Сундук с приданым. Глава пятая.

 ГЛАВА пятая. УЗЕЛОК НА ПАМЯТЬ.

На это я не нашлась даже, что сказать, и некоторое время просто сидела, судорожно сглатывая комок, который не давал мне вдохнуть. Это звучало уже сущим бредом! Такая месть могла бы испугать разве что моих родственников. Но при чем здесь Ангел, который даже не знал о моем существовании?!

Не дождавшись от меня ответа, он продолжил:

- В последние пятнадцать лет Леокадия занималась изучением так называемых Узлов Судьбы.

Тут что-то тренькнуло у меня в голове. Я где-то слышала об этом, и совсем недавно! Но ворох новой невероятной информации так перегрузил мои бедные мозги, что они отказывались напрягаться и вспоминать.

 Тем временем Ангел продолжал:

- Эти Узлы встречаются не часто, но и не настолько редко, чтобы быть уникальными. Суть их в том, что они связывают судьбы людей, и не только людей, а иногда целых народов. Эти связи настолько прочны, что разорвать их, практически, невозможно. Например, если мужчина и женщина связаны Узлом Судьбы, то они не могут избежать встречи, потому что им просто на роду написано встретиться, и что-то совершить. Или, может быть, ребенку, который должен у них родиться.  Родители Гитлера не могли не встретиться, потому что их сыну суждено было сыграть огромную роль в истории всего человечества. Но иногда все не так трагично и масштабно, - люди просто должны быть вместе, потому что они могут полюбить только друг друга, и больше никого. Как бы то ни было, но вмешиваться в судьбы, связанные таким образом, очень опасно. Немногие колдуны или ведьмы решились бы так рисковать. Даже Леокадия спланировала все так, чтобы вмешательство произошло уже после ее смерти.

После этих слов в голове моей немного просветлело.

- Ты хочешь сказать, что когда баба Люка завещала мне квартиру… с тобой в сундуке, она как раз нарушила какой-то Узел Судьбы?

- Не нарушила, а…как бы сказать, изменила его.

Я, раздумывая, медленно проговорила то, что приходило мне на ум:

- То-есть, подстроив все таким образом, чтобы ты… убил меня, она как-то вмешалась в чью-то судьбу? Но чей это Узел? Твой или мой?

Ангел как-то странно посмотрел на меня и ответил:

- Я почти уверен, что наш. Это наш Узел Судьбы, мы связаны с тобой узами, которые нельзя просто так разорвать.

В очередной раз лишившись дара речи, я круглыми глазами уставилась на него, не в состоянии до конца уразуметь то, что он сказал.

- Наш? Мы…с тобой? Да не может быть никаких «мы с тобой», потому что  ты – вампир, а я – человек! Между нами нет, и не может быть ничего общего! Какие тут могут быть Узлы?! Разве что… убив меня, ты пожалел бы потом об этом. Но этого, по-моему, маловато, чтобы говорить о каких-то связях.

Ангел печально кивнул, а потом сказал:

- Да, на это и был расчет. Я обезумею от голода, и не смогу сдержаться, а убив тебя, попрощаюсь, как я обычно это делал… И только тут узнаю правду.

Он говорил настолько искренне, что я почувствовала, как меня начинает потихоньку трясти.

- Убив?.. Попрощаешься?.. – Словно со стороны, я услышала, как жалко и хрипло звучит мой голос. На несколько секунд я вдруг безоговорочно поверила во все, что он говорил. Боже ты мой! Оказывается, я была на волосок от смерти, и даже не знала об этом! А моя «благодетельница» совершенно серьезно планировала мое убийство!

«Мама, - стукнуло меня, - а ведь она была права, на все сто процентов, когда не хотела, чтобы я принимала подарок Леокадии!» 

Меня опять замутило. Стараясь дышать, как можно медленнее, я спросила:

- И что же тебе помешало меня… убить?

- Судьба! – ответил Ангел, широко улыбнувшись, так, что я впервые увидела его зубы. Слава Богу, никаких длинных клыков, просто белые, ровные зубы. – Ты сама рассказала, что ее адвокат передал тебе ключи раньше срока. Поэтому ты пришла, когда я еще не успел потерять рассудок от голода.

Я помолчала, не зная, что еще сказать, совершенно выбитая из колеи услышанным. Я верила и, одновременно, не верила во все это. Ну, в конце концов, звучало это все как-то по-киношному, просто триллер какой-то! И ведь никаких доказательств нет? Ну, есть два экстраординарных красавца-близнеца, - ну и что? Необычно, но не более того.  Ну, сидел один из них в сундуке, но про тридцать лет заточения я знаю только с его слов! Может, он прямо перед моим приходом туда спрятался. Зачем? А, может, у него такой специфический способ развлекаться! Баба Люка – ведьма? Так ведь я-то ее на помеле не видела! Ангел – вампир? При мне он крови не пил, и не пытался. А…стоп. Рана! Рана на его плече! Я точно помню, что она была, и гримом такое сделать было невозможно. Я решительно повернулась к нему:

- А как твое плечо?

- Плечо? Спасибо, нормально. – Он слегка удивился, но отреагировал как-то рассеянно, похоже, думая о чем-то своем.

- Покажи! – потребовала я.

- Что? – он явно растерялся, не зная, как отнестись к моему внезапному требованию. – Ты что, хочешь посмотреть на мой … порез?

- Да. Просто мечтаю, давай, раздевайся!

Ангел с сомнением посмотрел на меня, словно пытаясь решить, в своем ли я уме. Потом пожал плечами, и начал стаскивать с себя свитер.

Когда он снял рубашку и сел на край кровати, повернувшись ко мне спиной, я невольно сглотнула: он был так красив! И его спина не являлась исключением. Представив на секунду, что меня с ним мог бы на самом деле связывать какой-то таинственный Узел, обещающий неземную любовь, я почувствовала жгучее сожаление, но, постаралась отогнать все посторонние мысли. Собравшись с силами, я нетерпеливо приподнялась и посмотрела на его левое плечо. Потом на правое. Они оба были совершенно здоровыми, кожа гладкой, чуть поблескивающей, даже без намека на шрам, не говоря уже о той страшной ране, которую я видела своими глазами.

Не в силах удержаться, я потрогала его плечи, пытаясь убедиться, что зрение меня не обманывает.

Ангел обернулся, на лице его было написано любопытство:

- Ну, что? Ты увидела то, что хотела?

Я не ответила, пытаясь понять, как за такой короткий срок могла зажить, - и даже не оставить после себя следа! – такая глубокая рана. Вдруг мне пришла в голову, как  показалось, блестящая мысль. Я сказала Ангелу:

- Твой брат еще здесь? Позови его сюда.

Ангел, поколебавшись, подошел к двери и, не сводя с меня глаз, негромко позвал:

- Цветан.

Почти мгновенно тот вошел в комнату, как будто стоял за дверью.

Увидев голого по пояс Ангела, он насмешливо поднял черные, как нарисованные, брови, и спросил:

- Стриптиз? Уже? Не рановато начинаете?

Ангел молча пожал плечами, а я нетерпеливо ответила:

- Не волнуйся, сейчас и ты к нему присоединишься. Раздевайся!

Цветан еще выше поднял брови и взглянул на Ангела, будто спрашивая, должен ли он подчиняться. Ангел снова пожал плечами, еще более выразительно. Тогда его брат повернулся ко мне и спросил с усмешкой, и опасным огоньком в глазах:

- Полностью? Или можно что-нибудь оставить? Ботинки, например…

Я была уже по горло сыта этой идиотской ситуацией, поэтому его тона не поддержала, и сухо ответила:

- Будет вполне достаточно, если ты снимешь рубашку.

Цветан пожал плечами, точь-в-точь как его брат, и начал расстегивать пуговицы.

- Давно это с ней? – небрежно поинтересовался он. Ангел молча покачал головой и отвернулся.

Наконец, рубашка Цветана оказалась на полу, а сам он шагнул вплотную к кровати, разведя руки в любезном, приглашающем жесте.

Я присела, и потянула его к себе, заставив повернуться и опуститься на край кровати. Вот чертовщина! И у этого плечи были абсолютно целые, здоровые и без шрамов. Что это значило? Прежде всего, то, что, похоже, они не менялись местами, чтобы сбить меня с толку. Это могло значить, что все, что говорил мне Ангел, было правдой. Могло, скорее всего…

Цветану надоело сидеть, и он легко вскочил.

- Ну, что? Осмотр закончен? Я признан годным или забракован?

Ангел, который уже успел одеться, тихо сказал что-то на незнакомом языке. Цветан присвистнул и снова насмешливо посмотрел на меня.

- Ладно, желаю удачи. Если что, - зовите, могу и остальное показать…

Когда за ним закрылась дверь, Ангел присел рядом и сочувственно сказал:

- Я знаю, это трудно, особенно поначалу.

Я подняла на него глаза и спросила, все еще надеясь, сама не знаю на что:

- Твоя рана… Она зажила? Так быстро?

В его глазах мелькнуло понимание. Он молча кивнул.

Я ощутила мгновенное головокружение, как будто взлетела слишком высоко на качелях. Мой здравый смысл трещал по всем швам под напором необъяснимых событий, рушились привычная логика и  порядок вещей…

 Уже с трудом сдерживая подступающее отчаяние, я боролась с ним из последних сил, и сама слышала, что говорю излишне громко.

- Так. Покажи еще что-нибудь.

- В каком смысле? – он в недоумении уставился на меня.

- Ну, что-нибудь, что ты, как вампир, можешь. Превращаться в летучую мышь?

- Нет.

- Жаль. В волка?

- Нет.

- Очень жаль. Может, в туман?

- Нет.

- Черт побери! Что же это у вас, - чего ни хватишься, ничего нет… А летать, или быстро бегать, лазать по стенам можешь?!

- А что, нужно? – Ангел терпеливо, но непонимающе смотрел на меня, явно подозревая, что у меня банальная истерика, - вполне справедливо, кстати.

- Так. Ну что-то же у тебя должно быть особенное, что отличает тебя от обычных людей?!

Он недоверчиво посмотрел на меня, и тихо и внятно, как маленькой, пояснил:

- Я пью кровь.

Я немедленно протянула ему руку.

- Давай.

Он отпрянул от меня, на лице его отразился откровенный ужас.

- Ты с ума сошла?!

- Давай, пей, или хотя бы укуси, что ли! Ты рассказал мне тут замечательную историю, но не дал ни одного доказательства, что все – это правда. Так что давай, докажи, что все это не вранье! Ты твердишь, что ты – вампир? Отлично, тогда кусай!

Ангел посмотрел на меня так, как будто у меня выросли рога, или вторая голова, но не тронулся с места, только переспросил, словно сам себе не веря:

- Ты хочешь, чтобы я доказал тебе, что я вампир, выпив твоей крови?..

- Точно. – Очень довольная собой, я кивнула. Я была уверена, что, наконец-то, подловила его! Можно сколько угодно рассказывать страшилки про вампиров, но притворяться настолько, - невозможно.

Ангел сглотнул, посмотрел куда-то через плечо, и сказал напряженным, глухим голосом:

- Спасибо, конечно. Но больше я, пожалуй, не стану. Иначе планы Леокадии как раз осуществятся…

Теперь настал мой черед удивляться.

- Ты что, хочешь сказать, что ты…уже? Пил мою кровь?!

Ангел, по-прежнему избегая моего взгляда, ответил:

- Да… когда ты потеряла сознание там, в ванной, это не было обмороком. Это было как раз нечто из вампирского арсенала: я загипнотизировал тебя, чтобы иметь возможность…выпить твоей крови. И чтобы ты не мешала, и ничего при этом не чувствовала.

Онемев, я уставилась на него, пытаясь понять, серьезно он говорит, или нет. Все мои, так некстати обострившиеся чувства вопили, что он серьезен, так серьезен, что дальше некуда. Но я не хотела, не могла так быстро сдаться и поверить в реальность этого кошмара!

Впрочем, его последнее утверждение как раз можно было легко проверить. Я осторожно села, потом спустила ноги с кровати, и попыталась встать. Меня качнуло, но я устояла. Ангел поспешно подхватил меня, не давая упасть. Но от его присутствия мне было уже так тошно, что я выдернула руку.

- Не трогай меня, - прорычала я, стараясь отодвинуться от него подальше. Он покорно отступил. Я опять выпрямилась, и потихоньку двинулась к двери. Это оказалось совсем непросто! Комната периодически раскачивалась, зрение выделывало какие-то фокусы: то мне казалось, что пол находится прямо у меня под носом, то вдруг он удалялся, и мне чудилось, что я смотрю на него откуда-то из-под потолка.

Когда, наконец, я добралась до двери, из темноты коридора выступил Цветан, увидел меня на ногах, и насмешливо сказал:

- Ты смотри, какая шустрая! Брат, ты бы присматривал за ней, а то не успеешь оглянуться, как она уже побежит куда-нибудь… в психушку, например.

Ангел на его шутку никак не отреагировал, а я сделала попытку обойти второго вампира, чтобы выйти в коридор. Все так же скаля зубы, он крепко ухватил меня за локоть, и потащил за собой, бросив на ходу:

- Ладно уж, возьму тебя на буксир пока. Подозреваю, что рвешься ты именно сюда… - с этими словами он втолкнул меня в ванную. – Справишься сама, или подержать тебя над унитазом?

От его бесцеремонности у меня вспыхнули щеки,  злость на свое бессилие заставила меня выдернуть свою руку.

- Если ты не собираешься  навязывать мне свое присутствие, то вполне можешь идти, - гордо ответила я. К моему удивлению, он не разозлился, а расхохотался и вышел, сказав напоследок:

- Пожалуйста-пожалуйста… Будешь падать в канализацию – зови, может, я и успею…

Дверь за ним захлопнулась, и я осталась в одиночестве, что мне сейчас было совершенно необходимо.

Когда я воспользовалась всеми удобствами, которые мне могла предложить ванная бабы Люки, то почувствовала, что немного оживаю. Голова уже не кружилась, тошнота ослабла, и ноги не подгибались в самый неподходящий момент. Умывшись холодной водой, я присела прямо на пол, и подняла к глазам запястье. Узкий длинный рукав блекло-сиреневой водолазки закрывал руку до самой ладони. Сжав зубы, я решительно потянула его вверх.

Прямо над веной краснели два свежих шрамика – два полукруга, напоминающих отпечатки зубов. Похолодев, я смотрела на них, не решаясь дотронуться. Потом я торопливо задрала второй рукав – еще пара шрамиков, точно таких же! Заподозрив, что все обстоит еще хуже, чем я думала, я наклонилась и задрала штанину: на щиколотке тоже краснели шрамики. То же было на второй ноге.

Поднявшись со всей скоростью, на какую я была способна, я поковыляла к зеркалу, которое висело на стенке. Среди грязи и пятен, покрывавших его, мне удалось рассмотреть знакомые шрамы под воротником, именно там, где я чувствовала неясную боль, как будто застудила шею.

Открытие меня добило. Я села опять на пол, и уставилась на свои руки, на следы укусов вампира. Попытавшись собрать остатки здравого смысла, я велела сама себе не расклеиваться, и подумать, что делать дальше.

Именно в этот момент в дверь постучали. Я и не подумала ответить. Дверь тихонько открылась, и в щели появилась голова.

- Эй, ты в порядке? Сомневаюсь, конечно, но, может, ты хочешь поесть чего-нибудь?

Истерика, которую я так долго пыталась подавить, внезапно вырвалась наружу, и я сначала захихикала, а потом расхохоталась во весь голос.

Дверь немедленно распахнулась, и Цветан оказался рядом. Я продолжала хохотать, не в состоянии выдавить ни одного членораздельного слова, впрочем, он не стал меня  слушать, а просто сгреб в охапку, и вытащил в коридор.

Там уже стоял Ангел, с трагическим лицом, словно ожидая известия о чьей-то смерти. Это зрелище так насмешило меня, что я закатилась в новом приступе хохота. Цветан решительно сунул меня в руки своему брату, повернул к себе лицом, и вдруг неожиданно и сильно ударил сначала по одной щеке, а потом по другой.

Безумный смех сразу же прекратился, я вскрикнула и дернулась в руках Ангела. Цветан абсолютно хладнокровно взял меня за подбородок и всмотрелся в глаза. Потом, удовлетворенно кивнув, он сказал брату:

- Все, теперь можешь отпускать ее, истерика кончилась.

Но, вместо того, чтобы отпустить, Ангел сжал меня еще крепче, и потащил в кухню. Я не сопротивлялась, потому что внезапно совершенно обессилела, и почувствовала себя беспомощной куклой, которую жестокие дети таскают с места на место, дергают, роняют и бросают, куда попало. Вдобавок, что-то странное случилось с моими глазами: поле зрения сузилось, так что я могла различить только то, что находилось прямо передо мной, а периферию заливала непроглядная чернота.

Почти внеся меня в кухню, и посадив в угол, рядом с «моим» столиком, на единственный стул, Ангел занялся чем-то рядом со шкафчиком на стене.

Через некоторое время передо мной появился бокал с красным вином и тарелка с пирожками, судя по запаху, с яблоками. Желудок тут же отозвался голодным спазмом, а рот наполнился слюной. Я неуверенно потянулась к пирожку и попыталась его взять, но он почему-то ускользнул от меня, и упал на стол, рядом с тарелкой.

Немедленно рядом появился кто-то, взял меня за локти, поднял со стула, и, - рраз! – я уже сижу у кого-то на коленях, и чьи-то руки подносят бокал к моим губам. Отпив вина, я получила кусочек пирожка прямо в рот, и принялась жевать. Съев почти все, что было в тарелке, я почувствовала себя настолько лучше, что заинтересовалась, на чьих именно коленях сижу. Я повернула голову и неожиданно оказалась лицом к лицу с Ангелом, который смотрел на меня со скрытым беспокойством в глазах.

Мгновенно вспомнилось все, что он мне рассказал, а, главное, заболели шрамы от его укусов. Мне невыносимо захотелось оказаться как можно дальше от него, и я заерзала, пытаясь слезть с его коленей.

Но он обхватил меня еще крепче и сказал прямо в ухо:

- Рада, не глупи. Тебе необходимо поесть, ты уже двое суток без еды, без питья, и… с кровопотерей. Сиди спокойно, иначе мне придется кормить тебя силой.

Из всего услышанного я поняла только «двое суток». Это поразило меня, и я, забыв обо всем, спросила:

- Двое суток? Как двое суток? Какой сегодня день?

- Воскресенье.

- Воскресенье?! Но вчера же только была пятница… Я приехала сюда в пятницу! Куда девалась суббота? Почему я ничего не помню? Что ты со мною сделал?!

Я опять попыталась безуспешно освободиться от его объятий, но добилась только того, что он притиснул меня к себе так крепко, что стало нечем дышать. Я не сразу перестала брыкаться, и, наверное, Ангелу просто надоело со мной бороться, поэтому он согласился мне все объяснить, только настоял на том, чтобы я продолжала есть. Передо мной поставили снова тарелку, наполненную пирожками, и я запихнула в рот очередной кусочек, постаравшисьсь смириться с мыслью, что это все происходит наяву, дальше просыпаться некуда, значит, мой кошмар сейчас продолжится.

В кухню вошёл Цветан. Даже в том жалком состоянии, в котором я пребывала, я ощутила мощную волну притяжения, которое буквально излучал второй вампир. Он переоделся в белую футболку, и темно-синие джинсы. Длинные, как у брата, волосы были забраны в хвост, за исключением одного локона, элегантно падавшего на лоб.

Усевшись напротив нас, и усмехаясь, он спросил:

- Ну, что?  Все точки над I расставили, или еще что-нибудь осталось?

Ангел вздохнул и сказал, что кое-что еще осталось.

- Отлично, тогда я тоже послушаю. С вами так интересно! Не сравнится ни одно ток-шоу, Малахов просто отдыхает! 

И Цветан ехидно засмеялся.

Удивительно, но, явно не ангельский характер второго вампира странным образом не противоречил его идеальной внешности. Близнецы казались одинаковыми, как две капли воды, и… абсолютно разными.

В отличие от брата, Цветан производил впечатление великолепного, дикого зверя, безусловно, хищного. Он был еще более сексапилен, чем Ангел, хотя верилось с трудом, что такое возможно… Но каждый его жест, каждый взгляд были то вызовом, то приглашением к сексу, причем откровенным, до оскорбления. Глаза всегда оставались холодными и непроглядно-черными, как камень. Правда, иногда его взгляд смягчался, но это случалось только тогда, когда он смотрел на брата. Казалось совершенно невозможным обуздать или приручить его, - им можно было только восхищаться… и лучше издалека. Если его брат был воплощением ангела, то Цветан больше напоминал демона, - инкуба, например…

Я очень старалась поменьше смотреть на него, - что, кстати, было трудно, потому что он притягивал мой взгляд, словно магнитом, - и поэтому, не отрываясь, изучала свой ужин, мельком подумав, что скоро у меня произойдет искривление шейных позвонков: так старательно я гляжу куда-нибудь вниз.

Протянув руку за бокалом, я увидела свое изуродованное запястье, и меня опять затошнило. Сейчас ем я, а позавчера ели меня. Господи! Как мне уложить все это в голове? Как будто я попала прямо в середину триллера: обман, ненависть, колдовство, ведьмы, вампиры, - все это внезапно рухнуло на меня, разметав по кусочкам то, что еще недавно было моей жизнью… А я-то поверила, что мне сказочно повезло, что чудеса все-таки происходят! Было даже немного жаль себя, - ту, которой я была три дня назад, когда ничего не знала о подоплеке завещания бабы Люки.

Почувствовав, что просто не в состоянии больше находиться так близко к Ангелу, я решительно сползла с его коленей и сказала:

- Знаешь, мне уже гораздо лучше, спасибо. Я теперь сама могу сидеть, меня не надо держать. – Покачиваясь, и придерживаясь за край стола, я обошла его и села на свободный табурет. Ангел только вздохнул, ничуть не обманутый моей показной бодростью. Я тоже ощутила его состояние – какая-то тоскливая, безысходная грусть, к которой иногда примешивались внезапные вспышки гнева.

Подумав, я решила, что лучше не тянуть, и сразу взяла быка за рога:

- Ну, рассказывайте уже, чего я еще не знаю? Что вы делали, пока я была без сознания? Ставили надо мной опыты? Кормились по очереди? Или ждали, пока я очнусь? Давайте, добивайте.

Лицо Ангела передернулось, словно судорогой, и я опять ощутила в нем вспышку гнева. Но, когда он заговорил, его голос был спокоен и мягок, словно я не сказала ничего особенного:

- Рада, не надо накручивать себя. Твою кровь пил только я, один раз, когда ты…   отключилась в ванной. Цветан тебя не трогал, поэтому не надо его обижать.

- А он может еще и обидеться? – я сделала вид, что очень удивлена. Я понимала, что веду себя глупо, но остановиться не могла.  – Вообще-то, я вас не приглашала! Вы, двое, свалились на меня, невесть откуда, все мне… перевернули вверх дном, все разрушили, использовали меня, - я опять посмотрела на розовые шрамы на запястьях. - И, оказывается, я могу еще и обидеть вас? Это просто прелестно! – и я засмеялась.

Братья обменялись взглядами, но ни один из них ничего не сказал.

- Так что еще осталось? Давайте, вываливаете!

Неожиданно ответил мне не Ангел.

- Брат действительно пил твою кровь, – спокойно сказал Цветан. - Но гораздо меньше, чем ему, к примеру, было необходимо. Он выпил ровно столько, чтобы иметь возможность двигаться. Потом он вызвал сюда меня, и уже я, а не ты, снабжал его… пищей. То, что тебе сейчас плохо, связано не только с большой кровопотерей, но и с адаптацией твоего организма к вампирскому яду. Не надо вскакивать! Сиди спокойно, я объясню. Просто брат поставил тебе вампирские метки. Как раз те, на которые ты так таращишься, на руках и ногах.

Я невольно содрогнулась.

- Это что еще такое? Зачем?

На этот раз заговорил Ангел:

- Дело в том, что из-за вмешательства Леокадии все пошло наперекосяк. Я почти уверен, что мы должны были встретиться с тобой, но…не так, не при таких обстоятельствах. И я, конечно, не должен был…кусать тебя. Но так уже случилось. По сравнению с тем, что запланировала для нас Леокадия, можно сказать, что мы очень легко отделались. Но, все равно, став… моей жертвой, ты стала уязвимой. Нас не так много, но и не так уж мало, здесь есть и другие вампиры, и мы притягиваем их, как и они притягивают нас. И для тебя очень опасно находиться рядом с нами без…обозначения твоей принадлежности.

- Обозначения принадлежности? Что это значит?

- Это значит, что я, своими укусами, оставил знаки всем вампирам, что ты – табу, тебя кусать нельзя, ты – моя…

- З-замечательно, - проговорила я дрогнувшим голосом. – С потенциальным потребителем моей крови мы определились. И как же другие вампиры узнают о…твоих метках?

- Прежде всего, по запаху. Когда в человеческой крови есть даже малая толика вампирского яда, у него меняется запах.

- Запах? Чудно. И как же я теперь буду пахнуть, - плесенью? Или червяками?

Ангел протестующе покачал головой, а Цветан ехидно сказал:

- Плесень, червяки, - ты, оказывается, такая романтичная! Наверное, в детстве любила читать готические романы… Жаль тебя разочаровывать, но все гораздо прозаичнее: теперь ты пахнешь ирисами!

И он закатил глаза, всем своим видом изображая сожаление.

Эта новость меня ошеломила:

- Ирисами? Почему именно ирисами?

- Потому что основной аромат Ангела – ирисы. Ну, есть еще немного полыни, хвои и морского бриза, но… Тебе достались ирисы!

Я недоверчиво посмотрела на Ангела, почти уверенная, что это очередная шуточка Цветана. Но его брат кивнул, ничуть не удивленный.

- Да, это правда. А вот Цветан пахнет жасмином, в сочетании с можжевельником. И чуть-чуть дыма, еле заметно.

Братья улыбнулись друг другу, вполне довольные собой, как будто бы обменялись комплиментами.

Глядя на них круглыми глазами, я украдкой поднесла к носу ладонь и понюхала. Увы, ничем, кроме яблочного пирожка, мои руки не пахли! Никакого намека на ирисы, -даже полыни или хвои я не почувствовала.

Подождав, пока они закончат этот странный обмен любезностями, я продолжила свои вопросы:

- И скоро я привыкну к этим вашим… меткам? Очень уж паршиво…

Я не хотела жаловаться, но голос невольно прозвучал почти с мольбой.

Демонстративно вздохнув, Цветан сморщил нос и спросил брата:

- Ну, что, полечим?

- Пожалуй… Только мне нельзя, ты же знаешь.

- Знаю, знаю. И что бы вы без меня делали, интересно? Угробились бы, наверное, сегодня,  в первые пять минут…

Говоря все это, он подошел к раковине, вымыл руки, и вернулся к столу. Потом внимательно посмотрел на свою руку, словно выбирая, и сунул указательный палец в рот. Одно неуловимое движение зубами, - и он вытащил палец обратно. Из ранки медленно сочилась кровь. Всмотревшись в свой палец, он хмыкнул, и как ни в чем не бывало, с дразнящей улыбкой протянул мне руку:

- На, оближи, - сразу полегчает.

Я даже не сразу осознала его чудовищное предложение. А когда поняла, то чуть не поперхнулась.

- Ты что, псих? Идиот?! За кого ты меня принимаешь?! Иди ты… - я так рассвирепела, что чуть не послала его всерьез.

Цветан, ничуть не смутившись, скорчил гримасу и сказал:

- Ой-ой-ой, какие мы чувстви-и-ительные, какие мы принципиа-альные… Чужие пальцы в рот брать не бу-удем… А будем мучиться головной болью, и падать в обмороки, как полная дура… Да, ладно, не хочешь – не надо!

Ангел наклонился к нему и попросил, почти с мольбой:

- Цветан, ну, пожалуйста!

Скорчив очередную гримасу, второй вампир отыскал в шкафчике бабы Люки маленькую хрустальную рюмку, и подставил ее под капли крови, медленно падающие с его пальца. Когда набралась, примерно, десертная ложка, он проворчал:

- Хватит с вас. Тут вполне достаточно, чтобы мертвого поднять. Ну, или полумертвого.

Он резко пододвинул рюмку ко мне, а сам сунул пораненный палец опять в рот, непостижимым образом соединив в этом жесте невинность и порочность.

Ангел взял рюмку с кровью брата и протянул мне:

- Выпей.

Я с ужасом отшатнулась от него, мотая головой.

- Я… мне не надо! Я и так уже…все хорошо, честное слово! И голова не болит, все отлично…

Я бормотала всякий вздор, не в силах оторвать взгляд от содержимого рюмки, которую Ангел подносил мне все ближе и ближе. Кровь вампира казалась почти черной, но при этом поблескивала, как будто ее сбрызнули мерцающим спреем. Это было очень красиво…и отвратительно одновременно.

Я уже уперлась затылком в стенку, дальше отодвигаться было некуда, и я отвернулась, стараясь не глядеть на злополучный сосуд.

Ангел встал, обогнул стол, и подошел ко мне вплотную. Я попыталась вжаться в стенку, но безуспешно. С тоской я подумала, что о свободе выбора и воли они явно не слыхали. Скорее уж, они собирались влить в меня это пойло силком.

Ангел наклонился и мягко заговорил, глядя мне прямо в глаза:

- Рада, не вынуждай меня прибегать к силе. Поверь, я могу заставить тебя выпить это, даже не прикоснувшись к тебе, но я не хочу делать этого. Пожалуйста, будь благоразумна! Сейчас кровь вампира для тебя – это самое лучшее лекарство, у тебя сразу все пройдет. Ну же, не надо упрямиться. Открой рот, Рада, еще…еще…Ну, вот и все, ты все сделала, как надо!

Все это время Ангел не позволял мне отвести глаза, и я опять почувствовала уже знакомое ощущение падения в бездну, когда сопротивляться нет ни сил, ни желания. На какую-то секунду я потерялась в этих черных, как ночь, глазах… и тут же очнулась, но уже с ощущением жжения в горле и терпким привкусом во рту. Они все-таки добились своего! Но, прежде чем я успела высказать им все, что я о них думала, по всему телу прошла горячая волна, которая словно смывала с меня усталость, боль, тошноту и болезненное ощущение нереальности происходящего, мучившее меня с того момента, как я проснулась.