Топор

Топор
   Под песни Виктора Цоя страна менялась. Мы все ждали этого так долго, но теперь не знали, что с этим делать. Безумство свободомыслия перерастало во вседозволенность действий. На глазах сбивались прицелы и менялись ориентиры. Как обезьяна с гранатой мы играли с будущей собственной судьбой. Причём, если обратиться к нашей истории, то, увы, не единожды и, по-моему,  вовсе не в последний раз. Доведённая до истощения страна жаждала всего и сразу. Но как водится, получала шиш и понемногу. Обученные и внедрённые люди ловко апеллировали здравым призывам Сахарова, Солженицына, Лихачёва, Ростроповича. А народ, не имея должного понимания, метался от баррикад к баррикадам, подвергая свою жизнь опасности под выстрелами автоматов и орудий, под гусеницами танков и колёсами БэТээРов. Сколько новых слов за короткое время! Выбирай на любой вкус: перестройка, гласность, ГКЧП, путч, демократия, ваучер, МММ, НЛО, Кашпировский, СНГ, что не в бровь, а в глаз народ расшифровал, как «Спаси нас, Господи!». Вообще, всё как-то перемешалось и сжалось во времени. Десятилетие с восемьдесят пятого по девяносто пятый воспринимается мною теперь как сумбур исторических моментов и личных переживаний на фоне нравственно разлагающейся и, не смотря на все запреты, спивающейся страны в целом. Перестройка застигла меня ещё в школе. Понимать-то я ничего не понимал, но общее настроение было какое-то тревожно-приподнятое. Но не долго. Уж больно быстро всем надоели сладостные обещания «меченного». Бронетехнику в Москве я встречал уже будучи самым заурядным студентом одного из московских вузов. Тогда мне в голову не могло прийти, насколько коварными окажутся иллюзии новой России.
   Запах лёгких денег витал в воздухе. Уличный поток отечественного автопрома постепенно бодяжился вкраплениями стареньких иномарок, а чуть погодя и совсем новенькими. Серые одежды пасовали перед малиновыми пиджаками и турецкими кожаными куртками. Девчонки оголялись и красились. Те, у кого не хватало денег на сумасбродство, продолжали спиваться всем, что подворачивалось под руку. Особо «деловые» корешились в бригады и недурно «поднимались» на крышевании, вот только не все выжили… Были и те, которые работая по-старому всячески «косили» под так называемых «новых русских». К данной категории относился мой недавний знакомый – Игорь. Тогда он ещё работал на государственной станции технического обслуживания от автомобильного завода имени ленинского комсомола. Там он приобрёл неоценимый опыт не только в области ремонта автомобилей, но и запудривания мозгов всякому, кто оказывался в «зоне поражения». В какой-то момент и мне довелось оказаться в этой зоне, да ещё и на «линии огня». Хоть, я тогда был совсем несмышлёным, но уши развесил как взрослый. Да так, что прогуливал занятия, а сам ездил к нему на новую уже работу в районную автошколу. Во всей этой затее мне нравилось всё: и свобода, и возможность заниматься любимым делом – ковыряться в железках промасленными руками, и возможность заработать деньги, и общение с разными людьми. Правда, условия работы были, мягко говоря, не очень – металлический гараж под три машины, разделённый внутри в пропорции один к двум. Малое помещение являлось подсобкой, кухней, складом запчастей, цехом, где перебирались двигатели. Большое помещение было однообъёмным с двумя въездными воротами. И всё бы ничего, но акромя металлических стен и шиферной крыши более ничего. Пол и тот земляной. Смотровую яму пришлось копать самостоятельно. На бетон денег не выделялось и мы его с привеликим стыдом позаимствовали на соседнем ЖБИ, благо и там был полный бардак. Заезжай, кто хочет, вставай под заливку, два с половиной куба вместо положенных четырёх тебе всегда плюхнут, главное - не высовываться. Учебные машины не застаивались. Работали мы ответственно и качественно. Ближе к зиме над нами директор автошколы всё же сжалился и велел завести к нам паровое отопление. От сотой трубы шедшей одним рядом на уровне колена вдоль торцевой стены толку не было. Хотя нет, чайник стоявший на ней к концу дня всё же закипал. Дотрагиваться голыми руками не до чего было нельзя. Металлические стены промерзали и можно было надолго прилипнуть к ним, к трубе даже в штанах не рекомендовалось, так как пар был там ста сорока градусов по Цельсию. Мы отчаянно работали, успевая делать не только учебные машины, но и зарабатывать на «левых» машинах. Заработки грели карман и самолюбие. Периодически случающиеся сессии в институте отвлекали меня от работы. В такие дни Игорю было тяжко и он позвал себе в помощники его давнего приятеля предпенсионного возраста некоего Николая. Если с Игорем мы вечерами встречались почти каждый день во дворе, то о Николае я мог только догадываться. Он уже почти как месяц работал с Игорем, когда я вновь появился в автошколе. Приём нельзя было назвать радушным. Николай не желал делиться своим заработком с «желторотиком». То ругаясь, то ведя задушевные разговоры мы притирались друг к другу, постепенно становясь настоящими друзьями. Николай перестал стыдиться своих семейных проблем. Не то, чтобы было всё плохо на домашнем фронте, просто имелась у него небольшая слабость к спиртному и то в большей степени по молодости. Но с тех пор его супруга загнала под каблук. Разумом он понимал, что это единственное для него спасение от разгула, с другой стороны, он чувствовал как заканчивается в нём мужик и всё больше напоминал деда из сказки «Морозко». В редкие дни вольностей, когда мутился разум и Николай пытался указывать нам что и как делать, Игорь рявкал на него не со зла, а тот усаживался на покрышки, сваленные в углу, опускал голову и молвил: – Молчу, молчу…
   Втроём работа спорилась. Учебные машины вылетали из нашей мастерской как печёные пирожки. Моё мастерство росло медленно, но непреклонно. Уже доходило до того, что Игорь мог себе позволить взять выходные тогда, когда ему это было надо и не беспокоиться, что ремзона захлебнётся от наплыва работы. Замена сцепления на классических моделях Жигулей на яме у меня занимало не более сорока минут в одиночку. Если не требовалось шлифовальных работ для коленчатого вала или блока цилиндров, то капитальный ремонт двигателя занимал один день. Иногда, правда бывали серьёзные проколы. Так, однажды я наживил масляный насос, а затянуть забыл. Двигатель собрал и установил. Заводим. Работает ровно, но как-то шумновато, да и сигнальная лампочка давления масла не гаснет. Глушим. Откручиваем фильтр, подставляем обрезанную пластиковую бутылку и гоняем на стартере. Маслом «плюёт», но как-то слабенько. На общем «консилиуме» приговариваем к замене масляный насос. С боями на складе получаю новенький. Лезу менять. Обнаруживаю свой косяк. Признаться стыдно до такой степени, что аж в горле сохнет, но иначе у нас не принято. Вылезаю из ямы и рассказываю про незатянутые болты.
- Эх ты, лапоть! – подшучивает надо мной Николай.
- Ну и хорошо! Затянул старый? – спрашивает Игорь.
- Теперь уж да, – поникнув головой, отвечаю я.
- Всё. Ставь поддон, заливай масло и будем проверять. Новый насос нам всегда пригодиться. А ты, Николай, лучше помолчи! Кто в прошлом месяце забыл маслосъёмные колпачки поставить и машину отдал? А? – не отрываясь от своего дела укорил Игорь.
- Так я ж тогда выпимши немного… - закачал головой Николай, закурил «Приму» и вышел на свежий воздух.
   Много грустного и весёлого было в той жизни. Как-то раз приезжает к нам один из инструкторов Славка и говорит – Мужики, там, в «пьяном» на набережной завоз. По два пузыря в руки дают. Народу пока мало. Давайте «лесенку» сделаем?
- Это как? – спросил я.
- Э-эх, молодёжь! Ничегошеньки то вы ещё не знаете… Ну, так что? – отвернувшись от меня, обратился он к мужикам. – А Санычу скажем, что учебная сломалась, вот мы все и ломанулись. Ага?
- Может, переодеться? – сам себе задал вопрос Игорь. Он всегда следил за своей внешностью.
- Брось. Ты что?! Саныч нас мигом тогда расколет!
- Ладно, поехали.
Мы загрузились в учебную «копейку» и помчались за «бухлом».
- Так что же такое «лесенка»? – интересовался я.
- То же, что и «каруселька», - с серьёзным видом буркнул Николай.
В магазине мне объяснили, что это такое. Просто мы встаём с промежутком в несколько человек. Следим друг за другом. Когда подходит очередь первого из нас, остальные засталбливают своё место и бегут к первому, потом ко второму и так далее. Не трудно посчитать, что раз нас четверо, то за один «подход» мы забирали восемь бутылок. И так минимум четыре раза. Наконец очередь начинала бунтовать и нам приходилось ретироваться, но с солидным «уловом». Конечно, мы не выпивали всё сразу, да и невозможно было эту гадость пить в таком количестве. Благородного сухого вина практически не существовало, водка сплошь шла палёная, оставался портвейн. Вернее, креплёная жижа в пивных бутылках с винной полиэтиленовой пробкой под названием «Тарибана» или «Золотая осень», реже «Анапа» и «Портвейн №72». Я не был ярым сторонником попоек и старался избегать таких мероприятий, но совсем увильнуть от коллектива было невозможно. Слава Богу, здоровье ещё позволяло выдерживать удары по печени, а Николай был уже староват для таких застолий. Игорь первые два года держался молодцом. Пил мало, держал строй и продолжал работать. Периодически к нам заезжали постоянные клиенты и «накрывали поляну». Чтобы не спиться Игорь стал приезжать на работу на своём жёлтом «Москвиче-2140». У Николая тоже был «Москвич», только белый, но он себя не берёг. Бывало и так, что мы с Игорем приходили на работу к девяти, а Николай уже был навеселе, придя раньше и откупорив без спросу заначку. Ох, и ругался тогда Игорь. Но не только любовь к технике объединяла нас и уж тем паче не алкоголь. Мы все очень любили природу и рыбалку. Работали вместе, значит, и отдыхать решено было тоже вместе. Игорь знал одно симпатичное местечко на реке Жданка, что недалеко от аэропорта «Домодедово». Ездили мы туда почему-то по Новорязанскому шоссе, потом сворачивали направо, мимо нефтебаз. В общем плугом-лугом, но как говориться, самая короткая дорога это та, что знаешь. Может, и не было иного пути, так как «домодедовской трассы» тогда ещё не было.
   Каждый выезд тщательно подготавливался. Закупались продукты, шашлык, разнообразное спиртное. Брались палатки, надувные лодки, столики, стульчики и, естественно, рыболовные снасти. Первые два раза мы ездили в две машины. Николай ехал неспешно и осторожно, чем весьма нервировал Игоря, вечно летящего на пределе возможностей отечественного автопрома. Поэтому последующие выезды мы осуществляли исключительно на Игоревом автомобиле.
  Тлетворное влияние неучей, коими являлись мои коллеги, вкупе с ветром перемен и полным забвением государством науки, окончательно вышибло меня из обоймы «поколения некст» и я как бы завис в своём недоразвитом мирке, бросив окончательно институт. Не долго длилась безмятежность. Директор автошколы не смог пережить нашего благополучия и обзавидовавшись в конец, решил ликвидировать ремзону вовсе. Никакие уговоры о том, что вечно приезжавшие к нам машины, это всего на всего уставшие люди, которые находили в общении с нами отдушину от повседневности и неопределённого завтра. Мы не лукавили. Всё так и было. Однако директор был непреклонен и считал, что мы деньги лопатой гребём, а с ним не делимся. Но, было бы чем делиться?... Конкуренция росла на глазах, заработки падали, новые клиенты не ехали, а автомобили старых мы ремонтировали на совесть и они, как назло почему-то не ломались. Но и им мы были нужны только в стенах этого металлического бокса. Как только мы оказались на вольных хлебах все как-то срочно потерялись. Я был в смятении. Куда подевался былой оптимизм. Накопленного капитала едва хватило только на такой же, как у моих товарищей «Москвич-2140» семьдесят восьмого года выпуска. Он то и стал спасителем от отчаяния и нищеты. Убивались сразу несколько зайца – я узнавал город, зарабатывал деньги извозом и повышал свой водительский уровень, что мне в дальнейшей жизни очень пригодилось. Но всё же, денег на жизнь не хватало, да и негоже было оставаться без стажа в трудовой книжке. Совершенно случайно мне с Николаем Игорь помог устроиться сторожами на автостоянку. По молодости лет отработать сутки оказалось не проблемой. Николай же воспринимал работу как освобождение от супружеского гнёта. Редкие смены обходились без спиртного. Моё спасение было в «Москвиче». Я с ним расставался только на сон. А уж коли я за рулём, то мог позволить себе исключительно понюхать спиртное. На большой огороженной площади стояло чуть более семисот автомобилей. Некоторые из фонарей даже работали. Всё время надо было быть на чеку. Воровство процветало. Крали колёса, дворники, поводки, зеркала, аккумуляторы. Вскрывали тихо машины и вытаскивали магнитолы с акустикой. А бывало, что пропадали бамперы, фары и решётки радиаторов. Нас Бог миловал. То ли мы действительно были весьма ответственны: делали периодические обходы в любую погоду, никогда одновременно не спали, следили за пропускным режимом, будто у нас не стоянка, а стратегический военный объект, но, скорее всего, нам просто повезло и Господь отвёл возможные проблемы. Что нельзя сказать про наших сменщиков. Мы прибыли на работу как всегда чуть раньше. Сдача смены происходила в восемь утра. Михаил, так звали сторожа, ходил по стоянке весь бледный.
- Доброе утро, Михаил, - поздоровался я.
- Да, какое уж тут доброе! Ты представляешь, - трясущимися руками он никак не мог прикурить – вечером поставил пять новеньких «пятёрок». Ночью, уж закрывать собирался ворота, прикатили двое. Такие солидные. И давай мне тут всякие вопросы задавать. Предложили закурить импортных сигарет. Потом, даже не пойму как, мы уже в сторожку прошли. Я никогда никого не пускал. А тут, на тебе, расслабился. Весёлые такие ребята. Анекдоты травить стали. Минут пятнадцать потрепались не о чём, да и уехали. Я же, дурень, даже номер не посмотрел на их «волжанке». Ворота запер и пошёл в обход и, прям сердце в носки осыпалось. Смотрю и глазам не верю. На кирпичах и на досках три этих новых «жигулёнка» стоят, а колёс нет. Тут-то я понял. Ребята смекнули, я же один работал, напарник заболел, а подмену мне не дали. Ага. Видать, толи выследили, толи из тех же будут, что машины ставили. Короче, я попал. Что делать, ума не приложу.
- Да уж. Дела, - только смог я вымолвить. – А Марине звонил?
Марина Александровна была директором нескольких стоянок в нашем районе.
- Звонил. А что толку? Говорит, раз сам прошляпил, то сам и плати из своего кармана. А где я столько денег сразу возьму?
- А в милицию звонил?
- Тхи! Ты что, издеваешься? Им то это на кой надо? Висяк на себя вешать? А может они вообще за одно!
В этот момент приехала Марина. Молча вышла. Ни с кем не поздоровалась, только спросила: – Где машины?
- А вот, там. На пятой линии, - ответил Михаил и вприпрыжку побежал показывать бесколёсые машины.
Я с ними не пошёл. Николай уже разложил свои вещи в сторожке и вышел ко мне на перекур.
- Ну, чего там? – спросил он.
- Пошли смотреть. Пока не знаю.
- Коза она драная, если заставит деньги Мишку отдавать. Это её вина, что не дала напарника. Как на такой большой стоянке одному оглядеть?
Михаил с Мариной вернулись. Вид у него был подавленный. А она сразу понесла: – Если ещё узнаю, что вы, Николай пьёте на рабочем месте – буду штрафовать, а если это не поможет уволю по статье. Вы поняли меня? Всё! Я уехала.
Она села в свой «Ниссан» и укатила.
- И чего? – поинтересовался Николай.
- Всё. Я попал на двенадцать колёс в сборе. Три дня дала на поиски денег, гадина! Даже слушать ничего не пожелала, - трясся Михаил от нервного напряжения.
- Ладно, Миш. Сколько там надо? – спросил я.
- А хрен его знает. Я даже не знаю, сколько они сейчас стоят? Но целое состояние – это точно.
- Узнавай. Я помогу тебе. На чёрный день у меня есть немного, может и хватит, - успокаивал я Михаила.
- Слав, спасибо тебе. Если ты меня не выручишь, то мне впору своего «Москвича» продавать, - умоляюще глядя на меня, дрожащим голосом, говорил Михаил.
Деньги я ему дал. Михаил расплатился с хозяевами «Жигулей», потом долго, года два отдавал мне.
Переживать такие стрессы без отдыха нельзя. И мы с Николаем мечтали поехать на рыбалку. Тем же вечером к нам заехал Игорь. Наш рассказ о случившемся он воспринял спокойно, даже равнодушно, но идею о рыбалке поддержал. Так как мы работали сутки через трое, а Игорь в очередной раз уволился с работы, ехать решили на следующий день прямо с утра. Ночью мы с Николаем поспали посменно, аж по шесть часов, обычно по четыре. Происшествий никаких не было, а вот на отстой машин было не мало и нам удалось неплохо заработать. Как только смену сдали, сразу поехали по домам собираться. В десять мы уже ехали по полупустой воскресной Москве на встречу с природой. По дороге мы заскочили в магазин и купили всё, что считали нужным из еды и спиртного. Игорь взял с собой соседа – заядлого рыбака и весьма компанейского мужичка. Николай поехал со мной. После нескольких ненастных деньков с дождями, этот казался подарком судьбы. Ни единого облачка. Синее небо, молодая зелень и тёплое июньское солнышко поднимали настроение, заставляя забыть все потрясения. Мы снова направлялись к нашей, уже полюбившейся Жданке. Лёгкая музыка, монотонный гул мотора действовали умиротворяюще. Николай кивал носом. Лёгкий запашок предательски выдал, что перед выходом он не удержался и принял на грудь, спрятанную дома в туалете чекушку. Мы съехали на раскисший просёлок. Машины танцевали, виляя кормой, но ехали. Игорь поехал по объездной дороге, а я набрав скорость удачно проскочил весьма неприятный грязевой участок и оказался возле стоянки первым. Вот, что значит, когда мало опыта. Наша стоянка имела уклон к воде. Я хотел эффектно развернуться, но по мокрой траве мою машину понесло. Что я только не делал, пытался затормозить, выворачивал колёса, даже умудрился включить заднюю, но всё было тщетно. Только массивная берёза смогла остановить это неконтролируемое движение. Итог оказался не плачевным, но весьма неприятным: помятые бампер и капот, да треснувшая решётка радиатора.
- Не печалься, - сказал Николай – это всё ерунда. А могли бы и искупаться, не выходя из машины.
- Это верно, - подметил я, но всё же расстроился.
- Довыпендривался? – ехидно подколол меня Игорь.
- Да уж. Но я просто хотел успеть машину припарковать до тебя, чтобы удобно было… - оправдывался я.
- Ну, что же, припарковал! Даже ручник не нужен! – продолжал издеваться Игорь.
Как не странно, но «москвич» без посторонней помощи смог вскарабкаться по скользкому склону к лесной дорожке, где и остался стоять под тенью другой берёзы.
Я ещё раз посмотрел на помятости, а потом махнул рукой и влился во всеобщее устройство лагеря. Получилось всё очень симпатично. Мы поставили три палатки, столик, стульчики, развели костёр. Все, естественно хотели кушать, а ещё больше вдохнуть пьянящей безмятежности, поэтому под лёгкую закусь, незаметно для всех первая бутылка закончилась. Началась бурная деятельность по приготовлению обеда. Надо сказать, что все присутствующие весьма недурно готовили и, что важно, с удовольствием. Когда Николай забрал всю инициативу в свои руки, а помощником определил Игоря, я решил не терять время зря. Снял бампер, подобрал подходящие чурбачки и выстучал его. Следы, конечно, остались, но весьма незаметные. Решётку склеил, благо всё всегда возил с собой. С капотом оказалось посложнее, внутренний усилитель не давал возможности вывести оригинальную форму, но, не смотря на это, мне удалось кое как ликвидировать этот позор. Оставалось немного мазануть шпатлёвкой и закрасить, но таких материалов у меня не оказалось. Странно… А настроение улучшилось. Я успел как раз к обеду.
- Ну, за то, что мы не смотря ни на что, всё-таки смогли это сделать! – торжественно произнёс Игорь.
- Да уж. Вырвались. Ура! – подкрепил Николай.
Звон кружек окончательно ознаменовало начало отдыха. Ароматный борщ, сваренный на костре показался таким изыском кулинарии, что не было ничего лучше на свете, по крайней мере в тот момент. Под борщик мы опять уговорили бутылочку. Все были в форме и в прекрасном расположении духа. Макароны с тушёнкой, солёные огурчики, репчатый лучок, нарезанный колечками и кусочки свежего и душистого «бородинского» сами располагали к продолжению банкета. На столе вновь появилась очередная бутылочка с прозрачной жидкостью и снова звучали тосты. Застолье затянулось и приняло вожделенную форму общения с многочисленными байками и анекдотами. Денёк разгуливался. Солнце подходило к зениту. Николая сморило. Пошатываясь и грозя нам пальцем, по только ему ведомому пути добрался до своей палатки, плавно опустился на четвереньки и скрылся в ней. Через пару минут кряхтения раздался умиротворяющий храп.
- Один готов! – торжественно произнёс Игорь, убирая со стола.
Сосед Игоря вымыл посуду, взял удочку и побрёл от нас подальше. А мы достали лодку, накачали и стали готовиться к вечерней рыбалке. Только собрались спускать лодку на воду, как из палатки появился Николай. Лицо было красным и отёчным. Мутные глаза смотрели в вечность.
- Э, ребята! – прохрипел он. – А как же я? Я тоже на рыбалку приехал.
- Коль, не переживай. Мы только лодку спускаем. Никуда не едем, - успокаивал я.
- Ну, тогда ладно, - Николай опустил голову, покачал ею, а потом резко вскинул и продолжил, - Не, ну, всё равно. Надо донки поставить. Глянь, там в машине, сзади, груза не лежат?
Я сбегал в машину, но никаких грузов не было.
- Вот, зараза! Я же их специально на зеркало выложил в прихожей, чтобы не забыть. Так нет! Ей всё порядок нужен! Знать, убрала их, я и забыл. Слав, а давай колышки вобьем ближе к тому берегу, донки то я взял, - довольно произнёс Николай.
Схватив свой топор, я направился в лес.
- Постой. Возьми мой топор. Мой ещё советский, хороший, острый, да и ручка поухватистее будет, - советовал Николай.
Я не заставил себя долго уговаривать, зная, что Колин топор и вправду замечательный. Три-четыре удара, и ствол как подкошенный падал на землю, своим бы я тюкал до вечера. С этим же топором мы поплыли ставить колья. Игорь был на вёслах, а я привязывал резинку к нижней части кола, а потом забивал их. На последнем произошла оплошность. Рука была уже мокрая, а кол расщепился совсем. Уж как топор вырвался из моих рук, я даже и сам не понял, но факт был на лицо. Топор ушёл на дно. Сквозь мутноватую коричневую воду ничего не было видно, и мы вернулись с расстроенными лицами обратно.
- Что закручинились, ребята? – спросил Николай.
- Сейчас и ты закручинишься. Я твой топор утопил, - признался я.
- О как.
Николай присел на стульчик и налил водки. Не долго думая, запрокинул, закусил хрустящим солёным огурчиком, сок которого тёк по его руке прямо на штаны. Но он не замечал этого.
- Жалко топор то! – вернулся к нам Николай, - Как же это я теперь без топора? Ведь знатный топор был… Ты же им рубил. Вот скажи, ведь хороший топор? Сейчас таких не делают…
- Да, Николай. Прости. Я и сам не пойму, как он у меня из рук вырвался, - оправдывался я.
- Ну, что делать. Давай, за упокой его души. Я ж к нему как к живому относился.
Николай снова налил водки и залпом выпил, не дожидаясь нас.
- Э-э, Коль, тормозни. Ты куда так гонишь. А нам? Что за манера, пить одному, находясь в коллективе! – возмутился Игорь.
- Отстаньте от меня! У меня горе, - прошептал Николай и заплакал. Конечно, это были пьяные слёзы. И вовсе не по топору, а по той жизни, которая шла к закату, а он пятидесяти восьми летний уже дед, так ни к чему и не пришёл. Вроде всё было – дом, жена, сын, внуки, машина, но счастья он не ведал, если только в молодости. Зная слабость к спиртному, его супруга совсем загнала под свой каблук. И сопротивляться было глупо, ведь спился бы давно, но какой мужик не хочет почувствовать себя гусаром? Да, кто ж ему дасть. На работе строгий начальник, дома ещё хуже – жена. И деваться некуда. Только на природе он мог расслабиться, в том числе поплакать, не стыдясь своих слёз. И мы не мешали ему, понимая его целиком и полностью, но за выпитую в одну харю водку, мы не могли смолчать.
Денёк разгорался. К четырём часам пекло становилось невыносимым. Температура в тени приближалась к тридцати. Я предложил искупаться. Игорь поддержал. А вода оказалась ещё холодная, совсем забылось, что ещё вчера было прохладно и шёл дождь. Повизгивая от радости мы погрузились в отрезвляющую негу. Толи выпито было прилично, толи я как-то быстро адаптировался, но в воде мне понравилось больше, чем на улице. Дурная голова решила поплыть на тот берег и попытаться достать Колин топор. О чём она думала? Ведь она на поверхности, а я весь в воде. До другого берега я доплыл. Какое же наслаждение ощутило моё тело, оказавшись под лучами солнца. Даже вспомнилась какая-то песенка из детства. Но блаженство было не долгим. Пошёл перегрев. Я снова нырнул в леденящую реку. Не теряя времени, решил достать топор. Казавшаяся холодной вода на поверхности не шла ни в какое сравнение с практически талой водой возле дна. Мне повезло, уже на втором погружении топор оказался в моих руках. Радостный, что исправил свою оплошность, я вернулся к друзьям.
- Николай! – крикнул я, - А вот и топор! Что, жизнь снова налаживается?
- Зря ты это сделал, - тихо произнёс Игорь.
- Что значит зря?! – удивился я.
- Примета есть такая, раз уж топор пошёл ко дну, то нельзя его доставать, иначе хозяин последует за ним, - пояснил он.
- Что за бред? Я знаю, что у тебя фантазия богатая, но нельзя же до такой степени! – возмутился я.
- Всё, что забирает вода, доставать нельзя! Я цыган, мне лучше знать! – сделав обиженное лицо, Игорь пошёл в палатку.
- Николай. Ну, как ты? Что-то тебе, похоже, не до топора… - обратился я к Николаю.
-  Ты, как всегда прав. Что-то я переборщил. Дорвался, так сказать. А за топор, спасибо. Он мне очень дорог. А на Игоря не обращай внимания, он на него давно глаз положил, как сорока на блестящее. Ещё года два назад он выпрашивал у меня этот старинный топор. Его ещё мой батя покупал у кузнеца в каком-то монастырском подворье. Видишь, клеймо тут его личное? – медленно, обдумывая каждое слово, произнёс Николай. Руки его не слушались, глаза блуждали, пытаясь найти хоть какую зацепку, но, видимо, ему было так плохо, и голова кружилась, что я предложил ему прилечь не в палатке, а в теньке под берёзой. Он не стал сопротивляться, и нежно обняв подушку, словно любимую женщину, тут же захрапел.
Игорь довольно часто обижался на Николая и при каждом удобном случае выговаривал своё неудовольствие. Мне же он казался если не святым, то уж точно порядочным и добрым человеком, а все его недостатки и пороки – не что иное, как защитные действия жизненным испытаниям. Я тогда был очень далёк от веры и понимания греховности и уж тем более, мне было сложно осознавать, как человек должен противостоять выпавшим испытаниям, полагаясь, исключительно на свою собственную интуицию и заложенный родителями духовный стержень. Только спустя десятилетия я смог относительно здраво понять поведение Николая и его самого. Конечно, не о какой святости и речи не могло идти. Просто он смотрел на меня даже не как на сына, а больше на внука. В свою очередь, мною он воспринимался не только как старший товарищ, но чем-то заменял мне деда. Оттого и стали наши отношения почти родственными, потому как разница в возрасте составляла почти сорок лет. Его пристрастие к спиртному объяснялось банальной слабостью духа, полным безверием и отчаянием, но я его жалел и оправдывал.
- Видал, как за топор обрадовался! Даже заснуть сумел, - раздражённо произнёс Игорь, выползая из палатки.
- Что ты на него накидываешься? Это топор его отца. Я бы тоже расстроился, если бы мне его утопили. Что тут такого? – оправдывал я Николая.
- Пускай спит. Хоть водка целее будет, - пробурчал Игорь и добавил – Давай, знаешь что? Ужин сразу сготовим, чтобы потом спокойно порыбачить, а водку я, пожалуй, спрячу в машине.
- Хорошо, - согласился я.
На стряпню ушёл почти час. Зато с чувством выполненного долга мы накатили по рюмашке и принялись разбирать снасти. Игорь поплыл устанавливать «телевизоры». Сосед Игоря так и не появлялся – настоящий рыбак.
Часам к шести вечера всё было готово. Даже Николай проснулся, удивлённо осматривая всё в округе. 
- Коль, может, окунёшься? – предложил Игорь.
- Не-е. Я бы водочки грамм сто сейчас и борщика со сметанкой, - довольно произнёс Николай.
- Хватит уже! – возмутился Игорь.
- Ну, что ты как деспот. Дома не дают, на работе не дают, теперь и на отдыхе запрещают! Имею я право, в конце-то концов, выпить?! – бунтовал Николай.
- Если хочешь пить, то сперва поешь. Мы со Славкой приготовили. Вроде вкусно должно быть.
В словах Игоря был здравый смысл, и я решил поддержать его.
- Николай, а ведь и в правду. Ты же ничего не ел! Закусывал только огурцом. Но это же не дело!
- А может вы и правы. Сейчас пойду окунусь, потом поем и на рыбалку, а выпить мы всегда успеем, - неожиданно согласился Николай.
- Вот и молодец! – поддержал я.
- Это точно! А мы пока за дровами сходим, что бы  впотьмах потом не шариться, - сказал Игорь.
Мы взяли топоры и отправились в лес в поисках поваленных валежин и сухостоя. Валявшиеся стволы из-за прошедших дождей промокли насквозь, но нам посчастливилось срубить пять сухих деревцев, с которыми, как оказалось, было очень трудно продираться сквозь лесную чащу. Наконец, мы выбрались на опушку. Николай, как раз спускался в речку.
- Ребята, я купаться, - крикнул он нам.
- За буйки не заплывай! – пошутил я.
- Давай, поплавай. Глядишь, и хмель как рукой снимет, - ответил Игорь.
До лагеря нам оставалось метров тридцать. Николай, осторожно переступая по неведомому дну, весело махал нам руками, заходя задом всё глубже и глубже. Когда под водой скрылись плавки, он остановился и ополоснул руки и лицо.
- Хорошо то как! А водичка бодренькая! – кричал нам Николай.
- Пускай искупается, может в себя придёт, - тихо сказал мне Игорь.
Одна лесина врезалась мне в руку обломанным сучком, что оказалось весьма болезненным.
- Игорь, погоди, мне перехватиться нужно, - сказал я.
Он остановился. Я поправил стволы и мы снова двинулись к лагерю. В этот момент Николай зашёл по грудь. Его руки опустились и он вдруг плавно стал опускаться под воду с головой.
- Во, старый ныряет, как профессиональный разведчик, даже разводов на воде не оставил, - подшутил Игорь.
- Да, даже странно как-то, - подметил я.
Мы снова остановились, чтобы поправить лесины. Время шло, но Николай не выныривал.
- Глянь, да он на рекорд Гиннеса идёт – продолжал Игорь.
- Что-то не похоже уже на рекорд! Игорь! Да он утонул! – заорал я.
- Да, хорош теб… - вдруг он осёкся, и тут до Игоря дошло.
Мы побросали лесины и бегом побежали к берегу. Хмельное сознание ещё не отпускало. Движения были заторможенные. Координация движения не выдерживала темпа. Подбежав к самому берегу, как мне показалось, очень быстро скинул одежду и рванул в воду. Игорь прыгнул в лодку, обозначая мне то место, где мы в последний раз видели Николая. Я нырял без остановки, рыскал взглядом в мутной тёмной воде, но ничего не мог найти. Постепенно силы начинали покидать меня. Воздуха с каждым разом хватало всё меньше и меньше. В какой-то момент мне показалось, что я его нашёл, но, вынырнув за очередной порцией воздуха, снова потерял это место. И вдруг я ногами дотронулся до чего-то мягкого и тёплого. Не теряя времени и места, нырнул и увидел сидящего на корточках Николая. Я схватил его под мышки и попытался поднять, но тело обмякло и стало заваливаться назад, тогда изо всех сил я рванул его к поверхности, вынырнул сам, вдохнул, перехватил его ногами и стал вытягивать из-под воды. К этому моменту Игорь смог перехватить Николая. Прибежавший на наши крики сосед помог Игорю вытащить бедолагу на берег. У меня силы практически закончились. Я сам с трудом выбрался на берег. Игорь поднимал Коле руки, сосед работал с ногами.
- Кто умеет делать искусственное дыхание, или массаж сердца? – кричал Игорь.
- Нас на НВП учили в школе, - нервно отвечал я.
- Так делай! Что ты там тащишься?
Мы делали всё, что было в наших силах. Не прямой массаж сердца, не дыхание рот в рот, не пощёчины, ничего не помогло. Мы бились за его жизнь минут десять, пока не поняли, что всё уже бесполезно. Обессиленные и отупевшие мы сидели на земле вокруг Николая и бессмысленными взглядами смотрели на бездыханное тело нашего товарища. Первым очнулся Игорь.
- Так, и что делать будем? – спросил он тихо.
- Я не знаю – слетело с моих уст.
- Надо вызывать милицию – дрожащим голосом произнёс сосед.
Мы не имели малиновых пиджаков и цепей с палец, а значит, и мобильная связь для нас была чем-то далёким и непонятным как космос.
- Давайте я сбегаю в деревню и позвоню, - добавил сосед.
- Ага. И что мы им скажем? Ведь затаскают потом, или чего ещё хуже… - возразил Игорь, - Надо везти его в Москву.
- Хорошо, - ответил я и тихо побрёл к машине. Постелил на заднем сидении целлофан, приготовленный для палатки на случай дождя. Оделся. Я ещё был весь мокрый и одежда сразу вобрала в себя влагу. Мы погрузили тело Николая. Соседа оставили сторожить лагерь и помчались в Москву. С какого перепуга я поставил на крышу синий маяк на магните – подарок одного из клиентов со времён сервиса, и гнал во весь опор, теперь сказать сложно. Но до Москвы мы домчались мухой. Переехав Московскую кольцевую автодорогу, пересекая две сплошные линии и перекрыв движение встречному потоку, я остановился возле поста ГАИ. Инспектор от такой выходки чуть не проглотил свисток. Немного придя в себя он бросился к нам.
- Вы что себе позволяете? – заорал инспектор.
Я вылез из машины. Непросохшая одежда, взъерошенная шевелюра – это было ещё пол беды. Я забыл надеть обувь. Неуверенными шагами я пошёл на встречу инспектору.
- Да вы ещё и пьяны! – ещё сильнее кричал инспектор.
- Извини, командир! Это всё ерунда. У нас труп в машине, - выпалил я.
Инспектор остановился как вкопанный. И тихо спросил – ДТП?
- Нет. Утопленник.
- Так… Э-э… А-а-а… - инспектор совсем потерял дар речи. Потом взял себя в руки и подошёл к машине. Из неё вышел Игорь и открыл заднюю дверь. Инспектору явно стало немного дурно.
- Подождите, - это всё, что он смог сказать и побежал на пост. Вернулся явно со старшим по званию.
- Здравия желаю. Что у вас тут? – как-то человечно произнёс старший.
- Вот, - и Игорь снова открыл дверь.
- Как это случилось?
Мы всё рассказали инспекторам.
- Ясно, - заключил старший по званию и достал рацию, - Центральная. Центральная. Четырнадцать семьдесят вызывает. У нас убийство. Группу на пост.
- Вы что?! Какое убийство?! – чуть ли не хором заорали мы.
- Да, не волнуйтесь вы! Это для того, чтобы они быстро приехали, а так можем и до утра прождать. – успокоил старший. – Ладно, что тут стоять, пойдёмте в помещение.
Вечерело. На улице становилось прохладно. Только теперь хмель стал потихоньку оставлять нас. Меня подтрясывало, вероятно на нервной почве, а может от вечерней прохлады, хотя, скорее всего и от того, и от другого в равной степени.
- Давайте знакомиться. Меня Фёдором зовут, - представился старший по званию.
- А меня Дмитрием, - отозвался другой.
- Меня Игорь, а его Слава, - ответил за нас Игорь.
- Ребят, может вам чайку? – предложил Фёдор.
- Даже и не знаю, хотя, наверное, - робко произнёс я.
- Давайте, давайте. Сейчас крепенького заварим. Вам надо. Хотя лучше бы чего покрепче.
- Нет уж! Хватит! – резко среагировал я.
- А вот это правильно! – он выдержал паузу и продолжил, - Досталось вам. Это, значит, ваш товарищ?
- Ага.
- Врагу не пожелаешь. Ну, жизнь есть жизнь. В ней всякое случается. В позапрошлом годе я своего напарника потерял. Прямо на моих глазах пьяный водила сбил на посту. Он у меня на руках умер. Как же было тяжело его матери говорить. Вот, Дмитрий на вас так и среагировал.
На мгновение он замер спиной к нам, потом потряс головой, схватил чайник и вышел в коридор. Мы сидели молча и потупив взгляд, смотрели друг на друга. В голове не было ни одной мысли. Совсем. Будто мощнейшим ураганом опустошило не только сознание, но и то, без чего человек бы не был человеком – душу. «Инстинкт самосохранения души» - первое, что зародилось в моём мозге. Никогда такого ещё со мной не было. Мне вдруг стало как-то не по себе, и в тот же момент разум вернулся. Только теперь мне стало страшно. По-настоящему страшно, ибо дошло до меня, как хрупок человек, как он ничтожен и короток его век. Что остаётся после его кончины. Конечно, он и остаётся, но лишь в памяти тех людей, которые его помнят.
- Держи, - Фёдор протянул мне кружку с горячим чаем.
- Спасибо, - тихо ответил я.
- Мужики, угощайтесь. Моя жинка приготовила мне на смену, но обычно, мы вдвоём столько не съедаем, приходиться собак кормить, чтобы её не обидеть, привозя добрую половину обратно. Сколько я ей говорил – не надо так много готовить, а она будто не слышит и делает по-своему. А видишь как, пригодилось. Налетай, - предложил Фёдор и развернул фольгу с бутербродами и курицей.
Аппетита совсем не было, но отказываться было совсем уж неприлично. И тут я поймал себя на мысли, что никогда доселе не встречал таких человечных инспекторов ГАИ. Если бы все были такими, как этот Фёдор и Дмитрий, глядишь, и жизнь была бы добрее.
В аккурат с последним глотком приехали смежники во главе со следователем.
- Погодите, я сейчас сам с ними поговорю, потом уж вы, - быстро накинув на голову фуражку, Фёдор выскочил на улицу. Нам было хорошо видно через огромное обзорное стекло, как беседуют блюстители порядка. Следователь явно был настроен решительно и рвался в бой. Не знаю, что ему сказал инспектор, но, зайдя к нам, следователь спокойно представился и весьма сочувственно принялся с нами беседовать. Наш рассказ был уже не таким эмоциональным и продолжительным, как для инспекторов ГАИ, но этого и не требовалось. Мы указали точное место происшествия, время и винили себя в том, что потеряли много времени при его спасении.
- А теперь сами вот здесь – с моих слов записано верно… Ага, вот здесь. Число и подпись поставить не забудьте, – спокойно произнёс следователь.
- Гражданин следователь, а что теперь делать? Что с нами будет? А с ним? – засыпал вопросами Игорь.
- Делайте, что хотите. Родных его знаете, или нам сообщить? – поинтересовался он.
- Знаем. Сегодня сообщим сами, - тихо добавил Игорь.
- К вам вопросов пока нет. Если что, мы вас вызовем, но действительно очень похоже на несчастный случай. А с ним? Сейчас перевозку вызову.
- Куда его? – спросил Игорь.
- В морг, естественно. Надо вскрытие делать по любому. Сами должны понимать. Ладно. Всего доброго. – следователь собрал бумаги в папку и решительно вышел на улицу.
Перевозку мы ждали шесть часов. Каждая минута казалась вечностью. Таинственным образом, из утренней дымки появился «Рафик». Двое весёлых ребят играючи погрузили тело Николая на носилки и загрузили в свободный отсек кузова и так же резво и загадочно исчезли.
- Ну, вроде и всё, - произнёс Фёдор. – Вы сейчас куда, домой, или обратно?
- Обратно нам надо. Там товарищ ждёт, да и вещи все там. Спасибо вам. Вы настоящие! – вырвалось у меня.
- Да, ладно. Нормальные мы, как и все, - смущённо произнёс Фёдор.
- Может вас проводить? – предложил Дмитрий.
- Нет, нет. Спасибо. Это уже лишнее. Мы сами, потихоньку, да Слав? – сказал Игорь.
- Тогда, счастливо. Аккуратнее. Если что, то мы ещё два часа до конца смены будем здесь, - махая рукой, сказал Фёдор.
- Спасибо вам, - чуть не хором благодарили мы с Игорем.
Обратно ехали спокойно и молча. Утро было уже в разгаре. Опять солнце, опять голубое небо и сочная молодая зелень, многоголосье птиц. Но от вчерашней радости и безмятежности не осталось и следа.
Сосед долго расспрашивал Игоря, что и как, но он отвечал скупо и всем своим видом показывал, что лучше его не трогать. Звериный голод посетил нас. Не разогревая мы вдвоём съели почти весь ужин, приготовленный на четверых и рухнули в палатку спать.
В районе полудня мы не сговариваясь проснулись. Быстро собрали лагерь и поехали прямиком на работу к Колиной жене. Вахтёр на проходной вызвала её.
- Где Николай? – сразу спросила она.
- Коля умер. Несчастный случай. Он пошёл купаться… - начал было Игорь, но жена его перебила.
- Как он мог?! Я ж ему не разрешала! – вскрикнула она. Опустила голову, достала платок, но слёз не было, тогда она сморкнулась и произнесла – А впрочем, чего я ожидала?
Мы развернулись и тихо пошли. Её реакция поразила меня до глубины души, как-то иначе я представлял себе всю эту неприятную ситуацию.
На следующий день она позвонила Игорю и позвала нас к себе.
- Здравствуйте. Заходите, - предложила она, но дальше прихожей не пустила, - минуточку. Вот, тут его рыболовные снасти, палатка, и что-то тут ещё. Забирайте, а то жалко выкидывать.
Мы замерли, будто на нас только что вылили бочку помоев. Первым пришёл в себя Игорь.
- Слав, бери палатку, а то у тебя нет, а я возьму себе рыболовные снасти. Спасибо. Соболезнуем, - выпалил Игорь и толкнул меня к двери, но я всё же решился спросить.
- А что вскрытие показало?
- Он не утонул, у него сердце отказало, - ответила она холодно. Мы пошли по лестнице прочь.
- Я вас на поминки не зову. Мы только узким семейным кругом. Ну, вы понимаете, - сказала она нам вдогонку.
Тогда мне хотелось ей сказать всё, что о ней думаю, но спустя годы я уже не столь категоричен. Ведь, откуда мне знать, какую жизнь им пришлось пережить? Да и не мне судить кого-то.
 
После того случая я принципиально перестал верить в приметы и различные ереси. В свои редкие посещения Храма я всегда в записке «Об упокоении» пишу Николая, хотя до сих пор не знаю, был ли он крещён, или нет. Но может, хоть этим помогу его душе обрести тот покой, о котором он мечтал всю свою жизнь.
Игорь окончательно спился. Сперва отказали ноги, а спустя пару лет он умер. Я узнал об этом уже слишком поздно от его матери, которая и поныне живет с его отцом в горе и смятении.
 
Эпоха перемен продолжалась, отвлекая нас от чего-то очень важного и главного, притупляя наши чувства, замыливая глаза порнухой с экранов телевизоров и в очередной раз подменяя оставшиеся духовные ценности суррогатом лживого счастья. Жестокие времена порождали цинизм и невежество. В моду входило посещение Храмов, подменяя веру ханжеством. Килограммовые золотые кресты на волосатой груди с татуировкой ставили крест на душе. Дети с детского сада начинали разговаривать матом. Страна от безысходности несла деньги в «МММ» и спивалась, теряя работу и последнюю надежду на спасение. Были и те, кто на всеобщем горе зарабатывал миллиарды, ещё больше топя свою собственную страну в болоте экономического хаоса и профанации бескультурья. Безумный и трагический двадцатый век, породивший множество величайших людей и сам уничтоживший их медленно и верно шёл к закату. И теплилась надежда, что всё это сон, и когда мы проснёмся, к нам вернётся духовный стержень, а ему в подмогу наше истинное культурное наследие. Тогда и заживём. Главное – верить и не проспать.
 
 
  
 
 
 
 

© Copyright: Святослав Кудрявцев, 2018

Регистрационный номер №0421045

от 19 июля 2018

[Скрыть] Регистрационный номер 0421045 выдан для произведения: Топор
   Под песни Виктора Цоя страна менялась. Мы все ждали этого так долго, но теперь не знали, что с этим делать. Безумство свободомыслия перерастало во вседозволенность действий. На глазах сбивались прицелы и менялись ориентиры. Как обезьяна с гранатой мы играли с будущей собственной судьбой. Причём, если обратиться к нашей истории, то, увы, не единожды и, по-моему,  вовсе не в последний раз. Доведённая до истощения страна жаждала всего и сразу. Но как водится, получала шиш и понемногу. Обученные и внедрённые люди ловко апеллировали здравым призывам Сахарова, Солженицына, Лихачёва, Ростроповича. А народ, не имея должного понимания, метался от баррикад к баррикадам, подвергая свою жизнь опасности под выстрелами автоматов и орудий, под гусеницами танков и колёсами БэТээРов. Сколько новых слов за короткое время! Выбирай на любой вкус: перестройка, гласность, ГКЧП, путч, демократия, ваучер, МММ, НЛО, Кашпировский, СНГ, что не в бровь, а в глаз народ расшифровал, как «Спаси нас, Господи!». Вообще, всё как-то перемешалось и сжалось во времени. Десятилетие с восемьдесят пятого по девяносто пятый воспринимается мною теперь как сумбур исторических моментов и личных переживаний на фоне нравственно разлагающейся и, не смотря на все запреты, спивающейся страны в целом. Перестройка застигла меня ещё в школе. Понимать-то я ничего не понимал, но общее настроение было какое-то тревожно-приподнятое. Но не долго. Уж больно быстро всем надоели сладостные обещания «меченного». Бронетехнику в Москве я встречал уже будучи самым заурядным студентом одного из московских вузов. Тогда мне в голову не могло прийти, насколько коварными окажутся иллюзии новой России.
   Запах лёгких денег витал в воздухе. Уличный поток отечественного автопрома постепенно бодяжился вкраплениями стареньких иномарок, а чуть погодя и совсем новенькими. Серые одежды пасовали перед малиновыми пиджаками и турецкими кожаными куртками. Девчонки оголялись и красились. Те, у кого не хватало денег на сумасбродство, продолжали спиваться всем, что подворачивалось под руку. Особо «деловые» корешились в бригады и недурно «поднимались» на крышевании, вот только не все выжили… Были и те, которые работая по-старому всячески «косили» под так называемых «новых русских». К данной категории относился мой недавний знакомый – Игорь. Тогда он ещё работал на государственной станции технического обслуживания от автомобильного завода имени ленинского комсомола. Там он приобрёл неоценимый опыт не только в области ремонта автомобилей, но и запудривания мозгов всякому, кто оказывался в «зоне поражения». В какой-то момент и мне довелось оказаться в этой зоне, да ещё и на «линии огня». Хоть, я тогда был совсем несмышлёным, но уши развесил как взрослый. Да так, что прогуливал занятия, а сам ездил к нему на новую уже работу в районную автошколу. Во всей этой затее мне нравилось всё: и свобода, и возможность заниматься любимым делом – ковыряться в железках промасленными руками, и возможность заработать деньги, и общение с разными людьми. Правда, условия работы были, мягко говоря, не очень – металлический гараж под три машины, разделённый внутри в пропорции один к двум. Малое помещение являлось подсобкой, кухней, складом запчастей, цехом, где перебирались двигатели. Большое помещение было однообъёмным с двумя въездными воротами. И всё бы ничего, но акромя металлических стен и шиферной крыши более ничего. Пол и тот земляной. Смотровую яму пришлось копать самостоятельно. На бетон денег не выделялось и мы его с привеликим стыдом позаимствовали на соседнем ЖБИ, благо и там был полный бардак. Заезжай, кто хочет, вставай под заливку, два с половиной куба вместо положенных четырёх тебе всегда плюхнут, главное - не высовываться. Учебные машины не застаивались. Работали мы ответственно и качественно. Ближе к зиме над нами директор автошколы всё же сжалился и велел завести к нам паровое отопление. От сотой трубы шедшей одним рядом на уровне колена вдоль торцевой стены толку не было. Хотя нет, чайник стоявший на ней к концу дня всё же закипал. Дотрагиваться голыми руками не до чего было нельзя. Металлические стены промерзали и можно было надолго прилипнуть к ним, к трубе даже в штанах не рекомендовалось, так как пар был там ста сорока градусов по Цельсию. Мы отчаянно работали, успевая делать не только учебные машины, но и зарабатывать на «левых» машинах. Заработки грели карман и самолюбие. Периодически случающиеся сессии в институте отвлекали меня от работы. В такие дни Игорю было тяжко и он позвал себе в помощники его давнего приятеля предпенсионного возраста некоего Николая. Если с Игорем мы вечерами встречались почти каждый день во дворе, то о Николае я мог только догадываться. Он уже почти как месяц работал с Игорем, когда я вновь появился в автошколе. Приём нельзя было назвать радушным. Николай не желал делиться своим заработком с «желторотиком». То ругаясь, то ведя задушевные разговоры мы притирались друг к другу, постепенно становясь настоящими друзьями. Николай перестал стыдиться своих семейных проблем. Не то, чтобы было всё плохо на домашнем фронте, просто имелась у него небольшая слабость к спиртному и то в большей степени по молодости. Но с тех пор его супруга загнала под каблук. Разумом он понимал, что это единственное для него спасение от разгула, с другой стороны, он чувствовал как заканчивается в нём мужик и всё больше напоминал деда из сказки «Морозко». В редкие дни вольностей, когда мутился разум и Николай пытался указывать нам что и как делать, Игорь рявкал на него не со зла, а тот усаживался на покрышки, сваленные в углу, опускал голову и молвил: – Молчу, молчу…
   Втроём работа спорилась. Учебные машины вылетали из нашей мастерской как печёные пирожки. Моё мастерство росло медленно, но непреклонно. Уже доходило до того, что Игорь мог себе позволить взять выходные тогда, когда ему это было надо и не беспокоиться, что ремзона захлебнётся от наплыва работы. Замена сцепления на классических моделях Жигулей на яме у меня занимало не более сорока минут в одиночку. Если не требовалось шлифовальных работ для коленчатого вала или блока цилиндров, то капитальный ремонт двигателя занимал один день. Иногда, правда бывали серьёзные проколы. Так, однажды я наживил масляный насос, а затянуть забыл. Двигатель собрал и установил. Заводим. Работает ровно, но как-то шумновато, да и сигнальная лампочка давления масла не гаснет. Глушим. Откручиваем фильтр, подставляем обрезанную пластиковую бутылку и гоняем на стартере. Маслом «плюёт», но как-то слабенько. На общем «консилиуме» приговариваем к замене масляный насос. С боями на складе получаю новенький. Лезу менять. Обнаруживаю свой косяк. Признаться стыдно до такой степени, что аж в горле сохнет, но иначе у нас не принято. Вылезаю из ямы и рассказываю про незатянутые болты.
- Эх ты, лапоть! – подшучивает надо мной Николай.
- Ну и хорошо! Затянул старый? – спрашивает Игорь.
- Теперь уж да, – поникнув головой, отвечаю я.
- Всё. Ставь поддон, заливай масло и будем проверять. Новый насос нам всегда пригодиться. А ты, Николай, лучше помолчи! Кто в прошлом месяце забыл маслосъёмные колпачки поставить и машину отдал? А? – не отрываясь от своего дела укорил Игорь.
- Так я ж тогда выпимши немного… - закачал головой Николай, закурил «Приму» и вышел на свежий воздух.
   Много грустного и весёлого было в той жизни. Как-то раз приезжает к нам один из инструкторов Славка и говорит – Мужики, там, в «пьяном» на набережной завоз. По два пузыря в руки дают. Народу пока мало. Давайте «лесенку» сделаем?
- Это как? – спросил я.
- Э-эх, молодёжь! Ничегошеньки то вы ещё не знаете… Ну, так что? – отвернувшись от меня, обратился он к мужикам. – А Санычу скажем, что учебная сломалась, вот мы все и ломанулись. Ага?
- Может, переодеться? – сам себе задал вопрос Игорь. Он всегда следил за своей внешностью.
- Брось. Ты что?! Саныч нас мигом тогда расколет!
- Ладно, поехали.
Мы загрузились в учебную «копейку» и помчались за «бухлом».
- Так что же такое «лесенка»? – интересовался я.
- То же, что и «каруселька», - с серьёзным видом буркнул Николай.
В магазине мне объяснили, что это такое. Просто мы встаём с промежутком в несколько человек. Следим друг за другом. Когда подходит очередь первого из нас, остальные засталбливают своё место и бегут к первому, потом ко второму и так далее. Не трудно посчитать, что раз нас четверо, то за один «подход» мы забирали восемь бутылок. И так минимум четыре раза. Наконец очередь начинала бунтовать и нам приходилось ретироваться, но с солидным «уловом». Конечно, мы не выпивали всё сразу, да и невозможно было эту гадость пить в таком количестве. Благородного сухого вина практически не существовало, водка сплошь шла палёная, оставался портвейн. Вернее, креплёная жижа в пивных бутылках с винной полиэтиленовой пробкой под названием «Тарибана» или «Золотая осень», реже «Анапа» и «Портвейн №72». Я не был ярым сторонником попоек и старался избегать таких мероприятий, но совсем увильнуть от коллектива было невозможно. Слава Богу, здоровье ещё позволяло выдерживать удары по печени, а Николай был уже староват для таких застолий. Игорь первые два года держался молодцом. Пил мало, держал строй и продолжал работать. Периодически к нам заезжали постоянные клиенты и «накрывали поляну». Чтобы не спиться Игорь стал приезжать на работу на своём жёлтом «Москвиче-2140». У Николая тоже был «Москвич», только белый, но он себя не берёг. Бывало и так, что мы с Игорем приходили на работу к девяти, а Николай уже был навеселе, придя раньше и откупорив без спросу заначку. Ох, и ругался тогда Игорь. Но не только любовь к технике объединяла нас и уж тем паче не алкоголь. Мы все очень любили природу и рыбалку. Работали вместе, значит, и отдыхать решено было тоже вместе. Игорь знал одно симпатичное местечко на реке Жданка, что недалеко от аэропорта «Домодедово». Ездили мы туда почему-то по Новорязанскому шоссе, потом сворачивали направо, мимо нефтебаз. В общем плугом-лугом, но как говориться, самая короткая дорога это та, что знаешь. Может, и не было иного пути, так как «домодедовской трассы» тогда ещё не было.
   Каждый выезд тщательно подготавливался. Закупались продукты, шашлык, разнообразное спиртное. Брались палатки, надувные лодки, столики, стульчики и, естественно, рыболовные снасти. Первые два раза мы ездили в две машины. Николай ехал неспешно и осторожно, чем весьма нервировал Игоря, вечно летящего на пределе возможностей отечественного автопрома. Поэтому последующие выезды мы осуществляли исключительно на Игоревом автомобиле.
  Тлетворное влияние неучей, коими являлись мои коллеги, вкупе с ветром перемен и полным забвением государством науки, окончательно вышибло меня из обоймы «поколения некст» и я как бы завис в своём недоразвитом мирке, бросив окончательно институт. Не долго длилась безмятежность. Директор автошколы не смог пережить нашего благополучия и обзавидовавшись в конец, решил ликвидировать ремзону вовсе. Никакие уговоры о том, что вечно приезжавшие к нам машины, это всего на всего уставшие люди, которые находили в общении с нами отдушину от повседневности и неопределённого завтра. Мы не лукавили. Всё так и было. Однако директор был непреклонен и считал, что мы деньги лопатой гребём, а с ним не делимся. Но, было бы чем делиться?... Конкуренция росла на глазах, заработки падали, новые клиенты не ехали, а автомобили старых мы ремонтировали на совесть и они, как назло почему-то не ломались. Но и им мы были нужны только в стенах этого металлического бокса. Как только мы оказались на вольных хлебах все как-то срочно потерялись. Я был в смятении. Куда подевался былой оптимизм. Накопленного капитала едва хватило только на такой же, как у моих товарищей «Москвич-2140» семьдесят восьмого года выпуска. Он то и стал спасителем от отчаяния и нищеты. Убивались сразу несколько зайца – я узнавал город, зарабатывал деньги извозом и повышал свой водительский уровень, что мне в дальнейшей жизни очень пригодилось. Но всё же, денег на жизнь не хватало, да и негоже было оставаться без стажа в трудовой книжке. Совершенно случайно мне с Николаем Игорь помог устроиться сторожами на автостоянку. По молодости лет отработать сутки оказалось не проблемой. Николай же воспринимал работу как освобождение от супружеского гнёта. Редкие смены обходились без спиртного. Моё спасение было в «Москвиче». Я с ним расставался только на сон. А уж коли я за рулём, то мог позволить себе исключительно понюхать спиртное. На большой огороженной площади стояло чуть более семисот автомобилей. Некоторые из фонарей даже работали. Всё время надо было быть на чеку. Воровство процветало. Крали колёса, дворники, поводки, зеркала, аккумуляторы. Вскрывали тихо машины и вытаскивали магнитолы с акустикой. А бывало, что пропадали бамперы, фары и решётки радиаторов. Нас Бог миловал. То ли мы действительно были весьма ответственны: делали периодические обходы в любую погоду, никогда одновременно не спали, следили за пропускным режимом, будто у нас не стоянка, а стратегический военный объект, но, скорее всего, нам просто повезло и Господь отвёл возможные проблемы. Что нельзя сказать про наших сменщиков. Мы прибыли на работу как всегда чуть раньше. Сдача смены происходила в восемь утра. Михаил, так звали сторожа, ходил по стоянке весь бледный.
- Доброе утро, Михаил, - поздоровался я.
- Да, какое уж тут доброе! Ты представляешь, - трясущимися руками он никак не мог прикурить – вечером поставил пять новеньких «пятёрок». Ночью, уж закрывать собирался ворота, прикатили двое. Такие солидные. И давай мне тут всякие вопросы задавать. Предложили закурить импортных сигарет. Потом, даже не пойму как, мы уже в сторожку прошли. Я никогда никого не пускал. А тут, на тебе, расслабился. Весёлые такие ребята. Анекдоты травить стали. Минут пятнадцать потрепались не о чём, да и уехали. Я же, дурень, даже номер не посмотрел на их «волжанке». Ворота запер и пошёл в обход и, прям сердце в носки осыпалось. Смотрю и глазам не верю. На кирпичах и на досках три этих новых «жигулёнка» стоят, а колёс нет. Тут-то я понял. Ребята смекнули, я же один работал, напарник заболел, а подмену мне не дали. Ага. Видать, толи выследили, толи из тех же будут, что машины ставили. Короче, я попал. Что делать, ума не приложу.
- Да уж. Дела, - только смог я вымолвить. – А Марине звонил?
Марина Александровна была директором нескольких стоянок в нашем районе.
- Звонил. А что толку? Говорит, раз сам прошляпил, то сам и плати из своего кармана. А где я столько денег сразу возьму?
- А в милицию звонил?
- Тхи! Ты что, издеваешься? Им то это на кой надо? Висяк на себя вешать? А может они вообще за одно!
В этот момент приехала Марина. Молча вышла. Ни с кем не поздоровалась, только спросила: – Где машины?
- А вот, там. На пятой линии, - ответил Михаил и вприпрыжку побежал показывать бесколёсые машины.
Я с ними не пошёл. Николай уже разложил свои вещи в сторожке и вышел ко мне на перекур.
- Ну, чего там? – спросил он.
- Пошли смотреть. Пока не знаю.
- Коза она драная, если заставит деньги Мишку отдавать. Это её вина, что не дала напарника. Как на такой большой стоянке одному оглядеть?
Михаил с Мариной вернулись. Вид у него был подавленный. А она сразу понесла: – Если ещё узнаю, что вы, Николай пьёте на рабочем месте – буду штрафовать, а если это не поможет уволю по статье. Вы поняли меня? Всё! Я уехала.
Она села в свой «Ниссан» и укатила.
- И чего? – поинтересовался Николай.
- Всё. Я попал на двенадцать колёс в сборе. Три дня дала на поиски денег, гадина! Даже слушать ничего не пожелала, - трясся Михаил от нервного напряжения.
- Ладно, Миш. Сколько там надо? – спросил я.
- А хрен его знает. Я даже не знаю, сколько они сейчас стоят? Но целое состояние – это точно.
- Узнавай. Я помогу тебе. На чёрный день у меня есть немного, может и хватит, - успокаивал я Михаила.
- Слав, спасибо тебе. Если ты меня не выручишь, то мне впору своего «Москвича» продавать, - умоляюще глядя на меня, дрожащим голосом, говорил Михаил.
Деньги я ему дал. Михаил расплатился с хозяевами «Жигулей», потом долго, года два отдавал мне.
Переживать такие стрессы без отдыха нельзя. И мы с Николаем мечтали поехать на рыбалку. Тем же вечером к нам заехал Игорь. Наш рассказ о случившемся он воспринял спокойно, даже равнодушно, но идею о рыбалке поддержал. Так как мы работали сутки через трое, а Игорь в очередной раз уволился с работы, ехать решили на следующий день прямо с утра. Ночью мы с Николаем поспали посменно, аж по шесть часов, обычно по четыре. Происшествий никаких не было, а вот на отстой машин было не мало и нам удалось неплохо заработать. Как только смену сдали, сразу поехали по домам собираться. В десять мы уже ехали по полупустой воскресной Москве на встречу с природой. По дороге мы заскочили в магазин и купили всё, что считали нужным из еды и спиртного. Игорь взял с собой соседа – заядлого рыбака и весьма компанейского мужичка. Николай поехал со мной. После нескольких ненастных деньков с дождями, этот казался подарком судьбы. Ни единого облачка. Синее небо, молодая зелень и тёплое июньское солнышко поднимали настроение, заставляя забыть все потрясения. Мы снова направлялись к нашей, уже полюбившейся Жданке. Лёгкая музыка, монотонный гул мотора действовали умиротворяюще. Николай кивал носом. Лёгкий запашок предательски выдал, что перед выходом он не удержался и принял на грудь, спрятанную дома в туалете чекушку. Мы съехали на раскисший просёлок. Машины танцевали, виляя кормой, но ехали. Игорь поехал по объездной дороге, а я набрав скорость удачно проскочил весьма неприятный грязевой участок и оказался возле стоянки первым. Вот, что значит, когда мало опыта. Наша стоянка имела уклон к воде. Я хотел эффектно развернуться, но по мокрой траве мою машину понесло. Что я только не делал, пытался затормозить, выворачивал колёса, даже умудрился включить заднюю, но всё было тщетно. Только массивная берёза смогла остановить это неконтролируемое движение. Итог оказался не плачевным, но весьма неприятным: помятые бампер и капот, да треснувшая решётка радиатора.
- Не печалься, - сказал Николай – это всё ерунда. А могли бы и искупаться, не выходя из машины.
- Это верно, - подметил я, но всё же расстроился.
- Довыпендривался? – ехидно подколол меня Игорь.
- Да уж. Но я просто хотел успеть машину припарковать до тебя, чтобы удобно было… - оправдывался я.
- Ну, что же, припарковал! Даже ручник не нужен! – продолжал издеваться Игорь.
Как не странно, но «москвич» без посторонней помощи смог вскарабкаться по скользкому склону к лесной дорожке, где и остался стоять под тенью другой берёзы.
Я ещё раз посмотрел на помятости, а потом махнул рукой и влился во всеобщее устройство лагеря. Получилось всё очень симпатично. Мы поставили три палатки, столик, стульчики, развели костёр. Все, естественно хотели кушать, а ещё больше вдохнуть пьянящей безмятежности, поэтому под лёгкую закусь, незаметно для всех первая бутылка закончилась. Началась бурная деятельность по приготовлению обеда. Надо сказать, что все присутствующие весьма недурно готовили и, что важно, с удовольствием. Когда Николай забрал всю инициативу в свои руки, а помощником определил Игоря, я решил не терять время зря. Снял бампер, подобрал подходящие чурбачки и выстучал его. Следы, конечно, остались, но весьма незаметные. Решётку склеил, благо всё всегда возил с собой. С капотом оказалось посложнее, внутренний усилитель не давал возможности вывести оригинальную форму, но, не смотря на это, мне удалось кое как ликвидировать этот позор. Оставалось немного мазануть шпатлёвкой и закрасить, но таких материалов у меня не оказалось. Странно… А настроение улучшилось. Я успел как раз к обеду.
- Ну, за то, что мы не смотря ни на что, всё-таки смогли это сделать! – торжественно произнёс Игорь.
- Да уж. Вырвались. Ура! – подкрепил Николай.
Звон кружек окончательно ознаменовало начало отдыха. Ароматный борщ, сваренный на костре показался таким изыском кулинарии, что не было ничего лучше на свете, по крайней мере в тот момент. Под борщик мы опять уговорили бутылочку. Все были в форме и в прекрасном расположении духа. Макароны с тушёнкой, солёные огурчики, репчатый лучок, нарезанный колечками и кусочки свежего и душистого «бородинского» сами располагали к продолжению банкета. На столе вновь появилась очередная бутылочка с прозрачной жидкостью и снова звучали тосты. Застолье затянулось и приняло вожделенную форму общения с многочисленными байками и анекдотами. Денёк разгуливался. Солнце подходило к зениту. Николая сморило. Пошатываясь и грозя нам пальцем, по только ему ведомому пути добрался до своей палатки, плавно опустился на четвереньки и скрылся в ней. Через пару минут кряхтения раздался умиротворяющий храп.
- Один готов! – торжественно произнёс Игорь, убирая со стола.
Сосед Игоря вымыл посуду, взял удочку и побрёл от нас подальше. А мы достали лодку, накачали и стали готовиться к вечерней рыбалке. Только собрались спускать лодку на воду, как из палатки появился Николай. Лицо было красным и отёчным. Мутные глаза смотрели в вечность.
- Э, ребята! – прохрипел он. – А как же я? Я тоже на рыбалку приехал.
- Коль, не переживай. Мы только лодку спускаем. Никуда не едем, - успокаивал я.
- Ну, тогда ладно, - Николай опустил голову, покачал ею, а потом резко вскинул и продолжил, - Не, ну, всё равно. Надо донки поставить. Глянь, там в машине, сзади, груза не лежат?
Я сбегал в машину, но никаких грузов не было.
- Вот, зараза! Я же их специально на зеркало выложил в прихожей, чтобы не забыть. Так нет! Ей всё порядок нужен! Знать, убрала их, я и забыл. Слав, а давай колышки вобьем ближе к тому берегу, донки то я взял, - довольно произнёс Николай.
Схватив свой топор, я направился в лес.
- Постой. Возьми мой топор. Мой ещё советский, хороший, острый, да и ручка поухватистее будет, - советовал Николай.
Я не заставил себя долго уговаривать, зная, что Колин топор и вправду замечательный. Три-четыре удара, и ствол как подкошенный падал на землю, своим бы я тюкал до вечера. С этим же топором мы поплыли ставить колья. Игорь был на вёслах, а я привязывал резинку к нижней части кола, а потом забивал их. На последнем произошла оплошность. Рука была уже мокрая, а кол расщепился совсем. Уж как топор вырвался из моих рук, я даже и сам не понял, но факт был на лицо. Топор ушёл на дно. Сквозь мутноватую коричневую воду ничего не было видно, и мы вернулись с расстроенными лицами обратно.
- Что закручинились, ребята? – спросил Николай.
- Сейчас и ты закручинишься. Я твой топор утопил, - признался я.
- О как.
Николай присел на стульчик и налил водки. Не долго думая, запрокинул, закусил хрустящим солёным огурчиком, сок которого тёк по его руке прямо на штаны. Но он не замечал этого.
- Жалко топор то! – вернулся к нам Николай, - Как же это я теперь без топора? Ведь знатный топор был… Ты же им рубил. Вот скажи, ведь хороший топор? Сейчас таких не делают…
- Да, Николай. Прости. Я и сам не пойму, как он у меня из рук вырвался, - оправдывался я.
- Ну, что делать. Давай, за упокой его души. Я ж к нему как к живому относился.
Николай снова налил водки и залпом выпил, не дожидаясь нас.
- Э-э, Коль, тормозни. Ты куда так гонишь. А нам? Что за манера, пить одному, находясь в коллективе! – возмутился Игорь.
- Отстаньте от меня! У меня горе, - прошептал Николай и заплакал. Конечно, это были пьяные слёзы. И вовсе не по топору, а по той жизни, которая шла к закату, а он пятидесяти восьми летний уже дед, так ни к чему и не пришёл. Вроде всё было – дом, жена, сын, внуки, машина, но счастья он не ведал, если только в молодости. Зная слабость к спиртному, его супруга совсем загнала под свой каблук. И сопротивляться было глупо, ведь спился бы давно, но какой мужик не хочет почувствовать себя гусаром? Да, кто ж ему дасть. На работе строгий начальник, дома ещё хуже – жена. И деваться некуда. Только на природе он мог расслабиться, в том числе поплакать, не стыдясь своих слёз. И мы не мешали ему, понимая его целиком и полностью, но за выпитую в одну харю водку, мы не могли смолчать.
Денёк разгорался. К четырём часам пекло становилось невыносимым. Температура в тени приближалась к тридцати. Я предложил искупаться. Игорь поддержал. А вода оказалась ещё холодная, совсем забылось, что ещё вчера было прохладно и шёл дождь. Повизгивая от радости мы погрузились в отрезвляющую негу. Толи выпито было прилично, толи я как-то быстро адаптировался, но в воде мне понравилось больше, чем на улице. Дурная голова решила поплыть на тот берег и попытаться достать Колин топор. О чём она думала? Ведь она на поверхности, а я весь в воде. До другого берега я доплыл. Какое же наслаждение ощутило моё тело, оказавшись под лучами солнца. Даже вспомнилась какая-то песенка из детства. Но блаженство было не долгим. Пошёл перегрев. Я снова нырнул в леденящую реку. Не теряя времени, решил достать топор. Казавшаяся холодной вода на поверхности не шла ни в какое сравнение с практически талой водой возле дна. Мне повезло, уже на втором погружении топор оказался в моих руках. Радостный, что исправил свою оплошность, я вернулся к друзьям.
- Николай! – крикнул я, - А вот и топор! Что, жизнь снова налаживается?
- Зря ты это сделал, - тихо произнёс Игорь.
- Что значит зря?! – удивился я.
- Примета есть такая, раз уж топор пошёл ко дну, то нельзя его доставать, иначе хозяин последует за ним, - пояснил он.
- Что за бред? Я знаю, что у тебя фантазия богатая, но нельзя же до такой степени! – возмутился я.
- Всё, что забирает вода, доставать нельзя! Я цыган, мне лучше знать! – сделав обиженное лицо, Игорь пошёл в палатку.
- Николай. Ну, как ты? Что-то тебе, похоже, не до топора… - обратился я к Николаю.
-  Ты, как всегда прав. Что-то я переборщил. Дорвался, так сказать. А за топор, спасибо. Он мне очень дорог. А на Игоря не обращай внимания, он на него давно глаз положил, как сорока на блестящее. Ещё года два назад он выпрашивал у меня этот старинный топор. Его ещё мой батя покупал у кузнеца в каком-то монастырском подворье. Видишь, клеймо тут его личное? – медленно, обдумывая каждое слово, произнёс Николай. Руки его не слушались, глаза блуждали, пытаясь найти хоть какую зацепку, но, видимо, ему было так плохо, и голова кружилась, что я предложил ему прилечь не в палатке, а в теньке под берёзой. Он не стал сопротивляться, и нежно обняв подушку, словно любимую женщину, тут же захрапел.
Игорь довольно часто обижался на Николая и при каждом удобном случае выговаривал своё неудовольствие. Мне же он казался если не святым, то уж точно порядочным и добрым человеком, а все его недостатки и пороки – не что иное, как защитные действия жизненным испытаниям. Я тогда был очень далёк от веры и понимания греховности и уж тем более, мне было сложно осознавать, как человек должен противостоять выпавшим испытаниям, полагаясь, исключительно на свою собственную интуицию и заложенный родителями духовный стержень. Только спустя десятилетия я смог относительно здраво понять поведение Николая и его самого. Конечно, не о какой святости и речи не могло идти. Просто он смотрел на меня даже не как на сына, а больше на внука. В свою очередь, мною он воспринимался не только как старший товарищ, но чем-то заменял мне деда. Оттого и стали наши отношения почти родственными, потому как разница в возрасте составляла почти сорок лет. Его пристрастие к спиртному объяснялось банальной слабостью духа, полным безверием и отчаянием, но я его жалел и оправдывал.
- Видал, как за топор обрадовался! Даже заснуть сумел, - раздражённо произнёс Игорь, выползая из палатки.
- Что ты на него накидываешься? Это топор его отца. Я бы тоже расстроился, если бы мне его утопили. Что тут такого? – оправдывал я Николая.
- Пускай спит. Хоть водка целее будет, - пробурчал Игорь и добавил – Давай, знаешь что? Ужин сразу сготовим, чтобы потом спокойно порыбачить, а водку я, пожалуй, спрячу в машине.
- Хорошо, - согласился я.
На стряпню ушёл почти час. Зато с чувством выполненного долга мы накатили по рюмашке и принялись разбирать снасти. Игорь поплыл устанавливать «телевизоры». Сосед Игоря так и не появлялся – настоящий рыбак.
Часам к шести вечера всё было готово. Даже Николай проснулся, удивлённо осматривая всё в округе. 
- Коль, может, окунёшься? – предложил Игорь.
- Не-е. Я бы водочки грамм сто сейчас и борщика со сметанкой, - довольно произнёс Николай.
- Хватит уже! – возмутился Игорь.
- Ну, что ты как деспот. Дома не дают, на работе не дают, теперь и на отдыхе запрещают! Имею я право, в конце-то концов, выпить?! – бунтовал Николай.
- Если хочешь пить, то сперва поешь. Мы со Славкой приготовили. Вроде вкусно должно быть.
В словах Игоря был здравый смысл, и я решил поддержать его.
- Николай, а ведь и в правду. Ты же ничего не ел! Закусывал только огурцом. Но это же не дело!
- А может вы и правы. Сейчас пойду окунусь, потом поем и на рыбалку, а выпить мы всегда успеем, - неожиданно согласился Николай.
- Вот и молодец! – поддержал я.
- Это точно! А мы пока за дровами сходим, что бы  впотьмах потом не шариться, - сказал Игорь.
Мы взяли топоры и отправились в лес в поисках поваленных валежин и сухостоя. Валявшиеся стволы из-за прошедших дождей промокли насквозь, но нам посчастливилось срубить пять сухих деревцев, с которыми, как оказалось, было очень трудно продираться сквозь лесную чащу. Наконец, мы выбрались на опушку. Николай, как раз спускался в речку.
- Ребята, я купаться, - крикнул он нам.
- За буйки не заплывай! – пошутил я.
- Давай, поплавай. Глядишь, и хмель как рукой снимет, - ответил Игорь.
До лагеря нам оставалось метров тридцать. Николай, осторожно переступая по неведомому дну, весело махал нам руками, заходя задом всё глубже и глубже. Когда под водой скрылись плавки, он остановился и ополоснул руки и лицо.
- Хорошо то как! А водичка бодренькая! – кричал нам Николай.
- Пускай искупается, может в себя придёт, - тихо сказал мне Игорь.
Одна лесина врезалась мне в руку обломанным сучком, что оказалось весьма болезненным.
- Игорь, погоди, мне перехватиться нужно, - сказал я.
Он остановился. Я поправил стволы и мы снова двинулись к лагерю. В этот момент Николай зашёл по грудь. Его руки опустились и он вдруг плавно стал опускаться под воду с головой.
- Во, старый ныряет, как профессиональный разведчик, даже разводов на воде не оставил, - подшутил Игорь.
- Да, даже странно как-то, - подметил я.
Мы снова остановились, чтобы поправить лесины. Время шло, но Николай не выныривал.
- Глянь, да он на рекорд Гиннеса идёт – продолжал Игорь.
- Что-то не похоже уже на рекорд! Игорь! Да он утонул! – заорал я.
- Да, хорош теб… - вдруг он осёкся, и тут до Игоря дошло.
Мы побросали лесины и бегом побежали к берегу. Хмельное сознание ещё не отпускало. Движения были заторможенные. Координация движения не выдерживала темпа. Подбежав к самому берегу, как мне показалось, очень быстро скинул одежду и рванул в воду. Игорь прыгнул в лодку, обозначая мне то место, где мы в последний раз видели Николая. Я нырял без остановки, рыскал взглядом в мутной тёмной воде, но ничего не мог найти. Постепенно силы начинали покидать меня. Воздуха с каждым разом хватало всё меньше и меньше. В какой-то момент мне показалось, что я его нашёл, но, вынырнув за очередной порцией воздуха, снова потерял это место. И вдруг я ногами дотронулся до чего-то мягкого и тёплого. Не теряя времени и места, нырнул и увидел сидящего на корточках Николая. Я схватил его под мышки и попытался поднять, но тело обмякло и стало заваливаться назад, тогда изо всех сил я рванул его к поверхности, вынырнул сам, вдохнул, перехватил его ногами и стал вытягивать из-под воды. К этому моменту Игорь смог перехватить Николая. Прибежавший на наши крики сосед помог Игорю вытащить бедолагу на берег. У меня силы практически закончились. Я сам с трудом выбрался на берег. Игорь поднимал Коле руки, сосед работал с ногами.
- Кто умеет делать искусственное дыхание, или массаж сердца? – кричал Игорь.
- Нас на НВП учили в школе, - нервно отвечал я.
- Так делай! Что ты там тащишься?
Мы делали всё, что было в наших силах. Не прямой массаж сердца, не дыхание рот в рот, не пощёчины, ничего не помогло. Мы бились за его жизнь минут десять, пока не поняли, что всё уже бесполезно. Обессиленные и отупевшие мы сидели на земле вокруг Николая и бессмысленными взглядами смотрели на бездыханное тело нашего товарища. Первым очнулся Игорь.
- Так, и что делать будем? – спросил он тихо.
- Я не знаю – слетело с моих уст.
- Надо вызывать милицию – дрожащим голосом произнёс сосед.
Мы не имели малиновых пиджаков и цепей с палец, а значит, и мобильная связь для нас была чем-то далёким и непонятным как космос.
- Давайте я сбегаю в деревню и позвоню, - добавил сосед.
- Ага. И что мы им скажем? Ведь затаскают потом, или чего ещё хуже… - возразил Игорь, - Надо везти его в Москву.
- Хорошо, - ответил я и тихо побрёл к машине. Постелил на заднем сидении целлофан, приготовленный для палатки на случай дождя. Оделся. Я ещё был весь мокрый и одежда сразу вобрала в себя влагу. Мы погрузили тело Николая. Соседа оставили сторожить лагерь и помчались в Москву. С какого перепуга я поставил на крышу синий маяк на магните – подарок одного из клиентов со времён сервиса, и гнал во весь опор, теперь сказать сложно. Но до Москвы мы домчались мухой. Переехав Московскую кольцевую автодорогу, пересекая две сплошные линии и перекрыв движение встречному потоку, я остановился возле поста ГАИ. Инспектор от такой выходки чуть не проглотил свисток. Немного придя в себя он бросился к нам.
- Вы что себе позволяете? – заорал инспектор.
Я вылез из машины. Непросохшая одежда, взъерошенная шевелюра – это было ещё пол беды. Я забыл надеть обувь. Неуверенными шагами я пошёл на встречу инспектору.
- Да вы ещё и пьяны! – ещё сильнее кричал инспектор.
- Извини, командир! Это всё ерунда. У нас труп в машине, - выпалил я.
Инспектор остановился как вкопанный. И тихо спросил – ДТП?
- Нет. Утопленник.
- Так… Э-э… А-а-а… - инспектор совсем потерял дар речи. Потом взял себя в руки и подошёл к машине. Из неё вышел Игорь и открыл заднюю дверь. Инспектору явно стало немного дурно.
- Подождите, - это всё, что он смог сказать и побежал на пост. Вернулся явно со старшим по званию.
- Здравия желаю. Что у вас тут? – как-то человечно произнёс старший.
- Вот, - и Игорь снова открыл дверь.
- Как это случилось?
Мы всё рассказали инспекторам.
- Ясно, - заключил старший по званию и достал рацию, - Центральная. Центральная. Четырнадцать семьдесят вызывает. У нас убийство. Группу на пост.
- Вы что?! Какое убийство?! – чуть ли не хором заорали мы.
- Да, не волнуйтесь вы! Это для того, чтобы они быстро приехали, а так можем и до утра прождать. – успокоил старший. – Ладно, что тут стоять, пойдёмте в помещение.
Вечерело. На улице становилось прохладно. Только теперь хмель стал потихоньку оставлять нас. Меня подтрясывало, вероятно на нервной почве, а может от вечерней прохлады, хотя, скорее всего и от того, и от другого в равной степени.
- Давайте знакомиться. Меня Фёдором зовут, - представился старший по званию.
- А меня Дмитрием, - отозвался другой.
- Меня Игорь, а его Слава, - ответил за нас Игорь.
- Ребят, может вам чайку? – предложил Фёдор.
- Даже и не знаю, хотя, наверное, - робко произнёс я.
- Давайте, давайте. Сейчас крепенького заварим. Вам надо. Хотя лучше бы чего покрепче.
- Нет уж! Хватит! – резко среагировал я.
- А вот это правильно! – он выдержал паузу и продолжил, - Досталось вам. Это, значит, ваш товарищ?
- Ага.
- Врагу не пожелаешь. Ну, жизнь есть жизнь. В ней всякое случается. В позапрошлом годе я своего напарника потерял. Прямо на моих глазах пьяный водила сбил на посту. Он у меня на руках умер. Как же было тяжело его матери говорить. Вот, Дмитрий на вас так и среагировал.
На мгновение он замер спиной к нам, потом потряс головой, схватил чайник и вышел в коридор. Мы сидели молча и потупив взгляд, смотрели друг на друга. В голове не было ни одной мысли. Совсем. Будто мощнейшим ураганом опустошило не только сознание, но и то, без чего человек бы не был человеком – душу. «Инстинкт самосохранения души» - первое, что зародилось в моём мозге. Никогда такого ещё со мной не было. Мне вдруг стало как-то не по себе, и в тот же момент разум вернулся. Только теперь мне стало страшно. По-настоящему страшно, ибо дошло до меня, как хрупок человек, как он ничтожен и короток его век. Что остаётся после его кончины. Конечно, он и остаётся, но лишь в памяти тех людей, которые его помнят.
- Держи, - Фёдор протянул мне кружку с горячим чаем.
- Спасибо, - тихо ответил я.
- Мужики, угощайтесь. Моя жинка приготовила мне на смену, но обычно, мы вдвоём столько не съедаем, приходиться собак кормить, чтобы её не обидеть, привозя добрую половину обратно. Сколько я ей говорил – не надо так много готовить, а она будто не слышит и делает по-своему. А видишь как, пригодилось. Налетай, - предложил Фёдор и развернул фольгу с бутербродами и курицей.
Аппетита совсем не было, но отказываться было совсем уж неприлично. И тут я поймал себя на мысли, что никогда доселе не встречал таких человечных инспекторов ГАИ. Если бы все были такими, как этот Фёдор и Дмитрий, глядишь, и жизнь была бы добрее.
В аккурат с последним глотком приехали смежники во главе со следователем.
- Погодите, я сейчас сам с ними поговорю, потом уж вы, - быстро накинув на голову фуражку, Фёдор выскочил на улицу. Нам было хорошо видно через огромное обзорное стекло, как беседуют блюстители порядка. Следователь явно был настроен решительно и рвался в бой. Не знаю, что ему сказал инспектор, но, зайдя к нам, следователь спокойно представился и весьма сочувственно принялся с нами беседовать. Наш рассказ был уже не таким эмоциональным и продолжительным, как для инспекторов ГАИ, но этого и не требовалось. Мы указали точное место происшествия, время и винили себя в том, что потеряли много времени при его спасении.
- А теперь сами вот здесь – с моих слов записано верно… Ага, вот здесь. Число и подпись поставить не забудьте, – спокойно произнёс следователь.
- Гражданин следователь, а что теперь делать? Что с нами будет? А с ним? – засыпал вопросами Игорь.
- Делайте, что хотите. Родных его знаете, или нам сообщить? – поинтересовался он.
- Знаем. Сегодня сообщим сами, - тихо добавил Игорь.
- К вам вопросов пока нет. Если что, мы вас вызовем, но действительно очень похоже на несчастный случай. А с ним? Сейчас перевозку вызову.
- Куда его? – спросил Игорь.
- В морг, естественно. Надо вскрытие делать по любому. Сами должны понимать. Ладно. Всего доброго. – следователь собрал бумаги в папку и решительно вышел на улицу.
Перевозку мы ждали шесть часов. Каждая минута казалась вечностью. Таинственным образом, из утренней дымки появился «Рафик». Двое весёлых ребят играючи погрузили тело Николая на носилки и загрузили в свободный отсек кузова и так же резво и загадочно исчезли.
- Ну, вроде и всё, - произнёс Фёдор. – Вы сейчас куда, домой, или обратно?
- Обратно нам надо. Там товарищ ждёт, да и вещи все там. Спасибо вам. Вы настоящие! – вырвалось у меня.
- Да, ладно. Нормальные мы, как и все, - смущённо произнёс Фёдор.
- Может вас проводить? – предложил Дмитрий.
- Нет, нет. Спасибо. Это уже лишнее. Мы сами, потихоньку, да Слав? – сказал Игорь.
- Тогда, счастливо. Аккуратнее. Если что, то мы ещё два часа до конца смены будем здесь, - махая рукой, сказал Фёдор.
- Спасибо вам, - чуть не хором благодарили мы с Игорем.
Обратно ехали спокойно и молча. Утро было уже в разгаре. Опять солнце, опять голубое небо и сочная молодая зелень, многоголосье птиц. Но от вчерашней радости и безмятежности не осталось и следа.
Сосед долго расспрашивал Игоря, что и как, но он отвечал скупо и всем своим видом показывал, что лучше его не трогать. Звериный голод посетил нас. Не разогревая мы вдвоём съели почти весь ужин, приготовленный на четверых и рухнули в палатку спать.
В районе полудня мы не сговариваясь проснулись. Быстро собрали лагерь и поехали прямиком на работу к Колиной жене. Вахтёр на проходной вызвала её.
- Где Николай? – сразу спросила она.
- Коля умер. Несчастный случай. Он пошёл купаться… - начал было Игорь, но жена его перебила.
- Как он мог?! Я ж ему не разрешала! – вскрикнула она. Опустила голову, достала платок, но слёз не было, тогда она сморкнулась и произнесла – А впрочем, чего я ожидала?
Мы развернулись и тихо пошли. Её реакция поразила меня до глубины души, как-то иначе я представлял себе всю эту неприятную ситуацию.
На следующий день она позвонила Игорю и позвала нас к себе.
- Здравствуйте. Заходите, - предложила она, но дальше прихожей не пустила, - минуточку. Вот, тут его рыболовные снасти, палатка, и что-то тут ещё. Забирайте, а то жалко выкидывать.
Мы замерли, будто на нас только что вылили бочку помоев. Первым пришёл в себя Игорь.
- Слав, бери палатку, а то у тебя нет, а я возьму себе рыболовные снасти. Спасибо. Соболезнуем, - выпалил Игорь и толкнул меня к двери, но я всё же решился спросить.
- А что вскрытие показало?
- Он не утонул, у него сердце отказало, - ответила она холодно. Мы пошли по лестнице прочь.
- Я вас на поминки не зову. Мы только узким семейным кругом. Ну, вы понимаете, - сказала она нам вдогонку.
Тогда мне хотелось ей сказать всё, что о ней думаю, но спустя годы я уже не столь категоричен. Ведь, откуда мне знать, какую жизнь им пришлось пережить? Да и не мне судить кого-то.
 
После того случая я принципиально перестал верить в приметы и различные ереси. В свои редкие посещения Храма я всегда в записке «Об упокоении» пишу Николая, хотя до сих пор не знаю, был ли он крещён, или нет. Но может, хоть этим помогу его душе обрести тот покой, о котором он мечтал всю свою жизнь.
Игорь окончательно спился. Сперва отказали ноги, а спустя пару лет он умер. Я узнал об этом уже слишком поздно от его матери, которая и поныне живет с его отцом в горе и смятении.
 
Эпоха перемен продолжалась, отвлекая нас от чего-то очень важного и главного, притупляя наши чувства, замыливая глаза порнухой с экранов телевизоров и в очередной раз подменяя оставшиеся духовные ценности суррогатом лживого счастья. Жестокие времена порождали цинизм и невежество. В моду входило посещение Храмов, подменяя веру ханжеством. Килограммовые золотые кресты на волосатой груди с татуировкой ставили крест на душе. Дети с детского сада начинали разговаривать матом. Страна от безысходности несла деньги в «МММ» и спивалась, теряя работу и последнюю надежду на спасение. Были и те, кто на всеобщем горе зарабатывал миллиарды, ещё больше топя свою собственную страну в болоте экономического хаоса и профанации бескультурья. Безумный и трагический двадцатый век, породивший множество величайших людей и сам уничтоживший их медленно и верно шёл к закату. И теплилась надежда, что всё это сон, и когда мы проснёмся, к нам вернётся духовный стержень, а ему в подмогу наше истинное культурное наследие. Тогда и заживём. Главное – верить и не проспать.
 
 
  
 
 
 
 

 

Человек мира.

Студенческая байка.