Ещё одно очень раннее и яркое воспоминание относится к моему периоду жизни где-то между двумя – тремя годиками.
Моя мама взяла меня с собой в магазин. Мне понадобились новые ботинки. В этом возрасте я, разумеется, не помню, что собой представлял этот магазин и как далеко он находился от нашего дома. Ехали ли мы на громко дребезжавшем трамвае, или шли пешком, а красные ещё деревянные в те времена вагоны обгоняли насв то далёкое лето 1954 года, этого я не берусь сказать определённо. Главное, что отчётливо запечатлелись полки с несколькими в основном тёмными, совсем не привлекательными, на мой взгляд, башмачками и детскими полуботинками. Ихподавала моей маме продавщица в синем халате с отложным белым воротничком. Обувка оказывалась поочерёдно на моей ножке. И мама постоянно меня спрашивала:
- Тебе удобно? Не жмёт? Тебе нравится?
Но мне эти вопросы казались совершенно лишними. Потому что я не хотел этих чёрных мрачных башмаков, которые не радовали мой взор. Я уже выбрал для себя те, которые с нетерпением хотел, чтобы мне их примерили. Эти, отличающиеся от всех других своих собратьев башмачков, были двухцветными. Сами светло-коричневые, они имели округлые мысы вишнёвого цвета. Вот это были ботинки, что надо! Я уже представлял себя идущим в них по двору и, не спуская глаз с полки, вытянул руку по направлению к ним.
- Хочу эти!
- Покажите, - попросила мама продавщицу.
- Ему велики будут. Они года на три. – Ответила та, равнодушно ставя на полку очередную, примеренную пару.
- Не убирайте эти, пожалуйста, - мама показала на совершенно ужасные, на мой взгляд, башмаки.
- Нет, - сказал я, - я хочу те, красивые.
- Ну, дайте все-таки их примерить, – попросила мама.
- Пожалуйста.
И вот, наконец, свершилось! Эти такие чудные ботинки оказались на моей ноге.
- Велики, - сказала мама с сожалением.
- Нет, - возразил я, - мне в них хорошо!
- Я же говорила, будут велики! – несколько нетерпеливо произнесла продавщица. – Эти берёте? – она опять взялась за ненавистную мне чёрную пару.
- Давай ещё раз их примерим, - сказала мама и надела их на мои ноги.
- Мне жмут, - солгал я, хотя едва ли ещё разбирался в этих терминах. Я просто уже слышал, что, если жмут, то такую обувь покупать нельзя.
Жмут? – удивилась мама, - а, по-моему, ещё с запасом. – Не выдумывай, давай их возьмём.
- Жмут, - захныкал я.
Мама, наконец, догадалась, в чём тут дело. Наверное, ей и самой хотелось купить мне более нарядные ботиночки.
- А в этих комбинированных ты не сможешь ходить, смотри, как они тебе велики!
- Смогу,- счастливым голосом ответил я, уже догадавшись, что мама мне не откажет.
Домой я возвращался в новых башмаках. Идти, даже держась за мамину руку, мне было трудновато. Но я старался не зацепиться за что-нибудь мысами и не поцарапать это великолепие. Мы удачно добрались до дома. Я гордо прошествовал по двору и мужественно стал преодолевать несколько деревянных ступенек, которые были ещё трудным препятствием для моего ещё столь юного возраста. Последняя ступенька. Открытая бабушкой навстречу нам дверь чёрного хода; и в памяти остаётся летящая мне в лицо деревянная половица, с которой я не совсем счастливо соприкоснулся.
Мне было больно, обидно, что я не сумел преодолеть последнее препятствие, но при всём при этом я категорически был не согласен с бабушкой, которая выговаривала моей матери, что нельзя слушать ребёнка в таком возрасте.
- Но, ему так хотелось, - оправдывалась она.
- Сама ты ещё ребёнок и ребёнка слушаешь, - не отставала бабушка.
Вечером пришёл с работы отец и, нетерпеливо выслушав обе стороны, махнул на них рукой и вынес вердикт:
- Сам захотел, пусть теперь и носит – всё равно на другую пару денег сейчас нет.
С трудом припоминаю, что ботинки эти я действительно сносил без всяких приключений. Ведь не мог же я ещё раз подвести свою маму, которая так хотела меня порадовать.
Помочь сайту
Поздравления
