Убивать

В дверь начали ломиться  с самого утра.

Некто энергично дёргал дверную ручку, как будто я  не пускал его в его же собственный туалет, тряс мою несчастную входную дверь, и глухо (так слышалось мне изнутри квартиры) орал:

– Э!!! Пусти меня домой, я здесь живу!!!

Если судить по голосу, лезущий был то ли пьян, то ли с перекура. Не разобрав спросонья, в чём дело, и не утрудив себя смотрением в глазок, я неслышно отпер дверь и ею же со всего размаху приложил лезущего прямо по физиономии. Тот отлетел на противоположный край лестничной площадки, шмякнулся о стену и затих навсегда.

Жертвой собственной самонадеянности оказался задрипанный алкоголик средних лет. Я никогда не видел его в этих краях раньше.

Оставлять на площадке трупёшник было, по крайней мере, неосмотрительно.  Обтерев кровь с дверного края тряпочкой, я поставил в хозяйственную сумку трёхлитровую банку с бензином, взял в руки лопату, оделся и приступил к активным действиям по ликвидации последствий ЧП. Алкашу я нахлобучил на голову свою старую шапчонку. Хрен с ней. Чтоб, если кто увидит, не разглядел двойную рваную рану. От удара лицом о дверь и головой о побелку, да. Поставил пострадавшего стоймя в лифт, и приговаривая «Серёга! Что ж ты так нажрался, скотина, у тебя же смена через три часа!!!», нажал кнопку – и мы поехали вниз. Мы – это я, он и шанцевый инструмент с банкой.

Вести мертвеца под руку – дело нелёгкое и неблагодарное. Пока я довёл (вернее, доволок) его таким манером до безлюдного пустыря за домами, я вспотел и упарился. Там, на пустыре, есть ямка. Эту ямку я заприметил давно. И уже тогда понял, что она сослужит мне добрую службу. И, как видно, не ошибся.

Вдыхая утренний холод и выдыхая пар, я экстренно углубил ямку при помощи лопаты где-то на полтора штыка. Глина был сырая и тяжелая, и слушалась с трудом. Впрочем, социально измочаленным почести не нужны. Будут знать, как ломиться в чужие двери.

Закантовал я этого пропойцу без проблем. Присыпал глиной, утрамбовал, завалил кусками мусора и ДСП для конспирации. Обильно расплескал вокруг три литра бензина – чтобы отбить нюх у милицейских животных по кличке Мухтар. Не в первый раз замужем.

Покончив с активностью, я вытер лопату лопухом и  уже засобирался домой, когда вдруг понял, что на пустыре я не один. Рядом прогуливался в темноте и полумраке, сверкая зелёно-красными глазами и обнюхивая землю, родственник Мухтара, а неподалёку мотал головой его сонный хозяин. Хозяина я знал – порядочная гнида. Похоже, он меня не заметил. Или притворился, что видит сны.

– Здрасьте, Алексей Ильич! – поприветствовал я собакиного владельца.

– А?! – встрепенулся Алексей Ильич. – Кто здесь?! Здрасьте!!!

– Алексей Ильич, а почему собачка без намордника? ­– осведомился я. – Ещё покусает кого-нибудь.

– Не боись, она у меня смирная, – заверил меня (очень зря) Алексей Ильич.

Смирная собачка приблизилась ко мне, оскалила зубы и негромко зарычала. Негромко так, но внушительно.

Этого делать не стоило. Ей. Я махнул лопатой – и овчарка, захлёбываясь кровью и неслышно скуля, завалилась на землю. Алексей Ильич, вероятно, в принципе не допускавший такой вариант развития событий, по-моему (в темноте плохо видно), выпучил глаза. Взяв лопату за конец черенка, я крутанулся вокруг собственной оси; лопата описала в воздухе круг – и снесла несчастному Алексею Ильичу голову с плеч долой. Практически полностью. Или, может, она ещё болталась на двух-трёх сухожилиях – мне некогда было вникать в подробности. Самое главное, что лопата у меня наточена. Всегда находится в состоянии боеготовности. И что отрежет – обратно уже не пришьёшь.

Так вот. Алексей Ильич, будь он трижды неладен вместе со своей собакой, означал продолжение похоронного процесса. В лопухах и в бурьяне мы были едва заметны со стороны. Сразу за пригорком неподалёку – я знал, заприметил уже давно – находились старые заброшенные ямы непонятного назначения. То ли погреба, то ли котлованы. Волоком под руку, под причитания «Ну ты даёшь, братан! Тебе на смену через три часа, а ты на ногах еле стоишь!!!», безголовый Алексей Ильич был доставлен к яме и сброшен в неё. На дне ямы было много воды, и гнида утонула сразу вместе с отделённой от туловища головой. Собака осталась лежать на пустыре.

Был затык с заметанием следов – ведь бензина у меня не осталось. Но тут пошёл дождик – сначала несмелый, а потом полило в полную силу. Минут через десять всё будет смыто, и ни одна овчарка не сумеет взять след. Я заспешил домой, подгоняемый прохладными струями воды.

Торопился я весьма напрасно. Едва я приблизился к подъезду, как заулюлюкал домофон. Открылась железная дверь и навстречу мне выплыла моя одинокая и почти что немолодая соседка Клавдия Васильевна. Вот дьявол возьми, не учёл такую элементарную мелочь: ведь это ей на смену через три часа. Ей ещё  часа два скрипеть на трамваях через весь город на свой этот завод. Как будто без неё там ничего не состоится. 

– Наше Вам, Клавдия Васильевна! – поздоровался я.

– А???!!! – испугалась соседка.

– Ага!!! – ответил я.

Схватив одной рукой руку Клавдии Васильевны (в другой у меня были сумка и лопата), я вывернул эту самую её руку. Направляемая в нужную мне сторону, соседка сделала в воздухе сальто и спикировала головой прямо на люк сточного коллектора. От удара её головы ржавый люк провернулся, и Клавдия Васильевна улетела туда, вниз, в кипяток и зловонный пар. Люк неслышно перекувыркнулся и встал на место, как будто ничего и не было. То, что в колодце – горячая баня, я заприметил уже давно. Теперь вот пригодилось.

Ну что же, теперь без Клавдии Васильевны на предприятии весь производственный процесс рухнет. Но у меня такое правило: свидетели долго не живут. Потому и не соглашаюсь быть свидетелем на свадьбах.

До квартиры добрался без приключений. Отмылся, вымыл банку и лопату, и завалился спать. Дождь продолжал хлестать в полную силу.

В девятом часу утра в мою дверь позвонили. Деликатно, но требовательно. На этот раз я решил быть разборчивее и сразу не убивать.

На пороге стоял коротко стриженный крепыш с накачанной шеей.

– Старший оперуполномоченный Смирнов, – представился он, помахав красной книжечкой. – Можно Ваши документы?

Я вынес ему мой паспорт.

– Значит, Вы здесь живёте? – спросил въедливый Смирнов.

– Да, – ответил я. – А что случилось?

– Сегодня утром убит житель соседнего дома. Выгуливал собаку – и кто-то его порешил. Вместе с собакой.

– Не может быть! – воскликнул я.

– Вы что-нибудь слышали? – не унимался Смирнов.

– Нет, я спал, – честно ответил я, глядя Смирнову в глаза. – В дождь так хорошо спится.

– Это да, – согласился старший оперуполномоченный, и вернул мне паспорт.

Я потихоньку приблизился к кухонному окну и осторожно посмотрел вниз. Возле дома напротив, где жил Алексей Ильич, стоял милицейский «УАЗик». В него уже утрамбовывали двоих бомжеватого вида молодчиков, напоминающих утреннего алкаша. Те жестикулировали, пытаясь что-то объяснить, но было уже поздно: кто обратился, тот и виноват. Рядом крутился инспектор-кинолог с бесполезной ищейкой на привязи.

Это надо же: не успел день начаться, а я уже троих замочил. Клавдию Васильевну не найдут ещё долго, алкоголика – спасибо бензину и проливному дождю – видимо, никогда. Гибель соседки спишут на несчастный случай, ну а в смерти алкоголиков всегда виноваты их собутыльники.

Я повторно принял душ. Вдумчиво набрызгался парфюмом. Тщательно оделся. Взял портфель с документами. Сегодня мне предстояло заехать в одну контору завизировать одну важную бумагу. Лысая курва требует за свою печать и подпись «доложить» кругленькую сумму. Можно подумать, что  печать сделана из золота и брильянтов, а ручка, которой будет подписан документ, заправлена как минимум серебряной амальгамой. Но сегодня я раз и навсегда отучу эту лысую курву вымогать у честных людей взятки. До кабинета он просто не дойдёт.

Я уже всё разведал заранее. Приехав на работу, чиновник первым дело идёт в туалет. Общий. Своим, отдельным дальняком при кабинете, он ещё не обзавёлся. По статусу не полагается. И вот, когда он войдёт в кабинку, я разделаю его на мелкие куски и спущу эти куски в унитаз. То-то удивятся сантехники, пытаясь выяснить причину засора. На всё про всё мне понадобится не больше пяти минут. Мой верный мачете всегда при мне, а камер видеонаблюдения в туалете попросту нет. Я проверял. Ну а если подвернутся под руку свидетели, то они отправятся следом. Ведь привычка – вторая натура.