ФИНСКАЯ ГРАНИЦА И ЛЕЙТЕНАНТ – рассказ

(отрывок из повести «ТОРПЕДА НА СПИРТЕ)

 

 

…………………………………………………………………………………….

На Ладожской морбазе меня огорошили известием, что наша Таллиннская военно-морская армада, вместе с торпедой и её Главным конструктором отбыла на север озера в Лахденпохью, а с ней и все мои документы. Туда мне надо было добираться самому. Мне объяснили как, и каким транспортом.

По молодости и глупости я совершил ошибку, что не взял на морбазе командировочное направление. За эту мою, да и свою ошибку, местный командир морбазы в последствии получил выговор.

Дело в том, что мне предстояло двигаться в приграничной с Финляндией полосе. И вот тогда то, я на собственном опыте убедился в крепости наших границ, что «наши пограничники строгие ребята …» и шуток не понимаю.

Добираться до места, где стоял мой корабль, можно было двумя маршрутами - поездом или автобусом. Я выбрал автобус, чтобы насладиться из его окна чудной, почти скандинавской природой.

И насладился.

 

На первом же проверочном пограничном пункте, из автобуса, меня пограничники высадили. Перед этим я совершил две глупости.

 

Одну, когда не взял командировочное удостоверение как пропуск в пограничную зону. Вторую, когда я чтобы «выпендриться», нарядился в свой знаменитый коричневый костюм и корочки на толстенном каучуке.

Когда меня вывели из автобуса, перед пограничниками предстал какой-то стиляга, с подозрительным объяснением, что он на самом деле лейтенант военно-морского флота. Из документов у меня была только справка из госпиталя, о том что меня отправили в отставку.

Надо сказать, что по тем временам, у военных с фотокарточкой был только военный билет, который я благополучно оставил на корабле. Вот пограничникам и пришлось решать «рекбус».

 

В пограничной зоне задержан «стиляга», который говорит, что он военный, сует им в нос какую-то бумажку из госпиталя, а там написано, что он уволен в отставку.

 

А вдруг он решил к финнам перебежать?

Решение «рекбуса» было очень простым – обыскав меня и мой скарб, меня завели в пограничную сторожку, проводили в самый её конец, посадили на матрац и велели не рыпаться. Шесть часов я не рыпался.

За это время произошла смена караула. Мне один раз дали выпить кружку воды. Один раз выпустили по малой нужде и один раз по большой.

 

После всего этого, мне всунули в руку мой чемодан, показали на лесную дорожку и сказали, что через шесть километров будет железнодорожная станция, от которой и отходит автобус в эту самую Лахденпохью.

Как потом мне рассказал Миша-командир, погранвойска страны подняли на ноги кадровиков и мои личные дела:

- в школе с физруков Юрфельдом,

- в военно-морском училище с Самородным в Баку,

- в главном управлении учебных заведений военно-морского флота в Ленинграде,

- в главном управлении кадров офицеров-моряков в Москве, то же в Таллине,

- запросили госпиталь, морбазу на Ладожском озере и, наконец, Мишу-командира.

Он мне потом, весело хохоча, рассказывал, что вынужден был написать два рапорта и одну характеристику, что «я» есть «я», заверить своей печатью и бежать к местному командиру.

 

Там тоже ставили печать и только потом несли к шифровальщикам. Словом «кэп», забегался, запыхался, спасая меня, за что и потребовал с меня бутылку коньяка.

Спецорганы страны гудели в поисках правды о лейтенанте, который едет из госпиталя, но почему-то в гражданском костюме и стиляжных корочках. Задержан в глухом лесу бравыми пограничниками в непосредственной близости от финской границы!

А я ничего этого не знал, слушал птичий гомонок, подремывал. Со скуки, пытался потравить с пограничниками и страшно хотел «жрать» – жаргонное, но очень правильное слово для того моего состояния.

 

 Последнее обстоятельство меня беспокоило очень, так как я надеялся откушать «гордеевские» котлеты на моём корабле, но они оказались в Лахденпохье, а местное начальство покормить меня не догадалось, как не догадалось снабдить  и пропуском в погранзону.

На пустой желудок всегда приходят гадкие мысли. Именно так я и мыслил о местных людях Ладожской морбазы.

 

С другой стороны, возможно они в моем лице, как бы отомстили всему офицерскому и матросскому составу нашей армады за все, что наши морячки натворили в местных огородах и кустах с их женским персоналом разного возраста.

«Гусарский полк» покинул город, оставив в слезах женщин и девушек. А тут явился лейтенант из госпиталя, не запылился! Нагусарил тут, понимаешь… Ату его, ату!

Весь гнев мужского населения ладожской морбазы я и принял на свои тощие плечи. Тощими были не только плечи.

 

Сами понимаете, госпитальный харч это вам не усиленное питание офицерского состава в кают-компаниях боевых кораблей, при проведении опасных испытаний новейшего оружия. Плюс бортпаек торпедного катерника с шоколадкой и сгущенкой.

 

Вспоминания об этой прелести, гнали слюну, а мне надо было шесть километров нести на отвыкших от ходьбы ногах чемодан и себя.

Каучуковая подошва на модных корочках оказалась большим подспорьем для такого случая. Согнуть её было трудно, но зато, расправляясь в обратную сторону, они кидали меня и чемодан с удвоенной силой в сторону вокзала.

Вокзал я увидел, а, главное, пищевой ларек, который при рассмотрении вблизи оказался закрыт.
Я стоял перед ним, глотая слюни, пока, подметающая перрон женщина не сжалилась, дав мне важную информацию:
- А ларек откроется к приходу поезда!
- И когда он прибудет?
- Да вот уже через пять минут.

Вскоре я стал обладателем бутылки лимонада и бутербродов с сыром, с загнутыми краями как крылья у лебедя. На перроне мне бы не торчать, а идти к остановке автобуса, как и велели пограничники. Но руки у меня были заняты бутылкой и бутербродами, а на чемодан рук уже не хватало.

Не успел я плюхнутся на скамейку и вонзить зубы в вожделенную еду, как меня огорошили командой:
- Встать! Ваши документы!

Я с тоской поднял голову. Передо мной стоял пограничный патруль, а их лейтенант с интересом оглядывал мои каучуковые корочки. Я прямо читал с листа его мысли – «На перроне глухой станции в лесу сидит тип. Рубает бутерброд, на нем не наши ботинки, а до финской границы рукой подать. Тип исключительно подозрительный!».

Подозрительного «типа» арестовали и препроводили в служебное помещение. Держа в одной руке госпитальную справку и читая её, лейтенант пограничник четко доложил кому-то по телефону о моем задержании.

 

Затем он долго слушал, внимательно меня оглядывал, потом повесил трубку телефона и спросил:
- Почему нарушаете?
- Да я, товарищ лейтенант, не знал.
- Вы ездите по пограничной зоне без документов. Почему нарушаете?

Разговор в таком тоне, с вопросами типа: «А вы товарищ курсант внутренне недисциплинированны!», мне уже приходилось слышать.

 

 То есть вопрос вроде понятен, но что отвечать на него я не знал ни тогда, ни теперь, поэтому сказал первое попавшееся:
- А что мне делать?
- Как что? - возмутился пограничный командир – Вам же дали четкие инструкции на погранпосту – идти на станцию и ждать автобуса. А Вы нарушаете, сидите на лавочке на перроне.

- А! – понятливо закивал я головой – Вы об этом. Понимаете, лейтенант, кушать я хочу. Как из госпиталя вышел, так и не ел.

Вопрос о еде, воспринимается всеми родами войск нашей необъятной Родины везде одинаково. Хоть ты пограничник или там моряк, но если хочется рубать, то голодного воина не поднимешь в атаку никакими уговорами.

 

Знал об этом и пограничник. Он помягчел, подвинул ко мне отобранную бутылку и бутерброды:
- Извини лейтенант. Не знал, – участливо сказал страж границы – А почему не в форме? – задал он вопрос, который видимо все это время мучил его, и весь личный состав заставы погранзаставы, а также мое Московское, Ленинградское и Таллиннское начальство.

 

 – Опять же ботинки на вас какие-то чудные, – этот вопрос беспокоил его лично ещё на перроне вокзала. Просто у него не было подходящего момента спросить меня об этом.
- Да это мода такая. Опять же девочкам нравится. В Таллинне купил. А форму не одел сдуру! – сказал я откровенно.

 

 – В форме у меня было бы меньше проблем. Вот и в госпитале даже удостоверение не попросили, вернее военный билет. Поверили военной форме. Я привык, что его никто и никогда не спрашивает, вот и не взял с собой.

 

- Да! Если бы в форме был, у нас бы было меньше проблем, – вздохнул лейтенант – Столько людей побеспокоили, одни хлопоты. Ты лейтенант не обижайся, сам виноват. Опять же странные ботинки у тебя! – высказал он свою потаенную мысль, а может быть и ему хотелось в таких прошвырнуться, не знаю.

После еды и питья, настроение у меня поднялось. Мы ещё немного побалагурили с пограничником, а затем он меня проводил к остановке, где благополучно и загрузил в автобус.

 

Стемнело и пошел сильный ливень. В тряском стареньком автобусе меня разморило, я сладко заснул и видел во сне, что-то прекрасное большое и чистое – Может я мыл слона?  -точно не помню.

Как вдруг, в эту прелесть благости и отдохновения, ворвался грубый мужской голос:
- Ваши документы!
Если бы на моем месте оказалась экзальтированная дамочка, она бы наверное упала в обморок.

 

За одни сутки слышать одинаковый вопрос, на который нет ответа. Тут же открывается мерзкая перспектива быть арестованным в третий раз, это могли выдержать только нервы молоденького парня.

Таким парнем я и был, а значит, в обморок не упал.
Все началось по третьему кругу. Я взмолился перед пограничником - из автобуса меня не ссаживать под дождь.

 

 Далее я вёл себя совсем плаксиво и блеял о том, что я больной и после госпиталя.

 

Помните как Панюковский в «Золотом теленке» – «Пожалейте меня, я больной и меня не любят женщины!». Очень мне не хотелось мокнуть под дождём.
Упрашивать этого пограничника мне не пришлось.

Оказывается, Родина уже знала своего героя! Знала меня и погранзастава, и, очень к месту, знал этот старший пограничник:

- А, это тот самый лейтенант, в гражданском и странных ботинках?! Бродит вдоль границы без документов?! – он весело и дружески заулыбался, а я с облегчением вздохнул.

Популярность у народа это всегда приятно и удобно, но не в проливной дождь за окном автобуса. Как я тогда понимал артистов и всяких певцов, которые из кожи лезут вон в погоне за популярностью.

 

Знал ли я тогда, покупая эти шикарные ботинки, что именно они выведут меня под яркие прожектора всероссийской славы и тем более у пограничников СССР!

На новую озерную военную базу я добрался во втором часу ночи и обессиленный и вконец перепуганный пограничными порядками страны, упал в дружеские объятия, который распахнул мне Миша-командир.

По такому случаю был разбужен кок Гордеев, и «сей секунд» на столе родной кают-компании дымились его знаменитые котлеты.

 

 Пока я жадно ел, Миша-командир сначала рассказал о своей беготне между кораблем и шифровальщиками, при этом потребовал с меня коньяк за спасение. По ходу рассказа обругал командира морбазы и меня за одно, и сообщил главную новость.

- Ты ведь штурман не знаешь главного!
- Что-нибудь стряслось – засуетился я – Может, торпеда утонула? – в ужасе предположил я – А как же спиртовое горючее?

- Да нет с горючим и торпедой все в порядке, – он равнодушно махнул рукой - Главное, что они наконец-то приехали, все тебя только и ждем! – он хлопнул меня по плечу и весело заулыбался.

 

Речь шла о сотрудницах КБ, где главным конструктором был создатель этой ненормальной торпеды на спирте

 

Создано

Юрий Елистратов

Москва

28 ноября 2013г.

 

 

© Copyright: юрий елистратов, 2013

Регистрационный номер №0166449

от 28 октября 2013

[Скрыть] Регистрационный номер 0166449 выдан для произведения:

ФИНСКАЯ ГРАНИЦА И ЛЕЙТЕНАНТ – рассказ

(отрывок из повести «ТОРПЕДА НА СПИРТЕ)

 

 

…………………………………………………………………………………….

На Ладожской морбазе меня огорошили известием, что наша Таллиннская военно-морская армада, вместе с торпедой и её Главным конструктором отбыла на север озера в Лахденпохью, а с ней и все мои документы. Туда мне надо было добираться самому. Мне объяснили как, и каким транспортом.

По молодости и глупости я совершил ошибку, что не взял на морбазе командировочное направление. За эту мою, да и свою ошибку, местный командир морбазы в последствии получил выговор.

Дело в том, что мне предстояло двигаться в приграничной с Финляндией полосе. И вот тогда то, я на собственном опыте убедился в крепости наших границ, что «наши пограничники строгие ребята …» и шуток не понимаю.

Добираться до места, где стоял мой корабль, можно было двумя маршрутами - поездом или автобусом. Я выбрал автобус, чтобы насладиться из его окна чудной, почти скандинавской природой.

И насладился.

 

На первом же проверочном пограничном пункте, из автобуса, меня пограничники высадили. Перед этим я совершил две глупости.

 

Одну, когда не взял командировочное удостоверение как пропуск в пограничную зону. Вторую, когда я чтобы «выпендриться», нарядился в свой знаменитый коричневый костюм и корочки на толстенном каучуке.

Когда меня вывели из автобуса, перед пограничниками предстал какой-то стиляга, с подозрительным объяснением, что он на самом деле лейтенант военно-морского флота. Из документов у меня была только справка из госпиталя, о том что меня отправили в отставку.

Надо сказать, что по тем временам, у военных с фотокарточкой был только военный билет, который я благополучно оставил на корабле. Вот пограничникам и пришлось решать «рекбус».

 

В пограничной зоне задержан «стиляга», который говорит, что он военный, сует им в нос какую-то бумажку из госпиталя, а там написано, что он уволен в отставку.

 

А вдруг он решил к финнам перебежать?

Решение «рекбуса» было очень простым – обыскав меня и мой скарб, меня завели в пограничную сторожку, проводили в самый её конец, посадили на матрац и велели не рыпаться. Шесть часов я не рыпался.

За это время произошла смена караула. Мне один раз дали выпить кружку воды. Один раз выпустили по малой нужде и один раз по большой.

 

После всего этого, мне всунули в руку мой чемодан, показали на лесную дорожку и сказали, что через шесть километров будет железнодорожная станция, от которой и отходит автобус в эту самую Лахденпохью.

Как потом мне рассказал Миша-командир, погранвойска страны подняли на ноги кадровиков и мои личные дела:

- в школе с физруков Юрфельдом,

- в военно-морском училище с Самородным в Баку,

- в главном управлении учебных заведений военно-морского флота в Ленинграде,

- в главном управлении кадров офицеров-моряков в Москве, то же в Таллине,

- запросили госпиталь, морбазу на Ладожском озере и, наконец, Мишу-командира.

Он мне потом, весело хохоча, рассказывал, что вынужден был написать два рапорта и одну характеристику, что «я» есть «я», заверить своей печатью и бежать к местному командиру.

 

Там тоже ставили печать и только потом несли к шифровальщикам. Словом «кэп», забегался, запыхался, спасая меня, за что и потребовал с меня бутылку коньяка.

Спецорганы страны гудели в поисках правды о лейтенанте, который едет из госпиталя, но почему-то в гражданском костюме и стиляжных корочках. Задержан в глухом лесу бравыми пограничниками в непосредственной близости от финской границы!

А я ничего этого не знал, слушал птичий гомонок, подремывал. Со скуки, пытался потравить с пограничниками и страшно хотел «жрать» – жаргонное, но очень правильное слово для того моего состояния.

 

 Последнее обстоятельство меня беспокоило очень, так как я надеялся откушать «гордеевские» котлеты на моём корабле, но они оказались в Лахденпохье, а местное начальство покормить меня не догадалось, как не догадалось снабдить  и пропуском в погранзону.

На пустой желудок всегда приходят гадкие мысли. Именно так я и мыслил о местных людях Ладожской морбазы.

 

С другой стороны, возможно они в моем лице, как бы отомстили всему офицерскому и матросскому составу нашей армады за все, что наши морячки натворили в местных огородах и кустах с их женским персоналом разного возраста.

«Гусарский полк» покинул город, оставив в слезах женщин и девушек. А тут явился лейтенант из госпиталя, не запылился! Нагусарил тут, понимаешь… Ату его, ату!

Весь гнев мужского населения ладожской морбазы я и принял на свои тощие плечи. Тощими были не только плечи.

 

Сами понимаете, госпитальный харч это вам не усиленное питание офицерского состава в кают-компаниях боевых кораблей, при проведении опасных испытаний новейшего оружия. Плюс бортпаек торпедного катерника с шоколадкой и сгущенкой.

 

Вспоминания об этой прелести, гнали слюну, а мне надо было шесть километров нести на отвыкших от ходьбы ногах чемодан и себя.

Каучуковая подошва на модных корочках оказалась большим подспорьем для такого случая. Согнуть её было трудно, но зато, расправляясь в обратную сторону, они кидали меня и чемодан с удвоенной силой в сторону вокзала.

Вокзал я увидел, а, главное, пищевой ларек, который при рассмотрении вблизи оказался закрыт.
Я стоял перед ним, глотая слюни, пока, подметающая перрон женщина не сжалилась, дав мне важную информацию:
- А ларек откроется к приходу поезда!
- И когда он прибудет?
- Да вот уже через пять минут.

Вскоре я стал обладателем бутылки лимонада и бутербродов с сыром, с загнутыми краями как крылья у лебедя. На перроне мне бы не торчать, а идти к остановке автобуса, как и велели пограничники. Но руки у меня были заняты бутылкой и бутербродами, а на чемодан рук уже не хватало.

Не успел я плюхнутся на скамейку и вонзить зубы в вожделенную еду, как меня огорошили командой:
- Встать! Ваши документы!

Я с тоской поднял голову. Передо мной стоял пограничный патруль, а их лейтенант с интересом оглядывал мои каучуковые корочки. Я прямо читал с листа его мысли – «На перроне глухой станции в лесу сидит тип. Рубает бутерброд, на нем не наши ботинки, а до финской границы рукой подать. Тип исключительно подозрительный!».

Подозрительного «типа» арестовали и препроводили в служебное помещение. Держа в одной руке госпитальную справку и читая её, лейтенант пограничник четко доложил кому-то по телефону о моем задержании.

 

Затем он долго слушал, внимательно меня оглядывал, потом повесил трубку телефона и спросил:
- Почему нарушаете?
- Да я, товарищ лейтенант, не знал.
- Вы ездите по пограничной зоне без документов. Почему нарушаете?

Разговор в таком тоне, с вопросами типа: «А вы товарищ курсант внутренне недисциплинированны!», мне уже приходилось слышать.

 

 То есть вопрос вроде понятен, но что отвечать на него я не знал ни тогда, ни теперь, поэтому сказал первое попавшееся:
- А что мне делать?
- Как что? - возмутился пограничный командир – Вам же дали четкие инструкции на погранпосту – идти на станцию и ждать автобуса. А Вы нарушаете, сидите на лавочке на перроне.

- А! – понятливо закивал я головой – Вы об этом. Понимаете, лейтенант, кушать я хочу. Как из госпиталя вышел, так и не ел.

Вопрос о еде, воспринимается всеми родами войск нашей необъятной Родины везде одинаково. Хоть ты пограничник или там моряк, но если хочется рубать, то голодного воина не поднимешь в атаку никакими уговорами.

 

Знал об этом и пограничник. Он помягчел, подвинул ко мне отобранную бутылку и бутерброды:
- Извини лейтенант. Не знал, – участливо сказал страж границы – А почему не в форме? – задал он вопрос, который видимо все это время мучил его, и весь личный состав заставы погранзаставы, а также мое Московское, Ленинградское и Таллиннское начальство.

 

 – Опять же ботинки на вас какие-то чудные, – этот вопрос беспокоил его лично ещё на перроне вокзала. Просто у него не было подходящего момента спросить меня об этом.
- Да это мода такая. Опять же девочкам нравится. В Таллинне купил. А форму не одел сдуру! – сказал я откровенно.

 

 – В форме у меня было бы меньше проблем. Вот и в госпитале даже удостоверение не попросили, вернее военный билет. Поверили военной форме. Я привык, что его никто и никогда не спрашивает, вот и не взял с собой.

 

- Да! Если бы в форме был, у нас бы было меньше проблем, – вздохнул лейтенант – Столько людей побеспокоили, одни хлопоты. Ты лейтенант не обижайся, сам виноват. Опять же странные ботинки у тебя! – высказал он свою потаенную мысль, а может быть и ему хотелось в таких прошвырнуться, не знаю.

После еды и питья, настроение у меня поднялось. Мы ещё немного побалагурили с пограничником, а затем он меня проводил к остановке, где благополучно и загрузил в автобус.

 

Стемнело и пошел сильный ливень. В тряском стареньком автобусе меня разморило, я сладко заснул и видел во сне, что-то прекрасное большое и чистое – Может я мыл слона?  -точно не помню.

Как вдруг, в эту прелесть благости и отдохновения, ворвался грубый мужской голос:
- Ваши документы!
Если бы на моем месте оказалась экзальтированная дамочка, она бы наверное упала в обморок.

 

За одни сутки слышать одинаковый вопрос, на который нет ответа. Тут же открывается мерзкая перспектива быть арестованным в третий раз, это могли выдержать только нервы молоденького парня.

Таким парнем я и был, а значит, в обморок не упал.
Все началось по третьему кругу. Я взмолился перед пограничником - из автобуса меня не ссаживать под дождь.

 

 Далее я вёл себя совсем плаксиво и блеял о том, что я больной и после госпиталя.

 

Помните как Панюковский в «Золотом теленке» – «Пожалейте меня, я больной и меня не любят женщины!». Очень мне не хотелось мокнуть под дождём.
Упрашивать этого пограничника мне не пришлось.

Оказывается, Родина уже знала своего героя! Знала меня и погранзастава, и, очень к месту, знал этот старший пограничник:

- А, это тот самый лейтенант, в гражданском и странных ботинках?! Бродит вдоль границы без документов?! – он весело и дружески заулыбался, а я с облегчением вздохнул.

Популярность у народа это всегда приятно и удобно, но не в проливной дождь за окном автобуса. Как я тогда понимал артистов и всяких певцов, которые из кожи лезут вон в погоне за популярностью.

 

Знал ли я тогда, покупая эти шикарные ботинки, что именно они выведут меня под яркие прожектора всероссийской славы и тем более у пограничников СССР!

На новую озерную военную базу я добрался во втором часу ночи и обессиленный и вконец перепуганный пограничными порядками страны, упал в дружеские объятия, который распахнул мне Миша-командир.

По такому случаю был разбужен кок Гордеев, и «сей секунд» на столе родной кают-компании дымились его знаменитые котлеты.

 

 Пока я жадно ел, Миша-командир сначала рассказал о своей беготне между кораблем и шифровальщиками, при этом потребовал с меня коньяк за спасение. По ходу рассказа обругал командира морбазы и меня за одно, и сообщил главную новость.

- Ты ведь штурман не знаешь главного!
- Что-нибудь стряслось – засуетился я – Может, торпеда утонула? – в ужасе предположил я – А как же спиртовое горючее?

- Да нет с горючим и торпедой все в порядке, – он равнодушно махнул рукой - Главное, что они наконец-то приехали, все тебя только и ждем! – он хлопнул меня по плечу и весело заулыбался.

 

Речь шла о сотрудницах КБ, где главным конструктором был создатель этой ненормальной торпеды на спирте

 

Создано

Юрий Елистратов

Москва

28 ноября 2013г.

 

 

 

ЛЕЙТЕНАНТ-"ВОНЮЧКА" - рассказ

БОЕВАЯ ТРЕВОГА И......ЛЮБОВНИЦА - рассказ