ШПИОН ("Воспоминания далёкого детства")

            Наверное, это был вечер, а может быть и воскресный день, потому что все находились дома, когда раздался громкий и настойчивый стук в дверь, из-за которой донёсся властный мужской голос:

            - Срочно пройдите во вторую квартиру, понятыми будете!

            Мать с отцом тревожно переглянулись. Недоумённо покачали головами, но поспешили к выходу.

            - Меня возьмите! – с капризом в голосе прокричал я им вслед.

            - Нельзя, - ответил отец.

            - Возьмём, - решила мама, - неизвестно, сколько мы там пробудем, а он маленький.

            Вторая квартира располагалась с другой стороны наших сеней, которые были обычным холодным помещением в старинных деревянных московских домах. Сойдя с крыльца, мы увидели машину с тёмно-синим фургоном и малюсенькими окнами под самой крышей. В дверях сеней нас встретил мрачный высокий мужчина, одетый во что-то тёмное и не запоминающееся.

Он недовольно покосился сверху вниз на меня. Мать ему что-то просительно пояснила, и он, показав рукой границу нашего нахождения, буркнул:

            - Стойте у этой стены и смотрите.

            На этом месте уже стояли знакомые соседи из другой квартиры. Они ничего не сказали, только поздоровались взглядом и нервно передёргивали плечами, словно от озноба, хотя в комнате было весьма тепло.

            Посреди маленькой комнаты за круглым столом, покрытым скатертью сидел наш сосед. Мы его, конечно, знали, хотя видели не часто. Это был небольшого роста, чуть полноватый, с добродушным округлым лицом человек, всегда вежливый, тихий, мирно жившей со своей женой, маленькой дочкой, которая была чуть постарше меня, и старушкой матерью. Мы знали только, что он работал фотографом в каком-то фотоателье и иногда предлагал свои услуги по увеличению портретов, в том числе с цветной ретушью. Это всё, что о нём было известно. Семья его, ничем не выделялась на фоне общей серой бедности тех лет.

            Оттого и необычно было увидеть его, сидящего с растерянным, жалким видом в домашней одежде, состоящей из синих сатиновых шаровар и светлой майки в тапочках на босу ногу. Он глядел такими же округлёнными глазами, как и у понятых, которые наблюдали, как двое штатских и милиционер методично и не торопясь, сдирали выборочно, выгоревшие обои.

            Его мать, жена и дочка стояли поодаль, не смея, приблизится к столу. У старушки блестели слёзы, но она явно сдерживалась. Жена стояла бледная, растерянная и прижимала к себе девочку, которая с испуганным любопытством наблюдала за происходящим.

            - За обоями ничего нет, - в полголоса произнёс один из штатских.

            - Ящики все просмотрел? – спросил другой.

            - Все.

            - А пуговицы в коробке? Высыпай!

             На стол посыпались разноцветные и разнокалиберные пуговицы, которые годами скапливаются во многих семьях.

            - Это что? – второй штатский взял пальцами какой-то маленький брусочек. – Я вас спрашиваю, - грубовато переспросил он нашего испуганного соседа.

            - Должно быть литера. Я не знаю.

            - Откуда она у вас?

            Сосед робко пожал плечами и растерянно посмотрел на своих домашних.

            - Ой, да мало ли что в этих пуговицах валяется. Может внучка, где во дворе или в песке подобрала, да и положила. Пустяки, какие! – ответила за него старушка.

            Я похолодел. Недавно отыскивая во дворе подходящие для игры камешки, я нашёл настоящую отстрелянную пулю. Как мне пояснили старшие мальчишки, должно быть она была ровесницей ещё гражданской войны.  А вдруг эти милиционеры начнут обыскивать все квартиры?! Они найдут эту старую пулю и заберут моего отца? Мне не стоялось на месте. Правильно мне всегда говорила мама, чтобы я ничего не поднимал!

            - Больше ничего нет? Всё заканчиваем, - штатский, который был явно главный, посмотрел в нашу сторону, - а вы подойдите и распишитесь.

            - Можешь что-нибудь одеть на себя. Только быстро! – это он сказал, уже обращаясь к нашему соседу.

            - За что? – вскрикнула, не выдержав его мать. - Ведь ничего же не нашли!

            - У нас хватит и так доказательств, что он передавал секретные сведения иностранцам.

            - Откуда у нас тут иностранцы, господи?

            - Есть сведения, что заходили как бы фотографироваться. Всё, ваш сын занимался шпионажем, а вас мы ещё вызовем. Поехали!

            Мы с жалостью смотрели, как этот так называемый шпион тоскливо обвёл глазами свою бедную комнатку, остановился глазами на близких ему людях и у него навернулись слёзы. Он, молча, чуть согнувшись, вышел, сопровождаемый сзади идущим милиционером. Подписанные бумаги были унесены вслед за арестованным.

            Я думал, что сейчас начнутся разговоры между соседями, и я узнаю интересные подробности этого удивительного для меня события. Но никто не задержался в этой квартире. Все поспешили пойти по домам. И только шёпот долетел до моих ушей:

            - В самом деле, что ли шпионил?

            - Ага, голытьба - голытьбой, с хлеба на квас перебивался, тоже мне нашли шпиона. Свой план выполняют. Пропал человек, и семью жалко!

            С тех пор я не видел больше нашего тихого соседа. Говорили, что дали ему какой-то немаленький срок. Семья его ещё жила в нашем доме, и случилось так, что мне довелось ещё раз побывать в этой несчастливой квартире.

            Примерно через год или меньше поздно вечером, когда все уже отошли ко сну раздался ужасающий грохот. Наш ветхий домик содрогнулся, и все испуганно вскочили со своих кроватей.

            - Это у соседей из второй квартиры, - закричал кто-то за стеной.

            Все побежали туда.

            Поперёк детской кровати лежала толстая тяжеленная балка, похожая на железнодорожную шпалу. Она подломила хрупкую кроватку, окутав комнату столетней пылью и запахом гнилого дерева. Дом был уже давно в аварийном состоянии и столбы- подпорки украшали комнаты почти у всех жильцов.

            - Слава богу! – полу плача, полу улыбаясь, объясняла всем прибежавшим на грохот соседям, старушка. - Сыночка то, как моего здесь не стало, так сноха внучку к себе часто стала на ночь класть. Поэтому и убереглась внучка-то! – восклицала она, явно не веря своему счастью.

            - Вот и суди, как хочешь. Если бы отца не арестовали, то девочка на своём месте бы спала, и, скорее всего, пришибло бы её насмерть, - задумчиво произнёс кто-то из присутствующих.

           Наверное, с тех пор я и начал понимать, что всякое явление непременно имеет продолжение в будущем, и неизвестно какое последствие несёт за собой счастливое или, наоборот, не счастливое событие в жизни.

2009