Записи Лютера Дактэ Глава 5

«Солнце зашло за горизонт, и я с трудом различал дорогу. Початки кукурузы, как грозные стражники, не давали мне прохода. Я путался среди этих зарослей, запинаясь о коряги и ругая это чертово поле. Сколько мне еще идти, я не знал. Но мне придется не спать, чтобы не пропустить очередную дверь в иное измерение. Как забавно это слышать.
Я остановился, потому что услышал незнакомый звук. Это не было похоже на шелест кукурузы. Скорее, это было подобно тому, когда шипит змея, перед тем, как напасть. Я затаился, задержав дыхание. Еще через минуту, мое тело провалилось сквозь землю. Все повторилось в точности до атома. Я расщеплялся, а после мое тело собиралось по кусочкам, вздрагивая от боли. Материя обретала форму. Теперь я стоял в лесу. Передо мной камни, поросшие травой и одиноко стоящее дерево. Кэм, говорила, что я смогу освободить девочку. Я сделал шаг, как увидел, что мимо меня пробежала девочка. Она была красивой, с каштановыми волосами. В пышном платье, персикового цвета, гольфах и босоножках. Я понял, эта девочка и была Камелией. Но почему я вижу ее?
Я проследил за ней, спрятавшись в кустах.
Девочка поднялась на камень и подошла к дереву. Ее лицо озаряла улыбка, а глаза светились. После, позади нее, возникла мужская фигура. Я увидел, что в его руке сверкнул нож, с широким и большим лезвием. Затем крик, и мужчина легко взобравшись на дерево, небрежно запихнул ребенка внутрь, быстро ретировавшись. Самое интересное, как бы я не хотел рассмотреть его лицо, я не видел его. Оно словно было стерто. Как будто эта мелодия, которая так знакома тебе, но ты не помнишь, откуда она. Потом прибежали люди, они обшарили лес и мать, что упала на колени, рыдая, звала Камелию. Ее с трудом вывели из леса, но я все еще слышал, ее плач.
Теперь, я понимаю, почему Кэм не могла смотреть на это. Я поднялся на камень и подошел к дереву. Моя рука потянулась к нему, как на дереве проявились прорези. Я отшатнулся. Дерево широко раскрыла рот, безмолвно крича.
-   Я хочу помочь ей! – Закричал я. – Всего лишь помочь!
Дерево согнулось пополам. Оно с треском выдернуло корни, взметнула их вверх и резко устремила в мою сторону. Корни сжали меня за запястья, так как я прикрывался ими, и грубо притянули к себе. Я был в нескольких миллиметрах от деревянной пасти. – Нет! – Закричал я, пытаясь вырваться из ее объятий. – Я хочу помочь Камелии!»
 
 
Лютер вскочил. Он успел перегнуться через кровать, как его стошнило. Красная жидкость, уродливым пятном расплылось по светлому ковру. Лютер пошел в ванную. Он стоял перед зеркалом, разглядывая свое бледно-серое отражение. После, сунул голову под кран и держал голову под водой, отгоняя жуткое послевкусие кошмара. Затем, промокнув лицо и волосы полотенцем, вернулся в гостиную. Он подошел к мини-бару и налил виски, сделал два жадных глотка и, обернувшись, бросил взгляд на тетрадь, что лежала на кофейном столике.
-   Значит, желаете, чтобы я перечитал записи? Ладно.
Лютер сел в кресло, отставил стакан и пролистал тетрадь, остановившись на предпоследних записях. По мере того, как он читал, его брови ползли вверх, а глаза округлялись.
-   Что за бред? – пробубнил он. Лютер бросил взгляд на поля. 1525/1526. – Что это? Что-то знакомое. – Он поднялся и прошел по комнате. – 1525. 1526. Я же знаю, что это. Только не помню. Почему?
Раздался стук в дверь. Лютер обернулся. Он медленно подошел к двери, и прислушался. Еще стук, от которого Лютер вздрогнул. Он распахнул дверь, озираясь по сторонам. На пороге и в коридоре никого. Лютер, уже собрался закрыть дверь, как на пол, звякнула пластинка. Он поднял ее, рассматривая.
-   1525. – Протянул он и вышел в коридор. Он посмотрел на дверь, что шла следующей. – 1526. 1525 и 1526 эта номера комнат. – Лютер вернулся в комнату и, схватив тетрадь, быстро пролистал ее. «Вот, ваш номер 1525. Он самый тихий, и самый уютный». После еще пролистал. «Могу, я узнать в каком номере остановилась Камелия? Красивая брюнетка. Она поет в вашем ресторане? Конечно. Мисс Дакбен остановилась в номере 1526». – Черт, - выдохнул Лютер – это же мой и номер, Кэм. Но как? Я не понимаю, неужели… - он вспомнил строки из записей, про иную реальность и формы, что имитируют когда-то былых сущностей. – Получается, когда я входил в лифт, я попадал в другую реальность? – Лютер почесал затылок. – Сумасшествие какое-то. Я точно схожу с ума.
И тут раздались хлопки в ладоши. Лютер подпрыгнул. Перед ним стоял мужчина в черной одежде. Его лицо было размыто.
-   Кто ты? – Прошептал Лютер. Мужчина молчал. Он лишь пальцем указал на тетрадь. Лютер не понимал, он стоял как вкопанный и лишь хлопал глазами. Мужчина выдохнул, взял из рук Лютера тетрадь, пролистал ее и протянул ему. Лютер опустил глаза, видя перед собой лишь белоснежные листы. Но не прошло и минуты, как он осел в кресло и его вновь охватил шок. На листах, стали проявляться буквы. Они складывались в слова, а слова в предложения. Тетрадь действительно писала сама себя, Лютер даже слышал, как по бумаге царапает грифель, выводя знакомым почерком, продолжение истории.
 
 
«Дерево настолько широко раскрыло свою пасть, что мое тело без труда прошмыгнуло внутрь. И я пролетел несколько метров, прежде чем додумался затормозить, упираясь ладонями и ногами в стороны. Изнутри, все напоминало бездонный колодец – холодно и влажно. А когда пасть захлопнулось, то к этому добавился еще и мрак.
-   Камелия! – Закричал я, - Камелия! – Мой голос эхом отзывался, что не совсем радовало. Я перевел дыхание и, вцепившись пальцами в каменную стену, двигался вниз. В такой вот нелепой позе, я прополз наверно несколько метров. Потому как я стал ощущать боль в голове и слабость в руках. Ноги, кстати, тоже перестали меня слушаться, и я полетел вниз. Я был похож на деревянную куклу, на веревочках, которая бултыхается из стороны в сторону, пытаясь ухватиться за что-нибудь. Я изодрал пальцы в кровь, сбил колени, пока скользил по стенкам. Наконец, пролетев несусветное количество метров, я шмякнулся на что-то теплое, которое издало выдох. Наощупь, водя руками в темноте, я наткнулся на предполагаемый объект спасения. – Камелия? – Я приподнял ее на руках и приложил уху к ее груди. Пульса не слышал, но надежда все-таки теплилась в моем сознании. – Подожди, малышка. Я тебя спасу, подожди, немного. – Я оттащил девочку в сторону, а сам также наощупь провел ладонями по холодной стене. Под пальцами ощущалась какая-то слизкая субстанция и струйки воздуха. После, я со всего маху ударил ногой в стену. Потом еще и еще, пока не раздался треск, как будто ломают сучья. Сквозь, трещины, я видел, как пробиваются нитки света. Тогда, я разбежался и выбил преграду плечом, вылетев на улицу. То, что казалось светом, был фонарный столб, который стоял посреди пустой дороги. Я вернулся за девочкой и вынес ее на улицу. – Камелия? Ты слышишь меня? Камелия?
Она была очень бледной, но румянец по-прежнему зиял на ее щеках. На животе виднелось иссохшее пятно крови, которое приобрело коричневый оттенок. Я взял ее на руки.
Небо было хмурым. Понемногу, накрапывал дождь. Большие капли падали на дорогу. Мне казалось, что дождь падал там, где мы шли. Потому как остальная дорога была светло-серого цвета. Пальцы болели и кровоточили. Я осел, не в силах нести Камелию, хоть она и была легкой, положил ее на землю. Снял куртку и накрыл ее.
-   Я не успел тебя спасти, Кэм. Прости. Прости меня. – Произнес я и выдохнул.
Ее пальцы были такими же прохладными, как и капли, что промочили меня до нитки. Я не сразу обернулся, только тогда, когда она провела пальчиками по моей щеке. Кэм стояла передо мной и смотрела на меня пустыми глазами. Я улыбнулся.
-   Камелия, ты жива! – Я подхватил ее на руки и посмотрел на ее прекрасное личико. Бледность, делала ее еще красивей, а глаза хоть и безжизненные, но такие глубокие. Кэм посмотрел поверх моего плеча. Я повернулся. На дороге стоял мужчина в черной одежде. Я видел, как он сжимал рукоятку ножа, так сильно, что его костяшки побелели. Лица мне не было возможности разглядеть, оно было размыто, и сливалось с серостью пейзажа. – Она не твоя! Не подходи! – закричал я. Мужчина сделал шаг, а я попятился назад, крепко сжимая худое тело Кэм. – Не подходи! – Я озирался по сторонам. Мы были, как на ладони. Дорога была пустой, никаких домов по близости, чтобы спрятаться. – Господи, Кэм, как мне защитить тебя? Скажи? – я, скорее, спрашивал себя вслух, нежели ее. Но, она ответила мне.
-   Ты не сможешь меня спасти. Это неизбежно. – В ее голосе не было страха. Она говорила спокойно, будто была готова к этому. Я мог защитить Кэм от него, если бы у меня было хоть что-то, чем бы я мог обороняться. Но, нападать на убийцу с кулаками, было бы глупо. Поэтому, оставалось одно – бежать. И я побежал. Но бежать, мне пришлось долго. Где бы я ни останавливался, мужчина появлялся там же. – Смирись и прими. – Произнесла Кэм. Я опустил девочку на землю, мысленно готовясь к нападению. Но мужчина исчез, вместе с тем, в моей руке, поблескивало широкое лезвие ножа. Я перевел взгляд на Кэм. Она лежала на дороге, в неподвижной позе. Румянец рассеялся, и теперь, я понял, о чем говорила Кэм».
 
 
Лютер поднял глаза, с трудом понимая, что твориться у него на душе. Смешанные чувства – ужас, недоумение и застывший на его губах вопрос – кто же он, черт возьми?
-   Кто ты и какого черта тебе надо от меня? – снова спросил Лютер. Мужчина взял стул, и, повернув его спинкой к Лютеру, опустился на сиденье, свесив руки.
-   Ты, что, так и не понял, кто я? – хмыкнул мужчина. Лютер вжался в кресло, услышав свой собственный голос. – Ты ведь внимательно читал? Вроде не дурак, а задаешь такие глупые вопросы.
Лютер задержал дыхание, вслушиваясь в голос. Он пытался разглядеть его лицо.
-   Если ты хочешь узнать, кто я, тогда последуй ее совету. Смирись и прими.
-   Я не понимаю. При чем тут эти записи и я? Почему это происходит со мной?
Мужчина дернул головой. После, его лицо приобрело более ясные черты. Будто с забытой полки смахивали вековую пыль. Лютер вскрикнул, увидев перед собой – себя. 
-   Это невозможно. – Прошептал он. Мужчина ухмыльнулся. Хоть он и был точной копией Лютера, но в нем было что-то отталкивающее. Лукавые глаза, которые смотрят на него исподлобья. Кривая ухмылка и волосы, зачесанные назад. Лютер никогда бы не стал носить такую прическу. – Как такое возможно?
-   Ну, вот как-то так. – Пожал плечами, двойник.
-   Так, мне нужно выпить. – Протянул Лютер, подойдя к мини-бару.
-   И мне налей.
-   Тебя не существует.
-   Ну, если тебе так хочется думать, пожалуйста. Но, в любом случае, двойной виски тебе не помешает. – Ухмыльнулся двойник. Лютер все наполнил два стакана горячительным и поставил на кофейный столик. Он боялся случайно дотронуться до двойника. А вдруг он настоящий?
Двойник отпил виски и довольно проурчал.
-   Значит, все, что здесь написано, правда?
-   Истинно глаголешь.
-   Почему я? – Он вернулся в кресло.
-   Не думай, что ты какой-то особенный. Просто ты, - Двойник задумался. После расплылся в улыбке – слетел с катушек.
-   Слетел с катушек? – Лютер рассмеялся. – Ну, конечно. Если мне кажется всякая дрянь, то неудивительно, что можно сойти с ума.
-   Нет-нет, - Двойник махнул рукой – ты ошибаешься, если думаешь, что все это началось недавно. Это началось задолго до того, как тебя стали окружать все эти странные вещи.
-   Как давно?
Двойник поднялся с места, поставил стакан и убрал руки за спину, прохаживаясь по гостиной.
-   Раз, два, три, четыре. В твоем теле рдеют дыры. А на лице разрезан рот, он рассмешит всех клоунов. – Медленно протянул Двойник.
-   Замолчи. – Процедил Лютер. Он напрягся, сжав подлокотники кресла.
-   А, что такое? Плохие воспоминания навевает? – Ехидно спросил Двойник.
-   Такое не сразу забудешь. – Лютер сглотнул. – Мой отец брал на воспитание собак. В основном он занимался воспитанием бойцовских, плохо контролируемых особей. Ласке и заботе, отец предпочитал грубые и жесткие меры. Вроде строгих ошейников, с шипами и палки, которыми доказывал, свое превосходство, избивая их и не жалея, даже если они истекали кровью. Держал на скудном пайке, не давая даже малой возможности, на снисхождение. В один из дней, отец, как всегда напился. А если он был под приличным градусом, то не дай бог, хоть кому-то попытаться перечить ему. Временами под его горячую руку попадались собаки. Когда-то и я попался, когда пытался защитить псину от ударов.
Отец только еще больше озверел. Он схватил меня за шиворот и поволок в дом. Я не мог сопротивляться, так как он был намного крупнее меня. У двери, на крючках висели ошейники. Когда он толкнул меня, а после пинка под ребра, я на мгновение потерял ощущение воздуха, отец снял с крючка ошейник. Накрутил его на кулак, шипами наружу, и нанес первый удар. Этот урод бил меня и напевал эту чертову песню. Раз, два, три, четыре. В твоем теле рдеют дыры. А на лице разрезан рот, он рассмешит всех клоунов. С каждым счетом он вонзал в меня шипы. Давал немного передохнуть. И снова продолжал, пока не кончалась песня.
-   И именно тогда ты понял, что сделаешь с ним. – Улыбнулся Двойник.
-   Да. – Лютер втянул носом. – Когда, так называемая экзекуция подошла к финишу, я убежал в свою комнату, ждать. Отец оприходовал третью бутылку виски и вырубился. Я вышел из комнаты, и, поняв, что он спит, выбежал на улицу. Освободил пса, которому досталось не меньше, чем мне. И начал подготовку. Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы стащить отца на пол и отволочь к входной двери. Затем я накинул ему ошейник, разумеется, шипами внутрь. А к ошейнику прицепил поводок, другой его конец, закрепив на ручку с внешней стороны, так, что он был натянут. У него не было шанса высвободиться. Затем, я разбудил его, плеснув ледяной водой в лицо. Когда отец очнулся, он начал ругаться, матеря меня, на чем свет стоит. Он попытался встать, но поводок не дал ему, даже на миллиметр приподняться. Он скривился, так как шипы больно втиснулись в его кожу.
-   Щенок! Какого хрена ты задумал!? Вот, я тебе задам порку, сукин сын!
Пес стоял подле меня и скалился. Он наверняка, ждал моей команды. И я скомандовал.
-   Фас. – Произнес я и пес накинулся на отца. Я с улыбкой смотрел, как корчиться отец, отбиваясь от зубов собаки, и пытаясь высвободиться от ошейника. Я, почти, что сдерживал смех. А когда отец затих, свесив голову набок, выпучив глаза, я ушел. Собака спокойно прожевывала куски его плоти.
-   Однако, ты кровожадный, мой друг. – Кивнул Двойник. Но в его голосе не было осуждения. Скорее, он похвала.
-   Он заслужил это. И я нисколько не сожалею об этом.
-   Да, этот старый мудак, заслуживал этого. 
Лютер поднялся. Он налил виски, и, промочив горло, продолжил.
-   Я уехал из дома. В Техас. – Лютер удивился тому, что заговорил о Техасе. Ведь, прежде он и не знал об этом. У него в голове, словно все собралось воедино, и язык сам собой изливал слова. – Подальше от воспоминаний, подальше оттого, что меня мучило. Техас показался мне спокойным и мирным городком. Точнее, деревня городского типа. И меня это вполне устраивало. На тот момент мне было восемнадцать. Я был невзрачный, сутулый и худой. Мое лицо было в прыщах, о привлекательности, которую я имею сейчас, я даже и не подразумевал. Я долго бродил по улицам. Искал, где можно осесть и начать жить заново.
-   И как, удачно? – Ухмыльнулся Двойник.
-   Не совсем. Детишки играли на улице. Вроде догонялок или пряток. Пять девочек, бурно переговаривались о чем-то. Потом, одна из них. Самая красивая, развернулась в мою сторону, когда я прошел мимо них и во все горло начала выкрикивать обидные слова. Типа – сутулый, прыщавый. Иди отсюда малый. Ты не нужен здесь, с тобой тошно есть. Ну, и все в таком роде. Я точно не помню. Я затаил на нее злобу.
-   Ну, ты не виноват в этом. Если бы не твой папочка, может, ты вырос бы хорошим мальчиком. – Иронично протянул Двойник.
-   Да. Спасибо, папочке. – Кивнул Лютер. – Проголодавшись, я приметил кафе у дороги и вошел внутрь. И там, за стойкой я увидел ее. Прекрасное создание. Она словно богиня, словно что-то невозможное, разом ударила в мое сердце. Я влюбился. Пока я пил кофе, я исподлобья любовался ее красотой и соблазнительными формами. Но, с моей внешность, мне было не на что претендовать. После, с кухни вышел небольшого роста, мужчина. С круглым животом и заросшим лицом. Он представился Даком. Я Беном.
-   И вправду, зачем говорить свое истинное имя. Боялся, что тебя будут искать?
-   Возможно. Дак предложил мне работу на кухне. Правда, обещал небольшие деньги и еду. Я согласился. Мне было все равно, что делать, лишь бы быть рядом с Камелией. Так прошло около двух лет. А я по-прежнему, в тайне, любил ее. Я столько раз представлял себе, как подойду к ней и признаюсь в своих чувствах. Но стоило ей о чем-то меня спросить, как я тут же прикусывал язык. Я соглашался с тем, что никогда не смогу этого сделать. Камелия была ветреной девушкой. Она любила деньги, драгоценности. Впрочем, как все обычные девушки. Но главная ее мечта была, выйти замуж за богача и уехать из этой занюханной деревушке. Поэтому, Камелия, завидев крупную сумму денег в бумажнике мужчины, могла спокойно лечь с ним в постель. А после таких вот пустых романов, она не раз проклинала и мужчин, и свою не состоятельность.
Наконец, я набрался смелости и двинулся к ней. Я слышал, как за дверью трейлера раздаются ее стоны и мужской хрип. Я даже знал, кому принадлежит этот хрип. Дяде Даку. Изредка, она спала с ним. Только, я не понимал, для чего она это делала? Он никчемный, к тому же от него плохо пахло. Ничего, кроме как пару долларов, он не смог бы ей дать.
Я постучал в дверь, когда стоны стихли. После минуты, мне открыла Камелия. Она удивленно посмотрела на меня, а после с ухмылкой спросила – какого черта я тут делаю, маленький извращенец? Я сказал, что пришел поговорить. Что, мне нужно сказать что-то важное. Она снова ухмыльнулась, и сказала, подойти через пятнадцать минут. При этом спрятавшись куда-нибудь. Мол, ей еще не хватало, чтобы взрослые мужчины дали мне по соплям. Вообщем, я спрятался за пустующий трейлер и стал ждать. Через десять минут появилась грузная фигура Дака. Он сел в машину и надавил на газ. Через пять минут, я стоял у ее двери. Она пропустила меня внутрь и закрыла дверь.
-   Ну, и каким тебя ветром сюда занесло? – Кэм достала два бокала. Бутылку красного вина. – Тебе пить можно?
-   Мне двадцать. – Ответил я. Кэм разлила вино по бокалам. Один из них протянула мне.
-   Тогда, твое здоровье. – Она прошла в импровизированную гостиную и уселась на диванчик. – Так что за разговор у тебя ко мне? – Она включила телевизор, и совсем не смотрела на меня. А если бы я начал говорить, то вряд ли слушала меня. Я залпом осушил бокал и нервно покрутил его за ножку.
-   Эм. Камелия. Я работаю у Дака уже два года. И все это время, я не могу не думать о тебе. – Я говорил тихо, так что Кэм сморщилась. После она отключила телевизор от пульта.
-   Еще раз и погромче. – Потребовала она и сделала жадный глоток. После достала сигарету и закурила.
-   Я говорю, что работая у Дака два года, я не могу не думать о тебе. Ты, - я густо покраснел – мне очень нравишься.
Кэм расхохоталась, чуть не подавившись. Меня же бросило в холодный пот, но щеки еще больше распалились.
-   Сколько, говоришь, тебе лет?
-   Двадцать. – Заикнулся я.
-   Ну, в твои годы, мне тоже нравились мужчины старше меня. И я, конечно, приветствую это. Но, я птичка высокого полета. И предпочитаю более солидных мужчин с пачками денег.
-   Я смогу дать тебе то, что они не смогут. – Вырвалось у меня, когда Кэм поднялась с дивана.
-   Да, что ты? – хохотнула она, допив вино. – И что же ты мне можешь дать? Списать уроки или потаскать твой рюкзак?
Кэм открыто смеялась надо мной. И меня это злило. В тот момент, я хотел придушить ее, закрыть ее грязный рот, чтобы больше не слышать ее голос. Я поднялся и сжал кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не осуществить задуманное.
-   Ты хоть целоваться то умеешь?
-   Конечно. Я же мужчина. – Неуверенно, произнес я.
-   Ну, раз умеешь. Тогда поцелуй меня. – Кэм затушила сигарету и подошла ко мне. Она подняла меня за подбородок, вытянув губы. Конечно, она смеялась надо мной. А я подумал, что Кэм действительно хочет, чтобы я ее поцеловал. Я поцеловал ее, и она снова расхохоталась. – Тренируйся на помидорах, дорогуша.
Кэм двинулась в спальню. Я за ней. Я все еще хотел убедить ее, как она для меня важна. Как важно то, что я к ней чувствую. Почему же Кэм не понимает, как я ее люблю?
-   О какой любви ты говоришь, мальчик? – Кэм села на кровати, закинув ногу на ногу. – Любовью не надышишься. Хочешь, чтобы я здесь еще лет на десять застряла? Я не о такой жизни мечтала. Я всегда мечтала о большой сцене, но мне дали понять, что кроме как ресторанной певичкой, мне не быть. Если ты не понял, я о мужчинах. Так, что ты мне вряд ли можешь что-то дать.
-   Я могу, поверь мне, Кэм! – В сердцах крикнул я.
-   Ненавижу, когда меня так называют. – Сморщилась Кэм. – Идиотское имя. – Она подергала ногой. – Ты закончил, а то я устала?
-   Кэм. То есть, Камелия. Почему ты не хочешь дать мне шанс?
-   Потому что ты слишком маленький для меня. Мне двадцать пять, а тебе двадцать. Чувствуешь разницу? Ты же ничего не умеешь. Целоваться не умеешь, а уж про секс, я молчу. Тебя, самому надо учить. А я не хочу тратить на это время.
-   Я быстро учусь. – Я хватался за последнюю ниточку, лишь бы Кэм не прогнала меня. – Поверь, тебе не нужно будет тратить на меня время. Я все сделаю сам. Я буду носить тебя на руках. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива.
Кэм рассмеялась.
-   Вот как? Ладно. Я дам тебе шанс, доказать это. Если ты сможешь доставить мне удовольствие, я так и быть, буду твоей девушкой.
Я был счастлив, услышать это. Но где-то в глубине, понимал, я не смогу оправдать ее предпочтения.
-   Ну, давай. – Она легла на кровати. Я, конечно, видел, как это делается. Но не был уверен, что у меня получиться. Кэм, спала с множеством мужчин, и как говориться, ей было с чем сравнивать. Я подошел к кровати, а после осторожно навалился на нее. Вблизи, она была еще прекрасней. От нее пахло духами и потом. Но, я старался не обращать внимания, что пот, который лип к ее телу, принадлежал Даку. Я поцеловал ее. На этот раз она промолчала. И я уж подумал, что теперь-то я умею целоваться. Зря, я так думал. – Долго ты будешь на меня пялиться или уже что-то сделаешь? – недовольно протянула она.
Я развязал пояс на халате и распахнул его. Обнажились ее прекрасные груди, с большими розовыми ореолами сосков. Узкая талия и треугольник каштановых волос. Я перестал дышать. По моему телу пробежало, наверно, сотня мурашек, прежде чем я почувствовал свое тело. До того момента, оно словно не принадлежало мне. Когда мои пальцы касались ее кожи, мне становилось дурно. Я едва не терял сознания от ее прелестных округлостей.
-   Какой же ты долгий. Так и уснуть можно. Если бы я действительно была твоей девушкой, я бы тебя давно бросила. Ты мужчина или как? Действуй, наконец! Достань свой причиндал и поимей меня, как полагается!
Меня обижали ее слова. Я мог часами любоваться ее телом. А она требовала немедленного соития. 
-   Может ты голубой? – с улыбкой протянула Кэм. – Тогда, я не удивляюсь, почему твой хоботок до сих пор не в моей лодке.
-   Я не голубой. Просто, - я выдохнул – мне нравиться смотреть на твое тело. Оно прекрасное.
-   Прекрасное долго ждать не собирается. Если хочешь трахаться, вперед. Нет, вали отсюда. – Она оттолкнула меня, что я повалился на спину. Кэм вскочила с кровати, запахивая халата и туго связывая пояс. – Вообще, какого черта я связалась с тобой. Да, ты посмотри на себя. Ты в зеркало хоть изредка смотришь? Да на тебя ни одна девчонка не посмотрит, позорище! – Она сплюнула. Я встал с кровати, сжимая кулаки.
-   Заткнись. – Прошептал я.
Кэм повернулась ко мне.
-   Не смей затыкать меня, щенок. Иди к черту, отсюда. – Она нервно выдохнула. – Сукин сын.
Я на мгновение закрыл глаза. А в другое мгновение, я уже душил Кэм, повалив ее на пол. Она так и застыла с широко раскрытым ртом и высунутым языком. Я долго не мог унять дрожь в руках. Даже, когда запихнул Кэм под кровать и вышел на улицу. Ее слова, до сих пор кричали в моих ушах.
Я шел по дороге, смотря себе под ноги. Мне было абсолютно плевать на машины, что гудели, пролетая мимо меня, и чуть не задевая мое плечо. Когда со мной поравнялся пикап, я остановился.
Дак кивнул, чтобы я сел в машину. Я сел, продолжая молчать. Он о чем-то меня спрашивал, но я не вдавался в смысл его вопросов. А после, сильный толчок в щеку, что я отскочил к окну. Видимо, я все-таки ответил на его вопрос, который привел его в бешенство. Он выскочил из машины и, выкинув меня из машины, стал бить ногами. Я лишь выдыхал, почему-то не ощущая боли. Кажется, боль ушла, вместе с Кэм. Я поймал ногу Дака, когда тот решил наградить меня очередным ударом, и резко подсек ее, так что он упал. Я навалился на него, обрушивая на его лицо, кулаки. Когда, Дак затих. Я перетащил его обратно в машину, посадив на водительское кресло и уперев палку на педали газа, пустил машину на самотек.
Проехав несколько километров, она скрылась за поворотом. А после послышался удар, и взрыв. – Лютер выдохнул. – В Техасе я прожил еще около года, а после вернулся в Лондон. Я устроился на работу, снял квартиру и стал жить обычной жизнью. Через два года, написал свою первую книгу, чем вроде, как прославился. На том месте, где когда-то стоял дом отца, не было ничего. Поэтому я решил построить дом. Все было хорошо, если бы не эти жуткие кошмары.
-   Писателем, говоришь, стал? – Рассмеялся Двойник. – Ну-ну.
-   Да. Я написал несколько книг. Одна из них…
-   …могла стать бестселлером. Если бы не Ричард Уерл. «Путь в Филадельфию». – Протянул Двойник. – Ты должен перестать так, думать.
-   То есть, как перестать? – Лютер вскочил с кресла. – Я написал кучу книг, и все они известны. А теперь ты говоришь мне перестать так, думать?
-   Ты не дал мне договорить, Лютер. Ты должен перестать так, думать, потому что все, что ты якобы написал, не существует. Понимаешь? Единственная, написанная тобой книга, эта «Последний паззл». Но, конечно, вряд ли ее можно написать литературой широкого профиля. Скорее, на любителя.
-   Не смей так говорить о моей книге. – Разозлился Лютер.
-   О, ну, что ты Лютер. На меня твоя злоба не действует. А знаешь почему? Потому что все, что есть плохое в тебе, и есть я. Я твоя темная сторона. А ты, вроде как, мягкий и пушистый. Так что, не трать зря свою злость. Она тебе еще понадобиться. – Двойник подошел к Лютеру и положил ладони ему на плечо. – Твоя книга, «Последний паззл», это вовсе не книга.
Лютер изогнул брови.
-   Возьми тетрадь, и прочти то, что написано на второй странице.
Лютер закусил губу. Он долго смотрел на заглавные буквы, всего двух слов – ПОСЛЕДНИЙ ПАЗЗЛ.
-   Хочешь сказать, это всего лишь мой дневник. Да? – Он перевел взгляд на Двойника.
-   Да. Когда ты был собой, мне приходилось писать за тебя.
-   Так значит, это ты все время клацал по клавиатуре?
Двойник улыбнулся.
-   Черт. – Выдохнул Лютер. – Получается, все, что происходило со мной, это моих рук дело? Эти кошмары, ужасы, что сводили меня с ума. Это дерево…
-   … кстати, о дереве. Ты кое-что забыл рассказать. Отчего оно вдруг стало оживать и пугать тебя.
-   Потому что я убил эту девочку. Она снова меня задирала. И я, взяв нож с кухни, вернулся туда, где они играли. Я спрятался в лесу. А когда она пришла, то мои руки сами собой воткнули лезвие ей в живот. После, я запихнул ее труп в дерево. Ее так и не нашли.
-   Да. Потому что ты приволок это дерево в свой дом. Тебе, что спокойно не жилось, обязательно надо было ворошить прошлое?
-   Да, может, ты прав. Если бы не дерево, я бы так ничего и не знал. – Лютер задумался. – Послушай, а Генри. Он тоже мертв?
-   Дружище. Ты всех их порешил. Все, кто когда-то тебя задирал, не понимал, ты приводил в исполнение лишь один приговор – смерть.
-   Если, я не писатель, то кто был Генри? 
-   Ну, этот итальяшка, макаронник хренов, был владельцем банка. В которой ты, кстати, до сегодняшнего времени, работал. Ты ему никогда не нравился. Он только и делал, что принижал тебя. А когда твое терпение лопнуло и ты, стал мной, то сам понимаешь, что его ожидало.
Двойник плюхнулся на диван и положил ногу на ногу.
-   Теперь, ты все знаешь. Как тебе, правда, на вкус? – с улыбкой, спросил он.
-   Мне не по себе. Получается, я… убийца? Я убил их всех. Но если подумать, что они плохого мне сделали?
-   Они не ценили тебя, мой друг. А когда людей втаптывают в грязь, то ничего кроме, как придушить, не остается.
Лютер походил по комнате.
-   А что насчет других измерений?
Двойник рассмеялся.
-   Ну, это уже ты закрутил сам. Других измерений не было никогда. Просто, каждое воспоминание было скрыто от тебя. И каждый раз, как ты хотел добраться до истины, тебе открывались всего лишь твои воспоминания. Формы, это люди, которых ты когда-то убил. Твое сознание играло с тобой, в кошки-мышки. Но ты, все-таки усвоил суть игры.
-   А номера комнат? А Камелия. Я видел ее, я… если я убил ее, то, как тогда я занимался с ней любовью? Как ты это объяснишь?
-   Помнишь, когда ты подошел к мисс Сомон, ты спросил ее о номере, что находиться рядом с тобой. Якобы, сосед мешал тебе. Ты не дал ей договорить. Она хотела сказать – «Мистер Дактэ. Номер практически всегда пустует, и я не хотела бы вас разочаровывать. Но, он записан на вас». Понимаешь?
-   Тогда почему, она назвала номер Камелии 1526, если он был записан на меня?
Двойник выдохнул.
-   До чего же ты трудный. Ты просто так хотел думать. И то, что касается вашего секса. Это просто мысли. Ты настолько погрузился в них, что поверил в это. Ты всегда считал Кэм доброй, нежной и заботливой. Пока она не открыла свой рот. Поэтому в этой гостинице, она показалась тебе редкостной стервой. Впрочем, она и была такой. Я ответил на твои вопросы?
Лютер обхватил голову руками. Мысли плавились, как горячее масло.
Они шкварчили и подпрыгивали, отчего в висках стало больно.
-   Я должен похоронить девочку. – Произнес Лютер.
-   Конечно, как скажешь, дружище. Только у нас осталось одно незаконченное дело.
-   Что еще?
Двойник кивнул в сторону двери. Лютер обернулся и увидел Эджей. Она стояла, как вкопанная, вжавшись в дверь. Глаза, полные ужаса, казались застывшими блюдцами, в которых бегали зрачки. Лютер поджал губы и махнул головой.
-   И давно вы здесь стоите, мисс Солом?
-   Давно. Как раз в тот момент, когда ты заговорил о Кэм. – Лукаво улыбнулся Двойник.
-   Ты что видел ее и молчал? Почему не остановил меня? – нахмурился Лютер.
-   Дружище, ты так мило рассказывал, что я не хотел тебя перебивать.
-   Ну, и что мне теперь с вами делать, мисс Солом? – Он снова посмотрел на нее. Эджей затрясло, когда Лютер остановился в двух шагах от нее.
-   Думаю, раз она все знает, то живой она отсюда уже не выйдет. – Двойник хлопнул в ладоши.
Эджей замотала головой. Она развернулась и повернула ручку. Но рука, что легла на дверь, с грохотом захлопнула ее.
-   Куда собралась? – ехидно пропел Лютер.
-   Мистер Дактэ, пожалуйста. Не трогайте меня, пожалуйста. Не убивайте меня! – Лютер схватил ее за шею, другой рукой, закрыл ей рот. Он прижал ее к двери, сдавливая ладошкой ее губы и нос, не давая ни малейшей возможности, протиснуться воздуху. Эджей задергалась. Она вцепилась ногтями в его лицо, оцарапав ему щеку.
-   Сука! – Рявкнул он, на минуту одернув руку. Эджей глубоко, с хрипом вдохнула и уже хотела закричать, как Лютер наотмашь ударил ее в лицо. Эджей упала бессознания. – Ну, я тебя проучу.
 
 
Лютер спустился в холл. Расписался в документах и сдал ключ администратору. Довольно тучному мужчине с залысинами на голове. Он спустился по лестнице и, остановившись у своей машины, вдохнул уличный смог полной грудью. После сел в машину и надавил на газ. Эджей еще, как минимум три часа не хватятся.
Этого времени ему хватит, чтобы добраться домой. Лютер вошел в дом. Теперь его не пугала тишина и шипение. Теперь, он смотрел на дерево, и не видел в нем женских изгибов. Он опрокинул горшок и разломал ствол топориком. Ствол был сухой и легко поддался, обнажив застывший скелет в грязно-коричневом платье. Единственное, что осталось прекрасным – это волосы девочки. Они были по-прежнему длинными и волнистыми. Лютер сложил останки в мешок и вернулся к машине, закинув содержимое в багажник, сел за руль.
Некоторое время он сидел, смотря в свое отражение в зеркале заднего вида. Лукавые глаза, ехидная улыбка и волосы, которые были зачесаны назад. Он провел по волосам, прижав их и улыбнулся. После надавил на газ, напевая:
-   Раз, два, три, четыре. В твоем теле рдеют дыры. А на лице разрезан рот, он рассмешит всех клоунов. Пять, шесть, семь, восемь. Мы о денежках не просим. Деньги жизни не дадут, только к смерти приведут! Какой забавный клоун. Каков наглец-лихач! Не бойся, он не тронет, папенькин строгач!

© Copyright: Юлия Пуляк, 2014

Регистрационный номер №0230184

от 2 августа 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0230184 выдан для произведения: «Солнце зашло за горизонт, и я с трудом различал дорогу. Початки кукурузы, как грозные стражники, не давали мне прохода. Я путался среди этих зарослей, запинаясь о коряги и ругая это чертово поле. Сколько мне еще идти, я не знал. Но мне придется не спать, чтобы не пропустить очередную дверь в иное измерение. Как забавно это слышать.
Я остановился, потому что услышал незнакомый звук. Это не было похоже на шелест кукурузы. Скорее, это было подобно тому, когда шипит змея, перед тем, как напасть. Я затаился, задержав дыхание. Еще через минуту, мое тело провалилось сквозь землю. Все повторилось в точности до атома. Я расщеплялся, а после мое тело собиралось по кусочкам, вздрагивая от боли. Материя обретала форму. Теперь я стоял в лесу. Передо мной камни, поросшие травой и одиноко стоящее дерево. Кэм, говорила, что я смогу освободить девочку. Я сделал шаг, как увидел, что мимо меня пробежала девочка. Она была красивой, с каштановыми волосами. В пышном платье, персикового цвета, гольфах и босоножках. Я понял, эта девочка и была Камелией. Но почему я вижу ее?
Я проследил за ней, спрятавшись в кустах.
Девочка поднялась на камень и подошла к дереву. Ее лицо озаряла улыбка, а глаза светились. После, позади нее, возникла мужская фигура. Я увидел, что в его руке сверкнул нож, с широким и большим лезвием. Затем крик, и мужчина легко взобравшись на дерево, небрежно запихнул ребенка внутрь, быстро ретировавшись. Самое интересное, как бы я не хотел рассмотреть его лицо, я не видел его. Оно словно было стерто. Как будто эта мелодия, которая так знакома тебе, но ты не помнишь, откуда она. Потом прибежали люди, они обшарили лес и мать, что упала на колени, рыдая, звала Камелию. Ее с трудом вывели из леса, но я все еще слышал, ее плач.
Теперь, я понимаю, почему Кэм не могла смотреть на это. Я поднялся на камень и подошел к дереву. Моя рука потянулась к нему, как на дереве проявились прорези. Я отшатнулся. Дерево широко раскрыла рот, безмолвно крича.
-   Я хочу помочь ей! – Закричал я. – Всего лишь помочь!
Дерево согнулось пополам. Оно с треском выдернуло корни, взметнула их вверх и резко устремила в мою сторону. Корни сжали меня за запястья, так как я прикрывался ими, и грубо притянули к себе. Я был в нескольких миллиметрах от деревянной пасти. – Нет! – Закричал я, пытаясь вырваться из ее объятий. – Я хочу помочь Камелии!»
 
 
Лютер вскочил. Он успел перегнуться через кровать, как его стошнило. Красная жидкость, уродливым пятном расплылось по светлому ковру. Лютер пошел в ванную. Он стоял перед зеркалом, разглядывая свое бледно-серое отражение. После, сунул голову под кран и держал голову под водой, отгоняя жуткое послевкусие кошмара. Затем, промокнув лицо и волосы полотенцем, вернулся в гостиную. Он подошел к мини-бару и налил виски, сделал два жадных глотка и, обернувшись, бросил взгляд на тетрадь, что лежала на кофейном столике.
-   Значит, желаете, чтобы я перечитал записи? Ладно.
Лютер сел в кресло, отставил стакан и пролистал тетрадь, остановившись на предпоследних записях. По мере того, как он читал, его брови ползли вверх, а глаза округлялись.
-   Что за бред? – пробубнил он. Лютер бросил взгляд на поля. 1525/1526. – Что это? Что-то знакомое. – Он поднялся и прошел по комнате. – 1525. 1526. Я же знаю, что это. Только не помню. Почему?
Раздался стук в дверь. Лютер обернулся. Он медленно подошел к двери, и прислушался. Еще стук, от которого Лютер вздрогнул. Он распахнул дверь, озираясь по сторонам. На пороге и в коридоре никого. Лютер, уже собрался закрыть дверь, как на пол, звякнула пластинка. Он поднял ее, рассматривая.
-   1525. – Протянул он и вышел в коридор. Он посмотрел на дверь, что шла следующей. – 1526. 1525 и 1526 эта номера комнат. – Лютер вернулся в комнату и, схватив тетрадь, быстро пролистал ее. «Вот, ваш номер 1525. Он самый тихий, и самый уютный». После еще пролистал. «Могу, я узнать в каком номере остановилась Камелия? Красивая брюнетка. Она поет в вашем ресторане? Конечно. Мисс Дакбен остановилась в номере 1526». – Черт, - выдохнул Лютер – это же мой и номер, Кэм. Но как? Я не понимаю, неужели… - он вспомнил строки из записей, про иную реальность и формы, что имитируют когда-то былых сущностей. – Получается, когда я входил в лифт, я попадал в другую реальность? – Лютер почесал затылок. – Сумасшествие какое-то. Я точно схожу с ума.
И тут раздались хлопки в ладоши. Лютер подпрыгнул. Перед ним стоял мужчина в черной одежде. Его лицо было размыто.
-   Кто ты? – Прошептал Лютер. Мужчина молчал. Он лишь пальцем указал на тетрадь. Лютер не понимал, он стоял как вкопанный и лишь хлопал глазами. Мужчина выдохнул, взял из рук Лютера тетрадь, пролистал ее и протянул ему. Лютер опустил глаза, видя перед собой лишь белоснежные листы. Но не прошло и минуты, как он осел в кресло и его вновь охватил шок. На листах, стали проявляться буквы. Они складывались в слова, а слова в предложения. Тетрадь действительно писала сама себя, Лютер даже слышал, как по бумаге царапает грифель, выводя знакомым почерком, продолжение истории.
 
 
«Дерево настолько широко раскрыло свою пасть, что мое тело без труда прошмыгнуло внутрь. И я пролетел несколько метров, прежде чем додумался затормозить, упираясь ладонями и ногами в стороны. Изнутри, все напоминало бездонный колодец – холодно и влажно. А когда пасть захлопнулось, то к этому добавился еще и мрак.
-   Камелия! – Закричал я, - Камелия! – Мой голос эхом отзывался, что не совсем радовало. Я перевел дыхание и, вцепившись пальцами в каменную стену, двигался вниз. В такой вот нелепой позе, я прополз наверно несколько метров. Потому как я стал ощущать боль в голове и слабость в руках. Ноги, кстати, тоже перестали меня слушаться, и я полетел вниз. Я был похож на деревянную куклу, на веревочках, которая бултыхается из стороны в сторону, пытаясь ухватиться за что-нибудь. Я изодрал пальцы в кровь, сбил колени, пока скользил по стенкам. Наконец, пролетев несусветное количество метров, я шмякнулся на что-то теплое, которое издало выдох. Наощупь, водя руками в темноте, я наткнулся на предполагаемый объект спасения. – Камелия? – Я приподнял ее на руках и приложил уху к ее груди. Пульса не слышал, но надежда все-таки теплилась в моем сознании. – Подожди, малышка. Я тебя спасу, подожди, немного. – Я оттащил девочку в сторону, а сам также наощупь провел ладонями по холодной стене. Под пальцами ощущалась какая-то слизкая субстанция и струйки воздуха. После, я со всего маху ударил ногой в стену. Потом еще и еще, пока не раздался треск, как будто ломают сучья. Сквозь, трещины, я видел, как пробиваются нитки света. Тогда, я разбежался и выбил преграду плечом, вылетев на улицу. То, что казалось светом, был фонарный столб, который стоял посреди пустой дороги. Я вернулся за девочкой и вынес ее на улицу. – Камелия? Ты слышишь меня? Камелия?
Она была очень бледной, но румянец по-прежнему зиял на ее щеках. На животе виднелось иссохшее пятно крови, которое приобрело коричневый оттенок. Я взял ее на руки.
Небо было хмурым. Понемногу, накрапывал дождь. Большие капли падали на дорогу. Мне казалось, что дождь падал там, где мы шли. Потому как остальная дорога была светло-серого цвета. Пальцы болели и кровоточили. Я осел, не в силах нести Камелию, хоть она и была легкой, положил ее на землю. Снял куртку и накрыл ее.
-   Я не успел тебя спасти, Кэм. Прости. Прости меня. – Произнес я и выдохнул.
Ее пальцы были такими же прохладными, как и капли, что промочили меня до нитки. Я не сразу обернулся, только тогда, когда она провела пальчиками по моей щеке. Кэм стояла передо мной и смотрела на меня пустыми глазами. Я улыбнулся.
-   Камелия, ты жива! – Я подхватил ее на руки и посмотрел на ее прекрасное личико. Бледность, делала ее еще красивей, а глаза хоть и безжизненные, но такие глубокие. Кэм посмотрел поверх моего плеча. Я повернулся. На дороге стоял мужчина в черной одежде. Я видел, как он сжимал рукоятку ножа, так сильно, что его костяшки побелели. Лица мне не было возможности разглядеть, оно было размыто, и сливалось с серостью пейзажа. – Она не твоя! Не подходи! – закричал я. Мужчина сделал шаг, а я попятился назад, крепко сжимая худое тело Кэм. – Не подходи! – Я озирался по сторонам. Мы были, как на ладони. Дорога была пустой, никаких домов по близости, чтобы спрятаться. – Господи, Кэм, как мне защитить тебя? Скажи? – я, скорее, спрашивал себя вслух, нежели ее. Но, она ответила мне.
-   Ты не сможешь меня спасти. Это неизбежно. – В ее голосе не было страха. Она говорила спокойно, будто была готова к этому. Я мог защитить Кэм от него, если бы у меня было хоть что-то, чем бы я мог обороняться. Но, нападать на убийцу с кулаками, было бы глупо. Поэтому, оставалось одно – бежать. И я побежал. Но бежать, мне пришлось долго. Где бы я ни останавливался, мужчина появлялся там же. – Смирись и прими. – Произнесла Кэм. Я опустил девочку на землю, мысленно готовясь к нападению. Но мужчина исчез, вместе с тем, в моей руке, поблескивало широкое лезвие ножа. Я перевел взгляд на Кэм. Она лежала на дороге, в неподвижной позе. Румянец рассеялся, и теперь, я понял, о чем говорила Кэм».
 
 
Лютер поднял глаза, с трудом понимая, что твориться у него на душе. Смешанные чувства – ужас, недоумение и застывший на его губах вопрос – кто же он, черт возьми?
-   Кто ты и какого черта тебе надо от меня? – снова спросил Лютер. Мужчина взял стул, и, повернув его спинкой к Лютеру, опустился на сиденье, свесив руки.
-   Ты, что, так и не понял, кто я? – хмыкнул мужчина. Лютер вжался в кресло, услышав свой собственный голос. – Ты ведь внимательно читал? Вроде не дурак, а задаешь такие глупые вопросы.
Лютер задержал дыхание, вслушиваясь в голос. Он пытался разглядеть его лицо.
-   Если ты хочешь узнать, кто я, тогда последуй ее совету. Смирись и прими.
-   Я не понимаю. При чем тут эти записи и я? Почему это происходит со мной?
Мужчина дернул головой. После, его лицо приобрело более ясные черты. Будто с забытой полки смахивали вековую пыль. Лютер вскрикнул, увидев перед собой – себя. 
-   Это невозможно. – Прошептал он. Мужчина ухмыльнулся. Хоть он и был точной копией Лютера, но в нем было что-то отталкивающее. Лукавые глаза, которые смотрят на него исподлобья. Кривая ухмылка и волосы, зачесанные назад. Лютер никогда бы не стал носить такую прическу. – Как такое возможно?
-   Ну, вот как-то так. – Пожал плечами, двойник.
-   Так, мне нужно выпить. – Протянул Лютер, подойдя к мини-бару.
-   И мне налей.
-   Тебя не существует.
-   Ну, если тебе так хочется думать, пожалуйста. Но, в любом случае, двойной виски тебе не помешает. – Ухмыльнулся двойник. Лютер все наполнил два стакана горячительным и поставил на кофейный столик. Он боялся случайно дотронуться до двойника. А вдруг он настоящий?
Двойник отпил виски и довольно проурчал.
-   Значит, все, что здесь написано, правда?
-   Истинно глаголешь.
-   Почему я? – Он вернулся в кресло.
-   Не думай, что ты какой-то особенный. Просто ты, - Двойник задумался. После расплылся в улыбке – слетел с катушек.
-   Слетел с катушек? – Лютер рассмеялся. – Ну, конечно. Если мне кажется всякая дрянь, то неудивительно, что можно сойти с ума.
-   Нет-нет, - Двойник махнул рукой – ты ошибаешься, если думаешь, что все это началось недавно. Это началось задолго до того, как тебя стали окружать все эти странные вещи.
-   Как давно?
Двойник поднялся с места, поставил стакан и убрал руки за спину, прохаживаясь по гостиной.
-   Раз, два, три, четыре. В твоем теле рдеют дыры. А на лице разрезан рот, он рассмешит всех клоунов. – Медленно протянул Двойник.
-   Замолчи. – Процедил Лютер. Он напрягся, сжав подлокотники кресла.
-   А, что такое? Плохие воспоминания навевает? – Ехидно спросил Двойник.
-   Такое не сразу забудешь. – Лютер сглотнул. – Мой отец брал на воспитание собак. В основном он занимался воспитанием бойцовских, плохо контролируемых особей. Ласке и заботе, отец предпочитал грубые и жесткие меры. Вроде строгих ошейников, с шипами и палки, которыми доказывал, свое превосходство, избивая их и не жалея, даже если они истекали кровью. Держал на скудном пайке, не давая даже малой возможности, на снисхождение. В один из дней, отец, как всегда напился. А если он был под приличным градусом, то не дай бог, хоть кому-то попытаться перечить ему. Временами под его горячую руку попадались собаки. Когда-то и я попался, когда пытался защитить псину от ударов.
Отец только еще больше озверел. Он схватил меня за шиворот и поволок в дом. Я не мог сопротивляться, так как он был намного крупнее меня. У двери, на крючках висели ошейники. Когда он толкнул меня, а после пинка под ребра, я на мгновение потерял ощущение воздуха, отец снял с крючка ошейник. Накрутил его на кулак, шипами наружу, и нанес первый удар. Этот урод бил меня и напевал эту чертову песню. Раз, два, три, четыре. В твоем теле рдеют дыры. А на лице разрезан рот, он рассмешит всех клоунов. С каждым счетом он вонзал в меня шипы. Давал немного передохнуть. И снова продолжал, пока не кончалась песня.
-   И именно тогда ты понял, что сделаешь с ним. – Улыбнулся Двойник.
-   Да. – Лютер втянул носом. – Когда, так называемая экзекуция подошла к финишу, я убежал в свою комнату, ждать. Отец оприходовал третью бутылку виски и вырубился. Я вышел из комнаты, и, поняв, что он спит, выбежал на улицу. Освободил пса, которому досталось не меньше, чем мне. И начал подготовку. Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы стащить отца на пол и отволочь к входной двери. Затем я накинул ему ошейник, разумеется, шипами внутрь. А к ошейнику прицепил поводок, другой его конец, закрепив на ручку с внешней стороны, так, что он был натянут. У него не было шанса высвободиться. Затем, я разбудил его, плеснув ледяной водой в лицо. Когда отец очнулся, он начал ругаться, матеря меня, на чем свет стоит. Он попытался встать, но поводок не дал ему, даже на миллиметр приподняться. Он скривился, так как шипы больно втиснулись в его кожу.
-   Щенок! Какого хрена ты задумал!? Вот, я тебе задам порку, сукин сын!
Пес стоял подле меня и скалился. Он наверняка, ждал моей команды. И я скомандовал.
-   Фас. – Произнес я и пес накинулся на отца. Я с улыбкой смотрел, как корчиться отец, отбиваясь от зубов собаки, и пытаясь высвободиться от ошейника. Я, почти, что сдерживал смех. А когда отец затих, свесив голову набок, выпучив глаза, я ушел. Собака спокойно прожевывала куски его плоти.
-   Однако, ты кровожадный, мой друг. – Кивнул Двойник. Но в его голосе не было осуждения. Скорее, он похвала.
-   Он заслужил это. И я нисколько не сожалею об этом.
-   Да, этот старый мудак, заслуживал этого. 
Лютер поднялся. Он налил виски, и, промочив горло, продолжил.
-   Я уехал из дома. В Техас. – Лютер удивился тому, что заговорил о Техасе. Ведь, прежде он и не знал об этом. У него в голове, словно все собралось воедино, и язык сам собой изливал слова. – Подальше от воспоминаний, подальше оттого, что меня мучило. Техас показался мне спокойным и мирным городком. Точнее, деревня городского типа. И меня это вполне устраивало. На тот момент мне было восемнадцать. Я был невзрачный, сутулый и худой. Мое лицо было в прыщах, о привлекательности, которую я имею сейчас, я даже и не подразумевал. Я долго бродил по улицам. Искал, где можно осесть и начать жить заново.
-   И как, удачно? – Ухмыльнулся Двойник.
-   Не совсем. Детишки играли на улице. Вроде догонялок или пряток. Пять девочек, бурно переговаривались о чем-то. Потом, одна из них. Самая красивая, развернулась в мою сторону, когда я прошел мимо них и во все горло начала выкрикивать обидные слова. Типа – сутулый, прыщавый. Иди отсюда малый. Ты не нужен здесь, с тобой тошно есть. Ну, и все в таком роде. Я точно не помню. Я затаил на нее злобу.
-   Ну, ты не виноват в этом. Если бы не твой папочка, может, ты вырос бы хорошим мальчиком. – Иронично протянул Двойник.
-   Да. Спасибо, папочке. – Кивнул Лютер. – Проголодавшись, я приметил кафе у дороги и вошел внутрь. И там, за стойкой я увидел ее. Прекрасное создание. Она словно богиня, словно что-то невозможное, разом ударила в мое сердце. Я влюбился. Пока я пил кофе, я исподлобья любовался ее красотой и соблазнительными формами. Но, с моей внешность, мне было не на что претендовать. После, с кухни вышел небольшого роста, мужчина. С круглым животом и заросшим лицом. Он представился Даком. Я Беном.
-   И вправду, зачем говорить свое истинное имя. Боялся, что тебя будут искать?
-   Возможно. Дак предложил мне работу на кухне. Правда, обещал небольшие деньги и еду. Я согласился. Мне было все равно, что делать, лишь бы быть рядом с Камелией. Так прошло около двух лет. А я по-прежнему, в тайне, любил ее. Я столько раз представлял себе, как подойду к ней и признаюсь в своих чувствах. Но стоило ей о чем-то меня спросить, как я тут же прикусывал язык. Я соглашался с тем, что никогда не смогу этого сделать. Камелия была ветреной девушкой. Она любила деньги, драгоценности. Впрочем, как все обычные девушки. Но главная ее мечта была, выйти замуж за богача и уехать из этой занюханной деревушке. Поэтому, Камелия, завидев крупную сумму денег в бумажнике мужчины, могла спокойно лечь с ним в постель. А после таких вот пустых романов, она не раз проклинала и мужчин, и свою не состоятельность.
Наконец, я набрался смелости и двинулся к ней. Я слышал, как за дверью трейлера раздаются ее стоны и мужской хрип. Я даже знал, кому принадлежит этот хрип. Дяде Даку. Изредка, она спала с ним. Только, я не понимал, для чего она это делала? Он никчемный, к тому же от него плохо пахло. Ничего, кроме как пару долларов, он не смог бы ей дать.
Я постучал в дверь, когда стоны стихли. После минуты, мне открыла Камелия. Она удивленно посмотрела на меня, а после с ухмылкой спросила – какого черта я тут делаю, маленький извращенец? Я сказал, что пришел поговорить. Что, мне нужно сказать что-то важное. Она снова ухмыльнулась, и сказала, подойти через пятнадцать минут. При этом спрятавшись куда-нибудь. Мол, ей еще не хватало, чтобы взрослые мужчины дали мне по соплям. Вообщем, я спрятался за пустующий трейлер и стал ждать. Через десять минут появилась грузная фигура Дака. Он сел в машину и надавил на газ. Через пять минут, я стоял у ее двери. Она пропустила меня внутрь и закрыла дверь.
-   Ну, и каким тебя ветром сюда занесло? – Кэм достала два бокала. Бутылку красного вина. – Тебе пить можно?
-   Мне двадцать. – Ответил я. Кэм разлила вино по бокалам. Один из них протянула мне.
-   Тогда, твое здоровье. – Она прошла в импровизированную гостиную и уселась на диванчик. – Так что за разговор у тебя ко мне? – Она включила телевизор, и совсем не смотрела на меня. А если бы я начал говорить, то вряд ли слушала меня. Я залпом осушил бокал и нервно покрутил его за ножку.
-   Эм. Камелия. Я работаю у Дака уже два года. И все это время, я не могу не думать о тебе. – Я говорил тихо, так что Кэм сморщилась. После она отключила телевизор от пульта.
-   Еще раз и погромче. – Потребовала она и сделала жадный глоток. После достала сигарету и закурила.
-   Я говорю, что работая у Дака два года, я не могу не думать о тебе. Ты, - я густо покраснел – мне очень нравишься.
Кэм расхохоталась, чуть не подавившись. Меня же бросило в холодный пот, но щеки еще больше распалились.
-   Сколько, говоришь, тебе лет?
-   Двадцать. – Заикнулся я.
-   Ну, в твои годы, мне тоже нравились мужчины старше меня. И я, конечно, приветствую это. Но, я птичка высокого полета. И предпочитаю более солидных мужчин с пачками денег.
-   Я смогу дать тебе то, что они не смогут. – Вырвалось у меня, когда Кэм поднялась с дивана.
-   Да, что ты? – хохотнула она, допив вино. – И что же ты мне можешь дать? Списать уроки или потаскать твой рюкзак?
Кэм открыто смеялась надо мной. И меня это злило. В тот момент, я хотел придушить ее, закрыть ее грязный рот, чтобы больше не слышать ее голос. Я поднялся и сжал кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не осуществить задуманное.
-   Ты хоть целоваться то умеешь?
-   Конечно. Я же мужчина. – Неуверенно, произнес я.
-   Ну, раз умеешь. Тогда поцелуй меня. – Кэм затушила сигарету и подошла ко мне. Она подняла меня за подбородок, вытянув губы. Конечно, она смеялась надо мной. А я подумал, что Кэм действительно хочет, чтобы я ее поцеловал. Я поцеловал ее, и она снова расхохоталась. – Тренируйся на помидорах, дорогуша.
Кэм двинулась в спальню. Я за ней. Я все еще хотел убедить ее, как она для меня важна. Как важно то, что я к ней чувствую. Почему же Кэм не понимает, как я ее люблю?
-   О какой любви ты говоришь, мальчик? – Кэм села на кровати, закинув ногу на ногу. – Любовью не надышишься. Хочешь, чтобы я здесь еще лет на десять застряла? Я не о такой жизни мечтала. Я всегда мечтала о большой сцене, но мне дали понять, что кроме как ресторанной певичкой, мне не быть. Если ты не понял, я о мужчинах. Так, что ты мне вряд ли можешь что-то дать.
-   Я могу, поверь мне, Кэм! – В сердцах крикнул я.
-   Ненавижу, когда меня так называют. – Сморщилась Кэм. – Идиотское имя. – Она подергала ногой. – Ты закончил, а то я устала?
-   Кэм. То есть, Камелия. Почему ты не хочешь дать мне шанс?
-   Потому что ты слишком маленький для меня. Мне двадцать пять, а тебе двадцать. Чувствуешь разницу? Ты же ничего не умеешь. Целоваться не умеешь, а уж про секс, я молчу. Тебя, самому надо учить. А я не хочу тратить на это время.
-   Я быстро учусь. – Я хватался за последнюю ниточку, лишь бы Кэм не прогнала меня. – Поверь, тебе не нужно будет тратить на меня время. Я все сделаю сам. Я буду носить тебя на руках. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива.
Кэм рассмеялась.
-   Вот как? Ладно. Я дам тебе шанс, доказать это. Если ты сможешь доставить мне удовольствие, я так и быть, буду твоей девушкой.
Я был счастлив, услышать это. Но где-то в глубине, понимал, я не смогу оправдать ее предпочтения.
-   Ну, давай. – Она легла на кровати. Я, конечно, видел, как это делается. Но не был уверен, что у меня получиться. Кэм, спала с множеством мужчин, и как говориться, ей было с чем сравнивать. Я подошел к кровати, а после осторожно навалился на нее. Вблизи, она была еще прекрасней. От нее пахло духами и потом. Но, я старался не обращать внимания, что пот, который лип к ее телу, принадлежал Даку. Я поцеловал ее. На этот раз она промолчала. И я уж подумал, что теперь-то я умею целоваться. Зря, я так думал. – Долго ты будешь на меня пялиться или уже что-то сделаешь? – недовольно протянула она.
Я развязал пояс на халате и распахнул его. Обнажились ее прекрасные груди, с большими розовыми ореолами сосков. Узкая талия и треугольник каштановых волос. Я перестал дышать. По моему телу пробежало, наверно, сотня мурашек, прежде чем я почувствовал свое тело. До того момента, оно словно не принадлежало мне. Когда мои пальцы касались ее кожи, мне становилось дурно. Я едва не терял сознания от ее прелестных округлостей.
-   Какой же ты долгий. Так и уснуть можно. Если бы я действительно была твоей девушкой, я бы тебя давно бросила. Ты мужчина или как? Действуй, наконец! Достань свой причиндал и поимей меня, как полагается!
Меня обижали ее слова. Я мог часами любоваться ее телом. А она требовала немедленного соития. 
-   Может ты голубой? – с улыбкой протянула Кэм. – Тогда, я не удивляюсь, почему твой хоботок до сих пор не в моей лодке.
-   Я не голубой. Просто, - я выдохнул – мне нравиться смотреть на твое тело. Оно прекрасное.
-   Прекрасное долго ждать не собирается. Если хочешь трахаться, вперед. Нет, вали отсюда. – Она оттолкнула меня, что я повалился на спину. Кэм вскочила с кровати, запахивая халата и туго связывая пояс. – Вообще, какого черта я связалась с тобой. Да, ты посмотри на себя. Ты в зеркало хоть изредка смотришь? Да на тебя ни одна девчонка не посмотрит, позорище! – Она сплюнула. Я встал с кровати, сжимая кулаки.
-   Заткнись. – Прошептал я.
Кэм повернулась ко мне.
-   Не смей затыкать меня, щенок. Иди к черту, отсюда. – Она нервно выдохнула. – Сукин сын.
Я на мгновение закрыл глаза. А в другое мгновение, я уже душил Кэм, повалив ее на пол. Она так и застыла с широко раскрытым ртом и высунутым языком. Я долго не мог унять дрожь в руках. Даже, когда запихнул Кэм под кровать и вышел на улицу. Ее слова, до сих пор кричали в моих ушах.
Я шел по дороге, смотря себе под ноги. Мне было абсолютно плевать на машины, что гудели, пролетая мимо меня, и чуть не задевая мое плечо. Когда со мной поравнялся пикап, я остановился.
Дак кивнул, чтобы я сел в машину. Я сел, продолжая молчать. Он о чем-то меня спрашивал, но я не вдавался в смысл его вопросов. А после, сильный толчок в щеку, что я отскочил к окну. Видимо, я все-таки ответил на его вопрос, который привел его в бешенство. Он выскочил из машины и, выкинув меня из машины, стал бить ногами. Я лишь выдыхал, почему-то не ощущая боли. Кажется, боль ушла, вместе с Кэм. Я поймал ногу Дака, когда тот решил наградить меня очередным ударом, и резко подсек ее, так что он упал. Я навалился на него, обрушивая на его лицо, кулаки. Когда, Дак затих. Я перетащил его обратно в машину, посадив на водительское кресло и уперев палку на педали газа, пустил машину на самотек.
Проехав несколько километров, она скрылась за поворотом. А после послышался удар, и взрыв. – Лютер выдохнул. – В Техасе я прожил еще около года, а после вернулся в Лондон. Я устроился на работу, снял квартиру и стал жить обычной жизнью. Через два года, написал свою первую книгу, чем вроде, как прославился. На том месте, где когда-то стоял дом отца, не было ничего. Поэтому я решил построить дом. Все было хорошо, если бы не эти жуткие кошмары.
-   Писателем, говоришь, стал? – Рассмеялся Двойник. – Ну-ну.
-   Да. Я написал несколько книг. Одна из них…
-   …могла стать бестселлером. Если бы не Ричард Уерл. «Путь в Филадельфию». – Протянул Двойник. – Ты должен перестать так, думать.
-   То есть, как перестать? – Лютер вскочил с кресла. – Я написал кучу книг, и все они известны. А теперь ты говоришь мне перестать так, думать?
-   Ты не дал мне договорить, Лютер. Ты должен перестать так, думать, потому что все, что ты якобы написал, не существует. Понимаешь? Единственная, написанная тобой книга, эта «Последний паззл». Но, конечно, вряд ли ее можно написать литературой широкого профиля. Скорее, на любителя.
-   Не смей так говорить о моей книге. – Разозлился Лютер.
-   О, ну, что ты Лютер. На меня твоя злоба не действует. А знаешь почему? Потому что все, что есть плохое в тебе, и есть я. Я твоя темная сторона. А ты, вроде как, мягкий и пушистый. Так что, не трать зря свою злость. Она тебе еще понадобиться. – Двойник подошел к Лютеру и положил ладони ему на плечо. – Твоя книга, «Последний паззл», это вовсе не книга.
Лютер изогнул брови.
-   Возьми тетрадь, и прочти то, что написано на второй странице.
Лютер закусил губу. Он долго смотрел на заглавные буквы, всего двух слов – ПОСЛЕДНИЙ ПАЗЗЛ.
-   Хочешь сказать, это всего лишь мой дневник. Да? – Он перевел взгляд на Двойника.
-   Да. Когда ты был собой, мне приходилось писать за тебя.
-   Так значит, это ты все время клацал по клавиатуре?
Двойник улыбнулся.
-   Черт. – Выдохнул Лютер. – Получается, все, что происходило со мной, это моих рук дело? Эти кошмары, ужасы, что сводили меня с ума. Это дерево…
-   … кстати, о дереве. Ты кое-что забыл рассказать. Отчего оно вдруг стало оживать и пугать тебя.
-   Потому что я убил эту девочку. Она снова меня задирала. И я, взяв нож с кухни, вернулся туда, где они играли. Я спрятался в лесу. А когда она пришла, то мои руки сами собой воткнули лезвие ей в живот. После, я запихнул ее труп в дерево. Ее так и не нашли.
-   Да. Потому что ты приволок это дерево в свой дом. Тебе, что спокойно не жилось, обязательно надо было ворошить прошлое?
-   Да, может, ты прав. Если бы не дерево, я бы так ничего и не знал. – Лютер задумался. – Послушай, а Генри. Он тоже мертв?
-   Дружище. Ты всех их порешил. Все, кто когда-то тебя задирал, не понимал, ты приводил в исполнение лишь один приговор – смерть.
-   Если, я не писатель, то кто был Генри? 
-   Ну, этот итальяшка, макаронник хренов, был владельцем банка. В которой ты, кстати, до сегодняшнего времени, работал. Ты ему никогда не нравился. Он только и делал, что принижал тебя. А когда твое терпение лопнуло и ты, стал мной, то сам понимаешь, что его ожидало.
Двойник плюхнулся на диван и положил ногу на ногу.
-   Теперь, ты все знаешь. Как тебе, правда, на вкус? – с улыбкой, спросил он.
-   Мне не по себе. Получается, я… убийца? Я убил их всех. Но если подумать, что они плохого мне сделали?
-   Они не ценили тебя, мой друг. А когда людей втаптывают в грязь, то ничего кроме, как придушить, не остается.
Лютер походил по комнате.
-   А что насчет других измерений?
Двойник рассмеялся.
-   Ну, это уже ты закрутил сам. Других измерений не было никогда. Просто, каждое воспоминание было скрыто от тебя. И каждый раз, как ты хотел добраться до истины, тебе открывались всего лишь твои воспоминания. Формы, это люди, которых ты когда-то убил. Твое сознание играло с тобой, в кошки-мышки. Но ты, все-таки усвоил суть игры.
-   А номера комнат? А Камелия. Я видел ее, я… если я убил ее, то, как тогда я занимался с ней любовью? Как ты это объяснишь?
-   Помнишь, когда ты подошел к мисс Сомон, ты спросил ее о номере, что находиться рядом с тобой. Якобы, сосед мешал тебе. Ты не дал ей договорить. Она хотела сказать – «Мистер Дактэ. Номер практически всегда пустует, и я не хотела бы вас разочаровывать. Но, он записан на вас». Понимаешь?
-   Тогда почему, она назвала номер Камелии 1526, если он был записан на меня?
Двойник выдохнул.
-   До чего же ты трудный. Ты просто так хотел думать. И то, что касается вашего секса. Это просто мысли. Ты настолько погрузился в них, что поверил в это. Ты всегда считал Кэм доброй, нежной и заботливой. Пока она не открыла свой рот. Поэтому в этой гостинице, она показалась тебе редкостной стервой. Впрочем, она и была такой. Я ответил на твои вопросы?
Лютер обхватил голову руками. Мысли плавились, как горячее масло.
Они шкварчили и подпрыгивали, отчего в висках стало больно.
-   Я должен похоронить девочку. – Произнес Лютер.
-   Конечно, как скажешь, дружище. Только у нас осталось одно незаконченное дело.
-   Что еще?
Двойник кивнул в сторону двери. Лютер обернулся и увидел Эджей. Она стояла, как вкопанная, вжавшись в дверь. Глаза, полные ужаса, казались застывшими блюдцами, в которых бегали зрачки. Лютер поджал губы и махнул головой.
-   И давно вы здесь стоите, мисс Солом?
-   Давно. Как раз в тот момент, когда ты заговорил о Кэм. – Лукаво улыбнулся Двойник.
-   Ты что видел ее и молчал? Почему не остановил меня? – нахмурился Лютер.
-   Дружище, ты так мило рассказывал, что я не хотел тебя перебивать.
-   Ну, и что мне теперь с вами делать, мисс Солом? – Он снова посмотрел на нее. Эджей затрясло, когда Лютер остановился в двух шагах от нее.
-   Думаю, раз она все знает, то живой она отсюда уже не выйдет. – Двойник хлопнул в ладоши.
Эджей замотала головой. Она развернулась и повернула ручку. Но рука, что легла на дверь, с грохотом захлопнула ее.
-   Куда собралась? – ехидно пропел Лютер.
-   Мистер Дактэ, пожалуйста. Не трогайте меня, пожалуйста. Не убивайте меня! – Лютер схватил ее за шею, другой рукой, закрыл ей рот. Он прижал ее к двери, сдавливая ладошкой ее губы и нос, не давая ни малейшей возможности, протиснуться воздуху. Эджей задергалась. Она вцепилась ногтями в его лицо, оцарапав ему щеку.
-   Сука! – Рявкнул он, на минуту одернув руку. Эджей глубоко, с хрипом вдохнула и уже хотела закричать, как Лютер наотмашь ударил ее в лицо. Эджей упала бессознания. – Ну, я тебя проучу.
 
 
Лютер спустился в холл. Расписался в документах и сдал ключ администратору. Довольно тучному мужчине с залысинами на голове. Он спустился по лестнице и, остановившись у своей машины, вдохнул уличный смог полной грудью. После сел в машину и надавил на газ. Эджей еще, как минимум три часа не хватятся.
Этого времени ему хватит, чтобы добраться домой. Лютер вошел в дом. Теперь его не пугала тишина и шипение. Теперь, он смотрел на дерево, и не видел в нем женских изгибов. Он опрокинул горшок и разломал ствол топориком. Ствол был сухой и легко поддался, обнажив застывший скелет в грязно-коричневом платье. Единственное, что осталось прекрасным – это волосы девочки. Они были по-прежнему длинными и волнистыми. Лютер сложил останки в мешок и вернулся к машине, закинув содержимое в багажник, сел за руль.
Некоторое время он сидел, смотря в свое отражение в зеркале заднего вида. Лукавые глаза, ехидная улыбка и волосы, которые были зачесаны назад. Он провел по волосам, прижав их и улыбнулся. После надавил на газ, напевая:
-   Раз, два, три, четыре. В твоем теле рдеют дыры. А на лице разрезан рот, он рассмешит всех клоунов. Пять, шесть, семь, восемь. Мы о денежках не просим. Деньги жизни не дадут, только к смерти приведут! Какой забавный клоун. Каков наглец-лихач! Не бойся, он не тронет, папенькин строгач!

 

Записи Лютера Дактэ Глава 4

Зеркальный человек Глава 1