В квартире четыре комнаты. Одна из них принадлежала Букову. Раньше он работал на дизельном заводе, но во время развала предприятия уволился и пришёл на фабрику «Светоч» сантехником. И стал сменщиком Александра. Буков уже лет пять жил в квартире жены, а своя комната пустовала. Правда иногда он сюда приходил, когда тёща допекала или с женой ссорился. Александр уломал его сдать ему по знакомству за полцены.
Комната запущена, в ужасном состоянии: всюду пыль, обои уже не понять какого цвета, кругом мусор, бутылки.
- Авгиева конюшня, - ругнулся Александр, быстро переоделся и занялся уборкой.
Вышел на кухню с ведром за водой.
Зиночка только что вынула из духовки плюшки.
- Вы будете чай или кофе? Есть ещё куриный бульончик, - спросила так, будто они сто лет знакомы.
Александр от неожиданности растерялся, машинально сказал:
- Чай.
- Тогда мойте руки и присаживайтесь. Пока ватрушечки горячие.
Александр испытывал двойственное чувство: хотелось осадить девчонку за фамильярность, и…общаться как с давней хорошей знакомой. Прежде он мечтал вот так сидеть с дочкой за столом со свежим печеньем, пить чай и беседовать. Не важно о чём. Но дочка, копируя жену, ещё в 10 лет возвела незримую преграду: ни пошутить (всё принимала всерьёз), ни повозиться. Если и случались беседы (как сквозь стекло), то дочь (как и жена) ограничивалась односложными словами, кивками. Из 17 лет семейной жизни пятнадцать Александр чувствовал себя в семье гостем, ещё мало знакомым, которого держат на дистанции.
А тут такая открытость, искренность. И полчаса не прошло, как познакомились, а Зиночка уже относится, как к родному. Почти забытые из далёкой юности ощущения охватили всё тело: словно его опять вытащили из под снега, раздели догола, растёрли барсучьим жиром одеревеневшее тело, и вот оно оттаивает, вбирает в себя тепло, сотни приятных иголочек растекаются по жилам и покалывают, покалывают…
Александр расслабился, чего не делал уже многие годы. Господи! как же был вкусен чай и божественно хороши ватрушечки! Оттаивающее тело (а более того - душа) разве что не плавилось в истоме. Вот оказывается оно, какое счастье, о коем он мечтал всю сознательную жизнь. Сидеть за обеденным столом, вкушать духмяные ватрушки и говорить, говорить, говорить. И видеть, что тебя слушают! Не дежурно, а искренне, с удовольствием. И ощущать на себе тёплый дружеский взгляд…
Тёплая волна хлынула изнутри, подступила к горлу, так что выжала слёзы.
- Обожглись? - тотчас участливо спросила Зиночка. - Я сейчас, - метнулась к холодильнику и вернулась с литровой банкой, в которой плескалась вишнёвая жидкость. - Морсик холодненький. Можете прямо из банки пить.
Александр принял студёную банку, сделал глоток. Жаркая волна отпрянула и струйками стекла,казалось, по рёбрам вниз живота, где и затихла остывая.
- Помогло?
Александр кивнул, сделав ещё глоток.
Зиночка солнечно улыбнулась, затем лукаво сощурила глаза:
- Вот вы и погорели, в смысле попались. В банке было приворотное зелье, сама вот этими ручонками приготовила.
- Я заговорённый против зелий.
- А моё первейшее из первых: я в него частичку души вложила…
Громко хлопнула дверь женщины. Зиночка согнала с лица улыбку, досадно поморщилась. Женщина вошла на кухню, погремела на своём столе посудой, наконец, наполнила ковшик водой и направилась к выходу.
- Не составите нам компанию? - предложил Александр.
Зиночка надула губы, глянула осуждающе.
Коротко буркнув что-то, женщина быстро ушла.
- Думаете, мне жалко плюшек? - вновь оживившись, спросила Зиночка. - Да нет же. Просто она с таким видом, что плюшки…просто прокиснут. Зачем добро переводить?
- Да уж, прокисшие плюшки не фонтан. Огромнейшее спасибо тебе, Зиночка, за угощение. Пойду я убираться.
- Я помогу, - вскочила Зиночка. - И не думайте отговаривать! Мы теперь друзья и должны друг другу помогать. Окей?
- Окей.
Трудились дружно, легко и весело. Зиночка порхала бабочкой, словно выполняла не грязную работу, а занималась любимым творчеством. В какой-то момент Александр ощутил, что окончательно оттаял, и более того, ему показалось, что каким-то образом исчезли его сорок лет и он вновь мальчишка, ровесник Зиночки. И охотно заражался её задором, лёгкостью.
Зиночка между делом легко, точно приятеля вводила Александра в курс дела. Вечную девственницу звали Залыгина Нина, ей 34 года. Работает в каком-то институте лаборанткой. »В комплексах вся, как рыба в чешуе. Только чувствует себя не в своём водоёме». Дабы соответствовать нормальной женщине, «всё время врёт о поклонниках, о романах. Сама себе цветы покупает, потом хвастает: была на свидании. Ха! Да она понятия не имеет, что такое свидание». Залыгину действительно чурались мужчины: как друг, товарищ даже очень неплоха, но как женщина…
- Не возбуждает. Как близкая родственница или просто старая женщина. Да, такие пирожки с котятами.
- Откуда те…
- Тебе, тебе! Всё! «Вы» аннулируем, переходим на «ты». Откуда мне всё известно? Так все говорят, во дворе кого угодно спросите,…спроси.
Третью комнату занимал странный парень лет тридцати. Нелепов Борис или просто Боб. Так обычно спрашивают его по телефону. Тихо интеллигентно спивался. Где работает неясно. Начитан: иногда Зина с ним на кухне беседовала. Со всеми вежлив. Участия в общественных нагрузках не принимал: когда подходила его очередь убирать места общего пользования, платил тому, кто соглашался за него подежурить. Платил «баксами».
Четвёртую самую большую комнату занимали Докоманные. Зина и бабушка Вера Васильевна. Мать Зины родила её без желания, под давлением родителей. Как и замуж вышла. Вскоре семья превратилась в тихий ад. Однажды мать исчезла, оставив записку: »Ухожу на свободу. Не ищите, если не хотите моей смерти». Отец Зины любил жену болезненно, ненормально. Скорее как отец непутёвую дочь. Свою любовь он перенёс на Зину. Помогать растить девочку перебралась бабушка, «папина мама». На Гражданке у неё своя однокомнатная квартира (как ветерану войны и труда дали). Сейчас свою квартиру сдаёт - что позволяет сносно жить. Зине было 11 лет, когда папа случайно узнал, что его жена и мать Зины обитает в Израиле, живёт гражданским браком с евреем. Папа как безумный поехал туда, надеясь вернуть беглянку. Не доехал: недалеко от аэропорта случился теракт, и он погиб. »Там ведь каждый день взрывают террористы…» Сейчас Зине почти 14. «Через месяц будет ровно. Получу паспорт, стану взрослой девахой».
Когда закончили с уборкой, Александр сказал, что ему нужно ещё сходить за постельным бельём.
- Ну и ладушки. А я пока это грязное постираю.
- Э нет!
- Хочешь смертельно обидеть?
- Так таки смертельно?
- Вот увидишь: помру, и оставлю записку, что это ты убил меня.
- Страшная ты штучка, Зиночка.
- Страшная аж жуть. Бойся меня! - шутливо выбросила руки, растопырив пальцы.
- Уже. Прямо коленные блюдечки ходуном ходят.
- Шутка. Ты меня не бойся. Ты мне сразу понравился, крепко-крепко. Таких я не обижаю. Запомни. А стирать будет машина и выжимать. Чур, гладить будешь сам: жуть как гладить не люблю.
«А ведь права была, негодница: подружимся, и возможно близко-близко…»
4
Из дневника Александра (продолжение)
"Обида, наконец, вырвалась наружу, отравляя всё моё существо. По обыкновению стал себя накручивать. Какой только чуши не пришло на ум. И что: махнуть на всё рукой, расплеваться с этой грёбаной цивилизацией, забраться в дебри и жить натуралом.… Или того лучше: взять вон нож, резануть по венам - нет человека, нет проблемы.… Но только мысль оформлялась, как тотчас перед глазами всплывали осуждающие лица детей. У Ларочки глаза как блюдца переполнены слезами.…Нет! я может и кретин, но не до такой степени, чтобы причинить боль детям.…Остаётся терпеть? До коле?!
Судьба, ау? Говорят, ты есть и управляешь нами, пишешь сценарий нашей жизни. Что дурного я сделал, что ты определила мне ТАКУЮ роль? За что?! Я атеист до мозга костей, но за всю жизнь не нарушил ни одной заповеди Господа. Тебе бы отметить меня, сыпануть пряников, а ты хлещешь кнутом, как последнего отступника. За что, спрашиваю, я?
Пи-пи-пи…. абонент в зоне неприёма сигнала.
Стабильно в такие минуты включалась программа «Анализ». В две тысячи пятый раз подвергал вскрытию своей жизни, своих поступков, подвергал скрупулёзному анализу: что? когда? почему? Есть расхожее мнение: если баба ведёт себя не так - виноват мужик. Вот я и пытался понять: в чём моя вина? Пью? Совершенно нет. Сквернословлю, дерусь? Опять таки нет. За все годы ни разу не обозвал её оскорбительно, не накричал, не ударил. Не помогаю по хозяйству? Опять не то: с первых дней нашей совместной жизни не делал различий между женской и мужской работой. А когда дети были маленькие, то даже старался большую часть заботы взять на себя: и ночью вставал первый, и пелёнки стирал-гладил, и гулял чаще с ними. Что ещё? Скучен? Отнюдь: всегда с юмором, все острые углы сглаживал, поэтому у нас никогда и не было скандалов, ссор. Скучен как собеседник? Это уж точно не в мой адрес. Пересказывать прочитанное из газет, журналов вошло в привычку с первых дней. Фильмы, спектакли сообща обсуждали. Наконец, постель. Вял, неактивен был? Я Скорпион, самый сексуальный знак зодиака. Первые два года мы не знали удержу: три-четыре раза в сутки минимум был. И что примечательно: каждый раз держал в голове » только не превратить в рутину, обыденность!» И старался, как мог изгонять скуку и однообразность. Что-то не припомню, чтобы Лида хоть разик выразила недовольство. Короче: было всё в наилучшем виде.
И что случилось потом? После рождения Максима Лида стала другой. Первые месяцы я как-то пропускал мимо, привычно аргументировал: устаёт, двое маленьких детей, погодки, плюс вторая беременность была тяжёлой с сильнейшим токсикозом. Поэтому особо и не настаивал: пару раз в неделю покувыркаемся - и порядок. Но чем дальше, тем страннее становилась Лида: нет, как всегда отказов не было, как захотелось - на.…Только пропал огонёк, жар, отзывчивость. Порой, казалось, что просто делает одолжение, чисто механически исполняет пресловутый супружеский долг.
У меня тогда же родились два сравнения, которые и сказал Лиде. Первое:
- У меня всё время ощущение, что вместо праздничного обеда ты каждый раз подаёшь позавчерашние макароны слегка подогретые.
Второе:
- Я стараюсь, с душой пеку тортик, представляю, как мы будем вместе пить чай, смаковать.…Но ты с варварским равнодушием и спокойствием, пока я наливал чай, бессовестно слопала торт, оставив мне жалкие крошки. Даже «спасибо» не удосуживаюсь, слышу только постное: »Всё? Спим?»
Насупилась, обидевшись, долго молчала, затем понуро вымолвила:
- Саш, я не понимаю, что ты от меня хочешь. Разве я тебе хоть раз отказала?
- Лида, ты вообще слышишь меня? Ты поняла, о чём я только что сказал? Про макароны и тортик.
- Поняла. Но что я поделаю: как могу…
- Неправда! Раньше ты была другая…
- Я и сейчас такая же.
- Нет! Нет, Лида! - Это тебе так хочется думать.
Короче: мы тогда каждый остался при своём мнении. Оба надулись, неделю в молчанку играли. Тогда я думал: мировой рекорд. Позднее этот рекорд многократно перекрывался. Последний результат: 38 дней абсолютного молчания.
Чего только я не передумал в эти дни, какой только литературы не перечитал: по психологии, по сексологии, потревожил классиков. Ответа не нашёл. Тогда записался на приём к известному сексопатологу, что из телеящика не вылезал.
Дядечка меня предельно внимательно выслушал и изрёк:
- Явление довольно распространённое. Очень многие женщины после родов охладевают к интимной близости.…Со временем это проходит. Потерпите, будьте предельно внимательны, нежны, не форсируйте, ждите, когда у неё у самой появится желание…
Я запасся тоннами «жданок». Прошли полгода, год, а я - сама Нежность! - всухомятку грыз «жданки». И ничего! Ни полнамёка! Вела себя так, словно так и должно быть, а секс… это что-то давно забытое, исчерпавшее свой лимит…
В ту пору отпуск у меня выпал в сентябре. Взял я ребят в охапку, и поехали мы в деревню к дедушке с бабушкой. Впервые я так долго был рядом с тестем и тёщей. И увидел то, что как-то ранее не бросалось в глаза. Тесть на 18 лет моложе тёщи, тогда им было соответственно 45 и 63 года. И оказывается, уже почти 20 лет у них такая же ситуация, как и у нас с Лидой. С той разницей, что у нас проблема только-только вызревает, а у них уже застарелая. И причина та же: полное охлаждение тёщи к половой жизни, только не после родов, а едва прошла менопауза. И всё, деду полный отказ, сослали на диван спать. Дед с горя круто запил, но через неделю самостоятельно вышел из запоя, осознав, что творит недостойное. Придя в норму,…обратил внимание на вдовую падчерицу (живёт по соседству), которой тогда едва за сорок перевалило. Падчерица сразу просекла, что к чему, и подняла шум.… Ославили деда на всю деревню. Дед плюнул на всех и крепко подружился с «зелёным змием». Итог: в 47 лет сгорел как свеча. А бабка до сих пор жива-здорова, ходит на кладбище, за могилкой ухаживает. Послушаешь её разговоры, так лучше и милее её Толика не встречала мужчины…
И что меня тогда дёрнуло за язык? Терпел, терпел, да и ляпнул:
- Что ж вы такого разхорошего раньше времени в гроб вогнали?
И более я в деревню не ездок.…Уж сколь лет прошло, а простить не может.
Приезжаю тогда домой и говорю Лиде:
- Вот перед тобой проходит жизнь родителей. У них такая же болячка. Ты хочешь последовать их примеру?
- Да я лучше удавлюсь, чем так жить. Ну, что ты выдумываешь?
- Я не выдумываю. Я вижу: у нас царапина, её спешно нужно залечить, иначе она даст заражение, и получим раковую опухоль. Тогда что? под нож?
Опять обиделась, включила «молчанку».
Ельцин из ящика пообещал лечь на рельсы, если поднимутся цены. Лида в это же время пообещала удавиться, если наша жизнь станет подобно родительской. Простой народ с верой и надеждой ждал благ от строящегося капитализма. Я с такой же верой и надеждой ждал, когда в Лиде проснётся былое желание.
Ельцин, как известно, на рельсы не лёг, Лида не удавилась, а те, кто ждал, получили…дулю с маслом. И как олухи продолжаем ждать и надеяться: а вдруг завтра начнётся хорошая жизнь?"
Помочь сайту
Поздравления
