Настоящая жизнь

Эдуард Бернгард

НАСТОЯЩАЯ  ЖИЗНЬ

Можете мне поверить, я не спал ночей, думая о нашей бейсбольной команде. Если мы на этот раз не выиграем чемпионат нашего колледжа, то это будет катастрофа, крах, погибель. Ворочаясь с боку на бок, я представлял себе, как мы будем горячо и слаженно действовать, и как мы всё-таки перехитрим наших заносчивых соперников из команды «Гуллипут». Когда я всё же ненадолго погружался в забытье (сном это нельзя назвать), то отчётливо и в цвете наблюдал разминку наших игроков, а затем и сам матч, с его пружинными позами, метанием, швырянием, деревянным стуком и бешеным бегом.

Да, страшно волновала меня судьба нашей баскетбольной команды. Среди наших противников были столь сильные и противные конкуренты, что победить их ну почти невозможно, но именно потому мы и должны их победить, ибо проиграть означало бы конец всему. Посудите сами, если мы проиграем и не станем чемпионами, - а проиграть и означает, что не станем, - то как существовать в дальнейшем, я вас спрашиваю?! Можете не отвечать, ибо и так знаю, что вам стыдно станет, если поставите под сомнение нашу победу и, хуже того, значимость этой победы. Вообразите такую жуткую, леденящую душу перспективу: мы не выиграем и не станем чемпионами. И что потом? Мы закончим колледж, разъедемся кто куда, и всю последующую жизнь нас будет изводить, травить и травмировать этот ужасный кошмар - ПРОИГРАЛИ! Кто-то другой станет чемпионом и будет всю жизнь радоваться, и на лице у него то и дело на протяжении многих лет будет возникать гордая и светлая улыбка при воспоминании о том, как он, обманным движением обведя соперника, мастерски забросил тяжёлый звонкий мяч в кольцо, и счёт за секунду до финального свистка стал 95 : 93, а секундой позже возникло всеобщее ликование, и на старости лет, обняв одной рукой послушного внука, а другой - прилежную внучку, он станет рассказывать им о том, как он в решающем матче на первенство колледжа, запутав противника обманным движением, точно и хладнокровно забросил влажный от пота упругий мяч в заветное кольцо, выведя свою команду вперёд за секунду до окончания матча, который триумфально окончился со счётом 95 : 93! Герой расскажет им это (в который раз), затем будет предаваться мечтам о своей поистине захватывающей юности, завершившейся со счётом 95 : 93 на столь важном для всей его биографии чемпионате любимого колледжа. Но этим героем должен стать я, вы понимаете, Я, а не какой-нибудь самовлюблённый Сэм Билл из команды «Гончих Псов».

Надо полагать, вы прониклись осознанием чрезвычайной серьёзности этого соревнования на звание чемпионов нашего училища, от которого зависела судьба нашей волейбольной команды и всего нашего будущего. Мы вышли в финал, но теперь нас ожидал матч с очень трудным соперником, который уже был чемпионом, то есть был чемпионом всегда, и никогда ещё не был НЕчемпионом. И вот настал решающий день. За натянутой сеткой мы лицезрели снисходительные лица всегда чемпионов. Они просто не умели сомневаться в том, что будут продолжать оставаться чемпионами, и не умели представить себе, что кто-то ещё, кроме них, может являться чемпионом. Они эффектно подпрыгивали, вздымались высоко над сеткой и лупили мяч на территорию соперников, то есть нас. Но мы храбро сражались. Мы тоже отважно разгонялись, и прыгали, и падали с вытянутыми руками, стремясь достать мяч, дабы спасти матч. Мы тоже парили над сеткой и лупили что есть мочи мяч в направлении противников. Мы не сдавались, и они вдруг заколебались, засомневались, заудивлялись. Вот уже и явные ошибки стали допускать наши соперники по ту сторону сетки. Они теперь не играли, а старались, очень старались и пыхтели, и это уже было признаком грядущей капитуляции. Мы с ещё большим энтузиазмом прыгали, вздымались, летали и лупили, и счёт в нашу пользу рос и рос. На лицах пока ещё чемпионов чётко улавливалась недоуменная растерянность, и нараставшее опасение поражения поражало их встревоженное воображение. Меж ними не было уж той былой слаженности и сыгранности, того былого всесокрушающего взаимодействия, принёсшего им столько славных титулов.

В какой-то момент судьба матча зависла на одном шнурке от кожаного мяча, потому что мы подустали и противники почти уже сравняли счёт, но тут я под самый конец матча прошёл с мячом от наших ворот всё поле к воротам соперников, обведя неисчислимое их множество, и передо мной остался лишь один чужой вратарь, враг нашего народа и строя, буржуй-капиталист, и он напрягся и наклонился и грозно взирал на меня, а я не поддался на провокацию и уверенно приблизился к логову зверя и врезал трудовой своей ногой по гулкому мячу и через мгновенье тот затрепыхал в сетке как диверсант-налим и отчаянный прыжок вратаря не спас их команду от их исторического поражения и нашей великой победы свисток арбитра ура салют качай его кричат наши мы ж говорили победа будет за нами кто с мячом к нам придёт от мяча и погибнет славьтесь мастера кожаного мяча неустанно повышайте качество пасов даёшь голы родине!

Итак, мы стали чемпионами школы по футболу, и это был праздник, которого не передать! Ну, не передать, и всё тут! Как мы ликовали, как мы подпрыгивали, как мы носились с фужерами шампанского, нет, спиртное нам было строго воспрещено, с фужерами кваса «Кока-Колы» и с бокалом чемпионов, то есть с кубком. Мы выливали лимонад из фужеров в бокал, то есть в кубок, и пили прямо оттуда, и морс отдавал привкусом меди из нутра чемпионского кубка. Вот уж поистине медные трубы! Довелось нам услышать их в момент торжества великой победы над тёмными силами. Тёмные силы после матча сразу ретировались, и правильно сделали, потому что на них было жалко смотреть: понурые, подавленные, тяжело дышащие, как загнанные лошади, с высунутыми языками, как у измотанных собак, в пропотевших грязных майках, с выражением горечи на некогда чемпионских физиономиях. Они удалились, а мы веселились. Мы отведали сладость победы! Вот что значить одолеть соперников! Вот что значит обыграть другую команду! Вот что значит быть чемпионом! Это ли не главное в жизни?! И после школы, где б мы ни оказались, хоть в таверне посудомойщиком, хоть чумазым рабочим сталелитейной промышленности, хоть кандидатом на электрический стул, ничто уже не поколеблет нашей грандиозной победы в чемпионате шестой нижней лиги среди учащихся округа Нью-Террибл-Пипл, этой судьбоносной победы, воспоминание о которой станет лучшей долей нашей славной участи, нашей достоверной биографии, запятнать которую уже ничто не в силах.

*   *   *

Как нравится мне резко осадить перед девчонками мой спортивный «Мустанг»! И-го-го! Йо-хо-хо! Или мой «Порше». Или мой «Феррари»-кабрио. Это ж такой шик! Девчонки буквально визжат, не столько от испуга, сколько от восторга. А я в тёмных очках, усмехаюсь, машу им рукой и зову прокатиться. Они сначала для виду колеблются, это ритуал такой, а я же знаю, что через полминуты мы уже мчим по широченному и гладкому шоссе к роскошной вилле с голубым бассейном на моём ранчо, где куча других друзей и целая горсть гостей. Все пьют со льдом шампанское и скотч тоже со льдом. Это чтоб прохладнее, между прочим, потому что шик. На ранчо мы проводим «парти» ежедневно и еженощно, пьём скотч и шампанское. Курим сигары. Обсуждаем новые фильмы и ещё то, почему с Кидмэн больше не крутит Круз, а Энистон больше не спит с Питтом. Обсуждаем свежие матчи и гонки. И ещё спорим, кто кого сильнее: Шварценеггер Сталлоне или наоборот. Потягиваем коктейли через трубочку... хе-хе... соломинку. Потом ныряем в бассейн с вышки кто красивей пируэт сделает а я знаете могу так лихо прям задницей резко в воду такой шлепок выходит что все балдеют и восхищаются молодец говорят какой класс как ты так умеешь вот это да! а я умею! не каждый так сможет! Девчонки смотрят на меня с большим уважением и даже с восхищением, переходящим в вожделение. Ветер обдувает мои волосы, и волосы девчонок тоже. Наши волосы волнисто шевелятся от потока скоростного ветра. Девчонки тайно желают меня, а я делаю вид, что их тайны не знаю, и вообще я просто так. Ну, приезжаем мы значит на виллу и всё такое. Затем в бассейне мы купаемся, ну и всё остальное. После чего я развожу их по домам и сигналю на прощанье. А потом я в бар, а с бара в другой бар, и вообще даже не представляю себе, что кто-то может не находить в этом удовольствия и вести совсем другой, ужасно скучный, образ жизни. Есть же такое дурачьё!

*   *   *

Столько рядовых в мире, даже страшно делается! Большинство ведь рядовые. Н-да. Как они могут так жить, не понимаю. Иной раз гуляю себе, и навстречу люди идут, и я смотрю на них внимательно и у многих по глазам вижу, что рядовой! Даже не ефрейтор! Вот так проживёт человек жизнь и помрёт совсем рядовым, а как же так можно, ведь прожить надо так, чтобы не было... э-э... как Пушкин говорил, чтобы не было... м-м... противно за мучительный стыд оттого, что ты рядовой. Чтобы не было стыдно за свои погоны, так я вам скажу. И ещё я вам скажу, что я офицер, между прочим, да - кадровый. И дослужился до майора. Ну, это, конечно, не такая уж высота, я понимаю, не дурак всё-таки, но всёж-таки майор - это уже что-то, большая звёздочка между двумя полосками, хоть можно жить спокойно по крайней мере, и не мучительно за бесцельно прожитые годы выслуги, и не стыдно за свои погоны. Я чуть даже до подполковника не дослужился, между прочим - немножко не дотянул, да и ладно, так даже лучше, потому что мне в слове подполковник не нравится приставка «под-». Прямо как-то даже унизительно. Я хотел даже одно время рапорт писать в министерство обороны, чтобы это звание заменили на какое-нибудь другое, чтоб только без этой постыдной приставки под. Ну, можно ведь старший майор, или, ещё лучше, сразу после майора полковника давать, а над полковником можно старшего полковника придумать, коли уж нельзя сразу в генералы. Вот.

Раньше, как уволился с выслуги, так я, знаете, каждый день в мундире ходил, в парадном кителе с аксельбантом, и приятно было до ужасти, что вот перед людьми настоящий целый майор топает, а они наверняка завидовали все. Да только потом, знаете, стали мне уж какие-то неприлично откровенные намёки делать, что не годится, мол, каждый день по всей округе в военной форме расхаживать, дескать. Ну, завидовали, конечно. Ведь среди них в основном рядовые, ну и какие-нибудь сержанты, ну да эти-то хоть до чего-то маленького дослужились, не ахти что, правда, но остальные даже не ефрейторы, даже не ефрейторы! И как они могут так жить, ну не могу взять в толк. И семьи у них, и детишки бегают, и на работу куда-то ходят, но ведь рядовые! Неужто могут они спокойно жить без стыда за свои погоны?! Не понимаю. Иной раз хочется поставить их всех в строй и покричать на них от души, порявкать строгим голосом, помуштровать хорошенько, дабы вспомнили они как следует, что рядовые они всего лишь, вот, и чтобы стыдно им стало как следует за бесцельную мучительность. И ещё я не понимаю, почему рядовые могут так запросто ходить спокойно и свободно по улицам и по паркам, понимаешь, и сразу даже и не понятно, кто тут кто, ни у кого не видать знаков различий, приходится в морду глядеть, чтоб догадаться, кто это он тут такой перед тобой. Своих-то коллег-офицеров я сразу же по харе узнаю, и даже издалека по выправке, мы друг друга за версту чуем и улыбаемся! Ну, и чего нам не улыбаться, мы ведь всёж-таки достигли чего-то в жизни, не то что эти ничтожества, понимаешь. Как-то я в беседе с одним знакомым очкариком - сосед мой - изложил, понимаешь, эти мои глубокие мысли насчёт рядовых, а он, балбес такой, как-то странно усмехался и глаза опускал. Ну, от стыда, наверное. За мучительно прожитые рядовые годы. Сочувствую ему, падле, хоть он из этих чистоплюев сраных. Но всё равно жаль его, рядового беспутного. И как может человек жить без звёздочек, ну невозможно себе это представить. Хоть вшивая нашивка какая-нибудь поперечная, так и этого нет... Н-да. И живут ведь как-то. Бедняги.

*   *   *

Ах, неужели кто-то может не согласиться с тем, что самое главное в жизни - это чтоб тебя показывали по телевизору?! Многих людей вообще никогда не показывают! Поэтому бывают случаи самоубийств. Все понимают, что самая главная цель, это чтоб тебя хотя бы раз (но один раз - это ведь так мало!) показали по телевизору, но не все в этом признаются. Некоторые делают вид, что их это не заботит, как будто бы им всё равно, а кое-кто даже уверяет, что, дескать, вовсе не желал бы маячить на экране и нести всякий вздор... Ужас! Как они могут такое говорить! Если ты живёшь в этом мире и тебя ни разу не показали по телевизору, то разве ты можешь называться человеком?! Вот меня уже много раз показывали, сперва на передаче «Олдыб у микрофона», где мы спорили и ругались с соседями насчёт того, что они нам гадят, а мы - им, потом в программе «Плюх и крах», где, знаете, смешат людей тем, как другие люди падают в лужу с велосипеда или с качелей или кто-то их суёт мордой в торт и морда тогда вся в креме а ведь это ужасно смешно я всегда хохочу до упаду чуть не усыкаюсь а однажды меня разыграли и в сарай к свиньям толкнули прям в эту жижу и я поскользнулась и упала воняло сильно но ничего зато по телевизору показали но это было только началом моей карьеры и славы потому что потом меня стали приглашать в контейнер на БИГ БРАЗЭ и мы там неделями торчали в закрытом помещении перед телекамерами и болтали о том о сём и принимали душ тоже перед камерами и ели тоже на экране и все меня видели и я стала известной во всей стране и за рубежом меня потом многие узнавали на улице и просили автограф.

Конечно, я горжусь своим положением. Далеко не каждый достигает в жизни такого, многих вообще никогда не показывают по телевизору, но всё-таки, хоть я и добилась больших успехов, но завидую киноактрисам и киноактёрам. Вот это люди! Это ж просто сверхчеловеки! Кто может с ними сравниться? Никто абсолютно! Самые главные люди - это те, кто постоянно на экране. И я прямо визжу от кайфа и зависти, когда показывают известных актрис и актёров, особенно если из Голливуда, и тогда полный отпад! Самые важные люди - это актёры и модельс, а кто с этим спорит, то это просто дурак какой-то! Однажды один мой кузен, долго слушая то, что я ему рассказываю про самых известных людей, говорит вдруг: «Эти твои кинозвёзды - дегенераты, дебилы, дерьмо и больше ничего!» Я аж ахнула! Что ты несёшь, говорю, что ты такое мелешь о таких великих людях, небось завидуешь, то-то! А он, дурак такой, ухмыляется и говорит, что учёных и изобретателей и писателей и композиторов и этих... как их... софилофов очень редко или вообще никогда не показывают по телевизору и в кино. Я аж вскипела и разъярилась, честное слово! Да на кой хрен они кому нужны, говорю ему, эти твои придурошные учёные и писатели! нет, ну такой бред, вы видали! о каких-то говенных изобретателях и... тьфу... солофифах говорит, да что с них проку-то, говорю ему, на них никто даже внимания не обращает, потому что никому они не интересны, иначе бы их по телевизору показывали, ну, иногда кого-то и покажут, мельком, а изредка что-то даже ужасное бывает - целые передачи о каких-то мыш... мыш... мышлителях... тьфу! но это я даже не знаю ради чего делается, какое-то недоразумение, честное слово! О каких-то книжках говорят, ну прямо умора, ей-богу! Есть, правда, книжки довольно интересные: эти которые про любовь и пёстрая такая обложка и кавалер там на коленях перед дамой и везде цветы и виньетки ну это ещё ладно но ведь эти придурки часто о таком говорят что хоть стой хоть падай! Мне вот журналы женские нравятся там столько нарядных картинок и фотографий и ещё о том как свадьба у принца с принцессой происходила ну это очень волнующе понятно но зато те идиоты софилофы терпеть их не могу как люди могут такой ерундой заниматься ума не приложу!

*   *   *

Нет, не понять немцу русскую натуру, никогда не понять! Как мы умеем веселиться, никакой немец не умеет! Ничего они не понимают в жизни. Ни погулять как следует, ни порезвиться, ни размахнуться... Ну, что с немца взять! Мы с братаном, как встретимся, так по два пузыря каждый опорожняем. А то и больше. А разве немец может столько выпить? Ха-ха! Да он после одного пузыря загнётся, бля! Нет у ентих фрицев такой выносливости и закалки, и смекалки такой нет. Как мы друг с другом беседуем, ни один немец так не сможет. Тяму не хватит! К примеру, я своей жёнке говорю, принеси, говорю, дурёха, ещё закусону и заначку тож принеси, там ещё с полпузыря будет, а то нам с братаном не хватает, а она мне, козёл, говорит, пьянь поганая, алкаш вонючий, сам, говорит, принеси, нечего мне делать, таскать тебе, я те не служанка, говорит, вот, хе-хе! А ведь сама с нами стакан за стаканом опрокидывает, и ещё говорит, что я алкаш, говорит! Ну, я в таких случаях промеж рог ей как зафиндячу! и она с копыт, то есть с табурета, ну и потом смеёмся, а потом идёт она, конечно, за заначкой, а иной раз сынка своего я бужу, и он спросонья идёт искать у кого-нибудь или на заправке, а то, знаете, когда не хватает добрать до кондиции, то это просто ад какой-то. Ну, а когда доберём как следует, так рассуждаем, какие мы великие, то есть вообще самые великие на свете, потому что всё мы придумали, всё мы изобрели, всё от нас везде в мире, вот так, и потом мы от радости танцуем и посуду бьём и на пол плюём и песни орём так, что немцы полицию вызывают, падлы! Громко, говорят, видишь ли, да ещё ночью, говорят. Ни хрена они не понимают, эти фрицы.

А под нами живут тож наши русаки, но до чего ж противные! Сколько раз я уже звал этого соседа посидеть как следует, по-нашему, а он всё отнекивается. И однажды, когда мы с братаном кирнули как полагается, я не выдержал, всё вскипело в нутрях от обиды, и спускаюсь к соседу, а когда он открывает, за шиворот его хватаю и кричу в благородном негодовании: ты что, кричу, сука, не общаешься с нами! Ну, тут переполох, жёнка моя тож спустилась и разнимает нас, ну и братан тоже оттаскивает меня от этого предателя, а я тому ору: какие вы русаки, ору, да какие ж вы русаки, что это за семейка такая, как не стыдно, ору, не по-нашему живут, а совсем уже как местные, падлы, и в гости к ним без приглашения не заявись, вот такие стали тут, суки! Да, высказал я им тогда как следует, пущай знают, падлы!

Накипело, конечно. Но зато тогда мы с братаном оторвались! И блевали потом как никогда! Всё обрыгали на хер! Ни одного сухого места не осталось - и пол, и стены в блевотине! Жёнка моя потом корячилась, всю енту рыготню подтирала и материлась на чём свет стоит, а у нас хари аж синие были, ей-ей, синие, вот те крест! Да-а, вот можем мы оторваться, вот это да! Как мы умеем всё-таки размахнуться и повеселиться, до чего ж самобытная у нас культура! А немцы разве ж так умеют? Тьфу! Куда им до нас...

2006 г.