ВИШЕНКА (18+ СЛР, Часть 3 / Главы 10-11-12 )

Аннотация:

Двадцатидевятилетний преподаватель ВУЗа Кирилл летом подрабатывает в детском лагере вожатым и неожиданно для себя влюбляется в "пионерку", нарушая тем самым запрет, прописанный в правилах для работников.

Мучительные терзания героя из-за внезапно вспыхнувшего чувства к тринадцатилетней девочке-подростку, заставляют его искать причину этой любви не только в себе, но и в потустороннем мире. Ведь он вполне законопослушный (вернее законотрусливый) гражданин, а не педофил-извращенец. И в его планы не входит нанести вред ребенку.

Ловелас и сердцеед, баловень матерых хищниц, он вряд ли мог бы подумать, что его жизнь круто изменит застенчивая кисло-сладкая Вишенка.

Часы на городской башне пробили семь долгих протяжных ударов и звонок в дверь крикнул им в ответ отрывисто и звонко.

 

Кирилл пошел открывать.

 

– Добрый вечер, – на пороге стояла Ксюшина классная дама, вся засыпанная снегом и смущенно улыбалась.

– Здравствуйте, Наталья Павловна. Проходите пожалуйста, – Кирилл пригласительным жестом раскрытой ладони указал вглубь прихожей. – Прошу Вас.

 

Помог снять пальто. Она, перегнувшись в подъезд, быстрым жестом струсила с большой собольей шапки хлопья пушистого подтаявшего снега и снова втянулась в квартиру. Дверь захлопнулась и учительница огляделась по сторонам.

 

Тут же в коридор выпорхнула Ксюша. Девочка услышала из своей комнаты голоса и выбежала посмотреть кто пришел. На ней был голубой теплый банный халат, белые махровые носочки в оранжевых сердечках и тапочки с большущими бубонами. Вся укутанная в мохнатое и пушистое Ксюша напоминала плюшевого медвежонка.

 

– Наталья Павловна! – глаза девочки полезли вверх от удивления, хотела поздороваться, уже и губки приоткрылись, но вспомнила, что виделись сегодня в школе.

 

Кирилл учтиво улыбался учительнице, но боковым зрением любовался растерянностью Ксюшиного лица, с восторгом наблюдая, как меняется на нем выражение чувств и мыслей.

 

Сначала вспыхнула радость от визита классной, которую Ксюша, в общем-то, любила и отзывалась о ней положительно, затем радость сменилась удивлением по поводу столь неожиданного вечернего посещения, а вскоре две спелые вишни округлились и наполнились испугом. И уж после всего этого сам собой родился и озвучился вопрос:

 

– А что, у меня опять двойка? – Ксюша недоуменно и растерянно переводила глаза с учительницы на Кирилла и обратно. – Поведение плохое?

 

Перемещавшийся туда-сюда испуганный взгляд остановился на Кирилле, всем своим видом говоря: "Я не знаю зачем она пришла, я ничего такого не делала."

 

– Нет-нет, Ксения. Никаких двоек. И поведением твоим я вполне довольна.

 

Ксюша облегченно выдохнула и победно посмотрела на Кирилла: "Вот видишь!" Вслух добавила:

 

– А то меня Кирилл Андреевич за двойки ругает и наказывает.

– Наказывает? – вопросительный взгляд учительницы заставил брови карабкаться высоко на лоб. – Как наказывает?

 

Кирилл выжидательно молчал, Ксюша с живостью продолжала:

 

– А очень просто. Кино не разрешает смотреть – самую интересную серию из-за него вчера пропустила. Или на каток меня не везет или гулять не идем, когда на улице такой чудесный снег валит. Вместо этого сидим дома и учим уроки.

– Ну, это тебе только на пользу пошло, Ксения. Учиться ты стала последнее время значительно лучше, это все учителя заметили. И на твое поведение никто из них не жалуется.

– Конечно, Вам бы так. За плохое поведение пробежка по парку в семь утра, да еще в мороз или дождь.

– Ну, Кирилл Андреевич, это Вы жестко!

 

– Да нет, Ксюша преувеличивает. Всего-то пару раз было. И не в мороз и не в дождь. Ну, Вы проходите, Наталья Павловна, что ж мы у порога стоим. Ксюша, иди ставь чайник, будем гостью чаем поить – или Вам кофе? – с печеньем, которым ты вместо физики занимаешься.

 

– Кирилл, печенья нет, только сырники.

– Пусть будут сырники, Вы не против сырников? – любезно обратился он к женщине.

– Нет, я не против.

– Наталья Павловна, – Кирилл уже вел учительницу по коридору, деликатно поддерживая под локоток, – вообще-то, мы еще не ужинали. Окажите честь, составьте нам компанию.

– Да неудобно как-то, получается, напросилась.

– Нет, все нормально, мы гостям рады. Проходите, – опять изысканный пригласительный жест с легким поклоном и обходительной улыбкой.

 

Кирилл провел гостью в большую комнату и, пока они были одни, вполголоса спросил:

 

– А если серьезно, какова цель Вашего визита? Ксюша опять напроказничала?

– Нет. Она последнее время молодец. Но я пришла, так сказать, не по своей воле, а по поручению завуча по внеклассной работе.

 

"Врешь, поручение завуча это только повод, великолепный повод, желанный повод втиснуться в нашу с Ксюшей жизнь, ну ладно, продолжай, послушаем дальше." – Кирилл пронзительно посмотрел ей в глаза властным взглядом Наполеона или Цезаря, под натиском которого – он это хорошо знал – не могла устоять ни одна женщина.

 

– Дело в том, что приходил инспектор по делам несовершеннолетних с проверкой, интересовался, как у Ксюши дела. Она у них на учете, как сирота и от них районный отдел требует контролировать как девочка живет, в каких условиях, как питается, каков досуг и т.д. Завуч поручила это мне, как классному руководителю.

– Ну что ж, конечно. Смотрите. Сейчас Ксюшу позову, она Вам все покажет и расскажет. Из первых уст, так сказать. А я пока накрою на стол, – и громко крикнул в сторону кухни – Ксю-ша!

 

На пороге появилась плюшевая Ксюша, теперь подпоясанная передником, с поварешкой в одной руке и с заварочным чайников в другой.

 

– Малыш, покажи Наталье Павловне как мы живем. Не беспокойся, я все сам приготовлю и позову вас. Давай, крошка.

 

И Кирилл, проходя мимо девочки, обхватил ее руками, прижимая к себе, развязывая сзади на спине тесемки фартука, снимая его через голову, забирая из рук предметы и напоследок нагнувшись над русой головкой, нежно поцеловал в макушку и шутливо напевая, отправился на кухню.

 

Ксюша смущенно опустила глаза.

– Хотите, я Вам квартиру покажу?

– Покажи.

– Это зала, общая комната, – она взглядом обвела пространство вокруг себя, – здесь мы смотрим фильмы, слушаем музыку или просто сидим, болтаем. Иногда читаем вместе. Здесь Кирилл Андреевич работает, когда я уже сплю, или когда конспекты проверяет, что-то изучает, готовится к лекциям. – Ксюша показала на стол, стоявший у стены, на котором аккуратными стопками лежали книги, тетради, канцелярские принадлежности.

 

Они прошли дальше по коридору:

– Это моя комната. Наталья Павловна, у меня теперь компьютер есть. Мне Кирилл свой отдал, а у него ноутбук. Он с ним на работу ходит. Помните, как мне папа не разрешал компьютер, как Вы его еще убеждали, что у современных детей компьютер должен быть. А Кирилл Андреевич мне разрешает и даже научил им пользоваться и задания дает что-то найти в интернете, скачать, прочитать или выучить.

 

Учительница обвела комнату глазами. Ничего особенного, детская, как детская. Кровать, шкаф, книжные полки, полка с игрушками и безделушками, оставшимися на память от младшего детского возраста. Все чисто убрано, аккуратно лежит на своих местах. Такой же плюшевый, как Ксюша, заяц сидит на подушке, свесив одно ухо. В общем, как у всех нормальных детей.

 

Прошли дальше.

– Это комната Кирилла Андреевича.

 

Ксюша остановилась на пороге, пропуская ее вперед. Женщина с любопытством зашла и огляделась. Большая двуспальная кровать в центре, по бокам тумбочки, шкаф-купе во всю стену. Туалетный столик, переделанный в компьютерный, и вместо кремов и парфюмов на поверхности уютно расположился раскрытый ноутбук, мышка, груда компакт-диском, блокнот, подставка с карандашами и ручками.

 

Еще раз обвела комнату глазами. Тоже все чисто, аккуратно, нигде не валяются разбросанные вещи.

– Это была комната родителей, – грустно прозвучавший за спиной голос Ксюши вывел ее из забвения.

– Прошу к столу, – на пороге появился Кирилл, сразу оценив особый интерес во взгляде женщины, даже какую-то мечтательность при виде его двуспальной кровати и с трудом сдержал понимающую улыбку.

 

"Ах, интересно, спит он с этой девчонкой или нет? Ладно, пустое. Какое мне дело. Стреляный гусь, его так просто не расколешь", – мучительно думала женщина, пока направлялась в кухню.

 

– Пожалуйста, – Кирилл галантно отодвинул для нее стул, приглашая и помогая сесть, как светской даме. Ксюша привычным движением егозы плюхнулась на свое место возле стены сама.

– Ксюша, пойди переоденься, пожалуйста. Что ж ты при гостях в халате "вышиваешь".

– Да, ничего, Кирилл Андреевич. Не беспокойтесь, если ей так больше нравиться.

– Нет, пусть приучается к хорошим манерам. Иди, котенок, мы тебя подождем.

– Хорошо, – без всяких возражений сказала Ксюша и через минуту вернулась в джинсах и свитере.

 

На столе стояла глубокая тарелка с дымящимся пюре, рядом лежала горка котлет и салатница с квашенной капустой, посыпанной сверху похожими на молодой месяц дольками фиолетового крымского лука. В высоких стаканах кумачом рдел томатный сок. Треугольниками нарезанный хлеб покоился в соломенной плетенке. Яблоки и апельсины дружно возвышались горкой над столом в стеклянной вазе на высокой ножке.

 

– Спиртного, извините, не предлагаю. У нас его в доме просто нет.

– Вы не пьете? – классная дама взмахнула удивленными ресницами.

– Ну почему же. В компании друзей не откажусь от рюмки-другой водки. С женщиной могу выпить хорошего вина или коньяка. Но только не при ребенке. У нас с Ксюшей уже был серьезный разговор на эту тему и мы остановились на цифре восемнадцать и не годом раньше.

 

Кирилл победоносно покосился на девочку, а та обиженно надула губки.

 

– Все очень вкусно. Кто же это такой молодец? – шутливо спросила Наталья Павловна, переводя взглядпо очереди то на Кирилла, то на Ксюшу.

– Кирилл Андреевич готовит, а я ему помогаю, – бодро ответила девочка, нежно улыбаясь любимому.

 

Кирилл продолжил:

– Вот такой у нас ужин. Может быть, в комитете думают, что я ребенка голодом морю? Да вроде нет, здоровая, сбалансированная пища, витамины. Никаких фаст-фудов. Не забудьте указать в своем отчете. Шучу. Грубо, наверное, сказал, неудачно получилось. Извините. Но моя девочка действительно ни в чем не нуждается. Это уж точно можете указать, без преувеличения.

 

– Я ни в чем не нуждаюсь, у меня все есть, это правда. Я очень счастлива.

– Я вижу, Ксения. Ты в прошлом году совсем другая была. Тебя как будто подменили после лета, прямо не узнать. Сияешь вся, точно светишься изнутри. Это что, Кирилл Андреевич на тебя так повлиял?

 

Провокационный вопрос. Нужно быть настороже. Кирилл это сразу почувствовал.

 

– Наталья Павловна, возьмите сырник попробуйте, – предложил он, пока Ксюша разливала по чашкам чай. – Будете знать, на что Ксюша физику меняет.

– А девочкам сырники в жизни нужнее физики, – отозвалась она, стоя к ним спиной и склоняясь над чайником.

– Поговори мне, – шутливо, но строго отрезал Кирилл.

– Это ты сама делала? – удивленно спросила Наталья Павловна, откусывая таявший во рту сырник.

– Да. Вкусные? Меня Кирилла мама научила. Он их очень любит и я часто делаю.

– Молодец, Ксения. У тебя хорошо получается.

– А физику я учу, изо всех сил учу. Это Кирилл Андреевич так шутит, – и она тайком, чтобы учительница не заметила показала ему кончик языка и тут же притворно смутившись, опустила глаза.

– Малышка, если ты поела, можешь идти делать уроки. Я здесь дальше сам управлюсь, все уберу и посуду вымою. Может и Наталья Павловна составит мне компанию и не откажется помочь. Мы вдвоем быстро управимся. Так ведь, Наталья Павловна?

– Помогу, конечно. О чем речь!

 

"Какой же он, черт возьми, обаятельный. Ему невозможно отказать, если он захочет, то и мертвого уговорит. Только б захотел."

 

Они вдвоем еще немного посидели на кухне, допивая чай и разговаривая уже о посторонних вещах: о ее работе в школе, о его работе в университете, что общего и различного в этих профессиях, какие трудности. И о других мелочах повседневной жизни.

 

Взглянув на часы, висевшие над кухонной дверью, Наталья Павловна засобиралась домой.

 

– Уже поздно, я, пожалуй, пойду. Вы меня проводите?

– Непременно. Почту за честь. Позвольте, сейчас оденусь и отвезу Вас.

 

И пока Кирилл одевался, она зашла в комнату Ксюши. Девочка сидела за письменным столом над раскрытым учебником литературы и читала или делала вид.

 

– Вы уходите? – оторвала она глаза от книги, вставая.

– Да, пойду, уже поздно.

– Вам понравилось у нас?

– Да, очень.

– Приходите еще. Мы будем рады.

– Спасибо, Ксения, может быть, приду.

 

Они вдвоем вышли в коридор, где их дожидался уже одетый Кирилл:

– Котенок, я провожу Наталью Павловну. Будь умницей, я скоро вернусь.

 

Кирилл помог надеть женщине пальто и дверь мелодичным щелчком закрывающегося замка отпраздновала окончание этого необычного визита.

 

"О боже, еще одна воздыхательница. Но с ней желательно разобраться как-то мягко и ненавязчиво. С классным руководителем Ксюши ссориться и вступать в конфликт нельзя, чтобы не навредить моей девочке, но и завязывать отношения тоже не хочется. Надо подумать, как полюбезнее отделаться. Пока что нужно держать дистанцию и не позволять заходить за пограничную черту приличия. А там видно будет."

 

Уже сидя в машине, женщина обратилась к обаятельному, но недоступному опекуну Ксюши:

– Скажите, Кирилл Андреевич, Вам не тяжело с ней, она довольно шустрая. Как Вы справляетесь?

– Ну Вы ж видели. По-разному бывает, но я не привык отступать перед трудностями.

– Как же Вы решились взвалить на себя такую ответственность?

– Ну а что, Вы думаете, ей в детдоме или интернате было бы лучше?

– Нет, не думаю.

– А так она живет в домашней обстановке, в родных стенах, учится в родной школе со своими друзьями-подружками. Вы спросите у нее, хочет она поменять все это на сиротский приют?

– Даже спрашивать не нужно, Кирилл Андреевич. Ответ очевиден. Она же объявила, что очень счастлива. Да и без ответа весь ее облик красноречивее всяких слов об этом говорит.

 

Кирилл самодовольно усмехнулся: "То-то же."

 

* * *

Наталья Павловна не спеша поднималась по ступенькам подъезда в свою квартиру, оставляя себе время на раздумья:

 

"С виду ничего особенного, семья, как семья, хотя и необычная. У них разные комнаты, теплые, дружественные отношения. Взаимная забота и уважение. Любовь? Пожалуй, что и любовь взаимная. Что завучу говорить? Она ведь ждет от меня сенсаций. А сказать-то и нечего. Если не считать того, что очень уж аппетитный, видный, нет, скорее, ЗАвидный мужчина достался этой девочке, которая его-то и оценить по достоинству не сумеет, ввиду малолетства. Но этого говорить завучу, конечно, не стоит. Эх, таких мужиков бабы любят! Такие даже усилий особых не прилагают, чтобы женщину в постель затащить. Эти дуры сами, как козы, прыгают. Вот и я чуть не записалась в их число. А глупая девчонка даже не знает о своем счастье или наоборот, несчастье. Как посмотреть. Попробуй такого мужика удержи. С норовом жеребец. Ежовые рукавицы надо иметь. Хотя это другим надо иметь, а ей нет. За нее он сам держится, никому не отдаст, это сразу видно, вцепился, как коршун, в свою добычу и не выпустит. Он за нее любого на куски разорвет голыми руками, зубами загрызет – такая силища в нем чувствуется. Ух, волчара! Даже если она сама захочет от него уйти, то у нее вряд ли получится – так обойдет, так обольстит, так дело обставит, что никуда девочка не денется, даже не рыпнется. Интересно все-таки, спит он с ней или нет. Как это узнаешь? На извращенца не похож. Спокойный, уравновешенный, интеллигентный, себе цену знает. О-о, еще как знает. Ну с кем-то же он все-таки спит? Хотя, какое мне дело. Меня-то он явно держит на уважительном расстоянии. Застал на мечтательном разглядывании своей кровати и сразу все понял. И я оказалась в роли школьницы, пойманной на горячем. Неудобно. А теперь хоть на молекулы разложись, доказывай, что я приходила по поручению комитета или завуча, он не поверит, так как яснее ясного, что приходила я совсем за другим, и это правда, и она написана у меня на лбу. Черт с ним, пусть думает, что хочет, в меру своей распущенности. Это его дело. Умный мужчина, он виду все равно не покажет, да еще при ребенке."

 

 

Глава 11

– Кирилл, я тебя видела, – выпалила Ксюша, едва он после работы переступил порог квартиры. Вид у нее был расстроенный, губы плаксиво поджаты.

– Когда?

– Сегодня днем, в три часа.

– Ну и что? Я ехал по делам, – Кирилл бросил на нее беглый взгляд и стал спокойно снимать пальто и ботинки.

– Но ты был не один. Не обманывай меня, Кирилл. Я-вас-ви-де-ла! – раздельно и увесисто произнесла она, утверждая каждое слово.

– Кого? – невозмутимо сказал Кирилл.

– Тебя и ту женщину.

– Какую женщину?

– Которая ехала с тобой в машине на переднем сиденье. Не притворяйся.

– Хм, ну да, подвозил знакомую из библиотеки. Помнишь, она подходила, когда мы с тобой в читальном зале сидели?

– Я стояла на перекрестке, на углу улицы Мира, а ты остановился рядом на светофоре и даже не заметил меня. Куда ты ехал с ней так рано, ведь ты же в это время на работе?

– Ах вот ты о чем! Ксюша, я всего лишь подвез ее домой – это просто библиотекарь из нашего университета.

– Кирилл, но она так смотрела на тебя, как будто хотела поцеловать и кокетливо улыбалась.

– Ну может, говорила что-то смешное, я не помню.

– И ты в ответ ей что-то говорил и улыбался.

– А что я должен был – плакать?

– Кирилл, она ерошила тебе волосы. Так не подвозят просто библиотекарей.

– Но ведь не я же ерошил ей волосы.

– А ты что ей делал? – выкрикнула Ксюша с намеком, уже не сдерживая себя, – Ты приехал домой только сейчас, спустя три часа?

– Ксюша, это что, допрос с пристрастием?

– Она твоя любовница, да? Это по ней было видно, прямо на лбу написано.

– Ну а раз видно, зачем ты спрашиваешь?

– Кирилл…, Кирилл… – Ксюша стала задыхаться в потоке накатившихся рыданий и негодования, захлебываясь ими, заламывая руки, жадно хватая ртом воздух, и не в силах более продолжать, бросилась вон из прихожей.

 

Кирилл, сняв пальто, постоял еще с минуту в коридоре, собираясь с мыслями, продумывая стратегию утешение, прикидывая, что объяснить, а что утаить, щадя чувства девочки. Подбодрив свое отражение в зеркале жалким подобием улыбки, двинулся на поиски обиженной беглянки. Он нашел ее в детской, рыдающую в недрах подушки, изливающую перьям и пуху страдания и горечь оскорбленной души.

 

– Ксюшечка, моя хорошая. Успокойся. Давай я тебе все объясню. Иди сюда.

 

Одним рывком подхватил ее на руки и понес в залу. Усевшись на диван, посадил на колени, прижимая к себе, говорил тихие слова, которые, как он знал, беспроигрышно действовали на девочку словно седативные препараты.

 

– Кирилл, ты меня обманываешь. Скажи мне правду, – бормотала она сквозь слезы.

– Что ты хочешь узнать, лапуня?

– Она твоя любовница, да? Ну скажи.

– А тебе станет легче, если я скажу?

 

Ксюша задумалась. Ее не отягощенный жизненным опытом разум не мог подсказать ей правильного варианта ответа.

– Я не знаю, Кирилл.

– Вот видишь. Ксюшечка, милая моя, я тебя не обманываю, я тебя берегу и щажу.

– Можешь ничего не рассказывать, я и так догадалась.

– Ну вот и молодец, что догадалась, ты облегчила мне задачу. Ты у меня такая умница, я тебя обожаю.

– А ее?

 

Кирилл запнулся, размышляя как поступить – сказать ли как есть или выдумать правдоподобное объяснение.

 

– Вишенка, ягодка моя, я не знаю, говорить тебе или нет, поймешь ли меня или ты еще глупое дитя? Я ведь взрослый человек, я мужчина. Мне нужна женщина, физически нужна, понимаешь, котенок.

– Тебе с ней хорошо? Что ты с ней делаешь? Ты ее целуешь, обнимаешь? Мне противно, когда я себе это представляю.

 

У Ксюши уже начиналась истерика. Ее несло и она говорила, не контролируя смысла сказанных ею слов.

 

– Зайка, – Кирилл притянул ее, нежно обнимая, – Ну зачем ты рвешь себе душу? Поверь, чем меньше ты будешь знать, тем тебе будет легче. Не стоит себя теребить и над собой издеваться, рисуя разные сцены и насилуя свое воображение. Это ни к чему.

– Меня это мучает. Я не могу успокоиться.

– Так нужно, поверь, куколка!

– Кирилл, скажи, как ее зовут?

– Людмила.

– А она знает обо мне?

– Конечно знает. С самого первого дня. Знает, что я тебя очень люблю и никогда ни на кого не променяю.

 

Ксюша уставилась на него растерянными, влажными от слез глазами.

 

– Малышка, радость моя, вот послушай, я не люблю эту женщину. Я с ней просто… – Кирилл цокнул языком. – Вертится на языке крепкое словцо не для детских ушей. Ну, скажем так, занимаюсь любовью. Это необходимо любому мужчине, чтобы сохранить здоровье, пойми, крошка.

– Кирилл, ты мог бы заниматься любовью со мной. Я бы могла быть твоей любовницей?

– А что ты умеешь как любовница?

– Ну… – Ксюша растерялась, смутилась, загнанная в угол его вопросом, над которым она никогда раньше не задумывалась – Ну…, ты меня научишь.

– Хм… – Кирилл усмехнулся, любуясь наивным выражением ее личика, и нежно чмокнул кончик носа. – Научу, обязательно научу. Но не все сразу. Когда немножко подрастешь. А пока все останется так, как есть. Договорились?

– Кирилл, мне очень горько осознавать, что у тебя есть другая женщина.

– А ты не думай об этом. Ты моя прелесть, ты самая лучшая. Я с тобой никогда не расстанусь, в отличие от всех других женщин, которые были, есть, и – Ксюша, предупреждаю сразу! – будут еще. Знай это.

– И что, я должна их всех терпеть?

– Нет, это они все вынуждены смириться с тем, что мое сердце занято и для них в нем не осталось ни кусочка свободного места.

– А что для них осталось? – Ксюша ехидно прищурила глазки. – Все, что ниже пояса, да?

– Ксюша, ты опять? Давай не будем начинать всю песню заново. Если ты окажешься понятливой умницей и сама меня не бросишь (хотя я тебе это не позволю сделать при любом раскладе), так вот, я всегда буду с тобой.

– Ты что, будешь удерживать меня силой?

– Конечно. Я же гегемон, а ты моя маленькая девочка и я тебя никуда не отпущу.

– Ну какой ты все-таки… – произнесла Ксюша более дружелюбно, поддаваясь на его уговоры.

– Увы, такой. Ну что, мир?

– Мир, – ответила она и грустно покачала головой в знак неизбежности согласия.

– Ксюшка, а давай скрепим наш мир поездкой на каток прямо сейчас. Давно ведь не были.

– Кирилл, ты же знаешь, что я на коньках плохо катаюсь.

– Ничего, будешь за меня держаться и научишься. Не боги горшки лепят. Пошли, успеем еще до ужина часик покататься. А заодно и поужинать куда-нибудь заедем, чтобы дома не возиться.

 

* * *

Уже возвращаясь с катка обратно домой, Ксюша, вдоволь нарезвившись и отдохнув душой от тягостных дум, вполне довольная жизнью, держа Кирилла под руку, вдруг вспомнила их недавний разговор.

 

– Кирилл, можно тебя спросить? Только ты мне честно ответь, ладно?

– Что за предисловие такое загадочное? Постараюсь ответить.

– Скажи, а у тебя было много женщин?

– О, Ксюшечка, радость моя! Ты опять? Давай не будем об этом. Зачем ты начинаешь разговор, который не доставит удовольствия ни мне, ни тебе.

– Ну скажи, только честно? Я не буду расстраиваться и закатывать истерику, ты просто скажи и всё.

– Если честно, то я не считал и никакого учета не вел и нигде не записывал. Да и не остались они у меня в памяти. Но были, конечно, что там говорить. Может, не так много, как хотелось бы. Ну что, ответил я на твой вопрос?

– Кирилл, а почему ты со своими предыдущими женщинами расставался? Что тебе в них не нравилось?

– Не нравилось? – Кирилл задумался, – не нравилось, что они пытались на меня давить, старались подчинить себе, выдвигали ультиматумы, претензии и требования. А я этого терпеть не могу. Если наши отношения доходили до такой стадии, я их бросал. Как только женщина начинает посягать на меня, на мою личность, на мое Я, на индивидуальность, у меня тут же выключается какой-то центр симпатии к ней, как по волшебству, ничего не могу с этим поделать.

– А Людмила?

– Нет. Она мудрая женщина и так не поступает. Да и вообще хороший человек, добрый, понимает меня с полуслова.

– А я?

– Ты единственная. Ты особенная. Ты мой маленький ангелочек, – и Кирилл нагнувшись, подцепил указательным пальцем ее подбородок и поцеловал.

– Кирилл, ты нас познакомишь?

– А тебе этого хочется?

– Нет, не хочется.

– Тогда не познакомлю. Видишь, выполняю все твои желания.

 

 

Глава 12

Длинная очередь в университетской столовой свидетельствовала о финансовой доступности и сносном качестве той пищи, которую здесь готовили для студентов и преподавателей четыре толстые поварихи, похожие друг на друга своими габаритами, как две капли воды. Кирилл стоял за весело щебетавшими студентками и уже нагрузил разнос салатом и компотом, когда ему на плечо опустилась увесистая рука. Он оглянулся. Сзади собственной персоной нарисовался Сергей.

 

– Привет, Кирилл. Давно тебя не видел.

– О, привет! Ты уже вернулся? Как твоя практика прошла?

– Буйно! И поработал хорошо – диссертацию заметно продвинул – и отдохнул в столице отлично. Одним словом, время пролетело, и охнуть не успел. А ты? Что твоя сказочная принцесса, все еще с тобой или уже надоела и ты с ней расстался?

– Более чем со мной. Мы живем вместе в одной квартире.

– Кирилл, ты шутишь? – опешил Сергей.

– Правдив, как никогда, – совершенно серьезно ответил он, всем своим видом давая понять, что в таком вопросе шутить не намерен.

– Ну ты даешь! Как же так? Ты что, женился?

– На ком? На четырнадцатилетней девочке? Серега, включи мозги. Какое законодательство мне это позволит? У нее родители погибли.

– Да ты что?! Печально. И давно?

– В конце октября. И я заделался ее опекуном, неофициально, конечно. В 14 лет лишиться обоих родителей, это тебе не шутка. Ей грозил интернат. Как я мог такое допустить? Уже больше месяца вместе живем.

– Вот как? Я в растерянности, Кирилл, даже не знаю что и делать: соболезнования тебе выражать или…?

– Или! Ты же в курсе, как мне хотелось забрать ее себе. Если бы не кровавая оторочка этого всего… А сейчас я безумно счастлив. Теперь она моя безраздельно. Я об этом мечтал – не в таком трагическом исполнении, конечно – но мечтал с того момента, когда увидел впервые.

– Так ты ее удочерил, что ли?

– Нет. Кто бы мне позволил? Один влиятельный человек помог оформить опекунство на бабушку, за хорошее вознаграждение, разумеется. После оформления документов бабуля убралась к себе в деревню, только ее и видели. А мы переехали в Ксюшину квартиру.

– Ну и как?

– Ой, не поверишь, Серега, чудесно. Никогда бы не подумал, что мне с ней будет так комфортно. У нас все отлично, даже говорить боюсь, чтоб не сглазить. Такое впечатление, что я знал ее всю жизнь и она всегда была рядом.

 

Они уже упаковали подносы первым, вторым, третьим, салатом и булочкой и, отыскав свободный столик, предавались вкушению столовской пищи. Кирилл с упоением рассказывал, а Сергей с интересом слушал, не перебивал, заметив, что другу необходимо выговориться, поделиться с кем-нибудь своим счастьем.

 

– Знаешь, Серый, она играет в семью. Так забавно наблюдать, как она исполняет роль маленькой хозяйки. Ей доставляет удовольствие думать, что она, как взрослая, живет с мужчиной, который о ней заботиться, а она может заботиться о нем. Хлопочет обо мне, как это у них в семье было заведено. Возвращается со школы раньше, чем я и, очевидно, копируя мать, готовить мужу (то есть мне), ужин. Прихожу, а она вместо того, чтобы уроки сделать, напечет блинчиков или оладушков. Потом двойки получает и, заодно, нагоняй от меня. Потому что, знаешь, с каким упоением эти школьные училки, особенно молодые и незамужние, меня в школу вызывают по всякому маломальскому поводу. Все норовят свечку нам подержать. А еще Ксюша стирает и гладит мне рубашки. Строго следит, чтобы каждый день у меня была непременно свежая. И так обижается, если пытаюсь одеть одну и ту же рубашку дважды. В субботу или воскресенье наглаживает их целую стопку на всю неделю. Такая забота, подсмотренная у родителей и подсказанная собственным опытом доставляет моей девочке немало радости.

 

– А квартира какая? – поинтересовался Сергей.

 

– Да обычная квартира, трехкомнатная. У нас с ней разные комнаты. Я в родительской спальне обосновался, она в своей детской. Правда, прибегает по ночам ко мне под разными предлогами – типа "Мне холодно", "Приснился страшный сон" и т.д., просит, чтобы я погладил ее и через пять минут уже сопит. Ей почему-то очень нравится спать рядом со мной, а не у себя. Малышке хорошо, а для меня мука, пытка. Вообще-то, она беспокойно спит, крутится, ворочается с боку на бок – не девочка, а вентилятор какой-то, "одеяло убежало, улетела простыня" – это про нее. А вот со мной не ворочается. Втиснется под мышку, головушку умостит на плече и замрет, не шелохнется. Боится, что если будет сильно ерзать, я ее отправлю назад в детскую. Если честно, мне с ней очень уютно спать, как с мягкой игрушкой, только живой и тепленькой.

 

– Так ты с ней…? – осторожно начал было Сергей.

– Нет-нет. Никакого секса. У меня есть с кем потрахаться.

 

Сергей даже жевать перестал, внимательно смотрел на Кирилла, удивленно пожимая плечами.

– Это кто же?

– Людмила из библиотеки.

– Да ты что, Кирилл?! И давно вы с ней?

– А когда твою книжку относил, тогда и познакомились.

– Знал бы, что так, сам бы отнес. А то все женщины тебе достаются. И девочки тоже.

– Девочки не все, девочка у меня только одна, женщина, кстати, тоже. А тебе кто мешает, Серега? Столько представительниц прекрасного пола вокруг жаждут любви, а ты ленишься оглянуться. Но своих я тебе не отдам, так и знай.

– Мне сейчас не до этого, у меня защита на носу.

 

Тарелки быстро пустели. Похоже, ни тот ни другой, увлеченные разговором, особо не замечали, что они поглощают.

– А как насчет денег, Киря? Вам хватает? Ты ей выдаешь?

 

– Хватает. Вообще-то деньги лежат в шкафу на полке. Та часть наличных, которые мы тратим. Остальные на карточках. Но она никогда сама их не берет. Просит у меня, если ей надо что-то купить. И, потом, я каждый день даю ей на карманные расходы и на школьные завтраки. Но она не транжира и распоряжается ими вполне разумно, не покупает ничего лишнего или ненужного и всегда спрашивает, если хочет приобрести что-то существенное. В этом смысле родители ее хорошо воспитали. Чувствуется, что деньгами не разбаловали, знает им цену, но честно говоря, не слишком ими интересуется: если есть – слава Богу, если нету – то и ладно. Даже не знаю, хорошо это или плохо?

 

Перемена, хоть и носила габаритное название "большая", но не могла растянуться настолько, чтобы вместить все восторги Кирилла, даже несмотря на то, что Сергей, против своего обыкновения, по боль-шей части молчал, превратившись в слух и внимание. Звонок, не пощадивший ни единого закоулка высшего учебного заведения, громогласно возвестил о начале следующей пары и они стали прощаться.

 

– Заходи в гости, Серега, мы будем тебе очень рады. Посмотришь, как мы живем. Зайдешь? Обещай. Посидим, поговорим в спокойной обстановке. Оторви один вечер от своей диссертации и заходи.

– Зайду, мне и самому интересно все своими глазами увидеть. Пока. Принцессе привет!