Помочь сайту
Поздравления
О - ЗЕРО
Эдуард Бернгард
О - ЗЕРО
Озеро огромно. С его берега супротивный берег не различим. Смутно различимы лишь горы за ним, обрамляющие его запредельные очертания. За чертой. За пределом. Идеальная форма озера - овал. Овал. Буква О. Цифра 0. Ноль. О-зеро. Зеро-0.
Теперь я понимаю, почему с детства тяготею к цифре 8. Потому что 8 - два состыкованных озера, разделённых узким перешейком. Ноль скуШен. Зато восемь! Это два озера! Почти соприкасающихся. «Почти» - перешеек. Без него было бы одно озеро. С талией юной принцессы. Озёра меня завораживают даже больше, чем цифра восемь.
У цифры 8 нет углов. Как у ласковости. Прелесть в том, что нет и разрывов, как у 3, или 6, или 9. Тройка - звонкая цифра, к тому же в школе неприятная. Школа неприятна сама по себе. Шесть - две тройки. Шалопай троешник. Всё-таки 6 – цифра гармоничная и вызывает у меня скорее симпатию, сопряжённую с загадкой. 9 - приятная, вместе с тем немного жаркая, огненно оранжевая, горячая. Зато 8! Это сОвершенствО. Влюблённая пара идеально овальных озёр. Вздор. Пусть.
Замкнутость восьмёрки - бесконечность. Пуще того, восьмёрка, положенная на бок - знак бесконечности. Как джазмэн, я обожаю бесконечность. Джаз - бесконечность импровизации. Состояние самозабвенности. Экстаз нирваны. Озёра восьмёрки. С высоты полёта вдохновения. Зрелище через озёра моих очков. С хрупким перешейком на переносице. Восьмёрка на носу.
Восьмёрка - песочные часы. Жизнь. 8. Когда весь песок пересыпется, верхний кружок исчезает, и остаётся 0. Ноль. Не Озеро, а Зеро. О.
Для оптимистов - овал, заполненный золотым песком опыта, знаний, озарений, преодолений, свершений...
Для пессимистов - ноль с песком горечи, страданий, боли, несправедливости, никчёмности...
Песок, словно тяжёлая зернистая пыль, развеивается по ветру. Но есть песок на берегу Озера.
Бессмертный песок. У вечного Озера.
Рваная нирвана. Дебри бреда.
Пустые глазницы черепа - восьмёрка. Жуткая насмешка над восьмёркой бесконечности.
...Впрочем, не переживайте - не так уж всё и плохо.
Едкая издёвка.
Ну, зачем так мрачно смотреть на жизнь!
А как ещё черепу на неё смотреть?!
Да будет вам! Надо верить в вечность!
Хм. Верить или предполагать?
А как вам удобнее?
Удобнее, чтоб не было пустоты.
Вот и заполняйте!
Ну, тогда ещё плесните. А то у меня опять пусто.
Пожалуйста, мне не жалко.
Пододвиньте-ка ваш стакан. Вплотную к зерка... то есть, извините, вплотную к моему.
Зачем?
Вот так - видите? Восьмёрка. Два озера. С прозрачной влагой эликсира - от всех бед и смятений. Но затем - опять пустота.
Что же делать?
Не опорожнять. Оставить так, предвкушая питие. Плотно закрыть, дабы не испарялось. Тешить себя надеждой на возможность чудодейственности эликсира... Что значит ВЕРА!.. Которая неизбежно испарится. И растворится. В эфире вечности.
Ага, всё-таки вечность есть!
Угу. И впрямь!..
Можно сказать, я ощущаю сразу состояния бессчётного числа людей. Мне больно. Иногда я одновременно живу в очень далёких друг от друга городах, домах, квартирах. Возникают непостижимые ситуации. Происходят невероятные встречи. Бывают удивительные общения. Я близко знаком с людьми, которых совсем не знаю. Есть очень интересные личности. Попадаются ужасные сволочи. Но больше всего непонятных и неопределимых средних людей. Размытых. Чаще буднично недовольных и хмуро озабоченных. А есть люди странно печальные. Ни на кого не похожие, а похожие на замученных ангелов. Мне больно. Я действительно страдаю.
Жертвы незащитимы. Жертвы не имеют права сопротивляться. Жертвам полагается смирение. В мерзости мира они обязаны искать божественную гармонию. В жестокости людей признавать венец творения. В гнусности религии находить утешение. Их проклянут, если они потребуют возмездия. Их проклянут и так. Их отталкивают. Их ненавидят. Их избивают. Их глас вопиющий - безмолвен.
Елейно-ханжеское «люби врагов своих». Несправедливо. Безнравственно. Изощрённое коварство сей «заповеди»: невозможно заставить себя любить кого-то... Не говоря уже - своих врагов. Невозможно любить нелюбимого человека. Невозможно любить нелюбимого идола. Невозможно любить нелюбимую страну. Невозможно любить невкусную, тем паче испорченную пищу. Невозможно любить внушающих отвращение тварей. Невозможно любить по принуждению. Вы это знаете. Вот вам и заповедь. Без кавычек.
Сон тревожен, чреват помехами извне. Порой всё же проваливаешься в его глубину. Но даже во сне эти вопросы, эта неразрешимость, даже в сон прорывается это недоумение. Пробуждаясь, остро ощущаешь никчёмность всего вокруг, всего происходящего, свою никчёмность. Нелепость живых тварей, нелепость предметов, нелепость звуков будней.
Что всё это значит? - глядя, слушая, обоняя мир, вопрошаешь у него же. Что всё это значит?
Нравоучительствовать. Вручать себе право играть роль Морали.
Странно, они забывают свои поступки, даже самих себя, наверное. Иначе невозможно поучать, обличать и развенчивать. В самих их приговорах выражается их собственная скверна. Поэтому они - худшие из нас. Они адресуют нам эпитеты, которые больше подходят к ним самим.
Доказано, извините, научно, что ребёнок - существо сексуальное. Половые влечения проявляются у него уже в пятилетнем возрасте. Подтверждаю на собственном примере. Правда, и тогда, и долгое время спустя я чувствовал некую свою вину, свою подверженность чему-то отвратительно постыдному, считал себя аномальным созданием, извращенцем и прочее. Потому что кругом было «обчество», с его пошлым притворством, обязательным лицемерием, фальшивыми правилами. Мало того - то «обчество» карало всех «пойманных» за то же, чем занималось само.
Аутоэротизм, онанизм - стимуляция своих половых органов, - натуральная психо-физиологическая функция. Отрицание этого - то же самое, что отрицание необходимости дыхания, питья, еды, отправления нужд и т.д.
Необъяснимый факт - повсюду в мире родители наказывали (где-то и поныне) своих детей за мастурбацию. Но ведь они занимались тем же самым в своём детстве, да и позже. И ныне. И присно. И вовеки веков. ВСЕ без исключения. Ибо нет ничего более естественного и непреодолимого. Загадка. Что это - напрочь память отшибло? Или «мораль» столь сильна, что они готовы карать и калечить своих детей за природно обусловленные акты самоудовлетворения?
Человечество глупо.
Один твой вид, само выражение твоего лица вызывает у них раздражение. Отторжение. Ты не уродлив, напротив - скорее благообразен, ты вежлив и скромен, но... они ополчаются на тебя, разъяряются. Особенно тогда, когда ты что-нибудь произносишь. Гримасой недовольства и злобы реагируют они на твои слова. Тебе уже намекали - корчишь умного!.. Хотя ты говоришь так, как умеешь, и то, что считаешь нужным сказать... Н-нет! Выпендриваешься, падло! Будь проще, и... плебеи к тебе потянутся. Но если ты необычен для них, значит - не свой. А если не свой - пиши пропало. Загрызут непременно.
...Кузина - изрядно старше его - беседовала с ним как-то нервно, словно выщипывала себе брови, обрывая резко фразы. Вопросы она задавала как будто с претензией, взвинченно, повышая тон в конце каждой рулады. Несколько озадаченно следил он за этим выступлением, но отвечал спокойно, взвешенно... Она явно злилась, продолжая своё «выщипывание». Невпопад по теме разговора она упомянула некоего своего знакомого, большого, дескать, специалиста в какой-то оч-чень важной области. Настойчиво повторила, до чего это, мол, значительный и замечательный человек, и НАМ, мол, до него далеко, ох, как далеко... Она хотела убедить его, что сферы, где обитает её знакомый-небожитель, для него столь же недосягаемы, как и для неё. Она страстно желала, чтобы он признал это, чтобы он тоже очутился в одной с ней... категории, чтобы он не претендовал на принадлежность к значительным и замечательным... Хотя он даже не намекал, что претендует на это.
Наконец она не выдержала и заорала: «Да ты ничего не понимаешь!»... Это было «вдруг», но всё же назревало. Это был выплеск неприязни и досады, тем большей досады, что она так и не дождалась подходящего момента «зацепить» его, укусить за некий промах, поэтому пришлось сорваться ни к селу ни к городу, дабы хоть как-то уязвить, пусть без повода, но сделать вид, что повод есть - чё ты там несёшь! ерунду говоришь! что это за чушь! вот так, вот так!.. Развелись эти умники, да ещё родственники, корчат из себя чёрт-те ШТО!.. А мы их на место, на место!.. Разве может этот родственник, которого мы всегда за второй сорт держали, что-то собой представлять?!
Она аж дёргалась от негодования.
Почему им так надо затащить его в свой хлев? Эпизоды повторяются. Люди, не знакомые друг с другом, ведут себя одинаково, словно следуя схеме. Однотипный генотип.
На страже светлых идеалов почему-то всегда стоят тёмные силы.
Борьба за свободу-равенство-братство приводит к террору-бесправию-рабству.
Массовое мнение: социализм - прекрасная идея, но её исказили на практике... Ну, разумеется! Концлагерь тоже прекрасная идея, но её - вот незадача! - тоже исказили на практике.
Факты не являются упрямой вещью. Есть упрямство иного рода, непрошибаемое никакими фактами. Это упрямство - одержимость иллюзиями. Иллюзии - это «идеи» и «идеалы». Иллюзия становится идеологией (ИДОЛогией) и объявляется единственно верным учением. Её облачают в солидные академические одежды. Но при всей строгости этого учения его отличает поразительная непредсказуемость - единственно верный путь почему-то всегда причудливо петляет и разветвляется, ибо всё зависит от того, как на данный момент данный вождь толкует единственно правильный, но постоянно переделываемый путеводитель. Если вождь, ведший нас по единственно правильному пути согласно единственно правильному учению, вдруг отбросил копыта, тогда пришедший ему на смену новый вождь уводит нас на совсем другой единственно правильный путь, опять же согласно всё тому же незыблемому учению, истинному во всех своих ипостасях. Путеводитель много раз переиздаётся, и актуальные маршруты разительно отличаются от предыдущих, устаревших, искажённых либо культом личности, либо кукурузным волюнтаризмом, либо застойным чмоканьем с соратниками и смачным причмокиванием на трибуне съезда.
Наблюдения юности: вокруг дворового вожака, свирепого крепкого хама, сплачивалась шайка подхалимов, смыслом существования коих было всячески угодить вожаку, отличиться, заслужить его поощрение, ради чего они готовы были броситься на любого неугодного вожаку и растерзать его. Именно таким образом вожак чаще всего и расправлялся со своими соперниками - энтузиазмом, руками и ногами своих холопов, которых, в свою очередь, вожак сам нередко лупил за какую-либо провинность, но вместо протеста и разрыва с ним они становились ещё преданнее, ещё пуще льнули к нему, ещё усерднее старались выслужиться... Это ведь тоже идейность.
Остаётся спроецировать эту ситуацию на более масштабную - вождь и народ.
Детство и юность - период узнавания зла, постижение его неотвратимости, его торжества. Столкновение со сверстниками доставляет неизбежно горький опыт: лидером всегда становится негодяй и злодей, именно он задаёт тон, «диктует моду», именно его подлые наклонности становятся примером для подражания, именно его тяга ко злу передаётся другим, подчинённым ему по закону звериной коммуникации, именно его гнусные поступки вызывают восхищение, а добрые качества его антиподов - насмешку и травлю.
Достойная личность и её добрый пример никогда не обретут ореола привлекательности в стае. Зато жгучий интерес и позыв к подражанию вызовет именно недостойная личность и её злой пример.
Они не просто бьют, оскорбляют и запугивают. Им надо уничтожить в тебе... да какую там личность! Об этом и речи нет. Никакой личности они не признают. Им надо уничтожить в тебе тебя самого. Зачем? Потому что.
Им надо уничтожить в тебе всё, в чём есть хотя бы намёк на человеческое, одушевлённое. Им надо вытрясти из тебя последние крупицы достоинства. Им надо разрушить твою последнюю надежду. Им надо стереть твоё сокровенное, чем ещё жив ты. Им надо раздавить твою сущность.
Им надо довести тебя до отчаяния. До бессильного отчаяния. До бессильного гнева отчаяния.
До безысходности. До гибели.
В армии им это удаётся. Их жертвы вешаются, стреляются, вскрывают себе вены. Выжившие уже не живут. Они надорваны, опустошены, выжжены. Поруганы. Ещё страшнее - многие из них становятся копией тех, кто их мучил - теперь сами жертвы ищут и находят себе жертв... Спираль насилия.
Тем пронзительнее участь благородных, не превратившихся в ТЕХ.
Во дворе и в школе жертвам тяжко. Но у них есть временное убежище. Передышка. В стенах обиталища. Чтобы затем вновь покинуть его и пойти навстречу ИМ, ухмыляющимся, потирающим руки.
Мир так устроен, - говорят демагоги.
Вера - удел слабых. Вера проистекает от беспомощности, от невозможности защититься. Вера возникает тогда, когда уже нет надежды. Вернее, когда остаётся одна - запредельная - надежда.
Сама по себе вера - всего лишь надежда.
Религия - манифест надежды.
...Я - слабый. Без веры невыносимо. Я верю. Только не знаю - в кого. Не знаю - во что.
Каково отчаяние тяжело больных!.. Каково слепым! Как у них обстоит дело с верой? За что им мучиться? На что им ещё надеяться? Что обретут... ПОСЛЕ ЖИЗНИ... нечто... где-то... Боже!
Под тяжестью снега обрушилась крыша ледового дворца. Погибло пятнадцать детей. Вера. Они были рождены по божьему промыслу, чтобы в возрасте десяти лет умереть от нелепости... От нелепой случайности.
Шофёр после обеда выезжал на «грузовике» со двора своего дома... и задавил своего трёхлетнего сына. Случайно. Не заметил. Мать погибшего ребёнка лишилась рассудка. Отец вскоре умер. От горя.
Это была случайность. Одна из несметных. От таких случайностей хочется выть. Такие случайности повергают в беспросветное отчаяние, в сумрачную, безысходную апатию.
...Фильм о детях-инвалидах. Парализованная девочка. Отец её умывает, причёсывает, гладит, что-то рассказывает ей... Она смышлёная, слушает его с интересом. Умные глаза. Иногда она рисует, держа в зубах карандаш или кисточку. Даже руки у неё не двигаются. Мертвы.
...Куда ты делась, моя ВЕРА?
А-а, ты всё ещё здесь! Несмотря на всю твою бессмысленность... Конечно, ты умираешь последней, как и надежда.
Случайности лишают веру веры. Перечёркивают, опровергают веру. «Воля случая» - неотразимый довод против веры.
...Очень хочется этот довод не замечать.
Придумали контрдовод: Он «попустительствует», допускает как свободу действий людей, так и роковую игру случая... А уж затем Он принимается за дело: расставляет всё по местам, по полочкам...
Бедное мы дурачьё.
«НОРД-ОСТ». Не все погибшие дети скончались в результате газовой атаки. Кого-то можно было БЫ спасти... Одну девочку положили на пол в машине «Скорой помощи», а на неё нагромоздили отравленных взрослых вперемешку с уже мёртвыми. Она не получила смертельной дозы газа. Она могла бы жить. Она задохнулась. Её раздавили. Установлено медэкспертизой. Врачи и родители добивались огласки. Но сообщили об этом только за рубежом. Как и прежде.
Зачем девочку завалили взрослыми? Неужели нельзя было положить её сверху? Что это?
Нам остаётся плакать. От нашей беспомощности. От нашей жестокости. От нашей тупости.
Есть нечто пострашнее случайности - дурь. Ещё страшнее - умысел.
Должны же мы понимать, что если ВСЁ ЭТО - от Него, тогда Он - Преступник Номер Один. Должны же мы это понимать...
Нет-нет, Он к ЭТОМУ не причастен! Зато ПОСЛЕ ВСЕГО ЭТОГО Он тебя приласкает! Утешит. Одарит. Чудесно, не правда ли?
Кстати, почему Он? А не Она?
Скорее уж Оно.
Постановили, что бог - самец. Бог - Отец.
А где же Мать?
Бог - гибрид. Гермафродит. Божество - ОНО.
Не выворачивай, мол, мир наизнанку. Но ведь изнанка - внутренняя суть. Самая суть мира.
Как можно бить ребёнка? Тем более в «воспитательных целях»!.. Тем более «любя»!.. Что это за любовь - истязать своё дитя? Как же надо ненавидеть своего ребёнка, чтобы бить его, и не просто бить, а садистски мучить, изощряясь в «способах воспитания» - пороть, унижать, причинять боль, непоправимо травмировать, поганить душу... Потом уже поздно будет. Человек сломан. Человек болен. Никакие дары не помогут...
Если бы лупили именно тех, кто мучает других, это было бы справедливо. Но такое происходит крайне редко. Бьют-то как раз тех, кого и мучают... Как можно бить своего ребёнка за невыученный или пропущенный урок?.. За то, что он из страха утаил это?.. За плохую оценку в школе?.. За нечаянно разбитую тарелку?.. За то, что он ошибся в чём-то или сделал что-то не так?.. Даже звери подобных зверств не вытворяют со своими детьми!.. Неужели нельзя воспитывать по-доброму?! Неужели нельзя уважать достоинство ребёнка?!
Неужели не стыдно бить того, кто намного слабее тебя?! Кто не может дать тебе отпор... Кто не в состоянии сопротивляться... Ведь ребёнок - маленький и слабый. Как можно его бить, варвары!..
Представь себе, «воспитатель» - с тобой обойдутся точно так же. Понравится тебе это?! Не оставит ли это неизгладимый рубец в душе твоей?
Ежели она у тебя имеется.
Люди прежней закваски сетуют на скверную эпоху, на испорченные нравы, вздыхают с обидой: вот, внуки распустились, что хотят, то и делают, а наказывать-то нельзя... Ужас! Докатились! Нельзя нынче наказывать!.. Вот в наше время!.. Эх! Славное было время. Мы спуску не давали! Да-а. Хорошее было время. Эх.
Прямо жалко на них смотреть. Обижены. Детей-то они как полагается воспитывали: бранили-били, угрожали-унижали, попрекали-оскорбляли, приказывали-наказывали... Отнимали свободу и радость, не терпели ни малейших возражений и мнений... а тут - на тебе! - дети стали взрослыми, заимели своих детей и... НЕ наказывают их! И нас - настоящих воспитателей - не подпускают к внукам!.. Беда, просто беда.
Когда-то они поощряли друг друга «держать в узде» своих детей и жён. Науськивали друг друга лупить своих домочадцев. Кто был поглупее, рьяно следовал этим заветам. А родственнички усмехались - внесли разлад в клан кровного «конкурента», ослабили его, сделали более зависимым...
Наворотили они много. Но их власть когда-то кончается... Всё когда-то кончается.
Досадно - ведь так хочется кого-нибудь маленького и слабого повоспитать как следует!!!
Нравы людские спроецированы на Верховного Воспитателя. Нельзя не заметить, какие специфические черты и повадки придали ему люди. Всё самое страшное воплотилось в нём. Самые жуткие ужасы. Квинтэссенция бесчеловечности.
«Он» предоставляет людям поступать по совести. Со-Весть. Благая. Почему же они, наделённые божественным даром совести, тяготеют ко Злу? Чьё это свойство сказывается в них? Уж не Его ли? В этом и проявляется божественная Лю...? Лю-лю... У-лю-лю! Канье.
Добро слабее зла, потому что менее охотно применяет силу. Зло всегда применяет силу и понимает только язык силы.
Хамы бьют интеллигентов. Так всегда было и будет. Но почему интеллигенты не бьют хамов? Потому что у интеллигентов, видите ли, принципы. Нельзя, понимаете ли, уподобляться хамам. Недопустимо действовать по отношению к ним так, как действуют они по отношению к вам.
Поэтому хамам ничего не грозит. Они могут и дальше глумливо лыбиться и колотить интеллигентов.
Поэтому зло сильнее добра. Поэтому человечество останется Благо-Говенным.
Пытаться постичь будничность негодяев. Их образ быта, их манеры, распорядок, привычки, привязанности, предпочтения. Необъяснимое любопытство. Неукладывающаяся в сознании картина: негодяй спокойно бреется перед зеркалом, методично-сосредоточенно водя станком по «щетинистой щеке» (невольная, непреднамеренная реминисценция - впрочем, очень очевидно напрашивающаяся), то напуская воздушные пузыри под губы, то натягивая их над зубами для удобства процедуры бритья. Казалось бы - человек... Обличье личины.
Негодяи тоже ведь гуляют. Выходят из дому и прохаживаются. Для здоровья. Приятные эмоции. Никаких угрызений. Не каются. На велосипеде катаются. В бассейне купаются. Плавают плавно. Фыркают. От наслаждения. Уютная участь. Удобный удел удовольствий. Они довольны и вольны.
У них удачи на поприще самовозвышения.
Негодяи кушают с аппетитом. Ничто их не смущает. Вернее, не смущает внутреннее состояние. Не смущает собственная сущность. Потому, впрочем, и не смущает...
Негодяи укладываются спать. Спать они хотят удобно, как и все прочие.
Негодяи тоже любят уют.
Негодяям вообще здесь очень уютно. Спокойной ночи, сволочи!.. Добрый день, злодеи! За дело!
...Уже и не верится, что мучения прекратятся. Не верится, что перестанут издеваться. Просыпаешься и пытаешься как-то сопротивляться. Чего-то добиваться. Куда-то обращаться. Ждать. Терпеть. Отчаиваться. Выть. Надеяться. Не надеяться...
Ну, пожалуйста, оставьте меня в покое! Ну, не истязайте меня, прошу вас! Я же ничего плохого вам не сделал! Ну, зачем вам это надо?! Ну, неужели вам так хочется?! Ну, неужели это так приятно?! Но мне же больно, понимаете?! Мне больно и страшно! Я не могу больше! Я больше не могу-у-у!!!...
В жажде бессмертия уповают на бога. Словно бог есть бессмертие. Словно бессмертие - добро в сундуках бога. Если он и есть - это он. А вы - это вы. Быть может, он и бессмертен. Но это не залог вашего бессмертия. А если бессмертие для вас - отправиться навечно к нему, тогда и не надо такого бессмертия, ибо это тоска смертная.
Надежду на бессмертие связывают с верой в существование бога. Но - если бог есть, это ещё не значит, что мы бессмертны. Если бога нет, это ещё не значит, что мы не бессмертны. Отождествлять бессмертие с наличием бога - всё равно что уподоблять воду камню. Если бог есть, нам от этого ни-ни. Он сам по себе. Мы сами по себе. Если мы возрождаемся после смерти, нам не надо отмечаться у бога. Ты зависишь от бога не более, чем от истукана на острове Пасхи.
Быть может, есть Сущности Жизни, от которых мы зависим. Сущности Бессмертия. Если есть Бессмертие, значит - Жизнь сама пробивает себе дорогу. Ей не нужен Путеукладчик. Ей не нужен Распорядитель. Ей не нужен Поводырь.
Бога нет, но мы бессмертны.
Знак вопроса.
В других измерениях? В параллельных мирах? Будем?
Только вот бога мне там не надо. Я с ним не знаком и, честно говоря, не хочу знакомиться. О нём кое-что известно. Мне он как-то несимпатичен. Прямо скажем, неприятный тип.
Когда исхожу переживаниями, покрываюсь словно коростой. Она проникает всё глубже и глубже. Спазмами захватывает лёгкие. Сковывает сердце жгучим панцырем. Пускает иглы в мозг.
Самое ужасное переживание - не столько причина переживания, сколько сам процесс переживания. Не повод, вызвавший реакцию, а сама по себе реакция...
Если нет Справедливости - мир бессмыслен. Если нет Воздаяния и Возмездия, то нет и Справедливости, нет и Смысла.
Значит, бог есть?
При чём тут бог?!
А кто вершит Справедливость?
Тот, кто неизмеримо лучше бога... Никто не вершит. Справедливости нет. Мир бессмыслен...
Но, может быть... всё-таки... ... ...
Ноет, ноет там, в груди. Тоскливое, сырое, сиротливое сердце. Напряжённо-болезненно вибрирующий сгусток изношенных мышц. Кусок упругого мяса с рубцами. Беспокойный мой, бескорыстный, самоотверженный комочек! Сколько тебе ещё колотиться-трепыхаться?
Как, в сущности, жутко жить. Когда открывается бездна без дна - неумолимая, неминуемая пропасть, в которой предстоит пропасть.
Жужжание: желание жаркое - жить же должно!
И не только ЗДЕСЬ! Должно же быть Что-то и ТАМ! Ведь должен быть Кто-то и ТАМ!
Что именно предопределило твоё нахождение здесь и сейчас и твоё состояние так и не иначе?
Состояние могло бы быть иным. Если бы не сволочи. Если бы не бестии.
Если бы не стечение этих... обстоятельств. Долбаных.
Отнятое здоровье. Отнятые радости. Бестии отняли. Накажет ли их кто-нибудь? когда-нибудь?
Уповать на возмездие. Странно. Не лучше ли было бы Тем Сущностям, на которые ты возлагаешь эту надежду, просто не допускать зла? Не лучше ли было бы вообще не плодить таких бестий, которых надо затем наказывать? В этом случае никого не пришлось бы наказывать. И не было бы никаких жертв. Бы... бы...
Бестии почти в обличье человечьем. Часто и не отличишь.
Боль. Опять больно. Опять. Боль.
По пустынным улочкам. Добротные здешние особняки. Жёлтым ласковым теплом веет из вечерних окон. Нарядные крылечки. Возле домов - целый дендрарий в прихотливо-причудливой комбинации. Внутри - сказка уюта. В глубине дома - чародейство предметов. Непостижимость. Неизъяснимость. Данности. Люди. Дыхание. Голоса. Поблёскивают рамы картин. Мерцают корешки фолиантов. Шипит несомненно съедобная еда на кухне. Мебель занята своим обычным делом - демонстрирует комфорт. Излучает достаток. Вспыхивает-переливается экран Те-Ле-Ви-Зо-Ра...
Как хочется жить! Боже, как хочется...
Хорошо там, где лучше.
Черновик пишут днём, а дневник - ночью.
Вновь непрогоняемая хандра. Вновь самообразующиеся из пространства вопросы. О сущности... О смысле... О природе... О погоде... О народе...
«А ты отвлекись!»... Несуразная рекомендация, когда тошно. Когда тебя донимают. Когда что-то гложет. Когда, в конце концов, ты не можешь отвлечься! Не можешь отвлечься!!!
...Опять она нагло цокает на каблуках по спальне. Над моей спальней. Туда-сюда. Как долго на сей раз? На днях она установила рекорд - минут сорок беспрерывного цоканья. В спальне. На каблуках. Цыганка. Почему она ходит на каблуках в своей спальне? Почему так долго? Почему безостановочно туда-сюда? Почему её жирный муж - только не на каблуках - повторяет своей громыхающей массой её затяжные прогулочные маршруты в квартире? С какой целью? Знаю, с какой, но ведь никто не поверит.
Несколько месяцев у них скрипят двери. Всё резче. Всё надрывнее. Всё чаще. Не столько двери скрипят, сколько они скрипят дверьми. Нарочно. Открывают-закрывают – много раз подряд. Чуть погодя – опять. Удовольствие получают, наверное. Просыпаюсь от этого рано утром. Просыпаюсь от этого ночью. Потом не могу заснуть. Синдром - постоянное опасение, что страшный скрежет возобновится и перебьёт слабый свежий нежный хрупкий чуткий сон. Состояние обострённой ранимости. Хуже нет стресса. Встаю с резкой, как скрип их дверей, головной болью. С такой же резью в сердце. Круги под глазами. Осунувшееся лицо. Говорят, самая ужасная пытка - лишение сна. Теперь я в этом уверился. Ещё говорят, что в Китае была такая казнь... Патологически не высыпаюсь. Днём нет возможности наверстать разрушенный ими сон... Смазать шарниры дверей - минутное дело. Почему не смажут? Знаю, почему, но ведь никто не поверит.
Ага, уже стучат! Палкой, молотком или ещё чем. По полу. Бессмысленно-методично. Ну, нравится им это. Если пожаловаться, скажут - делают ремонт. Уже говорили. Не раз. Больше я не спрашиваю. От этого только хуже. Каждое утро, каждый день они «делают ремонт». Что взрослые, что их отпрыски. Стучат монотонно по полу и по стенам. Прыгают. Топочут что есть мочи. Орут. Вопят. Стучат... Пауза. Спать или сосредоточиться над книгой невозможно. Через пять-десять-двадцать минут стук возобновится. С неотвратимостью распорядка. С неумолимостью стихии. Зачем они это делают? Знаю, зачем, но ведь никто не поверит.
Однажды я стал обращаться. В полицию. Безрезультатно. Затем к владельцу их квартиры (в нашем доме у разных квартир - разные хозяева). Он живёт далеко, в другом городе. Телефон. Поначалу он любезен, затем всё более зловещ. Они все ваши обвинения отрицают, говорит он. И я им верю, говорит он. Постарайтесь найти с ними общий язык, говорит он...
Стараюсь. Не нахожу. Они, извергая вереницу мерзской брани, захлопывают дверь перед моим носом. Ещё раз звоню владельцу их квартиры. Какой вы назойливый, говорит он. Что вам от них надо, говорит он. Что вам от меня надо, говорит он... Объясняю, что именно мне надо; рассказываю, что происходит... Это неправдоподобно, говорит он. Я не могу вам поверить, говорит он. Они сказали, что вы сумасшедший, говорит он. Этому он верит.
Больше я не обращаюсь. Они это делают именно потому, что в это трудно поверить. Они упиваются вседозволенностью, безнаказанностью. А я, их жертва, - сумасшедший. Несомненно.
К тому же я, случается, заикаюсь. Ясное дело - сумасшедший. И ещё они ему доложили, что у меня нет автомобиля и что по ночам у меня часто включён свет... Ну, сумасшедший, что тут скажешь!.. Сами они нередко по ночам куда-то уезжают и откуда-то приезжают. Наверное, это нормально. Но светящееся окно - это, конечно, НЕнормально.
Погодите. Скверно не то, что он мне не верит, а то, что не желает верить. Не соглашается верить. Отказывается верить... Но когда они ему говорят, что я, мол, постоянно передвигаю по ночам мебель (!!!), он им верит. Вернее, верует. Наверное, он верующий...
У них не бывает состояния «спросонья». Не успеют они проснуться, как сразу поднимают шум: стук, топот, грохот, крики, вопли... Гвалт. Они считают, что если они не спят, то и соседям не разрешено спать... Соседи не имеют права на покой.
Иногда, по возможности, позволяю себе отдыхать днём. Если они приходят откуда-то, смотрят на моё окно. Обнаружив опущенные жалюзи, они резонно заключают, что я сплю. Поднявшись к себе, они первым делом бросаются в спальню над моей спальней и начинают сильно стучать по полу... В это ещё труднее поверить. Они это знают. Потому и делают.
Получив очередное подтверждение их злонамеренности, я пытаюсь сохранить спокойствие. Не расстраиваться, а настраиваться на отстранённость, «остраненность». Нелегко. Борешься. Сдаёшься. Расстраиваешься. Особенно когда знаешь, что это нарочно. Самое сильное чувство в таких случаях - горечь изумления от примитивной откровенности зла, от прямолинейного, чуть ли не «простодушного» проявления садизма. Конечно, это зверьки, говорю себе, конечно, это нелюди, но... НО... в их облике есть же нечто людское. И в их общественном статусе. Почему тогда... ?
Порой они умеряют свой пыл - если ко мне кто-то приходит. Тогда они могут притихнуть на время, а могут и продолжать. Им наплевать. На всех.
Общаются они посредством крика. Крик - обычный характер их домашней беседы. А если они кричат друг на друга, то это уже гром. Я просыпаюсь от «нормальных» децибелл их разговора. Когда по их критериям достигается крик, я не просто просыпаюсь - вздрагиваю, вскакиваю... Ричард Львиное Сердце, от крика которого приседали кони, позавидовал бы этим экзотическим экземплярам.
Покидая свою квартиру, даже рано утром или ночью, они обязательно со всей силы грохнут дверью. Это уже не только для меня. Для всех. Когда они спускаются или поднимаются по лестничному маршу, это всегда вызывает маленькое землетрясение. Много раз на дню. Им зачем-то надо часто шастать. Лестница вибрирует, гудит и грохочет от топота, перемешанного с дикими воплями (обычное их общение, как сказано выше). Все квартиры на всех четырёх этажах сотрясаются... Им никто никогда ничего не говорит. Неровен час, обидятся... Зато, если мы, переселенцы, всего два раза подряд спустимся за какой-нибудь надобностью в «келлер» - подвальное помещение, то жильцы выскакивают из своих квартир и выражают нам своё неудовольствие. Нам можно выговаривать. Потому что мы виновато выслушаем и извинимся. И ничего грубого не скажем в ответ... Перед экзотическими же хамами жильцы расплываются в умилённо-подобострастной улыбочке. Понятно, интернационализм. Толерантность... А то вдруг пожалуются, и внезапно нагрянут идейные журналюги, которые всё поставят с ног на голову, преподнесут прямо противоположным действительности образом, для которых просто счастье выискать что-нибудь эдакое ксенофобское и рьяно протрубить об этом на весь мир, захлёбываясь от наслаждения ролью праведных обличителей - смотрите, какие у нас сволочи!.. Да, сволочей у вас много. Таких как вы.
В многоквартирных домах, где относительно жалкую жизнь «влачат» переселенцы, обитают и коренные немцы, но самый низкий их сорт. Самый отвратный плебс. Дегенераты. Плюс экзоты. Плюс переселенцы. По статусу, выходит, переселенец приравнивается к экзоту и местному идиоту. Именно так. Другие немцы и живут в других условиях... Впрочем, спорно, ибо это показатель материального, вовсе не интеллектуального и душевного состояния (ох, тривиально-банально!)... И вообще, нам грех жаловаться. Стоит лишь вспомнить «Совок».
...Рекламные проспекты и газеты цыгане просто выбрасывают из своего почтового ящика на землю, на вымощенную плитками площадку перед дверью подъезда, или засовывают в мой почтовый ящик, в коем я уже обнаруживал и комья грязи, и чем-то измазанные бумажки.
Ветер лениво треплет брошенную ими бумагу, перекатывает её по газону, цепляет на кусты. Мульти-культурная декорация.
Что учинят они нынче? Опять на каблуках по спальне рано утром? Опять стук по полу и стенам? «Врубят» „шарманку“ с восточными завываниями? Забрызгают чем-то липким оконные стёкла? Вытряхнут пепельницу над моим окном? Снова станут трясти половики? Или опять высыпят целую гору какой-то летучей красно-буро-жёлто-серо-чёрной гадости? Они это делают в те дни, когда ветер - в нужном им направлении. Разноцветную гадость задувает в мою комнату. Деликатно-молчаливо вытираю... Съехать с этой квартиры не могу. Объяснить причину здесь - тоже не могу... Зачем они изводят меня? Я ничего не сделал им плохого. Я ничего плохого им не сделал... А зря.
Есть кварталы и целые районы в германских городах, где коренным жителям лучше не появляться. Они, за редким исключением, и не появляются. Ибо знают, чем это чревато. Примеров множество. Полиция не поможет. Знойные иноземцы избивают уже даже полицейских. Немецкие СМИ либо молчат, либо сообщают об этом очень скупо, как бы стесняясь. Но и этого достаточно для левой ярости в лице красно-зелёных партийцев и журналюг. Недопустимо, заявляют они, указывать на то, что жителей и полицейских избивают мусульмане, да ещё уточнять - кто именно... Можно просто сообщить о том, что там-то избили того-то, не упоминая, КТО избил!..
Триумф прекраснодушного лицемерия. Охрана светлых иллюзий. Общество самоликвидации.
Обманула мои ожидания одурманенная Германия... Но к тебе никогда не вернусь, криминальная хамская Русь!
...Путь к Озеру очень долог. Надо пройти длинные долины. Обогнуть лохматые холмы. Пересечь шуршащие рощи. Плестись устало по лугам у излучины узкой реки, где-то далеко впадающей куда-то... Впереди громадные горы. Их не обойдёшь. Если хочешь прийти к Озеру, карабкайся наверх. Кара. Кайся. Карабкайся. Ползи. Надрывайся. Задыхайся.
Не знаю, достигну ли я вершины, за которой начнётся блаженный спуск к Озеру. Заметьте, вершина мне не нужна, мне нужно Озеро. Вершина - тяжёлый перевалочный этап.
Не знаю, достигну ли я вершины, но забрался я уже довольно высоко. Мне не хочется смотреть вниз, но всё же смотрю. Вон оно, там, внизу - гудящее колышущееся человечество. Вид его печален, малопривлекателен. Отворачиваюсь и ползу дальше. Задыхаюсь.
По ночам слышно, как вскрикивает лиса. Или лис. Именно вскрикивает. Это не лай, и не вой, и не крик. А вскрик. Пронзительный, короткий, с интервалами - ещё и ещё. Лисий вскрик. Странный, печально-резкий, зовущий. Кого? Слышно, как блуждает вокруг по округе этот звуколис. Лисозвук. Мотается, маячит на подступах к нашему городку. Тут лес - лисий лес - начинается сразу за околицей. Нет, сперва начинаются поля и луга с перелесками. На всхолмленной местности. А потом уже сам этот лисий лес. Н-да. Природа. Косуль я несколько раз издали примечал. А может, оленей. Нет, косуль. Или этих... как их... Тоже с рогами и копытами. Да нет, не чертей. С короткими хвостами. Может, и оленей. Нет, всё-таки, пожалуй, косуль.
Тут и волки водятся. Люди говорят. Они всегда чего-то говорят. А лис вскрикивает. Причём как будто от боли. Да ну, чего у него там болит...
Если ночью поглядеть в окно, то при свете молочно-мутных, сдержанных фонарей можно наблюдать, как гуляют меж домами и палисадниками различные коты. А также, вероятно, кошки, которым некому промурлыкать колыбельную. Впрочем, есть кому. Коту.
У моего знакомого грузина было уже два полудомашних кота. Полудиких. Днём они отсыпались и питались дома у моего знакомого. Он их чесал за ушками и под брюшком, они чуть-чуть рычали и похрипывали от удовольствия. А по вечерам они убегали на природу, ловить каких-то фантастических мышей и ещё, наверное, для того, чтобы трахаться. Интересное это занятие, особенно на сытый желудок. Вот только жаль, что оба этих кота пропали. Сгинули. Знакомый печалится и сетует на близкую дикую природу - уверяет, что котов сожрали лисы. Мне это грустно слышать и слушать - я питаю симпатию к котам. А лисы их жрут в нашей дикой немецкой природе. Может, котов грузина съел тот самый лис, что пронзительно вскрикивает неподалёку от моего дома. Вообще-то мне немного жаль того лиса, но когда я вспоминаю о погибших грузинских котах, которых, возможно, сожрал именно этот коварно-унылый лис, то я сразу перестаю жалеть лиса и грустно вздыхаю: зачем же так нехорошо поступать! это просто подло!.. Тем более что котов я жалею больше, чем лис. Лисы мне, честно говоря, чужды. А вот коты - создания свойские, приятные, цивилизованные, благодушные, интеллигентные. Жаль их, погибших в страшных лисьих зубах.
Я даже пытался возразить знакомому моему грузину: мол, коты могут за себя постоять и способны дать отпор любому лису... Но знакомый машет рукой и настаивает: н-нэт, бэспалэзна! Лысыца внызапна н-нападаэт и р-разрываэт ката на часты! Ана гаразда крупнээ и силнээ! Бэспалэзна!
После его безнадёжно-трагического камэнтариа мы оба печалимся, наши лица подёргиваются пеленой беспомощности. Вслед за тем мы пьём дешёвое красное вино, а в нашем вабраженыи проплывают жуткие сцены гибели минимум двух славных котов. За что?!
Допив вино, я позволяю себе очень глубокомысленное замэчаныэ: до чего же, мол, скверно устроен сей мир; столько в нём, дескать, жестокости и несправедливости... Мой грузин грустно киваэт в знак согласия. Ему искренно жаль котов. За это я его уважаю. Он вообще хороший человек... Правда, у него слабость к отцу народов, но я стараюсь об этом забывать. Забывать нэ палучаэца, но я очень стараюсь...
А котов действительно жаль.
Возвращаюсь вечером домой. У автомобильной стоянки - группа людей, коих мы по инерции обозначаем словом «наши». Их узнаёшь издалека по угрюмо-«блатному» виду и по особым интонациям, даже когда не разобрать слов. Курят в сумерках. Раздражённые голоса: «Ну, стояла у них наша армия, ну и ш-што?! Чё, разве им плохо было?! Чё им, бл..., не хватало?! Мы их кормили! Мы их, бл..., защищали!.. Какая им на х... нужна была свобода?! Если б не пид... меченый, и щас бы наши части тут стояли!.. Предали, бл...! Продали, с...!.. Развалили союз – и гэдээр сразу в ман... К америкашкам ё...ным всё перешло, бл..., на х...!»
Я от них удалялся, удивлялся: непонятные понятные слова. Странное чувство: несовместимость этих людей, их речей и - времени и места действия. Они стоят и курят в двадцать первом веке, в Европе, в западной части Германии, почему-то принявшей их... Зачем они тут? Что они несут?
Для чего эти существа? Какие силы их породили? Как они вообще могут быть?
Телеканал arte: кондовые мужики в бане. Распаренные, завёрнутые в простыни, пьют исконно кондовый (хе-хе) напиток - пиво, и рассуждают: «А чё вообще западная Европа! Чё она права качает?! Ведь это... мужики!.. ведь это, если взять, окраина! Конечно, ёлки-палки, окраина! Посмотри на Европу! Сбоку припёка! Рядом с Россией и не видать её, гы-гы!.. А ещё чё-то пыжатся, жить нас учат, ха-ха!.. Да они по сравнению с нами вообще ничего, клочок земли, бля! Окраина!..
Фантастические создания. У них один критерий - размеры. Они не желают признать, что всегда отстают от этой «окраины». Они не могут вспомнить, что пользуются достижениями этой «окраины». Они даже не задумываются над тем, что людей в этой незаметной «окраине» - в три раза больше, чем в России. Они мыслят категорией территории, но не людей. Ну, понятно: с каких это пор люди там представляли какую-то ценность?! Вот размеры - это да!
Совет редактора: завести диктофон и носить его всюду с собой. Иначе теряется великое множество жемчужин. Среди них - даже настоящие. Пока отложишь, пока доберёшься до бумаги или компьютера, почти всё растеряешь, а то, что удержишь - выльется совсем иначе, без инспирации. Чешешься в досаде и думаешь: ну, что опять такое накатал? Ну, ведь совсем другие были ХОДЫ!
Диктофон так и не заведу. Он почему-то не заводится.
Некто вышел ночью на пустынную театральную площадь, окаймлённую феерическими фонарями, молочный свет которых, ради сочности сочинения, сочился. Петляющим по площади некто овладело нечто. Он обнаружил, что выхода с площади нет. Всюду натыкаешься на величественные закрытые здания и глухие высокие стены. Он смутно помнил, как шёл, но не знал, как пришёл на площадь. Шёл, задумался, оказался на площади... Мрачная громада театра. Везде вокруг тёмные окна. Ни души. Лишь феерические фонари сочат свой расплывчатый потусторонний свет. Для кого?
Упование на Бога - признак слабости. Религия - выражение человеческой немощи. Недостаток духовного мужества признать, что ПОСЛЕ ничего не будет. ДЛЯ ТЕБЯ.
Упование на Бога принесло людям непоправимый вред. Зло ненаказуемо именно потому, что жертвы верят в наказуемость злодеев ГДЕ-ТО ТАМ, ПОСЛЕ ЖИЗНИ... Но ЭТОЙ жизни уже нет. Есть ДРУГАЯ жизнь.
Злодеи уходят наравне с жертвами. Первые - ненаказанными. Вторые - неотмщёнными.
Зло - самое сильное первоначало природы. Сама его возможность. Само его допущение. Само тяготение к нему. Сама безнадёжность преодоления зла.
Все виды ЖИВОГО склонны ко злу. Так или иначе.
Сколько вам нужно ещё подтверждений? - животной природы людей... Стоп!.. Люди хуже природы. Люди хуже животных. Ибо. Осознанно. Творят. Зло.
Преграды слишком высоки. Путь к Озеру для меня закрыт. Для вас - тоже. Ну и ладно. На кой оно нам сдалось...
В начале было Слово. И Слово было убого.
В конце - то же самое.
Теперь отодвиньте-ка ваш стакан. Хватит на восьмёрку глазеть. Не будем беречь эту влагу. Опорожним без сожаления. Всё равно нет надежды.
P.S. Ненавижу восьмёрку. Особенно положенную на бок. Символ смерти и бесконечности. Бесконечности мучений.
Унылыми осенними днями года две тысячи ВОСЬМОГО.
Санкт-Вендель
Нет комментариев. Ваш будет первым!
