Помочь сайту
Поздравления
Восток Дальний и Ближний часть 4
Восток Дальний и Ближний часть 4
Дальше решили посмотреть Президентский дворец, и на этом всё: пора до дома добираться.
Строгое архитектурное здание, огороженное металлическими решётками. Пространство вокруг вымощено серыми плитами. На высоте развиваются разноцветные флаги, всяких государств. Они свободно трепещут на просторе, «полные» своей орлиной гордости». Здесь они в гостях, и по-другому им нельзя выглядеть. Лицо всей нации.
Встретился вооруженный патруль, но никаких действий с стороны военнослужащих не было, спокойно разошлись в разные стороны. Никто, и ничего не мешает здесь отдыху людей.
Итайчик уверен показывает ручкой - туда. Подошли до самой ограды. Сфотографировались на память, для дедушки, и главное для Итая. Может и он когда вырастет, станет Президентом Израиля: «чего не бывает в жизни?» Его родители «непротив», только улыбаются. Для них главное чтобы Итай здоровеньким рос и счастливым. А будет ли президентом, это не так важно. Важнее всего, что бы, во всём мире не было войны.
Ещё и месяца не прошло, как она здесь гремела, и сирена выла. Но в это трудно поверить, ничего об этом не напоминает.
Ехали, назад молча, за день все сильно устали. Иван уже не восторгался «чудесами», иначе всё тут, трудно назвать. У него на восемь часов разница в биологических часах. И его организм всё ещё «упорно» перестраивался.
Но информация легко догоняла его, и обгоняла, на всём обширном пространстве его сознания. И оно не выдерживало нагрузки: «меркло», сейчас нужен отдых. Также и день постепенно угасал, как и его сознание.
А дома Ольга спохватилась: «папа подожди немного, надо Альфу прогулять». Та уже стоит с поводком в зубах, она ничего не хочет признавать: никаких «весомых и невесомых» аргументов. Только на улицу.
- Я с тобой пойду, - говорит Иван дочери. – Темнеет уже.
Рядом новостройка, и Альфа стремительно тянет туда. Ольга летит за ней, следом отец.
- Папка, там кто-то есть. Я боюсь!
Дочка и про Альфу забыла. Та тянет поводок, её трудно удержать на месте. Собака ничего не понимает, ей хочется самой во всём разобраться.
В сумерках трудно что-то различить Петрову. Какая-то гора пустых картонных коробок. Одна из них движется на Ивана, и старается лихо наехать на него. Человек понимает что «организатор наезда» находится ниже, возле самого асфальта.
Этот «невидимый двигатель», пыхтит и не на шутку волнуется», да так что приходится призадуматься бывшему охотнику: стоит ли так необдуманно хватать его руками .
- Тут тебе не Дальний Восток, дорогой ты мой человек, не дом родной, – это Иван так, сам с собой разговаривает, таёжная привычка. – Тут думать надо! А то схватишь на свою голову….
Возле здешних домов, не раз видел он экзотических ящерок. Те спокойно смотрели на людей. И если люди «вели себя «прилично», то и они не торопились исчезать: «с глаз долой»
- Смотрите, как наглядно, мирно сосуществуют «разные народы», с хвостами, и без хвостов», от Мамы-Природы». Так и должно было быть везде, во всём мире. Но нет у человека ни в чём совершенства, только разные подвижки в этом направлении происходят, - думают ящерицы.
И дома у Ивана был случай, да такой, что кому ни расскажи, тот не может от смеха удержаться. Даже сами охотники до слёз смеются, они прекрасно понимают, в чём тут дело: тут психология человека важна!
Оставил Иван свой раскрытый рюкзак возле речки, «что его дальше за собой по лесу таскать», если он сюда же через час вернётся. Управится он со своими делами, налегке: так всё быстрее будет. Хоть и тряпка тот, но сейчас рюкзак только мешает ему, сковывает быстрое движение. А так «одна нога там, «другая здесь», всё правильно говорится.
Уладил Иван все свои дела в лесу, и назад к речке вернулся. И рюкзак, похоже, что «сильно рад» своему хозяину. Вон как «своими лямками разметался», в дорогу «добытчик» просится: потому что сейчас «пустой он».
Наклонился Петров к своему походному мешку, и за ремни его к себе тянет. И кто бы мог подумать, что туда здоровенная ондатра залезла похозяйничать, за время его отсутствия.
Стремительно выбросилась та из рюкзака, на грудь Ивана, чуть ли не в лицо ему попала своими усами. Этот живой снаряд, «от страха, «обезумевшего действия». Чем она тогда и страшна была.
Но и охотнику не сладко пришлось: кепочка на его голове «дыбом поднялась» от неожиданности, как говорится: «привстала на голове». Хотя Петров никогда себя трусом не считал. Умел он всегда «себя в руках держать», даже в чрезвычайно трудных ситуациях. Но тут, так неожиданно всё получилось. В горле застрял невысказанный «комок эмоций», иначе этого «всхлипа звуков» не назовёшь.
Но и рыжая бестия ондатра, чувствовала себя не лучше, пока не добралась до кромки воды. Видите ли, ей сейчас надо срочно охладиться» - иначе её особе трудно совладеть со своими нервами, - не на шутку разволновалась:
- Вот так «дурень охотник»: кто бы додумался здесь ловушку на меня ставить? Какой человек? И я «дура» чуть так глупо не попалась: думать надо! И не надо быть такой доверчивой!
Так что Ивану есть о чём подумать, как и той ондатре, «его крестнице», куда ему лезть.
Сопенье, пыхтенье, и прочая возня показывает «упорство Ближневосточного зверя» в преодолении «любого препятствия». Можно уже захватить его рукой, очертания смутно просматриваются. Ясно, что это не большая ящерица, и «даже не крокодилёнок», что-то непонятное.
Из школьной программы Иван не помнит что бы здесь, где-либо водились крокодилы: и вот погулять вышли «на Бродвей», и в коробках запутались. Да ещё «лица» его геройского не видать, ловко замаскировалось оно. Где-то в пластмассовой посудине надёжно упрятано.
Слегка придавил Иван посудину ногой, но «хыщник», оттуда свою голову никак вытащить не может. Раз за разом посудина срывается, из-под ноги Петрова. Воришка всячески пытается сам освободиться, без помощи человека. Он напуган и похоже, что в беду попал разбойник, не иначе.
Тогда уже берёт Иван эту пластмассовую посудину рукой, другого выхода у него уже не оставалось. Из темноты, к себе, к свету повыше поднимает. И уже видит, что приличный по своим размерам котенок, весь рыжий и лохматый. На весу болтается. С банкой вместе висит в руках Ивана.
Крутился, крутился бедолага, иначе его трудно назвать, да и на землю с шумом «осыпался». Под тяжестью своего веса, неожиданно выбрался из непонятного ему плена. Полежал кот плашмя, у ног Петрова, пока в себя не пришёл. А Иван уже спокойно, со всем его достоинством, смог оценить этого шкодливого героя.
Огромные от ужаса глаза животного не знают, куда им разбежаться сейчас. Или надо ему, «во все стороны» сразу бежать, «куда глаза глядят». Терять своё достоинство «зверя»
Или «ему всему» целиком надо спасаться? Без разбега. То есть деликатно уходить: свою грязную, измочаленную шубку, хвост и голову спасать, но разумно. Особо размышлять коту было некогда.
Мордашка его, как у нашкодившего ребёнка вся перепачкана едой. Видно лакомился он в этой пластмассовой посудине, чем-то очень вкусным. Что-то там не достал он, поглубже туда влез, вот и попался.
- Наверно на йогурте, - подумал Петров. – Да какая разница!
Но рыжего кота им уже не видать, тот задал такого стрекача, что не скоро в себя придёт, этот бедненький сладкоежка.
- Резвый парнишка, - смеются отец с дочкой. – Даже очень симпатичный герой!
И только Альфа не понимает своим собачьим умом, «зачем этого рыжего пройдоху», сейчас так глупо отпустили? «По-человечески» он уже никогда жить не будет, это точно! Школа у него, не та! Ему бы: только пакостить, да пакостить людям! И не только людям!
- И как тут «не верти», своим умом», таких «пройдох» жалеть не надо! Она бы живо сама навела порядок, но…..
Только Иван сполоснулся под душем. Попил кофе. Хотя раньше никогда не приветствовал этот «напиток богов». Это всё его Оля, уже здесь приучила. Готовит папу под европейский уровень жизни. «Здесь не тайга!»
- Ты у меня отдыхать будешь дома, как барон. Только заранее говори, что ты хочешь. Всё для тебя сделаем.
- По интернету тебя искал твой одноклассник Саша Портной. Спрашивает, приехал ли ты или нет в Израиль.
- Короче, он потерял тебя папа.
И только сейчас Петров вспомнил о своих друзьях одноклассниках. Их здесь много в Израиле живёт, чуть ли не пол класса. Кто бы мог подумать, что так их всех судьба сложится. Но трое из них, это самые близкие ему люди. Саша Портной первый.
Воспитывался Иван у своего дедушки, потому что отца у него не было с детства. А жил он на улице Чапаевой. Чудесная улица была, славилась на всю округу. Крепко тогда держала марку знаменитого героя Гражданской Войны Василия Ивановича. Но больше всего славилась она садами и цветами. Богаче их наверно не было в городе.
Были и свои доморощенные герои: братья Золотарёвы, братья Абрамовы, братья Журбины, братья Гуревичи, братья Холовы: самым маленьким там был Иван Петров.
Рос Ванька на правах «сына полка» всей улицы. Они все и воспитывали его, и учили: уму-разуму. Потому что ребята, и по годам его намного старше были, и по силе.
Удар в подвешенную консервную банку, это удар гонга, и вызов на поединок. А соперников здесь всегда было много. Со всех улиц собирались «борцы», что бы подтвердить свою силу, и уважение к себе.
Ивану не сладко приходилось в таких состязаниях, но он упорно боролся со старшими мальчишками. И скоро научился, их побеждать. Ловкий, как юла он всегда оказывался сверху, иногда и до драки доходило. Но и здесь он не уступал старшим: «бей малыш», говорили ему прохожие. И он всегда оправдывал их доверие. Но если и плакал, то никто его слёз не видел. А жаловаться было некому.
Не помнит Иван, что бы Саша Портной с кем-то боролся, а тем более дрался. От Природы он родился таким, удивительно миролюбивым мальчиком. Много читал книг, и потому, фантазия у Саши была очень богатая. Несомненно, что выше нормы своих сверстников.
Уже на закате своих лет, их первая учительница Дина Михайловна Школьная. Выдающийся педагог, с огромнейшим преподавательским стажем. Редчайшей души человек. В своей беседе с Ванечкой Петровым. «Они все для неё любимыми детьми оставались, и никогда не старели. «Только она одна старела!» Потому что это её судьба была. И она её не замечала.
- Мне очень нравился Сашенька Портной. Такой умный и красивый мальчик, с очень богатой фантазией. И как красиво он сочинения писал: «Лодка накренилась. И так же легко разметались по воде кувшинки, пленили сонный пруд….. Сочинение ученика начальных классов, «жалко, что он дальше не учился». Ей действительно жалко Сашу Портного, в этом не приходится Ивану сомневаться. Как и всех их, жалко, своих учеников, часть души её.
Так, что выходило совсем интересное заключение, что не обязательно было мальчишкам драться. Можно было завоевать себе уважение и другим путём. А какой он тот путь, тернистый, или нет, никто из них не знает. Потому что об этом «каждый герой», даже не задумывался.
Жил Саша на Лесной улице, она недалеко от Чапаевой расположена. На прямую линию, так совсем рядом находится, только между ними всегда болота были. Даже ротаны водились, совсем древняя, доископаемая рыба.
В любой луже эта рыба жила, потому что морозов она не боялась. Вмерзала в лёд, «и без всяких проблем», даже очень славно там зимовала: уникальная рыба. А другим рыбам это смерть, такой номер не проходит.
Весной лёд растаял, и ротан снова готов к разбою. Зато жрёт он сейчас всё подряд, без всякого разбора, за зиму сильно изголодался.
Его и за рыбу, этого чёрного, пучеглазого обжору, тогда не считали. Очень много другой рыбы в округе водилось. Чудесный край рек, болот и красивейших озёр, как тут без рыбы жить. Хоть руками её бери.
А осенью когда перелёт начинался, то утки да гуси, над этим местом валом валили. И это над городом происходит. Хотя и городом тогда Биробиджан трудно было назвать.
И так изо дня в день, идёт нескончаемый перелёт птицы, до самых морозов тянется. Всё летят они здесь без отдыха, на юг к жаркому солнцу, к теплу тянутся.
С великим отчаянием расстаются они с родным жильём. Хотя в душе противятся птицы, не хотят свой дом покидать, своё гнездо. И деток своих любимых, отсюда, в неизвестность уводить». Больно им! И это понятно.
Но оторвались птицы: «хором от земли». Им по-другому нельзя жить. И по-разному «голосят они», о том не таясь, уже в небесах. Им выплакаться надо. Так же потом и с людьми получилось.
Прости нас Россия, грешных прости,
Тебя не забыли, мы в вечном пути….
А ты молчалива в холодных снегах,
Тоскуешь о детях, и вся в снегирях.
Так что весело жилось тогда мальчишкам, все в гости ходили к друг другу. И это было нормальным явлением. Вынесет бабушка Ивана, или дед из своего сада, сливы или яблоки. А там их, чуть ли не целое ведро. И говорит весело ребятишкам – «угощайтесь!»
Конечно для них это праздник, и те быстро «сортируют» фрукты. Но и тут не без проблем, так не интересно им. Надо старшим детям самим в сад залезть. «Вот это «колорит» настоящий. «высший пилотаж!»
А дедушка Ивана старый охотник и рыбак, и его «на мякине» трудно провести», как того старого, «стреляного воробья». Весь сад, опутает рыболовной леской по периметру. Своего рода, если говорить современным языком, «растяжку готовит». А металлическую, спиннинговую катушку в жестяное ведро положит. Да всё это «творение своих рук» на собачью будку поставит. Крыша там тоже жестяная.
Лезут пацаны, уже можно сказать, что парни. Похулиганить в сад, а больше всего для «куража», ведь с ними и девушки бывают. Всем им веселья хочется, и новых, острых ощущений.
Но вот зацепили они телом леску, а её и днём то, не видать не то, что вечером. И потащили её за собой. Опрокидывается ведро, на крышу собачьей будки. А пёсик там не малый на цепи сидел. Он и так всех чуял, но у него нет свободы. А тут такой гром: трамтарарам, что и мёртвый не выдержит. И собака совсем в ярость приходит.
Выйдет дедушка на крыльцо и с ружья в воздух выстрелит холостым зарядом, «тоже для «куража». Раньше всё это нормой было, на всё люди «проще» смотрели.
Все они знают, что никто закона не нарушал, и даже не думал нарушать. Разгар лета на дворе, урожай в садах поспел. Вот их родные дети и расшалились, «чей-то сад чистят», остепенить их надо. И остепеняли.
Конечно переполоху на всю округу. Но собственно, все этого и хотели. И предполагали, что именно так всё будет. Зато куража, всем вдоволь: забор на части разнесли, леску всю изорвали, пёс будку свернул. И сам он не на шутку напуган, «такого безобразия, и его родители не видели!». Вот так сторож!» Не простят они ему этого беспорядка».
Выходит, что и у них есть «своё большоё» уважение к своим родителям: породу держат! Вот и стыдно барбосу, в глаза людям смотреть. Винится он перед хозяевами, даже кушать не хочет.
- Люди про породу ничего не знают, у них всё проще! Мне бы так просто».
- Отнеси пацанам яблочек, - говорит дед весело внуку. – Вчера не доели, на землю обили. Не пропадать же добру!
Подростки все умиротворённые, тихие и довольные жуют вчерашние яблоки. Заплатки на одежде, на разных местах: кто как мог, так и прилепил.
- Мамке сказать, себе хуже будет, а батя ремнём взгреет, это точно. Сам ведь по садам лазил, и его так же учили. А мне будет всё приговаривать: «бью тебя сын мой не за то, что ты в сад лазил. А за то, что ты попался так нелепо. Цыган так детей своих учил, и я тебя поучу немного». – Хорошо ему куражиться!
- Что дед делает?
- Ружьё почистил, теперь забор чинит, да всё гадает с бабушкой, чьи клочки на заборе остались. Кто в такой одежде примелькался намедни.
- Что жаловаться будет? – тревога в глазах.
- Дед не такой. Он свой боевой орден ещё в гражданскую войну получил, и осколок под лопатку.
- Геройский у тебя дед! Если наша помощь ещё нужна будет, то мы непременно поможем.
- Яблоки ещё не поспели, - спешит их урезонить Ванька. – Рано лезть!
- Да не о том мы, «мы по-хорошему», как и он с нами.
- Если хочешь с другом переговорить, то я тебе это устрою через компьютер, - это Ольга отца успокаивает. Понимает она, что воспоминания захлестнули папу. Он даже лицом посветлел. Совсем, как ребёнок сияет: всё там написано.
Садится за компьютер, и выходит на Александра Портного. Затем короткие переговоры, и уже не только связь наладила, но и видимость воспроизвела. Петров увидев своего друга, невольно забыл все слова, что приготовил. И тот молчит, хоть и ждал этого момента. Волнуется Саша.
- Санька привет родной! – первым, не выдержал Иван. – Что же ты молчишь, ведь я уже у вас в гостях в Израиле.
- Я тебя за брата считаю. И дом ваш на Лесной улице часто мне снится. И бабушка твоя, и папа с мамой. Я туда всё в гости к вам прихожу, как и раньше было. Только сейчас там все каменные дома стоят. Ты и сам тот район не узнаешь, «круто там». Раньше проще было, и лучше.
У Александра слёзы на глазах. Он хлопает своими длинными ресницами, так хочет избавиться от волнения. Но это трудно сделать. Последний раз он виделся с Иваном в девяностых годах, перед самым его отъездом в Израиль. Но тогда у обоих было много своих нерешённых, семейных проблем. И только вся остальная жизнь помогла им частично от них избавиться.
Они оба развелись со своими женами, один позже, другой раньше. Но так же остались проблемы с детьми. И наверно уже ничего не изменишь. Иван по себе судит.
- Я работаю по строительству, занимаюсь ремонтом квартир. Сейчас, как бы открыл своё дело. Мне приходится бригаду обеспечивать работой. Занят круглосуточно.
- Сашка ты так сильно похож на своего отца, прямо одно лицо. Мы, как в детство вернулись. Это невозможно. И лысина добавилась.
- А как ты хотел, я и должен быть на него похож, не на соседа же?! Старею!
- Сестра говорит, что видела тебя в городе, ты с ней автоматически поздоровался, и, прошёл дальше, похоже, что не узнал её. Она так и говорит, что ты не смог бы так сделать.
- Саша, мне уже многие так говорят, потому что у меня далеко: «лица расплываются». И охотник с меня уже никакой, только зайцев петлями ловить. Зрение плохое.
Как в анекдоте, хохол говорит: «глазам своим не верю, надо руками пощупать». Так и я сейчас.
Тот всё прекрасно видит, но боится ошибиться. Что бы его, не обманули, даже случайно: «глазам не верю». Осторожный он очень. А я, всё время сам ошибаюсь: «надо руками щупать». Оба смеются.
- Я попробую выйти на Фиму Кельмана, что-то он давно на связь не выходил, и с Лёней Крепком, что-то не заладилось. Всё времени у меня не хватает.
- Кстати Фимка с тобой в одном городе «живёт», просто он ничего не знает, что ты здесь. Очень обрадуется тебе. Мы все в разных городах живём.
Долго они ещё обо всём разговаривали, и время летело незаметно. Но надо и честь знать. Пришла пора им прощаться. До встречи, дружище.
- Ты доволен папа? – глаза у дочери сияют, она уже знает ответ. – Очень доволен!
- Иди, отдыхай папа, завтра поедем другие достопримечательности Израиля тебе покажем. Тут можно во все стороны ехать, есть, что посмотреть.
- Спокойной ночи папа! – Офир застенчиво улыбается. Он старательно говорит по-русски, что бы всем было приятно: и Оле, и её отцу. Сейчас и его папе. - И отцу это приятно.
Ольгу зять очень любит, и не скрывает этого. Про сына и говорить нечего. Они счастливы. Душа радуется у отца, и это понятно.
- Офир хорошо воспитан. Когда-то его родители из Европы в Израиль приехали. Учёные люди. Оба с высшим образованием. Только жалко, что отец рано умер. Для Офира это был сильнейший удар в жизни. Любил он сильно своего папу, и до сих пор очень тяжело переживает эту утрату.
Оля говорила об этом своему отцу, как только тот приехал к ним. Ей тяжело было видеть, как страдает её любимый человек. И с отцом надо было обязательно своими переживаниями поделиться. Пусть и он это знает. Отец добрый человек, и желает им только счастья. Но тут надо быть очень осторожным, что бы не обидеть Офира.
Теперь славит она Бога, что у них складываются добрые отношения. А для мужчин это много значит. Им тоже поддержка нужна. Надёжная рука. И ей приятно это видеть.
Иван думает о том же, но по-своему:
- Удивительный Офир человек. Ему наверно тяжелее всех сейчас приходится. Такую большую нагрузку несёт, везде успевает. Но виду он не показывает, что сильно устаёт. Хочет мне сделать приятное, ведь я гость у них. Спасибо родной человек! - Не спится Ивану.
Ещё исходит воздух дневным жаром. От домов, дорог, и горячих газонов, жар устремляется в звёздное «бархатно-чёрное небо». На Дальнем Востоке оно «проще выглядит» роднее.
Иван ощущает дыхание ночи. Окно открыто, а там новый мир, незнакомые ощущения. Ему надо хоть немного в них разобраться.
Глубоко задышали тропические, фруктовые деревья, избавляясь от своей «сладкой земной неги». Им всем здесь прохлады хочется, ждут её. И она пришла сейчас, «в это море зрелых фруктов». Такова осень в Израиле, а дома у нас наверно и первый снег лёг. Гость своё вспоминает.
И у нас на Дальнем Востоке есть чему, всегда удивляться. И по силе своей, и грандиозному размаху: есть такие чудеса:
Зацвёл на сопках с виду неприметный, и дикий багульник. И сразу же, «запылали» сопки «огнём». Они с низа, и до самого верха «горят»: влекут они. Иначе не скажешь. А запах, какой? Свои тропики.
Живой Дух Тайги царствует здесь безраздельно. Он везде: он живой, могучий, и стойкий. Все в его власти: и люди, и звери, и птицы. Вот тебе и невзрачный с виду багульник. Сейчас на тысячи километров он цветёт и благоухает. Море тайги «и огня» Грандиозный по просторам размах. И запах его сильнее самых нежных и стойких духов Израиля. Но это миг, и мы не вечны.
- Они тогда заканчивали восьмой класс. И ко Дню Победы, готовилась вся школа. Иначе и быть не могло. Для Советского человека нет дороже праздника: на всём белом свете, чем этот. Дети хорошо это понимали, «и трудились на совесть», усердно готовили праздник.
Надо было много цветов, не для одного класса. И это была первостепенная по своей важности задача. Негде было их взять. Не сезон в городе. - Это теперь, что хочешь, покупай, были бы деньги.
Тогда и решили на классном совете багульника набрать. Вокруг города все сопки огнём пылают. Бери цветов там, сколько желаешь. На такое святое дело не пожалеет их Мать-Тайга.
За нашими седыми сопками Манчжурия была, сейчас это Китай, и война там шла с Японией.
Война здесь, совсем недалеко от нас проходила. Понимает это Мать-Природа:. Такого врага одолели: «надо достойно почтить павших в боях с японцами наших солдат. С честью отстояли они Россию нашу Матушку, здесь на Дальневосточных рубежах. А, живым победителям, надо её таёжного воздуха для здоровья глотнуть. Этот эликсир продлит их жизнь не на один год. Проверенное средство.
- Пусть едет Петров Ваня, он тайгу сильно любит. А школу наш Ваня «не очень «обожает», - и добавила Раечка Вайсман весело. - Вот и погуляет там «по школьным коридорам».
Хочется Ивану ей что-нибудь дерзкое ответить. Но в школу тащиться ему действительно нет никакого желания: «точно в воду глядела Раиса»
- А кто с ним, то это и так ясно: «вся неразлучная троица», - за всех решила эта наша «умничка»
Фима Кельман и Саша Портной с ней согласны. Раз и Иван так решил, то тем более. Им вместе действительно лучше, они с первого класса дружат. Весь класс по группам разбит. А они всегда вместе.
- А что, и прогуляемся! – это Фима Кельман задорно. – Мне без разницы, где штаны протирать. Лично я, за счастье считаю с Иваном в тайгу сходить. А вы хорошо учитесь: «царь Кощей над златом чахнет».
Саша Портной, никому ничего не возразил. Для него самого, этот вопрос уже давно решённый. У него свои буйные фантазии в голове, и свои планы. А так он всегда согласен.
- Конечно, вместе пойдём!
- Я думаю Иван, что и нам надо достойно отметить это важное событие в нашей школьной жизни. Не одни они самые умные там. И не по их плану мы проведём этот знаменательный день, для всей школы, и всей нашей жизни. Пусть и дальше они все заблуждаются: «а мы, не овцы заблудшие».
- Для начала надо скинуться деньгами: и только так!
И Санька своих, «кровных» три рубля, как фокусник из кармана штанов достаёт. По тем временам это целое состояние. Он на полном серьёзе это делает.
Иван кладёт в его кепку свою мелочь, он не богато живёт. У Фимы ещё труднее с деньгами, их всегда дома не хватало. Но, что есть, то тем и богаты.
Заходит Санька в Пищепромовский магазин. Он там всегда хлеб для дома покупает. И долго ведёт переговоры с продавщицей тётей Дусей. Но видать не безуспешно, иначе бы уже давно с крыльца кувыркался.
- Готово! – бежит к ним радостный Сашка. – Теперь на автобус!
Так и ехали они довольные собой до пункта назначения. А там, в сопку поднялись, и багульника море у их ног плещется. И всё выше к вершине сопки этот огонь поднимается. Ветер кусты колышет, и создаётся иллюзия движения: «огонь волнуется», и движется вверх. «Его здесь, сколько хочешь можно набрать».
Но друзья не торопились, не ломали всё подряд, а выбирали лучшие ветки. У которых почек цветущих много. Эти завтра распустятся: то, что и надо им.
Скоро нарвали огромные охапки багульника, больше не унести: «поставленная задача на совесть выполнена, теперь не грех и отдохнуть».
- И перекусить не грех, - дразнится Саша Портной.
Вот тут наш Сашка и удивил всех своем пытливым умом. Грандиозным полётом своей мысли. Хотя всё так просто, звучало: «мы уже взрослые люди!».
- Мы об этом и сами догадывались, - отвечает ему в тон Ванька, и тоже дразнится. - Но ещё не видим того.
Но когда друг из своей сумки, ловко достал чекушку водки. И так же лихо поставил её на импровизированный стол: развёрнутый платок на земле. Рядом с хлебом, куском колбасы, и огромной луковицей. Мы это, сразу почувствовали. - Действительно у нас всё, как у взрослых людей происходит.
- За День Победы!
Разломали хлеб и колбасу на три части. Луковицу пока оставили в покое. И налил Сашка водку в стакан: «пей!»
Выпил Иван, за Победу, за своих погибших родных на войне. С непривычки ему тяжело было пить «огненную воду». Про это он много читал в книгах: «как у индейцев всё происходит». Но они же, взрослые люди, и имеют на это право?! - Огонь по телу разливается, душу греет.
Кто как, выпили остальные свою долю водки. И деловито колбасой с хлебом закусывают. До луковицы дело не дошло. Ей уже потом кидаться стали, и чекушкой тоже, потому что, всем «победителям», вдруг весело стало.
Тут и пестрая кукушка, в застиранном сарафане, рядом с ними на дерево села. И кукует им, что-то своё. Возможно, она пыталась прогнать их, а они ей своё:
- Кукушка, кукушка: сколько лет мне жить дано?
И та им по полной программе отсчитывает годков, как в решето сыпет старуха: «ухом слышно прибывает, а заглянешь – пусто» Вот где веселья им было.
Недолго они так игрались. Весеннее солнце разморило подростков. А таежный аромат багульника, он от многих болезней людей лечит. Сейчас просто усыпил их, крепким и здоровым сном. И кукушка успокоилась, колыбельную им поёт: «баюшки-баю, спит Ванюша на краю. Придёт серенький волчок, и укусит за бочок!». Но и она вдруг замолчала.
Открывает Иван свои глаза, и ничего не понимает, что за шум вокруг. А метрах в тридцати от них медведица стоит. И где-то рядом с ней по кустам медвежата возятся. Она удивлённо смотрит на Петрова, тот на неё. Похоже, что мамаша их всерьёз не воспринимает: «всё это войско победителей». Поэтому у медведицы, и нет к ним агрессии. Медвежата в стороне находятся.
Проснулись и Сашка с Фимой, глазами хлопают. Они тоже ничего не понимают, но уже что-то до них доходит. А дальше уже невероятное действие происходит. Эта лохматая медведица. Голосом их классной руководительницы, Елены Александровны. Им говорит строго, рычит на них.
- Что начинающие алкоголики, острых ощущений захотели? Они вам сейчас будут.
Иван в этом не сомневался. Особенно сейчас. У него давняя, или можно сказать «вечная неприязнь» к Елене Александровне была. Естественно, что это чувство было у них взаимным. Так, что «промедление смерти подобно».
- Цветы! – тоже рычит Петров своим друзьям. – Оставлять нельзя, это приказ!
Летят они с огромными охапками багульника в руках по кустам, вниз по склону сопки, и только ветки вокруг шелестят. Никого подгонять не надо.
- Что там за «светлячки» такие необычные. Так лихо вниз летят, огнями сверкают. Так и разбиться можно? - непонятно всё это людям со стороны. А им всё равно: пусть, что хотят, думают! Только на дороге пришли в себя герои.
Отдышались они, и решили никому и ничего не говорить. Себе хуже будет. Все они медведицу видели. И все они слышали голос Елены Александровны. Но медведица-то рычала, откуда голос её взялся: «допились ребята!»
Елена Александровна преподавала у них математику, вот и поставила им такую задачку. Даже Фима Кельман, один из лучших математиков школы: «репу чешет». Но шутит:
- Всё здесь известно, но какова длинна паровозной трубы? – вот задачка!
До школы доехали, молча, также молча, зашли в само здание. Помогли уборщице расставить багульник по вёдрам с водой, и всё это молча. И по домам молча, разошлись.
Утром они пришли в школу при параде, но настроение у них было не праздничное. Чего-то они ждали, томились ожиданием. И вот она появилась, «их прелестная Елена Александровна». Естественно, что без шубы, и медвежьих лап: «родные вы мои!»
Она вся сияет красотой и обаянием. И, душевные слова им сейчас говорит: «вы такой чудесный подарок для школы сделали!»
- Мне так хочется вас расцеловать, вы заслужили того!
- Только не это, - глаза у ребят из орбит выползают. - С нас и того хватает!
Никто и ничего, не понимает, но все смеются. Сегодня большой праздник. Хорошо день начался.
Утром опять быстрые сборы и снова в дорогу. Офир опять свободно сидит за рулём, такое ощущение, что он в машине родился. Он профессионал, говорит, что отец его научил ездить на машине. Но эта тема для него болезненна.
- Папа, как ты отдохнул? - с улыбкой спрашивает зять. И это правильно.
Ему тяжело говорить по-русски, но он упорно старается это делать. При этом застенчиво улыбается. Но и ему есть сюрприз от папы.
- Бэсэдор!
Офир восхищённо захлопал своими серыми глазами, и только потом нашёлся.
- Молодец папа!
Дочка тоже смеётся: это её наука! Только Итайчик не поймёт ничего: «дедушка заговорил на иврите!». - И что он раньше молчал? - Хитёр дедушка!
Он сам уже говорит отдельные слова. Только начинает разговаривать. А по-русски ещё меньше. Но Ольга его упорно учит, он должен говорить на двух языках. И это важно.
Она сама говорит на иврите, как на родном языке. По-русски говорит с лёгким акцентом. Иван спрашивал и Татьяну. Та всю свою жизнь упорно училась. Бедненькая девочка. Досталась ей в жизни. Но говорит она чисто на обоих языках.
- Танечка, а на каком языке ты думаешь. Мыслишь как?
- На иврите!
Что ответить отцу? Это для него не рана, но заноза в душу это точно. Хотя он ни в чём не виноват. А может и виноват? Поэтому Ольгу он не спрашивает, не хочет себя расстраивать. Для них это уже норма жизни.
А у него фильм перед глазами, как фашисты электрическим током лечили от заикания своего разведчика. Хотя вылечить от заикания медицинским путём невозможно.
Тот русский по национальности. Но не это главное там. Силу тока постоянно увеличивают: «говори правильно!», пока разведчик не теряет сознание. Так и отучили его заикаться, только пыткой.
Возможно, что и его дети сами подвергали себя душевной пытке. И всё же научились говорить, и думать на Иврите. Это была тяжёлая необходимость, что бы выжить там, в новых условиях.
Как тут ни крути, и он виноват, хотя бы потому, что он отец. Хотя он туда никого не посылал. А мама за себя сама ответит, если только додумается до этого.
А может ей всё это, всегда безразлично было! Как они будут жить там, на каком языке разговаривать и думать. Её мысли всегда были только о своей Наталье. И потом та уже сама всё решала, на правах хозяйки в доме. Иван с её мамой уже не жил. Его судьбу они ещё раньше и вместе решили.
В это трудно поверить, что для матери не все дети одинаковы. Но и тут парадокс. Наталья старше всех своих братьев и сестёр, разница от четырёх, до десяти лет. И, несомненно, что оказывала на них своё большое влияние. На правах старшей сестры, и это везде так.
Но и била она их беспощадно, жестокости в ней было через край. Эта черта её характера. С улицы приходят и плачут дети Ивана: «папа защити, нас Наташа набила»
Отчитает её Иван и никогда до рукоприкладства дело не доходило: чужой ребёнок!
Но тут и соседи стали заходить: «Ирина? Твоя Наташа поубивает твоих меньших детей. Прими хоть какие-то меры, на это невозможно смотреть. В ней столько ярости!
Ирина молчит, что партизан. Даже слова не хочет сказать им в ответ. Постоят соседи, руками разведут, и молча, уходят: «разбирайтесь сами!».
Иван жене говорит: «прими меры сама! Ведь ты их мать! У матери, «если пальчик болит», любой её ребёнок: душе больно! Так и дети, они все одинаковы. В ответ тягостное молчание. Она, что ничего не понимает?
Его дети слышат этот разговор. У них есть ещё надежда, что папа их защитит. Больше им надеяться не на кого. Мать всегда так поступает.
Приходит Наталья домой. Иван берёт свой флотский ремень. Так же молча, берёт за шиворот Наталью. Он кузнец, и вырваться с его руки невозможно. Он сейчас сам, как из огня вышел: тяжело ему.
- Если ты! Ещё раз! Кого-нибудь, из моих детей побьёшь. То ты потом на свой зад не сядешь: так и знай!
- «Как Сидорову козу», ремнём драть буду!
Тут и Ирина заметалась по коридору, кипит в ней материнское чувство. За своего любимого ребёнка она, как кошка готова на Ивана кинуться. Сразу до души ее достало, а то ведь ничего не понимала. И всегда так было.
- И тебя Ирина, как «Сидорову козу ремнём драть буду»! Потому что вы сами, боли настоящей никогда не испытывали. И не понимаете этого. Всегда другим боль причиняли!
- «В капусту искромсаю»: последнее вам, моё предупреждение……
- Папа, что ты задумался? Тебе это не идёт, ты ведь сюда отдыхать приехал.
- Всё лето по тайге один ходил. И нога у тебя больная. – Оле жалко отца.
Не верится Ивану, что так на автомобиле можно «по сказке лихо катить». В России Емелюшка-дурачёк: всё чудак, на печке катался. Да так в России и до сих пор осталось: лучше ездить на печке, во всех отношениях. Дешевле обойдётся хозяину. Обидно за Россию. Все надеются на Путина.
Доживём и мы, до хороших времен, без экстрима будем ездить. Для нас это «вечная сказка». Без хороших дорог ничего не сделаешь.
Хайфа уже блистает своей красотой. Тут тропики, море и солнце. И корабли на рейде. А море, какое синее, как на открытке нарисовано. И пальмы кругом, глаза радуются. Во всю грудь дышать хочется: море, оно и есть море.
Вот мраморные колонны. И такая же лестница: до самого моря, жемчужным ожерельем спадает. Из одного яруса богатой растительности, в другой переходит. И так до самого низа. Кажется, что в море вдаётся.
Сегодня не получилось, по ней к морю спустится. Черная, литая из металла ограда никого не пускает. Красиво всё сделано: всё как в музее. Но замок, есть замок. И орёл его охраняет.
Пофотографировались здесь, тут тоже красиво: пальмы, мрамор, экзотические растения, с фонтанчиками. Можно, до них руками дотронуться, а для русского человека это самое главное: «глазам не верю, надо пощупать… На весь мир славятся.
- Ничего, сейчас мы на машине объедем. И уже снизу, наверх будем смотреть. То же самое место.
- Тут всё так и задумано. Ещё красивее смотрится, когда всё это грандиозное сооружение из мрамора, со всей тропической растительностью парит на тебя, с неба синего.
Быстро подъехать не получилось. Но не это главное. Красота стоит того. Саша даже стал посреди дороги, и отца фотографирует. Ивану неловко сейчас, он не привык создавать кому-то проблемы, а тут всё во множественном числе.
- Папка, мы быстро!
Ох, уж этот Санька! Он с детства такой шебуршной, всегда куда-то торопится. Сын ждал своего отца, и этот день настал. Для него это праздник.
Он уже лет пять, как не был в Биробиджане. Всё не хватает у него времени, работа такая, да ещё и халтурки. Когда он только успевает отдыхать?
- Ты помнишь сынок, как мы на рыбалке с тобой были, на нашей землянке. Место там красивое: сам её строил. Там своя красота.
- Шли с большого озера, там сетки поставили. К землянке торопились. Вечерело уже. И в сумерках яркая звёздочка появляется. Она крупного размера.
- Смотри Саша это НЛО, и тоже к землянке движется. Только сейчас себя полностью не обозначает, зато раньше нас там будет. В том районе.
- Не может быть? - удивляется Санька. – Тут недалеко идти.
И во все глаза сын смотрит за этой звёздочкой: как тут можно нас обогнать? Не хочется в это верить.
Желтенькая звёздочка, спокойно движется: догнала рыбаков, и перегнала их. Уплыла в сторону землянки, и далее. Сразу стало темнеть, как будто от неё, что-то зависело. У неё тут свой график, движения, а для нас, всё тут «вечная загадка».
- Конечно, помню! Такое не забудешь, – глаза у сына восторженной синевой плещутся: «не часто такое бывает».
- А как оно может себя обозначить: ты видел!?
- Проще простого!
- На фоне сумрачного неба высвечивается весь объект. Он большой, шаровидной формы, с множеством мерцающих огоньков. Они светятся, но не ярко. Объект точно дышит: это иллюзия его мерцания.
- Затем эти огоньки начинают постепенно угасать, пока объект совсем не исчезнет. Но и тут логика есть: НЛО сливается с фоном темнеющего неба. Проще говорить, оно маскируется, подбирает свою окраску. «Растворяется там»
- То же самое делает дикая утка, когда садится на своё гнездо. Она осторожно шевелит своими перьями: каждым пёрышком. Пока не сольётся с фоном травы: гнездо она закрыла своим телом. Прекрасная маскировка на местности.
- Её цель достигнута, и «мамаша» надолго так замерла. Только случайно её можно обнаружить: «если «наступишь» на неё». И с воздуха она неприметна. Так и НЛО.
- Папка, и не страшно тебе ходить одному по тайге? Ты такие чудеса рассказываешь!
- Мы не одни здесь живём, на нашей грешной земле. И они несут свою вахту, как у себя дома. Кто здесь хозяин? - надо разобраться.
- Ещё моя бабушка, а ваша прабабушка часто говорила мне, что «все мы здесь гости». Откуда она могла знать такое? Зря говорить не будут, но это целая наука.
Наступило тягостное молчание, и только Итай лучше всех понимает обстановку. Подаёт своему дедушке бутылку с водой.
- Умник ты мой! – радуется дедушка. – Расти здоровеньким, да счастливым. Поцеловать внука он не дотягивается. – Ради них надо жить, и не иначе!
Город Акко расположен на берегу Средиземного моря. Его крепостные стены выступом вдаётся прямо в море. Волны вечно беснуются у его каменных стен. Им уже некуда деваться. Разбиты они вдребезги, и белою пеной зло утираются. Но не отступили они, и не смирились, и так бесконечно раз..
Много здесь было завоевателей, начиная с Римской Империи, крестоносцев, Наполеона, и других врагов. Но это только то, что мы знаем. Как говорится «на вскидку».
Вон мечеть зовет своих горожан на молитву. На всю округу слышен этот властный призыв времени. А ему, сколько лет будет? Веков, эпох, и даже цивилизаций? Страшно подумать, история этого не вмещает. И нам никогда этого не знать.
Мы идём по крепостным стенам. Вокруг синее-синее море, с кораблями и яхтами. Если ты хочешь шагнуть к ним ближе. То среди множества бойниц есть, небольшие балкончики. Ты можешь с ходу ступить туда: и сразу зависнешь над бушующим морем.
И только диву даёшься, как можно было эту крепость взять штурмом. Но когда идёшь по музею, где уже навечно расположены различные штурмовые орудия. Начиная с арбалетов, «различных катапульт» и кончая тяжёлыми осадными пушками. То не только удивляешься, а проникаешься уважением к людям того времени.
- Да! И тогда были нешуточные войны, и воины. И сейчас такую крепость взять штурмом, тоже весьма проблематично. Однако, это не аксиома. Она была успешно решена.
Подземелья крестоносцев: переходишь из зала в зал. И в полумраке, невесело становится, от такого грандиозного размаха их хозяев.
Вот здесь при свете факелов они пировали. В другом зале крестоносцы заседали: здесь их знамёна висят, оружие. Принимались важнейшие решения.
Недалеко туристам, и до орудий пыток: начиная с удавок, различных колёс и приспособлений. Чего только не придумали тут люди, и главное что себе во вред. Смотрит и удивляется Иван: как всё несправедливо в этом мире. Сюда попал в подземелье, и всё: пропал!
Но жили же тут люди столько лет! Настоящий каменный мешок, с приключениями. Не на одну книгу хватит человечеству. А крови здесь сколько пролито.
Многие ходы очень низкие, можно пройти по ним, только наполовину согнувшись. Лампочки на головах тускло светятся, как у шахтёров. Это движется очередная экскурсия. Внизу под ногами решётки со стеклами. Под ними видны ходы нижнего яруса. Можешь остановиться на этом месте и хорошо рассмотреть, что там внизу творится.
- Тут Иванушка «особо рот не разевай», а то: «привидением станешь», - что-то подобное, из русской сказки вспомнилось Ивану. Правда, в своём весёлом жанре.
Но ближе к свету, и на душе веселее становится.
Это старинный город. Тут и торговая площадь имеется. Ещё не полностью закончены раскопки. Такой каменный дворик с колоннами, неизвестно какой эпохи.
Тут везде так: вот копают, там огорожено, тут узкий проход. И снова берегись Ванька: теперь уже по улочке в три шага, «арба» с туристами на тебя катит. Затопчут его копытами, «и не заметит отряд: «потери бойца». Тут Восток.
- Ох уж эта наша Россия: «рот не разевай: «ворона залетит». Но тут нельзя по-другому, настолько всё ему удивительно. Главное, что он никому зла не желает. С добром он сюда приехал.
Жители везде торгуют. Свободное пространство крайне ограничено. Но, похоже, что этот факт, никого не смущает.
Всякими арабскими безделушками, и «тряпками» увешены каменные стены, до самого основания. А там, на мостовой, стоит и продаётся русская швейная машинка «Зингер». Ей столько лет, что уму непостижимо. Даже в России трудно найти ей аналог. А хозяин араб спокоен. Для него, ничего удивительного здесь нет: «на то она и торговля».
Тут основной принцип: «не хочешь не бери». И всё!
- Но лучше возьми! - тебе прямо навязывают свой товар. И удивляться тут, можно бесконечно раз.
На пристани прогулочные катера, весёльные большие лодки. Громко играет современная музыка. Тут идёт своя жизнь, на фоне старого величественного города, хочется сказать «древнего». Возможно, что это более точное определение, современного расклада этой жизни.
Вот и «их катер» пришвартовался. Недолго ждали его Петровы. Закончился его «вояж» «по синему морю». Им интересно было посмотреть красоту города, со стороны моря.
Величественные строения, не поддаются описанию: сколько разных культур здесь смешалось? Сколько прошло здесь народа? - Только «вечный камень» и остался, сохранил тепло их души. А кое-где: след, и характер.
Нет комментариев. Ваш будет первым!
