Quattuor propudium

«Когда старушка Европа умерла, стало понятно, что последним настоящим препятствием к достижению нашей цели будут представители тех сегментов, которые мы традиционно называем Исламским миром. Поэтому не стоит удивляться, что эти несчастные увидели в нас крестоносцев. Но, вот он, парадокс восприятия – как халифат пал под конями потомков Ашины, так и эти сегменты перемолола единственная истина. Наша истина!»

Бальдр Сансон, Первый комиссар Альянса

«Закат прежнего мира, по-видимому, будет сопряжён с ностальгией по общей Родине. Это сплотит людей, к какому бы сегменту прежде они не принадлежали»

Родригес Эдредон, культуролог, основатель движение «Nightsky»

«Однозначно одно! К концу четвёртой фазы генерального плана Архитекторов вида Homo sapiens на планете Земля быть не должно»

Гедиминас Миеринатайс, руководитель Командного Бюро ГПА

 

- Папа, а почему в Аравии нет ни одного Саркофага? - девятилетняя девочка выключила визор и устремила взор своих милых серебристых глазок на сидящего рядом отца. Поля обоев показывали альпийский пейзаж и лучистые вершины невдалеке. Природа воспроизводилась с поразительной визуальной и аудиальной точностью… Да что там?! Эта новая программа обоев – просто чудо, какое-то! Даже запахи. Я могла бы наверняка сказать, какие цветы истончали свой аромат. Мне ведь довелось побывать на Земле прежде, чем мы взлетели. Да и сейчас, при желании…

- Костя, объясни Саше, - я посмотрела на свою дочурку. Какая же я счастливая?! Самой себе завидую.

- Что я должен ей объяснить, милая? - муж оторвался от своего визора и посмотрел на меня совершенно непонимающим взглядом.

- Ну, что она тебя просит… - нахмурилась я.

- А-а! - он повернулся к дочери и спросил теперь её:

- Ну?

- Я спрашивала, почему в Аравии нет ни одного Саркофага? – повторила Александра.

- Ну-у, мм… Почему нет Саркофага. Ну-у, просто там ничего нет! Ну вот, к примеру, в России – там Кремль, Золотое Кольцо, в Англии – Лондон-сити. Китай так вообще: всё побережье – сплошной Саркофаг…

- Не-е, па! Это я только что видела… - фыркнула дочь. - Вот почему нет в Аравии?!

- Не знаю! Честно! - пожал плечами муж и почему-то виновато посмотрел на меня. Я улыбнулась. Какой же он всё-таки мальчишка!..

Наш модуль взлетел три года назад. А до этого он десять лет дрейфовал вдоль пятьдесят шестой параллели, прикреплённый к Скандинавской платформе. Корпорации «Энергия» и «Боинг» разработали новое поколение ускорителей, благодаря которым самая большая платформа за три года преодолела пространство мезосферы и приблизилась к стыковым орбитальным станциям, став на сто двадцать километров выше линии Кармана. Так говорилось в недавней сводке.

Нам с Костей довелось побывать на Земле трижды. Ведь мы – археологи. Правда, теперь эта наука – лишь некая данность. Хотя, лично я побывала на раскопках разрушенной сорок лет назад Мекки и могу сказать, что дел там ещё лет на тридцать, как минимум. Но последние два года мы лишь вылетали на ближайшую дрейфующую платформу с тем, что бы самим производить сканирование. В последний раз  нами была и Саша. Оттуда мы привезли кучу материалов, в том числе бессчётное количество видеосъёмки. Что бы обработать эту кипу терабайтов памяти, по нашим подсчётам понадобится около полугода. Потом – монографии, а дальше – все ожидали наших выступлений на конференции по ориенталистике, которая должна была пройти в декабре следующего года в рамках сорокалетия завершения второй фазы ГПА.

По всей видимости, это была последняя наша экспедиция. То, что мы увидели и исследовали, потрясло нас. Но ещё больше мы удивились, что последняя экспедиционная станция на Земле завершила свою работу за пять лет до этой нашей экспедиции. А это означало, что мы – вообще последние. Больше экспедиций не будет. Несколько раз мы, и наш коллеги из Канадской и Ботсванской платформ приземлялись непосредственно на территорию исследуемых зон. Делали съёмку и голографию артефактов. Затем бережно укладывали найденное, и оттранспортировали в Салимский, Сирийский или Гизский саркофаги.

Мы старались не спешить, и тщательно, на месте всё исследовать и описывать. А потому экспедиция заняла вместо двух три месяца. Несколько раз нам помогали военные, предоставляя транспорт и охрану от диких животных. Лишь один раз мы, случайно наткнулись на следы группы бедуинов.

В общем, работа была большой и напряжённой. Все понимали, что вряд ли у кого из нас будет возможность ещё побывать на Земле.

Тем неожиданней стало предложение, поступившее Косте от Комиссариата Альянса.

Костя был не просто ориенталист. Он специализировался на исламе, или, по официально принятой формулировке – магометанским заблуждениям. Самого его раздражала «эта дебильная политкорректность», ведь ислам, как и мусульманин, буддист, христианство и прочие старые понятия были соответственно заменены на условно-нейтральные. И причислены, согласно Директиве ВА, к человеческим заблуждениям. Так появились библейское, сионское, гаутамское, авестианское, расселитское и прочие заблуждения. Костя считал, что в древних религиях нет, и не может быть опасности для современного человека.

- «Человеку свойственно заблуждаться» - цитировал при этом Костя, какого то классика. Но Архитекторы думали иначе. «Религия – это опиум народа!» - соглашались они с цитатой другого классика. «В основе нашего общества не должно быть мировоззренческих заблуждений» - цитировал одного из Архитекторов руководитель нашей экспедиции. Я попеременно вставала то на одну, то на другую сторону, стараясь при этом одёргивать мужа, когда он увлекался. В общем, вела себя, как всякая нормальная женщина.

Завтра Косте надо было вылетать в эту нежданную командировку.

- Зачем хоть летишь то? – только спросила я, выслушав его сбивчивую речь. Косноязычие – его бич.

- Не знаю! Вот честное слово! Не-зна-ю! - пожал плечами муж и так же виновато посмотрел на меня, как сейчас. Мальчишка!

- Понятно! - примиряюще улыбнулась я. - Везёт!

- Ну, да! - кивнул муж. - Будем считать, что так.

Сборы были недолгими. Ведь мы ещё не успели разобрать наши вещи с прежней экспедиции, так что Костя только осмотрел имеющийся у него багаж, кое что выкинул за ненадобностью. В целом, оставшись довольным, положил сумку в почтовый контейнер и отправил на причал. Челнок должен был отлететь в девять часов по стандартному времени.

Решено было несколько законсервировать нашу работу по систематизации до его возвращения. А оно планировалось через неделю. Вторая странность, – какая экспедиция (если это и впрямь была экспедиция!) длится неделю?

Ладно, чего гадать?! Приедет – расскажет. Секрета из этой командировки, похоже, никто не делал.

Мы плотно позавтракали. Проводили с Сашей Костю, убедились, что он сел в челнок, и поехали в террариум.

Вся неделя прошла как то вяло. Заняться было особо нечем. Я, правда, съездила к подруге в модуль «Барселона», затем с Сашей навестила родителей мужа. А под конец мы с ней пошли на день рождения нашего племянника. Этот вынужденный незапланированный отпуск, если честно, утомил больше, чем три месяца в Аравийской пустыне. По Косте соскучилась страшно! Да и Саша тоже. В день перед его отъездом, мы с ней решили пойти в разведку. В соседнем модуле открылся новый бутик. Вещи, говорят – импорт из неподнявшихся модулей, привезли специально к Всемирной выставке товаров. Шопинг хоть как то разнообразил нашу скукоту. Что поделать? Женщины!

Успешное окончание вояжа решили отметить в кофейне с забавным и приятным названием «Четыре чертёнка», где четыре проворных официанта и впрямь были ряжены в костюмчики чертят. А вся атмосфера напоминала преисподнюю. Жуть! Но жуть весёлая.

Встретил нас старик в лохмотьях и, потребовав знаками от каждой по две монеты, протянул нам стерео-очки, на которых был изображены два полуобола. Сидели мы, естественно, в кабинках-котелках, которые медленно вращались, как карусель. А в центре ярилось настоящее голографическое пламя и приятно обжигало посетителей. К фирменному кофе от мрачноватого бариста, злобно, но умильно сверкавшего своими страшным глазищами, здесь подавались разнообразные пирожные с самым причудливыми названиями и формами. Мы с Сашкой – сладкоежки, а потому выбрали одно общее – «Алигьери» и два разных. Я – в виде клыкастой головы ракшаса, под названием «Ачимуска», а Сашка – «Соблазн» в виде очаровательной куклы-суккуба. Под конец, по случаю нашего первого посещения, лукавый официант подарил нам небольшие фирменные сувениры и проспект, заполнив который, мы получали клубные карты в виде красных рожков. Кофе, в лучших традициях молочного искусства, был бесподобен. Вообще, нам повезло!..

- Вставьте рожок в счётчик конвертера, и можете заказать свежий кофе и выпечку на дом. Если заказываете на завтрак – чашка кофе бесплатно, - сообщил официант. Сашка немедленно прикрепила рожок в свои талисманы, висевшие у неё на поясе, на правом боку. Чёрт понимающе подмигнул. На выходе трёхголовая чёрная псина протянула нам в зубах наши пакеты, и прорычала «Вэн китамэ писо!»

- Прикольно у них! - заключила Сашка. - Надо с папой сходить ещё.

- Хорошо, как-нибудь сходим, - согласилась я. С платформы до лифтов бы добрались на моноциклах, решив посмотреть на Землю с реальной высоты. От Кости до сих не было никаких вестей. Вначале мы думали, что он выйдет в онлайн. Затем – хотя бы позвонит. Но его номер молчал, как и аккаунт. Вот тебе и ничего секретного…

- Мам, а ты в Бога веришь? - вдруг спросила меня Сашка. Мы как раз вошли в кабину лифта, и я набирала скорость, этаж и обои. Вопрос, честно признаюсь, застал меня врасплох. А потому я скорее инстинктивно, чем обдуманно выпалила:

- Да!

- А какой Он?

- Не знаю… Ты, как хочешь, что бы мы поехали?

- Нажми третью скорость, хочу посмотреть на станцию, - попросила Саша.

- Хорошо, - согласилась я. Начиная с восьмого по тридцатый этаж, к модулю примыкала энергостанция. Её лепестки, похожие на гигантские цветы шиповника и лилии и настроенные на солнце, поглощали энергию, которой питались жилой модуль и сегменты производственной платформы. В каждом модуле, поделённом на этажи, располагались тысячи секций, в каждой секции, сотни блоков. Секция называлась так, как раньше улица. Номер блока – номер дома. Некоторые блоки состояли из квартир, некоторые – были самостоятельными. Всё зависело от того, на каком этаже и кто живёт. Или работает. Часть этажей занимали офисы и конторы, часть – только жилые помещения. В каждом модуле проживало от миллиона человек и выше. В нашем, к примеру – двадцать миллионов, в «Барселоне» - шестнадцать, в «Ганновере» - десять. Но самый большой модуль на нашей платформе назывался «Дабльэль» - тридцать два миллиона. Там жили потомки самого первого модуля в Европе – Парижского…

Когда родилась Саша, мы выкупили целый блок, часть которого сдавали внаём пожилой паре, которая в свою очередь, сдала свой блок под офис. Так часто делалось! Зачем платит за лишнюю площадь, когда эту площадь можно выгодно сдать?

- Мам, а у Бога есть имя? - этот сашкин вопрос вновь застал меня врасплох, потому что в этот миг я любовалась только что распустившейся лилией.

- Что? - спросила я.

- Я спрашиваю, хотя бы имя у Бога есть? - сделала умно-испытующее лицо Сашка.

Я пожала плечами. Я знала столько имён разных богов и богинь… Какое то из них, уж точно подходило.

- А тебе зачем? - улыбнулась я.

- Ну-у… - Сашка подставила палец к губе. Сморщилась и заявила:

- Я думаю!

- Есть ли у него имя?! - усмехнулась я. - Или зачем оно тебе?

- Я думаю! - повторила она. - Что если есть Бог, то у Него должно быть и имя.

- А просто – «бог» тебя не устраивает?

- Не-а.

- Ну-у, раньше люди называли богов по-разному, - начала, было, я.

- Мама, - взяла меня за руку дочь. - То, что было раньше – было раньше. Я же не спрашиваю, как богов называли раньше. Я спрашиваю тебя про Одного Бога! Ты сказала, что Он есть, но не знаешь – какой… Ты что, даже имени Его не знаешь?!

- Выходит, так, - пожала плечами я.

- Ладно, - вздохнула Саша, - спрошу завтра у папы.

- Спроси, - кивнула я. Мы вышли с ней из лифта и сели в кар. Сашка произнесла номер блока, и вскоре мы оказались у дома. Вход в наше жилище нельзя было спутать ни с каким другим – он был отделан в виде ворот в усыпальницу фараонов. Это я так захотела! Соседка, живущая напротив, кивнула мне в знак приветствия. И нажала панель вызова кара.

- С шопинга? – спросила она, указывая кивком на пакеты.

- Да, - улыбнулась в ответ я. - Решили разбавить наскучивший отпуск!

- И правильно, - согласилась она, странно, словно виновато, улыбаясь. Затем, села в кар. – А я вот в гости, к снохе. Она там без меня скучает.

- Понимаю. Счастливого пути!

- Спасибо… - вновь кивнула соседка и скомандовала. - Входная зона!

Кар тронулся, а я – закрыла входную дверь. Сашка уже вовсю возилась со своим покупками. Вечер мы провели за разговорами и шитьём. Саша в этом году решила пойти в кружок художественного шитья. И всё же день и вечер тянулся шибко медленно. Мы легли пораньше, что бы пораньше встать. Но сон ни шёл ни ко мне ни к Саше. И мы решили что-нибудь посмотреть. Я сдалась первой.

Проснулась я от ощущения, что меня кто то гладит по голове. Я открыла глаза, вытянулась. Я почувствовала что это – Он. Это – Костя. Он обнял меня, затем прижал к себе и погладил мои волосы. Я ощутила на себе его поцелуи. Дико захотелось раздеться, и я потянулась к поясу халата, в котором вчера уснула. Он помог мне, он был бесконечно нежен. Я утонула в его ласках и объятьях…

Не помню, сколько мы занимались любовью. Час, два... может больше. Мы падали обессиленные, но почти сразу продолжали. Моё сердце готово было взорваться, оно бешено стучало и до боли пульсировало в висках. Но я не хотела останавливаться. Я, видимо, кричала… Может быть, мои крик давно разбудили Сашу, и она стояла под дверью, тоскливо ожидая своей очереди счастья и праведно гневаясь на эгоизм родителей. Но прямо сейчас я готова была благословить этот самый эгоизм.

Когда страсть улеглась вместе с нами, измождёнными ею, я долго смотрела в потолок, приобрётший вид лазурного неба. Всё-таки классную мы закачали программу обоев! Она сама выбирала, какие скрины будут идеальны для обстановки и ситуации. Я почувствовал, что Костя встал. Вернее, сел на кровать. Я тоже присела и обняла его. Я чувствовала его родное тело и мне было так спокойно и безмятежно. Но всё же, даже сквозь эту преграду блаженства, я почувствовала в Косте какое то напряжение, вызвавшее во мне тревогу. Как можно мягче и радостней я сказала:

- С возвращением!

Его голова повернулась в мою сторону и муж ответил:

- Спасибо, родная, - в его глазах было даже не напряжение. Там была мука, страшная болезненная мука. - Что случилось? - в волнении спросила я. Но он мотнул головой. И закрыл глаза. Видимо, пытаясь спрятать то, что спрятать было уже невозможно. Нет, я замучила его ненужными вопросами. Просто, погладила его курчавую голову и покрепче обняла. Через некоторое время, я почувствовала, что он расслабился. А ещё, через какое то время он сообщил:

- Сашу я отправил немого погулять с соседям. Они вышли на прогулку… Но скоро вернутся. Так что давай, жена, вставай.

- Хорошо, муж, встану, - улыбнулась я.

День, если не считать тех странных минут, прошёл как нельзя лучше. Мы отправились на небольшую экскурсию в галерею древностей, затем долго бродили по оранжерее, раскинутой на два яруса, и насмотрелись на все-все растения. На следующий день мы уже вовсю занимались нашими исследованиями. В общем, жизнь вошла в прежнее русло. К назначенному сроку мы подготовили сборники и доклады по нашим темам, провели конференцию. Костя даже умудрился получить премию Даниэля Готлиба Мессершмидта, «За значительные достижения…». Но всё это – пустяки! Ведь мы не знали, что будет дальше. Как практическая наука с окончанием нашей последней экспедиции, археология исчерпала себя. Конечно, можно было с некоей доле вероятности говорить о том, что вот на планетах… Но до них надо было ещё долететь, до этих планет!

В один из дней, почти сразу, после конференции, когда, собственно, определялась наша дальнейшая судьба, я и Костя остались одни. Саша уехала к моим родителям. Почему то, уж не знаю, почему, но мы решили посетить то кафе, в которое заходили тогда с Сашей. Слово за слово, и разговор как то сам собой вышел на его поездку.

- Я тебе расскажу, что там было. Да! Это надо рассказать. Особенно, сейчас… - он посмотрел на меня, и я почувствовала ту же тревогу. - Знаешь, меня ведь пригласили работать в один консорциум. В «Барселоне».

- Что за консорциум?

- Об этом – позже. Когда я расскажу про то… дело... Тогда ты поймёшь, почему я согласился именно на эту работу.

- Я слушаю.

Нам подали кофе, я заказала нам полюбившуюся мне тогда «Ачимуску». А Костя рассказывал. Он рассказал о том, что был на Земле всего день. А потом два дня провёл в Центре восстановления, так что приехал он к нам не с причала, а просто спустился на наш этаж. И пол дня провёл в блоке напротив. Он видел, как мы после прогулки зашли в дом. Хотел было зайти вслед за нами, но решил, что лучше сделает это утром. Чтобы не было ни вопросов, ни выяснений.

- Я ведь тоже по вам соскучился! - виновато улыбнулся он. Но в этой улыбке уже не было того наивного мальчишества. В ней была вымученная мудрость. Как тем утром.

Он продолжил. Он рассказал, что по прибытии его доставили на тот же объект, где он побывали недавно. Там его встретил офицер Альянса. Представившись, он вкратце объяснил цель Костиного прибытия.

«Поскольку Вы являетесь практикующим археологом, специализирующимся на артефактах Исламской цивилизации, Вам надлежит опознать предмет, имеющий принципиальную важность. Хочу сказать сразу, Константин Анатольевич, при выборе компетентного лица мы руководствовались не только собственно Вашими компетенциями, но и Вашими научными и идейными взглядами на существующую проблему»

Он провёл Костю к транспорту и вместе с ним и ещё, двумя людьми, держащими в руках небольшие сумки, они направились по уже знакомым мужу местам. Но на каком-то отрезке пути, Костя понял, что они отклонились от привычного маршрута. Они прибыли в некое подобие кратера, затянутого фиброплёнкой, которой обычно маскируют открытые объекты. По периметру кратер усиленно охранялся. Костя это понял хотя бы потому, что помимо заградительных рядов электро-решёток по краям стояли автоматические турели. Когда они подлетели, один сегмент плёнки раздвинулся, пропустив транспорт.

Внутри действительно была воронка, метров триста-триста пятьдесят в диаметре. Там их уже ждали три человека. Один из них был Косте знаком – профессор Пьер Нуар из Даблэльского единого университета. Он представил Костю остальным. А во та парочка сразу встала за спиной офицера Альянса.

Поприветсвовавшись, Костя огляделся. В одном из углов воронки темнел, какой-то предмет. Очертания предмета показались Косте на удивление знакомы. Ведомый офицером, вся группа подошла к этому предмету.

«Мы что, на месте Мекки?» - спросил Костя офицера. Но тот промолчал.

Дойдя вплотную до куба, они остановились. Офицер приказал выключить электро зону и снять с предмета защитные пластины. Это действительно был камень Авраама!

«Но-о, как это возможно?!» - изумился Костя. Вместо ответа офицер задал вопрос:

«Константин Анатольевич! Руководством Всемирного Альянса я уполномочен провести расследование по факту обнаружения реликвии Исламской цивилизации, именуемой Хаджар аль-асвад. Вы, являясь компетентным специалистом, чья компетенция подтверждена международным сертификатом (он прочёл номер Костиного сертификата археолога) должны, официально, с занесением в протокол, ответить, является ли представленный Вам предмет указанным мною? Вы может провести любой осмотр данного предмета, который посчитаете нужным, дабы убедиться в его подлинности или наоборот. Весь необходимый инструментарий у нас имеется»

«Но перед нами действительно – Хаджар аль-асвад!» - восторженно произнёс Костя.

«Вы уверены в этом?»

«Да!»

«Вам достаточно лишь визуального осмотра?»

«Ну-у, всё таки хотелось бы…» - Костя улыбнулся.

«Пожалуйста!» - понимающе кивнул офицер. Немедленно к группе приблизился кар с оборудованием. Костя трепетно осмотрел поверхность святыни, затем придирчиво исследовал Хаджар аль-асвад на предмет содержащихся компонентов.

«Да», - наконец заключил Костя, подойдя к офицеру. - «Это - Хаджар аль-асвад»

«Сомнений быть не может?» - ещё раз уточнил офицер.

«Нет! Я со всей ответственностью официально заявляю, что данный предмет перед нами – это Хаджар аль-асвад, иначе – Чёрный камень, или камень Авраама» - отчеканил Костя.

«Хорошо», - кивнул офицер.

«А-а…» - начал, было, Костя.

«Постойте!» - офицер сделал предупредительный жест. И продолжил, глядя на всех и ни на кого конкретно:

«Являясь официальным уполномоченным лицом и в присутствии членов Комитета по сохранению культурного наследия человеческой цивилизации, а так же, в присутствии компетентного лица, удостоверившего подлинность указанного предмета, я оглашаю приговор специального совещания Верховного международного суда. В связи с признанным фактом геноцида четыреста двадцати миллионов человек, принадлежащих к так называемому магометанскому заблуждению, все виновные в геноциде лица подлежат немедленному умерщвлению через молекулярное рассеивание. Все предметы, представляющие собой какую-либо ценность для указанных лиц и их последователей так же подлежат немедленному уничтожению по факту их обнаружения. Руководствуясь этим актом, а так же Директивой Всемирного Альянса о юридическом преследовании по распространению любого заблуждения, имеющего в своей основе непримиримое разногласие с идейной концепцией Генерального плана Архитекторов всеобщего переселения, я отдаю распоряжение о немедленном уничтожении данного предмета. Ликвидационной группе приказываю приступить к исполнению»

- Ты знаешь, как меня доставали все эти споры о заблуждениях, - сказал мне Костя, и горько усмехнулся. - Я как мальчишка бросался в бой! А тогда я просто стоял и смотрел, как они его… рассеивали. У меня одна мысль была – «Как ладно он это делают!». Они спокойно расчехлили оборудование, сфокусировали рассеиватель и всё. Раз – и нет!.. Как будто им неважно, ЧТО перед ними!

Он замолчал, потом вновь заговорил.

Знаешь, мы строим Саркофаги над артефактами нашей культуры, с тем, что бы согласно плану, наши потомки могли… А тут? И это – тот же план!.. В общем, я решил, пройти курс переквалификации и стать инженером по обслуживанию энергостанций. И забыть об этом кошмаре! За-быть!

© Copyright: Максим Василенко, 2012

Регистрационный номер №0098376

от 2 декабря 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0098376 выдан для произведения:

«Когда старушка Европа умерла, стало понятно, что последним настоящим препятствием к достижению нашей цели будут представители тех сегментов, которые мы традиционно называем Исламским миром. Поэтому не стоит удивляться, что эти несчастные увидели в нас крестоносцев. Но, вот он, парадокс восприятия – как халифат пал под конями потомков Ашины, так и эти сегменты перемолола единственная истина. Наша истина!»

Бальдр Сансон, Первый комиссар Альянса

«Закат прежнего мира, по-видимому, будет сопряжён с ностальгией по общей Родине. Это сплотит людей, к какому бы сегменту прежде они не принадлежали»

Родригес Эдредон, культуролог, основатель движение «Nightsky»

«Однозначно одно! К концу четвёртой фазы генерального плана Архитекторов вида Homo sapiens на планете Земля быть не должно»

Гедиминас Миеринатайс, руководитель Командного Бюро ГПА

 

- Папа, а почему в Аравии нет ни одного Саркофага? - девятилетняя девочка выключила визор и устремила взор своих милых серебристых глазок на сидящего рядом отца. Поля обоев показывали альпийский пейзаж и лучистые вершины невдалеке. Природа воспроизводилась с поразительной визуальной и аудиальной точностью… Да что там?! Эта новая программа обоев – просто чудо, какое-то! Даже запахи. Я могла бы наверняка сказать, какие цветы истончали свой аромат. Мне ведь довелось побывать на Земле прежде, чем мы взлетели. Да и сейчас, при желании…

- Костя, объясни Саше, - я посмотрела на свою дочурку. Какая же я счастливая?! Самой себе завидую.

- Что я должен ей объяснить, милая? - муж оторвался от своего визора и посмотрел на меня совершенно непонимающим взглядом.

- Ну, что она тебя просит… - нахмурилась я.

- А-а! - он повернулся к дочери и спросил теперь её:

- Ну?

- Я спрашивала, почему в Аравии нет ни одного Саркофага? – повторила Александра.

- Ну-у, мм… Почему нет Саркофага. Ну-у, просто там ничего нет! Ну вот, к примеру, в России – там Кремль, Золотое Кольцо, в Англии – Лондон-сити. Китай так вообще: всё побережье – сплошной Саркофаг…

- Не-е, па! Это я только что видела… - фыркнула дочь. - Вот почему нет в Аравии?!

- Не знаю! Честно! - пожал плечами муж и почему-то виновато посмотрел на меня. Я улыбнулась. Какой же он всё-таки мальчишка!..

Наш модуль взлетел три года назад. А до этого он десять лет дрейфовал вдоль пятьдесят шестой параллели, прикреплённый к Скандинавской платформе. Корпорации «Энергия» и «Боинг» разработали новое поколение ускорителей, благодаря которым самая большая платформа за три года преодолела пространство мезосферы и приблизилась к стыковым орбитальным станциям, став на сто двадцать километров выше линии Кармана. Так говорилось в недавней сводке.

Нам с Костей довелось побывать на Земле трижды. Ведь мы – археологи. Правда, теперь эта наука – лишь некая данность. Хотя, лично я побывала на раскопках разрушенной сорок лет назад Мекки и могу сказать, что дел там ещё лет на тридцать, как минимум. Но последние два года мы лишь вылетали на ближайшую дрейфующую платформу с тем, что бы самим производить сканирование. В последний раз  нами была и Саша. Оттуда мы привезли кучу материалов, в том числе бессчётное количество видеосъёмки. Что бы обработать эту кипу терабайтов памяти, по нашим подсчётам понадобится около полугода. Потом – монографии, а дальше – все ожидали наших выступлений на конференции по ориенталистике, которая должна была пройти в декабре следующего года в рамках сорокалетия завершения второй фазы ГПА.

По всей видимости, это была последняя наша экспедиция. То, что мы увидели и исследовали, потрясло нас. Но ещё больше мы удивились, что последняя экспедиционная станция на Земле завершила свою работу за пять лет до этой нашей экспедиции. А это означало, что мы – вообще последние. Больше экспедиций не будет. Несколько раз мы, и наш коллеги из Канадской и Ботсванской платформ приземлялись непосредственно на территорию исследуемых зон. Делали съёмку и голографию артефактов. Затем бережно укладывали найденное, и оттранспортировали в Салимский, Сирийский или Гизский саркофаги.

Мы старались не спешить, и тщательно, на месте всё исследовать и описывать. А потому экспедиция заняла вместо двух три месяца. Несколько раз нам помогали военные, предоставляя транспорт и охрану от диких животных. Лишь один раз мы, случайно наткнулись на следы группы бедуинов.

В общем, работа была большой и напряжённой. Все понимали, что вряд ли у кого из нас будет возможность ещё побывать на Земле.

Тем неожиданней стало предложение, поступившее Косте от Комиссариата Альянса.

Костя был не просто ориенталист. Он специализировался на исламе, или, по официально принятой формулировке – магометанским заблуждениям. Самого его раздражала «эта дебильная политкорректность», ведь ислам, как и мусульманин, буддист, христианство и прочие старые понятия были соответственно заменены на условно-нейтральные. И причислены, согласно Директиве ВА, к человеческим заблуждениям. Так появились библейское, сионское, гаутамское, авестианское, расселитское и прочие заблуждения. Костя считал, что в древних религиях нет, и не может быть опасности для современного человека.

- «Человеку свойственно заблуждаться» - цитировал при этом Костя, какого то классика. Но Архитекторы думали иначе. «Религия – это опиум народа!» - соглашались они с цитатой другого классика. «В основе нашего общества не должно быть мировоззренческих заблуждений» - цитировал одного из Архитекторов руководитель нашей экспедиции. Я попеременно вставала то на одну, то на другую сторону, стараясь при этом одёргивать мужа, когда он увлекался. В общем, вела себя, как всякая нормальная женщина.

Завтра Косте надо было вылетать в эту нежданную командировку.

- Зачем хоть летишь то? – только спросила я, выслушав его сбивчивую речь. Косноязычие – его бич.

- Не знаю! Вот честное слово! Не-зна-ю! - пожал плечами муж и так же виновато посмотрел на меня, как сейчас. Мальчишка!

- Понятно! - примиряюще улыбнулась я. - Везёт!

- Ну, да! - кивнул муж. - Будем считать, что так.

Сборы были недолгими. Ведь мы ещё не успели разобрать наши вещи с прежней экспедиции, так что Костя только осмотрел имеющийся у него багаж, кое что выкинул за ненадобностью. В целом, оставшись довольным, положил сумку в почтовый контейнер и отправил на причал. Челнок должен был отлететь в девять часов по стандартному времени.

Решено было несколько законсервировать нашу работу по систематизации до его возвращения. А оно планировалось через неделю. Вторая странность, – какая экспедиция (если это и впрямь была экспедиция!) длится неделю?

Ладно, чего гадать?! Приедет – расскажет. Секрета из этой командировки, похоже, никто не делал.

Мы плотно позавтракали. Проводили с Сашей Костю, убедились, что он сел в челнок, и поехали в террариум.

Вся неделя прошла как то вяло. Заняться было особо нечем. Я, правда, съездила к подруге в модуль «Барселона», затем с Сашей навестила родителей мужа. А под конец мы с ней пошли на день рождения нашего племянника. Этот вынужденный незапланированный отпуск, если честно, утомил больше, чем три месяца в Аравийской пустыне. По Косте соскучилась страшно! Да и Саша тоже. В день перед его отъездом, мы с ней решили пойти в разведку. В соседнем модуле открылся новый бутик. Вещи, говорят – импорт из неподнявшихся модулей, привезли специально к Всемирной выставке товаров. Шопинг хоть как то разнообразил нашу скукоту. Что поделать? Женщины!

Успешное окончание вояжа решили отметить в кофейне с забавным и приятным названием «Четыре чертёнка», где четыре проворных официанта и впрямь были ряжены в костюмчики чертят. А вся атмосфера напоминала преисподнюю. Жуть! Но жуть весёлая.

Встретил нас старик в лохмотьях и, потребовав знаками от каждой по две монеты, протянул нам стерео-очки, на которых был изображены два полуобола. Сидели мы, естественно, в кабинках-котелках, которые медленно вращались, как карусель. А в центре ярилось настоящее голографическое пламя и приятно обжигало посетителей. К фирменному кофе от мрачноватого бариста, злобно, но умильно сверкавшего своими страшным глазищами, здесь подавались разнообразные пирожные с самым причудливыми названиями и формами. Мы с Сашкой – сладкоежки, а потому выбрали одно общее – «Алигьери» и два разных. Я – в виде клыкастой головы ракшаса, под названием «Ачимуска», а Сашка – «Соблазн» в виде очаровательной куклы-суккуба. Под конец, по случаю нашего первого посещения, лукавый официант подарил нам небольшие фирменные сувениры и проспект, заполнив который, мы получали клубные карты в виде красных рожков. Кофе, в лучших традициях молочного искусства, был бесподобен. Вообще, нам повезло!..

- Вставьте рожок в счётчик конвертера, и можете заказать свежий кофе и выпечку на дом. Если заказываете на завтрак – чашка кофе бесплатно, - сообщил официант. Сашка немедленно прикрепила рожок в свои талисманы, висевшие у неё на поясе, на правом боку. Чёрт понимающе подмигнул. На выходе трёхголовая чёрная псина протянула нам в зубах наши пакеты, и прорычала «Вэн китамэ писо!»

- Прикольно у них! - заключила Сашка. - Надо с папой сходить ещё.

- Хорошо, как-нибудь сходим, - согласилась я. С платформы до лифтов бы добрались на моноциклах, решив посмотреть на Землю с реальной высоты. От Кости до сих не было никаких вестей. Вначале мы думали, что он выйдет в онлайн. Затем – хотя бы позвонит. Но его номер молчал, как и аккаунт. Вот тебе и ничего секретного…

- Мам, а ты в Бога веришь? - вдруг спросила меня Сашка. Мы как раз вошли в кабину лифта, и я набирала скорость, этаж и обои. Вопрос, честно признаюсь, застал меня врасплох. А потому я скорее инстинктивно, чем обдуманно выпалила:

- Да!

- А какой Он?

- Не знаю… Ты, как хочешь, что бы мы поехали?

- Нажми третью скорость, хочу посмотреть на станцию, - попросила Саша.

- Хорошо, - согласилась я. Начиная с восьмого по тридцатый этаж, к модулю примыкала энергостанция. Её лепестки, похожие на гигантские цветы шиповника и лилии и настроенные на солнце, поглощали энергию, которой питались жилой модуль и сегменты производственной платформы. В каждом модуле, поделённом на этажи, располагались тысячи секций, в каждой секции, сотни блоков. Секция называлась так, как раньше улица. Номер блока – номер дома. Некоторые блоки состояли из квартир, некоторые – были самостоятельными. Всё зависело от того, на каком этаже и кто живёт. Или работает. Часть этажей занимали офисы и конторы, часть – только жилые помещения. В каждом модуле проживало от миллиона человек и выше. В нашем, к примеру – двадцать миллионов, в «Барселоне» - шестнадцать, в «Ганновере» - десять. Но самый большой модуль на нашей платформе назывался «Дабльэль» - тридцать два миллиона. Там жили потомки самого первого модуля в Европе – Парижского…

Когда родилась Саша, мы выкупили целый блок, часть которого сдавали внаём пожилой паре, которая в свою очередь, сдала свой блок под офис. Так часто делалось! Зачем платит за лишнюю площадь, когда эту площадь можно выгодно сдать?

- Мам, а у Бога есть имя? - этот сашкин вопрос вновь застал меня врасплох, потому что в этот миг я любовалась только что распустившейся лилией.

- Что? - спросила я.

- Я спрашиваю, хотя бы имя у Бога есть? - сделала умно-испытующее лицо Сашка.

Я пожала плечами. Я знала столько имён разных богов и богинь… Какое то из них, уж точно подходило.

- А тебе зачем? - улыбнулась я.

- Ну-у… - Сашка подставила палец к губе. Сморщилась и заявила:

- Я думаю!

- Есть ли у него имя?! - усмехнулась я. - Или зачем оно тебе?

- Я думаю! - повторила она. - Что если есть Бог, то у Него должно быть и имя.

- А просто – «бог» тебя не устраивает?

- Не-а.

- Ну-у, раньше люди называли богов по-разному, - начала, было, я.

- Мама, - взяла меня за руку дочь. - То, что было раньше – было раньше. Я же не спрашиваю, как богов называли раньше. Я спрашиваю тебя про Одного Бога! Ты сказала, что Он есть, но не знаешь – какой… Ты что, даже имени Его не знаешь?!

- Выходит, так, - пожала плечами я.

- Ладно, - вздохнула Саша, - спрошу завтра у папы.

- Спроси, - кивнула я. Мы вышли с ней из лифта и сели в кар. Сашка произнесла номер блока, и вскоре мы оказались у дома. Вход в наше жилище нельзя было спутать ни с каким другим – он был отделан в виде ворот в усыпальницу фараонов. Это я так захотела! Соседка, живущая напротив, кивнула мне в знак приветствия. И нажала панель вызова кара.

- С шопинга? – спросила она, указывая кивком на пакеты.

- Да, - улыбнулась в ответ я. - Решили разбавить наскучивший отпуск!

- И правильно, - согласилась она, странно, словно виновато, улыбаясь. Затем, села в кар. – А я вот в гости, к снохе. Она там без меня скучает.

- Понимаю. Счастливого пути!

- Спасибо… - вновь кивнула соседка и скомандовала. - Входная зона!

Кар тронулся, а я – закрыла входную дверь. Сашка уже вовсю возилась со своим покупками. Вечер мы провели за разговорами и шитьём. Саша в этом году решила пойти в кружок художественного шитья. И всё же день и вечер тянулся шибко медленно. Мы легли пораньше, что бы пораньше встать. Но сон ни шёл ни ко мне ни к Саше. И мы решили что-нибудь посмотреть. Я сдалась первой.

Проснулась я от ощущения, что меня кто то гладит по голове. Я открыла глаза, вытянулась. Я почувствовала что это – Он. Это – Костя. Он обнял меня, затем прижал к себе и погладил мои волосы. Я ощутила на себе его поцелуи. Дико захотелось раздеться, и я потянулась к поясу халата, в котором вчера уснула. Он помог мне, он был бесконечно нежен. Я утонула в его ласках и объятьях…

Не помню, сколько мы занимались любовью. Час, два... может больше. Мы падали обессиленные, но почти сразу продолжали. Моё сердце готово было взорваться, оно бешено стучало и до боли пульсировало в висках. Но я не хотела останавливаться. Я, видимо, кричала… Может быть, мои крик давно разбудили Сашу, и она стояла под дверью, тоскливо ожидая своей очереди счастья и праведно гневаясь на эгоизм родителей. Но прямо сейчас я готова была благословить этот самый эгоизм.

Когда страсть улеглась вместе с нами, измождёнными ею, я долго смотрела в потолок, приобрётший вид лазурного неба. Всё-таки классную мы закачали программу обоев! Она сама выбирала, какие скрины будут идеальны для обстановки и ситуации. Я почувствовал, что Костя встал. Вернее, сел на кровать. Я тоже присела и обняла его. Я чувствовала его родное тело и мне было так спокойно и безмятежно. Но всё же, даже сквозь эту преграду блаженства, я почувствовала в Косте какое то напряжение, вызвавшее во мне тревогу. Как можно мягче и радостней я сказала:

- С возвращением!

Его голова повернулась в мою сторону и муж ответил:

- Спасибо, родная, - в его глазах было даже не напряжение. Там была мука, страшная болезненная мука. - Что случилось? - в волнении спросила я. Но он мотнул головой. И закрыл глаза. Видимо, пытаясь спрятать то, что спрятать было уже невозможно. Нет, я замучила его ненужными вопросами. Просто, погладила его курчавую голову и покрепче обняла. Через некоторое время, я почувствовала, что он расслабился. А ещё, через какое то время он сообщил:

- Сашу я отправил немого погулять с соседям. Они вышли на прогулку… Но скоро вернутся. Так что давай, жена, вставай.

- Хорошо, муж, встану, - улыбнулась я.

День, если не считать тех странных минут, прошёл как нельзя лучше. Мы отправились на небольшую экскурсию в галерею древностей, затем долго бродили по оранжерее, раскинутой на два яруса, и насмотрелись на все-все растения. На следующий день мы уже вовсю занимались нашими исследованиями. В общем, жизнь вошла в прежнее русло. К назначенному сроку мы подготовили сборники и доклады по нашим темам, провели конференцию. Костя даже умудрился получить премию Даниэля Готлиба Мессершмидта, «За значительные достижения…». Но всё это – пустяки! Ведь мы не знали, что будет дальше. Как практическая наука с окончанием нашей последней экспедиции, археология исчерпала себя. Конечно, можно было с некоей доле вероятности говорить о том, что вот на планетах… Но до них надо было ещё долететь, до этих планет!

В один из дней, почти сразу, после конференции, когда, собственно, определялась наша дальнейшая судьба, я и Костя остались одни. Саша уехала к моим родителям. Почему то, уж не знаю, почему, но мы решили посетить то кафе, в которое заходили тогда с Сашей. Слово за слово, и разговор как то сам собой вышел на его поездку.

- Я тебе расскажу, что там было. Да! Это надо рассказать. Особенно, сейчас… - он посмотрел на меня, и я почувствовала ту же тревогу. - Знаешь, меня ведь пригласили работать в один консорциум. В «Барселоне».

- Что за консорциум?

- Об этом – позже. Когда я расскажу про то… дело... Тогда ты поймёшь, почему я согласился именно на эту работу.

- Я слушаю.

Нам подали кофе, я заказала нам полюбившуюся мне тогда «Ачимуску». А Костя рассказывал. Он рассказал о том, что был на Земле всего день. А потом два дня провёл в Центре восстановления, так что приехал он к нам не с причала, а просто спустился на наш этаж. И пол дня провёл в блоке напротив. Он видел, как мы после прогулки зашли в дом. Хотел было зайти вслед за нами, но решил, что лучше сделает это утром. Чтобы не было ни вопросов, ни выяснений.

- Я ведь тоже по вам соскучился! - виновато улыбнулся он. Но в этой улыбке уже не было того наивного мальчишества. В ней была вымученная мудрость. Как тем утром.

Он продолжил. Он рассказал, что по прибытии его доставили на тот же объект, где он побывали недавно. Там его встретил офицер Альянса. Представившись, он вкратце объяснил цель Костиного прибытия.

«Поскольку Вы являетесь практикующим археологом, специализирующимся на артефактах Исламской цивилизации, Вам надлежит опознать предмет, имеющий принципиальную важность. Хочу сказать сразу, Константин Анатольевич, при выборе компетентного лица мы руководствовались не только собственно Вашими компетенциями, но и Вашими научными и идейными взглядами на существующую проблему»

Он провёл Костю к транспорту и вместе с ним и ещё, двумя людьми, держащими в руках небольшие сумки, они направились по уже знакомым мужу местам. Но на каком-то отрезке пути, Костя понял, что они отклонились от привычного маршрута. Они прибыли в некое подобие кратера, затянутого фиброплёнкой, которой обычно маскируют открытые объекты. По периметру кратер усиленно охранялся. Костя это понял хотя бы потому, что помимо заградительных рядов электро-решёток по краям стояли автоматические турели. Когда они подлетели, один сегмент плёнки раздвинулся, пропустив транспорт.

Внутри действительно была воронка, метров триста-триста пятьдесят в диаметре. Там их уже ждали три человека. Один из них был Косте знаком – профессор Пьер Нуар из Даблэльского единого университета. Он представил Костю остальным. А во та парочка сразу встала за спиной офицера Альянса.

Поприветсвовавшись, Костя огляделся. В одном из углов воронки темнел, какой-то предмет. Очертания предмета показались Косте на удивление знакомы. Ведомый офицером, вся группа подошла к этому предмету.

«Мы что, на месте Мекки?» - спросил Костя офицера. Но тот промолчал.

Дойдя вплотную до куба, они остановились. Офицер приказал выключить электро зону и снять с предмета защитные пластины. Это действительно был камень Авраама!

«Но-о, как это возможно?!» - изумился Костя. Вместо ответа офицер задал вопрос:

«Константин Анатольевич! Руководством Всемирного Альянса я уполномочен провести расследование по факту обнаружения реликвии Исламской цивилизации, именуемой Хаджар аль-асвад. Вы, являясь компетентным специалистом, чья компетенция подтверждена международным сертификатом (он прочёл номер Костиного сертификата археолога) должны, официально, с занесением в протокол, ответить, является ли представленный Вам предмет указанным мною? Вы может провести любой осмотр данного предмета, который посчитаете нужным, дабы убедиться в его подлинности или наоборот. Весь необходимый инструментарий у нас имеется»

«Но перед нами действительно – Хаджар аль-асвад!» - восторженно произнёс Костя.

«Вы уверены в этом?»

«Да!»

«Вам достаточно лишь визуального осмотра?»

«Ну-у, всё таки хотелось бы…» - Костя улыбнулся.

«Пожалуйста!» - понимающе кивнул офицер. Немедленно к группе приблизился кар с оборудованием. Костя трепетно осмотрел поверхность святыни, затем придирчиво исследовал Хаджар аль-асвад на предмет содержащихся компонентов.

«Да», - наконец заключил Костя, подойдя к офицеру. - «Это - Хаджар аль-асвад»

«Сомнений быть не может?» - ещё раз уточнил офицер.

«Нет! Я со всей ответственностью официально заявляю, что данный предмет перед нами – это Хаджар аль-асвад, иначе – Чёрный камень, или камень Авраама» - отчеканил Костя.

«Хорошо», - кивнул офицер.

«А-а…» - начал, было, Костя.

«Постойте!» - офицер сделал предупредительный жест. И продолжил, глядя на всех и ни на кого конкретно:

«Являясь официальным уполномоченным лицом и в присутствии членов Комитета по сохранению культурного наследия человеческой цивилизации, а так же, в присутствии компетентного лица, удостоверившего подлинность указанного предмета, я оглашаю приговор специального совещания Верховного международного суда. В связи с признанным фактом геноцида четыреста двадцати миллионов человек, принадлежащих к так называемому магометанскому заблуждению, все виновные в геноциде лица подлежат немедленному умерщвлению через молекулярное рассеивание. Все предметы, представляющие собой какую-либо ценность для указанных лиц и их последователей так же подлежат немедленному уничтожению по факту их обнаружения. Руководствуясь этим актом, а так же Директивой Всемирного Альянса о юридическом преследовании по распространению любого заблуждения, имеющего в своей основе непримиримое разногласие с идейной концепцией Генерального плана Архитекторов всеобщего переселения, я отдаю распоряжение о немедленном уничтожении данного предмета. Ликвидационной группе приказываю приступить к исполнению»

- Ты знаешь, как меня доставали все эти споры о заблуждениях, - сказал мне Костя, и горько усмехнулся. - Я как мальчишка бросался в бой! А тогда я просто стоял и смотрел, как они его… рассеивали. У меня одна мысль была – «Как ладно он это делают!». Они спокойно расчехлили оборудование, сфокусировали рассеиватель и всё. Раз – и нет!.. Как будто им неважно, ЧТО перед ними!

Он замолчал, потом вновь заговорил.

Знаешь, мы строим Саркофаги над артефактами нашей культуры, с тем, что бы согласно плану, наши потомки могли… А тут? И это – тот же план!.. В общем, я решил, пройти курс переквалификации и стать инженером по обслуживанию энергостанций. И забыть об этом кошмаре! За-быть!

 

Чаша жизни

Septimum miraculum