История одной диссертации

 
Весло галеры иль винт стальной
Холодную бьют волну,
Из века в век те, кто спит под волной
Истину шепчут одну,
Из века в век несут нам они
Одну жестокую весть:
«Дарованы мудрым удачи дни,
А слабым не место здесь».
Редъярд Киплинг
 
1.
Пирей – морские ворота старинных Афин. Один из важнейших средиземноморских портпунктов – с тех седых времен, что обозначены на страницах мудрых книг тремя уводящими читателя в бездну истории словами: «до нашей эры». Но мы поведем речь о событиях куда как менее отдаленной от наших дней эпохи. 
 Осенью 1892 года на широком рейде Пирея стояла эскадра английских броненосцев. В еще не остывшее после недавней летней жары ослепительное небо вдоль ясной и резкой линии горизонта четко печатались тяжкие, приземистые силуэты с короткими толстыми стволами крупнокалиберных пушек над барбетами. С громоздкими коробками центральных цитаделей. С тонкими черными стеньгами, словно стремящимися уколоть на взлете рассветное солнце…
Они пришли на плановые эскадренные учения. Здешние воды давно привыкли к стальной орде этих медлительных и чванных иноземцев, носящих имена античных героев, прославленных флотоводцев и флагманов эпохи Наполеоновских войн.
Недавно среди них появился новичок – «Кампердаун». Он пришел из Метрополии – заменить отправляющегося домой на ремонт пожилого «Агамемнона». Теперь «Кампердаун» в числе немногих британских кораблей был допущен непосредственно в тесную гавань и ожидал прибытия с визитом греческого короля. Такова старая традиция – самый современный корабль, прежде чем занять свое место в эскадренном строю, обходит несколько заграничных акваторий. Мир посмотреть. Себя показать. Соседа восхитить… Ну, или перепугать – в зависимости от политических обстоятельств.
2. 
Греческий монарх прибыл 30 ноября. Обошел, как водится, длинный строй экипажа на плоских широких шканцах, подарил командиру швейцарские часы, в качестве ответного дара принял портрет «Кампердауна» в дорогой золоченой раме. Короткий в корпусе, толстый обводами броненосец изображен был на полном ходу – с пышным белым буруном у прямого форштевня, с густым клубящимся шлейфом дыма, круто сваливающимся назад с обреза труб. При флагах расцвечивания – по полному парадному режиму. А по неестественно-синей, индиговой волне и сурово нависшим над горизонтом лаковым тучам бежали чернильные росчерки - автографы всех офицеров его кают-компании.
Королю «Кампердаун» понравился. Право, здесь было на что посмотреть! Десять с половиной тысяч тонн боевого водоизмещения. Сто метров в корпусе. При этом по миделю – около 21. Почти идеал стройности для представителя линейного класса с главной артиллерией калибром 13 с половиной дюймов! Сталежелезная броня прикрывала борт в центре корпуса корабля плитами почти полуметровой толщины. Отлично защищены барбеты – 292 миллиметра того же качественного «комплитного» металла. Трехдюймовая броня накрывала палубу. Двухвальная  паровая ходовая установка обеспечивала неплохие скоростные качества – поговаривали, что на испытаниях «Кампердаун» сделал не меньше 17 узлов. Впрочем, в линейном составе всегда больше ценилось умение маневрировать слаженно с остальной колонной. А быстро бегать – привилегия выносливых крейсеров и суетливых миноносцев. Каждому свое!
Кстати, о миноносцах. «Новая школа» французского адмирала Х. Оба, в те годы завоевавшая популярность на уровне всеобщей моды, утверждала, что десяток мелких, шустрых остроносых корабликов, вооруженных торпедами, способны в считанные минуты покончить даже с самым мощным броненосцем. Достаточно истерзать его взрывами ниже бронирования. Вывернуться из-под удара – у тяжкого монстра маневренности не хватит. А уследить страшным артиллерийским стволом за маленькой стремительной тенью, чтобы прибить миноносец до начала атаки, не всегда технически возможно. Да если и системы наведения позволяют, это уже не мастерство даже, а настоящее искусство, которым владеют немногие…
Командующий британской Средиземноморской эскадрой вице-адмирал Дж. Трайон склонен был оценивать угрозу со стороны «новой школы», как вполне реальную. Французы, придумавшие, как «стаей крыс насмерть закусать слона» – вот они, буквально под боком! Поэтому с 21 сентября 1891 года Трайон разрабатывал особую программу маневров для своих броненосцев, пытаясь научить их не страшиться минных атак в вероятных будущих войнах.
«Кампердаун» уже успел поучаствовать в учебной программе по Трайону. С 8 по 19 ноября он в порту Сюрби торчал, как прыщ, посреди пустынного внутреннего рейда, вывесив в воду на длинных шестах противоторпедные сети – и ждал тренировочной атаки. На всякий пожарный случай высокие надстройки броненосца были затянуты маскировочной сеткой и щедро утыканы ветками всяческой южной растительности – авось, кто примет корабль за логическое продолжение створового мыса!  Вид – дурацкий, положение – дурацкое, но чего не сделаешь ради собственной безопасности!
Адмирал честно предупредил: миноносцы будут! А вот когда они будут – не сказал…  И этого вполне хватило!
Стая налетела ночью. Три осторожные легкие тени с тихим стукотком маленьких машин ворвались в гавань. Двое сослепу отстрелялись в ночной темноте по прибрежным скалам – как знать, какой зеленый полуостров в густых кущах туи и дрока и есть «Кампердаун», где на фоне изрезанной заливчиками, холмистой береговой линии прячет свою бронированную «тушку» другой новичок Средиземноморской эскадры, степенный и медлительный «Сан Парейль»?..
А вот третий миноносец с дистанции 4 кабельтовых ухитрился опознать зловещую угловатую тень «условного противника» и под связками зеленых кустов! Пустил торпеду. И она, вместо того, чтобы честно застрять в сетях, прошла под ними и стукнула «Сан Парейля» в основание скулового киля. Хорошо, что учебные торпеды не взрываются по-настоящему!
«Кампердаун» же был обнаружен только после того, как открыл огонь…
Ну и бестолково он это сделал! Одновременная работа по мелкой цели 152-миллиметровыми и  малыми «шестифунтовыми» орудиями ему совершенно не далась. Расчеты двух калибров в тесной батарее мешали друг другу – вплоть до того, что канониры, выполняя распоряжения плутонговых лейтенантов, наступали друг другу на ноги и толкались локтями. И чем выше был темп стрельбы, тем чаще это случалось.
«Условных попаданий» по атакующему миноносцу посредники учений не насчитали ни одного.
- Твое счастье, что у миноносцев уже кончились торпеды! – бушевал на мостике флагманской «Виктори» разъяренный Трайон, наблюдая лихорадочные выблески оранжевых огней при холостых выстрелах пушек «Кампердауна» и всякий раз после них получая от посредников доклад об очередном промахе.
3.
В Средиземноморье нет замерзающих вод, а стало быть, нет и зимнего перерыва в навигации. Всю зиму эскадра провела в учениях в районе Мальты. И к весне следующего 1893 года Трайон пришел к неутешительному выводу: чтобы такие корабли, как «Кампердаун», могли эффективно отражать минную атаку, нужно делать им батареи на десять метров длиннее и расставлять пушки свободнее. А таких модернизаций не проводили. Придется жить с тем, что есть, или пожертвовать плотностью бортового залпа, убрав несколько шестифунтовок.
Никто этого делать с уже боеготовыми броненосцами, естественно, не стал!  Что за чепуху, мол, советует этот Трайон? Как это – убрать пушку? Под какой фуражкой такая мысль вообще может ужиться в те годы, когда суммарная мощь бортового залпа ценится в линейной колонне превыше прочих качеств?.. 
В конце весны 1893 года Средиземноморская эскадра вновь вышла на очередные большие маневры. С 24 мая «Кампердаун» числился в ней вторым флагманом – под командованием контр-адмирала Александра Маркхэма.
Адмирал Трайон и его заместитель принадлежали к двум принципиально разным типам британских флотоводцев.
Первый – решительный и резкий характером харизматический лидер. Из тех, кому подчиненные «в рот смотрят». Правда, некоторые слова, вылетавшие подчас из этого рта, было бы проблематично перевести в стандартный двухфлажный сигнальный код…
 Второй – тихоня-штабист, разработчик тактических схем, отнюдь не стремившийся к личной проверке своих теорий на практике. Особо занимали его организационные вопросы взаимодействия между флотом и сухопутными войсками при десантных операциях и захватах островов.
Трайон, скажем прямо, терпеть не мог Маркхэма. И за любую ошибку в маневрировании публично поливал бранью - через мощный мегафон, так что троим-четверым мателотам в строю слышно бывало.
Еще зимой Маркхэм сослался на недавнюю болезнь (подхватил мальтийскую лихорадку осенью минувшего года) и уехал в Фиуме – в санаторий.  Извлечь его оттуда и заставить приступить к выполнению обязанностей заместителя командующего Трайону только к маю и удалось…
27 мая строгим кильватером, с дистанцией между соседями по строю в 2 кабельтовых, броненосцы вытянулись за створовой маяк Ла-Валетты и поползли на полигон – стрелять по мишеням. «Кампердаун» равнялся в строю за первым флагманом – «Виктори».
Артиллерийские упражнения, стрельбы всеми калибрами, строевые эволюции, отражения торпедных атак… Все по плану, изо дня в день. Это уже не «репетиция военных приключений», как называл свою программу Трайон, а тупая рутина, однако, совершенно необходимая для правильного обучения линейной эскадры.
В районе турецкого порта Мармарис, две дивизии британских броненосцев объединились для совместной строевой практики. Трайон бушевал: то его эскадренный ход не устраивает, то синхронный поворот «все вдруг» не удается, то хвост длиннющего кильватера дистанцию не удерживает! А к вечеру от трех броненосцев еще и поступили доклады о перерасходе угля. Прервав учебную программу, адмирал согласился на трехдневную стоянку в Мармарисе – не для отдыха, для  авральной бункеровки не только самых прожорливых, но и всех прочих.
Акра, Хайфа, Бейрут, и все время по дороге маневры, эволюции, беспрестанная строевая муштра. В Бейруте парадом отметили очередную годовщину восшествия на престол королевы Виктории. А в десять утра 22 июня отряд из восьми броненосцев в сопровождении крейсерской разведки вновь получил сигнал сниматься с якоря. А как иначе? Старинному принципу «флоту место в море» Трайон следовал неукоснительно.
4.
Напоследок адмирал решил продемонстрировать густонаселенному порту достижения своих подчиненных в области строевой подготовки.
По особому сигналу снявшиеся с якоря броненосцы синхронно в повороте прорезали строй остающихся на внешнем рейде на бочках собратьев. На скорости до 10 узлов! Трудно сказать, какую боевую ценность имеет подобный маневр. Но для парадного выхода, демонстрирующего искусство движения эскадры в сложном строю – вполне годится.
Далее Трайон велел сниматься и остальной части эскадры, чтобы «возможно быстрее присоединиться к первой дивизии». И эскадра пошла на северо-восток - в строе фронта со скоростью восемь с половиной узлов.
После полудня курс поменяли на северный, в сторону Триполи, где Трайон предполагал быть нынче же во второй половине дня. Скорость подняли до 9 узлов.
Адмиралу Трайону захотелось произвести на триполитанцев столь же яркое впечатление, как и на жителей Бейрута. Для этого он призвал  командира «Виктории» М. Бурка и начальника штаба Т. Хаукинс-Смита, и предложил им «изящный способ перестроения у входа в порт» - двумя кильватерными колоннами с фронтальным расстоянием в 6 кабельтовых. Кэптен Хаукинс-Смит возразил. Мол, тесновато будет. Лучше держать меж колонн 8 кабельтовых…
- Бог с вами, ну, пусть будет восемь! – буркнул Трайон.
Начальник штаба передал план эволюций флаг-лейтенанту, адъютанту командующего лорду Р. Ч. Гилфорду – для отдачи распоряжений по эскадре. Лорд Гилфорд не вполне разобрался в корявом почерке старшего по званию и напрямую спросил у Трайона, действительно ли адмирал желает перестроить эскадру в две кильватерные колонны так, чтобы они располагались на траверзе порта.
- Тут же ясно все написано! Две колонны с фронтальной дистанцией            в 6 кабельтовых! – вскипел адмирал.
Гилфорд отправился на мостик, куда уже взошел начштаба, и сообщил Хаукинс-Смиту решение адмирала.
- Как шесть? Мы же говорили о восьми! – возмутился начштаба. И попросил адъютанта еще раз уточнить дистанцию у адмирала.
Трайон рассвирепел окончательно:
- Шесть! И прошу более не задерживать исполнение маневра!!!
5.
В 14 часов 15 минут на «Виктории» подняла сигнал о начале перестроения в две колонны. Отрепетовав «исполнительный», броненосцы слегка уменьшили скорость и плавно перестроились. В левой колонне шли сама «Виктори», «Нил», «Дредноут», «Инфлексибл» и «Коллингвуд». Замыкал строй перешедший в хвост строя крейсер «Фэйтон». Во вторую колонну попали «Кампердаун», «Эдинбург» и «Сан Парейль» с крейсерами «Эдгар» и «Эмфион».
В 15 часов 25 минут «Виктори» скомандовала флагами:
- Первой дивизии изменить курс последовательно на 16 румбов на левый борт, сохраняя ордер флота. Второй дивизии изменить курс последовательно на 16 румбов на правый борт, сохраняя ордер флота.
Сигнал отрепетовали все – кроме «Кампердауна». А надо сказать, что «отрепетовать» - то есть, повторить сигнал флагмана, - означает, что ты его понял и готов исполнить…
Трайон в очередной раз вышел из себя:
- Передайте этому тупице, что на берегу его ждут большие неприятности!!!
Остальную часть адмиральской тирады, увы, бумага не стерпит!..
В это время Маркхэм на мостике «Кампердауна» занимался откровенно неуставными действиями. А именно - обсуждал создавшуюся ситуацию с флаг-офицером. Дело в том, что, по мнению Маркхэма, в порт надо было входить по традиции, одной колонной. Не утруждая себя сложным маневром, сопряженным с риском потери строя. Флаг-офицер посоветовал держать репетуемый сигнал до половины. А это значит «вас не понял».
До берега оставалось уже всего кабельтовых 30…
При скорости эскадренного хода 9 узлов так можно минут через 20 и на мель наскочить!!!
Дальнейшие переговоры двух флагманов напоминают откровенный скандал:
«Виктори» - «Кампердауну»:
- Чего ждем?
«Кампердаун» - «Виктори»:
- Вас не понимаю.
«Виктори» - «Кампердауну»:
- Поворачивайте направо!
«Кампердаун» - «Виктори»:
- Зачем?
«Виктори» - «Кампердауну»:
- Маневр всей эскадрой!
«Кампердаун» - «Виктори»:
- Понял. Но зачем?
«Виктори» - «Кампердауну»:
 - Приказ адмирала!!!
Дальше тянуть с исполнением маневра было невозможно. В 15 часов 30 минут «Кампердаун» начал медленно поворачивать вправо. А «Виктори» уже катилась влево…
Первым неблагополучие заметил кэптен Бурк:
- Сэр,  «Кампердаун» идет на опасное сближение!
Но Трайон не обратил на предупреждение  никакого внимания, его больше занимал вопрос, удержат ли броненосцы его колонны дистанцию в строю, и для наблюдения за ними  командующий отправился на кормовой мостик своего флагмана.
В принципе, «Кампердаун» может отклонить руль градусов на 35 от нормали. Но в данном случае он предпочел 28 градусов, и теперь катился по широкой дуге, неуклонно сближаясь с «Виктори». Та завела руль на максимальный угол отклонения - 35°. А когда дистанция до «Кампердауна» составляла не больше 2 кабельтовых, кэптен Бурк хотел дать приказ работать машинами «враздрай», Правая машина – «полный вперед», левая – «полный назад».  Лучший способ ускорить поворот и уменьшить его радиус!
Но Трайон попросту проигнорировал предложение  командира флагманского броненосца.
Наконец нервы у Бурка сдали:
- Сэр, если не дать левой машиной задний ход, мы скоро столкнемся с вашим «любимым» тупицей!!!
Этот вскрик заставил Трайона, наконец, посмотреть на «Кампердауна»…
- Обе машины – «полный назад»!!! – только и успел  выдохнуть адмирал. Но было поздно.
За секунды до столкновения кэптен Бурк приказал сыграть аварийную тревогу и задраить водонепроницаемые переборки во всех отсеках.
До «Кампердауна» тоже дошло, чем сейчас кончится «блестящий маневр перестроения»… Его командир  кэптен Джонстон тоже велел дать полный назад и задраить люки и двери. Но из-за отказа машинного телеграфа механики лишь слегка сбавили обороты машин – и скорость упала только до 6 узлов.
Через три минуты тупой топор тяжелого таранного форштевня «Кампердауна» мощно вломился в борт «Виктори» на уровне чуть впереди от первого плутонга главного калибра. Нос броненосца глубоко вошел в пробоину, разворачивая элементы набора и сминая оборудование отсеков. Остановился он лишь тогда, когда внедрился в корпус флагмана до уровня якорных стопоров – и застрял. Могучая сила инерции развернула корабли, увеличивая объем повреждений…
А над отчаянным грохотом и лязгом металла о металл взлетел густой бас Трайона:
- Черт вас побери, что вы творите?!
- Я же сказал, что не понимаю смысла вашего сигнала! -  ответил Маркхэм.
Щедро перемежая свою речь отборной бранью, адмирал приказал «Кампердауну»… «немедленно вынуть свой свинячий нос из пробоины». А зря! Как только приказ этот был исполнен, в 13 часов 44 минуты «Виктори» завалилась на правый борт и в считанные секунды погибла от массивных затоплений и потери остойчивости.
Пострадал и виновник трагедии. Разорванным краем броневой палубы «Виктори» «Кампердауну» сильно порезало борт в трех метрах от форштевня. Сам форштевень прямо над тараном получил полный перелом и был буквально свернут на сторону с отрывом листов обшивки слева и образованием зияющей щелевидной пробоины высотой в 10 футов. Через эту щель вода затопила носовые отсеки, и из-за неполного задраивания переборок и дефектов люковых ободов стала быстро распространяться по внутренним помещениям. Каюта корабельного плотника, малярная, переднее балластное отделение, отсек шпилевой машины, цистерна с запасом пресной воды, передняя минная кладовая и левая дополнительная угольная яма были затоплены в течение нескольких минут после аварии. Переуглубление носовой части достигло 1,3 метра.
Экипаж в борьбе за живучесть старался вовсю. Матросы подкрепляли переборки, стоя буквально по горло в воде. Поперек главной палубы в носовой части за полчаса возвели водозащитный бруствер из запасных палубных досок.
Во время спасения экипажа погибшего флагмана «Кампердаун» повел себя отнюдь не тупицей, успев и вовремя вывесить булини, и даже спустить шлюпки. Маркхэм тем временем вызвал катер с броненосца «Нил» и … начал эвакуацию своего штаба, предоставив все спасательные и ремонтные работы инициативе кэптена Джонстона.
6.
17 траурных орудийных залпов Средиземноморской эскадры возвестили миру о гибели «Виктори». Но история самой страшной для мирного времени в британском флоте аварии на этом не завершилась
«Кампердаун» пополз в Триполи – в ремонт. Там водолазы обследовали его, подвели пластыри под пробоины и разрывы обшивки, водоотливные буксиры осушили затопления. Под пластырями броненосец кое-как своим ходом перебрался на Мальту, где в Ла-Валетте ему уже готовили док. 3 июля «Кампердаун» прибыл в Гранд-Харбор, где при осмотре обнаружена была утрата броненосцем носового украшения. Видимо, литой латунный герб отломился с крепления при ударе в борт «Виктори».
Ремонт уцелевшего в столкновении корабля продлился до сентября.
7.
Суд особой комиссии, разбиравший причину аварии, начался 17 июля 1893 года - на борту старого, парусного еще линкора «Хиберния». В качестве почетного председателя пригласили нового командующего Средиземноморской эскадрой вице-адмирала Кульм-Сеймура.
Из выводов судебной комиссии:
1. «Виктори» погибла столь быстро из-за фактической негерметичности переборок, которые должны быть водонепроницаемыми. В результате вода беспрепятственно распространялась по отсекам, а после того, как под воду ушли открытые орудийные порты, удержать броненосец на плаву не могла уже никакая сила.
2. Погибший флагман имел ряд конструктивных недостатков, а именно, недостаточную прочность внутренних несущих конструкций, которые в совокупности с незадраенными водонепроницаемыми переборками ускорили гибель.
3. Действия личного состава погибшего броненосца были совершенно правильными. До последнего момента на корабле поддерживалась идеальная дисциплина. Относительно большое число жертв катастрофы - 359 человек - объяснялось тем, что много людей, особенно членов машинной команды и кочегаров, погибло на боевых постах, до последней минуты обеспечивая работу динамо-машин и водоотливных средств. Правда, после попадания команды гибнущего корабля в воду выяснилось, что большая часть молодых моряков… не обучена плавать!
Главной причиной катастрофы стала ошибка вице-адмирала Трайона, неправильно рассчитавшего маневр. Но все обвинения с него сняли в связи с гибелью адмирала вместе с броненосцем. Младшего флагмана Маркхэма оправдали. Командиру «Кампердауна» Адмиралтейство объявило порицание за то, что он, предвидя столкновение, не сделал вовремя соответствующих распоряжений, тем самым поставив свой корабль в опасное положение.
…А в далеком Петербурге, в опытовом бассейне, молодой инженер Крылов, внимательно прочитав официальный отчет о недавней аварии, часами гонял на буксире за навесной кареткой точную масштабную модель английского броненосца. Ковырял ей корпус ножиком, имитируя пробоины, давал затонуть, поднимал, ставил пластыри, вставлял дополнительные переборки и снова топил… Пока не понял, как «Виктории» можно было если не спастись, то хотя бы подольше продержаться, чтобы меньше было жертв в экипаже.
Система непотопляемости кораблей по Крылову применяется и по сей день. Так смерть подчас служит спасению других жизней…   

© Copyright: Neihardt, 2015

Регистрационный номер №0296680

от 4 июля 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0296680 выдан для произведения:  
Весло галеры иль винт стальной
Холодную бьют волну,
Из века в век те, кто спит под волной
Истину шепчут одну,
Из века в век несут нам они
Одну жестокую весть:
«Дарованы мудрым удачи дни,
А слабым не место здесь».
Редъярд Киплинг
 
1.
Пирей – морские ворота старинных Афин. Один из важнейших средиземноморских портпунктов – с тех седых времен, что обозначены на страницах мудрых книг тремя уводящими читателя в бездну истории словами: «до нашей эры». Но мы поведем речь о событиях куда как менее отдаленной от наших дней эпохи. 
 Осенью 1892 года на широком рейде Пирея стояла эскадра английских броненосцев. В еще не остывшее после недавней летней жары ослепительное небо вдоль ясной и резкой линии горизонта четко печатались тяжкие, приземистые силуэты с короткими толстыми стволами крупнокалиберных пушек над барбетами. С громоздкими коробками центральных цитаделей. С тонкими черными стеньгами, словно стремящимися уколоть на взлете рассветное солнце…
Они пришли на плановые эскадренные учения. Здешние воды давно привыкли к стальной орде этих медлительных и чванных иноземцев, носящих имена античных героев, прославленных флотоводцев и флагманов эпохи Наполеоновских войн.
Недавно среди них появился новичок – «Кампердаун». Он пришел из Метрополии – заменить отправляющегося домой на ремонт пожилого «Агамемнона». Теперь «Кампердаун» в числе немногих британских кораблей был допущен непосредственно в тесную гавань и ожидал прибытия с визитом греческого короля. Такова старая традиция – самый современный корабль, прежде чем занять свое место в эскадренном строю, обходит несколько заграничных акваторий. Мир посмотреть. Себя показать. Соседа восхитить… Ну, или перепугать – в зависимости от политических обстоятельств.
2. 
Греческий монарх прибыл 30 ноября. Обошел, как водится, длинный строй экипажа на плоских широких шканцах, подарил командиру швейцарские часы, в качестве ответного дара принял портрет «Кампердауна» в дорогой золоченой раме. Короткий в корпусе, толстый обводами броненосец изображен был на полном ходу – с пышным белым буруном у прямого форштевня, с густым клубящимся шлейфом дыма, круто сваливающимся назад с обреза труб. При флагах расцвечивания – по полному парадному режиму. А по неестественно-синей, индиговой волне и сурово нависшим над горизонтом лаковым тучам бежали чернильные росчерки - автографы всех офицеров его кают-компании.
Королю «Кампердаун» понравился. Право, здесь было на что посмотреть! Десять с половиной тысяч тонн боевого водоизмещения. Сто метров в корпусе. При этом по миделю – около 21. Почти идеал стройности для представителя линейного класса с главной артиллерией калибром 13 с половиной дюймов! Сталежелезная броня прикрывала борт в центре корпуса корабля плитами почти полуметровой толщины. Отлично защищены барбеты – 292 миллиметра того же качественного «комплитного» металла. Трехдюймовая броня накрывала палубу. Двухвальная  паровая ходовая установка обеспечивала неплохие скоростные качества – поговаривали, что на испытаниях «Кампердаун» сделал не меньше 17 узлов. Впрочем, в линейном составе всегда больше ценилось умение маневрировать слаженно с остальной колонной. А быстро бегать – привилегия выносливых крейсеров и суетливых миноносцев. Каждому свое!
Кстати, о миноносцах. «Новая школа» французского адмирала Х. Оба, в те годы завоевавшая популярность на уровне всеобщей моды, утверждала, что десяток мелких, шустрых остроносых корабликов, вооруженных торпедами, способны в считанные минуты покончить даже с самым мощным броненосцем. Достаточно истерзать его взрывами ниже бронирования. Вывернуться из-под удара – у тяжкого монстра маневренности не хватит. А уследить страшным артиллерийским стволом за маленькой стремительной тенью, чтобы прибить миноносец до начала атаки, не всегда технически возможно. Да если и системы наведения позволяют, это уже не мастерство даже, а настоящее искусство, которым владеют немногие…
Командующий британской Средиземноморской эскадрой вице-адмирал Дж. Трайон склонен был оценивать угрозу со стороны «новой школы», как вполне реальную. Французы, придумавшие, как «стаей крыс насмерть закусать слона» – вот они, буквально под боком! Поэтому с 21 сентября 1891 года Трайон разрабатывал особую программу маневров для своих броненосцев, пытаясь научить их не страшиться минных атак в вероятных будущих войнах.
«Кампердаун» уже успел поучаствовать в учебной программе по Трайону. С 8 по 19 ноября он в порту Сюрби торчал, как прыщ, посреди пустынного внутреннего рейда, вывесив в воду на длинных шестах противоторпедные сети – и ждал тренировочной атаки. На всякий пожарный случай высокие надстройки броненосца были затянуты маскировочной сеткой и щедро утыканы ветками всяческой южной растительности – авось, кто примет корабль за логическое продолжение створового мыса!  Вид – дурацкий, положение – дурацкое, но чего не сделаешь ради собственной безопасности!
Адмирал честно предупредил: миноносцы будут! А вот когда они будут – не сказал…  И этого вполне хватило!
Стая налетела ночью. Три осторожные легкие тени с тихим стукотком маленьких машин ворвались в гавань. Двое сослепу отстрелялись в ночной темноте по прибрежным скалам – как знать, какой зеленый полуостров в густых кущах туи и дрока и есть «Кампердаун», где на фоне изрезанной заливчиками, холмистой береговой линии прячет свою бронированную «тушку» другой новичок Средиземноморской эскадры, степенный и медлительный «Сан Парейль»?..
А вот третий миноносец с дистанции 4 кабельтовых ухитрился опознать зловещую угловатую тень «условного противника» и под связками зеленых кустов! Пустил торпеду. И она, вместо того, чтобы честно застрять в сетях, прошла под ними и стукнула «Сан Парейля» в основание скулового киля. Хорошо, что учебные торпеды не взрываются по-настоящему!
«Кампердаун» же был обнаружен только после того, как открыл огонь…
Ну и бестолково он это сделал! Одновременная работа по мелкой цели 152-миллиметровыми и  малыми «шестифунтовыми» орудиями ему совершенно не далась. Расчеты двух калибров в тесной батарее мешали друг другу – вплоть до того, что канониры, выполняя распоряжения плутонговых лейтенантов, наступали друг другу на ноги и толкались локтями. И чем выше был темп стрельбы, тем чаще это случалось.
«Условных попаданий» по атакующему миноносцу посредники учений не насчитали ни одного.
- Твое счастье, что у миноносцев уже кончились торпеды! – бушевал на мостике флагманской «Виктори» разъяренный Трайон, наблюдая лихорадочные выблески оранжевых огней при холостых выстрелах пушек «Кампердауна» и всякий раз после них получая от посредников доклад об очередном промахе.
3.
В Средиземноморье нет замерзающих вод, а стало быть, нет и зимнего перерыва в навигации. Всю зиму эскадра провела в учениях в районе Мальты. И к весне следующего 1893 года Трайон пришел к неутешительному выводу: чтобы такие корабли, как «Кампердаун», могли эффективно отражать минную атаку, нужно делать им батареи на десять метров длиннее и расставлять пушки свободнее. А таких модернизаций не проводили. Придется жить с тем, что есть, или пожертвовать плотностью бортового залпа, убрав несколько шестифунтовок.
Никто этого делать с уже боеготовыми броненосцами, естественно, не стал!  Что за чепуху, мол, советует этот Трайон? Как это – убрать пушку? Под какой фуражкой такая мысль вообще может ужиться в те годы, когда суммарная мощь бортового залпа ценится в линейной колонне превыше прочих качеств?.. 
В конце весны 1893 года Средиземноморская эскадра вновь вышла на очередные большие маневры. С 24 мая «Кампердаун» числился в ней вторым флагманом – под командованием контр-адмирала Александра Маркхэма.
Адмирал Трайон и его заместитель принадлежали к двум принципиально разным типам британских флотоводцев.
Первый – решительный и резкий характером харизматический лидер. Из тех, кому подчиненные «в рот смотрят». Правда, некоторые слова, вылетавшие подчас из этого рта, было бы проблематично перевести в стандартный двухфлажный сигнальный код…
 Второй – тихоня-штабист, разработчик тактических схем, отнюдь не стремившийся к личной проверке своих теорий на практике. Особо занимали его организационные вопросы взаимодействия между флотом и сухопутными войсками при десантных операциях и захватах островов.
Трайон, скажем прямо, терпеть не мог Маркхэма. И за любую ошибку в маневрировании публично поливал бранью - через мощный мегафон, так что троим-четверым мателотам в строю слышно бывало.
Еще зимой Маркхэм сослался на недавнюю болезнь (подхватил мальтийскую лихорадку осенью минувшего года) и уехал в Фиуме – в санаторий.  Извлечь его оттуда и заставить приступить к выполнению обязанностей заместителя командующего Трайону только к маю и удалось…
27 мая строгим кильватером, с дистанцией между соседями по строю в 2 кабельтовых, броненосцы вытянулись за створовой маяк Ла-Валетты и поползли на полигон – стрелять по мишеням. «Кампердаун» равнялся в строю за первым флагманом – «Виктори».
Артиллерийские упражнения, стрельбы всеми калибрами, строевые эволюции, отражения торпедных атак… Все по плану, изо дня в день. Это уже не «репетиция военных приключений», как называл свою программу Трайон, а тупая рутина, однако, совершенно необходимая для правильного обучения линейной эскадры.
В районе турецкого порта Мармарис, две дивизии британских броненосцев объединились для совместной строевой практики. Трайон бушевал: то его эскадренный ход не устраивает, то синхронный поворот «все вдруг» не удается, то хвост длиннющего кильватера дистанцию не удерживает! А к вечеру от трех броненосцев еще и поступили доклады о перерасходе угля. Прервав учебную программу, адмирал согласился на трехдневную стоянку в Мармарисе – не для отдыха, для  авральной бункеровки не только самых прожорливых, но и всех прочих.
Акра, Хайфа, Бейрут, и все время по дороге маневры, эволюции, беспрестанная строевая муштра. В Бейруте парадом отметили очередную годовщину восшествия на престол королевы Виктории. А в десять утра 22 июня отряд из восьми броненосцев в сопровождении крейсерской разведки вновь получил сигнал сниматься с якоря. А как иначе? Старинному принципу «флоту место в море» Трайон следовал неукоснительно.
4.
Напоследок адмирал решил продемонстрировать густонаселенному порту достижения своих подчиненных в области строевой подготовки.
По особому сигналу снявшиеся с якоря броненосцы синхронно в повороте прорезали строй остающихся на внешнем рейде на бочках собратьев. На скорости до 10 узлов! Трудно сказать, какую боевую ценность имеет подобный маневр. Но для парадного выхода, демонстрирующего искусство движения эскадры в сложном строю – вполне годится.
Далее Трайон велел сниматься и остальной части эскадры, чтобы «возможно быстрее присоединиться к первой дивизии». И эскадра пошла на северо-восток - в строе фронта со скоростью восемь с половиной узлов.
После полудня курс поменяли на северный, в сторону Триполи, где Трайон предполагал быть нынче же во второй половине дня. Скорость подняли до 9 узлов.
Адмиралу Трайону захотелось произвести на триполитанцев столь же яркое впечатление, как и на жителей Бейрута. Для этого он призвал  командира «Виктории» М. Бурка и начальника штаба Т. Хаукинс-Смита, и предложил им «изящный способ перестроения у входа в порт» - двумя кильватерными колоннами с фронтальным расстоянием в 6 кабельтовых. Кэптен Хаукинс-Смит возразил. Мол, тесновато будет. Лучше держать меж колонн 8 кабельтовых…
- Бог с вами, ну, пусть будет восемь! – буркнул Трайон.
Начальник штаба передал план эволюций флаг-лейтенанту, адъютанту командующего лорду Р. Ч. Гилфорду – для отдачи распоряжений по эскадре. Лорд Гилфорд не вполне разобрался в корявом почерке старшего по званию и напрямую спросил у Трайона, действительно ли адмирал желает перестроить эскадру в две кильватерные колонны так, чтобы они располагались на траверзе порта.
- Тут же ясно все написано! Две колонны с фронтальной дистанцией            в 6 кабельтовых! – вскипел адмирал.
Гилфорд отправился на мостик, куда уже взошел начштаба, и сообщил Хаукинс-Смиту решение адмирала.
- Как шесть? Мы же говорили о восьми! – возмутился начштаба. И попросил адъютанта еще раз уточнить дистанцию у адмирала.
Трайон рассвирепел окончательно:
- Шесть! И прошу более не задерживать исполнение маневра!!!
5.
В 14 часов 15 минут на «Виктории» подняла сигнал о начале перестроения в две колонны. Отрепетовав «исполнительный», броненосцы слегка уменьшили скорость и плавно перестроились. В левой колонне шли сама «Виктори», «Нил», «Дредноут», «Инфлексибл» и «Коллингвуд». Замыкал строй перешедший в хвост строя крейсер «Фэйтон». Во вторую колонну попали «Кампердаун», «Эдинбург» и «Сан Парейль» с крейсерами «Эдгар» и «Эмфион».
В 15 часов 25 минут «Виктори» скомандовала флагами:
- Первой дивизии изменить курс последовательно на 16 румбов на левый борт, сохраняя ордер флота. Второй дивизии изменить курс последовательно на 16 румбов на правый борт, сохраняя ордер флота.
Сигнал отрепетовали все – кроме «Кампердауна». А надо сказать, что «отрепетовать» - то есть, повторить сигнал флагмана, - означает, что ты его понял и готов исполнить…
Трайон в очередной раз вышел из себя:
- Передайте этому тупице, что на берегу его ждут большие неприятности!!!
Остальную часть адмиральской тирады, увы, бумага не стерпит!..
В это время Маркхэм на мостике «Кампердауна» занимался откровенно неуставными действиями. А именно - обсуждал создавшуюся ситуацию с флаг-офицером. Дело в том, что, по мнению Маркхэма, в порт надо было входить по традиции, одной колонной. Не утруждая себя сложным маневром, сопряженным с риском потери строя. Флаг-офицер посоветовал держать репетуемый сигнал до половины. А это значит «вас не понял».
До берега оставалось уже всего кабельтовых 30…
При скорости эскадренного хода 9 узлов так можно минут через 20 и на мель наскочить!!!
Дальнейшие переговоры двух флагманов напоминают откровенный скандал:
«Виктори» - «Кампердауну»:
- Чего ждем?
«Кампердаун» - «Виктори»:
- Вас не понимаю.
«Виктори» - «Кампердауну»:
- Поворачивайте направо!
«Кампердаун» - «Виктори»:
- Зачем?
«Виктори» - «Кампердауну»:
- Маневр всей эскадрой!
«Кампердаун» - «Виктори»:
- Понял. Но зачем?
«Виктори» - «Кампердауну»:
 - Приказ адмирала!!!
Дальше тянуть с исполнением маневра было невозможно. В 15 часов 30 минут «Кампердаун» начал медленно поворачивать вправо. А «Виктори» уже катилась влево…
Первым неблагополучие заметил кэптен Бурк:
- Сэр,  «Кампердаун» идет на опасное сближение!
Но Трайон не обратил на предупреждение  никакого внимания, его больше занимал вопрос, удержат ли броненосцы его колонны дистанцию в строю, и для наблюдения за ними  командующий отправился на кормовой мостик своего флагмана.
В принципе, «Кампердаун» может отклонить руль градусов на 35 от нормали. Но в данном случае он предпочел 28 градусов, и теперь катился по широкой дуге, неуклонно сближаясь с «Виктори». Та завела руль на максимальный угол отклонения - 35°. А когда дистанция до «Кампердауна» составляла не больше 2 кабельтовых, кэптен Бурк хотел дать приказ работать машинами «враздрай», Правая машина – «полный вперед», левая – «полный назад».  Лучший способ ускорить поворот и уменьшить его радиус!
Но Трайон попросту проигнорировал предложение  командира флагманского броненосца.
Наконец нервы у Бурка сдали:
- Сэр, если не дать левой машиной задний ход, мы скоро столкнемся с вашим «любимым» тупицей!!!
Этот вскрик заставил Трайона, наконец, посмотреть на «Кампердауна»…
- Обе машины – «полный назад»!!! – только и успел  выдохнуть адмирал. Но было поздно.
За секунды до столкновения кэптен Бурк приказал сыграть аварийную тревогу и задраить водонепроницаемые переборки во всех отсеках.
До «Кампердауна» тоже дошло, чем сейчас кончится «блестящий маневр перестроения»… Его командир  кэптен Джонстон тоже велел дать полный назад и задраить люки и двери. Но из-за отказа машинного телеграфа механики лишь слегка сбавили обороты машин – и скорость упала только до 6 узлов.
Через три минуты тупой топор тяжелого таранного форштевня «Кампердауна» мощно вломился в борт «Виктори» на уровне чуть впереди от первого плутонга главного калибра. Нос броненосца глубоко вошел в пробоину, разворачивая элементы набора и сминая оборудование отсеков. Остановился он лишь тогда, когда внедрился в корпус флагмана до уровня якорных стопоров – и застрял. Могучая сила инерции развернула корабли, увеличивая объем повреждений…
А над отчаянным грохотом и лязгом металла о металл взлетел густой бас Трайона:
- Черт вас побери, что вы творите?!
- Я же сказал, что не понимаю смысла вашего сигнала! -  ответил Маркхэм.
Щедро перемежая свою речь отборной бранью, адмирал приказал «Кампердауну»… «немедленно вынуть свой свинячий нос из пробоины». А зря! Как только приказ этот был исполнен, в 13 часов 44 минуты «Виктори» завалилась на правый борт и в считанные секунды погибла от массивных затоплений и потери остойчивости.
Пострадал и виновник трагедии. Разорванным краем броневой палубы «Виктори» «Кампердауну» сильно порезало борт в трех метрах от форштевня. Сам форштевень прямо над тараном получил полный перелом и был буквально свернут на сторону с отрывом листов обшивки слева и образованием зияющей щелевидной пробоины высотой в 10 футов. Через эту щель вода затопила носовые отсеки, и из-за неполного задраивания переборок и дефектов люковых ободов стала быстро распространяться по внутренним помещениям. Каюта корабельного плотника, малярная, переднее балластное отделение, отсек шпилевой машины, цистерна с запасом пресной воды, передняя минная кладовая и левая дополнительная угольная яма были затоплены в течение нескольких минут после аварии. Переуглубление носовой части достигло 1,3 метра.
Экипаж в борьбе за живучесть старался вовсю. Матросы подкрепляли переборки, стоя буквально по горло в воде. Поперек главной палубы в носовой части за полчаса возвели водозащитный бруствер из запасных палубных досок.
Во время спасения экипажа погибшего флагмана «Кампердаун» повел себя отнюдь не тупицей, успев и вовремя вывесить булини, и даже спустить шлюпки. Маркхэм тем временем вызвал катер с броненосца «Нил» и … начал эвакуацию своего штаба, предоставив все спасательные и ремонтные работы инициативе кэптена Джонстона.
6.
17 траурных орудийных залпов Средиземноморской эскадры возвестили миру о гибели «Виктори». Но история самой страшной для мирного времени в британском флоте аварии на этом не завершилась
«Кампердаун» пополз в Триполи – в ремонт. Там водолазы обследовали его, подвели пластыри под пробоины и разрывы обшивки, водоотливные буксиры осушили затопления. Под пластырями броненосец кое-как своим ходом перебрался на Мальту, где в Ла-Валетте ему уже готовили док. 3 июля «Кампердаун» прибыл в Гранд-Харбор, где при осмотре обнаружена была утрата броненосцем носового украшения. Видимо, литой латунный герб отломился с крепления при ударе в борт «Виктори».
Ремонт уцелевшего в столкновении корабля продлился до сентября.
7.
Суд особой комиссии, разбиравший причину аварии, начался 17 июля 1893 года - на борту старого, парусного еще линкора «Хиберния». В качестве почетного председателя пригласили нового командующего Средиземноморской эскадрой вице-адмирала Кульм-Сеймура.
Из выводов судебной комиссии:
1. «Виктори» погибла столь быстро из-за фактической негерметичности переборок, которые должны быть водонепроницаемыми. В результате вода беспрепятственно распространялась по отсекам, а после того, как под воду ушли открытые орудийные порты, удержать броненосец на плаву не могла уже никакая сила.
2. Погибший флагман имел ряд конструктивных недостатков, а именно, недостаточную прочность внутренних несущих конструкций, которые в совокупности с незадраенными водонепроницаемыми переборками ускорили гибель.
3. Действия личного состава погибшего броненосца были совершенно правильными. До последнего момента на корабле поддерживалась идеальная дисциплина. Относительно большое число жертв катастрофы - 359 человек - объяснялось тем, что много людей, особенно членов машинной команды и кочегаров, погибло на боевых постах, до последней минуты обеспечивая работу динамо-машин и водоотливных средств. Правда, после попадания команды гибнущего корабля в воду выяснилось, что большая часть молодых моряков… не обучена плавать!
Главной причиной катастрофы стала ошибка вице-адмирала Трайона, неправильно рассчитавшего маневр. Но все обвинения с него сняли в связи с гибелью адмирала вместе с броненосцем. Младшего флагмана Маркхэма оправдали. Командиру «Кампердауна» Адмиралтейство объявило порицание за то, что он, предвидя столкновение, не сделал вовремя соответствующих распоряжений, тем самым поставив свой корабль в опасное положение.
…А в далеком Петербурге, в опытовом бассейне, молодой инженер Крылов, внимательно прочитав официальный отчет о недавней аварии, часами гонял на буксире за навесной кареткой точную масштабную модель английского броненосца. Ковырял ей корпус ножиком, имитируя пробоины, давал затонуть, поднимал, ставил пластыри, вставлял дополнительные переборки и снова топил… Пока не понял, как «Виктории» можно было если не спастись, то хотя бы подольше продержаться, чтобы меньше было жертв в экипаже.
Система непотопляемости кораблей по Крылову применяется и по сей день. Так смерть подчас служит спасению других жизней…   

 

Боярин. Три дня войны

Дети смутного времени