Посреди бескрайнего моря знойной пустыни, где температура песков достигала смертельного жжения, умирал человек, лежащий ничком и чуть присыпанный. Рядом валялась пустая фляжка, в которой часом ранее выпарились последние капельки воды. Человек прощался с жизнью, время от времени проваливаясь в томимое жарево-забытье и почему-то возвращаясь вновь обратно. И так обидно ему было покидать этот мир в самом расцвете сил, когда и пожить не успел, а умереть не опоздал бы.
Когда-то давно здесь лежал путь караванов, но пути ныне иные, а тех, кто водил караваны, говорят, и не осталось.
Где-то, чуть за полдень, вдали прорисовались контуры высокого верблюда, при приближении можно было определить фигурку мальчика, сидевшего верхом, и старца, идущего рядом в длинном халате, – древняя чалма на голове, длинная седая борода, белые густые брови и усы, морщины вековые.
Увидев лежащего ничком человека, которого издали можно было принять за песчаный бугорок, могильный бугорок, старец остановился, а мальчик шустро спрыгнул с верблюда и склонился на лежащим незнакомцем.
– Дедушка, он умирает! – воскликнул мальчик, обращая к деду ясный добрый взор.
– Вижу, – безучастно ответил старец с видом полного равнодушия.
– Дедушка, скорее, дай воды!
– Самим мало, а путь еще далекий.
Мальчик, не ожидавший от деда такой бесчеловечности, подскочил, схватил фляжку с водой и снова припал к умирающему. Попытался его перевернуть, сильно старался, обижался, что дед ему не помогал, и когда наконец ему это удалось, открутил крышку, приподнял голову человека и влил ему в рот первый глоток воды. Никогда ранее этот странник не мог познать всей ценности живой воды, ее магической живительной силы.
Мальчик хотел влить еще глоток, но получил тростью от стоящего рядом деда.
– Хватит. Вставай, пора в дорогу.
– Как вставай, дедушка?! Мы что, оставим его здесь? Он погибнет! Как возможно?
Дед не отвечал, отвернулся, подошел к верблюду и стал проверять надежность всех ремней и стяжек.
В этот момент умирающему стало чуть легче, он благодарными глазами посмотрел на мальчика, а тот, в свою очередь, приметил искорку ненависти во взгляде незнакомца в адрес своего дедушки.
– Помогите, – прошептал незнакомец, – не оставляйте меня здесь.
– Дедушка, прошу, пожалуйста! Давай положим его на верблюда и спасем! Он здесь погибнет!
Но старец не реагировал, он собирался продолжить путь.
Мальчик отчаянно пытался поднять незнакомца, тот старался встать, но падал обратно прямо с колен.
– Дедушка, помоги же!
– Верблюд не железный, всех не довезет, – последовал жестокий ответ.
Незнакомец вмиг возненавидел старца, он готов был задушить его, но где же взять сил – руки дрожали, ноги не слушались, голову притягивал жгучий песок.
Мальчик продолжал тщетные попытки, обливаясь потом и громко возмущаясь.
– Я не знал, что ты такой плохой, дедушка!.. Как же ты можешь быть таким, тебя ведь все так уважают! И я тебя любил!.. Ты учишь меня добру, а сам?!..
Мальчик, понимая, что он не может спасти странника, заплакал. А старец равнодушно ответил:
– Это другая наука. Она для взрослых. Идем.
– Дед, ну неужели мы его здесь оставим?
– А я его сюда и не звал. Это пустыня. Страшнее только жизнь.
Незнакомец, вновь рухнувший вниз лицом, чуть приподнял голову, с его волос сыпался песок, с потрескавшихся губ сочилась кровь. Он едва слышно произнес:
– Ступай, добрый мальчик. Храни тебя бог, и твою добрую душу. Мне уже не поможешь, ступай. А дед твой… прав твой проклятый дед, меня сюда завела…
Голова странника упала, а когда он снова смог ее приподнять, увидел жуткую, самую жуткую за свою жизнь картину.
Мальчик рыдал возле верблюда, старец крепкой рукой держал его и не давал больше подойти к умирающему, и этот дед… проклятый дед!.. смотрел равнодушными глазами на лежащего и с невероятным наслаждением, медленно, глоток за глотком пил воду из фляжки.
Странник не мог и не хотел больше видеть все это, выносить такую жизнь и столь непостижимую человеческую жестокость. Уж лучше он убил бы его на месте, чем так измываться.
Верблюд, издав пару своих верблюжьих звуков, явно также наполненных отчаянием, и двинулся дальше.
Миг или вечность пролежал гибнувший странник, он не знал, но пока еще мог слышать удаляющийся плач ребенка.
И такая вдруг злоба охватила его! Такое нечеловеческое желание мщения, наказания, кары! Разве заслужил этот чудный и чистый малыш подобного злодея деда? Убить, уничтожить надо эдакого негодяя, чтобы еще один не вырос! И это будет последним и самым важным делом в жизни, на которое во что бы то ни стало надо найти силы. Немного сил, старик крепок, но старик. Один рывок, бросок – и вот она, шея, его мерзкий кадык, с таким упоением громко глотающий воду прямо под отчаянный плач ребенка.
А после и умереть самому будет легче. Даже приятно будет после умереть, хоть что-то в жизни хорошее успел сделать.
Раза три он вставал и снова падал. Первый раз сразу, второй – через пару шагов, третий – через десять.
Старик, заслышав движение за спиной, замер на месте, не оборачиваясь. Он напряг старческие высохшие жилы на руках, с силой сжал трость.
Мальчик же ничего не видел и не слышал, реальность была отключена его страстью, негодованием и бурлящими эмоциями. Он будто глухой, слепой и мертвый, ссутулился поверх верблюда, обхватив руками небольшой баул, и ревел как нездоровый.
Еще пару раз упав, но все же поднявшись, незнакомец настиг ненавистного старца. Тот внезапно обернулся, устремил свой взор из-под седых бровей и даже не шелохнулся, когда догнавший его и умирающий вцепился мертвой хваткой в полы длинного халата.
Но незнакомец не смог дотянуться до горла старика, потому как сам едва стоял, больше за халат держался. И сделай старец сейчас шаг назад, еще раз подняться странник, охваченный ненавистью, уже не сможет.
– Что?.. Что ты так смотришь, старая ты змея?.. – от бессилия стонал незнакомец, понимая, что этого старца он убить так и не сможет.
А старик продолжал стоять как вкопанный и смотрел непостижимым, живым и одновременно недвижимым взором. Лазер так не проникает, как неподвижные глаза странного столетья.
– Ну скажи же! – просил незнакомец, шатаясь во все стороны. – Не за себя хочу тебя убить! Я уже… За ребеночка!.. Ты… ты!.. чему же ты его учишь, змей ты проклятый?!.
Старец продолжал молчать. Мальчик наконец поднял голову и увидел, что человек живой. Или полуживой. Но не умер, не погиб. Он моментально спрыгнул с верблюда, хотел поддержать качающегося незнакомца, но снова получил тростью от деда и застыл на месте.
Другая наука. Не для детей.
– Что?.. – накал эмоций покидал странника, но остатки сил в тело все-таки вернулись, и теперь он мог сделать еще хотя бы один шаг, или сто, но не последних. – Что?.. Скажи, старик, чего ты так смотришь? Ну же!.. Что не так?
Едва заметно шевельнулись белые усы и невидимой усмешкой шелохнулись седые брови. И тихий глас издалека, из недр и глубин пустыни и песков, страшнее которой только жизнь:
– Но встать же смог.
Помочь сайту
Поздравления
