ЗА ЧТО ГОСПОДИ? (Часть 2 гл.4-6)

Глава  четвёртая
 к-н  АКИШЕВ
… Рабочий день подходил к своему логическому концу, а результатов его настойчивых поисков не было и в помине. Их не было видно даже за горизонтом. Ну, даже малюсенького лучика не проскальзывало. А, он так надеялся, что ему сразу улыбнётся удача.
Сидя в душноватом помещении отдела кадров, Ерлан перебирал папки с личными делами сотрудников автобусного парка одну за другой, одну задругой, всматривался в лица на небольших, кабинетного размера, фотографиях, читал автобиографии… по современной моде - резюме. Какой придурок поменял русскую автобиографию на иностранное резюме? - подумалось Ерлану. Автобиография – это  краткое, по-сле-до-ва- тель-ное, описание твоего жизненного пути, начиная от дня рождения и кончая сегодняшним днём, а резюме?.. Насколько я понимаю, резюме, это – вывод, это итог твоего жизненного пути на сегодняшний день, это как сумма для  двух  слагаемых  двоек,  то  есть  –  четыре,    это,  как  слово  –  смерть! Смерть – она и есть смерть, это итог. Ничего нет – ни впереди, ни сзади. Не понимаю! - подвёл итог своим рассуждениям Ерлан… а, раз не понимаю, тоо… не будем заморачиваться…
…Нет, вы только подумайте, продолжал он ворчать, ну надо же было в такие дебри полезть. И так голова разламывается от боли, а тут ещё – резюме, автобиографии… смерть… Тьфу-тьфу-тьфу! – сплюнул он - не вовремя будь помянуто! Сходить, по гаражу пройтись, что ли? И куда это, скажите, пожалуйста, кадровик запропастилась так надолго?.. Между прочим, симпатичная    женщина - плотоядно почмокал    губами    Ерлан,  ничего не скажешь - персик!
Я то, грешным делом  думал, что все женщины-кадровики сплошные «сухари» и зануды, а оно, вон как получается. Оказывается, я глубоко ошибался. Эта, ничего… совершенно не похожа на «сухаря». Разговорчивая. И всех работников автопарка хорошо знает. Настоящий начальник отдела кадров! Молодец!
Умеет Патин себе помощников выбирать, умеет. Не отнять этого качества у него… не отнять. С кем ни поговоришь - первоклассный специалист своего дела. А секретаршааа… как её - Ерлан заглянул в, как его прозвал юморист и зубоскал, его напарник, Женька Васильев, поминальник…  - Зинаида Эдуардовна Кучеренко, вообще «ас» своего дела. Кра-си-вая… чёрт её задери! Глазищи – во какие! И, Ерлан, уподобившись хвастливому рыбаку, сам себе показал комбинацию из сложенных в букву «О» пальцев, и тут же засмущался, как застигнутый в туалете, с дымящейся сигаретой в руке, школьник…
Не-ет, моя Гульнара красивее, решил он. Она одновременно и, как цветок и, как птичка. С утра, словно нераспустившийся бутон: губки алые, брови чёрные и до вечера щебечет, а прикоснёшься к ней, распустится прекрасной розой и такой становится желанной, такой… Стоп! Стоп! Так дальше дело не пойдёт. Не о том, господин капитан, ваши мысли, не о том! Как бы это правильно выразится – «не в ту степь!..»  А, у нас, казахов, говорят - "Ваш табун почему-то оказался на чужом джайлау". Тогда,  о  чём?..
…Почему такая девушка, как Зина, не может влюбиться в своего шефа, Николая Александровича Патина? – задал себе каверзный вопрос Ерлан, или, та же, кадровик?.. Даже вполне может… и, что из этого следует?.. Из этого следует, что для улучшения мозговой деятельности, как говорит наш полковник, необходимо, что? Необходимо - или выпить, или закурить. Так как выпить я не могу и собственно, нечего… что ж – тогда закурим…
 
*    *    *
Вытянув, сколько позволяло место под столом, ноги и, откинувшись на спинку стула, Ерлан расслабился и, покуривая сигарету, стал выпускать изо рта дым колечками, стараясь сделать их как можно лучше. А, из головы, никак не хотела уходить навязчивая мысль о девушках, находящихся в окружении Патина, между прочим, очень красивых, добавил он ради справедливости.
Ну -  влюбилась и, влюбилась. Так, что, из-за этого угонять авто и давить человека? Нелогично… так, так, постой… где же эта чёртова папка с её личным делом?.. И, где же эта чёртова, кадровичка? – возмутился Ерлан. Вечно, когда нужно, нет на рабочем месте. Рра-спусти-лись без зоркого ока шефа! Рра-спус-ти-лись!.. А, она, кадровик, сейчас так была нужна Ерлану! Нужно было её знание  персонала,  и  ещё  кое-какая  информация  по  Зине-секретарше. Вот нужна была и всё, до зарезу! 
После выкуренной сигареты у Ерлана, казалось, открылось второе дыхание. Появился нюх, как у ищейки, долго идущей по следу и, то теряющей его, то вновь находящей. Запах следа был так силён, что его уже невозможно было потерять и, нельзя было спутать его с другим следом, и… он вёл к добыче. Вёл к заслуженной награде за долгий и трудный путь, за ночи без сна и втыки от начальства и, казалось, не хватало самой малости – начальника отдела кадров, чтобы распутать клубок.
В возбуждении, Ерлан метался по кабинету и, думал, думал, думал. Выстраивал цепочку событий так, как он её представлял и, тут же отбрасывал, находя в ней изъяны, находя не вписывающиеся звенья, им же самим построенной цепочки событий. Добавлял, исправлял и с нетерпением ожидал женщину, которая поможет ему поставить все точки над «И». А пока её не было, он не находя себе места от нетерпения, как столяр, собравший почти весь гарнитур и не находящий запропастившуюся куда-то одну единственную дощечку, чтобы закончить дело рук своих. Он курил сигарету за сигаретой и пристраивал, приклёпывал, приваривал последние элементы, созданной им цепи. Этот труд называется - вдохновение, прозорливость, опыт и чёрт его знает, сколько ещё можно подобрать разных слов, когда у тебя «вытанцовывается».
Не выдержав одновременно охвативших его азарта «погони» и ожидания, он посмотрел на часы. Ого! - удивился он, уже семнадцать ноль-ноль, а где же хозяйка кабинета? Вот тебе, бабушка, и «Юрьев день»! Неужели она забыла обо мне? И, как поступить мне, капитану полиции, в сложившейся ситуации?.. Оставить кабинет не запертым, приперев дверь полешком? Или… остаться ночевать, примостившись на столе и подложив под голову «Зинаиду Эдуардовну»?..
 От такой мысли ему стало даже весело. Да меня жена съест с потрохами, за отсутствие в родных пенатах в положенное время и, главное, костью не подавится. Она у меня, иногда, бывает – ну, очччень строгой!
 
*    *    *
Но ему не пришлось: ни ночевать с «Зинаидой Эдуардовной» под головой, ни подпирать дверь чурбачком - запыхавшись, словно она только что пробежала длинную дистанцию, быстро вошла хозяйка кабинета.
- Извините, Ерлан Абзалович, задержалась на совещании и, ещё раз извините, но у нас приёмный день. Я не могу не присутствовать при приёме новых работников. Это моя работа. Так, что, пожалуйста, извините, я должна запереть кабинет.
Ерлан, даже не успев сообразить, что к чему, как оказался выдворенным за дверь и стоял, моргая, с курткой в руке. Здорово меня вышибли, даже восхитился он. Вот, что значит «специалист по кадрам», не то, что мы – сермяжники и, всё ещё продолжая обескуражено улыбаться, прошёл в приёмную автопарка.
Там стояло и сидело человек десять, желающих устроиться на работу. Ах, да, сегодня же пятница, приёмный день – вспомнил Ерлан. Зина что-то печатала на машинке и, одновременно, успевала отвечать на вопросы. Мужская половина присутствующих, а их было подавляющее большинство, окружив её стол, как кобели сучку, так и липли к ней, так и липли, пытаясь обратить на себя её благосклонный взгляд.
Она, избалованная вниманием мужчин, находилась в своей стихии. Она, чувствовала себя, как рыбка в воде, в компании мужского пола, и, только опытный глаз полицейского, сумел поймать искоса брошенный в его сторону, злой и ненавидящий   взгляд.
Красивая, стерва! – решил Ерлан. Не может такого быть, чтобы у директора…   у Патина, с ней ничего не было. Мимо «таких» не проходят, да и они, я думаю, за просто так свою добычу не выпустят. Смотри-ка, как зыркнула. Могла бы, так взглядом убила бы. Злая стерва! Только тронь – загрызёт до смерти!
Похоже, отсюда не позвонить, не пробиться мне до стола Зины-секретарши, расстроился Ерлан. Неприступным бастионом окружила её мужская часть населения земли и, хоть из пушек пали, не пропустят они его к телефону. Может в диспетчерской получится? Как там, у Женьки? Продвинулось что-нибудь или нет? Вдруг я не прав, и моя ниточка, так, на стадии расследования и оборвётся? Васильев, чёрт не мытый, мог бы в конце-концов, догадаться и мне позвонить. Эх, молодо-зелено, молодо-зелено!.. – вздохнул Ерлан - всё девочки да сыщицкая романтика в голове. Уж до старшего лейтенанта дослужился, а всё… и, опять, тяжело вздохнул.
В диспетчерской, тоже не удалось воспользоваться телефоном. Только он собирался поднять трубку, как телефон, громко и нудно начинал пикать, прося связи с диспетчером. Несколько его попыток не принесли успеха. Ерлан, на какую-то долю секунды, всегда опаздывал. Пойду к механику, решил рассержено он. Если и оттуда не дозвонюсь – поеду домой. Имею я право, хоть раз в неделю, прийти домой, как порядочный муж - во время. С детьми увидеться, поговорить с ними. Они скоро забудут, что у них отец есть. Ухожу – они спят, прихожу – они уже спят. Что за работа такая? Врагу не пожелаешь.
В прокуренной комнатке дежурного механика наконец-то удалось позвонить в свой кабинет.  Слушая  длинные  гудки  телефона,  Ерлан  чертыхался  от  бессилия хоть как-то помочь в вызове. Васильев, мысленно просил он, чёрт патлатый, подними трубку, но в трубке слышались только длинные гудки, а потом и они прервались. По-видимому, им надоело бесполезно тратить свою энергию и перешли на короткие и злые. Телефон, казалось, пытался втолковать ему: ты, что, не слышишь что ли – нет никого по вызываемому тобой номеру, не хулигань, уступи место более счастливым. - Может, вышел куда, решил Ерлан, или  ещё  не  вернулся  со  своего  поиска,  «пьяницы-угонщика»?
Не сумев переговорить со своим подчинённым, Ерлан совсем расстроился. Ну, надо же, подумалось ему, сейчас самое время скоординировать наши действия, а тут, извольте бриться - связи нет. Когда, наконец, снабдят нас портативными рациями? Ведь дело страдает, время драгоценное теряем в поисках телефонов, часто неработающих телефонов-автоматов, будь они неладны.
Шагая в сторону автобусной остановки, он мечтал о том времени, когда у них будет своя связь. Пусть через центральный пункт, но будет. Тогда, в любое время он сможет вызвать себе оперативную поддержку, или вызвать скорую помощь пострадавшему. А то, вот, так и не поговорил я с Женькой.
Хорошо ГИБеДеДешникам, у них свои, настроенные на определённую волну, рации. В любое время суток есть возможность поддерживать связь, а у нас?.. Как мне, например, прикажете, старшему следователю, вот именно сейчас, срочно, переговорить со своим подчинённым? А, ведь начальство требует - давай-давай, не сделаешь в срок – голову оторвём, а то… чего и посущественнее.
Моя любимая жёнушка первая воспротивится такому наказанию. Для себя ведь     будет стараться, разулыбался Ерлан, для себя.
Идущие навстречу прохожие, увидев его улыбающееся лицо, наверное, думали - выпил мужик, вот, во хмелю и расползается в счастливой улыбке лицо. А, может просто завидовали! Кто знает?.. Он внутренним взором представил Айгуль, храбро защищающую дорогое ей «хозяйство» при помощи скалки или поварёшки и, как она ястребом налетает на полковника... А, зная её характер не понаслышке, он мысленным взором увидел, как она, размахивая скалкой бросается на полковника, одновременно прикрывая разносом его хр…н.
В  этот,  драматический  момент жизни,  его  воображение  нарисовало  та-ку-ю коми-че-скую ка-рти-ну, что он, не удержавшись, расхохотался на всю улицу.
Прохожие, завидев беспричинно смеющегося, хорошо одетого мужика, старались обойти его стороной, вероятно решив – ну его к лешему, будешь подальше, авось   обойдётся.   Может у него крыша того - поехала, или выпустили его из сумасшедшего дома, забыв в справке указать, что этот имярек не до конца вылечился?
Так, на волне хорошего настроения, ещё не успев убрать весёлой улыбки с лица, он и заявился домой, чем очень удивил Айгуль, которая предположила чёрте что - вплоть до квартальной премии. А, когда он рассказал представшую перед его глазами картину, да ещё и в лицах, она так смеялась, так смеялась, что он даже подумал, не придётся ли ему отливать её водой. Но ничего – обошлось.
Всё-таки хорошая у меня жена, с нежностью подумал он.
 
*    *    *
Это был один из лучших, теперь очень редких, совместных вечеров в их жизни. Ребятишки – два мальчишки, два маленьких хулигана и проказника, на удивление, вели себя пристойно. Ерлан поиграл с ними в нарды, выслушал нехитрые мальчишеские истории и даже признание «По секрету» Ерлана младшего, что ему нравится девочка из параллельной группы в детсаде. Правда, он пока не знает как её зовут… Пап, как узнать её имя, подскажи? - затеребил он отца.
Ерлан разомлел от семейного тепла и уюта. Он уж было, из-за своей работы, начал забывать, что в жизни, кроме воров, грабителей и всякой другой нечисти, есть ещё и тихое, семейное счастье. Счастье быть вместе, всей семьёй. Даже совместный неприхотливый ужин – оказывается, уже счастье! И он, всеми порами своей изголодавшейся по семейному уюту, души, впитывал в себя тепло семьи.
Он чувствовал, нет, он знал – завтра работа опять зажмет его в свои жёсткие  тиски и не даст ему ни минуты на расслабление. Она выжмет его всего, до капельки, не оставив ничего для семьи – жены и детей. В эту минуту ему хотелось сказать - «Люди, будьте милосердны к себе, не губите себя, ведь кроме работы, работы и ещё раз - работы, есть жизнь, дарованная нам Богом. А в ней – театр, кино, непрочитанные книги, возможность побыть с детьми на рыбалке и многое, многое другое, чего мы лишены, уподобившись бессловесным тягловым волам.  Мы не видим жизни! Мы лишены жизни! Она проходит мимо нас! Остановитесь хоть на секунду люди, оглянитесь вокруг ЛЮДИ, и ВЫ увидите, какого Божественного бытия вы себя лишаете!»
 
*    *    *
Утром, придя в управление, отдохнувший и в хорошем настроении, он застал  Васильева за разбором  папок.  Тот  чертыхался  и  обиженно  сопел.
- Привет! Чем занимаешься? - «Дела пытаешь, или от дела лытаешь»? - словами из русской народной сказки, поприветствовал его Ерлан.
- Ну, шеф, ты даёшь! Где ты только такие слова подхватил? Неужели в школьном коридоре такому учат? А, я, грешным делом, и не знал. Пойти что ли, тоже в школьном коридоре постоять, а? - Шеф, дашь месячишко отпуска с оплатой?
- Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, - продолжал ёрничать Ерлан, наслаждаясь  Женькиным  изумлением.
Тот, в изумлении вытаращившись на Ерлана,  хлопал глазами, а затем, состроив скорбную мину, поинтересовался: «Ерлан, ты случаем не заболел? Может у тебя температура? Дай, я твой «умный» лобик потрогаю. А то, подожди, я сейчас сбегаю к полковнику, он тебе примочки пропишет. Быстро вылечишься».
Продолжая подтрунивать друг над другом они, усевшись за свои рабочие столы, приступили к работе. Дел было невпроворот, особенно «любимой» для всех оперативников - письменной. Ерлан завёл обычай – если не было очень уж срочной оперативной работы, час-полтора он уделял, как он называл, чистке – «Авгиевых конюшен». Постепенно приучился к такому распорядку и его помощник, в результате чего, у них был относительный порядок в документации и сроках отчётности, тем самым они избегали карающей длани полковника.
Фу-у… наконец-то, откладывая в сторону очередную, исписанную бумагу и расправляя плечи, произнёс Ерлан. Можно и покурить для отдохновения.
-  Васильев,  ты  как  на  это  смотришь?  Могём  мы  с  тобой,  покурить?
- С одобрением-с, шеф, смотрю, с одобрением-с… подождите минуточку, сей    секунд  «домараю»  очередной  опус, сиречь шедевр сыщицкого искусства и, я к  вашим    услугам.
- Старайтесь, старайтесь, молодой человек. Ваше трудолюбие будет замечено  начальством и вознаграждено стократно, ежели, конечно, не проштрафитесь  до  того,  как  будете  вознаграждены.  А,  тогда,  прощай  награда.
- Вашими молитвами, вашими молитвами, - как бы в покорности, произнёс Женька, - тружусь, аки пчёлка на ниве поддержания законности и порядка.
Вообще, у Ерлана, отношения с Васильевым, сложились своеобразные. Одновременно дружеские и официальные. Женька, никогда, при посторонних не позволял себе фамильярности по отношению к шефу. Держал себя - согласно «Уставу». Оставаясь одни, они переходили на язык дружбы и доверия. Иногда, шутейно «пикировались», чтобы размять мозговые клеточки
Женькино выражение. Это облегчало им жизнь и помогало в работе. Может поэтому у них была хорошая раскрываемость, а может, им благоволила сама богиня правосудия - Фемида, но факт оставался фактом, они были лучшими следаками в городском управлении. Их ценило и уважало руководство городского  управления.  Да  и  в  областном Управлении  они  были  не  последними.
Женька, закончив писать, выполнил упражнение – «мы писали, мы писали. Наши пальчики устали» - сопровождая свои действия голосом и встав, выполнил несколько наклонов, а затем, вопросительно воззрился на Ерлана.
- Жду ваших разъяснений и ценных указаний, господин капитан - не прекращая     скоморошничать,  проговорил  он,  -   что  изволите приказать-с?
- Что у Вас, господин младший следователь, с ранее предложенной версией, есть  какие-нибудь сдвиги?  – спросил Ерлан, строго  нахмурив брови. Хоть, какая-никакая     зацепка  имеется,  или Вы прохлаждались?
- Нет. Глухо, как в танке, - сразу посерьёзнев и перейдя на деловой тон, стал докладывать Васильев. Я, вчера, все ноги сбил, пока искал хоть маленькую зацепку. Пришлось сызнова обойти все возможные адреса, переговорить  с  людьми,  даже  своих  осведомителей  поднял.  Ничего!  А,  у  тебя?
- У ме-ня… у меня что-то завязывается - следя за голубем, примостившимся к ним на подоконник, проговорил Ерлан.
И, он рассказал о своих наблюдениях и размышлениях. Но… чтобы это всё срослось – нужен свидетель. Без свидетеля мы ничего не докажем, если, конечно, мы не применим к подозреваемой пытки средневековой инквизиции. А это, сам понимаешь, неприемлемо.
- Ерлан, а если её задержать по подозрению… на разрешённые нам законом,    семьдесят два часа, может она расколется? Как думаешь?
- Судя по её характеру, считаю… да, нет, я в этом уверен, она не расколется, даже   не мечтай. Только…   если  сама нечаянно проговорится… от усталости.
- А, если сблефовать? Мы же один раз такое провернули…
- Как?
- Помнишь, Ерлан, прошлогоднее дело с ограблением универсама, то есть…  супермаркета?  Тьфу!  Никак  не  привыкну  к  новым  названиям…
-  Ты  не отвлекайся,  не  отвлекайся. Рассказывай дальше.  Ин-те-рес-но.
- Ты, что, совсем забыл? - Ну, когда мы прибор для проверки на алкоголь шутки    ради, назвали «определителем  лжи». Вспомнил наконец?
- А вы, товарищ старший лейтенант, случайно не вспомнили, какой втык мы получили от начальства за это придуманное, кстати, тобой же, надувательство?
- Ну и что? Пережили ведь. Зато, какое дело раскрыли. Пальчики оближешь!
- Нет, - вздохнув, отказался Ерлан. Не могу. Буду дальше копать, может, какая  ниточка  и  появится.  Правда,  начальство  уже  косо  посматривает…
Их разговор прервал звонок внутреннего телефона. Дежурный старшина спрашивал  -  может  Ерлан  принять  Соколова  Кирилла  Владимировича?
Слышавший разговор Васильев, поморщился: «Опять этот горе-сыщик что-то в   клюве   принёс а, Ерлан? Гони его в три шеи. Надоел, честное слово».
- Нет, Женя, давай послушаем, с чем явился к нам тесть Патина, не согласился Ерлан - может, принёс дотошный мужик ходатайство о послаблении режима содержания, неожиданно заболевшему гриппом, любимому зятю? Так он и так содержится, считай один, как нувориш, в четырёхместной камере. А, говорливый  дедок, что с ним сидит, так это для развлечения, вместо телевизора. Ни одного уголовника в окружении. На прогулку водят отдельно   от   других,   чтобы,   не   дай   бог,   кто,   ненароком,   не   обидел… - Меня, Женя, начальство скоро съест за него. Только и слышу - создал тепличные условия убийце, чего тянешь? - Подготовь материал в суд, хватит валандаться… - Ладно, пропусти, - легонько вздохнув, приказал он дежурному.
 
*    *    *
Вошедший Соколов, не произнеся ни слова, положил на стол перед Ерланом портрет, выполненный в карандаше, с очень знакомым лицом и, только потом, поздоровался.
Если сказать, что Ерлан был ошарашен – значит, ничего не сказать. Он заворожено рассматривал портрет и молчал, прекрасно понимая, насколько неловко он выглядит в своём молчании, но ничего поделать с собой не мог.
Прошло несколько томительных минут, прежде чем он пришёл в себя и задал глупый вопрос: «Это кто?» Хотя, с первого взгляда на портрет, прекрасно понял,  кто это! Но такова уж природа человека, что иногда случаются в жизни моменты, когда самый-самый умный задаёт глупые вопросы. Такой момент настиг, как пуля из автомата Калашникова, Ерлана и он повторил: «Это кто?»
Вставший из-за стола Васильев, подошёл к ним и тоже уставился на портрет. Посмотрев несколько секунд, он взял его в руки и, поднеся к глазам, проговорил - красивая девушка, ничего не скажешь. Я где-то  встречал  её…  и  не  так  давно.  Вы  зачем  нам  его  принесли?
- Эта девушка украла машину моего зятя, - перебил его, находящийся в возбуждённом состоянии, Кирилл Владимирович, - я нашёл свидетеля, который всё  видел,    -     продолжил  он.  Анатолий, то есть, свидетель,  готов подтвердить…
- Вы, случайно, не подговорили этого «свидетеля»  дать ложные показания. Естественно, за соответствующую мзду, чтобы выгородить своего зятя, а то, как же, дочка без мужа останется? - ехидно спросил Женя и продолжил, - полиция, значит, ищет и не может найти, а вы… раз-два и готово. У вас, то один свидетель, то вдруг, появляется, как чёрт из шкатулки – другой… как-то… всё  это нехорошим попахивает, Вам не      кажется?
- Мне не кажется! Не сидели бы, да штанами стулья не протирали, глядишь,    и вы бы, кого-нибудь нашли. А то                    сидите, покуриваете…
Разобидевшийся на несправедливый упрёк, Женька, возмущённо оборвал тираду Соколова: «Много вы                      знаете о  нас, полицейских!
- Всё! Прекратите немедленно! – оборвал их начавшую накаляться перепалку, Ерлан, - кто работает, а кто штаны или стулья протирает – давайте не будем сейчас выяснять и, подняв глаза на Соколова, спросил, - откуда к вам попал этот портрет? Он нарисован хорошо, но дилетантом. Я разбираюсь.
- Я же объясняю, наверное, в сотый раз… вы, что, совсем меня не слышите?
- Давайте не будем считать, в который раз – сотый или тысячный. Расскажите ещё раз, по порядку и, желательно подробно – где, когда и как, попал к вам в руки этот портрет? – а потом добавил, - лейтенант, дайте стул Кириллу Владимировичу. - Пожалуйста, присаживайтесь! - и, приглашающим жестом руки, показал на стул. Дождавшись, когда посетитель усядется и немного успокоится, сказал, - ну, вот и хорошо. А теперь, рассказывайте.
 
*    *    *
Внимательно выслушав Соколова и, уточнив некоторые подробности, Ерлан понял – его нюх, а главное, его опыт, вновь, не подвели его. Не напрасно, как утверждает этот, в общем-то, симпатичный ему пожилой человек, отчаянно борющийся за своего зятя, он «просиживал штаны» в отделе кадров и вёл беседы с работниками автопарка. И ещё… он хорошо запомнил её взгляд, брошенный в спину своему шефу, когда они, втроём, выходили из «предбанника», как сейчас частенько стали называть приёмную руководителя любого ранга. Ерлан тогда случайно поймал этот взгляд, когда по какому-то наитию обернулся и посмотрел в её сторону. В нём были злоба и торжество победителя.
Почему он обернулся?.. Ерлан, нет-нет, да задавал себе в эти суматошные, заполненные до отказа работой, дни, этот вопрос. Может быть, лицо девушки с не совсем правильными чертами, но очень привлекательное, заставило обратить его внимание на неё, и он хотел ещё раз посмотреть на неё? А, может… этих «может» найдётся не менее сотни. Суть дела это не меняет. Он обернулся –  вот и всё, а по какой  причине он обернулся, разве это главное? Наверное, это всё же интуиция.
Именно в тот, первый день знакомства с ней,  у него и легло подозрение на секретаршу. А этот посетитель с её портретом, или правильнее – фотороботом, только ускорил их расследование преступления и, ещё раз подтвердил аксиому – верь своему шестому чувству! Верь! Для успеха в оперативном  расследовании оно занимает  не последнее  место.
Но, каков молодец, этот тесть Патина! - увидев устремлённый на него вопрошающий взгляд  Соколова, в душе похвалил он его. Не успокоился, не испугался прошлой накладки с Валей. Хотя, была ли это накладка?.. С какой стороны, посмотреть. Если есть, хоть малейшая возможность перепроверить поступившие сведения, то это не накладка… для нас. Отбросить лишний, никуда не ведущий след в расследовании, тем более, перед этим тщательно проверенный… то же не накладка. Так, что, молодец этот Соколов. Мо-ло-дец!
- Спасибо, вам огромное!- поблагодарил Ерлан, Соколова и протянул руку для рукопожатия. Вы здорово нам помогли и, я бы сказал, очень вовремя пришли к нам и принесли этот фоторобот. Честное слово, спасибо от всей души! - Ну, и, коль решили нам помочь, то, не посчитайте за труд, занесите студенту повестку. – Я надеюсь, вы подождёте несколько минут, Кирилл Владимирович, пока я заполню бланк?
Подождав, когда за уходящим посетителем закроется дверь, Ерлан, очень довольный состоявшимся разговором и, особенно, его результатом, потёр руки и, посмотрев на Женьку, поинтересовался:
- Ну, что скажете, молодой человек? – Достаточно нам улик против Кучеренко? Теперь можем мы, с Божьей помощью, это дело довести до конца?
- Что скажу, что скажу? – и, немного подумав, неожиданно, даже для Ерлана, выдал, - я поражён энергией этого мужика. Как он борется за своего зятя. Это ж надо, столько домов и квартир обойти! Мне, собственно говоря, Патин тоже нравится, да я тебе уже говорил, и тестю, вероятно, пришёлся по душе… - А вообще-то, я думаю, мы это дело на днях завершим. Верно?
- Если студент, действительно, всё видел и ничего не сочиняет… Чёрт! Да мало ли, где он, в конце-концов, мог встретить эту девушку. В кафе, например, или в автобусе. Взял и, не по злому умыслу, конечно, перепутал события. Чёрт! - Не тревожь мою душу, пожалуйста. И сам не расслабляйся. Дорабатывай свою версию до конца. Знаешь ведь, какие коленца иногда подкидывает нам нечистый. - Тьфу! Тьфу!  Тьфу! - чтобы   не  сглазить.
- Ерлан, да не менжуйся ты так. Всё будет тип-топ, вот увидишь! – стал успокаивать, Женька. В первый раз, что ли? Придёт студент, запротоколируем показания, потом устроим очную ставку свидетеля и подозреваемой… да, что я тебе  объясняю. Сам   знаешь, дальше - дело техники.
- Дай-то Бог, нашому тэляти, та вовка зъйисты! – попросил удачи у судьбы, Ерлан, высказав вслух, неожиданно пришедшую на ум, украинскую поговорку и добавил, специально, для напарника, - за точность текста не отвечаю.
 
Глава  пятая
  ЛАРИСА
Вот уже вторые сутки за окном сыпал, как через сито, занудливый осенний дождик. До того мелкий, до того занудливый - глаза б мои не смотрели на этот жидкий кисель – думала Лариса, вспоминая совсем другие дни. На улице резко похолодало, и всё вокруг стало каким-то… серым и неприветливым. Изредка выглядывая в окно, Лариса видела только одиноко стоящую, почти посредине двора и опустившую голые, как бы скрученные артритом ветви,  яблоню,  окутанную  какой-то  мутно-серой мглой.
Она стояла, одинокая, старая и озябшая в этой мокрети, вся какая-то сморщенная и пожухлая, как и её хозяйка в доме.  Казалось, она была похожа на старую-старую ворону, которую долго трепал холодный, промозглый ветер   и   по   ошибке   забросил   в   этот  старый двор… Бедненькая, пожалела её Лариса.
Скажите, пожалуйста, кому может нравиться такая – «Осенняя пора, очей очарованье»? Тьфу! – в сердцах плюнула Лариса. То ли дело, два дня назад – солнышко, теплынь, паутина пролетала. Вот наказание с паутиной-то - обманула, подвела, продолжала ворчать она, потихоньку протирая мокрой тряпкой накопившуюся за дни болезни пыль. Но, всё-таки я молодец, ненароком вспомнив огородный аврал, похвалила она себя - вовремя с огородом управилась, вовремя,  как-будто  «Сверху» кто надоумил.
Так, медленно передвигаясь из комнаты в комнату, она, продолжая, как, наверное, многие миллионы пожилых людей живущих одиноко, брюзжать, потихоньку  выполняла  свою  неприхотливую,  повседневную  женскую  работу. Всё-таки скучно и одиноко жить одной - тянулась нить раздумий - особенно в старости. Во всём доме тишина, как в могиле. Даже сверчок, недавно приблудившийся откуда-то, сегодня, из-за непогоды что ли, не издаёт своё всегдашнее – скрип-скрип. Замедленными движениями, протирая пыль с подаренной Колей свадебной фотокарточки, она вглядывалась в дорогие ей черты сына и невестки и, в миллионный, наверное, раз вспоминала свою, казалось, такую далёкую-далёкую, молодость. А, если подумать, такая ли я старая?
По какому-то стечению обстоятельств – предопределённому свыше, что ли? - отца невестки тоже зовут, как и её, единственного и любимого - Кириллом. Может, это совпадение имён говорит о чём-нибудь? Может, оно хочет напомнить ей, чтобы она не забывала о своей любви? Так это совершенно необязательно. Она, через всю свою жизнь, не очень-то, если честно, счастливую жизнь, пронесла любовь к Кириллу – отцу Коленьки. В Коле она всегда видит Кирилла и, может быть, поэтому, с такой страстностью и болью в сердце она любит его. Она воспитывала сына так, как воспитывал бы его   Кирилл или, во всяком случае, надеялась, что так.
Она все свои поступки и решения пропускала, как-бы через точку зрения Кирилла.  Главное же её жизненное кредо было – как на это посмотрит Кирилл?  Подспудно,  где  то  глубоко-глубоко,  она,  наверное,  хотела,  чтобы её…  нет, их с Кириллом сын, был его точной копией, но он уродился больше в деда, то есть, в её отца. Ну и что? Всё равно это наш с тобой Кирюша сын, говорила она ему, представив, что он рядом с ней и внимательно слушает её.  И, если ты жив Кирюша, а я молю Бога, чтобы это было так, то знай – у тебя есть сын! Очень хороший сын – я смею так думать, потому что, он твой сын…  и я молю Всевышнего, чтобы ты, Кирюша, хоть когда-нибудь встретился с ним и увидел, каким он вырос - мечтала она, и каким хорошим я его воспитала.  Увидев  сына,  ты  будешь  гордиться  им!  Он  такой  же,  как  ты.
А ещё, любимый мой, наш сынок женился на очень милой девушке. Зовут её Света. Она работает врачом в больнице. Мама её, Нина Владимировна, работает в аптеке, а папа – я не совсем поняла, где и кем он работает. Да, знаешь Кирюша, её папу, вот чудо-то какое, тоже зовут Кириллом. Плохо только то, что я так и не познакомилась с её родителями. Они, по какой-то серьёзной причине не смогли приехать на свадьбу, но надеюсь, что они милые люди и мы вскоре встретимся, потому что, Светланин папа в настоящее время  находится  у  них  в  гостях…  недавно  приехал  проведать  дочь.
Да, не хотела тебя до времени расстраивать, Кирилл - у нашего сына очень большая неприятность. Его обвинили в наезде на человека и, в том, что он скрылся с места наезда, но я в это не верю, не верю потому, что наш сын, даже совершив наезд, не смог бы бросить человека в беде. Сейчас он, в каком то «СИЗО», так написала Светлана, и ведётся то ли следствие, то ли расследование, я в этом не разбираюсь. - Как бы было хорошо, Кирюша, если бы ты был рядом  с ним и помог. Ну, хотя бы поддержал морально, поговорил  с  ним, успокоил.  Всё-таки  родной  отец лучше поймёт  сына,  кровь-то  одна!
Страдая от одиночества и тоски, Лариса уже готова была заплакать, но удержалась. Её слёзы, как бы пресекла мысль – мне же завтра выезжать в город, а я ещё не собралась и Герда не пристроена. Придётся опять Галю попросить, чтобы она за ней присмотрела и пару раз в день покормила - они, более-менее, знают друг друга. Раньше ведь тоже оставляла на неё.  Других людей Герда и  близко не подпустит. И ключи от дома надо ей отдать – мало ли, что. Вдруг мороз ударит, так печку протопить. Ох, совсем забыла! А цветы? Лучше всего я их в одну комнату соберу. Гале меньше работы будет.
Давай-давай, шевелись - подгоняла она себя. Время-то идёт, а у тебя и половины дел не выполнено…
 
*    *    *
Сидя в  автобусе,  который  двигаясь  в  сторону  города,  увозил  её  всё дальше и дальше от родного дома, от родной земли и от всего того, что с детских лет было так дорого ей, она решала, что вот, съездит к сыну и снохе, проведает их и  вернётся назад.
Разве могла она предвидеть, как сложатся обстоятельства её жизни после приезда в город? Да и все мы… разве можем мы предугадать, что с нами будет в данную минуту, секунду или мгновение? И, наверное, прав тот, кто сказал - «Человек предполагает, а БОГ располагает!».
Может быть, какой-нибудь экстрасенс или ясновидящий сможет увидеть наше будущее, пробившись сквозь какие-то, пока нам неизвестные преграды, но не мы.  Мы живём в коконе, который, охватывая нас, закрывает нам путь видеть наше будущее. Ну, а если бы мы всё-таки смогли его увидеть - наше будущее? Что тогда? Мы, что, стали бы, обгоняя друг друга, толкаясь локтями и спотыкаясь бежать «назад», чтобы изменить наше прошлое, в котором МЫ натворили чёрт знает, что? Мы, что, как в прокручивании фильма в обратную сторону, стали бы сами выбирать «точку», после которой возникает необходимость направить нашу жизнь по другому, более правильному пути? Нет, и ещё раз – нет!  Во-первых - нам это, изначально, не дано, а во-вторых – сможет ли человек со стопроцентной уверенностью определить, что это именно та точка отсчёта, от которой необходимо менять наш жизненный путь? Не сможет!  Потому что, всегда  существует  вероятность вновь ошибиться.
Жизненный путь человека – это бесконечный бег по кругу. Вначале – ошибка, затем, попытка исправления этой ошибки и так, до бесконечности! Но и это ещё не всё. Не каждый человек способен признаться – да, я ошибся! И причин в неприятии признания – десятки, если не сотни. Здесь и слабость характера, и инертность и, конечно же, упёртость, в самом грубом её понимании, то есть, в нежелании признавать свои ошибки. И, если ты хочешь прожить жизнь, не совершая ошибок – живи, как заповедовал нам Иисус Христос   в своих десяти заповедях: не убий! Не укради! Не лги…
Такие мысли, а может и не совсем такие, но очень похожие, теснились в голове Ларисы, пока она ехала в город к сыну и невестке. А ещё вспомнилось ей, как она впервые познакомилась с Кириллом.
 
*    *     *
Она хорошо помнит тот первый день и, от одного воспоминания о нём, тёплая волна наполнила и согрела её душу. Она даже непроизвольно улыбнулась, вспомнив, как они столкнулись на пассажирском трапе, переброшенном с парохода на причал. И пароход она помнит хорошо, и их нечаянное  столкновение.  Каждую  мелочь  их  встречи  помнит  она,  и  никогда-никогда не забудет. Да разве можно забыть первую встречу с любовью? Белоснежная красавица «Роза Люксембург» должна была увезти её из Иртышска в Семипалатинск, на учёбу.
В то время, время её молодости, основной транспортной магистралью соединяющей людей - была река Иртыш. По этой, тысячекилометровой водной артерии, с чудными, по  красоте своей берегами, и разбросанными вдоль неё городами, деревнями и сёлами, ходили пассажирские пароходы и таскали баржи буксиры. Река перемещала людей и грузы. Тысячи пассажиров и миллионы тон различных грузов, вплоть до нефти и бензина из России и изделий лёгкой промышленности из Китая, перевозилось по реке. Река была артерией, питающей жизнь миллионов людей.
Команда парохода, как она впоследствии узнала от Кирилла, из-за отсутствия докеров на пристани, сама взялась выгрузить груз из Омска и загрузиться попутным до Семипалатинска. Кирилл, тогда нёс на заплечной подушке два мешка с сахаром на берег, в склад, расположенный метрах в пятидесяти от реки, а она, торопясь приобрести билет на пароход, чуть ли не бежала по трапу. Вот тут-то, на трапе, вероятно, подсуетился нечистый, а может наоборот, кто-то специально позаботился в создании ситуации - они и столкнулись.
Она ударилась об Кирилла и сшибла его с ног. Мешки полетели в воду, а он упал на колени. Выматерив её и, назвав слепой тетерей, а в придачу пообещав оторвать ей голову, он прыгнул в речку и попытался спасти хоть что-то из своего груза.
 Боясь остаться без билета и места, она не остановилась, чтобы посмотреть на «дело рук своих», или как-то помочь ему, а лишь краем глаза увидела, как на помощь ему бросились стоящие на вахте матросы.
Пароход простоял около пяти часов, подрёмывая и попыхивая дымом, и лишь изредка, внутри него, где-то в глубине, как-бы ненароком  очнувшись ото сна, раздавался дробный, похожий на пулемётную очередь, металлический перестук, а потом, всхрапнув, как застоявшаяся лошадь, вновь засыпал.
Иногда, вспугивая тишину, раздавался одинокий свисток, или несколько свистков подряд, и Лариса видела, как, то один, то другой вахтенный матрос, бежали наверх, вероятно в рулевую рубку к вахтенному начальнику, или что-то  начинали делать  по  приказу  этого, командовавшего  ими, свистка.
Ни одного человеческого слова команды она не слышала. Слышала только свистки и беготню кого-нибудь из матросов после свистков. Любопытно, подумала  в  тот  день  Лариса,  у  роботов  из  фантастики  –  тоже  так?
… А из чрева парохода, гуськом, как муравьи или, как говорят на флоте, держа марку, выходили с грузом на спине люди и направлялись в склад. Освободившись от груза, они, опять-таки, друг за другом, не опережая и не меняясь местами, возвращались в трюм парохода, чтобы вновь взвалить себе на спину новую порцию груза. Бедненькие, пожалела она их – это ж надо, столько ходить, спускаться в трюм и подниматься с грузом, чтобы всю эту массу товара переместить с одного места на другое. Кошмар! Я бы ни за что не выдержала такую монотонную,  изнурительную   работу.
Она наблюдала за работой десятка людей и, даже не за одним каким-то человеком, а за всеми сразу. Она в спешке не запомнила, с кем всё-таки столкнулась на трапе, и кто, по её вине, уронил груз в реку. Она также не боялась, что её найдут и заставят возместить стоимость испорченного по её вине, груза.
В пароходе, битком набитом пассажирами, с галдящей и бегающей детворой, вряд ли, так она думала, найдётся кто-то, пожелавший её разыскивать. Как  она  ошибалась!  Ох,  как  она  ошибалась  по  молодости  и  глупости!
Команда парохода, знавшая своё судно, как свои пять пальцев, изучившая каждую пядь территории, на которой она находилась почти половину своей жизни, ориентировалась, в казавшемся ей беспорядке, очень даже преотлично и чувствовала себя, как рыба в воде.
Прошёл час с лишним после отхода парохода от пристани. Он, шлёпая плицами по воде, медленно поднимался вверх по Иртышу, преодолевая быстрое течение реки.
 
*    *     *
Лариса, удобно устроившись в салоне третьего класса, перелистывала книгу. Пристань осталась позади, где-то за одним из поворотов русла реки и она забыла, или почти забыла о случившемся инциденте при посадке. Устав от полуторачасового сидения с книгой, она, попросив соседку присмотреть за вещами, вышла к борту парохода и обдуваемая лёгким, встречным ветерком, стала                                    любоваться проплывающим                          перед глазами, берегом реки.
Ей было на что посмотреть, чем полюбоваться. Прямо перед её изумлённым взором, метрах в десяти-пятнадцати, мимо неё тянулся высотой в два, кое-где даже в три-четыре метра, весь испещрённый гнёздами, яровой берег. Сотни, а может быть тысячи стрижей, летали вокруг, издавая невероятный писк, заглушая шум колёс движущегося парохода и, то мгновенно скрываясь в норках, то вылетая, из них, они создавали, казалось, живую, непрестанно меняющуюся картину, чёрно-белую  живую мозаику.
Лариса так увлеклась, этой переменчивой в своей красоте, игрой природы, что не услышала, как к ней кто-то подошёл. Она лишь тогда обратила внимание на человека, стоящего рядом с ней, когда он осторожно прикоснулся к её локтю. Она не узнала его.
Перед ней стоял невысокий, худощавый юноша, с несколько бледным лицом аристократа, одетый в безукоризненно выглаженную форму речника. Пуговицы на форменном кителе, кокарда на мичманке и, даже курсантские, нарукавные шевроны, слепили ей глаза своим горячим золотым блеском. Она ничего не видела вокруг, кроме блеска.
Лариса недоумённо взглянула на него, как бы говоря - вы ошиблись, я не та, кто вам нужен. Но он не уходил. Тогда, она испугалась! Испугалась, что её поймали за то, прошлое столкновение, и потребуют с неё деньги, которых у неё и так было – «кот наплакал» или, как она однажды прочитала в «Морских рассказах», посадят в трюм к крысам и, ещё будут бить её линьком. Что такое линёк она совершенно не представляла, но понимала, раз будут бить – то это больно.
И, тогда…  что вы хотите от семнадцатилетней, только что окончившей школу, деревенской девчонки, она ещё больше испугалась и, от испуга у неё даже выступили слёзы на глазах. Она настолько потеряла себя, что зашептала: «Дядечка, миленький, вот все мои деньги, возьмите, и стала совать ему в руку десятку, что дала ей мама на прожитьё. У меня больше нет,  но  когда  я  заработаю,  я  всё  вам  верну  –  всё,  всё.  Честное  слово!»
И столько, вероятно, в её взгляде было доверчивости и мольбы, что этот, блестящий речник, соизволил произнести: «Да ладно, чего там. Я заплатил своими, заработанными сегодня, деньгами, а часть денег мне дали ребята. У нас  хорошая,  дружная  команда.  Мы  же  флот!»  –  гордо  произнёс  он.
Она слушала его голос, как зачарованная, не совсем даже понимая смысла сказанного. Она только поняла, что её наказывать не будут и, что у него, очень симпатичная, когда он говорит, щербинка между передних зубов. Счастлив будет в жизни, подумала она в это мгновение, вспомнив, как девчонки в классе говорили об этом, подготавливая её к жизни в городе и одновременно  завидуя  ей.  Завидуя,  что  она  вырвалась  из  села  в  город!
Через несколько минут, когда Лариса, оглушённая навалившимся на неё событием, немного успокоилась, она вспомнила, что он назвался Кириллом. Чтобы не показаться совсем уж неблагодарной «деревней» она, протянув ему руку, назвала себя – Лариса. Вот и хорошо, сказал он в ответ и, улыбнулся, а то я было подумал, что ты   безымянная.
Она даже немного возмутилась, про себя, конечно, что значит безымянная? Смотрите-ка, какой самоуверенный нахал! Подумаешь, за каких-то там пару мешков сахара заплатил, так теперь нос задирает, но потом одёрнула себя - не какие-то пару мешков… а большие деньжищи, между прочим, выложил,  вспомнив два утопленных по её вине мешка, призналась она себе самой. Но, всё же, не простив его, ответила: «Я не тёлка, чтобы без имени быть!» - и, тут же, густо покраснев, осеклась.
Она вспомнила, как мальчишки в школе, некоторых девчонок называли тёлками. Вот «сморозила», так «сморозила», казнила она себя за промах. Надо же быть такой дурой безмозглой. Лариса, искоса посмотрела на Кирилла – кажется, он не заметил её промаха. Ну, Слава Богу! – слегка отлегло у неё    на    душе,    а    то    ещё    посчитает    меня дремучей деревней.
Они, слово за слово, как всегда бывает у молодых, психически здоровых людей, постепенно разговорились. Она рассказала о своей жизни в деревне с матерью и отцом, а он сказал, что сам из детдома, что в Украине. Приехал сюда, чтобы поступить в речное училище. У них с этим намного сложнее – училищ  раз-два   и   обчёлся,   а   желающих   работать   на   судах   много.
Вначале, в ней проснулась к нему жалость – как же, всю жизнь прожил в детдоме, не зная отца и мать, не имея братьев и сестёр. Она ещё подумала - жалко-то его как!
Они стали встречаться в свободное от его вахт время и постепенно подружились. Приехав в Семипалатинск, она поступила учиться на медсестру - для них в Иртышске профессию очень нужную.
 
*     *     *
С Кириллом они встречались почти каждые десять дней. Всё зависело от графика рейсов его парохода и от его вахт. Когда он не мог прийти к ней, она прибегала к нему, на пароход. И, наконец, наступил день, когда она уже не могла прожить без него ни одного дня.
Её тело млело от одной только мысли о нём, а перед глазами её неотступно был его образ. Это произошло так неожиданно, что она, в начале, даже не поверила. Это было, как гром среди ясного неба. И, она, как птица в этом голубом-голубом небе, летала от счастья и частенько напевала, так нравившиеся ей слова песни в исполнении Леонида Утёсова из старого, но знаменитого кинофильма «Весёлые ребята» - Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь. И  каждый  встречный  понимает…
А через неделю, при очередной встрече, изнемогая от любви к Кирюше, она призналась ему в любви и подарила ему себя, плача от счастья и боли. Всё тело её горело от желания его, а в душе бушевал пожар любви. Она призналась, что любит его безумно и будет принадлежать только ему одному и любить только его, его одного - до самой-самой  смертушки!
Они встречались до последнего дня её учёбы. Он жил в общежитии курсантов, а она на частной квартире, деля её  со знакомой с курса, приехавшей из посёлка, по направлению. Подступила зима. Кирюшин пароход поставили на «Отстой» и у него вскоре  начались занятия. Встречаться им, практически, было негде, да и холодно. Ни у него, ни у неё зимней одежды не было. В одну из своих поездок домой, она хоть привезла себе валенки и тёплое пальто, а у Кирилла – только «подбитая на ветру» шинель, да летние туфли.
Постепенно  их  свидания  становились  всё  короче.  Она  начала  нервничать,  плакать и сохнуть от любви. А, однажды, у неё случился пропуск месячных. Лариса заволновалась и, порасспросив более опытных в этом девчонок, поняла – она «залетела». Девчонки посоветовали сходить к врачу.
Кириллу она решила пока не говорить о своей беременности. Она ещё надеялась, что это случайность, но когда и во втором месяце она не дождалась месячных, всё стало ясно окончательно! А, тут ещё с Кирюшей произошла неприятность. Их свидания на морозе закончились для него плачевно. Он подхватил жестокую простуду и его положили в больницу. Всё складывалось для неё, как нельзя хуже.
Через две недели после всех этих неприятных событий, Лариса окончила курсы медсестёр и получила удостоверение.  Пора было возвращаться домой. Без работы, без денег, она не смогла бы жить в городе.  А,  в  Иртышске  её  ждала  работа  в  больнице  и  отец  с  матерью.
Разрываясь между любовью к Кириллу и родителями, она, как сомнамбула, бродила по городу, ничего не замечая вокруг и ни на что, не обращая внимания. Однажды, находясь в таком состоянии, она чуть не попала под грузовик. Хорошо ещё, за рулём находился опытный водитель, и он смог увернуться   от   неё,   но   ударился   машиной   об дерево   на   обочине. Её хотели наказать за нарушение правил, но увидев, в каком она состоянии, пожалели. Ей здорово повезло. Могло закончиться куда хуже.
Чувствуя, что жизнь в городе может обернуться для неё огромными неприятностями, она решила всё же вернуться в Иртышск. Взяв обещание с Кирилла, что при первой же возможности он приедет к ней, она со слезами на глазах, плача чуть ли не навзрыд, как будто предчувствуя, что расстаётся с любимым навсегда, попрощалась и на следующий день уехала домой.
 
*    *    *
Лариса ждала Кирилла всю зиму. Писала ему письма полные любви и тоски, но ответа ни на одно не получила. Поехать к нему тоже не могла. Зима выдалась на редкость снежная, суровая, дороги часто заносило снегом и поехать в город – значит рисковать жизнью, нет - теперь уже двумя жизнями.  И всё-таки она бы рискнула, если бы… если бы не то, живое существо, которое сидело у неё внутри и начало давать о себе знать. Она его любила, ласково называла – «моя крошка» и нежно поглаживая живот, разговаривала с ним.
Когда скрывать беременность стало уже невозможно, она во всём призналась матери и отцу. Что ж дочка, сказал отец, услышав эту новость, не остереглась, нагуляла ребёнка без замужества – наверное, наша с матерью вина. Не нужно было отправлять тебя в город на учёбу. Будем растить ребёнка вместе. А, может, встретится хороший человек и возьмёт тебя замуж с «подарком».
Но Лариса знала – ни о каком замужестве не может быть речи. Хоть и не венчанная, но она жена Кирилла и будет его женой до конца своей жизни… Видно так ей определенно судьбой. А, что Кирилл не едет к ней и своему малютке, чтобы проведать их и не прислал ни одного письма, так это виновата  зима,  с  её  морозами,  снежными  буранами  и  заносами  на  дорогах.
Она выискивала одну причину за другой, чтобы оправдать молчание Кирилла и ждала, ждала, ждала. А, однажды, ночью, лёжа без сна, с трудом сдерживая вот-вот готовые пролиться горькие слёзы одиночества, она вдруг испуганно подумала, а что, если у Кирюши нет её домашнего адреса, и он не знает куда отправлять письма? Но, тут же отвергла эту мысль. Она ведь пишет ему письма, и они не возвращаются. Значит, у него есть её почтовый адрес.
Когда она была уже на шестом месяце беременности, ей пришла в голову мысль, а не попросить ли бывшую сокурсницу, жившую на Кордоне, съездить   в   училище   и   узнать, что с Кириллом, почему не приезжает?
Через полмесяца та написала, что Кирилл Соколов закончил учёбу и уехал неизвестно куда. Никаких данных о его местопребывании ни у кого нет. И Лариса поняла – она осталась одна, и если родится ребёнок, то с ребёнком на руках.
Только теперь до неё дошло, какую огромную ошибку она совершила, не сказав  Кириллу  о  своей  беременности.  Кто  знает,  как  бы  сложилась  её жизнь, если бы она не побоялась выложить ему правду?
 
Глава  шестая
К-н АКИШЕВ
Вызванный полковником на доклад  по «Делу о наезде на полицейского», Ерлан прихватил составленный им план мероприятий и, как говорится – во всеоружии, с защищёнными тылами в виде различных справок на всякий пожарный,  он  отправился  на  приём  к  всегда  недовольному  начальству. В приёмной полковника, на счастье Ерлана, других, желающих попасть на приём -  не наблюдалось.  Лишь  бессменный  секретарь полковника, Татьяна Ивановна, грузно восседала за своим столом и что-то стучала на машинке.  И он, решив, что счастье окончательно повернулось к нему лицом, прошёл прямо к двери кабинета. Он уж было взялся за  дверную ручку, как сзади, в   спину ему, как выстрел из пистолета, раздалось: «Назад!»
Проскочить мимо бдительного секретарского ока ему не удалось. Сколько он помнит, на его веку ещё никто не смог свободно пройти к полковнику мимо этого цербера в юбке. Она оберегала полковника, как курица оберегает своих  цыплят  от  коршуна  и  была  неприступней  крепостного  бастиона.
Вот старая грымза, как это она успевает печатать и за дверями шефа следить? - промелькнуло в голове Ерлана.
Подойдя к окну и, наблюдая, как мелкие дождевые капли сползают вниз по стеклу, он пытался вспомнить хоть один случай слабости Татьяны Ивановны и, не находил... В начальный период её появления на секретарском месте, некоторые самоуверенные и пробивные молодые офицеры, пытались подкупить её, даря шоколадки и цветы. Шоколадки ложились в стол, а букеты ставились в вазы, но заветная дверь так и оставалась закрытой. Через полмесяца или месяц, поняв тщетность своих поползновений, любители брать бастионы с шашкой наголо давление на неуступчивого секретаря прекратили и как все, чтобы предстать «Пред светлые очи, начальства», ждали своей очереди.
Не просто так рыкнула на Ерлана, Татьяна Ивановна, не просто так. Ему пришлось простоять у окна минут десять, когда из дверей кабинета вышли прокурор и генерал из смежного управления в сопровождении полковника.
Ерлан был знаком с обоими. Ему неоднократно приходилось бывать у прокурора, а вот у генерала он был всего один раз, когда расследовали тройное убийство на территории Кордона. Он в то время был ещё старшим лейтенантом и просто следователем, и был прикомандирован к его ведомству.
Освободившись от гостей, полковник пригласил Ерлана в кабинет. Не вовремя я пришёл, догадался Ерлан, увидев нахмуренное чело своего шефа, не вовремя! Быть нагоняю, если чего не похуже!
- Доложите капитан, что у вас с делом Патина? Есть, наконец-то, хотя бы какие-нибудь сдвиги, или всё ещё продолжаете топтаться на месте?
- Есть, товарищ полковник, есть. Вот, посмотрите документы.
- Документы я и без вас посмотрю, капитан. Доложите устно о проделанной вами работе. Заканчиваются третьи сутки, недовольно посмотрел на Ерлана полковник, а у вас – до сего дня не «Пришит к шубе рукав», застрожился шеф.
Здорово, по-видимому, шефу хвоста накрутили, пожалел его Ерлан, даже не предложил мне стул. Так, стоя, он стал рассказывать о состоянии дела, а в заключение доклада добавил: «У нас, товарищ полковник, все материалы готовы. Осталось получить добро в прокуратуре и, мы едем за Кучеренко Зинаидой, а Патина, извинившись, придётся выпустить. Я, господин полковник, сам перед ним извинюсь.
Помолчав и побарабанив пальцами по столу, полковник рыкнул: «Нет! Патина не выпускать, пока не докажете вину Кучеренко. - А, с остальными  вашими  мероприятиями  я  согласен,  действуйте. - Свободны».
Вернувшись к себе, Ерлан попал  под  вопрошающий  взгляд  напарника.
- Что,                     здорово попало? Неужели недоволен нашей работой?
- Полковник не в духе…  у него прокурор был с генералом, что-то произошло.
- Любопытно, зачем это они пожаловали? – задумчиво произнёс Васильев.
- Да я-то, откуда знаю, - подняв взгляд на Евгения, резко ответил  Ерлан. - Видишь     ли, забыли мне доложиться! -  не сдержался  он.
В кабинете повисла тишина, лишь в дальнем углу раздавался зуммер попавшей в   паутину мухи, да за окном чиркала по асфальту метла пятнадцатисуточника.
Ерлан ещё раз взялся проанализировать свои выводы по наезду, а Евгений стал зачем-то разлиновывать лист бумаги и делал это с таким видом, что, казалось, оторви     его от этой, такой серьёзной работы, он тут же умрёт.
Случайно бросив взгляд на Васильева, Ерлан понял – тот обиделся на невольную его грубость, и будет молчать, пока Ерлан сам не заговорит с ним.
- Женя, съезди в прокуратуру и возьми санкцию на арест Кучеренко. - Вот документы. По-моему, не должны нам отказать, как думаешь?
- Да, вроде бы не  должны,  -  снизошёл  помощник до ответа. - Я  мигом!
Женьку словно ветром сдуло,  как-будто его и не было в кабинете. Ерлан знал, в прокуратуре у Женьки есть зазноба из архивного отдела. Поэтому он, надо или не надо, стремился заполучить поручение в прокуратуру.
Ох, уж эта молодежь! - покачав головой, позавидовал Женькиной прыти Ерлан. Мне бы твои годы. Потом, потянувшись до хруста в косточках, принялся обдумывать       план допроса Зинаиды Кучеренко.
Чует моё сердце, придётся повозиться с ней - крепкий она орешек, не сразу разгрызёшь. Но ничего, припрём тебя, касаточка, фактами, которых у нас с гулькин нос, если честно. Додавим свидетелем и…никуда ты, голубушка, не денешься. А там, глядишь, в ходе допроса ещё что-нибудь новенькое выплывет. И не такие зубры здесь ломались. Хорошо бы ещё одежду, в которой она была одета в  день наезда, найти и на экспертизу её, совсем размечтался он.
 
*    *    *
Васильева всё не было и, чтобы время не пропадало попусту, Ерлан решил заняться бумагами. Их накопилось опять «Вагон и маленькая тележка». И откуда они только берутся? Сами родятся что ли? – от этой мысли у него испортилось настроение. К тому же, он волновался за Женьку. Дадут ему  ордер  на  задержание  секретарши,  или  не  дадут?  Могут  не  дать. Особенно, если попадёт к помощнику прокурора, Иваньковской, то может получить, как говорится - «От ворот поворот». Она баба ушлая! Её на мякине не проведёшь. Найдёт какую-нибудь неправильную формулировку, тогда только держись. Как она в таких случаях, говорит: «Вы, молодой человек, посмотрите вот здесь и, вот здесь» и, так это ехидно посмотрит на тебя, что куда там, будто ты олух несусветный или ещё, что похуже. А, чтобы окончательно показать, какой ты юридический неуч, ещё добавит: «Формулировочка, у вас, батенька, подкачала». А, чтобы окончательно добить и показать какой ты перед ней ноль, ткнёт своим красивым пальчиком, с наманекюренным ноготком в твою, ни в чём не повинную бумагу.
Ну, было бы ей лет сорок, так ещё можно было бы стерпеть, а так… и Ерлан представил себе эту двадцатисемилетнюю пигалицу с рыжими волосами и конопушками на носу. "От горшка, два вершка", а корчит из себя - возмутился он. Но, чтобы до конца быть справедливым, признал – а всё-таки умная, зараза! А, потом, ещё припомнив её вечные неудачи с любовниками, решил – даа… тут станешь стервой, коль в этом плане – полный звиздец!
Посидев ещё с полчаса над бумагами, Ерлан, взглянув на наручные часы, чертыхнулся - где носит…  этого, но закончить не успел.
Открылась  дверь и в кабинете, словно чёртик из шкатулки, появился Васильев.
-  Где тебя черти носят? Можно десять раз туда и назад смотаться!
- Я не виноват, Ерлан. Пришлось ждать возвращения прокурора. К рыжей прокурорше я не пошёл - докопается до чего-нибудь, доказывай потом, что ты  не  верблюд  и  у  тебя  на  спине нет горба. В общем  –  всё  тип-топ. - Можно ехать за Зинаидой Кучеренко. Я, между прочим, шеф, подсуетился и добыл служебную Волгу. Сам  полковник,   на радостях, выделил.
- Молодец, ничего не скажешь! - на всякий случай решил похвалить подчинённого Ерлан, и добавил, - любое рвение, особенно в службе, будет обязательно вознаграждено,  но не сейчас,  а, как-нибудь… попозже.
- Преогромное вам спасибо, господин капитан. Рад стараться! - и приняв стойку,       Женька щёлкнул каблуками запылившихся туфель. - Хотелось бы Ерлан, чтобы вознаграждение меня побыстрее нашло.
Конечно, ехать в Волге – это вам не в автобусе, да ещё битком набитом пассажирами. Минут через двадцать они, с комфортом, прибыли на место…
 
*    *    *
В приёмной, на их счастье, посторонних                  не было.            Зинаида, увидев вошедших, насколько мог заметить Ерлан, слегка побледнела и несколько растерялась, но быстро придя в себя, тревожно огляделась вокруг. Казалось, она искала взглядом какую-нибудь норку, куда она могла бы спрятаться от них. Но, норок поблизости не было, а заветная дверь из кабинета наружу была перекрыта блюстителями Закона. Поняв, что укрыться от полицейских не сможет, она надела на себя маску высокомерной неприступности и, с холодной вежливостью поинтересовалась: «Вам что-то угодно, господа полицейские?», и продолжила с сарказмом: «И.О. директора в отъезде, а директор… у Вас в бессрочных гостях…»
Ерлан видел – она боится их, но как всякая женщина с сильным характером, старается не показать этого. Да, сложно нам с ней придётся, ещё раз за этот день подумал он, перехватив её  взгляд. А, стараясь, ради справедливости, отдать должное характеру этой девушки, решил – Снежная королева! Настоящая Снежная королева! Бледна,     неприступна и горда. Не захочет – даже разговаривать не будет, а уж, если она решит, что её обидели  –  туши свечи! Такое  выдаст –  мало не покажется!..
- Зинаида Эдуардовна Кучеренко? – официальным тоном спросил Ерлан и, после её утвердительного ответа, вынул из папки Постановление на арест и показал ей.
Не давая ей времени на подготовку правдоподобного ответа, приступил к своим служебным обязанностям.
- Вы подозреваетесь в угоне автомобиля, наезде на пешехода, неоказание по- страдавшему   при   наезде   помощи   и   скрытие   с   места   происшествия.
- Докажите! – бросила, она ему в лицо.
 И такой яростный огонь полыхнул в её изумительных глазах, что на мгновение ему показалось, ещё чуть-чуть и он, и Васильев, и воздух, и персидская дорожка на полу кабинета, вспыхнут неугасимым пламенем.
Вот это характер! - восхитился он. С таким характером не в канцелярии сидеть, а в космос летать или, по крайней мере, в горячей точке служить. Вот там бы она в полной мере реализовала себя, глядишь, и орден бы заработала.
Не показывая своего восхищения ею, он казённым тоном продолжил: «Прошу следовать за нами!».
 
*     *    *
…Два напряжённых дня, как рыцари на ристалище, бились они с ней. Она была тверда в своих ответах, и ни в какие расставляемые ими ловушки не  желала  попадаться.  Даже  на  слова  Васильева,  как  бы  брошенные вскользь, что есть свидетель, видевший её утром, за рулём патинского Фольксвагена, не  поколебали её выдержки и      хладнокровия.
На все предоставляемые ей факты и утверждения она отвечала – Нет! Не знаю! Не была! Это всё ваши инсинуации. Даже в том, что у неё в течение нескольких месяцев были достаточно близкие отношения с Патиным, она призналась только на второй день допроса и то,  после очной ставки с ним.
Даа, сильная девушка, в очередной раз признал Ерлан. С таким противником не зазорно и проиграть, но мы не можем себе этого позволить – поправил он себя.
Сделав перерыв в допросе, Ерлан решил чуть изменить тактику. Наступил кульминационный момент в нашем противоборстве. Если мы с Васильевым не сможем, при поддержке свидетеля - Толика, уличить её во лжи, то грош нам цена, как следователям! Тогда, господин капитан, Акишев Е.А. – пишите рапорт об уходе со следовательской работы… вообще из полиции. Делать вам здесь больше нечего, коль не смогли справиться с преступницей…
Ерлан поставил для Зины стул так, чтобы видеть её глаза, а она видела входную  дверь  кабинета. Он надеялся, что увидев свидетеля, она чем-нибудь выдаст себя -  действием ли, взглядом… Он был уверен, что человек, находящийся вторые сутки под прессингом и пристальным взглядом следователя, в конце-концов не выдержит и… но, пока Зинаида продолжала упорствовать.
Всё так и получилось, как задумал Ерлан, готовясь к сегодняшнему допросу. Зинаида, увидев входящего в кабинет Толика, сразу узнала в нём раннего пешехода, виденного ею у ворот патинского дома, и непроизвольно вздрогнула. А затем её взгляд заметался, ища хоть какого-нибудь объяснения своей минутной слабости.
- Что и требовалось доказать, - тихо проговорил, Ерлан, глядя ей в глаза.
Поняв, что всё для неё закончилось… что, она проиграла эту битву с хитрыми и опытными следователями, Зинаида, так долго державшаяся, заплакала злыми слезами. Ерлан очень хорошо понимал её состояние и ему даже было её чуть-чуть жаль. Так долго держалась, но увидев свидетеля, не выдержала.
- Ну, что, будем дальше упорствовать или начнём нормальный  разговор? Он, специально не произнёс – «признаваться», щадя эту сильную, но уже сломленную  девушку, которой, он это предчувствовал, с её характером ой, как несладко придётся на «зоне», среди отторгнутых от общества женщин.
- Да, - шёпотом произнесла она, и тяжело вздохнула.
За какую-то долю секунды Ерлан, всё ещё находясь под впечатлением её согласия на разговор, успел охватить взглядом весь кабинет и увидеть, как Женя, затаив дыхание в ожидании признания, сидит напряжённо, не шевелясь,     а дождавшись              его,     наконец-то, вздохнул свободно. А, свидетель Анатолий, от ожидания её ответа, широко распахнул глаза и даже  непроизвольно  открыл  рот,  как-будто  так  он  мог  слышать  лучше.
- Лейтенант, подайте Зинаиде Эдуардовне стакан воды, - этой, заезженной до дыр, фразой, он попытался снять напряжение с присутствующих на допросе.
Когда Кучеренко сделала пару глотков и отставила стакан, Ерлан, посмотрев на Анатолия, произнёс: «Вам, спасибо! Дайте ваш пропуск, я подпишу. Вы свободны, как птица в полёте…»  и, осёкся… вот идиот, нашёл время веселиться.
- Теперь… с вами, Зинаида Эдуардовна. Вы не устали? Хорошо! Значит, вы готовы дать признательные показания?
Дождавшись её кивка головой, повернулся к напарнику: «Лейтенант, вы будете, как всегда, записывать, что расскажет нам Зинаида Эдуардовна...»          
Итак, приступим…
Слушая повесть о жизни этой, в общем-то, достаточно умной и красивой девушки, Ерлан не переставал удивляться разнообразию ситуаций, в которые      попадала она,            в силу своего незнания жизни. Можно было подумать, что выходя из школьного возраста, она совершенно не была подготовлена к реальной жизни. И всё то, что давала ей школа, родители - проходило стороной, проходило мимо её сознания…
Она, и большинство других девушек её возраста, из века в век, из поколения в поколение, наступали на одни и те же грабли, повторяли одни и те же ошибки и только чудом оставались живы. Наверное, мать-природа оберегала их,  таких  нежных  и  слабых  от  полного  исчезновения  с  лица  земли. Правды ради надо сказать, что среди, как говорится, слабого пола, нет-нет  да  попадаются  особи,  сильные  физически  и  духовно.  Но, такие,  на взгляд  Ерлана,  встречаются  редко,  или  я  ошибаюсь  в  своих  выводах.
Конечно, он может ошибаться, но вокруг столько несчастных, неустроенных в жизни, женщин. Взять, хотя бы, ту же Зину. Она сильна духовно, красива. Мимо неё не пройдёт ни один мужчина, не обернувшись, чтобы посмотреть её вслед. Она имеет аналитически развитый ум, а толку? В принципе, Зина повторила тот же путь, что и многие другие девушки её возраста. Конечно, редко кто из них заканчивает свой девичий путь в тюрьме как она, но видимо так было предназначено ей судьбой.
 
*     *     *
Выписка из протокола допроса от 27 октября 2000 года.
Фамилия, имя, отчество: Кучеренко Зинаида Эдуардовна.
Число, месяц, год рождения: 19 июля 1973 года.
Место рождения: РК, ВКО, гор. Семипалатинск.
Образование: средне-техническое.
Домашний адрес: ул. Пушкина, дом 23 кв. 9
Семейное положение: не замужем, детей нет.
Место работы: автобусный парк «Иртыш».
Должность: офис-менеджер.
По существу заданных мне вопросов могу пояснить следующее:
21 октября 2000 года я была приглашена своей подругой Гороховец Татьяной, проживающей в районе пос. Гавань, по ул. Островского 17 кв. 3, на день рождения её двухлетнего сына. Отмечая день рождения, мы немного выпили. Через некоторое время пришёл ещё один гость – сослуживец мужа Татьяны и принёс подарок ребёнку и бутылку коньяка. Нас познакомили, и мы весь вечер провели вместе.
Разошлись под утро, часа в три или в половине четвёртого. Автобусы уже не ходили, и я пошла пешком. Мой новый знакомый, Геннадий, пошёл меня провожать. Фамилии его и где он живёт, я не знаю. Можно спросить у Татьяны или её мужа. Я очень устала, да и плохо мне было от выпитого коньяка и вина. Не нужно было смешивать, но… так уж получилось.
Когда мы дошли до церкви, я совсем обезножела и мне уже было всё равно. Я могла лечь на землю и не вставать.  Но тут я вспомнила, в этом районе живёт мой бывший любовник – Патин Николай Александрович и у него есть машина. Я знала его домашний адрес, знала, где стоит его дом, так как несколько раз была у него в гостях.
Я позвала Гену с собой и сказала, что дальше, если повезёт, мы поедем на машине. Подошли к дому, и я сразу увидела - машина припаркована во дворе, а не стоит в гараже. Вначале я хотела разбудить Николая и попросить довезти нас ко мне домой, но потом передумала.
ВОПРОС: Почему передумали?
ОТВЕТ: Я вспомнила, что у меня есть копия ключей от машины и гаража. Они у меня всегда с собой. Как память о любви.
ВОПРОС: Кто вам сделал копию ключей? Патин Николай Александрович?
ОТВЕТ: Нет! Примерно год назад я как-то ночевала в доме у Николая, и пока он спал, я сделала слепок на пластилин.
ВОПРОС: Зачем вы сделали слепок?
ОТВЕТ: Так, на всякий случай.
ВОПРОС: На какой, всякий случай?
ОТВЕТ: Ну, мало ли что! Николай мог потерять ключи или где-нибудь забыть, а я вот – пожалуйста!
ВОПРОС: Как вы дальше поступили?
ОТВЕТ: Я подумала – зачем будить Николая – ведь неизвестно, что подумает его жена, если мы с Геннадием вот так, запросто, попросим отвезти нас. К тому же, не забывайте, я была пьяна и очень устала, но всё-таки решила – доеду на его машине до своего дома и оттуда позвоню Николаю, что она у меня.
ВОПРОС: Как вы смогли отключить сигнализацию?
ОТВЕТ: Ничего нет проще. Я знала, где расположен дополнительный выключатель. Николай при мне не один раз им пользовался. А то, что сигнализация пару раз «вякнула», так это ничего. Он же не услышал.
- ДАЛЬШЕ.
Геннадия за руль я не пустила, а села сама. Мне не впервой. Когда выезжала со двора, увидела парня, он с открытым ртом «глазел» на меня, но у меня и в мыслях не было, что он живёт где-то рядом, что он выкопает для меня могилу… и будет последним, кто забьёт гвоздь в крышку моего гроба.
- ПРОДОЛЖАЙТЕ.
До дома оставалось проехать всего ничего, каких-то три квартала, как перед самым бампером появился какой-то му…к и ударился об машину. Я ничего не могла сделать. Остановив машину, я вышла и подошла к пострадавшему. Насколько я поняла – он был мёртв. Я, несмотря на то, что перед этим была пьяна – быстро отрезвела. А когда отрезвела, то сильно испугалась и растерялась...
ВОПРОС: Что вы предприняли, когда поняли, что сбитый Вами человек мёртв?
ОТВЕТ: Я вернулась в машину – машина была пуста. Гена куда-то быстро слинял. Что делать? – подумала я, что делать? Так, в прострации я просидела минуты две, а может быть и больше… - Я не знаю.
ВОПРОС: Что вы предприняли потом?
ОТВЕТ: Я решила: уж, коль такое случилось, что человек мёртв и к жизни его уже не вернёшь, то нужно спасать себя… Я подала машину немного назад и, объехав лежащего на земле человека, помчалась назад, к дому Николая, чтобы поставить машину на старое место. А потом, сразу поехала на работу.
ВОПРОС: Мне не понятен ваш поступок, Зинаида Эдуардовна? Вы могли бросить машину на месте наезда или спрятать её в каком-нибудь переулке, а вместо этого, гоните её на прежнее место стоянки. Зачем? Не скрывалась ли в ваших действиях месть, отвергнутой женщины?
 ОТВЕТ: В начале, нет. Я действовала по наитию. Только, когда я поставила машину на место, у меня понемногу начало проясняться в голове. До меня дошло, что машину будут искать и, конечно же, найдут. А кого, в первую очередь, обвинят в наезде? Конечно же, владельца автомобиля. Вот тут я и подумала – вот тебе! Теперь ты пострадай так, как я страдаю, и ещё я решила: пусть «Отольются кошке, мышкины слёзы». Будешь знать, Коленька, как обижать влюблённую в тебя девушку!
ВОПРОС: Вы говорите, что любили Патина, так зачем же подводить любимого под уголовную ответственность, то есть, попросту – сажать на скамью подсудимых?
ОТВЕТ: Я же говорила вам. Вначале не хотела, а потом, когда подумала - он спит дома, в своей постели с молодой женой, которая заняла моё законное место… - Вот тут, такая злоба меня разобрала, такая злоба! Что… Раз мне не достался, так и тебе не достанется! - решила я.
ВОПРОС: Скажите, кто позвонил в дежурную часть ГИБДД? Дежуривший в тот день офицер говорит, что звонила женщина.
ОТВЕТ: Позвонила я, с работы. Я настолько устала и, от всего случившегося со мной была так озлоблена на весь белый свет и на свою несчастливую судьбу, что, не задумываясь, взяла и позвонила.
ВОПРОС: Что ещё можете добавить по существу дела?
ОТВЕТ: Я вам всё рассказала. Больше мне добавить нечего. - Отведите меня в камеру, что ли. Я так устала, так устала за эти дни.
ВОПРОС: Ответьте на последний вопрос, Зинаида Эдуардовна: «Кто позвонил утром, на следующий день после наезда, Светлане Патиной?»
ОТВЕТ: Я, изменив голос.
 
*    *     *
По окончании допроса Ерлан посмотрел на своего напарника: «Всё записал?»
 После утвердительного кивка головой, обратился               к Зине:
- Зинаида Эдуардовна, у Вас есть, что добавить к сказанному? Нет? - Тогда прочитайте, что здесь написано, а в конце текста напишите: с моих слов записано  верно и мною прочитано. А ниже -  распишитесь, пожалуйста, на каждой  странице  и поставьте      сегодняшнее  число. Это обязательно.
Когда фсе формальности с составлением протокола допроса были закончены, Ерлан вновь обратился к Зинаиде:
- Гражданка Кучеренко, мы с вами ещё не один раз встретимся. Необходимо будет уточнить некоторые моменты дорожного происшествия, а потом выедем для проведения следственного эксперимента.
- Конвой! - громко позвал он.
Когда Кучеренко Зинаиду увели, Ерлан несколько минут, задумавшись, сидел неподвижно, а затем, вынув неначатую пачку сигарет из стола, закурил…
- Женя, напиши бумагу об освобождении Патина и вызови его сюда с вещами. Надо отпускать человека. - Короче, сделай всё необходимое, а я пойду наверх, докладывать начальству.

© Copyright: Лев Голубев, 2015

Регистрационный номер №0297208

от 7 июля 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0297208 выдан для произведения: Глава  четвёртая
 к-н  АКИШЕВ
… Рабочий день подходил к своему логическому концу, а результатов его настойчивых поисков не было и в помине. Их не было видно даже за горизонтом. Ну, даже малюсенького лучика не проскальзывало. А, он так надеялся, что ему сразу улыбнётся удача.
Сидя в душноватом помещении отдела кадров, Ерлан перебирал папки с личными делами сотрудников автобусного парка одну за другой, одну задругой, всматривался в лица на небольших, кабинетного размера, фотографиях, читал автобиографии… по современной моде - резюме. Какой придурок поменял русскую автобиографию на иностранное резюме? - подумалось Ерлану. Автобиография – это  краткое, по-сле-до-ва- тель-ное, описание твоего жизненного пути, начиная от дня рождения и кончая сегодняшним днём, а резюме?.. Насколько я понимаю, резюме, это – вывод, это итог твоего жизненного пути на сегодняшний день, это как сумма для  двух  слагаемых  двоек,  то  есть  –  четыре,    это,  как  слово  –  смерть! Смерть – она и есть смерть, это итог. Ничего нет – ни впереди, ни сзади. Не понимаю! - подвёл итог своим рассуждениям Ерлан… а, раз не понимаю, тоо… не будем заморачиваться…
…Нет, вы только подумайте, продолжал он ворчать, ну надо же было в такие дебри полезть. И так голова разламывается от боли, а тут ещё – резюме, автобиографии… смерть… Тьфу-тьфу-тьфу! – сплюнул он - не вовремя будь помянуто! Сходить, по гаражу пройтись, что ли? И куда это, скажите, пожалуйста, кадровик запропастилась так надолго?.. Между прочим, симпатичная    женщина - плотоядно почмокал    губами    Ерлан,  ничего не скажешь - персик!
Я то, грешным делом  думал, что все женщины-кадровики сплошные «сухари» и зануды, а оно, вон как получается. Оказывается, я глубоко ошибался. Эта, ничего… совершенно не похожа на «сухаря». Разговорчивая. И всех работников автопарка хорошо знает. Настоящий начальник отдела кадров! Молодец!
Умеет Патин себе помощников выбирать, умеет. Не отнять этого качества у него… не отнять. С кем ни поговоришь - первоклассный специалист своего дела. А секретаршааа… как её - Ерлан заглянул в, как его прозвал юморист и зубоскал, его напарник, Женька Васильев, поминальник…  - Зинаида Эдуардовна Кучеренко, вообще «ас» своего дела. Кра-си-вая… чёрт её задери! Глазищи – во какие! И, Ерлан, уподобившись хвастливому рыбаку, сам себе показал комбинацию из сложенных в букву «О» пальцев, и тут же засмущался, как застигнутый в туалете, с дымящейся сигаретой в руке, школьник…
Не-ет, моя Гульнара красивее, решил он. Она одновременно и, как цветок и, как птичка. С утра, словно нераспустившийся бутон: губки алые, брови чёрные и до вечера щебечет, а прикоснёшься к ней, распустится прекрасной розой и такой становится желанной, такой… Стоп! Стоп! Так дальше дело не пойдёт. Не о том, господин капитан, ваши мысли, не о том! Как бы это правильно выразится – «не в ту степь!..»  А, у нас, казахов, говорят - "Ваш табун почему-то оказался на чужом джайлау". Тогда,  о  чём?..
…Почему такая девушка, как Зина, не может влюбиться в своего шефа, Николая Александровича Патина? – задал себе каверзный вопрос Ерлан, или, та же, кадровик?.. Даже вполне может… и, что из этого следует?.. Из этого следует, что для улучшения мозговой деятельности, как говорит наш полковник, необходимо, что? Необходимо - или выпить, или закурить. Так как выпить я не могу и собственно, нечего… что ж – тогда закурим…
 
*    *    *
Вытянув, сколько позволяло место под столом, ноги и, откинувшись на спинку стула, Ерлан расслабился и, покуривая сигарету, стал выпускать изо рта дым колечками, стараясь сделать их как можно лучше. А, из головы, никак не хотела уходить навязчивая мысль о девушках, находящихся в окружении Патина, между прочим, очень красивых, добавил он ради справедливости.
Ну -  влюбилась и, влюбилась. Так, что, из-за этого угонять авто и давить человека? Нелогично… так, так, постой… где же эта чёртова папка с её личным делом?.. И, где же эта чёртова, кадровичка? – возмутился Ерлан. Вечно, когда нужно, нет на рабочем месте. Рра-спусти-лись без зоркого ока шефа! Рра-спус-ти-лись!.. А, она, кадровик, сейчас так была нужна Ерлану! Нужно было её знание  персонала,  и  ещё  кое-какая  информация  по  Зине-секретарше. Вот нужна была и всё, до зарезу! 
После выкуренной сигареты у Ерлана, казалось, открылось второе дыхание. Появился нюх, как у ищейки, долго идущей по следу и, то теряющей его, то вновь находящей. Запах следа был так силён, что его уже невозможно было потерять и, нельзя было спутать его с другим следом, и… он вёл к добыче. Вёл к заслуженной награде за долгий и трудный путь, за ночи без сна и втыки от начальства и, казалось, не хватало самой малости – начальника отдела кадров, чтобы распутать клубок.
В возбуждении, Ерлан метался по кабинету и, думал, думал, думал. Выстраивал цепочку событий так, как он её представлял и, тут же отбрасывал, находя в ней изъяны, находя не вписывающиеся звенья, им же самим построенной цепочки событий. Добавлял, исправлял и с нетерпением ожидал женщину, которая поможет ему поставить все точки над «И». А пока её не было, он не находя себе места от нетерпения, как столяр, собравший почти весь гарнитур и не находящий запропастившуюся куда-то одну единственную дощечку, чтобы закончить дело рук своих. Он курил сигарету за сигаретой и пристраивал, приклёпывал, приваривал последние элементы, созданной им цепи. Этот труд называется - вдохновение, прозорливость, опыт и чёрт его знает, сколько ещё можно подобрать разных слов, когда у тебя «вытанцовывается».
Не выдержав одновременно охвативших его азарта «погони» и ожидания, он посмотрел на часы. Ого! - удивился он, уже семнадцать ноль-ноль, а где же хозяйка кабинета? Вот тебе, бабушка, и «Юрьев день»! Неужели она забыла обо мне? И, как поступить мне, капитану полиции, в сложившейся ситуации?.. Оставить кабинет не запертым, приперев дверь полешком? Или… остаться ночевать, примостившись на столе и подложив под голову «Зинаиду Эдуардовну»?..
 От такой мысли ему стало даже весело. Да меня жена съест с потрохами, за отсутствие в родных пенатах в положенное время и, главное, костью не подавится. Она у меня, иногда, бывает – ну, очччень строгой!
 
*    *    *
Но ему не пришлось: ни ночевать с «Зинаидой Эдуардовной» под головой, ни подпирать дверь чурбачком - запыхавшись, словно она только что пробежала длинную дистанцию, быстро вошла хозяйка кабинета.
- Извините, Ерлан Абзалович, задержалась на совещании и, ещё раз извините, но у нас приёмный день. Я не могу не присутствовать при приёме новых работников. Это моя работа. Так, что, пожалуйста, извините, я должна запереть кабинет.
Ерлан, даже не успев сообразить, что к чему, как оказался выдворенным за дверь и стоял, моргая, с курткой в руке. Здорово меня вышибли, даже восхитился он. Вот, что значит «специалист по кадрам», не то, что мы – сермяжники и, всё ещё продолжая обескуражено улыбаться, прошёл в приёмную автопарка.
Там стояло и сидело человек десять, желающих устроиться на работу. Ах, да, сегодня же пятница, приёмный день – вспомнил Ерлан. Зина что-то печатала на машинке и, одновременно, успевала отвечать на вопросы. Мужская половина присутствующих, а их было подавляющее большинство, окружив её стол, как кобели сучку, так и липли к ней, так и липли, пытаясь обратить на себя её благосклонный взгляд.
Она, избалованная вниманием мужчин, находилась в своей стихии. Она, чувствовала себя, как рыбка в воде, в компании мужского пола, и, только опытный глаз полицейского, сумел поймать искоса брошенный в его сторону, злой и ненавидящий   взгляд.
Красивая, стерва! – решил Ерлан. Не может такого быть, чтобы у директора…   у Патина, с ней ничего не было. Мимо «таких» не проходят, да и они, я думаю, за просто так свою добычу не выпустят. Смотри-ка, как зыркнула. Могла бы, так взглядом убила бы. Злая стерва! Только тронь – загрызёт до смерти!
Похоже, отсюда не позвонить, не пробиться мне до стола Зины-секретарши, расстроился Ерлан. Неприступным бастионом окружила её мужская часть населения земли и, хоть из пушек пали, не пропустят они его к телефону. Может в диспетчерской получится? Как там, у Женьки? Продвинулось что-нибудь или нет? Вдруг я не прав, и моя ниточка, так, на стадии расследования и оборвётся? Васильев, чёрт не мытый, мог бы в конце-концов, догадаться и мне позвонить. Эх, молодо-зелено, молодо-зелено!.. – вздохнул Ерлан - всё девочки да сыщицкая романтика в голове. Уж до старшего лейтенанта дослужился, а всё… и, опять, тяжело вздохнул.
В диспетчерской, тоже не удалось воспользоваться телефоном. Только он собирался поднять трубку, как телефон, громко и нудно начинал пикать, прося связи с диспетчером. Несколько его попыток не принесли успеха. Ерлан, на какую-то долю секунды, всегда опаздывал. Пойду к механику, решил рассержено он. Если и оттуда не дозвонюсь – поеду домой. Имею я право, хоть раз в неделю, прийти домой, как порядочный муж - во время. С детьми увидеться, поговорить с ними. Они скоро забудут, что у них отец есть. Ухожу – они спят, прихожу – они уже спят. Что за работа такая? Врагу не пожелаешь.
В прокуренной комнатке дежурного механика наконец-то удалось позвонить в свой кабинет.  Слушая  длинные  гудки  телефона,  Ерлан  чертыхался  от  бессилия хоть как-то помочь в вызове. Васильев, мысленно просил он, чёрт патлатый, подними трубку, но в трубке слышались только длинные гудки, а потом и они прервались. По-видимому, им надоело бесполезно тратить свою энергию и перешли на короткие и злые. Телефон, казалось, пытался втолковать ему: ты, что, не слышишь что ли – нет никого по вызываемому тобой номеру, не хулигань, уступи место более счастливым. - Может, вышел куда, решил Ерлан, или  ещё  не  вернулся  со  своего  поиска,  «пьяницы-угонщика»?
Не сумев переговорить со своим подчинённым, Ерлан совсем расстроился. Ну, надо же, подумалось ему, сейчас самое время скоординировать наши действия, а тут, извольте бриться - связи нет. Когда, наконец, снабдят нас портативными рациями? Ведь дело страдает, время драгоценное теряем в поисках телефонов, часто неработающих телефонов-автоматов, будь они неладны.
Шагая в сторону автобусной остановки, он мечтал о том времени, когда у них будет своя связь. Пусть через центральный пункт, но будет. Тогда, в любое время он сможет вызвать себе оперативную поддержку, или вызвать скорую помощь пострадавшему. А то, вот, так и не поговорил я с Женькой.
Хорошо ГИБеДеДешникам, у них свои, настроенные на определённую волну, рации. В любое время суток есть возможность поддерживать связь, а у нас?.. Как мне, например, прикажете, старшему следователю, вот именно сейчас, срочно, переговорить со своим подчинённым? А, ведь начальство требует - давай-давай, не сделаешь в срок – голову оторвём, а то… чего и посущественнее.
Моя любимая жёнушка первая воспротивится такому наказанию. Для себя ведь     будет стараться, разулыбался Ерлан, для себя.
Идущие навстречу прохожие, увидев его улыбающееся лицо, наверное, думали - выпил мужик, вот, во хмелю и расползается в счастливой улыбке лицо. А, может просто завидовали! Кто знает?.. Он внутренним взором представил Айгуль, храбро защищающую дорогое ей «хозяйство» при помощи скалки или поварёшки и, как она ястребом налетает на полковника... А, зная её характер не понаслышке, он мысленным взором увидел, как она, размахивая скалкой бросается на полковника, одновременно прикрывая разносом его хр…н.
В  этот,  драматический  момент жизни,  его  воображение  нарисовало  та-ку-ю коми-че-скую ка-рти-ну, что он, не удержавшись, расхохотался на всю улицу.
Прохожие, завидев беспричинно смеющегося, хорошо одетого мужика, старались обойти его стороной, вероятно решив – ну его к лешему, будешь подальше, авось   обойдётся.   Может у него крыша того - поехала, или выпустили его из сумасшедшего дома, забыв в справке указать, что этот имярек не до конца вылечился?
Так, на волне хорошего настроения, ещё не успев убрать весёлой улыбки с лица, он и заявился домой, чем очень удивил Айгуль, которая предположила чёрте что - вплоть до квартальной премии. А, когда он рассказал представшую перед его глазами картину, да ещё и в лицах, она так смеялась, так смеялась, что он даже подумал, не придётся ли ему отливать её водой. Но ничего – обошлось.
Всё-таки хорошая у меня жена, с нежностью подумал он.
 
*    *    *
Это был один из лучших, теперь очень редких, совместных вечеров в их жизни. Ребятишки – два мальчишки, два маленьких хулигана и проказника, на удивление, вели себя пристойно. Ерлан поиграл с ними в нарды, выслушал нехитрые мальчишеские истории и даже признание «По секрету» Ерлана младшего, что ему нравится девочка из параллельной группы в детсаде. Правда, он пока не знает как её зовут… Пап, как узнать её имя, подскажи? - затеребил он отца.
Ерлан разомлел от семейного тепла и уюта. Он уж было, из-за своей работы, начал забывать, что в жизни, кроме воров, грабителей и всякой другой нечисти, есть ещё и тихое, семейное счастье. Счастье быть вместе, всей семьёй. Даже совместный неприхотливый ужин – оказывается, уже счастье! И он, всеми порами своей изголодавшейся по семейному уюту, души, впитывал в себя тепло семьи.
Он чувствовал, нет, он знал – завтра работа опять зажмет его в свои жёсткие  тиски и не даст ему ни минуты на расслабление. Она выжмет его всего, до капельки, не оставив ничего для семьи – жены и детей. В эту минуту ему хотелось сказать - «Люди, будьте милосердны к себе, не губите себя, ведь кроме работы, работы и ещё раз - работы, есть жизнь, дарованная нам Богом. А в ней – театр, кино, непрочитанные книги, возможность побыть с детьми на рыбалке и многое, многое другое, чего мы лишены, уподобившись бессловесным тягловым волам.  Мы не видим жизни! Мы лишены жизни! Она проходит мимо нас! Остановитесь хоть на секунду люди, оглянитесь вокруг ЛЮДИ, и ВЫ увидите, какого Божественного бытия вы себя лишаете!»
 
*    *    *
Утром, придя в управление, отдохнувший и в хорошем настроении, он застал  Васильева за разбором  папок.  Тот  чертыхался  и  обиженно  сопел.
- Привет! Чем занимаешься? - «Дела пытаешь, или от дела лытаешь»? - словами из русской народной сказки, поприветствовал его Ерлан.
- Ну, шеф, ты даёшь! Где ты только такие слова подхватил? Неужели в школьном коридоре такому учат? А, я, грешным делом, и не знал. Пойти что ли, тоже в школьном коридоре постоять, а? - Шеф, дашь месячишко отпуска с оплатой?
- Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, - продолжал ёрничать Ерлан, наслаждаясь  Женькиным  изумлением.
Тот, в изумлении вытаращившись на Ерлана,  хлопал глазами, а затем, состроив скорбную мину, поинтересовался: «Ерлан, ты случаем не заболел? Может у тебя температура? Дай, я твой «умный» лобик потрогаю. А то, подожди, я сейчас сбегаю к полковнику, он тебе примочки пропишет. Быстро вылечишься».
Продолжая подтрунивать друг над другом они, усевшись за свои рабочие столы, приступили к работе. Дел было невпроворот, особенно «любимой» для всех оперативников - письменной. Ерлан завёл обычай – если не было очень уж срочной оперативной работы, час-полтора он уделял, как он называл, чистке – «Авгиевых конюшен». Постепенно приучился к такому распорядку и его помощник, в результате чего, у них был относительный порядок в документации и сроках отчётности, тем самым они избегали карающей длани полковника.
Фу-у… наконец-то, откладывая в сторону очередную, исписанную бумагу и расправляя плечи, произнёс Ерлан. Можно и покурить для отдохновения.
-  Васильев,  ты  как  на  это  смотришь?  Могём  мы  с  тобой,  покурить?
- С одобрением-с, шеф, смотрю, с одобрением-с… подождите минуточку, сей    секунд  «домараю»  очередной  опус, сиречь шедевр сыщицкого искусства и, я к  вашим    услугам.
- Старайтесь, старайтесь, молодой человек. Ваше трудолюбие будет замечено  начальством и вознаграждено стократно, ежели, конечно, не проштрафитесь  до  того,  как  будете  вознаграждены.  А,  тогда,  прощай  награда.
- Вашими молитвами, вашими молитвами, - как бы в покорности, произнёс Женька, - тружусь, аки пчёлка на ниве поддержания законности и порядка.
Вообще, у Ерлана, отношения с Васильевым, сложились своеобразные. Одновременно дружеские и официальные. Женька, никогда, при посторонних не позволял себе фамильярности по отношению к шефу. Держал себя - согласно «Уставу». Оставаясь одни, они переходили на язык дружбы и доверия. Иногда, шутейно «пикировались», чтобы размять мозговые клеточки
Женькино выражение. Это облегчало им жизнь и помогало в работе. Может поэтому у них была хорошая раскрываемость, а может, им благоволила сама богиня правосудия - Фемида, но факт оставался фактом, они были лучшими следаками в городском управлении. Их ценило и уважало руководство городского  управления.  Да  и  в  областном Управлении  они  были  не  последними.
Женька, закончив писать, выполнил упражнение – «мы писали, мы писали. Наши пальчики устали» - сопровождая свои действия голосом и встав, выполнил несколько наклонов, а затем, вопросительно воззрился на Ерлана.
- Жду ваших разъяснений и ценных указаний, господин капитан - не прекращая     скоморошничать,  проговорил  он,  -   что  изволите приказать-с?
- Что у Вас, господин младший следователь, с ранее предложенной версией, есть  какие-нибудь сдвиги?  – спросил Ерлан, строго  нахмурив брови. Хоть, какая-никакая     зацепка  имеется,  или Вы прохлаждались?
- Нет. Глухо, как в танке, - сразу посерьёзнев и перейдя на деловой тон, стал докладывать Васильев. Я, вчера, все ноги сбил, пока искал хоть маленькую зацепку. Пришлось сызнова обойти все возможные адреса, переговорить  с  людьми,  даже  своих  осведомителей  поднял.  Ничего!  А,  у  тебя?
- У ме-ня… у меня что-то завязывается - следя за голубем, примостившимся к ним на подоконник, проговорил Ерлан.
И, он рассказал о своих наблюдениях и размышлениях. Но… чтобы это всё срослось – нужен свидетель. Без свидетеля мы ничего не докажем, если, конечно, мы не применим к подозреваемой пытки средневековой инквизиции. А это, сам понимаешь, неприемлемо.
- Ерлан, а если её задержать по подозрению… на разрешённые нам законом,    семьдесят два часа, может она расколется? Как думаешь?
- Судя по её характеру, считаю… да, нет, я в этом уверен, она не расколется, даже   не мечтай. Только…   если  сама нечаянно проговорится… от усталости.
- А, если сблефовать? Мы же один раз такое провернули…
- Как?
- Помнишь, Ерлан, прошлогоднее дело с ограблением универсама, то есть…  супермаркета?  Тьфу!  Никак  не  привыкну  к  новым  названиям…
-  Ты  не отвлекайся,  не  отвлекайся. Рассказывай дальше.  Ин-те-рес-но.
- Ты, что, совсем забыл? - Ну, когда мы прибор для проверки на алкоголь шутки    ради, назвали «определителем  лжи». Вспомнил наконец?
- А вы, товарищ старший лейтенант, случайно не вспомнили, какой втык мы получили от начальства за это придуманное, кстати, тобой же, надувательство?
- Ну и что? Пережили ведь. Зато, какое дело раскрыли. Пальчики оближешь!
- Нет, - вздохнув, отказался Ерлан. Не могу. Буду дальше копать, может, какая  ниточка  и  появится.  Правда,  начальство  уже  косо  посматривает…
Их разговор прервал звонок внутреннего телефона. Дежурный старшина спрашивал  -  может  Ерлан  принять  Соколова  Кирилла  Владимировича?
Слышавший разговор Васильев, поморщился: «Опять этот горе-сыщик что-то в   клюве   принёс а, Ерлан? Гони его в три шеи. Надоел, честное слово».
- Нет, Женя, давай послушаем, с чем явился к нам тесть Патина, не согласился Ерлан - может, принёс дотошный мужик ходатайство о послаблении режима содержания, неожиданно заболевшему гриппом, любимому зятю? Так он и так содержится, считай один, как нувориш, в четырёхместной камере. А, говорливый  дедок, что с ним сидит, так это для развлечения, вместо телевизора. Ни одного уголовника в окружении. На прогулку водят отдельно   от   других,   чтобы,   не   дай   бог,   кто,   ненароком,   не   обидел… - Меня, Женя, начальство скоро съест за него. Только и слышу - создал тепличные условия убийце, чего тянешь? - Подготовь материал в суд, хватит валандаться… - Ладно, пропусти, - легонько вздохнув, приказал он дежурному.
 
*    *    *
Вошедший Соколов, не произнеся ни слова, положил на стол перед Ерланом портрет, выполненный в карандаше, с очень знакомым лицом и, только потом, поздоровался.
Если сказать, что Ерлан был ошарашен – значит, ничего не сказать. Он заворожено рассматривал портрет и молчал, прекрасно понимая, насколько неловко он выглядит в своём молчании, но ничего поделать с собой не мог.
Прошло несколько томительных минут, прежде чем он пришёл в себя и задал глупый вопрос: «Это кто?» Хотя, с первого взгляда на портрет, прекрасно понял,  кто это! Но такова уж природа человека, что иногда случаются в жизни моменты, когда самый-самый умный задаёт глупые вопросы. Такой момент настиг, как пуля из автомата Калашникова, Ерлана и он повторил: «Это кто?»
Вставший из-за стола Васильев, подошёл к ним и тоже уставился на портрет. Посмотрев несколько секунд, он взял его в руки и, поднеся к глазам, проговорил - красивая девушка, ничего не скажешь. Я где-то  встречал  её…  и  не  так  давно.  Вы  зачем  нам  его  принесли?
- Эта девушка украла машину моего зятя, - перебил его, находящийся в возбуждённом состоянии, Кирилл Владимирович, - я нашёл свидетеля, который всё  видел,    -     продолжил  он.  Анатолий, то есть, свидетель,  готов подтвердить…
- Вы, случайно, не подговорили этого «свидетеля»  дать ложные показания. Естественно, за соответствующую мзду, чтобы выгородить своего зятя, а то, как же, дочка без мужа останется? - ехидно спросил Женя и продолжил, - полиция, значит, ищет и не может найти, а вы… раз-два и готово. У вас, то один свидетель, то вдруг, появляется, как чёрт из шкатулки – другой… как-то… всё  это нехорошим попахивает, Вам не      кажется?
- Мне не кажется! Не сидели бы, да штанами стулья не протирали, глядишь,    и вы бы, кого-нибудь нашли. А то                    сидите, покуриваете…
Разобидевшийся на несправедливый упрёк, Женька, возмущённо оборвал тираду Соколова: «Много вы                      знаете о  нас, полицейских!
- Всё! Прекратите немедленно! – оборвал их начавшую накаляться перепалку, Ерлан, - кто работает, а кто штаны или стулья протирает – давайте не будем сейчас выяснять и, подняв глаза на Соколова, спросил, - откуда к вам попал этот портрет? Он нарисован хорошо, но дилетантом. Я разбираюсь.
- Я же объясняю, наверное, в сотый раз… вы, что, совсем меня не слышите?
- Давайте не будем считать, в который раз – сотый или тысячный. Расскажите ещё раз, по порядку и, желательно подробно – где, когда и как, попал к вам в руки этот портрет? – а потом добавил, - лейтенант, дайте стул Кириллу Владимировичу. - Пожалуйста, присаживайтесь! - и, приглашающим жестом руки, показал на стул. Дождавшись, когда посетитель усядется и немного успокоится, сказал, - ну, вот и хорошо. А теперь, рассказывайте.
 
*    *    *
Внимательно выслушав Соколова и, уточнив некоторые подробности, Ерлан понял – его нюх, а главное, его опыт, вновь, не подвели его. Не напрасно, как утверждает этот, в общем-то, симпатичный ему пожилой человек, отчаянно борющийся за своего зятя, он «просиживал штаны» в отделе кадров и вёл беседы с работниками автопарка. И ещё… он хорошо запомнил её взгляд, брошенный в спину своему шефу, когда они, втроём, выходили из «предбанника», как сейчас частенько стали называть приёмную руководителя любого ранга. Ерлан тогда случайно поймал этот взгляд, когда по какому-то наитию обернулся и посмотрел в её сторону. В нём были злоба и торжество победителя.
Почему он обернулся?.. Ерлан, нет-нет, да задавал себе в эти суматошные, заполненные до отказа работой, дни, этот вопрос. Может быть, лицо девушки с не совсем правильными чертами, но очень привлекательное, заставило обратить его внимание на неё, и он хотел ещё раз посмотреть на неё? А, может… этих «может» найдётся не менее сотни. Суть дела это не меняет. Он обернулся –  вот и всё, а по какой  причине он обернулся, разве это главное? Наверное, это всё же интуиция.
Именно в тот, первый день знакомства с ней,  у него и легло подозрение на секретаршу. А этот посетитель с её портретом, или правильнее – фотороботом, только ускорил их расследование преступления и, ещё раз подтвердил аксиому – верь своему шестому чувству! Верь! Для успеха в оперативном  расследовании оно занимает  не последнее  место.
Но, каков молодец, этот тесть Патина! - увидев устремлённый на него вопрошающий взгляд  Соколова, в душе похвалил он его. Не успокоился, не испугался прошлой накладки с Валей. Хотя, была ли это накладка?.. С какой стороны, посмотреть. Если есть, хоть малейшая возможность перепроверить поступившие сведения, то это не накладка… для нас. Отбросить лишний, никуда не ведущий след в расследовании, тем более, перед этим тщательно проверенный… то же не накладка. Так, что, молодец этот Соколов. Мо-ло-дец!
- Спасибо, вам огромное!- поблагодарил Ерлан, Соколова и протянул руку для рукопожатия. Вы здорово нам помогли и, я бы сказал, очень вовремя пришли к нам и принесли этот фоторобот. Честное слово, спасибо от всей души! - Ну, и, коль решили нам помочь, то, не посчитайте за труд, занесите студенту повестку. – Я надеюсь, вы подождёте несколько минут, Кирилл Владимирович, пока я заполню бланк?
Подождав, когда за уходящим посетителем закроется дверь, Ерлан, очень довольный состоявшимся разговором и, особенно, его результатом, потёр руки и, посмотрев на Женьку, поинтересовался:
- Ну, что скажете, молодой человек? – Достаточно нам улик против Кучеренко? Теперь можем мы, с Божьей помощью, это дело довести до конца?
- Что скажу, что скажу? – и, немного подумав, неожиданно, даже для Ерлана, выдал, - я поражён энергией этого мужика. Как он борется за своего зятя. Это ж надо, столько домов и квартир обойти! Мне, собственно говоря, Патин тоже нравится, да я тебе уже говорил, и тестю, вероятно, пришёлся по душе… - А вообще-то, я думаю, мы это дело на днях завершим. Верно?
- Если студент, действительно, всё видел и ничего не сочиняет… Чёрт! Да мало ли, где он, в конце-концов, мог встретить эту девушку. В кафе, например, или в автобусе. Взял и, не по злому умыслу, конечно, перепутал события. Чёрт! - Не тревожь мою душу, пожалуйста. И сам не расслабляйся. Дорабатывай свою версию до конца. Знаешь ведь, какие коленца иногда подкидывает нам нечистый. - Тьфу! Тьфу!  Тьфу! - чтобы   не  сглазить.
- Ерлан, да не менжуйся ты так. Всё будет тип-топ, вот увидишь! – стал успокаивать, Женька. В первый раз, что ли? Придёт студент, запротоколируем показания, потом устроим очную ставку свидетеля и подозреваемой… да, что я тебе  объясняю. Сам   знаешь, дальше - дело техники.
- Дай-то Бог, нашому тэляти, та вовка зъйисты! – попросил удачи у судьбы, Ерлан, высказав вслух, неожиданно пришедшую на ум, украинскую поговорку и добавил, специально, для напарника, - за точность текста не отвечаю.
 
Глава  пятая
  ЛАРИСА
Вот уже вторые сутки за окном сыпал, как через сито, занудливый осенний дождик. До того мелкий, до того занудливый - глаза б мои не смотрели на этот жидкий кисель – думала Лариса, вспоминая совсем другие дни. На улице резко похолодало, и всё вокруг стало каким-то… серым и неприветливым. Изредка выглядывая в окно, Лариса видела только одиноко стоящую, почти посредине двора и опустившую голые, как бы скрученные артритом ветви,  яблоню,  окутанную  какой-то  мутно-серой мглой.
Она стояла, одинокая, старая и озябшая в этой мокрети, вся какая-то сморщенная и пожухлая, как и её хозяйка в доме.  Казалось, она была похожа на старую-старую ворону, которую долго трепал холодный, промозглый ветер   и   по   ошибке   забросил   в   этот  старый двор… Бедненькая, пожалела её Лариса.
Скажите, пожалуйста, кому может нравиться такая – «Осенняя пора, очей очарованье»? Тьфу! – в сердцах плюнула Лариса. То ли дело, два дня назад – солнышко, теплынь, паутина пролетала. Вот наказание с паутиной-то - обманула, подвела, продолжала ворчать она, потихоньку протирая мокрой тряпкой накопившуюся за дни болезни пыль. Но, всё-таки я молодец, ненароком вспомнив огородный аврал, похвалила она себя - вовремя с огородом управилась, вовремя,  как-будто  «Сверху» кто надоумил.
Так, медленно передвигаясь из комнаты в комнату, она, продолжая, как, наверное, многие миллионы пожилых людей живущих одиноко, брюзжать, потихоньку  выполняла  свою  неприхотливую,  повседневную  женскую  работу. Всё-таки скучно и одиноко жить одной - тянулась нить раздумий - особенно в старости. Во всём доме тишина, как в могиле. Даже сверчок, недавно приблудившийся откуда-то, сегодня, из-за непогоды что ли, не издаёт своё всегдашнее – скрип-скрип. Замедленными движениями, протирая пыль с подаренной Колей свадебной фотокарточки, она вглядывалась в дорогие ей черты сына и невестки и, в миллионный, наверное, раз вспоминала свою, казалось, такую далёкую-далёкую, молодость. А, если подумать, такая ли я старая?
По какому-то стечению обстоятельств – предопределённому свыше, что ли? - отца невестки тоже зовут, как и её, единственного и любимого - Кириллом. Может, это совпадение имён говорит о чём-нибудь? Может, оно хочет напомнить ей, чтобы она не забывала о своей любви? Так это совершенно необязательно. Она, через всю свою жизнь, не очень-то, если честно, счастливую жизнь, пронесла любовь к Кириллу – отцу Коленьки. В Коле она всегда видит Кирилла и, может быть, поэтому, с такой страстностью и болью в сердце она любит его. Она воспитывала сына так, как воспитывал бы его   Кирилл или, во всяком случае, надеялась, что так.
Она все свои поступки и решения пропускала, как-бы через точку зрения Кирилла.  Главное же её жизненное кредо было – как на это посмотрит Кирилл?  Подспудно,  где  то  глубоко-глубоко,  она,  наверное,  хотела,  чтобы её…  нет, их с Кириллом сын, был его точной копией, но он уродился больше в деда, то есть, в её отца. Ну и что? Всё равно это наш с тобой Кирюша сын, говорила она ему, представив, что он рядом с ней и внимательно слушает её.  И, если ты жив Кирюша, а я молю Бога, чтобы это было так, то знай – у тебя есть сын! Очень хороший сын – я смею так думать, потому что, он твой сын…  и я молю Всевышнего, чтобы ты, Кирюша, хоть когда-нибудь встретился с ним и увидел, каким он вырос - мечтала она, и каким хорошим я его воспитала.  Увидев  сына,  ты  будешь  гордиться  им!  Он  такой  же,  как  ты.
А ещё, любимый мой, наш сынок женился на очень милой девушке. Зовут её Света. Она работает врачом в больнице. Мама её, Нина Владимировна, работает в аптеке, а папа – я не совсем поняла, где и кем он работает. Да, знаешь Кирюша, её папу, вот чудо-то какое, тоже зовут Кириллом. Плохо только то, что я так и не познакомилась с её родителями. Они, по какой-то серьёзной причине не смогли приехать на свадьбу, но надеюсь, что они милые люди и мы вскоре встретимся, потому что, Светланин папа в настоящее время  находится  у  них  в  гостях…  недавно  приехал  проведать  дочь.
Да, не хотела тебя до времени расстраивать, Кирилл - у нашего сына очень большая неприятность. Его обвинили в наезде на человека и, в том, что он скрылся с места наезда, но я в это не верю, не верю потому, что наш сын, даже совершив наезд, не смог бы бросить человека в беде. Сейчас он, в каком то «СИЗО», так написала Светлана, и ведётся то ли следствие, то ли расследование, я в этом не разбираюсь. - Как бы было хорошо, Кирюша, если бы ты был рядом  с ним и помог. Ну, хотя бы поддержал морально, поговорил  с  ним, успокоил.  Всё-таки  родной  отец лучше поймёт  сына,  кровь-то  одна!
Страдая от одиночества и тоски, Лариса уже готова была заплакать, но удержалась. Её слёзы, как бы пресекла мысль – мне же завтра выезжать в город, а я ещё не собралась и Герда не пристроена. Придётся опять Галю попросить, чтобы она за ней присмотрела и пару раз в день покормила - они, более-менее, знают друг друга. Раньше ведь тоже оставляла на неё.  Других людей Герда и  близко не подпустит. И ключи от дома надо ей отдать – мало ли, что. Вдруг мороз ударит, так печку протопить. Ох, совсем забыла! А цветы? Лучше всего я их в одну комнату соберу. Гале меньше работы будет.
Давай-давай, шевелись - подгоняла она себя. Время-то идёт, а у тебя и половины дел не выполнено…
 
*    *    *
Сидя в  автобусе,  который  двигаясь  в  сторону  города,  увозил  её  всё дальше и дальше от родного дома, от родной земли и от всего того, что с детских лет было так дорого ей, она решала, что вот, съездит к сыну и снохе, проведает их и  вернётся назад.
Разве могла она предвидеть, как сложатся обстоятельства её жизни после приезда в город? Да и все мы… разве можем мы предугадать, что с нами будет в данную минуту, секунду или мгновение? И, наверное, прав тот, кто сказал - «Человек предполагает, а БОГ располагает!».
Может быть, какой-нибудь экстрасенс или ясновидящий сможет увидеть наше будущее, пробившись сквозь какие-то, пока нам неизвестные преграды, но не мы.  Мы живём в коконе, который, охватывая нас, закрывает нам путь видеть наше будущее. Ну, а если бы мы всё-таки смогли его увидеть - наше будущее? Что тогда? Мы, что, стали бы, обгоняя друг друга, толкаясь локтями и спотыкаясь бежать «назад», чтобы изменить наше прошлое, в котором МЫ натворили чёрт знает, что? Мы, что, как в прокручивании фильма в обратную сторону, стали бы сами выбирать «точку», после которой возникает необходимость направить нашу жизнь по другому, более правильному пути? Нет, и ещё раз – нет!  Во-первых - нам это, изначально, не дано, а во-вторых – сможет ли человек со стопроцентной уверенностью определить, что это именно та точка отсчёта, от которой необходимо менять наш жизненный путь? Не сможет!  Потому что, всегда  существует  вероятность вновь ошибиться.
Жизненный путь человека – это бесконечный бег по кругу. Вначале – ошибка, затем, попытка исправления этой ошибки и так, до бесконечности! Но и это ещё не всё. Не каждый человек способен признаться – да, я ошибся! И причин в неприятии признания – десятки, если не сотни. Здесь и слабость характера, и инертность и, конечно же, упёртость, в самом грубом её понимании, то есть, в нежелании признавать свои ошибки. И, если ты хочешь прожить жизнь, не совершая ошибок – живи, как заповедовал нам Иисус Христос   в своих десяти заповедях: не убий! Не укради! Не лги…
Такие мысли, а может и не совсем такие, но очень похожие, теснились в голове Ларисы, пока она ехала в город к сыну и невестке. А ещё вспомнилось ей, как она впервые познакомилась с Кириллом.
 
*    *     *
Она хорошо помнит тот первый день и, от одного воспоминания о нём, тёплая волна наполнила и согрела её душу. Она даже непроизвольно улыбнулась, вспомнив, как они столкнулись на пассажирском трапе, переброшенном с парохода на причал. И пароход она помнит хорошо, и их нечаянное  столкновение.  Каждую  мелочь  их  встречи  помнит  она,  и  никогда-никогда не забудет. Да разве можно забыть первую встречу с любовью? Белоснежная красавица «Роза Люксембург» должна была увезти её из Иртышска в Семипалатинск, на учёбу.
В то время, время её молодости, основной транспортной магистралью соединяющей людей - была река Иртыш. По этой, тысячекилометровой водной артерии, с чудными, по  красоте своей берегами, и разбросанными вдоль неё городами, деревнями и сёлами, ходили пассажирские пароходы и таскали баржи буксиры. Река перемещала людей и грузы. Тысячи пассажиров и миллионы тон различных грузов, вплоть до нефти и бензина из России и изделий лёгкой промышленности из Китая, перевозилось по реке. Река была артерией, питающей жизнь миллионов людей.
Команда парохода, как она впоследствии узнала от Кирилла, из-за отсутствия докеров на пристани, сама взялась выгрузить груз из Омска и загрузиться попутным до Семипалатинска. Кирилл, тогда нёс на заплечной подушке два мешка с сахаром на берег, в склад, расположенный метрах в пятидесяти от реки, а она, торопясь приобрести билет на пароход, чуть ли не бежала по трапу. Вот тут-то, на трапе, вероятно, подсуетился нечистый, а может наоборот, кто-то специально позаботился в создании ситуации - они и столкнулись.
Она ударилась об Кирилла и сшибла его с ног. Мешки полетели в воду, а он упал на колени. Выматерив её и, назвав слепой тетерей, а в придачу пообещав оторвать ей голову, он прыгнул в речку и попытался спасти хоть что-то из своего груза.
 Боясь остаться без билета и места, она не остановилась, чтобы посмотреть на «дело рук своих», или как-то помочь ему, а лишь краем глаза увидела, как на помощь ему бросились стоящие на вахте матросы.
Пароход простоял около пяти часов, подрёмывая и попыхивая дымом, и лишь изредка, внутри него, где-то в глубине, как-бы ненароком  очнувшись ото сна, раздавался дробный, похожий на пулемётную очередь, металлический перестук, а потом, всхрапнув, как застоявшаяся лошадь, вновь засыпал.
Иногда, вспугивая тишину, раздавался одинокий свисток, или несколько свистков подряд, и Лариса видела, как, то один, то другой вахтенный матрос, бежали наверх, вероятно в рулевую рубку к вахтенному начальнику, или что-то  начинали делать  по  приказу  этого, командовавшего  ими, свистка.
Ни одного человеческого слова команды она не слышала. Слышала только свистки и беготню кого-нибудь из матросов после свистков. Любопытно, подумала  в  тот  день  Лариса,  у  роботов  из  фантастики  –  тоже  так?
… А из чрева парохода, гуськом, как муравьи или, как говорят на флоте, держа марку, выходили с грузом на спине люди и направлялись в склад. Освободившись от груза, они, опять-таки, друг за другом, не опережая и не меняясь местами, возвращались в трюм парохода, чтобы вновь взвалить себе на спину новую порцию груза. Бедненькие, пожалела она их – это ж надо, столько ходить, спускаться в трюм и подниматься с грузом, чтобы всю эту массу товара переместить с одного места на другое. Кошмар! Я бы ни за что не выдержала такую монотонную,  изнурительную   работу.
Она наблюдала за работой десятка людей и, даже не за одним каким-то человеком, а за всеми сразу. Она в спешке не запомнила, с кем всё-таки столкнулась на трапе, и кто, по её вине, уронил груз в реку. Она также не боялась, что её найдут и заставят возместить стоимость испорченного по её вине, груза.
В пароходе, битком набитом пассажирами, с галдящей и бегающей детворой, вряд ли, так она думала, найдётся кто-то, пожелавший её разыскивать. Как  она  ошибалась!  Ох,  как  она  ошибалась  по  молодости  и  глупости!
Команда парохода, знавшая своё судно, как свои пять пальцев, изучившая каждую пядь территории, на которой она находилась почти половину своей жизни, ориентировалась, в казавшемся ей беспорядке, очень даже преотлично и чувствовала себя, как рыба в воде.
Прошёл час с лишним после отхода парохода от пристани. Он, шлёпая плицами по воде, медленно поднимался вверх по Иртышу, преодолевая быстрое течение реки.
 
*    *     *
Лариса, удобно устроившись в салоне третьего класса, перелистывала книгу. Пристань осталась позади, где-то за одним из поворотов русла реки и она забыла, или почти забыла о случившемся инциденте при посадке. Устав от полуторачасового сидения с книгой, она, попросив соседку присмотреть за вещами, вышла к борту парохода и обдуваемая лёгким, встречным ветерком, стала                                    любоваться проплывающим                          перед глазами, берегом реки.
Ей было на что посмотреть, чем полюбоваться. Прямо перед её изумлённым взором, метрах в десяти-пятнадцати, мимо неё тянулся высотой в два, кое-где даже в три-четыре метра, весь испещрённый гнёздами, яровой берег. Сотни, а может быть тысячи стрижей, летали вокруг, издавая невероятный писк, заглушая шум колёс движущегося парохода и, то мгновенно скрываясь в норках, то вылетая, из них, они создавали, казалось, живую, непрестанно меняющуюся картину, чёрно-белую  живую мозаику.
Лариса так увлеклась, этой переменчивой в своей красоте, игрой природы, что не услышала, как к ней кто-то подошёл. Она лишь тогда обратила внимание на человека, стоящего рядом с ней, когда он осторожно прикоснулся к её локтю. Она не узнала его.
Перед ней стоял невысокий, худощавый юноша, с несколько бледным лицом аристократа, одетый в безукоризненно выглаженную форму речника. Пуговицы на форменном кителе, кокарда на мичманке и, даже курсантские, нарукавные шевроны, слепили ей глаза своим горячим золотым блеском. Она ничего не видела вокруг, кроме блеска.
Лариса недоумённо взглянула на него, как бы говоря - вы ошиблись, я не та, кто вам нужен. Но он не уходил. Тогда, она испугалась! Испугалась, что её поймали за то, прошлое столкновение, и потребуют с неё деньги, которых у неё и так было – «кот наплакал» или, как она однажды прочитала в «Морских рассказах», посадят в трюм к крысам и, ещё будут бить её линьком. Что такое линёк она совершенно не представляла, но понимала, раз будут бить – то это больно.
И, тогда…  что вы хотите от семнадцатилетней, только что окончившей школу, деревенской девчонки, она ещё больше испугалась и, от испуга у неё даже выступили слёзы на глазах. Она настолько потеряла себя, что зашептала: «Дядечка, миленький, вот все мои деньги, возьмите, и стала совать ему в руку десятку, что дала ей мама на прожитьё. У меня больше нет,  но  когда  я  заработаю,  я  всё  вам  верну  –  всё,  всё.  Честное  слово!»
И столько, вероятно, в её взгляде было доверчивости и мольбы, что этот, блестящий речник, соизволил произнести: «Да ладно, чего там. Я заплатил своими, заработанными сегодня, деньгами, а часть денег мне дали ребята. У нас  хорошая,  дружная  команда.  Мы  же  флот!»  –  гордо  произнёс  он.
Она слушала его голос, как зачарованная, не совсем даже понимая смысла сказанного. Она только поняла, что её наказывать не будут и, что у него, очень симпатичная, когда он говорит, щербинка между передних зубов. Счастлив будет в жизни, подумала она в это мгновение, вспомнив, как девчонки в классе говорили об этом, подготавливая её к жизни в городе и одновременно  завидуя  ей.  Завидуя,  что  она  вырвалась  из  села  в  город!
Через несколько минут, когда Лариса, оглушённая навалившимся на неё событием, немного успокоилась, она вспомнила, что он назвался Кириллом. Чтобы не показаться совсем уж неблагодарной «деревней» она, протянув ему руку, назвала себя – Лариса. Вот и хорошо, сказал он в ответ и, улыбнулся, а то я было подумал, что ты   безымянная.
Она даже немного возмутилась, про себя, конечно, что значит безымянная? Смотрите-ка, какой самоуверенный нахал! Подумаешь, за каких-то там пару мешков сахара заплатил, так теперь нос задирает, но потом одёрнула себя - не какие-то пару мешков… а большие деньжищи, между прочим, выложил,  вспомнив два утопленных по её вине мешка, призналась она себе самой. Но, всё же, не простив его, ответила: «Я не тёлка, чтобы без имени быть!» - и, тут же, густо покраснев, осеклась.
Она вспомнила, как мальчишки в школе, некоторых девчонок называли тёлками. Вот «сморозила», так «сморозила», казнила она себя за промах. Надо же быть такой дурой безмозглой. Лариса, искоса посмотрела на Кирилла – кажется, он не заметил её промаха. Ну, Слава Богу! – слегка отлегло у неё    на    душе,    а    то    ещё    посчитает    меня дремучей деревней.
Они, слово за слово, как всегда бывает у молодых, психически здоровых людей, постепенно разговорились. Она рассказала о своей жизни в деревне с матерью и отцом, а он сказал, что сам из детдома, что в Украине. Приехал сюда, чтобы поступить в речное училище. У них с этим намного сложнее – училищ  раз-два   и   обчёлся,   а   желающих   работать   на   судах   много.
Вначале, в ней проснулась к нему жалость – как же, всю жизнь прожил в детдоме, не зная отца и мать, не имея братьев и сестёр. Она ещё подумала - жалко-то его как!
Они стали встречаться в свободное от его вахт время и постепенно подружились. Приехав в Семипалатинск, она поступила учиться на медсестру - для них в Иртышске профессию очень нужную.
 
*     *     *
С Кириллом они встречались почти каждые десять дней. Всё зависело от графика рейсов его парохода и от его вахт. Когда он не мог прийти к ней, она прибегала к нему, на пароход. И, наконец, наступил день, когда она уже не могла прожить без него ни одного дня.
Её тело млело от одной только мысли о нём, а перед глазами её неотступно был его образ. Это произошло так неожиданно, что она, в начале, даже не поверила. Это было, как гром среди ясного неба. И, она, как птица в этом голубом-голубом небе, летала от счастья и частенько напевала, так нравившиеся ей слова песни в исполнении Леонида Утёсова из старого, но знаменитого кинофильма «Весёлые ребята» - Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь. И  каждый  встречный  понимает…
А через неделю, при очередной встрече, изнемогая от любви к Кирюше, она призналась ему в любви и подарила ему себя, плача от счастья и боли. Всё тело её горело от желания его, а в душе бушевал пожар любви. Она призналась, что любит его безумно и будет принадлежать только ему одному и любить только его, его одного - до самой-самой  смертушки!
Они встречались до последнего дня её учёбы. Он жил в общежитии курсантов, а она на частной квартире, деля её  со знакомой с курса, приехавшей из посёлка, по направлению. Подступила зима. Кирюшин пароход поставили на «Отстой» и у него вскоре  начались занятия. Встречаться им, практически, было негде, да и холодно. Ни у него, ни у неё зимней одежды не было. В одну из своих поездок домой, она хоть привезла себе валенки и тёплое пальто, а у Кирилла – только «подбитая на ветру» шинель, да летние туфли.
Постепенно  их  свидания  становились  всё  короче.  Она  начала  нервничать,  плакать и сохнуть от любви. А, однажды, у неё случился пропуск месячных. Лариса заволновалась и, порасспросив более опытных в этом девчонок, поняла – она «залетела». Девчонки посоветовали сходить к врачу.
Кириллу она решила пока не говорить о своей беременности. Она ещё надеялась, что это случайность, но когда и во втором месяце она не дождалась месячных, всё стало ясно окончательно! А, тут ещё с Кирюшей произошла неприятность. Их свидания на морозе закончились для него плачевно. Он подхватил жестокую простуду и его положили в больницу. Всё складывалось для неё, как нельзя хуже.
Через две недели после всех этих неприятных событий, Лариса окончила курсы медсестёр и получила удостоверение.  Пора было возвращаться домой. Без работы, без денег, она не смогла бы жить в городе.  А,  в  Иртышске  её  ждала  работа  в  больнице  и  отец  с  матерью.
Разрываясь между любовью к Кириллу и родителями, она, как сомнамбула, бродила по городу, ничего не замечая вокруг и ни на что, не обращая внимания. Однажды, находясь в таком состоянии, она чуть не попала под грузовик. Хорошо ещё, за рулём находился опытный водитель, и он смог увернуться   от   неё,   но   ударился   машиной   об дерево   на   обочине. Её хотели наказать за нарушение правил, но увидев, в каком она состоянии, пожалели. Ей здорово повезло. Могло закончиться куда хуже.
Чувствуя, что жизнь в городе может обернуться для неё огромными неприятностями, она решила всё же вернуться в Иртышск. Взяв обещание с Кирилла, что при первой же возможности он приедет к ней, она со слезами на глазах, плача чуть ли не навзрыд, как будто предчувствуя, что расстаётся с любимым навсегда, попрощалась и на следующий день уехала домой.
 
*    *    *
Лариса ждала Кирилла всю зиму. Писала ему письма полные любви и тоски, но ответа ни на одно не получила. Поехать к нему тоже не могла. Зима выдалась на редкость снежная, суровая, дороги часто заносило снегом и поехать в город – значит рисковать жизнью, нет - теперь уже двумя жизнями.  И всё-таки она бы рискнула, если бы… если бы не то, живое существо, которое сидело у неё внутри и начало давать о себе знать. Она его любила, ласково называла – «моя крошка» и нежно поглаживая живот, разговаривала с ним.
Когда скрывать беременность стало уже невозможно, она во всём призналась матери и отцу. Что ж дочка, сказал отец, услышав эту новость, не остереглась, нагуляла ребёнка без замужества – наверное, наша с матерью вина. Не нужно было отправлять тебя в город на учёбу. Будем растить ребёнка вместе. А, может, встретится хороший человек и возьмёт тебя замуж с «подарком».
Но Лариса знала – ни о каком замужестве не может быть речи. Хоть и не венчанная, но она жена Кирилла и будет его женой до конца своей жизни… Видно так ей определенно судьбой. А, что Кирилл не едет к ней и своему малютке, чтобы проведать их и не прислал ни одного письма, так это виновата  зима,  с  её  морозами,  снежными  буранами  и  заносами  на  дорогах.
Она выискивала одну причину за другой, чтобы оправдать молчание Кирилла и ждала, ждала, ждала. А, однажды, ночью, лёжа без сна, с трудом сдерживая вот-вот готовые пролиться горькие слёзы одиночества, она вдруг испуганно подумала, а что, если у Кирюши нет её домашнего адреса, и он не знает куда отправлять письма? Но, тут же отвергла эту мысль. Она ведь пишет ему письма, и они не возвращаются. Значит, у него есть её почтовый адрес.
Когда она была уже на шестом месяце беременности, ей пришла в голову мысль, а не попросить ли бывшую сокурсницу, жившую на Кордоне, съездить   в   училище   и   узнать, что с Кириллом, почему не приезжает?
Через полмесяца та написала, что Кирилл Соколов закончил учёбу и уехал неизвестно куда. Никаких данных о его местопребывании ни у кого нет. И Лариса поняла – она осталась одна, и если родится ребёнок, то с ребёнком на руках.
Только теперь до неё дошло, какую огромную ошибку она совершила, не сказав  Кириллу  о  своей  беременности.  Кто  знает,  как  бы  сложилась  её жизнь, если бы она не побоялась выложить ему правду?
 
Глава  шестая
К-н АКИШЕВ
Вызванный полковником на доклад  по «Делу о наезде на полицейского», Ерлан прихватил составленный им план мероприятий и, как говорится – во всеоружии, с защищёнными тылами в виде различных справок на всякий пожарный,  он  отправился  на  приём  к  всегда  недовольному  начальству. В приёмной полковника, на счастье Ерлана, других, желающих попасть на приём -  не наблюдалось.  Лишь  бессменный  секретарь полковника, Татьяна Ивановна, грузно восседала за своим столом и что-то стучала на машинке.  И он, решив, что счастье окончательно повернулось к нему лицом, прошёл прямо к двери кабинета. Он уж было взялся за  дверную ручку, как сзади, в   спину ему, как выстрел из пистолета, раздалось: «Назад!»
Проскочить мимо бдительного секретарского ока ему не удалось. Сколько он помнит, на его веку ещё никто не смог свободно пройти к полковнику мимо этого цербера в юбке. Она оберегала полковника, как курица оберегает своих  цыплят  от  коршуна  и  была  неприступней  крепостного  бастиона.
Вот старая грымза, как это она успевает печатать и за дверями шефа следить? - промелькнуло в голове Ерлана.
Подойдя к окну и, наблюдая, как мелкие дождевые капли сползают вниз по стеклу, он пытался вспомнить хоть один случай слабости Татьяны Ивановны и, не находил... В начальный период её появления на секретарском месте, некоторые самоуверенные и пробивные молодые офицеры, пытались подкупить её, даря шоколадки и цветы. Шоколадки ложились в стол, а букеты ставились в вазы, но заветная дверь так и оставалась закрытой. Через полмесяца или месяц, поняв тщетность своих поползновений, любители брать бастионы с шашкой наголо давление на неуступчивого секретаря прекратили и как все, чтобы предстать «Пред светлые очи, начальства», ждали своей очереди.
Не просто так рыкнула на Ерлана, Татьяна Ивановна, не просто так. Ему пришлось простоять у окна минут десять, когда из дверей кабинета вышли прокурор и генерал из смежного управления в сопровождении полковника.
Ерлан был знаком с обоими. Ему неоднократно приходилось бывать у прокурора, а вот у генерала он был всего один раз, когда расследовали тройное убийство на территории Кордона. Он в то время был ещё старшим лейтенантом и просто следователем, и был прикомандирован к его ведомству.
Освободившись от гостей, полковник пригласил Ерлана в кабинет. Не вовремя я пришёл, догадался Ерлан, увидев нахмуренное чело своего шефа, не вовремя! Быть нагоняю, если чего не похуже!
- Доложите капитан, что у вас с делом Патина? Есть, наконец-то, хотя бы какие-нибудь сдвиги, или всё ещё продолжаете топтаться на месте?
- Есть, товарищ полковник, есть. Вот, посмотрите документы.
- Документы я и без вас посмотрю, капитан. Доложите устно о проделанной вами работе. Заканчиваются третьи сутки, недовольно посмотрел на Ерлана полковник, а у вас – до сего дня не «Пришит к шубе рукав», застрожился шеф.
Здорово, по-видимому, шефу хвоста накрутили, пожалел его Ерлан, даже не предложил мне стул. Так, стоя, он стал рассказывать о состоянии дела, а в заключение доклада добавил: «У нас, товарищ полковник, все материалы готовы. Осталось получить добро в прокуратуре и, мы едем за Кучеренко Зинаидой, а Патина, извинившись, придётся выпустить. Я, господин полковник, сам перед ним извинюсь.
Помолчав и побарабанив пальцами по столу, полковник рыкнул: «Нет! Патина не выпускать, пока не докажете вину Кучеренко. - А, с остальными  вашими  мероприятиями  я  согласен,  действуйте. - Свободны».
Вернувшись к себе, Ерлан попал  под  вопрошающий  взгляд  напарника.
- Что,                     здорово попало? Неужели недоволен нашей работой?
- Полковник не в духе…  у него прокурор был с генералом, что-то произошло.
- Любопытно, зачем это они пожаловали? – задумчиво произнёс Васильев.
- Да я-то, откуда знаю, - подняв взгляд на Евгения, резко ответил  Ерлан. - Видишь     ли, забыли мне доложиться! -  не сдержался  он.
В кабинете повисла тишина, лишь в дальнем углу раздавался зуммер попавшей в   паутину мухи, да за окном чиркала по асфальту метла пятнадцатисуточника.
Ерлан ещё раз взялся проанализировать свои выводы по наезду, а Евгений стал зачем-то разлиновывать лист бумаги и делал это с таким видом, что, казалось, оторви     его от этой, такой серьёзной работы, он тут же умрёт.
Случайно бросив взгляд на Васильева, Ерлан понял – тот обиделся на невольную его грубость, и будет молчать, пока Ерлан сам не заговорит с ним.
- Женя, съезди в прокуратуру и возьми санкцию на арест Кучеренко. - Вот документы. По-моему, не должны нам отказать, как думаешь?
- Да, вроде бы не  должны,  -  снизошёл  помощник до ответа. - Я  мигом!
Женьку словно ветром сдуло,  как-будто его и не было в кабинете. Ерлан знал, в прокуратуре у Женьки есть зазноба из архивного отдела. Поэтому он, надо или не надо, стремился заполучить поручение в прокуратуру.
Ох, уж эта молодежь! - покачав головой, позавидовал Женькиной прыти Ерлан. Мне бы твои годы. Потом, потянувшись до хруста в косточках, принялся обдумывать       план допроса Зинаиды Кучеренко.
Чует моё сердце, придётся повозиться с ней - крепкий она орешек, не сразу разгрызёшь. Но ничего, припрём тебя, касаточка, фактами, которых у нас с гулькин нос, если честно. Додавим свидетелем и…никуда ты, голубушка, не денешься. А там, глядишь, в ходе допроса ещё что-нибудь новенькое выплывет. И не такие зубры здесь ломались. Хорошо бы ещё одежду, в которой она была одета в  день наезда, найти и на экспертизу её, совсем размечтался он.
 
*    *    *
Васильева всё не было и, чтобы время не пропадало попусту, Ерлан решил заняться бумагами. Их накопилось опять «Вагон и маленькая тележка». И откуда они только берутся? Сами родятся что ли? – от этой мысли у него испортилось настроение. К тому же, он волновался за Женьку. Дадут ему  ордер  на  задержание  секретарши,  или  не  дадут?  Могут  не  дать. Особенно, если попадёт к помощнику прокурора, Иваньковской, то может получить, как говорится - «От ворот поворот». Она баба ушлая! Её на мякине не проведёшь. Найдёт какую-нибудь неправильную формулировку, тогда только держись. Как она в таких случаях, говорит: «Вы, молодой человек, посмотрите вот здесь и, вот здесь» и, так это ехидно посмотрит на тебя, что куда там, будто ты олух несусветный или ещё, что похуже. А, чтобы окончательно показать, какой ты юридический неуч, ещё добавит: «Формулировочка, у вас, батенька, подкачала». А, чтобы окончательно добить и показать какой ты перед ней ноль, ткнёт своим красивым пальчиком, с наманекюренным ноготком в твою, ни в чём не повинную бумагу.
Ну, было бы ей лет сорок, так ещё можно было бы стерпеть, а так… и Ерлан представил себе эту двадцатисемилетнюю пигалицу с рыжими волосами и конопушками на носу. "От горшка, два вершка", а корчит из себя - возмутился он. Но, чтобы до конца быть справедливым, признал – а всё-таки умная, зараза! А, потом, ещё припомнив её вечные неудачи с любовниками, решил – даа… тут станешь стервой, коль в этом плане – полный звиздец!
Посидев ещё с полчаса над бумагами, Ерлан, взглянув на наручные часы, чертыхнулся - где носит…  этого, но закончить не успел.
Открылась  дверь и в кабинете, словно чёртик из шкатулки, появился Васильев.
-  Где тебя черти носят? Можно десять раз туда и назад смотаться!
- Я не виноват, Ерлан. Пришлось ждать возвращения прокурора. К рыжей прокурорше я не пошёл - докопается до чего-нибудь, доказывай потом, что ты  не  верблюд  и  у  тебя  на  спине нет горба. В общем  –  всё  тип-топ. - Можно ехать за Зинаидой Кучеренко. Я, между прочим, шеф, подсуетился и добыл служебную Волгу. Сам  полковник,   на радостях, выделил.
- Молодец, ничего не скажешь! - на всякий случай решил похвалить подчинённого Ерлан, и добавил, - любое рвение, особенно в службе, будет обязательно вознаграждено,  но не сейчас,  а, как-нибудь… попозже.
- Преогромное вам спасибо, господин капитан. Рад стараться! - и приняв стойку,       Женька щёлкнул каблуками запылившихся туфель. - Хотелось бы Ерлан, чтобы вознаграждение меня побыстрее нашло.
Конечно, ехать в Волге – это вам не в автобусе, да ещё битком набитом пассажирами. Минут через двадцать они, с комфортом, прибыли на место…
 
*    *    *
В приёмной, на их счастье, посторонних                  не было.            Зинаида, увидев вошедших, насколько мог заметить Ерлан, слегка побледнела и несколько растерялась, но быстро придя в себя, тревожно огляделась вокруг. Казалось, она искала взглядом какую-нибудь норку, куда она могла бы спрятаться от них. Но, норок поблизости не было, а заветная дверь из кабинета наружу была перекрыта блюстителями Закона. Поняв, что укрыться от полицейских не сможет, она надела на себя маску высокомерной неприступности и, с холодной вежливостью поинтересовалась: «Вам что-то угодно, господа полицейские?», и продолжила с сарказмом: «И.О. директора в отъезде, а директор… у Вас в бессрочных гостях…»
Ерлан видел – она боится их, но как всякая женщина с сильным характером, старается не показать этого. Да, сложно нам с ней придётся, ещё раз за этот день подумал он, перехватив её  взгляд. А, стараясь, ради справедливости, отдать должное характеру этой девушки, решил – Снежная королева! Настоящая Снежная королева! Бледна,     неприступна и горда. Не захочет – даже разговаривать не будет, а уж, если она решит, что её обидели  –  туши свечи! Такое  выдаст –  мало не покажется!..
- Зинаида Эдуардовна Кучеренко? – официальным тоном спросил Ерлан и, после её утвердительного ответа, вынул из папки Постановление на арест и показал ей.
Не давая ей времени на подготовку правдоподобного ответа, приступил к своим служебным обязанностям.
- Вы подозреваетесь в угоне автомобиля, наезде на пешехода, неоказание по- страдавшему   при   наезде   помощи   и   скрытие   с   места   происшествия.
- Докажите! – бросила, она ему в лицо.
 И такой яростный огонь полыхнул в её изумительных глазах, что на мгновение ему показалось, ещё чуть-чуть и он, и Васильев, и воздух, и персидская дорожка на полу кабинета, вспыхнут неугасимым пламенем.
Вот это характер! - восхитился он. С таким характером не в канцелярии сидеть, а в космос летать или, по крайней мере, в горячей точке служить. Вот там бы она в полной мере реализовала себя, глядишь, и орден бы заработала.
Не показывая своего восхищения ею, он казённым тоном продолжил: «Прошу следовать за нами!».
 
*     *    *
…Два напряжённых дня, как рыцари на ристалище, бились они с ней. Она была тверда в своих ответах, и ни в какие расставляемые ими ловушки не  желала  попадаться.  Даже  на  слова  Васильева,  как  бы  брошенные вскользь, что есть свидетель, видевший её утром, за рулём патинского Фольксвагена, не  поколебали её выдержки и      хладнокровия.
На все предоставляемые ей факты и утверждения она отвечала – Нет! Не знаю! Не была! Это всё ваши инсинуации. Даже в том, что у неё в течение нескольких месяцев были достаточно близкие отношения с Патиным, она призналась только на второй день допроса и то,  после очной ставки с ним.
Даа, сильная девушка, в очередной раз признал Ерлан. С таким противником не зазорно и проиграть, но мы не можем себе этого позволить – поправил он себя.
Сделав перерыв в допросе, Ерлан решил чуть изменить тактику. Наступил кульминационный момент в нашем противоборстве. Если мы с Васильевым не сможем, при поддержке свидетеля - Толика, уличить её во лжи, то грош нам цена, как следователям! Тогда, господин капитан, Акишев Е.А. – пишите рапорт об уходе со следовательской работы… вообще из полиции. Делать вам здесь больше нечего, коль не смогли справиться с преступницей…
Ерлан поставил для Зины стул так, чтобы видеть её глаза, а она видела входную  дверь  кабинета. Он надеялся, что увидев свидетеля, она чем-нибудь выдаст себя -  действием ли, взглядом… Он был уверен, что человек, находящийся вторые сутки под прессингом и пристальным взглядом следователя, в конце-концов не выдержит и… но, пока Зинаида продолжала упорствовать.
Всё так и получилось, как задумал Ерлан, готовясь к сегодняшнему допросу. Зинаида, увидев входящего в кабинет Толика, сразу узнала в нём раннего пешехода, виденного ею у ворот патинского дома, и непроизвольно вздрогнула. А затем её взгляд заметался, ища хоть какого-нибудь объяснения своей минутной слабости.
- Что и требовалось доказать, - тихо проговорил, Ерлан, глядя ей в глаза.
Поняв, что всё для неё закончилось… что, она проиграла эту битву с хитрыми и опытными следователями, Зинаида, так долго державшаяся, заплакала злыми слезами. Ерлан очень хорошо понимал её состояние и ему даже было её чуть-чуть жаль. Так долго держалась, но увидев свидетеля, не выдержала.
- Ну, что, будем дальше упорствовать или начнём нормальный  разговор? Он, специально не произнёс – «признаваться», щадя эту сильную, но уже сломленную  девушку, которой, он это предчувствовал, с её характером ой, как несладко придётся на «зоне», среди отторгнутых от общества женщин.
- Да, - шёпотом произнесла она, и тяжело вздохнула.
За какую-то долю секунды Ерлан, всё ещё находясь под впечатлением её согласия на разговор, успел охватить взглядом весь кабинет и увидеть, как Женя, затаив дыхание в ожидании признания, сидит напряжённо, не шевелясь,     а дождавшись              его,     наконец-то, вздохнул свободно. А, свидетель Анатолий, от ожидания её ответа, широко распахнул глаза и даже  непроизвольно  открыл  рот,  как-будто  так  он  мог  слышать  лучше.
- Лейтенант, подайте Зинаиде Эдуардовне стакан воды, - этой, заезженной до дыр, фразой, он попытался снять напряжение с присутствующих на допросе.
Когда Кучеренко сделала пару глотков и отставила стакан, Ерлан, посмотрев на Анатолия, произнёс: «Вам, спасибо! Дайте ваш пропуск, я подпишу. Вы свободны, как птица в полёте…»  и, осёкся… вот идиот, нашёл время веселиться.
- Теперь… с вами, Зинаида Эдуардовна. Вы не устали? Хорошо! Значит, вы готовы дать признательные показания?
Дождавшись её кивка головой, повернулся к напарнику: «Лейтенант, вы будете, как всегда, записывать, что расскажет нам Зинаида Эдуардовна...»          
Итак, приступим…
Слушая повесть о жизни этой, в общем-то, достаточно умной и красивой девушки, Ерлан не переставал удивляться разнообразию ситуаций, в которые      попадала она,            в силу своего незнания жизни. Можно было подумать, что выходя из школьного возраста, она совершенно не была подготовлена к реальной жизни. И всё то, что давала ей школа, родители - проходило стороной, проходило мимо её сознания…
Она, и большинство других девушек её возраста, из века в век, из поколения в поколение, наступали на одни и те же грабли, повторяли одни и те же ошибки и только чудом оставались живы. Наверное, мать-природа оберегала их,  таких  нежных  и  слабых  от  полного  исчезновения  с  лица  земли. Правды ради надо сказать, что среди, как говорится, слабого пола, нет-нет  да  попадаются  особи,  сильные  физически  и  духовно.  Но, такие,  на взгляд  Ерлана,  встречаются  редко,  или  я  ошибаюсь  в  своих  выводах.
Конечно, он может ошибаться, но вокруг столько несчастных, неустроенных в жизни, женщин. Взять, хотя бы, ту же Зину. Она сильна духовно, красива. Мимо неё не пройдёт ни один мужчина, не обернувшись, чтобы посмотреть её вслед. Она имеет аналитически развитый ум, а толку? В принципе, Зина повторила тот же путь, что и многие другие девушки её возраста. Конечно, редко кто из них заканчивает свой девичий путь в тюрьме как она, но видимо так было предназначено ей судьбой.
 
*     *     *
Выписка из протокола допроса от 27 октября 2000 года.
Фамилия, имя, отчество: Кучеренко Зинаида Эдуардовна.
Число, месяц, год рождения: 19 июля 1973 года.
Место рождения: РК, ВКО, гор. Семипалатинск.
Образование: средне-техническое.
Домашний адрес: ул. Пушкина, дом 23 кв. 9
Семейное положение: не замужем, детей нет.
Место работы: автобусный парк «Иртыш».
Должность: офис-менеджер.
По существу заданных мне вопросов могу пояснить следующее:
21 октября 2000 года я была приглашена своей подругой Гороховец Татьяной, проживающей в районе пос. Гавань, по ул. Островского 17 кв. 3, на день рождения её двухлетнего сына. Отмечая день рождения, мы немного выпили. Через некоторое время пришёл ещё один гость – сослуживец мужа Татьяны и принёс подарок ребёнку и бутылку коньяка. Нас познакомили, и мы весь вечер провели вместе.
Разошлись под утро, часа в три или в половине четвёртого. Автобусы уже не ходили, и я пошла пешком. Мой новый знакомый, Геннадий, пошёл меня провожать. Фамилии его и где он живёт, я не знаю. Можно спросить у Татьяны или её мужа. Я очень устала, да и плохо мне было от выпитого коньяка и вина. Не нужно было смешивать, но… так уж получилось.
Когда мы дошли до церкви, я совсем обезножела и мне уже было всё равно. Я могла лечь на землю и не вставать.  Но тут я вспомнила, в этом районе живёт мой бывший любовник – Патин Николай Александрович и у него есть машина. Я знала его домашний адрес, знала, где стоит его дом, так как несколько раз была у него в гостях.
Я позвала Гену с собой и сказала, что дальше, если повезёт, мы поедем на машине. Подошли к дому, и я сразу увидела - машина припаркована во дворе, а не стоит в гараже. Вначале я хотела разбудить Николая и попросить довезти нас ко мне домой, но потом передумала.
ВОПРОС: Почему передумали?
ОТВЕТ: Я вспомнила, что у меня есть копия ключей от машины и гаража. Они у меня всегда с собой. Как память о любви.
ВОПРОС: Кто вам сделал копию ключей? Патин Николай Александрович?
ОТВЕТ: Нет! Примерно год назад я как-то ночевала в доме у Николая, и пока он спал, я сделала слепок на пластилин.
ВОПРОС: Зачем вы сделали слепок?
ОТВЕТ: Так, на всякий случай.
ВОПРОС: На какой, всякий случай?
ОТВЕТ: Ну, мало ли что! Николай мог потерять ключи или где-нибудь забыть, а я вот – пожалуйста!
ВОПРОС: Как вы дальше поступили?
ОТВЕТ: Я подумала – зачем будить Николая – ведь неизвестно, что подумает его жена, если мы с Геннадием вот так, запросто, попросим отвезти нас. К тому же, не забывайте, я была пьяна и очень устала, но всё-таки решила – доеду на его машине до своего дома и оттуда позвоню Николаю, что она у меня.
ВОПРОС: Как вы смогли отключить сигнализацию?
ОТВЕТ: Ничего нет проще. Я знала, где расположен дополнительный выключатель. Николай при мне не один раз им пользовался. А то, что сигнализация пару раз «вякнула», так это ничего. Он же не услышал.
- ДАЛЬШЕ.
Геннадия за руль я не пустила, а села сама. Мне не впервой. Когда выезжала со двора, увидела парня, он с открытым ртом «глазел» на меня, но у меня и в мыслях не было, что он живёт где-то рядом, что он выкопает для меня могилу… и будет последним, кто забьёт гвоздь в крышку моего гроба.
- ПРОДОЛЖАЙТЕ.
До дома оставалось проехать всего ничего, каких-то три квартала, как перед самым бампером появился какой-то му…к и ударился об машину. Я ничего не могла сделать. Остановив машину, я вышла и подошла к пострадавшему. Насколько я поняла – он был мёртв. Я, несмотря на то, что перед этим была пьяна – быстро отрезвела. А когда отрезвела, то сильно испугалась и растерялась...
ВОПРОС: Что вы предприняли, когда поняли, что сбитый Вами человек мёртв?
ОТВЕТ: Я вернулась в машину – машина была пуста. Гена куда-то быстро слинял. Что делать? – подумала я, что делать? Так, в прострации я просидела минуты две, а может быть и больше… - Я не знаю.
ВОПРОС: Что вы предприняли потом?
ОТВЕТ: Я решила: уж, коль такое случилось, что человек мёртв и к жизни его уже не вернёшь, то нужно спасать себя… Я подала машину немного назад и, объехав лежащего на земле человека, помчалась назад, к дому Николая, чтобы поставить машину на старое место. А потом, сразу поехала на работу.
ВОПРОС: Мне не понятен ваш поступок, Зинаида Эдуардовна? Вы могли бросить машину на месте наезда или спрятать её в каком-нибудь переулке, а вместо этого, гоните её на прежнее место стоянки. Зачем? Не скрывалась ли в ваших действиях месть, отвергнутой женщины?
 ОТВЕТ: В начале, нет. Я действовала по наитию. Только, когда я поставила машину на место, у меня понемногу начало проясняться в голове. До меня дошло, что машину будут искать и, конечно же, найдут. А кого, в первую очередь, обвинят в наезде? Конечно же, владельца автомобиля. Вот тут я и подумала – вот тебе! Теперь ты пострадай так, как я страдаю, и ещё я решила: пусть «Отольются кошке, мышкины слёзы». Будешь знать, Коленька, как обижать влюблённую в тебя девушку!
ВОПРОС: Вы говорите, что любили Патина, так зачем же подводить любимого под уголовную ответственность, то есть, попросту – сажать на скамью подсудимых?
ОТВЕТ: Я же говорила вам. Вначале не хотела, а потом, когда подумала - он спит дома, в своей постели с молодой женой, которая заняла моё законное место… - Вот тут, такая злоба меня разобрала, такая злоба! Что… Раз мне не достался, так и тебе не достанется! - решила я.
ВОПРОС: Скажите, кто позвонил в дежурную часть ГИБДД? Дежуривший в тот день офицер говорит, что звонила женщина.
ОТВЕТ: Позвонила я, с работы. Я настолько устала и, от всего случившегося со мной была так озлоблена на весь белый свет и на свою несчастливую судьбу, что, не задумываясь, взяла и позвонила.
ВОПРОС: Что ещё можете добавить по существу дела?
ОТВЕТ: Я вам всё рассказала. Больше мне добавить нечего. - Отведите меня в камеру, что ли. Я так устала, так устала за эти дни.
ВОПРОС: Ответьте на последний вопрос, Зинаида Эдуардовна: «Кто позвонил утром, на следующий день после наезда, Светлане Патиной?»
ОТВЕТ: Я, изменив голос.
 
*    *     *
По окончании допроса Ерлан посмотрел на своего напарника: «Всё записал?»
 После утвердительного кивка головой, обратился               к Зине:
- Зинаида Эдуардовна, у Вас есть, что добавить к сказанному? Нет? - Тогда прочитайте, что здесь написано, а в конце текста напишите: с моих слов записано  верно и мною прочитано. А ниже -  распишитесь, пожалуйста, на каждой  странице  и поставьте      сегодняшнее  число. Это обязательно.
Когда фсе формальности с составлением протокола допроса были закончены, Ерлан вновь обратился к Зинаиде:
- Гражданка Кучеренко, мы с вами ещё не один раз встретимся. Необходимо будет уточнить некоторые моменты дорожного происшествия, а потом выедем для проведения следственного эксперимента.
- Конвой! - громко позвал он.
Когда Кучеренко Зинаиду увели, Ерлан несколько минут, задумавшись, сидел неподвижно, а затем, вынув неначатую пачку сигарет из стола, закурил…
- Женя, напиши бумагу об освобождении Патина и вызови его сюда с вещами. Надо отпускать человека. - Короче, сделай всё необходимое, а я пойду наверх, докладывать начальству.

 

ЗА ЧТО ГОСПОДИ? (Часть 2 гл.7-10)

ЗА ЧТО ГОСПОДИ? (Часть 2 гл.1-3)