ВИШЕНКА (18+ СЛР, Часть 3 / Главы 13-14-15 )

Аннотация:

Двадцатидевятилетний преподаватель ВУЗа Кирилл летом подрабатывает в детском лагере вожатым и неожиданно для себя влюбляется в "пионерку", нарушая тем самым запрет, прописанный в правилах для работников.

Мучительные терзания героя из-за внезапно вспыхнувшего чувства к тринадцатилетней девочке-подростку, заставляют его искать причину этой любви не только в себе, но и в потустороннем мире. Ведь он вполне законопослушный (вернее законотрусливый) гражданин, а не педофил-извращенец. И в его планы не входит нанести вред ребенку.

Ловелас и сердцеед, баловень матерых хищниц, он вряд ли мог бы подумать, что его жизнь круто изменит застенчивая кисло-сладкая Вишенка.

Не успел звук поворачивающегося в замке ключа растаять в воздухе, как Ксюша уже висела на шее Кирилла, едва переступившего порог квартиры после работы.

 

– Кирилл, а Наталья Павловна предложила нашему классу поехать на новогодние каникулы в Карпаты, покататься на лыжах, кто не умеет – на санках. Я в Карпатах никогда не была.

– Ну, на санках – это для моей девочки, само собой разумеется.

– Да нет, многие не умеют на лыжах, так что ты не говори.

– Ладно, не буду.

– Я очень хочу поехать. Только учительница просила не затягивать, побыстрее спросить у родителей и дать ответ, кто поедет, чтобы успеть путевки заказать и билеты на поезд забронировать. Ты меня пустишь? Я очень хочу, – выпалила Ксюша скороговоркой.

 

"Спросить у родителей… А она спрашивает у меня. Значит считает меня своими родителями, ну или кем-то, полостью заменившим их. А у кого ей еще спрашивать? Я самый близкий для нее человек. И потом, девочка от меня и материально зависит, в моей власти пустить ее или не пустить, выделить деньги на поездку или нет. Хотя дело совсем не в деньгах. О них она, скорее всего, подумала в самую последнюю очередь, если вообще подумала."

 

Ксюша выжидательно смотрела на него.

 

– Конечно поезжай, я не против. Мы в школьные годы с классом много ездили. А в Карпатах очень интересно и зимой и летом. Я и сам собирался тебя туда свозить, но с классом, безусловно, веселее.

 

– Ой, Кирилл, спасибо тебе, какой ты у меня хороший. Знаешь, а родители бы меня не пустили… – задумавшись, с тихими грустными нотками в голосе произнесла она и глаза наполнились влагой как по мановению волшебной палочки (артистка, сущая артистка). В этой влаге и в этой грусти слились воедино прямо противоположные вещи: и тоска по родителям, и обида, что "не пустили бы" и благодарность Кириллу, что он не против.

 

– Только, Кирилл, понимаешь, даже не знаю как тебе сказать, – начала Ксюша обходительно и замолкла, стараясь уловить настроение и предугадать ответ (а вовремя ли вообще соваться сейчас со своей просьбой).

 

– Говори уж, слушаю тебя внимательно.

 

– Да Наталья Павловна сказала, что она одна боится ехать с нами так далеко. Нужно чтобы еще кто-то из взрослых сопровождал, для подстраховки. Переживает, что не справится с такой оравой, все-таки ответственность за чужих детей. Ну и просила меня поговорить с тобой, чтобы ты тоже поехал.

 

– Со мной?! – Кирилла как током ударило, – вот так новость.

– Ну да. Она узнала, что ты в лагере вожатым работал и сразу ухватилась за эту идею.

– От кого это она, интересно, узнала?

– Я сказала, – Ксюша виновато потупилась. – Она о тебе расспрашивала, как мы познакомились и все такое прочее.

– И что ты еще ей про нас сказала? – Кирилл нахмурился и девочка испугалась, что теперь он рассердиться и у нее не получиться его уговорить.

 

Поэтому заглаживая свою болтливую вину, торопливо добавила:

 

– Больше ничего. Сказала, что ты очень хороший вожатый и тебя все слушаются. Что у тебя опыт и умение ладить с детьми. С тобой не забалуешь. Я это хорошо помню. И все. Честное слово.

– Ладно, верю.

– Кирилл, я очень хочу, чтоб ты поехал. Было бы так здорово.

– А скажи, Ксюша, это она сама тебе предложила? – Кирилл в упор смотрел на свою простодушную девочку, по выражению лица стараясь понять о степени ее осведомленности об истинной причине такого предложения со стороны классного руководителя.

– Не предложила, а попросила узнать.

 

"Подъезжает и не знает на какой кобыле ко мне подъехать. Вот теперь Ксюшу подослала. Ну что я им медом намазанный, что ли. Хотя, конечно, приятно, чего уж там. Но с классной не стоит интим завязывать – потом так просто не отцепишься и это может навредить Ксюше. Черт, что же делать?"

 

– Я подумаю. Давай ужинать.

– Правда? Ой как здорово! – Ксюша захлопала в ладоши и запрыгала на месте, потеряв при этом мохнатый тапок, слетевший с подошвы, запрыгала уже на одной ножке, пытаясь второй дотянуться до беглеца и водрузить на место.

– Я еще не дал своего согласия, – строго отрезал он.

– Ну пожалуйста, Кирилл, – она сразу сникла, но в глазах продолжала прыгать радость надежды.

– Ксюша, а сколько вашей классной лет?

– Тридцать лет, она сама так говорить.

– И давно ей тридцать лет?

– Как это?

– Всё, проехали. Это я пошутил, – протянул Кирилл, думая о своем.

– Ну так что мне ей ответить: ты согласен или нет? Если ты не согласишься, то она, пожалуй, и не повезет нас. Сказала, что одна не потянет такую шайку разбойников.

– Я подумаю, Ксюша, не дави на меня. Всегда надо сначала подумать, прежде чем что-то говорить или делать.

 

– Ладно, – Ксюша хитро улыбнулась, решив, что тоже подумает, как его уболтать, ведь поехать очень хотелось, да еще с НИМ, на глазах всего класса. Пусть все узнают какой у нее парень, а не только Лера с Мишей. Ксюше не терпелось похвастаться перед всеми, что Кирилл такой замечательный. И она в мечтах уже рисовала эту чудесную поездку и раскрашивала дни в Карпатах разноцветными красками их с Кириллом взаимоотношений у всех на виду, чтобы было почти так же, как в лагере. Только не летом, а зимой, не отряд, а класс. Ну, какая разница. Это даже лучше.

 

От проницательного взгляда мужчины ее наивные мысли не ушли незамеченными. "Мое солнышко размечталось, только девочка не знает, что у классной на меня свои планы. Неужели Ксюша ни о чем не догадывается? Или настолько еще глупышка или умело делает вид. Она за время нашего знакомства сильно изменилась, заметно повзрослела."

 

– А когда ей ответ нужно дать?

– Чем быстрее, тем лучше, чтобы успеть с билетами и путевками.

– Ладно, завтра скажу. Мне нужно с этой мыслью ночь переспать.

– Лучше со мной.

– Ты мне поговори, развратная девчонка. Всё, пошли ужинать. Я голодный и злой.

 

Кирилл специально лег пораньше, собираясь подумать в постели (что-то ему последнее время редко удавалось побаловать себя такой роскошью). Но не тут то было – к нему, с проворностью кошки, примчалась Ксюша, и мигом зарылась под одеяло.

 

– Можно к тебе, Кирилл?

– Нет, я же сказал, что буду с мыслями спать, а не с тобой. Мне надо подумать.

– Но со мной же лучше?

– Что лучше – спать или думать?

– И то и другое лучше.

– Марш к себе, живо!

– Я замерзла, – начала Ксюша давить на жалость.

– Укройся вторым одеялом. Брысь!

– Ну, Кирилл…

– Разговор окончен,– отрезал он.

 

Конечно, ничего не стоило пустить ее, тем более, что чувствовать это милое, теплое существо у себя под боком было необычайно приятно. Кирилл любил засыпать, слыша возле уха ее сонное дыхание, ощущать нежное, расслабленное тело рядом. Ксюша догадывалась и пользовалась всяким предлогом, чтобы примчаться к нему. Но сегодня он решил проявить твердость характера. Пусть знает, что если он сказал "Нет", то это будет НЕТ, а не легкое на уговоры, трансформированное, пластилиновое "Да".

 

Ксюша надула губки и зашлепала босыми ногами в направлении детской: "Ну и ладно, лишь бы согласился. Так хочется поехать…"

 

"Поехать с малышкой в Карпаты было бы неплохо – я и так собирался ее повезти – не в этом году, так в следующем. Но Ксюше с классом интересно – это понятно. Мною хочет перед всеми похвастаться – это тоже понятно. А ведь я не удивлюсь, что это была Ксюшина идея, чтобы я поехал сопровождающим, а училка только с радостью за нее уцепилась. Сговорились девчонки против меня, преследуя каждая свою цель. Эх, тяжела ты шапка Ловеласа. Эти женщины в могилу меня сведут своей любовью, не дадут своей смертью умереть.

 

Придется ехать. С одной стороны, интересно понаблюдать за Ксюшей в среде сверстников – как она в школьном коллективе себя ведет, как общается. Что там мне классная говорила о каких-то мальчиках, якобы влюбившихся в нее? В общем, стоит поехать, оценить картину изнутри. Я знаю какая Ксюша дома, а вот какая она в школе? Увижу своими глазами, это объективней, чем со слов малютки или учительницы.

 

С другой стороны экономия – сопровождающий едет со скидкой, а то и вовсе бесплатно. Уже плюс. Та-ак, ну что еще? С Натальей надо как-то разобраться. У нее на меня свои планы. Но это можно по ходу дела, исходя из ситуации, корректировать. А может и закрутить интрижку, черт с ней, чтоб в поездке не скучать, раз уж она так навязчиво набивается. Совместить приятное с полезным (хотя что тут приятное, а что полезное – большой вопрос). Что мне, жалко? Сотрется, что ли? Надо только заранее поставить в известность, что роман без продолжения. Хлопотно, конечно, возни много… «Что-то ты, Абдула, старый стал, ленивый. А помнишь раньше какой был?» А теперь? Получил то, что хотел – свою Вишенку – и успокоился?"

 

Кирилл зевнул, внушительно развалившись на кровати, блаженно закинув руки за голову, прислушиваясь к завыванию ветра за окнами…

 

На следующее утро Ксюша подорвалась рано, без посторонней помощи, хотя обычно Кириллу приходилось долго ее будить и стаскивать с кровати за руки и за ноги. И тут же прошлепав в обратном направлении – из детской в спальню – быстро и как ни в чем не бывало юркнула к нему. Понятно, зачем примчалась. Он притворился, что спит. Ксюша терпеливо примостилась рядом. Лежала, время от времени тяжко вздыхая, искоса поглядывая на него. Кучеряшки на виске защекотали Кириллу скулу, предательские ресницы дрогнули и Ксюша с воодушевлением воскликнула:

 

– Кирилл, ты же не спишь!

– Не сплю, не сплю, радость моя. Что ты хотела? – притворно удивился он.

 

Она даже "Доброе утро" забыла сказать, так была переполнена нетерпением услышать его ответ:

 

– Ну что, ты подумал?

– Подумал.

– И…? Говори, не мучай меня.

– А может мне хочется тебя помучить, подразнить. Так забавно за тобой наблюдать, видя твое нетерпение.

– Ну говори, Кирилл, не тяни.

– Ладно, поеду. Что с тобой делать!

– Ура-а!!!

 

Ксюша вскочила на ноги и запрыгала на пружинном матрасе, балансируя, чтобы не упасть.

 

– Тише, тише. Кровать продавишь. Ну что ты делаешь, разбойница. Где я потом буду спать?

– Со мной будешь спать, – радостно кричала она, прыгая на постели, как маленький ребенок, – У меня в детской. Я тебя к себе пущу.

– У тебя кровать узкая.

– А мы тесно друг к дружке будем прижиматься.

 

Кирилл поймал ее за щиколотку и, дернув, повалил на кровать. Но она еще продолжала вибрировать от восторга и он, навалившись на нее, поцеловал, успокаивая, приводя в адекватное состояние.

 

– Всё, всё, хватит, разошлась девочка. Только запомни, моя прелесть, никаких исключений тебе не будет, не надейся. Будешь как все остальные дети. Опять по имени-отчеству. Никаких поцелуев и прогулок под луной. Ясно?

– А как же наша коллекция? Что, ты меня на вершине горы не поцелуешь?

– На вершине горы так и быть, поцелую, если никто не будет подсматривать за нами.

– А в поезде на верхней полке?

– Ну, может и в поезде. Но больше ни-ни…

 

Ксюша захихикала, предвкушая эти восторги, про себя думая: "Ладно-ладно, это мы еще посмотрим, как у тебя получится без поцелуев выдержать."

 

 

Глава 14

Еще один декабрьский день догорал хмурым зимним закатом и было приятно после рабочего дня уютно устроившись на диване подвести итоги, обсудить события, поделиться впечатлениями. Кирилл интересовался Ксюшиными делами в школе, рассказывал, что нового случилось у него на работе. Но простая болтовня у него как-то тихо и незаметно переросла в воспитательную работу. Ксюша опять огорчала его очередными двойками и тройками.

 

Резкий звонок в дверь прервал их разговор и она, обрадовавшись перерыву в его назидательных речах, упорхнула открывать дверь. Из прихожей долетел ее удивленный голос:

 

– Ой, здравствуйте, Сергей Николаевич. Проходите, пожалуйста, – и затем громко, закинув голову с поворотом назад, добавила, – Кирилл, к тебе пришли!

– Вот, Кирилл, ты же звал в гости, я и пришел, с опозданием, правда, но дел перед праздниками много.

– Все нормально, Серый. Заходи. А мы с Ксюшей на Новый год в Карпаты уезжаем, с ее классом, на турбазу в горы. Я тоже еду в качестве сопровождающего… Да ты проходи, проходи…

 

Мужчины прошли на кухню.

 

– Ну давай, котенок, ставь чайник, угощай гостя своим пирогом, – и, повернувшись к Сергею, добавил с добродушной иронией, – это мы вместо физики пироги печем. А после двойки получаем и Кирилла в школу вызывают.

 

– Ну, Кирилл, я выучу и двойку исправлю. – Ксюша уже заваривала кофе, и говорила виноватым голосом, стоя к ним спиной и заливаясь краской. Неловко было, что Кирилл выставляет ее двоечницей перед своим знакомым, да еще вожатым из лагеря, которого она хорошо помнила.

 

Серега, заметив ее смущение, решил разрядить обстановку:

 

– Ну и не нужна девочкам физика. А пирог, и правда, вкусный, – заметил он, бесцеремонно откусывая большой кусок, не дожидаясь, пока Ксюша наполнит чашки. – Правильно, Ксения, корми его пирогами, а то он больно строгий.

 

– Так, Серега, ты мне тут дисциплину не расхолаживай. А ты, котенок, марш уроки делать.

– Кирилл, пусть посидит немного, дай ей хотя бы поесть.

– Да мы вроде ужинали.

– А я пирога хочу.

– Ладно, съешь кусок и за уроки.

 

Выполнив роль гостеприимной хозяйки, разлив всем кофе, Ксюша склонилась над своей чашкой и подставив личико под струю поднимающегося пара, вдохнула аромат напитка.

 

– Ксюша, – отхлебывая из чашки, лукаво подмигнул Сергей. – Мы с тобой, в следующем году в лагерь поедем, а его оставим физику учить, раз он такой умный. Поедешь со мной?

– О не-ет. Я только с Кириллом.

 

Кирилл загреб ладонью струйку дыма над чашкой и направил его к себе:

 

– Да ни в какой лагерь я в следующем году не поеду. Хватит. Куда я ее на все лето дену, разве что с собой взять. Представляю, как директриса удивится, она ничего не знает. Посмотрим, рано загадывать.

 

И придавая голосу напускную серьезность, скосив игриво глаза в сторону Ксюши, добавил:

 

– А то вдруг попадется в лагере еще одна такая балованная девочка, придется и ее удочерить. Открою пансион благородных девиц.

 

– Ну, нет, никакую другую девочку ты больше удочерять не будешь, я тебе не разрешаю – по-детски капризно надувая губки произнесла Ксюша, наливая Кириллу еще одну чашку.

 

– Ах вот как мы заговорили, – поймав ее, когда она была рядом и усаживая к себе на колени, парировал он. – Все, придется послушаться, раз принцесса приказывает. Ладно, принцесса, поела, ступай физику учи.

 

– Зачем принцессам физика? – вставил свои пять копеек Сергей, уминая один кусок за другим, пользуясь моментом когда нет необходимости поддерживать разговор, а есть возможность насладится яблочным пирогом, действительно получившимся очень нежным с большими кусками запеченных яблок в ансамбле с изюмом и корицей, окруженных пеной нежного бисквитного теста, с островами сахарной пудры на румяной корочке.

 

– А что принцессам можно неграмотными оставаться? Только попробуй двойку не исправить. Исправишь двойку – повезу тебя в развлекательный центр кататься на роликах.

 

– Ура! На роликах! Спасибо, Кирилл! – захлопала в ладоши Ксюша, обвила его шею руками, чмокнула в щеку сладкими от торта губами и, заглатывая на ходу последний кусок своего пирога и допивая свой кофе, убежала в комнату.

 

– Ты сначала двойку исправь, – крикнул Кирилл вслед шлепавшим по коридору тапочкам.

 

Потом глянул на Сергея, пожимая плечами и скривил физиономию, ясно говорившую "Вот такие, дескать, у нас воспитательные методы".

 

Сергей с умилением наблюдал их шутливо-игривую перебранку. Было ясней ясного, что хоть Кирилл и отправляет Ксюшу учить уроки, но сам бы не спускал ее со своих колен ни на минуту и делает исключение только ради друга.

 

– Ну Кирилл, да ты просто прирожденный Макаренко. Садись, книгу пиши, – прожевав очередной сегмент торта и, оглядываясь на уходящую в комнату девочку, произнес Сергей.

– Нет, книгу еще рано. Надо на практике проверить.

 

Да, наблюдая теперь сцены их семейной идиллии, он и сам убедился, что Кирилл не врал. И если бы Сергей не знал, то ни за что бы не поверил, что два месяца назад она потеряла родителей, сразу двоих, и осталась круглой сиротой.

 

– Знаешь, Серый, мне порой кажется, а может просто хочется потешить свое самолюбие, что ей жить со мной нравится куда больше, чем с родителями, что она, пожалуй, с большим удовольствием жила бы со мной даже при живых родителях. Они у нее строгие были, держали ее в ежовых рукавицах.

 

– Скажи им за это спасибо. Благодаря их строгости тебе досталось чистое, невинное дитя, а не портовая шлюха. Посмотрел бы я тогда на твои восторги, ахи и вздохи.

 

– Тогда я бы ее даже не заметил. Я женщин на продажу не люблю, ты же знаешь. Она то и поразила меня своей наивностью, беззащитностью.

 

– Кирилл, а она по родителям скучает? – доставая сигареты и взглядом спрашивая разрешения закурить.

 

Кирилл не спеша подал пепельницу, открыл форточку и сел на прежнее место:

 

– Скучает. Конечно, скучает. Особенно по вечерам. Вдруг погрустнеет и расплачется, вроде бы ни с того, ни с сего. А потом оказывается, нашла какую-то мамину заколку, нахлынули воспоминания и слезы не заставили себя долго ждать.

 

– И что ты делаешь?

 

– Успокаиваю. Она в моих объятиях удивительно быстро затихает. Или перед сном, прихожу пожелать ей спокойной ночи, смотрю, плачет в подушку. Вспомнила, как мама ее укрывала. Беру на руки, как маленькую, чуть ли не колыбельные песни пою. Она плачет, уткнувшись мне в плечо. А через несколько минут уже слышу – спит безмятежным сном. Укладываю, укрываю, как мама укрывала, целую в носик или лобик и тушу свет. Вот такие дела.

 

Сергей внимательно слушал Кирилла не перебивая, глядя на него широко раскрытыми глазами. Он даже про сигарету забыл, она монотонно и бесцельно тлела у него между пальцами.

 

– Хочешь коньяка? Давай по рюмочке. Я тебе еще кофе налью,– Кирилл уже доставал из шкафа бутылку.

– Я за рулем. Разве что один глоток в кофе налей.

– Да брось ты. У нас останешься. Посидим, поговорим. Я тебя давно не видел. А то в институте некогда, да и обстановка не та.

– Ладно, наливай. Да, Кирилл, твоему счастью можно только позавидовать.

– Не завидуй. Это еще и большой труд и большая ответственность. За двоих, понимаешь?

– В следующем году в лагере я себе тоже милочку подыщу, – задавая веселый тон, начал Сергей, видя, что разговор сворачивает на грустные рельсы.

– Не старайся, у тебя не получится. Только девочку испортишь.

– Это почему же.

– Тут шайтана надо знакомого иметь.

– Ты мне своего одолжишь.

– Мой шайтан слишком мрачный тип, с кровавым подбоем, с безжалостной душой и черными паучьими лапами. Он мою судьбу клешнями кроит и кровью окропляет и траурными цветами дорогу в рай выстилает. Такого никому не пожелаешь. Он со смертью на одном лугу пасется…

 

 

Глава 15

Кирилл и Сергей сидели друг напротив друга за обеденным столом, потягивали коньячок и разговаривали, когда на кухне снова появилась Ксюша. Оба были немного под хмельком. Мужчины замолчали при ее появлении и одновременно уставились на девочку: Кирилл с обожанием, Сергей с любопытством. Коньяк уже заявил о себе – глаза собеседников блестели, щеки раскраснелись, языки развязались.

 

– Кирилл, я спать хочу, уже поздно, – сказала Ксюша, когда Кирилл на ходу поймал проходившую мимо него крошку и, притянув к себе, прижался щекой к ее теплому животику.

– Котенок, свари нам еще кофе, будь другом.

– Подругой, – поправила она. – Сейчас напьетесь кофе на ночь, потом не заснете до утра.

– А ты будешь нам колыбельные петь, чтоб мы заснули.

– Нет уж, я спать буду, а не песни вам петь.

 

Ксюша достала турку и жестяную баночку. Сергей с интересом наблюдал, как она четкими, вымеренными движениями, исполняет ритуал хозяйки дома, колдуя над поднимающейся пенкой, снимая и снова ненадолго возвращая тонкошеюю посудину на огонь, разливает дымящийся, ароматный напиток, по-взрослому и по-семейному ставит перед ними на стол чашки.

 

– Приятного аппетита. Ну что, я пойду?

– Давай, малышка, спокойной ночи.

 

Она наклонилась и поцеловала Кирилла в щеку.

– Спокойной ночи, Сергей Николаевич.

– Спокойной ночи, принцесса.

 

* * *

 

– Ты как, Серега, еще посидим?

– Посидим, что ж мы дети, в десять часов спать ложиться. Наливай! Я вот, Кирилл, тебе что хотел сказать? Что?

– Не знаю.

– Что у вас настоящая идиллия, вот что! И я рад за тебя.

– Тише, Серый, тише, – Кирилл попытался приложить указательный палец к губам, но у него это простое действие получилось не с первого раза. – Не говори про идиллию. Я ее боюсь, как огня. Стоит только судьбе услышать это слово в приложение к моей персоне, как она отнимает у меня объект моей идиллии.

 

И он оглянулся по сторонам, ища глазами притаившуюся и подслушивающую рядом судьбу.

– И это не смешно, Серега. Я тебе сейчас такое расскажу. Ты только не смейся и не считай меня сумасшедшим.

– Да все мы немножко сумасшедшие.

 

Кирилл воодушевился, даже немного отрезвел:

 

– Мама рассказывала, как я любил и боготворил отца – он ушел от нас. Я заполнил пустоту в моем сердце любовью к сестре – она умерла. Теперь я понял, что злой рок ждет от меня жертв. Идиллию нужно разбавлять жертвоприношениями. Задобрить судьбу, отдавать ей малое, чтобы она не забрала всего.

 

– И что ты ей отдаешь?

 

– Как что? Моя идиллия не полная. Взять хотя бы отсутствие секса. А ты думаешь легко жить бок о бок с любимой девушкой в одной квартире и не трахать ее? Ты сам так пробовал? А я не трогаю, назло себе, стиснув зубы, не трогаю. Потому что страх во мне сидит, Серега, если сделаю ее целиком и полностью своей, то могу потерять навсегда. Вот и терплю, как алкоголик с зашитой ампулой. Да, это жертва. Это мука, адская мука.

 

Кирилл заглянул в пустой бокал, повертел его между пальцами.

 

– Ксюша переживает. Хотя малышку с ее наивностью и удается убедить всякими россказнями, что она маленькая, что ей еще рано. Но тело то не обманешь, оно хочет, оно требует, гормоны вырабатываются, химические реакции протекают… Еще одна женщина тоже рядом со мной страдает. Хоть у нас и договоренность и Люда вроде бы все понимает и ни на что не претендует, но она же все-таки живой человек, не робот и не резиновая кукла. Вот тебе и вторая жертва для заклания на алтарь Ее Величества, моей злодейки-судьбы.

 

– Ну, Людмила взрослая, самостоятельная женщина, у нее есть выбор, ты за нее не переживай.

 

– Взрослая, но несчастная. Я за нее тоже отвечаю, знаю, что она привязана ко мне, думаю, даже любит, хотя никогда об этом не говорила. Но это, скорее, продиктовано условиями нашей договоренности, чем недостатком чувства с ее стороны. Я ее не люблю, но очень благодарен и, даже в какой-то мере привязан к ней. Она умница, в постели супер. Я не хочу быть свиньей по отношению к ней. Приручил к себе. А "мы в ответе за тех кого…" Ну, сам понимаешь. Вот и получается такой казус: Одну безумно люблю, но не трогаю, другую трахаю, но не люблю. И той и другой благодарен, что они у меня есть. Но обе страдают, зная о существовании соперницы. Получается, я сам себя мучаю, чтобы судьба знала, что нет у меня той идиллии, о которой ты заикнулся.

 

– Понял, беру свои слова обратно, – откликнулся Сергей заплетающимся языком, до конца не определив, серьезно Кирилл говорит или ломает перед ним комедию. – Может по этому поводу выпьем?

 

Бутылка коньяка еще несколько раз любезно кланялась пузатым бокалам, пока не расплескала свое янтарное содержимое все до последней капли. Хмель уже порядочно ударил в голову, достигнув той стадии, когда раскрепощенные мысли покидают свою обитель, слова слетают с языка легко и непринужденно, однако не пытаясь при этом прописаться в сознании собеседника.

 

– Видишь, Серый, я тебе по-пьяни такие вещи говорю, которые на трезвую голову даже себе вслух сказать не решаюсь. Только ты этот бред никому дальше не передавай. Это я тебе по секрету сказал, понял?

– Могила, ты меня знаешь.

– Знаю, поэтому и предупреждаю.

 

Кирилл достал из холодильника и по-холостятски нарубал крупными кусками колбасу и сыр, нарезал хлеб, да так и оставил лежать все это беспорядочной кучей на разделочной доске.

 

– Серый, у меня еще одна бутылка припрятана. Пусть Ксюха заснет и я принесу.

– Да хватит уже, Кирилл. Мне еще домой ехать.

– Я тебе поеду. Я, конечно, пьяный, Серега, но не до такой степени, чтобы тебя домой отпустить. Завтра ж суббота – жена, дети малые тебя дома не ждут. Так что даже слышать не хочу. На диване ляжешь. Сейчас Ксюше крикну, чтоб постелила.

– Не буди девочку. Пусть спит. Сами постелимся. Сами пьем, сами гуляем, сами и стелиться будем.

– Ладно.

 

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ