Дуют пронзительные восточные ветры. Везде голая необозримая пустыня. Лишь кое-где островки кустарниковых деревьев, семена которых случайно занес сюда ветер. Над головой парят орлы. Непуганые дикие звери. Не замечая путников, прошел мимо лось, мелькнула шубка лисы, то и дело выскакивают зайцы и, положив на спину уши, катятся кубарем прямо под ноги; на холмах пасутся дикие козы.
– Смотри, сколько зверья, а людей нет, – удивляется Степан.
Фрол вторит ему:
–Уже другой месяц идём, ни жилья, ни духу человечьего. Степь да степь на все четыре стороны. Давай зайца подстрелим да пожарим, что ли.
–Ты что, голодный?
–Да, нет. Скучно так-то идти.
–А молочка хочешь?
–Какого молочка? Где здесь корову-то взять?
–Зачем корову? Полно диких коз. Поймаем одну какую-нибудь и подоим. Чугунок у нас есть, что ещё надо. А вот как раз на тебя глядит.
Напротив действительно остановилась коза и с любопытством смотрела на людей.
– Ты только помоги мне!
Фрол в сомнении пожал плечами.
– Да ты что, никогда не пил козьего молока? Не хуже коровьего. И жирнее. Давай, заходи с той стороны, а я с этой.
– Да, пил, пил – ещё дитятей был. Ну, то домашняя коза, а это дикий зверь. И молоко, небось, дикое, горькое.
Коза, задумчиво глядя на приятелей, не двигалась с места. Она даже не подозревала, бедная, что собираются с ней сделать. Степан осторожно приблизился и схватил её за рога. Коза брыкнулась и попала копытом в плечо Фролу, который нагнулся, было, чтобы ухватить её за туловище. Он отскочил.
– Да, хватай же её, я не удержу, – закричал Степан, изо всех сил вцепившись в рога руками. На крик прибежал и залаял пёс.
– Нишкни! – приказал Степан. Верный умолк, но продолжал держать стойку.
– Вишь, лягается, – пожаловался на козу Фрол.
– Она ещё и бодается. Если я выпущу её, то берегись.
– Не хочется мне молока.
– Хватай, я говорю!
Фрол подошёл сбоку, опасливо поглядывая на задние ноги животного, и с силой обхватил его туловище.
– За ноги, за ноги держи!
Коза, истошно мекая, дёргалась. В её глазах был страх.
Фрол с трудом перехватил ноги, получив при этом ещё пару раз копытом.
– Не робей, воробей, кто ж её доить будет? Среди нас третьего нету.
– Сейчас, сейчас, – соображал Степан.
– Придумал! – заорал Фрол, – Я придумал!
– Ну, что, что ты придумал?
– Надо зажать чем-нибудь её передние ноги и морду. Один будет задние ноги ей держать, другой доить!
– А что, дельно, – согласился Степан, – вон смотри, терн растёт. Потащили её туда.
Всё также Степан, держа козу за рога, а Фрол за задние ноги, поволокли несчастную напуганную тварь к терновнику. Зажав голову и передние ноги животного между сросшимися стволами сливы-терновки, Степан велел Фролу держать задние ноги, а сам пошёл за посудой. Коза отчаянно брыкалась.
Трудно приходилось и Степану: струйка молока лилась мимо чугунка, вовсе не предназначенного для дойки диких коз, и приходилось его переставлять, поскольку коза не успокаивалась. Наконец, выжав из вымени всё до последней капли, он ослабил хватку стволов, Фрол отпустил задние ноги, – и коза с бешеной скоростью рванула прочь. Верный помчался следом.
– Не догонит, – ухмыльнулся Фрол, – вишь, бешеная какая.
Отведав молока, он вытер губы и, почёсывая шишку на лбу, сказал:
– Хорошее молочко. Только знаешь, Степан, в следующий раз лови козу сам, я тебе не помощник.
Вёрст шесть шли молча. Неожиданно Фрол остановился.
– Степан, ты ничего не видишь?
– Нет.
– А присмотрись. Глянь вон туда, – Фрол рукой указал налево.
– Кони!
– Они самые! Табун! Пасутся. И вроде, хозяев нет. Наконец-то, повезло. А что если мы себе по конику возьмём?
– Нет, Фрол, нет!
– Но почему?
– Это чужие кони!
– Ну и что? Нам они нужны или нет?
Степан вздохнул:
– Нужны. Опасно, Фролка. Не может такого быть, чтоб не было охраны.
– Давай! Не робей, воробей!
Верный навострил уши. Степан погладил собаку и ласково прошептал:
– Тише, Верный, нишкни.
Друзья подобрались к табуну ближе, и Фрол, улучив время, вскочил на крайнего каурого коня. Раздались свист, лай собак. Огрызнулся и Верный.
– Табунщики! – испуганно воскликнули оба приятеля. Фрол, однако, коня не отпускал:
– Давай быстро, Стёпа, садись сзади! Прыгай! Уйдём!
И они помчались прочь. Пёс яростно лаял, чуя погоню. Вскоре приятели попали в какое-то болото. Нет, заболоченный берег реки, довольно широкой. Фрол направил коня на глубину, в чистую воду. Вскоре раздались выстрелы. Одна пуля чуть его не задела.
– Слезай, Фрол. Спрячемся за крупом лошади, а то подстрелят, – воскликнул Степан, соскальзывая с коня и перехватывая у товарища узду.
Фрол вцепился в шею животного и осторожно тоже опустился в воду. И взвыл от холода, который охватил тело. У Степана тоже зубы выбивали дробь. Течение реки оказалось настолько быстрым, что их неумолимо сносило вниз. Табунщики стреляли часто, но не прицельно. Пули плюхались в реку и слева и справа. Вот одна, наконец, настигла коня...
– Всё было напрасно! – разочарованно воскликнул Фрол. – Теперь у нас нет каурки, и мешки промокнут, да ещё и плавать не умею.
Он, отпустив коня, теперь крепко вцепился в Степана.
– Эй, полегче! Больно же! Просто держись одной рукой за шею, а другой помогай мне.
Пули ещё бились о поверхность реки, но расстояние увеличивалось, и они уже не долетали до людей.
Противоположный берег был крутым и каменистым. Глубина держалась стойко. Степан менял несколько раз направление, наконец, сказал:
– Становись на ноги. Тут мелко. А какая вода холодная, прямо ледяная. И течение быстрое.
– Слышь, Стенька, это Кубань, – проговорил Фрол, ужасаясь своей догадке, земля черкесов. А табунщики, наверное, были наши…русские….
– А может быть, и ногаи. Мы ж не видели их. Не ведаю, что лучше….
Небо затягивалось тучами, дул резкий ветер. Дрожа от холода, Фрол предложил разжечь костёр, чтобы согреться и просушить одежду.
– Нет, будем шалаш строить, а то не успеем до дождя, – возразил Степан.
Когда начался мелкий секущий дождь, у приятелей было готово укрытие, дымился костёр, пахло запечённой в золе рыбой. От одежды шёл спасительный пар. Рядом, в ожидании пищи, лежал Верный.
– Надолго памарга-то[1],– заметил Фрол, – осеняет.
– Вишь, как вовремя управились, – угрюмо поговорил Степан, доставая рыбу из костра и обламывая с неё глину[2].
Утром друзья позволили себе дольше поваляться в шалаше: дождь прекратился, но трава была мокрая.
– Пусть солнышко повыше заберётся, погреет воду-то, тогда и поплывём, – проговорил Степан, не открывая глаз.
– Куда?! – Фрол представил, что ещё раз придётся преодолеть бурное течение ледяной реки и содрогнулся. Однако он понимал, что на этом берегу у них вероятность потерять свободу и даже жизнь возросла.
– В Задонье, Фролушка, в Задонье. Будем русский кордон искать.
Вдруг пёс настороженно поднял уши и зарычал, и вскоре до слуха приятелей донеслись топот копыт и крики.
– Люди? Черкесы?! – воскликнул Степан.
[1] Мелкий дождь
[2] Рыбу обмазывали глиной и запекали в золе.
Эх, подводят Вас мелочи, подводят. Кто же лошадей в уздечках-то пасёт?! Вы сами пробовали кушать, да с железякой поперёк рта? Ещё скажите, что лошади под сёдлами были. Они на выпасе обычно стреноженные. Да и собаки опять-таки у Вас. Они-то что возле табуна делали? Спали, покуда их хозяин не разбудил? Ладно, почитаю дальше: пишете-то хорошо.
Трудно мне, городскому жителю, с такими мелочами управляться. Спрашиваю у знатоков,консультируюсь с казаками, черкесами, священниками, ищу в интернете, а всё равно промахи. До Вас никто мне так детально не помогал. Спасибо.
Помочь сайту
Поздравления
