснице и, сняв хламиду, накинул ей на плечи.

- Нет! Не знаю, - просто ответила смуглянка.

- То, что я никак не могу вспомнить, как тебя зовут!

- А это важно?! - скептически спросила девушка. - Главное, что бы я помнила обо всём, дурачок… Ну всё, сейчас я точно замерзну!

Она взяла его за руку, уводя прочь от застывших навеки вод. Мрак окутал берег и, словно закрывая занавес, погрузил скалы в тишину.

 

7

 

- Господин! - резкий хриплый крик, послышавшийся из галереи, привёл Игемайта в чувства. Он подскочил с кровати, на которую ранее был заботливо уложен, и ринулся в дверь.

- Господин! Вот бумаги тудрусского магистрата, как ты и просил, - прохрипел запыхавшийся гонец.

- Да, да! Конечно! - маг вырывал одну за другой тяжёлые тетради из рук запыхавшегося вестового, и тот час принимался их листать. Гонца уже сменили дозорные, а лихорадочное чтение всё продолжалось.

- Не то! Не то! - досадливо кряхтел Игемайт. - Ну, где же оно?!

Его пальцы дрожали, на лбу образовалась испарина, височные вены вздулись, а лобные доли набухли и скосились к переносице. Маг покраснел.

- Это всё не то! - крикнул он, отшвыривая последнюю тетрадь. - Этого не может быть! Ты принёс мне не те тетради!

В бешенстве он накинулся на несчастного вестового. Притом задев стражника. Тетради посыпались, звонко ударяясь о каменный пол. Одна из них отскочила дальше всех и из нее самой выпала небольшая тетрадка, с обложкой из зелёного сукна.

- А это что? - указал стражник, нагибаясь за тетрадью. Он протянул тетрадь Игемайту. Тот выхватил и раскрыл её.

- Да, вот оно! - через некоторое время, переводя дыхание, кивнул маг. И продолжил, словно никого уже и не было. - Так! «Оползень обнажил базальтовую породу Грайона и вымыл небольшое русло под восточной стеной, вследствие чего… вследствие чего…»

Он перевернул страницу.

- «Вследствие чего стену пришлось перенести. Однако некоторое время овраг расширялся, и стену переносили ещё два раза». Так, два раза!

Он посмотрел на стражника.

- Два раза… А потом пришли степняки и разрушил внешнюю стену. А куда тогда девался овраг? - спросил Игемайт, не имея в виду никого конкретно.

- Вроде засыпали, - неуверенно ответил стражник.

- Что? - маг посмотрел на него, захлопывая тетрадь. - Отнеси всё обратно, - сказал он вестовому, даже не посмотрев в его сторону. Затем направился к лестнице, ведущей на башню. Стражник и гонец переглянулись, но промолчали и принялись собирать тетради. Меж тем маг поднялся на башню и, подойдя к парапету, посмотрел вниз.

Битва кипела вовсю. В огромной чёрной воронке перемешались все: и обороняющиеся и нападающие. Пурпурные островки било поблескивающими волнами коричнево-серое море. Пикинёры держали строй. Внутри их цепочек рыцари отражали атаки лучников. Однако было понятно, что рано или поздно очередной остров будет сметён новой волной.

Игемайт подошёл к стоявшему со свитой наместнику.

- Мне нужна твоя помощь, - без лишних слов заявил он.

- Какая? - изумлённо уставился тот.

- Мне нужно, что бы все требюше разом ударили в одну точку. Только по моему приказу и туда, куда я укажу.

- Это непросто сделать… - возразил старый мастер.

- Если бы это не возможно было сделать, я нашёл бы иной способ, - прервал его маг.

- И куда они должны бить? - усмехнулся наместник. - Ты прочёл в отчётах магистрата о том, как можно разбить всё это войско?

- И, да и нет, - уклончиво ответил Игемайт. - Просто я собираюсь кое-кого вызвать нам на помощь…

- А что, его нам уже мало? - наместник имел в виду меченосца.

- Если вы не заметили, - маг обвел взглядом присутствующих, - нашего защитника на поле битвы уже нет.

- То есть как «нет»?! - изумился сотник.

- Он ушёл в тот мир, что когда-то создал… точнее осколок мира, на который он оказался способен.

- О чём ты говоришь? Какой мир?!

- Ну, это не важно, - непонимание собеседников его раздражало. - Просто он ушёл ненадолго готовить последнюю сцену всей этой игры. А у меня появился ещё один козырь в рукаве… Правда, для этого мне и потребуется небольшой залп вон в ту скалу.

Он указал на темнеющий отрог Грайона, который в этот миг почти скрылся за тенью основного пика.

- Но зачем тебе это? - так же изумлённо спросил наместник.

- Если ты не понял мои рассуждения о создаваемых мирах, зачем тебе объяснять про что-то более сложное, - ответил маг с улыбкой. - Мне нужен этот залп для заклинания, которое навсегда отвадит степняков от твоих стен, наместник. Всего один залп.

Они пристально посмотрели друг другу в глаза.

- Ты получишь свой залп, - наконец молвил наместник, - но если что не так… знай, я тебе не доверяю. И если бы не заверения Кверинта, ты давно бы уже гнил в моей тюрьме.

Маг засмеялся в ответ.

- Ты наивен, наместник! - сказал он язвительно. - «Если бы не заверения Кверинта»… Разве ты не видел, как я расправился с авангардом орды? Ты боишься меня… вы все меня боитесь! Но есть и хорошая новость…

- Какая? - мрачно спросил наместник.

- Если я завершу начатое, некого уже будет бояться. По крайней мере, не с этой стороны Бакрона.

Он развернулся и, не дождавшись очередного глупого ответа, посмотрел вниз. Битва продолжалась с тем же накалом. Но что то всё же изменилось…

- Мне нужно, - наконец сказал он, - что бы требюше ударили посреди этой скалы. А ты Кверинт, вспомни, чему тебя учил Фрацуэр.

- В каком смысле?

- Кольцо, дурень! Что он сказал тебе насчёт кольца?!

- Да, он говорил, как вызвать его носителя.

- Так вызывай! - приказал Игемайт.

- Но ведь она…

- Вызывай! - повторил маг. - Много лет назад она прорубила вход в скале, что бы соединить Тудрусские врата с вратами призрачного Тудруса. И теперь, что бы выйти другим путём, ей нужно открыть врата. Но сделать она это может лишь, если ты позовёшь её отсюда. Это то понятно?!

- Зачем?

- Как думаешь, что здесь не так, сотник? - он указал вниз. - Во всей этой свалке? Неужели вы все этого не видите?! Или пелена восходных ведьм настолько заволокла вас, что вы не видите, как мертвецы кромсают друг друга не в силах никого убить?

Все посмотрели за парапет. Битва продолжалась…

- Этого не может быть! - воскликнул наместник.

- Здесь нет ни одного живого существа. Даже кони, и те мертвы. Апварепарт убил их своей силой, но смерть не коснулась никого. А это значит, что пока идет призрачное сражение, Апварепарт будет питаться их силами. Покуда не насытится настолько, что никто не сможет его остановить, - изрёк Игемайт. - Даже я! И только Смерть может забрать их в уготованное… Так что не медли, Кверинт.

- Но Адор…

- Адора нет! Нет больше человека, которого звали бы Адор. Он погиб в крипте. Там покоится его тело. А его душа стала душою чёрного дракона. И если Апварепарт здесь победит, то Смерть никогда не найдёт дорогу назад, а значит новым хозяином дверей станет чёрный дракон. И круг замкнётся, и этот мир погибнет, как и в первый раз. Всё, что нужно Апварепарту, это зайти во врата, где его встретит новый хозяин. Зови смерть, Кверинт! Пока Апварепарт не разорвал купол, он не сможет войти во врата, но завеса ведьм даст ему эту возможность.

Никто не заметил, как над ними прокружилась большая тень. В следующий миг на башне появилось новое изваяние. Лишь сотник отвёл взор и увидел её. Кверинт раскрыл, было, рот… Но вдруг, словно приняв решение, отскочил от остальных и выхватил асгу. Рывком он вонзил лезвие себе в живот и распорол его. Кровь окрасила доспехи и ткань одежды.

- Что ты?.. - воскликнул наместник.

- Не мешать! - рявкнул маг.

- Прощай, отец... - улыбнувшись, Кверинт посмотрел на изумлённого наместника и завопил:

- Тья! Нидхоклэ яс этэ!!! Димио Дэвиа! Димио Дэвиа!!! Нидхоклэ яс этэ!

В этот миг, повинуясь незримому приказу мага, требюше дали залп. Кеаменные глыбы засветились и, хотя и были спущены с разных башен, одновременно ворвались в породу. Оглушительный грохот заставил всех закрыть руками уши. Взрыв раздробил породу так, словно она была тонкой деревяшкой. В следующий миг оттуда с рёвом, потекли мутные свинцовые воды. Они быстро заполнили котловину, погружая в неё всех, кто там был. Грохот и плеск камней заглушил крики и стоны. В центре появилась громадная выбоина, по мере заполнения котловины превращавшаяся в чёрное озеро с огромной воронкой посредине. Сражавшиеся с невероятной скоростью увязали в неё, будто в бездну.

Взрывы поменьше раз за разом пробивали новые гроты, из которых стекала вода. Очень скоро почти всё пространство между вратами Тудруса, обеими крепостями и древней насыпью превратилось в настоящее озеро. Воронка раз за разом уменьшалась, пока, наконец, звонкий шлепок воздуха не вынес из неё чёлн.

Чёлн развернуло носом к валу, почти утонувшему в воде. На котором мрачной стеной чернели остатки орды. Одинокая фигура стояла в чёлне, на том самом месте, где утро явило орде ужасного меченосца. Она подняла весло и ударила им по тяжёлой воде. Движение прекратилось. Вода застыла.

- Ты последний, Омосмер! - изрекла Смерть. В этот миг Игемайт поднял асгу Кверинта.

- Фрацуэр ещё жив, господа! - объявил он, опят окинув всех взглядом. - Самое важное, что следует сделать – освободить его.

Маг подошёл к парапету. В следующие мгновение полы его мантии мелькнули и ринулись вниз. Наместник вскочил вслед за ним, пытаясь проследить за падением Игемайта. Тот же достиг земли и, совершив кувырок, мягко опустился на мокрый камень.

- Нет, государыня, он – не последний! - Игемайт сжал в одной руке посох, а в другой – кверинтову асгу.

Смерть обернулась.

- Последний – я, - добавил маг. - Было бы слишком просто, вот так выйти и кончить всё… Но у меня имеются обязательства не только перед тобой, государыня.

Он вытянул вперёд асгу.

- Ты не посмеешь воспользоваться жертвенной кровью, - возразила Смерть. - Забыл?! Дэтьертиров изгоняют из сообщества магов!

- Мне этого не нужно! - ответил Игемайт. Над ним мелькнула чёрная тень. Тварь описала в воздухе и круг и приземлилась рядом с магом.

- Я принёс её, господин, - прошипела тварь, протягивая одной из лап лопату.

- Ты выполнил всё, до конца, Шуглук, осталось лишь подождать, когда я выполню свою часть, - с этими словами он протянул тому руку с асгой. Они совершили обмен.

- Видишь, государыня! - улыбнулся Игемайт. - Я остался магом.

- И что теперь?! – с угрозой спросила она.

- Выбирай! - ответил маг. - Я или он.

Игемайт указал на хогана.

- А если я предложу кое-что другое?

- Х-м, - усмехнулся маг, - я не сомневался в этом!..

Он закричал:

- Что ж, друг мой, Омосмер! Видно и впрямь нам придётся сразиться друг с другом. При том по всем правилам!

- Я с тобой?! - изумился Апварепарт.

- Да! Иначе, боюсь, наш наставник останется за дверью один на один с Шуглуком! - усмехнулся он. - Ещё не хватало, что бы его одолел какой то степняк!

- Думаешь, у Шуглука есть шанс!

- Одного не может сделать дракон!

- …Устоять против крови жертвы невинно пролитой?!

- Ага! - широко улыбнулся Игемайт.

- Ты всё предусмотрел!!! - досадливо рыкнул Апварепарт.

- Ага! - настроение у мага явно поднялось. Он расправил плечи и обратился к твари:

- Прости, Шуглук, друг мой, но мне придётся убить твоего братишку, - как бы сожалея, сказал маг.

- Невозможно убить мёртвого! - возразил тот. - Я видел его призрак, когда пересекал Бакрон.

- Что ж, - маг пожал плечами и вновь расправил их, - тогда прости, за то, что не даю отомстить за его смерть!

- А за это – ещё сочтемся, - ухмыльнулась тварь.

- Прошу вас, государыня, рассудить нас! - прокричал маг, повернувшись к чёлну.

- Я не сдвинусь с места, хитрец! Но обещаю, когда ты победишь его, я вытащу Фрацуэра из купола.

- Мне это подходит! - кивнул Игемайт. Он отшвырнул лопату и посох и снял мантию.

- Никакого оружия? - хмыкнул Омосмер.

- А мне-то оно зачем, - фыркнул Игемайт, ступая на затвердевшую кромку. Омосмер в ответ сошёл с помоста. Он сам снял с себя доспехи, оставшись лишь в препоясанном золотом халате хогана. Но затем скинул и его. Под халатом заалел красный крест на фоне чёрной туники и таких же чёрных лосин и сапог. Его противник стоял в белой тунике до пят, препоясанный чёрным кушаком.

Не дойдя до середины озера, Омосмер вскинул руки. Игемайт, почти не глядя, отклонил голову и небольшая совсем незаметная молния, способная попросту мгновенно сжечь его прошла мимо и ударилась в стену. Стоявшие на ней лучники завопили и в судорогах осели на пол.

Игемайт вновь улыбнулся, но в той улыбке было мало радости. Затем вскинул руки сам, разомкнув кулаки. В тот же миг по строю ордынцев пронеслись вопли. У всех стоявших в первом ряду из ушей, носа, рта и глаз потекла кровь и они без стона, бросая оружие, сникли.

- Это – предупреждение! - посуровел Игемайт.

- Я понял, - злобно сверкнул глазами Омосмер. Он поднял руки к небу и… взлетел, Игемай присел и начал пристально наблюдать за его полётом. А тот описал дугу и ринулся на противника чёрной тенью.

Он почти коснулся Игемайта, когда тот отпружинил и сам оказался высоко над землёй. Но в вышине маг остановился, завис в воздухе и вновь вскинул руки. Омосмера прижало к земле так, словно на него обрушилась огромная каменная глыба! Он застонал и попытался преодолеть почти видимое сопротивление воздуха, которое всё более прижимало его к поверхности озера. Вокруг хогана образовались мелкие трещины.

Но вдруг он разжал руки, будто принимая тяжесть на грудь, и хлопнул ими за спиной. Гигантски шар шумно лопнул, у многих из ушей потекла кровь. А Игемайт, словно потерявший равновесие циркач, полетел вниз. Он летел, так, будто Омосмер его подстрелил. И упал на твердь. Трещины пошли от него им достигли Омосмера. Тот радостно воскликнул, но рано!

Прожилки серых трещин будто заполнила кровь. Ещё мгновение, и хогана стало засасывать, как в багровое болото. Единым рывком Иемайт поднялся. Затем рассек воздух невидимым хлыстом, и на теле противника показались одна, две, три кровавых полосы. Омосмер вновь застонал. Но вскоре стон превратился в свист. Рассекая затвердевшую воду, хоган начал превращаться в какое-то чудище. Появились новые конечности, затем надулось огромное брюхо с красным крестом посреди. Из головы вырвалась страшная паучья морда, которая всё увеличивалась, соразмерно туловищу и ногам, пока не Омосмер не превратился в громадного паука.

- Да, - удовлетворённо хмыкнул Игемайт. - Теперь ты и вправду, Апварепарт.

Он тоже вскинул руки, которые во мгновение ока превратились в прозрачные блестящие крылья. Из ног вытянулись новые конечности, а туловище вначале уменьшилось, а затем напротив, изменённое стало расти. Глаза стали фасеточными, из носа вытянулись усики. Гигантский белый шмель расправил крылья и взлетел, устремляясь на паука. Тот поднял передние самые длинные ноги и выгнул тело. Из брюха подлетевшего шмеля выползло огромное и блестящее чёрное жало. Шум его крыльев вновь заставил всех закрыть уши.

Чудовища по очереди атаковали друг друга. Вначале напал паук. Он попытался схватить передними лапами шмеля за брюхо и приблизить жало ко рту в намерении откусить смертоносное оружие врага. Но шмель, чуть поддался вперед и едва не ужаленный паук отпрянул и уклонился от гибельного укола. Жало соскользнуло с его правой лапы, раздирая слой хитина. Паук заверещал. Шмель поднялся в воздух. На его брюхе темнели серые пряди паутины. Враг стянул свой аркан и вновь попытался натянуть его. Шмель усилил взмахи крыльев, и паук заскользил по поверхности озера.

Вдруг шмель ослабил натяжение, сложив крылья и спружинил на паука, целясь ему прямо в средину креста. Только неимоверное усилие паука отсрочило смертельный укол. Он отскочил к краю озера и тотчас, как обожженный закружился на его поверхности, увлекая нитями шмеля. Шмель принялся усиленно сопротивляться. Всеми ногами он уперся в одно место, не давая пауку запутать себя. Но тот, дико визжа, всё же делал своё страшное дело. Вскоре ему удалось захлестнуть удавку на крыльях врага. Тогда шмель последним усилием перекувыркнулся и оказался под врагом.

Паук в ужасе подскочил, но поздно!!! Третий удар сверкающего жала пришёлся прямо в ноги. Паука словно парализовало. Он сник и упал на спину, подбирая конечности. Шмель меж тем окончательно запутался в паутине. Он попытался разорвать смертельные путы, но чем больше вертелся, тем более они сковывали чудовище. Наконец он сделал последнюю попытку и так же сник.

Сразу после этого две тени – чёрная из паука и белая из шмеля вылетели и устремились вверх.

Пронзительно завывая, белая тень накинулась на чёрную. Они закружились, перемешиваясь, то, размыкая лоскутные объятья, то вновь неистово бросаясь друг на друга. Вскоре из образовавшегося клубка посыпались чёрные и багровые молнии. Ужасно запахло гнилью и сыростью. Вонь стала нестерпимой. Многие, смотревшие за роковой схваткой, закашляли кровью, выплёвывая её вместе со слизью.

Неизвестно сколько бы так продолжалось, но вдруг из клубка вытянулась белая рука. В ладони она сжимала чёрную молнию. Рука ударила в центр клубка, и кто-то с диким криком упал к ногам Смерти. Тотчас два огромных туловища сникли и превратились в прах.

 - Невероятно! - победно вскричал Игемайт спускаясь вниз. Через мгновение встал перед хозяйкой дверей и посмотрел на лежащего Омосмера. Тот тяжело дышал. Кровь из многочисленных ран струилась на тёмную матовую поверхность озера. Поверженный хоган или тот, кто был в его теле, умирал на глазах у врагов, которые ещё не осознали своей победы и изумлённых рабов, до сознания которых ещё не достигла мысль о поражении.

 

8

 

- Я – последний! - прохрипел Игемайт. Его хитон оказался также замаран кровью и грязью. Зелёные глаза сверкали и смотрели лишь на фигуру, которая во время поединка так ни куда и не сдвинулась.

- И что же ты будешь делать? - мрачно спросила Смерть.

- Ты отдашь мне их всех, а иначе…

- Что, иначе? Ты войдёшь в дверь?! - фигура качнулась.

- Да, - кивнул Игемайт. - Я войду! Чего бы мне это не стоило! Ты ведь знаешь?

- А я недооценила твоей решительности, маг.

- Тебе много чего не дано знать, Хозяйка дверей, - Игемайт выставил вперёд руку. Мантия, посох, и лопата немедленно оказались на своих местах. - Так привычней, - он улыбнулся. - Но я кое-что тебе расскажу.

- Что?

- Я хочу, что бы ты знала. Это Гелен нанял убийцу для своего сына!..

- Я знаю.

- Но ведь он не мог знать, что убийцей окажется девушка из рода Медведя, - усмехнулся Игемайт. - А если знал, то откуда? А если не знал, то кто ведал про его замысел?!

Смерть не ответила.

- Ты хочешь, что бы я отдала тебе Фрацуэра? - спросила она, немного подумав.

- Да, мне нужен ребран, - утвердительно кивнул маг. - Но больше он нужен тебе. Я затянул купол на его шее, и потому для тебя он не досупен. Сама знаешь, что купол защищает прочно, даже от твоего поцелуя. А тот, благодаря кому я его создал сейчас вне времени и места…

- Зачем ты мне это говоришь?

- Не тебе, ему, - он указал на Шуглука. Тот так же не покинул своего места, наблюдая за поединком. Но когда схватка окончилась, а внимание Смерти было приковано к магу, он бесшумно подполз к дверному проёму.

- Так вот, что ты задумал, безумец! - закричала Смерть.

- Это, что бы ты была сговорчивей! - улыбнулся Игемайт. - Разве Леденин не сказал тебе, что я не предаю своих.

Смерть вздрогнула.

- Тебе это известно.

- У меня был свой соглядатай…

- Миронега?!

- Да, - победно засмеялся Игемайт. - О-о, как я был рад, когда узнал, что ты так поспешно от неё избавилась… Ты ведь подумала, что она по своему разумению предала тебя?

- Что ты ей пообещал, наглец?! - мрачно спросила Смерть.

- То, чего в твоём благословенном крае нет, и быть не может! - с этими словами Игемайт ударил посохом по тверди.

- Ты провёл нас всех! - заключила Смерть.

- Осталось провести того, кто за дверью, - в тон ей молвил Игемайт. - Так что выбор только за тобой, Риворнэ. Отдай мне моих братьев, освободи Фрацуэра и я обещаю провести твоего дружка во всех смыслах этого слова.

- Хочешь занять моё место? - угрюмо спросила Смерть.

- Уже занял, - хмыкнул маг.

В тот же миг Шуглук рванул к двери. Смерть вскинула руку в предупреждающем жесте, и тело багдура содрогнулось в конвульсиях. Всё же, превозмогая боль, гигант сделал несколько долгих шагов к заветной двери. Игемайт безучастно наблюдал за его страданиями. Но стоило Шуглуку остановиться, так же, как и хозяйка дверей, властно поднял руку с посохом. Теперь уже Смерть несколько раз дёрнулась и опустила руку.

- Так-то будет лучше… - удовлетворённо улыбнулся маг. Затем почти вплотную подошёл к Хозяйке. Он пристально посмотрел ей в лицо, почти скрытое за капюшоном. - У двери должен быть новый хозяин, Риворнэ, - убеждённо молвил он. - Новый мир, что будет после, должен иметь новых богов, иначе он погибнет так же, как и прошлый… Настала твоя очередь исполнить свою часть уговора. Но могу сказать лишь одно: герлетьер никогда мне особо не нравился, но ведь мы знаем, как им дорожит прежняя Хозяйка, - сказав это, маг повернулся к Шуглуку.

- Руби! - повелительно крикнул он. Тот вскинул свой ятаган и обрушил лезвие на створки врат. Затем снова и снова. В третий раз, словно нечто тяжело вздохнуло… Глехар вновь пришёл в себя и, под приветственное одобрение зистской знати, поднялся с кровати … Озеро, начало плавиться, и истекать, куда-то вниз, освобождая раз за разом странные скульптуры сражающихся воинов… На башнях поднялся гул, а позади послышалось гулкое завывание горнов приближающегося воинства… А орда, взирая на действия своего нового предводителя, одобрительно заверещала сотнями и тысячами голосов, словно в предвкушении... Створки врат разломились надвое, и сквозь них заструился ослепительно яркий свет.

Риворнэ углядела в одной из застывших фигур командора, восседающего на своем коне и занесшего длинный меч над головами врагов. Девушка улыбнулась. Она почти без усилий подошла к статуе и сняла со своего пальца кольцо, надев его на палец всадника.

- Нас здесь, как и там четверо, - кивнув в знак одобрения, молвил Игемайт. Затем, невероятными усилиями преодолевая препятствия обнажившегося дна, подошёл к телу Омосмера. Тот едва дышал.

- Ну, что, дружище, - примирительно склонился над ним Смерть, - пора в последний путь.

Он взял того за руку и поволок к двери. В этот миг всадник и конь словно ожили. Замахнувшееся лезвие свершило свой последний путь, ссекая головы с каменных плеч. И лихо опустилось прямо перед Риворнэ. Не обращая на это внимания, Смерть продолжил свой путь из этого мира. Он торжественно прошёл к вратам, волоча за собой Омосмера, как какой-нибудь куль. Там, у входа его поджидал верный слуга, который приветственно склонился, едва Смерть дошёл до взгорка, с которого дорога к вратам вела вверх. Здесь Смерть остановился. И прислушался…

- Твой брат верно служил мне там, Фрацуэр, ребран Аргелета… - услышал он слова Риворнэ.

- Что ты прикажешь мне, госпожа? - твердый голос командора показался магу странно-отрешённым.

- Останови его, - он почувствовал на спине жест девушки прежде, чем та подняла руку. Он резко обернулся и увидел, как Ривонэ поднимает перст в его сторону. И как тот час чёрный конь под седоком встрепенулся и развернулся.

- Шуглук!!! - почти взвизгнул Игемайт. Хищная тень отдалилась от стены и рванула навстречу всаднику. Маг же так же рванул куль, который теперь казался тяжкой ношей и почти бегом устремился в темнеющий проход.

- Во имя всего святого, не дайте ему дойти до врат! – отчаянно воскликнула Риворнэ, поднимая голову к изумленным стенам. И ещё более отчаянно завопила. - Не дайте!!! Только не ему!!!

Словно опомнившись, молчавшие стены дали залп по приближающемуся к вратам магу. Тот вскинул свободную руку, как бы отмахиваясь, стрелы полыхнули и сгорели ещё в полёте. Стены повторили залп тогда, когда Игемайт почти достиг распахнутых створ. И почти в тот миг, когда они достигли цели, вернее за миг до того, врата вспыхнули. Всё пространство залилось светом. Чёрной тенью из вспышки вышел меченосец. В этот миг стрелы коснулись земли но, увы, так и не достигли цели.

Вместо меча теперь у меченосца в руке покоился, черен священной лопаты. Другая была зажата за спиной.

- Я всё сделал, наставник, - поклонился ему маг.

- Да, - кивнул тот. - Теперь моя очередь.

- Я могу идти? - с надеждой спросил Игемайт.

- Они уже ждут тебя, Иги. Только обещай не быть чересчур суровым. Обещаешь? - меченосец улыбнулся.

Маг в ответ так же улыбнулся.

- Обещаю… - он поспешно взял второй рукой Омосмера за шиворот и с ним переступил порог врат. С ним свет потух. Адор или Сульт, а лучше – Ясталь, так его назвал перевозчик, а он, как известно знал все истинные имена, предстал перед Риворнэ или лучше, Марой, как её назвал старый волхв перед первым или, пожалуй, единственным заданием.

- У нас с тобой остался старый счёт, не так ли? - усмехнулся Ясталь.

- Я не хотела что бы так… - ответила она, сглатывая. В этот миг Фрацуэр прижал Шуглука мечём к земле, но тот перевернулся так, что лишь не давал степняку подняться.

- Всё в этом мире происходит не так, милая, - Ясталь улыбнулся и перевёл взгляд с неё на Фрацуэра…

- Впрочем, нет! - вдруг сказал он, глядя, как командор пытается выхватить гиз, чтобы пронзить им степняка. - Не надо, ребран. Шуглук хорошо нам всем послужил, пожалуй, он – единственное исключение из правил этого мира. Он один делал с самого начала всё правильно. Тем и заслужил того, ради чего нам помогал, Фрацуэр… К тому ж, Хозяин дверей вряд ли его пропустит сейчас. У Игемайта перед ним должок. Не так ли, хоган?

- Да, - усмехнулся степняк, когда командор опустил рукоять гиза. Щзатем поднялся, отпуская врага. За ним не спеша с достоинством встал и Шуглук. Он отряхнул с себя пыль и подобрал выбитый ятаган.

- Пообещай мне лишь, что больше никогда орда не приблизится к этим вратам… - молвил меченосец. - Ведь  во второй раз от моей стрелы тебе не уйти.

- Обещаю, - твёрдо кивнул Шуглук и, повернувшись к орде, зычно крикнул:

- Я – Шуглук-зольдан, брат и наследник Аземаньи-хогана! Все видели, что мы с братом исполнили нашу клятву. И пусть даже смертию одного, но раскрыли и вошли во врата Тудорыса.

Оцепеневший стан пришёл в движение. Послышались вначале одинокие возгласы одобрения и приветствия. Но затем их становилось всё больше и больше. Орда заколыхалась в такт шёлковым знаменам и, сбросив с себя последние остатки чародейства, дружно приветствовала своего нового владыку. Величаво новый хоган прошёл через блёклую жижу образовавшегося болота и немедля был поднят на щит.

- Остались только мы, - тихо прошептал Ясталь. Он пристально посмотрел в полные слёз глаза любимой.

- Я не хотела что бы так… - повторила она.

Суровый Фрацуэр ринулся к двери, услышав вой горна с той стороны.

- Поспеши! - бросил ему в след Ясталь. – Время не прощает случайных свидетелей.

Тот не ответил. Вернее отвечать было уже некому. Темнеющий провал вновь заискрился тихим светом.

- Я успел заделать все прорехи кроме этой, - заметил Ясталь, отбрасывая уже ненужную лопату. Он вытащил другую руку из-за спины и раскрыл ладонь. Маленькая куколка, та, что взяла Риворнэ из рук мёртвой в Рихоне лежала на той ладони. Девушка протянула руку, Ясталь схватил ладонь и привлёк заплаканную Мару в свои объятья.

- Я не хотела что бы так… - в третий раз прошептала она, меж тем медленно извлекая из потайных ножен жертвенный нож.

- Я знаю, родная, знаю… - ответил Ясталь и другою рукой привлёк ее руку, сжимающую ритуальное орудие на себя.

Яркая беззвучная вспышка света озарила всех, кто был и даже тех, кто остановился за вратами от спешного повеления командора Аргелета. Позже волна звука вместе с порывом окатила чашу и находящихся в ней брызгами холодного  свечения. Когда свет погас, все увидели перед вратами два свежих бездыханных тела. Люди стояли на парапетах башен и меж флагов и опущенных щитов, на конях и в забралах бойниц, стояли, потрясённые этой двойной смертью больше, нежели остальными событиями тяжёлого и долгого дня. Алая кровь струилась из него, орошая размытую землю, его веки были сомкнуты, на губах же застыла счастливая улыбка. Она лежала бледной и бездыханной, с побелевшими вмиг волосами и глазами, устремлёнными вверх. Всё смолкло, поражённое увиденным.

И лишь с высоты башни суровый голос наместника зычно приговорил:

- Вот и пойми теперь притчу про долгую жизнь и смерть в один день…

 

- Исполнено! - торжественно закричала старуха, соскочив со своего мехового ложа. Она посмотрела на огонь, затем перевела взгляд на сидящего на полу пещеры в задумчивой позе старика, закутавшего свое нагое тело в чёрную медвежью шубу.

- Да уж, - задумчиво молвил он. Затем принялся ворошить притихший огонь. Из пролёта сбоку от старика показалась чёрная тень. Псина подбежала к старухе и уткнулась мордой в живот.

- Что, милый, набегался?! - ласково произнесла та и обратилась к старику:

- Покормил бы…

- Сам найдёт! Не малый! - отрезал старик, потуже укутываясь в мех.

- Экий ты сердитый… - улыбнулась старуха.

- Есть с чего, - буркнул старик.

- Нам ли печалиться,

Нам ли горевать…

Неожиданно мелодично пропела старуха.

- Знаю! - с вызовом ответил старик. - Всё знаю! Но не могу!.. Нет во мне согласия на такую кончину.

Та хмыкнула…

- Тогда утешься хотя бы тем, что ничего уже нельзя изменить. И что…

- Если бы ничего невозможно было бы менять, не стоило и начинать всё это, - перебил её старик. Резко встав, он подбоченился и вышел вон.

Старуха захохотала вослед, отчего льнущий к ней пёс вздрогнул и отпрянул.

- Ну, дуйся, дуйся… - сказала она, поймав псину за морду и понукая ей, посмотрела тому в карие глазищи. - А всё случилось так, как и должно было. А если бы что и менять понадобилось, то уж точно не по его прихоти, старый дурень.

И вновь запела:

- Нам ли печалиться,

Нам ли горевать…

 

Тьма окутала лобный холм со свежей ямой посреди. Тьма сверху и вокруг. Но темнее тьмы внизу чернел мрачный, костлявый лес. Он стоял на вершине холма, как раз перед десятью столбами, на которых безжизненно свисали тела магов. Ветер нещадно трепал его белые, сияющие холодным светом одежды, а вокруг холма возмущённо шумели тёмные дерева. Он перевел взгляд вниз и пристально посмотрел на окоченевший труп под ногами.

- Вот и всё! – тихо молвил он. И что есть мочи, закрыв глаза, крикнул, заглушая на миг злой ветер:

- Вот и всё!!!

И посмотрел вверх. И вдруг, словно вспомнив о чём-то хорошем, улыбнулся. Там, превозмогая вихрящиеся клубы тьмы, гонимые чудовищной силы ветром, ясно сияли кругом одиннадцать звезд, чьи прекрасные мерцающие лики с тех пор пророчат судьбу, возвещая надежду тем, чья душа поглощена тоской.

 

1.10.10 г.

 

© Copyright: Максим Василенко, 2012

Регистрационный номер №0063026

от 16 июля 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0063026 выдан для произведения:

Даже бессмертие не длиться вечно…

 

Книга 12. Хозяйка дверей: дорога домой

 

Часть 1. Зов с той стороны

 

Non solum armis…

 

Пролог

 

- Воззрите, дети мои, на прелести этого мира. Он раскрылся пред нами весь в своей девственной красоте. Ибо смертная печать разума еще не достигла его своею дланью. Ваши души жаждут наслаждений?! А что может быть желаний, чем вожделенная плоть девственной души, которая распростерла здесь свои пределы?! Вот вам, сей мир: берите и ешьте!

Голос седого, одетого в темные меха человека, еще не старого, но уже не молодого звучал чисто и страшно. Он простер в бездну свою правую руку, левой же рукой оперся о чёрныё свой посох.

Стоя на краю пропасти, по другую сторону которой прямо на глазах из небытия рождался целый мир, он смотрел, пожирая создаваемое своими огромными бездонно-синими глазами. Он, и те, кто стояли рядом, но все-таки чуть за ним. Они пришли сюда, влекомые его зовом. Пришли из видений будущего, но так, как мы вступаем в пределы грядущего, становящегося под нашими ногами настоящим. Они уже видели этот мир, ведь все они были его детьми, но, преодолев порог безвременья, и очутившись у самого края небытия, ценой огромных усилий они застали долгожданный момент зарождения того, что породило их самих.

Как же они стремились к этому мгновению! Долгие годы верша самые гнусные преступления против самое жизни, они по крупицам собирали страшное знание о том, как достичь бессмертия и оказаться в самом начале истории своего мира. Но уйдя из истерзанного мира слабым подобием самих себя, они рассчитывали вернуться к началу его создания могучими тенями Того, Кто сейчас священнодействовал, напевая песню жизни и вдыхая ее смысл в каждое создаваемое Им.

Эменгина работал с упоением! Создатель миров, Он вкладывает в каждый из них частичку Самого Себя, Истинного Творца. Его, и только Его следовало бы называть Богом, но звание это истерлось и поистрепалось за теми, кто, провозгласив себя таковым, на деле оказывался не больше ярмоночного Скарамуша. Ныне же они, тринадцать чернокнижников, решили сделаться богами и вершить судьбы этого мира по собственному произволу.

Они ждали лишь одного – когда Эменгина закончит работу и уйдет в чертоги отдохновения, предуготовленные в самом центре миров. Он делал так всегда. Ведь любое творение вытягивает из Творца столько сил, что, опустошенный он надолго забывается сном, который иные так и называют – сон. А иные – покоем. Потому как если Ацэльт и вмешивается в судьбы созданных Им миров, то лишь во сне, в котором Он видит все: и будущее, и настоящее и грядущее.

В этот-то сон двенадцать чернокнижников во главе со своим седовласым наставником, и проникли. Они сумели чредой невероятных усилий вырваться в тот час, когда зарождался их мир. Тончайшая ткань бытия лопнула, оставив за собой еле зримый след. Сквозь образовавшуюся прореху маги выплыли наружу и заняли наблюдательное место на наспех созданном клочке собственных воспоминаний. Вместе они могли многое. Но каждый желал только того, что бы именно он смог сделать все. Боги возжелали быть Богом. По крайней мере, одного мира. Вместе они могли бы этого достичь. Но вот были ли они вместе?!

Едва предводитель изрек последние слова, те, кого он назвал своими детьми, нестройно устремились вниз. Перегоняя друг друга, они летели, все более и более превращаясь в черные тени с белыми ликам. Подобно ветрам они создавали за собой вихри и, смешавшись с первозданной стихией, остались неузнанными Эменгиной. Последним из них перед наставником в пропасть сиганул пухловатый с небольшой бородкой и коротко стрижеными волосами ученик. Но прежде, чем прыгнуть, он пристально посмотрел на седобородого.

- Что?!- спросил тот. - Что ты на меня так смотришь?

- Хочу запомнить тебя таким, каким ты уже никогда не будешь, наставник, - ответил тот.

- Нет! В отличие от вас, я не собираюсь околачиваться по горам этого мира тенью. Я восстану таким, каким и был в свой час. Так что ты очень быстро меня узнаешь, - с этими словами он обеими руками взял ученика за шиворот и толкнул в пропасть.

- Мы еще встретимся, Игемайт! Обязательно. Ха-ха-ха-ха-ха!

Гортанный смех – последнее, что услышал Игемайт, а вернее – первое, что он услышал…

- Ха-ха-ха-ха-ха! Вставай, лежебока! Да не претворяйся, не претворяйся. Ты пришел в себя еще часа два назад. Ха-ха-ха!

Адор брызнул на лежавшего перед ним некроманта кружку воды. Тот фыркнул и встал.

- Что? Что со мной, было?! – спросил он, отряхиваясь.

- Я вынес тебя из расщелины. Сразу за аркой ты потерял сознание. Вот, пришлось тащить волоком, - ответил проводник. - Не шибко приятое занятие, доложу.

Они стояли на солнцепеке прямо посреди гигантского ледника, склоном уходящего вниз. То тут, то там чернели, вылезшие из под снега, осколки скал, а впереди темнела жадная до жертв пропасть. Солнце светило ярко и непривычно жарило. Хотя от шкур, проводник освободил некроманта еще у расщелины, все равно почти невыносимая жара больно жгла.

- Всю ночь лежал без сознания, - сообщил Адор. - Я дотащил тебя до времянки, и сам чуть было не свалился. Пришлось сжечь весь запас дров…

Он еще много о чем говорил, но спутник почти не слушал. Только вяло повиновался на резкое, без объяснений «сними шапку». Все плыло, а солнце так слепило, так слепило.

- Эгей! Ты того, закрой глаза. И на снег не смотри, - предупредил проводник. Некромант зажмурился. Стало нестерпимо больно, и он попытался вновь открыть глаза, но ощутил, как подошедший Адор натягивает на глаза повязку из какой то плотной ткани.

- Придется заново тащить тебя, - сказал он строго. - А то вмиг ослепнешь. Спускаться будем осторожно. Я тебе тут щелочку оставил. Будешь вниз смотреть под ноги.

- Хорошо, - кивнул некромант. Адор нацепил изрядно похудевший наплечный мешок. Затем так же натянул мешок некроманта и, привязавши того бечевкой за пояс, начал спуск. Спускались они медленно, осторожно. Почти у самого склона находилось небольшое углубление, вроде карниза. Подойдя туда и спустившись на карниз, Адор достал из тайника канат, привязанный к торчавшему в породе железному штырю, и скинул канат вниз.

- Теперь можно развязать глаза, - разрешил он. – Спускаться будем прыжками. Что бы ни произошло, ни выпускай канат из рук. Понял?!

- Да, понял, - кивнул некромант.

- Вот страховка, - Адор подал ему бечевку. - Вот молоток. Штырь будешь вбивать каждые десять шагов. Через сто шагов спуск окончится.

- Видишь колокольчик, - он указал некроманту на небольшой медный колокольчик, особым образом привязанный к уступу. - Когда я спущусь, то дерну за него. Тогда и ты спускайся. Только будь острожен! У нас еще есть время, не торопись. Все надежно и давно проверенно, так что не бойся. Если что пойдет не так, ни в коем случае не кричи и не зови! Эти горы криков не переносят. Разбираться придется самому.

- Хорошо! – кивнул некромант.

- Ну ладно, до встречи внизу, - Адор взялся за канат и скрылся внизу. Трель колокольчика зазвучала нескоро. Прохладный ветерок, постоянно задувая, принес озноб, пробирающий до костей. Некромант закашлял.

Наконец призывно залился колокольчик. Некромант взял первый крюк и продел в него бечевку, затем взялся за канат и сиганул в пасть пропасти.

 

1

 

- Основной флот вышел из гаваней и уже день как в пути. Но эти быстроходные парусники нагонят его дня за полтора, так что не извольте беспокоиться, принц, - седобородый капитан, тощий гигант стоял перед Глехаром как струна. Тот кивнул и просил:

- Сколько времени пройдет прежде, чем мы достигнем Орнейских островов?

- Смотря, куда мы направляемся, принц. Если на запад – то четырех дней…

- Я говорю о самых южных, Раприн, - перебил капитана Глехар. Они поднимались на мостик, когда парусник отдал концы и устремился вперед в море.

- О Хвосте? - переспросил капитан. - Дней шесть не меньше. И то, если течение позволит.

- Это Большой Водораздел?

- Да, - кивнул  капитан, - между Красным островом и островами Зеленого мыса, которые мы называем просто Хвостом, течет северный поток водораздела. Что бы его преодолеть, надо обогнуть Злонравный мыс, а там просто плыть по течению вниз, держа паруса на юг.

- Хорошо, - принц расположился у парапета и принялся наблюдать, как команда привычно суетиться по кораблю. Он считал себя потомком морских разбойников, которые многие годы назад обогнули мыс Рока и основали в удобных бухтах Серой и Красной рек многочисленные гавани. Покорив племена, живущие в долинах Фицме и верховьях Эйме, они натолкнулись на отчаянное сопротивление жителей Северной долины, как тогда называлась Басхютлэн. Суровые морские воины, привыкшие к жестоким битвам, оказались не готовы к коротким, но изнурительным стычкам в многочисленных лесах и горах огромного края, где всё и вся оказались враждебны им. Воинства вернулись, посадив над собой самого отважного вожака Бахрина Одноглазого, лишившегося в верховьях Серой реки второго глаза. Они провозгласили Бахрина сетаром Зиста – Южного королевства. С тех пор о суровых разбойниках запада никто никогда не слышал. Зато у всех на устах долгое время не слетали рассказы о кровожадных пиратах островов Зеленого мыса. Только рыцарям Аргелета, много лет спустя, удалось очистить Теплое море от этих кровопийц, по сравнению с которыми все рассказы об ужасах первых годах Зиста блекли и казались добрыми сказками.

Глехар был шестнадцатым потомком Бахрина Стапота и сыном короля Прэхарта III. Одновременно он, по настоянию отца, прошел обряд посвящения в рыцари Аргелета, и считался в ордене командором южного флота, того самого, во главе которого он сейчас вышел в море на флагмане. На пурпурном стяге корабля раскрыл свой клюв серебряный ворон, словно поглощающий тонкий серебристый серп молодой луны – личный знак командора флота. Только один раз за свою жизнь Глехар, в общем-то, привыкший к морским скитаниям, побывал за Орнейскими островами. А было это, когда орден высадился на кучке островов, примыкавших к Южному Дому. Там издревле находилась крепость ордена – Зиматх. В ордене любили древний язык, и все названия предпочитали на нем. Пятьдесят лет назад перед походом, последний корабль, отбывший к Зиматху, не вернулся. В ордене поначалу не придали значения, такое было и раньше. Но вот в разных частях Большого Дома, где только появлялись герлетьеры, к ним приползли разные обрывочные вести.

И вот капитул ордена повелел командору южного флота предоставить суда для того, что бы переправить на острова экспедицию во главе с опытным и закаленным в боях ребраном Фруданом, предводителем всего Нижнего удела. Он прославился удачной обороной Тудруса и изгнанием степняков из Лависета. А теперь ему предстояло разобраться с задачей, трудней которой, как он сам сказал об этом на совете, где присутствовал Глехар, невозможно было и представить.

- По-настоящему, мы ровным счетом ничего не знаем о том, что случилось с Зиматхом, - хрипло сказал он, ударяя кулаком по столу в каюте флагмана. Того самого, на котором сейчас плыл принц. - Все, что мы доподлинно знаем, так это то, что маяк на Заветренном острове не горит. Так говорят лисетские купцы, которые иногда туда заплывают. И пристать они не могут, поскольку к ним не выезжает ни один лоцман. А это значит, что там совсем никого нет. Если бы кто-то был, то хотя бы смог зажечь огни на маяке. А так…

Он вновь ударил кулаком по столу. На совете было решено, во что бы то ни стало не только добраться до Зиматха, но и спуститься к побережью Южного Дома. Когда они прибыли, наконец, в Знойную бухту, где на утесе стояла крепость Зимат-э-Гон, то поначалу тишина показалась им странной. Затем отвратительный запах разложения и еще чего-то смрадного разносился по округе так далеко, что они почувствовали его почти тогда, когда увидели сами острова. Только применение особого заклинания дало возможность не чувствовать запах. Но в глазах все равно резало, как от свежего лука.

Не пели птицы, деревья во многих местах были выкорчеваны с корнем и повалены. По берегу самой бухты валялись давно обглоданные останки, в числе которых были признаны и человеческие кости.

Людоеды!

Но кто?! Аборигены отличались мягким, сговорчивым нравом и бок о бок жили с рыцарями в течение столетий. К тому же углубившись и рассеявшись по острову, рыцари нашли варварски уничтоженными несколько местных глинобитных селений. Но кто их так страшно разорил, и куда девались их жители?! Вопреки опустошению, сами жители, по-видимому, ушли раньше вторжения. Но куда?! Не было ничего, что бы указывало или давало бы, хотя б малейшую зацепку.

Сама крепость наполовину разрушенная, все же уцелела настолько, что в ней еще можно было укрыться небольшому гарнизону. Оставив на всякий случай большую часть войска на кораблях, Фрудан повелел своему помощнику, некоему Фрацуэру, высадиться на острове и занять крепость. Ночь лишь усилила беспокойство. На юге пылали зарницы, будто там, на материке горел огромный пожар.

В самой крепости тоже происходили, какие-то события. Оттуда то и дело доносились странные крики и мелькали в свете костров рваные тени. Глехар хорошо запомнил эти леденящие душу тени, то взлетающие, то стремительно опускающиеся вниз, на башни крепости, где по идее должны были, стоят дозорные. Утро разбудило задремавших в тревоге рыцарей и корабелов ясным безветренным небом, и ярким тропическим солнцем.

Под предводительством Фрудана, рыцари высадились на берег и поднялись к крепости. Две сотни людей изможденных, израненных и смертельно усталых вяло приветствовали их прибытие. На вопрос «что случилось» все только и говорили:

«Был бой».

Но с кем?!

Этого и сами защитники сказать не могли. С кораблей, похоже, ночная битва оказалась куда виднее. Сам комендант гарнизона Фрацуэр, оказался тяжело ранен. И поначалу Фрудан к нему идти не захотел, но тот через пажа настоятельно потребовал встречи.

- Днем я покопался в крепости, как сумел, - слова тяжело давались раненому, но сам он держался твердо. - Последние ее защитники умерли от ран, но своей смертью. И вот что они написали.

Паж протянул изумленному командору небольшую путевую тетрадку, имевшуюся у каждого рыцаря с незапамятных времен.

- Это – путевой журнал последнего коменданта крепости Тутана из Лависета.

- Последним комендантом Зиматха был сиятельный Пирхюнт ди Ситиф…

- Да, - согласился Фрацуэр, - но он погиб, об этом есть запись в книге, и последним, по настоящему последним комендантом был именно Тутан.

- Хорошо, - кивнул Фрудан.

- Читайте с конца, с той страницы, что я заложил, - указал раненый.

«Цэхекон второй аксии луккикса, Зимат-э-Гон.

Твари заняли весь третий и половину второго этажа, и всю южную башню. Я приказал команде Кораянда взорвать входы в нее, но думаю, если нам удастся отсюда выбраться и уничтожить кровососов, станет очевидной моя ошибка. Все же пока только так. Тварям в коридорах первого этажа не развернуться. Дважды они пытались пробиться в арсенал, но мы их оттуда отогнали. Местный борются с отчаяньем приговоренных, да и среди наших я заметил такие же настроения. Уже никто не говорит о том, что поспеет, хотя б какая то помощь. Думаю, надеется не стоит. Тварей стало меньше, но наши силы тоже убывают. За сегодняшний день убито семеро, а тварей – всего четыре»…

«Виарфис второй аксии луккикса, Зимат-э-Гон.

В эту ночь битва была страшной. Мы потеряли десять товарищей, и еще с десятка два туземцев. Я ранен в плечо, поэтому так коряво пишу. Твари не продвинулись не на пядь, но их почему-то стало больше. Еще вчера я надеялся, что они почти уничтожены, и что еще два-три дня и все будет кончено. Но при таких скоростях полагаю, что через три дня может быть вполне кончено с нами. С утра я выслал в разведку команду Кубрана. Они вернулись ни с чем. Только сказали, что у восточного берега заметили какое-то странное движение, но пройдя туда ничего не нашли и вернулись к поискам на западе»

«Эстис второй аксии луккикса, Зимат-э-Гон.

Твари усилили атаки, их множество. Но теперь они ведут себя совсем по-другому, чем прежде. Словно стали умней. Плечо не заживает, гноиться, а ничего нет. Все запасы распределены ровно на четыре дня. Вода еще есть. Но теперь мы берем ее прямо из моря и кипятим. Я выслал новый отряд под командой Кубрана, я приказал им обшарить весь восточный берег. Там они наткнулись на странные продолговатые мотки, в человеческий рост. Кубран доложил, что когда с трудом распорол моток, то, что он увидел в нем, наполовину было человеком, а наполовину – уродливой тварью…»

- Здесь остановитесь! - почти прокричал Фрацуэр. - Ночью такие вот твари атаковали крепость. И я опасаюсь, что все повториться. Дальше можете не читать, там он явно бредит от гангрены. И пишет скорей всего не он, а паж, хотя и с его слов… Но даже в этом бреду он сказал мне то, что объясняет исчезновение людей. И это – пострашнее ночных атак кровососов.

- Я слушаю тебя, - молвил Фрудан.

- Я долго размышлял над этими словами Тутана, о мотке. Дальше он даже дает некоторое описание этого самого мотка. Перед походом я тщательно изучил донесения наших восточных соглядатаев, и могу с уверенностью сказать, что нечто подобное уже было.

- Ты имеешь ввиду леспижей Йомавии?

- Да! Только те превращались в кровососов из местных обезьян, прирученных дэтьертирами, а этих…

- Делают прямо из людей, - докончил командор.

- Да.

- Это слишком очевидно. И невероятно с другой стороны, - помолчав, сказал Фрудан. - Но даже если в твоих словах и есть, какая неточность, в целом, то с чем мы столкнулись по-другому объяснить нельзя.

Он встал с постели, где до этого сидел.

- Вот что, сиятельный Глехар, - Фрудан посмотрел на принца, - возьмите триста человек, разбейте на команды и что бы не позднее часа Тюйт прочесали заново весь остров. А особенно гроты и пещеры. И лес. Если что-то останется, остров ведь немалый, то нам лучше сняться с якоря немедля. Похоже, в море они соваться опасаются, иначе и нас бы атаковали в эту ночь.

Затем обратился ко всем, кто был в комнате:

- В любом случае, пока погода позволяет, мы должны отплыть отсюда как можно дальше. Поутру вернемся на остров и довершим начатое. И еще, накажите всем, что как только они увидят нечто, заслуживающее их внимания, пусть не пытаются показать ненужную доблесть… И кстати, вы брали воду с местных источников?

- Хотели сегодня… - начал было Глехар.

- Ни в коем случае! - перебил его командор. - Комендант Тутан не зря предупреждал о воде. Прикажите послать два бота к другим островам архипелага. Пусть разведают, что да как, а заодно проверят воду и дичь. И возможно, что то узнают у местных... Хотя на последнее я не надеюсь.

- Я понял, ребран, - кивнул Глехар. Весь оставшийся день он самолично, но безрезультатно бродил по зарослям знойного тропического леса в поисках невесть чего. В час Тюйт принц собрал все команды и двинулся к кораблям. Уже спускались сумерки, когда горизонт скрыл из виду страшный остров. О том, что было потом, Глехар вспоминал неохотно. И весь поход слился для него в одну короткую фразу:

«Мы победили не только оружием»

 

2

 

Риворнэ находилась одна в своей горнице, когда в дверь кто-то тихо постучал. Она стояла за писчим столом и писала, сама того не замечая, на древнем языке то, что по ее мнению было важно. Руны ложились одна за другой и составляли причудливый черно-бежевый узор. Хозяйка дверей не спешила. Все равно все пойдет своим чередом. Здесь время величаво и размеренно. Все всегда успевают, и никто ничего не делает раньше положенного срока. Суеты нет, но и ощущения чего-то нудно-текучего, пустого тоже нет. Есть лишь одна размеренность. Все всегда происходит точно в назначенный ею срок. Эта всеобщая хорошая привычка вначале несколько раздражала Риворнэ. Но потом и сама она настолько привыкла к своевременности, что теперь, пожалуй, ее несказанно разозлило бы нечто несвоевременное.

Вот как этот совершенно несвоевременный стук в дверь.

Вошла Любава. Маленькая сморщенная, она уже сейчас выглядела этакой старушонкой. Хотя Риворнэ знала, что Любава – самая младшая из помощниц.

- Чего тебе? – довольно грубо ответила Хозяйка на немой поклон.

- Прости, госпожа, коли помешала… - вновь поклонилась помощница.

- Говори, говори, - перебила ее Риворнэ.

- Три девки, из охранения, Снежана, Темнолика и Всеслава запропастились куда-то, государыня, - в очередной раз поклонилась Любава.

- Куда? - холодно спросила Хозяйка.

- Не ведаю, - ответила помощница, кланяясь. - Но с вчерашнего дня нету уже.

- Может, в мужские дома подались. Кто у них в женихах?!

- Да хорошо бы, кабы так, - пожала плечами Любава. – Только вот, матушка, взгляни-тка.

Она указала на оружейню. Трех доспехов так и не прибавилось. Риворнэ призадумалась.

- С какого часу их не видели? – спросила она вдруг.

- Да, поди, с того, как мужи увели пришельца к Одинцу…

- Вот как?!.. Вот что, Любава. Выясни, кто из помощниц распорядился… Хотя нет! Я знаю, кто это. Ведь сами они в облачении вряд ли бы осмелились на такое.

- Точно, матушка, - закивала Любава.

- Тогда вот что! Возьми четырех девок. Пусть из оружейной берут копия и ножи. И где б Миронега не была, пусть приведут ее на крыльцо.

- Можно ли так то, прилюдно?! - всплеснула руками помощница.

- Да, только так и можно. Ибо чую я, не увидим мы боле наших сестер. И знаю, почему. Но доподлинно надо у беспутницы узнать. Да, и пришли ко мне мальчика…

С оханьем Любава вылетела из горницы вон. Вскоре пришли четыре девицы, поклонились и молча взяли свои копья и ножи. Риворнэ строго посмотрела на них и когда они повернули обратно, спросила:

- Все ли поняли, девоньки?

- Все матушка, - поклонились вилы останавливаясь.

- Тогда вот что. Не насильствуйте, но делайте наказанное твердо, не взирая на чин. И еще! Коль спросит, по чьему доносу… А впрочем, не спросит. И так все ясно, - Риворнэ помолчала, а затем, сменив тон, почти просительно добавила:

- И не насильствуйте только. Поняли?

- Да, матушка, - с поклоном молвила первая стоявшая пред ней.

- Ступайте, - Риворнэ отвернулась и всхлипнула. Этот короткий разговор с Любавой и приготовления, так на нее подействовали… Она закрыла лицо рукой и дождалась, когда вилы выйдут вон. Получалось, что та, которой она безгранично верила, попыталась исполнить у нее за спиной какой-то свой замысел. А может не свой?! А может… Нет, это не может быть наущение теней. Они слишком далеко. Риворнэ уже и сама не смола бы определить ту черту, за которой когда-то была простая горянка Риворнэ и Риворнэ теперешняя – властная Хозяйка инобытия. А может, не такая уж она хозяйка? Ведь здесь время имеет относительный характер и не зависит совершенно ни от чего. Или все-таки зависит?

Сколько вопросов, и ни одного ответа. Совсем ни одного! Риворнэ почувствовала себя в лабиринте. В странном лабиринте, выход из которого она не видела, а вот вход проглядела. То, из чего нет выхода и потерян вход. Но все-таки ведь он есть, этот выход! И просто надо его найти.

Риворнэ покрутила указательным пальчиком о левую ладонь и закусила губу. Теперь остался лишь один, кто смог бы ей помочь…

Мальчик вошел неслышно, так, словно ступал не по скрипучим доскам, а по мягкой траве.

- Ты уже здесь? Это хорошо, - Хозяйка пригласила его сесть.

- То, что я тебе скажу, касается только нас. Для остальных ты – направляешься к лодочнику, что бы спросить у него виру за трех вил, что погибли вчера.

Мальчик кивнул.

- Ты хочешь спросить, как тебе быть и что делать? – он пристально посмотрел в глаза Риворнэ. Все та же спокойная интонация его голоса завораживала и успокаивала одновременно. Понемногу сама Риворнэ успокоилась и, откинувшись на кровать, закрыла глаза.

- Говори, - приказала она.

- Миронега порушила твою заповедь, государыня, - продолжил он, - и будет справедливо наказана. Вот только ты сама должна решить, за что.

- То есть?! - Риворнэ привстала.

- Ведь ты злишься на нее не потому, что она нарушила твой запрет, а потому, что, нарушая его, решилась погубить самое для тебя дорогое. Ведь ты не чувствуешь себя той, кто ты есть на самом деле. Не так ли? – в его голосе Риворнэ уловила нотки печали.

- Почему не чувствую? Я есть та, кто я есть! – возразила она.

- Черныш – всего лишь верный пес, государыня, - молвил мальчик. - Он останется псом, он думает как пес и желает того, чего желают собаки. Вот потому он и показал тебе в чаше предначертанное. Но свойства чаши несколько иные, нежели он думает. Чаша всего лишь показывает наиболее вероятную цепь событий. Ту, что должна произойти по всем правилам и пророчествам. В ней нет места Риворнэ, в ней есть лишь Государыня Смерть. Мы ведь привыкли избирать наиболее вероятный из путей. Он кажется нам менее опасным и быстрым, чем другие. Но путей множество! Столько же, сколько миров. А истинный путь доподлинно знает лишь его Создатель.

- Эменгина!

- Да, - мальчик, а вернее уже не мальчик, но седой согбенный старик, тем же ровным голосом говорящий с Риворнэ кивнул, и погладил свою волынку. - Он Сам и есть истинный Путь, а не наиболее вероятный. Пророчества, даже самые верные изрекаются теми, кто не видит начала и не знает конца. Правила пишутся лишь для того, что бы нарушившего их можно было призвать к ответу, как Миронегу. Но ни те, ни другие не могут направить тебя по пути Создателя.

- Что же может?

- Как ни странно – вера, - старик прикоснулся губами к мундштуку и тихо заиграл, словно давая Риворнэ обдумать сказанное им.

- Вера во что? - перебила его игру Риворнэ.

- В то, что ты идешь по пути Создателя, а не по тому, который предлагают тебе обстоятельства - старик заиграл вновь.

- Значит, я нахожусь во власти обстоятельств? - Риворнэ вновь привстала.

- Ты всегда была в их власти, - ответил мальчик, прекратив играть. Снова мальчик. - С самого рождения тебе было предопределено стать той, кем ты стала. И в этом Черныш прав. Но он не учел лишь одного. Во вселенной предопределить можно все, кроме того, что является самим источником предопределения.

- Что же это за источник?

- Я не знаю, - он пожал плечами и привстал с кресла, - ведь я еще не достиг совершенных лет. Ты должна определить его сама. Как только ты это сделаешь, выход из лабиринта тотчас будет найден. Лишь бы ты поверила в то, что это – действительно тот самый выход. Тогда самой вероятной цепью событий как раз и будет следование к выходу. Впрочем, кто тебе сказал, что так уж плохо оставаться в лабиринте. По-моему, он – достаточно огромен, а ведь ты не прошла и малой его части.

Мальчик окончательно встал.

- Ткань, из которой создаются миры, слишком тонка даже для того, кто имеет смелость вплести в нее себя. Но выбор всегда за тобой, - он усмехнулся. - Хотя я, если честно, не верю в саму возможность выбора. Для меня то, что предопределено, то и по-настоящему истинно. Как впрочем, и для всех во вселенной.

И уже у дверей он заметил:

- Черныш, хотя и тот еще малый, предан только тебе, кем бы ты ни была. Учти это, государыня.

Он вышел, тихо закрыв дверь и оставляя Риворнэ в раздумьях еще больших, в чем она была. Но что-то и прояснилось! Во всяком случае, мягкий голос мальчика-старика, и его тихая музыка подействовали на Риворнэ как исцеляющий нектар. И если он того и хотел добиться, то попал точно в цель. Хозяйка дверей вышла на крыльцо приободренной и спокойной. Как раз тогда, когда во двор ввели Миронегу. Все девки от мала до велика, сбежались, ведь творилось невиданное.

Не давая той пуститься в объяснения, Риворнэ начала первой, призывая в союзницы всю свою властность:

- Что же ты наделала, Миронега?! Разве я не приблизила тебя к себе? Разве не возвысила над другими?! Так то ты отплатила государыне за милости и щедроты. Ты – виновница гибели Снежаны, Чернолики и Всеславы! Или ты полагала, что можешь изменить предначертанное?! Разве не тебе говорила я о том, что уставы мои прочнее времени?! И вы, все – обратилась Хозяйка к вилам, - разве не знаете, как страшна смерть во гневе своем?! Никто не может избежать моих объятий и изменить мои повеления! Я – Смерть! И вы, как никто знаете, на что я способна! Вы – сеющие мор и жнущие погибель! Вы – отравляющие внутренности и отсекающие конечности. Вы – мои воительницы, ужасней которых нет, и не будет во вселенной. Ибо так предначертано, что вы – исполняете великую волю Создателя Миров. Вы – конец Его деяний.

Почему же в вашей среде нашла место та, кто решилась изменить извечную волю, погубив раньше данного времени, чью то, пусть и не самую лучшую душу? Ведь то, что хотела сделать ты, Миронега – не преданность, как бы ты не думала. Нет! Это – предательство!

При последнем слове стоявшие ахнули. Волна охов и причитаний прокатилась по двору.

- Мы всего лишь призваны лишить душу возможности пребывания в ткани мира, дабы она могла перейти в мир иной, нам не подвластный, - продолжила меж тем Хозяйка. - Ты ли забыла об этом, Миронега?!

Риворнэ сделала паузу.

- Кто внушил тебе мысль вмешаться в установленный порядок?! - спросила она. - Говори!

Но та промолчала.

- Не хочешь говорить?! Что ж? Тем проще мне будет думать, что ты спелась с изгоями, пять из которых прикованы своими же цепями к столбам на вечевом холме.

- Нет! - крикнула вдруг Миронега.

- Что, нет? Ты хочешь сказать, что по своей воле и замыслу сделала это?!

- Я лишь хотела, как лучше, государыня. Я подумала, ты не сможешь. Я ведь видела…

- Что ты видела?! Призрак другой жизни? Тень, мелькнувшую в ночи? Что же ты видела, негодная?! - Риворнэ ударила кулаком о перила. - Нет! Не оправдывайся заботой о моей слабости. Даже в слабости я крепка. А тем более в долге. Ты не та, какой хочешь казаться, Миронега. Ты – лжива, и темны твои помыслы. Ты сама, как те тени, что прикованы к скалам! Я ведь помню тебя такой, какой ты и сама себя никогда не вспомнишь. Алчность и властность – вот твои заботы. Ты возжелала править вместо меня! По крайней мере, за моей спиной.

Ты забыла, что мой долг – превыше моих желаний, сколь велики и многочисленны они не были…

- Ты сама-то веришь в то, что говоришь? - с усмешкой перебила госпожу Миронега. Все снова ахнули. Дерзость! Неслыханная дерзость.

- Я не знаю, что такое верить, - Хозяйка пристально посмотрела на нее. - Я знаю, что такое исполнять предначертанное. Вера – удел смертных! Ты же сама только что приговорила себя, ибо верящим место вне Врат. Уведите, и изгоните ее за ворота, туда, где в бессилии воют прикованные тени. Посмотрим тогда, велика ли твоя вера, Миронега… И кстати, - жестко бросила она вдогон, - дракон победил таки лодочника, и тот открыл ему выход к Добрым Вратам.

Последние слова, как плетью ударили пораженную Миронегу. Та взвыла и сникла на руки вил, охранявших ее. Так, воющую и обессиленную вилы увели Миронегу со двора.

- Ну что, девоньки! Строга ли я? - спросила Хозяйка.

- Строга, но справедлива, - хором ответили вилы.

- Тогда собирайтесь, пора бы и к ладьям поспешить, - приказала она будничным тоном. Словно всего, что было только что и не было вовсе. И для многих так и хотелось…

 

3

 

Ветер на башнях торжественно раздувал величавые полотнища стягов. Золотисто-голубые знамена, прикрепленные за флагштоки у бойниц, реяли на ветру, фыркая и переливаясь. Одетые в доспехи и вооруженные до зубов мужчины подтянуто стояли и сурово смотрели вниз на развернутое во всю длину степное воинство. С башен фортов, первых преграждавших путь степнякам, так же смотрели во все глаза. Зеленые, золотые и красные знамена степняков развивались на ветру, образуя сплошную пеструю волну, медленно и неотвратимо надвигавшуюся на ворота Тудруса. А над горами ярилось одинокое озлобленное солнце. Ни облачка, даже у края горизонта!

Ветер трепал и пригибал к земле жидкие всполохи травы. Поднимал вихорки пыли и стремительно кидал их оземь. Подножия гор ощетинились заградительными ежами и многочисленными коваными цепями. Стены, кольцом опоясавшие Арируф (Areerouf) и соседний с ним Гройон (Grojon) возвышались над заграждениями, а над ними высились Красная и Черная башни. Все это громадье раньше останавливало охмелевших от жажды крови степняков, отрезвляя их воспаленные умы.

Но сейчас вся их воля находилась в руках одного. Того, кому, во что бы то ни стало, нужно было пройти через тудрусские врата, не взирая на заплаченную цену. Аземанья-хоган восседал на своем троне из шкур и золотистых шелковых лент, который несли двести рабов, и охраняла тысяча отборных багдуров. Хоган поднял руку и, повинуясь его команде, воинство встало. Бой барабанов стих.

Хоган сверлил взглядом темнеющий провал врат, словно ожидая, какого то знамения. Пальцы его нервно стучали друг о друга, передняя челюсть выдвинулась, глаза сузились. Хоган ждал знамения, орда ждала взмаха его руки.

Вдруг, темнота врат словно пришла в движение. Искривление, а затем прозрачная короткая вспышка, и у самых створок появился некто. Хоган не мог еще его разглядеть, но уже почувствовал могучую силу, обитающую в недрах скрывавшегося в тени врат. Эта сила пугала и притягивала. Тем более что хоган знал ее источник. О, как бы он хотел владеть этой силой! Но сейчас все зависело, увы, не от него. А от того, чью сторону примет владеющий силой.

Владеющий силой тоже колебался. Эти мгновения для хогана стали вечностью. Он не видел, что делается у врат. Но прежде, чем грозный владелец вышел из тени, хоган понял. Великий владыка душ поднял правую руку, но прежде, чем он отпустил десницу, костяной меч направил свое острие в сторону орды. А когда он отпустил свою длань, сеча началась. Хоть в этом он стал первым!

Немедленно после возобновления боя барабанов с башен загремели призывные трубы. Створки врат распахнулись. И оттуда узкой вереницей уже выплывали пурпурные всадники. Взмыло вверх знамя Аргелета, засверкали на солнце стальные ребристые наконечники. А держащий костяной меч медленно, но неотвратимо шел, и матовое острие его клинка почти невидимое, источало такую силу, что хоган вжался в спинку трона, сопя и завывая от досады. Рыцари меж тем почти нагнали меченосца, но разбились на две половины и принялись выстраиваться в боевой порядок.

Трубы на башнях заголосили вновь. Раздался свист, и с башенок, где были установлены требюше, на осаждающих посыпался град огненных шаров. Степняки разомкнули ряды, пытаясь пропустить гибельные шары. Но, врываясь в опустевшие ряды, те с оглушительным грохотом взрывались, впиваясь в орущих от боли сотнями осколков. В это время второй залп не замедлил себя ждать, окончательно сминая первые ряды. Он принес больший урон, мешая стрелкам, прицелится в приближавшихся рыцарей. Все же задние стрелки исполнили волю хогана. В тот же миг в сторону взлетевших стрел понеслась синеватая магическая волна. Стрелы вспыхнули на излете и сгорели, не достигнув цели.

Хоган заскрипел зубами, еще больше вжимаясь в свой трон. Костяшки его пальцев побелели.

- Хазмет! - крикнул он.

Воин, сидевший на вороном коне справа от помоста, поклонился:

- Слушаю, повелитель!

- Убери их с глаз моих долой! Долой! - хоган зыркнул на слугу и застучал по спинке трона.

- Повинуюсь, - ответил Хазмет и, поклонившись, умчался. Вскоре лучники разомкнули ряды, пропуская конницу. Не переставая стрелять, они сомкнули ряды вновь, как только конники все до последнего ринулись в бой.

Завидев приближающихся к ним степняков, рыцари уплотнили ряды, и опустили пики. Но все так же продолжали шагом выступать за меченосцем. Стрелы по-прежнему сгорали, натолкнувшись на невидимую преграду. Впереди по пути меченосца находилась небольшая возвышенность. Достигнув ее, тот встал. Встали и рыцари. Они сомкнули ряды и приготовились к первому натиску. Волна степняков неумолимо приближалась. Вот-вот и они накроют ощетинившийся копьями строй. Но ни степные всадники, ни стоявшие за ними многочисленные толпы степняков не видели, что происходило за строем. С гор словно спустился сероватыми струйками туман. Когда он достиг изготовившихся конников, то встал плотной пеленой за ними, но так, что видны были и горы и башни и врата.

Строй рыцарей напрягся. Степняки выпустили последний заряд стрел и откинули ненужные луки. Как и раньше, достигнув невидимой преграды, стрелы вспыхнули и исчезли маленькими угасающими пепельными дымками. А всадники уже обнажили свои кривые ятаганы и с улюлюканьем накатились на строй рыцарей. Строй дрогнул, встрепенулся, но не распался. А степняки поотхлынули, оставляя за собой нанизанных на пики товарищей.

Между тем требюше не умолкали ни на минуту, пытаясь нанести как можно больший урон сбившейся в кучу коннице.

На пригорке же творилось нечто невероятное. Расшвыривая конных и спешившихся, черный меченосец наносил один ужасный удар за другим. Вокруг него мгновенно образовалась груда, израненных костяным мечом тел. Каждый его смертельно точный удар обрушивался на врага с жестокой яростью, словно хотел напиться крови. Очень скоро матовая поверхность оточенного лезвия стала от основания до кончика красной. Наконец вперед выступил небольшого роста багдур, в котором товарищи быстро признали предводителя Хазмета.

- Чего ты хочешь, безумец?! - вскричал Хазмет, замахивая саблю над своей головой, когда между ним и меченосцем было освобождено достаточно пространства для поединка. - Всех не убьешь!

Меченосец даже не шелохнулся в ответ. Но потом выставил вперед меч, словно призывая врага. Багдур заорал и ринулся на противника. Тот же продолжал стоять так, словно не мог сойти с места. Клинки встретились. Сталь ударилась о кость и разломилась пополам. Хазмет удивленно посмотрел на обрубок своей сабли и не заметил, как противник сделал короткий выпад. Острие клинка рассекло левый нагрудный щиток и, прошив его насквозь, вышло из-за спины.

Степняк перевел удивленный с клинка на меченосца. В его глазах зияла первозданная пустота, будто тот только появился на свет. Он выдернул черен из груди Хазмета и не отступил даже тогда, когда мертвое тело рухнуло ему под ноги. Несколько степняков, увидев смерть предводителя, попытались вырвать тело из под ног меченосца. Но сами пали рядом с Хазметом. Тогда другие в отчаянье достали луки и нацелили наконечники стрел в упор на меченосца. Тетивы спустились. Меченосец в ответ поднял меч и щит, и стрелы со свистом угодили в поверхность его брони. И отскочили проч. Очередной залп требюше словно вывел их из оцепенения. Осторожно неровной толпой степняки попятились назад. Но, услышав из-за спины голос хогана, остановились и обреченно посмотрели на меченосца.

Рыцари вновь опустили пики и приготовились к очередной волне. Вперед выехал безусый конник.

- Чего вы испугались, паршивые псы?! - крикнул он, гарцуя перед соплеменниками и помахивая ятаганом. - Во славу великого хогана раздавим пастуха копытами наших скакунов, и овцы сами разбегутся! Или мы не дети степи? За хогана!!!

Кличь вначале вяло, а затем все мощнее поднялся над конниками. Они пустились в новую атаку. Рыцари вновь сомкнули ряды. На сей раз, волна оказалась сильнее. Степнякам удалось кое-где прорвать серебристо-пурпурную линию. У возвышенности кипела настоящая схватка. Молодой багдур изловчился и пронесся мимо. Меченосец остался стоять на месте. Лошадь же багдура вдруг взбрыкнула и сникла, повалив хозяина. Тот выбрался, встал и с криком понесся на меченосца, который уже согнул другого конника и рассек его пополам. Едва багдур приблизился к меченосцу, тот полуобернулся и, не меняя позы, отразил страшный удар. Багдур напал вновь теперь уже сбоку. Но удар вновь оказался отбитым, а рядом с безусым багдуром сник обезглавленный товарищ.

Тогда багдур разбежался и подпрыгнул, занося ятаган, что бы рубить наотмашь. Но в том месте, где должна была оказаться голова, появился щит, и незадачливый вояка как отпружинил, падая и ломая себе шею. Он так и остался лежать, и из тела его не вытекла ни одна капля крови. А в следующий миг на его распростертое в согбенной позе тело наскочил другой степняк. Затем третий, четвертый…

Наступление вновь сошло на нет, оставляя на залитой кровью земле, не только трупы степняков, но и тела рыцарей.

- Что ж, никто не освободит меня от этой преграды?! – заверещал хоган, подпрыгивая с трона. Несколько мгновений на поле брани воцарилась тишина.

Вдруг меченосец заговорил:

- Отдайте мне Омосмера, и я уйду.

Голос был еле слышен в смятении начавшейся битвы, но даже те, кто стояли далеко от меченосца, услышали его так, будто слова, говорились каждому. Услышав их, хоган взвыл:

- Нет! Нет больше Омосмера, - отозвался Аземанья. - Есть я – Великий хоган Степи. Склонись предо мной! И я убью тебя быстро.

Так сказал хоган, но в словах его было больше отчаянья обреченного, чем доблести победителя. Это почувствовали все. Неровный строй кочевников дрогнул и схлынул, прячась за пеших. Рыцари, остановившие первый натиск, так же рассредоточились и повернули вспять. Вместо них, поблескивая на полуденном солнце латами, стояли тудрусские пикинеры. Пропуская рыцарей назад, они сомкнули строй.

- Отдайте мне Омосмера, и я уйду, - повторил меченосец. - Я уйду, и тогда делайте, что хотите.

- Нет! - рявкнул хоган. - Я не отступлю просто так от своих замыслов, раз ты решил встать на сторону этого слюнтяя Игемайта! Мне нужны врата смерти! И я их получу, хотя бы для этого пришлось уничтожить все мое воинство. Ты меня не остановишь. У тебя уже нет такой власти! Пришло мое время!

- Твое время кончилось, Омосмер, - так же спокойно ответил меченосец. - Все, что мог, ты уже сделал. Ни в этом мире, ни в том для тебя нет части, Омосмер. Ты – всего лишь тень. И тебе осталось только низойти туда, откуда я вернулся к тебе.

- Что ж, тогда я упаду в пропасть безвременья с тобой! - с этими словами он воздел обе руки вверх и резко опустил вперед. Степное воинство колыхнулось и устремилось к вратам.

 

4

 

Когда мгла от дымки, что пустили по трубам, немного разошлась, воинство защитников Тудруса явило себя не только с помоста хогана, но и с башен стены. Сотник обернулся к человеку в белой мантии мага, с большим стоячим воротником, подбитым черным горностаем и, кланяясь, произнес:

- Впечатляюще!

- И, заметь, Кверинт, без особых усилий, - тот улыбнулся сквозь тонкую темную бородку и поклонился в ответ. - А вот сейчас произойдет самое главное. Нам лишь нужно понять, захочет ли Апварепарт терять своих воинов в очередной лобовой атаке? Или пустит в ход осадные орудия, привезенные им из-за Туманных гор?.. Кстати, это – моя подсказка.

Не без удовольствия заметил маг.

- Он ведь, бедняга, всерьез думает, что ему удастся добраться до ворот.

- И что, мы просто так будем смотреть на все это, как на представление? - хмыкнул сотник.

- Нет! - покачал головой маг. - Полагаю, в рукаве моего друга имеются еще не одна пара карт. Впрочем, и у меня тоже кое-что есть. Возможно, уничтожить защитную стену ему и удастся. Но ведь врата созданы из совсем другого материала. Очень хорошо, что вы захватили тот фолиант, из Рихонской библиотеки.

- Ну, не я – ребран Фрацуэр.

Маг поморщился.

- Что ж, возможно. Однако пойдемте, я вам кое что покажу… Да не смотрите вы туда! Омосмер и в лучшие времена был тугодумом. А сейчас таки я посмотрю, вообще демон его знает, чем стал. Впрочем, не удивлюсь, если часть его воинства пробирается к меньшей крепости. И он ждет сигнала, стараясь приковать наше внимание к основным силам. Стратег! - маг усмехнулся и жестом пригласил сотника последовать за ним.

Они вошли в одну из комнат казематной стены. Здесь маг, расположился на время осады. Он подошел к писательскому станку. На нем покоилась большая массивная книга с иллюстрациями, истыканная закладками разного цвета. Маг открыл ту страницу, закладка которой представляла собой алую ленту. Тотчас на обоих из книги воззрел безобразного вида демон, похожий на большого паука.

- Это и есть наш главный противник, - заметил маг. - Вернее то, кем он был в те далекие времена… А вот – я!

Он перехлестнул страницы, остановившись на закладке, из белесой холстины. На этой странице огромный, похожий на шершня демон пронзал острием жала какого-то витязя.

- Это мой поединок с Вогом Достославным, героем древности. Убить его было особенно приятно. Ведь его молодчики и сами то не отличались дружелюбием. Что же до Вога? Поединок со мной – демоном Юнольта, он расценивал как добычу воинской славы, нежели необходимость. Я ведь ни на кого никогда не нападал… Возможно, если бы он выбрал кого-то, да вот того же Апварепарта, он еще и имел бы хотя б какие ни будь шансы… К примеру, Таурер пал от руки другого искателя славы. Но в моем случае дело обстояло несколько иначе.

- И в чем же состояло отличие, Игемайт?.. - усмехнулся сотник.

- Вот-вот, Игемайт, - улыбнувшись, маг поднял вверх указательный палец, - да!.. А отличие состояло в том, что для меня поединок не был способом покорить себе чью-то волю своей или развлечением, но частью моего плана по устранению тех, кто мешал осуществлению других моих планов. Я заранее продумал все, до мелочей. И то, где будет свершаться поединок, и как это будет происходить. И даже в какую минуту я нанесу этот самый роковой удар. Все имело значение!

Он вновь поднял палец вверх.

- Но вернемся к нашему другу, - он вновь перехлестнул станицы. Демон и в самом деле казался уродливым и ужасным.

- Омосмер всегда имел склонность к лицедейству, - маг вновь недовольно поморщился. - Мне как-то по секрету рассказали, что он родился в кочевой шайке, промышлявшей грабежом на дорогах, похищением детей и рыночными потехами. Вот, к примеру, что он делает сейчас? Он полагает, что следует нанести один мощный четкий удар и разом покончить со всеми препятствиями.

- Что-то не видно, что он так поступает, - скептически возразил сотник.

- Это от того, друг мой, что ты не услышал как я совсем недавно, стоя на стене, сообщил тебе о моем предположении, относительно обходного маневра, - Игемайт укоризненно посмотрел на собеседника. В его блестящих зеленых глазах читалось осуждение, как если бы он был учителем, а Кверинт – учеником.

- То есть, ты считаешь, что обход и есть его удар?

- Опять нет! – раздражение в голосе мага только прибавилось. - Он, со свойственной ему прямолинейностью, полагает, что мы – такое же стадо баранов, коим он сейчас управляет.

Голос Игемайта зазвенел.

- Хотя, возможно, он и не далек от истины! Еще парочка таких же дурацких вопросов, и я буду думать так же, как он!

- Ну, не кипятись!.. - попытался примирительно сказать Кверинт. Но маг его не услышал.

- Ты должен понять, - продолжил он, - Апварепарт – сильный и ужасный противник. Но, как и все, подобные ему, он просто представить себе не может, что есть некто, умнее его самого. Ведь он еще пытается склонить сущность наставника, скрывающуюся в нашем черном друге на свою сторону. Он просто не в силах понять, что тот, кто противоборствует с ним сейчас – с такой же охотой встанет на его сторону сам, стоит только жестяным коробкам твоего дружка Фрацуэра пересечь магическую границу.

А все почему? - он перевел дух и прошелся из одного конца комнаты в другой. - Потому что чужая воля не воспринимается им как таковая. Он – пленник собственного разума. А потому все его действия предсказуемы. А вот помыслы наставника всегда были для меня загадкой. Тем более теперь, когда нет ни Сульта ни Адора. А тот, кто есть – существо настолько же непостижимое, насколько непостижим сам факт его существования. Признаться, я долго не верил, что душа наставника найдет себя в лабиринте.

- Зачем же ты тогда согласился на…

- Зачем?! Я был последний, кто упал в пропасть безвременья и восстал из нее в тот миг, когда сей мир, был создан. Миг создание нового мира – поистине примечательный миг! В то время, когда он наступает, можно свершить любое деяние, которое потом впишется в ткань мира, так, словно она и должна там быть. Мы стали теми, кем и желали стать. Но наставник думал о другом. Он хотел быть кем-то, кем не был дотоле никогда. И вот ему это удалось. Он прошел через врата, даже не входя в них. Крипта – всего лишь воспроизвела врата, а обратный путь он нащупал, по-видимому, сам. Уже в том мире.

- Так что же, помимо главных дверей существуют и запасные, что ли?!

- Ну, двери, что создал я трудно назвать запасными. Скорее это обычный воровской подкоп. Но, как ни странно, он сработал.

- Риворнэ?!

- Да, вполне может быть. Я пока не разобрался, - маг отмахнулся от сотника, как от назойливой осы. - Ясно одно! Девушка каким-то образом помогла ему завершить круг превращений. Но вот кто помог ему выбраться из того мира в наш? Видимо, помимо девушки там действует и иная сила, имеющая свои виды на наш мир и свой способ пройти сюда. Если это так, то этим путем могут воспользоваться и другие.

- Что, по-твоему, сейчас делает Апварепарт? – перевел разговор сотник.

- О-о, он обдумывает создавшееся положение и возможно меняет планы, - развел руками маг. - Я полагаю, он привел сюда всех, кого мог. А за те годы, что я действовал в степи, хогану покорилось немало племен. То, что не удалось простым набегом, он попытается сделать ожиданием и изнурением противника. Время пока на его стороне. Если правда то, что сказал Фрацуэр, то либо черный корабль достигнет берегов Зиста, либо его сумеют потопить. В любом случае, те из нас, кто направились за чарой, будут действовать. А значит, у него есть время для подготовки к решительному штурму. Полагаю, одним обходом малой крепости он не удовольствуется.

Маг повернулся к входу:

- Нам пора, друг мой! Я еще пока не совсем уверен в своих силах, - признался он, разминая руки. - Высшая магия боя, что я изучал в Доме Драконов, а позднее в Южном Доме и Затуманье требует сосредоточенности. Иначе можно тут все спалить одним махом, а требуемого результата не достичь.

- И когда это ты все успел? - саркастически усмехнулся Кверинт.

- Ты бы рассмеялся больше, если бы узнал, что я не всегда был дэтьертиром. Как, впрочем, и демоном. А то, с чего мы начинали, вообще к некромантии касательства не имело никакого, - маг вышел первым, приглашая сотника за собой. - Я изучал мир животных, а вот Омосмера и вправду интересовал тальдикрокк… Впрочем, не только его! Вместе с братьями-близнецами они организовали нечто вроде ордена. А темной магией изначально занимался лишь Тау… вернее Кроян. Он то и уговорил остальных заняться поисками бессмертия. Уж не знаю зачем.

- А тебя, значит, интересовали травки да птички? - снова усмехнулся Кверинт.

- Представь себе! - улыбаясь, кивнул маг. - Меня интересовало все, что связано с жизнью в любом ее проявлении. Вот почему я очень быстро освоил несложную, в общем, некромантию. Если вдаваться в существующие между тальтирами понятия, я – естествоиспытатель.

Они вышли из коридора и прошли на одну из башен.

- Какой вид-то?! - восхитился маг, рассматривая воинство врага, которое словно застыло в нерешительности. - Ого! Да он до сих пор не может придумать, что же ему делать! А наш общий знакомый как стоял, так и стоит. Ну да, ведь ему важно не пропустить никого за спину. Это, так сказать черта, за которой начинается иной мир… Интересно?! А что ты ответишь на такой ход?

Маг вознес руки к небу и прошептал какое-то заклинание.

- Я подстегну тебя, дружок! Не стоит расслабляться.

Сверху, с гор послышался нарастающий гул обрушивающихся камней. Камнепад с невероятной быстротой приближался к платформам стен, и грозил разрушить укрепления изнутри. Но едва камни достигли края платформ, как с трескотным шумом огромных крыльев в небо взвились тысячи гонкоцэ. Вскоре они заполонили все небо, прикрыв солнце, словно туча. Затем каменные хищницы сбились в одну большую стаю. Стая начала кружить над ордой от одной сторожевой крепости до другой, постепенно спускаясь. Степняки принялись беспорядочно стрелять вверх. Но что стрелы могли сделать против камня?

Маг, не опуская рук, начал направлять их в разные стороны, словно создавая ими водоворот. Несколько мгновений гонкоцэ зависли в воздухе, продолжая кружение и не обращая никакого внимания на стрелы. Маг резко опустил руки вниз. Стая в мгновении ока словно обрушилась камнепадом на орду. Часть гонкоце и впрямь кинулись огромными камнями на обезумивших людей, давя их и ломая головы и спины. Другие же чудовища хватали и поднимали людей, сбрасывая их на соплеменников и, тем самым, усиливая и без того ужасные последствия камнепада.

Однако чем дальше от крепости уходили гонкоцэ, тем слабее становился камнепад. Вскоре он иссяк вовсе, оставляя за собой сотни и тысячи окровавленных изувеченных тел, но не достиг и ста шагов от трона хогана. Тот рассмеялся. Но вдруг солнце вновь на миг потемнело. Огромная гонкоце спустилась прямо перед изумленным хоганом и застрекотала каменными челюстями:

- Оставь свою бессмысленную затею, - она вплотную приблизилась к трону владыки и посмотрела на Апварепарта темными глазницами. - Сколько еще надо жертв, что бы ты понял, что все кончено? Ты не пройдешь через врата. А если бы и так, там кроме смерти тебя ничто не ждет. Я не пущу тебя!

Хоган усмехнулся, оправившись от первого потрясения. Затем надменно промолвил:

- Так это ты, Элфудорт, мутишь мне воду?! Мерзкая муха, путает мне планы и еще смеет угрожать?! Что ж, Элфудорт, ты всегда был изгоем. Даже среди нас! А сейчас еще и стал предателем. На что ты надеешься?!

- На то же, на что и ты! Только я собираюсь отправить всех вас в небытие, где вам и место, а потом, быть может, отправлюсь туда и сам. Но это – лучше, чем видеть, как вы во второй раз убиваете этот мир.

- Мы?! - хоган привстал. - А разве не ты был среди нас, когда этот сумасшедший решил изменить судьбу этого самого мира. Ведь ты ничего не сказал, как и все мы…

- Ты прав, - гонкоцэ сделала жест нечто вроде кивка. - Но сейчас мои планы изменились! Ведь никто не сказал мне тогда, что мы изберем такой вот способ возвращения былого могущества. Никто же не сказал, что мы должны остаться, какими и были и повторить все с начала! Нет! Я вот изменился с тех пор и знаешь, что понял?

- Что же?

- Я уже сказал, что оправлю всех нас в пропасть и без того нам уготованную. И, поверь, сил у меня на это хватит.

Хоган подошел к гонкоцэ, и его карие раскосые глаза засияли ярким красно-оранжевым светом.

- Сколько бы у тебя не было сил, я войду в эти двери, сультов выкормыш. А потом мы с тобой разберемся, - с последними словами, он пнул каменную груду, и та рассыпалась у него под ногами под хохот охранников и тех, что стоял рядом.

 

5

 

Глехара разбудил стук в дверь. Единственным неудобством быстроходных судов ордена, это отсутствие незанятого помещения. Принц спал в кают-компании, прямо на столе. Что бы не упасть, его тело было стянуто ремнями, но так, что по первой необходимости он мог бы освободиться из этого плена. Что Глехар и сделал.

Затем он встал и с криком «войди!» принялся одеваться. Вошел юнга.

- Прибери здесь все! - бросил Глехар. - И приготовь мне умывание.

- Слушаюсь!

Когда он оделся и вышел на палубу, солнце на горизонте уже пробилось сквозь позолоченную им кромку туч на востоке и шло своим путем к зениту.

- Ветер крепчает. Восточный ветер. К вечеру вполне может быть буря, - сообщил подошедший капитан.

- Полагаешь, мы не дотянем до островов?

- А что толку? К мысу лучше не соваться. Да и от островов придется держаться подальше. Впрочем, едва ли зистские корабли пересекли внешнее море. Это мы спешим через мыс, а они сейчас стоят в Байорнской гавани. Им тепло и сухо. И эта буря навряд ли их настигнет.

- В любом случае нам следует поспешить. Есть ли на этих островах удобная бухта?

- Есть даже целая гавань. Но для пяти или шести судов. Но ни как не для сорока, - возвел руки к небу капитан.

- И все-таки, мы не можем терять время, собирая потом корабли по всему морю. А на счету каждое судно, - возразил принц. - Я уже встречался с этим врагом на южных островах. И не хочу, что бы хотя бы одна из этих тварей, прорвалась сквозь нашу оборону, только потому, что какой то из кораблей просто не прибыл вовремя к месту назначения.

- Вам виднее, - снисходительно пожал плечами капитан. - Тогда я распоряжусь о том, что бы корабли держали строй.

- Да, распорядитесь. И сообщите кораблям координаты острова назначения, - кивнул Глехар. Сам он поднялся к штурвалу и посмотрел в подзорную трубу на темную кромку берега в нескольких милях от флагмана.

- Судя по картам, это остров Птичьего Помета? - спросил он стоящего у штурвала.

- Да, ребран, - кивнул тот, - а следующий будет Тудман. За ним остров Подветренного мыса, а потом еще три острова. Последний – Адрэт, мыс Рока.

- Да, - согласился Глехар и посмотрел на рулевого, - а у тебя хорошие познания в навигации.

- Возможно, вы меня не помните, ребран, но я плавал с вами к Южным островам, - улыбнулся тот. - Правда, тогда я был лишь юнгой. И то, не на флагмане. На «Стремительном».

- А-а, на «Стремительном», - принц тоже улыбнулся. - Помню. Кажется, он идет сразу вслед за нами?

- Да, - подтвердил рулевой и усмехнулся. - Капитан Мингер и сейчас оправдывает название корабля.

- Что, Мингер по-прежнему водит «Стремительный»? - удивился Глехар.

- Да, ребран, - ответил рулевой. - Он и умрет на «Стремительном».

- Да, - согласился Глехар, - таких людей я встречал. Кем бы они ни были, всю жизнь занимаются одним и тем же. Ты, видно, тоже хочешь стать капитаном?

Моряк улыбнулся. Затем закивал.

- Когда ни будь я, обязательно стану капитаном этой вот посудины.

- «Воинственного»?! - изумился Глехар. - Это же флагман!

- А почему бы и нет?! - горделиво спросил тот.

- Что ж, тогда я с тобой поплаваю с удовольствием! – вновь улыбнулся принц и похлопал рулевого по плечу. Чуть позже к ним поднялся капитан.

- Все сделано, как вы приказали, ребран, - доложил он. Через три часа под штормовое завывание ветра корабли пристали к Тудману и бросили якоря в его бухте. Как и говорил капитан, места у причала для всех судов явно не хватало. Однако, посовещавшись с другими капитанами, принц нашел таки способ. К позднему вечеру, когда на море вовсю бушевала буря, кораблям удалось разместить так, что все они оказались одной большой площадью со шпилями рей и мачт.

Буря резким порывом ветра иногда давала о себе знать. Большинство моряков, пажей и рыцарей сошли на берег. Остались только вахтенные и несколько человек стражи. Веольт распорядился, что бы всеми ими командовал его хороший знакомый – мастер Оркан. Сам же он сошел на берег и отправился к местному старшине.

Тудмантан – небольшой портовый городок, построенный здесь для того, что бы шедшие с востока суда приставали и чинились, а команды их отдыхали от долгого перехода. Местные занимались ловлей трески. В глубине острова находилось с десяток плантаций, обрабатываемых в основном приезжими колонистами. Небольшой форт прикрывал бухту. Там то и находилось здание магистрата, а рядом – дом, где жил старшина. Сразу за молом виднелись ряды опустевшего в это время рынка. Но зато слева и справа от него помещались различные питейные заведения и харчевни. Далее, ближе к зданию суда и ратуши располагались лавки поприличней – цирюльни, магазины, мастерские. Дорога налево вела к судовым докам, где ремонтировались корабли. Направо, в гору к форту. Прямая дорога выходила к ближайшим плантациям и далее, через гору к небольшому поселению, где жили наемные рабочие плантаций. Сами плантаторы предпочитали селиться особняками, разбросанными по всему острову.

Старшина принял Глехара с распростертыми объятьями, но не очень обрадовано. По всему он привык уже здесь быть главным и ни с кем не делить власть. А тут нате, пожаловали! Принцу впрочем, было все равно, что думает о его прибытии какой то мелкий чиновник, которого к тому же легко можно сместить. После смерти старшего брата и тайного отречения среднего, отец внушил ему мысль, что поездка в Рихон будет последним его заданием в качестве ребрана южного флота. Большинство грандов королевства в открытую поддерживали, его, Глехара, особу в качестве вероятного претендента на трон. А потому выскочке надобно бы держаться поосторожней. И принц сделал себе заметку на память, что, скорее всего по возвращению, он решит этот вопрос.

Однако, сейчас его заботили иные вопросы. А именно то странное обстоятельство, что на острове, где он рассчитывал запастись провизией, что бы не заходить в Байорну. На острове, имевшем продовольственные запасы и склады, забитые по идее треской, ничего такого не оказалось. В такое принц Зиста и командор Аргелета поверить не мог. И все доводы наглого старшины его совсем не устраивали.

Пока тот распинался в уверениях и сожалениях, Глехар сделал знак своему помощнику по части разведки. Тот молниеносно скрылся.

- Я все понимаю, актан Офоник (Ofonik). Все понимаю: и трудности в этом году, и прочие неурядицы… Но скажи мне, друг мой, как так могло случиться что пусты даже королевские склады, которые без особого разрешения байорнского наместника и открыть то нельзя? – перебил очередное речеиспускание старшины Глехар.

- Почему пусты?! - деланно возмутился тот. - Эти то склады, как раз полным-полнешеньки. Но, как справедливо заметил господин ребран (он специально сделал ударение на аргелетском звании принца), вскрывать замки с этих складов можно лишь по особому указанию байорнского наместника.

- Не подумайте плохого! - спохватился старшина, низко кланяясь. - Но ведь вы, господин, сейчас не в одеянии принца Зиста, а в аргелетском плаще.

- Справедливо, - кивнул Глехар и поднял правую руку так, что бы все присутствующие рассмотрели печатный перстень наследного принца. - Однако вот эта штука делает меня выше наместника Байорны, а, следовательно, и выше его распоряжений. А потому, вы должны немедленно подготовить указание к открытию печатей со складов, актан Офоник. А после того, как я соизволю приложить и подписать свой родовой знак, вы немедленно доставите провизию на корабли ордена.

Он угрожающе встал, его люди немедленно поднялись вслед за Глехаром.

- Вы хорошо выполняете ваши обязанности, битый час, мешая нам загрузить провиант и осмотреть свои корабли, - заметил принц. - Я такого рвения не забываю. И после прибытия обратно, распоряжусь о том, что бы вас повысили в звании и назначили, скажем, помощником наместника в северном уделе. Думаю, там ваши способности еще более себя проявят. Короне нужны преданные и несгибаемые люди, могущие к тому же песчись (при этом слове большинство рыцарей и капитанов улыбнулось) о королевском имуществе как о своем собственном. Итак, решено!..

Старшина побледнел.

- Что-то не так, друг мой?! - участливо спросил Глехар. - По-моему, вы должны быть благодарны за оказанное доверие. Итак, через час мне нужны две бумаги. И шевелитесь! Шевелитесь! - последние слова он сказал так, будто еще вот-вот и вышибет из напуганного казнокрада последние остатки духа. Принц вышел из приемной старшины, за ним последовали офицеры. Помощник уже поработал на славу: все посты в форте были заменены, а солдаты водворены в барак. Миновав колокольню, Глехар проследовал к конюшне. Там он встретил помощника.

- Дело пахнет чем-то очень дурным, Леденин (Ledenin)! – воскликнул он, качая головой. – И совсем не расхищением казенного имущества.

Рыцарь кивнул:

- Да, ребран, они тут явно, что-то замышляют. Я уже распорядился насчет доков и складов, и послал ребят в местные таверны.

- Вот-вот, - задумчиво произнес Глехар. - И этот пройдоха как-то странно себя держал с нами. Не так, если бы просто проворовался. Не удивлюсь, если на острове прячутся его люди… Кстати, нужно посмотреть по карте, если здесь какая ни будь другая удобная бухта, где могли бы пристать корабли?

- Здесь нет, - ответил один из капитанов, - но вот на Дуврисе (Duvrees) такая бухта имеется и не одна, а две. Правда, они меньше, чем эта. Но все-таки достаточно вместительны, что бы в них расположился десяток средних судов.

- Ты полагаешь, - спросил его один из сопровождавших рыцарей - на Дуврисе могут скрываться морские разбойники?

- Не знаю. Но одно ясно – дело здесь нечистое, - ответил Глехар. - Если они где-то рядом и охотятся за нами, то я бы предпочел знать об этом раньше. Буря, как ни странно, нам на руку. А на счет старшины, полагаю, что он намеренно лепит из себя проворовавшегося простачка…

- Что же прикажешь делать?! - спросил его все тот же рыцарь.

- Ни в коем случае не спускать с него глаз. Вот что!.. И быть начеку. Если они и захотят напасть на нас, то именно тогда, когда мы все разбредемся по острову, кто за чем. С запертых не спускать глаз. Занятый арсенал перенести в другое место, поближе к выходу. Отозвать все поисковые команды и, не дожидаясь этого пройдоху, вскрыть склады. Груз немедля на корабли. И сейчас же приготовьте к отплытию половину судов. Пусть выйдут в открытое море и ждут сигнала.

- Вас поняли, ребран, - офицеры поклонились. - Что прикажете еще?

- Займите ратушу и суд, - продолжал командовать принц. - Завалите дорогу вглубь острова и заприте снаружи доки. Вынесите мой штандарт и поместите его на башне форта. Пусть так же вывесят флаги на зданиях ратуши и в портовой сторожке. Разожгите сигнальные костры вдоль берега и скажите нашим капитанам, отправляющимся в море, что сигнал последует только с башни форта. К полуночи все должно быть готово. Думаю, они немного подождут и нападут лишь во втором часу Мха… В любом случае, в полночь надо быть готовыми к нападению.

В то время как он еще это говорил со стороны складов прибежал запыхавшийся вестник:

- Склады полны продовольствием, - отдышавшись, объявил он. - Но тамошняя охрана едва меня не прибила.

- Это хорошо, что ты не полез на рожон, - заметил Леденин и повернулся к Глехару. – Ну вот, похоже, твои подозрения, относительно их желания напасть на нас, подтверждаются.

- Странно только что они пустили нас хозяйничать в городе. Могли бы, и сразу скинуть в море, - заметил седой рыцарь с глубоким шрамом у левой скулы.

- Как, как ты сказал, Баст (Bast)? – посмотрел на него Глехар. - Говоришь, могли бы сразу скинуть нас в море?

- Ну да, мне кажется, это проще, ребран, - кивнул тот.

- А Баст прав, ребран, странно, что им понадобилось пускать нас в город, - пожал плечами Леденин.

-Ха! - усмехнулся Глехар, о чем-то догадавшись. - Так, так! А они умнее, чем кажутся. Они не напасть на нас хотят. А хотят остановить нас любой ценой. Запереть в городе и не дать выйти в море. И что бы мы ни в коем случае не вышли в море, до назначенного ими срока, они преподнесли город.

- Значит, как только их корабли покажутся у бухты, нам немедля следует сниматься с якорей. В бой на острове мы вступать не будем.

- Тогда – долой приготовления? – спросил Леденин.

- Нет! Все остается по старому, - возразил принц. - Я хочу дать им возможность думать, что мы, хоть и не дураки, и раскрыли затею старшины, все же клюнули на их наживку… Кстати, о старшине! Пусть его немедля приведут, якобы для открытия складов, и если он захочет бежать, а он непременно захочет – пусть себе бежит. А мы пока взломаем замки на складах и приготовимся к отплытию всех кораблей. Усильте гарнизоны в ратуше, у дороги и доков, но после первой атаки пусть немедленно уходят на корабли. Проходы к пристани должны быть чистыми. Дайте приказ людям, что бы они ни в коем случае не пускали никого из таверн. Думаю, часть заговорщиков из городских прячутся именно там. Вот теперь, кажется все!

- Да, ребран! Осталось только ждать их хода, - заметил старый Баст и оправился выполнять свою часть поручений. Они не первый день были в подчинении у принца, и каждый знал свою работу так, что не было нужды приказывать что-то кому-то лично. Старина Баст руководил конвоем. Его ребята перевозили провизию со складов в трюмы. Леденин верховодил всеми тайными перемещениями рыцарей. Старшины капитанов пошли на свои суда, готовить те к отплытию или отплывать. Другие офицеры разделили город на части и заняли ключевые подступы. В форте осталась не больше десятка тех, кому поручили стеречь гарнизон и вовремя подать сигнал на башне. В конюшне их ждали оседланные кони, готовые умчать наездников к пристани.

Однако в последний момент Глехар пожелал позаботиться о запертом в бараке гарнизоне лично.

- Все же, это – солдаты моего отца, - ответил он на немой вопрос. Они достойны того, что бы их, по крайней мере, выслушали, прежде чем обвинить в измене. Если, конечно таковая имела место.

Оставшиеся офицеры кивнули в знак согласия.

 

6

 

- Государыня! – голос Петха звучал тревожно и напряженно. - Что-то уж очень скоро они присмирели, наши пленнички.

Пегая лошадь под Хозяйкой нервно фыркнула. Черный конь Петха взбрыкнул, но, осаженный седоком, присмирел. Они ехали по знакомой лесной дороге, к воротам.

- Я думала над этим, Петх! - кивнула Риворнэ. - Они просто ждут помощи с той стороны, и надеются, что Игемайт не предаст их. Хотя мы с тобой знаем, что бы ни случилось, маг не будет повторять своих ошибок. Уж слишком он жаждет пройти через мои владения.

- Вот это то и опасно, государыня! - заметил Петх. - Боюсь в излишней преданности, он наделает новые ошибки. А почему бы и нет?!

- Не думаю, Петх, не думаю. В конце концов, до сего времени он все делала правильно. Меня заботит другое…

Она улыбнулась. Хотя на душе скребли кошки от содеянной с Милонегой участи, но ведь она все сделал правильно.

- Вы все сделали правильно, государыня, - кивнул Петх. - Сейчас, главное докончить начатое.

- Поразительно, как ты умудряешься читать мои мысли! - воскликнула Хозяйка. Тот виновато улыбнулся в ответ и произнес:

- Извини, но у тебя на лице написано все. И мне не трудно прочесть то, что ты думаешь… - он снова улыбнулся. - Вот ведь ты даже не подозреваешь, что едва вступила сюда, отлично меня понимаешь. Хотя, между прочим, и я, и вилы, и лодочник, и даже люди из деревень – все говорим на древнем языке, которого ты – не знаешь!..

Он сделал паузу, давая Риворнэ осмыслить суть сказанного. Затем продолжил:

- Так если ты говоришь и понимаешь всех на том языке, который даже не знаешь, почему бы мне, не иметь дар читать чужие мысли как свои собственные. Тем паче, что для меня это – не простая забава, а, скажем так, служебная необходимость.

- Ну, да. Да. Необходимость, - Риворнэ опустила голову.

- Единственное, что могу тебе сказать, так это то, что ни при каких обстоятельствах не смогу воспользоваться открытыми для меня сведениями! - торжественно заверил он. - Ну, кроме случаев, если это напрямую будет угрожать тебе или Вратам. Я же все-таки сторожу не только Хозяйку, но и ее двери.

С этими словами он пустился галопом к показавшемуся вдали столбу. Риворнэ последовала за ним. Когда они добрались до заставы, стражники отдали честь и открыли засовы. Небольшая кавалькада черных витязей, возглавляемых Хозяйкой, через некоторое время выехала из ворот, проскакала через мост и умчалась по направлению к темнеющей ленте.

Когда всадники достигли знакомых Риворнэ скалок, та остановилась.

- Я подам знак рукой, тогда приблизитесь ко мне, но алебард не вынимайте, - приказала она. - Сума готова ли?

- Да, государыня, - кивнул подъехавший витязь и протянул ей пустую сумку. Она взяла поданое и направила лошадь шагом прямиком к лодке.

- Ну что? - вместо приветствия протянул сердито лодочник. - За чешуей прибыла?

- А отдашь? - вопросом на вопрос ответила Риворнэ.

- Отдам. Мне они без надобности! - бросил Ари-Онаэ. - Бери вот.

Он вытащил из кармана три похожих на чешуйчатые пояски веревки и протянул их Хозяйке.

- Да, Милонега. Вот хотя бы за это тебя следовало наказать, - заключила Риворнэ, принимая змеек. - Кто же так с душами то обращается, а?!

- Как хочу, так и обращаюсь! А вот что с ними сделаешь ты? - недобро усмехнулся лодочник. - Да, уж, подвела тебя твоя помощница, коль не брешешь. Ну да ладно! Все одно, а проход я ему показал. Так что не сомневайсь, хозяйка!

Риворнэ повернулась. Ей, отчего то противен был этот вечно ухмыляющийся старик. Она подошла к лошади, вскочила на нее и отправилась восвояси.

- Кстати, насчет челнов! - окликнул ее лодочник. - Когда начнешь охоту, не забудь – корабль мой! А челночки можешь и себе оставить. Дарю!

Он рассмеялся ей вослед своим диковатым смехом, улюлюкая и вереща. Риворнэ отъехала немного, затем повернулась к витязям.

- Вот что, дружки, поедем-ка мы к челнам, - приказала она и добавила будто оправдываясь. - Я должна сама убедиться, что они отплыли…

У лодий кипела работа. Анубиты грузили какую-то поклажу, а волкодлаки уже сели на весла и ждали команды кормчих. Риворнэ подъехала к двум стоявшим на пригорке чудовищам, которые о чем-то беседовали так, что даже не заметили подъезжающих. У обоих густая шерсть плелась в косы. Причем один носил длиннющую массивную пепельного цвета косу, в которую были вплетены несколько серебряных обручей, так же и на морде. Рослый загорелый анубит напротив, имел раздвоенную гриву и пробор, в которые были вплетены медные бубенчики, так что когда он шевелил своей песьей головой, те переливисто позвякивали. Оба держали знакомые посохи.

Наконец анубит повернулся в сторону всадников и толкнул волкодлака за гриву.

- Ну, что, сынки? - спросила Хозяйка, подъезжая. - О чем спор?

Оба низко поклонились, и анубит ответил:

- Хозяйка. К отплытию все готово. Но наш мохнатый друг, хочет показать особую прыть.

Его глаза недобро сверкнули. В ответ Риворнэ подняла руку в знак тишины.

- Мне не хватало еще, что бы вы тут перегрызлись друг с другом, - недовольно сморщила нос она. - Не знаю, что вы не поделили, но отправиться вам нужно вместе. И до конца похода, что бы я, не слышала ни о каких дрязгах между вами.

Оба вновь склонили головы.

- Если ладьи готовы, не медлите. Но помните! Морской путь – особые врата. И там… - склонив голову, она снова поморщилась, - другой хозяин. И хотя он ничего против меня не имел допреж, кто знает, может они его подкупили какими посулами?

- Мы будем осторожны, - заверил ее анубит.

- В том у меня сомнений нет, - отрезала она. - Но если они и впрямь, какой посул для него сладили, трудно, ох трудно вам будет! Ваша цель, не напасть на них! А не пропустить к разливу… И на матерый берег! Там много островов. На них живут дети морского хозяина. Если они вас пропустят без проволочек, значит, морской дядька не купился на их посул. Открыто ссориться со мной он не посмеет. А вот исподтишка может и ударить. Хотя, зачем это ему?!

На некоторое время Риворнэ задумалась. Лабиринт смыкался перед нею, очередным тупиком. По карте она хорошо помнила широкую дельту, на далекое расстояние выплевывающую мутные воды реки в безбрежный океан – владения морского змея. Этот дракон обосновался в водной пучине с самого основания мира и доселе имел свой промысел, в том числе и при дележе переходящих в другой мир. Ведь, по-своему, морская стихия – это тоже другой мир. И там совсем иные законы, нежели где ни будь в другом месте. Однако же океан – и часть тех миров, в которых он находится, а, следовательно, те, кто шли последним путем через него, все равно, рано или поздно добирались до матерого берега.

Слишком большой соблазн для морского дядьки. Ох, большой. Пожалуй, что на такой посул, он бы и согласился.

А что? Свои собственные врата. Но что именно они должны из себя представлять?!

«А-а, узнала? - всплыло откуда-то из подсознания. - … На нем – шестьсот душ. Да-да, и еще шестьдесят шесть в придачу, которые в трюме, вернее в трюме – шестьдесят пять. Но это – невольники, жертвы разбоя, так что – не важно! А, что важно – эти шесть сотен – самые жестокие негодяи и душегубы всего южного побережья. Отдай мне их. Это – твоя плата за бессмертие.

- Но как?..

- Когда! Ты хочешь спросить, когда ты мне их отдашь. «Как» ты уже видела, тудманская распутница. И нечего краснеть…»

- Почему он так назвал меня?! Тудманской распутницей? - сказала она вслух. - Тудман. Что это?!

- Тудман – это остров в Орнейском архипелаге, - подсказал Петх. - Неприметное местечко, где занимаются ловлей трески…

- Почему лодочник так назвал меня? - перебила Петха Риворнэ. - Почему?! Там что славятся своими притонами?

- Да, в общем-то, как везде, государыня, - скривил губы Петх.

- Нет, Петх, нет дружок! Это не спроста! - возразила ему Хозяйка. - Он что-то хотел мне этим сказать… Кто он морскому змею?!

- Говорят, он прибыл, откуда-то из-за моря, - продолжа кривиться, сообщил Петх. - Он – торговец. Он всегда торговал душами.

- А до тех пор? Чем он торговал до тех пор?!

Петх снова скривил губы.

- Он был работорговцем, государыня. Когда-то давно он был работорговцем, - повторил Пертх.

- А черный корабль – это его корабль. И команда его, - кивнула Риворнэ. - И те несчастные, что погибли в ту ночь – это были его рабы. А он – один спасся и заключил сделку с морским дядькой о том, что тот дарует ему жизнь в обмен на воды реки. У него не было выбора, и он согласился!

Они переглянулись.

- А теперь он почувствовал, что Хозяин Вод может запросто отменить договор, - догадался Петх.

- Это морской дядька продал теням ЕГО корабль! - продолжила Риворнэ. - А взбесился он так потому, что я – его единственное спасение. И про Тудман он не просто так сказал. Заметь, Тудрус и Тудман. Оба – хороши.

- Черный корабль идет в Тудман! Именно там, а не в дельте морской дядька намерен открыть врата… Но ведь это далеко от Большого Дома?

- Да, далеко, - согласилась Риворнэ. - Следовательно, там должны стоять готовые к отплытию корабли, способные перевезти тени в Зист, а там и до Долины подать рукой.

- Круг замкнется…

- Вот что, Ставр и Ладислав, - обратилась она к анубиту и волкодлаку. - У меня есть для вас другое поручение… Петх, напомни мне. Ведь Тудман – это потухший вулкан?

- Да, государыня, - осклабившись, подтвердил верный пес и поклонился. - Именно, вулкан. Правда и то, что он потух, но ведь ты же Хозяйка…

- Немедленно ко мне Владимира с его стаей!

 

7

 

Аземанья-Апварепарт и впрямь мог гордиться. Его орда не уменьшилась и на восьмую часть, после выпада элфудоротовых созданий. А ведь скоро прибудут свежие силы, идущие из-за Туманных гор. Эти силы принесут ему новое оружие, помощнее требюше. И скоро от хваленой твердыни ни останется ничего.

- Что бы ты ни придумал, предатель, на сей раз мое воинство сокрушит эти стены. А потом я ворвусь во врата на твоих костях, Элфудорт! - крикнул хоган, в ярости пиная останки гонкоце и скидывая камни с помоста. Что-то, сказанное врагом, не давало ему покоя. А особенно та мысль, что Игемайт сумел вернуться не немощным стариком, как он, Омосмер, рассчитывал, а полным силы чародеем, готовым отразить его удары. Он изменился! Но насколько? И что это значит для него, Омосмера, лично?! А почему Омосмера? Ведь он – Апварепарт. Омосмер остался там, за бездной. Тогда что же его так тревожит?.. Новые вопросы! И перед самым триумфом, когда до цели какие ни будь триста шагов, он должен едва ли не начинать все с начала.

«Нет! Ты не вырвешь у меня победу, Игемайт!» - хоган еще яростней принялся распинывать камни. Но больше всего ярило хогана другое. Черный меченосец по-прежнему преграждал ему путь к вратам.

- Где твои ворожеи, Гунар? - рявкнул хоган, поворачиваясь к одетому в темные одежды маленького, смуглого степняка с жидкой седой бородкой, заплетенной в маленькую косичку.

- О, повелитель! Они прибудут тотчас, по первому твоему зову, - поклонился тот.

- Нет! - поднял голову хоган. - Иди к ним, и вели им направить свои чары против того, кто стоит на холме.

Гунар посерел. Похоже, сама мысль об этом не понравилась ему настолько, что старик весь сжался. Но через мгновение расправил плечи и произнес:

- Слушаю и повинуюсь, повелитель.

Отвесив поклон, он быстро повернулся и побежал к черным шатрам, расположенным за воинским станом.

- Мне нужны магические стрелы, что бы продырявить купол! - вновь крикнул хоган. - Квасер (Quaser), ты можешь, наконец, заняться делом?!

Длинный сгорбленный некромант так же поклонился и промолвил:

- Мы можем лишь попытаться пробить стену. Ведь даже не маг ее создал.

- Чему я учил тебя, Квасер?! Чему?! Тебе что, мало жертв? Так пойди в лагерь, как сделал это старина Гунар, и заколи сотню-другую пленников. Они же для того и предназначены!

- Я и говорю, наставник, мы уже приготовили жертвы для приношения…

- И что?!

- Вам ли не знать, кто сейчас перед нами, наставник? – ответил вопросом на вопрос некромант. - Маг лишь использует силу меченосца, создавая купол вокруг него. Если мы лишим мага возможности управлять куполом, то сам купол не исчезнет, а вот меченосец тогда будет совсем уж непредсказуем. Пусть гунаровы ведьмы заставят меченосца отступить к вратам, а мы уж тогда позаботимся о куполе.

Он снова поклонился.

- Как всегда ты хорошо поешь, Квасер. Что ж, смотри, если что не так! - хоган погрозил тому кулаком. И сел на свой трон.

- Я опасаюсь лишь одного, наставник, - продолжил меж тем некромант.

- Чего? - нахмурился хоган.

- Гунаровы ведьмы могут не справиться с меченосцем, - заметил он скептически.

- Что бы эти прожженные бабы да не справились с ним одним?! - рассмеялся хоган. - Да они заговорят и камень!

- Хорошо бы если и в самом деле так, - поклонился вновь некромант. - Да вот сам Гунар, похоже, не уверен в своих гм… подопечных.

- Это не твое дело, Квасер. Твое дело – купол. Даю твоим людям два часа. А потом я в любом случае прикажу нападать, но клянусь тебе, чем большее количество жертв я принесу на алтарь моей победы, тем больше затребую их потом у тебя. Ты передо мной за всю свою собачью жизнь не расплатишься! Так и будешь ходить по миру нищим…

- Да, наставник, - под хохот хогана, он дал знак рукой своим людям. Те немедленно помчались в стан заняться приготовлениями к жертвоприношению.

Меж тем орде дали команду перейти к осаде. Суровые степняки, дотоле готовые ринуться в бой по первому приказу своих начальников, деловито расположились и приготовились взять приступом хотя бы голод. Ничуть при том, не смущаясь грозного вида направленных на них орденских наконечников, грозно поблескивающих на солнце.

Постоянная кочевая жизнь научила их обходиться самым простым и при том скромным запасом провизии и утвари. Кое-где показались темные струйки дыма.

Но на стенах башен вовсе не имели намеренья просто так дать степнякам перекусить. Невидимая пленка купола качнулась и начала расти, приближаясь к первым рядам. По мере его приближения цвет купола изменился, переливаясь и взрываясь вспышками молний. Защитники Тудруса дали залп, но теперь не ядрами требюше, а огромными баллистами, расположенными на больших башнях. Причем стреляли, натягивая пучки стрел вроде жгута, отчего те, разлетаясь в разные стороны, наносили больший урон. Орда всколыхнулась.

- Они что, захотели испытать мое терпение?! - прошипел хоган.

Огромные молнии били в передние ряды, уплотняя их и оттесняя к холмам, перекрывавшим вход в ущелье. А там степняков настигали разлетавшиеся во все стороны стрелы.

- Возможно, стоит отступить за холмы, повелитель! - заметил один из зольданов. Хоган испепеляюще посмотрел на него так, что тот сжался в комок. Хоган закрыл глаза. Затем, сделав большой вдох, выдавил:

- Кстати, Берде-бей, не ты ли обещал мне третьего дня, что у твоих отрядов кое-что для меня припасено?

Он открыл глаза и снова уставился на зольдана.

- Да, повелитель, - низко поклонился тот, - у недостойного Берде есть то, что он имеет счастье показать тебе, повелитель!

- И что же это?

- О, повелитель! Простите рабу его дерзость, но для того, что бы твой раб мог показать тебе искусство людей востока, - зольдан снова поклонился, - ему нужно овладеть хотя бы одной из сторожевых крепостей этих нечестивцев.

- Ты хорошо поешь, Берде-бей, - помолчав, ответил хоган. - Ведь знаешь, что эти твердыни просто так не сдадутся. Сколько, по-твоему, мне надо будет положить людей, что бы занять хотя бы одну из них?

- Мой повелитель, благодаря возможностям стрелков твоего раба, мы надолго отучим этих дерзких горцев чинить препятствия тебе.

- Хуба! - хоган посмотрел на рослого воина, стоявшего в противоположной стороне. Тот поклонился.

- Нам долго ждать прибытия йомавийских орудий?

- Через час они прибудут, повелитель.

- Через два с половиной часа… нет, через три часа я буду штурмовать ворота с вами или прикрываясь вашими костями. Это понятно?!

Все присутствующие низко склонили головы.

- Прикажите рядам отступить на безопасное расстояние, - скомандовал он, подбирая полы халата и усаживаясь на трон поудобней. Все же он был не буйный сын степи, а могучий и древний дух – Апварепарт. Внешняя оболочка степного князька иногда давала о себе знать ярким бешенством. Но холодный расчет и мудрость не последнего из древних магов Юнольта не давали Омосмеру выйти из себя настолько, что бы забыться. Он усмехнулся. Их всех за магов не считали, предпочитая называть пирпоцца – демонами.

Он был первым. Всегда только первым. И именно он придумал оборачиваться чудовищами для того, что бы никто, не узнал их истинного облика. Тогда то они порезвились! Образы гигантских насекомых позволяли им совершать немыслимые дотоле дела. Однако даже эти превращения не смогли остановить самого главного. Постепенно, одна, за одной пали все двенадцать логовищ. А пятеро его собратьев канули в вечность. Хотя даже там они могут быть ему полезны.

Да, Апварепарт уже давно вышел из сультовой люльки и созрел для того, что бы установить свой порядок. И те, кто ему помогал, ныне, свершив свое последнее дело, больше будут ему не надобны. И тогда…

Впрочем, есть еще один. Элфудорт. Именно он строит сейчас все эти козни, стоя на одной из защитных башен и, поди, усмехается, глядя на отступление.

- Я еще не слышал главного – твоего голоса. Как это тебе удавалось все время так петь? Ну, ничего, ничего. Усмехайся! - последнее слово он крикнул, грозя кулаком в сторону ворот (опять эта странная привычка хоганова тела). - Поворачивай!

Отдал он приказ своим телохранителям. Помост медленно повернул в сторону стана. Апварепарт не увидел, как воин с костяным мечом усмехнулся и повернулся к рыцарскому строю…

- Так, а теперь поговорим с тобой, Фрацуэр.

В следующий миг он подошел к всаднику, чей конь стоял позади. Тот поднял забрало и посмотрел на меченосца.

- Что ты сделал с моим другом, ребран Аргелета? - грозно спросил меченосец.

- Поединок был честным, - ответил командор. - Он, правда, успел изрядно меня потрепать, но последний удар нанес я.

- Значит, Шуглук мертв?

- Нет, удрал. Кружит теперь, где ни будь над предгорьем, - усмехнулся Фрацуэр. - Добычу выискивает.

- Шуглук был мне хорошим слугой многие годы, - заметил с печалью меченосец. - Это я упросил Игемайта взять его с собой и обратить. Бедняга так хотел причаститься вечной жизни…

- Если бы он заранее знал, что из этого выйдет…

- Он знал, - перебил Фрацуэра меченосец. - Он не знал лишь одного: в отличие от меня Игемайт никогда не сдерживает своих обещаний, не будучи убежден в целесообразности поступков и искренности замыслов.

- На это и был твой расчет?

- Да, - кивнул меченосец. - А старухе передай – свою часть сделки я выполню.

- Хорошо, Нис. Обязательно передам, - пообещал командор. - Как полагаешь, надолго они затихли?

- Нет, - отрезал меченосец. - Часа через три начнут снова. Может и позже, но скоро начнут точно.

- Хочу тебя спросить…

- Нет, - снова перебил меченосец.- Об этом лучше не спрашивать.

- Хорошо, - кивнул командор. - Нам оставаться на месте?

- Как хотите, мне вы не мешаете. А Игемайту тем более. По-хорошему, мы вдвоем отлично справились и без всего этого…

Он провел рукой, словно очерчивая круг.

- Но, полагаю, Омосмер уж очень настойчиво желает продолжения сцены. Так что лишние силы не помешают, - меченосец хмыкнул. - Как-то все это уж очень напоминает мне одну постановку, которую мы делали на привале, перед спуском в долину. Я, как ты заметил – Нис. Омосмер – Сулакк. Игемайт – Пэниэф. Осталось понять, кто такой Катикар?

- До недавнего времени, я полагал, что это – Шуглук.

- Тебе, Фрацуэр, только одного в этой жизни не хватает, - заметил меченосец.

- Чего?!

- Поменьше думать, - улыбнулся меченосец. - А больше заниматься тем, что тебе действительно хочется. Если ты выживешь, пообещай вернуться домой и делать то, чему тебя учили с детства, а не то, чему тебя науськивал твой неудачник брат. Поверь, пурпурная мантия не для тебя!

- Я обещаю подумать над этим, Нис. Но ты слишком велеречив для бога, - усмехнулся в ответ Фрацуэр. Меченосец повернулся к нему спиной и, через несколько мгновений, занял свое место на пригорке. Слева и справа от него высились две почти одинаковые крепости, прикрывавшие плато с обеих сторон. Их называли Рукава. Построены они были после того, как первая волна степняков достигла Тудруса. Эта волна снесла укрепления и все строения по эту сторону хребта. Люди, что издавна селились здесь, на широком пространстве, вынуждены были, пробив скалу у ратуши, словно орлы угнездиться на узких карнизах Гройона. Плато же опустело.

Только широкая дорога с развилками ведущая вниз, на равнину напоминала о том, что некогда здесь селились люди. Как сама дорога, так и развилки мостились камнем, и хотя они сейчас поросли травой, все же в прямых линейных очертаниях можно было угадать былое величие этого места. Из камней, что не смогли спалить обозленные степняки, жители Тудруса и выстроили Рукава. Здесь помещали самые отчаянные гарнизоны из людей, которым уже нечего терять. Никаких подкопов не имелось. Если бы крепости пали, никто не пришел бы на выручку. Зная об этом, степные орды редко штурмовали их, предпочитая просто держаться подальше. Если, конечно, последнее оказывалось возможным.

Иногда, когда становилось ясно, что врата они не возьмут, крепости оказывались новой мишенью ордынцев. Однако не на долго. Как правило, хогана уже убивали, а если и нет, то вымещать бессильную злобу на столь твердых орешках, мало кому приходило в голову. Крепости хорошо защищали врата, но именно врата, поскольку все богатство Тудруса – все, ради чего действительно стоило ломать головы, было за ними, а не в крепостях, степняки не трогали отчаянные гарнизоны. Поэтому обычно после первого неудавшегося штурма, орда уходила окончательно.

Меченосец, одни движением головы обозрев котловину, сразу представил себе все, что здесь происходило. Память этого мира пришла к нему первой. Она опередила даже знания!.. Ведь он лишь в эти минуты затишья по-настоящему ощутил своё присутствие в мире. Одновременно тьма голосов, запахов, красок заполнила его голову. Так, словно она стала той бездонной пропастью, в которую он падал…

Впрочем, может так и было. И все это – сон. А он продолжает падать. Падать и падать. И все эти тела вокруг – не что иное, как мираж. И горы – морок. И тогда он – всего лишь часть собственного сна.

Он встал на свое место и вновь огляделся. Его внимание привлек небольшой голубоватый цветок, чудом уцелевший посреди этой багровой мясорубки. Края его листок были уже окрашены в красное. Но сам он оставался синим-синим… Нет! Голубым!..

Синим. Потому что меченосец увидел уже не цветок, а синие капельки, кочующие посреди моря мельчайших живых существ… Вскоре одно из них, непонятно почему, оказалось больше остальных. Оно росло прямо на глазах! И меченосец смог увидеть из чего оно состоит.

Какие то странные, постоянно меняющиеся образы заплелись в тугую нить. Но вдруг эта нить начала разматываться, обнажая разные по форме цепочки. И вот уже эти цепочки сами выросли до невероятных размеров и превратились… в миры.

Миры свободно перемещались в бесконечном пространстве. Сталкивались и разлетались. Пока один из них не увеличился настолько, что меченосец разглядел его весь. Но мир вдруг рассыпался! И теперь каждая частичка этого мира предстала перед меченосцем.

А затем произошло и вовсе невероятное!

Меченосец увидел, как из ничего… В самом деле из ничего появляется ткань. Как эта ткань, складывается и складывается, образуя мельчайшие частицы. Как частицы заполняют миры, а миры превращаются в цепи. Цепи образуют тугую нить. А нить – образы, заключенные в существа, которые плывут меж синих островков. И океан этих существ на его глазах превратился в лепесток все того же голубого цветка…

- Мне нужно с тобой поговорить.

Меченосец обернулся.

 

8

 

- Степняки отходят! - послышалось по всей линии стен.

- Ну, что я говорил? - хвастливо заметил маг. - Советую вам за это время укрепить обе боковые крепости.

- А что, маг, думаешь, они вернуться? - сурово заметил наместник Тудруса, здоровенный крепкий детина в расшитой парче и поблескивающих меж ней латах.

- Разумеется, - ответил маг. - Было бы наивно думать, что мой приятель, приведя такое воинство, просто так уйдет. Мы не уничтожили их, не нанесли им какой либо значительный урон. Я уже не говорю, что у него там целый выводок детьеров и прочих магов. А эти ребята даже не попытались ничегошеньки предпринять против моих штучек…

- И что?

Игемайт поморщился. Наместник начал раздражать его с первого мига, как они с Фрацуэром оказались в Тудрусе. Их прибытия ждали. После того, как обессиленный от схватки с Шуглуком Фрацуэр отодвинул крипту и наткнулся на спящего мага, Игемайту повсюду приходилось видеть обозленные лица и слышать обиженные речи. В крепости на мага смотрели косо, будто знали о нём что то такое… Впрочем, вся это возня не так сильно и волновала его. Важнее было другое.

Он – жив! Ему в который раз удалось избавиться от тенет смертного плена и, в отличие от Омосмера – в который раз воплотиться в СВОЕ тело. Если бы его сейчас занимало бессмертие, то Игемайта по праву можно было назвать настоящим победителем смерти. Но уже очень давно он оставил это бесполезное занятие – соревноваться в том, кому из них и вправду повезет остаться бессмертным.

Он быстро поставил на ноги потерявшего много крови командора. Затем так же быстро дал распоряжение витавшему в небесах Шуглуку отправиться с особым заданием на юг.

«Что бы ты обо мне не думал, наставник, на сей раз свое слово я сдержу!» - подумал он тогда. - «А уж тебе, Шуглук, придется выбирать – поверить ему или нет»

Шуглук был верен до конца. Эта вера изумляла Игемайта. То, на что не обратил внимания наставник, заставило мага задуматься о своей вере.

«Во что ты веришь, шелудивый пес?!» - сказал себе он, отсылая Шуглука. - «И достаточно ли будет твоей веры, что бы остаться верным до конца? Чего бы это тебе не стоило»

Сейчас, стоя на Красной башне, перед этим фанфароном, даже в бой идущем так, как на прием, Игемайт задал себе тот же вопрос. Ответа по-прежнему не было.

Маг улыбнулся:

- Они пришли сюда не грабить и убивать, как раньше, друг мой. Все они собрались под стенами твоего города, что бы их вожак смог войти во врата.

- Во врата Тудруса?! - скривился наместник.

- Именно, - кивнул маг. - Моему приятелю надо захватить эти двери, что бы, скажем так, произвести некую замену. Что будет потом и с Тудрусом, и с Басхютлэном, да и со всем миром, ему не важно. Ему важно войти во врата. Правда, он и сам не ведает, что будет, если он из них выйдет. И где именно он выйдет… Но, поверь, наместник, его это не остановит. И этому проходимцу совсем не важно, - в голосе мага едва уловимо послышались нотки печали, - сколько воинов с той и с другой стороны при этом падут. Скоро прибудут катапульты из-за Туманных гор, затем он возьмет штурмом один из Рукавов. А может быть и оба. Потом, сравняет с землей все башни, которые ты видишь здесь… Правда, у нас появился союзник, могущий остановить любую армию. Но в том то и дело, что остановит. Магов, что стоят за этой армией уже не остановить…

- Даже тебе?!

- Если я буду останавливать дэтьертиров, - развел руками Игемайт, - кто же остановит самого Апварепарта? Нет, наместник. Сейчас от тебя и от всех вас зависит только одно. Меньше чем через три часа все, о чем я говорил, будет приведено в действие. Чаши весов и без того колеблются, как ветряк. Как бы она ни была сложна, но ваша задача – сделать все, что бы ни допустить его войска в Рукава. Любой ценой!

- Но как это сделать?

- Вы – воины, вы и решайте, - ответил маг. - Помните только одно. Может быть, Апварепарт и хороший маг, но вот воин из него никудышный. Он уже один раз пытался взять штурмом укрепление поменьше Тудруса. Из этого ровным счетом ничего не вышло. Да и свой алмазный дворец в Юнольте он потерял бездарно. Все, что он может – полагаться на искусство бравых степных вояк. Но вы сами знаете, как они берут города. Так что ваше дело не так и безнадежно. Три часа – это не три минуты. Думайте и действуйте. А я пока пойду, приготовлюсь к своей битве.

С этими словами он развернулся и спустился по лестнице во внутренний двор башни. Озадаченные командиры потупили взоры. Решению надо быть быстрым и единственно верным. Но вот что предпринять против огромной толпы, вооруженной к тому же осадными орудиями?

- У нас только один выход, - заметил, подняв голову Кверинт. Все это время он, и без того понимающий, что к чему, думал только об одном.

- Какое? - спросил наместник.

- Осадные орудия. Надо, каким-то образом лишить врага орудий, - ответил сотник.

- Кверинт прав, - согласился другой сотник, с мелкой бородкой и в высокой кирасе. - Если они начнут атаку со штурма Рукавов, надо лишить их единственного способа взять крепости. Важно только понять, они рассредоточатся или будут бить по какому то одному из Рукавов?

- Да, похоже, вы с Кверинтом правы. Но как мы узнаем, куда именно они будут бить?!

- Простой расчет, - ответил маленького роста человек в одежде мастерового. - Подойдем к стене.

Все собравшиеся прильнули к бойницам.

- Ну и что, фан Йовар (Jovar)? - спросил наместник.

- Левый Рукав чуть выше Правого, - указал мастер. - К тому же, если они поставят машины на во-он тот взгорок, то еще уменьшат угол. Да и быстрее и легче им будет поднять машины туда, нежели катить потом по половине поля, что бы к тому ж поставить на виду у нас.

- Они будут брать Правый Рукав, - заключил мастер, уверенно кивнув и отходя от бойницы. - К тому же от Правого Рукава до нашей стены расстояние меньше, чем от Левого. Хотя отсюда и кажется, что наоборот.

- Да, это так, - согласился наместник. - Похоже фан Йовар, ты прав. И что же мы будем делать?

Вновь воцарилось молчание.

- Что мы будем делать? - повторил наместник. - Как мы остановим этих демонов.

- Катапульты ведь деревянные, так? - неуверенно спросил еще один мастер, стоявший позади фана Йовара.

- Да, - ответил кто-то из воинов.

- Дерево хорошо горит, - шмыгнув носом, заметил он.

- И что? - повернулся в его сторону наместник.

- Я думаю так. Если мы сейчас незаметно выльем на холм достаточно масла, что бы потом зажечь его в нужный момент…

- А что, это – выход! - согласился Кверинт. - Поджечь взгорок не так и сложно. Там сухостой. Да и место продуваемое. А с крепости его подпалить большого труда не составит.

- Тогда надо достаточно масла. И надо сделать это быстро, но незаметно, - решил наместник.

- Быстро то мы сделаем, но вот незаметно? - шмыгнул мастер.

- Нам нужно чем-то отвлечь неприятеля, - предложил сотник в кирасе. - Надо сделать вылазку.

- А лучше послать вперед рыцарей, - добавил Кверинт.

- Но ведь это – верная смерть! - воскликнул фан Йовар.

- Позовите ко мне ребрана Фрацуэра, - приказал наместник. - Похоже, это и впрямь – единственный выход…

Разговор продолжился, когда Фрацуэр поднялся на башню.

- И что, это действительно – единственный выход, по-вашему? - усмехнулся он, когда наместник вкратце изложил план. Солнце медленно, но верно приближалось к полудню. А на небе по-прежнему не единого облачка не появлялось, если не считать той завесы, а потом и пыли от камнепада, устроенных магом. Всех собравшихся на площадке башни прошиб ледяной озноб. И никто не желал отвечать на очевидно-страшный вопрос.

- Похоже, что так – кивнул, наконец, Кверинт. - Войска ре Флейвина подойдут только к вечеру, а враг намерен штурмовать крепость прямо сейчас. И нам во что бы то ни стало надо отбить этот штурм.

- Что ж, раз так, - вздохнул Фрацуэр, опуская глаза, - то когда у вас будет все готово?

- Через четверть часа, - ответил наместник.

- Хорошо, - кивнул командор. – Я сделаю все то, о чем вы меня просите. И даже больше.

Он вздохнул. Затем посмотрел на окружающих его людей, и ничего не сказав, спустился вниз.

Через некоторое время одинокий всадник показался из дверей Тудруса и поскакал к стоявшему неподвижно строю. Подъехав к меченосцу, он о чем-то недолго с ним говорил. Затем дал приказ своим спешиться и отдохнуть…

А в это время в каземате укреплений маг перелистывал страницы книги, что показывал сотнику.

- Что же ты на самом деле хочешь? А?! - вопрошал он книгу, силясь найти в ней какую-то постоянно ускользающую от него разгадку. В отчаянье он захлопнул книгу и сел на кровать, стоявшую рядом. Облокотив лоб, маг закрыл глаза.

- Я что-то упустил! Что-то упустил… - прошептал Игемайт. - Что-то очень важное, касаемо этого места. Тудруса!.. Тудруса!.. Тудруса!..

Повторяя последнее слово, как заговор, он встал и прошелся по комнате с кровати до двери и обратно.

- Тудруса! - повторил маг в последний раз и позвал охранников. - Эй! Там, за дверью!

- Что прикажешь, господин?! - пробасил вошедший плотного телосложения стражник.

- Пошли, кого ни будь в магистрат. Мне срочно, очень срочно нужны хроники Тудруса, - ответил Игемайт. - И еще! Пусть заложат в книгах те страницы, в которых говориться о каких то примечательных происшествиях, вроде землетрясений, сошествий снегов с гор и прочих. Особенно во времена, предшествующие появлению Союза Семи городов.

- Семиградья что ли? - переспросил сражник.

- Да, Семиградья, - утвердительно кивнул маг. – И пусть сделают все очень, очень быстро. Понял?

- Да, господин. Все будет доставлено в скорейшем виде, - стражник закрыл дверь, оставляя Игемайта в раздумье. Тот вновь сел на кровать. И больше уж до прихода вестового не вставал.

 

Эпилог

 

- Ну, и как тебе спуск? - спросил Адор некроманта, когда они достигли подножия горы.

- Да вроде ничего, - ответил тот. - Могло быть и хуже. Пару раз я едва не сорвался.

- Это и впрямь ничего, - улыбнулся проводник. - Бывало, действительно срывались. А ты – все сделала как надо. Это хорошо. Дальше уже будет спуск поположе.

Он нацепил на некроманта изрядно похудевший мешок и углубился в узкую темную расщелину, которая, чем дальше они шли, тем становилась шире, образуя уже большой каньон. Кое-где показывались островки скудной растительности, а, начиная с небольшого, выдававшегося вперед утеса, который наполовину перекрывал горловину каньона, начиналась горная речка.

- Если идти по руслу этой реки, можно дойти до Парихинтана, - сообщил Адор. - Но тогда напорешься на внутренние разъезды. Да к тому ж еще и на водопады. Их здесь аж семь. Потому и речка называется – Семипадная… Кстати, если будет интересно!..

- Что?

- Да река эта! Ее обнаружили, говорят, в тот памятный год, когда случилась большая беда в Долине.

- Вот как? И что за беда?

- До места дойдем – расскажу. А пока надо быть очень острожными, - предупредил проводник. - Одного водопада нам не миновать. Там расщелина опять сужается. И нам придется идти по колено в воде. Во-он то место!

Они как раз повернули за скалу. За ней каньон действительно расширялся более чем в два раза, образуя большую чашу, на дне которого меж огромных валунов темнело горное озеро. Проводник указал рукой на противоположный берег этого озера. Там отвесные скальные тени падали в очень узкое отверстие, как бы вход в пещеру.

- Это – Анарова арка, - сообщил Адор. - Через нее по преданию, мой предок и прошел, чтобы затем отыскать проход. Там, в общем-то, Кем-ди-Леспирис и заканчивается.

- Понятно, - закивал спутник. - А как потом?

- Потом, мы просто поднимемся на соседнюю гору…

- Это там, где твой предок повстречался с тенью? - перебил некромант.

- Нет! – ответил Адор. - На Макрокёльт мы заходить не будем. Обойдем его. Но вершина там, это так.

- А почему не будем заходить?

- Ну, во-первых, нам не по пути, - ответил Адор, подходя к темной глади озера. Стало холодно, как если бы они очутились в глубоком колодце. Проводник внимательно осмотрел прибрежные валуны. В это время к озеру приблизился некромант.

- А во-вторых? - спросил он, пытаясь засунуть в воду кончик сапога. - Ух, как обжигает!

- Точно! - усмехнулся проводник, преступив с одного камня на другой. - Эта лужа – очень холодная, потому что находится в котловине, которая не прогревается даже летом. И там, - он снова указал на расщелину, - вода не теплей. Так что придется привыкать.

- Так что же, во-вторых? - не унимался спутник, следуя за Адором по валунам.

- Во-вторых, Макрокёльт не любит чужих. Мне дед говорил. Что когда он в первый раз пошел за своим отцом… - Адор вновь перепрыгнул с камня на камень, затем подождал, когда тоже сделает некромант. Так они оказались на островке, густо поросшем мхом. - С ними шли еще трое. Так вот его отец взобрался на вершину затем, что бы совершить обряд посвящения. Но один из провожатых оступился… Давай помогу! - он помог спутнику перепрыгнуть через очередной участок озера. - В общем, я тебе покажу его могилу. Он похоронен аккурат у развилки. То место так и названо – Могила у водопада.

- Понятно, - кивнул некромант и, прыгнув вслед за Адором на очередной валун, выпрямился и улыбнулся. - Ну, вот – почти пришли.

Он кивнул в сторону расселины, куда убегал сток.

- Да, - согласился Адор. - Здесь чуть передохнем. Не стоит лезть напролом, да еще и уставшими. Заодно и облегчим наши мешки. За водопадом мы снова заночуем в хижине у речки. А там, к полудню выйдем на торный путь. И все!

- А сразу?

- Что бы по ночи шататься в горах? За нами же никто не гонится?! - резонно заметил проводник.

- Ну, на всякий случай… - не унимался спутник.

- Никаких всяких случаев нет, - отрезал Адор. - Первый пост тудрусского гарнизона находится в половине дня пути ниже. А до первого подходящего перевала идти через во-он те горы.

Он указал на еле заметные отсюда серебристые вершины. Со времени перехода прошли сутки и путники изрядно спустились вниз, туда, где снег не слепил глаза, а на каменистых солнцепеках можно было увидеть стада отдыхающих горных баранов. Теперь кручи Бакрона остались позади, но те горы, что серебристо-синей непрерывной полосой виднелись впереди явно ни на чуть не отставали от своих восточных собратьев.

- Первые поселения, - продолжил Адор, - расположены уже в низине. До них не меньше двух дней пути, если идти вдоль русла. Правда, за отрогом тоже начинаются горные вырубки. И там народа уже много. Но туда, куда мы идем, нас ждет лишь молодняк – старые вырубки. Там точно никого нет! Единственные тамошние обитатели – охотники. Но они не шибко общительны. Да и не пора еще. Они там будут ближе к осени. То есть недели через две.

- А разъезды?!

- Ты что?! За горой – уже даже не приграничная земля, а самая Долина, что ни есть. Мы сейчас находимся на самой северной ее точке. Вот поднимемся на гору, тогда покажу тебе Претавию – самую большую вершину Бакрона здесь, на юге. Говорят, с нею поспорит лишь Лависетский Паргиз. А на самом юге есть еще Йомпилонэ. Но мне кажется до нашей-то Претавии ей о-ох как далеко.

- Возможно, - согласился, улыбнувшись, некромант. - Паргиз я видел. Буйная гора. А на севере видел даже Рикёра. Тот произвел на меня впечатление.

- Рикёр?! Не слышал о таком.

- Тогда послушай! - поднял палец некромант. - Книги отмечают десять величайших вершин Бакрона. Три из них ты точно назвал. Йомпилонэ – самая южная, за ней идет Англерэ, потом – Претавия, потом Паргиз. Потом в месте, где хребет раздваивается и его западный отрог идет к Средиземному морю, есть две вершины – Преван и Тэруэн. Причем Преван отходит к морю, а Тэруэн – поменьше высотой, но имеет аж три вершины, поэтому его еще зовут Тэруэн-Тарольт…

- А, Про Тарольт я знаю! - перебил Адор.

- Ну, возможно у вас знают только одно его имя, - согласился некромант. –- А вот о Превансете ты должен знать.

- Да, оттуда к нам идут разные ткани и вина.

- Именно! - кивнул некромант. - Так вот, Йомпилонэ, Англерэ, Претавия, Паргиз, Преван, Тэруэн-Тарольт. Севернее их находятся: Рикёр, а затем Кацтэн, за ним Вея-Тудмнонэ и последний – Хиркатис.

- Хиркатис?!

- Что, что ни будь, о нем слышал?!

- Конечно! Кто же не слышал о рыцарях Хиркатиса?!

- Ты о герлетьерах? - скривился некромант. - Ну да. Они считают Хиркатис своей твердыней. Аргелет и вправду возник у подножия Хиркатиса, в древней обители северных пастухов. Я был там лишь раз. Не самое теплое место, доложу. И не самое приветливое. Скорее наоборот.

Явно, что воспоминания о Хиркатисе и впрямь запали ему в душу.

- Я именно тогда и понял, - продолжил он вдруг, - отчего рыцари Аргелета так суровы. Я бы на их месте к тому ж и безжалостен был бы, как та сталь, что они умудряются закалять и горнилах своих кузен. А потом делают из них свои страшные мечи, которым нипочем не только сталь, но и дух. Вернее – призрак.

- Да, мне рассказывали, как один из таких мечей запросто разрубил хребет костяного дракона.

- Какие драконы?! - возмутился некромант. - Говорю же – они рубят тонкую, но прочную ткань призрака. Даже кольчуга из истинного серебра им нипочем. Правда, говоря так же, что такая кольчуга поддается мечам не всегда.

- А что же им точно не поддается? - усмехнулся Адор.

- Может быть, только чешуя атуна, - предположил некромант и улыбнулся, заметив. - Но таковой в природе не существует… Отдельно от атуна.

Некоторое время они посидели молча, любуясь постоянно менявшимся преломлением света в темной холодной и, одновременно настолько прозрачной воде, что даже здесь, под тенью горы можно было увидеть иссиня-черное каменное дно.

- Там глубина не в один человеческий рост, - заметил, наконец, Адор. - Ну что, пожалуй, нам пора.

- Да, - кивнул некромант и встал. Улыбаясь, он потряс почти пустой мешок, затем вытащил из него остатки еды. Адор тоже развязал свой. Хотя в его мешке еды не было вовсе. Они перекусили, доев последнее, что оставалось в мешке некроманта. Затем проводник снял суму, аккуратно свернул мешок некроманта, потом, не доставая из сумы содержимое, запаковал и ее в свой мешок, уплотняя тот другим мешком. Завязав узел, он закинул потяжелевший мешок на плечи.

- Ну вот, можем и идти.

Они вышли к расщелине и, почти касаясь воды, осторожно продвинулись по краю к небольшому уступу.

- Сразу за уступом приготовься! - предупредил Адор. - Там придется идти по воде, как я и говорил. Если повезет, пройдем почти, не задевая, а нет – иди, быстро не останавливайся.

Некромант кивнул. Уже совсем близко послышался утробный рык водопада. Рык превратился в рев, как только они достигли просвета. Путникам повезло, вода и доставала по щиколотку. Хотя скользкая тропа грозила скинуть их в бурлящий поток. Свод над путниками сомкнулся в тот миг, когда тропа резко повела вниз.

- Здесь осторожно, - послышался голос Адора, еле различимый в шуме воды. Скользкие уступы страшили своей непредсказуемостью, но поскольку проводник шел уверенно, эта уверенность передалась и спутнику. Вдруг Адор остановился. Он дождался немного замешкавшегося некроманта.

- Тут мы свернем, - сообщил он. - Дальше пойдем по сухой тропе вдоль скалы и уйдем от водопада. Будь осторожен! Тропа очень узкая. Там есть крючья, за них можно держаться, но все равно – берегись.

- Хорошо! - кивнул некромант. Они прошли дальше. Водопад остался в стороне. А путники спускались вдоль скалы, пока, наконец, не вышли на пологое место.

Перед ними во всей красе раскинулось Северное Предгорье. Закат уже напомнил о себе оранжевым диском солнца, не так слепившим глаза, как там, наверху. Здесь вовсю зеленела трава, а в лощинах темнел кустарник. Луга перемешивались со скалами и уходили вдаль и вниз, к темнеющим линиям бора. Из-за скалок иногда поднимались парки, от водопадов и ручьев. Но в целом горизонт был чист и светел. Горы стояли повсюду, но только позади они высились над путниками. И где-то вдали так же виднелись мутные пики.

Было по настоящему свежо и дышалось очень легко. Разряженный воздух вершин здесь сменялся вполне подходящим для нормального дыхания. А снизу тянулись такие ароматы!..

- Ну, вот! – улыбнулся Адор. - Это и есть Басхютлэн. Горный Басхютлэн. Его еще называют Атунтин (Atuntin).

- Понимаю, почему! - некромант весело посмотрел на проводника, затем вновь перевел взгляд на открывшийся вид. - Наконец я здесь! Эге-гей!

Эхо гор разнесло победный клич по округе.

- Здесь можно кричать, сколько душе угодно, - усмехнулся Адор. - Все равно никто не услышит. Ну а уж если и услышит, то на несколько миль вокруг.

- То есть ты хочешь сказать, что несколько миль окрест мы совершенно одни? - удивился некромант.

- Такой же вопрос мне задал один контрабандист, - сообщил Адор, суровея. - Я ему тут сказал кое-что…

- Дай, угадаю! Искать здесь будет некому не только тебя!

- Вот-вот!

- Что ж, и впрямь отличное место для темных делишек… Ну а где наш Макрокёльт?…

 

 

 

Часть 2. Достойный ответ

 

Quod erat demonstrandum

 

Пролог

 

Ночью Адору отчего-то долго не мог уснуть. К вечеру они благополучно добрели до заимки. В отличие от первой, в Долине цветов, эта ни от кого не пряталась. В ней вполне можно прожить круглый год. Заимка оказалась похожа на небольшой хутор, который затерялся средь бескрайней листвы и уходящих в поднебесье гор.

С другой стороны к заимке примыкали отделения подсобного хозяйства.

- В годы, когда моя семья была большой, еще при прадеде, - сообщил проводник, - здесь жили наши. Почти весь год!..

Сейчас хутор выглядел немного заброшенным. Да и внутри, казалось, просто ждал хозяина. Он стал первой настоящей ночевкой на настоящих кроватях, выстроившихся по бокам огромной печи. Печь была давным-давно расписана. Сразу за домом находился колодец, так что за водой долго идти не пришлось. В погребе ожидала солонина в кадках, заботливо оставленная кем-то явно знавшим вкусы нынешнего хозяина. Там же нашлись и другие припасы.

Когда они вышли на развилку, Адор приготовил самострел.

- Хочу вечерком побаловаться дичью, - объяснил он.

И, правда. В здешних лесах хоть и не слышалось такого перезвона, как за Бакроном, дичи все же не убавилось. Он поймал пару зайцев и несколько птах.

Когда сумерки поднялись до самых вершин, оба уплетали сытный ужин. Некромант казался очень довольным и, как в начале пути, много шутил и много смеялся.

Вчерашняя ночевка в продуваемой всеми ветрами пещере (это притом, что погода стояла очень даже хорошая!) шибко не понравилась некроманту. Он весь продрог, даром, что не подхватил простуды! Но, по-видимому, решил Адор, у того имелся какой-нибудь оберег. Сам же проводник просто привык к эдаким условиям (бывало хуже). Даже напротив, отметил, что нынешнее его путешествие подходило к концу, а приключений чего-то не видно. Ни горного обвала, ни тебе еще какой пакости. Даже скучно! Хорошо, что спутник оказался на редкость славным, не смотря, что некромант. И хотя в Долине некромантов не любили, все же и большого зла от них никто покамест не видел. В такие минуты Адор вспоминал слова одного знакомого из тудрусской ратуши. Тот все сетовал на трижды распроклятых дэтьертиров, обвиняя их во всех бедах и несчастьях скопом.

«Интересно, что бы сказал этот надутый индюк, - подумал Адор, - если бы узнал о том, чем я сейчас занят?!»

Затем легли спать. Некромант заснул сразу. Адору отчего-то не спалось. Проводник перевернулся на другой бок, к оконцу. Когда они подходили к заимке, Адор отчего-то возьми да и спроси спутника, не желает ли тот отдохнуть с денек от перевала? Тот ответил, что подумает до завтра, если это возможно.

- Отчего ж не возможно?! - кивнул проводник. А вот теперь не мог уснуть, всё думая да гадая, зачем он это предложил. Пройдут годы, прежде чем сам он, сейчас только начинающий свой последний путь, поймёт, что именно такие минуты тишины и покоя, благодати и единения с окружающим тебя и покоя… да просто, усталой сытости! Именно они становятся по-настоящему дороги в тот миг, когда тоска чёрной тьмой ляжет как покров на твою душу. И лишь эта память, что всегда права, окажется способной в вихрях безумной тьмы отыскать и открыть слабый свет мерцающей в небе звезды надежды. Которой, увы так мало во всех мирах.

 

1

 

Ветер всё крепчал и крепчал. Даже здесь, в бухте его порывы рвали сигнальные флаги на части. Казалось вот-вот, и они улетят вглубь острова. Ветер северный, необычный для этих широт. Обычно, если с севера и дул ветер, то он изрядно приправлялся Большим раздельным течением, где теплел и утихал. Однако этот ветер теплым не был.

- Такие ветры дуют у нас, на Хиркатисе! - к одиноко стоявшему Глехару подошел Баст и, поклонившись, сообщил, - конвой доставил все грузы, так что по идее можем отправляться, ребран.

- Хорошо, - кивнул принц. Они постояли еще некоторое время, тревожно разглядывая разволновавшееся море.

- У меня такое ощущение, что они уж очень не хотят выпустить нас отсюда, - Глехар повернулся к Басту, - что думаете?

- Возможно, - ответил старик. - Если это так, то, по всей видимости, у них уж очень сильный союзник. Здесь то твориться невесть что…

- Вот именно, ветер северных широт на юге, - согласился принц. - Даже на Долгом мысе таких ветров не сыскать. Там конечно дует еще как, но не так холодно.

Он поежился. Развернулся в сторону острова и посмотрел на одиноко светящую башню ратуши.

- Это хорошо, что Леденин распорядился зажечь огни только на ратуше, - заметил Баст.

- Да, - кивнул принц, - хорошо. А еще лучше, что бы огни горели в форте. Баст, дайте приказ вашим людям, что бы они подпалили склады. Все склады. И королевские и местных.

- А зачем местных?! - изумился старик.

- Хочу проверить, как у них там с нервами… И вообще, уже почти полночь, а мы совершенно ничего не знаем о том, кто нам противостоит! - зло ответил принц.

Старик понимающе кивнул.

- Идите, Баст, - отпустил его Глехар. А сам направился к кораблям. Взойдя на «Воинственный», он отдал последние распоряжения капитану, а сам спустился в свою каюту. Здесь принц переоделся в доспех, и, вооружившись, вышел на палубу.

 Штормовые волны уже вовсю трепали суда, один, за одним стремившиеся покинуть гавань и выйти в открытое море. Их маневренность позволяла без особых трудностей покинуть причал даже при такой погоде. Но даже для них любая из этих волн могла оказаться губительной. «Воинственный» выстроился за «Стремительным», оставляя позади себя «Неустрашимый». Половина кораблей уже вышла из гавани. Они успели до того, как шторм уже явственно угрожал ворваться в бухту. Но вот последние скалы, самые опасные остались позади. Выпорхнул на очередной волне и «Неустрашимый». Последние десять кораблей оставались в бухте.

Как вдруг с утесов послышались крики и замаячили лихорадочно огни. Шторм на некоторое время чуть стих, словно готовясь к очередному натиску. И крики с ближних скал были отчетливо слышны в темноте.

- Это – проклятья! - крикнул капитан, подходя к Глехару. - Они опоздали!

- Не знаю, - возразил принц. - Я не вижу главного.

- Чего?

- Пожара, - Глехар тревожно всматривался в берег. Кроме огней в форте и одиноко сияющей ратуши он не видел там ничего. Огни бесновались в эти минуты лишь на скалах. Наконец несколько огоньков обрушились на «Неустрашимый», слишком близко подошедший к правому берегу. Но вот корабль преодолел надвинувшуюся волну, и лег на прежний курс. Шторм с новой силой ударил в борта судов.

- Если так будет продолжаться, Бастова десятка может и не выйти из бухты, - заметил капитан.

- Да, ты прав, - кивнул Глехар. Вдруг одна, за одной яркая вспышка озарила берег.

- Он все-таки сделала это! - воскликнул принц. - Молодчина, старик! Теперь убирайся оттуда подобру-поздорову… Давайте, капитан и мы поспешим! Наша десятка идет прямиком на Дуврис. Сообщите это капитанам, начиная с «Грозного», и кончая «Неустрашимым».

- Да, ребран, - кивнул капитан и удалился.

Глехар не знал, что сейчас происходит на острове, но что-то подсказывало ему, что все идет так, как они и решили, а потому неведомый враг ведет себя настолько непоследовательно. Когда после тяжелого разговора с гарнизоном форта ему удалось настроить солдат против мятежников, и настроить таки выполнить свой долг, принц уже знакомой дорогой спустился к пристани. Здесь, убедившись, что все идет, как задумано, смог немного отойти от напряжения последних часов. А заодно и спокойно поразмыслить. Ему чего-то не хватало, какой-то важной детали, чего-то такого, что бы все расставило по своим местам.

В сыскном деле Глехар сильным себя не считал. И потому сейчас ему явно нужен чей-то совет. Сейчас он принял бы этот совет от любого. Принц поднялся к рулю. Тот же рулевой стоял и правил корабль.

- Ну, как погодка?!

- Да ничего, бывало и похуже! Вот ребятам с последней десятки может и не повести.

- Это точно! - кивнул Глехар.

- Мне вот только одно не ясно… - сказал в продолжение разговора моряк.

- Что? - удивленно посмотрел на него Глехар.

- Не знаю! Тут многие говорят о ловушке…

- И что?!

- Если это – ловушка, то почему они сразу скопом на нас не напали, а ждали чего-то?

- Да, братец, признаться, я и сам этого не понимаю, - покачал головой принц.

- А мне сдается, они просто перехитрить нас хотят! - продолжил рулевой.

- Это как? - Глехар повернулся всем корпусом.

- Что? - ветер крепчал, обдавая стоящих на борту тысячами брызг.

- Говорю, почему перехитрить?

- А-а. Да они не шибко то нас и трепали! - крикнул уже во всю глотку рулевой. - Так, для виду, может. Что бы мы, главное прошляпили.

- Главное?! - Глехар испуганно посмотрел в мокрое лицо моряка.

- То, что нельзя будет увидеть в такую то погоду и при том ночью.

- Корабли? - с последней надеждой спросил принц после того, как корабли вновь накренило, заливая волной. «Воинственный» покачался и выпрямился. А затем волна снова заставила его накрениться, но уже не так сильно.

- Зачем корабли? - ответил рулевой, когда корабль вновь приобрел подобие устойчивости. Что бы не слышать последнего ответа, Глехар отвернулся и тревожно всмотрелся во тьму. Огни берега еле виднелись где-то очень далеко. По сторонам не было видно ни одного судна, что являлось верным признаком того, что корабли ордена успели расползтись по морю. Шторм то стихал, то с новой силой восставал широкими волнами, пытающимися проглотить судно. С шипение волны обрушивались на корму, а то и разбивались острым носом «Воинственного» и оставались позади.

В этих пенистых изгибах принц тщетно пытался угадать черное очертание. Но кроме неспокойного моря повсюду вдалеке продолжали мигать зловещие огоньки. Берег находился страшно рядом. Казалось, еще одна, две волны и вот они – губительные скалы!

Небосвод оставался тёмен. Это последнее пугало, отчего-то больше всего. Тучи, тучи, повсюду тучи! Глехар весь вымок. Он вновь подошел к рулевому, который выпрямился как струна и отчего-то странно смотрел прямо. Принц тронул моряка за плечо. В это время корабль развернуло так, что набежавшая волна буквально вжала принца в палубу. Однако рулевой продолжал стоять, непоколебимо стиснув в руках штурвал. И по прежнему смотрел прямо.

- Эй! - окликнул моряка принц. Но тот даже не шелохнулся. Тогда Глехар вновь тронул его за плечо. Никакого ответа! Глехар стиснул плечо рулевого и потянул на себя. Не выпуская штурвала, фигура сникла. Что-то брякнуло, но в шуме воды этот единственный звук принц даже не услышал. Рулевой был мертв, а в двух шагах от него на Глехара уставилось огромное безобразное создание, отдаленно напоминающее южного крылана.

Заклекотав, тварь выставила вперед одно из перепончатых крыл.

- Бери штурвал! - прошипела тварь. Принц, как зачарованный послушно принялся вырывать колесо из рук рулевого. Однако тот даже мертвым, не желал впускать штурвал и отдавать его кому бы то ни было. Наконец твари надоели тщетные усилия Глехара. Она проворно пересекла расстояние до мертвеца и полоснула его кисти огромным блестящим когтем. Тот сразу же распростерся у ног принца, а в следующий миг, когда судно вновь накренилось, кубарем скатился к перилам. Глехар в ужасе смотрел за этим движением, затем перевел взгляд на тварь.

- Бери штурвал, - повторила она, сверкая черными глазищами, - и ровняй курс на север. Он был прав! Черный корабль идет к цели.

Принц поспешно взял штурвал и выровнял курс корабля.

- Сейчас тебе важно только одно, - шипела меж тем тварь. - Доплыть до прохода раньше их.

- А как же… - начал было Глехар.

- Забудь о них. Они обречены. Только мы выживем, если ты все сделаешь правильно, - ответила тварь.

- Но-о…

- Никаких «но». Разве Фрацуэр не говорил тебе, что все уже решено?! Ты не умрешь. А они – умрут. Это – цена за нашу победу.

- Нашу?!!

- Да. Твою и мою, - тварь оскалилась, видимо изображая усмешку. – Мы ведь с тобой – одного поля ягода. Ха! Не смотри на меня так, я все про тебя знаю, принц Зиста. Все!!! Так что – давай! Веди «Воинственный» к цели! Какая разница, сколько погибнут. Главное – мы спасем всех остальных. Что бы жили все, надо жертвовать хотя бы некоторыми.

- Это сказал Фрацуэр?!

- Молодец, - одобрительно кивнула тварь, вновь пытаясь усмехнуться. - Шутишь! Значит все понимаешь правильно… Но на сей раз – это не слова Фрацуэра. Он ведь так и так – не жилец. А мы с тобой будет править этим миром. Поэтому должны прислушиваться к словам тех, кто пожелал разделить с нами этот жребий.

- Кого ты имеешь в виду?!

- О-о, - нахмурилась тварь. - Все, что тебе пока нужно знать, это то, как правильно поступить сейчас. Но ведь мы с тобой знаем, как ты поступишь, принц. Не так ли? Наш жребий слишком велик, что бы тратить слова попусту… А теперь так! Скоро здесь разверзнется бездна. И если я понял все правильно, там - тварь указала перепончатым крылом в сторону острова, - будет такая же заваруха, как и здесь. А может даже пострашней… Мы с тобою в самой середине поединка самых могучих сил, какие только есть во всем мире. Другие такие же силы в это время штурмуют и защищают Врата, которые избрала Сама Хозяйка Дверей. Но то, что произойдет здесь, может склонить чашу весов на ту или иную сторону там. И нам с тобой, в конце концов, нужно только одно!..

- Что?! - вновь сквозь шквал ветра прокричал Глехар. - Что нам нужно?!

- Выжить! - ответила тварь и взлетела ввысь. В следующий миг, изумленный принц увидел вздымающийся нос огромного судна, кормой повернутого к «Воинственному». То был черный корабль. А над ним витали тысячи и тысячи темных теней. С невероятной скоростью корабли сближались. Всего одна волна разделала их, когда за спиной Глехара послышался грохот. И в озаряющей небосклон вспышке пораженный принц увидел бессчетное количество тварей, подобных той, что только что покинула его бриг.

 

2

 

Взрыв прогремел в самом центре некогда утихшего жерла. В один миг воздух наполнился пеплом и гарью, а затем клубы дыма повалили из проснувшегося кратера. Но чем дальше уносился дым, тем больше и больше он напоминал не всклубившийся поток газов, а огромную стаю воронов, чье карканье, сливаясь с грохотом вулкана и воем шторма, создавало самый жуткий, пробирающий до мозга костей гул. То была победная песня стихий.

Через мгновение, словно в ответ на пробуждение тудманского вулкана, морская бездна разверзлась. Немедленно потоки воды закружились в вихре, убыстряясь и убыстряясь. На краю огромной воронки сцепились мертвой хваткой два судна. Нос белого парусника врезался посреди кормы огромного черного корабля, и так оба они закружились у самого края морской пропасти.

А вулкан продолжал неистовствовать! Клубы огненного пепла, теперь уже настоящего сгорая, озарили берег, на котором развернулась невиданная битва. Сотни анубитов теснили к краю морских разбойников, невесть откуда появившихся в огромном количестве. Часть пиратов ворвалась в город, и пыталась не дать уйти последним рыцарям и кнехтам ордена, спешившим на оставшиеся корабли. Здесь, у гавани возникла толкотня и давка, поскольку обезумевшие жители острова пытались пробиться к спасительным судам, но, видя разбушевавшееся море, в ужасе метались из стороны в сторону, становясь легкой добычей озверевших и обезумивших разбойников.

Сколько бы так продолжалось – неизвестно. Но вот вулкан вновь взорвался ослепительными брызгами искр. Лес и пашни немедленно охватил пожар. Огромная горящая головня с треском ввалилась в самую гущу сражавшихся, кувыркаясь, отлетела до воды и там с шипением взорвалась, умножая и без того многочисленные жертвы. На мгновение битва прекратилась. Первыми опомнились герлетьеры. Послышалась команда «на борт» и несколько десятков воинов, оставляя за собой окаменевших от страха людей, бросилась к кораблям. Они едва успели заскочить на борта своих судов, как новые комья лавы с таким же шипение взорвали воду. Один ком попал в судно, которое тот час вспыхнуло как спичка. Все, кто уцелел, поспешили вплавь к другим судам.

И в этот миг все как по приказу, повернули головы к одной единственной фигуре, медленно и величаво спускавшейся к причалу. Она шла, окруженная своими рыцарями и вилами, но всех их словно не существовало. Государыня Смерть спускалась к причалу одна. Ветер трепал клочья серой одежды, толи платья, толи балахона, в костлявых руках она сжимала огромную, светящуюся бледно-серебристым светом косу, с серповидным наконечником. Глазницы черепа светились таким же светом, что и коса, а клубы дыма и пепла, волнами разлетались от нее, обволакивая свиту. Наконец, рыцари и вилы, повинуясь тайному приказу, остановились.

Смерть же дошла до края берега и пронзила острием серпа прибрежную гальку. Как только набежавшая волна коснулась острия, она тотчас застыла, и от косы мгновенно распространилась ледяная корка. Превращая огромные морские волны в холмы льда, корка достигла бурливой воронки. Некоторое время, корка опоясывала воронку, но затем, как только круг сомкнулся, корка ринулась вниз.

Но там, внизу из самого нутра океана уже поднимался вестник Морского Владыки. Громадные щупальца крушили затвердевший лед, и потоки воды обрушивались вновь. Словно гигантский лепесток раскрылся в месте образовавшейся ледяной воронки. Невероятных размеров чудовищное тело выползло наружу.

- Тэфап (Tefap)! - разнеслось вдруг. То был самый ужасный голос, какой приходилось слышать всем, кто его слышал. Он не был похож ни на один другой. В ответ чудовище взревело, обнажая бездонную, утыканную зубами пасть.

- Тэфап! - прогремела повторно Смерть, отвечая на чудовищный рев. - У Дверей лишь один Владыка. И это – я. Убирайся прочь и скажи своему хозяину, что он дорого заплатит мне за свою дерзость. Смерть ничего, никому не прощает.

С этими словами она рывком вытащила косу. Тотчас лед схлынул, превратившись в воду и увлекая за собой чудовище в бездну. С ревом оно провалилось, а воронка захлопнулась. Огромные волны подхватили корабли и вышвырнули их далеко в море. А над сцепившимися судами кружили стаи ворон и тварей, бившихся друг с другом.

В этой сутолоке опомнившийся Глехар ничего не мог разобрать. Он лишь видел разверзшуюся прямо под ним, пасть, которая вдруг пропала, так же как нос его корабля в темном провале. Вокруг него взорвались фонтаны брызг. И только крепко схватившись за штурвал, принц не вырвался от очередного толчка судна. Парусник и корабль беспорядочно кружились в надвигающихся друг на друга волнах. Странно, но именно пляска волн вокруг дала судам подобие устойчивости. Некоторое время они просто дрейфовали от одной волны к другой. Наконец принц вновь увидел знакомый берег. Надо было что-то делать!

Для верности Глехар выхватил меч и, перепрыгнув через нос, очутился на борту черного корабля. Темные утесы уже показались, ощетинившись наконечниками скал, и стало лишь вопросом времени, когда новая волна обрушит корабли на них. Так что принц спешил. Он прошёл к кормовой части, и спустился в трюм. Здесь оказалось три двери. Не гадая, Глехар поддел плечом среднюю и оказался в большой комнате.

Посреди комнаты стоял прямоугольный дубовый стол, к которому примыкало шесть стульев. На пяти сидели люди в темных балахонах. Принц понял, что это люди, потому что десять человеческих рук напряженно и сосредоточенно поддерживали стоявшую в центре стола чару. Темные глаза их блестели из-под капюшонов и были устремлены к этой самой чаре, наполненной багровой жидкостью.

- Протяни свои руки, принц! - послышалось свистящее шипение.

В нерешительности Глехар стоял как вкопанный. Но вот на его плечо легла костлявая рука.

- Делай, как они говорят, - услышал принц знакомый голос. Глехар подошел к столу, занял пустой стул и протянул руки к чаре. Тотчас острая обжигающая боль пронзила все его тело, от рук до сапог и волос на голове. Казалось, его жгут и рвут на части. Но то была не его боль! Принц отчетливо понял, что боль, испытанная им – боль этих пяти, касавшихся чары. В напряженном, ревущем потоке не было лишь его, Глехара, боли.

- Ты привела к нам Володимерова сына? - шипение усилилось, переходя в вой. Глехар ощутил липкость на висках. Что сковывающее и леденящее было в этом голосе.

- А ты хотел, что бы я привела сюда кого-то другого, Коцлидх? - спросила Государыня Смерть. - Или все же Рамлит?

- Я погубил его отца, что помешает мне убить сына? - ответил один из сидевших. Голос его утробный и завывающий холодком отдался в сердце Глехара. Он вдруг воочию увидел древнюю битву и то, как пал его давний предок, сраженный наповал острием копья, предательски вонзившимся в его голову и вышедшим из глаза.

- Ты уже никого не сможешь погубить, несчастный безумец! - Смерть подошла к чаре и погрузила в нее руку. Сидевшие вздрогнули. Словно впитываясь в кость, жидкость испарялась из чары. И на глазах костлявое тело приобретало вполне человеческие очертания. Сидевшие взвыли. Каждый их них вдруг потянул чару на себя. Смерть расхохоталась.

- Какие же вы все мелочные! - презрительно бросила Риворнэ. В этот миг руки сидевших вдруг высохли, превращаясь в костяшки. Всех, кроме Глехара.

- Не отпускай чару, - обратилась к нему Риворнэ, снимая с головы накидку, она улыбнулась, а затем поцеловала его в лоб. - Теперь она – твоя. Ведь мертвым незачем пить.

Она посмотрела на всех и вышла вон. Тотчас черные балахоны сникли на стулья, а пять теней с воем вылетели из каюты. Но стоило принцу притянуть чару к себе, как завывающие тени вновь заполонили каюту, и набросились на него. Острая ледяная боль пронзила его лоб, словно поцелуй Риворнэ сковал мозг. И леденящее завывание теней повторилось в нем так, словно Глехар сам стал тенью.

- Теперь, государь Зиста, докажи, что ты – настоящий владыка Долины Пяти Источников. Защити чару Ниса и верни ее в Рихон! - внутри Глехара торжественно изрек голос Смерти.

А над кораблями продолжалась битва. Стаи ворон атаковали могучих тварей, но те сбрасывали их с себя и давили в когтях. Сам не зная как, Глехар покинул каюту и вышел на палубу. Прижимая к груди заветную чару, он посмотрел вверх. Тени стелились под ним, обволакивая ноги, и каждый шаг отдавал жуткой нестерпимой болью. Принц дошел до кормы. Шум в висках не давал сосредоточиться, красная пелена застилала глаза. И он не видел, как от него в испуге шарахались твари, и как тот час налетали на них вороны, выклевывая глаза и отдирая перепонки. А затем отлетали в рассыпную, оставляя тварь в муках бросаться в ревущее море.

Глехар сам готов был броситься в море. Однако он, сам не зная чего, ждал. Какого то знака, наверное?

И он увидел!

Сквозь красную пелену, сквозь ночную тьму, знак – одна из тварей с диким визгом оторвалась от стаи и понеслась. Куда-то вдаль. В отблесках зарниц она казалась огромным черным пятном. Глехар скорее почувствовал, чем увидел… Он не мог увидеть глаза своего мрачного наперсника, но ощутил их.

«Пора!» - не сказал Шуглук. Но принц его услышал.

И тогда он прыгнул. И исчез в бездне, унося с собой сокровище Рихона.

В следующее мгновение вулкан вновь взревел. И вновь окатывая округу столпом пламени и пепла, озарил то, что оставалось от страшного сражения. Кораблей ордена уже нигде не было видно, словно они испарились. Один лишь остов черного корабля и прилепленный к нему носом белый корабль извивались меж утесов, на которых их вынесли обезумевшие волны. Пожар уже давно поглотил и город, и пристани и форт на скале. И нигде ни одного живого человека. Стаи воронов по-прежнему кружили над чернеющим морем, атакуя тварей, которых становилось все меньше и меньше. Волны прибивали к берегам их безобразные тела, но вместе с ними и черные перья их врагов.

Только на одном из утесов, самом дальнем, куда не достигали пока пепельные комья, стояла одинокая фигура. Риворнэ смотрела на одинокую темную точку, еще раз появившуюся в очередной зарнице. Затем она перевела взгляд на море. Пять теней до сих пор кружили над местом падения Глехара. Вдруг из очередной волны показалась страшная черная морда. Петх выплыл и уцепился когтями за край скалы. Затем проворно взобрался на уступ ниже хозяйки и отряхнулся.

- Чего они ждут? - тихо произнесла Риворнэ. Петх лишь рыкнул в ответ.

- Этого я понять не в силах, - она повернулась к девятиязыкой ухмыляющейся морде и улыбнулась. - Чего они ждут? Я, кажется, сделала все, что бы отнять у них надежду. Отчего же они не уходят?

Она закрыла лицо руками, словно пытаясь отгородиться от увиденного.

- А может, я просто чего-то сама не поняла. И эти и те: они ведь все чего-то ждут, на что-то надеются. Как преступники на помилование. Кто они такие, что бы, на что-то надеяться?! Не понимаю! Отчего они не уходят? Отчего?! Что такого в пустой чаре, что они желают присвоить?! Я ведь возродилась! Я теперь – жива.

- Нет! - Петх вздрогнул. За ее спиной стоял Ари-Онаэ. - Ты не жива!

Риворнэ обернулась.

- Почему? - спросила она с вызовом.

- Потому что нельзя однажды умереть и возродиться в том же обличии и с тем же свойством. Вино только тогда становиться вином, когда виноград забродит.

- Значит, я – не Риворнэ?

- Уже нет, - утвердительно кивнул старик.

- Но я и не Смерть!

- Уже нет, - так же кивнул он.

- Кто же я?!

- Не знаю, - хрипло сказал он. - Не знаю! И никто не знает. И пока никто не знает, они надеются на то, что если Глехар уступит чару владыке моря, они сами займут твое место.

- Так же было и с тобой? - скорее догадалась, чем спросила Риворнэ.

- Да! - улыбнулся старик и указал на Петха. - И с ним. Только тогда у предмета появляются свойства и обличие, когда он назван. Хе-хе… Что ж, Государыня, мой тебе совет – определяйся поскорей. И не морочь никому голову! А то эти несчастные так и будут витать здесь до скончания веков. А те – так и будут греметь своими цепями. А есть еще двое… Но те сами разберутся друг с дружкой. Они давно, очень давно никак не могут поделить твое наследство. Так что всем будет лучше, если ты поскорей определишься, кто ты такая есть, на самом деле… Можешь остаться Смертью. Петх обрадуется. Для него ты – всегда такая, как есть… Чего улыбаешься?

- Он говорил том же.

- Этот плясун?! Что он на самом деле понимает? - презрительно фыркнул Ари-Онаэ. - Он только на дуде играть горазд! Под которую все мы пляшем, будь она не ладна… Но его время тоже пройдет! Да, пройдет!

- Нет, не пройдет, - уверенно ответила Риворнэ. - Время – это он сам.

- Когда миры Эменгины погрузятся во мрак, этот плясун уже не сможет играть нам на нервах, - зло бросил старик, предупреждающе поднимая руку. - Нет! Когда-то всему наступает конец!

- Хорошо, - согласилась Риворнэ. - Но тебе конец наступит гораздо раньше, чем ему.

- А вот это – посмотрим. Посмотрим, - улыбнулся Ари-Онаэ. Петх вновь угрожающе зарычал. - Не скули, псина! На сей раз, твоя хозяйка победила. Но только на этот раз.

Перевозчик исчез. А из вод вновь появились гигантские щупальца.

- Ну, вот и дождались, - удовлетворенно ответила Риворнэ.

 

3

 

Час, назначенный хоганом, пробил. Вдали зачернели контуры, каких то невиданных приспособлений, похожих на громадные черпаки, с длинными ручками на колесах. Они поднимали клубы пыли, сквозь которые слышался рев волов и людские крики. Орда вышла, что бы занять позиции на взгорке. Дозорные уже прискакали, и теперь опасливо озирались, глядя по сторонам, но особенно вверх. Утренний камнепад давал о себе знать.

Маг, стоя на башне усмехнулся.

- Они бояться, а значит, они все еще люди, - заявил Игемайт, обернувшись в сторону сотника. - Но все может измениться… Мне непонятно только одно!

- Что? - спросил Кверинт, пристально вглядываясь в облако пыли, словно стараясь, что-то особенное в нем рассмотреть. Дождавшись лишь вестового от наместника, Игемайт немедленно поднялся на башню. Он здесь никого не оказалось. Чуть позже сотник подошёл к магу и нескорое время оба молча наблюдали за тихим копошением в стане врага.

- Да не смотри ты так! - усмехнулся маг. - Такие механизмы используют кудесники Туманных гор. Затуманье всегда славилось своими загадками. Механизмы для осады – одни из них. И, кстати, не самые страшные. Наш общий знакомый мог бы и постараться. Впрочем, эти игрушки вполне отвечают его цели… Вот что, друг мой.

- Что?

- За их спинами, если я не ошибаюсь, дэтьетиры готовят особый костер, - маг нервно потер пальцы. - Их цель – разорвать ткань купола, что я навел с помощью нашего общего друга. И тогда он рассчитывает дотянуться до меня, а потом и до ворот. Вот тогда костер поменяет свое назначение…

- И что?

- Он заполонит все здесь живаками, а если удастся, то и мертваками. Кукловодов у него немало, - Игемайт вновь потер пальцы. - Но прежде ему надо убедиться, что никто не восстановит купол.

- А кто кроме тебя мог бы это сделать?! - усмехнулся сотник.

- Не скажи. Вот, Фрацуэр, к примеру, - возразил маг, - он может. Это ведь, на самом деле не так сложно. Просто, вся вяжется на том, кто именно творит купол. Такой же купол создали герлетьеры, что бы изгнать нас с островов. Мы просто не могли себе позволить оказаться внутри купола, потому что тогда мы бы сами начали необратимо меняться. Ужасное зрелище, скажу тебе. Купол первоздания может вынести не каждый. А уж очутится внутри него и подавно.

Игемайт вздохнул.

- Когда они прорвут ткань купола, боюсь, нам может помочь, как это у вас говорят, только чудо. Мой приятель обрушиться на меня. И я не знаю, кто из нас победит.

- А нельзя никак сделать так, что бы…

- Можно! - усмехнулся маг, поняв намек сотника. Он поднял указательный палец правой руки. На мгновенье на его конце, словно на острие наточенного меча, что-то сверкнуло. А потом погасло, затем вновь сверкнуло, но уже за стеной. Так, как бы по цепочке, сверкание передалось вперед, пока не достигло темного строя и утонуло где-то посредине.

- Теперь ребран принял мое послание, и полагаю, он не особо будет думать, как ему перекинуть купол на себя, - удовлетворенно молвил маг и хитро прищурился. - Впрочем, и у меня есть кое-что за пазухой. И это кое-что тут такое натворит…

Он не договорил. Как по команде бойницы обеих боковых крепостей извергли пламенные шары. Войско ордынцев так же пришло в движение. Передовой отряд попытался занять намеченную возвышенность. Однако тот час рыцари Аргелета, выхватив свои длинные мечи, бросились в атаку. Действуя скорее как копьем, нежели мечем, они сходу выбили отряд степняков с возвышенности. Тогда остальные конники с озверением бросились на них. Завязалась короткая перебранка. Новые и новые отряды все пребывали и пребывали. На миг пестрое море чуть ли не захватило пурпурных всадников в кольцо. Но прозвучал ясный сигнал горна, и те ринулись назад под прикрытие купола.

Ордынцы погнались за ними, однако не привыкшие к узким каменистым ущельям кони спотыкались то и дело, создавая давку. Замешкавшись, степняки упустили рыцарей. Но все же с каким-то остервенением продолжили преследование.

- Ого! - воскликнул Игемайт, - началось!

- Что началось? – спросил подошедший наместник.

- Жертвенный костер начал действовать! - сообщил маг. - Взгляните! Они уже не бояться купола!

Степняки и впрямь, словно не видели, что происходит с их товарищами. А те гибли, попадая то под длинные мечи рыцарей, то под клинок одинокого мечника. Но с нечеловеческим упорством продолжали лезть и лезть. Уже кучки трупов, словно валовые холмики облепили купол. Но атака продолжалась.

В это время на взгорок деловито устанавливались огромные черные катапульты. К ним подкатывались большие валуны, которые тотчас обмачивались в чанах со смолой. Орудия встали в два ряда спиной друг к другу, что бы бить по обеим крепостям.

- Ну что, господин маг. Не пора ли теперь пустить все это в расход? - почесал бороду наместник.

- Это – ваша забота, - ответил Игемайт. - Но на вашем месте я все же не торопил бы так события.

- Что вы имеете в виду?

- Он прав, - кивнул сотник. - Сейчас они начеку и могут опомниться и все исправить. Пусть сделают пару залпов.

- Ты посмотри на эти жерла?! - протянул руку наместник. - Пара залпов и стены крепостей рухнут, как соломенные.

- Вы недооцениваете крепость ваших стен, - поморщился маг.

- Вот как?

- А как думаете, стали бы они пригонять столько орудий, что бы разломать соломенные стены? - усмехнулся Игемайт. - Полагаю…

Пока маг говорил, один из чанов у катапульт вдруг накренился, и пламенная жидкость с шипением пролилась на землю. Воинства застыли. Небо взорвалось. Вспышка огня на мгновение озарила и ослепила всех, кто видел ее. А потом взрывная волна оглушила всех и осажденных и осаждавших.

Ближние ряды степняков расшвыряло по котловине. Задние обожгло. Тысячи людей катались по полю, в надежде избавиться от пламени. Только купол и рыцари за ним остались нетронуты.

Затем стоны и крики заполнили пространство.

Первым опомнился Игемайт.

- Надо не дать ему воспользоваться этим… - прошептал он и вознес руки вверх. Прошептав заклинание, он опустил руки и направил их вперед. Небо потемнело. Казалось снега, что тысячелетиями надёжно окутывали вершины Бакрона, сдуло каким то немыслимым по силе ветром. И все эти массы заполнили сейчас пространство до горизонта. Стало душно и холодно. На небе вспыхнули зарницы. Затем молнии достигли земли и с громом ворвались в опешивших некромантов. Они разворотили жертвенник и всё, что возле него.

И тогда на изумленных степняков посыпался дождь. Его хляби обрушились в котловину, унимая пожар и приглушая стоны. Лишь одного звука этот дождь не смог заглушить. Рёва, стона, рыка… Как раненый зверь, кохан выскочил из своего трона и принялся кататься по помосту. Аземанья сейчас победил Апварепарта. Игемайт это понял. Потому, даже медленно оседая на руки сотника и наместника, он улыбался. Он взял очередную фигуру противника. Очередной шаг сделан. Оставалось немного…

- Но, духи первоздания! У меня нет сил… - вновь суровея, прошептал он.

- Что? - пробасил наместник. Маг, последним усилием, стиснул его рукав.

- Принесите мне свитки… Свитки… Сви… - шептал он. А затем погрузился в небытие.

В тот же миг Фрацуэр ощутил странный внутренний толчок. Огромная масса чего-то плотного и мощного со всех сторон навалилась на него. А вскоре он очутился в середине купола. Точнее купол будто избрал его своим центром. Он вдруг ощутил цепкую хватку тысячи нитей, вошедших в него. И все эти нити вели к тому, что стоял в нескольких шагах от командора.

Он понял, что купол сейчас держится на нём. Что маг отчего передал ему это тяжелое бремя. Но тревога, охватившая Фрацуэра и тяжесть купола не смутили его. Сквозь пелену неутихающего дождя он увидел, как стройные орды пришли в новое движение. И понял, что Апварепарт пришел в себя, подчинил Аземанью и готов к последнему штурму.

Фрацуэр улыбнулся. Нет, Адор! Или кто ты теперь там. Командор всю свою жизнь жил тем, что успел таки влить в него старший брат. И когда тяжесть купола легла ему на плечи, рыцарь Аргелета понял: это – последний его бой и последний его день. День, которого он со страхом и надеждой ждал всю жизнь! День его славы.

Возможно, это понял и меченосец. Он пристально посмотрел на командора и покрутил в руке меч. Затем взглянул в сторону приближающейся орды. Постояв так несколько мгновений, он вдруг изготовился и выстелил всем телом. Один, против тьмы тем!

Между ним и сереющей ордой был теперь лишь дождь. А небольшое, устланное трупами пространство сокращалось с немыслимой скоростью. Но для командора это время потекло как смола. Он словно видел все движения меченосца, все блики на блестящей чёрной чешуе, и окровавленный, похожий на большой язык меч.

Воинства столкнулись. По-настоящему – воинства. Потому что сразу множество степняков оказалось подмятыми, сникшими и падающими. А страшный костяной меч словно прорубал себе проход в пестрой толчее неприятеля. Его уже окружили. Его попытались сдавить. Но ничего, ровным счётом ничего не получалось! Теперь никто не посмел выйти против него на поединок. Все боялись его слишком быстрого меча. Но воля пославшего их, вела степняков на этот страшный костяной меч.

Рыцари стояли. Они в изумлении глядели на странную схватку. Они не смели сделать и шага, ожидая какого то приказа. Но их командор безмолвствовал.

 

4

 

Омосмер скорее почувствовал, чем понял. Что-то на юге произошло не так.

«Ну, все!» - подумал он. - «Надо действовать!»

Увидев разрушения вокруг жертвенника, и то, как старательно его враг пытается помешать ему, создать новый, Апварепарт сам повел орду в бой. Его ледяной ятаган вознесся над воинами. Отовсюду послышался клич степи. Строй дрогнул.

Не обращая внимания на свалку в центре и удары боковых крепостей, орда медленно приближалась к съёжившейся пурпурной полоске, за которой выстроились ряды пикинеров.

- Ну что ж, вот я, пришёл, - хмыкнул Апварепарт, глядя на того, кто, когда-то привел сюда его самого. - Ты ведь, этого хотел, учитель…

Ядовито и презрительно бросил хоган. Как можно более презрительно.

Меченосец лишь улыбнулся в ответ. Вернее хоган почувствовал его снисходительную улыбку. И это разозлило Апварепарта. Не Аземанью. Нет! Того уже не существовало вовсе. Колдун испепелил своего пленника, когда тот, корчась в предсмертных судорогах, хотя бы духом своим пожелал противостоять настоящему повелителю.

В последний миг своего бытия несчастный хоган вспомнил загадочный взгляд Шуглука, когда тот, преклонил перед ним свои колени в знак признания старшинства. В шатре их они остались трое: никогда так и не понятный им некромант, Шуглук и он – Аземанья. Для него все было просто и ясно! Или казалось, что все просто и ясно. Но эти двое за его спиной сумели, как-то договориться меж собой…

Но как?!

Мрачный пленник, отнятый ими у каравана, предложил сделку.

- Я дам вам власть над ордой и открою вам врата Тудруса, - с улыбкой сказал он. И добавил:

- Если один из вас объявит себя хоганом, а другой станет служить мне верой и правдой.

Аземанья и Шуглук рассмеялись. Но остальные слова странного гостя убедили их в его искренности. Он пообещал дать каждому нечто, что несравненно больше всего, что у них имелось. И речь шла не богатстве и славе доблестных багдуров. Всё это у них уже было!

Речь шла о власти. О власти над степью.

- Я открою одному из вас врата Тудруса, если кто-то из вас согласится служить мне верой и правдой до тех пор, пока я не исполню своего обещания, - повторил некромант свое предложение.

Ах, если бы в тот миг Аземанья понял истинный смысл тех слов?! Но нет! Тогда он как одержимый, ухватился за мысль о господстве над Байфом. И только странная улыбка этих двух, никак не давала Аземанье покоя. Ни тогда, когда он дошел до странной, указанной некромантом крипты, там, в горах Юнольта. Ни когда покорял трижды проклятых всесильных ведь островов Восходящего солнца. Ни когда расплодившиеся ученики некроманта покоряли под его ноги новые и новые улусы. Ни когда его орда, пройдя через пики Йомавии, вторглась в Восточные земли. Но там и покорять то никого особенно не пришлось...

Ах, если бы он хотя бы тогда понял истинный смысл тех слов?! Орды леспижей голодными глазищами смотрели на его повидавших всё, но струхнувших немало воинов. Но некроманты этого долговязого Квасера… Которого, кстати, привел всё тот же Шуглук! Да, они что-то постоянно шептали, и твари с диким визгом отскакивали, не в силах снести это нашептывание.

Всё оказалось на своих местах, когда однажды Аземанья не проснулся в своем шатре, но увидел, как тело его встало с постели и принялось за свои обычные дела. Он услышал, как сам отдает странные приказы, которые сам бы он никогда не отдал. Но что более странно, его верные зольданы эти приказы исполняют. И что страшно, исполняют беспрекословно!

Аземанья пытался хоть как то заявить о своем присутствии. Но властный голос, словно отовсюду насмешливо и безжалостно изрек:

«Аземаньи нет! Есть Апварепарт! И только…»

С тех пор и до самого своего конца эти последние воспоминания обокраденного духа Аземаньи ютились в тёмном закоулке его души. Которой так безжалостно распоряжался ныне дух Омосмера.

И меченосец почувствовал эти воспоминания. И улыбнулся в ответ. И что-то в этой улыбке так напугало Апварепарта, что рука, занесшая ледяной ятаган, дрогнула. Хоган и меченосец сошлись в схватке.

Всё вокруг замерло.

Ряды степняков замерли, словно не добежали до назначенной им цели. Огромные валуны, что изрыгнули крепости Тудруса застыли в полёте. Ряд пикинеров с зажатыми в руках древками уподобился изваяниям.

И только поединок учителя и ученика всё убыстрялся и убыстрялся. Сверкал ледяной клинок, разбрасывая искры. Окровавленный черен костяного меча скрипел, но не сгибался.

- Ты научился делать выпады, Омосмер, - наставительно изрек меченосец. - Посмотрим, научился ли ты отбиваться от них?!

Он перешел в атаку. Теперь костяной меч завизжал. Воздух как вспенился! Пар поднялся над поединщиками. Казалось, что меченосец желает попросту растопить ледяной клинок…

Да так оно и было! Ятаган в руках хогана и впрямь потёк. Выкованный изо льда пещер Юнольта, до сего дня он казался несокрушимым. Но прогретый до невозможного взмахами костяного меча воздух оплавил его. Как и кожу на руках Апварепарта. Через мгновение он сам загорелся и немедленно превратился в живой факел.

«Проклятье!» - скорее подумал, чем сказал Омосмер. Он отпрянул от своего страшного противника и бросил ненужную рукоять. Ледяного ятагана, виновника гибели тысяч невинных душ, больше не было.

- Нельзя полагаться на столь хрупкий материал, - вновь наставительно молвил меченосец, когда хоган одним махом потушил пожар на своем теле. - Ты думал, я стану любезничать с тобой, Омосмер?! Надеялся увидеть своего прежнего наставника? Или невинного горца, что спустился сюда для того, что бы поиграть с тобой в героев? А?!

- Неужели все эти годы, проведённые тобой здесь, в мире, который ты сам создавал, не научили тебе одной простой вещи?! – продолжил он, глядя, как Апварепарт насуплено из подобья пытается заглянуть ему в глаза.

Вокруг по-прежнему кипела битва. Но теперь она словно ушла в никуда. Она происходила в другом мире…

- Догадался?! Это всё – пар, от твоего обломка! - улыбнулся меченосец.

- Но как ты сумел создать этот недомир?! - восхищённо изумился ученик.

- Так же, как тот, на котором мы стояли, глядя, как Творец создает тот, - ответил учитель.

- Так просто?!

- Тому ли ты учился, сынок? - спросил вдруг учитель, подходя к Омосмеру. - На что ты тратил все эти годы?! На посредственный жертвенный котёл, что мимоходом раскидал Игемайт?! А, Омосмер?! Смотри, что он тут понатворил. Ты пригнал весь этот сброд, а он кромсает их, как дольки сыра на разделочной доске! Гибнет столько людей и всё ради того, что бы мой последний ученик показал мне, ярмоночные фокусы. Чем вы все эти годы занимались?! Я отдало вам целый мир. А вы превратили его в балаган. Непостижимо!!!

- Но я стал владыкой Байфа… - попытался оправдаться Омосмер.

- Кем? – недоумённо спросил учитель.

- Владыкой Байфа, - повторил Омосмер.

- О, Эменгина! - в изнеможении меченосец сел посреди окровавленных тел. И усмехнулся. - Хм, «владыкой Байфа»! Владыкой Байфа!!! Байфа!!! Байфа…

Он повторял это снова и снова, глядя куда то, мимо Омосмера. Потом пристально посмотрел на ученика.

- Я столько воспитывал вас, сколькому научил… Но видно, самый худший из вас будет меня достоин.

- Игемайт! - встрепенулся Омосмер.

- Да, - сокрушённо ответил учитель. - Увы! Он, а не ты разгадал мой замысел. И, наверное, только он пройдет через врата.

Меченосец рывком поднялся. И повернулся в сторону врат.

- Я не дам ему это сделать, - услышал он за спиной отчаянный голос Омосмсера. Учитель обернулся вновь:

- Ты был самым лучшим моим учеником. И не понял одной простой вещи… - сказал он тихо. - Знаешь, о чём это говорит?

- О чём? - в тон ему спросил Омосмер.

- О том, что Государыня права – я и впрямь негодный учитель, - вздохнул он.

- И что же я должен был понять? - усмехнулся Омосмер. Учитель закрыл глаза и долго стоял в молчании перед учеником. Наконец, не открывая глаз, он молвил:

- Всё, что ты делаешь здесь, оставляет здесь след, - и добавил. - Похоже, лишь один из вас готов перейти в другой мир.

- Но почему?! - крикнул Омосмер вослед уходящему через открывшуюся дверь учителю.

- Потому, что он ничего за собой не оставил.

- Но я ведь тоже ничего не оставил! - возмущенно крикнул хоган. Битва вокруг него бурлила, грозя затопить и унести за собой во тьму. Апварепарт обернулся. Ближайший зольдан протянул ему свой клинок. Как раз вовремя. Потому что рыцари принялись теснить степняков и достигли уже места поединка.

Апварепарт посмотрел вперед. Навстречу ему, спешившись, шёл рыцарь с длинным двуручником в руках. На пути он сделал пару взмахов, каждый из которых лишил жизни очередного атакующего.

- Ну, что Аземанья-хоган или как там тебя? - мрачно сказал Фрацуэр. - Теперь, пожалуй, сразись со мной.

Апварепарт усмехнулся. И выставил вперёд клинок.

«Как странно всё оборачивается» - подумал он. - «Только что я нападал, теперь вот на меня…»

Не глядя, он отбил первый удар, затем второй. Третий! Всё это время голова его находилась, в каком то неестественном напряжении. Виски вспотели! Пелена туманила глаза. Мысли не давали покоя ни на минуту. Крайним зрением он видел, как рыцарь продолжает атаки, мощно, умело, но безуспешно. Герлетьеру явно не доставало скорости…

И потому хоган без труда отбивал каждую атаку. А мысли всё не давали сосредоточиться. Они кружились, как вороны над падалью и клевали его мозг, причиняя тупую, ноющую боль. Но одна клевала больней других. Именно её Апварепарт никак не мог поймать. Ухватить за хвост и прижать в попытке осознать.

В отчаянье Фрацуэр ускорил темп атак. Это сразу сказалось. Однажды ему даже удалось полоснуть по правой руке от чего-то вяло сопротивляющегося хогана. Острая боль раны убила алчущую ворону! Апварепарт очнулся.

«Что бы пройти через врата, нельзя ничего здесь оставлять! Ничего!!!»

- Но что же я здесь кроме проклятий оставлю?! - в отчаянье крикнул хоган. И навалился на изумленного герлетьера. Апварепарт сразу понял, что просто так убить рыцаря ему вряд ли удастся. А виной тому купол.

- Хитрец Игемайт на тебя его бросил, - скорее сказал, чем спросил Апварепарт. - Значит, ты этого достоин.

- Да, - не понимая о чём речь, кивнул Фрацуэр и отбил очередной выпад.

- Посмотрим, - рыкнул Апварепарт и кинулся на врага вновь…

 

5

 

- Вот он! Смотрите! Я нашёл его! - Глехар очнулся и попытался открыть глаза. Но веки не подчинялись ему. Как и всё остальное тело.

Он лишь почувствовал, как чьи-то сильные руки берут его и несут. Но самого тела по-прежнему как бы не было.

- Король! Господин мой! - услышал он чей-то знакомый голос, когда понял, что его кладут.

- Прэван, что с ним?

- Он потерял много, очень много крови. И, похоже, у него онемение конечностей, - голоса слышались одновременно далеко и близко.

- Это – серьёзно?

- Более чем, ваша милость. Я опасаюсь, как бы не пришлось что-то вырезать…

- Только не это! Глаз можешь, и то один…

Кто-то явно попытался помочь Глехару открыть, по крайней мере, один глаз. Мутное видение и резкий свет за ним заставили сжать веко.

- Нет, глаза не повреждены, ваша милость.

- Хотя ты и врач, но будь осторожней!

- Я стараюсь, наместник Оркан, стараюсь.

«Вот откуда я тебя знаю?» - подумал Глехар, - «Ты – наместник Восточного Побережья Оркан, сановник отца»

- Он что-нибудь чувствует? - меж тем спросил наместник Кервина.

- Вполне возможно… - ответил врач. - Я даже полагаю, что он нас слышит, ваша милость.

- Даже так?! Хорошо! - большая рука взяла ладонь Глехара. - Мой сетар, ваш отец мёртв. Он умер! Вчера ночью. И Дома объявили сетаром вас, господин. Если вы меня слышите, дайте хоть какой-нибудь знак.

- Ваше величество, если вы слышите, попробуйте пошевелить пальцами той руки, которую держит наместник Оркан, - сказал врач.

«Мой отец умер. Умер! И я теперь сетар Зиста…»

- Тварь права! - эти слова он прошептал, потому что врач услышал. Но не разобрал смысла сказанного, а потому сказал:

- Да, он понял, ваша милость. Понял! Он ожил! Он приходит в себя!!!

- Слава предкам! - вздохнул наместник. - Эй, там, берите сетара и несите его в шатер!

- Только осторожно! - предупредил врач. - Очень осторожно! У него может быть внутренний перелом, и тогда я ни за что не ручаюсь.

- Понятно! ответил наместник. - Делайте всё, как велит господин Прэван.

- Да, ваша милость! - последовал ответ.

Вскоре Глехар вновь ощутил, что его поднимают. Всё тело заныло. Он застонал.

- Осторожней! - завопил врач. - Он приходит в себя! Восстанавливается чувствительность, и любая тряска для него отзывается болью.

- Мы вас поняли, господин.

Его бережно взяли и понесли, стараясь делать как можно меньше движений. Этот путь, наверное длился долго. Но Глехар потерял ощущение времени. Он попытался вспомнить, как же он здесь очутился. Но даже не мог понять, где именно!

Наконец, лоскуты памяти, которые он извлек, откуда-то далеко-далеко, разложились перед ним пёстрым, бессвязным узором. Каждый такой лоскут сам по себе что-то, несомненно, означал. Но все они казались такими разными и такими удалёнными друг от друга. Наверное, он просто вновь впал в забытьё. Давно не слышно было никакого голоса…

Нет! Слышно. Да, слышно. Но так нечётко. Будто бы где то далеко кто то пытался до него докричаться. Но не мог.

Вдруг, голос стих.

На него свысока смотрели звёзды. Много-много звёзд. Глехар попытался встать, но понял, что обмотан весь, почти с ног до головы. Он понял, что лежит на постели, укрытый лёгким одеялом.

- Вы вновь очнулись, мой сетар, - врач склонился над ним, и Глехар смог увидеть его. Лысый смуглый высохший старик с небольшой белой бородкой.

- Кажется, да, - прошептал Глехар.

- С тех пор, как вас подняли из-под обломков корабля, вы были без сознания трое суток, - сообщил врач.

- Мне слышался голос…

- Здесь много народу побывало, - устало усмехнулся врач.

- Нет! - возразил Глехар. - Я слышал только один.

- Чей же?!

- Я не знаю. Я так и не расслышал, что он говорил…

- Он, мой сетар?!

- Да, он, - Глехар сглотнул. - Это был голос издалека… Из бездны…

- Из бездны?!

- Я слышал его, - продолжил Глехар, не замечая вопроса врача. - Вначале он казался страшным… Хотя я не знаю, почему?

- А потом?

- А потом он показался мне голосом отчаяния. Так, словно он что то потерял… И не смог найти…

- А потом?

- Потом я увидел звёзды, - ответил Глехар. - Я и сейчас их вижу.

- Вы пришли в себя, мой сетар, - заключил врач.

- Да, - согласился Глехар. - Тебя ведь зовут Прэван?

Вдруг спросил он старика.

- Да, мой сетар. Я служу наместнику Оркану ди Кервину.

- Да. Я понял… И как я тебе…

- Ну-у…

- Нет, Прэван! Говори всё, как есть и прямо сейчас! - потребовал Глехар.

- Вы, без сомнения, будите жить! - объявил врач. - Но пальцы правой руки: безымянный и мизинец…

- Что с ними.

- Я их удалил… Иначе чёрная опухоль распространилась бы по всей руке, - поспешно сказал он. - Левая рука спасена вся!

- Значит, я теперь – Глехар Восьмипалый! - он попытался улыбнуться.

- Да, - с сожалением кивнул врач. - Я ещё удалил вам левую ступню и все пальцы правой.

- Вот как? Значит я – калека?

- Не совсем…

- Я смогу ходить?

- Да! Бегать не сможете! - усмехнулся врач. - Но вам теперь бегать, а особенно плавать и не нужно.

- Почему?

- Ну, владыке Зиста полагается величаво вышагивать.

- А я – владыка Зиста.

- Да, Дома подтвердили свой выбор.

- То есть я – сетар Южного королевства.

- Да, Ваше величество, - врач почтительно склонился.

- Что ж, - сетар закрыл глаза. - Неплохо для начала.

- Вы правильно делаете, что пытаетесь уснуть, Ваше…

- Нет, Прэван! - перебил врача сетар. - С этой минуты называй меня своим господином.

- Вы оказываете мне незаслуженную честь, мой сетар!

- Мой господин, Прэван, мой господин, - поправил его Глехар. - И учти, я не разбрасываюсь своими милостями. И всем воздаю по заслугам.

- Да, мой господин, - врач вновь поклонился.

- Отблагодаришь меня потом… Сейчас оставь меня… Вели разбудить меня на заре.

- Да, мой господин, - смятенный врач удалился. Глехар остался один. Перед ним сейчас уже не было звёзд, но возвышалась безобразная крылатая тварь.

- Что ж, Глехар ди Зист. Как видишь, я был прав. Ты получил то, что хотел. И чару в твоей руке. Левой руке. Ты ведь так и не разогнул ее, - тварь оскалила клыки. Словно усмехнулась. - Держи этот дар, держи. Теперь он бесценен! Когда будешь причащаться из неё, вспомни, как ты добыл свою чару и расскажи про то потомкам!

Тварь взмахнула крыльями. И Глехар всё вспомнил!

Он вспомнил, как тонул. Как гигантские мясистые розовые с черными прожилками присоски силились разорвать его тело на части. Как он, в одной руке сжав заветную чару, другой рукой отбивался от этих страшных щупалец. Как тьма поглотила его. И из этой тьмы он услышал повелительный голос.

- Отдай! Отдай мне её! Разожми пальцы! Тебе нужно всего лишь разжать пальцы! И Зист твой!.. Мне она нужнее, чем тебе! Я не выпущу тебя с ней, жалкий человек! Отдай его!

И в этой тьме он увидел очертания необъятного чудовища. Морской хозяин предстал перед ним во всей своей ужасающей мощи и отталкивающей красоте. Громадные тугие кольца, наполненные тёмной водой, уходили в бездну и появлялись из неё. Поверхность, составленная из мириад прозрачных чешуй, переливалась то голубовато-зелёным, то золотисто-оранжевым цветами. И от этого свечения все внутренности чудовища были видны. Исполин подобно огромной змее полз по дну океана. И даже слуга владыки морей казался мелкой медузой по сравнению с его господином.

Принц понял, что сейчас находится на самой глубине, в чертогах Морского хозяина. И что это сам хозяин сейчас требует от него разжать пальцы и отдать чару, предложенную Той, что говорила с ним на чёрном корабле.

И Глехар понял, кто кричал ему всё это время, пока он был в забытье… Даже тогда, кода заботливые руки слуг Оркана уложили Глехара в повозку. И тогда когода Прэван удалял ему почерневшие от онемения пальцы. И даже тогда, когда его перевязанного уложили на кровать в покоях наместника Кервина. Даже за мгновение до того, как он очнулся вновь, голос владыки звал его в пучину и требовал отдать заветную чару.

И он вспомнил, что лишь раз приказ этого чудовища заставил его чуть разжать пальцы. Но в тот миг холодный луч пронзил его тело. Щупальца, сжавшие и почти задушившие его, разомкнулись. И Глехар стал медленно погружаться в пасть Морского хозяина.

- Никто не смеет отнимать у Хозяйки её двери! - в тот миг знакомый голос прозвучал так, что все вопли Морского хозяина показались ему детским плачем. Холодный свет проник в самые глубины бездны и осветил их. Чудовищное тело вздрогнуло, а потом отшатнулось. Пасть сомкнулась. Змей засипел и извернулся, пытаясь зарыться в песке, подальше от страшного холодного света. Вокруг него поднялись огромные пузыри.

- Забери её! - в ужасе закричал владыка. - Забери! И убирайся прочь!

- Храни её, сетар Зиста, - холодный свет вокруг Глехара стал теплеть. - Ты, достоин испытания… Скажи ему!

- Да, достоин! - заревел змей. - Зист свободен от меня. Ты победила!

- Я – ещё нет, - ответила Смерть. - А вот он – да.

- Но ведь чара твоя! - возразил змей.

- Да, но есть ещё один путь. Ты ведь надеялся, что я попытаюсь сперва закрыть его, Гелен, маг Запада?

Глехар почувствовал, как чудовище рассмеялось. Да, оно рассмеялось, сотрясая глубины.

- Ты думал, твой сын сможет спрятать тебя от меня так, что я не найду его? А?!

- Нет! - с издёвкой усмехнулся змей. - Я так не думал. Я всего лишь хотел скрыться от пещерной ведьмы.

- Что ж, твой план почти удался, - улыбнулась Смерть. - И что теперь, по-твоему, я должна делать?

- А разве этот торгаш тебе не сказал?! Харон продал тебя с потрохами! Он вернёт свой корабль, и тогда ты вряд ли его догонишь.

- Как же вы все мне надоели?! - устало молвила Смерть. - Всё пытаетесь от меня сбежать… А разве можно от меня сбежать?! Разве может быть на свете что-то, что не имеет ни конца и ни начала?

- Да! В этом ты права. Но ведь надежда умирает последней! Я стал Морским хозяином, только потому, что пожелал вникнуть в твою суть… И вот – пожинаю плоды собственного поражения. Пожалуй, только один из нас сможет тебя победить…

Гнев и ярость в голосе змея сменились печалью. Но печаль эта была уже, где-то очень далеко, как и сам Морской хозяин. Свет, в который облёкся Глехар словно тянул его из морской бездны. Оттуда, где старый маг, принявший личину морского владыки, печально исповедовался побеждавшей его Смерти. Потому что даже он, так ловко умудрившийся воплотиться в повелителя глубин не смог провести Хозяйку дверей. Сын вплёл его в ткань мира в тот миг, когда Эменгина творил суть воды. Таков был договор хитроумного мага Гелена и его ученика Сульта.

В тот миг, когда поединок меж ними уже близился к концу, Сульт протянул отцу руку, и душа умирающего Гелена проникла в тело Сульта. А созданный и выращенный им кокон раскрылся в теле мага и погиб в тот миг, когда сам маг обрел убежище в теле сына.

- Никто не заметил подмены! Даже ты! - сокрушенно взревел змей. - Всё остальное оказалось ещё проще. В миг, когда он указывал ученикам на рождающийся мир, и всё их внимание было приковано к нему, моя душа тихо вылетела. И я сумел войти в нить воды.

- Когда Эменгина творит Свои миры, Он один. И никого из нас к Себе не подпускает, - вздохнула Смерть.

- Да! - улыбнулся змей. - На то и был расчёт!.. Об одном лишь скорблю.

- О чём?

- Однажды ты всё же достанешь меня своим лобызанием…

- Нашёл о чём жалеть, старый дурак, - фыркнула Хозяйка дверей. В тот миг Глехара выбросило на берег.

 

6

 

- Старый дурак! - гнев, что испытывала Риворнэ, заставлял её ходить туда-сюда вдоль отмели и в нетерпении расшвыривать прибрежный песок. Она ждала последнего из Хозяев. - Старые дураки! Они подумали, что могут мной размениваться в своих дурацких играх! Буд то я – не я, а вещь… Где этот перевозчик?! Опять, поди, сдаёт свои лодки внаём желающим побольше заплатить!

- Не гневайся, госпожа! - возразил верный Петх. - Он всего лишь делает то, что и всегда делал…

- Он продал меня Морскому хозяину… или Гелену! – перебила его Риворнэ.

- Но ведь он не знал, что Морской хозяин – это Гелен…

- И что?

- Он полагал, что исполняет волю высшей силы…

- Какой?! Какой силы? - Ривронэ сузила глаза. - Морской хозяин – это всё равно высшая сила! И не важно, кто им стал: Гелен или ещё кто-то! Нет, верный мой Петх, даже если Харон и не знал тайну Морского хозяина, он всё равно не должен был так поступать.

- Но он и тебе помог, - заметил Петх.

- Правильно! - кивнула Риворнэ. - Потому что он боится. Ведь если победит Гелен, и откроются врата Тудмена – кто знает, что может произойти. А если бы открылись обе двери? Если бы тени прорвались в тудрусские врата?!

- Но ведь этого не случилось, госпожа.

Риворнэ опустила руки. Она словно пыталась принять какое то трудное решение. В волнении Риворнэ била себя по бокам, будто не могла найти место дл рук. И всё время оборачивалась, вглядываясь в тёмные воды.

- О духи! - сокрушённо прошептала она, сев на песок. – Пока была горянкой, то желала быть невестой Ниса для того только, что бы сделаться властительницей Запада. Я была честолюбивой и себялюбивой…

- Именно потому ты и стала Смертью, - возразил Петх. - Дух Эмнерута просто так никому себя не предлагает, госпожа. Только честолюбие и себялюбие способны возвышать…

- Это я теперь отлично понимаю. А как же всё остальное?!

- Ты имеешь в виду любовь?

- Наверное, - Риворнэ вновь посмотрела на Петха.

- Я не знаю… - он склонил голову. - О любви знает только…

- Мальчик? - она улыбнулась. - Он ничего о любви не знает… Он ведь ещё слишком мал. Да и что время может знать о чувствах?!

- Любовь – это не чувство, - возразил Петх.

- Ну вот, а говорил, что не знаешь! - опять улыбнулась Риворнэ. - Кроме честолюбия и себялюбия в этом мире есть преданность. И ведь тебе про то известно больше всего…

- Ты думаешь о нём?

- Да, - она посмотрела на мутные воды и сжала колени.

- Он обречён!

- Пока ещё нет.

- У него нет выбора.

- Ты тоже не веришь в возможность выбора?!

- Верю. У меня ведь есть выбор. Моя преданность – это мой выбор.

- А раз так! - Риворнэ поднялась. Потом отряхнулась и приблизилась к Петху. - Значит, он не обречён.

Вдали показался бледный парус. Ари-Онаэ приближался, на сей раз неестественно быстро, будто его чёлн разрезал тугую стальную ткань. Вот перевозчик соскочил с челна и стремительно направился к Риворнэ. Петх приобрел свой истинный облик и завыл.

- Добилась! Добилась своего! - неистовствовал перевозчик, подойдя к ней, но остановившись в десяти шагах. - Что, теперь и со мной расправишься?!

- Зачем? - тихо и насмешливо молвила Смерть. - Сам же сказал: я своего добилась. И более того, в тудманской гавани тебя уже ждёт обещанная награда. Боюсь, правда, что свою команду тебе придётся собирать по всему морю… Но ведь тебе не привыкать, не так ли?

- Хочешь сказать, держишь слово? - стих перевозчик и опустил голову.

- Да, держу, - кивнула Смерть. - Кому же тогда доверять, как не мне?

Он сжал кулаки.

- Теперь что?

- Ты знаешь…

- Это – твоё условие?

- Конечно!

- Но почему не через врата?!

- А какое тебе дело, старик? - в её голосе дрожала сталь.

- Какая же ты жестокая! - изумился Ари-Онаэ.

- Да, - улыбнулась Риворнэ. - И безжалостная! И я доведу задуманное до конца! И ни ты, ни кто мне уже помешать не смогут. Так что давай, бей своим хвостом. Да и приберись там у себя. А то не каюта, а кладбище, какое…

Перевозчик встрепенулся.

- Поверь, я знаю, что говорю, - улыбнулась Риворнэ. - И больше не попадайся так глупо.

Пока она это говорила, из-за знакомых холмов показались вилы.

- Только их возьмешь? - спросил Петх, вновь меняя облик.

- И твоих тоже! - холодно посмотрела она на слугу. И добавила. - Но твои должны ждать у врат.

- Кого ждать? - испуганно спросил Петх.

- Либо меня, либо нового хозяина дверей, - печально улыбнулась Риворнэ.

- Кто придет, - добавила она.

- Мы не будем ему служить, - убеждённо мотнул головой Петх. - Не будем!

- Я знаю, - кивнула Риворнэ. - Но ты проводишь его, куда он попросит. И пусть будет, что будет.

- Мы вернёмся!

- Нет! - твёрдо отрезала Риворнэ. - Ты и твоя стая останетесь здесь, и будете охранять врата так же, как и всегда! Кто бы сюда не вошёл, он не должен здесь ничего менять, понимаешь?

- Да! - кивнул после мгновений колебания Петх.

- Пойми, - Риворнэ приблизилась к слуге и взяла его за полу плаща. - Когда там, на дороге я встретила его, когда пыталась убить…

Она виновато улыбнулась:

- Он всю душу мне перевернул! И я не смогла, - она отвернулась. - У меня много личин, но душа одна! И кто знает, почему Владыка Душ и Создатель Миров решил, что у смерти должна быть моя душа?..

Она вновь замолчала.

- У всего во вселенной есть душа! - вновь заговорила Риворнэ. - Моя душа принадлежит ему. Одному ему! И я ничего не могу с этим поделать. Моя любовь к нему крепка, как я сама. А что… скажи, что может быть крепче смерти?!

- Ничего, государыня. Доброго тебе пути.

- Да, - согласился за спиной Харон. - Доброго тебе пути, государыня!

Всё это время вилы оборачивались в змей и в таком виде заползали на Риворнэ, ползли под её одеяния, становились её волосами, её платьем, её украшениями.

Она резко повернулась, и когда последняя из вил вплелась в общий узор, шагнула к чёлну.

- Я не пропущу его в долину! - бросил старик, когда чёлн почти слился с мутными водами. Только плеск весла ещё раздавался вдалеке.

- Я знаю! - ответила Смерть, словно меж ними не было тяжелой реки. Петх вздрогнул. К нему подбежала стая собак и с визгом и лаем облепила своего вожака.

- Думаешь, придётся дать бой? - угрюмо спросил старик.

- Может быть, - вздохнул Петх. - Она уже на середине?

- Ещё нет! Но осталось немного… Всё, что нужно, мы ведь сказали.

- Да, ты прав… Прости меня за всё!

- Не стоит оплакивать себя раньше времени, - возразил Харон. - К тому же ты ничего мне не должен. Как и я тебе!.. Кстати, у неё и впрямь то колечко, или они сделали новое?

- Нет, то, - улыбнулся Петх, поглаживая одного из псов. - Как они его достали, не знаю. Но кольцо – то.

- И ты думаешь, у неё впрямь получится? - с какой-то странной надеждой спросил Харон.

- Не знаю, - пожал плечами Петх. Он погладил очередного пса. Затем жестом отогнал свору и потребовал привести коня. Уже верхом, он улыбнулся и добавил. - Думаю, если кто-то очень хочет, рано или поздно, он это получает…

Он уже ускакал, вслед за кавалькадой своих витязей, когда Харон почувствовал, что одинокий чёлн достиг середины реки. Перевозчик извлёк из-за пазухи маленький медный ключ и бросил его в реку. Мутные воды немедленно приняли дар. Ключ пошёл на дно так, как будто вода реки стала невесомой. Ключ достиг дна за считанные мгновения и звонко ударился о твёрдый гранит. В породе образовалась трещина. Она запузырилась и стала расширяться. Чем больше она становилась, тем более расширялся провал, в который хлынули воды.

- Я сделал, о чём договорились! Сделка состоялась!!! - крикнул он, увидев поднимающиеся пузыри. И тот час отскочил, когда первый из них достиг поверхности и … взорвался. Волны колыхнулись. Потом забурлили. А затем устремились вниз. Под грохот разрывающихся пузырей потоки со всех сторон полетели в бездну, всё более и более её расширяя.

Харон достиг скалок и засмеялся. В его взгляде заполыхало неистовство.

- Да, теперь! - радостно воскликнул он. - Теперь!!!

Из мрачного провала стали подниматься мачты, затем реи с чёрными парусами. Огромный парусник показал свою корму.

- Да-а! – торжествующе воскликнул и захохотал перевозчик. - Теперь никто не посеет сказать, что я не выполнил договора.

Когда корма достигла багровой отметины, провал захлопнулся. Столбы брызг окатили Харона. Разгребая воду руками, он устремился к кораблю. Когда до судна оставалось несколько гребков, с него бросили верёвку. Харон ухватился и проворно вскарабкался на палубу. Сотни угрюмых лиц с кровоподтёками и свежими ранами пристально смотрели на него. В темноте Харон видел лишь их сверкающие белки.

Он долго разглядывал всех, пытаясь вспомнить каждого. Наконец на лице одного, чёрного верзилы с лоснящейся тёмной кожей, испещрённой кровоточащими порезами, появилось слабое подобие улыбки.

- Жум? – улыбнулся в ответ Харон.

- Да, лонтайр, это я, Жум! Жум Номан-ги, боцман этой посудины. Мы выжили, лонтайр, выжили!

- Да, Жум, выжили.

- Они здорово намылили нам бока, - он улыбнулся белоснежными зубами.

- Да уж, они и меня заставили попотеть… - сплюнул на палубу Харон.

- Что будем делать, лонтайр?

- Сколько вас здесь? - вновь оглядел всех Харон.

- Человек сорок, лонтайр, - ответил одноглазый бородач небольшого роста, одетый в яркое красное платье. - Остальные в море.

Он встал и подошёл к Харону.

- Надо их собрать, Вард, - приказал Харон. - Пока слуга Морского хозяина не опомнился. Ему ведь всё равно кого забирать.

- Понятно, лонтайр, - кивнул Вард. - Ещё будут приказания?

- Да, Вард, - он прошёл на середину палубы к мачте. - Только не для тебя, а для всех.

Он в третий раз окинул всех взглядом.

- Только один из нас предатель. Только один знал о том, что задумали тени! И я хочу знать, как мы с ним поступим, если поймаем…

- А как мы узнаем, что это – он, лонтайр? - спросил Вард, сощурив глаз.

- Узнаем, Вард, узнаем, - Харон повернулся. - Ну, так как?

- Скормить его Морскому хозяину! - крикнул кто-то.

- Хорошая мысль, - кивнул Харон. - Есть ещё предложения?

- Наверное, это будет самое верное, лонтайр - закивал Жум.

- Думаете, остальные будут согласны?

- Да, лонтайр. К тому же ничего другого нам уже не нужно, - ответил за всех Вард.

- Точно! - послышалось отовсюду.

- Что это вы запричитали, как мышки в норке? - усмехнулся капитан.

Команда нервно засмеялась в ответ. Шутка понравилась. Кто-то, со слабыми нервами даже захохотал.

- Ну и шутки у тебя, капитан! - воскликнул кто-то.

- Шутки окончились, Раприн, - ответил Харон. - По местам и всех лонэрохтов нам попутно!

Через некоторое время на скалах, куда скрылась кавалькада Петха, появилась бледная одинокая фигура. Мальчик стоял одетым в хламиду и смотрел, как уплывающий чёрный корабль делает манёвр. Он достал из-за пазухи свою дуду, продул её, освобождая отверстие от шерстяных ниток. Затем закрыл глаза и тихо заиграл.

Когда корабль слился с тьмой, казалось породившей его, Янис прекратил игру. Слёзы на его щеках растряс налетевший ветерок.

- Ну что ты кручинишься, дурачок ты мой?! - из-за скалы к нему подошла хрупкая смуглая девушка и отёрла рукавом новую слезу. - Здесь так холодно, я вся озябла, милый.

- За что ты меня любишь? - серьезно спросил мальчик.

- А кто тебе это сказал?! - с деланным возмущением воскликнула девушка. Потом улыбнулась. - Любить надо до смерти. Вечно любить нельзя!

- Знаешь, что мне больше всего в тебе нравится? - улыбнулся в ответ Янис. Он швырнул дуду в воду реки. - Мне она уже не нравится… Так всё, же…

Мальчик повернулся к своей наперснице и, сняв хламиду, накинул ей на плечи.

- Нет! Не знаю, - просто ответила смуглянка.

- То, что я никак не могу вспомнить, как тебя зовут!

- А это важно?! - скептически спросила девушка. - Главное, что бы я помнила обо всём, дурачок… Ну всё, сейчас я точно замерзну!

Она взяла его за руку, уводя прочь от застывших навеки вод. Мрак окутал берег и, словно закрывая занавес, погрузил скалы в тишину.

 

7

 

- Господин! - резкий хриплый крик, послышавшийся из галереи, привёл Игемайта в чувства. Он подскочил с кровати, на которую ранее был заботливо уложен, и ринулся в дверь.

- Господин! Вот бумаги тудрусского магистрата, как ты и просил, - прохрипел запыхавшийся гонец.

- Да, да! Конечно! - маг вырывал одну за другой тяжёлые тетради из рук запыхавшегося вестового, и тот час принимался их листать. Гонца уже сменили дозорные, а лихорадочное чтение всё продолжалось.

- Не то! Не то! - досадливо кряхтел Игемайт. - Ну, где же оно?!

Его пальцы дрожали, на лбу образовалась испарина, височные вены вздулись, а лобные доли набухли и скосились к переносице. Маг покраснел.

- Это всё не то! - крикнул он, отшвыривая последнюю тетрадь. - Этого не может быть! Ты принёс мне не те тетради!

В бешенстве он накинулся на несчастного вестового. Притом задев стражника. Тетради посыпались, звонко ударяясь о каменный пол. Одна из них отскочила дальше всех и из нее самой выпала небольшая тетрадка, с обложкой из зелёного сукна.

- А это что? - указал стражник, нагибаясь за тетрадью. Он протянул тетрадь Игемайту. Тот выхватил и раскрыл её.

- Да, вот оно! - через некоторое время, переводя дыхание, кивнул маг. И продолжил, словно никого уже и не было. - Так! «Оползень обнажил базальтовую породу Грайона и вымыл небольшое русло под восточной стеной, вследствие чего… вследствие чего…»

Он перевернул страницу.

- «Вследствие чего стену пришлось перенести. Однако некоторое время овраг расширялся, и стену переносили ещё два раза». Так, два раза!

Он посмотрел на стражника.

- Два раза… А потом пришли степняки и разрушил внешнюю стену. А куда тогда девался овраг? - спросил Игемайт, не имея в виду никого конкретно.

- Вроде засыпали, - неуверенно ответил стражник.

- Что? - маг посмотрел на него, захлопывая тетрадь. - Отнеси всё обратно, - сказал он вестовому, даже не посмотрев в его сторону. Затем направился к лестнице, ведущей на башню. Стражник и гонец переглянулись, но промолчали и принялись собирать тетради. Меж тем маг поднялся на башню и, подойдя к парапету, посмотрел вниз.

Битва кипела вовсю. В огромной чёрной воронке перемешались все: и обороняющиеся и нападающие. Пурпурные островки било поблескивающими волнами коричнево-серое море. Пикинёры держали строй. Внутри их цепочек рыцари отражали атаки лучников. Однако было понятно, что рано или поздно очередной остров будет сметён новой волной.

Игемайт подошёл к стоявшему со свитой наместнику.

- Мне нужна твоя помощь, - без лишних слов заявил он.

- Какая? - изумлённо уставился тот.

- Мне нужно, что бы все требюше разом ударили в одну точку. Только по моему приказу и туда, куда я укажу.

- Это непросто сделать… - возразил старый мастер.

- Если бы это не возможно было сделать, я нашёл бы иной способ, - прервал его маг.

- И куда они должны бить? - усмехнулся наместник. - Ты прочёл в отчётах магистрата о том, как можно разбить всё это войско?

- И, да и нет, - уклончиво ответил Игемайт. - Просто я собираюсь кое-кого вызвать нам на помощь…

- А что, его нам уже мало? - наместник имел в виду меченосца.

- Если вы не заметили, - маг обвел взглядом присутствующих, - нашего защитника на поле битвы уже нет.

- То есть как «нет»?! - изумился сотник.

- Он ушёл в тот мир, что когда-то создал… точнее осколок мира, на который он оказался способен.

- О чём ты говоришь? Какой мир?!

- Ну, это не важно, - непонимание собеседников его раздражало. - Просто он ушёл ненадолго готовить последнюю сцену всей этой игры. А у меня появился ещё один козырь в рукаве… Правда, для этого мне и потребуется небольшой залп вон в ту скалу.

Он указал на темнеющий отрог Грайона, который в этот миг почти скрылся за тенью основного пика.

- Но зачем тебе это? - так же изумлённо спросил наместник.

- Если ты не понял мои рассуждения о создаваемых мирах, зачем тебе объяснять про что-то более сложное, - ответил маг с улыбкой. - Мне нужен этот залп для заклинания, которое навсегда отвадит степняков от твоих стен, наместник. Всего один залп.

Они пристально посмотрели друг другу в глаза.

- Ты получишь свой залп, - наконец молвил наместник, - но если что не так… знай, я тебе не доверяю. И если бы не заверения Кверинта, ты давно бы уже гнил в моей тюрьме.

Маг засмеялся в ответ.

- Ты наивен, наместник! - сказал он язвительно. - «Если бы не заверения Кверинта»… Разве ты не видел, как я расправился с авангардом орды? Ты боишься меня… вы все меня боитесь! Но есть и хорошая новость…

- Какая? - мрачно спросил наместник.

- Если я завершу начатое, некого уже будет бояться. По крайней мере, не с этой стороны Бакрона.

Он развернулся и, не дождавшись очередного глупого ответа, посмотрел вниз. Битва продолжалась с тем же накалом. Но что то всё же изменилось…

- Мне нужно, - наконец сказал он, - что бы требюше ударили посреди этой скалы. А ты Кверинт, вспомни, чему тебя учил Фрацуэр.

- В каком смысле?

- Кольцо, дурень! Что он сказал тебе насчёт кольца?!

- Да, он говорил, как вызвать его носителя.

- Так вызывай! - приказал Игемайт.

- Но ведь она…

- Вызывай! - повторил маг. - Много лет назад она прорубила вход в скале, что бы соединить Тудрусские врата с вратами призрачного Тудруса. И теперь, что бы выйти другим путём, ей нужно открыть врата. Но сделать она это может лишь, если ты позовёшь её отсюда. Это то понятно?!

- Зачем?

- Как думаешь, что здесь не так, сотник? - он указал вниз. - Во всей этой свалке? Неужели вы все этого не видите?! Или пелена восходных ведьм настолько заволокла вас, что вы не видите, как мертвецы кромсают друг друга не в силах никого убить?

Все посмотрели за парапет. Битва продолжалась…

- Этого не может быть! - воскликнул наместник.

- Здесь нет ни одного живого существа. Даже кони, и те мертвы. Апварепарт убил их своей силой, но смерть не коснулась никого. А это значит, что пока идет призрачное сражение, Апварепарт будет питаться их силами. Покуда не насытится настолько, что никто не сможет его остановить, - изрёк Игемайт. - Даже я! И только Смерть может забрать их в уготованное… Так что не медли, Кверинт.

- Но Адор…

- Адора нет! Нет больше человека, которого звали бы Адор. Он погиб в крипте. Там покоится его тело. А его душа стала душою чёрного дракона. И если Апварепарт здесь победит, то Смерть никогда не найдёт дорогу назад, а значит новым хозяином дверей станет чёрный дракон. И круг замкнётся, и этот мир погибнет, как и в первый раз. Всё, что нужно Апварепарту, это зайти во врата, где его встретит новый хозяин. Зови смерть, Кверинт! Пока Апварепарт не разорвал купол, он не сможет войти во врата, но завеса ведьм даст ему эту возможность.

Никто не заметил, как над ними прокружилась большая тень. В следующий миг на башне появилось новое изваяние. Лишь сотник отвёл взор и увидел её. Кверинт раскрыл, было, рот… Но вдруг, словно приняв решение, отскочил от остальных и выхватил асгу. Рывком он вонзил лезвие себе в живот и распорол его. Кровь окрасила доспехи и ткань одежды.

- Что ты?.. - воскликнул наместник.

- Не мешать! - рявкнул маг.

- Прощай, отец... - улыбнувшись, Кверинт посмотрел на изумлённого наместника и завопил:

- Тья! Нидхоклэ яс этэ!!! Димио Дэвиа! Димио Дэвиа!!! Нидхоклэ яс этэ!

В этот миг, повинуясь незримому приказу мага, требюше дали залп. Кеаменные глыбы засветились и, хотя и были спущены с разных башен, одновременно ворвались в породу. Оглушительный грохот заставил всех закрыть руками уши. Взрыв раздробил породу так, словно она была тонкой деревяшкой. В следующий миг оттуда с рёвом, потекли мутные свинцовые воды. Они быстро заполнили котловину, погружая в неё всех, кто там был. Грохот и плеск камней заглушил крики и стоны. В центре появилась громадная выбоина, по мере заполнения котловины превращавшаяся в чёрное озеро с огромной воронкой посредине. Сражавшиеся с невероятной скоростью увязали в неё, будто в бездну.

Взрывы поменьше раз за разом пробивали новые гроты, из которых стекала вода. Очень скоро почти всё пространство между вратами Тудруса, обеими крепостями и древней насыпью превратилось в настоящее озеро. Воронка раз за разом уменьшалась, пока, наконец, звонкий шлепок воздуха не вынес из неё чёлн.

Чёлн развернуло носом к валу, почти утонувшему в воде. На котором мрачной стеной чернели остатки орды. Одинокая фигура стояла в чёлне, на том самом месте, где утро явило орде ужасного меченосца. Она подняла весло и ударила им по тяжёлой воде. Движение прекратилось. Вода застыла.

- Ты последний, Омосмер! - изрекла Смерть. В этот миг Игемайт поднял асгу Кверинта.

- Фрацуэр ещё жив, господа! - объявил он, опят окинув всех взглядом. - Самое важное, что следует сделать – освободить его.

Маг подошёл к парапету. В следующие мгновение полы его мантии мелькнули и ринулись вниз. Наместник вскочил вслед за ним, пытаясь проследить за падением Игемайта. Тот же достиг земли и, совершив кувырок, мягко опустился на мокрый камень.

- Нет, государыня, он – не последний! - Игемайт сжал в одной руке посох, а в другой – кверинтову асгу.

Смерть обернулась.

- Последний – я, - добавил маг. - Было бы слишком просто, вот так выйти и кончить всё… Но у меня имеются обязательства не только перед тобой, государыня.

Он вытянул вперёд асгу.

- Ты не посмеешь воспользоваться жертвенной кровью, - возразила Смерть. - Забыл?! Дэтьертиров изгоняют из сообщества магов!

- Мне этого не нужно! - ответил Игемайт. Над ним мелькнула чёрная тень. Тварь описала в воздухе и круг и приземлилась рядом с магом.

- Я принёс её, господин, - прошипела тварь, протягивая одной из лап лопату.

- Ты выполнил всё, до конца, Шуглук, осталось лишь подождать, когда я выполню свою часть, - с этими словами он протянул тому руку с асгой. Они совершили обмен.

- Видишь, государыня! - улыбнулся Игемайт. - Я остался магом.

- И что теперь?! – с угрозой спросила она.

- Выбирай! - ответил маг. - Я или он.

Игемайт указал на хогана.

- А если я предложу кое-что другое?

- Х-м, - усмехнулся маг, - я не сомневался в этом!..

Он закричал:

- Что ж, друг мой, Омосмер! Видно и впрямь нам придётся сразиться друг с другом. При том по всем правилам!

- Я с тобой?! - изумился Апварепарт.

- Да! Иначе, боюсь, наш наставник останется за дверью один на один с Шуглуком! - усмехнулся он. - Ещё не хватало, что бы его одолел какой то степняк!

- Думаешь, у Шуглука есть шанс!

- Одного не может сделать дракон!

- …Устоять против крови жертвы невинно пролитой?!

- Ага! - широко улыбнулся Игемайт.

- Ты всё предусмотрел!!! - досадливо рыкнул Апварепарт.

- Ага! - настроение у мага явно поднялось. Он расправил плечи и обратился к твари:

- Прости, Шуглук, друг мой, но мне придётся убить твоего братишку, - как бы сожалея, сказал маг.

- Невозможно убить мёртвого! - возразил тот. - Я видел его призрак, когда пересекал Бакрон.

- Что ж, - маг пожал плечами и вновь расправил их, - тогда прости, за то, что не даю отомстить за его смерть!

- А за это – ещё сочтемся, - ухмыльнулась тварь.

- Прошу вас, государыня, рассудить нас! - прокричал маг, повернувшись к чёлну.

- Я не сдвинусь с места, хитрец! Но обещаю, когда ты победишь его, я вытащу Фрацуэра из купола.

- Мне это подходит! - кивнул Игемайт. Он отшвырнул лопату и посох и снял мантию.

- Никакого оружия? - хмыкнул Омосмер.

- А мне-то оно зачем, - фыркнул Игемайт, ступая на затвердевшую кромку. Омосмер в ответ сошёл с помоста. Он сам снял с себя доспехи, оставшись лишь в препоясанном золотом халате хогана. Но затем скинул и его. Под халатом заалел красный крест на фоне чёрной туники и таких же чёрных лосин и сапог. Его противник стоял в белой тунике до пят, препоясанный чёрным кушаком.

Не дойдя до середины озера, Омосмер вскинул руки. Игемайт, почти не глядя, отклонил голову и небольшая совсем незаметная молния, способная попросту мгновенно сжечь его прошла мимо и ударилась в стену. Стоявшие на ней лучники завопили и в судорогах осели на пол.

Игемайт вновь улыбнулся, но в той улыбке было мало радости. Затем вскинул руки сам, разомкнув кулаки. В тот же миг по строю ордынцев пронеслись вопли. У всех стоявших в первом ряду из ушей, носа, рта и глаз потекла кровь и они без стона, бросая оружие, сникли.

- Это – предупреждение! - посуровел Игемайт.

- Я понял, - злобно сверкнул глазами Омосмер. Он поднял руки к небу и… взлетел, Игемай присел и начал пристально наблюдать за его полётом. А тот описал дугу и ринулся на противника чёрной тенью.

Он почти коснулся Игемайта, когда тот отпружинил и сам оказался высоко над землёй. Но в вышине маг остановился, завис в воздухе и вновь вскинул руки. Омосмера прижало к земле так, словно на него обрушилась огромная каменная глыба! Он застонал и попытался преодолеть почти видимое сопротивление воздуха, которое всё более прижимало его к поверхности озера. Вокруг хогана образовались мелкие трещины.

Но вдруг он разжал руки, будто принимая тяжесть на грудь, и хлопнул ими за спиной. Гигантски шар шумно лопнул, у многих из ушей потекла кровь. А Игемайт, словно потерявший равновесие циркач, полетел вниз. Он летел, так, будто Омосмер его подстрелил. И упал на твердь. Трещины пошли от него им достигли Омосмера. Тот радостно воскликнул, но рано!

Прожилки серых трещин будто заполнила кровь. Ещё мгновение, и хогана стало засасывать, как в багровое болото. Единым рывком Иемайт поднялся. Затем рассек воздух невидимым хлыстом, и на теле противника показались одна, две, три кровавых полосы. Омосмер вновь застонал. Но вскоре стон превратился в свист. Рассекая затвердевшую воду, хоган начал превращаться в какое-то чудище. Появились новые конечности, затем надулось огромное брюхо с красным крестом посреди. Из головы вырвалась страшная паучья морда, которая всё увеличивалась, соразмерно туловищу и ногам, пока не Омосмер не превратился в громадного паука.

- Да, - удовлетворённо хмыкнул Игемайт. - Теперь ты и вправду, Апварепарт.

Он тоже вскинул руки, которые во мгновение ока превратились в прозрачные блестящие крылья. Из ног вытянулись новые конечности, а туловище вначале уменьшилось, а затем напротив, изменённое стало расти. Глаза стали фасеточными, из носа вытянулись усики. Гигантский белый шмель расправил крылья и взлетел, устремляясь на паука. Тот поднял передние самые длинные ноги и выгнул тело. Из брюха подлетевшего шмеля выползло огромное и блестящее чёрное жало. Шум его крыльев вновь заставил всех закрыть уши.

Чудовища по очереди атаковали друг друга. Вначале напал паук. Он попытался схватить передними лапами шмеля за брюхо и приблизить жало ко рту в намерении откусить смертоносное оружие врага. Но шмель, чуть поддался вперед и едва не ужаленный паук отпрянул и уклонился от гибельного укола. Жало соскользнуло с его правой лапы, раздирая слой хитина. Паук заверещал. Шмель поднялся в воздух. На его брюхе темнели серые пряди паутины. Враг стянул свой аркан и вновь попытался натянуть его. Шмель усилил взмахи крыльев, и паук заскользил по поверхности озера.

Вдруг шмель ослабил натяжение, сложив крылья и спружинил на паука, целясь ему прямо в средину креста. Только неимоверное усилие паука отсрочило смертельный укол. Он отскочил к краю озера и тотчас, как обожженный закружился на его поверхности, увлекая нитями шмеля. Шмель принялся усиленно сопротивляться. Всеми ногами он уперся в одно место, не давая пауку запутать себя. Но тот, дико визжа, всё же делал своё страшное дело. Вскоре ему удалось захлестнуть удавку на крыльях врага. Тогда шмель последним усилием перекувыркнулся и оказался под врагом.

Паук в ужасе подскочил, но поздно!!! Третий удар сверкающего жала пришёлся прямо в ноги. Паука словно парализовало. Он сник и упал на спину, подбирая конечности. Шмель меж тем окончательно запутался в паутине. Он попытался разорвать смертельные путы, но чем больше вертелся, тем более они сковывали чудовище. Наконец он сделал последнюю попытку и так же сник.

Сразу после этого две тени – чёрная из паука и белая из шмеля вылетели и устремились вверх.

Пронзительно завывая, белая тень накинулась на чёрную. Они закружились, перемешиваясь, то, размыкая лоскутные объятья, то вновь неистово бросаясь друг на друга. Вскоре из образовавшегося клубка посыпались чёрные и багровые молнии. Ужасно запахло гнилью и сыростью. Вонь стала нестерпимой. Многие, смотревшие за роковой схваткой, закашляли кровью, выплёвывая её вместе со слизью.

Неизвестно сколько бы так продолжалось, но вдруг из клубка вытянулась белая рука. В ладони она сжимала чёрную молнию. Рука ударила в центр клубка, и кто-то с диким криком упал к ногам Смерти. Тотчас два огромных туловища сникли и превратились в прах.

 - Невероятно! - победно вскричал Игемайт спускаясь вниз. Через мгновение встал перед хозяйкой дверей и посмотрел на лежащего Омосмера. Тот тяжело дышал. Кровь из многочисленных ран струилась на тёмную матовую поверхность озера. Поверженный хоган или тот, кто был в его теле, умирал на глазах у врагов, которые ещё не осознали своей победы и изумлённых рабов, до сознания которых ещё не достигла мысль о поражении.

 

8

 

- Я – последний! - прохрипел Игемайт. Его хитон оказался также замаран кровью и грязью. Зелёные глаза сверкали и смотрели лишь на фигуру, которая во время поединка так ни куда и не сдвинулась.

- И что же ты будешь делать? - мрачно спросила Смерть.

- Ты отдашь мне их всех, а иначе…

- Что, иначе? Ты войдёшь в дверь?! - фигура качнулась.

- Да, - кивнул Игемайт. - Я войду! Чего бы мне это не стоило! Ты ведь знаешь?

- А я недооценила твоей решительности, маг.

- Тебе много чего не дано знать, Хозяйка дверей, - Игемайт выставил вперёд руку. Мантия, посох, и лопата немедленно оказались на своих местах. - Так привычней, - он улыбнулся. - Но я кое-что тебе расскажу.

- Что?

- Я хочу, что бы ты знала. Это Гелен нанял убийцу для своего сына!..

- Я знаю.

- Но ведь он не мог знать, что убийцей окажется девушка из рода Медведя, - усмехнулся Игемайт. - А если знал, то откуда? А если не знал, то кто ведал про его замысел?!

Смерть не ответила.

- Ты хочешь, что бы я отдала тебе Фрацуэра? - спросила она, немного подумав.

- Да, мне нужен ребран, - утвердительно кивнул маг. - Но больше он нужен тебе. Я затянул купол на его шее, и потому для тебя он не досупен. Сама знаешь, что купол защищает прочно, даже от твоего поцелуя. А тот, благодаря кому я его создал сейчас вне времени и места…

- Зачем ты мне это говоришь?

- Не тебе, ему, - он указал на Шуглука. Тот так же не покинул своего места, наблюдая за поединком. Но когда схватка окончилась, а внимание Смерти было приковано к магу, он бесшумно подполз к дверному проёму.

- Так вот, что ты задумал, безумец! - закричала Смерть.

- Это, что бы ты была сговорчивей! - улыбнулся Игемайт. - Разве Леденин не сказал тебе, что я не предаю своих.

Смерть вздрогнула.

- Тебе это известно.

- У меня был свой соглядатай…

- Миронега?!

- Да, - победно засмеялся Игемайт. - О-о, как я был рад, когда узнал, что ты так поспешно от неё избавилась… Ты ведь подумала, что она по своему разумению предала тебя?

- Что ты ей пообещал, наглец?! - мрачно спросила Смерть.

- То, чего в твоём благословенном крае нет, и быть не может! - с этими словами Игемайт ударил посохом по тверди.

- Ты провёл нас всех! - заключила Смерть.

- Осталось провести того, кто за дверью, - в тон ей молвил Игемайт. - Так что выбор только за тобой, Риворнэ. Отдай мне моих братьев, освободи Фрацуэра и я обещаю провести твоего дружка во всех смыслах этого слова.

- Хочешь занять моё место? - угрюмо спросила Смерть.

- Уже занял, - хмыкнул маг.

В тот же миг Шуглук рванул к двери. Смерть вскинула руку в предупреждающем жесте, и тело багдура содрогнулось в конвульсиях. Всё же, превозмогая боль, гигант сделал несколько долгих шагов к заветной двери. Игемайт безучастно наблюдал за его страданиями. Но стоило Шуглуку остановиться, так же, как и хозяйка дверей, властно поднял руку с посохом. Теперь уже Смерть несколько раз дёрнулась и опустила руку.

- Так-то будет лучше… - удовлетворённо улыбнулся маг. Затем почти вплотную подошёл к Хозяйке. Он пристально посмотрел ей в лицо, почти скрытое за капюшоном. - У двери должен быть новый хозяин, Риворнэ, - убеждённо молвил он. - Новый мир, что будет после, должен иметь новых богов, иначе он погибнет так же, как и прошлый… Настала твоя очередь исполнить свою часть уговора. Но могу сказать лишь одно: герлетьер никогда мне особо не нравился, но ведь мы знаем, как им дорожит прежняя Хозяйка, - сказав это, маг повернулся к Шуглуку.

- Руби! - повелительно крикнул он. Тот вскинул свой ятаган и обрушил лезвие на створки врат. Затем снова и снова. В третий раз, словно нечто тяжело вздохнуло… Глехар вновь пришёл в себя и, под приветственное одобрение зистской знати, поднялся с кровати … Озеро, начало плавиться, и истекать, куда-то вниз, освобождая раз за разом странные скульптуры сражающихся воинов… На башнях поднялся гул, а позади послышалось гулкое завывание горнов приближающегося воинства… А орда, взирая на действия своего нового предводителя, одобрительно заверещала сотнями и тысячами голосов, словно в предвкушении... Створки врат разломились надвое, и сквозь них заструился ослепительно яркий свет.

Риворнэ углядела в одной из застывших фигур командора, восседающего на своем коне и занесшего длинный меч над головами врагов. Девушка улыбнулась. Она почти без усилий подошла к статуе и сняла со своего пальца кольцо, надев его на палец всадника.

- Нас здесь, как и там четверо, - кивнув в знак одобрения, молвил Игемайт. Затем, невероятными усилиями преодолевая препятствия обнажившегося дна, подошёл к телу Омосмера. Тот едва дышал.

- Ну, что, дружище, - примирительно склонился над ним Смерть, - пора в последний путь.

Он взял того за руку и поволок к двери. В этот миг всадник и конь словно ожили. Замахнувшееся лезвие свершило свой последний путь, ссекая головы с каменных плеч. И лихо опустилось прямо перед Риворнэ. Не обращая на это внимания, Смерть продолжил свой путь из этого мира. Он торжественно прошёл к вратам, волоча за собой Омосмера, как какой-нибудь куль. Там, у входа его поджидал верный слуга, который приветственно склонился, едва Смерть дошёл до взгорка, с которого дорога к вратам вела вверх. Здесь Смерть остановился. И прислушался…

- Твой брат верно служил мне там, Фрацуэр, ребран Аргелета… - услышал он слова Риворнэ.

- Что ты прикажешь мне, госпожа? - твердый голос командора показался магу странно-отрешённым.

- Останови его, - он почувствовал на спине жест девушки прежде, чем та подняла руку. Он резко обернулся и увидел, как Ривонэ поднимает перст в его сторону. И как тот час чёрный конь под седоком встрепенулся и развернулся.

- Шуглук!!! - почти взвизгнул Игемайт. Хищная тень отдалилась от стены и рванула навстречу всаднику. Маг же так же рванул куль, который теперь казался тяжкой ношей и почти бегом устремился в темнеющий проход.

- Во имя всего святого, не дайте ему дойти до врат! – отчаянно воскликнула Риворнэ, поднимая голову к изумленным стенам. И ещё более отчаянно завопила. - Не дайте!!! Только не ему!!!

Словно опомнившись, молчавшие стены дали залп по приближающемуся к вратам магу. Тот вскинул свободную руку, как бы отмахиваясь, стрелы полыхнули и сгорели ещё в полёте. Стены повторили залп тогда, когда Игемайт почти достиг распахнутых створ. И почти в тот миг, когда они достигли цели, вернее за миг до того, врата вспыхнули. Всё пространство залилось светом. Чёрной тенью из вспышки вышел меченосец. В этот миг стрелы коснулись земли но, увы, так и не достигли цели.

Вместо меча теперь у меченосца в руке покоился, черен священной лопаты. Другая была зажата за спиной.

- Я всё сделал, наставник, - поклонился ему маг.

- Да, - кивнул тот. - Теперь моя очередь.

- Я могу идти? - с надеждой спросил Игемайт.

- Они уже ждут тебя, Иги. Только обещай не быть чересчур суровым. Обещаешь? - меченосец улыбнулся.

Маг в ответ так же улыбнулся.

- Обещаю… - он поспешно взял второй рукой Омосмера за шиворот и с ним переступил порог врат. С ним свет потух. Адор или Сульт, а лучше – Ясталь, так его назвал перевозчик, а он, как известно знал все истинные имена, предстал перед Риворнэ или лучше, Марой, как её назвал старый волхв перед первым или, пожалуй, единственным заданием.

- У нас с тобой остался старый счёт, не так ли? - усмехнулся Ясталь.

- Я не хотела что бы так… - ответила она, сглатывая. В этот миг Фрацуэр прижал Шуглука мечём к земле, но тот перевернулся так, что лишь не давал степняку подняться.

- Всё в этом мире происходит не так, милая, - Ясталь улыбнулся и перевёл взгляд с неё на Фрацуэра…

- Впрочем, нет! - вдруг сказал он, глядя, как командор пытается выхватить гиз, чтобы пронзить им степняка. - Не надо, ребран. Шуглук хорошо нам всем послужил, пожалуй, он – единственное исключение из правил этого мира. Он один делал с самого начала всё правильно. Тем и заслужил того, ради чего нам помогал, Фрацуэр… К тому ж, Хозяин дверей вряд ли его пропустит сейчас. У Игемайта перед ним должок. Не так ли, хоган?

- Да, - усмехнулся степняк, когда командор опустил рукоять гиза. Щзатем поднялся, отпуская врага. За ним не спеша с достоинством встал и Шуглук. Он отряхнул с себя пыль и подобрал выбитый ятаган.

- Пообещай мне лишь, что больше никогда орда не приблизится к этим вратам… - молвил меченосец. - Ведь  во второй раз от моей стрелы тебе не уйти.

- Обещаю, - твёрдо кивнул Шуглук и, повернувшись к орде, зычно крикнул:

- Я – Шуглук-зольдан, брат и наследник Аземаньи-хогана! Все видели, что мы с братом исполнили нашу клятву. И пусть даже смертию одного, но раскрыли и вошли во врата Тудорыса.

Оцепеневший стан пришёл в движение. Послышались вначале одинокие возгласы одобрения и приветствия. Но затем их становилось всё больше и больше. Орда заколыхалась в такт шёлковым знаменам и, сбросив с себя последние остатки чародейства, дружно приветствовала своего нового владыку. Величаво новый хоган прошёл через блёклую жижу образовавшегося болота и немедля был поднят на щит.

- Остались только мы, - тихо прошептал Ясталь. Он пристально посмотрел в полные слёз глаза любимой.

- Я не хотела что бы так… - повторила она.

Суровый Фрацуэр ринулся к двери, услышав вой горна с той стороны.

- Поспеши! - бросил ему в след Ясталь. – Время не прощает случайных свидетелей.

Тот не ответил. Вернее отвечать было уже некому. Темнеющий провал вновь заискрился тихим светом.

- Я успел заделать все прорехи кроме этой, - заметил Ясталь, отбрасывая уже ненужную лопату. Он вытащил другую руку из-за спины и раскрыл ладонь. Маленькая куколка, та, что взяла Риворнэ из рук мёртвой в Рихоне лежала на той ладони. Девушка протянула руку, Ясталь схватил ладонь и привлёк заплаканную Мару в свои объятья.

- Я не хотела что бы так… - в третий раз прошептала она, меж тем медленно извлекая из потайных ножен жертвенный нож.

- Я знаю, родная, знаю… - ответил Ясталь и другою рукой привлёк ее руку, сжимающую ритуальное орудие на себя.

Яркая беззвучная вспышка света озарила всех, кто был и даже тех, кто остановился за вратами от спешного повеления командора Аргелета. Позже волна звука вместе с порывом окатила чашу и находящихся в ней брызгами холодного  свечения. Когда свет погас, все увидели перед вратами два свежих бездыханных тела. Люди стояли на парапетах башен и меж флагов и опущенных щитов, на конях и в забралах бойниц, стояли, потрясённые этой двойной смертью больше, нежели остальными событиями тяжёлого и долгого дня. Алая кровь струилась из него, орошая размытую землю, его веки были сомкнуты, на губах же застыла счастливая улыбка. Она лежала бледной и бездыханной, с побелевшими вмиг волосами и глазами, устремлёнными вверх. Всё смолкло, поражённое увиденным.

И лишь с высоты башни суровый голос наместника зычно приговорил:

- Вот и пойми теперь притчу про долгую жизнь и смерть в один день…

 

- Исполнено! - торжественно закричала старуха, соскочив со своего мехового ложа. Она посмотрела на огонь, затем перевела взгляд на сидящего на полу пещеры в задумчивой позе старика, закутавшего свое нагое тело в чёрную медвежью шубу.

- Да уж, - задумчиво молвил он. Затем принялся ворошить притихший огонь. Из пролёта сбоку от старика показалась чёрная тень. Псина подбежала к старухе и уткнулась мордой в живот.

- Что, милый, набегался?! - ласково произнесла та и обратилась к старику:

- Покормил бы…

- Сам найдёт! Не малый! - отрезал старик, потуже укутываясь в мех.

- Экий ты сердитый… - улыбнулась старуха.

- Есть с чего, - буркнул старик.

- Нам ли печалиться,

Нам ли горевать…

Неожиданно мелодично пропела старуха.

- Знаю! - с вызовом ответил старик. - Всё знаю! Но не могу!.. Нет во мне согласия на такую кончину.

Та хмыкнула…

- Тогда утешься хотя бы тем, что ничего уже нельзя изменить. И что…

- Если бы ничего невозможно было бы менять, не стоило и начинать всё это, - перебил её старик. Резко встав, он подбоченился и вышел вон.

Старуха захохотала вослед, отчего льнущий к ней пёс вздрогнул и отпрянул.

- Ну, дуйся, дуйся… - сказала она, поймав псину за морду и понукая ей, посмотрела тому в карие глазищи. - А всё случилось так, как и должно было. А если бы что и менять понадобилось, то уж точно не по его прихоти, старый дурень.

И вновь запела:

- Нам ли печалиться,

Нам ли горевать…

 

Тьма окутала лобный холм со свежей ямой посреди. Тьма сверху и вокруг. Но темнее тьмы внизу чернел мрачный, костлявый лес. Он стоял на вершине холма, как раз перед десятью столбами, на которых безжизненно свисали тела магов. Ветер нещадно трепал его белые, сияющие холодным светом одежды, а вокруг холма возмущённо шумели тёмные дерева. Он перевел взгляд вниз и пристально посмотрел на окоченевший труп под ногами.

- Вот и всё! – тихо молвил он. И что есть мочи, закрыв глаза, крикнул, заглушая на миг злой ветер:

- Вот и всё!!!

И посмотрел вверх. И вдруг, словно вспомнив о чём-то хорошем, улыбнулся. Там, превозмогая вихрящиеся клубы тьмы, гонимые чудовищной силы ветром, ясно сияли кругом одиннадцать звезд, чьи прекрасные мерцающие лики с тех пор пророчат судьбу, возвещая надежду тем, чья душа поглощена тоской.

 

1.10.10 г.

 

 

Небесные всадники. Книга первая

Государыня смерть