-Уходишь, август? Тихо уходишь. Солнечно. До встречи через год.
- Загадываешь?! Договорились - живём три недели спокойно, не заморачиваясь планами, которые дальше этих недель - обещала. Соврала?
-Зачем так резко? Не соврала, но…как думаешь, если бежишь-бежишь, выкладываясь на полную катушку, что - на финише? В глазах – темно, во рту – сухо и почему-то сладко, так противно сладко, хочется одного упасть на землю и не двигаться, но, несмотря на желание, бежишь от финиша лёгкой трусцой, переходишь на шаг и только потом - покой. Хотя, ты не можешь этого ни знать, ни чувствовать. Или… чувствовать не можешь, но знаешь? Интересно, почему никогда не думала об этом? Например, я знаю, что квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов, но чувствовать не могу ни гипотенузу, ни катеты, ни, тем более, сумму, а… знаю? Ну, хорошо, это не мой опыт, дошедшее - чужое знание. Знание без чувствования. Или… сухое знание. Именно – сухое. А, если знание от чувств – мокрое?
- Сухое, мокрое… что за околесица? Нет, прямо спросить, что представляю из себя – я, твоя душа. Всё просто. Я, это ты; ты, это я.
- Так влюблённые говорят. Но это неправда. Только до поры и, как… иллюзия. Для влюблённых и даже для нас с тобой.
- У тебя раздвоение личности?
- Нет, не раздвоение - иллюзии закончились.
- ???
- Делаешь вид, что не ведаешь?
- Что могу ведать из того, что не знаешь ты?
- Ну, напомни ещё раз, что мы – целое. Хотя, возможно, ты права, душа моя. Целое. Конечно, целое. Но… любое целое можно представить дробью, где числитель равен знаменателю. Вот это я и хочу понять, кто из нас числитель, кто – знаменатель. Чем станет «целое», случись, что с тем, кто под дробной чертой. С точки зрения математики. Элементарной, конечно. Допустим, я – в знаменателе, ты, душа – в числителе. Пришёл мой черёд, я, как реальное физическое тело превратилась в ноль. И всё. Наш тандем в виде дроби – неопределён, не имеет смысла. Ты… не имеешь смысла? Такое возможно? При твоём-то бессмертии? Какой смысл в бессмысленном бессмертии? Или… это тот случай, когда – не элементарно, а неопределённость можно наделить многообещающим понятием – бесконечность? Ещё безотраднее, если ты – в знаменателе. Тогда с моим физическим исчезновением, остаёшься ты, но… нулём. Никем, ничем… ничтожеством, как говорят о не имеющем никакого значения существе.
- Хочешь поговорить о смысле? О смысле, как раз и навсегда заданной константе? Ты сказала, что иллюзии закончились, но именно такой смысл, в твоём представлении, и есть иллюзия. Помнишь, в детстве ты не могла понять, что горизонта, как реально очерченной линии, не существует. Как может не существовать то, что так ясно видно?! Вот – небо, вот – земля, вот – линия, где они сходятся. Не просто линия, а алая-алая лента. Таким же ярким, чётко очерченным и неважно, что иллюзорный, должен быть и смысл твоей жизни?
- Я бы не отказалась.
- Но тогда это был бы вечный праздник, а праздник не место, где можно жить постоянно. Как узнать, что – праздник, если ему не предшествовали будни? И, чем серее будни, тем ярче бывает праздник. А смысл… у праздника и будней он есть, но – разный. Как небо и земля - разный.
- Не уводи в сторону, душа. Я хочу понять, что мы с тобой друг для друга и что будет с тобой, а значит и со мной… может быть…потом. Вот – я. Руки, ноги, туловище… голова, в которой роем мысли. Всё – физической природы, кроме мыслей. Но ведь ты – не мысль, которая плод сознания. О сознании могу точно сказать, что я его повелительница. Звучит-то как – повелительница! Оно существует вместе со мной и угаснет также – вместе. Угасшее, не даст ни одной мысли… наверное. Ты же, душа, я только сейчас поняла, заложница моя. Поняла и мне стало жаль тебя – какой дрянью порой, да что там – порой, всю жизнь, окормляю тебя. Душа… от всей души, с душой, душа радуется - сколько раз за свою жизнь говорила о тебе. Но – только слова. Ощутила реально, что ты есть, когда в первый раз взяла в руки молитвенник. Ты трепетала от каждого прочитанного мною слова. Слова привычного языка, перемежались с церковнославянским языком, но всё было понятно без перевода. Можно назвать это генетической памятью, но кто её сохранил для меня, эту память, если не ты? Не молекулы же дезоксирибонуклеиновой кислоты? Могли ли они дать ощущение чистоты внутри меня? Чистоты, или, если точнее – чистой радости. Но и это не точно. Если не мудрить, то состояние было близко к тому, как вот утром подходишь к крану, открываешь его, слышишь журчание воды, омываешь руки, лицо и – такое наслаждение чистотой ощущаешь. Можно сказать, чувствуешь, как радуется твоё лицо. Возможно, тебе покажется грубым такое сравнение, но – как могу. Не только ощутила твою радость от моей молитвы, реально ощутила тебя в первый раз в своей жизни. И сколько же лет тебе пришлось томиться без намёка на омовение?!
- Если ты это почувствовала – не безнадёжно. Какая разница, сколько лет? Пока жива, ничего не поздно. И я соглашусь, пожалуй, с рассуждениями о мыслях, которым ты – повелительница, и даже с тем, что я твоя заложница. С этим ничего не поделать. Да, и надо ли… нет, не так – есть ли право?
- Скажи, душа, а какая связь между тобой и совестью? О тебе принимаю – бессмертна, но о совести никогда не слышала – бессмертная. То есть, для тебя время – ничто, а совесть… она живёт во временных координатах. Хотя, наверное, не правильно сказала – ничто. Твоё время – трёхмерно: прошлое, настоящее и будущее, которое и есть бессмертие. У совести будущего нет, только – прошлое и настоящее. И что ещё мне интересно – совесть живёт в ладу с тобой? Со мной – нет. Или, так – не всегда. Подло позволяет многое из того, чего делать не следует, а потом грызёт-грызёт и не даёт забыть. По-моему, это непорядочно. Почему не выставить ограничители изначально? Потому и спрашиваю про лад и согласие между вами.
Раньше тени сомнения не было в том, что твоё будущее: блаженство или муки вечные, моя заслуга или… вина неискупимая, даже нарекла тебя заложницей моей многогрешной плоти. А если зависимость обратная? Не ты – заложница, а я, то есть, плоть моя? Ну, как, скажи мне - мой несчастный, обречённый на угасание ум, который как, впрочем, и совесть категория совершенно абстрактная и с невероятной лёгкостью конвертируемая в… безумие… бессовестность, могут взять верх над тобой? Бессмертной, для которой нет временных рамок, а может даже и планетарных? С другой стороны, зачем заложница, жизнь которой для тебя короче, чем для меня – бабочки-однодневки? И ты, госпожа плоти моей, совести, ума… позволяешь мне за миг земной испоганить твою вечность? Чтобы она мёдом не казалась? Абсурд. Не понимаю.
- Не понимаешь и принимаешь? Или не понимаешь, потому не хочешь принять, пока… не поймёшь? Если – второе, это и есть будущая погибель. Ты нагородила, невесть что и о чём. Особенно позабавила заложницами. То я у тебя, то ты у меня в заложницах. Нелепые выдумки и непомерная гордыня.
-Гордыня? В чём гордыня?
- Она у тебя, как взбесившийся в аномальной зоне компас. И – «высокоумие гордых» ни о чём не напоминает?
- Высокоумие гордых? Имеешь в виду строителей Вавилонской башни?
Каким боком могу оказаться в их рядах? Вроде бы…
-Вот именно. Вроде бы. А по сути? Для строительства «вавилонских башен» достаточно попыток ума достать до Неба. Они, попытки - кирпичики гордыни. Один, за другим, один, за другим.
И вот, что занимательно – ты не пытаешься познать доступное тебе в материальном мире. Не обижайся, не принижаю, а говорю, как есть. Что далеко ходить, компьютер, с помощью которого ты сейчас запечатлеваешь нашу беседу, что знаешь о нём? Ну, да, как открыть нужное тебе, как в скайп выйти, как напечатать, посмотреть, послушать… а что внутри у него? Каким образом взаимодействуют в процессоре шины адресов и шины данных, регистры, кэш и… хорошо, не буду утомлять. Знаю, скажешь – мозг ломит от таких сложностей. Понятно – сложности. Но… реальные, материальные, так сказать – познаваемые. Если создано одним человеком, для другого нет причин не понять, кроме одной – нежелания напрягать ум. И, понятно, здесь на кирпичиках гордыни, не создать, не представить миру. Другое дело – Небо. Не удивляйся, все твои рассуждения, которыми ты пыталась спровоцировать меня на открытие «тайны», не что иное, как попытка заглянуть туда, куда, по земному живым, хода нет.
Хода нет, но есть вера, что всё видимое сотворено невидимым Богом. Потому она – осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. Этой взаимосвязью скреплено всё в человеке, в тебе в том числе. Если человек отрекается от божественной сути мироздания, это не значит ровно ничего для мироздания и угрозы ему не несёт никакой. Да, и для человека самого тоже особой угрозы нет в этом. Ну, да, неудобно жить. Холодно. Пусто. Но – можно. Живут ведь люди, лишённые зрения. Не позавидуешь, но так сложилось, точнее, не сложилось и приспосабливаются… наощупь. Только одно отличие меж ними – зрения себя сознательно никто лишать не станет, в отличие от тех, кто на своих глиняных черепках пишет – вера.
- Ты упрекаешь меня в неверии?
- Нет, не в неверии, а в попытке перегнать паровоз. Допустим, ты села в экспресс и едешь в совершенно новое, незнакомое тебе место. Мчится экспресс, мелькают за окном пейзажи, ты любуешься ими, а в голове гвоздём засела мысль – всё, что вижу сейчас, заурядно. Интересно, что там – впереди? И ты спрыгиваешь из поезда на ходу и мчишься вперёд, пытаясь обогнать поезд. Только лишь для того, чтобы увидеть то, что увидела бы в свой черёд, сидя в своём уютном купе, попивая чаёк из стакана в красивом подстаканнике, ведя неспешную беседу с попутчиками. Но, нет, ты летишь, почти распластавшись над землёй, напрасно летишь. Напрасно твоё сердце бьётся подбитой птицей в решётки тесной клетки, тебе никогда не опередить экспресса. Хорошо, если вовремя поймёшь, затормозишь, а то ведь и повредиться можешь.
И ещё одно – затормозила, не повредилась, а поезд-то – тю-тю. Твой, на который был выписан билет тебе. Ты – одна, в чистом поле. Поезда идут, но они чужие. Не исключено, изловчишься, впрыгнешь на ходу и будешь бегать безбилетницей по составу, скрываясь, не зная покоя, почти сестра Агасфера. Только потому, что захотела узнать до срока, что – впереди. Не для какой-то благой цели, а вот так, глупо и бессмысленно, подчинившись своей гордыне, нашептавшей тебе – сможешь… прибежать быстрее паровоза.
Почему тебе непременно нужно понять, узнать до самых мельчайших деталей взаимосвязи, да ещё и спроецировать их в пространство будущего?
В щёлочку, в скважину, но заглянуть. Абсурд в том, что, не стряхнув с себя материальное, как прах от ног, как сможешь понять мир, противоположный материальному? Не спеши. Три недели тебе даны не для того, чтобы ты тщательно отряхнулась. Думаю, ещё слишком рано. Просто остановка…
-Уходишь, август? Тихо уходишь. Солнечно. До встречи через год.
- Загадываешь?! Договорились - живём три недели спокойно, не заморачиваясь планами, которые дальше этих недель - обещала. Соврала?
-Зачем так резко? Не соврала, но…как думаешь, если бежишь-бежишь, выкладываясь на полную катушку, что - на финише? В глазах – темно, во рту – сухо и почему-то сладко, так противно сладко, хочется одного упасть на землю и не двигаться, но, несмотря на желание, бежишь от финиша лёгкой трусцой, переходишь на шаг и только потом - покой. Хотя, ты не можешь этого ни знать, ни чувствовать. Или… чувствовать не можешь, но знаешь? Интересно, почему никогда не думала об этом? Например, я знаю, что квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов, но чувствовать не могу ни гипотенузу, ни катеты, ни, тем более, сумму, а… знаю? Ну, хорошо, это не мой опыт, дошедшее - чужое знание. Знание без чувствования. Или… сухое знание. Именно – сухое. А, если знание от чувств – мокрое?
- Сухое, мокрое… что за околесица? Нет, прямо спросить, что представляю из себя – я, твоя душа. Всё просто. Я, это ты; ты, это я.
- Так влюблённые говорят. Но это неправда. Только до поры и, как… иллюзия. Для влюблённых и даже для нас с тобой.
- У тебя раздвоение личности?
- Нет, не раздвоение - иллюзии закончились.
- ???
- Делаешь вид, что не ведаешь?
- Что могу ведать из того, что не знаешь ты?
- Ну, напомни ещё раз, что мы – целое. Хотя, возможно, ты права, душа моя. Целое. Конечно, целое. Но… любое целое можно представить дробью, где числитель равен знаменателю. Вот это я и хочу понять, кто из нас числитель, кто – знаменатель. Чем станет «целое», случись, что с тем, кто под дробной чертой. С точки зрения математики. Элементарной, конечно. Допустим, я – в знаменателе, ты, душа – в числителе. Пришёл мой черёд, я, как реальное физическое тело превратилась в ноль. И всё. Наш тандем в виде дроби – неопределён, не имеет смысла. Ты… не имеешь смысла? Такое возможно? При твоём-то бессмертии? Какой смысл в бессмысленном бессмертии? Или… это тот случай, когда – не элементарно, а неопределённость можно наделить многообещающим понятием – бесконечность? Ещё безотраднее, если ты – в знаменателе. Тогда с моим физическим исчезновением, остаёшься ты, но… нулём. Никем, ничем… ничтожеством, как говорят о не имеющем никакого значения существе.
- Хочешь поговорить о смысле? О смысле, как раз и навсегда заданной константе? Ты сказала, что иллюзии закончились, но именно такой смысл, в твоём представлении, и есть иллюзия. Помнишь, в детстве ты не могла понять, что горизонта, как реально очерченной линии, не существует. Как может не существовать то, что так ясно видно?! Вот – небо, вот – земля, вот – линия, где они сходятся. Не просто линия, а алая-алая лента. Таким же ярким, чётко очерченным и неважно, что иллюзорный, должен быть и смысл твоей жизни?
- Я бы не отказалась.
- Но тогда это был бы вечный праздник, а праздник не место, где можно жить постоянно. Как узнать, что – праздник, если ему не предшествовали будни? И, чем серее будни, тем ярче бывает праздник. А смысл… у праздника и будней он есть, но – разный. Как небо и земля - разный.
- Не уводи в сторону, душа. Я хочу понять, что мы с тобой друг для друга и что будет с тобой, а значит и со мной… может быть…потом. Вот – я. Руки, ноги, туловище… голова, в которой роем мысли. Всё – физической природы, кроме мыслей. Но ведь ты – не мысль, которая плод сознания. О сознании могу точно сказать, что я его повелительница. Звучит-то как – повелительница! Оно существует вместе со мной и угаснет также – вместе. Угасшее, не даст ни одной мысли… наверное. Ты же, душа, я только сейчас поняла, заложница моя. Поняла и мне стало жаль тебя – какой дрянью порой, да что там – порой, всю жизнь, окормляю тебя. Душа… от всей души, с душой, душа радуется - сколько раз за свою жизнь говорила о тебе. Но – только слова. Ощутила реально, что ты есть, когда в первый раз взяла в руки молитвенник. Ты трепетала от каждого прочитанного мною слова. Слова привычного языка, перемежались с церковнославянским языком, но всё было понятно без перевода. Можно назвать это генетической памятью, но кто её сохранил для меня, эту память, если не ты? Не молекулы же дезоксирибонуклеиновой кислоты? Могли ли они дать ощущение чистоты внутри меня? Чистоты, или, если точнее – чистой радости. Но и это не точно. Если не мудрить, то состояние было близко к тому, как вот утром подходишь к крану, открываешь его, слышишь журчание воды, омываешь руки, лицо и – такое наслаждение чистотой ощущаешь. Можно сказать, чувствуешь, как радуется твоё лицо. Возможно, тебе покажется грубым такое сравнение, но – как могу. Не только ощутила твою радость от моей молитвы, реально ощутила тебя в первый раз в своей жизни. И сколько же лет тебе пришлось томиться без намёка на омовение?!
- Если ты это почувствовала – не безнадёжно. Какая разница, сколько лет? Пока жива, ничего не поздно. И я соглашусь, пожалуй, с рассуждениями о мыслях, которым ты – повелительница, и даже с тем, что я твоя заложница. С этим ничего не поделать. Да, и надо ли… нет, не так – есть ли право?
- Скажи, душа, а какая связь между тобой и совестью? О тебе принимаю – бессмертна, но о совести никогда не слышала – бессмертная. То есть, для тебя время – ничто, а совесть… она живёт во временных координатах. Хотя, наверное, не правильно сказала – ничто. Твоё время – трёхмерно: прошлое, настоящее и будущее, которое и есть бессмертие. У совести будущего нет, только – прошлое и настоящее. И что ещё мне интересно – совесть живёт в ладу с тобой? Со мной – нет. Или, так – не всегда. Подло позволяет многое из того, чего делать не следует, а потом грызёт-грызёт и не даёт забыть. По-моему, это непорядочно. Почему не выставить ограничители изначально? Потому и спрашиваю про лад и согласие между вами.
Раньше тени сомнения не было в том, что твоё будущее: блаженство или муки вечные, моя заслуга или… вина неискупимая, даже нарекла тебя заложницей моей многогрешной плоти. А если зависимость обратная? Не ты – заложница, а я, то есть, плоть моя? Ну, как, скажи мне - мой несчастный, обречённый на угасание ум, который как, впрочем, и совесть категория совершенно абстрактная и с невероятной лёгкостью конвертируемая в… безумие… бессовестность, могут взять верх над тобой? Бессмертной, для которой нет временных рамок, а может даже и планетарных? С другой стороны, зачем заложница, жизнь которой для тебя короче, чем для меня – бабочки-однодневки? И ты, госпожа плоти моей, совести, ума… позволяешь мне за миг земной испоганить твою вечность? Чтобы она мёдом не казалась? Абсурд. Не понимаю.
- Не понимаешь и принимаешь? Или не понимаешь, потому не хочешь принять, пока… не поймёшь? Если – второе, это и есть будущая погибель. Ты нагородила, невесть что и о чём. Особенно позабавила заложницами. То я у тебя, то ты у меня в заложницах. Нелепые выдумки и непомерная гордыня.
-Гордыня? В чём гордыня?
- Она у тебя, как взбесившийся в аномальной зоне компас. И – «высокоумие гордых» ни о чём не напоминает?
- Высокоумие гордых? Имеешь в виду строителей Вавилонской башни?
Каким боком могу оказаться в их рядах? Вроде бы…
-Вот именно. Вроде бы. А по сути? Для строительства «вавилонских башен» достаточно попыток ума достать до Неба. Они, попытки - кирпичики гордыни. Один, за другим, один, за другим.
И вот, что занимательно – ты не пытаешься познать доступное тебе в материальном мире. Не обижайся, не принижаю, а говорю, как есть. Что далеко ходить, компьютер, с помощью которого ты сейчас запечатлеваешь нашу беседу, что знаешь о нём? Ну, да, как открыть нужное тебе, как в скайп выйти, как напечатать, посмотреть, послушать… а что внутри у него? Каким образом взаимодействуют в процессоре шины адресов и шины данных, регистры, кэш и… хорошо, не буду утомлять. Знаю, скажешь – мозг ломит от таких сложностей. Понятно – сложности. Но… реальные, материальные, так сказать – познаваемые. Если создано одним человеком, для другого нет причин не понять, кроме одной – нежелания напрягать ум. И, понятно, здесь на кирпичиках гордыни, не создать, не представить миру. Другое дело – Небо. Не удивляйся, все твои рассуждения, которыми ты пыталась спровоцировать меня на открытие «тайны», не что иное, как попытка заглянуть туда, куда, по земному живым, хода нет.
Хода нет, но есть вера, что всё видимое сотворено невидимым Богом. Потому она – осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. Этой взаимосвязью скреплено всё в человеке, в тебе в том числе. Если человек отрекается от божественной сути мироздания, это не значит ровно ничего для мироздания и угрозы ему не несёт никакой. Да, и для человека самого тоже особой угрозы нет в этом. Ну, да, неудобно жить. Холодно. Пусто. Но – можно. Живут ведь люди, лишённые зрения. Не позавидуешь, но так сложилось, точнее, не сложилось и приспосабливаются… наощупь. Только одно отличие меж ними – зрения себя сознательно никто лишать не станет, в отличие от тех, кто на своих глиняных черепках пишет – вера.
- Ты упрекаешь меня в неверии?
- Нет, не в неверии, а в попытке перегнать паровоз. Допустим, ты села в экспресс и едешь в совершенно новое, незнакомое тебе место. Мчится экспресс, мелькают за окном пейзажи, ты любуешься ими, а в голове гвоздём засела мысль – всё, что вижу сейчас, заурядно. Интересно, что там – впереди? И ты спрыгиваешь из поезда на ходу и мчишься вперёд, пытаясь обогнать поезд. Только лишь для того, чтобы увидеть то, что увидела бы в свой черёд, сидя в своём уютном купе, попивая чаёк из стакана в красивом подстаканнике, ведя неспешную беседу с попутчиками. Но, нет, ты летишь, почти распластавшись над землёй, напрасно летишь. Напрасно твоё сердце бьётся подбитой птицей в решётки тесной клетки, тебе никогда не опередить экспресса. Хорошо, если вовремя поймёшь, затормозишь, а то ведь и повредиться можешь.
И ещё одно – затормозила, не повредилась, а поезд-то – тю-тю. Твой, на который был выписан билет тебе. Ты – одна, в чистом поле. Поезда идут, но они чужие. Не исключено, изловчишься, впрыгнешь на ходу и будешь бегать безбилетницей по составу, скрываясь, не зная покоя, почти сестра Агасфера. Только потому, что захотела узнать до срока, что – впереди. Не для какой-то благой цели, а вот так, глупо и бессмысленно, подчинившись своей гордыне, нашептавшей тебе – сможешь… прибежать быстрее паровоза.
Почему тебе непременно нужно понять, узнать до самых мельчайших деталей взаимосвязи, да ещё и спроецировать их в пространство будущего?
В щёлочку, в скважину, но заглянуть. Абсурд в том, что, не стряхнув с себя материальное, как прах от ног, как сможешь понять мир, противоположный материальному? Не спеши. Три недели тебе даны не для того, чтобы ты тщательно отряхнулась. Думаю, ещё слишком рано. Просто остановка…
Здравствуйте, Оля! С интересом прочитала. Теперь, с возрастом, когда время уже бежит быстрее, чем мы успеваем жить, возникает соблазн разобраться в том, кто ты есть в этом мире, чего стоит суета, сопряженная с материальной стороной. Думаешь, думаешь,и понимаешь, что без материального никак, взять хотя бы элементарную пищу... Мира в душе и тихой осени Вам, Олечка! С уважением, Оля.
Помочь сайту
Поздравления
Спасибо, Ивушка!
