Тихий омут. Глава восемнадцатая

[Скрыть] Регистрационный номер 0226042 выдан для произведения:

Глава восемнадцатая

 

Хлебосольный август катил свои дни к Успению.

Алиса теперь совсем не скучала об оставленной школе. Напротив, она презирала её, как нечто детское, и оттого особенно недолговечное.

Теперь ей совершенно не надо было притворяться ребёнком. Она хотела во всём подражать Кристине и даже всерьёз заняться приручением Алекса.

Он тоже казался ей заколдованным ребёнком. Алекс витал в мире своих грёз, отлично понимая, что у него будет и кров, и пища, и даже деньги на бензин для дышащей на ладан «копейки».

Он ненавязчиво попросил протестировать своё волшебное средство. Алиса уже предвкушала, как её врагини будут сначала позорно обсираться, а затем смущенно розоветь, путешествуя в мыслях по совершенно иным мирам.

Она только не знала, с кого первой начать.

Ей отчего-то было жаль этих высокомерных девочек. Жаль и немного противно смотреть на их муки. Впрочем, Алекс не собирался требовать от неё свидетельства их позора.

- Твое дело сделать всё незаметно. Чтобы жертва даже подумать не могла, что причиной её конфуза являешься именно ты.

Алиса глупо хихикала. Она обожала их тайные встречи, когда она совершенно забыв обо всём, ёрзала голой попкой по увядшему члену своего наставника и друга.

За это лето в ней переменилось всё. Казалось, что в это тело влили новую кровь. Алиса даже решилась избавиться от пробивающейся на лобке поросли. Она ненавидела эту волосатость, когда она походила на забавную фарфоровую голышку, её любили и жалели.

Алекс поил её бразильским кофе и ставил дорогие и редкие пластинки с записями Битлз. Алисе нравились его ухаживания. Она гордилась тем, что отражается в зеркале, словно на экране модернового телевизора, точнее отражается не она, а застрявшая в Междумирье Лидия.

 

Первый опыт они решили провести в День знаний.

Это была суббота. Алекс не любил этот день недели.

Они подъехали к школе, когда все радостные школьницы уже расходились по домам.

Алиса поспешила к дверям школы. Она отлично знала, что обязательно найдёт тут жертву.

 

Вика Каракозова изнывала от скуки. Она не спеша вышла на крыльцо и застыла. Словно бы маленькая раскрашенная статуя советской школьницы. Надетое на неё платье слегка смущало девушку. Особенно глупо выглядели белые гольфы с помпонами, но их классная руководительница  требовала именно такого внешнего вида в торжественный день.

Вика оказалась тут сразу после позорного изгнания Алисы. Она даже занимала место Щербаковой, и теперь, заметив красивую девочку с конским хвостом и грустными глазами, улыбнулась.

Алиса держала наготове своё оружие. Она была неуверенна, что Вика потянет эту пилюлю в рот. Но увидеть ту голой и жалкой ужасно хотелось.

Они очень скоро разговорились. Болтая и смеясь, прошли до первой скамейки. Вика была бы рада избавиться от тесного платья. Но она ещё не знала, как это произойдёт.

Примерно через полчаса Алиса взглянула на табло своих полудетских часов.

- О, уже почти полдень! Чао…

 

Вика пожала плечами. Она сама не заметила, как потянулась к кармашку на переднике. Там, словно маленькая жемчужина поблёскивало небольшое драже, похожее на то, что продается под маркой «Тик-так». Вика попросту не заметила, как проглотила его. Проглотила, и где-то спустя минуту тупо заёрзала, ощущая, как внутри неё началось роковое движение.

Она вскочила и поспешила найти укромный уголок. Тело наливалось непонятным и странным жаром. Оно словно бы готово было расплавиться подобно парафиновой свече.

Забежав в кусты, она начала лихорадочно оголяться. Невидимый огонь охватывал всё тело. Наконец, оказавшись совсем раздетой,  Вика двинулась прочь от наспех наваленной кучи.

Он видела совсем другой мир. Мир, который её нравился настолько, что она шла по нему, не думая ни о чём другом. Она видела прекрасный сон, видела его и не замечала скучной и будничной яви.

 

Появление голой и слега заторможенной пешеходки не осталось без внимания. Вика шла, не замечая удивленных взглядов. Она даже не чувствовала, когда случайно натыкалась на что-то твёрдое.

Наконец её тело столкнулось с твёрдой и шершавой преградой. Вика вдруг стала тереться об эту преграду, шумно задышала и слишком громко выпустила газы.

 

Владлен Михайлович обычно не докучал дочери излишним надзором. Но сейчас, что-то заставило его притормозить неподалеку от новой школы дочери.

Возле памятника Пушкину собиралась толпа разозленных людей. Они громко кричали. Владлен Михайлович приспустил стекло в пассажирской дверце своей машины и стал машинально вслушиваться в этот пчелиный говор.

Из этого жужжания он услышал только одно слово «наркоманка». Его визгливо произнёс какой-то сморщенный старичок в канотье и старомодных брюках и сорочке навыпуск. Ан был не один, а с полноватой дамой, которая держала на поводке маленькую и юркую собачку.

Владлену Михайловичу стало любопытно. Он вышел из салона и поспешил к памятнику.

То, что он увидел, показалось ему издевательским миражом. Голое существо внешне походило на его дочь, но вело так, как будто оно стало просто сексуально озабоченным приматом.

Он не знал, как поступить. Брезгливость боролась в его душе с отцовскими чувствами. «А вдруг это не она, я же давно не видел Викторию голой, да ещё со спины.

Онанирующая голышка в очередной раз испортила воздух.

- Надо милицию позвать! Пусть её в обезьянник заберут.

- Таким там самое место!

- Да выпороть её. Ишь, сама задницу подставляет.

Владлен Михайлович не выдержал. Он подскочил к этому обезумевшему телу, развернул его на сто восемьдесят градусов и влепил смачную пощёчину.

Несчастная испуганно заморгала.

 -Папа, за что? – сорвалось с её дрожащих губ.

 

Ему кое-как удалось затолкать голую дочь в салон.

Вика сжалась на заднем сиденье. Она сотый раз арпеджировала по своему телу, боясь признаться, что совершенно оголена, словно бы электрический провод.

Владлен Михайлович отыскал на газоне  брошенное платье и бельё. Дочь не успела избавиться от гольф и туфель. Однофамилец русского террориста задумался. Он стыдился всего этого. Словно бы та оголенная девушка никогда не была его дочерью.

К счастью стёкла его «шестёрки» были затонированы.

«Блядь, проститутка», - мысленно ругался он. Дочь поскуливала от ужаса и стыда.

Она не могла понять, как смогла так опозориться. И почему именно в этот день.

 

Алисе было весело. Она всё прекрасно видела. Алекс сумел отщёлкать немало пикантных кадров.

- Прекрасно… Это просто великолепно. Как замечательно. Моё снадобье действует. Да, действует. Ну, что, малышка, одной дурре ты уже отомстила.

Алиса коротко хихикнула.

Ей не терпелось стать Лидией Дитц