ЗА ЧТО ГОСПОДИ? (Часть 2 гл.1-3)

Часть  вторая
 
              РАСПЛАТА
 
                                                                  …Проклят, кто ляжет с сестрою своею,
                                                                   дочерью отца своего, или дочерью матери своей!..
                                                                                      (Пятая книга Моисея)
 
Глава первая
   ЛАРИСА
Пока стояли погожие дни затянувшегося бабьего лета, Лариса решила заняться огородом. Нужно было собрать оставшуюся картофельную и помидорную ботву, сложить её в компостную яму, да и вообще, навести какой-никакой порядок на подворье. Главное же – срезать оставшиеся вилки капусты, чтобы не ушли, не дай Бог, под снег. Она не трогала их до сих пор – тянула время, чтобы заквасить в благоприятные для этого дни. А  тут,  как  на  грех,  синоптики  пообещали  резкое  изменение  погоды в виде дождя и мокрого снега. Чем чёрт не шутит, подумала она, вдруг они  на  этот  раз  не  ошибутся  и  действительно  погода  испортится?
Выйдя из дома, она увидела над собой ярко-голубое, чистое, даже без маломальских тучек, небо. Солнце, без единого пятнышка, похожее на раскалённую конфорку печи, светило ярко, как летом. Вот только грело не так сильно. А так, действительно, почти лето! Даже паутина пролетела над огородом, слегка зацепившись за Ларисину щеку, казалось, она хотела этим сказать - смотри, народная примета не ошибается, будут ещё погожие дни, а синоптикам не верь - соврут и полтинника не попросят.
 Провозившись почти до обеда, Лариса вымоталась основательно. Зато капуста была срезана, а огород, без валявшейся там и сям ботвы, принял более-менее приличный вид. Не стыдно будет перед соседями - подумала она. Э-эх, был бы мужчина в доме!
 В прежнее время, когда рядом с ней был сын, было намного легче. Он, хоть и не очень был силён физически, но большую часть мужской работы выполнял. Во всём старался ей помочь, понимал, как ей трудно одной – работа, огород, куры. Они ещё и коровку держали. Молоко и яйца всегда были на столе. Ну, а что не мог сделать - просили соседей о помощи. Никто не отказывал.
Отношения с соседями построились давно - на взаимопомощи и поддержке. Иначе нельзя. В наше, столь бурное и неустойчивое время, отгородившись каменой стеной ото всех, не выживешь. Даа… тяжело одной. Надо, наверное, дом продавать и переезжать к Коле со Светой – давно зовут. Коля всё время, знай себе, твердит - что тебе, мама, одной в таком огромном  домище жить. Переезжай к нам. Места у нас много и, так это, с тонким намёком, а вдруг внук появится. Как без бабушки жить-развиваться будет?  Кто  ему  занимательную  сказку  на  сон  грядущий  расскажет?
Внуки – это хорошо. Особенно, если внучка. При этих мыслях Лариса совсем расслабилась, даже нечаянно набежавшую слезу рукой смахнула. Рада она за сына. Вырастила одна, без мужа. Сколько пришлось перенести, пока он рос. Ночей не досыпала, особенно когда болячка какая-нибудь к нему прицеплялась. Не обходили его болезни стороной, не обходили.  Переболел он всеми детскими болезнями: коклюшем, скарлатиной и даже корью переболел. Но ничего. Слава Богу – обошлось.
Может и правда продать дом и переехать к нему в город, вновь закрутилась в голове мысль. Отдохну на старости лет. Вон сколько забот сразу отпадёт – огород, живность. Печь не нужно будет топить… и, задумалась. А Герду куда?.. Да и привыкла я здесь. Жаль с домом расставаться - родной он, как-никак. В нём же отец с матерью меня на свет выпустили, деда с бабушкой мне сказки рассказывали. Этот дом ещё прадед наш построил. Я же коренная казачка. Как я оторвусь от своих корней?.. Срослись мы с домом душой и телом. Кровью предков приросла я к этой земле… - Так, наверное, в сотый или в тысячный  раз решая, что же дальше-то делать, она вернулась в дом.
 Прошло не более получаса как Лариса, уютно устроившись, села смотреть вечерний сериал по телевизору. На экране разыгрывалась нешуточная драма между родителями и детьми, желающими вырваться из-под опеки ретроградов-родителей… - У нас такое редко встретишь, решила она. Не тот у нас менталитет, не тот, хотя… тут она отвлеклась, вспомнив свою утреннюю мысль: что-то давно не было письма от Николая и Светланы и, в тайне желая, чтобы раздался скрип калитки, и она услышала - мама, вот и мы! И так ей это ясно привиделось, что она даже глаза зажмурила, чтобы подольше                                       сохранить свою мечту…
Она бы, наверное, не услышала стука в калитку из-за развернувшегося страстного диалога в работающем телевизоре, но Герда так залилась лаем, что не услышать её было просто невозможно. Её лай, ни с каким другим лаем не спутаешь. Гав, Гав! – как удары в большой барабан. Она своим лаем мёртвого из могилы поднимет, говорили, посмеиваясь, соседи.
Коля её щенком маленьким на автостанции подобрал и, вот, пожалуйста, выросла такая умная собачка. Правда постарела сильно. Это сколько же ей?.. Лет пятнадцать, наверное?.. А может больше?.. Или нет?.. Нет, пожалуй, не больше. Это было. Это было… дай бог памяти, когда Коля институт закончил… Верно!  Как раз в то время он защитился и домой приехал дипломом похвастаться. Э-эх, молодо-зелено!.. Как она за него радовалась! Как радовалась!
Лариса тяжело поднялась с дивана и, подойдя к окну, выглянула во двор. С той стороны ворот маячила стройная женская фигурка - она сразу узнала её: Галка – почтальонка местная. Молодая, красивая девушка, почти соседка. Живёт  со своими  родителями через два дома от неё.
Шаркая домашними тапочкам со стоптанными задниками, Лариса отправилась во двор.
 
*    *    *
Последние года полтора ноги что-то стали плохо служить,  подумала она, медленно бредя к калитке. Эх-х, то ли старость, то ли болячка какая-то прицепилась?.. Надо будет со Светочкой посоветоваться, а то, что же это, ещё не совсем старуха, а передвигаюсь как древняя арба, поскрипывая и покачиваясь. Хорошо ещё хоть на поворотах не заносит – посмеялась втихомолку она над собой…
- Цыц, Герда! Хватит брехать! – погрозила  она собаке, проходя мимо. Уже подходя к калитке, она услышала, как Галка пытается разговаривать с Гердой, беснующейся   на   цепи. Она,  пытаясь   её   успокоить   ласковыми   словами, наговаривала:
- Герда, фу! Фу, Герда! - слышалось с улицы. - Ты что, не узнаёшь меня собачка? – Хорошая собачка. Хо-ро-шая… перестань лаять. Это же я, Галя… - Я твоей хозяйке письмо принесла, а ты лаешь на меня.
Письмо, действительно, было от Светы с Колей, да ещё и заказное к тому же. Расписавшись в получении, Лариса решала – открыть сейчас, или уж в доме, без посторонних глаз? Вертя конверт в руках, она изредка бросала короткие взгляды на Галину и, сравнивая её со Светланой, думала - повезло Коленьке с женой, а мне со сношенькой: и умница, и красавица. Все в Иртышске только и говорят о них, когда разговор заходит о молодых семейных парах. А соседи, так, те вообще, чуть что, сразу - повезло тебе Лариса Степановна, ох как повезло! Сын – директор. Свой автопарк имеет, а сноха молодая, да ещё и врач к тому же… не иначе, как завидуют… Лёгкая улыбка легла на лицо Ларисы.
Галка – почтальонка письмо отдала, а сама стоит, не уходит, топчется, видимо спросить о чём-то хочет. Ясное дело, не о чём, а о ком! Все вопросы у неё только о Николае – как, да что? Она раньше за Колей бегала, ещё со школы всё норовила за него замуж выйти, но видно не судьба. А вообще-то девушка хорошая, ничего  не скажешь…    - До сих пор в девках сидит.
Её мать как то при встрече пожаловалась - не хочет Галка замуж ни за кого идти, говорит, дождусь Колю. – Я ей, так мол, и так, Николай себе городскую фифу нашёл, не чета тебе, чего ждать! Вона сколько парней вокруг тебя увивается. Так она, представляешь, Степановна, отвечает - нет!.. И всё тут. Как я её не уговариваю – и слышать ничего не хочет. Дома сидьма сидит, ежлив не на работе, всё книжки разные читает… - Сдвинулась она на твоём Николае, честное слово.
- Галя, а чего это письмо заказное? – оторвавшись от неожиданно посетивших  её  мыслей,  поинтересовалась  Лариса  и  повертела  конверт.
- Так, наверное, что-нибудь серьёзное, Лариса Степановна… или, документы какие. Чтобы, значит, случайно не затерялись в дороге или  на почте.
- Понятно… Ты, Галя, маме привет передай от меня, кстати!  Как её здоровье? Не болеет?
Спрашивала она и всё пыталась, искривлёнными подагрой пальцами, открыть конверт. А он, казалось, сопротивлялся её попыткам, не давался, всё  старался  выскользнуть  из  её,  теперь  не  таких  уж  гибких,  рук.
- Нет, мама, Слава Богу, не болеет. Привет с удовольствием передам, Спасибо!
Не справившись с упрямым конвертом, Лариса, от нетерпения, поспешно надорвала его и вытащила листок. Письмо, как всегда, написала Светлана.  Ох, уж эти мужчины! – слегка возмутилась она. Для них написать две строчки – мука мученическая. Всё норовят на жён свалить. И её Коля такой же  «любитель» письма писать. Как же, дождёшься от него.
К почерку снохи, такому же неразборчивому, как и у большинства врачей, Лариса постепенно приноровилась. Быстро пробежав глазами содержание, она вначале ничего не поняла. Пришлось читать второй раз, но уже медленно, вдумываясь в смысл каждого прочитанного слова, а когда смысл написанного дошёл до её сознания, больные ноги её подкосились и, глухо застонав, она, как срезанная острой косой трава, грузно осела на землю.
Но слёзы ещё не пришли. Глаза были горячечно сухи, и только в голове звонко стучали молоточки. Они придут потом, когда объединятся вместе боль сердца и тоска по сыну, когда она останется одна в доме… без посторонних, хотя и  участливых, но     таких чужих  глаз.
- Что с вами, Лариса Степановна? – забеспокоилась Галина, увидев побледневшее лицо её и пытаясь понять причину случившегося. – Давайте я помогу вам подняться. Вы, Лариса Степановна, только чуток подсобите.
Герда, не перестав хоть изредка взлаивать на Галину,  на мгновение замолчала, а потом, присев на задние лапы, заскулила, словно ей тоже что-то такое передалось. Передалось, по неизученным до конца людьми, каналам неведомой внутренней связи - связи человека и домашнего животного, длительное время находящихся рядом, и живущих бок о бок на одном подворье.
Лариса не потеряла сознание от такого страшного известия, но ноги вдруг сделавшись ватными, не хотели держать её отяжелевшее тело. Чтобы подняться с земли, нужно было принять постороннюю помощь, не показав при этом своё, вдруг, так неожиданно подступившее горе.
- Помоги. Помоги, золотко, - прошептала она. Что то голова закружилась.
- Вы, Лариса Степановна, обхватите меня за шею руками. – Не смотрите, что я    тонкая  и с виду слабая. - Я,  очень даже  сильная.
Кое-как, с помощью девушки, Лариса встала на дрожащие ноги, но чувствовала – сама дойти до дома, а потом ещё и подняться на крыльцо, не сможет. А, Галя, казалось, это тоже чувствуя, положила её руку себе на плечо и, приобняв, смело повела через весь двор, мимо злой собаки, в дом. Что собака может её покусать, она даже не подумала. Человек в беде – вот всё, чем она руководствовалась, забыв, на время,  и  свой  страх  перед  собаками  и  свою  почтальонскую  сумку.
Герда, казалось, понимала своим собачьим сердцем, что с её хозяйкой происходит что-то неладное и, следя своими умными глазами за Галиной, изредка скалила зубы и утробно взрыкивала, как бы предупреждая – мол, смотри у меня, не обидь мою хозяйку!
Кое-как добрались до дивана. Галина сбегала в спальню, принесла подушку и, взбив её, подложила Ларисе под голову.
- Ну, как вы, тётя Лариса? – с тревогой в голосе поинтересовалась она. Может, всё-таки, сбегать скорую помощь вызвать?.. А? Мало ли, что!
- Спасибо тебе, милая. – Ничего… полежу немного – вот всё и пройдёт, - слабым голосом поблагодарила она душевную девушку. Ничего, не беспокойся…
- Ой! – спохватилась вдруг Галина, - я же сумку со всеми письмами и деньгами у ворот оставила! Хоть бы никто не «увёл»! Можно, я побегу? А вечером, после работы, я заскочу вас проведать и поесть что-нибудь приготовлю.  То,  что  Вы  особенно  любите.  Вы только  скажите,  ладно, я много чего умею готовить… - Мама научила.
- Беги! Конечно, беги! - Со мной уже все в порядке. Маме не забудь привет пере-дать  и  скажи,  что  у  неё  хорошая,  даже  замечательная,  дочь  выросла.
Зардевшись от похвалы и смущения, Галка выскочила из дома, совсем не подумав о злой, огромной собаке во дворе.  Она была так охвачена тревогой за свою сумку, что, пробегая мимо собаки, даже не обратила на неё внимания, а та, шокированная таким неуважением к себе, только обиженно проводила её взглядом и запоздало несколько раз гавкнула.
 
*    *    *
Как только Лариса осталась одна, из глаз её потекли долго сдерживаемые слёзы -  слёзы жалости и обиды за сына, такого умного и ласкового. Как у всех матерей, её ребёнок, её сын, был лучше всех и, рыдая, она награждала его всеми ласковыми словами, какие только знала.
Наплакавшись  и  чуть  успокоившись,  она  стала  строить  планы  на  завтра… Сегодня не смогу, а завтра, завтра обязательно надо ехать в Семипалатинск, решила Лариса, вытирая мокрые глаза. Ну, что за напасть такая?.. Какой паразит подстроил такую каверзу моему сыночку? За что, Господи? За что так наказываешь его? И, не сдержавшись, она вновь зарыдала во весь голос…
 За что, Господи? - шептали её поблёкшие от времени губы. Лучше меня накажи, Господи! Я всё приму от тебя, только сыночка моего избавь от тюрьмы и от сумы… так, рыдая, она просила ТОГО, кто властен над нами             и всем живущим на Земле.
Даже у женщин слёз не бездонный колодец и не вечная полноводная река. Так и у Ларисы. Постепенно колодец иссяк и лишь редкие слезинки изредка скатывались по её щекам. Она подумала о Светлане, о своей любимой сношеньке, которая стала для неё, вторым ребёнком, таким же любимым, как Кирилл. Она полюбила её всей душой, и совершенно не представляла женой Коленьки другую девушку. Как она одна, без Коли, будет жить, если, не дай Бог, его посадят?  - тревожилась она о снохе. Будет жить одна или вернётся к своим родителям? А, как же я? Как я останусь одна на целом свете? Нет. Я хочу, чтобы она жила со мной. Нам вдвоём будет легче перенести разлуку с Колей.
Лариса немного посидела, вспоминая письмо Светланы. О чём-то она ещё написала… - О чём?.. Никак не могу вспомнить… ах, да! Что-то о своём отце. Где же это письмо?.. Куда оно могло запропаститься?.. Может, я его у ворот оставила, когда грохнулась?.. Вроде бы нет. Я его всё время в руке держала… Аа-а, вот оно куда завалилось, а я то, сослепу, и не видела.
Оказывается, Светлана писала, что к ним приехал её отец и, что он уже познакомился с Колей. Вроде бы они понравились друг другу, думает она. – Ну, Слава Богу! - порадовалась Лариса, вздохнув, хоть одна радостная весть. И, что он нашёл свидетельницу наезда на человека и Колю скоро отпустят. А мама не приехала, потому что бабушка сильно заболела.  Как  только  бабушка  выздоровеет,  мама  сразу  же  приедет  к  ним.
Да, нужно срочно ехать. Заодно познакомлюсь с родителями Светочки. А то, что же это получается? Считай, уже полгода, как Коля со Светой поженились, а мы до сих пор не познакомились. Не хорошо это… не по-людски это как-то.
 
Глава вторая
к-н АКИШЕВ
… Так ты, Женя, предлагаешь материал по Патину передать в суд?.. И у тебя никаких-никаких сомнений не возникает? Не кажется ли тебе, что… продолжил капитан допытываться у своего подчинённого.
- А, что! Заключение экспертизы есть? Есть. – Что в нём сказано? – и, по слогам продолжил, - авто-мо-биль, марки - Фольксваген, госномер такой- то… дальше читаем: в результате проведённой технической экспертизы…
- Что написано в заключении я знаю, - перебил его Ерлан, - читал как-никак. А, вот, куда ты денешь алиби Патина? Его жена… как её?.. Светлана Кирилловна, утверждает, что он всю ночь был дома и никуда не отлучался.
- Ох-ох-ох! Скажите, пожалуйста! – засмеялся, покачивая головой помощник. – Нашёл, кому верить. Да любая жена… любящая конечно, горой за своего мужика встанет… - Как Александр Матросов, грудью защитит, - добавил он, и плотоядно улыбаясь, закончил, - а грудка у неё ничего… Я бы с удовольствием её помял… Очень даже аппетитное вымечко… так бы и присосался…
- Ну, ты! Жеребец, некастрированный! – возмутился Ерлан. Всё бы тебе мять, да трахать… - Ты понимаешь, Женя, - Патин произвёл на меня очень хорошее впечатление. И он, и его жена – не лгут. Я это нутром чувствую. Кто-то его здорово подставил или… - Значит так! – построжел он, - господин старший лейтенант, властью данной мне вышестоящим начальством, а также собственной совестью… - и, не выдержав тона, рассмеялся. – Женя, съезди к этому… Виктору Тимофеевичу - врачу больницы, в ко- торой работает Патина и, так это, аккуратненько, не напрягая, постарайся всё о нём узнать. Незачем тень на человека понапрасну наводить. Ну, а если… тогда действуй по обстановке. Короче, сориентируешься на месте.
- Слушаю и повинуюсь, господин капитан, -  и, дурашливо прикрыв голову ладонью, Женя отдал честь. - Ааа… на чём я поеду, опять на автобусе?
- У тебя, Женя, должность маловата для персонального транспорта. Дослужишься до начальника отдела, тогда… - А я, пожалуй, возьму на себя свидетельницу…  Валентину, - задумчиво произнёс Ерлан… - Ну, всё, по коням!.. Надо поспешать, а то начальство уже начинает грозно хмурить брови и рыть копытом землю.  - Как управишься – возвращайся. Ещё разок проанализируем ситуацию. – Давай-давай, не стой столбом, выметайся!
Ерлану повезло - Валентина Селюженкова, со своим чадом, была дома. Она открыла дверь почти сразу, вероятно находилась рядом. Представившись и, показав служебное удостоверение, он попросил разрешения поговорить.
- Входите, только о чём поговорить? – стоя в дверях и загораживая вход,  поинтересовалась она и, ещё не закончив спрашивать, крикнула в глубину квартиры, - Миша! Сынок, ты слышишь маму? Не лезь к стиральной машине, уши надеру!
- Я по поводу рассказанной вами Кириллу Владимировичу утренней ситуации, той – с водителем на вишнёвой иномарке и пьяным на дороге.
- Аа-а…, так вы из полиции? - казалось, до её сознания только сейчас дошло – кто он и откуда. – Ну, проходите и, опять, - Мишутка! Ах ты, проказник,  сколько  раз  повторять,  не  лезь  к  машинке,  током  ударит.
Ерлан понял – пришёл он не вовремя но, быстро прикинув, решил - не уходить же  «не солоно,  хлебавши» и галантно поинтересовался – куда прикажете?
- Проходите, - показала в сторону открытой в конце коридора двери, хозяйка. Я бы вас в зал пригласила, но там не убрано, да и стирка у меня, - извинилась она и её щёки чуть порозовели от смущения.
- Ничего, ничего. Ещё раз прошу прощения за беспокойство, но служба, понимаете ли.
Валентина, время от времени прерываясь, уходила проверять стиральную машину, но Ерлан её рассказ прекрасно понял и запротоколировал. Осталось только расписаться…
- Ой! Я же совсем забыла…  вот дурёха, - воскликнула Валентина и слегка хлопнула себя по розовой щёчке. Он… ну тот, шофер, когда пьяного оттащил от дороги, достал из машины  газету и, свернув её кульком, поднес к лицу пьяного, а потом…  мне показалось, или  нет,  понюхал  кулёк.  Я,  как-то  раз  видела  –  полиция  так  делает…
Ерлан, слушая рассказ свидетельницы, всё более и более, убеждался в невиновности Патина. Всё складывалось, как кирпичик к кирпичику, без щелочки, ровными, стройными рядами. Во-первых, со слов свидетельницы или, почти свидетельницы, явствует - водитель, сбивший сержанта ГИБДД,  совершенно не похож на господина Патина. Во-вторых, время, указанное в протоколе, полностью подтверждается ею же и, наконец, в третьих…
Ерлан призадумался. Что-то заставило  его приостановиться в перечислении своих, таких логичных выводов. Это, что-то – были слова Валентины  Селюженковой  о  газетном кульке.  Зачем  водителю,  совершившему наезд, проверять – пьян или нет пострадавший?.. Тем более, что сам скрылся с  места  происшествия.  Не-по-нят-но,  очень  непонятно…
Записав дополнение свидетельницы, он попросил её расписаться в протоколе допроса и, выйдя в коридор, попрощался, не забыв пожать Мишкину, протянутую для прощания, руку.
 
*     *     *
Ерлан заполнял бланк Постановления об освобождении Патина, когда в кабинет ввалился сияющий, как тульский самовар, запыхавшийся Женя Васильев.
- Ну, что я тебе говорил? – возбуждённо проговорил он, плюхаясь на стул, - не участвовал Виктор Тимофеевич в этом происшествии!  Не уча-ство-вал.
- Не веселись, лучше рассказывай, как ты допёр до этого  Великого открытия? - приказал Акишев своему помощнику и отодвинул в сторону бланк Постановления. - Что   ты   там   откопал   такого,   что   повлияет   на   судьбу   Патина?
- Докладываю, шеф, - раскрыв папку, начал Женя. - После разговора с сотрудниками больницы, у меня сложился портрет подозреваемого: он, такой же, как я, дамский угодник, то есть, любитель поволочиться за каждой симпатичной мордашкой и, если получится – трахнуть.  Любитель пива и ресторанов, вообще – весёлой жизни. Классный врач. Можно сказать – врач от бога, но… не продвигают, потому что, ветренник. Однако, все характеризующие его, сходятся в одном мнении – он никогда, никого не подставлял и не подставит, а иногда, даже может взять чужую вину на себя. Вот так то! Поэтому, шеф, я предлагаю Виктора Тимофеевича не тревожить.
- С тобой всё ясно. Ты, Женя, поверил людям на слово. А, что ты узнал по поводу его катания на чужом автомобиле? Есть у тебя какие-нибудь предположения?
-  Не  только  предположения,  а  очень,  очень  даже  весомые  факты.
- Представьте, будьте добры, эти свои, «весомые», как Вы их называете, факты. Хотелось бы, господин старший лейтенант, их услышать или пощупать.
- Ну, Ерлан, ты же меня знаешь. Я, как тот бульдог, уж если вцепился, то не выпущу из зубов и, самодовольно улыбаясь, продемонстрировал это на своей фуражке. Почему не верите, господин капитан? - обиделся он.
- Ох, и хвастун ты, Васильев, - засмеялся Ерлан, - теперь понимаю, почему к тебе девушки не равнодушны. Ты их уши героическими поступками наполняешь. И во всех расследованиях и преследованиях, ты главный герой…
- Да ладно тебе, Ерлан… как говорят в Одессе, - "Лучше слушай сюда". – Решил я встретиться с Виктором Тимофеевичем и, наоборот, очень жёстко с ним поговорить… - да так жёстко, чтобы из него пот выступил.
- Так он тебе на блюдечке с голубой каёмочкой всё и выложил? - сыронизировал Ерлан. Что-то я  сомневаюсь.  - Если он  преступник - а ты  пока  не  доказал  обратное, то…
- А вы, господин капитан, не сумлевайтесь, - скорчив обиженное лицо, засопел носом Женя. - Мы, во всяком разе, завсегда стараимси до глубины энтого, как его… вопроса, дойтить… - и, не выдержав тона, расхохотался.
Ерлану смешная выходка Женьки понравилась, и он тоже заулыбался.
- Женька, перестань кривляться, ты же не клоун! - Давай, дальше повествуй, как ваша «дружеская» беседа прошла. - Ты с него всё вытянул?
Посерьёзнев, тот опять заглянул в свои записи и продолжил: заглянув в ординаторскую, я представился налоговым инспектором, спасибо, никто не поинтересовался удостоверением личности, и потребовал: «У кого есть легковые автомобили, а если таковые имеются, то предъявите квитанцию об оплате налога на транспорт». Авто оказалось только у Виктора Тимофеевича. Автомобиль, на моё и, особенно, на его счастье, оказался во дворе… а, квитанции об оплате техосмотра и транспортного налога у него, как у всех лопухов, прости меня Господи, вместе с документами на машину   лежат   в    бардачке.   Вроде   умный   мужик,   а…   придурок!..
- Ну, дальше, дальше, - поторопил его, внимательно слушавший, Ерлан.
…А дальше - "Ларчик просто открывался", улыбаясь, продолжил Женя: он владеет, согласно предъявленным документам, тёмно-вишнёвым Опелем, ннадцатого года выпуска. Короче - старее поповой собаки, но вылизан, дай Бог каждому так содержать машину. Я, не привлекая внимания, как вы и приказали господин капитан и, сделав шутовской полупоклон в сторону Ерлана - аккуратненько его осмотрел. Никаких следов. Представьте, даже царапин нет.
- И, что? Ты так и не спросил, где он был три дня назад и куда, в такую рань, ездил? Я удивлён Вашей несообразительностью господин старлей.
- Обижаете, господин капитан! Почему, это… не спросил? Очень даже спросил. - Мы с ним по-приятельски по сигаретке выкурили, а с сигареткой, как   и   с   бутылкой,   ты   же   знаешь,   разговор   быстро   завязывается.
-  И,  что?  Он  в  порыве  доброжелательности  к  тебе,  всё  выложил?
- Не перебивайте, господин капитан. - Был, был он, на том самом, месте. Был! И пьяного с проезжей части убрал. Ты представляешь, он кулёк из газеты свернул и под нос тому сунул, чтобы значит определить, пьян тот, или болен. И, что интересно, он уехал с места происшествия, примерно, минут за пять-десять до самого происшествия. Я у него спросил: «А что же Вы не вызвали скорую помощь?» Так он ответил - не было с собой «Мобилы»,  но  из  больницы,  как  приехал,  сразу  позвонил.  Во,  дела!
- Даа, де-ла-а… Женя, ты звонок проверил? И  что, может и свидетель есть?
- Есть, - вздохнув, ответил Васильев, - девушка с ним была… и звонок был. Вот, все её реквизиты, потом сокрушённо добавил, - я тоже не верю в виновность Патина, но… как видишь, все улики против него…  - Да, я ещё заскочил в ГИБДД и на всякий случай взял справку о принадлежности автомобиля.
Ерлан очень расстроился, выслушав доклад помощника. Всё-таки он надеялся, что сможет быстро снять подозрение с Патина и отпустить его, но оно… как говорят в народе - "Человек располагает...", нет, не так. Он задумался, вспоминая... ага, вспомнил: «Человек предполагает, а Бог располагает». Даа… вот как всё нехорошо повернулось для Патина…
 
*    *    *
Взяв, почти полностью оформленное Постановление об освобождении, он медленно разорвал его, а потом ещё раз и ещё… рвал, до мелких кусочков, а затем, выбросил в корзину для мусора. Да, господин Патин, подумал он с жалостью, по-видимому, надолго придётся вам задержаться у нас. Силён враг ваш, силён! Вон как здорово всё спланировал… - Но… чёрт меня задери,  уже начиная злиться, Ерлан хлопнул  рукой по столу, мы тоже, в конце-концов, не "Лаптем щи хлебаем", разберёмся и накажем виновного…
- Ты, что, Ерлан, так расстроился из-за моего доклада? Так я не виноват!
- Да, так. Ничего. Это я про себя, Женя. Ты, посиди пока, покури. Я подумаю.
… А, может быть, всё обстоит гораздо проще? – продолжал размышлять Ерлан - может же, например, господин Патин, не уступить дорогу такому же скоробогатому?..   Или…  да, в конце-концов, всё может быть!
- Женя, давай-ка ещё раз пошевелим мозгами, проанализируем ситуацию с наездом. Какие ещё версии возможны? – обратился он к помощнику, вальяжно развалившемуся на стуле. – У меня несколько версий: Первая - Патин, действительно, сбил ГИБДДешника, хотя это, на мой взгляд, маловероятно. Вторая – кто-то, угнав первый попавшийся автомобиль, решил свести счёты с полицейским, по мнению угонщика незаслуженно наказавшего его. И, наконец, третья – кому-то Патин здорово насолил и таким образом, угонщик, повязав его убийством, решил навсегда избавиться от него.  - Ответь  мне,  Женя,  такие  версии  имеют  право  быть?
- Имеют Ерлан. У меня в мозгу давно крутится одна, на мой взгляд, очень даже разумная мысль, - выслушав шефа, медленно, делая паузы, вступил в полемику Евгений, - почему бы не предположить, что автомашину, свободно и без охраны стоявшую во дворе, тем более, что там даже маломальской собачёнки нет, какой-то шалопай угнал просто покататься? Или, допустим на мгновение, для форса покатать девочек на крутой иномарке? А ещё, предположим - он пьяный и девочки не в себе…
- Пьяный? Женя, ты сначала пошевели мозгами. Как может пьяный угонщик   вернуть   машину   назад   и   поставить   на   старое   место?
- Не кипятись, Ерлан. - Предположим, ты совершил наезд. Какова твоя, первая же, реакция на это? – Давай пр-о-осто предположим. - Как бы ты поступил?..
- Ну, я бы… я бы, сразу избавился от машины, бросил где-нибудь подальше, за углом, или угнал её вообще, куда подальше, к примеру, угнал бы  в  сторону  Кордона,  но…  лучше  утопить  в  реке…пусть  поищут.
-  Вот,  вот!  Уже  горячее!  Но  ты  рассуждаешь  как  полицейский…
«Постой, подожди, ты меня не покидай…»,  фальцетом запел Ерлан от неожиданно  мелькнувшей  в  голове  мысли,  а  что  если…  что,  если…
-  Ерлан,  ты  случайно  головкой  не  повредился  от  умных  мыслей?
- Ты понимаешь, Женька! Ты очень даже, ну очень, хорошую версию подбросил…
- У меня этих версий, господин капитан, полна голова, только вот…
- Но… понимаешь, Женя, ты не до конца продумал версию, а надо бы…
- На то ты и шеф, чтобы за подчинённых додумывать, - слегка обиделся Васильев.
…Женя, представь свою версию в несколько расширенном варианте, не обратив   внимания   на   реплику   подчинённого,   продолжил   Ерлан…
- Ну, ну! Давай, выкладывай свой расширенный вариант, - чуть скептически, но уже с появившимся интересом, проговорил, всё ещё обиженный Женя. - Интересно послушать, Ерлан, как ты расширишь мою версию.
…Так вот. Я подумал, а что если объединить твою версию с моей – третьей?..
- И, что? Женька вдруг заволновался, как абитуриент на экзамене. - О, я понял…
…Вот для этого и имеется в штате начальство, чтобы подчиненными руководить,   и,   как   говорится  -   направлять   их   на   путь   истинный.
- Ох, ох! Вы только посмотрите, какие мы стали важные, съехидничал Женька,  и  заинтересованно продолжил,  -  что  будем  делать,  Ерлан?
- А, делать мы будем вот что… - ты, Женя, уж коли сам подал такую мысль, займись версией с пьяным угонщиком, но присоедини к ней наезд на полицейского. Короче, смотри по обстоятельствам. - Даю тебе полную свободу  действий.  Как  только  закончишь  отрабатывать  свою  версию…
- Понял я. Понял. Я, только с виду дурак, дураком, а так-то, очень даже сообразительный, - съёрничал Женька. - Когда думают, что ты дурак - легче  работать  с  людьми,   расслабляются.   А ты, ты чем займёшься?
- Яаа?.. Я, займусь третьим вариантом. Он, по моему мнению, тоже перспективен.    - Ну, ладно, давай…  по коням!   - Пока! Ни пуха…
- К чёрту! – ответил Женя и, сложив кое-какие бумаги в папку, вышел.
Оставшись один в кабинете, Ерлан, немного посидел, прикидывая, а не ошибся ли он с третьим вариантом. Может, действительно, никаких таких, врагов у Патина нет? И он, капитан полиции, опытный следак - надеюсь - чуть улыбнувшись, подумал он, всё усложняет?.. Нет, интуиция меня ещё никогда не подводила. Носом чую. У вас, господин Патин, хоть вы и убеждаете нас в противоположном - завёлся, таки, враг. Ох, завёлся! Исподтишка кусает, но больно. Ничего… доберёмся мы до вашего врага. Доберёмся! Пока не знаю как, но доберёмся!
И так, за работу, немного погодя,  приказал  он  себе.  Нечего  прохлаждаться.  Для  начала  набросаем план действий:  так… начнём с автобусного парка – первое, заняться отделом кадров. Необходимо прошерстить все карточки - принятых водителей и не водителей на работу, и уволенных (особенно уволенных). Может, в причине увольнения что-нибудь нарою? Второе – поговорить с людьми. Они, иногда замечают то, мимо чего мы проходим, не обращая внимания и…
Прервав его мысли, залился начальственной трелью звонок внутреннего коммутатора.
 Вот дъявольщина! -  чертыхнувшись,  Ерлан поднял  трубку: «Слушаю,  капитан Акишев. Да. Сейчас зайду».
Вызывало начальство. Ничего хорошего этот звонок Ерлану не обещал. Почему-то звонки начальства, так он, да и не он один думал, всегда раздаются не ко времени, именно в тот самый ответственный момент, когда в голову приходит очень хорошая мысль и, эту, очень даже распрекрасную мысль, необходимо, в конечном счёте - обмозговать.
 
Глава третья
  КИРИЛЛ
 Прошла уже почти неделя, как Кирилл жил у Светланы. Очень суматошная неделя. Ему пришлось, после стольких лет мозгового застоя, заставить свои серые клеточки шевелиться. И побегать пришлось порядочно, а ещё, сколько предстоит побегать,  сокрушённо подумал он. Быть бы помоложе, или хотя бы не пить последние годы, а так…
Сидя за чашкой крепкого ароматного чая в просторной светлой столовой, Кирилл и Светлана вели неспешный разговор. Сегодня Светлана заступала на ночное дежурство в отделении, поэтому можно было расслабиться и спокойно  поговорить,  подбить,  как  говорится,  итоги.  Время  позволяло.
- Послушай меня, Света, ты напрасно хочешь перевестись в кардиологию. Тебя в отделении  все уважают, ты сработалась с коллегами, сама же говоришь. Ну, скажи на милость, чего ты бежишь от несуществующей проблемы?..
- Как ты не поймёшь, папа, мне стыдно смотреть в глаза Виктору Тимофеевичу. Что он обо мне думает? Ни за что, ни про что, такое наговорить на человека.   Да   меня   совесть   замучает   до   смерти,   в   конце   концов!
- Глупенькая ты, дочь! – Тебе что в полиции сказали? Разговор с Виктором Тимофеевичем вёлся как бы беспредметный, никаких конкретных вопросов ему по  поводу  дорожного  происшествия  не  задавали.  Чего  тебе  ещё?
- А почему он вчера, когда мы одни остались в ординаторской, как-то так посмотрел на меня, а потом спросил: «Что это вы Светочка в последнее время бегаете от  меня,   как от чумы?»  Значит,   знает   обо   всём.
- Господи, Светлана! Да ничего он не знает, а ты ведёшь себя как маленький ребёнок. У тебя развилось богатое воображение. – Ты, как-бы чувствуя свою вину, которой и в помине нет, своим поведением сама провоцируешь человека на такие вопросы. - Успокойся, дочь… выбрось ты эти страхи из головы.
- Ага! Выбросишь тут… но, я попробую, папа… постараюсь.
- Постарайся, постарайся. - Надеюсь, ты заявление на перевод ещё не написала? – перебил её Кирилл. Не сделала такой глупости? И, немного подумав, глядя ей в глаза, поинтересовался, - тебе нравится твоя, теперешняя работа? Подумай хорошенько, дочь, прежде чем ответить. Я жду от тебя только честного ответа.
- Да тут и думать нечего, папа. Я очень люблю свою профессию. А терапия – это моё! А, если выразить высокопарным «штилем» - моё призвание! Но…
- Вот это «НО», доченька, - невежливо, воспользовавшись правом родителя, перебил её Кирилл, - совсем не к месту. Забудь о нём. Навсегда! Договорились?
- Да.
- Вот и умница. - Подлей-ка мне горяченького, а то за разговором я совсем о чае забыл.
Успокоив дочь, Кирилл, наблюдая за поднимавшимся из чашки паром, вновь задумался. Как видно в полиции дело Николая опять застопорилось. Необходимость к подключению поисков виновного в происшествии, вновь вышла на первый план из-за состояния дочери. Дочь и раньше не была в теле, а тут, за несколько дней, совсем подусохла, даже с лица спала. Со стороны  посмотреть  –  мальчишка  и  мальчишка.  Ну,  никакой  тебе женственности.
-  Пап!  Ты  почему  замолчал?..  Что-то  не  так?  Может,  чаю  подлить?
- Всё, так… всё, так… вот думаю, - со вздохом проговорил он, - где этого угонщика искать? Насколько я понял из твоих слов, полиция, в лице капитана Акишева, "пока" не собирается вешать этот наезд на твоего мужа. Во всяком  случае  –  в  ближайшее  время.  Значит,  наша  задача  сделать,  что?..
-Что?..
- Значит, возникла необходимость, срочная -  обрати на это внимание –
опять  подключаться  к  поискам  свидетелей.  Мало  я  поработал  над  этим.
- Папа, но ты же не полицейский! К тому же, прошлый раз ты нашёл свидетельницу и что?..  Только оскандалились на всю  «Европу».
- Оскандалились, оскандалились… ничего мы, не оскандалились. Мы помогли полиции. Как говорится - «Лучше перебачить, чем, не добачить». - Разве  это  помеха,  для  расспросов  живущего  поблизости  населения?  А, вдруг?..
- Ну, пап! Ты даёшь!.. Хочешь стать новым   отцом Брауном?..
-  Ничего  подобного  –  просто  хочу  помочь  своей  любимой  дочери.
- Какой ты у меня замечательный папка! Я так тебя люблю, так люблю… и маму. Вот Колю освободим, дождёмся маму, она к тому времени вернётся от бабушки… да, папа? А может она с бабушкой приедет?.. А, пап? И закатим мы пир, на весь мир… вдруг, ещё и Лариса Степановна сможет к нам приехать, - размечталась Светлана, - я ей два дня назад письмо заказное отправила. - Тогда вообще будет красота. Вы увидите Колину маму… Она хорошая. – Ты знаешь, папочка, она мне сразу понравилась, с первой встречи… Мы с ней дружим…
- Это хорошо, Света, что вы дружно живёте. Редко у кого складываются добрые отношения со свекровью… Ты, знаешь – я очень рад за тебя.
- Спасибо папа. Дай я тебя поцелую.
 
*    *    *
То ли от поцелуя дочери, то ли от горячего чая, Кирилл совсем размяк. Ему представилась вся их сплочённая семья, когда они были вместе и, когда он ещё не пил. Вспомнились ему и совместно проведённые праздничные дни. Сколько было радости и веселья, шуток и розыгрышей… у них была очень дружная семья. Куда это всё ушло?.. За каким, таким поворотом их с Ниной жизни, они всё это растеряли?.. Когда? Может быть, тогда, когда его сократили и он с горя, впервые напился до состояния скота? А потом, потеряв веру в будущее, не смог, как некоторые, приспособиться и войти в новую, такую непохожую на прежнюю, жизнь? Или, когда растерялся, потеряв почву под ногами, не смог сразу найти для себя твёрдую основу и запил?.. А Нина так верила ему, так надеялась на поддержку его твёрдого мужского плеча в это, очень даже неспокойное время. А он? Он оказался хлюпиком и неврастеником. Только благодаря Нине до сих пор не развалилась их семья, и дети ни о чём не догадываются. Эх, да что сейчас ворошить прошлое!
Время безвозвратно ушло и его не вернёшь назад. И все мои ошибки не исправить… а, может, всё-таки, можно хоть как-то?.. Вот приедет Нина, на коленях буду просить у неё прощения.  Я всё сделаю, чтобы она простила меня. И пить – ни, ни!  Зарекаюсь…  - Вот уже  неделю, как  ни  в  одном  глазу… могу же, чёрт подери!
- Папа, ты чего пригорюнился? Пей свой чай, а то он совсем остынет.
- Ничего, Света. Ничего… так… вспомнилось кое-что. Не бери в голову. Спасибо  за  чай.  Где  это  ты  так  научилась  заваривать?.. Ладно,  пойду  я.
-  Ты  забыл.  Это  же  по  твоему  рецепту.  - И,  куда  это  ты  собрался?
- Мой рецепт? Однако, правда, забыл. Пойду искать вашего угонщика.
-  Пап,  может  не  стоит,  а?  Ты  вон,  совсем  с  лица  спал.  Похудел  как.
- Стоит, Света, стоит. И потом – ты уйдёшь на дежурство, а мне что делать в четырёх стенах?
 
*     *     *
Было часов девять утра, когда Кирилл вышел со двора. На небе светило по-осеннему прохладное солнце. Лёгкий ветерок слегка пошевеливал кое-где задержавшиеся на ветках деревьев одинокие листочки цвета – пурпур, и они, подставляя то один бочок, то другой, казалось, наслаждаясь, млели от его ласкового прикосновения. А затем, вдруг, прилетал одинокий ветерок-шалунишка, более резвый, чем его братья и начинал играть с листочком на ветке.
Игрун, то заворачивал его к верху, то крутил на ножке, казалось, он хотел оторвать его от ветки, или только делал вид, что хочет оторвать, а потом, наигравшись с ним, неожиданно бросал его и набрасывался на другой листочек. Листочек не выдерживал и отрывался, а затем, как на парашюте, лишь слегка плавно-плавно покачиваясь, словно лодка на волнах, опускался на землю, чтобы под выпавшим когда-нибудь снегом, уснуть до весны.  
Даа… осень нынче золотая, с удовольствием подумалось наблюдавшему игру природы, Кириллу. Это ведь надо же – конец октября, а погода стоит – прелесть.
Поворачивая голову то в одну, то в другую сторону и всматриваясь в выстроившиеся вокруг дома, Кирилл всё не мог решить, как ему лучше приступить к своему, столь щепетильному и хлопотливому делу. В бытность свою, когда он работал начальником отдела по Безопасности Дорожного Движения, ему приходилось заниматься подобными вопросами, но сейчас, после стольких лет отсутствия практики?.. И тут же выскочил, как чёрт из шкатулки, вопрос, а как же ты, вот, совсем недавно, разговаривал с Валентиной? Неужели забыл?.. А, была, не была! – решился наконец он, начну вот с того, выпирающего из-за угла дома.  Он  ничем  не  лучше  и  не   хуже  других. Сколько можно стоять столб-столбом. Надо же с какого-нибудь дома начинать, а то, так и простою до морковкиного заговенья, любуясь пятиэтажками, словно картиной Репина.
Кирилл посетил уйму квартир в пяти, или шести домах, переговорил с массой людей. Счёт он уже давно потерял, но результат был один – ноль! У него, от этого великого «Хождения в народ», всё, как в калейдоскопе, кружилось в голове – дома, люди, какие-то кошки и собаки, рычащие на него…
Потом выплыло откуда-то из глубины подсознания видение – старушка сидит на лавочке и вяжет носок… или шарфик? Он прошёл мимо неё, сидящей, целиком углубленной в своё занятие и подумал - вот сидит себе божий одуванчик и ни что её не тревожит, кроме вот этого - носка или шарфика. Он даже не очень то и обратил внимание на её вязание – вяжет и вяжет. Подумаешь! Все бабушки что-нибудь вяжут - или великовозрастным детям, или внукам с внучками.
Но сейчас, когда это видение появилось в его голове, он задумался, а потом вдруг решил, а почему бы не поговорить с этим божьим одуванчиком, может она что видела или слышала? Не видела, так не видела –  меня не убудет, всё же пойду-ка я и поговорю с ней, всё равно день пропал впустую…
Тяжело переставляя гудевшие от долгого хождения ноги, Кирилл направился к дому со старушкой. Но, увы! На лавочке никого не было. – Неужели я перепутал? И, где же мне прикажете искать этот божий одуванчик? - в сердцах чертыхнулся, уставший донельзя, Кирилл. Он хотел закурить сигарету, чтобы спокойно обдумать свои дальнейшие действия,  даже похлопал себя по карманам, а не найдя - огорчился. Во рту, от вставшей перед глазами, дымящейся сладко-горьким дымком сигареты, появилось ощущение её вкуса, а ноздри уловили запах ароматного дыма. Попросить что-ли у кого сигаретку?.. Нет, неудобно. Вдруг, кто-нибудь «отбреет»…  скажет - дядя, свои сигареты надо иметь, не маленький  мальчик! Стыда не  оберёшься.
Присев на стоящую невдалеке  обшарпанную, всего с одной, каким-то чудом   не   выломанной доской, лавочку, Кирилл блаженно   вытянул ноги… 
- Да, где же мне эту старушку искать, в конце-концов? Опять что ли по квартирам   «шастать»?..   Вот напасть! Как я так опростоволосился? - огорчённо подумал Кирилл.
Но, по квартирам «шастать» Кириллу не пришлось. «Божий одуванчик» сам вышел из следующего подъезда. Кирилл, не смотря на огромное желание сидеть на лавочке и не шевелиться, вскочил и чуть ли не трусцой отправился на такую, может быть, судьбоносную, как в душе он охарактеризовал её, встречу. Присев на лавку рядом со старушкой, он, чтобы как-то завязать разговор, для начала решил познакомиться и назвал своё имя.
- Ась? – приложив сухонькую ладошку к уху, переспросила старушка.
Кирилл повторил своё имя и спросил: «Вы тут не слышали…
- Ась?
Он всё понял. У этой старушки ничего не узнаешь. Она глуха, как тетеря. Вот не повезло, подумал он огорчённо, это был мой, вероятнее всего, последний шанс, чтобы как-то помочь дочери. Жаль… и собрался было уходить, но, даже не успев оторвать   задеревеневший зад, услышал:
- Что-то я тебя не помню, милок, ты не здешний? – поинтересовалась чистым, совсем не старушечьим голосом, пожилая женщина. И, продолжила, - наших жильцов,  почитай,  я  всех  знаю.  Ошибиться  я  не  могу,  так-то  милок.
- Нет, бабушка, не в этом. Я, во-он в том домике живу и  показал рукой на дом дочери.
- Ась?.. - Ты мне в ухо погромчее кричи. Я в последнее время плохо слышать стала, старею, однако.
Кирилл повторил вопрос, но теперь уже громко, почти крича.
- Какая я тебе бабушка! – неожиданно взъярилась старушка, тоже мне внучек выискался!  Это ж надо  –  бабушка!  Зови меня Зинаида Семёновна.
- Хорошо ба… Зинаида Семёновна. Я, вот о чём хотел спросить вас, громко,  не  обращая  внимания  на  редких  прохожих,  оборачивающихся  на  их «разговор» начал он. Вы, случайно, не видели, как из вон того дома украли легковую  машину? Такую, знаете,     красную иномарку. Седан.
- Какой-такой Седан. Это хто? У нас, кажись, Седаны не живут. Нет, не видела.
Кто-то из жителей дома, не выдержав их, с Зинаидой Семёновной «тихого разговора»,  приоткрыл  окно  и  возмущённо попросил: «Нельзя  ли  потише  орать?»
Кирилл, чуть поубавив громкость, в последней попытке хоть что-то выпытать у старушки, вновь спросил:
- А, может, слышали что-то похожее от кого-нибудь? Ну, хоть что-нибудь? И, столько было надежды в его глазах, что старушка тихонько вздохнула. Она    даже  забыла о вязании и с жалостью посмотрела                 на Кирилла.
Медленно покачивая головой, Зинаида Семёновна, казалось, о чём-то хотела вспомнить, но это «что-то»                      никак не               вспоминалось…
Кирилл, не отрываясь, смотрел на неё и ждал. Ждал, надеясь на чудо. Ждал, как ждёт приговорённый к казни, боясь её и надеясь, одновременно, на помилование…
- Сынок, дня три назад я слышала, как мой квартирант разговаривал со своим другом. Что-то такое он, вроде бы видел, - посмотрев на Кирилла, продолжила, -  ты Кирилл  поговори  с  ним. Он расскажет., я его попрошу.
Удивлённый донельзя, как это глухая старушка могла что-то слышать, а тем более,  запомнить  его  имя, он  только  захлопал ресницами и  в удивлении открыл  рот.
Поняв его реакцию на свои слова, Зинаида Семёновна, так это, хитренько улыбнулась и, придвинувшись к нему поближе, казалось, она хотела посвятить его в свой секрет, прошептала: «У меня слуховой аппарат есть. Только ты никому не говори.       Ладно?  И, заговорщически подмигнув, заулыбалась.
- А, где он, ваш квартирант? – спросил, совсем сбитый с толку, и раздумывающий,     верить  или не верить хитрой старушке, Кирилл.
- Скоро придёт… с учёбы. Он студент. Если хочешь с ним поговорить - дождись. А то, хочешь, пойдём в дом – чайку попьём? У меня даже конфекты есть. Сын на днях посылку небольшую прислал. Он у меня на Дальнем востоке живёт. - Вот видишь, показала она на вязание, внучеку шарфик вяжу.
Кириллу так понравилась эта добрая, чуть-чуть хитроватая старушка, что он с каким-то даже умилением в душе, подумал - почему у меня в детстве не было          такой удивительной, такой доброй бабушки? Эх, детдом!
 
*     *     *
 
Они уж давно закончили пить чай с «конфектами», как называла их Зинаида Семёновна, а квартиранта Толи всё не было. Кирилл, нет-нет, да посматривал на часы. Время неумолимо приближалось к пяти вечера.
Разговаривая с гостеприимной хозяйкой, он иногда даже забывал, что она глуховата, так ловко она пользовалась слуховым аппаратом. И он только удивлялся, почему это квартирант до сих пор не догадался о его существовании? Но, как говорится - «На то воля божья».
Они о многом переговорили. Старушка оказалась мудрой и проницательной. Поделилась она и сыновними проблемами. По-видимому, давно у неё не было благодарного слушателя, а Кирилл умел быть таким. А может, хотела излить давно накопившуюся боль материнского сердца о сыне? Кто знает?..
…  Как-то она была у него в гостях, медленно, с перерывами, рассказывала она, ажно… у самого Тихого Океана, так не выдержала и неделю. Жена сыну попалась - из ленивых женщин. В квартире вечно не убрано, всё раскидано как попало, кругом пыль. Цветы сохнут. Спрашивается – зачем заводили?  В своей комнате она, практически, вообще не убирает. Ни у чего нет своего места. Поесть готовит редко, и на все просьбы и замечания твердит одно и то же – я работаю, устаю. Короче – грязнуля, каких свет не видывал. По-моему, у неё есть какой-то пунктик, или сдвиг по фазе - Кирилл, как думаешь? - Ты представляешь, она за день раза три в ванную бегает, всё намывается. А, по моему мнению, так - будет чисто в квартире, так и не надо по несколько раз в день в ванную бегать…
Ты понимаешь, Кирилл, продолжала жаловаться она ему, у других жёны, как жёны, тоже на работу бегают, но у них-то – в квартире всё блестит, муж и дети накормлены, всё кругом чистенько и на своих местах. Ох, не повезло моему сыну, ох, не повезло!
Слушая жалобный рассказ Зинаиды Семёновны, Кирилл вспомнил свою Нину -  умницу и аккуратистку. Дети, тьфу-тьфу, тоже с детских лет были приучены к порядку. Да вот, чего далеко ходить за примером, Светлана – любо-дорого посмотреть, какой у неё в доме порядок и чистота, а ведь тоже работает.
 
*     *     *
Отвлёк  их  от  душевного  разговора  стук  открывшейся  двери.  По-видимому, пришёл квартирант. Зинаида Семёновна выглянула в коридор, быстренько сняла и спрятала в карман свой чудо-аппарат и шустренько уселась              на своё, по-видимому давно закреплённое ею, место хозяйки.
В дверях кухни появился молодой человек выше среднего роста, на взгляд Кирилла, сантиметров под сто семьдесят пять-сто восемьдесят. Одетый в элегантный костюм и с кейсом в руке, он больше походил на дипломата, чем на студента. - «Футы-нуты, ноги гнуты» - вспомнив детскую поговорку, ахнул, тихонько,  Кирилл… вот  это   фрукт!  Ну, ничего себе … сту-де-нт.
- Ооо!.. Да у вас гости, Зинаида Семёновна! - произнёс приятным сопрано, вошедший молодой человек, и с любопытством посмотрел на Кирилла, сидевшего с чашкой чая в руке. – Может, и меня угостите чашечкой ароматного чая?
Ну и хлюст!  Что он о себе возомнил? – рассердился Кирилл.
- Знаете, молодой человек, - и, больше не сдерживая негодования от бесцеремонного обращения студента, воскликнул, - молодой человек, при входе в помещение в котором находятся незнакомые люди, а тем более, старше вас по возрасту, принято, например, поздороваться! - Вас, в ваших университетах,  обыкновенной  вежливости  при  обращении  к  людям  разве  не  учат?
- А, я думал вы такой же  глухой, как Зинаида Семёновна.
 Кирилл, от такой наглости, даже не нашёлся, что ответить и только крякнул. Зинаида Семёновна без слухового аппарата, действительно, почти ничего не слышала и непонимающе переводила взгляд с одного мужчины        на    другого.
Возмущённый до глубины души наглым поведением парня, Кирилл поднялся  и,  вежливо  поблагодарив  хозяйку  за  чай,  направился  к  выходу. Зинаида Семёновна, поняв по выражению лица Кирилла, что тот чем-то возмущён, достала слуховой аппарат, быстренько подключила его и, смотря вслед выходящему гостю, воскликнула: «Кирилл, что произошло? Вернитесь».  И, Анатолию: «Толя,  как  ты  можешь?  Ты  что  себе  позволяешь?» А, Анатолий, ничуть не смутившись от своей нетактичности, вначале широко заулыбался,  а  затем, посерьёзнев,  вежливо  обратился  к  присутствующим:
- Простите меня, Бога ради, я совершенно не хотел никого обидеть, просто я сознательно создал такую обстановку, чтобы Зинаида Семёновна, наконец-то, раскрыла свой секрет Полишинеля. Все уже давно знают, что она приобрела слуховой аппарат и, замаскировав его платочком, притворяется, что не слышит. Вы, знаете, тяжело удержаться от смеха, когда видишь её хитрости...  а,  тут…, тут  подвернулся  идеальный  случай.  Ещё  раз  прошу  прощения!
Кирилл, приостановившись, обернулся, удивлённый словами Толика. В начале, он только переглядывался с Зинаидой Семёновной, а потом они рассмеялись.
Зинаида Семёновна грозила пальцем Толику и сквозь заливистый смех всё повторяла:
- Ах, ты изверг. Ах, ты изверг. До чего довёл, а? Ну, надо же – секрет Полишинеля. Ха-ха-ха!  А, я то - всё сторожилась. Обманул старушку не за "Понюх табаку". - Нет, Вы только посмотрите на него, Кирилл, каков студент!
Отсмеявшись, старушка посмотрела на Толика и Кирилла, а затем, уже серьёзно, поинтересовалась:
- Толик, ты познакомился с Кириллом, а потом, видимо вспомнив разницу в возрасте, добавила – с Кириллом Владимировичем? – и вопросительно посмотрела.
Когда нам было знакомиться, подумал Кирилл. Вон, какой спектакль разыграл,  современный,  за  словом  не  лезущий  в  карман,  молодой  человек.
- Нет ещё. – Простите за неуклюжую шутку. Меня зовут Анатолий, - церемонно представился он, а вас, Кирилл Владимирович, я правильно понял?
- Да.
- Кирилл, Толя, присаживайтесь к столу. Посидим мирком, да поговорим ладком, а заодно и почаёвничаем, -  и, после небольшой паузы, – люблю, грешным делом, посидеть в хорошей компании, да за разговором… и повернулась к Анатолию… - Толя, расскажи Кириллу Владимировичу о том случае… с машиной, - попросила  она, разливая    чай по чашкам.
-  Какой,  случай,  и...  с  какой,  машиной?  Я  что-то  вас  не  понимаю.
- Разве не помнишь?..  Ты своему другу рассказывал, что видел, как утром, когда  ещё  не  совсем  рассвело, со двора директора  автопарка кто-то   выехал…
- Вот, Вы полюбуйтесь на эту хитрую хозяйку, - рассмеялся Анатолий, - всё-то    она замечает, всё-то она видит, всё-то ей  нужно знать.
- Толечка, ну, не обижайся, мне же скучно одной. За целый день не с кем, словом перемолвиться. Вот я и стараюсь, по-своему, наверстать, упущенное.
-  Да я… я совершенно  не обижаюсь. С чего  вы взяли? –  улыбнулся тот.
- Толя, видишь, человек от нетерпения совсем извёлся, - показала она на
Кирилла, сидевшего, нахмурившись, за столом, - давай        рассказывай.
- Аа-а… это, вы о том случае, что я видел несколько дней назад и Вадиму рассказал?
- Нуу.
- Да ничего интересного: Я возвращался от своей подружки. Иду, значит, это я, мимо дома директора, смотрю – двое в машину садятся. Я ещё подумал – куда это он в такую рань? И на часы посмотрел – без двух минут пять. Тут, так получилось – они из ворот выезжали задним ходом, а я как раз к воротам подошёл, смотрю, за рулём девушка сидит – хорошенькая такая… прямо бутончик розы. Я ещё подумал  –  а  жена  у  директора  ничего!  Жаль,  что  она  замужем.
- Анатолий, а вы директора в лицо знаете, ну… и жену его, конечно? – быстро спросил, взволнованный  рассказом Анатолия, Кирилл.
- Ну, если честно – жену его я ни разу не видел, а вот директора несколько раз встречал. Я его хорошо запомнил. У меня, между прочим, хорошая память на лица, -    почти по-ребячьи похвастался он и улыбнулся…
- И, что? Это был он? Вы его узнали? - Кирилл, от волнения, даже перешёл на Вы,  хотя  до  этого Анатолий  просил  обращаться  к  нему  –  «Ты».
…Знаете, немного задумавшись, продолжил он, вначале мне показалось, что рядом с девушкой сидит сам, а потом, пройдя немного, я усомнился. Что-то в нём было   не так. Меня как-то насторожила его поза.
- Что не так? – сделав ударение на «так», спросила Зинаида Семёновна, по-видимому, тоже заинтересовавшаяся рассказом Анатолия о директоре.
- Ну… не знаю. Даже объяснить, наверное, не смогу. – Понимаете… вроде бы он, но… что-то было в его фигуре не то… Я, словами не смогу объяснить. Просто почувствовал и всё. У меня интуиция хорошо развита.
- Интуиция – большое дело, - высказала своё мнение хозяйка стола, подливая  всем  чаю.  Вы  не  стесняйтесь  Кирилл,  вы  совсем  не  пьёте  чай.
- И, вы, Анатолий, хорошо рассмотрели девушку за рулём? - заинтересовался Кирилл, не обратив внимания на слова Зинаиды Семёновны. – Сможете её узнать? – он даже о чае забыл. Тот так и стоял, нетронутым, остывая.
- Я её, если встречу, сразу узнаю. У меня глаз, как алмаз, - опять чуть похвастался  он.  У  меня  хорошая  память  на  лица  –  особенно  девичьи.
- И что? Ты сможешь описать её внешность, - загорелся сыщицким зудом Кирилл.
- Кирилл Владимирович, я же на последнем курсе строительного колледжа учусь.   Не   только   описать,   я   даже   нарисовать   смогу   её   портрет.
- Как…  нарисовать? – изумился Кирилл, - прямо вот сейчас и нарисуешь?
- Конечно. У нас – строителей, предмет на курсе – рисование, а у меня к этому…
Кирилл не дал ему закончить это  невинное любование собой.
- Пожалуйста,  Толя, нарисуй! Это так важно, так важно!..
- Да, Толя, будь добр, хоть ты и устал, наверное, после занятий, - стала помогать Кириллу старушка, но помоги человеку. – Понимаешь, этот директор – зять Кирилла, то есть, его дочь замужем за директором… - Ой! Совсем я, старая, зарапортовалась. Короче, Толечка, помоги. Из-за этого случая, ну, когда ты видел, как машина выезжает – директора, то есть, зятя, посадили за наезд на человека. А тот…  возьми и помри после     этого.
- Директор помер? – удивился Анатолий. То-то я давно его не видел. И машину  не  видать.  Сколько  дней  уж  прошло.  Его  уже  похоронили?
- Типун тебе на язык! Балаболишь, что не попадя! Нет, не директор помер, а тот помер, на которого наехали!
Старушка, кажется, даже вспотела от желания хоть  как-то  помочь  Кириллу,  и  он  был  благодарен  ей  за  это.
- Ну, ладно. Сейчас принесу бумагу и карандаш…
 
*    *    *
Портрет получился замечательный, девушка выглядела, как живая. Кирилл запоздало одёрнул себя за недоверие к Толиным способностям в рисовании.                     У парня, действительно, был талант рисовальщика. Черты лица девушки на эскизе, были хорошо выписаны, особенно глаза. Чуть раскосые, широко поставленные, они притягивали своей необыкновенностью и хлещущей, как брызги шампанского, разудалостью, если Кирилл хоть что-то понимал  в искусстве. Даа!..  только и смог он сказать.
- Дайте и мне посмотреть, - заволновалась Зинаида Семёновна, - сейчас… только очки найду, а посмотрев, высказала своё мнение – красивая девушка!
- Но… это не моя дочь, - подвёл итог Кирилл и, всё ещё сомневаясь, вновь посмотрел на карандашный рисунок. - Толя, а это действительно та девушка? Ты ничего не путаешь? Она же, ты сам говорил, была в машине.
- Ну, что вы! Я  её очень хорошо рассмотрел. Я не путаю, - чуть обиделся Анатолий, - особенно, если это касается девушек.
- Ты не будешь возражать, если я отдам его полиции? Ты не сомневайся – я  оплачу  твой  труд,  если  хочешь.  Во  что  ты  оцениваешь  этот  портрет?
- Ну, не обижайте вы меня, - возмутился Анатолий, - я гостям Зинаиды Семёновны подарков ещё не дарил. Пусть это будет первый и, протянул его Кириллу. Я себе сколько угодно могу нарисовать – опять чуть прихвастнул он.
Чтобы не показаться неблагодарным и невоспитанным, Кирилл решил ещё немного задержаться и поговорить с Анатолием о его жизни, тем более, что паренёк ему всё больше и больше нравился. Вот тебе и первое впечатление! - пожурил себя Кирилл.
-  Анатолий,  ты  сам-то,  откуда  будешь?  Из  каких  краёв  пожаловал?
- Я-то? Я из Железинки. Может, слышали когда-нибудь о таком месте? Наш райцентр ниже по Иртышу, на границе с Россией, недалеко от Омска.
-  А сюда,  каким  ветром  занесло?  Или  здесь  родственники  живут?
- Никаких родственников у меня здесь нет. У нас, в районе, строителей не хватает - вот я и подался сюда. Отец с мамой немного помогают деньгами, да я подрабатываю…
- Он правду говорит, - вступила в разговор хозяйка. Иногда возвращается домой такой усталый, такой усталый, а грязный-то – не приведи Господь! - Хороший мальчик. Очень хороший. Не пьёт, не курит, и друг у него хороший.
Анатолий, на такой хвалебный отзыв о себе, даже покраснел от смущения.
- Ну, вы, Зинаида Семёновна, скажете тоже. Но, спасибо вам1
- Где же ты подрабатываешь? – поинтересовался Кирилл, - у тебя какая-нибудь специальность есть или ты на подхвате - подай то, принеси сюда?
- Нет. Я, с другими… грузчиком на железной дороге подрабатываю. Мы вагоны разгружаем. Нас четверо подобралось, - начал он, немного смущаясь, рассказывать о своей жизни. К нам, четвёртым, присоединился один артист, безработный. Здо-ро-вый,  как  бык.  На  что  я  –  вон  какой,  так  он  ещё  здоровее.
А… насчёт заработка... так, если правду сказать, ну, мы все так считаем, нас здорово там обманывают…
 По-видимому, у Анатолия накипело на душе, потому  что,  то,  о  чём  он  рассказал,  действительно,  было  несправедливо.
… Ну, вот… посудите сами, волнуясь, продолжил он рассказывать дальше: всё время нам дают вагоны только с лёгким, но объёмным грузом, а ведь оплата идёт за вес, а не за объём. Штатные грузчики от такой работы отказываются, а нам куда деваться? Один-два раза откажешься, вообще работать не дадут. Потом, смотрите – дают нам под разгрузку или загрузку, как правило, легкобъющийся груз – посуду, лампочки электрические. В этом грузе всегда много боя, а потом с нас же и высчитывают, говорят - это мы разбили.
А, зимой?.. Зимой заставляют выковыривать из-под снега разные «железяки», но платят, опять же – кот наплакал. Штатные грузчики сидят в тепле, не работают, смеются над нами. А, когда приходит расчёт за работу, они тысячи получают, а мы - копейки...
Закончив  горькое повествование, Анатолий тяжело вздохнул и даже пригорюнился. Конечно, обидно  терпеть  такую несправедливость, пожалел Кирилл парнишку.
- Ничего, касатик, - пожалела его и старушка, - будет и на твоей улице праздник.   Потерпи   чуток. Маненько до окончания учёбы осталось.
Даа, дела. Сколько несправедливости ещё вокруг - сожалеюще подумал Кирилл. В моё время тоже не сладко студентам было. Не всем конечно. Были и такие, что с жиру бесились. Ну, да ладно - «Перемелется – мука будет!».
- Спасибо, Толя, за помощь. Очень ты меня выручил, - стал прощаться Кирилл, - и  вам, Зинаида Семёновна, спасибо за чай и приветливость. Засиделся я, от дел отвлёк. Пора и честь знать. А тебе, Анатолий, вот что посоветую - ты обратись к моему зятю,   когда он на работу выйдет, он обязательно поможет.
- Ну, что вы, Кирилл, - засуетилась старушка,- заходите в любое время, мы всегда будем рады вам. Заодно расскажете, чем дело закончилось с кражей.
Ещё раз попрощавшись, и пообещав заглянуть как-нибудь в гости,  Кирилл, с чувством выполненного долга, направился к дому дочери.
 

© Copyright: Лев Голубев, 2015

Регистрационный номер №0297207

от 7 июля 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0297207 выдан для произведения: Часть  вторая
 
              РАСПЛАТА
 
                                                                  …Проклят, кто ляжет с сестрою своею,
                                                                   дочерью отца своего, или дочерью матери своей!..
                                                                                      (Пятая книга Моисея)
 
Глава первая
   ЛАРИСА
Пока стояли погожие дни затянувшегося бабьего лета, Лариса решила заняться огородом. Нужно было собрать оставшуюся картофельную и помидорную ботву, сложить её в компостную яму, да и вообще, навести какой-никакой порядок на подворье. Главное же – срезать оставшиеся вилки капусты, чтобы не ушли, не дай Бог, под снег. Она не трогала их до сих пор – тянула время, чтобы заквасить в благоприятные для этого дни. А  тут,  как  на  грех,  синоптики  пообещали  резкое  изменение  погоды в виде дождя и мокрого снега. Чем чёрт не шутит, подумала она, вдруг они  на  этот  раз  не  ошибутся  и  действительно  погода  испортится?
Выйдя из дома, она увидела над собой ярко-голубое, чистое, даже без маломальских тучек, небо. Солнце, без единого пятнышка, похожее на раскалённую конфорку печи, светило ярко, как летом. Вот только грело не так сильно. А так, действительно, почти лето! Даже паутина пролетела над огородом, слегка зацепившись за Ларисину щеку, казалось, она хотела этим сказать - смотри, народная примета не ошибается, будут ещё погожие дни, а синоптикам не верь - соврут и полтинника не попросят.
 Провозившись почти до обеда, Лариса вымоталась основательно. Зато капуста была срезана, а огород, без валявшейся там и сям ботвы, принял более-менее приличный вид. Не стыдно будет перед соседями - подумала она. Э-эх, был бы мужчина в доме!
 В прежнее время, когда рядом с ней был сын, было намного легче. Он, хоть и не очень был силён физически, но большую часть мужской работы выполнял. Во всём старался ей помочь, понимал, как ей трудно одной – работа, огород, куры. Они ещё и коровку держали. Молоко и яйца всегда были на столе. Ну, а что не мог сделать - просили соседей о помощи. Никто не отказывал.
Отношения с соседями построились давно - на взаимопомощи и поддержке. Иначе нельзя. В наше, столь бурное и неустойчивое время, отгородившись каменой стеной ото всех, не выживешь. Даа… тяжело одной. Надо, наверное, дом продавать и переезжать к Коле со Светой – давно зовут. Коля всё время, знай себе, твердит - что тебе, мама, одной в таком огромном  домище жить. Переезжай к нам. Места у нас много и, так это, с тонким намёком, а вдруг внук появится. Как без бабушки жить-развиваться будет?  Кто  ему  занимательную  сказку  на  сон  грядущий  расскажет?
Внуки – это хорошо. Особенно, если внучка. При этих мыслях Лариса совсем расслабилась, даже нечаянно набежавшую слезу рукой смахнула. Рада она за сына. Вырастила одна, без мужа. Сколько пришлось перенести, пока он рос. Ночей не досыпала, особенно когда болячка какая-нибудь к нему прицеплялась. Не обходили его болезни стороной, не обходили.  Переболел он всеми детскими болезнями: коклюшем, скарлатиной и даже корью переболел. Но ничего. Слава Богу – обошлось.
Может и правда продать дом и переехать к нему в город, вновь закрутилась в голове мысль. Отдохну на старости лет. Вон сколько забот сразу отпадёт – огород, живность. Печь не нужно будет топить… и, задумалась. А Герду куда?.. Да и привыкла я здесь. Жаль с домом расставаться - родной он, как-никак. В нём же отец с матерью меня на свет выпустили, деда с бабушкой мне сказки рассказывали. Этот дом ещё прадед наш построил. Я же коренная казачка. Как я оторвусь от своих корней?.. Срослись мы с домом душой и телом. Кровью предков приросла я к этой земле… - Так, наверное, в сотый или в тысячный  раз решая, что же дальше-то делать, она вернулась в дом.
 Прошло не более получаса как Лариса, уютно устроившись, села смотреть вечерний сериал по телевизору. На экране разыгрывалась нешуточная драма между родителями и детьми, желающими вырваться из-под опеки ретроградов-родителей… - У нас такое редко встретишь, решила она. Не тот у нас менталитет, не тот, хотя… тут она отвлеклась, вспомнив свою утреннюю мысль: что-то давно не было письма от Николая и Светланы и, в тайне желая, чтобы раздался скрип калитки, и она услышала - мама, вот и мы! И так ей это ясно привиделось, что она даже глаза зажмурила, чтобы подольше                                       сохранить свою мечту…
Она бы, наверное, не услышала стука в калитку из-за развернувшегося страстного диалога в работающем телевизоре, но Герда так залилась лаем, что не услышать её было просто невозможно. Её лай, ни с каким другим лаем не спутаешь. Гав, Гав! – как удары в большой барабан. Она своим лаем мёртвого из могилы поднимет, говорили, посмеиваясь, соседи.
Коля её щенком маленьким на автостанции подобрал и, вот, пожалуйста, выросла такая умная собачка. Правда постарела сильно. Это сколько же ей?.. Лет пятнадцать, наверное?.. А может больше?.. Или нет?.. Нет, пожалуй, не больше. Это было. Это было… дай бог памяти, когда Коля институт закончил… Верно!  Как раз в то время он защитился и домой приехал дипломом похвастаться. Э-эх, молодо-зелено!.. Как она за него радовалась! Как радовалась!
Лариса тяжело поднялась с дивана и, подойдя к окну, выглянула во двор. С той стороны ворот маячила стройная женская фигурка - она сразу узнала её: Галка – почтальонка местная. Молодая, красивая девушка, почти соседка. Живёт  со своими  родителями через два дома от неё.
Шаркая домашними тапочкам со стоптанными задниками, Лариса отправилась во двор.
 
*    *    *
Последние года полтора ноги что-то стали плохо служить,  подумала она, медленно бредя к калитке. Эх-х, то ли старость, то ли болячка какая-то прицепилась?.. Надо будет со Светочкой посоветоваться, а то, что же это, ещё не совсем старуха, а передвигаюсь как древняя арба, поскрипывая и покачиваясь. Хорошо ещё хоть на поворотах не заносит – посмеялась втихомолку она над собой…
- Цыц, Герда! Хватит брехать! – погрозила  она собаке, проходя мимо. Уже подходя к калитке, она услышала, как Галка пытается разговаривать с Гердой, беснующейся   на   цепи. Она,  пытаясь   её   успокоить   ласковыми   словами, наговаривала:
- Герда, фу! Фу, Герда! - слышалось с улицы. - Ты что, не узнаёшь меня собачка? – Хорошая собачка. Хо-ро-шая… перестань лаять. Это же я, Галя… - Я твоей хозяйке письмо принесла, а ты лаешь на меня.
Письмо, действительно, было от Светы с Колей, да ещё и заказное к тому же. Расписавшись в получении, Лариса решала – открыть сейчас, или уж в доме, без посторонних глаз? Вертя конверт в руках, она изредка бросала короткие взгляды на Галину и, сравнивая её со Светланой, думала - повезло Коленьке с женой, а мне со сношенькой: и умница, и красавица. Все в Иртышске только и говорят о них, когда разговор заходит о молодых семейных парах. А соседи, так, те вообще, чуть что, сразу - повезло тебе Лариса Степановна, ох как повезло! Сын – директор. Свой автопарк имеет, а сноха молодая, да ещё и врач к тому же… не иначе, как завидуют… Лёгкая улыбка легла на лицо Ларисы.
Галка – почтальонка письмо отдала, а сама стоит, не уходит, топчется, видимо спросить о чём-то хочет. Ясное дело, не о чём, а о ком! Все вопросы у неё только о Николае – как, да что? Она раньше за Колей бегала, ещё со школы всё норовила за него замуж выйти, но видно не судьба. А вообще-то девушка хорошая, ничего  не скажешь…    - До сих пор в девках сидит.
Её мать как то при встрече пожаловалась - не хочет Галка замуж ни за кого идти, говорит, дождусь Колю. – Я ей, так мол, и так, Николай себе городскую фифу нашёл, не чета тебе, чего ждать! Вона сколько парней вокруг тебя увивается. Так она, представляешь, Степановна, отвечает - нет!.. И всё тут. Как я её не уговариваю – и слышать ничего не хочет. Дома сидьма сидит, ежлив не на работе, всё книжки разные читает… - Сдвинулась она на твоём Николае, честное слово.
- Галя, а чего это письмо заказное? – оторвавшись от неожиданно посетивших  её  мыслей,  поинтересовалась  Лариса  и  повертела  конверт.
- Так, наверное, что-нибудь серьёзное, Лариса Степановна… или, документы какие. Чтобы, значит, случайно не затерялись в дороге или  на почте.
- Понятно… Ты, Галя, маме привет передай от меня, кстати!  Как её здоровье? Не болеет?
Спрашивала она и всё пыталась, искривлёнными подагрой пальцами, открыть конверт. А он, казалось, сопротивлялся её попыткам, не давался, всё  старался  выскользнуть  из  её,  теперь  не  таких  уж  гибких,  рук.
- Нет, мама, Слава Богу, не болеет. Привет с удовольствием передам, Спасибо!
Не справившись с упрямым конвертом, Лариса, от нетерпения, поспешно надорвала его и вытащила листок. Письмо, как всегда, написала Светлана.  Ох, уж эти мужчины! – слегка возмутилась она. Для них написать две строчки – мука мученическая. Всё норовят на жён свалить. И её Коля такой же  «любитель» письма писать. Как же, дождёшься от него.
К почерку снохи, такому же неразборчивому, как и у большинства врачей, Лариса постепенно приноровилась. Быстро пробежав глазами содержание, она вначале ничего не поняла. Пришлось читать второй раз, но уже медленно, вдумываясь в смысл каждого прочитанного слова, а когда смысл написанного дошёл до её сознания, больные ноги её подкосились и, глухо застонав, она, как срезанная острой косой трава, грузно осела на землю.
Но слёзы ещё не пришли. Глаза были горячечно сухи, и только в голове звонко стучали молоточки. Они придут потом, когда объединятся вместе боль сердца и тоска по сыну, когда она останется одна в доме… без посторонних, хотя и  участливых, но     таких чужих  глаз.
- Что с вами, Лариса Степановна? – забеспокоилась Галина, увидев побледневшее лицо её и пытаясь понять причину случившегося. – Давайте я помогу вам подняться. Вы, Лариса Степановна, только чуток подсобите.
Герда, не перестав хоть изредка взлаивать на Галину,  на мгновение замолчала, а потом, присев на задние лапы, заскулила, словно ей тоже что-то такое передалось. Передалось, по неизученным до конца людьми, каналам неведомой внутренней связи - связи человека и домашнего животного, длительное время находящихся рядом, и живущих бок о бок на одном подворье.
Лариса не потеряла сознание от такого страшного известия, но ноги вдруг сделавшись ватными, не хотели держать её отяжелевшее тело. Чтобы подняться с земли, нужно было принять постороннюю помощь, не показав при этом своё, вдруг, так неожиданно подступившее горе.
- Помоги. Помоги, золотко, - прошептала она. Что то голова закружилась.
- Вы, Лариса Степановна, обхватите меня за шею руками. – Не смотрите, что я    тонкая  и с виду слабая. - Я,  очень даже  сильная.
Кое-как, с помощью девушки, Лариса встала на дрожащие ноги, но чувствовала – сама дойти до дома, а потом ещё и подняться на крыльцо, не сможет. А, Галя, казалось, это тоже чувствуя, положила её руку себе на плечо и, приобняв, смело повела через весь двор, мимо злой собаки, в дом. Что собака может её покусать, она даже не подумала. Человек в беде – вот всё, чем она руководствовалась, забыв, на время,  и  свой  страх  перед  собаками  и  свою  почтальонскую  сумку.
Герда, казалось, понимала своим собачьим сердцем, что с её хозяйкой происходит что-то неладное и, следя своими умными глазами за Галиной, изредка скалила зубы и утробно взрыкивала, как бы предупреждая – мол, смотри у меня, не обидь мою хозяйку!
Кое-как добрались до дивана. Галина сбегала в спальню, принесла подушку и, взбив её, подложила Ларисе под голову.
- Ну, как вы, тётя Лариса? – с тревогой в голосе поинтересовалась она. Может, всё-таки, сбегать скорую помощь вызвать?.. А? Мало ли, что!
- Спасибо тебе, милая. – Ничего… полежу немного – вот всё и пройдёт, - слабым голосом поблагодарила она душевную девушку. Ничего, не беспокойся…
- Ой! – спохватилась вдруг Галина, - я же сумку со всеми письмами и деньгами у ворот оставила! Хоть бы никто не «увёл»! Можно, я побегу? А вечером, после работы, я заскочу вас проведать и поесть что-нибудь приготовлю.  То,  что  Вы  особенно  любите.  Вы только  скажите,  ладно, я много чего умею готовить… - Мама научила.
- Беги! Конечно, беги! - Со мной уже все в порядке. Маме не забудь привет пере-дать  и  скажи,  что  у  неё  хорошая,  даже  замечательная,  дочь  выросла.
Зардевшись от похвалы и смущения, Галка выскочила из дома, совсем не подумав о злой, огромной собаке во дворе.  Она была так охвачена тревогой за свою сумку, что, пробегая мимо собаки, даже не обратила на неё внимания, а та, шокированная таким неуважением к себе, только обиженно проводила её взглядом и запоздало несколько раз гавкнула.
 
*    *    *
Как только Лариса осталась одна, из глаз её потекли долго сдерживаемые слёзы -  слёзы жалости и обиды за сына, такого умного и ласкового. Как у всех матерей, её ребёнок, её сын, был лучше всех и, рыдая, она награждала его всеми ласковыми словами, какие только знала.
Наплакавшись  и  чуть  успокоившись,  она  стала  строить  планы  на  завтра… Сегодня не смогу, а завтра, завтра обязательно надо ехать в Семипалатинск, решила Лариса, вытирая мокрые глаза. Ну, что за напасть такая?.. Какой паразит подстроил такую каверзу моему сыночку? За что, Господи? За что так наказываешь его? И, не сдержавшись, она вновь зарыдала во весь голос…
 За что, Господи? - шептали её поблёкшие от времени губы. Лучше меня накажи, Господи! Я всё приму от тебя, только сыночка моего избавь от тюрьмы и от сумы… так, рыдая, она просила ТОГО, кто властен над нами             и всем живущим на Земле.
Даже у женщин слёз не бездонный колодец и не вечная полноводная река. Так и у Ларисы. Постепенно колодец иссяк и лишь редкие слезинки изредка скатывались по её щекам. Она подумала о Светлане, о своей любимой сношеньке, которая стала для неё, вторым ребёнком, таким же любимым, как Кирилл. Она полюбила её всей душой, и совершенно не представляла женой Коленьки другую девушку. Как она одна, без Коли, будет жить, если, не дай Бог, его посадят?  - тревожилась она о снохе. Будет жить одна или вернётся к своим родителям? А, как же я? Как я останусь одна на целом свете? Нет. Я хочу, чтобы она жила со мной. Нам вдвоём будет легче перенести разлуку с Колей.
Лариса немного посидела, вспоминая письмо Светланы. О чём-то она ещё написала… - О чём?.. Никак не могу вспомнить… ах, да! Что-то о своём отце. Где же это письмо?.. Куда оно могло запропаститься?.. Может, я его у ворот оставила, когда грохнулась?.. Вроде бы нет. Я его всё время в руке держала… Аа-а, вот оно куда завалилось, а я то, сослепу, и не видела.
Оказывается, Светлана писала, что к ним приехал её отец и, что он уже познакомился с Колей. Вроде бы они понравились друг другу, думает она. – Ну, Слава Богу! - порадовалась Лариса, вздохнув, хоть одна радостная весть. И, что он нашёл свидетельницу наезда на человека и Колю скоро отпустят. А мама не приехала, потому что бабушка сильно заболела.  Как  только  бабушка  выздоровеет,  мама  сразу  же  приедет  к  ним.
Да, нужно срочно ехать. Заодно познакомлюсь с родителями Светочки. А то, что же это получается? Считай, уже полгода, как Коля со Светой поженились, а мы до сих пор не познакомились. Не хорошо это… не по-людски это как-то.
 
Глава вторая
к-н АКИШЕВ
… Так ты, Женя, предлагаешь материал по Патину передать в суд?.. И у тебя никаких-никаких сомнений не возникает? Не кажется ли тебе, что… продолжил капитан допытываться у своего подчинённого.
- А, что! Заключение экспертизы есть? Есть. – Что в нём сказано? – и, по слогам продолжил, - авто-мо-биль, марки - Фольксваген, госномер такой- то… дальше читаем: в результате проведённой технической экспертизы…
- Что написано в заключении я знаю, - перебил его Ерлан, - читал как-никак. А, вот, куда ты денешь алиби Патина? Его жена… как её?.. Светлана Кирилловна, утверждает, что он всю ночь был дома и никуда не отлучался.
- Ох-ох-ох! Скажите, пожалуйста! – засмеялся, покачивая головой помощник. – Нашёл, кому верить. Да любая жена… любящая конечно, горой за своего мужика встанет… - Как Александр Матросов, грудью защитит, - добавил он, и плотоядно улыбаясь, закончил, - а грудка у неё ничего… Я бы с удовольствием её помял… Очень даже аппетитное вымечко… так бы и присосался…
- Ну, ты! Жеребец, некастрированный! – возмутился Ерлан. Всё бы тебе мять, да трахать… - Ты понимаешь, Женя, - Патин произвёл на меня очень хорошее впечатление. И он, и его жена – не лгут. Я это нутром чувствую. Кто-то его здорово подставил или… - Значит так! – построжел он, - господин старший лейтенант, властью данной мне вышестоящим начальством, а также собственной совестью… - и, не выдержав тона, рассмеялся. – Женя, съезди к этому… Виктору Тимофеевичу - врачу больницы, в ко- торой работает Патина и, так это, аккуратненько, не напрягая, постарайся всё о нём узнать. Незачем тень на человека понапрасну наводить. Ну, а если… тогда действуй по обстановке. Короче, сориентируешься на месте.
- Слушаю и повинуюсь, господин капитан, -  и, дурашливо прикрыв голову ладонью, Женя отдал честь. - Ааа… на чём я поеду, опять на автобусе?
- У тебя, Женя, должность маловата для персонального транспорта. Дослужишься до начальника отдела, тогда… - А я, пожалуй, возьму на себя свидетельницу…  Валентину, - задумчиво произнёс Ерлан… - Ну, всё, по коням!.. Надо поспешать, а то начальство уже начинает грозно хмурить брови и рыть копытом землю.  - Как управишься – возвращайся. Ещё разок проанализируем ситуацию. – Давай-давай, не стой столбом, выметайся!
Ерлану повезло - Валентина Селюженкова, со своим чадом, была дома. Она открыла дверь почти сразу, вероятно находилась рядом. Представившись и, показав служебное удостоверение, он попросил разрешения поговорить.
- Входите, только о чём поговорить? – стоя в дверях и загораживая вход,  поинтересовалась она и, ещё не закончив спрашивать, крикнула в глубину квартиры, - Миша! Сынок, ты слышишь маму? Не лезь к стиральной машине, уши надеру!
- Я по поводу рассказанной вами Кириллу Владимировичу утренней ситуации, той – с водителем на вишнёвой иномарке и пьяным на дороге.
- Аа-а…, так вы из полиции? - казалось, до её сознания только сейчас дошло – кто он и откуда. – Ну, проходите и, опять, - Мишутка! Ах ты, проказник,  сколько  раз  повторять,  не  лезь  к  машинке,  током  ударит.
Ерлан понял – пришёл он не вовремя но, быстро прикинув, решил - не уходить же  «не солоно,  хлебавши» и галантно поинтересовался – куда прикажете?
- Проходите, - показала в сторону открытой в конце коридора двери, хозяйка. Я бы вас в зал пригласила, но там не убрано, да и стирка у меня, - извинилась она и её щёки чуть порозовели от смущения.
- Ничего, ничего. Ещё раз прошу прощения за беспокойство, но служба, понимаете ли.
Валентина, время от времени прерываясь, уходила проверять стиральную машину, но Ерлан её рассказ прекрасно понял и запротоколировал. Осталось только расписаться…
- Ой! Я же совсем забыла…  вот дурёха, - воскликнула Валентина и слегка хлопнула себя по розовой щёчке. Он… ну тот, шофер, когда пьяного оттащил от дороги, достал из машины  газету и, свернув её кульком, поднес к лицу пьяного, а потом…  мне показалось, или  нет,  понюхал  кулёк.  Я,  как-то  раз  видела  –  полиция  так  делает…
Ерлан, слушая рассказ свидетельницы, всё более и более, убеждался в невиновности Патина. Всё складывалось, как кирпичик к кирпичику, без щелочки, ровными, стройными рядами. Во-первых, со слов свидетельницы или, почти свидетельницы, явствует - водитель, сбивший сержанта ГИБДД,  совершенно не похож на господина Патина. Во-вторых, время, указанное в протоколе, полностью подтверждается ею же и, наконец, в третьих…
Ерлан призадумался. Что-то заставило  его приостановиться в перечислении своих, таких логичных выводов. Это, что-то – были слова Валентины  Селюженковой  о  газетном кульке.  Зачем  водителю,  совершившему наезд, проверять – пьян или нет пострадавший?.. Тем более, что сам скрылся с  места  происшествия.  Не-по-нят-но,  очень  непонятно…
Записав дополнение свидетельницы, он попросил её расписаться в протоколе допроса и, выйдя в коридор, попрощался, не забыв пожать Мишкину, протянутую для прощания, руку.
 
*     *     *
Ерлан заполнял бланк Постановления об освобождении Патина, когда в кабинет ввалился сияющий, как тульский самовар, запыхавшийся Женя Васильев.
- Ну, что я тебе говорил? – возбуждённо проговорил он, плюхаясь на стул, - не участвовал Виктор Тимофеевич в этом происшествии!  Не уча-ство-вал.
- Не веселись, лучше рассказывай, как ты допёр до этого  Великого открытия? - приказал Акишев своему помощнику и отодвинул в сторону бланк Постановления. - Что   ты   там   откопал   такого,   что   повлияет   на   судьбу   Патина?
- Докладываю, шеф, - раскрыв папку, начал Женя. - После разговора с сотрудниками больницы, у меня сложился портрет подозреваемого: он, такой же, как я, дамский угодник, то есть, любитель поволочиться за каждой симпатичной мордашкой и, если получится – трахнуть.  Любитель пива и ресторанов, вообще – весёлой жизни. Классный врач. Можно сказать – врач от бога, но… не продвигают, потому что, ветренник. Однако, все характеризующие его, сходятся в одном мнении – он никогда, никого не подставлял и не подставит, а иногда, даже может взять чужую вину на себя. Вот так то! Поэтому, шеф, я предлагаю Виктора Тимофеевича не тревожить.
- С тобой всё ясно. Ты, Женя, поверил людям на слово. А, что ты узнал по поводу его катания на чужом автомобиле? Есть у тебя какие-нибудь предположения?
-  Не  только  предположения,  а  очень,  очень  даже  весомые  факты.
- Представьте, будьте добры, эти свои, «весомые», как Вы их называете, факты. Хотелось бы, господин старший лейтенант, их услышать или пощупать.
- Ну, Ерлан, ты же меня знаешь. Я, как тот бульдог, уж если вцепился, то не выпущу из зубов и, самодовольно улыбаясь, продемонстрировал это на своей фуражке. Почему не верите, господин капитан? - обиделся он.
- Ох, и хвастун ты, Васильев, - засмеялся Ерлан, - теперь понимаю, почему к тебе девушки не равнодушны. Ты их уши героическими поступками наполняешь. И во всех расследованиях и преследованиях, ты главный герой…
- Да ладно тебе, Ерлан… как говорят в Одессе, - "Лучше слушай сюда". – Решил я встретиться с Виктором Тимофеевичем и, наоборот, очень жёстко с ним поговорить… - да так жёстко, чтобы из него пот выступил.
- Так он тебе на блюдечке с голубой каёмочкой всё и выложил? - сыронизировал Ерлан. Что-то я  сомневаюсь.  - Если он  преступник - а ты  пока  не  доказал  обратное, то…
- А вы, господин капитан, не сумлевайтесь, - скорчив обиженное лицо, засопел носом Женя. - Мы, во всяком разе, завсегда стараимси до глубины энтого, как его… вопроса, дойтить… - и, не выдержав тона, расхохотался.
Ерлану смешная выходка Женьки понравилась, и он тоже заулыбался.
- Женька, перестань кривляться, ты же не клоун! - Давай, дальше повествуй, как ваша «дружеская» беседа прошла. - Ты с него всё вытянул?
Посерьёзнев, тот опять заглянул в свои записи и продолжил: заглянув в ординаторскую, я представился налоговым инспектором, спасибо, никто не поинтересовался удостоверением личности, и потребовал: «У кого есть легковые автомобили, а если таковые имеются, то предъявите квитанцию об оплате налога на транспорт». Авто оказалось только у Виктора Тимофеевича. Автомобиль, на моё и, особенно, на его счастье, оказался во дворе… а, квитанции об оплате техосмотра и транспортного налога у него, как у всех лопухов, прости меня Господи, вместе с документами на машину   лежат   в    бардачке.   Вроде   умный   мужик,   а…   придурок!..
- Ну, дальше, дальше, - поторопил его, внимательно слушавший, Ерлан.
…А дальше - "Ларчик просто открывался", улыбаясь, продолжил Женя: он владеет, согласно предъявленным документам, тёмно-вишнёвым Опелем, ннадцатого года выпуска. Короче - старее поповой собаки, но вылизан, дай Бог каждому так содержать машину. Я, не привлекая внимания, как вы и приказали господин капитан и, сделав шутовской полупоклон в сторону Ерлана - аккуратненько его осмотрел. Никаких следов. Представьте, даже царапин нет.
- И, что? Ты так и не спросил, где он был три дня назад и куда, в такую рань, ездил? Я удивлён Вашей несообразительностью господин старлей.
- Обижаете, господин капитан! Почему, это… не спросил? Очень даже спросил. - Мы с ним по-приятельски по сигаретке выкурили, а с сигареткой, как   и   с   бутылкой,   ты   же   знаешь,   разговор   быстро   завязывается.
-  И,  что?  Он  в  порыве  доброжелательности  к  тебе,  всё  выложил?
- Не перебивайте, господин капитан. - Был, был он, на том самом, месте. Был! И пьяного с проезжей части убрал. Ты представляешь, он кулёк из газеты свернул и под нос тому сунул, чтобы значит определить, пьян тот, или болен. И, что интересно, он уехал с места происшествия, примерно, минут за пять-десять до самого происшествия. Я у него спросил: «А что же Вы не вызвали скорую помощь?» Так он ответил - не было с собой «Мобилы»,  но  из  больницы,  как  приехал,  сразу  позвонил.  Во,  дела!
- Даа, де-ла-а… Женя, ты звонок проверил? И  что, может и свидетель есть?
- Есть, - вздохнув, ответил Васильев, - девушка с ним была… и звонок был. Вот, все её реквизиты, потом сокрушённо добавил, - я тоже не верю в виновность Патина, но… как видишь, все улики против него…  - Да, я ещё заскочил в ГИБДД и на всякий случай взял справку о принадлежности автомобиля.
Ерлан очень расстроился, выслушав доклад помощника. Всё-таки он надеялся, что сможет быстро снять подозрение с Патина и отпустить его, но оно… как говорят в народе - "Человек располагает...", нет, не так. Он задумался, вспоминая... ага, вспомнил: «Человек предполагает, а Бог располагает». Даа… вот как всё нехорошо повернулось для Патина…
 
*    *    *
Взяв, почти полностью оформленное Постановление об освобождении, он медленно разорвал его, а потом ещё раз и ещё… рвал, до мелких кусочков, а затем, выбросил в корзину для мусора. Да, господин Патин, подумал он с жалостью, по-видимому, надолго придётся вам задержаться у нас. Силён враг ваш, силён! Вон как здорово всё спланировал… - Но… чёрт меня задери,  уже начиная злиться, Ерлан хлопнул  рукой по столу, мы тоже, в конце-концов, не "Лаптем щи хлебаем", разберёмся и накажем виновного…
- Ты, что, Ерлан, так расстроился из-за моего доклада? Так я не виноват!
- Да, так. Ничего. Это я про себя, Женя. Ты, посиди пока, покури. Я подумаю.
… А, может быть, всё обстоит гораздо проще? – продолжал размышлять Ерлан - может же, например, господин Патин, не уступить дорогу такому же скоробогатому?..   Или…  да, в конце-концов, всё может быть!
- Женя, давай-ка ещё раз пошевелим мозгами, проанализируем ситуацию с наездом. Какие ещё версии возможны? – обратился он к помощнику, вальяжно развалившемуся на стуле. – У меня несколько версий: Первая - Патин, действительно, сбил ГИБДДешника, хотя это, на мой взгляд, маловероятно. Вторая – кто-то, угнав первый попавшийся автомобиль, решил свести счёты с полицейским, по мнению угонщика незаслуженно наказавшего его. И, наконец, третья – кому-то Патин здорово насолил и таким образом, угонщик, повязав его убийством, решил навсегда избавиться от него.  - Ответь  мне,  Женя,  такие  версии  имеют  право  быть?
- Имеют Ерлан. У меня в мозгу давно крутится одна, на мой взгляд, очень даже разумная мысль, - выслушав шефа, медленно, делая паузы, вступил в полемику Евгений, - почему бы не предположить, что автомашину, свободно и без охраны стоявшую во дворе, тем более, что там даже маломальской собачёнки нет, какой-то шалопай угнал просто покататься? Или, допустим на мгновение, для форса покатать девочек на крутой иномарке? А ещё, предположим - он пьяный и девочки не в себе…
- Пьяный? Женя, ты сначала пошевели мозгами. Как может пьяный угонщик   вернуть   машину   назад   и   поставить   на   старое   место?
- Не кипятись, Ерлан. - Предположим, ты совершил наезд. Какова твоя, первая же, реакция на это? – Давай пр-о-осто предположим. - Как бы ты поступил?..
- Ну, я бы… я бы, сразу избавился от машины, бросил где-нибудь подальше, за углом, или угнал её вообще, куда подальше, к примеру, угнал бы  в  сторону  Кордона,  но…  лучше  утопить  в  реке…пусть  поищут.
-  Вот,  вот!  Уже  горячее!  Но  ты  рассуждаешь  как  полицейский…
«Постой, подожди, ты меня не покидай…»,  фальцетом запел Ерлан от неожиданно  мелькнувшей  в  голове  мысли,  а  что  если…  что,  если…
-  Ерлан,  ты  случайно  головкой  не  повредился  от  умных  мыслей?
- Ты понимаешь, Женька! Ты очень даже, ну очень, хорошую версию подбросил…
- У меня этих версий, господин капитан, полна голова, только вот…
- Но… понимаешь, Женя, ты не до конца продумал версию, а надо бы…
- На то ты и шеф, чтобы за подчинённых додумывать, - слегка обиделся Васильев.
…Женя, представь свою версию в несколько расширенном варианте, не обратив   внимания   на   реплику   подчинённого,   продолжил   Ерлан…
- Ну, ну! Давай, выкладывай свой расширенный вариант, - чуть скептически, но уже с появившимся интересом, проговорил, всё ещё обиженный Женя. - Интересно послушать, Ерлан, как ты расширишь мою версию.
…Так вот. Я подумал, а что если объединить твою версию с моей – третьей?..
- И, что? Женька вдруг заволновался, как абитуриент на экзамене. - О, я понял…
…Вот для этого и имеется в штате начальство, чтобы подчиненными руководить,   и,   как   говорится  -   направлять   их   на   путь   истинный.
- Ох, ох! Вы только посмотрите, какие мы стали важные, съехидничал Женька,  и  заинтересованно продолжил,  -  что  будем  делать,  Ерлан?
- А, делать мы будем вот что… - ты, Женя, уж коли сам подал такую мысль, займись версией с пьяным угонщиком, но присоедини к ней наезд на полицейского. Короче, смотри по обстоятельствам. - Даю тебе полную свободу  действий.  Как  только  закончишь  отрабатывать  свою  версию…
- Понял я. Понял. Я, только с виду дурак, дураком, а так-то, очень даже сообразительный, - съёрничал Женька. - Когда думают, что ты дурак - легче  работать  с  людьми,   расслабляются.   А ты, ты чем займёшься?
- Яаа?.. Я, займусь третьим вариантом. Он, по моему мнению, тоже перспективен.    - Ну, ладно, давай…  по коням!   - Пока! Ни пуха…
- К чёрту! – ответил Женя и, сложив кое-какие бумаги в папку, вышел.
Оставшись один в кабинете, Ерлан, немного посидел, прикидывая, а не ошибся ли он с третьим вариантом. Может, действительно, никаких таких, врагов у Патина нет? И он, капитан полиции, опытный следак - надеюсь - чуть улыбнувшись, подумал он, всё усложняет?.. Нет, интуиция меня ещё никогда не подводила. Носом чую. У вас, господин Патин, хоть вы и убеждаете нас в противоположном - завёлся, таки, враг. Ох, завёлся! Исподтишка кусает, но больно. Ничего… доберёмся мы до вашего врага. Доберёмся! Пока не знаю как, но доберёмся!
И так, за работу, немного погодя,  приказал  он  себе.  Нечего  прохлаждаться.  Для  начала  набросаем план действий:  так… начнём с автобусного парка – первое, заняться отделом кадров. Необходимо прошерстить все карточки - принятых водителей и не водителей на работу, и уволенных (особенно уволенных). Может, в причине увольнения что-нибудь нарою? Второе – поговорить с людьми. Они, иногда замечают то, мимо чего мы проходим, не обращая внимания и…
Прервав его мысли, залился начальственной трелью звонок внутреннего коммутатора.
 Вот дъявольщина! -  чертыхнувшись,  Ерлан поднял  трубку: «Слушаю,  капитан Акишев. Да. Сейчас зайду».
Вызывало начальство. Ничего хорошего этот звонок Ерлану не обещал. Почему-то звонки начальства, так он, да и не он один думал, всегда раздаются не ко времени, именно в тот самый ответственный момент, когда в голову приходит очень хорошая мысль и, эту, очень даже распрекрасную мысль, необходимо, в конечном счёте - обмозговать.
 
Глава третья
  КИРИЛЛ
 Прошла уже почти неделя, как Кирилл жил у Светланы. Очень суматошная неделя. Ему пришлось, после стольких лет мозгового застоя, заставить свои серые клеточки шевелиться. И побегать пришлось порядочно, а ещё, сколько предстоит побегать,  сокрушённо подумал он. Быть бы помоложе, или хотя бы не пить последние годы, а так…
Сидя за чашкой крепкого ароматного чая в просторной светлой столовой, Кирилл и Светлана вели неспешный разговор. Сегодня Светлана заступала на ночное дежурство в отделении, поэтому можно было расслабиться и спокойно  поговорить,  подбить,  как  говорится,  итоги.  Время  позволяло.
- Послушай меня, Света, ты напрасно хочешь перевестись в кардиологию. Тебя в отделении  все уважают, ты сработалась с коллегами, сама же говоришь. Ну, скажи на милость, чего ты бежишь от несуществующей проблемы?..
- Как ты не поймёшь, папа, мне стыдно смотреть в глаза Виктору Тимофеевичу. Что он обо мне думает? Ни за что, ни про что, такое наговорить на человека.   Да   меня   совесть   замучает   до   смерти,   в   конце   концов!
- Глупенькая ты, дочь! – Тебе что в полиции сказали? Разговор с Виктором Тимофеевичем вёлся как бы беспредметный, никаких конкретных вопросов ему по  поводу  дорожного  происшествия  не  задавали.  Чего  тебе  ещё?
- А почему он вчера, когда мы одни остались в ординаторской, как-то так посмотрел на меня, а потом спросил: «Что это вы Светочка в последнее время бегаете от  меня,   как от чумы?»  Значит,   знает   обо   всём.
- Господи, Светлана! Да ничего он не знает, а ты ведёшь себя как маленький ребёнок. У тебя развилось богатое воображение. – Ты, как-бы чувствуя свою вину, которой и в помине нет, своим поведением сама провоцируешь человека на такие вопросы. - Успокойся, дочь… выбрось ты эти страхи из головы.
- Ага! Выбросишь тут… но, я попробую, папа… постараюсь.
- Постарайся, постарайся. - Надеюсь, ты заявление на перевод ещё не написала? – перебил её Кирилл. Не сделала такой глупости? И, немного подумав, глядя ей в глаза, поинтересовался, - тебе нравится твоя, теперешняя работа? Подумай хорошенько, дочь, прежде чем ответить. Я жду от тебя только честного ответа.
- Да тут и думать нечего, папа. Я очень люблю свою профессию. А терапия – это моё! А, если выразить высокопарным «штилем» - моё призвание! Но…
- Вот это «НО», доченька, - невежливо, воспользовавшись правом родителя, перебил её Кирилл, - совсем не к месту. Забудь о нём. Навсегда! Договорились?
- Да.
- Вот и умница. - Подлей-ка мне горяченького, а то за разговором я совсем о чае забыл.
Успокоив дочь, Кирилл, наблюдая за поднимавшимся из чашки паром, вновь задумался. Как видно в полиции дело Николая опять застопорилось. Необходимость к подключению поисков виновного в происшествии, вновь вышла на первый план из-за состояния дочери. Дочь и раньше не была в теле, а тут, за несколько дней, совсем подусохла, даже с лица спала. Со стороны  посмотреть  –  мальчишка  и  мальчишка.  Ну,  никакой  тебе женственности.
-  Пап!  Ты  почему  замолчал?..  Что-то  не  так?  Может,  чаю  подлить?
- Всё, так… всё, так… вот думаю, - со вздохом проговорил он, - где этого угонщика искать? Насколько я понял из твоих слов, полиция, в лице капитана Акишева, "пока" не собирается вешать этот наезд на твоего мужа. Во всяком  случае  –  в  ближайшее  время.  Значит,  наша  задача  сделать,  что?..
-Что?..
- Значит, возникла необходимость, срочная -  обрати на это внимание –
опять  подключаться  к  поискам  свидетелей.  Мало  я  поработал  над  этим.
- Папа, но ты же не полицейский! К тому же, прошлый раз ты нашёл свидетельницу и что?..  Только оскандалились на всю  «Европу».
- Оскандалились, оскандалились… ничего мы, не оскандалились. Мы помогли полиции. Как говорится - «Лучше перебачить, чем, не добачить». - Разве  это  помеха,  для  расспросов  живущего  поблизости  населения?  А, вдруг?..
- Ну, пап! Ты даёшь!.. Хочешь стать новым   отцом Брауном?..
-  Ничего  подобного  –  просто  хочу  помочь  своей  любимой  дочери.
- Какой ты у меня замечательный папка! Я так тебя люблю, так люблю… и маму. Вот Колю освободим, дождёмся маму, она к тому времени вернётся от бабушки… да, папа? А может она с бабушкой приедет?.. А, пап? И закатим мы пир, на весь мир… вдруг, ещё и Лариса Степановна сможет к нам приехать, - размечталась Светлана, - я ей два дня назад письмо заказное отправила. - Тогда вообще будет красота. Вы увидите Колину маму… Она хорошая. – Ты знаешь, папочка, она мне сразу понравилась, с первой встречи… Мы с ней дружим…
- Это хорошо, Света, что вы дружно живёте. Редко у кого складываются добрые отношения со свекровью… Ты, знаешь – я очень рад за тебя.
- Спасибо папа. Дай я тебя поцелую.
 
*    *    *
То ли от поцелуя дочери, то ли от горячего чая, Кирилл совсем размяк. Ему представилась вся их сплочённая семья, когда они были вместе и, когда он ещё не пил. Вспомнились ему и совместно проведённые праздничные дни. Сколько было радости и веселья, шуток и розыгрышей… у них была очень дружная семья. Куда это всё ушло?.. За каким, таким поворотом их с Ниной жизни, они всё это растеряли?.. Когда? Может быть, тогда, когда его сократили и он с горя, впервые напился до состояния скота? А потом, потеряв веру в будущее, не смог, как некоторые, приспособиться и войти в новую, такую непохожую на прежнюю, жизнь? Или, когда растерялся, потеряв почву под ногами, не смог сразу найти для себя твёрдую основу и запил?.. А Нина так верила ему, так надеялась на поддержку его твёрдого мужского плеча в это, очень даже неспокойное время. А он? Он оказался хлюпиком и неврастеником. Только благодаря Нине до сих пор не развалилась их семья, и дети ни о чём не догадываются. Эх, да что сейчас ворошить прошлое!
Время безвозвратно ушло и его не вернёшь назад. И все мои ошибки не исправить… а, может, всё-таки, можно хоть как-то?.. Вот приедет Нина, на коленях буду просить у неё прощения.  Я всё сделаю, чтобы она простила меня. И пить – ни, ни!  Зарекаюсь…  - Вот уже  неделю, как  ни  в  одном  глазу… могу же, чёрт подери!
- Папа, ты чего пригорюнился? Пей свой чай, а то он совсем остынет.
- Ничего, Света. Ничего… так… вспомнилось кое-что. Не бери в голову. Спасибо  за  чай.  Где  это  ты  так  научилась  заваривать?.. Ладно,  пойду  я.
-  Ты  забыл.  Это  же  по  твоему  рецепту.  - И,  куда  это  ты  собрался?
- Мой рецепт? Однако, правда, забыл. Пойду искать вашего угонщика.
-  Пап,  может  не  стоит,  а?  Ты  вон,  совсем  с  лица  спал.  Похудел  как.
- Стоит, Света, стоит. И потом – ты уйдёшь на дежурство, а мне что делать в четырёх стенах?
 
*     *     *
Было часов девять утра, когда Кирилл вышел со двора. На небе светило по-осеннему прохладное солнце. Лёгкий ветерок слегка пошевеливал кое-где задержавшиеся на ветках деревьев одинокие листочки цвета – пурпур, и они, подставляя то один бочок, то другой, казалось, наслаждаясь, млели от его ласкового прикосновения. А затем, вдруг, прилетал одинокий ветерок-шалунишка, более резвый, чем его братья и начинал играть с листочком на ветке.
Игрун, то заворачивал его к верху, то крутил на ножке, казалось, он хотел оторвать его от ветки, или только делал вид, что хочет оторвать, а потом, наигравшись с ним, неожиданно бросал его и набрасывался на другой листочек. Листочек не выдерживал и отрывался, а затем, как на парашюте, лишь слегка плавно-плавно покачиваясь, словно лодка на волнах, опускался на землю, чтобы под выпавшим когда-нибудь снегом, уснуть до весны.  
Даа… осень нынче золотая, с удовольствием подумалось наблюдавшему игру природы, Кириллу. Это ведь надо же – конец октября, а погода стоит – прелесть.
Поворачивая голову то в одну, то в другую сторону и всматриваясь в выстроившиеся вокруг дома, Кирилл всё не мог решить, как ему лучше приступить к своему, столь щепетильному и хлопотливому делу. В бытность свою, когда он работал начальником отдела по Безопасности Дорожного Движения, ему приходилось заниматься подобными вопросами, но сейчас, после стольких лет отсутствия практики?.. И тут же выскочил, как чёрт из шкатулки, вопрос, а как же ты, вот, совсем недавно, разговаривал с Валентиной? Неужели забыл?.. А, была, не была! – решился наконец он, начну вот с того, выпирающего из-за угла дома.  Он  ничем  не  лучше  и  не   хуже  других. Сколько можно стоять столб-столбом. Надо же с какого-нибудь дома начинать, а то, так и простою до морковкиного заговенья, любуясь пятиэтажками, словно картиной Репина.
Кирилл посетил уйму квартир в пяти, или шести домах, переговорил с массой людей. Счёт он уже давно потерял, но результат был один – ноль! У него, от этого великого «Хождения в народ», всё, как в калейдоскопе, кружилось в голове – дома, люди, какие-то кошки и собаки, рычащие на него…
Потом выплыло откуда-то из глубины подсознания видение – старушка сидит на лавочке и вяжет носок… или шарфик? Он прошёл мимо неё, сидящей, целиком углубленной в своё занятие и подумал - вот сидит себе божий одуванчик и ни что её не тревожит, кроме вот этого - носка или шарфика. Он даже не очень то и обратил внимание на её вязание – вяжет и вяжет. Подумаешь! Все бабушки что-нибудь вяжут - или великовозрастным детям, или внукам с внучками.
Но сейчас, когда это видение появилось в его голове, он задумался, а потом вдруг решил, а почему бы не поговорить с этим божьим одуванчиком, может она что видела или слышала? Не видела, так не видела –  меня не убудет, всё же пойду-ка я и поговорю с ней, всё равно день пропал впустую…
Тяжело переставляя гудевшие от долгого хождения ноги, Кирилл направился к дому со старушкой. Но, увы! На лавочке никого не было. – Неужели я перепутал? И, где же мне прикажете искать этот божий одуванчик? - в сердцах чертыхнулся, уставший донельзя, Кирилл. Он хотел закурить сигарету, чтобы спокойно обдумать свои дальнейшие действия,  даже похлопал себя по карманам, а не найдя - огорчился. Во рту, от вставшей перед глазами, дымящейся сладко-горьким дымком сигареты, появилось ощущение её вкуса, а ноздри уловили запах ароматного дыма. Попросить что-ли у кого сигаретку?.. Нет, неудобно. Вдруг, кто-нибудь «отбреет»…  скажет - дядя, свои сигареты надо иметь, не маленький  мальчик! Стыда не  оберёшься.
Присев на стоящую невдалеке  обшарпанную, всего с одной, каким-то чудом   не   выломанной доской, лавочку, Кирилл блаженно   вытянул ноги… 
- Да, где же мне эту старушку искать, в конце-концов? Опять что ли по квартирам   «шастать»?..   Вот напасть! Как я так опростоволосился? - огорчённо подумал Кирилл.
Но, по квартирам «шастать» Кириллу не пришлось. «Божий одуванчик» сам вышел из следующего подъезда. Кирилл, не смотря на огромное желание сидеть на лавочке и не шевелиться, вскочил и чуть ли не трусцой отправился на такую, может быть, судьбоносную, как в душе он охарактеризовал её, встречу. Присев на лавку рядом со старушкой, он, чтобы как-то завязать разговор, для начала решил познакомиться и назвал своё имя.
- Ась? – приложив сухонькую ладошку к уху, переспросила старушка.
Кирилл повторил своё имя и спросил: «Вы тут не слышали…
- Ась?
Он всё понял. У этой старушки ничего не узнаешь. Она глуха, как тетеря. Вот не повезло, подумал он огорчённо, это был мой, вероятнее всего, последний шанс, чтобы как-то помочь дочери. Жаль… и собрался было уходить, но, даже не успев оторвать   задеревеневший зад, услышал:
- Что-то я тебя не помню, милок, ты не здешний? – поинтересовалась чистым, совсем не старушечьим голосом, пожилая женщина. И, продолжила, - наших жильцов,  почитай,  я  всех  знаю.  Ошибиться  я  не  могу,  так-то  милок.
- Нет, бабушка, не в этом. Я, во-он в том домике живу и  показал рукой на дом дочери.
- Ась?.. - Ты мне в ухо погромчее кричи. Я в последнее время плохо слышать стала, старею, однако.
Кирилл повторил вопрос, но теперь уже громко, почти крича.
- Какая я тебе бабушка! – неожиданно взъярилась старушка, тоже мне внучек выискался!  Это ж надо  –  бабушка!  Зови меня Зинаида Семёновна.
- Хорошо ба… Зинаида Семёновна. Я, вот о чём хотел спросить вас, громко,  не  обращая  внимания  на  редких  прохожих,  оборачивающихся  на  их «разговор» начал он. Вы, случайно, не видели, как из вон того дома украли легковую  машину? Такую, знаете,     красную иномарку. Седан.
- Какой-такой Седан. Это хто? У нас, кажись, Седаны не живут. Нет, не видела.
Кто-то из жителей дома, не выдержав их, с Зинаидой Семёновной «тихого разговора»,  приоткрыл  окно  и  возмущённо попросил: «Нельзя  ли  потише  орать?»
Кирилл, чуть поубавив громкость, в последней попытке хоть что-то выпытать у старушки, вновь спросил:
- А, может, слышали что-то похожее от кого-нибудь? Ну, хоть что-нибудь? И, столько было надежды в его глазах, что старушка тихонько вздохнула. Она    даже  забыла о вязании и с жалостью посмотрела                 на Кирилла.
Медленно покачивая головой, Зинаида Семёновна, казалось, о чём-то хотела вспомнить, но это «что-то»                      никак не               вспоминалось…
Кирилл, не отрываясь, смотрел на неё и ждал. Ждал, надеясь на чудо. Ждал, как ждёт приговорённый к казни, боясь её и надеясь, одновременно, на помилование…
- Сынок, дня три назад я слышала, как мой квартирант разговаривал со своим другом. Что-то такое он, вроде бы видел, - посмотрев на Кирилла, продолжила, -  ты Кирилл  поговори  с  ним. Он расскажет., я его попрошу.
Удивлённый донельзя, как это глухая старушка могла что-то слышать, а тем более,  запомнить  его  имя, он  только  захлопал ресницами и  в удивлении открыл  рот.
Поняв его реакцию на свои слова, Зинаида Семёновна, так это, хитренько улыбнулась и, придвинувшись к нему поближе, казалось, она хотела посвятить его в свой секрет, прошептала: «У меня слуховой аппарат есть. Только ты никому не говори.       Ладно?  И, заговорщически подмигнув, заулыбалась.
- А, где он, ваш квартирант? – спросил, совсем сбитый с толку, и раздумывающий,     верить  или не верить хитрой старушке, Кирилл.
- Скоро придёт… с учёбы. Он студент. Если хочешь с ним поговорить - дождись. А то, хочешь, пойдём в дом – чайку попьём? У меня даже конфекты есть. Сын на днях посылку небольшую прислал. Он у меня на Дальнем востоке живёт. - Вот видишь, показала она на вязание, внучеку шарфик вяжу.
Кириллу так понравилась эта добрая, чуть-чуть хитроватая старушка, что он с каким-то даже умилением в душе, подумал - почему у меня в детстве не было          такой удивительной, такой доброй бабушки? Эх, детдом!
 
*     *     *
 
Они уж давно закончили пить чай с «конфектами», как называла их Зинаида Семёновна, а квартиранта Толи всё не было. Кирилл, нет-нет, да посматривал на часы. Время неумолимо приближалось к пяти вечера.
Разговаривая с гостеприимной хозяйкой, он иногда даже забывал, что она глуховата, так ловко она пользовалась слуховым аппаратом. И он только удивлялся, почему это квартирант до сих пор не догадался о его существовании? Но, как говорится - «На то воля божья».
Они о многом переговорили. Старушка оказалась мудрой и проницательной. Поделилась она и сыновними проблемами. По-видимому, давно у неё не было благодарного слушателя, а Кирилл умел быть таким. А может, хотела излить давно накопившуюся боль материнского сердца о сыне? Кто знает?..
…  Как-то она была у него в гостях, медленно, с перерывами, рассказывала она, ажно… у самого Тихого Океана, так не выдержала и неделю. Жена сыну попалась - из ленивых женщин. В квартире вечно не убрано, всё раскидано как попало, кругом пыль. Цветы сохнут. Спрашивается – зачем заводили?  В своей комнате она, практически, вообще не убирает. Ни у чего нет своего места. Поесть готовит редко, и на все просьбы и замечания твердит одно и то же – я работаю, устаю. Короче – грязнуля, каких свет не видывал. По-моему, у неё есть какой-то пунктик, или сдвиг по фазе - Кирилл, как думаешь? - Ты представляешь, она за день раза три в ванную бегает, всё намывается. А, по моему мнению, так - будет чисто в квартире, так и не надо по несколько раз в день в ванную бегать…
Ты понимаешь, Кирилл, продолжала жаловаться она ему, у других жёны, как жёны, тоже на работу бегают, но у них-то – в квартире всё блестит, муж и дети накормлены, всё кругом чистенько и на своих местах. Ох, не повезло моему сыну, ох, не повезло!
Слушая жалобный рассказ Зинаиды Семёновны, Кирилл вспомнил свою Нину -  умницу и аккуратистку. Дети, тьфу-тьфу, тоже с детских лет были приучены к порядку. Да вот, чего далеко ходить за примером, Светлана – любо-дорого посмотреть, какой у неё в доме порядок и чистота, а ведь тоже работает.
 
*     *     *
Отвлёк  их  от  душевного  разговора  стук  открывшейся  двери.  По-видимому, пришёл квартирант. Зинаида Семёновна выглянула в коридор, быстренько сняла и спрятала в карман свой чудо-аппарат и шустренько уселась              на своё, по-видимому давно закреплённое ею, место хозяйки.
В дверях кухни появился молодой человек выше среднего роста, на взгляд Кирилла, сантиметров под сто семьдесят пять-сто восемьдесят. Одетый в элегантный костюм и с кейсом в руке, он больше походил на дипломата, чем на студента. - «Футы-нуты, ноги гнуты» - вспомнив детскую поговорку, ахнул, тихонько,  Кирилл… вот  это   фрукт!  Ну, ничего себе … сту-де-нт.
- Ооо!.. Да у вас гости, Зинаида Семёновна! - произнёс приятным сопрано, вошедший молодой человек, и с любопытством посмотрел на Кирилла, сидевшего с чашкой чая в руке. – Может, и меня угостите чашечкой ароматного чая?
Ну и хлюст!  Что он о себе возомнил? – рассердился Кирилл.
- Знаете, молодой человек, - и, больше не сдерживая негодования от бесцеремонного обращения студента, воскликнул, - молодой человек, при входе в помещение в котором находятся незнакомые люди, а тем более, старше вас по возрасту, принято, например, поздороваться! - Вас, в ваших университетах,  обыкновенной  вежливости  при  обращении  к  людям  разве  не  учат?
- А, я думал вы такой же  глухой, как Зинаида Семёновна.
 Кирилл, от такой наглости, даже не нашёлся, что ответить и только крякнул. Зинаида Семёновна без слухового аппарата, действительно, почти ничего не слышала и непонимающе переводила взгляд с одного мужчины        на    другого.
Возмущённый до глубины души наглым поведением парня, Кирилл поднялся  и,  вежливо  поблагодарив  хозяйку  за  чай,  направился  к  выходу. Зинаида Семёновна, поняв по выражению лица Кирилла, что тот чем-то возмущён, достала слуховой аппарат, быстренько подключила его и, смотря вслед выходящему гостю, воскликнула: «Кирилл, что произошло? Вернитесь».  И, Анатолию: «Толя,  как  ты  можешь?  Ты  что  себе  позволяешь?» А, Анатолий, ничуть не смутившись от своей нетактичности, вначале широко заулыбался,  а  затем, посерьёзнев,  вежливо  обратился  к  присутствующим:
- Простите меня, Бога ради, я совершенно не хотел никого обидеть, просто я сознательно создал такую обстановку, чтобы Зинаида Семёновна, наконец-то, раскрыла свой секрет Полишинеля. Все уже давно знают, что она приобрела слуховой аппарат и, замаскировав его платочком, притворяется, что не слышит. Вы, знаете, тяжело удержаться от смеха, когда видишь её хитрости...  а,  тут…, тут  подвернулся  идеальный  случай.  Ещё  раз  прошу  прощения!
Кирилл, приостановившись, обернулся, удивлённый словами Толика. В начале, он только переглядывался с Зинаидой Семёновной, а потом они рассмеялись.
Зинаида Семёновна грозила пальцем Толику и сквозь заливистый смех всё повторяла:
- Ах, ты изверг. Ах, ты изверг. До чего довёл, а? Ну, надо же – секрет Полишинеля. Ха-ха-ха!  А, я то - всё сторожилась. Обманул старушку не за "Понюх табаку". - Нет, Вы только посмотрите на него, Кирилл, каков студент!
Отсмеявшись, старушка посмотрела на Толика и Кирилла, а затем, уже серьёзно, поинтересовалась:
- Толик, ты познакомился с Кириллом, а потом, видимо вспомнив разницу в возрасте, добавила – с Кириллом Владимировичем? – и вопросительно посмотрела.
Когда нам было знакомиться, подумал Кирилл. Вон, какой спектакль разыграл,  современный,  за  словом  не  лезущий  в  карман,  молодой  человек.
- Нет ещё. – Простите за неуклюжую шутку. Меня зовут Анатолий, - церемонно представился он, а вас, Кирилл Владимирович, я правильно понял?
- Да.
- Кирилл, Толя, присаживайтесь к столу. Посидим мирком, да поговорим ладком, а заодно и почаёвничаем, -  и, после небольшой паузы, – люблю, грешным делом, посидеть в хорошей компании, да за разговором… и повернулась к Анатолию… - Толя, расскажи Кириллу Владимировичу о том случае… с машиной, - попросила  она, разливая    чай по чашкам.
-  Какой,  случай,  и...  с  какой,  машиной?  Я  что-то  вас  не  понимаю.
- Разве не помнишь?..  Ты своему другу рассказывал, что видел, как утром, когда  ещё  не  совсем  рассвело, со двора директора  автопарка кто-то   выехал…
- Вот, Вы полюбуйтесь на эту хитрую хозяйку, - рассмеялся Анатолий, - всё-то    она замечает, всё-то она видит, всё-то ей  нужно знать.
- Толечка, ну, не обижайся, мне же скучно одной. За целый день не с кем, словом перемолвиться. Вот я и стараюсь, по-своему, наверстать, упущенное.
-  Да я… я совершенно  не обижаюсь. С чего  вы взяли? –  улыбнулся тот.
- Толя, видишь, человек от нетерпения совсем извёлся, - показала она на
Кирилла, сидевшего, нахмурившись, за столом, - давай        рассказывай.
- Аа-а… это, вы о том случае, что я видел несколько дней назад и Вадиму рассказал?
- Нуу.
- Да ничего интересного: Я возвращался от своей подружки. Иду, значит, это я, мимо дома директора, смотрю – двое в машину садятся. Я ещё подумал – куда это он в такую рань? И на часы посмотрел – без двух минут пять. Тут, так получилось – они из ворот выезжали задним ходом, а я как раз к воротам подошёл, смотрю, за рулём девушка сидит – хорошенькая такая… прямо бутончик розы. Я ещё подумал  –  а  жена  у  директора  ничего!  Жаль,  что  она  замужем.
- Анатолий, а вы директора в лицо знаете, ну… и жену его, конечно? – быстро спросил, взволнованный  рассказом Анатолия, Кирилл.
- Ну, если честно – жену его я ни разу не видел, а вот директора несколько раз встречал. Я его хорошо запомнил. У меня, между прочим, хорошая память на лица, -    почти по-ребячьи похвастался он и улыбнулся…
- И, что? Это был он? Вы его узнали? - Кирилл, от волнения, даже перешёл на Вы,  хотя  до  этого Анатолий  просил  обращаться  к  нему  –  «Ты».
…Знаете, немного задумавшись, продолжил он, вначале мне показалось, что рядом с девушкой сидит сам, а потом, пройдя немного, я усомнился. Что-то в нём было   не так. Меня как-то насторожила его поза.
- Что не так? – сделав ударение на «так», спросила Зинаида Семёновна, по-видимому, тоже заинтересовавшаяся рассказом Анатолия о директоре.
- Ну… не знаю. Даже объяснить, наверное, не смогу. – Понимаете… вроде бы он, но… что-то было в его фигуре не то… Я, словами не смогу объяснить. Просто почувствовал и всё. У меня интуиция хорошо развита.
- Интуиция – большое дело, - высказала своё мнение хозяйка стола, подливая  всем  чаю.  Вы  не  стесняйтесь  Кирилл,  вы  совсем  не  пьёте  чай.
- И, вы, Анатолий, хорошо рассмотрели девушку за рулём? - заинтересовался Кирилл, не обратив внимания на слова Зинаиды Семёновны. – Сможете её узнать? – он даже о чае забыл. Тот так и стоял, нетронутым, остывая.
- Я её, если встречу, сразу узнаю. У меня глаз, как алмаз, - опять чуть похвастался  он.  У  меня  хорошая  память  на  лица  –  особенно  девичьи.
- И что? Ты сможешь описать её внешность, - загорелся сыщицким зудом Кирилл.
- Кирилл Владимирович, я же на последнем курсе строительного колледжа учусь.   Не   только   описать,   я   даже   нарисовать   смогу   её   портрет.
- Как…  нарисовать? – изумился Кирилл, - прямо вот сейчас и нарисуешь?
- Конечно. У нас – строителей, предмет на курсе – рисование, а у меня к этому…
Кирилл не дал ему закончить это  невинное любование собой.
- Пожалуйста,  Толя, нарисуй! Это так важно, так важно!..
- Да, Толя, будь добр, хоть ты и устал, наверное, после занятий, - стала помогать Кириллу старушка, но помоги человеку. – Понимаешь, этот директор – зять Кирилла, то есть, его дочь замужем за директором… - Ой! Совсем я, старая, зарапортовалась. Короче, Толечка, помоги. Из-за этого случая, ну, когда ты видел, как машина выезжает – директора, то есть, зятя, посадили за наезд на человека. А тот…  возьми и помри после     этого.
- Директор помер? – удивился Анатолий. То-то я давно его не видел. И машину  не  видать.  Сколько  дней  уж  прошло.  Его  уже  похоронили?
- Типун тебе на язык! Балаболишь, что не попадя! Нет, не директор помер, а тот помер, на которого наехали!
Старушка, кажется, даже вспотела от желания хоть  как-то  помочь  Кириллу,  и  он  был  благодарен  ей  за  это.
- Ну, ладно. Сейчас принесу бумагу и карандаш…
 
*    *    *
Портрет получился замечательный, девушка выглядела, как живая. Кирилл запоздало одёрнул себя за недоверие к Толиным способностям в рисовании.                     У парня, действительно, был талант рисовальщика. Черты лица девушки на эскизе, были хорошо выписаны, особенно глаза. Чуть раскосые, широко поставленные, они притягивали своей необыкновенностью и хлещущей, как брызги шампанского, разудалостью, если Кирилл хоть что-то понимал  в искусстве. Даа!..  только и смог он сказать.
- Дайте и мне посмотреть, - заволновалась Зинаида Семёновна, - сейчас… только очки найду, а посмотрев, высказала своё мнение – красивая девушка!
- Но… это не моя дочь, - подвёл итог Кирилл и, всё ещё сомневаясь, вновь посмотрел на карандашный рисунок. - Толя, а это действительно та девушка? Ты ничего не путаешь? Она же, ты сам говорил, была в машине.
- Ну, что вы! Я  её очень хорошо рассмотрел. Я не путаю, - чуть обиделся Анатолий, - особенно, если это касается девушек.
- Ты не будешь возражать, если я отдам его полиции? Ты не сомневайся – я  оплачу  твой  труд,  если  хочешь.  Во  что  ты  оцениваешь  этот  портрет?
- Ну, не обижайте вы меня, - возмутился Анатолий, - я гостям Зинаиды Семёновны подарков ещё не дарил. Пусть это будет первый и, протянул его Кириллу. Я себе сколько угодно могу нарисовать – опять чуть прихвастнул он.
Чтобы не показаться неблагодарным и невоспитанным, Кирилл решил ещё немного задержаться и поговорить с Анатолием о его жизни, тем более, что паренёк ему всё больше и больше нравился. Вот тебе и первое впечатление! - пожурил себя Кирилл.
-  Анатолий,  ты  сам-то,  откуда  будешь?  Из  каких  краёв  пожаловал?
- Я-то? Я из Железинки. Может, слышали когда-нибудь о таком месте? Наш райцентр ниже по Иртышу, на границе с Россией, недалеко от Омска.
-  А сюда,  каким  ветром  занесло?  Или  здесь  родственники  живут?
- Никаких родственников у меня здесь нет. У нас, в районе, строителей не хватает - вот я и подался сюда. Отец с мамой немного помогают деньгами, да я подрабатываю…
- Он правду говорит, - вступила в разговор хозяйка. Иногда возвращается домой такой усталый, такой усталый, а грязный-то – не приведи Господь! - Хороший мальчик. Очень хороший. Не пьёт, не курит, и друг у него хороший.
Анатолий, на такой хвалебный отзыв о себе, даже покраснел от смущения.
- Ну, вы, Зинаида Семёновна, скажете тоже. Но, спасибо вам1
- Где же ты подрабатываешь? – поинтересовался Кирилл, - у тебя какая-нибудь специальность есть или ты на подхвате - подай то, принеси сюда?
- Нет. Я, с другими… грузчиком на железной дороге подрабатываю. Мы вагоны разгружаем. Нас четверо подобралось, - начал он, немного смущаясь, рассказывать о своей жизни. К нам, четвёртым, присоединился один артист, безработный. Здо-ро-вый,  как  бык.  На  что  я  –  вон  какой,  так  он  ещё  здоровее.
А… насчёт заработка... так, если правду сказать, ну, мы все так считаем, нас здорово там обманывают…
 По-видимому, у Анатолия накипело на душе, потому  что,  то,  о  чём  он  рассказал,  действительно,  было  несправедливо.
… Ну, вот… посудите сами, волнуясь, продолжил он рассказывать дальше: всё время нам дают вагоны только с лёгким, но объёмным грузом, а ведь оплата идёт за вес, а не за объём. Штатные грузчики от такой работы отказываются, а нам куда деваться? Один-два раза откажешься, вообще работать не дадут. Потом, смотрите – дают нам под разгрузку или загрузку, как правило, легкобъющийся груз – посуду, лампочки электрические. В этом грузе всегда много боя, а потом с нас же и высчитывают, говорят - это мы разбили.
А, зимой?.. Зимой заставляют выковыривать из-под снега разные «железяки», но платят, опять же – кот наплакал. Штатные грузчики сидят в тепле, не работают, смеются над нами. А, когда приходит расчёт за работу, они тысячи получают, а мы - копейки...
Закончив  горькое повествование, Анатолий тяжело вздохнул и даже пригорюнился. Конечно, обидно  терпеть  такую несправедливость, пожалел Кирилл парнишку.
- Ничего, касатик, - пожалела его и старушка, - будет и на твоей улице праздник.   Потерпи   чуток. Маненько до окончания учёбы осталось.
Даа, дела. Сколько несправедливости ещё вокруг - сожалеюще подумал Кирилл. В моё время тоже не сладко студентам было. Не всем конечно. Были и такие, что с жиру бесились. Ну, да ладно - «Перемелется – мука будет!».
- Спасибо, Толя, за помощь. Очень ты меня выручил, - стал прощаться Кирилл, - и  вам, Зинаида Семёновна, спасибо за чай и приветливость. Засиделся я, от дел отвлёк. Пора и честь знать. А тебе, Анатолий, вот что посоветую - ты обратись к моему зятю,   когда он на работу выйдет, он обязательно поможет.
- Ну, что вы, Кирилл, - засуетилась старушка,- заходите в любое время, мы всегда будем рады вам. Заодно расскажете, чем дело закончилось с кражей.
Ещё раз попрощавшись, и пообещав заглянуть как-нибудь в гости,  Кирилл, с чувством выполненного долга, направился к дому дочери.
 

 

ЗА ЧТО ГОСПОДИ? (Часть 2 гл.4-6)

ЗА ЧТО ГОСПОДИ? (Часть 1 гл.11-17)