Инкассаторская сага времён Перестройки -3

                                                    Г л а в а  13   
 
                                                      Отпуск
 
     Как Васильцев ни хотел оставлять любимый банк дольше, чем на денёк-другой, пришлось идти в отпуск. За полтора года работы или чуть более того он так прикипел к родному отделу, что, казалось, не мог прожить без него и нескольких дней. Работал он, что называется, в удовольствие и с удовольствием, ибо дело, которым он занимался, ему нравилось. Оно было ему по душе. Бесконечная череда дней, наполненных весьма любопытной будничной суетой  затягивала в круговорот неких событий. Общение с людьми на точках, работа с оружием, добывание каких-то нужных и полезных вещей «для дома для семьи», для людей, с которыми он дружит, состоит в хороших отношениях или в каких-то ещё – всё это по своему завораживало. В этом карнавале, исполненном важного дела, какого-то мельтешения, заказов, общения, заряженности на качественное выполнение своей работы, переплетения эмоций и чувств, он пребывал, как говорится, как рыба в воде. И конечно же, Екатерина, Катя, Катенька, Катюня... Она заполняла весьма большую часть его досуга да и на службе они время между заездами проводили в приятном уединении друг с другом. (Теперь их даже никто и не решился бы побеспокоить по пустякам.) А потом они могли общаться ещё и после окончания рабочего дня, бродя в сумерках по окрестностям дома, в котором жила Катя со своими дочерями. От всего этого кружилась голова и в то же самое время было как-то легко на душе... Впрочем, вероятно, это была всё-таки видимая, иллюзорная лёгкость, скрывающая проблемы того или иного рода. Но ему было хорошо. Жизнь была в кайф... Скорее всего именно так... Во всяком случае в некоем приближении большая часть из того, что с ним сейчас происходило, приносило радость. Это и было настоящим инкассаторским счастьем молодого человека, полного сил и желания жить...
     Итак, пришлось взять отпуск. Теперь они с Катей могли не то, чтобы встречаться чаще, ведь они виделись каждый день на работе, они могли ещё больше свободного времени проводить вместе. Сегодня у Екатерины был выходной. Её подменяла бухгалтер Вера. Днём они были у Михаила, наслаждаясь обществом друг друга по обычной программе их традиционных интимных сред. А на вечер планировали сходить в кино. Васильцев обзвонил несколько кинотеатров, уточняя их репертуар на сей день и время начала сеансов. Они остановили свой выбор на фильме Франсуа Трюффо «Соседка» с Жераром Депардье и Фанни Ардан в главных ролях. После просмотра картины, не спеша побродив по вечернему городу, наши влюблённые приблизились к дому Кати.
               – Ну, что, Катюнь, на завтра я даю тебе выходной. В смысле, трудись на здоровье. Павловне привет. А на после завтра давай что-нибудь придумаем, а? – сказал Михаил, нежно держа свою спутницу за руку, – может быть, опять ко мне или... Ну, что ты так вздыхаешь тяжко, как будто я тебя истязаю!
               – Мучитель ты мой любимый! – томно ответила Екатерина, – истязай! Я же не против! А по культурной программе теперь выбор за мной!
               – Как скажешь. Слушаюсь и повинуюсь. Я – раб этой лампы.
               – Тогда вот что, мой милый джин!.. Э-э-э... Давай-ка посетим нашу Драму!
               – «Давненько я не брал в руки шашек!» – довольно живо откликнулся на предложение Екатерины Васильцев, – на что пойдём? Может быть, посмотрим «Профессия – синьор из общества»? 
               – Хороший выбор! Но ход мой! – игриво сказала его спутница, вытирая едва заметный след от помады на левой щеке Михаила. – Я предлагаю: «Гарольд и Мод», пока у нас есть такие замечательные исполнители!
               – Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, хозяйка лампы. Я закажу билеты. На который день?
               – Миш, давай решим это не сегодня. Как-нибудь на днях.
               – Хорошо. А я уже подобрал нам следующий фильм.
               – Говорь! – бодро откликнулась Екатерина, сжимая своими смугленькими пальчиками пальцы Михаила.
               – Это будет... Это будет, – как бы слегка задумываясь, произнёс Васильцев, – Антониони, «Красная пустыня» с молоденькой Моникой Витти. Я смотрел в газете анонс на неделю. Есть вариант в старом центре города, дневной сеанс. Народу, естественно, не будет. У нас на такие фильмы люди как-то не очень... Да нам с тобой, собственно, никто и не нужен! Только ты, я и он, в смысле, синьор Микеланджело Антониони.
               – Как скажешь, – покорно ответила Катя, – в свой черёд ты – босс.
               – Я – босс, – словно бы размышляя в этот миг о чём-то своём, повторил слова любимой женщины Васильцев, после чего поднёс её руку к губам и поцеловал.
               – Миш, ты какой-то в эти дни... Ну, как не в своей тарелке что ли, – сказала Екатерина, вглядываясь в отблеске света окон в глаза своего спутника, – у тебя всё в порядке?
               – Ты знаешь, Катюнь... Пять дней подряд не хожу на  работу... Не ощущаю в руках оружия... Нет этой привычной ежедневной кутерьмы, этого драйва... Я просто так привык ко всему этому, что как-то странно себя чувствую. Действительно без этого «адреналинового коктейля» я как будто не в своей тарелке.
               – Для того человеку и даётся отпуск, чтобы он на время отвлёкся от привычных проблем и забот, сменил обстановку, набрался сил... Может быть, в себе покопался и что-то поменял... Хотя ты и так постоянно в себе копаешься, чего-то ищешь...
               – Я как Буратино, рождён на радость людям... Я должен им что-то дать... Но я пока не определился с тем, что именно, – как-то рассеянно сказал Михаил, бросая взгляд то в звёздную высь, проступающую в прогале между домов, то на Катю.
               – Самокопатель ты мой, солнышко моё, – ласково произнесла Екатерина, прижимаясь головой к груди Васильцева, – свети, свети! Только сам не сгори, пожалуйста! Для меня оставь своих лучиков... Через две с половиной недели я тоже буду в отпуске. Давай куда-нибудь съездим, здесь рядышком, на несколько дней, пока у нас будет такая возможность.
               – А девчонки с кем останутся?
               – Лена поедет в пионерлагерь на смену. А Ксюша будет домовничить. Я попрошу Ольгу, чтобы она пожила у нас с Кристинкой. Они в последнее время с Глебом часто стали цапаться. Им нужно отдохнуть друг от друга.
               – А ты уверена, что он за это время квартиру не проиграет? Или мебель, или четвероногого друга, в смысле, телевизор, или, я не знаю, ещё чего-нибудь...
               – Ну, я надеюсь, нет! Мне с его родителями надо поговорить... Хотя он и сам-то уже взрослый мужчина, семейный теперь, муж и отец.
               – Думаешь, Катюнь, что-то можно было раньше предусмотреть, предугадать?
               – Да, вроде, парень был как парень, понимаешь... Весёлый, почтительный такой... Было в нём что-то едва уловимое, что не внушало мне доверия... Но... Но ведь это – не аргумент, если что-то показалось... А потом, ты знаешь, Миш, начнёшь отговаривать – может не так понять... А хуже всего, ну как я рассуждала, сейчас отговоришь, а потом когда-нибудь припомнит и скажет, что, мол, вот из-за тебя, мама, тогда я не вышла замуж по любви за Глеба и всё такое. И получится, что я, вроде бы как, разрушила её счастье. В общем, я бы стала причиной её неудач в жизни... Я сомневалась, конечно, но всё же препятствовать и отговаривать не стала... Попросила только подумать ещё раз и взвесить всё... Как в таких случаях поступать, кто даст совет?.. А теперь вот... А теперь есть то, что есть...
              – Я не знаю, Катюнь, что тебе сказать, как утешить или как помочь в этом случае, – честно признался своей возлюбленной Васильцев, поцеловав руки Екатерины и крепко прижав её к себе, – наверное, жизнь сама каким-то образом всё разложит по своим полочкам, всё расставит по своим местам...
               – А девчушка у них – чудошко!.. Лапочка такая! – словно бы искрясь каким-то внутренним светом, сказала Катя и довольно эмоционально добавила, – ну что я могла тогда сделать? И как было бы лучше, я не знаю, Миш! Не знаю!
               – Не казни себя, Кать!.. Ну какой здесь может быть универсальный рецепт! Кто все эти ответы знает?! Если искать виноватых, всегда можно найти, конечно, но... Но как всё на самом деле?..
               – Сколько там времени, Миш? Меня, наверное, девчонки потеряли уже.
               – Сейчас поднимешься, Катюш, сейчас... Без двадцати одиннадцать только, –    сказал Михаил, не желая выпускать Екатерины из своих объятий, – ещё пять минут постоим здесь в полутьме...
               – Вон они свет на кухне включили. Решили что-нибудь перекусить, не дожидаясь меня. А я тут под окнами.
               – Не сидят же они голодными-холодными, да и не маленькие уже, сами – будущие хозяюшки...
               – Всё равно, Миш, пойду. Завтра созвонимся, – сказала Катя, целуя Васильцева в щёку и в губы, и вновь вытирая следы от помады.
               – Да ладно, оставь, Катюнь! Могу я домой прийти явно весь поцелованный такой, а? А то мама не поверит, что я с кем-то встречаюсь.
               – Поверит. Женщины такие вещи чувствуют, даже если и не знают наверняка, – ответила Екатерина, открывая дверь подъезда, – пока!
               – Пока, Катюш! – с лёгкой грустинкой в голосе ответил Михаил, делая жест рукой, обозначающий, что он завтра непременно ей позвонит.
     Ещё некоторое время Васильцев стоял под окнами женщины, которую он полюбил всем сердцем, пребывая в состоянии какой-то расслабленности и отстранённости от окружающего мира. Половина оконной рамы на кухне квартиры Велениных была приоткрыта. В вечерней тишине оттуда доносились неразборчивые фразы её дочерей, прерывающие звуковую дорожку какого-то фильма. Катя быстро поднялась на третий этаж и он буквально через пару минут услышал её заразительный смех, сводящий его с ума. Видимо, дочери отпустили какую-нибудь остроту по поводу своей «заблудившейся где-то в ночи» матери или она сама как-то отшутилась на эту тему. Михаил бросил взгляд на окна своей возлюбленной и словно тень медленно побрёл в сторону трамвайной остановки. Его мама наверняка тоже не спала, просто было  довольно рано для этого. Надежда Петровна привыкла, что её неженатый пока ещё сын может задержаться где-то до поздней ночи, но рассвет он непременно встретит дома, в своей комнате или же на кухне. Он будет читать, что-то писать, слушать музыку в наушниках или чуть слышно поигрывать на гитаре. Образ жизни, который он исповедовал со студенческих лет, как-то укоренился в его быту и особо не желал претерпевать каких бы то ни было серьёзных изменений. Он был, что называется, «сыном своего отца», во многом повторявшем его на некой иной спирали развития...
     Когда Михаилу было семь лет, его отец Александр Михайлович Васильцев, скончался в больнице ввиду последствий автокатастрофы. А до этого они с его мамой успели развестись и через какое-то время собирались уже вновь сойтись. Однако на сей раз на пути их счастья встала судьба. Отца, который всю свою не очень продолжительную жизнь искал себя да так и не успел найти, Миша помнил плохо...
 
 
 
 
 
                                                 Г л а в а  14
 
                                        У соседей шумновато
 
     Пока Васильцев был в отпуске, в отделе произошли некоторые перемены. Стельнов как-то пришёл на работу с большого похмелья и его, согласно веяниям перестроечного времени, рассчитали в течение суток. На его место в банк был принят совсем молодой инкассатор, едва демобилизовавшийся из армии. А тут ещё некое ЧП произошло в другом районе у коллег. В один из тёплых июньских вечеров водитель военизированного гаража, тоже молодой ещё парень, полгода как вернувшийся после срочной службы, смог выделиться, устроив стрельбу практически в центре города. Нельзя сказать, что этот случай был совсем уж чем-то совершенно особенным... Эпизодически в том или ином регионе СССР так или иначе возникали какие-либо эксцессы с участием инкассаторов, причём, как правило, не по их вине. И это происшествие так же было из разряда курьёзов, которые, в общем-то, встречались при данной работе в виде своеобразных издержек профессии. Как бы там ни было информация обо всех случаях подобного рода, как и сведения об исчезновении огнестрельного оружия где-либо на территории Советского Союза, незамедлительно доводилась через органы внутренних дел до инкассаторов по всей стране, дабы сотрудники данной службы знали чего в принципе им можно ожидать.
     На сей раз всё было весьма прозаично. Двоим хорошо подвыпившим мужчинам не понравилось, как некий «уаз» заехал на тротуар вопреки правилам дорожного движения. Они не поняли, что это был не обычный, а инкассаторский автомобиль, коему предписывалось, согласно соответствующим положениям инструкции, подъезжать максимально близко ко входу объекта, в котором расположена инкассируемая точка. Посему данного рода специальный транспорт мог ездить и по пешеходным дорожкам парков, и по тротуарам городских улиц в том числе. (На одном из маршрутов отдела, в котором трудился Васильцев, был объект, к коему необходимо было подбираться, вообще, двигаясь порядка ста с лишним метров по полосе встречного движения. В этом случае водитель включал ближний свет и ехал по встречке; объезд создавал бы достаточно большой крюк и причинял бы ряд неудобств  сотрудникам данной специализированной службы; траффик в середине восьмидесятых был, разумеется, не сравним с нынешним автомобильным потоком, когда такое было бы совершенно невозможно.)
     В нашей ситуации перевозбуждённые алкоголем мужчины были чрезвычайно возмущены заскочившим на тротуар армейским джипом, который, к тому же, как им показалось, напугал женщину с ребёнком. Едва инкассатор-сборщик зашёл в помещение, где располагалась очередная маршрутная точка, сии «джентльмены», не долго думая, открыли дверь инкассаторского «уаза» и попытались что-то высказать или предъявить водителю и старшему бригады. Пока пожилой инкассатор слегка замешкался от неожиданности, его совсем молодой коллега, водитель спецавтомобиля, достал из кобуры свой табельный ПМ и выстрелил в незадачливых заступников, слегка ранив их обоих. (Вообще говоря, в подобных случаях предписывалось стрелять на поражение, без предупреждения, кто бы перед тобой ни оказался в данный момент, будь он даже в форме сотрудника милиции. Ибо это могло быть спланированным ограблением инкассаторов, какой-либо инсценировкой или ещё чем-то из вещей подобного рода.) В нашем казусе никакого заранее разработанного плана у «нападавших» не было. Но кто мог об этом знать!? Инструкции, инструкции, инструкции... Однако одно из положений сих важных документов гласит, что нельзя применять оружия в многолюдных местах, в местах массового скопления людей и в случае, когда в ситуации фигурирует беременная женщина или женщина и малые дети, дабы избежать случайных или неправомерных жертв... Но как всем этим факторам и обстоятельствам дать моментальную оценку, когда уже «пошла такая движуха» и счёт идёт не на секунды, а буквально на мгновения?..
     Одним словом, как говорилось выше, суровая доля профессии инкассатора имеет и таковую окраску, точнее оттенок, нюанс, что инкассатор оказывается виноват практически при любом раскладе...
     И на сей раз, естественно, было назначено служебное расследование, на срок которого (как минимум) молодой водитель военизированного гаража был отстранён от своей работы. К счастью, оба пострадавших отделались весьма лёгкими ранениями, а наш шофёр «лёгким испугом»...
     Пока Васильцев отдыхал, на время совсем выпав из процесса, в отделении инкассации ещё одного из районов города так же произошла нештатная ситуация. В данном случае уже трое прилично взбодрённых «зелёным змием» представителей сильной половины человечества стали героями инцидента с участием коллег Михаила. Аналогичным образом мужчин смутило и разозлило «поведение» военного внедорожника, которому «не хватило проезжей части»... В сложившихся обстоятельствах опытные инкассаторы, использовав лишь один выстрел в воздух, положили «виновников сего торжества» на асфальт и этим всё более-менее благополучно закончилось. И на сей раз никакого запланированного заранее преступного умысла в действиях нападавших не было – лишь «нездоровая доля идиотизма»... Словом, это лето обещало быть весьма жарким во всех смыслах сего слова.   
     
 
 
 
                                                    Г л а в а  15
 
                                                    На отдыхе
 
     Чудесная летняя погода располагала к полноценному отдыху. Отпуска Екатерины и Михаила почти на полторы недели пересеклись. Грехом было бы не воспользоваться данным обстоятельством. Влюблённые решили выбраться на другую сторону Волги дикарём. Они взяли двухместную туристическую палатку Васильцева, необходимые вещи и продукты и на речном трамвайчике переправились на противоположный берег. Немного побродив по песчаному пляжу в обе стороны в поисках подходящего места для того, чтобы разбить свой мини-лагерь, они определились со своей временной стоянкой. Разведя огонь, Михаил передал сей очаг в руки его номинальной хранительницы Екатерины, а сам занялся установкой их брезентового жилища. Он имел опыт в такого рода делах и со знанием  этого ремесла за короткое время соорудил пристанище и покрыл его дополнительным тентом на случай сильного дождя. Пообедав, они пошли купаться и загорать на берегу великой реки. Казалось, они не замечали никого. Словно люди, жившие на земле когда-то в незапамятные времена, сейчас они были одни. Мужчина и женщина, как первозданные Адам и Ева, ставшие прародителями человечества до начала цивилизации, они ощущали себя одним единым целым, состоящим из двух неотъемлемых частей...
     Их уединение, наверное, было бы исполнено какого-то необыкновенного блаженства, если бы не мысли о тех, кто оставался «на другом конце света», на противоположном берегу. Катя не могла не думать о дочерях, особенно о младшей Лене, которая пребывала сейчас в пионерском лагере. Она же младшая и она не дома. Несмотря на то, что Лена была девочкой красивой и благовоспитанной, она могла постоять за себя и наверняка не дала бы себя в обиду никому. Да и контакт со своими ровесниками она находила весьма легко, благодаря своей смекалке, разумению и природному обаянию. Во всех этих компонентах она была очень похожа на свою маму. Екатерина, как и её младшая дочь, всегда становилась центром притяжения компании, где бы она ни находилась. Эту черту от неё унаследовала и Лена. В противоположность своей сестре Ксюша, что была на три года старше, выделялась своей скромностью и застенчивым характером. А сейчас, когда она стала формироваться как будущая женщина, эти качества только усилились в ней, что создавало ей определённого рода проблемы в общении с мальчиками-подростками своего возраста. К тому же, ей теперь казалось, что и ребята постарше, и даже мужчины смотрят на её быстро созревающую фигуру и делают какие-то оценки её антропоморфных женских параметров. Но сейчас с ней была старшая дочь Екатерины Ольга со своей маленькой дочуркой. Катя хоть и полагалась на её теперешний жизненный опыт, всё равно не могла полностью успокоить своего сердца мыслью о том, что у них всё в порядке. Видя внутреннее беспокойство своей любимой,
по-своему нервничал и Михаил.
               – Катюнь, ну хочешь прямо завтра к обеду и вернёмся в город? – сказал Васильцев, в очередной раз наблюдая за тем, как его спутница уходит в себя, занимаясь какими-то обыденными делами, – я понимаю тебя... Ну, насколько это возможно, наверное... И вижу, что сердце твоё не на месте.
               – Не могу о них не думать, Миш. Они всё-таки ещё дети.
               – Я сам сколько раз был в пионерлагере... С переменным, так сказать, успехом...
               – Да за Ленку-то я, в общем-то, не так переживаю, как за Ксюшу... Хотя и Ольга с ней... А если Глеб заявится к ним под кайфом!
               – Слушай, ну он же – не идиот, в конце концов, чтобы как-то навредить им. Я думаю, он в любом состоянии осознаёт, что они – его семья и... И тебя он очень уважает как тёщу и как человека.
               – Да так-то оно так... Но... Но не могу я не думать о них, Миша.
               – Ну, голубиной почты у нас нет... И половины суток ещё не прошло... Как считаешь нужным, так и сделаем. Хочешь хоть утром назад?
               – Да я, наверное, просто сама себя накручиваю... И тебя задёргала, да? – сказала Екатерина, словно бы извиняясь за то, что она стала эпицентром волнений и сомнений в едва начавшемся их совместном отдыхе.
               – Да не то, чтобы... Ну а если бы мы с тобой сейчас были на даче, тебе было бы спокойнее, Кать? Здесь разница в пути не больше, чем в полтора-два часа.
               – Всё понимаю... Ты прав... А может, Ксюша даже и рада побыть без моей опеки лишний раз. Она ведь взрослеет... Да, прости, Миш. Точно я – ненормальная сама. Из всего делаю проблему.
               – Ты – мать, ты – женщина. Ты... В общем, имеешь право волноваться.
               – Да, конечно, я себя накручиваю! – искренне призналась Екатерина, на автомате перебирая какие-то вещи в палатке.
               – В любом случае утро вечера мудренее. Давай поспим. Завтра определимся, – уверенно произнёс Васильцев, крепко сжимая свою спутницу в объятиях.
               – Придушишь, Миш, – не без некоторого кокетства сказала Катя и сама цепко обхватила его обеими руками.
               – Ну если только са-а-а-амую малость...
 
     Когда Михаил проснулся, хранительница очага уже была «на своём рабочем месте», то есть у этой древней плиты, требующей постоянной подпитки дровами. Екатерина колдовала над завтраком.
               – Ну что, Катюнь, после еды будем собираться? – поинтересовался состоянием мыслей и чувств у своей возлюбленной Васильцев.
               – Ты знаешь, я тут подумала... Действительно утро вечера мудренее. Я почему-то уверена, что у Ксюши с Ольгой всё хорошо, а у Лены тем более. Она это – просто я в её годы или ещё круче!.. Остаёмся, Миш, остаёмся!
               – Ты в этом уверена?
               – Абсолютно! Думаю, что нет каких-либо особых причин для волнения. Да и соседи у нас отличные – всегда помогут, если что... В общем, отдыхаем! Когда ещё так выберемся!..
               – Я не знаю... Ну, если ты так уверена?..
               – Да!
               – Ладно! Тогда я искупнусь и за голубями!
               – За какими голубями?! Да ну тебя, Мишка, к лешему!
               – Хорошо. Я ко всему готов. Если скажешь – в город, соберёмся в любой момент. Теплоходы ходят часто.
               – Иди, освежись и к столу!
               – Но сначала аперитив, – игриво сказал Михаил и обнял Катю за талию со спины. 
               – Ты прямо сейчас всё хочешь отведать? –  в той же манере ответила ему Екатерина, укладывая зелень поверх ломтика сыра на бутерброд, что был у неё в руках.
               – Я ещё не весь проснулся... Окунусь, позавтракаем и можешь съесть меня как этот сэндвич, – озорно продолжил диалог Васильцев, развернув к себе лицом  возлюбленную, после чего он манерно откусил кусочек бутерброда и приблизил другой его конец к губам хранительницы очага.
 
     Двое с половиной суток пролетели как один час. Они решили вернуться в город на вечернем теплоходе. Хоть погода и позволяла ещё отдыхать и Катя как-то совершенно успокоилась, перестав переживать за своих девочек-подростков, возникла другая проблема. Запас продуктов не то, чтобы изрядно истощился, он просто практически закончился. Что было тому виной? Может быть, свежий пьянящий воздух зелёной зоны и энергетика большой полноводной реки или хороший аппетит Кати и Миши, а может, выбросы их нервной энергии или что-либо ещё. Теперь это было уже не важно. Так или иначе здесь раздобыть пропитания было просто невозможно. Разве что на близлежащей турбазе можно было обзавестись несколькими кусочками хлеба.
     Они решили, что если по прибытии домой, каждый из них найдёт, что в родных пенатах всё в порядке, то через два-три дня они вновь выберутся на волжские просторы, только теперь уже вниз по течению. На сей раз хорошо знакомое ему место для отдыха предложил Васильцев. Здесь он неоднократно бывал в компании своих друзей. Ныне у каждого из них была своя семья и дети, а он жил так, как он жил...
 
 
 
                                  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
 
                                                    Г л а в а  13   
 
                                                      Отпуск
 
     Как Васильцев ни хотел оставлять любимый банк дольше, чем на денёк-другой, пришлось идти в отпуск. За полтора года работы или чуть более того он так прикипел к родному отделу, что, казалось, не мог прожить без него и нескольких дней. Работал он, что называется, в удовольствие и с удовольствием, ибо дело, которым он занимался, ему нравилось. Оно было ему по душе. Бесконечная череда дней, наполненных весьма любопытной будничной суетой  затягивала в круговорот неких событий. Общение с людьми на точках, работа с оружием, добывание каких-то нужных и полезных вещей «для дома для семьи», для людей, с которыми он дружит, состоит в хороших отношениях или в каких-то ещё – всё это по своему завораживало. В этом карнавале, исполненном важного дела, какого-то мельтешения, заказов, общения, заряженности на качественное выполнение своей работы, переплетения эмоций и чувств, он пребывал, как говорится, как рыба в воде. И конечно же, Екатерина, Катя, Катенька, Катюня... Она заполняла весьма большую часть его досуга да и на службе они время между заездами проводили в приятном уединении друг с другом. (Теперь их даже никто и не решился бы побеспокоить по пустякам.) А потом они могли общаться ещё и после окончания рабочего дня, бродя в сумерках по окрестностям дома, в котором жила Катя со своими дочерями. От всего этого кружилась голова и в то же самое время было как-то легко на душе... Впрочем, вероятно, это была всё-таки видимая, иллюзорная лёгкость, скрывающая проблемы того или иного рода. Но ему было хорошо. Жизнь была в кайф... Скорее всего именно так... Во всяком случае в некоем приближении большая часть из того, что с ним сейчас происходило, приносило радость. Это и было настоящим инкассаторским счастьем молодого человека, полного сил и желания жить...
     Итак, пришлось взять отпуск. Теперь они с Катей могли не то, чтобы встречаться чаще, ведь они виделись каждый день на работе, они могли ещё больше свободного времени проводить вместе. Сегодня у Екатерины был выходной. Её подменяла бухгалтер Вера. Днём они были у Михаила, наслаждаясь обществом друг друга по обычной программе их традиционных интимных сред. А на вечер планировали сходить в кино. Васильцев обзвонил несколько кинотеатров, уточняя их репертуар на сей день и время начала сеансов. Они остановили свой выбор на фильме Франсуа Трюффо «Соседка» с Жераром Депардье и Фанни Ардан в главных ролях. После просмотра картины, не спеша побродив по вечернему городу, наши влюблённые приблизились к дому Кати.
               – Ну, что, Катюнь, на завтра я даю тебе выходной. В смысле, трудись на здоровье. Павловне привет. А на после завтра давай что-нибудь придумаем, а? – сказал Михаил, нежно держа свою спутницу за руку, – может быть, опять ко мне или... Ну, что ты так вздыхаешь тяжко, как будто я тебя истязаю!
               – Мучитель ты мой любимый! – томно ответила Екатерина, – истязай! Я же не против! А по культурной программе теперь выбор за мной!
               – Как скажешь. Слушаюсь и повинуюсь. Я – раб этой лампы.
               – Тогда вот что, мой милый джин!.. Э-э-э... Давай-ка посетим нашу Драму!
               – «Давненько я не брал в руки шашек!» – довольно живо откликнулся на предложение Екатерины Васильцев, – на что пойдём? Может быть, посмотрим «Профессия – синьор из общества»? 
               – Хороший выбор! Но ход мой! – игриво сказала его спутница, вытирая едва заметный след от помады на левой щеке Михаила. – Я предлагаю: «Гарольд и Мод», пока у нас есть такие замечательные исполнители!
               – Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, хозяйка лампы. Я закажу билеты. На который день?
               – Миш, давай решим это не сегодня. Как-нибудь на днях.
               – Хорошо. А я уже подобрал нам следующий фильм.
               – Говорь! – бодро откликнулась Екатерина, сжимая своими смугленькими пальчиками пальцы Михаила.
               – Это будет... Это будет, – как бы слегка задумываясь, произнёс Васильцев, – Антониони, «Красная пустыня» с молоденькой Моникой Витти. Я смотрел в газете анонс на неделю. Есть вариант в старом центре города, дневной сеанс. Народу, естественно, не будет. У нас на такие фильмы люди как-то не очень... Да нам с тобой, собственно, никто и не нужен! Только ты, я и он, в смысле, синьор Микеланджело Антониони.
               – Как скажешь, – покорно ответила Катя, – в свой черёд ты – босс.
               – Я – босс, – словно бы размышляя в этот миг о чём-то своём, повторил слова любимой женщины Васильцев, после чего поднёс её руку к губам и поцеловал.
               – Миш, ты какой-то в эти дни... Ну, как не в своей тарелке что ли, – сказала Екатерина, вглядываясь в отблеске света окон в глаза своего спутника, – у тебя всё в порядке?
               – Ты знаешь, Катюнь... Пять дней подряд не хожу на  работу... Не ощущаю в руках оружия... Нет этой привычной ежедневной кутерьмы, этого драйва... Я просто так привык ко всему этому, что как-то странно себя чувствую. Действительно без этого «адреналинового коктейля» я как будто не в своей тарелке.
               – Для того человеку и даётся отпуск, чтобы он на время отвлёкся от привычных проблем и забот, сменил обстановку, набрался сил... Может быть, в себе покопался и что-то поменял... Хотя ты и так постоянно в себе копаешься, чего-то ищешь...
               – Я как Буратино, рождён на радость людям... Я должен им что-то дать... Но я пока не определился с тем, что именно, – как-то рассеянно сказал Михаил, бросая взгляд то в звёздную высь, проступающую в прогале между домов, то на Катю.
               – Самокопатель ты мой, солнышко моё, – ласково произнесла Екатерина, прижимаясь головой к груди Васильцева, – свети, свети! Только сам не сгори, пожалуйста! Для меня оставь своих лучиков... Через две с половиной недели я тоже буду в отпуске. Давай куда-нибудь съездим, здесь рядышком, на несколько дней, пока у нас будет такая возможность.
               – А девчонки с кем останутся?
               – Лена поедет в пионерлагерь на смену. А Ксюша будет домовничить. Я попрошу Ольгу, чтобы она пожила у нас с Кристинкой. Они в последнее время с Глебом часто стали цапаться. Им нужно отдохнуть друг от друга.
               – А ты уверена, что он за это время квартиру не проиграет? Или мебель, или четвероногого друга, в смысле, телевизор, или, я не знаю, ещё чего-нибудь...
               – Ну, я надеюсь, нет! Мне с его родителями надо поговорить... Хотя он и сам-то уже взрослый мужчина, семейный теперь, муж и отец.
               – Думаешь, Катюнь, что-то можно было раньше предусмотреть, предугадать?
               – Да, вроде, парень был как парень, понимаешь... Весёлый, почтительный такой... Было в нём что-то едва уловимое, что не внушало мне доверия... Но... Но ведь это – не аргумент, если что-то показалось... А потом, ты знаешь, Миш, начнёшь отговаривать – может не так понять... А хуже всего, ну как я рассуждала, сейчас отговоришь, а потом когда-нибудь припомнит и скажет, что, мол, вот из-за тебя, мама, тогда я не вышла замуж по любви за Глеба и всё такое. И получится, что я, вроде бы как, разрушила её счастье. В общем, я бы стала причиной её неудач в жизни... Я сомневалась, конечно, но всё же препятствовать и отговаривать не стала... Попросила только подумать ещё раз и взвесить всё... Как в таких случаях поступать, кто даст совет?.. А теперь вот... А теперь есть то, что есть...
              – Я не знаю, Катюнь, что тебе сказать, как утешить или как помочь в этом случае, – честно признался своей возлюбленной Васильцев, поцеловав руки Екатерины и крепко прижав её к себе, – наверное, жизнь сама каким-то образом всё разложит по своим полочкам, всё расставит по своим местам...
               – А девчушка у них – чудошко!.. Лапочка такая! – словно бы искрясь каким-то внутренним светом, сказала Катя и довольно эмоционально добавила, – ну что я могла тогда сделать? И как было бы лучше, я не знаю, Миш! Не знаю!
               – Не казни себя, Кать!.. Ну какой здесь может быть универсальный рецепт! Кто все эти ответы знает?! Если искать виноватых, всегда можно найти, конечно, но... Но как всё на самом деле?..
               – Сколько там времени, Миш? Меня, наверное, девчонки потеряли уже.
               – Сейчас поднимешься, Катюш, сейчас... Без двадцати одиннадцать только, –    сказал Михаил, не желая выпускать Екатерины из своих объятий, – ещё пять минут постоим здесь в полутьме...
               – Вон они свет на кухне включили. Решили что-нибудь перекусить, не дожидаясь меня. А я тут под окнами.
               – Не сидят же они голодными-холодными, да и не маленькие уже, сами – будущие хозяюшки...
               – Всё равно, Миш, пойду. Завтра созвонимся, – сказала Катя, целуя Васильцева в щёку и в губы, и вновь вытирая следы от помады.
               – Да ладно, оставь, Катюнь! Могу я домой прийти явно весь поцелованный такой, а? А то мама не поверит, что я с кем-то встречаюсь.
               – Поверит. Женщины такие вещи чувствуют, даже если и не знают наверняка, – ответила Екатерина, открывая дверь подъезда, – пока!
               – Пока, Катюш! – с лёгкой грустинкой в голосе ответил Михаил, делая жест рукой, обозначающий, что он завтра непременно ей позвонит.
     Ещё некоторое время Васильцев стоял под окнами женщины, которую он полюбил всем сердцем, пребывая в состоянии какой-то расслабленности и отстранённости от окружающего мира. Половина оконной рамы на кухне квартиры Велениных была приоткрыта. В вечерней тишине оттуда доносились неразборчивые фразы её дочерей, прерывающие звуковую дорожку какого-то фильма. Катя быстро поднялась на третий этаж и он буквально через пару минут услышал её заразительный смех, сводящий его с ума. Видимо, дочери отпустили какую-нибудь остроту по поводу своей «заблудившейся где-то в ночи» матери или она сама как-то отшутилась на эту тему. Михаил бросил взгляд на окна своей возлюбленной и словно тень медленно побрёл в сторону трамвайной остановки. Его мама наверняка тоже не спала, просто было  довольно рано для этого. Надежда Петровна привыкла, что её неженатый пока ещё сын может задержаться где-то до поздней ночи, но рассвет он непременно встретит дома, в своей комнате или же на кухне. Он будет читать, что-то писать, слушать музыку в наушниках или чуть слышно поигрывать на гитаре. Образ жизни, который он исповедовал со студенческих лет, как-то укоренился в его быту и особо не желал претерпевать каких бы то ни было серьёзных изменений. Он был, что называется, «сыном своего отца», во многом повторявшем его на некой иной спирали развития...
     Когда Михаилу было семь лет, его отец Александр Михайлович Васильцев, скончался в больнице ввиду последствий автокатастрофы. А до этого они с его мамой успели развестись и через какое-то время собирались уже вновь сойтись. Однако на сей раз на пути их счастья встала судьба. Отца, который всю свою не очень продолжительную жизнь искал себя да так и не успел найти, Миша помнил плохо...
 
 
 
 
 
                                                 Г л а в а  14
 
                                        У соседей шумновато
 
     Пока Васильцев был в отпуске, в отделе произошли некоторые перемены. Стельнов как-то пришёл на работу с большого похмелья и его, согласно веяниям перестроечного времени, рассчитали в течение суток. На его место в банк был принят совсем молодой инкассатор, едва демобилизовавшийся из армии. А тут ещё некое ЧП произошло в другом районе у коллег. В один из тёплых июньских вечеров водитель военизированного гаража, тоже молодой ещё парень, полгода как вернувшийся после срочной службы, смог выделиться, устроив стрельбу практически в центре города. Нельзя сказать, что этот случай был совсем уж чем-то совершенно особенным... Эпизодически в том или ином регионе СССР так или иначе возникали какие-либо эксцессы с участием инкассаторов, причём, как правило, не по их вине. И это происшествие так же было из разряда курьёзов, которые, в общем-то, встречались при данной работе в виде своеобразных издержек профессии. Как бы там ни было информация обо всех случаях подобного рода, как и сведения об исчезновении огнестрельного оружия где-либо на территории Советского Союза, незамедлительно доводилась через органы внутренних дел до инкассаторов по всей стране, дабы сотрудники данной службы знали чего в принципе им можно ожидать.
     На сей раз всё было весьма прозаично. Двоим хорошо подвыпившим мужчинам не понравилось, как некий «уаз» заехал на тротуар вопреки правилам дорожного движения. Они не поняли, что это был не обычный, а инкассаторский автомобиль, коему предписывалось, согласно соответствующим положениям инструкции, подъезжать максимально близко ко входу объекта, в котором расположена инкассируемая точка. Посему данного рода специальный транспорт мог ездить и по пешеходным дорожкам парков, и по тротуарам городских улиц в том числе. (На одном из маршрутов отдела, в котором трудился Васильцев, был объект, к коему необходимо было подбираться, вообще, двигаясь порядка ста с лишним метров по полосе встречного движения. В этом случае водитель включал ближний свет и ехал по встречке; объезд создавал бы достаточно большой крюк и причинял бы ряд неудобств  сотрудникам данной специализированной службы; траффик в середине восьмидесятых был, разумеется, не сравним с нынешним автомобильным потоком, когда такое было бы совершенно невозможно.)
     В нашей ситуации перевозбуждённые алкоголем мужчины были чрезвычайно возмущены заскочившим на тротуар армейским джипом, который, к тому же, как им показалось, напугал женщину с ребёнком. Едва инкассатор-сборщик зашёл в помещение, где располагалась очередная маршрутная точка, сии «джентльмены», не долго думая, открыли дверь инкассаторского «уаза» и попытались что-то высказать или предъявить водителю и старшему бригады. Пока пожилой инкассатор слегка замешкался от неожиданности, его совсем молодой коллега, водитель спецавтомобиля, достал из кобуры свой табельный ПМ и выстрелил в незадачливых заступников, слегка ранив их обоих. (Вообще говоря, в подобных случаях предписывалось стрелять на поражение, без предупреждения, кто бы перед тобой ни оказался в данный момент, будь он даже в форме сотрудника милиции. Ибо это могло быть спланированным ограблением инкассаторов, какой-либо инсценировкой или ещё чем-то из вещей подобного рода.) В нашем казусе никакого заранее разработанного плана у «нападавших» не было. Но кто мог об этом знать!? Инструкции, инструкции, инструкции... Однако одно из положений сих важных документов гласит, что нельзя применять оружия в многолюдных местах, в местах массового скопления людей и в случае, когда в ситуации фигурирует беременная женщина или женщина и малые дети, дабы избежать случайных или неправомерных жертв... Но как всем этим факторам и обстоятельствам дать моментальную оценку, когда уже «пошла такая движуха» и счёт идёт не на секунды, а буквально на мгновения?..
     Одним словом, как говорилось выше, суровая доля профессии инкассатора имеет и таковую окраску, точнее оттенок, нюанс, что инкассатор оказывается виноват практически при любом раскладе...
     И на сей раз, естественно, было назначено служебное расследование, на срок которого (как минимум) молодой водитель военизированного гаража был отстранён от своей работы. К счастью, оба пострадавших отделались весьма лёгкими ранениями, а наш шофёр «лёгким испугом»...
     Пока Васильцев отдыхал, на время совсем выпав из процесса, в отделении инкассации ещё одного из районов города так же произошла нештатная ситуация. В данном случае уже трое прилично взбодрённых «зелёным змием» представителей сильной половины человечества стали героями инцидента с участием коллег Михаила. Аналогичным образом мужчин смутило и разозлило «поведение» военного внедорожника, которому «не хватило проезжей части»... В сложившихся обстоятельствах опытные инкассаторы, использовав лишь один выстрел в воздух, положили «виновников сего торжества» на асфальт и этим всё более-менее благополучно закончилось. И на сей раз никакого запланированного заранее преступного умысла в действиях нападавших не было – лишь «нездоровая доля идиотизма»... Словом, это лето обещало быть весьма жарким во всех смыслах сего слова.   
     
 
 
 
                                                    Г л а в а  15
 
                                                    На отдыхе
 
     Чудесная летняя погода располагала к полноценному отдыху. Отпуска Екатерины и Михаила почти на полторы недели пересеклись. Грехом было бы не воспользоваться данным обстоятельством. Влюблённые решили выбраться на другую сторону Волги дикарём. Они взяли двухместную туристическую палатку Васильцева, необходимые вещи и продукты и на речном трамвайчике переправились на противоположный берег. Немного побродив по песчаному пляжу в обе стороны в поисках подходящего места для того, чтобы разбить свой мини-лагерь, они определились со своей временной стоянкой. Разведя огонь, Михаил передал сей очаг в руки его номинальной хранительницы Екатерины, а сам занялся установкой их брезентового жилища. Он имел опыт в такого рода делах и со знанием  этого ремесла за короткое время соорудил пристанище и покрыл его дополнительным тентом на случай сильного дождя. Пообедав, они пошли купаться и загорать на берегу великой реки. Казалось, они не замечали никого. Словно люди, жившие на земле когда-то в незапамятные времена, сейчас они были одни. Мужчина и женщина, как первозданные Адам и Ева, ставшие прародителями человечества до начала цивилизации, они ощущали себя одним единым целым, состоящим из двух неотъемлемых частей...
     Их уединение, наверное, было бы исполнено какого-то необыкновенного блаженства, если бы не мысли о тех, кто оставался «на другом конце света», на противоположном берегу. Катя не могла не думать о дочерях, особенно о младшей Лене, которая пребывала сейчас в пионерском лагере. Она же младшая и она не дома. Несмотря на то, что Лена была девочкой красивой и благовоспитанной, она могла постоять за себя и наверняка не дала бы себя в обиду никому. Да и контакт со своими ровесниками она находила весьма легко, благодаря своей смекалке, разумению и природному обаянию. Во всех этих компонентах она была очень похожа на свою маму. Екатерина, как и её младшая дочь, всегда становилась центром притяжения компании, где бы она ни находилась. Эту черту от неё унаследовала и Лена. В противоположность своей сестре Ксюша, что была на три года старше, выделялась своей скромностью и застенчивым характером. А сейчас, когда она стала формироваться как будущая женщина, эти качества только усилились в ней, что создавало ей определённого рода проблемы в общении с мальчиками-подростками своего возраста. К тому же, ей теперь казалось, что и ребята постарше, и даже мужчины смотрят на её быстро созревающую фигуру и делают какие-то оценки её антропоморфных женских параметров. Но сейчас с ней была старшая дочь Екатерины Ольга со своей маленькой дочуркой. Катя хоть и полагалась на её теперешний жизненный опыт, всё равно не могла полностью успокоить своего сердца мыслью о том, что у них всё в порядке. Видя внутреннее беспокойство своей любимой,
по-своему нервничал и Михаил.
               – Катюнь, ну хочешь прямо завтра к обеду и вернёмся в город? – сказал Васильцев, в очередной раз наблюдая за тем, как его спутница уходит в себя, занимаясь какими-то обыденными делами, – я понимаю тебя... Ну, насколько это возможно, наверное... И вижу, что сердце твоё не на месте.
               – Не могу о них не думать, Миш. Они всё-таки ещё дети.
               – Я сам сколько раз был в пионерлагере... С переменным, так сказать, успехом...
               – Да за Ленку-то я, в общем-то, не так переживаю, как за Ксюшу... Хотя и Ольга с ней... А если Глеб заявится к ним под кайфом!
               – Слушай, ну он же – не идиот, в конце концов, чтобы как-то навредить им. Я думаю, он в любом состоянии осознаёт, что они – его семья и... И тебя он очень уважает как тёщу и как человека.
               – Да так-то оно так... Но... Но не могу я не думать о них, Миша.
               – Ну, голубиной почты у нас нет... И половины суток ещё не прошло... Как считаешь нужным, так и сделаем. Хочешь хоть утром назад?
               – Да я, наверное, просто сама себя накручиваю... И тебя задёргала, да? – сказала Екатерина, словно бы извиняясь за то, что она стала эпицентром волнений и сомнений в едва начавшемся их совместном отдыхе.
               – Да не то, чтобы... Ну а если бы мы с тобой сейчас были на даче, тебе было бы спокойнее, Кать? Здесь разница в пути не больше, чем в полтора-два часа.
               – Всё понимаю... Ты прав... А может, Ксюша даже и рада побыть без моей опеки лишний раз. Она ведь взрослеет... Да, прости, Миш. Точно я – ненормальная сама. Из всего делаю проблему.
               – Ты – мать, ты – женщина. Ты... В общем, имеешь право волноваться.
               – Да, конечно, я себя накручиваю! – искренне призналась Екатерина, на автомате перебирая какие-то вещи в палатке.
               – В любом случае утро вечера мудренее. Давай поспим. Завтра определимся, – уверенно произнёс Васильцев, крепко сжимая свою спутницу в объятиях.
               – Придушишь, Миш, – не без некоторого кокетства сказала Катя и сама цепко обхватила его обеими руками.
               – Ну если только са-а-а-амую малость...
 
     Когда Михаил проснулся, хранительница очага уже была «на своём рабочем месте», то есть у этой древней плиты, требующей постоянной подпитки дровами. Екатерина колдовала над завтраком.
               – Ну что, Катюнь, после еды будем собираться? – поинтересовался состоянием мыслей и чувств у своей возлюбленной Васильцев.
               – Ты знаешь, я тут подумала... Действительно утро вечера мудренее. Я почему-то уверена, что у Ксюши с Ольгой всё хорошо, а у Лены тем более. Она это – просто я в её годы или ещё круче!.. Остаёмся, Миш, остаёмся!
               – Ты в этом уверена?
               – Абсолютно! Думаю, что нет каких-либо особых причин для волнения. Да и соседи у нас отличные – всегда помогут, если что... В общем, отдыхаем! Когда ещё так выберемся!..
               – Я не знаю... Ну, если ты так уверена?..
               – Да!
               – Ладно! Тогда я искупнусь и за голубями!
               – За какими голубями?! Да ну тебя, Мишка, к лешему!
               – Хорошо. Я ко всему готов. Если скажешь – в город, соберёмся в любой момент. Теплоходы ходят часто.
               – Иди, освежись и к столу!
               – Но сначала аперитив, – игриво сказал Михаил и обнял Катю за талию со спины. 
               – Ты прямо сейчас всё хочешь отведать? –  в той же манере ответила ему Екатерина, укладывая зелень поверх ломтика сыра на бутерброд, что был у неё в руках.
               – Я ещё не весь проснулся... Окунусь, позавтракаем и можешь съесть меня как этот сэндвич, – озорно продолжил диалог Васильцев, развернув к себе лицом  возлюбленную, после чего он манерно откусил кусочек бутерброда и приблизил другой его конец к губам хранительницы очага.
 
     Двое с половиной суток пролетели как один час. Они решили вернуться в город на вечернем теплоходе. Хоть погода и позволяла ещё отдыхать и Катя как-то совершенно успокоилась, перестав переживать за своих девочек-подростков, возникла другая проблема. Запас продуктов не то, чтобы изрядно истощился, он просто практически закончился. Что было тому виной? Может быть, свежий пьянящий воздух зелёной зоны и энергетика большой полноводной реки или хороший аппетит Кати и Миши, а может, выбросы их нервной энергии или что-либо ещё. Теперь это было уже не важно. Так или иначе здесь раздобыть пропитания было просто невозможно. Разве что на близлежащей турбазе можно было обзавестись несколькими кусочками хлеба.
     Они решили, что если по прибытии домой, каждый из них найдёт, что в родных пенатах всё в порядке, то через два-три дня они вновь выберутся на волжские просторы, только теперь уже вниз по течению. На сей раз хорошо знакомое ему место для отдыха предложил Васильцев. Здесь он неоднократно бывал в компании своих друзей. Ныне у каждого из них была своя семья и дети, а он жил так, как он жил...
 
 
 
                                  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
                                                     Г л а в а  13   
 
                                                      Отпуск
 
     Как Васильцев ни хотел оставлять любимый банк дольше, чем на денёк-другой, пришлось идти в отпуск. За полтора года работы или чуть более того он так прикипел к родному отделу, что, казалось, не мог прожить без него и нескольких дней. Работал он, что называется, в удовольствие и с удовольствием, ибо дело, которым он занимался, ему нравилось. Оно было ему по душе. Бесконечная череда дней, наполненных весьма любопытной будничной суетой  затягивала в круговорот неких событий. Общение с людьми на точках, работа с оружием, добывание каких-то нужных и полезных вещей «для дома для семьи», для людей, с которыми он дружит, состоит в хороших отношениях или в каких-то ещё – всё это по своему завораживало. В этом карнавале, исполненном важного дела, какого-то мельтешения, заказов, общения, заряженности на качественное выполнение своей работы, переплетения эмоций и чувств, он пребывал, как говорится, как рыба в воде. И конечно же, Екатерина, Катя, Катенька, Катюня... Она заполняла весьма большую часть его досуга да и на службе они время между заездами проводили в приятном уединении друг с другом. (Теперь их даже никто и не решился бы побеспокоить по пустякам.) А потом они могли общаться ещё и после окончания рабочего дня, бродя в сумерках по окрестностям дома, в котором жила Катя со своими дочерями. От всего этого кружилась голова и в то же самое время было как-то легко на душе... Впрочем, вероятно, это была всё-таки видимая, иллюзорная лёгкость, скрывающая проблемы того или иного рода. Но ему было хорошо. Жизнь была в кайф... Скорее всего именно так... Во всяком случае в некоем приближении большая часть из того, что с ним сейчас происходило, приносило радость. Это и было настоящим инкассаторским счастьем молодого человека, полного сил и желания жить...
     Итак, пришлось взять отпуск. Теперь они с Катей могли не то, чтобы встречаться чаще, ведь они виделись каждый день на работе, они могли ещё больше свободного времени проводить вместе. Сегодня у Екатерины был выходной. Её подменяла бухгалтер Вера. Днём они были у Михаила, наслаждаясь обществом друг друга по обычной программе их традиционных интимных сред. А на вечер планировали сходить в кино. Васильцев обзвонил несколько кинотеатров, уточняя их репертуар на сей день и время начала сеансов. Они остановили свой выбор на фильме Франсуа Трюффо «Соседка» с Жераром Депардье и Фанни Ардан в главных ролях. После просмотра картины, не спеша побродив по вечернему городу, наши влюблённые приблизились к дому Кати.
               – Ну, что, Катюнь, на завтра я даю тебе выходной. В смысле, трудись на здоровье. Павловне привет. А на после завтра давай что-нибудь придумаем, а? – сказал Михаил, нежно держа свою спутницу за руку, – может быть, опять ко мне или... Ну, что ты так вздыхаешь тяжко, как будто я тебя истязаю!
               – Мучитель ты мой любимый! – томно ответила Екатерина, – истязай! Я же не против! А по культурной программе теперь выбор за мной!
               – Как скажешь. Слушаюсь и повинуюсь. Я – раб этой лампы.
               – Тогда вот что, мой милый джин!.. Э-э-э... Давай-ка посетим нашу Драму!
               – «Давненько я не брал в руки шашек!» – довольно живо откликнулся на предложение Екатерины Васильцев, – на что пойдём? Может быть, посмотрим «Профессия – синьор из общества»? 
               – Хороший выбор! Но ход мой! – игриво сказала его спутница, вытирая едва заметный след от помады на левой щеке Михаила. – Я предлагаю: «Гарольд и Мод», пока у нас есть такие замечательные исполнители!
               – Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, хозяйка лампы. Я закажу билеты. На который день?
               – Миш, давай решим это не сегодня. Как-нибудь на днях.
               – Хорошо. А я уже подобрал нам следующий фильм.
               – Говорь! – бодро откликнулась Екатерина, сжимая своими смугленькими пальчиками пальцы Михаила.
               – Это будет... Это будет, – как бы слегка задумываясь, произнёс Васильцев, – Антониони, «Красная пустыня» с молоденькой Моникой Витти. Я смотрел в газете анонс на неделю. Есть вариант в старом центре города, дневной сеанс. Народу, естественно, не будет. У нас на такие фильмы люди как-то не очень... Да нам с тобой, собственно, никто и не нужен! Только ты, я и он, в смысле, синьор Микеланджело Антониони.
               – Как скажешь, – покорно ответила Катя, – в свой черёд ты – босс.
               – Я – босс, – словно бы размышляя в этот миг о чём-то своём, повторил слова любимой женщины Васильцев, после чего поднёс её руку к губам и поцеловал.
               – Миш, ты какой-то в эти дни... Ну, как не в своей тарелке что ли, – сказала Екатерина, вглядываясь в отблеске света окон в глаза своего спутника, – у тебя всё в порядке?
               – Ты знаешь, Катюнь... Пять дней подряд не хожу на  работу... Не ощущаю в руках оружия... Нет этой привычной ежедневной кутерьмы, этого драйва... Я просто так привык ко всему этому, что как-то странно себя чувствую. Действительно без этого «адреналинового коктейля» я как будто не в своей тарелке.
               – Для того человеку и даётся отпуск, чтобы он на время отвлёкся от привычных проблем и забот, сменил обстановку, набрался сил... Может быть, в себе покопался и что-то поменял... Хотя ты и так постоянно в себе копаешься, чего-то ищешь...
               – Я как Буратино, рождён на радость людям... Я должен им что-то дать... Но я пока не определился с тем, что именно, – как-то рассеянно сказал Михаил, бросая взгляд то в звёздную высь, проступающую в прогале между домов, то на Катю.
               – Самокопатель ты мой, солнышко моё, – ласково произнесла Екатерина, прижимаясь головой к груди Васильцева, – свети, свети! Только сам не сгори, пожалуйста! Для меня оставь своих лучиков... Через две с половиной недели я тоже буду в отпуске. Давай куда-нибудь съездим, здесь рядышком, на несколько дней, пока у нас будет такая возможность.
               – А девчонки с кем останутся?
               – Лена поедет в пионерлагерь на смену. А Ксюша будет домовничить. Я попрошу Ольгу, чтобы она пожила у нас с Кристинкой. Они в последнее время с Глебом часто стали цапаться. Им нужно отдохнуть друг от друга.
               – А ты уверена, что он за это время квартиру не проиграет? Или мебель, или четвероногого друга, в смысле, телевизор, или, я не знаю, ещё чего-нибудь...
               – Ну, я надеюсь, нет! Мне с его родителями надо поговорить... Хотя он и сам-то уже взрослый мужчина, семейный теперь, муж и отец.
               – Думаешь, Катюнь, что-то можно было раньше предусмотреть, предугадать?
               – Да, вроде, парень был как парень, понимаешь... Весёлый, почтительный такой... Было в нём что-то едва уловимое, что не внушало мне доверия... Но... Но ведь это – не аргумент, если что-то показалось... А потом, ты знаешь, Миш, начнёшь отговаривать – может не так понять... А хуже всего, ну как я рассуждала, сейчас отговоришь, а потом когда-нибудь припомнит и скажет, что, мол, вот из-за тебя, мама, тогда я не вышла замуж по любви за Глеба и всё такое. И получится, что я, вроде бы как, разрушила её счастье. В общем, я бы стала причиной её неудач в жизни... Я сомневалась, конечно, но всё же препятствовать и отговаривать не стала... Попросила только подумать ещё раз и взвесить всё... Как в таких случаях поступать, кто даст совет?.. А теперь вот... А теперь есть то, что есть...
              – Я не знаю, Катюнь, что тебе сказать, как утешить или как помочь в этом случае, – честно признался своей возлюбленной Васильцев, поцеловав руки Екатерины и крепко прижав её к себе, – наверное, жизнь сама каким-то образом всё разложит по своим полочкам, всё расставит по своим местам...
               – А девчушка у них – чудошко!.. Лапочка такая! – словно бы искрясь каким-то внутренним светом, сказала Катя и довольно эмоционально добавила, – ну что я могла тогда сделать? И как было бы лучше, я не знаю, Миш! Не знаю!
               – Не казни себя, Кать!.. Ну какой здесь может быть универсальный рецепт! Кто все эти ответы знает?! Если искать виноватых, всегда можно найти, конечно, но... Но как всё на самом деле?..
               – Сколько там времени, Миш? Меня, наверное, девчонки потеряли уже.
               – Сейчас поднимешься, Катюш, сейчас... Без двадцати одиннадцать только, –    сказал Михаил, не желая выпускать Екатерины из своих объятий, – ещё пять минут постоим здесь в полутьме...
               – Вон они свет на кухне включили. Решили что-нибудь перекусить, не дожидаясь меня. А я тут под окнами.
               – Не сидят же они голодными-холодными, да и не маленькие уже, сами – будущие хозяюшки...
               – Всё равно, Миш, пойду. Завтра созвонимся, – сказала Катя, целуя Васильцева в щёку и в губы, и вновь вытирая следы от помады.
               – Да ладно, оставь, Катюнь! Могу я домой прийти явно весь поцелованный такой, а? А то мама не поверит, что я с кем-то встречаюсь.
               – Поверит. Женщины такие вещи чувствуют, даже если и не знают наверняка, – ответила Екатерина, открывая дверь подъезда, – пока!
               – Пока, Катюш! – с лёгкой грустинкой в голосе ответил Михаил, делая жест рукой, обозначающий, что он завтра непременно ей позвонит.
     Ещё некоторое время Васильцев стоял под окнами женщины, которую он полюбил всем сердцем, пребывая в состоянии какой-то расслабленности и отстранённости от окружающего мира. Половина оконной рамы на кухне квартиры Велениных была приоткрыта. В вечерней тишине оттуда доносились неразборчивые фразы её дочерей, прерывающие звуковую дорожку какого-то фильма. Катя быстро поднялась на третий этаж и он буквально через пару минут услышал её заразительный смех, сводящий его с ума. Видимо, дочери отпустили какую-нибудь остроту по поводу своей «заблудившейся где-то в ночи» матери или она сама как-то отшутилась на эту тему. Михаил бросил взгляд на окна своей возлюбленной и словно тень медленно побрёл в сторону трамвайной остановки. Его мама наверняка тоже не спала, просто было  довольно рано для этого. Надежда Петровна привыкла, что её неженатый пока ещё сын может задержаться где-то до поздней ночи, но рассвет он непременно встретит дома, в своей комнате или же на кухне. Он будет читать, что-то писать, слушать музыку в наушниках или чуть слышно поигрывать на гитаре. Образ жизни, который он исповедовал со студенческих лет, как-то укоренился в его быту и особо не желал претерпевать каких бы то ни было серьёзных изменений. Он был, что называется, «сыном своего отца», во многом повторявшем его на некой иной спирали развития...
     Когда Михаилу было семь лет, его отец Александр Михайлович Васильцев, скончался в больнице ввиду последствий автокатастрофы. А до этого они с его мамой успели развестись и через какое-то время собирались уже вновь сойтись. Однако на сей раз на пути их счастья встала судьба. Отца, который всю свою не очень продолжительную жизнь искал себя да так и не успел найти, Миша помнил плохо...
 
 
 
 
 
                                                 Г л а в а  14
 
                                        У соседей шумновато
 
     Пока Васильцев был в отпуске, в отделе произошли некоторые перемены. Стельнов как-то пришёл на работу с большого похмелья и его, согласно веяниям перестроечного времени, рассчитали в течение суток. На его место в банк был принят совсем молодой инкассатор, едва демобилизовавшийся из армии. А тут ещё некое ЧП произошло в другом районе у коллег. В один из тёплых июньских вечеров водитель военизированного гаража, тоже молодой ещё парень, полгода как вернувшийся после срочной службы, смог выделиться, устроив стрельбу практически в центре города. Нельзя сказать, что этот случай был совсем уж чем-то совершенно особенным... Эпизодически в том или ином регионе СССР так или иначе возникали какие-либо эксцессы с участием инкассаторов, причём, как правило, не по их вине. И это происшествие так же было из разряда курьёзов, которые, в общем-то, встречались при данной работе в виде своеобразных издержек профессии. Как бы там ни было информация обо всех случаях подобного рода, как и сведения об исчезновении огнестрельного оружия где-либо на территории Советского Союза, незамедлительно доводилась через органы внутренних дел до инкассаторов по всей стране, дабы сотрудники данной службы знали чего в принципе им можно ожидать.
     На сей раз всё было весьма прозаично. Двоим хорошо подвыпившим мужчинам не понравилось, как некий «уаз» заехал на тротуар вопреки правилам дорожного движения. Они не поняли, что это был не обычный, а инкассаторский автомобиль, коему предписывалось, согласно соответствующим положениям инструкции, подъезжать максимально близко ко входу объекта, в котором расположена инкассируемая точка. Посему данного рода специальный транспорт мог ездить и по пешеходным дорожкам парков, и по тротуарам городских улиц в том числе. (На одном из маршрутов отдела, в котором трудился Васильцев, был объект, к коему необходимо было подбираться, вообще, двигаясь порядка ста с лишним метров по полосе встречного движения. В этом случае водитель включал ближний свет и ехал по встречке; объезд создавал бы достаточно большой крюк и причинял бы ряд неудобств  сотрудникам данной специализированной службы; траффик в середине восьмидесятых был, разумеется, не сравним с нынешним автомобильным потоком, когда такое было бы совершенно невозможно.)
     В нашей ситуации перевозбуждённые алкоголем мужчины были чрезвычайно возмущены заскочившим на тротуар армейским джипом, который, к тому же, как им показалось, напугал женщину с ребёнком. Едва инкассатор-сборщик зашёл в помещение, где располагалась очередная маршрутная точка, сии «джентльмены», не долго думая, открыли дверь инкассаторского «уаза» и попытались что-то высказать или предъявить водителю и старшему бригады. Пока пожилой инкассатор слегка замешкался от неожиданности, его совсем молодой коллега, водитель спецавтомобиля, достал из кобуры свой табельный ПМ и выстрелил в незадачливых заступников, слегка ранив их обоих. (Вообще говоря, в подобных случаях предписывалось стрелять на поражение, без предупреждения, кто бы перед тобой ни оказался в данный момент, будь он даже в форме сотрудника милиции. Ибо это могло быть спланированным ограблением инкассаторов, какой-либо инсценировкой или ещё чем-то из вещей подобного рода.) В нашем казусе никакого заранее разработанного плана у «нападавших» не было. Но кто мог об этом знать!? Инструкции, инструкции, инструкции... Однако одно из положений сих важных документов гласит, что нельзя применять оружия в многолюдных местах, в местах массового скопления людей и в случае, когда в ситуации фигурирует беременная женщина или женщина и малые дети, дабы избежать случайных или неправомерных жертв... Но как всем этим факторам и обстоятельствам дать моментальную оценку, когда уже «пошла такая движуха» и счёт идёт не на секунды, а буквально на мгновения?..
     Одним словом, как говорилось выше, суровая доля профессии инкассатора имеет и таковую окраску, точнее оттенок, нюанс, что инкассатор оказывается виноват практически при любом раскладе...
     И на сей раз, естественно, было назначено служебное расследование, на срок которого (как минимум) молодой водитель военизированного гаража был отстранён от своей работы. К счастью, оба пострадавших отделались весьма лёгкими ранениями, а наш шофёр «лёгким испугом»...
     Пока Васильцев отдыхал, на время совсем выпав из процесса, в отделении инкассации ещё одного из районов города так же произошла нештатная ситуация. В данном случае уже трое прилично взбодрённых «зелёным змием» представителей сильной половины человечества стали героями инцидента с участием коллег Михаила. Аналогичным образом мужчин смутило и разозлило «поведение» военного внедорожника, которому «не хватило проезжей части»... В сложившихся обстоятельствах опытные инкассаторы, использовав лишь один выстрел в воздух, положили «виновников сего торжества» на асфальт и этим всё более-менее благополучно закончилось. И на сей раз никакого запланированного заранее преступного умысла в действиях нападавших не было – лишь «нездоровая доля идиотизма»... Словом, это лето обещало быть весьма жарким во всех смыслах сего слова.   
     
 
 
 
                                                    Г л а в а  15
 
                                                    На отдыхе
 
     Чудесная летняя погода располагала к полноценному отдыху. Отпуска Екатерины и Михаила почти на полторы недели пересеклись. Грехом было бы не воспользоваться данным обстоятельством. Влюблённые решили выбраться на другую сторону Волги дикарём. Они взяли двухместную туристическую палатку Васильцева, необходимые вещи и продукты и на речном трамвайчике переправились на противоположный берег. Немного побродив по песчаному пляжу в обе стороны в поисках подходящего места для того, чтобы разбить свой мини-лагерь, они определились со своей временной стоянкой. Разведя огонь, Михаил передал сей очаг в руки его номинальной хранительницы Екатерины, а сам занялся установкой их брезентового жилища. Он имел опыт в такого рода делах и со знанием  этого ремесла за короткое время соорудил пристанище и покрыл его дополнительным тентом на случай сильного дождя. Пообедав, они пошли купаться и загорать на берегу великой реки. Казалось, они не замечали никого. Словно люди, жившие на земле когда-то в незапамятные времена, сейчас они были одни. Мужчина и женщина, как первозданные Адам и Ева, ставшие прародителями человечества до начала цивилизации, они ощущали себя одним единым целым, состоящим из двух неотъемлемых частей...
     Их уединение, наверное, было бы исполнено какого-то необыкновенного блаженства, если бы не мысли о тех, кто оставался «на другом конце света», на противоположном берегу. Катя не могла не думать о дочерях, особенно о младшей Лене, которая пребывала сейчас в пионерском лагере. Она же младшая и она не дома. Несмотря на то, что Лена была девочкой красивой и благовоспитанной, она могла постоять за себя и наверняка не дала бы себя в обиду никому. Да и контакт со своими ровесниками она находила весьма легко, благодаря своей смекалке, разумению и природному обаянию. Во всех этих компонентах она была очень похожа на свою маму. Екатерина, как и её младшая дочь, всегда становилась центром притяжения компании, где бы она ни находилась. Эту черту от неё унаследовала и Лена. В противоположность своей сестре Ксюша, что была на три года старше, выделялась своей скромностью и застенчивым характером. А сейчас, когда она стала формироваться как будущая женщина, эти качества только усилились в ней, что создавало ей определённого рода проблемы в общении с мальчиками-подростками своего возраста. К тому же, ей теперь казалось, что и ребята постарше, и даже мужчины смотрят на её быстро созревающую фигуру и делают какие-то оценки её антропоморфных женских параметров. Но сейчас с ней была старшая дочь Екатерины Ольга со своей маленькой дочуркой. Катя хоть и полагалась на её теперешний жизненный опыт, всё равно не могла полностью успокоить своего сердца мыслью о том, что у них всё в порядке. Видя внутреннее беспокойство своей любимой,
по-своему нервничал и Михаил.
               – Катюнь, ну хочешь прямо завтра к обеду и вернёмся в город? – сказал Васильцев, в очередной раз наблюдая за тем, как его спутница уходит в себя, занимаясь какими-то обыденными делами, – я понимаю тебя... Ну, насколько это возможно, наверное... И вижу, что сердце твоё не на месте.
               – Не могу о них не думать, Миш. Они всё-таки ещё дети.
               – Я сам сколько раз был в пионерлагере... С переменным, так сказать, успехом...
               – Да за Ленку-то я, в общем-то, не так переживаю, как за Ксюшу... Хотя и Ольга с ней... А если Глеб заявится к ним под кайфом!
               – Слушай, ну он же – не идиот, в конце концов, чтобы как-то навредить им. Я думаю, он в любом состоянии осознаёт, что они – его семья и... И тебя он очень уважает как тёщу и как человека.
               – Да так-то оно так... Но... Но не могу я не думать о них, Миша.
               – Ну, голубиной почты у нас нет... И половины суток ещё не прошло... Как считаешь нужным, так и сделаем. Хочешь хоть утром назад?
               – Да я, наверное, просто сама себя накручиваю... И тебя задёргала, да? – сказала Екатерина, словно бы извиняясь за то, что она стала эпицентром волнений и сомнений в едва начавшемся их совместном отдыхе.
               – Да не то, чтобы... Ну а если бы мы с тобой сейчас были на даче, тебе было бы спокойнее, Кать? Здесь разница в пути не больше, чем в полтора-два часа.
               – Всё понимаю... Ты прав... А может, Ксюша даже и рада побыть без моей опеки лишний раз. Она ведь взрослеет... Да, прости, Миш. Точно я – ненормальная сама. Из всего делаю проблему.
               – Ты – мать, ты – женщина. Ты... В общем, имеешь право волноваться.
               – Да, конечно, я себя накручиваю! – искренне призналась Екатерина, на автомате перебирая какие-то вещи в палатке.
               – В любом случае утро вечера мудренее. Давай поспим. Завтра определимся, – уверенно произнёс Васильцев, крепко сжимая свою спутницу в объятиях.
               – Придушишь, Миш, – не без некоторого кокетства сказала Катя и сама цепко обхватила его обеими руками.
               – Ну если только са-а-а-амую малость...
 
     Когда Михаил проснулся, хранительница очага уже была «на своём рабочем месте», то есть у этой древней плиты, требующей постоянной подпитки дровами. Екатерина колдовала над завтраком.
               – Ну что, Катюнь, после еды будем собираться? – поинтересовался состоянием мыслей и чувств у своей возлюбленной Васильцев.
               – Ты знаешь, я тут подумала... Действительно утро вечера мудренее. Я почему-то уверена, что у Ксюши с Ольгой всё хорошо, а у Лены тем более. Она это – просто я в её годы или ещё круче!.. Остаёмся, Миш, остаёмся!
               – Ты в этом уверена?
               – Абсолютно! Думаю, что нет каких-либо особых причин для волнения. Да и соседи у нас отличные – всегда помогут, если что... В общем, отдыхаем! Когда ещё так выберемся!..
               – Я не знаю... Ну, если ты так уверена?..
               – Да!
               – Ладно! Тогда я искупнусь и за голубями!
               – За какими голубями?! Да ну тебя, Мишка, к лешему!
               – Хорошо. Я ко всему готов. Если скажешь – в город, соберёмся в любой момент. Теплоходы ходят часто.
               – Иди, освежись и к столу!
               – Но сначала аперитив, – игриво сказал Михаил и обнял Катю за талию со спины. 
               – Ты прямо сейчас всё хочешь отведать? –  в той же манере ответила ему Екатерина, укладывая зелень поверх ломтика сыра на бутерброд, что был у неё в руках.
               – Я ещё не весь проснулся... Окунусь, позавтракаем и можешь съесть меня как этот сэндвич, – озорно продолжил диалог Васильцев, развернув к себе лицом  возлюбленную, после чего он манерно откусил кусочек бутерброда и приблизил другой его конец к губам хранительницы очага.
 
     Двое с половиной суток пролетели как один час. Они решили вернуться в город на вечернем теплоходе. Хоть погода и позволяла ещё отдыхать и Катя как-то совершенно успокоилась, перестав переживать за своих девочек-подростков, возникла другая проблема. Запас продуктов не то, чтобы изрядно истощился, он просто практически закончился. Что было тому виной? Может быть, свежий пьянящий воздух зелёной зоны и энергетика большой полноводной реки или хороший аппетит Кати и Миши, а может, выбросы их нервной энергии или что-либо ещё. Теперь это было уже не важно. Так или иначе здесь раздобыть пропитания было просто невозможно. Разве что на близлежащей турбазе можно было обзавестись несколькими кусочками хлеба.
     Они решили, что если по прибытии домой, каждый из них найдёт, что в родных пенатах всё в порядке, то через два-три дня они вновь выберутся на волжские просторы, только теперь уже вниз по течению. На сей раз хорошо знакомое ему место для отдыха предложил Васильцев. Здесь он неоднократно бывал в компании своих друзей. Ныне у каждого из них была своя семья и дети, а он жил так, как он жил...
 
 
 
                                  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
                                                     Г л а в а  13   
 
                                                      Отпуск
 
     Как Васильцев ни хотел оставлять любимый банк дольше, чем на денёк-другой, пришлось идти в отпуск. За полтора года работы или чуть более того он так прикипел к родному отделу, что, казалось, не мог прожить без него и нескольких дней. Работал он, что называется, в удовольствие и с удовольствием, ибо дело, которым он занимался, ему нравилось. Оно было ему по душе. Бесконечная череда дней, наполненных весьма любопытной будничной суетой  затягивала в круговорот неких событий. Общение с людьми на точках, работа с оружием, добывание каких-то нужных и полезных вещей «для дома для семьи», для людей, с которыми он дружит, состоит в хороших отношениях или в каких-то ещё – всё это по своему завораживало. В этом карнавале, исполненном важного дела, какого-то мельтешения, заказов, общения, заряженности на качественное выполнение своей работы, переплетения эмоций и чувств, он пребывал, как говорится, как рыба в воде. И конечно же, Екатерина, Катя, Катенька, Катюня... Она заполняла весьма большую часть его досуга да и на службе они время между заездами проводили в приятном уединении друг с другом. (Теперь их даже никто и не решился бы побеспокоить по пустякам.) А потом они могли общаться ещё и после окончания рабочего дня, бродя в сумерках по окрестностям дома, в котором жила Катя со своими дочерями. От всего этого кружилась голова и в то же самое время было как-то легко на душе... Впрочем, вероятно, это была всё-таки видимая, иллюзорная лёгкость, скрывающая проблемы того или иного рода. Но ему было хорошо. Жизнь была в кайф... Скорее всего именно так... Во всяком случае в некоем приближении большая часть из того, что с ним сейчас происходило, приносило радость. Это и было настоящим инкассаторским счастьем молодого человека, полного сил и желания жить...
     Итак, пришлось взять отпуск. Теперь они с Катей могли не то, чтобы встречаться чаще, ведь они виделись каждый день на работе, они могли ещё больше свободного времени проводить вместе. Сегодня у Екатерины был выходной. Её подменяла бухгалтер Вера. Днём они были у Михаила, наслаждаясь обществом друг друга по обычной программе их традиционных интимных сред. А на вечер планировали сходить в кино. Васильцев обзвонил несколько кинотеатров, уточняя их репертуар на сей день и время начала сеансов. Они остановили свой выбор на фильме Франсуа Трюффо «Соседка» с Жераром Депардье и Фанни Ардан в главных ролях. После просмотра картины, не спеша побродив по вечернему городу, наши влюблённые приблизились к дому Кати.
               – Ну, что, Катюнь, на завтра я даю тебе выходной. В смысле, трудись на здоровье. Павловне привет. А на после завтра давай что-нибудь придумаем, а? – сказал Михаил, нежно держа свою спутницу за руку, – может быть, опять ко мне или... Ну, что ты так вздыхаешь тяжко, как будто я тебя истязаю!
               – Мучитель ты мой любимый! – томно ответила Екатерина, – истязай! Я же не против! А по культурной программе теперь выбор за мной!
               – Как скажешь. Слушаюсь и повинуюсь. Я – раб этой лампы.
               – Тогда вот что, мой милый джин!.. Э-э-э... Давай-ка посетим нашу Драму!
               – «Давненько я не брал в руки шашек!» – довольно живо откликнулся на предложение Екатерины Васильцев, – на что пойдём? Может быть, посмотрим «Профессия – синьор из общества»? 
               – Хороший выбор! Но ход мой! – игриво сказала его спутница, вытирая едва заметный след от помады на левой щеке Михаила. – Я предлагаю: «Гарольд и Мод», пока у нас есть такие замечательные исполнители!
               – Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, хозяйка лампы. Я закажу билеты. На который день?
               – Миш, давай решим это не сегодня. Как-нибудь на днях.
               – Хорошо. А я уже подобрал нам следующий фильм.
               – Говорь! – бодро откликнулась Екатерина, сжимая своими смугленькими пальчиками пальцы Михаила.
               – Это будет... Это будет, – как бы слегка задумываясь, произнёс Васильцев, – Антониони, «Красная пустыня» с молоденькой Моникой Витти. Я смотрел в газете анонс на неделю. Есть вариант в старом центре города, дневной сеанс. Народу, естественно, не будет. У нас на такие фильмы люди как-то не очень... Да нам с тобой, собственно, никто и не нужен! Только ты, я и он, в смысле, синьор Микеланджело Антониони.
               – Как скажешь, – покорно ответила Катя, – в свой черёд ты – босс.
               – Я – босс, – словно бы размышляя в этот миг о чём-то своём, повторил слова любимой женщины Васильцев, после чего поднёс её руку к губам и поцеловал.
               – Миш, ты какой-то в эти дни... Ну, как не в своей тарелке что ли, – сказала Екатерина, вглядываясь в отблеске света окон в глаза своего спутника, – у тебя всё в порядке?
               – Ты знаешь, Катюнь... Пять дней подряд не хожу на  работу... Не ощущаю в руках оружия... Нет этой привычной ежедневной кутерьмы, этого драйва... Я просто так привык ко всему этому, что как-то странно себя чувствую. Действительно без этого «адреналинового коктейля» я как будто не в своей тарелке.
               – Для того человеку и даётся отпуск, чтобы он на время отвлёкся от привычных проблем и забот, сменил обстановку, набрался сил... Может быть, в себе покопался и что-то поменял... Хотя ты и так постоянно в себе копаешься, чего-то ищешь...
               – Я как Буратино, рождён на радость людям... Я должен им что-то дать... Но я пока не определился с тем, что именно, – как-то рассеянно сказал Михаил, бросая взгляд то в звёздную высь, проступающую в прогале между домов, то на Катю.
               – Самокопатель ты мой, солнышко моё, – ласково произнесла Екатерина, прижимаясь головой к груди Васильцева, – свети, свети! Только сам не сгори, пожалуйста! Для меня оставь своих лучиков... Через две с половиной недели я тоже буду в отпуске. Давай куда-нибудь съездим, здесь рядышком, на несколько дней, пока у нас будет такая возможность.
               – А девчонки с кем останутся?
               – Лена поедет в пионерлагерь на смену. А Ксюша будет домовничить. Я попрошу Ольгу, чтобы она пожила у нас с Кристинкой. Они в последнее время с Глебом часто стали цапаться. Им нужно отдохнуть друг от друга.
               – А ты уверена, что он за это время квартиру не проиграет? Или мебель, или четвероногого друга, в смысле, телевизор, или, я не знаю, ещё чего-нибудь...
               – Ну, я надеюсь, нет! Мне с его родителями надо поговорить... Хотя он и сам-то уже взрослый мужчина, семейный теперь, муж и отец.
               – Думаешь, Катюнь, что-то можно было раньше предусмотреть, предугадать?
               – Да, вроде, парень был как парень, понимаешь... Весёлый, почтительный такой... Было в нём что-то едва уловимое, что не внушало мне доверия... Но... Но ведь это – не аргумент, если что-то показалось... А потом, ты знаешь, Миш, начнёшь отговаривать – может не так понять... А хуже всего, ну как я рассуждала, сейчас отговоришь, а потом когда-нибудь припомнит и скажет, что, мол, вот из-за тебя, мама, тогда я не вышла замуж по любви за Глеба и всё такое. И получится, что я, вроде бы как, разрушила её счастье. В общем, я бы стала причиной её неудач в жизни... Я сомневалась, конечно, но всё же препятствовать и отговаривать не стала... Попросила только подумать ещё раз и взвесить всё... Как в таких случаях поступать, кто даст совет?.. А теперь вот... А теперь есть то, что есть...
              – Я не знаю, Катюнь, что тебе сказать, как утешить или как помочь в этом случае, – честно признался своей возлюбленной Васильцев, поцеловав руки Екатерины и крепко прижав её к себе, – наверное, жизнь сама каким-то образом всё разложит по своим полочкам, всё расставит по своим местам...
               – А девчушка у них – чудошко!.. Лапочка такая! – словно бы искрясь каким-то внутренним светом, сказала Катя и довольно эмоционально добавила, – ну что я могла тогда сделать? И как было бы лучше, я не знаю, Миш! Не знаю!
               – Не казни себя, Кать!.. Ну какой здесь может быть универсальный рецепт! Кто все эти ответы знает?! Если искать виноватых, всегда можно найти, конечно, но... Но как всё на самом деле?..
               – Сколько там времени, Миш? Меня, наверное, девчонки потеряли уже.
               – Сейчас поднимешься, Катюш, сейчас... Без двадцати одиннадцать только, –    сказал Михаил, не желая выпускать Екатерины из своих объятий, – ещё пять минут постоим здесь в полутьме...
               – Вон они свет на кухне включили. Решили что-нибудь перекусить, не дожидаясь меня. А я тут под окнами.
               – Не сидят же они голодными-холодными, да и не маленькие уже, сами – будущие хозяюшки...
               – Всё равно, Миш, пойду. Завтра созвонимся, – сказала Катя, целуя Васильцева в щёку и в губы, и вновь вытирая следы от помады.
               – Да ладно, оставь, Катюнь! Могу я домой прийти явно весь поцелованный такой, а? А то мама не поверит, что я с кем-то встречаюсь.
               – Поверит. Женщины такие вещи чувствуют, даже если и не знают наверняка, – ответила Екатерина, открывая дверь подъезда, – пока!
               – Пока, Катюш! – с лёгкой грустинкой в голосе ответил Михаил, делая жест рукой, обозначающий, что он завтра непременно ей позвонит.
     Ещё некоторое время Васильцев стоял под окнами женщины, которую он полюбил всем сердцем, пребывая в состоянии какой-то расслабленности и отстранённости от окружающего мира. Половина оконной рамы на кухне квартиры Велениных была приоткрыта. В вечерней тишине оттуда доносились неразборчивые фразы её дочерей, прерывающие звуковую дорожку какого-то фильма. Катя быстро поднялась на третий этаж и он буквально через пару минут услышал её заразительный смех, сводящий его с ума. Видимо, дочери отпустили какую-нибудь остроту по поводу своей «заблудившейся где-то в ночи» матери или она сама как-то отшутилась на эту тему. Михаил бросил взгляд на окна своей возлюбленной и словно тень медленно побрёл в сторону трамвайной остановки. Его мама наверняка тоже не спала, просто было  довольно рано для этого. Надежда Петровна привыкла, что её неженатый пока ещё сын может задержаться где-то до поздней ночи, но рассвет он непременно встретит дома, в своей комнате или же на кухне. Он будет читать, что-то писать, слушать музыку в наушниках или чуть слышно поигрывать на гитаре. Образ жизни, который он исповедовал со студенческих лет, как-то укоренился в его быту и особо не желал претерпевать каких бы то ни было серьёзных изменений. Он был, что называется, «сыном своего отца», во многом повторявшем его на некой иной спирали развития...
     Когда Михаилу было семь лет, его отец Александр Михайлович Васильцев, скончался в больнице ввиду последствий автокатастрофы. А до этого они с его мамой успели развестись и через какое-то время собирались уже вновь сойтись. Однако на сей раз на пути их счастья встала судьба. Отца, который всю свою не очень продолжительную жизнь искал себя да так и не успел найти, Миша помнил плохо...
 
 
 
 
 
                                                 Г л а в а  14
 
                                        У соседей шумновато
 
     Пока Васильцев был в отпуске, в отделе произошли некоторые перемены. Стельнов как-то пришёл на работу с большого похмелья и его, согласно веяниям перестроечного времени, рассчитали в течение суток. На его место в банк был принят совсем молодой инкассатор, едва демобилизовавшийся из армии. А тут ещё некое ЧП произошло в другом районе у коллег. В один из тёплых июньских вечеров водитель военизированного гаража, тоже молодой ещё парень, полгода как вернувшийся после срочной службы, смог выделиться, устроив стрельбу практически в центре города. Нельзя сказать, что этот случай был совсем уж чем-то совершенно особенным... Эпизодически в том или ином регионе СССР так или иначе возникали какие-либо эксцессы с участием инкассаторов, причём, как правило, не по их вине. И это происшествие так же было из разряда курьёзов, которые, в общем-то, встречались при данной работе в виде своеобразных издержек профессии. Как бы там ни было информация обо всех случаях подобного рода, как и сведения об исчезновении огнестрельного оружия где-либо на территории Советского Союза, незамедлительно доводилась через органы внутренних дел до инкассаторов по всей стране, дабы сотрудники данной службы знали чего в принципе им можно ожидать.
     На сей раз всё было весьма прозаично. Двоим хорошо подвыпившим мужчинам не понравилось, как некий «уаз» заехал на тротуар вопреки правилам дорожного движения. Они не поняли, что это был не обычный, а инкассаторский автомобиль, коему предписывалось, согласно соответствующим положениям инструкции, подъезжать максимально близко ко входу объекта, в котором расположена инкассируемая точка. Посему данного рода специальный транспорт мог ездить и по пешеходным дорожкам парков, и по тротуарам городских улиц в том числе. (На одном из маршрутов отдела, в котором трудился Васильцев, был объект, к коему необходимо было подбираться, вообще, двигаясь порядка ста с лишним метров по полосе встречного движения. В этом случае водитель включал ближний свет и ехал по встречке; объезд создавал бы достаточно большой крюк и причинял бы ряд неудобств  сотрудникам данной специализированной службы; траффик в середине восьмидесятых был, разумеется, не сравним с нынешним автомобильным потоком, когда такое было бы совершенно невозможно.)
     В нашей ситуации перевозбуждённые алкоголем мужчины были чрезвычайно возмущены заскочившим на тротуар армейским джипом, который, к тому же, как им показалось, напугал женщину с ребёнком. Едва инкассатор-сборщик зашёл в помещение, где располагалась очередная маршрутная точка, сии «джентльмены», не долго думая, открыли дверь инкассаторского «уаза» и попытались что-то высказать или предъявить водителю и старшему бригады. Пока пожилой инкассатор слегка замешкался от неожиданности, его совсем молодой коллега, водитель спецавтомобиля, достал из кобуры свой табельный ПМ и выстрелил в незадачливых заступников, слегка ранив их обоих. (Вообще говоря, в подобных случаях предписывалось стрелять на поражение, без предупреждения, кто бы перед тобой ни оказался в данный момент, будь он даже в форме сотрудника милиции. Ибо это могло быть спланированным ограблением инкассаторов, какой-либо инсценировкой или ещё чем-то из вещей подобного рода.) В нашем казусе никакого заранее разработанного плана у «нападавших» не было. Но кто мог об этом знать!? Инструкции, инструкции, инструкции... Однако одно из положений сих важных документов гласит, что нельзя применять оружия в многолюдных местах, в местах массового скопления людей и в случае, когда в ситуации фигурирует беременная женщина или женщина и малые дети, дабы избежать случайных или неправомерных жертв... Но как всем этим факторам и обстоятельствам дать моментальную оценку, когда уже «пошла такая движуха» и счёт идёт не на секунды, а буквально на мгновения?..
     Одним словом, как говорилось выше, суровая доля профессии инкассатора имеет и таковую окраску, точнее оттенок, нюанс, что инкассатор оказывается виноват практически при любом раскладе...
     И на сей раз, естественно, было назначено служебное расследование, на срок которого (как минимум) молодой водитель военизированного гаража был отстранён от своей работы. К счастью, оба пострадавших отделались весьма лёгкими ранениями, а наш шофёр «лёгким испугом»...
     Пока Васильцев отдыхал, на время совсем выпав из процесса, в отделении инкассации ещё одного из районов города так же произошла нештатная ситуация. В данном случае уже трое прилично взбодрённых «зелёным змием» представителей сильной половины человечества стали героями инцидента с участием коллег Михаила. Аналогичным образом мужчин смутило и разозлило «поведение» военного внедорожника, которому «не хватило проезжей части»... В сложившихся обстоятельствах опытные инкассаторы, использовав лишь один выстрел в воздух, положили «виновников сего торжества» на асфальт и этим всё более-менее благополучно закончилось. И на сей раз никакого запланированного заранее преступного умысла в действиях нападавших не было – лишь «нездоровая доля идиотизма»... Словом, это лето обещало быть весьма жарким во всех смыслах сего слова.   
     
 
 
 
                                                    Г л а в а  15
 
                                                    На отдыхе
 
     Чудесная летняя погода располагала к полноценному отдыху. Отпуска Екатерины и Михаила почти на полторы недели пересеклись. Грехом было бы не воспользоваться данным обстоятельством. Влюблённые решили выбраться на другую сторону Волги дикарём. Они взяли двухместную туристическую палатку Васильцева, необходимые вещи и продукты и на речном трамвайчике переправились на противоположный берег. Немного побродив по песчаному пляжу в обе стороны в поисках подходящего места для того, чтобы разбить свой мини-лагерь, они определились со своей временной стоянкой. Разведя огонь, Михаил передал сей очаг в руки его номинальной хранительницы Екатерины, а сам занялся установкой их брезентового жилища. Он имел опыт в такого рода делах и со знанием  этого ремесла за короткое время соорудил пристанище и покрыл его дополнительным тентом на случай сильного дождя. Пообедав, они пошли купаться и загорать на берегу великой реки. Казалось, они не замечали никого. Словно люди, жившие на земле когда-то в незапамятные времена, сейчас они были одни. Мужчина и женщина, как первозданные Адам и Ева, ставшие прародителями человечества до начала цивилизации, они ощущали себя одним единым целым, состоящим из двух неотъемлемых частей...
     Их уединение, наверное, было бы исполнено какого-то необыкновенного блаженства, если бы не мысли о тех, кто оставался «на другом конце света», на противоположном берегу. Катя не могла не думать о дочерях, особенно о младшей Лене, которая пребывала сейчас в пионерском лагере. Она же младшая и она не дома. Несмотря на то, что Лена была девочкой красивой и благовоспитанной, она могла постоять за себя и наверняка не дала бы себя в обиду никому. Да и контакт со своими ровесниками она находила весьма легко, благодаря своей смекалке, разумению и природному обаянию. Во всех этих компонентах она была очень похожа на свою маму. Екатерина, как и её младшая дочь, всегда становилась центром притяжения компании, где бы она ни находилась. Эту черту от неё унаследовала и Лена. В противоположность своей сестре Ксюша, что была на три года старше, выделялась своей скромностью и застенчивым характером. А сейчас, когда она стала формироваться как будущая женщина, эти качества только усилились в ней, что создавало ей определённого рода проблемы в общении с мальчиками-подростками своего возраста. К тому же, ей теперь казалось, что и ребята постарше, и даже мужчины смотрят на её быстро созревающую фигуру и делают какие-то оценки её антропоморфных женских параметров. Но сейчас с ней была старшая дочь Екатерины Ольга со своей маленькой дочуркой. Катя хоть и полагалась на её теперешний жизненный опыт, всё равно не могла полностью успокоить своего сердца мыслью о том, что у них всё в порядке. Видя внутреннее беспокойство своей любимой,
по-своему нервничал и Михаил.
               – Катюнь, ну хочешь прямо завтра к обеду и вернёмся в город? – сказал Васильцев, в очередной раз наблюдая за тем, как его спутница уходит в себя, занимаясь какими-то обыденными делами, – я понимаю тебя... Ну, насколько это возможно, наверное... И вижу, что сердце твоё не на месте.
               – Не могу о них не думать, Миш. Они всё-таки ещё дети.
               – Я сам сколько раз был в пионерлагере... С переменным, так сказать, успехом...
               – Да за Ленку-то я, в общем-то, не так переживаю, как за Ксюшу... Хотя и Ольга с ней... А если Глеб заявится к ним под кайфом!
               – Слушай, ну он же – не идиот, в конце концов, чтобы как-то навредить им. Я думаю, он в любом состоянии осознаёт, что они – его семья и... И тебя он очень уважает как тёщу и как человека.
               – Да так-то оно так... Но... Но не могу я не думать о них, Миша.
               – Ну, голубиной почты у нас нет... И половины суток ещё не прошло... Как считаешь нужным, так и сделаем. Хочешь хоть утром назад?
               – Да я, наверное, просто сама себя накручиваю... И тебя задёргала, да? – сказала Екатерина, словно бы извиняясь за то, что она стала эпицентром волнений и сомнений в едва начавшемся их совместном отдыхе.
               – Да не то, чтобы... Ну а если бы мы с тобой сейчас были на даче, тебе было бы спокойнее, Кать? Здесь разница в пути не больше, чем в полтора-два часа.
               – Всё понимаю... Ты прав... А может, Ксюша даже и рада побыть без моей опеки лишний раз. Она ведь взрослеет... Да, прости, Миш. Точно я – ненормальная сама. Из всего делаю проблему.
               – Ты – мать, ты – женщина. Ты... В общем, имеешь право волноваться.
               – Да, конечно, я себя накручиваю! – искренне призналась Екатерина, на автомате перебирая какие-то вещи в палатке.
               – В любом случае утро вечера мудренее. Давай поспим. Завтра определимся, – уверенно произнёс Васильцев, крепко сжимая свою спутницу в объятиях.
               – Придушишь, Миш, – не без некоторого кокетства сказала Катя и сама цепко обхватила его обеими руками.
               – Ну если только са-а-а-амую малость...
 
     Когда Михаил проснулся, хранительница очага уже была «на своём рабочем месте», то есть у этой древней плиты, требующей постоянной подпитки дровами. Екатерина колдовала над завтраком.
               – Ну что, Катюнь, после еды будем собираться? – поинтересовался состоянием мыслей и чувств у своей возлюбленной Васильцев.
               – Ты знаешь, я тут подумала... Действительно утро вечера мудренее. Я почему-то уверена, что у Ксюши с Ольгой всё хорошо, а у Лены тем более. Она это – просто я в её годы или ещё круче!.. Остаёмся, Миш, остаёмся!
               – Ты в этом уверена?
               – Абсолютно! Думаю, что нет каких-либо особых причин для волнения. Да и соседи у нас отличные – всегда помогут, если что... В общем, отдыхаем! Когда ещё так выберемся!..
               – Я не знаю... Ну, если ты так уверена?..
               – Да!
               – Ладно! Тогда я искупнусь и за голубями!
               – За какими голубями?! Да ну тебя, Мишка, к лешему!
               – Хорошо. Я ко всему готов. Если скажешь – в город, соберёмся в любой момент. Теплоходы ходят часто.
               – Иди, освежись и к столу!
               – Но сначала аперитив, – игриво сказал Михаил и обнял Катю за талию со спины. 
               – Ты прямо сейчас всё хочешь отведать? –  в той же манере ответила ему Екатерина, укладывая зелень поверх ломтика сыра на бутерброд, что был у неё в руках.
               – Я ещё не весь проснулся... Окунусь, позавтракаем и можешь съесть меня как этот сэндвич, – озорно продолжил диалог Васильцев, развернув к себе лицом  возлюбленную, после чего он манерно откусил кусочек бутерброда и приблизил другой его конец к губам хранительницы очага.
 
     Двое с половиной суток пролетели как один час. Они решили вернуться в город на вечернем теплоходе. Хоть погода и позволяла ещё отдыхать и Катя как-то совершенно успокоилась, перестав переживать за своих девочек-подростков, возникла другая проблема. Запас продуктов не то, чтобы изрядно истощился, он просто практически закончился. Что было тому виной? Может быть, свежий пьянящий воздух зелёной зоны и энергетика большой полноводной реки или хороший аппетит Кати и Миши, а может, выбросы их нервной энергии или что-либо ещё. Теперь это было уже не важно. Так или иначе здесь раздобыть пропитания было просто невозможно. Разве что на близлежащей турбазе можно было обзавестись несколькими кусочками хлеба.
     Они решили, что если по прибытии домой, каждый из них найдёт, что в родных пенатах всё в порядке, то через два-три дня они вновь выберутся на волжские просторы, только теперь уже вниз по течению. На сей раз хорошо знакомое ему место для отдыха предложил Васильцев. Здесь он неоднократно бывал в компании своих друзей. Ныне у каждого из них была своя семья и дети, а он жил так, как он жил...
 
 
 
                                  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
                                                     Г л а в а  13   
 
                                                      Отпуск
 
     Как Васильцев ни хотел оставлять любимый банк дольше, чем на денёк-другой, пришлось идти в отпуск. За полтора года работы или чуть более того он так прикипел к родному отделу, что, казалось, не мог прожить без него и нескольких дней. Работал он, что называется, в удовольствие и с удовольствием, ибо дело, которым он занимался, ему нравилось. Оно было ему по душе. Бесконечная череда дней, наполненных весьма любопытной будничной суетой  затягивала в круговорот неких событий. Общение с людьми на точках, работа с оружием, добывание каких-то нужных и полезных вещей «для дома для семьи», для людей, с которыми он дружит, состоит в хороших отношениях или в каких-то ещё – всё это по своему завораживало. В этом карнавале, исполненном важного дела, какого-то мельтешения, заказов, общения, заряженности на качественное выполнение своей работы, переплетения эмоций и чувств, он пребывал, как говорится, как рыба в воде. И конечно же, Екатерина, Катя, Катенька, Катюня... Она заполняла весьма большую часть его досуга да и на службе они время между заездами проводили в приятном уединении друг с другом. (Теперь их даже никто и не решился бы побеспокоить по пустякам.) А потом они могли общаться ещё и после окончания рабочего дня, бродя в сумерках по окрестностям дома, в котором жила Катя со своими дочерями. От всего этого кружилась голова и в то же самое время было как-то легко на душе... Впрочем, вероятно, это была всё-таки видимая, иллюзорная лёгкость, скрывающая проблемы того или иного рода. Но ему было хорошо. Жизнь была в кайф... Скорее всего именно так... Во всяком случае в некоем приближении большая часть из того, что с ним сейчас происходило, приносило радость. Это и было настоящим инкассаторским счастьем молодого человека, полного сил и желания жить...
     Итак, пришлось взять отпуск. Теперь они с Катей могли не то, чтобы встречаться чаще, ведь они виделись каждый день на работе, они могли ещё больше свободного времени проводить вместе. Сегодня у Екатерины был выходной. Её подменяла бухгалтер Вера. Днём они были у Михаила, наслаждаясь обществом друг друга по обычной программе их традиционных интимных сред. А на вечер планировали сходить в кино. Васильцев обзвонил несколько кинотеатров, уточняя их репертуар на сей день и время начала сеансов. Они остановили свой выбор на фильме Франсуа Трюффо «Соседка» с Жераром Депардье и Фанни Ардан в главных ролях. После просмотра картины, не спеша побродив по вечернему городу, наши влюблённые приблизились к дому Кати.
               – Ну, что, Катюнь, на завтра я даю тебе выходной. В смысле, трудись на здоровье. Павловне привет. А на после завтра давай что-нибудь придумаем, а? – сказал Михаил, нежно держа свою спутницу за руку, – может быть, опять ко мне или... Ну, что ты так вздыхаешь тяжко, как будто я тебя истязаю!
               – Мучитель ты мой любимый! – томно ответила Екатерина, – истязай! Я же не против! А по культурной программе теперь выбор за мной!
               – Как скажешь. Слушаюсь и повинуюсь. Я – раб этой лампы.
               – Тогда вот что, мой милый джин!.. Э-э-э... Давай-ка посетим нашу Драму!
               – «Давненько я не брал в руки шашек!» – довольно живо откликнулся на предложение Екатерины Васильцев, – на что пойдём? Может быть, посмотрим «Профессия – синьор из общества»? 
               – Хороший выбор! Но ход мой! – игриво сказала его спутница, вытирая едва заметный след от помады на левой щеке Михаила. – Я предлагаю: «Гарольд и Мод», пока у нас есть такие замечательные исполнители!
               – Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, хозяйка лампы. Я закажу билеты. На который день?
               – Миш, давай решим это не сегодня. Как-нибудь на днях.
               – Хорошо. А я уже подобрал нам следующий фильм.
               – Говорь! – бодро откликнулась Екатерина, сжимая своими смугленькими пальчиками пальцы Михаила.
               – Это будет... Это будет, – как бы слегка задумываясь, произнёс Васильцев, – Антониони, «Красная пустыня» с молоденькой Моникой Витти. Я смотрел в газете анонс на неделю. Есть вариант в старом центре города, дневной сеанс. Народу, естественно, не будет. У нас на такие фильмы люди как-то не очень... Да нам с тобой, собственно, никто и не нужен! Только ты, я и он, в смысле, синьор Микеланджело Антониони.
               – Как скажешь, – покорно ответила Катя, – в свой черёд ты – босс.
               – Я – босс, – словно бы размышляя в этот миг о чём-то своём, повторил слова любимой женщины Васильцев, после чего поднёс её руку к губам и поцеловал.
               – Миш, ты какой-то в эти дни... Ну, как не в своей тарелке что ли, – сказала Екатерина, вглядываясь в отблеске света окон в глаза своего спутника, – у тебя всё в порядке?
               – Ты знаешь, Катюнь... Пять дней подряд не хожу на  работу... Не ощущаю в руках оружия... Нет этой привычной ежедневной кутерьмы, этого драйва... Я просто так привык ко всему этому, что как-то странно себя чувствую. Действительно без этого «адреналинового коктейля» я как будто не в своей тарелке.
               – Для того человеку и даётся отпуск, чтобы он на время отвлёкся от привычных проблем и забот, сменил обстановку, набрался сил... Может быть, в себе покопался и что-то поменял... Хотя ты и так постоянно в себе копаешься, чего-то ищешь...
               – Я как Буратино, рождён на радость людям... Я должен им что-то дать... Но я пока не определился с тем, что именно, – как-то рассеянно сказал Михаил, бросая взгляд то в звёздную высь, проступающую в прогале между домов, то на Катю.
               – Самокопатель ты мой, солнышко моё, – ласково произнесла Екатерина, прижимаясь головой к груди Васильцева, – свети, свети! Только сам не сгори, пожалуйста! Для меня оставь своих лучиков... Через две с половиной недели я тоже буду в отпуске. Давай куда-нибудь съездим, здесь рядышком, на несколько дней, пока у нас будет такая возможность.
               – А девчонки с кем останутся?
               – Лена поедет в пионерлагерь на смену. А Ксюша будет домовничить. Я попрошу Ольгу, чтобы она пожила у нас с Кристинкой. Они в последнее время с Глебом часто стали цапаться. Им нужно отдохнуть друг от друга.
               – А ты уверена, что он за это время квартиру не проиграет? Или мебель, или четвероногого друга, в смысле, телевизор, или, я не знаю, ещё чего-нибудь...
               – Ну, я надеюсь, нет! Мне с его родителями надо поговорить... Хотя он и сам-то уже взрослый мужчина, семейный теперь, муж и отец.
               – Думаешь, Катюнь, что-то можно было раньше предусмотреть, предугадать?
               – Да, вроде, парень был как парень, понимаешь... Весёлый, почтительный такой... Было в нём что-то едва уловимое, что не внушало мне доверия... Но... Но ведь это – не аргумент, если что-то показалось... А потом, ты знаешь, Миш, начнёшь отговаривать – может не так понять... А хуже всего, ну как я рассуждала, сейчас отговоришь, а потом когда-нибудь припомнит и скажет, что, мол, вот из-за тебя, мама, тогда я не вышла замуж по любви за Глеба и всё такое. И получится, что я, вроде бы как, разрушила её счастье. В общем, я бы стала причиной её неудач в жизни... Я сомневалась, конечно, но всё же препятствовать и отговаривать не стала... Попросила только подумать ещё раз и взвесить всё... Как в таких случаях поступать, кто даст совет?.. А теперь вот... А теперь есть то, что есть...
              – Я не знаю, Катюнь, что тебе сказать, как утешить или как помочь в этом случае, – честно признался своей возлюбленной Васильцев, поцеловав руки Екатерины и крепко прижав её к себе, – наверное, жизнь сама каким-то образом всё разложит по своим полочкам, всё расставит по своим местам...
               – А девчушка у них – чудошко!.. Лапочка такая! – словно бы искрясь каким-то внутренним светом, сказала Катя и довольно эмоционально добавила, – ну что я могла тогда сделать? И как было бы лучше, я не знаю, Миш! Не знаю!
               – Не казни себя, Кать!.. Ну какой здесь может быть универсальный рецепт! Кто все эти ответы знает?! Если искать виноватых, всегда можно найти, конечно, но... Но как всё на самом деле?..
               – Сколько там времени, Миш? Меня, наверное, девчонки потеряли уже.
               – Сейчас поднимешься, Катюш, сейчас... Без двадцати одиннадцать только, –    сказал Михаил, не желая выпускать Екатерины из своих объятий, – ещё пять минут постоим здесь в полутьме...
               – Вон они свет на кухне включили. Решили что-нибудь перекусить, не дожидаясь меня. А я тут под окнами.
               – Не сидят же они голодными-холодными, да и не маленькие уже, сами – будущие хозяюшки...
               – Всё равно, Миш, пойду. Завтра созвонимся, – сказала Катя, целуя Васильцева в щёку и в губы, и вновь вытирая следы от помады.
               – Да ладно, оставь, Катюнь! Могу я домой прийти явно весь поцелованный такой, а? А то мама не поверит, что я с кем-то встречаюсь.
               – Поверит. Женщины такие вещи чувствуют, даже если и не знают наверняка, – ответила Екатерина, открывая дверь подъезда, – пока!
               – Пока, Катюш! – с лёгкой грустинкой в голосе ответил Михаил, делая жест рукой, обозначающий, что он завтра непременно ей позвонит.
     Ещё некоторое время Васильцев стоял под окнами женщины, которую он полюбил всем сердцем, пребывая в состоянии какой-то расслабленности и отстранённости от окружающего мира. Половина оконной рамы на кухне квартиры Велениных была приоткрыта. В вечерней тишине оттуда доносились неразборчивые фразы её дочерей, прерывающие звуковую дорожку какого-то фильма. Катя быстро поднялась на третий этаж и он буквально через пару минут услышал её заразительный смех, сводящий его с ума. Видимо, дочери отпустили какую-нибудь остроту по поводу своей «заблудившейся где-то в ночи» матери или она сама как-то отшутилась на эту тему. Михаил бросил взгляд на окна своей возлюбленной и словно тень медленно побрёл в сторону трамвайной остановки. Его мама наверняка тоже не спала, просто было  довольно рано для этого. Надежда Петровна привыкла, что её неженатый пока ещё сын может задержаться где-то до поздней ночи, но рассвет он непременно встретит дома, в своей комнате или же на кухне. Он будет читать, что-то писать, слушать музыку в наушниках или чуть слышно поигрывать на гитаре. Образ жизни, который он исповедовал со студенческих лет, как-то укоренился в его быту и особо не желал претерпевать каких бы то ни было серьёзных изменений. Он был, что называется, «сыном своего отца», во многом повторявшем его на некой иной спирали развития...
     Когда Михаилу было семь лет, его отец Александр Михайлович Васильцев, скончался в больнице ввиду последствий автокатастрофы. А до этого они с его мамой успели развестись и через какое-то время собирались уже вновь сойтись. Однако на сей раз на пути их счастья встала судьба. Отца, который всю свою не очень продолжительную жизнь искал себя да так и не успел найти, Миша помнил плохо...
 
 
 
 
 
                                                 Г л а в а  14
 
                                        У соседей шумновато
 
     Пока Васильцев был в отпуске, в отделе произошли некоторые перемены. Стельнов как-то пришёл на работу с большого похмелья и его, согласно веяниям перестроечного времени, рассчитали в течение суток. На его место в банк был принят совсем молодой инкассатор, едва демобилизовавшийся из армии. А тут ещё некое ЧП произошло в другом районе у коллег. В один из тёплых июньских вечеров водитель военизированного гаража, тоже молодой ещё парень, полгода как вернувшийся после срочной службы, смог выделиться, устроив стрельбу практически в центре города. Нельзя сказать, что этот случай был совсем уж чем-то совершенно особенным... Эпизодически в том или ином регионе СССР так или иначе возникали какие-либо эксцессы с участием инкассаторов, причём, как правило, не по их вине. И это происшествие так же было из разряда курьёзов, которые, в общем-то, встречались при данной работе в виде своеобразных издержек профессии. Как бы там ни было информация обо всех случаях подобного рода, как и сведения об исчезновении огнестрельного оружия где-либо на территории Советского Союза, незамедлительно доводилась через органы внутренних дел до инкассаторов по всей стране, дабы сотрудники данной службы знали чего в принципе им можно ожидать.
     На сей раз всё было весьма прозаично. Двоим хорошо подвыпившим мужчинам не понравилось, как некий «уаз» заехал на тротуар вопреки правилам дорожного движения. Они не поняли, что это был не обычный, а инкассаторский автомобиль, коему предписывалось, согласно соответствующим положениям инструкции, подъезжать максимально близко ко входу объекта, в котором расположена инкассируемая точка. Посему данного рода специальный транспорт мог ездить и по пешеходным дорожкам парков, и по тротуарам городских улиц в том числе. (На одном из маршрутов отдела, в котором трудился Васильцев, был объект, к коему необходимо было подбираться, вообще, двигаясь порядка ста с лишним метров по полосе встречного движения. В этом случае водитель включал ближний свет и ехал по встречке; объезд создавал бы достаточно большой крюк и причинял бы ряд неудобств  сотрудникам данной специализированной службы; траффик в середине восьмидесятых был, разумеется, не сравним с нынешним автомобильным потоком, когда такое было бы совершенно невозможно.)
     В нашей ситуации перевозбуждённые алкоголем мужчины были чрезвычайно возмущены заскочившим на тротуар армейским джипом, который, к тому же, как им показалось, напугал женщину с ребёнком. Едва инкассатор-сборщик зашёл в помещение, где располагалась очередная маршрутная точка, сии «джентльмены», не долго думая, открыли дверь инкассаторского «уаза» и попытались что-то высказать или предъявить водителю и старшему бригады. Пока пожилой инкассатор слегка замешкался от неожиданности, его совсем молодой коллега, водитель спецавтомобиля, достал из кобуры свой табельный ПМ и выстрелил в незадачливых заступников, слегка ранив их обоих. (Вообще говоря, в подобных случаях предписывалось стрелять на поражение, без предупреждения, кто бы перед тобой ни оказался в данный момент, будь он даже в форме сотрудника милиции. Ибо это могло быть спланированным ограблением инкассаторов, какой-либо инсценировкой или ещё чем-то из вещей подобного рода.) В нашем казусе никакого заранее разработанного плана у «нападавших» не было. Но кто мог об этом знать!? Инструкции, инструкции, инструкции... Однако одно из положений сих важных документов гласит, что нельзя применять оружия в многолюдных местах, в местах массового скопления людей и в случае, когда в ситуации фигурирует беременная женщина или женщина и малые дети, дабы избежать случайных или неправомерных жертв... Но как всем этим факторам и обстоятельствам дать моментальную оценку, когда уже «пошла такая движуха» и счёт идёт не на секунды, а буквально на мгновения?..
     Одним словом, как говорилось выше, суровая доля профессии инкассатора имеет и таковую окраску, точнее оттенок, нюанс, что инкассатор оказывается виноват практически при любом раскладе...
     И на сей раз, естественно, было назначено служебное расследование, на срок которого (как минимум) молодой водитель военизированного гаража был отстранён от своей работы. К счастью, оба пострадавших отделались весьма лёгкими ранениями, а наш шофёр «лёгким испугом»...
     Пока Васильцев отдыхал, на время совсем выпав из процесса, в отделении инкассации ещё одного из районов города так же произошла нештатная ситуация. В данном случае уже трое прилично взбодрённых «зелёным змием» представителей сильной половины человечества стали героями инцидента с участием коллег Михаила. Аналогичным образом мужчин смутило и разозлило «поведение» военного внедорожника, которому «не хватило проезжей части»... В сложившихся обстоятельствах опытные инкассаторы, использовав лишь один выстрел в воздух, положили «виновников сего торжества» на асфальт и этим всё более-менее благополучно закончилось. И на сей раз никакого запланированного заранее преступного умысла в действиях нападавших не было – лишь «нездоровая доля идиотизма»... Словом, это лето обещало быть весьма жарким во всех смыслах сего слова.   
     
 
 
 
                                                    Г л а в а  15
 
                                                    На отдыхе
 
     Чудесная летняя погода располагала к полноценному отдыху. Отпуска Екатерины и Михаила почти на полторы недели пересеклись. Грехом было бы не воспользоваться данным обстоятельством. Влюблённые решили выбраться на другую сторону Волги дикарём. Они взяли двухместную туристическую палатку Васильцева, необходимые вещи и продукты и на речном трамвайчике переправились на противоположный берег. Немного побродив по песчаному пляжу в обе стороны в поисках подходящего места для того, чтобы разбить свой мини-лагерь, они определились со своей временной стоянкой. Разведя огонь, Михаил передал сей очаг в руки его номинальной хранительницы Екатерины, а сам занялся установкой их брезентового жилища. Он имел опыт в такого рода делах и со знанием  этого ремесла за короткое время соорудил пристанище и покрыл его дополнительным тентом на случай сильного дождя. Пообедав, они пошли купаться и загорать на берегу великой реки. Казалось, они не замечали никого. Словно люди, жившие на земле когда-то в незапамятные времена, сейчас они были одни. Мужчина и женщина, как первозданные Адам и Ева, ставшие прародителями человечества до начала цивилизации, они ощущали себя одним единым целым, состоящим из двух неотъемлемых частей...
     Их уединение, наверное, было бы исполнено какого-то необыкновенного блаженства, если бы не мысли о тех, кто оставался «на другом конце света», на противоположном берегу. Катя не могла не думать о дочерях, особенно о младшей Лене, которая пребывала сейчас в пионерском лагере. Она же младшая и она не дома. Несмотря на то, что Лена была девочкой красивой и благовоспитанной, она могла постоять за себя и наверняка не дала бы себя в обиду никому. Да и контакт со своими ровесниками она находила весьма легко, благодаря своей смекалке, разумению и природному обаянию. Во всех этих компонентах она была очень похожа на свою маму. Екатерина, как и её младшая дочь, всегда становилась центром притяжения компании, где бы она ни находилась. Эту черту от неё унаследовала и Лена. В противоположность своей сестре Ксюша, что была на три года старше, выделялась своей скромностью и застенчивым характером. А сейчас, когда она стала формироваться как будущая женщина, эти качества только усилились в ней, что создавало ей определённого рода проблемы в общении с мальчиками-подростками своего возраста. К тому же, ей теперь казалось, что и ребята постарше, и даже мужчины смотрят на её быстро созревающую фигуру и делают какие-то оценки её антропоморфных женских параметров. Но сейчас с ней была старшая дочь Екатерины Ольга со своей маленькой дочуркой. Катя хоть и полагалась на её теперешний жизненный опыт, всё равно не могла полностью успокоить своего сердца мыслью о том, что у них всё в порядке. Видя внутреннее беспокойство своей любимой,
по-своему нервничал и Михаил.
               – Катюнь, ну хочешь прямо завтра к обеду и вернёмся в город? – сказал Васильцев, в очередной раз наблюдая за тем, как его спутница уходит в себя, занимаясь какими-то обыденными делами, – я понимаю тебя... Ну, насколько это возможно, наверное... И вижу, что сердце твоё не на месте.
               – Не могу о них не думать, Миш. Они всё-таки ещё дети.
               – Я сам сколько раз был в пионерлагере... С переменным, так сказать, успехом...
               – Да за Ленку-то я, в общем-то, не так переживаю, как за Ксюшу... Хотя и Ольга с ней... А если Глеб заявится к ним под кайфом!
               – Слушай, ну он же – не идиот, в конце концов, чтобы как-то навредить им. Я думаю, он в любом состоянии осознаёт, что они – его семья и... И тебя он очень уважает как тёщу и как человека.
               – Да так-то оно так... Но... Но не могу я не думать о них, Миша.
               – Ну, голубиной почты у нас нет... И половины суток ещё не прошло... Как считаешь нужным, так и сделаем. Хочешь хоть утром назад?
               – Да я, наверное, просто сама себя накручиваю... И тебя задёргала, да? – сказала Екатерина, словно бы извиняясь за то, что она стала эпицентром волнений и сомнений в едва начавшемся их совместном отдыхе.
               – Да не то, чтобы... Ну а если бы мы с тобой сейчас были на даче, тебе было бы спокойнее, Кать? Здесь разница в пути не больше, чем в полтора-два часа.
               – Всё понимаю... Ты прав... А может, Ксюша даже и рада побыть без моей опеки лишний раз. Она ведь взрослеет... Да, прости, Миш. Точно я – ненормальная сама. Из всего делаю проблему.
               – Ты – мать, ты – женщина. Ты... В общем, имеешь право волноваться.
               – Да, конечно, я себя накручиваю! – искренне призналась Екатерина, на автомате перебирая какие-то вещи в палатке.
               – В любом случае утро вечера мудренее. Давай поспим. Завтра определимся, – уверенно произнёс Васильцев, крепко сжимая свою спутницу в объятиях.
               – Придушишь, Миш, – не без некоторого кокетства сказала Катя и сама цепко обхватила его обеими руками.
               – Ну если только са-а-а-амую малость...
 
     Когда Михаил проснулся, хранительница очага уже была «на своём рабочем месте», то есть у этой древней плиты, требующей постоянной подпитки дровами. Екатерина колдовала над завтраком.
               – Ну что, Катюнь, после еды будем собираться? – поинтересовался состоянием мыслей и чувств у своей возлюбленной Васильцев.
               – Ты знаешь, я тут подумала... Действительно утро вечера мудренее. Я почему-то уверена, что у Ксюши с Ольгой всё хорошо, а у Лены тем более. Она это – просто я в её годы или ещё круче!.. Остаёмся, Миш, остаёмся!
               – Ты в этом уверена?
               – Абсолютно! Думаю, что нет каких-либо особых причин для волнения. Да и соседи у нас отличные – всегда помогут, если что... В общем, отдыхаем! Когда ещё так выберемся!..
               – Я не знаю... Ну, если ты так уверена?..
               – Да!
               – Ладно! Тогда я искупнусь и за голубями!
               – За какими голубями?! Да ну тебя, Мишка, к лешему!
               – Хорошо. Я ко всему готов. Если скажешь – в город, соберёмся в любой момент. Теплоходы ходят часто.
               – Иди, освежись и к столу!
               – Но сначала аперитив, – игриво сказал Михаил и обнял Катю за талию со спины. 
               – Ты прямо сейчас всё хочешь отведать? –  в той же манере ответила ему Екатерина, укладывая зелень поверх ломтика сыра на бутерброд, что был у неё в руках.
               – Я ещё не весь проснулся... Окунусь, позавтракаем и можешь съесть меня как этот сэндвич, – озорно продолжил диалог Васильцев, развернув к себе лицом  возлюбленную, после чего он манерно откусил кусочек бутерброда и приблизил другой его конец к губам хранительницы очага.
 
     Двое с половиной суток пролетели как один час. Они решили вернуться в город на вечернем теплоходе. Хоть погода и позволяла ещё отдыхать и Катя как-то совершенно успокоилась, перестав переживать за своих девочек-подростков, возникла другая проблема. Запас продуктов не то, чтобы изрядно истощился, он просто практически закончился. Что было тому виной? Может быть, свежий пьянящий воздух зелёной зоны и энергетика большой полноводной реки или хороший аппетит Кати и Миши, а может, выбросы их нервной энергии или что-либо ещё. Теперь это было уже не важно. Так или иначе здесь раздобыть пропитания было просто невозможно. Разве что на близлежащей турбазе можно было обзавестись несколькими кусочками хлеба.
     Они решили, что если по прибытии домой, каждый из них найдёт, что в родных пенатах всё в порядке, то через два-три дня они вновь выберутся на волжские просторы, только теперь уже вниз по течению. На сей раз хорошо знакомое ему место для отдыха предложил Васильцев. Здесь он неоднократно бывал в компании своих друзей. Ныне у каждого из них была своя семья и дети, а он жил так, как он жил...
 
 
 
                                  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
                                                     Г л а в а  13   
 
                                                      Отпуск
 
     Как Васильцев ни хотел оставлять любимый банк дольше, чем на денёк-другой, пришлось идти в отпуск. За полтора года работы или чуть более того он так прикипел к родному отделу, что, казалось, не мог прожить без него и нескольких дней. Работал он, что называется, в удовольствие и с удовольствием, ибо дело, которым он занимался, ему нравилось. Оно было ему по душе. Бесконечная череда дней, наполненных весьма любопытной будничной суетой  затягивала в круговорот неких событий. Общение с людьми на точках, работа с оружием, добывание каких-то нужных и полезных вещей «для дома для семьи», для людей, с которыми он дружит, состоит в хороших отношениях или в каких-то ещё – всё это по своему завораживало. В этом карнавале, исполненном важного дела, какого-то мельтешения, заказов, общения, заряженности на качественное выполнение своей работы, переплетения эмоций и чувств, он пребывал, как говорится, как рыба в воде. И конечно же, Екатерина, Катя, Катенька, Катюня... Она заполняла весьма большую часть его досуга да и на службе они время между заездами проводили в приятном уединении друг с другом. (Теперь их даже никто и не решился бы побеспокоить по пустякам.) А потом они могли общаться ещё и после окончания рабочего дня, бродя в сумерках по окрестностям дома, в котором жила Катя со своими дочерями. От всего этого кружилась голова и в то же самое время было как-то легко на душе... Впрочем, вероятно, это была всё-таки видимая, иллюзорная лёгкость, скрывающая проблемы того или иного рода. Но ему было хорошо. Жизнь была в кайф... Скорее всего именно так... Во всяком случае в некоем приближении большая часть из того, что с ним сейчас происходило, приносило радость. Это и было настоящим инкассаторским счастьем молодого человека, полного сил и желания жить...
     Итак, пришлось взять отпуск. Теперь они с Катей могли не то, чтобы встречаться чаще, ведь они виделись каждый день на работе, они могли ещё больше свободного времени проводить вместе. Сегодня у Екатерины был выходной. Её подменяла бухгалтер Вера. Днём они были у Михаила, наслаждаясь обществом друг друга по обычной программе их традиционных интимных сред. А на вечер планировали сходить в кино. Васильцев обзвонил несколько кинотеатров, уточняя их репертуар на сей день и время начала сеансов. Они остановили свой выбор на фильме Франсуа Трюффо «Соседка» с Жераром Депардье и Фанни Ардан в главных ролях. После просмотра картины, не спеша побродив по вечернему городу, наши влюблённые приблизились к дому Кати.
               – Ну, что, Катюнь, на завтра я даю тебе выходной. В смысле, трудись на здоровье. Павловне привет. А на после завтра давай что-нибудь придумаем, а? – сказал Михаил, нежно держа свою спутницу за руку, – может быть, опять ко мне или... Ну, что ты так вздыхаешь тяжко, как будто я тебя истязаю!
               – Мучитель ты мой любимый! – томно ответила Екатерина, – истязай! Я же не против! А по культурной программе теперь выбор за мной!
               – Как скажешь. Слушаюсь и повинуюсь. Я – раб этой лампы.
               – Тогда вот что, мой милый джин!.. Э-э-э... Давай-ка посетим нашу Драму!
               – «Давненько я не брал в руки шашек!» – довольно живо откликнулся на предложение Екатерины Васильцев, – на что пойдём? Может быть, посмотрим «Профессия – синьор из общества»? 
               – Хороший выбор! Но ход мой! – игриво сказала его спутница, вытирая едва заметный след от помады на левой щеке Михаила. – Я предлагаю: «Гарольд и Мод», пока у нас есть такие замечательные исполнители!
               – Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, хозяйка лампы. Я закажу билеты. На который день?
               – Миш, давай решим это не сегодня. Как-нибудь на днях.
               – Хорошо. А я уже подобрал нам следующий фильм.
               – Говорь! – бодро откликнулась Екатерина, сжимая своими смугленькими пальчиками пальцы Михаила.
               – Это будет... Это будет, – как бы слегка задумываясь, произнёс Васильцев, – Антониони, «Красная пустыня» с молоденькой Моникой Витти. Я смотрел в газете анонс на неделю. Есть вариант в старом центре города, дневной сеанс. Народу, естественно, не будет. У нас на такие фильмы люди как-то не очень... Да нам с тобой, собственно, никто и не нужен! Только ты, я и он, в смысле, синьор Микеланджело Антониони.
               – Как скажешь, – покорно ответила Катя, – в свой черёд ты – босс.
               – Я – босс, – словно бы размышляя в этот миг о чём-то своём, повторил слова любимой женщины Васильцев, после чего поднёс её руку к губам и поцеловал.
               – Миш, ты какой-то в эти дни... Ну, как не в своей тарелке что ли, – сказала Екатерина, вглядываясь в отблеске света окон в глаза своего спутника, – у тебя всё в порядке?
               – Ты знаешь, Катюнь... Пять дней подряд не хожу на  работу... Не ощущаю в руках оружия... Нет этой привычной ежедневной кутерьмы, этого драйва... Я просто так привык ко всему этому, что как-то странно себя чувствую. Действительно без этого «адреналинового коктейля» я как будто не в своей тарелке.
               – Для того человеку и даётся отпуск, чтобы он на время отвлёкся от привычных проблем и забот, сменил обстановку, набрался сил... Может быть, в себе покопался и что-то поменял... Хотя ты и так постоянно в себе копаешься, чего-то ищешь...
               – Я как Буратино, рождён на радость людям... Я должен им что-то дать... Но я пока не определился с тем, что именно, – как-то рассеянно сказал Михаил, бросая взгляд то в звёздную высь, проступающую в прогале между домов, то на Катю.
               – Самокопатель ты мой, солнышко моё, – ласково произнесла Екатерина, прижимаясь головой к груди Васильцева, – свети, свети! Только сам не сгори, пожалуйста! Для меня оставь своих лучиков... Через две с половиной недели я тоже буду в отпуске. Давай куда-нибудь съездим, здесь рядышком, на несколько дней, пока у нас будет такая возможность.
               – А девчонки с кем останутся?
               – Лена поедет в пионерлагерь на смену. А Ксюша будет домовничить. Я попрошу Ольгу, чтобы она пожила у нас с Кристинкой. Они в последнее время с Глебом часто стали цапаться. Им нужно отдохнуть друг от друга.
               – А ты уверена, что он за это время квартиру не проиграет? Или мебель, или четвероногого друга, в смысле, телевизор, или, я не знаю, ещё чего-нибудь...
               – Ну, я надеюсь, нет! Мне с его родителями надо поговорить... Хотя он и сам-то уже взрослый мужчина, семейный теперь, муж и отец.
               – Думаешь, Катюнь, что-то можно было раньше предусмотреть, предугадать?
               – Да, вроде, парень был как парень, понимаешь... Весёлый, почтительный такой... Было в нём что-то едва уловимое, что не внушало мне доверия... Но... Но ведь это – не аргумент, если что-то показалось... А потом, ты знаешь, Миш, начнёшь отговаривать – может не так понять... А хуже всего, ну как я рассуждала, сейчас отговоришь, а потом когда-нибудь припомнит и скажет, что, мол, вот из-за тебя, мама, тогда я не вышла замуж по любви за Глеба и всё такое. И получится, что я, вроде бы как, разрушила её счастье. В общем, я бы стала причиной её неудач в жизни... Я сомневалась, конечно, но всё же препятствовать и отговаривать не стала... Попросила только подумать ещё раз и взвесить всё... Как в таких случаях поступать, кто даст совет?.. А теперь вот... А теперь есть то, что есть...
              – Я не знаю, Катюнь, что тебе сказать, как утешить или как помочь в этом случае, – честно признался своей возлюбленной Васильцев, поцеловав руки Екатерины и крепко прижав её к себе, – наверное, жизнь сама каким-то образом всё разложит по своим полочкам, всё расставит по своим местам...
               – А девчушка у них – чудошко!.. Лапочка такая! – словно бы искрясь каким-то внутренним светом, сказала Катя и довольно эмоционально добавила, – ну что я могла тогда сделать? И как было бы лучше, я не знаю, Миш! Не знаю!
               – Не казни себя, Кать!.. Ну какой здесь может быть универсальный рецепт! Кто все эти ответы знает?! Если искать виноватых, всегда можно найти, конечно, но... Но как всё на самом деле?..
               – Сколько там времени, Миш? Меня, наверное, девчонки потеряли уже.
               – Сейчас поднимешься, Катюш, сейчас... Без двадцати одиннадцать только, –    сказал Михаил, не желая выпускать Екатерины из своих объятий, – ещё пять минут постоим здесь в полутьме...
               – Вон они свет на кухне включили. Решили что-нибудь перекусить, не дожидаясь меня. А я тут под окнами.
               – Не сидят же они голодными-холодными, да и не маленькие уже, сами – будущие хозяюшки...
               – Всё равно, Миш, пойду. Завтра созвонимся, – сказала Катя, целуя Васильцева в щёку и в губы, и вновь вытирая следы от помады.
               – Да ладно, оставь, Катюнь! Могу я домой прийти явно весь поцелованный такой, а? А то мама не поверит, что я с кем-то встречаюсь.
               – Поверит. Женщины такие вещи чувствуют, даже если и не знают наверняка, – ответила Екатерина, открывая дверь подъезда, – пока!
               – Пока, Катюш! – с лёгкой грустинкой в голосе ответил Михаил, делая жест рукой, обозначающий, что он завтра непременно ей позвонит.
     Ещё некоторое время Васильцев стоял под окнами женщины, которую он полюбил всем сердцем, пребывая в состоянии какой-то расслабленности и отстранённости от окружающего мира. Половина оконной рамы на кухне квартиры Велениных была приоткрыта. В вечерней тишине оттуда доносились неразборчивые фразы её дочерей, прерывающие звуковую дорожку какого-то фильма. Катя быстро поднялась на третий этаж и он буквально через пару минут услышал её заразительный смех, сводящий его с ума. Видимо, дочери отпустили какую-нибудь остроту по поводу своей «заблудившейся где-то в ночи» матери или она сама как-то отшутилась на эту тему. Михаил бросил взгляд на окна своей возлюбленной и словно тень медленно побрёл в сторону трамвайной остановки. Его мама наверняка тоже не спала, просто было  довольно рано для этого. Надежда Петровна привыкла, что её неженатый пока ещё сын может задержаться где-то до поздней ночи, но рассвет он непременно встретит дома, в своей комнате или же на кухне. Он будет читать, что-то писать, слушать музыку в наушниках или чуть слышно поигрывать на гитаре. Образ жизни, который он исповедовал со студенческих лет, как-то укоренился в его быту и особо не желал претерпевать каких бы то ни было серьёзных изменений. Он был, что называется, «сыном своего отца», во многом повторявшем его на некой иной спирали развития...
     Когда Михаилу было семь лет, его отец Александр Михайлович Васильцев, скончался в больнице ввиду последствий автокатастрофы. А до этого они с его мамой успели развестись и через какое-то время собирались уже вновь сойтись. Однако на сей раз на пути их счастья встала судьба. Отца, который всю свою не очень продолжительную жизнь искал себя да так и не успел найти, Миша помнил плохо...
 
 
 
 
 
                                                 Г л а в а  14
 
                                        У соседей шумновато
 
     Пока Васильцев был в отпуске, в отделе произошли некоторые перемены. Стельнов как-то пришёл на работу с большого похмелья и его, согласно веяниям перестроечного времени, рассчитали в течение суток. На его место в банк был принят совсем молодой инкассатор, едва демобилизовавшийся из армии. А тут ещё некое ЧП произошло в другом районе у коллег. В один из тёплых июньских вечеров водитель военизированного гаража, тоже молодой ещё парень, полгода как вернувшийся после срочной службы, смог выделиться, устроив стрельбу практически в центре города. Нельзя сказать, что этот случай был совсем уж чем-то совершенно особенным... Эпизодически в том или ином регионе СССР так или иначе возникали какие-либо эксцессы с участием инкассаторов, причём, как правило, не по их вине. И это происшествие так же было из разряда курьёзов, которые, в общем-то, встречались при данной работе в виде своеобразных издержек профессии. Как бы там ни было информация обо всех случаях подобного рода, как и сведения об исчезновении огнестрельного оружия где-либо на территории Советского Союза, незамедлительно доводилась через органы внутренних дел до инкассаторов по всей стране, дабы сотрудники данной службы знали чего в принципе им можно ожидать.
     На сей раз всё было весьма прозаично. Двоим хорошо подвыпившим мужчинам не понравилось, как некий «уаз» заехал на тротуар вопреки правилам дорожного движения. Они не поняли, что это был не обычный, а инкассаторский автомобиль, коему предписывалось, согласно соответствующим положениям инструкции, подъезжать максимально близко ко входу объекта, в котором расположена инкассируемая точка. Посему данного рода специальный транспорт мог ездить и по пешеходным дорожкам парков, и по тротуарам городских улиц в том числе. (На одном из маршрутов отдела, в котором трудился Васильцев, был объект, к коему необходимо было подбираться, вообще, двигаясь порядка ста с лишним метров по полосе встречного движения. В этом случае водитель включал ближний свет и ехал по встречке; объезд создавал бы достаточно большой крюк и причинял бы ряд неудобств  сотрудникам данной специализированной службы; траффик в середине восьмидесятых был, разумеется, не сравним с нынешним автомобильным потоком, когда такое было бы совершенно невозможно.)
     В нашей ситуации перевозбуждённые алкоголем мужчины были чрезвычайно возмущены заскочившим на тротуар армейским джипом, который, к тому же, как им показалось, напугал женщину с ребёнком. Едва инкассатор-сборщик зашёл в помещение, где располагалась очередная маршрутная точка, сии «джентльмены», не долго думая, открыли дверь инкассаторского «уаза» и попытались что-то высказать или предъявить водителю и старшему бригады. Пока пожилой инкассатор слегка замешкался от неожиданности, его совсем молодой коллега, водитель спецавтомобиля, достал из кобуры свой табельный ПМ и выстрелил в незадачливых заступников, слегка ранив их обоих. (Вообще говоря, в подобных случаях предписывалось стрелять на поражение, без предупреждения, кто бы перед тобой ни оказался в данный момент, будь он даже в форме сотрудника милиции. Ибо это могло быть спланированным ограблением инкассаторов, какой-либо инсценировкой или ещё чем-то из вещей подобного рода.) В нашем казусе никакого заранее разработанного плана у «нападавших» не было. Но кто мог об этом знать!? Инструкции, инструкции, инструкции... Однако одно из положений сих важных документов гласит, что нельзя применять оружия в многолюдных местах, в местах массового скопления людей и в случае, когда в ситуации фигурирует беременная женщина или женщина и малые дети, дабы избежать случайных или неправомерных жертв... Но как всем этим факторам и обстоятельствам дать моментальную оценку, когда уже «пошла такая движуха» и счёт идёт не на секунды, а буквально на мгновения?..
     Одним словом, как говорилось выше, суровая доля профессии инкассатора имеет и таковую окраску, точнее оттенок, нюанс, что инкассатор оказывается виноват практически при любом раскладе...
     И на сей раз, естественно, было назначено служебное расследование, на срок которого (как минимум) молодой водитель военизированного гаража был отстранён от своей работы. К счастью, оба пострадавших отделались весьма лёгкими ранениями, а наш шофёр «лёгким испугом»...
     Пока Васильцев отдыхал, на время совсем выпав из процесса, в отделении инкассации ещё одного из районов города так же произошла нештатная ситуация. В данном случае уже трое прилично взбодрённых «зелёным змием» представителей сильной половины человечества стали героями инцидента с участием коллег Михаила. Аналогичным образом мужчин смутило и разозлило «поведение» военного внедорожника, которому «не хватило проезжей части»... В сложившихся обстоятельствах опытные инкассаторы, использовав лишь один выстрел в воздух, положили «виновников сего торжества» на асфальт и этим всё более-менее благополучно закончилось. И на сей раз никакого запланированного заранее преступного умысла в действиях нападавших не было – лишь «нездоровая доля идиотизма»... Словом, это лето обещало быть весьма жарким во всех смыслах сего слова.   
     
 
 
 
                                                    Г л а в а  15
 
                                                    На отдыхе
 
     Чудесная летняя погода располагала к полноценному отдыху. Отпуска Екатерины и Михаила почти на полторы недели пересеклись. Грехом было бы не воспользоваться данным обстоятельством. Влюблённые решили выбраться на другую сторону Волги дикарём. Они взяли двухместную туристическую палатку Васильцева, необходимые вещи и продукты и на речном трамвайчике переправились на противоположный берег. Немного побродив по песчаному пляжу в обе стороны в поисках подходящего места для того, чтобы разбить свой мини-лагерь, они определились со своей временной стоянкой. Разведя огонь, Михаил передал сей очаг в руки его номинальной хранительницы Екатерины, а сам занялся установкой их брезентового жилища. Он имел опыт в такого рода делах и со знанием  этого ремесла за короткое время соорудил пристанище и покрыл его дополнительным тентом на случай сильного дождя. Пообедав, они пошли купаться и загорать на берегу великой реки. Казалось, они не замечали никого. Словно люди, жившие на земле когда-то в незапамятные времена, сейчас они были одни. Мужчина и женщина, как первозданные Адам и Ева, ставшие прародителями человечества до начала цивилизации, они ощущали себя одним единым целым, состоящим из двух неотъемлемых частей...
     Их уединение, наверное, было бы исполнено какого-то необыкновенного блаженства, если бы не мысли о тех, кто оставался «на другом конце света», на противоположном берегу. Катя не могла не думать о дочерях, особенно о младшей Лене, которая пребывала сейчас в пионерском лагере. Она же младшая и она не дома. Несмотря на то, что Лена была девочкой красивой и благовоспитанной, она могла постоять за себя и наверняка не дала бы себя в обиду никому. Да и контакт со своими ровесниками она находила весьма легко, благодаря своей смекалке, разумению и природному обаянию. Во всех этих компонентах она была очень похожа на свою маму. Екатерина, как и её младшая дочь, всегда становилась центром притяжения компании, где бы она ни находилась. Эту черту от неё унаследовала и Лена. В противоположность своей сестре Ксюша, что была на три года старше, выделялась своей скромностью и застенчивым характером. А сейчас, когда она стала формироваться как будущая женщина, эти качества только усилились в ней, что создавало ей определённого рода проблемы в общении с мальчиками-подростками своего возраста. К тому же, ей теперь казалось, что и ребята постарше, и даже мужчины смотрят на её быстро созревающую фигуру и делают какие-то оценки её антропоморфных женских параметров. Но сейчас с ней была старшая дочь Екатерины Ольга со своей маленькой дочуркой. Катя хоть и полагалась на её теперешний жизненный опыт, всё равно не могла полностью успокоить своего сердца мыслью о том, что у них всё в порядке. Видя внутреннее беспокойство своей любимой,
по-своему нервничал и Михаил.
               – Катюнь, ну хочешь прямо завтра к обеду и вернёмся в город? – сказал Васильцев, в очередной раз наблюдая за тем, как его спутница уходит в себя, занимаясь какими-то обыденными делами, – я понимаю тебя... Ну, насколько это возможно, наверное... И вижу, что сердце твоё не на месте.
               – Не могу о них не думать, Миш. Они всё-таки ещё дети.
               – Я сам сколько раз был в пионерлагере... С переменным, так сказать, успехом...
               – Да за Ленку-то я, в общем-то, не так переживаю, как за Ксюшу... Хотя и Ольга с ней... А если Глеб заявится к ним под кайфом!
               – Слушай, ну он же – не идиот, в конце концов, чтобы как-то навредить им. Я думаю, он в любом состоянии осознаёт, что они – его семья и... И тебя он очень уважает как тёщу и как человека.
               – Да так-то оно так... Но... Но не могу я не думать о них, Миша.
               – Ну, голубиной почты у нас нет... И половины суток ещё не прошло... Как считаешь нужным, так и сделаем. Хочешь хоть утром назад?
               – Да я, наверное, просто сама себя накручиваю... И тебя задёргала, да? – сказала Екатерина, словно бы извиняясь за то, что она стала эпицентром волнений и сомнений в едва начавшемся их совместном отдыхе.
               – Да не то, чтобы... Ну а если бы мы с тобой сейчас были на даче, тебе было бы спокойнее, Кать? Здесь разница в пути не больше, чем в полтора-два часа.
               – Всё понимаю... Ты прав... А может, Ксюша даже и рада побыть без моей опеки лишний раз. Она ведь взрослеет... Да, прости, Миш. Точно я – ненормальная сама. Из всего делаю проблему.
               – Ты – мать, ты – женщина. Ты... В общем, имеешь право волноваться.
               – Да, конечно, я себя накручиваю! – искренне призналась Екатерина, на автомате перебирая какие-то вещи в палатке.
               – В любом случае утро вечера мудренее. Давай поспим. Завтра определимся, – уверенно произнёс Васильцев, крепко сжимая свою спутницу в объятиях.
               – Придушишь, Миш, – не без некоторого кокетства сказала Катя и сама цепко обхватила его обеими руками.
               – Ну если только са-а-а-амую малость...
 
     Когда Михаил проснулся, хранительница очага уже была «на своём рабочем месте», то есть у этой древней плиты, требующей постоянной подпитки дровами. Екатерина колдовала над завтраком.
               – Ну что, Катюнь, после еды будем собираться? – поинтересовался состоянием мыслей и чувств у своей возлюбленной Васильцев.
               – Ты знаешь, я тут подумала... Действительно утро вечера мудренее. Я почему-то уверена, что у Ксюши с Ольгой всё хорошо, а у Лены тем более. Она это – просто я в её годы или ещё круче!.. Остаёмся, Миш, остаёмся!
               – Ты в этом уверена?
               – Абсолютно! Думаю, что нет каких-либо особых причин для волнения. Да и соседи у нас отличные – всегда помогут, если что... В общем, отдыхаем! Когда ещё так выберемся!..
               – Я не знаю... Ну, если ты так уверена?..
               – Да!
               – Ладно! Тогда я искупнусь и за голубями!
               – За какими голубями?! Да ну тебя, Мишка, к лешему!
               – Хорошо. Я ко всему готов. Если скажешь – в город, соберёмся в любой момент. Теплоходы ходят часто.
               – Иди, освежись и к столу!
               – Но сначала аперитив, – игриво сказал Михаил и обнял Катю за талию со спины. 
               – Ты прямо сейчас всё хочешь отведать? –  в той же манере ответила ему Екатерина, укладывая зелень поверх ломтика сыра на бутерброд, что был у неё в руках.
               – Я ещё не весь проснулся... Окунусь, позавтракаем и можешь съесть меня как этот сэндвич, – озорно продолжил диалог Васильцев, развернув к себе лицом  возлюбленную, после чего он манерно откусил кусочек бутерброда и приблизил другой его конец к губам хранительницы очага.
 
     Двое с половиной суток пролетели как один час. Они решили вернуться в город на вечернем теплоходе. Хоть погода и позволяла ещё отдыхать и Катя как-то совершенно успокоилась, перестав переживать за своих девочек-подростков, возникла другая проблема. Запас продуктов не то, чтобы изрядно истощился, он просто практически закончился. Что было тому виной? Может быть, свежий пьянящий воздух зелёной зоны и энергетика большой полноводной реки или хороший аппетит Кати и Миши, а может, выбросы их нервной энергии или что-либо ещё. Теперь это было уже не важно. Так или иначе здесь раздобыть пропитания было просто невозможно. Разве что на близлежащей турбазе можно было обзавестись несколькими кусочками хлеба.
     Они решили, что если по прибытии домой, каждый из них найдёт, что в родных пенатах всё в порядке, то через два-три дня они вновь выберутся на волжские просторы, только теперь уже вниз по течению. На сей раз хорошо знакомое ему место для отдыха предложил Васильцев. Здесь он неоднократно бывал в компании своих друзей. Ныне у каждого из них была своя семья и дети, а он жил так, как он жил...
 
 
 
                                  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
 

© Copyright: Nikolay Makarov, 2021

Регистрационный номер №0492426

от 12 апреля 2021

[Скрыть] Регистрационный номер 0492426 выдан для произведения:                                                     Г л а в а  13   
 
                                                      Отпуск
 
     Как Васильцев ни хотел оставлять любимый банк дольше, чем на денёк-другой, пришлось идти в отпуск. За полтора года работы или чуть более того он так прикипел к родному отделу, что, казалось, не мог прожить без него и нескольких дней. Работал он, что называется, в удовольствие и с удовольствием, ибо дело, которым он занимался, ему нравилось. Оно было ему по душе. Бесконечная череда дней, наполненных весьма любопытной будничной суетой  затягивала в круговорот неких событий. Общение с людьми на точках, работа с оружием, добывание каких-то нужных и полезных вещей «для дома для семьи», для людей, с которыми он дружит, состоит в хороших отношениях или в каких-то ещё – всё это по своему завораживало. В этом карнавале, исполненном важного дела, какого-то мельтешения, заказов, общения, заряженности на качественное выполнение своей работы, переплетения эмоций и чувств, он пребывал, как говорится, как рыба в воде. И конечно же, Екатерина, Катя, Катенька, Катюня... Она заполняла весьма большую часть его досуга да и на службе они время между заездами проводили в приятном уединении друг с другом. (Теперь их даже никто и не решился бы побеспокоить по пустякам.) А потом они могли общаться ещё и после окончания рабочего дня, бродя в сумерках по окрестностям дома, в котором жила Катя со своими дочерями. От всего этого кружилась голова и в то же самое время было как-то легко на душе... Впрочем, вероятно, это была всё-таки видимая, иллюзорная лёгкость, скрывающая проблемы того или иного рода. Но ему было хорошо. Жизнь была в кайф... Скорее всего именно так... Во всяком случае в некоем приближении большая часть из того, что с ним сейчас происходило, приносило радость. Это и было настоящим инкассаторским счастьем молодого человека, полного сил и желания жить...
     Итак, пришлось взять отпуск. Теперь они с Катей могли не то, чтобы встречаться чаще, ведь они виделись каждый день на работе, они могли ещё больше свободного времени проводить вместе. Сегодня у Екатерины был выходной. Её подменяла бухгалтер Вера. Днём они были у Михаила, наслаждаясь обществом друг друга по обычной программе их традиционных интимных сред. А на вечер планировали сходить в кино. Васильцев обзвонил несколько кинотеатров, уточняя их репертуар на сей день и время начала сеансов. Они остановили свой выбор на фильме Франсуа Трюффо «Соседка» с Жераром Депардье и Фанни Ардан в главных ролях. После просмотра картины, не спеша побродив по вечернему городу, наши влюблённые приблизились к дому Кати.
               – Ну, что, Катюнь, на завтра я даю тебе выходной. В смысле, трудись на здоровье. Павловне привет. А на после завтра давай что-нибудь придумаем, а? – сказал Михаил, нежно держа свою спутницу за руку, – может быть, опять ко мне или... Ну, что ты так вздыхаешь тяжко, как будто я тебя истязаю!
               – Мучитель ты мой любимый! – томно ответила Екатерина, – истязай! Я же не против! А по культурной программе теперь выбор за мной!
               – Как скажешь. Слушаюсь и повинуюсь. Я – раб этой лампы.
               – Тогда вот что, мой милый джин!.. Э-э-э... Давай-ка посетим нашу Драму!
               – «Давненько я не брал в руки шашек!» – довольно живо откликнулся на предложение Екатерины Васильцев, – на что пойдём? Может быть, посмотрим «Профессия – синьор из общества»? 
               – Хороший выбор! Но ход мой! – игриво сказала его спутница, вытирая едва заметный след от помады на левой щеке Михаила. – Я предлагаю: «Гарольд и Мод», пока у нас есть такие замечательные исполнители!
               – Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, хозяйка лампы. Я закажу билеты. На который день?
               – Миш, давай решим это не сегодня. Как-нибудь на днях.
               – Хорошо. А я уже подобрал нам следующий фильм.
               – Говорь! – бодро откликнулась Екатерина, сжимая своими смугленькими пальчиками пальцы Михаила.
               – Это будет... Это будет, – как бы слегка задумываясь, произнёс Васильцев, – Антониони, «Красная пустыня» с молоденькой Моникой Витти. Я смотрел в газете анонс на неделю. Есть вариант в старом центре города, дневной сеанс. Народу, естественно, не будет. У нас на такие фильмы люди как-то не очень... Да нам с тобой, собственно, никто и не нужен! Только ты, я и он, в смысле, синьор Микеланджело Антониони.
               – Как скажешь, – покорно ответила Катя, – в свой черёд ты – босс.
               – Я – босс, – словно бы размышляя в этот миг о чём-то своём, повторил слова любимой женщины Васильцев, после чего поднёс её руку к губам и поцеловал.
               – Миш, ты какой-то в эти дни... Ну, как не в своей тарелке что ли, – сказала Екатерина, вглядываясь в отблеске света окон в глаза своего спутника, – у тебя всё в порядке?
               – Ты знаешь, Катюнь... Пять дней подряд не хожу на  работу... Не ощущаю в руках оружия... Нет этой привычной ежедневной кутерьмы, этого драйва... Я просто так привык ко всему этому, что как-то странно себя чувствую. Действительно без этого «адреналинового коктейля» я как будто не в своей тарелке.
               – Для того человеку и даётся отпуск, чтобы он на время отвлёкся от привычных проблем и забот, сменил обстановку, набрался сил... Может быть, в себе покопался и что-то поменял... Хотя ты и так постоянно в себе копаешься, чего-то ищешь...
               – Я как Буратино, рождён на радость людям... Я должен им что-то дать... Но я пока не определился с тем, что именно, – как-то рассеянно сказал Михаил, бросая взгляд то в звёздную высь, проступающую в прогале между домов, то на Катю.
               – Самокопатель ты мой, солнышко моё, – ласково произнесла Екатерина, прижимаясь головой к груди Васильцева, – свети, свети! Только сам не сгори, пожалуйста! Для меня оставь своих лучиков... Через две с половиной недели я тоже буду в отпуске. Давай куда-нибудь съездим, здесь рядышком, на несколько дней, пока у нас будет такая возможность.
               – А девчонки с кем останутся?
               – Лена поедет в пионерлагерь на смену. А Ксюша будет домовничить. Я попрошу Ольгу, чтобы она пожила у нас с Кристинкой. Они в последнее время с Глебом часто стали цапаться. Им нужно отдохнуть друг от друга.
               – А ты уверена, что он за это время квартиру не проиграет? Или мебель, или четвероногого друга, в смысле, телевизор, или, я не знаю, ещё чего-нибудь...
               – Ну, я надеюсь, нет! Мне с его родителями надо поговорить... Хотя он и сам-то уже взрослый мужчина, семейный теперь, муж и отец.
               – Думаешь, Катюнь, что-то можно было раньше предусмотреть, предугадать?
               – Да, вроде, парень был как парень, понимаешь... Весёлый, почтительный такой... Было в нём что-то едва уловимое, что не внушало мне доверия... Но... Но ведь это – не аргумент, если что-то показалось... А потом, ты знаешь, Миш, начнёшь отговаривать – может не так понять... А хуже всего, ну как я рассуждала, сейчас отговоришь, а потом когда-нибудь припомнит и скажет, что, мол, вот из-за тебя, мама, тогда я не вышла замуж по любви за Глеба и всё такое. И получится, что я, вроде бы как, разрушила её счастье. В общем, я бы стала причиной её неудач в жизни... Я сомневалась, конечно, но всё же препятствовать и отговаривать не стала... Попросила только подумать ещё раз и взвесить всё... Как в таких случаях поступать, кто даст совет?.. А теперь вот... А теперь есть то, что есть...
              – Я не знаю, Катюнь, что тебе сказать, как утешить или как помочь в этом случае, – честно признался своей возлюбленной Васильцев, поцеловав руки Екатерины и крепко прижав её к себе, – наверное, жизнь сама каким-то образом всё разложит по своим полочкам, всё расставит по своим местам...
               – А девчушка у них – чудошко!.. Лапочка такая! – словно бы искрясь каким-то внутренним светом, сказала Катя и довольно эмоционально добавила, – ну что я могла тогда сделать? И как было бы лучше, я не знаю, Миш! Не знаю!
               – Не казни себя, Кать!.. Ну какой здесь может быть универсальный рецепт! Кто все эти ответы знает?! Если искать виноватых, всегда можно найти, конечно, но... Но как всё на самом деле?..
               – Сколько там времени, Миш? Меня, наверное, девчонки потеряли уже.
               – Сейчас поднимешься, Катюш, сейчас... Без двадцати одиннадцать только, –    сказал Михаил, не желая выпускать Екатерины из своих объятий, – ещё пять минут постоим здесь в полутьме...
               – Вон они свет на кухне включили. Решили что-нибудь перекусить, не дожидаясь меня. А я тут под окнами.
               – Не сидят же они голодными-холодными, да и не маленькие уже, сами – будущие хозяюшки...
               – Всё равно, Миш, пойду. Завтра созвонимся, – сказала Катя, целуя Васильцева в щёку и в губы, и вновь вытирая следы от помады.
               – Да ладно, оставь, Катюнь! Могу я домой прийти явно весь поцелованный такой, а? А то мама не поверит, что я с кем-то встречаюсь.
               – Поверит. Женщины такие вещи чувствуют, даже если и не знают наверняка, – ответила Екатерина, открывая дверь подъезда, – пока!
               – Пока, Катюш! – с лёгкой грустинкой в голосе ответил Михаил, делая жест рукой, обозначающий, что он завтра непременно ей позвонит.
     Ещё некоторое время Васильцев стоял под окнами женщины, которую он полюбил всем сердцем, пребывая в состоянии какой-то расслабленности и отстранённости от окружающего мира. Половина оконной рамы на кухне квартиры Велениных была приоткрыта. В вечерней тишине оттуда доносились неразборчивые фразы её дочерей, прерывающие звуковую дорожку какого-то фильма. Катя быстро поднялась на третий этаж и он буквально через пару минут услышал её заразительный смех, сводящий его с ума. Видимо, дочери отпустили какую-нибудь остроту по поводу своей «заблудившейся где-то в ночи» матери или она сама как-то отшутилась на эту тему. Михаил бросил взгляд на окна своей возлюбленной и словно тень медленно побрёл в сторону трамвайной остановки. Его мама наверняка тоже не спала, просто было  довольно рано для этого. Надежда Петровна привыкла, что её неженатый пока ещё сын может задержаться где-то до поздней ночи, но рассвет он непременно встретит дома, в своей комнате или же на кухне. Он будет читать, что-то писать, слушать музыку в наушниках или чуть слышно поигрывать на гитаре. Образ жизни, который он исповедовал со студенческих лет, как-то укоренился в его быту и особо не желал претерпевать каких бы то ни было серьёзных изменений. Он был, что называется, «сыном своего отца», во многом повторявшем его на некой иной спирали развития...
     Когда Михаилу было семь лет, его отец Александр Михайлович Васильцев, скончался в больнице ввиду последствий автокатастрофы. А до этого они с его мамой успели развестись и через какое-то время собирались уже вновь сойтись. Однако на сей раз на пути их счастья встала судьба. Отца, который всю свою не очень продолжительную жизнь искал себя да так и не успел найти, Миша помнил плохо...
 
 
 
 
 
                                                 Г л а в а  14
 
                                        У соседей шумновато
 
     Пока Васильцев был в отпуске, в отделе произошли некоторые перемены. Стельнов как-то пришёл на работу с большого похмелья и его, согласно веяниям перестроечного времени, рассчитали в течение суток. На его место в банк был принят совсем молодой инкассатор, едва демобилизовавшийся из армии. А тут ещё некое ЧП произошло в другом районе у коллег. В один из тёплых июньских вечеров водитель военизированного гаража, тоже молодой ещё парень, полгода как вернувшийся после срочной службы, смог выделиться, устроив стрельбу практически в центре города. Нельзя сказать, что этот случай был совсем уж чем-то совершенно особенным... Эпизодически в том или ином регионе СССР так или иначе возникали какие-либо эксцессы с участием инкассаторов, причём, как правило, не по их вине. И это происшествие так же было из разряда курьёзов, которые, в общем-то, встречались при данной работе в виде своеобразных издержек профессии. Как бы там ни было информация обо всех случаях подобного рода, как и сведения об исчезновении огнестрельного оружия где-либо на территории Советского Союза, незамедлительно доводилась через органы внутренних дел до инкассаторов по всей стране, дабы сотрудники данной службы знали чего в принципе им можно ожидать.
     На сей раз всё было весьма прозаично. Двоим хорошо подвыпившим мужчинам не понравилось, как некий «уаз» заехал на тротуар вопреки правилам дорожного движения. Они не поняли, что это был не обычный, а инкассаторский автомобиль, коему предписывалось, согласно соответствующим положениям инструкции, подъезжать максимально близко ко входу объекта, в котором расположена инкассируемая точка. Посему данного рода специальный транспорт мог ездить и по пешеходным дорожкам парков, и по тротуарам городских улиц в том числе. (На одном из маршрутов отдела, в котором трудился Васильцев, был объект, к коему необходимо было подбираться, вообще, двигаясь порядка ста с лишним метров по полосе встречного движения. В этом случае водитель включал ближний свет и ехал по встречке; объезд создавал бы достаточно большой крюк и причинял бы ряд неудобств  сотрудникам данной специализированной службы; траффик в середине восьмидесятых был, разумеется, не сравним с нынешним автомобильным потоком, когда такое было бы совершенно невозможно.)
     В нашей ситуации перевозбуждённые алкоголем мужчины были чрезвычайно возмущены заскочившим на тротуар армейским джипом, который, к тому же, как им показалось, напугал женщину с ребёнком. Едва инкассатор-сборщик зашёл в помещение, где располагалась очередная маршрутная точка, сии «джентльмены», не долго думая, открыли дверь инкассаторского «уаза» и попытались что-то высказать или предъявить водителю и старшему бригады. Пока пожилой инкассатор слегка замешкался от неожиданности, его совсем молодой коллега, водитель спецавтомобиля, достал из кобуры свой табельный ПМ и выстрелил в незадачливых заступников, слегка ранив их обоих. (Вообще говоря, в подобных случаях предписывалось стрелять на поражение, без предупреждения, кто бы перед тобой ни оказался в данный момент, будь он даже в форме сотрудника милиции. Ибо это могло быть спланированным ограблением инкассаторов, какой-либо инсценировкой или ещё чем-то из вещей подобного рода.) В нашем казусе никакого заранее разработанного плана у «нападавших» не было. Но кто мог об этом знать!? Инструкции, инструкции, инструкции... Однако одно из положений сих важных документов гласит, что нельзя применять оружия в многолюдных местах, в местах массового скопления людей и в случае, когда в ситуации фигурирует беременная женщина или женщина и малые дети, дабы избежать случайных или неправомерных жертв... Но как всем этим факторам и обстоятельствам дать моментальную оценку, когда уже «пошла такая движуха» и счёт идёт не на секунды, а буквально на мгновения?..
     Одним словом, как говорилось выше, суровая доля профессии инкассатора имеет и таковую окраску, точнее оттенок, нюанс, что инкассатор оказывается виноват практически при любом раскладе...
     И на сей раз, естественно, было назначено служебное расследование, на срок которого (как минимум) молодой водитель военизированного гаража был отстранён от своей работы. К счастью, оба пострадавших отделались весьма лёгкими ранениями, а наш шофёр «лёгким испугом»...
     Пока Васильцев отдыхал, на время совсем выпав из процесса, в отделении инкассации ещё одного из районов города так же произошла нештатная ситуация. В данном случае уже трое прилично взбодрённых «зелёным змием» представителей сильной половины человечества стали героями инцидента с участием коллег Михаила. Аналогичным образом мужчин смутило и разозлило «поведение» военного внедорожника, которому «не хватило проезжей части»... В сложившихся обстоятельствах опытные инкассаторы, использовав лишь один выстрел в воздух, положили «виновников сего торжества» на асфальт и этим всё более-менее благополучно закончилось. И на сей раз никакого запланированного заранее преступного умысла в действиях нападавших не было – лишь «нездоровая доля идиотизма»... Словом, это лето обещало быть весьма жарким во всех смыслах сего слова.   
     
 
 
 
                                                    Г л а в а  15
 
                                                    На отдыхе
 
     Чудесная летняя погода располагала к полноценному отдыху. Отпуска Екатерины и Михаила почти на полторы недели пересеклись. Грехом было бы не воспользоваться данным обстоятельством. Влюблённые решили выбраться на другую сторону Волги дикарём. Они взяли двухместную туристическую палатку Васильцева, необходимые вещи и продукты и на речном трамвайчике переправились на противоположный берег. Немного побродив по песчаному пляжу в обе стороны в поисках подходящего места для того, чтобы разбить свой мини-лагерь, они определились со своей временной стоянкой. Разведя огонь, Михаил передал сей очаг в руки его номинальной хранительницы Екатерины, а сам занялся установкой их брезентового жилища. Он имел опыт в такого рода делах и со знанием  этого ремесла за короткое время соорудил пристанище и покрыл его дополнительным тентом на случай сильного дождя. Пообедав, они пошли купаться и загорать на берегу великой реки. Казалось, они не замечали никого. Словно люди, жившие на земле когда-то в незапамятные времена, сейчас они были одни. Мужчина и женщина, как первозданные Адам и Ева, ставшие прародителями человечества до начала цивилизации, они ощущали себя одним единым целым, состоящим из двух неотъемлемых частей...
     Их уединение, наверное, было бы исполнено какого-то необыкновенного блаженства, если бы не мысли о тех, кто оставался «на другом конце света», на противоположном берегу. Катя не могла не думать о дочерях, особенно о младшей Лене, которая пребывала сейчас в пионерском лагере. Она же младшая и она не дома. Несмотря на то, что Лена была девочкой красивой и благовоспитанной, она могла постоять за себя и наверняка не дала бы себя в обиду никому. Да и контакт со своими ровесниками она находила весьма легко, благодаря своей смекалке, разумению и природному обаянию. Во всех этих компонентах она была очень похожа на свою маму. Екатерина, как и её младшая дочь, всегда становилась центром притяжения компании, где бы она ни находилась. Эту черту от неё унаследовала и Лена. В противоположность своей сестре Ксюша, что была на три года старше, выделялась своей скромностью и застенчивым характером. А сейчас, когда она стала формироваться как будущая женщина, эти качества только усилились в ней, что создавало ей определённого рода проблемы в общении с мальчиками-подростками своего возраста. К тому же, ей теперь казалось, что и ребята постарше, и даже мужчины смотрят на её быстро созревающую фигуру и делают какие-то оценки её антропоморфных женских параметров. Но сейчас с ней была старшая дочь Екатерины Ольга со своей маленькой дочуркой. Катя хоть и полагалась на её теперешний жизненный опыт, всё равно не могла полностью успокоить своего сердца мыслью о том, что у них всё в порядке. Видя внутреннее беспокойство своей любимой,
по-своему нервничал и Михаил.
               – Катюнь, ну хочешь прямо завтра к обеду и вернёмся в город? – сказал Васильцев, в очередной раз наблюдая за тем, как его спутница уходит в себя, занимаясь какими-то обыденными делами, – я понимаю тебя... Ну, насколько это возможно, наверное... И вижу, что сердце твоё не на месте.
               – Не могу о них не думать, Миш. Они всё-таки ещё дети.
               – Я сам сколько раз был в пионерлагере... С переменным, так сказать, успехом...
               – Да за Ленку-то я, в общем-то, не так переживаю, как за Ксюшу... Хотя и Ольга с ней... А если Глеб заявится к ним под кайфом!
               – Слушай, ну он же – не идиот, в конце концов, чтобы как-то навредить им. Я думаю, он в любом состоянии осознаёт, что они – его семья и... И тебя он очень уважает как тёщу и как человека.
               – Да так-то оно так... Но... Но не могу я не думать о них, Миша.
               – Ну, голубиной почты у нас нет... И половины суток ещё не прошло... Как считаешь нужным, так и сделаем. Хочешь хоть утром назад?
               – Да я, наверное, просто сама себя накручиваю... И тебя задёргала, да? – сказала Екатерина, словно бы извиняясь за то, что она стала эпицентром волнений и сомнений в едва начавшемся их совместном отдыхе.
               – Да не то, чтобы... Ну а если бы мы с тобой сейчас были на даче, тебе было бы спокойнее, Кать? Здесь разница в пути не больше, чем в полтора-два часа.
               – Всё понимаю... Ты прав... А может, Ксюша даже и рада побыть без моей опеки лишний раз. Она ведь взрослеет... Да, прости, Миш. Точно я – ненормальная сама. Из всего делаю проблему.
               – Ты – мать, ты – женщина. Ты... В общем, имеешь право волноваться.
               – Да, конечно, я себя накручиваю! – искренне призналась Екатерина, на автомате перебирая какие-то вещи в палатке.
               – В любом случае утро вечера мудренее. Давай поспим. Завтра определимся, – уверенно произнёс Васильцев, крепко сжимая свою спутницу в объятиях.
               – Придушишь, Миш, – не без некоторого кокетства сказала Катя и сама цепко обхватила его обеими руками.
               – Ну если только са-а-а-амую малость...
 
     Когда Михаил проснулся, хранительница очага уже была «на своём рабочем месте», то есть у этой древней плиты, требующей постоянной подпитки дровами. Екатерина колдовала над завтраком.
               – Ну что, Катюнь, после еды будем собираться? – поинтересовался состоянием мыслей и чувств у своей возлюбленной Васильцев.
               – Ты знаешь, я тут подумала... Действительно утро вечера мудренее. Я почему-то уверена, что у Ксюши с Ольгой всё хорошо, а у Лены тем более. Она это – просто я в её годы или ещё круче!.. Остаёмся, Миш, остаёмся!
               – Ты в этом уверена?
               – Абсолютно! Думаю, что нет каких-либо особых причин для волнения. Да и соседи у нас отличные – всегда помогут, если что... В общем, отдыхаем! Когда ещё так выберемся!..
               – Я не знаю... Ну, если ты так уверена?..
               – Да!
               – Ладно! Тогда я искупнусь и за голубями!
               – За какими голубями?! Да ну тебя, Мишка, к лешему!
               – Хорошо. Я ко всему готов. Если скажешь – в город, соберёмся в любой момент. Теплоходы ходят часто.
               – Иди, освежись и к столу!
               – Но сначала аперитив, – игриво сказал Михаил и обнял Катю за талию со спины. 
               – Ты прямо сейчас всё хочешь отведать? –  в той же манере ответила ему Екатерина, укладывая зелень поверх ломтика сыра на бутерброд, что был у неё в руках.
               – Я ещё не весь проснулся... Окунусь, позавтракаем и можешь съесть меня как этот сэндвич, – озорно продолжил диалог Васильцев, развернув к себе лицом  возлюбленную, после чего он манерно откусил кусочек бутерброда и приблизил другой его конец к губам хранительницы очага.
 
     Двое с половиной суток пролетели как один час. Они решили вернуться в город на вечернем теплоходе. Хоть погода и позволяла ещё отдыхать и Катя как-то совершенно успокоилась, перестав переживать за своих девочек-подростков, возникла другая проблема. Запас продуктов не то, чтобы изрядно истощился, он просто практически закончился. Что было тому виной? Может быть, свежий пьянящий воздух зелёной зоны и энергетика большой полноводной реки или хороший аппетит Кати и Миши, а может, выбросы их нервной энергии или что-либо ещё. Теперь это было уже не важно. Так или иначе здесь раздобыть пропитания было просто невозможно. Разве что на близлежащей турбазе можно было обзавестись несколькими кусочками хлеба.
     Они решили, что если по прибытии домой, каждый из них найдёт, что в родных пенатах всё в порядке, то через два-три дня они вновь выберутся на волжские просторы, только теперь уже вниз по течению. На сей раз хорошо знакомое ему место для отдыха предложил Васильцев. Здесь он неоднократно бывал в компании своих друзей. Ныне у каждого из них была своя семья и дети, а он жил так, как он жил...
 
 
 
                                  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
 
                                                    Г л а в а  13   
 
                                                      Отпуск
 
     Как Васильцев ни хотел оставлять любимый банк дольше, чем на денёк-другой, пришлось идти в отпуск. За полтора года работы или чуть более того он так прикипел к родному отделу, что, казалось, не мог прожить без него и нескольких дней. Работал он, что называется, в удовольствие и с удовольствием, ибо дело, которым он занимался, ему нравилось. Оно было ему по душе. Бесконечная череда дней, наполненных весьма любопытной будничной суетой  затягивала в круговорот неких событий. Общение с людьми на точках, работа с оружием, добывание каких-то нужных и полезных вещей «для дома для семьи», для людей, с которыми он дружит, состоит в хороших отношениях или в каких-то ещё – всё это по своему завораживало. В этом карнавале, исполненном важного дела, какого-то мельтешения, заказов, общения, заряженности на качественное выполнение своей работы, переплетения эмоций и чувств, он пребывал, как говорится, как рыба в воде. И конечно же, Екатерина, Катя, Катенька, Катюня... Она заполняла весьма большую часть его досуга да и на службе они время между заездами проводили в приятном уединении друг с другом. (Теперь их даже никто и не решился бы побеспокоить по пустякам.) А потом они могли общаться ещё и после окончания рабочего дня, бродя в сумерках по окрестностям дома, в котором жила Катя со своими дочерями. От всего этого кружилась голова и в то же самое время было как-то легко на душе... Впрочем, вероятно, это была всё-таки видимая, иллюзорная лёгкость, скрывающая проблемы того или иного рода. Но ему было хорошо. Жизнь была в кайф... Скорее всего именно так... Во всяком случае в некоем приближении большая часть из того, что с ним сейчас происходило, приносило радость. Это и было настоящим инкассаторским счастьем молодого человека, полного сил и желания жить...
     Итак, пришлось взять отпуск. Теперь они с Катей могли не то, чтобы встречаться чаще, ведь они виделись каждый день на работе, они могли ещё больше свободного времени проводить вместе. Сегодня у Екатерины был выходной. Её подменяла бухгалтер Вера. Днём они были у Михаила, наслаждаясь обществом друг друга по обычной программе их традиционных интимных сред. А на вечер планировали сходить в кино. Васильцев обзвонил несколько кинотеатров, уточняя их репертуар на сей день и время начала сеансов. Они остановили свой выбор на фильме Франсуа Трюффо «Соседка» с Жераром Депардье и Фанни Ардан в главных ролях. После просмотра картины, не спеша побродив по вечернему городу, наши влюблённые приблизились к дому Кати.
               – Ну, что, Катюнь, на завтра я даю тебе выходной. В смысле, трудись на здоровье. Павловне привет. А на после завтра давай что-нибудь придумаем, а? – сказал Михаил, нежно держа свою спутницу за руку, – может быть, опять ко мне или... Ну, что ты так вздыхаешь тяжко, как будто я тебя истязаю!
               – Мучитель ты мой любимый! – томно ответила Екатерина, – истязай! Я же не против! А по культурной программе теперь выбор за мной!
               – Как скажешь. Слушаюсь и повинуюсь. Я – раб этой лампы.
               – Тогда вот что, мой милый джин!.. Э-э-э... Давай-ка посетим нашу Драму!
               – «Давненько я не брал в руки шашек!» – довольно живо откликнулся на предложение Екатерины Васильцев, – на что пойдём? Может быть, посмотрим «Профессия – синьор из общества»? 
               – Хороший выбор! Но ход мой! – игриво сказала его спутница, вытирая едва заметный след от помады на левой щеке Михаила. – Я предлагаю: «Гарольд и Мод», пока у нас есть такие замечательные исполнители!
               – Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, хозяйка лампы. Я закажу билеты. На который день?
               – Миш, давай решим это не сегодня. Как-нибудь на днях.
               – Хорошо. А я уже подобрал нам следующий фильм.
               – Говорь! – бодро откликнулась Екатерина, сжимая своими смугленькими пальчиками пальцы Михаила.
               – Это будет... Это будет, – как бы слегка задумываясь, произнёс Васильцев, – Антониони, «Красная пустыня» с молоденькой Моникой Витти. Я смотрел в газете анонс на неделю. Есть вариант в старом центре города, дневной сеанс. Народу, естественно, не будет. У нас на такие фильмы люди как-то не очень... Да нам с тобой, собственно, никто и не нужен! Только ты, я и он, в смысле, синьор Микеланджело Антониони.
               – Как скажешь, – покорно ответила Катя, – в свой черёд ты – босс.
               – Я – босс, – словно бы размышляя в этот миг о чём-то своём, повторил слова любимой женщины Васильцев, после чего поднёс её руку к губам и поцеловал.
               – Миш, ты какой-то в эти дни... Ну, как не в своей тарелке что ли, – сказала Екатерина, вглядываясь в отблеске света окон в глаза своего спутника, – у тебя всё в порядке?
               – Ты знаешь, Катюнь... Пять дней подряд не хожу на  работу... Не ощущаю в руках оружия... Нет этой привычной ежедневной кутерьмы, этого драйва... Я просто так привык ко всему этому, что как-то странно себя чувствую. Действительно без этого «адреналинового коктейля» я как будто не в своей тарелке.
               – Для того человеку и даётся отпуск, чтобы он на время отвлёкся от привычных проблем и забот, сменил обстановку, набрался сил... Может быть, в себе покопался и что-то поменял... Хотя ты и так постоянно в себе копаешься, чего-то ищешь...
               – Я как Буратино, рождён на радость людям... Я должен им что-то дать... Но я пока не определился с тем, что именно, – как-то рассеянно сказал Михаил, бросая взгляд то в звёздную высь, проступающую в прогале между домов, то на Катю.
               – Самокопатель ты мой, солнышко моё, – ласково произнесла Екатерина, прижимаясь головой к груди Васильцева, – свети, свети! Только сам не сгори, пожалуйста! Для меня оставь своих лучиков... Через две с половиной недели я тоже буду в отпуске. Давай куда-нибудь съездим, здесь рядышком, на несколько дней, пока у нас будет такая возможность.
               – А девчонки с кем останутся?
               – Лена поедет в пионерлагерь на смену. А Ксюша будет домовничить. Я попрошу Ольгу, чтобы она пожила у нас с Кристинкой. Они в последнее время с Глебом часто стали цапаться. Им нужно отдохнуть друг от друга.
               – А ты уверена, что он за это время квартиру не проиграет? Или мебель, или четвероногого друга, в смысле, телевизор, или, я не знаю, ещё чего-нибудь...
               – Ну, я надеюсь, нет! Мне с его родителями надо поговорить... Хотя он и сам-то уже взрослый мужчина, семейный теперь, муж и отец.
               – Думаешь, Катюнь, что-то можно было раньше предусмотреть, предугадать?
               – Да, вроде, парень был как парень, понимаешь... Весёлый, почтительный такой... Было в нём что-то едва уловимое, что не внушало мне доверия... Но... Но ведь это – не аргумент, если что-то показалось... А потом, ты знаешь, Миш, начнёшь отговаривать – может не так понять... А хуже всего, ну как я рассуждала, сейчас отговоришь, а потом когда-нибудь припомнит и скажет, что, мол, вот из-за тебя, мама, тогда я не вышла замуж по любви за Глеба и всё такое. И получится, что я, вроде бы как, разрушила её счастье. В общем, я бы стала причиной её неудач в жизни... Я сомневалась, конечно, но всё же препятствовать и отговаривать не стала... Попросила только подумать ещё раз и взвесить всё... Как в таких случаях поступать, кто даст совет?.. А теперь вот... А теперь есть то, что есть...
              – Я не знаю, Катюнь, что тебе сказать, как утешить или как помочь в этом случае, – честно признался своей возлюбленной Васильцев, поцеловав руки Екатерины и крепко прижав её к себе, – наверное, жизнь сама каким-то образом всё разложит по своим полочкам, всё расставит по своим местам...
               – А девчушка у них – чудошко!.. Лапочка такая! – словно бы искрясь каким-то внутренним светом, сказала Катя и довольно эмоционально добавила, – ну что я могла тогда сделать? И как было бы лучше, я не знаю, Миш! Не знаю!
               – Не казни себя, Кать!.. Ну какой здесь может быть универсальный рецепт! Кто все эти ответы знает?! Если искать виноватых, всегда можно найти, конечно, но... Но как всё на самом деле?..
               – Сколько там времени, Миш? Меня, наверное, девчонки потеряли уже.
               – Сейчас поднимешься, Катюш, сейчас... Без двадцати одиннадцать только, –    сказал Михаил, не желая выпускать Екатерины из своих объятий, – ещё пять минут постоим здесь в полутьме...
               – Вон они свет на кухне включили. Решили что-нибудь перекусить, не дожидаясь меня. А я тут под окнами.
               – Не сидят же они голодными-холодными, да и не маленькие уже, сами – будущие хозяюшки...
               – Всё равно, Миш, пойду. Завтра созвонимся, – сказала Катя, целуя Васильцева в щёку и в губы, и вновь вытирая следы от помады.
               – Да ладно, оставь, Катюнь! Могу я домой прийти явно весь поцелованный такой, а? А то мама не поверит, что я с кем-то встречаюсь.
               – Поверит. Женщины такие вещи чувствуют, даже если и не знают наверняка, – ответила Екатерина, открывая дверь подъезда, – пока!
               – Пока, Катюш! – с лёгкой грустинкой в голосе ответил Михаил, делая жест рукой, обозначающий, что он завтра непременно ей позвонит.
     Ещё некоторое время Васильцев стоял под окнами женщины, которую он полюбил всем сердцем, пребывая в состоянии какой-то расслабленности и отстранённости от окружающего мира. Половина оконной рамы на кухне квартиры Велениных была приоткрыта. В вечерней тишине оттуда доносились неразборчивые фразы её дочерей, прерывающие звуковую дорожку какого-то фильма. Катя быстро поднялась на третий этаж и он буквально через пару минут услышал её заразительный смех, сводящий его с ума. Видимо, дочери отпустили какую-нибудь остроту по поводу своей «заблудившейся где-то в ночи» матери или она сама как-то отшутилась на эту тему. Михаил бросил взгляд на окна своей возлюбленной и словно тень медленно побрёл в сторону трамвайной остановки. Его мама наверняка тоже не спала, просто было  довольно рано для этого. Надежда Петровна привыкла, что её неженатый пока ещё сын может задержаться где-то до поздней ночи, но рассвет он непременно встретит дома, в своей комнате или же на кухне. Он будет читать, что-то писать, слушать музыку в наушниках или чуть слышно поигрывать на гитаре. Образ жизни, который он исповедовал со студенческих лет, как-то укоренился в его быту и особо не желал претерпевать каких бы то ни было серьёзных изменений. Он был, что называется, «сыном своего отца», во многом повторявшем его на некой иной спирали развития...
     Когда Михаилу было семь лет, его отец Александр Михайлович Васильцев, скончался в больнице ввиду последствий автокатастрофы. А до этого они с его мамой успели развестись и через какое-то время собирались уже вновь сойтись. Однако на сей раз на пути их счастья встала судьба. Отца, который всю свою не очень продолжительную жизнь искал себя да так и не успел найти, Миша помнил плохо...
 
 
 
 
 
                                                 Г л а в а  14
 
                                        У соседей шумновато
 
     Пока Васильцев был в отпуске, в отделе произошли некоторые перемены. Стельнов как-то пришёл на работу с большого похмелья и его, согласно веяниям перестроечного времени, рассчитали в течение суток. На его место в банк был принят совсем молодой инкассатор, едва демобилизовавшийся из армии. А тут ещё некое ЧП произошло в другом районе у коллег. В один из тёплых июньских вечеров водитель военизированного гаража, тоже молодой ещё парень, полгода как вернувшийся после срочной службы, смог выделиться, устроив стрельбу практически в центре города. Нельзя сказать, что этот случай был совсем уж чем-то совершенно особенным... Эпизодически в том или ином регионе СССР так или иначе возникали какие-либо эксцессы с участием инкассаторов, причём, как правило, не по их вине. И это происшествие так же было из разряда курьёзов, которые, в общем-то, встречались при данной работе в виде своеобразных издержек профессии. Как бы там ни было информация обо всех случаях подобного рода, как и сведения об исчезновении огнестрельного оружия где-либо на территории Советского Союза, незамедлительно доводилась через органы внутренних дел до инкассаторов по всей стране, дабы сотрудники данной службы знали чего в принципе им можно ожидать.
     На сей раз всё было весьма прозаично. Двоим хорошо подвыпившим мужчинам не понравилось, как некий «уаз» заехал на тротуар вопреки правилам дорожного движения. Они не поняли, что это был не обычный, а инкассаторский автомобиль, коему предписывалось, согласно соответствующим положениям инструкции, подъезжать максимально близко ко входу объекта, в котором расположена инкассируемая точка. Посему данного рода специальный транспорт мог ездить и по пешеходным дорожкам парков, и по тротуарам городских улиц в том числе. (На одном из маршрутов отдела, в котором трудился Васильцев, был объект, к коему необходимо было подбираться, вообще, двигаясь порядка ста с лишним метров по полосе встречного движения. В этом случае водитель включал ближний свет и ехал по встречке; объезд создавал бы достаточно большой крюк и причинял бы ряд неудобств  сотрудникам данной специализированной службы; траффик в середине восьмидесятых был, разумеется, не сравним с нынешним автомобильным потоком, когда такое было бы совершенно невозможно.)
     В нашей ситуации перевозбуждённые алкоголем мужчины были чрезвычайно возмущены заскочившим на тротуар армейским джипом, который, к тому же, как им показалось, напугал женщину с ребёнком. Едва инкассатор-сборщик зашёл в помещение, где располагалась очередная маршрутная точка, сии «джентльмены», не долго думая, открыли дверь инкассаторского «уаза» и попытались что-то высказать или предъявить водителю и старшему бригады. Пока пожилой инкассатор слегка замешкался от неожиданности, его совсем молодой коллега, водитель спецавтомобиля, достал из кобуры свой табельный ПМ и выстрелил в незадачливых заступников, слегка ранив их обоих. (Вообще говоря, в подобных случаях предписывалось стрелять на поражение, без предупреждения, кто бы перед тобой ни оказался в данный момент, будь он даже в форме сотрудника милиции. Ибо это могло быть спланированным ограблением инкассаторов, какой-либо инсценировкой или ещё чем-то из вещей подобного рода.) В нашем казусе никакого заранее разработанного плана у «нападавших» не было. Но кто мог об этом знать!? Инструкции, инструкции, инструкции... Однако одно из положений сих важных документов гласит, что нельзя применять оружия в многолюдных местах, в местах массового скопления людей и в случае, когда в ситуации фигурирует беременная женщина или женщина и малые дети, дабы избежать случайных или неправомерных жертв... Но как всем этим факторам и обстоятельствам дать моментальную оценку, когда уже «пошла такая движуха» и счёт идёт не на секунды, а буквально на мгновения?..
     Одним словом, как говорилось выше, суровая доля профессии инкассатора имеет и таковую окраску, точнее оттенок, нюанс, что инкассатор оказывается виноват практически при любом раскладе...
     И на сей раз, естественно, было назначено служебное расследование, на срок которого (как минимум) молодой водитель военизированного гаража был отстранён от своей работы. К счастью, оба пострадавших отделались весьма лёгкими ранениями, а наш шофёр «лёгким испугом»...
     Пока Васильцев отдыхал, на время совсем выпав из процесса, в отделении инкассации ещё одного из районов города так же произошла нештатная ситуация. В данном случае уже трое прилично взбодрённых «зелёным змием» представителей сильной половины человечества стали героями инцидента с участием коллег Михаила. Аналогичным образом мужчин смутило и разозлило «поведение» военного внедорожника, которому «не хватило проезжей части»... В сложившихся обстоятельствах опытные инкассаторы, использовав лишь один выстрел в воздух, положили «виновников сего торжества» на асфальт и этим всё более-менее благополучно закончилось. И на сей раз никакого запланированного заранее преступного умысла в действиях нападавших не было – лишь «нездоровая доля идиотизма»... Словом, это лето обещало быть весьма жарким во всех смыслах сего слова.   
     
 
 
 
                                                    Г л а в а  15
 
                                                    На отдыхе
 
     Чудесная летняя погода располагала к полноценному отдыху. Отпуска Екатерины и Михаила почти на полторы недели пересеклись. Грехом было бы не воспользоваться данным обстоятельством. Влюблённые решили выбраться на другую сторону Волги дикарём. Они взяли двухместную туристическую палатку Васильцева, необходимые вещи и продукты и на речном трамвайчике переправились на противоположный берег. Немного побродив по песчаному пляжу в обе стороны в поисках подходящего места для того, чтобы разбить свой мини-лагерь, они определились со своей временной стоянкой. Разведя огонь, Михаил передал сей очаг в руки его номинальной хранительницы Екатерины, а сам занялся установкой их брезентового жилища. Он имел опыт в такого рода делах и со знанием  этого ремесла за короткое время соорудил пристанище и покрыл его дополнительным тентом на случай сильного дождя. Пообедав, они пошли купаться и загорать на берегу великой реки. Казалось, они не замечали никого. Словно люди, жившие на земле когда-то в незапамятные времена, сейчас они были одни. Мужчина и женщина, как первозданные Адам и Ева, ставшие прародителями человечества до начала цивилизации, они ощущали себя одним единым целым, состоящим из двух неотъемлемых частей...
     Их уединение, наверное, было бы исполнено какого-то необыкновенного блаженства, если бы не мысли о тех, кто оставался «на другом конце света», на противоположном берегу. Катя не могла не думать о дочерях, особенно о младшей Лене, которая пребывала сейчас в пионерском лагере. Она же младшая и она не дома. Несмотря на то, что Лена была девочкой красивой и благовоспитанной, она могла постоять за себя и наверняка не дала бы себя в обиду никому. Да и контакт со своими ровесниками она находила весьма легко, благодаря своей смекалке, разумению и природному обаянию. Во всех этих компонентах она была очень похожа на свою маму. Екатерина, как и её младшая дочь, всегда становилась центром притяжения компании, где бы она ни находилась. Эту черту от неё унаследовала и Лена. В противоположность своей сестре Ксюша, что была на три года старше, выделялась своей скромностью и застенчивым характером. А сейчас, когда она стала формироваться как будущая женщина, эти качества только усилились в ней, что создавало ей определённого рода проблемы в общении с мальчиками-подростками своего возраста. К тому же, ей теперь казалось, что и ребята постарше, и даже мужчины смотрят на её быстро созревающую фигуру и делают какие-то оценки её антропоморфных женских параметров. Но сейчас с ней была старшая дочь Екатерины Ольга со своей маленькой дочуркой. Катя хоть и полагалась на её теперешний жизненный опыт, всё равно не могла полностью успокоить своего сердца мыслью о том, что у них всё в порядке. Видя внутреннее беспокойство своей любимой,
по-своему нервничал и Михаил.
               – Катюнь, ну хочешь прямо завтра к обеду и вернёмся в город? – сказал Васильцев, в очередной раз наблюдая за тем, как его спутница уходит в себя, занимаясь какими-то обыденными делами, – я понимаю тебя... Ну, насколько это возможно, наверное... И вижу, что сердце твоё не на месте.
               – Не могу о них не думать, Миш. Они всё-таки ещё дети.
               – Я сам сколько раз был в пионерлагере... С переменным, так сказать, успехом...
               – Да за Ленку-то я, в общем-то, не так переживаю, как за Ксюшу... Хотя и Ольга с ней... А если Глеб заявится к ним под кайфом!
               – Слушай, ну он же – не идиот, в конце концов, чтобы как-то навредить им. Я думаю, он в любом состоянии осознаёт, что они – его семья и... И тебя он очень уважает как тёщу и как человека.
               – Да так-то оно так... Но... Но не могу я не думать о них, Миша.
               – Ну, голубиной почты у нас нет... И половины суток ещё не прошло... Как считаешь нужным, так и сделаем. Хочешь хоть утром назад?
               – Да я, наверное, просто сама себя накручиваю... И тебя задёргала, да? – сказала Екатерина, словно бы извиняясь за то, что она стала эпицентром волнений и сомнений в едва начавшемся их совместном отдыхе.
               – Да не то, чтобы... Ну а если бы мы с тобой сейчас были на даче, тебе было бы спокойнее, Кать? Здесь разница в пути не больше, чем в полтора-два часа.
               – Всё понимаю... Ты прав... А может, Ксюша даже и рада побыть без моей опеки лишний раз. Она ведь взрослеет... Да, прости, Миш. Точно я – ненормальная сама. Из всего делаю проблему.
               – Ты – мать, ты – женщина. Ты... В общем, имеешь право волноваться.
               – Да, конечно, я себя накручиваю! – искренне призналась Екатерина, на автомате перебирая какие-то вещи в палатке.
               – В любом случае утро вечера мудренее. Давай поспим. Завтра определимся, – уверенно произнёс Васильцев, крепко сжимая свою спутницу в объятиях.
               – Придушишь, Миш, – не без некоторого кокетства сказала Катя и сама цепко обхватила его обеими руками.
               – Ну если только са-а-а-амую малость...
 
     Когда Михаил проснулся, хранительница очага уже была «на своём рабочем месте», то есть у этой древней плиты, требующей постоянной подпитки дровами. Екатерина колдовала над завтраком.
               – Ну что, Катюнь, после еды будем собираться? – поинтересовался состоянием мыслей и чувств у своей возлюбленной Васильцев.
               – Ты знаешь, я тут подумала... Действительно утро вечера мудренее. Я почему-то уверена, что у Ксюши с Ольгой всё хорошо, а у Лены тем более. Она это – просто я в её годы или ещё круче!.. Остаёмся, Миш, остаёмся!
               – Ты в этом уверена?
               – Абсолютно! Думаю, что нет каких-либо особых причин для волнения. Да и соседи у нас отличные – всегда помогут, если что... В общем, отдыхаем! Когда ещё так выберемся!..
               – Я не знаю... Ну, если ты так уверена?..
               – Да!
               – Ладно! Тогда я искупнусь и за голубями!
               – За какими голубями?! Да ну тебя, Мишка, к лешему!
               – Хорошо. Я ко всему готов. Если скажешь – в город, соберёмся в любой момент. Теплоходы ходят часто.
               – Иди, освежись и к столу!
               – Но сначала аперитив, – игриво сказал Михаил и обнял Катю за талию со спины. 
               – Ты прямо сейчас всё хочешь отведать? –  в той же манере ответила ему Екатерина, укладывая зелень поверх ломтика сыра на бутерброд, что был у неё в руках.
               – Я ещё не весь проснулся... Окунусь, позавтракаем и можешь съесть меня как этот сэндвич, – озорно продолжил диалог Васильцев, развернув к себе лицом  возлюбленную, после чего он манерно откусил кусочек бутерброда и приблизил другой его конец к губам хранительницы очага.
 
     Двое с половиной суток пролетели как один час. Они решили вернуться в город на вечернем теплоходе. Хоть погода и позволяла ещё отдыхать и Катя как-то совершенно успокоилась, перестав переживать за своих девочек-подростков, возникла другая проблема. Запас продуктов не то, чтобы изрядно истощился, он просто практически закончился. Что было тому виной? Может быть, свежий пьянящий воздух зелёной зоны и энергетика большой полноводной реки или хороший аппетит Кати и Миши, а может, выбросы их нервной энергии или что-либо ещё. Теперь это было уже не важно. Так или иначе здесь раздобыть пропитания было просто невозможно. Разве что на близлежащей турбазе можно было обзавестись несколькими кусочками хлеба.
     Они решили, что если по прибытии домой, каждый из них найдёт, что в родных пенатах всё в порядке, то через два-три дня они вновь выберутся на волжские просторы, только теперь уже вниз по течению. На сей раз хорошо знакомое ему место для отдыха предложил Васильцев. Здесь он неоднократно бывал в компании своих друзей. Ныне у каждого из них была своя семья и дети, а он жил так, как он жил...
 
 
 
                                  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
                                                     Г л а в а  13   
 
                                                      Отпуск
 
     Как Васильцев ни хотел оставлять любимый банк дольше, чем на денёк-другой, пришлось идти в отпуск. За полтора года работы или чуть более того он так прикипел к родному отделу, что, казалось, не мог прожить без него и нескольких дней. Работал он, что называется, в удовольствие и с удовольствием, ибо дело, которым он занимался, ему нравилось. Оно было ему по душе. Бесконечная череда дней, наполненных весьма любопытной будничной суетой  затягивала в круговорот неких событий. Общение с людьми на точках, работа с оружием, добывание каких-то нужных и полезных вещей «для дома для семьи», для людей, с которыми он дружит, состоит в хороших отношениях или в каких-то ещё – всё это по своему завораживало. В этом карнавале, исполненном важного дела, какого-то мельтешения, заказов, общения, заряженности на качественное выполнение своей работы, переплетения эмоций и чувств, он пребывал, как говорится, как рыба в воде. И конечно же, Екатерина, Катя, Катенька, Катюня... Она заполняла весьма большую часть его досуга да и на службе они время между заездами проводили в приятном уединении друг с другом. (Теперь их даже никто и не решился бы побеспокоить по пустякам.) А потом они могли общаться ещё и после окончания рабочего дня, бродя в сумерках по окрестностям дома, в котором жила Катя со своими дочерями. От всего этого кружилась голова и в то же самое время было как-то легко на душе... Впрочем, вероятно, это была всё-таки видимая, иллюзорная лёгкость, скрывающая проблемы того или иного рода. Но ему было хорошо. Жизнь была в кайф... Скорее всего именно так... Во всяком случае в некоем приближении большая часть из того, что с ним сейчас происходило, приносило радость. Это и было настоящим инкассаторским счастьем молодого человека, полного сил и желания жить...
     Итак, пришлось взять отпуск. Теперь они с Катей могли не то, чтобы встречаться чаще, ведь они виделись каждый день на работе, они могли ещё больше свободного времени проводить вместе. Сегодня у Екатерины был выходной. Её подменяла бухгалтер Вера. Днём они были у Михаила, наслаждаясь обществом друг друга по обычной программе их традиционных интимных сред. А на вечер планировали сходить в кино. Васильцев обзвонил несколько кинотеатров, уточняя их репертуар на сей день и время начала сеансов. Они остановили свой выбор на фильме Франсуа Трюффо «Соседка» с Жераром Депардье и Фанни Ардан в главных ролях. После просмотра картины, не спеша побродив по вечернему городу, наши влюблённые приблизились к дому Кати.
               – Ну, что, Катюнь, на завтра я даю тебе выходной. В смысле, трудись на здоровье. Павловне привет. А на после завтра давай что-нибудь придумаем, а? – сказал Михаил, нежно держа свою спутницу за руку, – может быть, опять ко мне или... Ну, что ты так вздыхаешь тяжко, как будто я тебя истязаю!
               – Мучитель ты мой любимый! – томно ответила Екатерина, – истязай! Я же не против! А по культурной программе теперь выбор за мной!
               – Как скажешь. Слушаюсь и повинуюсь. Я – раб этой лампы.
               – Тогда вот что, мой милый джин!.. Э-э-э... Давай-ка посетим нашу Драму!
               – «Давненько я не брал в руки шашек!» – довольно живо откликнулся на предложение Екатерины Васильцев, – на что пойдём? Может быть, посмотрим «Профессия – синьор из общества»? 
               – Хороший выбор! Но ход мой! – игриво сказала его спутница, вытирая едва заметный след от помады на левой щеке Михаила. – Я предлагаю: «Гарольд и Мод», пока у нас есть такие замечательные исполнители!
               – Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, хозяйка лампы. Я закажу билеты. На который день?
               – Миш, давай решим это не сегодня. Как-нибудь на днях.
               – Хорошо. А я уже подобрал нам следующий фильм.
               – Говорь! – бодро откликнулась Екатерина, сжимая своими смугленькими пальчиками пальцы Михаила.
               – Это будет... Это будет, – как бы слегка задумываясь, произнёс Васильцев, – Антониони, «Красная пустыня» с молоденькой Моникой Витти. Я смотрел в газете анонс на неделю. Есть вариант в старом центре города, дневной сеанс. Народу, естественно, не будет. У нас на такие фильмы люди как-то не очень... Да нам с тобой, собственно, никто и не нужен! Только ты, я и он, в смысле, синьор Микеланджело Антониони.
               – Как скажешь, – покорно ответила Катя, – в свой черёд ты – босс.
               – Я – босс, – словно бы размышляя в этот миг о чём-то своём, повторил слова любимой женщины Васильцев, после чего поднёс её руку к губам и поцеловал.
               – Миш, ты какой-то в эти дни... Ну, как не в своей тарелке что ли, – сказала Екатерина, вглядываясь в отблеске света окон в глаза своего спутника, – у тебя всё в порядке?
               – Ты знаешь, Катюнь... Пять дней подряд не хожу на  работу... Не ощущаю в руках оружия... Нет этой привычной ежедневной кутерьмы, этого драйва... Я просто так привык ко всему этому, что как-то странно себя чувствую. Действительно без этого «адреналинового коктейля» я как будто не в своей тарелке.
               – Для того человеку и даётся отпуск, чтобы он на время отвлёкся от привычных проблем и забот, сменил обстановку, набрался сил... Может быть, в себе покопался и что-то поменял... Хотя ты и так постоянно в себе копаешься, чего-то ищешь...
               – Я как Буратино, рождён на радость людям... Я должен им что-то дать... Но я пока не определился с тем, что именно, – как-то рассеянно сказал Михаил, бросая взгляд то в звёздную высь, проступающую в прогале между домов, то на Катю.
               – Самокопатель ты мой, солнышко моё, – ласково произнесла Екатерина, прижимаясь головой к груди Васильцева, – свети, свети! Только сам не сгори, пожалуйста! Для меня оставь своих лучиков... Через две с половиной недели я тоже буду в отпуске. Давай куда-нибудь съездим, здесь рядышком, на несколько дней, пока у нас будет такая возможность.
               – А девчонки с кем останутся?
               – Лена поедет в пионерлагерь на смену. А Ксюша будет домовничить. Я попрошу Ольгу, чтобы она пожила у нас с Кристинкой. Они в последнее время с Глебом часто стали цапаться. Им нужно отдохнуть друг от друга.
               – А ты уверена, что он за это время квартиру не проиграет? Или мебель, или четвероногого друга, в смысле, телевизор, или, я не знаю, ещё чего-нибудь...
               – Ну, я надеюсь, нет! Мне с его родителями надо поговорить... Хотя он и сам-то уже взрослый мужчина, семейный теперь, муж и отец.
               – Думаешь, Катюнь, что-то можно было раньше предусмотреть, предугадать?
               – Да, вроде, парень был как парень, понимаешь... Весёлый, почтительный такой... Было в нём что-то едва уловимое, что не внушало мне доверия... Но... Но ведь это – не аргумент, если что-то показалось... А потом, ты знаешь, Миш, начнёшь отговаривать – может не так понять... А хуже всего, ну как я рассуждала, сейчас отговоришь, а потом когда-нибудь припомнит и скажет, что, мол, вот из-за тебя, мама, тогда я не вышла замуж по любви за Глеба и всё такое. И получится, что я, вроде бы как, разрушила её счастье. В общем, я бы стала причиной её неудач в жизни... Я сомневалась, конечно, но всё же препятствовать и отговаривать не стала... Попросила только подумать ещё раз и взвесить всё... Как в таких случаях поступать, кто даст совет?.. А теперь вот... А теперь есть то, что есть...
              – Я не знаю, Катюнь, что тебе сказать, как утешить или как помочь в этом случае, – честно признался своей возлюбленной Васильцев, поцеловав руки Екатерины и крепко прижав её к себе, – наверное, жизнь сама каким-то образом всё разложит по своим полочкам, всё расставит по своим местам...
               – А девчушка у них – чудошко!.. Лапочка такая! – словно бы искрясь каким-то внутренним светом, сказала Катя и довольно эмоционально добавила, – ну что я могла тогда сделать? И как было бы лучше, я не знаю, Миш! Не знаю!
               – Не казни себя, Кать!.. Ну какой здесь может быть универсальный рецепт! Кто все эти ответы знает?! Если искать виноватых, всегда можно найти, конечно, но... Но как всё на самом деле?..
               – Сколько там времени, Миш? Меня, наверное, девчонки потеряли уже.
               – Сейчас поднимешься, Катюш, сейчас... Без двадцати одиннадцать только, –    сказал Михаил, не желая выпускать Екатерины из своих объятий, – ещё пять минут постоим здесь в полутьме...
               – Вон они свет на кухне включили. Решили что-нибудь перекусить, не дожидаясь меня. А я тут под окнами.
               – Не сидят же они голодными-холодными, да и не маленькие уже, сами – будущие хозяюшки...
               – Всё равно, Миш, пойду. Завтра созвонимся, – сказала Катя, целуя Васильцева в щёку и в губы, и вновь вытирая следы от помады.
               – Да ладно, оставь, Катюнь! Могу я домой прийти явно весь поцелованный такой, а? А то мама не поверит, что я с кем-то встречаюсь.
               – Поверит. Женщины такие вещи чувствуют, даже если и не знают наверняка, – ответила Екатерина, открывая дверь подъезда, – пока!
               – Пока, Катюш! – с лёгкой грустинкой в голосе ответил Михаил, делая жест рукой, обозначающий, что он завтра непременно ей позвонит.
     Ещё некоторое время Васильцев стоял под окнами женщины, которую он полюбил всем сердцем, пребывая в состоянии какой-то расслабленности и отстранённости от окружающего мира. Половина оконной рамы на кухне квартиры Велениных была приоткрыта. В вечерней тишине оттуда доносились неразборчивые фразы её дочерей, прерывающие звуковую дорожку какого-то фильма. Катя быстро поднялась на третий этаж и он буквально через пару минут услышал её заразительный смех, сводящий его с ума. Видимо, дочери отпустили какую-нибудь остроту по поводу своей «заблудившейся где-то в ночи» матери или она сама как-то отшутилась на эту тему. Михаил бросил взгляд на окна своей возлюбленной и словно тень медленно побрёл в сторону трамвайной остановки. Его мама наверняка тоже не спала, просто было  довольно рано для этого. Надежда Петровна привыкла, что её неженатый пока ещё сын может задержаться где-то до поздней ночи, но рассвет он непременно встретит дома, в своей комнате или же на кухне. Он будет читать, что-то писать, слушать музыку в наушниках или чуть слышно поигрывать на гитаре. Образ жизни, который он исповедовал со студенческих лет, как-то укоренился в его быту и особо не желал претерпевать каких бы то ни было серьёзных изменений. Он был, что называется, «сыном своего отца», во многом повторявшем его на некой иной спирали развития...
     Когда Михаилу было семь лет, его отец Александр Михайлович Васильцев, скончался в больнице ввиду последствий автокатастрофы. А до этого они с его мамой успели развестись и через какое-то время собирались уже вновь сойтись. Однако на сей раз на пути их счастья встала судьба. Отца, который всю свою не очень продолжительную жизнь искал себя да так и не успел найти, Миша помнил плохо...
 
 
 
 
 
                                                 Г л а в а  14
 
                                        У соседей шумновато
 
     Пока Васильцев был в отпуске, в отделе произошли некоторые перемены. Стельнов как-то пришёл на работу с большого похмелья и его, согласно веяниям перестроечного времени, рассчитали в течение суток. На его место в банк был принят совсем молодой инкассатор, едва демобилизовавшийся из армии. А тут ещё некое ЧП произошло в другом районе у коллег. В один из тёплых июньских вечеров водитель военизированного гаража, тоже молодой ещё парень, полгода как вернувшийся после срочной службы, смог выделиться, устроив стрельбу практически в центре города. Нельзя сказать, что этот случай был совсем уж чем-то совершенно особенным... Эпизодически в том или ином регионе СССР так или иначе возникали какие-либо эксцессы с участием инкассаторов, причём, как правило, не по их вине. И это происшествие так же было из разряда курьёзов, которые, в общем-то, встречались при данной работе в виде своеобразных издержек профессии. Как бы там ни было информация обо всех случаях подобного рода, как и сведения об исчезновении огнестрельного оружия где-либо на территории Советского Союза, незамедлительно доводилась через органы внутренних дел до инкассаторов по всей стране, дабы сотрудники данной службы знали чего в принципе им можно ожидать.
     На сей раз всё было весьма прозаично. Двоим хорошо подвыпившим мужчинам не понравилось, как некий «уаз» заехал на тротуар вопреки правилам дорожного движения. Они не поняли, что это был не обычный, а инкассаторский автомобиль, коему предписывалось, согласно соответствующим положениям инструкции, подъезжать максимально близко ко входу объекта, в котором расположена инкассируемая точка. Посему данного рода специальный транспорт мог ездить и по пешеходным дорожкам парков, и по тротуарам городских улиц в том числе. (На одном из маршрутов отдела, в котором трудился Васильцев, был объект, к коему необходимо было подбираться, вообще, двигаясь порядка ста с лишним метров по полосе встречного движения. В этом случае водитель включал ближний свет и ехал по встречке; объезд создавал бы достаточно большой крюк и причинял бы ряд неудобств  сотрудникам данной специализированной службы; траффик в середине восьмидесятых был, разумеется, не сравним с нынешним автомобильным потоком, когда такое было бы совершенно невозможно.)
     В нашей ситуации перевозбуждённые алкоголем мужчины были чрезвычайно возмущены заскочившим на тротуар армейским джипом, который, к тому же, как им показалось, напугал женщину с ребёнком. Едва инкассатор-сборщик зашёл в помещение, где располагалась очередная маршрутная точка, сии «джентльмены», не долго думая, открыли дверь инкассаторского «уаза» и попытались что-то высказать или предъявить водителю и старшему бригады. Пока пожилой инкассатор слегка замешкался от неожиданности, его совсем молодой коллега, водитель спецавтомобиля, достал из кобуры свой табельный ПМ и выстрелил в незадачливых заступников, слегка ранив их обоих. (Вообще говоря, в подобных случаях предписывалось стрелять на поражение, без предупреждения, кто бы перед тобой ни оказался в данный момент, будь он даже в форме сотрудника милиции. Ибо это могло быть спланированным ограблением инкассаторов, какой-либо инсценировкой или ещё чем-то из вещей подобного рода.) В нашем казусе никакого заранее разработанного плана у «нападавших» не было. Но кто мог об этом знать!? Инструкции, инструкции, инструкции... Однако одно из положений сих важных документов гласит, что нельзя применять оружия в многолюдных местах, в местах массового скопления людей и в случае, когда в ситуации фигурирует беременная женщина или женщина и малые дети, дабы избежать случайных или неправомерных жертв... Но как всем этим факторам и обстоятельствам дать моментальную оценку, когда уже «пошла такая движуха» и счёт идёт не на секунды, а буквально на мгновения?..
     Одним словом, как говорилось выше, суровая доля профессии инкассатора имеет и таковую окраску, точнее оттенок, нюанс, что инкассатор оказывается виноват практически при любом раскладе...
     И на сей раз, естественно, было назначено служебное расследование, на срок которого (как минимум) молодой водитель военизированного гаража был отстранён от своей работы. К счастью, оба пострадавших отделались весьма лёгкими ранениями, а наш шофёр «лёгким испугом»...
     Пока Васильцев отдыхал, на время совсем выпав из процесса, в отделении инкассации ещё одного из районов города так же произошла нештатная ситуация. В данном случае уже трое прилично взбодрённых «зелёным змием» представителей сильной половины человечества стали героями инцидента с участием коллег Михаила. Аналогичным образом мужчин смутило и разозлило «поведение» военного внедорожника, которому «не хватило проезжей части»... В сложившихся обстоятельствах опытные инкассаторы, использовав лишь один выстрел в воздух, положили «виновников сего торжества» на асфальт и этим всё более-менее благополучно закончилось. И на сей раз никакого запланированного заранее преступного умысла в действиях нападавших не было – лишь «нездоровая доля идиотизма»... Словом, это лето обещало быть весьма жарким во всех смыслах сего слова.   
     
 
 
 
                                                    Г л а в а  15
 
                                                    На отдыхе
 
     Чудесная летняя погода располагала к полноценному отдыху. Отпуска Екатерины и Михаила почти на полторы недели пересеклись. Грехом было бы не воспользоваться данным обстоятельством. Влюблённые решили выбраться на другую сторону Волги дикарём. Они взяли двухместную туристическую палатку Васильцева, необходимые вещи и продукты и на речном трамвайчике переправились на противоположный берег. Немного побродив по песчаному пляжу в обе стороны в поисках подходящего места для того, чтобы разбить свой мини-лагерь, они определились со своей временной стоянкой. Разведя огонь, Михаил передал сей очаг в руки его номинальной хранительницы Екатерины, а сам занялся установкой их брезентового жилища. Он имел опыт в такого рода делах и со знанием  этого ремесла за короткое время соорудил пристанище и покрыл его дополнительным тентом на случай сильного дождя. Пообедав, они пошли купаться и загорать на берегу великой реки. Казалось, они не замечали никого. Словно люди, жившие на земле когда-то в незапамятные времена, сейчас они были одни. Мужчина и женщина, как первозданные Адам и Ева, ставшие прародителями человечества до начала цивилизации, они ощущали себя одним единым целым, состоящим из двух неотъемлемых частей...
     Их уединение, наверное, было бы исполнено какого-то необыкновенного блаженства, если бы не мысли о тех, кто оставался «на другом конце света», на противоположном берегу. Катя не могла не думать о дочерях, особенно о младшей Лене, которая пребывала сейчас в пионерском лагере. Она же младшая и она не дома. Несмотря на то, что Лена была девочкой красивой и благовоспитанной, она могла постоять за себя и наверняка не дала бы себя в обиду никому. Да и контакт со своими ровесниками она находила весьма легко, благодаря своей смекалке, разумению и природному обаянию. Во всех этих компонентах она была очень похожа на свою маму. Екатерина, как и её младшая дочь, всегда становилась центром притяжения компании, где бы она ни находилась. Эту черту от неё унаследовала и Лена. В противоположность своей сестре Ксюша, что была на три года старше, выделялась своей скромностью и застенчивым характером. А сейчас, когда она стала формироваться как будущая женщина, эти качества только усилились в ней, что создавало ей определённого рода проблемы в общении с мальчиками-подростками своего возраста. К тому же, ей теперь казалось, что и ребята постарше, и даже мужчины смотрят на её быстро созревающую фигуру и делают какие-то оценки её антропоморфных женских параметров. Но сейчас с ней была старшая дочь Екатерины Ольга со своей маленькой дочуркой. Катя хоть и полагалась на её теперешний жизненный опыт, всё равно не могла полностью успокоить своего сердца мыслью о том, что у них всё в порядке. Видя внутреннее беспокойство своей любимой,
по-своему нервничал и Михаил.
               – Катюнь, ну хочешь прямо завтра к обеду и вернёмся в город? – сказал Васильцев, в очередной раз наблюдая за тем, как его спутница уходит в себя, занимаясь какими-то обыденными делами, – я понимаю тебя... Ну, насколько это возможно, наверное... И вижу, что сердце твоё не на месте.
               – Не могу о них не думать, Миш. Они всё-таки ещё дети.
               – Я сам сколько раз был в пионерлагере... С переменным, так сказать, успехом...
               – Да за Ленку-то я, в общем-то, не так переживаю, как за Ксюшу... Хотя и Ольга с ней... А если Глеб заявится к ним под кайфом!
               – Слушай, ну он же – не идиот, в конце концов, чтобы как-то навредить им. Я думаю, он в любом состоянии осознаёт, что они – его семья и... И тебя он очень уважает как тёщу и как человека.
               – Да так-то оно так... Но... Но не могу я не думать о них, Миша.
               – Ну, голубиной почты у нас нет... И половины суток ещё не прошло... Как считаешь нужным, так и сделаем. Хочешь хоть утром назад?
               – Да я, наверное, просто сама себя накручиваю... И тебя задёргала, да? – сказала Екатерина, словно бы извиняясь за то, что она стала эпицентром волнений и сомнений в едва начавшемся их совместном отдыхе.
               – Да не то, чтобы... Ну а если бы мы с тобой сейчас были на даче, тебе было бы спокойнее, Кать? Здесь разница в пути не больше, чем в полтора-два часа.
               – Всё понимаю... Ты прав... А может, Ксюша даже и рада побыть без моей опеки лишний раз. Она ведь взрослеет... Да, прости, Миш. Точно я – ненормальная сама. Из всего делаю проблему.
               – Ты – мать, ты – женщина. Ты... В общем, имеешь право волноваться.
               – Да, конечно, я себя накручиваю! – искренне призналась Екатерина, на автомате перебирая какие-то вещи в палатке.
               – В любом случае утро вечера мудренее. Давай поспим. Завтра определимся, – уверенно произнёс Васильцев, крепко сжимая свою спутницу в объятиях.
               – Придушишь, Миш, – не без некоторого кокетства сказала Катя и сама цепко обхватила его обеими руками.
               – Ну если только са-а-а-амую малость...
 
     Когда Михаил проснулся, хранительница очага уже была «на своём рабочем месте», то есть у этой древней плиты, требующей постоянной подпитки дровами. Екатерина колдовала над завтраком.
               – Ну что, Катюнь, после еды будем собираться? – поинтересовался состоянием мыслей и чувств у своей возлюбленной Васильцев.
               – Ты знаешь, я тут подумала... Действительно утро вечера мудренее. Я почему-то уверена, что у Ксюши с Ольгой всё хорошо, а у Лены тем более. Она это – просто я в её годы или ещё круче!.. Остаёмся, Миш, остаёмся!
               – Ты в этом уверена?
               – Абсолютно! Думаю, что нет каких-либо особых причин для волнения. Да и соседи у нас отличные – всегда помогут, если что... В общем, отдыхаем! Когда ещё так выберемся!..
               – Я не знаю... Ну, если ты так уверена?..
               – Да!
               – Ладно! Тогда я искупнусь и за голубями!
               – За какими голубями?! Да ну тебя, Мишка, к лешему!
               – Хорошо. Я ко всему готов. Если скажешь – в город, соберёмся в любой момент. Теплоходы ходят часто.
               – Иди, освежись и к столу!
               – Но сначала аперитив, – игриво сказал Михаил и обнял Катю за талию со спины. 
               – Ты прямо сейчас всё хочешь отведать? –  в той же манере ответила ему Екатерина, укладывая зелень поверх ломтика сыра на бутерброд, что был у неё в руках.
               – Я ещё не весь проснулся... Окунусь, позавтракаем и можешь съесть меня как этот сэндвич, – озорно продолжил диалог Васильцев, развернув к себе лицом  возлюбленную, после чего он манерно откусил кусочек бутерброда и приблизил другой его конец к губам хранительницы очага.
 
     Двое с половиной суток пролетели как один час. Они решили вернуться в город на вечернем теплоходе. Хоть погода и позволяла ещё отдыхать и Катя как-то совершенно успокоилась, перестав переживать за своих девочек-подростков, возникла другая проблема. Запас продуктов не то, чтобы изрядно истощился, он просто практически закончился. Что было тому виной? Может быть, свежий пьянящий воздух зелёной зоны и энергетика большой полноводной реки или хороший аппетит Кати и Миши, а может, выбросы их нервной энергии или что-либо ещё. Теперь это было уже не важно. Так или иначе здесь раздобыть пропитания было просто невозможно. Разве что на близлежащей турбазе можно было обзавестись несколькими кусочками хлеба.
     Они решили, что если по прибытии домой, каждый из них найдёт, что в родных пенатах всё в порядке, то через два-три дня они вновь выберутся на волжские просторы, только теперь уже вниз по течению. На сей раз хорошо знакомое ему место для отдыха предложил Васильцев. Здесь он неоднократно бывал в компании своих друзей. Ныне у каждого из них была своя семья и дети, а он жил так, как он жил...
 
 
 
                                  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
                                                     Г л а в а  13   
 
                                                      Отпуск
 
     Как Васильцев ни хотел оставлять любимый банк дольше, чем на денёк-другой, пришлось идти в отпуск. За полтора года работы или чуть более того он так прикипел к родному отделу, что, казалось, не мог прожить без него и нескольких дней. Работал он, что называется, в удовольствие и с удовольствием, ибо дело, которым он занимался, ему нравилось. Оно было ему по душе. Бесконечная череда дней, наполненных весьма любопытной будничной суетой  затягивала в круговорот неких событий. Общение с людьми на точках, работа с оружием, добывание каких-то нужных и полезных вещей «для дома для семьи», для людей, с которыми он дружит, состоит в хороших отношениях или в каких-то ещё – всё это по своему завораживало. В этом карнавале, исполненном важного дела, какого-то мельтешения, заказов, общения, заряженности на качественное выполнение своей работы, переплетения эмоций и чувств, он пребывал, как говорится, как рыба в воде. И конечно же, Екатерина, Катя, Катенька, Катюня... Она заполняла весьма большую часть его досуга да и на службе они время между заездами проводили в приятном уединении друг с другом. (Теперь их даже никто и не решился бы побеспокоить по пустякам.) А потом они могли общаться ещё и после окончания рабочего дня, бродя в сумерках по окрестностям дома, в котором жила Катя со своими дочерями. От всего этого кружилась голова и в то же самое время было как-то легко на душе... Впрочем, вероятно, это была всё-таки видимая, иллюзорная лёгкость, скрывающая проблемы того или иного рода. Но ему было хорошо. Жизнь была в кайф... Скорее всего именно так... Во всяком случае в некоем приближении большая часть из того, что с ним сейчас происходило, приносило радость. Это и было настоящим инкассаторским счастьем молодого человека, полного сил и желания жить...
     Итак, пришлось взять отпуск. Теперь они с Катей могли не то, чтобы встречаться чаще, ведь они виделись каждый день на работе, они могли ещё больше свободного времени проводить вместе. Сегодня у Екатерины был выходной. Её подменяла бухгалтер Вера. Днём они были у Михаила, наслаждаясь обществом друг друга по обычной программе их традиционных интимных сред. А на вечер планировали сходить в кино. Васильцев обзвонил несколько кинотеатров, уточняя их репертуар на сей день и время начала сеансов. Они остановили свой выбор на фильме Франсуа Трюффо «Соседка» с Жераром Депардье и Фанни Ардан в главных ролях. После просмотра картины, не спеша побродив по вечернему городу, наши влюблённые приблизились к дому Кати.
               – Ну, что, Катюнь, на завтра я даю тебе выходной. В смысле, трудись на здоровье. Павловне привет. А на после завтра давай что-нибудь придумаем, а? – сказал Михаил, нежно держа свою спутницу за руку, – может быть, опять ко мне или... Ну, что ты так вздыхаешь тяжко, как будто я тебя истязаю!
               – Мучитель ты мой любимый! – томно ответила Екатерина, – истязай! Я же не против! А по культурной программе теперь выбор за мной!
               – Как скажешь. Слушаюсь и повинуюсь. Я – раб этой лампы.
               – Тогда вот что, мой милый джин!.. Э-э-э... Давай-ка посетим нашу Драму!
               – «Давненько я не брал в руки шашек!» – довольно живо откликнулся на предложение Екатерины Васильцев, – на что пойдём? Может быть, посмотрим «Профессия – синьор из общества»? 
               – Хороший выбор! Но ход мой! – игриво сказала его спутница, вытирая едва заметный след от помады на левой щеке Михаила. – Я предлагаю: «Гарольд и Мод», пока у нас есть такие замечательные исполнители!
               – Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, хозяйка лампы. Я закажу билеты. На который день?
               – Миш, давай решим это не сегодня. Как-нибудь на днях.
               – Хорошо. А я уже подобрал нам следующий фильм.
               – Говорь! – бодро откликнулась Екатерина, сжимая своими смугленькими пальчиками пальцы Михаила.
               – Это будет... Это будет, – как бы слегка задумываясь, произнёс Васильцев, – Антониони, «Красная пустыня» с молоденькой Моникой Витти. Я смотрел в газете анонс на неделю. Есть вариант в старом центре города, дневной сеанс. Народу, естественно, не будет. У нас на такие фильмы люди как-то не очень... Да нам с тобой, собственно, никто и не нужен! Только ты, я и он, в смысле, синьор Микеланджело Антониони.
               – Как скажешь, – покорно ответила Катя, – в свой черёд ты – босс.
               – Я – босс, – словно бы размышляя в этот миг о чём-то своём, повторил слова любимой женщины Васильцев, после чего поднёс её руку к губам и поцеловал.
               – Миш, ты какой-то в эти дни... Ну, как не в своей тарелке что ли, – сказала Екатерина, вглядываясь в отблеске света окон в глаза своего спутника, – у тебя всё в порядке?
               – Ты знаешь, Катюнь... Пять дней подряд не хожу на  работу... Не ощущаю в руках оружия... Нет этой привычной ежедневной кутерьмы, этого драйва... Я просто так привык ко всему этому, что как-то странно себя чувствую. Действительно без этого «адреналинового коктейля» я как будто не в своей тарелке.
               – Для того человеку и даётся отпуск, чтобы он на время отвлёкся от привычных проблем и забот, сменил обстановку, набрался сил... Может быть, в себе покопался и что-то поменял... Хотя ты и так постоянно в себе копаешься, чего-то ищешь...
               – Я как Буратино, рождён на радость людям... Я должен им что-то дать... Но я пока не определился с тем, что именно, – как-то рассеянно сказал Михаил, бросая взгляд то в звёздную высь, проступающую в прогале между домов, то на Катю.
               – Самокопатель ты мой, солнышко моё, – ласково произнесла Екатерина, прижимаясь головой к груди Васильцева, – свети, свети! Только сам не сгори, пожалуйста! Для меня оставь своих лучиков... Через две с половиной недели я тоже буду в отпуске. Давай куда-нибудь съездим, здесь рядышком, на несколько дней, пока у нас будет такая возможность.
               – А девчонки с кем останутся?
               – Лена поедет в пионерлагерь на смену. А Ксюша будет домовничить. Я попрошу Ольгу, чтобы она пожила у нас с Кристинкой. Они в последнее время с Глебом часто стали цапаться. Им нужно отдохнуть друг от друга.
               – А ты уверена, что он за это время квартиру не проиграет? Или мебель, или четвероногого друга, в смысле, телевизор, или, я не знаю, ещё чего-нибудь...
               – Ну, я надеюсь, нет! Мне с его родителями надо поговорить... Хотя он и сам-то уже взрослый мужчина, семейный теперь, муж и отец.
               – Думаешь, Катюнь, что-то можно было раньше предусмотреть, предугадать?
               – Да, вроде, парень был как парень, понимаешь... Весёлый, почтительный такой... Было в нём что-то едва уловимое, что не внушало мне доверия... Но... Но ведь это – не аргумент, если что-то показалось... А потом, ты знаешь, Миш, начнёшь отговаривать – может не так понять... А хуже всего, ну как я рассуждала, сейчас отговоришь, а потом когда-нибудь припомнит и скажет, что, мол, вот из-за тебя, мама, тогда я не вышла замуж по любви за Глеба и всё такое. И получится, что я, вроде бы как, разрушила её счастье. В общем, я бы стала причиной её неудач в жизни... Я сомневалась, конечно, но всё же препятствовать и отговаривать не стала... Попросила только подумать ещё раз и взвесить всё... Как в таких случаях поступать, кто даст совет?.. А теперь вот... А теперь есть то, что есть...
              – Я не знаю, Катюнь, что тебе сказать, как утешить или как помочь в этом случае, – честно признался своей возлюбленной Васильцев, поцеловав руки Екатерины и крепко прижав её к себе, – наверное, жизнь сама каким-то образом всё разложит по своим полочкам, всё расставит по своим местам...
               – А девчушка у них – чудошко!.. Лапочка такая! – словно бы искрясь каким-то внутренним светом, сказала Катя и довольно эмоционально добавила, – ну что я могла тогда сделать? И как было бы лучше, я не знаю, Миш! Не знаю!
               – Не казни себя, Кать!.. Ну какой здесь может быть универсальный рецепт! Кто все эти ответы знает?! Если искать виноватых, всегда можно найти, конечно, но... Но как всё на самом деле?..
               – Сколько там времени, Миш? Меня, наверное, девчонки потеряли уже.
               – Сейчас поднимешься, Катюш, сейчас... Без двадцати одиннадцать только, –    сказал Михаил, не желая выпускать Екатерины из своих объятий, – ещё пять минут постоим здесь в полутьме...
               – Вон они свет на кухне включили. Решили что-нибудь перекусить, не дожидаясь меня. А я тут под окнами.
               – Не сидят же они голодными-холодными, да и не маленькие уже, сами – будущие хозяюшки...
               – Всё равно, Миш, пойду. Завтра созвонимся, – сказала Катя, целуя Васильцева в щёку и в губы, и вновь вытирая следы от помады.
               – Да ладно, оставь, Катюнь! Могу я домой прийти явно весь поцелованный такой, а? А то мама не поверит, что я с кем-то встречаюсь.
               – Поверит. Женщины такие вещи чувствуют, даже если и не знают наверняка, – ответила Екатерина, открывая дверь подъезда, – пока!
               – Пока, Катюш! – с лёгкой грустинкой в голосе ответил Михаил, делая жест рукой, обозначающий, что он завтра непременно ей позвонит.
     Ещё некоторое время Васильцев стоял под окнами женщины, которую он полюбил всем сердцем, пребывая в состоянии какой-то расслабленности и отстранённости от окружающего мира. Половина оконной рамы на кухне квартиры Велениных была приоткрыта. В вечерней тишине оттуда доносились неразборчивые фразы её дочерей, прерывающие звуковую дорожку какого-то фильма. Катя быстро поднялась на третий этаж и он буквально через пару минут услышал её заразительный смех, сводящий его с ума. Видимо, дочери отпустили какую-нибудь остроту по поводу своей «заблудившейся где-то в ночи» матери или она сама как-то отшутилась на эту тему. Михаил бросил взгляд на окна своей возлюбленной и словно тень медленно побрёл в сторону трамвайной остановки. Его мама наверняка тоже не спала, просто было  довольно рано для этого. Надежда Петровна привыкла, что её неженатый пока ещё сын может задержаться где-то до поздней ночи, но рассвет он непременно встретит дома, в своей комнате или же на кухне. Он будет читать, что-то писать, слушать музыку в наушниках или чуть слышно поигрывать на гитаре. Образ жизни, который он исповедовал со студенческих лет, как-то укоренился в его быту и особо не желал претерпевать каких бы то ни было серьёзных изменений. Он был, что называется, «сыном своего отца», во многом повторявшем его на некой иной спирали развития...
     Когда Михаилу было семь лет, его отец Александр Михайлович Васильцев, скончался в больнице ввиду последствий автокатастрофы. А до этого они с его мамой успели развестись и через какое-то время собирались уже вновь сойтись. Однако на сей раз на пути их счастья встала судьба. Отца, который всю свою не очень продолжительную жизнь искал себя да так и не успел найти, Миша помнил плохо...
 
 
 
 
 
                                                 Г л а в а  14
 
                                        У соседей шумновато
 
     Пока Васильцев был в отпуске, в отделе произошли некоторые перемены. Стельнов как-то пришёл на работу с большого похмелья и его, согласно веяниям перестроечного времени, рассчитали в течение суток. На его место в банк был принят совсем молодой инкассатор, едва демобилизовавшийся из армии. А тут ещё некое ЧП произошло в другом районе у коллег. В один из тёплых июньских вечеров водитель военизированного гаража, тоже молодой ещё парень, полгода как вернувшийся после срочной службы, смог выделиться, устроив стрельбу практически в центре города. Нельзя сказать, что этот случай был совсем уж чем-то совершенно особенным... Эпизодически в том или ином регионе СССР так или иначе возникали какие-либо эксцессы с участием инкассаторов, причём, как правило, не по их вине. И это происшествие так же было из разряда курьёзов, которые, в общем-то, встречались при данной работе в виде своеобразных издержек профессии. Как бы там ни было информация обо всех случаях подобного рода, как и сведения об исчезновении огнестрельного оружия где-либо на территории Советского Союза, незамедлительно доводилась через органы внутренних дел до инкассаторов по всей стране, дабы сотрудники данной службы знали чего в принципе им можно ожидать.
     На сей раз всё было весьма прозаично. Двоим хорошо подвыпившим мужчинам не понравилось, как некий «уаз» заехал на тротуар вопреки правилам дорожного движения. Они не поняли, что это был не обычный, а инкассаторский автомобиль, коему предписывалось, согласно соответствующим положениям инструкции, подъезжать максимально близко ко входу объекта, в котором расположена инкассируемая точка. Посему данного рода специальный транспорт мог ездить и по пешеходным дорожкам парков, и по тротуарам городских улиц в том числе. (На одном из маршрутов отдела, в котором трудился Васильцев, был объект, к коему необходимо было подбираться, вообще, двигаясь порядка ста с лишним метров по полосе встречного движения. В этом случае водитель включал ближний свет и ехал по встречке; объезд создавал бы достаточно большой крюк и причинял бы ряд неудобств  сотрудникам данной специализированной службы; траффик в середине восьмидесятых был, разумеется, не сравним с нынешним автомобильным потоком, когда такое было бы совершенно невозможно.)
     В нашей ситуации перевозбуждённые алкоголем мужчины были чрезвычайно возмущены заскочившим на тротуар армейским джипом, который, к тому же, как им показалось, напугал женщину с ребёнком. Едва инкассатор-сборщик зашёл в помещение, где располагалась очередная маршрутная точка, сии «джентльмены», не долго думая, открыли дверь инкассаторского «уаза» и попытались что-то высказать или предъявить водителю и старшему бригады. Пока пожилой инкассатор слегка замешкался от неожиданности, его совсем молодой коллега, водитель спецавтомобиля, достал из кобуры свой табельный ПМ и выстрелил в незадачливых заступников, слегка ранив их обоих. (Вообще говоря, в подобных случаях предписывалось стрелять на поражение, без предупреждения, кто бы перед тобой ни оказался в данный момент, будь он даже в форме сотрудника милиции. Ибо это могло быть спланированным ограблением инкассаторов, какой-либо инсценировкой или ещё чем-то из вещей подобного рода.) В нашем казусе никакого заранее разработанного плана у «нападавших» не было. Но кто мог об этом знать!? Инструкции, инструкции, инструкции... Однако одно из положений сих важных документов гласит, что нельзя применять оружия в многолюдных местах, в местах массового скопления людей и в случае, когда в ситуации фигурирует беременная женщина или женщина и малые дети, дабы избежать случайных или неправомерных жертв... Но как всем этим факторам и обстоятельствам дать моментальную оценку, когда уже «пошла такая движуха» и счёт идёт не на секунды, а буквально на мгновения?..
     Одним словом, как говорилось выше, суровая доля профессии инкассатора имеет и таковую окраску, точнее оттенок, нюанс, что инкассатор оказывается виноват практически при любом раскладе...
     И на сей раз, естественно, было назначено служебное расследование, на срок которого (как минимум) молодой водитель военизированного гаража был отстранён от своей работы. К счастью, оба пострадавших отделались весьма лёгкими ранениями, а наш шофёр «лёгким испугом»...
     Пока Васильцев отдыхал, на время совсем выпав из процесса, в отделении инкассации ещё одного из районов города так же произошла нештатная ситуация. В данном случае уже трое прилично взбодрённых «зелёным змием» представителей сильной половины человечества стали героями инцидента с участием коллег Михаила. Аналогичным образом мужчин смутило и разозлило «поведение» военного внедорожника, которому «не хватило проезжей части»... В сложившихся обстоятельствах опытные инкассаторы, использовав лишь один выстрел в воздух, положили «виновников сего торжества» на асфальт и этим всё более-менее благополучно закончилось. И на сей раз никакого запланированного заранее преступного умысла в действиях нападавших не было – лишь «нездоровая доля идиотизма»... Словом, это лето обещало быть весьма жарким во всех смыслах сего слова.   
     
 
 
 
                                                    Г л а в а  15
 
                                                    На отдыхе
 
     Чудесная летняя погода располагала к полноценному отдыху. Отпуска Екатерины и Михаила почти на полторы недели пересеклись. Грехом было бы не воспользоваться данным обстоятельством. Влюблённые решили выбраться на другую сторону Волги дикарём. Они взяли двухместную туристическую палатку Васильцева, необходимые вещи и продукты и на речном трамвайчике переправились на противоположный берег. Немного побродив по песчаному пляжу в обе стороны в поисках подходящего места для того, чтобы разбить свой мини-лагерь, они определились со своей временной стоянкой. Разведя огонь, Михаил передал сей очаг в руки его номинальной хранительницы Екатерины, а сам занялся установкой их брезентового жилища. Он имел опыт в такого рода делах и со знанием  этого ремесла за короткое время соорудил пристанище и покрыл его дополнительным тентом на случай сильного дождя. Пообедав, они пошли купаться и загорать на берегу великой реки. Казалось, они не замечали никого. Словно люди, жившие на земле когда-то в незапамятные времена, сейчас они были одни. Мужчина и женщина, как первозданные Адам и Ева, ставшие прародителями человечества до начала цивилизации, они ощущали себя одним единым целым, состоящим из двух неотъемлемых частей...
     Их уединение, наверное, было бы исполнено какого-то необыкновенного блаженства, если бы не мысли о тех, кто оставался «на другом конце света», на противоположном берегу. Катя не могла не думать о дочерях, особенно о младшей Лене, которая пребывала сейчас в пионерском лагере. Она же младшая и она не дома. Несмотря на то, что Лена была девочкой красивой и благовоспитанной, она могла постоять за себя и наверняка не дала бы себя в обиду никому. Да и контакт со своими ровесниками она находила весьма легко, благодаря своей смекалке, разумению и природному обаянию. Во всех этих компонентах она была очень похожа на свою маму. Екатерина, как и её младшая дочь, всегда становилась центром притяжения компании, где бы она ни находилась. Эту черту от неё унаследовала и Лена. В противоположность своей сестре Ксюша, что была на три года старше, выделялась своей скромностью и застенчивым характером. А сейчас, когда она стала формироваться как будущая женщина, эти качества только усилились в ней, что создавало ей определённого рода проблемы в общении с мальчиками-подростками своего возраста. К тому же, ей теперь казалось, что и ребята постарше, и даже мужчины смотрят на её быстро созревающую фигуру и делают какие-то оценки её антропоморфных женских параметров. Но сейчас с ней была старшая дочь Екатерины Ольга со своей маленькой дочуркой. Катя хоть и полагалась на её теперешний жизненный опыт, всё равно не могла полностью успокоить своего сердца мыслью о том, что у них всё в порядке. Видя внутреннее беспокойство своей любимой,
по-своему нервничал и Михаил.
               – Катюнь, ну хочешь прямо завтра к обеду и вернёмся в город? – сказал Васильцев, в очередной раз наблюдая за тем, как его спутница уходит в себя, занимаясь какими-то обыденными делами, – я понимаю тебя... Ну, насколько это возможно, наверное... И вижу, что сердце твоё не на месте.
               – Не могу о них не думать, Миш. Они всё-таки ещё дети.
               – Я сам сколько раз был в пионерлагере... С переменным, так сказать, успехом...
               – Да за Ленку-то я, в общем-то, не так переживаю, как за Ксюшу... Хотя и Ольга с ней... А если Глеб заявится к ним под кайфом!
               – Слушай, ну он же – не идиот, в конце концов, чтобы как-то навредить им. Я думаю, он в любом состоянии осознаёт, что они – его семья и... И тебя он очень уважает как тёщу и как человека.
               – Да так-то оно так... Но... Но не могу я не думать о них, Миша.
               – Ну, голубиной почты у нас нет... И половины суток ещё не прошло... Как считаешь нужным, так и сделаем. Хочешь хоть утром назад?
               – Да я, наверное, просто сама себя накручиваю... И тебя задёргала, да? – сказала Екатерина, словно бы извиняясь за то, что она стала эпицентром волнений и сомнений в едва начавшемся их совместном отдыхе.
               – Да не то, чтобы... Ну а если бы мы с тобой сейчас были на даче, тебе было бы спокойнее, Кать? Здесь разница в пути не больше, чем в полтора-два часа.
               – Всё понимаю... Ты прав... А может, Ксюша даже и рада побыть без моей опеки лишний раз. Она ведь взрослеет... Да, прости, Миш. Точно я – ненормальная сама. Из всего делаю проблему.
               – Ты – мать, ты – женщина. Ты... В общем, имеешь право волноваться.
               – Да, конечно, я себя накручиваю! – искренне призналась Екатерина, на автомате перебирая какие-то вещи в палатке.
               – В любом случае утро вечера мудренее. Давай поспим. Завтра определимся, – уверенно произнёс Васильцев, крепко сжимая свою спутницу в объятиях.
               – Придушишь, Миш, – не без некоторого кокетства сказала Катя и сама цепко обхватила его обеими руками.
               – Ну если только са-а-а-амую малость...
 
     Когда Михаил проснулся, хранительница очага уже была «на своём рабочем месте», то есть у этой древней плиты, требующей постоянной подпитки дровами. Екатерина колдовала над завтраком.
               – Ну что, Катюнь, после еды будем собираться? – поинтересовался состоянием мыслей и чувств у своей возлюбленной Васильцев.
               – Ты знаешь, я тут подумала... Действительно утро вечера мудренее. Я почему-то уверена, что у Ксюши с Ольгой всё хорошо, а у Лены тем более. Она это – просто я в её годы или ещё круче!.. Остаёмся, Миш, остаёмся!
               – Ты в этом уверена?
               – Абсолютно! Думаю, что нет каких-либо особых причин для волнения. Да и соседи у нас отличные – всегда помогут, если что... В общем, отдыхаем! Когда ещё так выберемся!..
               – Я не знаю... Ну, если ты так уверена?..
               – Да!
               – Ладно! Тогда я искупнусь и за голубями!
               – За какими голубями?! Да ну тебя, Мишка, к лешему!
               – Хорошо. Я ко всему готов. Если скажешь – в город, соберёмся в любой момент. Теплоходы ходят часто.
               – Иди, освежись и к столу!
               – Но сначала аперитив, – игриво сказал Михаил и обнял Катю за талию со спины. 
               – Ты прямо сейчас всё хочешь отведать? –  в той же манере ответила ему Екатерина, укладывая зелень поверх ломтика сыра на бутерброд, что был у неё в руках.
               – Я ещё не весь проснулся... Окунусь, позавтракаем и можешь съесть меня как этот сэндвич, – озорно продолжил диалог Васильцев, развернув к себе лицом  возлюбленную, после чего он манерно откусил кусочек бутерброда и приблизил другой его конец к губам хранительницы очага.
 
     Двое с половиной суток пролетели как один час. Они решили вернуться в город на вечернем теплоходе. Хоть погода и позволяла ещё отдыхать и Катя как-то совершенно успокоилась, перестав переживать за своих девочек-подростков, возникла другая проблема. Запас продуктов не то, чтобы изрядно истощился, он просто практически закончился. Что было тому виной? Может быть, свежий пьянящий воздух зелёной зоны и энергетика большой полноводной реки или хороший аппетит Кати и Миши, а может, выбросы их нервной энергии или что-либо ещё. Теперь это было уже не важно. Так или иначе здесь раздобыть пропитания было просто невозможно. Разве что на близлежащей турбазе можно было обзавестись несколькими кусочками хлеба.
     Они решили, что если по прибытии домой, каждый из них найдёт, что в родных пенатах всё в порядке, то через два-три дня они вновь выберутся на волжские просторы, только теперь уже вниз по течению. На сей раз хорошо знакомое ему место для отдыха предложил Васильцев. Здесь он неоднократно бывал в компании своих друзей. Ныне у каждого из них была своя семья и дети, а он жил так, как он жил...
 
 
 
                                  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
                                                     Г л а в а  13   
 
                                                      Отпуск
 
     Как Васильцев ни хотел оставлять любимый банк дольше, чем на денёк-другой, пришлось идти в отпуск. За полтора года работы или чуть более того он так прикипел к родному отделу, что, казалось, не мог прожить без него и нескольких дней. Работал он, что называется, в удовольствие и с удовольствием, ибо дело, которым он занимался, ему нравилось. Оно было ему по душе. Бесконечная череда дней, наполненных весьма любопытной будничной суетой  затягивала в круговорот неких событий. Общение с людьми на точках, работа с оружием, добывание каких-то нужных и полезных вещей «для дома для семьи», для людей, с которыми он дружит, состоит в хороших отношениях или в каких-то ещё – всё это по своему завораживало. В этом карнавале, исполненном важного дела, какого-то мельтешения, заказов, общения, заряженности на качественное выполнение своей работы, переплетения эмоций и чувств, он пребывал, как говорится, как рыба в воде. И конечно же, Екатерина, Катя, Катенька, Катюня... Она заполняла весьма большую часть его досуга да и на службе они время между заездами проводили в приятном уединении друг с другом. (Теперь их даже никто и не решился бы побеспокоить по пустякам.) А потом они могли общаться ещё и после окончания рабочего дня, бродя в сумерках по окрестностям дома, в котором жила Катя со своими дочерями. От всего этого кружилась голова и в то же самое время было как-то легко на душе... Впрочем, вероятно, это была всё-таки видимая, иллюзорная лёгкость, скрывающая проблемы того или иного рода. Но ему было хорошо. Жизнь была в кайф... Скорее всего именно так... Во всяком случае в некоем приближении большая часть из того, что с ним сейчас происходило, приносило радость. Это и было настоящим инкассаторским счастьем молодого человека, полного сил и желания жить...
     Итак, пришлось взять отпуск. Теперь они с Катей могли не то, чтобы встречаться чаще, ведь они виделись каждый день на работе, они могли ещё больше свободного времени проводить вместе. Сегодня у Екатерины был выходной. Её подменяла бухгалтер Вера. Днём они были у Михаила, наслаждаясь обществом друг друга по обычной программе их традиционных интимных сред. А на вечер планировали сходить в кино. Васильцев обзвонил несколько кинотеатров, уточняя их репертуар на сей день и время начала сеансов. Они остановили свой выбор на фильме Франсуа Трюффо «Соседка» с Жераром Депардье и Фанни Ардан в главных ролях. После просмотра картины, не спеша побродив по вечернему городу, наши влюблённые приблизились к дому Кати.
               – Ну, что, Катюнь, на завтра я даю тебе выходной. В смысле, трудись на здоровье. Павловне привет. А на после завтра давай что-нибудь придумаем, а? – сказал Михаил, нежно держа свою спутницу за руку, – может быть, опять ко мне или... Ну, что ты так вздыхаешь тяжко, как будто я тебя истязаю!
               – Мучитель ты мой любимый! – томно ответила Екатерина, – истязай! Я же не против! А по культурной программе теперь выбор за мной!
               – Как скажешь. Слушаюсь и повинуюсь. Я – раб этой лампы.
               – Тогда вот что, мой милый джин!.. Э-э-э... Давай-ка посетим нашу Драму!
               – «Давненько я не брал в руки шашек!» – довольно живо откликнулся на предложение Екатерины Васильцев, – на что пойдём? Может быть, посмотрим «Профессия – синьор из общества»? 
               – Хороший выбор! Но ход мой! – игриво сказала его спутница, вытирая едва заметный след от помады на левой щеке Михаила. – Я предлагаю: «Гарольд и Мод», пока у нас есть такие замечательные исполнители!
               – Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, хозяйка лампы. Я закажу билеты. На который день?
               – Миш, давай решим это не сегодня. Как-нибудь на днях.
               – Хорошо. А я уже подобрал нам следующий фильм.
               – Говорь! – бодро откликнулась Екатерина, сжимая своими смугленькими пальчиками пальцы Михаила.
               – Это будет... Это будет, – как бы слегка задумываясь, произнёс Васильцев, – Антониони, «Красная пустыня» с молоденькой Моникой Витти. Я смотрел в газете анонс на неделю. Есть вариант в старом центре города, дневной сеанс. Народу, естественно, не будет. У нас на такие фильмы люди как-то не очень... Да нам с тобой, собственно, никто и не нужен! Только ты, я и он, в смысле, синьор Микеланджело Антониони.
               – Как скажешь, – покорно ответила Катя, – в свой черёд ты – босс.
               – Я – босс, – словно бы размышляя в этот миг о чём-то своём, повторил слова любимой женщины Васильцев, после чего поднёс её руку к губам и поцеловал.
               – Миш, ты какой-то в эти дни... Ну, как не в своей тарелке что ли, – сказала Екатерина, вглядываясь в отблеске света окон в глаза своего спутника, – у тебя всё в порядке?
               – Ты знаешь, Катюнь... Пять дней подряд не хожу на  работу... Не ощущаю в руках оружия... Нет этой привычной ежедневной кутерьмы, этого драйва... Я просто так привык ко всему этому, что как-то странно себя чувствую. Действительно без этого «адреналинового коктейля» я как будто не в своей тарелке.
               – Для того человеку и даётся отпуск, чтобы он на время отвлёкся от привычных проблем и забот, сменил обстановку, набрался сил... Может быть, в себе покопался и что-то поменял... Хотя ты и так постоянно в себе копаешься, чего-то ищешь...
               – Я как Буратино, рождён на радость людям... Я должен им что-то дать... Но я пока не определился с тем, что именно, – как-то рассеянно сказал Михаил, бросая взгляд то в звёздную высь, проступающую в прогале между домов, то на Катю.
               – Самокопатель ты мой, солнышко моё, – ласково произнесла Екатерина, прижимаясь головой к груди Васильцева, – свети, свети! Только сам не сгори, пожалуйста! Для меня оставь своих лучиков... Через две с половиной недели я тоже буду в отпуске. Давай куда-нибудь съездим, здесь рядышком, на несколько дней, пока у нас будет такая возможность.
               – А девчонки с кем останутся?
               – Лена поедет в пионерлагерь на смену. А Ксюша будет домовничить. Я попрошу Ольгу, чтобы она пожила у нас с Кристинкой. Они в последнее время с Глебом часто стали цапаться. Им нужно отдохнуть друг от друга.
               – А ты уверена, что он за это время квартиру не проиграет? Или мебель, или четвероногого друга, в смысле, телевизор, или, я не знаю, ещё чего-нибудь...
               – Ну, я надеюсь, нет! Мне с его родителями надо поговорить... Хотя он и сам-то уже взрослый мужчина, семейный теперь, муж и отец.
               – Думаешь, Катюнь, что-то можно было раньше предусмотреть, предугадать?
               – Да, вроде, парень был как парень, понимаешь... Весёлый, почтительный такой... Было в нём что-то едва уловимое, что не внушало мне доверия... Но... Но ведь это – не аргумент, если что-то показалось... А потом, ты знаешь, Миш, начнёшь отговаривать – может не так понять... А хуже всего, ну как я рассуждала, сейчас отговоришь, а потом когда-нибудь припомнит и скажет, что, мол, вот из-за тебя, мама, тогда я не вышла замуж по любви за Глеба и всё такое. И получится, что я, вроде бы как, разрушила её счастье. В общем, я бы стала причиной её неудач в жизни... Я сомневалась, конечно, но всё же препятствовать и отговаривать не стала... Попросила только подумать ещё раз и взвесить всё... Как в таких случаях поступать, кто даст совет?.. А теперь вот... А теперь есть то, что есть...
              – Я не знаю, Катюнь, что тебе сказать, как утешить или как помочь в этом случае, – честно признался своей возлюбленной Васильцев, поцеловав руки Екатерины и крепко прижав её к себе, – наверное, жизнь сама каким-то образом всё разложит по своим полочкам, всё расставит по своим местам...
               – А девчушка у них – чудошко!.. Лапочка такая! – словно бы искрясь каким-то внутренним светом, сказала Катя и довольно эмоционально добавила, – ну что я могла тогда сделать? И как было бы лучше, я не знаю, Миш! Не знаю!
               – Не казни себя, Кать!.. Ну какой здесь может быть универсальный рецепт! Кто все эти ответы знает?! Если искать виноватых, всегда можно найти, конечно, но... Но как всё на самом деле?..
               – Сколько там времени, Миш? Меня, наверное, девчонки потеряли уже.
               – Сейчас поднимешься, Катюш, сейчас... Без двадцати одиннадцать только, –    сказал Михаил, не желая выпускать Екатерины из своих объятий, – ещё пять минут постоим здесь в полутьме...
               – Вон они свет на кухне включили. Решили что-нибудь перекусить, не дожидаясь меня. А я тут под окнами.
               – Не сидят же они голодными-холодными, да и не маленькие уже, сами – будущие хозяюшки...
               – Всё равно, Миш, пойду. Завтра созвонимся, – сказала Катя, целуя Васильцева в щёку и в губы, и вновь вытирая следы от помады.
               – Да ладно, оставь, Катюнь! Могу я домой прийти явно весь поцелованный такой, а? А то мама не поверит, что я с кем-то встречаюсь.
               – Поверит. Женщины такие вещи чувствуют, даже если и не знают наверняка, – ответила Екатерина, открывая дверь подъезда, – пока!
               – Пока, Катюш! – с лёгкой грустинкой в голосе ответил Михаил, делая жест рукой, обозначающий, что он завтра непременно ей позвонит.
     Ещё некоторое время Васильцев стоял под окнами женщины, которую он полюбил всем сердцем, пребывая в состоянии какой-то расслабленности и отстранённости от окружающего мира. Половина оконной рамы на кухне квартиры Велениных была приоткрыта. В вечерней тишине оттуда доносились неразборчивые фразы её дочерей, прерывающие звуковую дорожку какого-то фильма. Катя быстро поднялась на третий этаж и он буквально через пару минут услышал её заразительный смех, сводящий его с ума. Видимо, дочери отпустили какую-нибудь остроту по поводу своей «заблудившейся где-то в ночи» матери или она сама как-то отшутилась на эту тему. Михаил бросил взгляд на окна своей возлюбленной и словно тень медленно побрёл в сторону трамвайной остановки. Его мама наверняка тоже не спала, просто было  довольно рано для этого. Надежда Петровна привыкла, что её неженатый пока ещё сын может задержаться где-то до поздней ночи, но рассвет он непременно встретит дома, в своей комнате или же на кухне. Он будет читать, что-то писать, слушать музыку в наушниках или чуть слышно поигрывать на гитаре. Образ жизни, который он исповедовал со студенческих лет, как-то укоренился в его быту и особо не желал претерпевать каких бы то ни было серьёзных изменений. Он был, что называется, «сыном своего отца», во многом повторявшем его на некой иной спирали развития...
     Когда Михаилу было семь лет, его отец Александр Михайлович Васильцев, скончался в больнице ввиду последствий автокатастрофы. А до этого они с его мамой успели развестись и через какое-то время собирались уже вновь сойтись. Однако на сей раз на пути их счастья встала судьба. Отца, который всю свою не очень продолжительную жизнь искал себя да так и не успел найти, Миша помнил плохо...
 
 
 
 
 
                                                 Г л а в а  14
 
                                        У соседей шумновато
 
     Пока Васильцев был в отпуске, в отделе произошли некоторые перемены. Стельнов как-то пришёл на работу с большого похмелья и его, согласно веяниям перестроечного времени, рассчитали в течение суток. На его место в банк был принят совсем молодой инкассатор, едва демобилизовавшийся из армии. А тут ещё некое ЧП произошло в другом районе у коллег. В один из тёплых июньских вечеров водитель военизированного гаража, тоже молодой ещё парень, полгода как вернувшийся после срочной службы, смог выделиться, устроив стрельбу практически в центре города. Нельзя сказать, что этот случай был совсем уж чем-то совершенно особенным... Эпизодически в том или ином регионе СССР так или иначе возникали какие-либо эксцессы с участием инкассаторов, причём, как правило, не по их вине. И это происшествие так же было из разряда курьёзов, которые, в общем-то, встречались при данной работе в виде своеобразных издержек профессии. Как бы там ни было информация обо всех случаях подобного рода, как и сведения об исчезновении огнестрельного оружия где-либо на территории Советского Союза, незамедлительно доводилась через органы внутренних дел до инкассаторов по всей стране, дабы сотрудники данной службы знали чего в принципе им можно ожидать.
     На сей раз всё было весьма прозаично. Двоим хорошо подвыпившим мужчинам не понравилось, как некий «уаз» заехал на тротуар вопреки правилам дорожного движения. Они не поняли, что это был не обычный, а инкассаторский автомобиль, коему предписывалось, согласно соответствующим положениям инструкции, подъезжать максимально близко ко входу объекта, в котором расположена инкассируемая точка. Посему данного рода специальный транспорт мог ездить и по пешеходным дорожкам парков, и по тротуарам городских улиц в том числе. (На одном из маршрутов отдела, в котором трудился Васильцев, был объект, к коему необходимо было подбираться, вообще, двигаясь порядка ста с лишним метров по полосе встречного движения. В этом случае водитель включал ближний свет и ехал по встречке; объезд создавал бы достаточно большой крюк и причинял бы ряд неудобств  сотрудникам данной специализированной службы; траффик в середине восьмидесятых был, разумеется, не сравним с нынешним автомобильным потоком, когда такое было бы совершенно невозможно.)
     В нашей ситуации перевозбуждённые алкоголем мужчины были чрезвычайно возмущены заскочившим на тротуар армейским джипом, который, к тому же, как им показалось, напугал женщину с ребёнком. Едва инкассатор-сборщик зашёл в помещение, где располагалась очередная маршрутная точка, сии «джентльмены», не долго думая, открыли дверь инкассаторского «уаза» и попытались что-то высказать или предъявить водителю и старшему бригады. Пока пожилой инкассатор слегка замешкался от неожиданности, его совсем молодой коллега, водитель спецавтомобиля, достал из кобуры свой табельный ПМ и выстрелил в незадачливых заступников, слегка ранив их обоих. (Вообще говоря, в подобных случаях предписывалось стрелять на поражение, без предупреждения, кто бы перед тобой ни оказался в данный момент, будь он даже в форме сотрудника милиции. Ибо это могло быть спланированным ограблением инкассаторов, какой-либо инсценировкой или ещё чем-то из вещей подобного рода.) В нашем казусе никакого заранее разработанного плана у «нападавших» не было. Но кто мог об этом знать!? Инструкции, инструкции, инструкции... Однако одно из положений сих важных документов гласит, что нельзя применять оружия в многолюдных местах, в местах массового скопления людей и в случае, когда в ситуации фигурирует беременная женщина или женщина и малые дети, дабы избежать случайных или неправомерных жертв... Но как всем этим факторам и обстоятельствам дать моментальную оценку, когда уже «пошла такая движуха» и счёт идёт не на секунды, а буквально на мгновения?..
     Одним словом, как говорилось выше, суровая доля профессии инкассатора имеет и таковую окраску, точнее оттенок, нюанс, что инкассатор оказывается виноват практически при любом раскладе...
     И на сей раз, естественно, было назначено служебное расследование, на срок которого (как минимум) молодой водитель военизированного гаража был отстранён от своей работы. К счастью, оба пострадавших отделались весьма лёгкими ранениями, а наш шофёр «лёгким испугом»...
     Пока Васильцев отдыхал, на время совсем выпав из процесса, в отделении инкассации ещё одного из районов города так же произошла нештатная ситуация. В данном случае уже трое прилично взбодрённых «зелёным змием» представителей сильной половины человечества стали героями инцидента с участием коллег Михаила. Аналогичным образом мужчин смутило и разозлило «поведение» военного внедорожника, которому «не хватило проезжей части»... В сложившихся обстоятельствах опытные инкассаторы, использовав лишь один выстрел в воздух, положили «виновников сего торжества» на асфальт и этим всё более-менее благополучно закончилось. И на сей раз никакого запланированного заранее преступного умысла в действиях нападавших не было – лишь «нездоровая доля идиотизма»... Словом, это лето обещало быть весьма жарким во всех смыслах сего слова.   
     
 
 
 
                                                    Г л а в а  15
 
                                                    На отдыхе
 
     Чудесная летняя погода располагала к полноценному отдыху. Отпуска Екатерины и Михаила почти на полторы недели пересеклись. Грехом было бы не воспользоваться данным обстоятельством. Влюблённые решили выбраться на другую сторону Волги дикарём. Они взяли двухместную туристическую палатку Васильцева, необходимые вещи и продукты и на речном трамвайчике переправились на противоположный берег. Немного побродив по песчаному пляжу в обе стороны в поисках подходящего места для того, чтобы разбить свой мини-лагерь, они определились со своей временной стоянкой. Разведя огонь, Михаил передал сей очаг в руки его номинальной хранительницы Екатерины, а сам занялся установкой их брезентового жилища. Он имел опыт в такого рода делах и со знанием  этого ремесла за короткое время соорудил пристанище и покрыл его дополнительным тентом на случай сильного дождя. Пообедав, они пошли купаться и загорать на берегу великой реки. Казалось, они не замечали никого. Словно люди, жившие на земле когда-то в незапамятные времена, сейчас они были одни. Мужчина и женщина, как первозданные Адам и Ева, ставшие прародителями человечества до начала цивилизации, они ощущали себя одним единым целым, состоящим из двух неотъемлемых частей...
     Их уединение, наверное, было бы исполнено какого-то необыкновенного блаженства, если бы не мысли о тех, кто оставался «на другом конце света», на противоположном берегу. Катя не могла не думать о дочерях, особенно о младшей Лене, которая пребывала сейчас в пионерском лагере. Она же младшая и она не дома. Несмотря на то, что Лена была девочкой красивой и благовоспитанной, она могла постоять за себя и наверняка не дала бы себя в обиду никому. Да и контакт со своими ровесниками она находила весьма легко, благодаря своей смекалке, разумению и природному обаянию. Во всех этих компонентах она была очень похожа на свою маму. Екатерина, как и её младшая дочь, всегда становилась центром притяжения компании, где бы она ни находилась. Эту черту от неё унаследовала и Лена. В противоположность своей сестре Ксюша, что была на три года старше, выделялась своей скромностью и застенчивым характером. А сейчас, когда она стала формироваться как будущая женщина, эти качества только усилились в ней, что создавало ей определённого рода проблемы в общении с мальчиками-подростками своего возраста. К тому же, ей теперь казалось, что и ребята постарше, и даже мужчины смотрят на её быстро созревающую фигуру и делают какие-то оценки её антропоморфных женских параметров. Но сейчас с ней была старшая дочь Екатерины Ольга со своей маленькой дочуркой. Катя хоть и полагалась на её теперешний жизненный опыт, всё равно не могла полностью успокоить своего сердца мыслью о том, что у них всё в порядке. Видя внутреннее беспокойство своей любимой,
по-своему нервничал и Михаил.
               – Катюнь, ну хочешь прямо завтра к обеду и вернёмся в город? – сказал Васильцев, в очередной раз наблюдая за тем, как его спутница уходит в себя, занимаясь какими-то обыденными делами, – я понимаю тебя... Ну, насколько это возможно, наверное... И вижу, что сердце твоё не на месте.
               – Не могу о них не думать, Миш. Они всё-таки ещё дети.
               – Я сам сколько раз был в пионерлагере... С переменным, так сказать, успехом...
               – Да за Ленку-то я, в общем-то, не так переживаю, как за Ксюшу... Хотя и Ольга с ней... А если Глеб заявится к ним под кайфом!
               – Слушай, ну он же – не идиот, в конце концов, чтобы как-то навредить им. Я думаю, он в любом состоянии осознаёт, что они – его семья и... И тебя он очень уважает как тёщу и как человека.
               – Да так-то оно так... Но... Но не могу я не думать о них, Миша.
               – Ну, голубиной почты у нас нет... И половины суток ещё не прошло... Как считаешь нужным, так и сделаем. Хочешь хоть утром назад?
               – Да я, наверное, просто сама себя накручиваю... И тебя задёргала, да? – сказала Екатерина, словно бы извиняясь за то, что она стала эпицентром волнений и сомнений в едва начавшемся их совместном отдыхе.
               – Да не то, чтобы... Ну а если бы мы с тобой сейчас были на даче, тебе было бы спокойнее, Кать? Здесь разница в пути не больше, чем в полтора-два часа.
               – Всё понимаю... Ты прав... А может, Ксюша даже и рада побыть без моей опеки лишний раз. Она ведь взрослеет... Да, прости, Миш. Точно я – ненормальная сама. Из всего делаю проблему.
               – Ты – мать, ты – женщина. Ты... В общем, имеешь право волноваться.
               – Да, конечно, я себя накручиваю! – искренне призналась Екатерина, на автомате перебирая какие-то вещи в палатке.
               – В любом случае утро вечера мудренее. Давай поспим. Завтра определимся, – уверенно произнёс Васильцев, крепко сжимая свою спутницу в объятиях.
               – Придушишь, Миш, – не без некоторого кокетства сказала Катя и сама цепко обхватила его обеими руками.
               – Ну если только са-а-а-амую малость...
 
     Когда Михаил проснулся, хранительница очага уже была «на своём рабочем месте», то есть у этой древней плиты, требующей постоянной подпитки дровами. Екатерина колдовала над завтраком.
               – Ну что, Катюнь, после еды будем собираться? – поинтересовался состоянием мыслей и чувств у своей возлюбленной Васильцев.
               – Ты знаешь, я тут подумала... Действительно утро вечера мудренее. Я почему-то уверена, что у Ксюши с Ольгой всё хорошо, а у Лены тем более. Она это – просто я в её годы или ещё круче!.. Остаёмся, Миш, остаёмся!
               – Ты в этом уверена?
               – Абсолютно! Думаю, что нет каких-либо особых причин для волнения. Да и соседи у нас отличные – всегда помогут, если что... В общем, отдыхаем! Когда ещё так выберемся!..
               – Я не знаю... Ну, если ты так уверена?..
               – Да!
               – Ладно! Тогда я искупнусь и за голубями!
               – За какими голубями?! Да ну тебя, Мишка, к лешему!
               – Хорошо. Я ко всему готов. Если скажешь – в город, соберёмся в любой момент. Теплоходы ходят часто.
               – Иди, освежись и к столу!
               – Но сначала аперитив, – игриво сказал Михаил и обнял Катю за талию со спины. 
               – Ты прямо сейчас всё хочешь отведать? –  в той же манере ответила ему Екатерина, укладывая зелень поверх ломтика сыра на бутерброд, что был у неё в руках.
               – Я ещё не весь проснулся... Окунусь, позавтракаем и можешь съесть меня как этот сэндвич, – озорно продолжил диалог Васильцев, развернув к себе лицом  возлюбленную, после чего он манерно откусил кусочек бутерброда и приблизил другой его конец к губам хранительницы очага.
 
     Двое с половиной суток пролетели как один час. Они решили вернуться в город на вечернем теплоходе. Хоть погода и позволяла ещё отдыхать и Катя как-то совершенно успокоилась, перестав переживать за своих девочек-подростков, возникла другая проблема. Запас продуктов не то, чтобы изрядно истощился, он просто практически закончился. Что было тому виной? Может быть, свежий пьянящий воздух зелёной зоны и энергетика большой полноводной реки или хороший аппетит Кати и Миши, а может, выбросы их нервной энергии или что-либо ещё. Теперь это было уже не важно. Так или иначе здесь раздобыть пропитания было просто невозможно. Разве что на близлежащей турбазе можно было обзавестись несколькими кусочками хлеба.
     Они решили, что если по прибытии домой, каждый из них найдёт, что в родных пенатах всё в порядке, то через два-три дня они вновь выберутся на волжские просторы, только теперь уже вниз по течению. На сей раз хорошо знакомое ему место для отдыха предложил Васильцев. Здесь он неоднократно бывал в компании своих друзей. Ныне у каждого из них была своя семья и дети, а он жил так, как он жил...
 
 
 
                                  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
                                                     Г л а в а  13   
 
                                                      Отпуск
 
     Как Васильцев ни хотел оставлять любимый банк дольше, чем на денёк-другой, пришлось идти в отпуск. За полтора года работы или чуть более того он так прикипел к родному отделу, что, казалось, не мог прожить без него и нескольких дней. Работал он, что называется, в удовольствие и с удовольствием, ибо дело, которым он занимался, ему нравилось. Оно было ему по душе. Бесконечная череда дней, наполненных весьма любопытной будничной суетой  затягивала в круговорот неких событий. Общение с людьми на точках, работа с оружием, добывание каких-то нужных и полезных вещей «для дома для семьи», для людей, с которыми он дружит, состоит в хороших отношениях или в каких-то ещё – всё это по своему завораживало. В этом карнавале, исполненном важного дела, какого-то мельтешения, заказов, общения, заряженности на качественное выполнение своей работы, переплетения эмоций и чувств, он пребывал, как говорится, как рыба в воде. И конечно же, Екатерина, Катя, Катенька, Катюня... Она заполняла весьма большую часть его досуга да и на службе они время между заездами проводили в приятном уединении друг с другом. (Теперь их даже никто и не решился бы побеспокоить по пустякам.) А потом они могли общаться ещё и после окончания рабочего дня, бродя в сумерках по окрестностям дома, в котором жила Катя со своими дочерями. От всего этого кружилась голова и в то же самое время было как-то легко на душе... Впрочем, вероятно, это была всё-таки видимая, иллюзорная лёгкость, скрывающая проблемы того или иного рода. Но ему было хорошо. Жизнь была в кайф... Скорее всего именно так... Во всяком случае в некоем приближении большая часть из того, что с ним сейчас происходило, приносило радость. Это и было настоящим инкассаторским счастьем молодого человека, полного сил и желания жить...
     Итак, пришлось взять отпуск. Теперь они с Катей могли не то, чтобы встречаться чаще, ведь они виделись каждый день на работе, они могли ещё больше свободного времени проводить вместе. Сегодня у Екатерины был выходной. Её подменяла бухгалтер Вера. Днём они были у Михаила, наслаждаясь обществом друг друга по обычной программе их традиционных интимных сред. А на вечер планировали сходить в кино. Васильцев обзвонил несколько кинотеатров, уточняя их репертуар на сей день и время начала сеансов. Они остановили свой выбор на фильме Франсуа Трюффо «Соседка» с Жераром Депардье и Фанни Ардан в главных ролях. После просмотра картины, не спеша побродив по вечернему городу, наши влюблённые приблизились к дому Кати.
               – Ну, что, Катюнь, на завтра я даю тебе выходной. В смысле, трудись на здоровье. Павловне привет. А на после завтра давай что-нибудь придумаем, а? – сказал Михаил, нежно держа свою спутницу за руку, – может быть, опять ко мне или... Ну, что ты так вздыхаешь тяжко, как будто я тебя истязаю!
               – Мучитель ты мой любимый! – томно ответила Екатерина, – истязай! Я же не против! А по культурной программе теперь выбор за мной!
               – Как скажешь. Слушаюсь и повинуюсь. Я – раб этой лампы.
               – Тогда вот что, мой милый джин!.. Э-э-э... Давай-ка посетим нашу Драму!
               – «Давненько я не брал в руки шашек!» – довольно живо откликнулся на предложение Екатерины Васильцев, – на что пойдём? Может быть, посмотрим «Профессия – синьор из общества»? 
               – Хороший выбор! Но ход мой! – игриво сказала его спутница, вытирая едва заметный след от помады на левой щеке Михаила. – Я предлагаю: «Гарольд и Мод», пока у нас есть такие замечательные исполнители!
               – Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, хозяйка лампы. Я закажу билеты. На который день?
               – Миш, давай решим это не сегодня. Как-нибудь на днях.
               – Хорошо. А я уже подобрал нам следующий фильм.
               – Говорь! – бодро откликнулась Екатерина, сжимая своими смугленькими пальчиками пальцы Михаила.
               – Это будет... Это будет, – как бы слегка задумываясь, произнёс Васильцев, – Антониони, «Красная пустыня» с молоденькой Моникой Витти. Я смотрел в газете анонс на неделю. Есть вариант в старом центре города, дневной сеанс. Народу, естественно, не будет. У нас на такие фильмы люди как-то не очень... Да нам с тобой, собственно, никто и не нужен! Только ты, я и он, в смысле, синьор Микеланджело Антониони.
               – Как скажешь, – покорно ответила Катя, – в свой черёд ты – босс.
               – Я – босс, – словно бы размышляя в этот миг о чём-то своём, повторил слова любимой женщины Васильцев, после чего поднёс её руку к губам и поцеловал.
               – Миш, ты какой-то в эти дни... Ну, как не в своей тарелке что ли, – сказала Екатерина, вглядываясь в отблеске света окон в глаза своего спутника, – у тебя всё в порядке?
               – Ты знаешь, Катюнь... Пять дней подряд не хожу на  работу... Не ощущаю в руках оружия... Нет этой привычной ежедневной кутерьмы, этого драйва... Я просто так привык ко всему этому, что как-то странно себя чувствую. Действительно без этого «адреналинового коктейля» я как будто не в своей тарелке.
               – Для того человеку и даётся отпуск, чтобы он на время отвлёкся от привычных проблем и забот, сменил обстановку, набрался сил... Может быть, в себе покопался и что-то поменял... Хотя ты и так постоянно в себе копаешься, чего-то ищешь...
               – Я как Буратино, рождён на радость людям... Я должен им что-то дать... Но я пока не определился с тем, что именно, – как-то рассеянно сказал Михаил, бросая взгляд то в звёздную высь, проступающую в прогале между домов, то на Катю.
               – Самокопатель ты мой, солнышко моё, – ласково произнесла Екатерина, прижимаясь головой к груди Васильцева, – свети, свети! Только сам не сгори, пожалуйста! Для меня оставь своих лучиков... Через две с половиной недели я тоже буду в отпуске. Давай куда-нибудь съездим, здесь рядышком, на несколько дней, пока у нас будет такая возможность.
               – А девчонки с кем останутся?
               – Лена поедет в пионерлагерь на смену. А Ксюша будет домовничить. Я попрошу Ольгу, чтобы она пожила у нас с Кристинкой. Они в последнее время с Глебом часто стали цапаться. Им нужно отдохнуть друг от друга.
               – А ты уверена, что он за это время квартиру не проиграет? Или мебель, или четвероногого друга, в смысле, телевизор, или, я не знаю, ещё чего-нибудь...
               – Ну, я надеюсь, нет! Мне с его родителями надо поговорить... Хотя он и сам-то уже взрослый мужчина, семейный теперь, муж и отец.
               – Думаешь, Катюнь, что-то можно было раньше предусмотреть, предугадать?
               – Да, вроде, парень был как парень, понимаешь... Весёлый, почтительный такой... Было в нём что-то едва уловимое, что не внушало мне доверия... Но... Но ведь это – не аргумент, если что-то показалось... А потом, ты знаешь, Миш, начнёшь отговаривать – может не так понять... А хуже всего, ну как я рассуждала, сейчас отговоришь, а потом когда-нибудь припомнит и скажет, что, мол, вот из-за тебя, мама, тогда я не вышла замуж по любви за Глеба и всё такое. И получится, что я, вроде бы как, разрушила её счастье. В общем, я бы стала причиной её неудач в жизни... Я сомневалась, конечно, но всё же препятствовать и отговаривать не стала... Попросила только подумать ещё раз и взвесить всё... Как в таких случаях поступать, кто даст совет?.. А теперь вот... А теперь есть то, что есть...
              – Я не знаю, Катюнь, что тебе сказать, как утешить или как помочь в этом случае, – честно признался своей возлюбленной Васильцев, поцеловав руки Екатерины и крепко прижав её к себе, – наверное, жизнь сама каким-то образом всё разложит по своим полочкам, всё расставит по своим местам...
               – А девчушка у них – чудошко!.. Лапочка такая! – словно бы искрясь каким-то внутренним светом, сказала Катя и довольно эмоционально добавила, – ну что я могла тогда сделать? И как было бы лучше, я не знаю, Миш! Не знаю!
               – Не казни себя, Кать!.. Ну какой здесь может быть универсальный рецепт! Кто все эти ответы знает?! Если искать виноватых, всегда можно найти, конечно, но... Но как всё на самом деле?..
               – Сколько там времени, Миш? Меня, наверное, девчонки потеряли уже.
               – Сейчас поднимешься, Катюш, сейчас... Без двадцати одиннадцать только, –    сказал Михаил, не желая выпускать Екатерины из своих объятий, – ещё пять минут постоим здесь в полутьме...
               – Вон они свет на кухне включили. Решили что-нибудь перекусить, не дожидаясь меня. А я тут под окнами.
               – Не сидят же они голодными-холодными, да и не маленькие уже, сами – будущие хозяюшки...
               – Всё равно, Миш, пойду. Завтра созвонимся, – сказала Катя, целуя Васильцева в щёку и в губы, и вновь вытирая следы от помады.
               – Да ладно, оставь, Катюнь! Могу я домой прийти явно весь поцелованный такой, а? А то мама не поверит, что я с кем-то встречаюсь.
               – Поверит. Женщины такие вещи чувствуют, даже если и не знают наверняка, – ответила Екатерина, открывая дверь подъезда, – пока!
               – Пока, Катюш! – с лёгкой грустинкой в голосе ответил Михаил, делая жест рукой, обозначающий, что он завтра непременно ей позвонит.
     Ещё некоторое время Васильцев стоял под окнами женщины, которую он полюбил всем сердцем, пребывая в состоянии какой-то расслабленности и отстранённости от окружающего мира. Половина оконной рамы на кухне квартиры Велениных была приоткрыта. В вечерней тишине оттуда доносились неразборчивые фразы её дочерей, прерывающие звуковую дорожку какого-то фильма. Катя быстро поднялась на третий этаж и он буквально через пару минут услышал её заразительный смех, сводящий его с ума. Видимо, дочери отпустили какую-нибудь остроту по поводу своей «заблудившейся где-то в ночи» матери или она сама как-то отшутилась на эту тему. Михаил бросил взгляд на окна своей возлюбленной и словно тень медленно побрёл в сторону трамвайной остановки. Его мама наверняка тоже не спала, просто было  довольно рано для этого. Надежда Петровна привыкла, что её неженатый пока ещё сын может задержаться где-то до поздней ночи, но рассвет он непременно встретит дома, в своей комнате или же на кухне. Он будет читать, что-то писать, слушать музыку в наушниках или чуть слышно поигрывать на гитаре. Образ жизни, который он исповедовал со студенческих лет, как-то укоренился в его быту и особо не желал претерпевать каких бы то ни было серьёзных изменений. Он был, что называется, «сыном своего отца», во многом повторявшем его на некой иной спирали развития...
     Когда Михаилу было семь лет, его отец Александр Михайлович Васильцев, скончался в больнице ввиду последствий автокатастрофы. А до этого они с его мамой успели развестись и через какое-то время собирались уже вновь сойтись. Однако на сей раз на пути их счастья встала судьба. Отца, который всю свою не очень продолжительную жизнь искал себя да так и не успел найти, Миша помнил плохо...
 
 
 
 
 
                                                 Г л а в а  14
 
                                        У соседей шумновато
 
     Пока Васильцев был в отпуске, в отделе произошли некоторые перемены. Стельнов как-то пришёл на работу с большого похмелья и его, согласно веяниям перестроечного времени, рассчитали в течение суток. На его место в банк был принят совсем молодой инкассатор, едва демобилизовавшийся из армии. А тут ещё некое ЧП произошло в другом районе у коллег. В один из тёплых июньских вечеров водитель военизированного гаража, тоже молодой ещё парень, полгода как вернувшийся после срочной службы, смог выделиться, устроив стрельбу практически в центре города. Нельзя сказать, что этот случай был совсем уж чем-то совершенно особенным... Эпизодически в том или ином регионе СССР так или иначе возникали какие-либо эксцессы с участием инкассаторов, причём, как правило, не по их вине. И это происшествие так же было из разряда курьёзов, которые, в общем-то, встречались при данной работе в виде своеобразных издержек профессии. Как бы там ни было информация обо всех случаях подобного рода, как и сведения об исчезновении огнестрельного оружия где-либо на территории Советского Союза, незамедлительно доводилась через органы внутренних дел до инкассаторов по всей стране, дабы сотрудники данной службы знали чего в принципе им можно ожидать.
     На сей раз всё было весьма прозаично. Двоим хорошо подвыпившим мужчинам не понравилось, как некий «уаз» заехал на тротуар вопреки правилам дорожного движения. Они не поняли, что это был не обычный, а инкассаторский автомобиль, коему предписывалось, согласно соответствующим положениям инструкции, подъезжать максимально близко ко входу объекта, в котором расположена инкассируемая точка. Посему данного рода специальный транспорт мог ездить и по пешеходным дорожкам парков, и по тротуарам городских улиц в том числе. (На одном из маршрутов отдела, в котором трудился Васильцев, был объект, к коему необходимо было подбираться, вообще, двигаясь порядка ста с лишним метров по полосе встречного движения. В этом случае водитель включал ближний свет и ехал по встречке; объезд создавал бы достаточно большой крюк и причинял бы ряд неудобств  сотрудникам данной специализированной службы; траффик в середине восьмидесятых был, разумеется, не сравним с нынешним автомобильным потоком, когда такое было бы совершенно невозможно.)
     В нашей ситуации перевозбуждённые алкоголем мужчины были чрезвычайно возмущены заскочившим на тротуар армейским джипом, который, к тому же, как им показалось, напугал женщину с ребёнком. Едва инкассатор-сборщик зашёл в помещение, где располагалась очередная маршрутная точка, сии «джентльмены», не долго думая, открыли дверь инкассаторского «уаза» и попытались что-то высказать или предъявить водителю и старшему бригады. Пока пожилой инкассатор слегка замешкался от неожиданности, его совсем молодой коллега, водитель спецавтомобиля, достал из кобуры свой табельный ПМ и выстрелил в незадачливых заступников, слегка ранив их обоих. (Вообще говоря, в подобных случаях предписывалось стрелять на поражение, без предупреждения, кто бы перед тобой ни оказался в данный момент, будь он даже в форме сотрудника милиции. Ибо это могло быть спланированным ограблением инкассаторов, какой-либо инсценировкой или ещё чем-то из вещей подобного рода.) В нашем казусе никакого заранее разработанного плана у «нападавших» не было. Но кто мог об этом знать!? Инструкции, инструкции, инструкции... Однако одно из положений сих важных документов гласит, что нельзя применять оружия в многолюдных местах, в местах массового скопления людей и в случае, когда в ситуации фигурирует беременная женщина или женщина и малые дети, дабы избежать случайных или неправомерных жертв... Но как всем этим факторам и обстоятельствам дать моментальную оценку, когда уже «пошла такая движуха» и счёт идёт не на секунды, а буквально на мгновения?..
     Одним словом, как говорилось выше, суровая доля профессии инкассатора имеет и таковую окраску, точнее оттенок, нюанс, что инкассатор оказывается виноват практически при любом раскладе...
     И на сей раз, естественно, было назначено служебное расследование, на срок которого (как минимум) молодой водитель военизированного гаража был отстранён от своей работы. К счастью, оба пострадавших отделались весьма лёгкими ранениями, а наш шофёр «лёгким испугом»...
     Пока Васильцев отдыхал, на время совсем выпав из процесса, в отделении инкассации ещё одного из районов города так же произошла нештатная ситуация. В данном случае уже трое прилично взбодрённых «зелёным змием» представителей сильной половины человечества стали героями инцидента с участием коллег Михаила. Аналогичным образом мужчин смутило и разозлило «поведение» военного внедорожника, которому «не хватило проезжей части»... В сложившихся обстоятельствах опытные инкассаторы, использовав лишь один выстрел в воздух, положили «виновников сего торжества» на асфальт и этим всё более-менее благополучно закончилось. И на сей раз никакого запланированного заранее преступного умысла в действиях нападавших не было – лишь «нездоровая доля идиотизма»... Словом, это лето обещало быть весьма жарким во всех смыслах сего слова.   
     
 
 
 
                                                    Г л а в а  15
 
                                                    На отдыхе
 
     Чудесная летняя погода располагала к полноценному отдыху. Отпуска Екатерины и Михаила почти на полторы недели пересеклись. Грехом было бы не воспользоваться данным обстоятельством. Влюблённые решили выбраться на другую сторону Волги дикарём. Они взяли двухместную туристическую палатку Васильцева, необходимые вещи и продукты и на речном трамвайчике переправились на противоположный берег. Немного побродив по песчаному пляжу в обе стороны в поисках подходящего места для того, чтобы разбить свой мини-лагерь, они определились со своей временной стоянкой. Разведя огонь, Михаил передал сей очаг в руки его номинальной хранительницы Екатерины, а сам занялся установкой их брезентового жилища. Он имел опыт в такого рода делах и со знанием  этого ремесла за короткое время соорудил пристанище и покрыл его дополнительным тентом на случай сильного дождя. Пообедав, они пошли купаться и загорать на берегу великой реки. Казалось, они не замечали никого. Словно люди, жившие на земле когда-то в незапамятные времена, сейчас они были одни. Мужчина и женщина, как первозданные Адам и Ева, ставшие прародителями человечества до начала цивилизации, они ощущали себя одним единым целым, состоящим из двух неотъемлемых частей...
     Их уединение, наверное, было бы исполнено какого-то необыкновенного блаженства, если бы не мысли о тех, кто оставался «на другом конце света», на противоположном берегу. Катя не могла не думать о дочерях, особенно о младшей Лене, которая пребывала сейчас в пионерском лагере. Она же младшая и она не дома. Несмотря на то, что Лена была девочкой красивой и благовоспитанной, она могла постоять за себя и наверняка не дала бы себя в обиду никому. Да и контакт со своими ровесниками она находила весьма легко, благодаря своей смекалке, разумению и природному обаянию. Во всех этих компонентах она была очень похожа на свою маму. Екатерина, как и её младшая дочь, всегда становилась центром притяжения компании, где бы она ни находилась. Эту черту от неё унаследовала и Лена. В противоположность своей сестре Ксюша, что была на три года старше, выделялась своей скромностью и застенчивым характером. А сейчас, когда она стала формироваться как будущая женщина, эти качества только усилились в ней, что создавало ей определённого рода проблемы в общении с мальчиками-подростками своего возраста. К тому же, ей теперь казалось, что и ребята постарше, и даже мужчины смотрят на её быстро созревающую фигуру и делают какие-то оценки её антропоморфных женских параметров. Но сейчас с ней была старшая дочь Екатерины Ольга со своей маленькой дочуркой. Катя хоть и полагалась на её теперешний жизненный опыт, всё равно не могла полностью успокоить своего сердца мыслью о том, что у них всё в порядке. Видя внутреннее беспокойство своей любимой,
по-своему нервничал и Михаил.
               – Катюнь, ну хочешь прямо завтра к обеду и вернёмся в город? – сказал Васильцев, в очередной раз наблюдая за тем, как его спутница уходит в себя, занимаясь какими-то обыденными делами, – я понимаю тебя... Ну, насколько это возможно, наверное... И вижу, что сердце твоё не на месте.
               – Не могу о них не думать, Миш. Они всё-таки ещё дети.
               – Я сам сколько раз был в пионерлагере... С переменным, так сказать, успехом...
               – Да за Ленку-то я, в общем-то, не так переживаю, как за Ксюшу... Хотя и Ольга с ней... А если Глеб заявится к ним под кайфом!
               – Слушай, ну он же – не идиот, в конце концов, чтобы как-то навредить им. Я думаю, он в любом состоянии осознаёт, что они – его семья и... И тебя он очень уважает как тёщу и как человека.
               – Да так-то оно так... Но... Но не могу я не думать о них, Миша.
               – Ну, голубиной почты у нас нет... И половины суток ещё не прошло... Как считаешь нужным, так и сделаем. Хочешь хоть утром назад?
               – Да я, наверное, просто сама себя накручиваю... И тебя задёргала, да? – сказала Екатерина, словно бы извиняясь за то, что она стала эпицентром волнений и сомнений в едва начавшемся их совместном отдыхе.
               – Да не то, чтобы... Ну а если бы мы с тобой сейчас были на даче, тебе было бы спокойнее, Кать? Здесь разница в пути не больше, чем в полтора-два часа.
               – Всё понимаю... Ты прав... А может, Ксюша даже и рада побыть без моей опеки лишний раз. Она ведь взрослеет... Да, прости, Миш. Точно я – ненормальная сама. Из всего делаю проблему.
               – Ты – мать, ты – женщина. Ты... В общем, имеешь право волноваться.
               – Да, конечно, я себя накручиваю! – искренне призналась Екатерина, на автомате перебирая какие-то вещи в палатке.
               – В любом случае утро вечера мудренее. Давай поспим. Завтра определимся, – уверенно произнёс Васильцев, крепко сжимая свою спутницу в объятиях.
               – Придушишь, Миш, – не без некоторого кокетства сказала Катя и сама цепко обхватила его обеими руками.
               – Ну если только са-а-а-амую малость...
 
     Когда Михаил проснулся, хранительница очага уже была «на своём рабочем месте», то есть у этой древней плиты, требующей постоянной подпитки дровами. Екатерина колдовала над завтраком.
               – Ну что, Катюнь, после еды будем собираться? – поинтересовался состоянием мыслей и чувств у своей возлюбленной Васильцев.
               – Ты знаешь, я тут подумала... Действительно утро вечера мудренее. Я почему-то уверена, что у Ксюши с Ольгой всё хорошо, а у Лены тем более. Она это – просто я в её годы или ещё круче!.. Остаёмся, Миш, остаёмся!
               – Ты в этом уверена?
               – Абсолютно! Думаю, что нет каких-либо особых причин для волнения. Да и соседи у нас отличные – всегда помогут, если что... В общем, отдыхаем! Когда ещё так выберемся!..
               – Я не знаю... Ну, если ты так уверена?..
               – Да!
               – Ладно! Тогда я искупнусь и за голубями!
               – За какими голубями?! Да ну тебя, Мишка, к лешему!
               – Хорошо. Я ко всему готов. Если скажешь – в город, соберёмся в любой момент. Теплоходы ходят часто.
               – Иди, освежись и к столу!
               – Но сначала аперитив, – игриво сказал Михаил и обнял Катю за талию со спины. 
               – Ты прямо сейчас всё хочешь отведать? –  в той же манере ответила ему Екатерина, укладывая зелень поверх ломтика сыра на бутерброд, что был у неё в руках.
               – Я ещё не весь проснулся... Окунусь, позавтракаем и можешь съесть меня как этот сэндвич, – озорно продолжил диалог Васильцев, развернув к себе лицом  возлюбленную, после чего он манерно откусил кусочек бутерброда и приблизил другой его конец к губам хранительницы очага.
 
     Двое с половиной суток пролетели как один час. Они решили вернуться в город на вечернем теплоходе. Хоть погода и позволяла ещё отдыхать и Катя как-то совершенно успокоилась, перестав переживать за своих девочек-подростков, возникла другая проблема. Запас продуктов не то, чтобы изрядно истощился, он просто практически закончился. Что было тому виной? Может быть, свежий пьянящий воздух зелёной зоны и энергетика большой полноводной реки или хороший аппетит Кати и Миши, а может, выбросы их нервной энергии или что-либо ещё. Теперь это было уже не важно. Так или иначе здесь раздобыть пропитания было просто невозможно. Разве что на близлежащей турбазе можно было обзавестись несколькими кусочками хлеба.
     Они решили, что если по прибытии домой, каждый из них найдёт, что в родных пенатах всё в порядке, то через два-три дня они вновь выберутся на волжские просторы, только теперь уже вниз по течению. На сей раз хорошо знакомое ему место для отдыха предложил Васильцев. Здесь он неоднократно бывал в компании своих друзей. Ныне у каждого из них была своя семья и дети, а он жил так, как он жил...
 
 
 
                                  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
 

 

Инкассаторская сага времён Перестройки -4

Инкассаторская сага времён Перестройки -1