Кондрат с преданностью домашнего пуделя смотрел на собирающуюся жену.
Нелли начинала претить его юношеская влюбленность. На ум сразу приходил роман Фредерика Шопена и мадам Жорж Санд. А она, хотя и любила брючные костюмы вовсе не собиралась быть нянькой для «молодого гения».
«Да, надо было быть осмотрительней. Лучше всего мужчина в летах и с положением. Правда, от него не всегда дождёшься качественного секса, но ведь зачем-то люди выдумали страптоны.
Нелли пока была не в восторге от той мысли, что может когда-нибудь забеременеть от Кондрата, что он способен оплодотворить не только нотоносец. Но и собственную жену.
Она даже не ревновала его к милой балерине. Ида, хотя и была пока что несовершеннолетней, могла задурить голову любому. Особенно такому романтику, как Кондрат. Он был готов видеть в этой красивой девочке будущую этуаль. А Ида проверяла на нём своё полудетское кокетство.
«Мне в её годы хватало дружбы с Людочкой!».
Нелли чувствовала, что скоро они разойдутся, как детсадовцы каждый в свой угол и перестанут замечать друг друга. Она вдруг поняла, что Кондрат простил бы лесбийские безумства с подругой, а она ему гимнастические упражнения с Марком.
Этот юноша ещё немного ершился, он был слегка влюблён в свою партнёршу, и ту атмосферу эротики, что была тонко разлита в сценарии балета принимал всерьёз. Наверняка, он в детстве мечтал о таком путешествии с какой-нибудь одноклассницей.
Нелли сделала передышку и мило улыбнулась. Она вдруг подумала, если бы уменьшились не Карик и Валя, а она с Кондратом. Что было бы если бы…
Она понимала, что выдуманный автором, Карик даст сто очков её мужу. И никакой профессор Енотов не придёт к ним на выручку. И что надо спешить, впереди ещё встреча с матерью, которая приедет за ней в пять часов.
Прямой поезд до Города-Героя на Чёрном море отходил от перрона в одиннадцатом часу пополудни. Там не было спальных вагонов, зато были купейные. Нелли не представляла, как будет существовать в этой маленькой комнате, похожей на тюремную камеру…
Мать говорила, что им двоим хотя бы на месяц надо вырваться из Рублёвска, что она уже договорилась с одной женщиной, которая согласна сдать им комнату в небольшом рабочем посёлке.
Этот посёлок, точнее его название крепко засело в мозгу Нелли. «Нефтеморск!», - повторяла она, словно бы обсасывая монпансье, обсасывая и говоря себе, что очень хочет туда попасть.
Ей не терпелось увидеть постаревшего на десять лет Отрохова. Поговорить с ним, перестать чувствовать себя виноватой.
Но её беспокоил муж. Он был похож на совершенно неприспособленного родственника, этакого тщательно замаскированного рамоли, рамоли, который ещё напоминает здравомыслящего, как напоминает живого человека вовремя заведенная механическая кукла.
Кондрат смотрел на жену и страдал. Он, конечно, был возбуждён. Нелли уезжала, оставляя его на правах квартиранта. Она и теперь не боялась наклоняться и выпячивать зад, зная, что он не посмеет пойти на приступ.
Кондрат сам не понимал, зачем расписался в книге ЗАГСа. Он чувствовал себя купившим для себя в кредит нечто дорогостоящее и совершенно не оправдавшее его ожиданий. Что-то, что очень сложно вернуть обратно.
Конечно, он мог подать на развод, но это было как-то по-ребячески, к тому же, в договоре было много такого, что обычно печатают самым мелким кеглем, заставляя людей надевать очки, чтобы прочитать все эти условия.
Тёща не слишком напрягала его. Она сама была творческим человеком и теперь уезжала, чтобы присмотреть себе гнездышко где-то на юге, подальше от молодых.
Кондрат даже представил, как будет навещать Ираиду Михайловну на Кубани, как будет лакомиться свежими арбузами и ходить по окрестным горам, наблюдая красоты. Кубань с её близостью к Кавказу стоила Швейцарии. Здесь был поистине земной рай, здесь и именно здесь мог заиграть новыми красками его талант.
А пока он смотрел на шёлковую ткань облекавшую зад жены, и напряженно решал один вопрос: «Надела ли Нелли трусы?»…
Ираида Михайловна с какой-то грустью оглядела собранные чемоданы. Она уже решила, что на вокзал они отправятся на Такси. Ей не хотелось заморачиваться со стоянкой, к тому же такси могло спрятать их от любопытных глаз.
Поездка в Нефтеморск давала возможность взять паузу в жизненном марафоне. Она значила очень многое, слишком много лет было позади, приближалась роковая для многих полувековая дата.
Возможно, будь у неё ещё дети, кроме первой и такой желанной дочери, она так бы не страдала. Но тогда в восьмидесятых о второй попытке как-то не думалось. Ей нравилось иметь только одного ребёнка – словно бы дорогой и тщательно ограненный алмаз вместо целой дюжины не ограненных.
Нелли не разочаровала её. Теперь она даже боялась мечтать о внуках, это было сродни старческому эгоизму, когда на дочь смотришь, как на автомат по продаже кофе или газированной воды.
Пора.
Ираида Михайловна заперла дом, вывела машину из гаража и направилась самой кратчайшей дорогой к тому высотному зданию, где теперь имела свои апартаменты её единственная дочь…
- Нет, Кондрат. Тебе лучше остаться дома… Впрочем можешь взять мои вещи и донести их до багажника…
Нелли знала, что говорит грубо, но Кондрат именно вызывал эту грубость.
«Наверное, он ужасно хочет меня, но отчего-то медлит…».
Будучи Оболенской она была гораздо мягче. Теперь чужая фамилия была ужасно тесной. Она сдавливала тело, и от неё хотелось избавиться.
«Возможно, мы слишком поспешили соблюсти формальности.… Но и жить на правах подруги – это тоже самое, что!»
Промелькнувшее в мозгу воспоминание заставило сделать глубокий вдох. Нет, она не собиралась ещё один раз наступать на те же самые грабли. К тому же, она больше не испуганная школьница!».
- Смотри, будь осторожен со своей Этуаль. Надеюсь, то ты не наделаешь глупостей, милый?».
В салоне «Вольво» было не до разговоров.
Но в квартире Ираида Михайловна не смогла удержать своего природного любопытства.
- Это Ида Рубинштейн. Ну, та девушка, с которой мы ездили к Новиковым. Кстати, как успехи у Насти?
- Настя с родителями уехала на Тамань.
- Прекрасно, мы сможем её там навестить. Это в каких-то двухсот километрах от Нефтеморска. Можно будет доехать до Новороссийска на электричке, а там автобусом до Темрюка…
- Нелли. Так ты думаешь, что твой муж?
- Кондрат – педофил? Глупости. Впрочем, любая женщина выбирает между двумя П. Даже не знаю, что лучше знать, что твой муж предпочитает молоденьких девочек или таких же молоденьких, но мальчиков…
Кондрат спешил убить время. Он чувствовал себя виноватым, он словно бы боялся проводить жену и тёщу, попросту праздновал труса перед тёмными улицами.
Нелли так и не смогла разбудить в нём самца. Точнее она как могла, избегала самого важного диалога, когда слова ничего не значат, а только беззвучный разговор гениталий имеет какое-то значение.
Он вдруг понял, что они оба были лишь придатками своих половых органов. Что и Нелли зависела от своей вагины так же, как он, от некогда такого спокойного и рассудительного члена.
И вот теперь в их диалог стремился вступить новый собеседник, точнее собеседница.
Ида была как-то по-детски непосредственна в своих желаниях. Она походила на младшую многоюродную сестру. Кондрат знал, что лучше всего гнать все романтические мысли.
Он чувствовал, что ревнует Иду к Марку. Там, на сцене она была Валей, но под тонкой кожицей роли билась её истинная суть. И эта суть разрывалась между названным братом и им – таким загадочным и талантливым.
«Она пить бром!», - подумал он. – «В сущности, она потому и интересуется мной, потому что знает, что я женат. А в моих годах разве можно думать о таких опасных предметах!».
Жена была далеко. Она наверняка сплетничала с матерью о нём. А Кондрат чувствовал каждый укол своего самолюбия, словно бы невидимый дуэлянт пронзал и пронзал его тело.
Незаметно подошёл вечер. Кондрат привычно любовался Волгой и закатом на противоположным берегом. Когда раздался звонок мобильного телефона.
Звонила Нелли.
«Ну, всё… Мы с мамой уже в купе. А чуть не забыла, тут ко мне должна придти подруга детства, ты уж не испугай ей своими манерами. Кстати, она работает в прокуратуре…
Кондрат молчал. Он смотрел на далёкий свет вечерней зари и думал, как проведёт этот такой долгий месяц…
Помочь сайту
Поздравления
