Ни яркое солнышко, зависнувшее высоко над головою, пронизывающее своими лучами глубину прозрачного моря и ослепляющее лучезарными бликами, ни водная синь, сливавшаяся с бирюзою неба, дышавшая влажным ароматом и теплом, ни сам очаровательный пейзаж утопающего в роскошной зелени побережья не могли развеять устрашающий гул гиены огненной. Симеон отчаянно стиснул голову своими крупными ладонями и неосознанно, помимо своей воли, застонал.
– Что с тобою, солдатушка, не болен ли ты? – спросил участливо молодого человека отец Киприан, расположившийся на скамейке с ним поблизости.
– Простите меня, отче, – ответил ему Симеон, – вырвалось невольно из груди. Оченно я переживаю. До Афона рукой подать, а гул адского пламени мучаить – слышу, как люди грешные плачуть… из преисподней… и пламя свистить.
– Бог ты мой, неужели и такое бывает! – воскликнул рябой паломник в клетчатом пиджаке.
– Бывает, – совершенно безмятежно произнёс отец Киприан, и все, – а в лодке, не считая гребцов, сидело семнадцать человек, среди которых были и французы в мягких цивильных одеждах, и греки-черноризцы, – устремили свои взоры на русского монаха. – Расскажу вам одну историю, произошедшую в Греции, – невозмутимо продолжал инок. – Раз в один храм вошли двое молодых друзей, а в храме в это время шла проповедь. Один из друзей глубоко проникся словами Божиими о покаянии и горько заплакал о своих грехах, и в горючих слезах своих дал обет Господу разлюбить всё земное и пойти в монахи. А другой же, напротив, был совершенно в ином расположении духа и нахально издевался над Евангельскими истинами. Ещё в церкви друзья расстались духом, а по выходе из неё и телом. Один действительно всё имение своё роздал нищим и принял монашеский постриг, а другой жил припеваючи, ни в чём себе не отказывал, «веселяся по вся дни свéтло»[1], как Евангельский богач.
У нас, у грешных людей, есть убеждение, что строгая аскетическая жизнь истощает силы и безвременно сводит во гроб, но, подвизаясь в монастырях, мы, к нашему благу, замечаем совершенно противное этому убеждению: хилые и болезненные иноки живут иногда и целый век, а тучные и здоровые миряне похищаются нечаянно смертью. Так сталось и с теми друзьями. По прошествии времени монах пережил мирянина. Прослышав о смерти своего друга, он пожелал узнать положение за гробом души его. Долго, искренне молился Господу Богу, и через несколько дней в тонком сне явился ему его умерший друг.
– Что, братец, как тебе, хорошо ли? – спросил монах своего умершего друга, обрадованный таким свиданием.
– Ты хочешь знать это? – со стоном отвечал мертвец. – Горе мне, бедному, червь неусыпающий точит меня и не даёт мне покоя.
– Что же это за мучения? – продолжал вопрошать монах.
– Это мучение невыносимо! – воскликнул умерший друг. – Но делать нечего, нет возможности избежать гнева Божия. По молитвам твоим дана мне теперь свобода и, если хочешь, я покажу тебе мои мучения, испытай и виждь! – и тут мертвец приподнял подол своего платья по колено, и ужас и невыносимый смрад так поразили все чувства спящего монаха, что он в тоже мгновение проснулся.
Вся нога, которую открыл ему друг его, была покрыта страшным червём, и от ран выходил такой зловонный смрад, что сие невозможно выразить словами. Жуткий адский смрад охватил келью монаха, и едва он мог выскочить из неё, не успевши даже захлопнуть дверь за собою, отчего смрад не переставал разливаться на весь монастырь.
Все кельи монастыря переполнились этим жутким смрадом, и переполошённые иноки не понимали, что это значит. В течение долгого времени адский воздух не исчезал, и братия поневоле оставила монастырь и стала искать приюта себе в других обителях. А друг покойного не мог ничем избавиться от раз вдохнутого им зловония: ни отмыть рук от адского запаха, ни заглушить его никакими ароматами.
– Фу, какая жуткая история! – воскликнул рябой паломник.
– Да, вот что значит неусыпающий червь, не дай Бог быть его вечной жертвой! – заключил свой рассказ отец Киприан.
– Теперь я хорошо понимаю Вас, брат Симеон, и Вам не завидую. Это страшно, – сказал один из группы семинаристов Александро-Невской Лавры – семинаристов насчитывалось пятеро, а сопровождали их два белых священника, профессора богословия. Как рассказывали на пароходе сами студенты, сначала в паломническую поездку на Афон записалось порядка двадцати желающих, но постепенно из желающих некоторые отпадали и ко времени отъезда их группа составляла уже скромное число; во время путешествия на корабле молодые люди сошлись, поскольку Симеон, служивший в Лейб-гвардии, неплохо знал Санкт-Петербург.
– А я считаю, адские мучения, как и болезни, человеку во благо. Они даются ему для вразумления, – сказал один из белых священников, сопровождавших группу семинаристов.
– Батюшка, ну что Вы говорите? – возразил священнику рябой паломник. – Вы сами не испытывали адских мучений, а это страшно. Смотрите, Симеон слышит гул гиены огненной и сильно страдает. А ежели слышать ещё и запахи, то его страдания удвоятся. А ежели присовокупить и виды-с ада?.. Это жутко, батюшка, жутко…
– Милый человек, я говорю о том, что огонь имеет силу пожигать и просвещать. Достойные огня ощущают его опаляющую силу, а достойные просвещения – силу просвещающую. По словам преподобного Исаака Сирина: «Любовь своею силою действует двояко: она мучит грешников, как и здесь случается другу терпеть от друга, и веселит собою соблюдших долг свой». Поэтому Симеону следует смириться с мучениями и возблагодарить Бога за всё.
– Спаси Господи, батюшка. Дельный совет Вы дали, – поблагодарил священника славный малый из группы семинаристов.
Между тем лодка стремительно приближалась к пристани, сложенной из тёсанных гранитных камней, и паломники с нескрываемым напряжением устремили свои взоры к чернеющим своим отверстием широким вратам среди белых домиков с черепичными крышами, над которыми возвышался восьмигранный купол каменной церковки.
– Вот она, Святая Гора Афон, связанная с небом незримым своим божественным сиянием, световым столпом, о котором говорят святые отцы, удостоившиеся видеть всю нашу землю своими духовными очами! Вот оно, святое место многих поколений христианских подвижников, подвизавшихся здесь в непрерывных трудах, посте и молитвенном делании! – произнёс отец Михаил своим красивым бархатным голосом как преподаватель с кафедры Александро-Невской Лавры, подтверждая, поистине, крылатую фразу блаженного Августина, что «привычка – вторая натура».
«О, Пресвятая Владычица, что воздам я за то, что не возгнушалась мною во грехе, но милостиво посетила меня и вразумила?» – думал Симеон и с радостью, что наконец-то свершилась его мечта приехать в удел Пресвятой Богородицы, и в то же время с печалью, что несёт одни грехи свои тяжкие на святое место Царицы Небесной, наблюдая, как волны одна за другой накатываются на стену каменной пристани, замирают на мгновение в лучезарных сапфирных брызгах и уходят в прибрежную прозрачную глубину.
Помочь сайту
Поздравления
