Краткий миг не простой жизни. Путь одиночки

В доме Егора стало непривычно тихо. Шкатулка оказалась пустой - ее проверили в первую очередь, но горевала об этом только мать. Он же никак не мог осознать себя в новом качестве: брошенным женой идиотом. Не забыл еще, как любил ее, но мама открыла глаза на подлую натуру супружницы. Сбежала. Не успел перевоспитать. «Это было бы увлекательное занятие», - думал, помешивая постный суп.

- Придется отказать Татьяне. Не потянем.

- Сынок, а как же я? Умру со скуки.

- Мама, тут не до жиру! Или голодом сидим, или скучаем. Выбирай.

- Ну, если ты настаиваешь…

Свекровь теперь маялась одна. Вспоминала сбежавшую невестку и плевалась с досады. Сын приходил с работы мрачный и больше молчал. Что-то делал, но без женских рук дом утрачивал лоск. Иногда сожалел, что не удержал жену, но потом наполнялся гневом и грозился, в мечтах, поставить на правильное место, когда вернется. Верил, что беглянка вернется, потому что на развод не подавала, а ему платить судебные издержки было не с руки.  Попросит прощения. Конечно! Он сделает вид, что простил, а там видно будет. Жили же мирно. В его умозаключениях все было прекрасно, светло и солнечно. А бабские закидоны пресекать нужно на корню, иначе на голову сядут, и плешь образуют преждевременно.  

Но Маргарита не спешила назад. Пес выл несколько дней, глядя на калитку, потом сорвался с цепи и убежал, перепрыгнув через забор и оставив несколько клочков шерсти на колючей изгороди. Этот добряк, лояльный ко всем двуногим, оказывается, предпочитал Маргариту. Ее сложно было не любить. Всегда ласковая, доброжелательная. Собаки чувствуют внутреннее состояние человека, как никто другой. Если бы люди ценили того, кто рядом; любили за то, что он делает для них, не было бы подобных случаев.

А в ту ночь…

Скудное освещение деревенской улицы, потявкивающие лениво сонные собаки во дворах, мимо которых, осторожно ступая, брела Маргарита. В дневное время ноги находили правильное направление неосознанно, однако, ночью все менялось. Небольшой бугорок земли способен был нанести ощутимый урон неосторожному пешеходу, припозднившемуся во времени. Шла, сама не зная куда. В усталой голове не было ни одной конкретной мысли. Она шла, чтобы уйти! Бросила мужа с его довеском, в виде зловредной старухи-матери, и не жалела.

Деревня осталась позади. Ночной недосып, голодный день стали сказываться. Подкашивались ноги. Голова туманилась. Дойти до следующего населенного пункта никаких сил не хватит, да и кто ее там ждет в разгар ночи? Упадет где-нибудь от усталости, переохладится и заболеет. С ужасом подумала, что, возможно, поторопилась и лучше вернуться, пока не слишком поздно. Потом представила, что ее ждет, если проявит слабость, закусила до боли губу и потопала дальше. Стало отключаться сознание и ноги сами сошли с дороги. Деревья выпирающими корневищами остановили бесцельно движение. Прижавшись лбом к березе, опустилась на колени и заскулила, как щенок. Жесткие травы показались мягче перины. Глаза закатились, и Маргарита обмякла, провалившись в сон без сновидений. Ночная прохлада не располагала к длительному сну и, очнувшись ближе к рассвету, молодая женщина поднялась, размяла затекшие ноги, и зябко поеживаясь, побрела дальше. Теперь она знала, куда идти. Назад пути, однозначно, нет. Только вперед! Дважды ее подвозили на короткие расстояния. Ближе к полудню была на месте.

- Фух, это ты! Чего только я не передумала, - радостно взвизгнула Ева, обнимая подругу на скамейке у дома. Мимо проходили равнодушные люди, которых подобными проявлениями эмоций было не удивить. Ветер потеплел, и на улице стало приятно находиться, но Маргарите было не до любования цветами и трепещущей листвой на деревьях поблизости.

- Извини, так получилось.

- Твой хмурый ходил, косился. Мастер пытался в мозг проникнуть пронзительным взглядом, - обнимая и подталкивая к подъезду, щебетала подруга радостно. – Долго ждала?

- С полудня.

- Ты же знаешь, я на обед не езжу. Далеко живу. Перекушу на работе, отдохну в красном уголке. Все ужинать, ужинать, бедняжка моя. Отдохнешь и потом расскажешь. Ела сегодня?

- Нет. Так устала от дороги, что еле до скамейки доплелась.

- На работу не пойдешь? Да ты ешь, ешь!

Маргарита обвела взглядом уютную кухоньку, где каждая мелочь казалась на своем месте и в этом чувствовалась любовь. Теплые тона. Милые досочки с цветочками. Вспомнила свое унылое прозябание на кухне свекрови, специально обустроившей все так, чтобы невестка не радовалась жизни. Обедала та в гостиной и на кухню не заходила больше никогда, а потом, то ли заболела, то ли притворилась, чтобы получить персональное обслуживание по первому требованию.

 - Думаю, не пойдешь, а то увидишь своего козла и жалеть начнешь, а этот, гад, если распустил руки, то не успокоится. Ему… понравилось тебя воспитывать, а там еще маман его в тренде – змеюка подколодная.

- Нет, ангел мой Ева, никуда и ни за что. Потерпишь, пока найду новый угол и работу?

- Кто тебя еще пожалеет, кроме подруги.

- Спасибо!  

Онскитался долго, надеясь затеряться в глуши. И, наконец, нашел такое место. Маленький заводик. По штучным мелочам, без которых ни один дом не обходится. В отделе кадров порадовались. Небольшое производство областного значения из-за низкой оплаты труда постоянно испытывало нехватку кадров. В этот же день познакомился с еще одним соискателем хлебного места. Оба чувствовали себя неуверенно среди незнакомого коллектива, в котором каждый работник был занят только своей работой и, учитывая схему штрафов и общую ответственность за конвейерное изделие, головы не поднимал, чтобы просто кивнуть. Однако, кто давно работал или был легко обучаем, и голову поднимал, и подмигнуть мог. Таких он вычислил сразу. Особенно, понравились две девушки, стоящие рядом на конвейере, а еще работник  ОТК, изящная девушка с длинной косой, приятная, симпатичная, но не в его вкусе. Новый его приятель, Роман, загорался при взгляде на нее и остерегался конкуренции, но получил заверения друга, что тот интересуется другой особой.

Циничное сердце давно не трепетало любовью к женщине. Она была, вроде, как все за этим длинным конвейером, но какая-то хрупкая, беззащитная, с глазами, то бездонными, то полными внутренней муки, то грустными. Каждый день они были иными, будто вся жизнь ее была сосредоточена в глазах при внешне застывшем бескровном лице. Роман как-то рассказал, что однажды увидел ее с мечтательным выражением лица, когда проезжал мимо дома в день аварии. Будучи холостяком, порасспросил о ней и узнал «много интересного». Ева не сочла нужным скрывать неприглядную правду.

Онзнал не понаслышке, что среда жестока к добрым и наивным людям с чистой душой и слова Романа принял близко к сердцу. Стал наблюдать, и как-то увидел ее заплаканной. Гнев поднялся из глубин его души, что-то щелкнуло в мозгу, и он почувствовал себя другим человеком: безжалостным вершителем правосудия, который знал четко, что делать в каждый момент жизни. В тот злополучный день, пользуясь оплошностью мастера, который забыл поручение начальника и отправил Романа в рейс, не согласовав все нюансы, он сам вызвался сгонять в нужное место, сочувствуя фальшиво взмокшему от предчувствия последствий бедолаге. Отчаянно крутя педалями старого велосипеда, довольно быстро домчал до ее дома, как обычный человек, не таясь. Некому было на него смотреть. Деревенские либо на работе находились, либо своей территории. Древние бабули на лавочках тоже отсутствовали, что было не менее удивительно, но в данном случае – во благо задуманному им делу.  

Онмог бы влезть в ее окно, но предпочел соседнее, чтобы не спугнуть раньше времени - ненавидел истеричные крики, если будет не осторожен, поэтому прокрался на кухню, затаив дыхание.  Взял нож, лежащий на виду, повертел в руках, удивляясь замысловатости бороздок и прочих наворотов, вытащил из ящичка другой, не менее интересный. Поскрипывание кровати отвлекло от изучения холодного «оружия». Крадучись, приблизился к комнате старухи. Та спала. Он не заметил другую женщину, потому что кровать стояла неправильно. Так не ставят в нормальном доме. Но, если старуха желала все видеть и контролировать, то… безусловно. Ее прихоти исполнялись, как и следовало ожидать в жестоком доме….  Он ненавидел ее так сильно, будто именно ему нанесла она смертельную рану, после которой трудно выжить. Она смела мордовать светлого человечка! Рука резко пошла вниз… Тихий вздох засыпающего человека сбоку, подкорректировал удар. «Оба-на! Две… Какая… грымза?!» Эта смотрелась моложе, но так же лежала, навалившись на подушку. Он не мог допустить несправедливости, если окажется, что не той досталась порция справедливого гнева, поэтому вторым ножом воспользовался по тому же назначению и отпрыгнул за пределы видимости. Не затем пришел. Хотел раз и навсегда разобраться, а вышла… отсрочка. Подлечат обеих. «Экзамен не сдал, дурак нетерпеливый!» Усмирит ли дурной нрав, станет ли ценить чужую жизнь это раненое чудовище? Он желал этого, но время покажет. Если не пойдет на пользу, придет снова…

Затем уселся на велосипед, брошенный в кустах, и отправился «спасать» мастера от гнева сурового начальника, и справился на «отлично».

Старух подлечили, но для Маргариты настали черные дни…. Ева делилась с любопытствующим Романом тем, что становилось ей известно, а тот передавал другу. Оказывается, после выписки из больницы свекровь вела себя, как монстр, и гнобила невестку с удвоенной энергией, обвинив в неудавшемся покушении на ее бесценную жизнь, и сына убеждала в никчемности его избранницы, затаившей недоброе. И тот поверил: святая мама не могла такое выдумать…. Но однажды Маргарита не вышла на работу. Никто не знал, почему. Муж выглядел, как побитый пес.

Онне снимал вины ни с кого, но решил не пороть горячку, что до некоторых пор ему было присуще, а вначале разобраться и затемдействовать, и помочь ему разобраться во всем могла Ева. Девушка, обычно, словоохотливая, но и для нее существовали чужие тайны.

- Ищу Маргариту. Не скажешь, где она? – не стал он заходить издалека.

- Ишь, хитрый какой! Ты из органов? Нет?! Так гуляй! Почему я должна сплетничать о любимой подруге непонятно с кем, потому что он решил навестить меня в моем жилище?!

- Я… за справедливость. Да и… подлость не стоит умалчивания, - был он тверд.

- Нравится? – догадалась она.

Он кивнул. Слова казались лишними.

- А чем я помогу? Побыла у меня и уехала. Куда, сказать не могла, потому что не решила, где остановится. Но не к родителям. Это точно! Да и знает, что разболтаю, если кто вызовет мое доверие…. А как все было? Тебе же интересно. По глазам вижу. А они у тебя красивые. Так вот! Ушла из дома свекрови в ночь. Шла пешком. Под березой спала. К полудню добралась до моего дома. Ждала до вечера. Голодная сутки. Кусок в горло не лез, понимаешь?! Изгадили ее сердце и душу, сволочи! Ноги в кровь сбила, но даже не заметила, пребывая в шоковом состоянии. Ты – чужой человек, но переживаешь, а этот, гад, ее муженек, не счел нужным подойти ко мне, спросить. Ему бы я точно ничего не сказала! Это дело неприязни и принципа. Но он не побеспокоился. Уверен, видимо, был, что вернется дурочка. Унизиться вопросами передо мной?! Так не ведет себя любящий мужчина!

- И я о том же, - он стоял в дверях и не торопился уйти. Пауза затягивалась, и она решила проявить гостеприимство:

- Может, чайку?

- Не откажусь.

И опять они беседовали. Определили все по полочкам. Ушел он в задумчивости. Маргарита вне пределов доступности. Судьбе будет угодно – встретятся, но, подсознательно, желал, для ее же блага, чтобы пути их разошлись навсегда. Жить на пороховой бочке? Он не желал подобного для своих… любимых…. Одинокий волк щелкнет челюстью и удалится в очередные дебри, а таковые в большой стране всегда найдутся, но семья ослабит его позиции. Холостяк…. Ни к чему не обязывающие интрижки…. И время, жизненно необходимое, чтобы подготовиться к приему… нежданных «гостей», если те продолжают его искать.