Помочь сайту
Поздравления
Завтра наступит утро глава 1
1
(737 г. от Р.Х.)
Русава открыла глаза, - в доме было уже светло, хотя из маленьких окон, затянутых бычьими пузырями, проходило совсем мало света. Жилище было углублено в землю на половину человеческого роста, а стены были выложены из от коры бревен. Внутри стены и пол были обшиты деревом. Из-за этого жилище у соседей считалось богатым, так как у большинства из них пол был из плотно утоптанной глины. В противоположном углу от двери стояла глиняная печь. В середине стоял стол, а вдоль стен располагались лавки, на одной из которых и спала Русава.
Она прислушалась. До нее доносились редкие глухие звуки: ух, ух, ух …- это ее отец Людота со своим младшим братом Деяном работали в кузнице. Частота ударов изменилась: теперь раздавалось «ух», а затем «тюк-тюк», «ух, тюк-тюк».
В свои шесть лет Русава любила утром подольше понежится в постели, но поняла — надо вставать. Она побежала в огород, где ее мать Млава рыхлила грядки.
- Проснулась, егоза?
Вместо ответа Русава просто кивнула головой и спросила:
- Тебе помочь?
- Я уже заканчиваю. Иди лучше посмотри: кто там пришел.
Действительно — удары прекратились, и стало необычайно тихо. Русава побежала к кузнице, по пути разгоняя всех кур, которые гуляли вокруг дома, выискивая для себя корм. Гомон кур, разбегающихся во все стороны от Русавы, не понравился петуху и он с грозным криком «Ко-ко-ко…», распушив крылья и вытянув вперед голову, побежал за Русавой.
- Ай-ай, тятя! – позвала на помощь Русава.
Людота в это время обтачивал копыто коня Голуба после прибития подковы.
На крик девочки из кузницы вышел Деян, парень пятнадцати лет, и ударом ноги отогнал нахала-петуха.
Русава прижалась к ноге Деяна и с опаской смотрела: не вернется ли петух? Но петух с чувством выполненного долга вернулся к своему квохчущему семейству.
- Зарубить его надо – наваристая похлебка получится. А то, смотрю, совсем дитю житья не дает, – сказал Голуб.
- Хороший петух: ворон отгоняет – цыплята целы, и кур исправно топчет. Но ты наверно прав, он и за Млавой иногда гоняется. Раз взлетел и пытался даже на голову сесть, а меня и Деяна боится.
Деян улыбнулся и опять вошел в кузницу. Кузница стояла в тени большого вяза в саженях тридцати от дома, и была раза в полтора больше его. Она была построена из дерева и обмазана глиной. В кузнице рядом с входной дверью находилась наковальня, чтобы хоть как-то обдувались прохладным воздухом работающие с горячим металлом. Рядом с наковальней хранились инструменты Людоты: разного вида клещи, кувалда, молотки, зубила. Подальше от двери была каменная печь, в которой нагревался обрабатываемый металл.
- Ну что, Голуб, готово. Забирай коня.
- Храни тебя Даждьбог. Как уберу урожай – расплачусь с тобой. Глянь, Людота, всадники.
Вдоль реки, приближаясь к жилью Людоты, скакали три всадника: двое были впереди, а один сзади, все более и более отставая. Уже было видно, как он неуверенно держится в седле. Всадники приближались. Голуб, присмотревшись, молвил:
- Хазары.
Людота поправил:
- Савиры.
- Одна нечисть.
- Деян! – крикнул Людота брату. - А ну-ка приготовь мой меч.
Встревожанная, подошла Млава.
- Возьми дочь и иди в хату. Ну что там, Деян?
Из кузницы вышел Деян с мечом, копьем и топором. Меч он отдал Людоте, себе оставил копье, а Голубу отдал топор.
Всадники, не обращая внимания на стоявших у кузницы, промчались мимо, а отставший, видимо уже силы совсем оставили его, недалеко от кузницы упал в траву.
- Ну что, пойдем посмотрим? – предложил Голуб.
Людота молча направился к упавшему всаднику, а за ним двинулись Деян и Голуб. На траве лежал человек средних лет довольно высокий и с широкой костью. Из-под шапки сзади болтались несколько косичек. Он лежал, смотрел на приближающихся людей, и на лице у него не проявлялись никакие эмоции: ни радость, ни страх.
- Да, это не хазар. Хазары мельче, да и кость у них тонкая. – Заметил Голуб. – Ну чего лежишь, вставай.
- Подожди, Голуб. Не видишь – раненый он. Что случилось? – Обратился Людота к савиру.
Подошла Млава и принесла в крынке воды.
- Подожди, не давай, - промолвил Людота.
- Ведь тоже человек, - возразила Млава.
- Я не о том. Надо вначале осмотреть куда ранен и перевязать.
- Не надо, – еле проговорил савир. – Аравы напали. Их много, и много побили. Сюда идут. А мне уже не жить.
- Ничего, сейчас перевяжем. Деян, давай перенесем его.
Людота с Деяном взяли раненого и перенесли его в тень кузницы. Людота начал раздевать раненого и увидел, что в груди у него большая рана, оставленная, судя по всему, от удара копья. Кровь на ране уже запеклись, но вокруг нее была большая опухоль. Людота переглянулся с Голубом. Голуб молча покачал головой, мол, ничего уже сделать нельзя. И потом добавил:
- Как бог даст.
Людота согласно кивнул головой.
Деян спросил:
- А кто такие аравы?
- А кто их знает, - ответил Людота. – Наверное сильное племя, что смогло хазаров побить.1
- Так это же савир.
- Савиры подвластны хазарам.
- Людота, я думаю большая беда идет. Может бросить все и уехать? - Предложил Голуб.
- Не знаю, - пожал плечами Людота. – Обычно степняки дерутся между собой – все земли им мало, а нас не трогают, им всем хлеб нужен. Сами же они его сеять не будут?
- Все правильно, но чувствую я что-то нехорошее – большую беду чую. Я, наверное, спрячусь в плавнях.
- Может ты и прав. Млава, собирайся – переждем беду.
Голуб отдал топор Деяну, вскочил на коня и галопом помчался к своему дому, который находился недалеко от реки, заросшей густыми зарослями камыша.
Подскакав к своему дому, он в двух словах объяснил своей жене Чеславе о надвигающей опасности.
- Древан, - обратился Голуб к сыну. - Быстро приведи корову. Мазыря, отведи детей к телеге.
Древан — мальчик восьми лет, кивнул головой и бегом помчался за пасущейся за домом коровой, а Мазыря — девочка шести лет, послушно взяв за руки младшего брата Бажена и совсем маленькую сестренку Смирену повела их к телеге. Смирена захныкала, начала вырывать руку — что-то ей не понравилось. Мазыря что-то начала ей шептать на ухо, а сама продолжала вести детей.
Чеслава быстро собирала необходимые вещи, а Голуб относил их в телегу. Не забыл положить копье и лук со стрелами, несколько мешков с зерном. Голуб укладывал вещи, а сам все поглядывал в сторону дома Людоты, туда, откуда прискакали савиры, откуда могла прийти опасность.
Появился Древан с коровой, за которой шел теленок. Голуб привязал корову к задку телеги.
- А свинья-то, свинью надо взять, - запричитала Чеслава.
- Куда свинью-то? Вот, дура баба, - детей спасать надо. - Оборвал ее Голуб.
- Ой, котел большой забыли.
Вдали начал подыматься дым от пожара.
- Всё, не успеем. А ну все в телегу, живо.
Убедившись, что дети и жена сели, Голуб тронул коня, а сам побежал сбоку от телеги. Чеслава сидела в телеге среди нехитрого своего скарба, прижимала к себе младших детей, которые еще не понимали надвигающую опасность, но, видя озабоченные лица родителей, испуганно таращили глазенки по сторонам. Древан на правах старшего сына не подавал вида, что ему тоже тревожно, но изредка оглядывался назад. Когда стали подъезжать к балке, сплошь заросшей высокими кустами, он первый и заметил далеко сзади множество всадников.
- Тятя, смотри!
Голуб оглянулся, впрыгнул в телегу, стеганул коня концами вожжей и повернул коня с дороги в кусты в сторону реки. Через некоторое время кусты закончились и начались высокие, густые камыши. Голуб спрыгнул с телеги, показал Деяну куда править, а сам попытался скрыть следы от телеги, поднимая помятый камыш. Камыш рос выше человеческого роста, и Голуб надеялся, что издалека их не заметят.
Он притаился и сквозь листву камыша смотрел на появившихся из-за бугра всадников. Передовые всадники были на лошадях и рысью проехали мимо зарослей, где притаился Голуб. Потом появились всадники на неведомых животных. От удивления у Голуба непроизвольно открылся рот. На каждом животном сидело по два всадника.2Первый был с копьем и держал поводья. У второго Голуб заметил лук со стрелами, меч и щит. Ростом животное превосходило самую крупную лошадь, было покрыто густой красновато-серой шерстью, и, что самое удивительное, оно имело горб. Как с учетом этого горба всадники держались на животном, — это для Голуба было загадкой. Животные шли размашистым шагом, и скоро все всадники скрылись из глаз, не заметив скрывшихся в камышах беглецов.
Голуб по следам мятого камыша нашел телегу с ожидавшими его женой и детьми. Телега заехала в воду по самые ступицы. Конь и корова с теленком тоже стояли в воде и отмахивались хвостами от надоедливых слепней. Дети и Чеслава сидели в телеге, и старшие, сорвав по веточке, тоже отмахивались. На немой вопрос жены Голуб ответил:
- Мимо проехали, дождемся темноты и тоже двинемся. На полуночь поедем, к одноплеменникам.
Чеслава молча кивнула головой, прижала к себе детей, и все стали ждать темноты.
Людота, сразу как ускакал от него Голуб, начал тоже собираться. Деян привел из конюшни двух коней. Одного коня он запряг в телегу, а другого просто привязал к ней за повод. Людота в это время погрузил в телегу весь свой инструмент из кузницы и только хотел помочь Русаве переносить узлы с вещами, как увидел, что появившиеся всадники начали спрыгивать с своих коней и забегать в дома соседей, вначале далеко, а потом все ближе и ближе.
- Опоздали, - скрипнул зубами Людота. Забежав в кузницу, он схватил не успевшую погаснуть головню и, выбежав на улицу, бросил на крышу кузницы, покрытую вначале тесом, а сверху соломой. Солома враз загорелась, а вместе с ней и кузница. Людота обнажил свой меч, толкнул дочь и жену в дом и стал перед дверью, дожидаясь врага. Сзади в дверях встал с копьем Деян.
Передовая тысяча Саадет ибн Юсуфа стремительно подошла к селению Людоты. Выделив одну сотню под началом Баят аль-Джафара на захват селения, а остальные отправил дальше. Сотня рассыпалась по селению. Воины врывались в дома, вязали сопротивлявшихся пленных, искали что-либо ценное. При возникновении какого-либо сопротивления сотник одним движением руки направлял туда подмогу. Быстро захватить селение не получалось, - сопротивление было ожесточенным. Противник, хоть и был разрознен, но оказался крепким орешком. Сотник смотрел на сопротивлявшихся: его воинам противостояли довольно высокие, широкоплечие люди. В их сопротивлении сквозила такая мощь, что арабам приходилось довольно не сладко. Если бы они были в строю, то не известно смогли бы арабы победить. Уже появились первые потери, погибали, но не сдавались и противники. И все-таки очаги сопротивления начали угасать: противник то погибал, то его ранили или оглушили, то, все-таки обезоружив, связывали.
В одном месте произошла заминка. У самого пожара, где горело какое-то строение, у воинов Аллаха никак не получалось победить высокого, молодого воина, одетого в простую белую рубашку. Он наносил страшные рубящие удары, от которых у некоторых воинов тупились мечи, а некоторые мечи просто перерубались. Было уже несколько убитых, и поэтому воины попытались достать его копьем, но одним взмахом меча древки копей перерубались. Сзади противника в белой рубашке страховал совсем еще молодой юноша, тыкая своим копьем в приближавшихся арабов.
Баят аль-Джафар побледнел. Его не испугала эта затянувшаяся схватка с двумя противниками, - он увидел, что за всем этим наблюдает невесть как появившийся Саадет ибн Юсуф. Рядом с ним, но чуть сзади находился его личный толмач Барух, а еще сзади сорок человек воинов, являющимися у тысячника одновременно связными и охраной.
Баят аль-Джафар повернул коня и подъехал, склоня голову, к Саадет ибн Юсуфу.
- Скажи мне, Баят аль-Джафар, твои воины разучились воевать? - Не повернув головы к подъехавшему, спросил Саадет ибн Юсуф.
Пока Баят аль-Джафар пытался что-то объяснить, Барух тронул коня, подъехал поближе к месту схватки. От его глаза не ускользнула уникальность меча Людоты. Он подъехал к телеге и осмотрел поклажу, инструмент кузнеца, поглядел на горящее здание, на бившихся воинов и вернулся обратно на прежнее место.
- Закидайте его стрелами. - Не слушая оправдания Баят аль-Джафара, сквозь зубы промолвил Саадет ибн Юсуф.
- Позволь мне дать тебе совет, достопочтимый Саадет ибн Юсуф. - Встрял в разговор Барух.
- Я думал у меня есть толмач, а оказывается появился советник. - Зло ощерился Саадет ибн Юсуф.
- Ты не так меня понял, высокочтимый Саадет ибн Юсуф! Позволь в оправдание неправильно сказанной мысли вручить тебе этот перстень. - И Барух протянул ему золотой перстень с большим изумрудом.
Саадет ибн Юсуф поднял руку, останавливая уже готового выполнять приказание Баят аль-Джафара, взял перстень, хмыкнул и сказал:
- Говори.
- Мне кажется, несравненный Саадет ибн Юсуф, их нужно взять живыми, - из них получатся сильные рабы.
От этой лести Саадет ибн Юсуф поморщился, огляделся, подозвал двоих из своей охраны, и, показав на соседнем дворе сушившуюся рыбацкую сеть, промолвил:
- В колодку его, и присоедините их к моему полону. – Он повернул коня и поехал прочь.
Тень озабоченности промелькнула на лице Баруха. Два оставшихся всадника из охраны Саадет ибн Юсуфа развернули рыбацкую сеть и на полном скаку набросили ее на Людоту. Людота попытался выбраться из под сети, но быстро это не получилось. Этой паузой воспользовались арабы. Несколько человек набросились на Людоту и повалили его на землю, а у Деяна, отобрав копье, в кровь разбили лицо. После этого на шею Людоте надели тяжелую колодку и бросили его в его же телегу.
Барух подъехал к арабским воином, показал на меч Людоты, и тоном, не терпящим возражений, произнес:
- Саадет ибн Юсуф приказал передать ему этот меч.
Воины беспрекословно подняли меч и передали его Баруху. Отъехав подальше от места сражения, он оглянулся, и, увидев, что за ним никто не наблюдает, спрятал меч в притороченный к седлу мешок.
- Теперь можно ехать к Саадет ибн Юсуфу. - Усмехнулся про себя Барух.
Один из воинов отвязал от телеги коня Людоты и сел на него. Конь, непривычный к чужому седаку, повернул голову, пытаясь схватить зубами всадника. Другие вытащили из дома плачущих Млаву и Русаву и посадили их в телегу; затем загрузили на нее оставшиеся узлы, вывели из хлева корову с телком. Телка тут же закололи и начали сдирать шкуру, а корову привязали к телеге, и, вручив вожжи Деяну, показали направление: куда надо ехать.
Деян тронул коня и поехал в указанном направлении, а что ему еще оставалось делать? Тяжелая колодка сильно давила на плечи и шею Людоты. Он сидел в телеге и держался за ее борта. Млава разложила узлы, чтобы Людота мог прилечь, и колодка ему ему не мешала. Он прилег на узлы и в таком полулежачем положении смотрел на окружающее.
Вокруг сновали пешие и конные арабы. Сопротивление заканчивалось. Кое-где лежали убитые арабы и северяне. Некоторых он узнавал, других не смог рассмотреть. Людота заметил, что они не остались без присмотра, - их сопровождали несколько арабов. Один из них с большим тюрбаном на голове уверенно держался в седле и иногда встречным воинам отдавал какие-то команды на своем гортанном языке. Тогда арабы выводили пленников и груженые телеги, пригоняли скот, - одним словом, обоз понемногу пополнялся.
- Людота, смотри. - Деян указал на дом Вышемира, мимо которого они проезжали, и невольно остановил коня.
Крыша дома горела. Арабы попрятались, и из-за укрытий изредка в горящий дом пускали несколько стрел, тогда из пылающей хаты тоже вылетали стрелы. Около горящего дома, прижимая к себе троих детей, беззвучно что-то шепча губами и белая как мел, стояла жена Вышемира Невея. Наконец крыша дома рухнула, похоронив Вышемира, и вверх взвились множество искр. Невея громко вскрикнула и, зарыдав, упала на колени.
- Перун, возьми его душу, - промолвил Людота и добавил: - Деян, приведи Невею с детьми.
Деян подошел к Невее,с трудом поднял ее и повел к телеге. Ухватив Невею за подол, за ней пошли двое самых младших, а старший Станята продолжал стоять и смотреть на горящие развалины.
- Станята, иди сюда, - крикнул Людота.
Мальчик медленно повернулся к Людоте и также медленно пошел к нему. И только когда забрался в переполненную телегу, уткнулся носом в руку Людоте и молча заплакал.
Подскакал крикливый араб, что-то громко начал кричать, поднимая вверх свою плетку и грозя ей. Все молча смотрели на кричащего араба. Под конец он поднял плеть, ударил ею Людоту и ускакал. Удар пришелся по колодке и Людоту не задел. Деян взял за узду и потянул коня с телегой за собой.
Обоз вышел из разрушенного и разграбленного селения в чистое поле. Людота огляделся и прикинул, что всего выживших осталось человек шестьдесят, включая детей. Взрослых мужчин осталось мало. Одни, как и Людота были в колодках, другие – раненые, лежали в телегах, третьи шли рядом с телегами, но таких было совсем единицы. Обоз охраняли пять конных арабов. Один из них ехал впереди, показывая дорогу, другой – в середине обоза, а остальные, во главе с крикливым арабом, сзади подгоняли отстававших, иногда стегая их плетью.
От впереди идущих телег отстал Богуш и подошел к полулежащему в телеге Людоте.
- Ну что, Людота, горько?
- Горько, Богуш. Тебя как захватили?
- В поле работал. Коня отобрали, - теперь вот пешком.
Богушу уже было далеко за тридцать, и поэтому Людота как к старшему обратился за советом:
- Что делать-то будем? Их пятеро, - может все набросимся и того…?
- С голыми руками и в колодках? Без колодок раненые, молодые как Деян или старики. Побьют нас, да и подмога скоро придет, вон вокруг шныряют. Детей много, - спасать их надо. Я смотрю: инструмент свой сохранил, – вот и сделаешь нам оружие. – И, помолчав, добавил: - Потом.
К середине дня догнали большую группу таких же пленных, движущихся на юг вдоль реки. Пленников передали другим охранникам, и крикливый араб со своими воинами ускакал.
Спереди, сзади, слева, справа — везде шли люди, скрипели несмазанные колеса телег, шел скот, мычали коровы. Пыль стояла в воздухе, и дышать было тяжело. Каждый стремился выйти из середины скопления людей и идти сбоку, где пыли было меньше, и поэтому в движении телег и людей было что-то хаотичное, и когда колонна с пленниками становилась слишком широкой, немногочисленные охранники сгоняли слишком отошедших обратно. В этой пыли не замечали, когда к колонне пленных присоединялись новые пленные. В очередной раз, когда Деян вывел телегу из пыльного облака, Людота не увидел ни начала ни конца колонны.
Понемногу Деян приноровился и, каким-то образом маневрируя, стал чаще вести лошадь с телегой сбоку от колонны, где пыли было все-таки меньше.
Сбоку колонны недалеко от ведущего коня Деяна ехал пожилой араб. Казалось что ему вообще нет дела до пленных. Он сидел на своей лошади и всю дорогу заунывно то ли стонал, то ли напевал. И только когда кто-то очень далеко отходил от колонны, он неторопливо подъезжал к нарушителю и теснил своей лошадью его до тех пор, пока он не возвращался к пленникам. А такие нарушители все время появлялись, так как для того чтобы справить свою нужду они отъезжали в сторону, и люди старались поскорей сделать свое дело, спрятавшись за телегой. Это араба не смущало, и он, не взирая ни на что, сгонял людей опять в кучу, а затем опять начинал петь.
Через некоторое время путь колонны изменился, и пленники покинули берег реки и направились в степь.
Солнце давно уже перевалило за полдень, но продолжало все также нещадно палить своими лучами. Устало вытирая пот с осунувшегося посеревшего от пыли лица Деян уныло вел за собой коня среди таких же пленников. Знакомые односельчане уже давно затерялись в этом сумбурном столпотворении людей, телег и скота. Млава и Невея, чтобы облегчить работу коню, уже давно слезли с телеги и шли рядом. Станята сидел на облучке и держал вожжи. В телеге, прижавшись к Людоте и устав от равномерного покачивания, спали Русава и двое несмышленышей Невеи. Они даже не просыпались от непрерывного мычания привязанной коровы.
- Деян, корова мучается – подоить бы. – Попросила Млава.
Деян огляделся. Пожилого охранника рядом не было. Он немного отъехал в сторону, где почти не было пыли, и остановился. Млава протерла вымя коровы, и струи живительной влаги ударили по дну ведра. По примеру Млавы некоторые тоже начали останавливаться.
Подъехал пожилой араб и начал что-то говорить, показывая в направлении движения. Деян усмехнулся и с улыбкой обратился к нему:
- Ты что, коровья лепешка, не понимаешь, что скотина мучается. Ты, кобель блошастый, пойми, ей помочь надо: надо подоить.
- Деян, не дразни его. - Попросил Людота.
- Да он все равно ничего не понимает. – Так же с улыбкой продолжил Деян. – Молочка подоим, попьем, нам легче будет, быстрее пойдем. Понял, вошь безногая?
Араб смотрел на улыбающееся лицо Деяна, на корову, которую доила Млава, и, как будто понимая его слова, тоже улыбнулся и закивал головой. Араб сидел на коне и, улыбаясь, смотрел, как дети пьют молоко, на хлопочущих женщин вокруг них.
Из облака пыли появились два арабских конника и, подскакав к пожилому арабу, что-то прокричали. Один из них ударил его плеткой по спине. От удара араб только съежился и продолжал молча смотреть на кричавшего.
Людота покачал головой:
- Смотри, Деян, такой же раб, как и мы.
- Похоже на то.
Еще что-то прокричав эти двое начали разгонять остановившихся. Русава крынкой зачерпнула молоко из ведра, подбежала к пожилому арабу и протянула крынку ему. Араб удивленно посмотрел на нее, слез с коня и, медленно смакуя, все выпил. Прижав руку к груди он вернул крынку и что-то сказал по-арабски. Русава засмущалась и убежала. И опять все тронулись в путь.
Араб, сгорбившись, ехал недалеко, изредка поглядывая на Деяна, ведущего коня, на Людоту в колодке, на сидевших в телеге детей, на идущих рядом. Он уже не пел свою песню. Спустя некоторое время Деян его уже не заметил: то ли отстал, то ли уехал вперед.
Солнце стало клониться к закату, когда подъехали к маленькой, сильно заросшей кустами речке. Деян распряг коня, отвязал от телеги корову. Скотина, почуяв близость воды, упрямо тянулась к ней.
- Сразу пить не давай, а то загубишь. - Напомнил Людота.
Деян в ответ кивнул головой:
- Если так будем идти от ночи до ночи, - загубим скотину.
Вода в реке от множества зашедших на водопой животных была мутная, и Млава, распросив соседей, принесла откуда-то родниковую воду, и через некоторое время на костре варилась пшенная каша.
Давно уже стемнело. Вдоль речки по обоим берегам светилось множество костров. Людота и не мог себе представить, что неведомые арабы, разбив войско до сих пор непобедимых хазар, дойдут до земли северян и захватят столько полона.
- Людота, смотри! - Деян показал рукой.
Среди костров пожилой араб вел на поводу своего коня и внимательно всматривался в лица.
- Эй, паук блохастый, кого ищешь?
- Ну зачем ты так, Деян? - сказала Млава.
Араб услышал крик Деяна и, улыбаясь, подошел к ним. Рассмотрев в бликах костра Русаву, он присел и протянул ей свисток, сделанный из ветки дерева. Араб дунул в свисток и опять протянул Русаве. Русава взяла свисток и дунула, - раздался свист. Русава засмеялась, араб тоже заулыбался и погладил Русаву по голове, затем повернулся к Станяте и тоже протянул ему свисток.
Станята спрятал руки за спиной.
- Возьми, Станята. От чистого сердца дает. - Сказал Людота.
- Станята молча взял свисток. Араб довольный улыбался.
- Каша готова, садитесь все. Арава пригласите. - Сказала Млава.
Арабу дали ложку, и все сели кругом около котелка с кашей и начали по очереди из него черпать ложками. Людоту кормила Млава, так как колодка ему мешала есть самому.
После еды женщины уложили детей спать в телегу, а Деян и араб отошли в сторону и пытались между собой пообщаться, но правда больше жестами. Людота прилег на траву возле телеги и молча смотрел в черное небо, усыпанное бесчисленными звездами. Наконец подошел Деян и прилег рядом.
- Спишь, Людота?
- Нет, а что?
- Вот день и прошел. Что наcожидает завтра? Опять нескончаемая дорога, опять пыль. Детей жалко, — устали. И все дальше мы от родных мест. Вернемся ли?
- Должны вернуться. Надо сделать все, чтобы вернуться. Дети не должны жить рабами.
- А что надо сделать?
- Пока не знаю. Спи, завтра наступит утро, и опять будет трудный день.
* * *
Саадет ибн Юсуф смотрел на это селение сакалибов и его все больше охватывало раздражение. До этого его воины без особых хлопот захватывали все их селения. Да, были потери. Но здесь впервые встретилось укрепленное селение. Саадет видел города с высокими каменными стенами, достигавших в высоту роста нескольких человек. А здесь ему противостояло небольшое селение, стоящее на берегу реки и окруженное глубоким рвом и валом. Поверх вала шла деревянная стена высотой в два человеческих роста. К стене в притык построены были жилища сакалибов, и на крышах этих жилищ находились вооруженные сакалибы и отбивали штурм воинов Аллаха.
Саадета раздражало не это убогое селение, а то, что его воины встретили ожесточенное сопротивление. Стрелы сакалибов точно также находили цель, их мечи также разили противника. И хотя на взгляд Саадета их было сто – сто пятьдесят человек, тысяча Саадета таяла на глазах.
Саадет обернулся. Сзади находилась его охрана. Чуть поодаль на коне сидел Барух. Вдали у кустов, растущих у реки, находились лошади и верблюды арабов.
Саадет взглядом позвал одного из охраны:
- Позови Баята аль-Джафара и затем отправляйся к Марвану ибн Мухаммеду. Скажи ему так: Саадет ибн Юсуф встретил укрепленный город сакалибов, большие потери. От тысячи осталось человек четыреста, прошу помощи. Иди.
Подъехал Баят аль-Джафар и склонил голову. Вид его был усталый. На его доспехах видны были вмятины от удара мечом.
- Приготовьте земляное масло и сожгите их.
Баят аль-Джафар ускакал.
Через некоторое время на стену, защищающее селение, и крыши домов сакалибов полетели горшки с горючей жидкостью и горящие стрелы. Стены и дома враз заполыхали. Внутри селения началась суета. Саадет ибн Юсуф злорадно улыбнулся, - сакалибы не смогли потушить возникшие пожары. Вдруг горящие ворота крепости упали, и через огонь выбежали вооруженные сакалибы. Среди них не было ни женщин, ни детей. Они выстроились плотным строем и, защищаясь большими, окованными железом щитами, начали отступать к реке. Их было человек восемьдесят. Арабы бросились на них, но их длинные копья так же умеючи разили противников, а из-за строя воинов летели стрелы. Но и стрелы арабов доставали сакалибов, и видно было как то один, то другой падает раненым или убитым.
У самой воды осталось человек пять сакалибов, и только они сдерживали натиск арабов, а остальные бросились в воду и пропали.
Саадет подозвал Баруха:
- Что ты думаешь по этому поводу? Где женщины и дети?
- Я думаю — это опасный противник. Они решили утопиться, но не сдаться. А женщины и дети, я полагаю, сгорели в огне. Если так нас будут встречать дальше, то нам придется не сладко.
Саадет недовольно дернул плечом.
- Ты спросил, я ответил. - Смиренно произнес Барух.
Арабы окружили оставшихся на берегу сакалибов, и через некоторое время в живых остался только один. Его подвели к Саадету ибн Юсуфу. Перед ним стоял высокий широкоплечий мужчина лет сорока. На голове и в бороде проглядывали седые волосы. Его кольчуга была пробита в нескольких местах, но ран не было видно. Он без испуга смотрел на Саадета.
- Скажи мне, где еще селения сакалибов, как далеко они, сколько в них жителей?
Барух старательно переводил.
- Селений много, куда не направишь свой путь, и все жители до одного ждут тебя, каган, и встретят, как встретили здесь.
Саадет, услышав слово «каган», не дал перевести полностью ответ сакалиба и спросил Баруха:
- Он сказал «каган», что, хазары недалеко?
- Нет, несравненный Саадет ибн Юсуф, это он величал так тебя. Позволь я продолжу.
Саадет недовольно поморщился, услышав ответ сакалиба.
- Свяжите его.
- Позволь попросить тебя, о великий Саадет ибн Юсуф. – Барух повернулся к Саадету.
Саадет удивленно поднял брови:
- Говори.
- Мне понравился один молодой юноша из твоего полона. Продай его и его семью мне.
- Зачем он тебе?
- Ненасытная любовная страсть. – Засмущался Барух. – Ты знаешь, мне так нравятся молоденькие мальчики.
Саадет брезгливо поморщился:
- Не лги мне, Барух. У тебя недавно умерла жена, и я не слышал, что тебе нравятся такие утехи. А это, случайно, не семья того человека, за которого ты просил, чтобы ему оставили жизнь?
Что-то, наверное, пробежало по лицу Баруха, и Саадет продолжил:
- Интересно, надо на него посмотреть. Чем же заинтересовал он тебя, Барух, что ты даже не пожалел этот перстень? – И Саадет показал руку с надетым на палец перстнем с изумрудом.
Барух на миг растерялся:
- Но, славный Саадет…
Но Саадет, недослушав, повернул коня и проехал чуть вперед.
Саадет молча смотрел на догорающее селение. Бревна стен, догорая, падали, и вверх поднималось множество искр. От горящего селения поднимался черный дым, который был виден издалека. Саадет понимал, что теперь у него нет преимущества в неожиданном нападении, и скорость передвижения по землям сакалибов существенно замедлится. Если такими темпами и с такими жертвами придется брать все оставшиеся селения сакалибов, то что останется от войска? Воины, которые презирают смерть и готовы утопиться, но не сдаться врагу, готовые сжечь своих отцов и матерей, жен и детей, но не попасть в рабство, слишком опасны. А там еще скрывшаяся конница хазар. А что если еще сакалибы соберут войско, и их будет не сотни, а тысячи?
Саадет повернул коня:
- Мы возвращаемся.
Через некоторое время вокруг горящего селения все опустело, и только слышалось потрескивание догорающих бревен. Арабы забрали своих убитых и раненых и ушли.
Среди редкого камыша торчащая из воды тростинка начала неспешно расти вверх, а вслед за ней, стараясь не создать волны, показалась голова воина. Он держал во рту тростинку и все время пока был под водой, дышал через нее. Не заметив опасности, он осторожно вышел на берег и огляделся. Врагов не было, селение догорало. Воин вернулся в воду и постучал по воде определенным стуком. Из воды начали подниматься головы уцелевших воинов. Все выбрались на берег и поспешили к определенному месту вала. Крючьями растащили догорающие головешки и потушили водой угли. Затем стали копать землю, пока не показалась деревянная крышка люка. Из-под крышки люка начали выглядывать испуганные женские и детские лица. Все вздохнули с облегчением: жизнь продолжается.
* * *
Брат халифа Марван ибн Мухаммед сидел на подушках внутри большого шатра и, прищурив глаза, смотрел на своих эмиров. Повышенным тоном, отрывисто он бросал им слова:
- Ну и где войско хазаров? Где каган? Вы обещали мне принести его голову на блюде. Вы упустили победу. Мы разбили войско хазар. Но остатки ушли вместе с каганом. Где он? Может он уже собрал новое войско и собирается напасть на нас. Ну, кто скажет, где он? Не знаете? Вы разучились воевать. Мы захватили столицу хазар Семендер, а толку? Мы дошли до реки Танаис до каких-то сакалибов, а кагана нет. И что мне докладывают? А докладывают, что мои тысячи несут потери.
Марван встал и подошел к своим эмирам и начал по очереди каждому смотреть им в глаза.
- Куда делось наше преимущество в быстроте передвижения, в быстроте перегруппировки, в неожиданности ударов? Ну, кто мне ответит? Молчите? Где моя передовая тысяча? Что там Саадет ибн Юсуф делает? У меня такое ощущение, что он забыл как воевать и уже ласкает своих жен в своем гареме.
- Саадет ибн Юсуф здесь, у твоего шатра, о высокочтимый!
- Почему он здесь? Я не давал приказа отходить. – Марван еще раз оглядел своих эмиров и вернулся на свое место. - Пусть войдет.
Вошел Саадет ибн Юсуф и, прислонив руку к груди, склонил голову.
- Я приветствую тебя, мой повелитель.
- А-а, Саадет. Скажи мне: где каган? Что происходит? Ты эмир моей передовой тысячи, ты, мои глаза и уши, отступил без приказа. Ты помнишь, какое наказание ждет тебя? Почему ты здесь?
- Повелитель, испугавшись твоего могущества, хазары скрылись. Степь обширна, и мы не сумели их догнать. Нас задержали сакалибы. Мы захватили множество их селений. Мы разрушили двадцать тысяч домов. Мы захватили двадцать тысяч семейств. У нас закончились колодки, чтобы усмирять особо строптивых. Селения были не укреплены, но там нас встретили мужественные воины. Они умирают, но не сдаются. У нас много погибших. В последнем бою уже у укрепленного селения сакалибов от моей тысячи осталось почти триста воинов. Мы захватили их предводителя.
Марван ибн Мухаммед внимательно посмотрел на Саадет ибн Юсуфа и, подумав, произнес:
- Сакалибы… Я хочу видеть пленника. Приведите его.
- Будет исполнено.
Саадет ибн Юсуф вышел из шатра. Через некоторое время он вернулся в шатер. Вместе с ним вошел Барух, а затем привели высокого широкоплечего воина в кольчуге. Руки у него были связаны. Он гордо смотрел на окружающих, и в его поведении не наблюдалось испуга.
Марван подошел к нему и внимательно осмотрел пленного. Пленный был выше всех окружающих. Он снисходительно смотрел на Марвана и улыбался. В нем самом и в его поведении чувствовалась несокрушимая сила и уверенность.
- Как твое имя?
Барух незаметно подошел поближе и перевел слова Марвана.
- Кресислав.
- Ну и где же ваши хозяева хазары?
- У нас нет хозяев. А хазаров мы били и бьем. А где они — я не знаю. Земля большая.
- Сколько воинов может выставить твое племя?
- У нас каждый мужчина воин. Тысяч двадцать, думаю, можем сразу собрать. Люди нашего племени живут на большой территории. Через некоторое время можем собрать и больше. А если к соседним племенам за помощью пошлем, то и сосчитать трудно будет.
- А почему ты думаешь, что они придут на помощь?
- Мы говорим на одном языке.
- А какие соседние племена?
- Поляне, древляне, тиверцы, уличи, бужане, дреговичи, словене и другие.
Марван задумчиво посмотрел на говорившего. Кресислав стоял, гордо расправив плечи, и улыбался.
- Чему ты радуешься? Тебя скоро казнят.
- Все на этом свете не вечны, и наши боги ждут нас. А радуюсь я тому, что вам не досталась моя семья, мои родичи. Радуюсь я тому, что много вас уложил. Радуюсь я тому, что вы все меня боитесь. Вон вас сколько, а я связан.
Саадет ибн Юсуф вскипел и обнажил меч:
- Повелитель, позволь я отсеку ему голову.
Марван поднял руку и остановил его.
- Ты дерзок, и ты ищешь легкую смерть. А ты не лжешь, что много уложил моих воинов?
- А ты дай мне в руки меч и увидишь.
- Дайте ему меч, - посмотрим, что он за воин. Кто хочет сразиться с сакалибом?
Марван внимательно оглядел окружающих. Все промолчали.
- Мне что, самому? Ну что же, дайте мне меч.
- Высокородный Марван, да продлятся твои дни. - Барух согнулся в поклоне. - Мы все уверены в твоей доблести и в твоей победе над этим сакалибом. Но у нас и в мыслях нет, чтобы подвергнуть твою бесценную жизнь опасности. Как отара без пастуха, так и мы без твоей мудрости можем пропасть в этой негостеприимной стране. Позволь сразиться с этим дерзким сакалибом наименее отважному, чем благородный Марван ибн Мухаммед.
Марван с интересом посмотрел на Баруха и кивнул головой. Барух продолжил вкрадчиво:
- Мне кажется, доблестный Саадет ибн Юсуф выявил желание сразиться и уже обнажал меч, и все знают его храбрость и его воинское умение сражаться на мечах. Позволь ему сразиться с сакалибом.
Саадет зло взглянул на Баруха и произнес:
- Я готов, повелитель.
Все вышли из шатра. Воины с копьями образовали круг, в который вывели Кресислава, и где его уже ждал Саадет.
Кресислава развязали и дали ему меч. Он попытался вначале размять затекшие руки, но Саадет не дал ему этого сделать. Он сразу напал на Кресислава. Но длительного зрелища, которого надеялись все увидеть, не состоялось. Кресислав встречным ударом отбил меч нападавшего. Другим ударом выбил меч из рук Саадета, и третьим ударом рассек ему голову. Саадет мертвым упал на землю.
- Ну вот я и рассчитался за смерть погибших. Еще желающие есть?
Марван махнул рукой. - Убейте его, - и зашел в шатер.
Несколько стрел одновременно пронзили Кресислава. Он выпустил из рук меч и упал рядом с Саадетом.
Марван сидел на подушках долго думал. Окружающие молчали и только переглядывались. Наконец он поднял голову:
- Ну что думаете? Какие будут предложения?
- Даже если сакалиб и преувеличил в несколько раз, то все равно это сила. Нужно стянуть свои войска и ударить по сакалибам. – Сказал Мааруф ибн Башир.
- Зачем?
- Привести их к покорности.
- Зачем?
Мааруф ибн Башир замолчал.
- Может разослать тысячи в разные стороны, и напасть на след хазар? – предложил Ясир аль-Кабир.
- А если их перебьют как мух поодиночке? Не то. – Покачал головой Марван.
Все замолчали.
- Значит так. Где хазары мы не знаем, может быть они собирают силы. Перед нами сильный противник, который нас уже ждет и тоже собирает воинов. Наши тысячи разбросаны на большой территории. Мы далеко зашли от нашей земли. Мы скованы большим количеством пленных, и скорость передвижения наших войск упала. Есть потери, наши запасы заканчиваются. Это плохое.
Марван обвел взглядом своих эмиров и продолжил.
- Что хорошего? Хазар мы разбили, они нас боятся и в ближайшие годы не будут нас беспокоить. Земля сакалибов нам не нужна, наши верблюды здесь не выживут. У нас большой полон — это неплохо. Большую часть войска удалось сохранить, - это хорошо. И еще, мне пришло сообщение, что ромеи в Фригии разбили наше войско, и мой брат просит их наказать.
Марван замолчал, а окружающие оживились и начали между собой перешептываться.
- Слушайте все. Мы возвращаемся. Ясир аль-Кабир, подбери опытного воина на место Саадет ибн Юсуфа, дополни воинами передовую тысячу. Теперь она будет прикрывать наши тылы. Обозы с пленными очень медленно движутся. Это из-за скота. Ненужный скот отобрать. Газван ибн Джабаль, направь воинов к обозам пленных, и пусть они увеличат их скорость передвижения. Мааруф ибн Башир, собери рассредоточенные тысячи вместе. Да, им будет тяжело прокормить коней, но зато увеличится скорость, и есть возможность отразить нападение хазар. Теперь главное быстро вернуться и не дать преследовать себя. Остальные возвращаются к своим воинам. И последнее: приведите ко мне этого толмача.
Привели Баруха.
- Назови мне свое имя.
- Барух, о лучезарный.
- Ты сейчас уподобился собаке, лижущей у себя под хвостом. Говори просто.
Барух с почтением склонил голову. Марван продолжал.
- Ты был в передовой тысяче. Ты видел, как сражались сакалибы. Что о них скажешь?
- Это мужественные воины, презирающие смерть. Ты видел, как сражался сакалиб. Каждый из них стоит нескольких. Когда твои воины сожгли их селение, то старики, дети и жены сгорели заживо, а сами воины бросились в воду и утопились.
- Странное поведение. Мне кажется, что мы можем намучиться с этими пленными. Ну а теперь скажи мне, чем тебе не угодил Саадет ибн Юсуф, что ты захотел его гибели?
- Я не хотел гибели Саадета, я хотел спасти твою драгоценную жизнь.
- Не юли, говори правду. Или Саадет был тебе опасен, или тебе что-то было нужно, но Саадет тебе мешал. Для Саадет ибн Юсуфа ты слишком ничтожен, чтобы опасаться тебя, значит, что-то тебе нужно было от него. Что?
- Я просил у него рабов из полона.
- И только это? –Марван с презрением усмехнулся. – Ты ничтожный, но ловкий человек. Ты можешь быть сухим во время дождя, когда над тобой из укрытия ничего нет.
Барух удивленно поднял брови.
- Ты очень здорово вертишься между струйками дождя. И ты можешь быть полезен в будущем. Я дарю тебе тридцать, нет двадцать семей из полона Саадет ибн Юсуфа. А остальных отдайте его детям. Газван ибн Джабаль поможет тебе.
- Великодушный, а можно я сам отберу рабов?
Марван молча кивнул и, взмахнув рукой, прогнал Баруха.
* * *
Людота потерял счет дням в этом монотонном пути. Но и этот однообразный путь принес уже немало бед. Не стало несмышленышей Невеи. Испепеляющая жара днем, отсутствие воды и еды, прохладные ночи сказали свое слово: один за другим заболели малыши. И как не ухаживали за ними Невея и Млава, в течение двух дней они умерли. За время пути все похудели и устали, а Невея, убитая горем, совсем почернела, но даже это не спасло ее от следующей беды.
Спустя два дня после потери малышей нескончаемый обоз пленников догнал отряд арабов, и они начали у всех отбирать скот. У одних скот просто угоняли, а корову Людоты здесь же недалеко прирезали и освежевали себе на прокорм. Русава со слезами смотрела, как уводили корову. Недалеко на своей лошади сидел пожилой араб и молча смотрел на воинов, зарезавших корову.
Он как-то сблизился с семьей Людоты, на остановках вечером часто сидел около Русавы и, улыбаясь, молча смотрел на ее игры. В течение дня, сопровождая пленных, араб на своей лошади ехал недалеко от телеги Людоты и часто перекидывался словами с Деяном. Деян, общаясь с арабом, нахватался арабских слов и как-то начал изъясняться с ним. Деян узнал, что его зовут Рахим ибн Назир. У него тоже есть дочь, такого же возраста, как и Русава. Он не воин, он бедный пастух. Его забрали в поход, обещая по его окончании в качестве вознаграждения дать коня.
Еда заканчивалась, теперь не стало и молока, хотя от такого пути, когда остановки были только ночью, и животные могли питаться только в это время суток, корова с каждым днем давала молока все меньше и меньше.
Все молча стояли и смотрели, как арабы разделили куски мяса коровы, разложили по своим сумкам. Среди телег сновали конные арабы, забирая скот. Один из арабов подъехал сзади к Невеи, схватил ее за талию, положил поперек седла и под улюлюканье арабов увез ее. Рахим попытался остановить похитителя, но другие арабы обступили со всех сторон лошадь Рахима, и что-то пригрозив, умчались вслед. У Рахима поникли плечи, и он тронул свою лошадь и уехал.
Как только на востоке заалела заря, Людоту осторожно тронул за руку Деян:
- Людота, смотри.
Между остановившихся телег вел на поводу свою лошадь Рахим и под руку поддерживал Невею, которая еле шла. Млава ахнула и поспешила навстречу.
- Невея, что с тобой?
- Ой, Млава, нутро все болит. Ссильничали меня, проклятые. И не девка вроде, а кровь идет. Унять бы ее. Плохо мне, Млава. Прилечь бы.
Невею аккуратно уложили в телегу. Она закрыла глаза, и только временами сквозь сжатые зубы раздавался еле слышный стон.
Млава начала хлопотать возле Невеи, а остальные отошли от телеги. Рахим сел на свою лошадь и ускакал.
К середине дня Невея совсем обессилила.
- Млава, подойди ко мне. Знать не суждено мне... Помру видать скоро. Станяту не бросайте, нет у него больше никого. Солнце вон темнеет, скоро корову доить …
- О чем это она? - Спросил Деян.
- Уймись, бредит она, отходит видать.
- Маманя, не умира-а-ай! - Заплакал Станята. Людота молча прижал мальчика к себе.
К вечеру Невея умерла. Вот еще упала на землю и растворилась в ней одна капля жизни из большого котла арабского полона. Арабы не разрешили остановиться, и похоронили Невею, только когда все остановились на ночевку.
Вечером из-за недостатка продуктов сварили немного каши.
- И тризну справить нечем. - Пробормотал Людота. Станята и Русава похудели очень сильно, но, уже понимая всю сложность положения, стойко переносили все тяготы дороги.
И опять дорога: выжженные солнцем стебли травы высотой чуть ли не в человеческий рост, а иногда и выше, или, наоборот, жухлая от солнца трава, поникшая к земле, овраги, через которые нужно перебираться, редко встречающиеся, одиноко стоящие деревья и кусты, пересохшие речушки и глубокие реки, через которые нужно перебираться по броду, бугорки и широкие балки… И всюду степь, степь, степь …
* * *
Барух с Газваном ибн Джабалем и с сотней всадников подъехали к обрывистому берегу реки. Обоз с пленными начинал переправляться через реку. К Газвану ибн Джабалю подскакал тысячник охраны обоза.
- Где пленные Саадет ибн Юсуфа?
- Скоро подойдут.
- Всех проведешь мимо нас.
- Слушаюсь. - И араб ускакал.
Барух скорее почувствовал, чем узнал в этом изможденном с колодкой на шее человеке Людоту, и чтоб развеять свои сомнения подъехал к телеге и обратился к нему по славянски:
- Как твое имя, уважаемый?
- Какой же я уважаемый, если я в колодках?
- Уж больно ты …, - сказал горбоносый человек и замялся, - сердитый был. - Наконец он подобрал нужное слово.
- А разве я пришел к аравам и пытался вломиться в их дом? Я их не звал.
- Зачем сердиться? Все живы, твоя семья рядом.
- А я смотрю: ты жидовин, а что с аравами снюхался?
- Я бедный еврей Барух. - вздохнул Барух. - Раньше жил у ромеев. Но сейчас меня наняли арабы, чтобы я был толмачом. По своим торговым делам мне с многими народами пришлось сталкиваться, много языков изучить. Но из-за войны торговля пришла в упадок, надо как-то жить. Ты не ответил мне на мой вопрос.
Людота промолчал, а потом спросил:
- А как наш язык выучил?
- Пришлось. Торговал в Македонии, к полянам ездил, у поморян даже был. И все-таки, как твое имя?
- Людота мое имя.
В это время телегу несколько раз качнуло и колодка надавила на потертую шею. Людота скривился от неприятной боли. Это заметил Барух и добавил:
- Я могу поговорить с почтенным Саадет ибн Юсуфом, чтобы тебе сняли колодку, если ты пообещаешь вести себя смирно. Вот когда наконец доедем, точно так же будешь работать, - ведь везде люди живут.
- А долго еще ехать?
- Дней сорок, а может и больше.
- Одно жить на родине, другое — на чужбине. - Помолчав, продолжил Людота. - Вот ты, Барух, почему не уехал опять к ромеям?
- Не все так просто. Но ведь и арабам нужны люди, скажем так, с разными задатками и способностями.
- А какие у тебя задатки и способности, кроме знаний различных языков, что ты аравам стал нужен?
- Умение находить нужное решение в нужный момент.
- Непонятно ты изъяснился, Барух.
Ничего не ответил Барух, только снисходительно улыбнулся.
- И еще я не пойму, - много пленных вон бредет, конца и края не видно, а ты все нами интересуешься. Что тебе от нас надо?
- Ты и твоя семья сейчас являетесь собственностью эмира Саадет ибн Юсуфа. Я хочу выкупить вас.
- А зачем мы тебе?
- Я смотрю вон в телеге инструмент кузнеца лежит. Ты же кузнец?
- Коваль я.
- Мне понравилось, как ты сковал свой меч.
- А где он?
- У почтенного Саадет ибн Юсуфа. Так вот, я хочу, чтобы ты сковал мне сто таких мечей. Как раз по 20 мечей за каждого, и я вас всех отпущу на волю.
Деян решил вмешаться:
- Ничего не получится. Такой меч мы полгода делали, а сто мечей мы лет пятьдесят делать будем, - столько не проживем.
Барух повернулся к Деяну:
- А ты что, кузнец, что можешь сроки устанавливать?
Людота удивленно посмотрел на Деяна:
- Ты не встревай. Он гравировку на мече очень хорошо делает. – Пояснил Людота Баруху. – Я так не смогу, да и помощник он мне.
- Такой меч сделать невозможно. – Продолжил Людота. – Он таким получается, когда его кует свободный человек, а не раб. В него должна войти частица духа свободного человека.
- А ты чувствуй себя свободным, ведь свободу обретешь после изготовления мечей. Я обещаю.
- Людота усмехнулся:
- Давай на тебя колодку нацепим, и чувствуй себя свободным.
Барух еле сдержался, прошептав про себя:
- Дерзкий раб.
- И ты выкупи нас вначале у своего Юсуфа.
- У Саадет ибн Юсуфа. – поправил Барух и улыбнулся, довольный тем, что они все уже его рабы.
- Во-во, у него. – Людота заметил улыбку Баруха, догадался, что он что-то скрывает, и продолжил. – И ты слышал, что сказал мой брат? Столько сделать невозможно.
- А сколько возможно?
- А-а, пустой разговор. – Махнул рукой Людота.
- Ну ты все-таки подумай. - И, ударив пятками коня, Барух закончил на этом разговор.
Подъехав к Газвану ибн Джабалю, он кивнул в сторону Людоты:
- Эти будут первые из двадцати, а остальных на усмотрение воинов.
Газван ибн Джабаль подозвал тысячника охраны плененных и кратко передал приказание Марвана ибн Мухаммеда.
Из пыли, из-за движущихся телег к Людоте подошел Богуш.
- Будьте здравы!
- Живи и ты, Богуш. Ты куда пропал?
- Лошадь пала. Пристроились там к одним. Здесь недалеко. Ты все в колодке?
Людота в ответ только усмехнулся.
- Что-то Невеи не видно.
- Умерла она. – Людота рассказал, что случилось с Невеей.
Богуш мотнул головой.
- Да-а. Страдают люди. Погибло много. После каждой ночи оставляем могилы, да и коней много потеряли, - сколько телег на дрова сожгли!
Немного полчал и добавил:
- Слушай, Людота, спасаться надо. Я с многими поговорил, готовы на все. Воеводу Драговиста встретил. Вокруг него народ собирается.
- Драговиста? – Обрадовался Людота.
- Раненый он, но духом жив. Как доедем до места, вооружимся. Тысячи четыре, а может и больше, можем выставить, а это сила. Будем пробиваться к ромеям. Они враги аравов, помогут. И ты должен помочь, оружие нужно.
- Для оружия металл нужен, а где взять? А ты уверен, что нас всех в одном месте поселят? А если врозь? – И, помолчав, добавил. – Если выживем.
- Металл достанем, нам бы только начать, а там у аравов отнимем.
Опять наступает утро, опять нескончаемая дорога, пыль, скрип несмазанных колес, ржание лошадей, голодные глаза детей и усталые, тревожные глаза жены. У Людоты иногда возникала отчаянная мысль: с помощью Деяна сбить колодку, благо инструмент был в телеге, но регулярно проезжающие арабы смотрели за порядком среди плененных северян и такие своеволия жестоко наказывали, не щадя и семьи нарушителей. Поэтому, тревожась за жену и дочь, Людота и не мог себе позволить реализовать эту мысль.
Местность, по которой шли северяне, начала изменяться. Почти совсем не стало травы. Местами земля ярко блестела на солнце, словно припорошена инеем. Деян сбегал к такому месту и, вернувшись, сообщил:
- Представляете, это обыкновенная соль.
У Людоты возникла мысль, что над этим местом тяготеет проклятие. Но сразу же возникла и другая: чем кормить коня? Конь за время пути очень отощал: под кожей ясно проступали кости ребер. Он уже с натугой тянул телегу. Деян, жалея его, когда поблизости не было арабов, останавливался и давал коню немного отдохнуть и собраться силами.
Ближе к вечеру подъехал Рахим и что-то прокричал Деяну.
- Говорит, что скоро солончаки кончатся, и надо ехать скорее, чтобы до темноты успеть.
- Ты уже хорошо понимаешь ихний говор. – Заметил Людота.
- Да так, с пятое на десятое. Иногда просто догадываюсь.
Солончаки вскоре закончились, но степь была также безжизненна. Вечером остановились у россыпи камней рядом с бегущим среди них ручьем. Рахим сбросил с лошади несколько котомок. В одной из них был овес для коня, чему Деян очень обрадовался. Из другой он достал кусок мяса и белого зерна. Такого зерна никто еще не видел. Из третьей котомки он достал сухого навоза и быстро развел костер, подбрасывая его в огонь. Откуда Рахим все это взял было для всех загадкой, но уже на костре варилось что-то съедобное, расточая вкусный запах различных специй, и поэтому соседи завистливо поглядывали в их сторону.
- Неплохой мужик оказался Рахим. - Сказал Людота Деяну. – А все из-за крынки молока, что дала ему Русава. Добро всегда порождает добро. И только люди, не имеющие совести и чести, не отвечают добром на добро. А как им ответить, если душа у них черства.
Деян молча согласился.
Но хорошее и плохое идут рядом рука об руку, также как любовь и ненависть, радость и горе, жизнь и смерть. Рано утром Людота проснулся, услышав крик Русавы.
Это был даже не крик, а скорее испуганный визг, от которого проснулись и соседи. Млава и Деян бросились к Русаве, и Деян принес на руках плачущую Русаву.
- Та-ам… Зме-е-я… Укуси-и-ла. – сквозь плач произнесла Русава.
- Куда? – похолодел Людота. Млава вскрикнула и начала осматривать Русаву при неярких бликах тлеющих углей. Ничего разглядеть было нельзя.
- Деян, сбивай колодку! – Крикнул Людота.
Деян во тьме нащупал молоток и пробойник, и, приловчившись к колодке Людоты, несколькими ударами освободил его. Людота за отсутствием топора с яростью молотком разбивал колодку. От нее отлетали щепки, и Людота бросал их на угли костра. Деян наклонился и начал его раздувать. Щепки задымились и вспыхнули. В свете костра на ноге Русавы выше щиколотки виднелись две точки от укуса змеи. Людота бросил пробойник в костер, а сам нагнулся и начал высасывать яд из ранок.
Русава начала вдруг тяжело дышать, как будто ей не хватало воздуха. Людота взял щипцами раскаленную до красна железку и прислонил ее к ранкам Русавы. Русава опять громко завизжала от боли. Сразу запахло жженым мясом.
- Не знаю, успели ли? – покачал головой Людота.
Русава вся обмякла. Млава начала растирать ее лицо водой, но это Русаве не помогло.
- Горячая вся. – Пожаловалась Млава Людоте. К утру Русава потеряла сознание.
Утром подъехал Рахим. Узнав о произошедшем он захлопотал, достал какие-то мази, но рассмотрев на опухшей ноге у Русавы остатки ранки от укуса змеи, которые почти спрятались в ожоге, покачал головой и начал их убирать. Деян его спросил что-то. Он ответил.
Деян поник головой.
–Надежды нет.
У Людоты перехватило дыхание от услышанной вести, а Млава закричала:
- Как нет? Что ты говоришь-то? – И после этого зарыдала. – Доня моя, донюшко-о-о…
Но что значит проблема какого-то муравья или букашки, сидящих на дороге, по которой идет путник? Как путник не замечает муравья на дороге, так и арабам не было дела до горя каких-то людей, ставших рабами. В Писании сказано: обращайтесь к врачам, ибо они мудрецы. Но какие могут быть врачи в то далекое время, тем более среди плененных людей, убитых одним общим горем — горем потери свободы.
Утром Барух с охранниками-арабами опять подъехал к Людоте. Людота шел за телегой и прижимал к груди бесчувственное тело дочери. Охранник, увидев что Людота без колодки, поднял плеть, но Барух остановил его.
- Что случилось, Людота?
- Добрые люди вначале здороваются.
Барух стиснул зубы и подумал, что трудно ему будет с этим рабом, но произнес другое:
- Я выкупил вас у Саадат ибн Юсуфа. Обошлось мне это в немалую сумму.
- Поздравляю.
- А ты подумал, сколько можешь сделать мечей?
- Слушай, Барух. У меня дочь на последнем издыхании, а ты пристаешь как торгаш.
- А я и есть, как вы говорите, купец.
- Могу сказать, что я согласен сделать тебе мечи, ну а сколько – поговорим потом.
- Ну и это уже хорошо. А без колодки ты уже чувствуешь себя свободным человеком?
Людота молча посмотрел на Баруха, и Барух понял, что перегнул палку. Он молча повернул коня и уехал. К вечеру Русава умерла.
И опять дорога: пыльная или каменистая, поросшая травой или чавкающая грязью после пролитого дождя.
Местность стала меняться. Длинные долины стали обступать скалы. Дорога иногда проходила между скалами, которые обступали отвесной стеной и были так высоки, что вверху синел только клочок неба, и казалось, что луч света никогда не касался в этом месте земли.
Над одинокими вершинами хребтов гор сгущались грозовые тучи. Вдали среди облаков виднелись похожие на белые сугробы снежные вершины. На голых скалах редко где увидишь какую-либо растительность. Крутые скалы прорезают многочисленные ручьи и речушки, поток которых с ревом несет влагу с вершин и ворочает камни.
Людота сидел на камне у реки и смотрел на бурлящую воду, которая своим шумом заглушала человеческую речь, которая играючи вертела камни, да так, что они стали гладкими и почти круглыми. Краем глаза Людота увидел бегущего человека. Людота узнал в нем Рахима. Чтобы Рахим бежал, а не ехал неторопливо на своей лошади, это Людоту одновременно и рассмешило и насторожило.
Рахим подбежал и из-за шума реки начал что-то кричать и показывать рукой туда, откуда прибежал. Людота разобрал только два слова: Деян и Млава. Он вскочил и побежал, перепрыгивая с камня на камень. За утесом, где поток воды немного утихомиривал свою прыть, и река стала глубже, по шею в ледяной воде стояла Млава, а трое черных горбоносых людей, одетых в большие накидки из овечьих шкур не спеша и методично избивали Деяна. Деян по очереди отлетал от одного человека к другому, и также не спеша и методично ударом он отсылал Деяна к третьему. На пригорке громко гогоча и отпуская какие то реплики на своем гортанном языке стояло еще человек шесть.
Людота подобрал здоровенный сук и бросился на избивавших Деяна. С размаха он опустил сук на голову одного, - что-то хрустнуло, но сук остался целым. Повернулся к другому и ткнул его суком в живот, тот согнулся пополам, и ударом ноги снизу в голову Людота добил противника. Третий противник отпрыгнул в сторону и достал из-за пояса тонкий и острый клинок, да и остальные отдельно стоявшие достали оружие и пошли ему на помощь. Людота стоял спиной к реке и готов был пожертвовать собой ради спасения Деяна и Млавы.
Нападающие взяли Людоту и Деяна в полукруг и медленно начали обступать его. Деян от безисходности поднял камень и бросил его в одного из нападавших. Из-за утеса появилось около десяти всадников, среди них был Рахим и Барух. Всадники оттеснили нападавших, а Людота помог Млаве выбраться из ледяной воды. Млава очень замерзла, и ее зубы непроизвольно стучали.
К Баруху обратился вожак этой банды:
- Мои воины участвовали в походе на хазар вместе с вами. Мы уже долго в походе и истосковались по женской ласке. Ничего не случилось бы, если мои воины немного развлеклись с этой красавицей. А этот – головой показал на Деяна – начал защищать ее. А этот - показал на Людоту – изувечил двоих. Отдай мне его, - закон гор обязывает кровью смыть позор. Мы должны отомстить. Он мой кровник.
Барух покачал головой.
- Это пленники несравненного Марвана ибн Мухаммеда. Я не могу тебе их отдать.
- Это наша земля, и мы все равно отомстим. Нам никто не указ на нашей земле.
- Тебе не указ брат халифа? Ты хочешь, чтобы могущественный халиф отомстил за поруганную честь своего брата и бросил на все свое войско, которое не оставит никого здесь в живых?
Горец немного опешил, зло посмотрел на Людоту и, повернувшись, ушел со своими воинами. Барух посмотрел сверху вниз на Людоту:
- Благодарите этого араба. – Взмахнул рукой и поехал вместе с сопровождающими его воинами. Рахим смущенно заулыбался и тоже поехал следом.
Людота и Деян собрали по берегу сучья и развели костер. Млава все не могла согреться, - она слишком долго провела в ледяной воде, в которую ей пришлось влезть от преследующих ее горцев. Людота уложил ее в телегу, укрыл чем только было можно и дал ей горячего кипятка.
- Эх, сейчас бы в баню ее.
Утром у Млавы начался жар и хриплый, выворачивающий все внутренности кашель. Людоте стало страшно. Ожидание чего-то неотвратимого, настигающего его и его семью, а, впрочем, и всех плененных северян, охватило его сердце. Он шел за Млавой, лежащей в телеге, и чувство отчаяния, своей беспомощности противостоять всем этим обстоятельствам, терзало его. Станята, сидевший впереди на телеге, иногда оглядывался, и его испуганные глазенки смотрели сначала на Млаву, потом на Людоту, а затем опять поворачивался и смотрел на ведущего под узцы коня Деяна.
Как умерла Млава, Людота так и не понял. Просто в какой-то момент он не услышал ее тяжелого дыхания, прерываемого хриплым кашлем. Обняв ее, он чувствовал еще ее тепло, но дыхания уже не было, и не было слышно биения сердца. Людота, держа в своих объятиях Млаву, зарычал, и непонятно было, то ли это рык голодного зверя, готового разорвать себе подобного, то ли это стон, то ли это плач, но без слез. Просто слез не было.
- Братко, братко... - Пытался успокоить Людоту Деян, но это было напрасно.
В этом стоне накопилась усталость от всего пройденного пути, горечь утраты дочери и жены, несправедливость устроения мира, где злые никчемные люди ради удовлетворения своих прихотей и желаний развязывают войны, от которых гибнут люди, которые мирно жили и работали, растили детей и выращивали хлеб.
Долго сидел так Людота, обнявши Млаву, пока не подошел Богуш.
- Крепись, Людота, ты же мужчина. Нужно жить.
- Для чего? Подруби корни у дерева, — дерево погибнет. А у нашего народа сколько корней подрубили. Вон и меня... Остались теперь втроем: я, Деян и Станята. Как жить? Для кого?..
Помолчал немного Богуш и продолжил:
- Вот смотри, Людота, вроде бы травинка примята, а смочит ее дождик или по утру роса, и смотришь, а она уже опять поднялась. Как травинка, помятая ногой человека или копытом животного, поднимается потом вверх, как цветок, лепестки которого вечером закрываются, а с восходом опять раскрываются, и он наполняется красками и запахом и опять смотрит на солнце, так и человек должен не унывать, преодолеть все трудности и жить, жить для близких и чужих, жить для других, во имя других.
Прошло немало времени, прежде чем Людота поднял голову, посмотрел на Деяна и Станяту и молвил:
- Ну что же, значит будем жить дальше.
Нет комментариев. Ваш будет первым!
