БОЕВАЯ ТРЕВОГА И......ЛЮБОВНИЦА - рассказ

БОЕВАЯ ТРЕВОГА И,,,,ЛЮБОВНИЦА – рассказ

(отрывок из повести «ТОРПЕДА НА СПИРТЕ»)

…………………………………………………………………………………………

Только через какое-то время  мне удалось понять причину бурной радости командира - Миши.

 Торпедный конструктор, уже давно обещал, для улучшения отработки конструкции этой «зверюги» торпеды, вызвать из Питера женскую бригаду конструкторского бюро. И бригада наконец-то приехала.

Не знаю, может быть в Питере какой-то особый климат, или конструктор лично подбирал состав, но все приехавшие девушки, как восторженно объяснил Миша-командир, оказались как на подбор красавицами. Но всех их затмевала «королева» – красавица Тамара Григорьевна С,, сокращенно ТГС.

Все сидят спокойно. Рассказ о последующих романтических приключениях будет не обо мне.

Увидев ТГС, кэп-Миша, немедленно издал восторженное ржание и застучал копытами.

Далее он признался, что очаровывает он ТГС уже неделю. Для этого было запущено все: букеты окрестных полевых цветов, шоколад из «бортового пакета катерника», ночные прогулки по лесам и полям. Но все пока безрезультатно. Не хватало какой-то последней изюминки, что могло бы сломить надменную красавицу и Миша-командир придумал:

- Значит так, штурман! Сначала ты мне помогал получить очередную звездочку на погон, но все испортил этот поросенок старпом - ухитрился потерять секреты. Да, кстати, тебе приказом по дивизиону объявлен домашний арест на десять суток, но его отменили, так как ты в госпитале,

Только теперь я узнал, какая меня постигла кара за все происшествие с утерей секретов.

Миша – командир крепко затянулся дымом папиросы марки «Казбек», пустил в потолок кольцо дыма и, задумчиво глядя на него, назвал вслух ещё одну мою предстоящую услугу.

 –Конечно, по боевой тревоге от бывшей любовницы Кангро, ты меня отрывал очень профессионально! – последовал сальный смешок – Слушай, помоги в последний раз, а потом мы тебя с флота проводим.

План захвата» крепостей» Тамары Григорьевны С, она же ТГС, Миша-командир задумал таким. Был снят на месяц большой деревенский дом. Под предлогом болезни, в него должен был заселиться я.

Следующее действо предполагалось таким. ТГС приглашается совместно с Мишей-командиром навестить мальчика – больного штурмана, который живёт в доме. В этот же вечер соседка получает жирного гуся и жарит его в картошке. Накрывается стол, со всеми необходимыми явствами. Превозмогая болезнь и слабость, за столом появляюсь я и неохотно принимаю участие в пиршестве.

Так как в госпитале мне отныне запрещено многое, я благосклонно принимаю милосердные оханья и аханья красивой женщины ТГС. Она нежно покрывает мои плечи пледом, и мы все садимся к столу. При этом я не пью.

Пока гости откушивают гуся с жареной картошечкой и поднимают тосты за моё здоровье, я их веселю – сначала разговорами, для «разогрева публики», а уже потом услаждаю слух пением романсов под гитару.

Миша-командир даст отмашку, когда начинать.

В общем, я понял следующее. Ввиду наличия в округе только хвойных лесов и скал, даже с предприимчивостью Миши, цыганский хор найти невозможно. Цыганский хор и молодецкие пляски должен был, по его мысли, изображать я.

Этим самым ТГС вводится в некий романтический транс, после которого, а Миша-командир в этом толк знал, женские крепости сдаются на милость победителя без сопротивления, только слабое «ах» в последний момент.

Тут должно быть отступление. Петь старинные русские романсы я умел, научившись у мамы. Аккомпанировать на гитаре научился в длинные вечера, оставшись в очередной раз «без берега», после дурацкой присказки моего ротного «Вы, товарищ курсант, внутренне недисциплинированны! Оставайтесь и подумайте!». Я и сидел в гальюнной курилке училища, а чтобы легче было думать, учился играть на гитаре.

И получилось! Умению проникновенно исполнять романсы, выработала во мне способствующая этому ситуация – несправедливые наказания ротного командира, скромная обстановка курительной комнаты при гальюне, а также неимоверных размеров цигарка с махоркой, так как денег на сигареты не было. Мамин добрый «ридикюль» с деньгами, оставался на берегу, куда меня этот самый ротный не пускал.

Как видите, круг замкнулся. Именно обида на ротного оказалось той гаммой чувств, которые тоскливо, задумчиво и завораживающе звучали в моем голосе. Исполнение романсов получалось проникновенным.

Первопричину этого слушающие женщины не знали, всё принимали на свой счет, и я с удивлением наблюдал эти последние томные «ах»!

Не на всех, правда, это очарование действовало таким образом. Были и неудачи…, но не часто! Вспоминаю, как с одной стороны, именно этим я помог Шурке тогда в Балтийске остаться в бараке в комнате официантки, сам же лишился «козырного червового туза» в другом бараке за занавесками.

Своим беспокойством, с учетом этого обстоятельства, я и поделился с Мишей-командиром. Тот крепко задумался, тоскливо посмотрел на меня, потом молодецки и беззаботно махнул рукой:

– А, была не была! Ты штурман пой, разбираться будем потом!

Мы зря волновались. На ТГС план подействовал!

Но я своим пением чуть всё не испортил! Она уже была готова сказать последнее томное «ах», но как норовистая лошадка на полном скаку споткнулась о вопросы: «Кого выбрать в победители? Кому сдавать крепость? А? Вы не знаете? И я не знаю!».

Миша-командир, поняв всю трагичность этого вопроса, который женщина явно задавала себе и не могла найти ответа, ругал себя последними словами, что затащил меня в этот треугольник.

 Бал состоялся безрезультатно, погасли свечи!

И мы начали ходить втроем. Честное слово -  просто ходили как трое друзей. Было очень весело, так как ТГС оказалась веселой, умной и остроумной. Тем, что у неё такие спутники, она гордилась.

Оба высокие, каждый по своему симпатичный, легки на подъем и всякие там безобидные шалости. Наша компания у окружающих мужчин вызывала легкую усмешку и подбадривающие взгляды. Женщины глаза отводили. Почему, не знаю.

Приезд женского персонала КБ, почему-то застопорил испытания торпеды. Возможно, «поддавки» нашего торпедного катера, позволили пройти какой-то этап, но факт оставался фактом. В озеро мы выходили редко, потом Главный конструктор вообще перестал нас вызывать, и мы засобирались домой в Таллинн.

По договоренности с Мишей-командиром, мой уход в отставку должен был состоятся в порту приписки - Таллине. С одной стороны нельзя было оставлять армаду без штурманской прокладки, а с другой – в Таллинне с помощью командира все необходимые документы проще будет собрать и оформить.

Была уже глубокая осень, становилось холодно. Полковница-врач перепугала меня перед выпиской из госпиталя. Состоялся длинный и подробный разговор, где полковница превратилась в мягкую, добрую и сердечную женщину, которая с материнской заботой сказала, чего мне в будущем нельзя делать.

У неё получалось, что мне нельзя ничего. Нельзя было ни пить, ни курить. Спорт – ни-ни. Долго ходить – ни-ни. Много и других «ни-ни», а самое главное беречь ноги от переохлаждения. В дальнейшей жизни все эти запреты я не выполнял. Вылечил меня спорт и не желание стать инвалидом.

Полковница – врач посоветовала купить финские полусапожки на меху, которые тогда появились в Питере, и сказала где. Я их купил.

Обувка была теплая, удобная, но какого-то яркого красно-коричневого цвета. Вот в этих ботинках, бьющих в глаза резким контрастным цветом с окружающим корабельным черным и зеленым, я и простоял на командирском мостике всю обратную дорогу.

По мере того, как мимо наших глаз проплывали знакомые уже ландшафты полей, а потом Питерские суровые постройки, в голове мелькали воспоминания – сколько же всего случилось за это лето!

Так в суровом молчании, строго держась в кильватер, наша армада и прибыла, без приключений, в Таллинн.

Мой уход в отставку затянулся на долго.

Я активно готовился к жизни на гражданке и начал с гардероба. К моему гражданскому костюму, накануне зимы необходимо было пальто.

На озерной прогулке на моторном катере по шхерам окрестностей озера, пока Миша-командир, красный от напряжения зажимал ладонью карбюратор подвесного мотора, чтобы он не заглох, именно тогда и выяснилось, что мадам ТГС нужно зимнее пальто. Сшить его желательно именно в Таллинне.

На этот женский каприз, я тогда внимания не обратил, но не Миша, хотя мотор катера невообразимо грохотал, а ладонь его совсем одеревенела. Как и когда они потом сговорились за моей спиной, мне не ведомо.

Сговор обнаружился так. Вскоре после прихода в родной порт приписки, Миша-командир, как-то застенчиво улыбаясь, сунул мне в руку листок с адресом и попросил в случае боевой тревоги бежать и вызывать его на корабль, сначала туда, а потом уже к семье.

Так уже бывало раньше, поэтому я и не выспрашивал подробности. Он мне только объяснил, что комната, где его надо искать, будет смежная и проходить надо через хозяев эстонцев, но очень вежливо. Парень я от природы вежливый и даже обиделся на это предупреждение.

Пару дней ничего не происходило. Как вдруг, в двенадцатом часу ночи, по дивизиону объявили тревогу. Раздувая ноздри от старательности, я рысью помчался на улицу, где должен был обретаться мой командир звать его на «войну».

Эстонцы оказались пожилой парой, хорошо знающей Кангро. Это все, я в результате своей вежливости и выяснил на ходу, пока пробирался к двери комнаты, где теоретически должен был находиться Миша.

Она была закрыта и я начал стучать, сначала тихо, а потом и кулаком. Долго не открывали, и я четким командным голосом нервно закричал:

- Товарищ командир, объявлена боевая тревога!

С другой стороны двери женский голос невнятно бормотнул:

- Какой ещё командир, я уже легла спать! – с этими словами дверь распахнулась и я увидел Тамару она же ТГС собственной персоной.

От удивления челюсть у меня отвалилась. Я ожидал увидеть кого угодно, но не эту «торпедистку». ТГС тоже опешила, но только слегка, и с улыбкой втащила меня в комнату. Там она радостно меня расцеловала, не думайте себе ничего неприличного – как сестра брата!

Между нами опять пробежала взаимная симпатия. Про тревогу я подзабыл, и мы минут двадцать потрепались за жизнь.

ТГС вдруг схватилась, кинулась к шкафу и мгновенно надела на себя очень красивое манто. В нем она ещё больше похорошела:

- Это мне Миша все тут организовал! – кокетливо кружась, сообщила она – Как тебе нравится?

Манто и женщина в нём мне нравились, а ситуация в которую я попал совсем нет. Я выглядел в собственных глазах глупо – «Почему он мне не сказал правду?».

Обижался я на Мишу-командира совсем недолго. Ворвался таки он в крепость! Ай да Миша! Ай да ходок! Прямо через портного и манто в ворота крепости! Так открылась мне Мишина тайна.

Конечно же, я ему немного позавидовал, но только совсем чуть-чуть. С учётом его гигантских усилий, включая цветы, избу, гуся, шоколад, ночные прогулки под звездами, букеты цветов и ничего! Крепость не сдавалась! Оказывается нужна была самая малость – сшить женщине манто у таллиннского портного!

Поняв это, я вытряхнул из Миши-командира адрес портного, который и сшил мне модное мужское пальто из дорогого драп-велюра.

СОЗДАНО

Юрий Елистратов

Москва

31 октября 2013 г.