Тихий омут. Глава восьмая

В первых числах декабря Вера Аркадьевна стала колдовать над карнавальным костюмом дочери. Втайне от неё она посмотрела пару серий этого дурацкого мультфильма,

и с удивлением обнаружила некоторое сходство дочери с этой нелюдимой и странной не то американкой, не то канадкой.

            Алисе и впрямь пора было взрослеть. Она стремительно менялась, превращаясь из всегда понятного ребёнка в нечто новое и иногда просто пугающее.

            Вот и теперь она сидела в кресле с грацией подращенной пантеры. Сидела и ожидала момента для своей сексуальной атаки. Словно бы в её теле царил кто-то другой.

            Эта мельком пробуждающаяся сексуальность настораживала. Особенно после дурацкого фильма – муж наверняка смотрел именно его – потому и выглядел таким потерянным.

            Алисе не терпелось по-взрослому обрисовать свою фигуру – забыть об угловатости и почувствовать себя маленькой и бестрепетной совратительницей взрослых, но таких глупых и смешных мужчин.

            Теперь она действительно презирала того, кто называл её дочерью. Он не годился даже на роль любовника, не то, что мужа. Алисе не терпелось поскорее повзрослеть – и образ такой дерзкой и самостоятельной Лидии так выплывал перед глазами, словно роковой айсберг по курсу Титаника.

            Дочь явно кокетничала. Она дразнила её, требуя уступить себе дорогу и отойти в тень. Наверняка на неё уже кто-то положил глаз – положил, не шутя и возможно, даже.

            Вера Аркадиевна вздрогнула, ей показалось, что кто-то по-кошачьи лизнул её между ног. Она была готова вскрикнуть – и чтобы не выдать себя старательно заработала тяжёлой педалью.

            Машинка была даром престарелой свекрови. Вера Аркадиевна не так часто садилась шить: возиться с тканями и калькой совершенно не было времени.

            - Ли… Алиса, подойди сюда! – велела она дочери. – И сними, пожалуйста, этот дурацкий халат – во-первых, его пора стирать, а во-вторых, он попросту мал тебе.

            Алиса с каким-то равнодушием послушалась.

            - Мам, а трусы тоже снимать? – осведомилась она, поигрывая резинкой. Словно начинающая стриптизёрша.

            Вера Аркадиевна помедлила с ответом. А её дочь с какой-то странной дерзостью спустила к пяткам то, что так долго и честно оберегало её невинность.

            Обеим было уютно без Константина Ивановича. Он словно бы в прах обратился – перестал вытеснять воздух из комнаты своим чужим рыхлым телом.

            «Хоть бы он поскорее умер!», - неожиданно для себя подумала мать Алисы, поднося прохладный щекочущий сантиметр к коже дочери.

            Алиса застыла в немом ожидании. Она боялась то испортить воздух, то пустить струю. Всё её тело ожидало чего-то чудесного. Она поймала себя на желании опустить руку ниже пупка и потревожить то, что до сих пор было так запретно.

            Ей даже почудился снисходительный взгляд брата. Станислав смотрел на неё повсюду, казалось. Что он размножился, как отражение в зеркалах.

            - Наверняка, он мечтает увидеть меня такой. Совершенно голой, - таинственно с придыханием прошептала Алиса и, подражая Лидии нервно хихикнула.

            Такие сцены повторялись часто. Вера Аркадьевна невольно потакала Алисиным фантазиям. Ей хотелось это делать. Дочь заводила её своей влюбленностью в этого неказистого призрака. Несмотря на свою антисанитарию, Битлджус казался им обеим достойным уважения существом.

            Алиса даже перестала откликаться на своё такое привычное имя. Ей хотелось быть Лидией. Быть Лидией и жить в тихом местечке, как жила эта мультипликационная совратительница.

            - А может мне эмигрировать в Америку, - невесело подумала Вера Аркадьевна, но сравнив со своим мужем прилизанного и такого вот слишком примерного Чарльза, она пришла к выводу, что мужчины везде и всюду остаются детьми.

            Константин Иванович не одобрял этой затеи.

Но ему было проще уступить, чем пытаться спорить и надрывать своё отяжелевшее от жира сердце. Он чувствовал, что находится на пороге могилы. В последнее время он не находил в себе сил, жить в этом мире, словно бы кто-то требовал от него поспешного исхода из этого мира, исхода в никуда.

Алиса стала слишком дерзкой. Она словно бы и не была его дочерью. Было проще, если он был уверен, уверен, что она была не его ребёнком.

«Вот почему она постоянно дерзит мне. Я ей чужой. Совсем чужой. Так что к чему удивляться?

Он пытался повлиять на жену, но та была увлечена новой забавой. Она возомнила себя портнихой и подталкивала свою дочь в объятия Преисподней.

Алисе правилось бегать в одеянии Лидии. Она соглашалась сменить его только на полную наготу, старательно взросля себя, нет даже не себя, но своё отражение в настенном зеркале.

Теперь она нуждалась в серьёзном партнёре. Алексей с его странными улыбками и огненно рыжими волосами манил как магнит. Она была не против намагнититься, но как же на это посмотрит такой сладкий, словно бы пирожное безе, Вячеслав?

В школе она отчаянно подражала Лидии. Окружающие её девчонки были чем-то похожи на тех американских. Лидия жалела, что вынуждена терпеть рядом с собой некрасивых и потных подростков. Парни раздражали её, заставляли краснеть от любой случайно брошенной шутки и ощущать там, в тайном месте самое желанное волнение.

Одноклассницы замечали и эти краткие мгновения. Алиса смущалась, прятала взгляд и мысленно переносилась и духом и плотью в Тихие Сосны.

Декабрь стремился к концу. Её смущал только грядущий маскарад. Смущало то, что она будет слишком сексуальной в этом обтягивающем трико.

Но плоть уже требовала этого радостного мига. Алиса удивлялась себя, словно только что купленной кукле, её вело куда-то вперёд, и она шла, шла на ощупь, словно слепая.

Последний день второй четверти волновал Алису. Мысленно она уже попрощалась с этим зданием на долгие две недели, попрощалась, думая, что легко бы обошлась и без взрослых, и без детей.

Она предвкушала свой триумф, предвкушала, как станет Лидией - пускай только на миг. Но никто не назовёт её Пони и не станет смеяться и исподтишка дёргать за конский хвост.

Константин Иванович не спешил домой. Он был рад замёрзнуть посреди пустой площади. Необходимо было приготовиться к новогоднему торжеству, подарить своим женщинам милую детскую сказку.

Он уже смирился и с Лидией. В своём развратном костюме дочь была словно бы совсем чужой. Она словно бы хотела что-то сказать ему, как-то намекнуть на свои мечты.

Константин Иванович уже жалел, что так одомашнел за эти годы. Что он теперь вызывает только улыбку, словно надоевший до зевоты квартирант.

Он только думал, что стоит быть более строгим. Что ему надо пойти в школу и поговорить о том, как дальше сложится судьба его девочки. Он не желал выдёргивать её из привычного коллектива, давать новую стезю.

Теперь, получив в обмен на пару купюр  в меру пушистую ёлочку, он деловито зашагал поперёк небольшого бульварчика, не сводя глаз с дверей небольшого частного ресторана.

В этот миг к этому зданию подъезжал похожий на долото лимузин. Константин Иванович задержался у бордюра и переждал, пока, сидящая за рулём дама парковалась.

Дама вышла из салона. Её фигура показалась Константину Ивановичу знакомой. Она явно была в его памяти, от неё знакомо пахло, словно от родного человека.

Ираида Михайловна посмотрела на пополневшего усатого человека и нервно расхохоталась.

- Боже мой, Костя. Сколько лет сколько зим.

- Ира… Левицкая, – пролепетал этот полноватый горожанин. – Боже, я совсем о тебе забыл. Ты – ведь, ты ведь…

- Твоя троюродная сестра. Боже мой. Я, представь, уже овдовела. А эта девушка, эта девушка – моя дочь – учится на финансиста. И представь, представь – верит в Бога. А как ты. Небось, тоже – уже отец, а скоро  дедом станешь…

- Да, да… У меня дочь. Её Алисой зовут.

Нелли слегка вздрогнула, образ девочки в полосатых чулках вновь возник перед глазами. От него захотелось заплакать, словно бы она  увидела осуждающий взгляд наивной фантазёрки в платье из клетчатой ткани.

- Просто моя дочь представляла себя кэрролловской Алисой. Ну, той самой – из мультфильма. Его сняли на Киевнаучфильме, помнишь.

- А моя дочь желает быть Лидией. Я просто не знаю, что с ней делать, она такая странная. Я боюсь, к тому же все эти бестелесные призраки. По-моему, она вот-вот пойдёт по рукам.

- Он вдруг пожалел, что так глупо ябедничает. Что Ираида, его пару раз виденная в жизни родственница, может что-то не так понять. Что-то такое, что надо скрывать.

- Ладно, если ты не против, давай встретим Рождество. Моя дочь каждое воскресение в церковь ходит. Я, правда, не решаюсь так часто, всё-таки была комсомолкой. Заодно со своей четвероюродной сестрой познакомится.

Нелли было жаль этого странного человека. Он невольно напомнил ей о том, что она хотела забыть, особенно побывав в Оксфорде вместе с матерью.

Её фантазия, её желанное имя носила другая, незнакомая ей девочка. И не просто девочка, но сестра, сестра, которую она ни разу не видела, не желала видеть. Ей,  кому призрак с телеэкрана заменил всё – даже настоящую дружбу.

Она ела, но аппетита не было. Она поедала заказанные блюда только из вежливости. Мать хотела порадовать её и заказала все эти вкусности.

- Мама, а почему ты не рассказывала мне о моём троюродном дяде?

- Ох, боже мой. Да он сущий рак, забился в свою раковину. Я его почти и не узнала. Такой смешной. Да и женился, женился на своей студентке. Представляешь.

- На студентке… Как папа на тебе?

- Ну, вряд ли ей пришлось так знакомиться со своей судьбой. Дочка, а может не стоит ворошить прошлое. А…

- Я ничего не ворошу. Это ты пригласила его на Рождество.

- Нелли, но ведь дом всё равно такой пустой. И хватит, ты уже не маленькая, ты уже не…

- Алиса, - дерзко закончила  Нелли