Госпиталь "Добрая надежда" 12. Женская палата.

 Оставалась последняя палата, женская. К слову, пациенток или пациентов одной расы старались класть вместе, если была такая возможность. Частенько транспорты забирают больных с посадками по пути следования.

Палата номер девять оказалась полностью раффетской.

Стоит пояснить: на ДН доктора не тратили время на дипломатические заморочки. Как бы выглядел палатный доктор, выплясывающий перед злопамятными полугуманоидами: по два качка головой в разные стороны, руки на грудь, приседание с прямой спиной и, наконец, поясной наклон с прямыми ногами? И как бы выглядел больной, вскакивающий с койки, невзирая на постельный режим, дабы совершить ответный реверанс? Это единственное допущение в этикете красномясых, когда разрешается обойтись без официального приветствия. Недужное состояние организма весьма простительно, а изрядное телодвижение, выполненное односторонним образом, выглядит как нонсенс, потому категорически не обязательно.

Наши медики лишь учтиво кивнули пациенткам.

Три дамы сидели на кроватях, одна лежала лицом к стене.

Мужчины этой по-своему уникальной расы, хоть и не имеют кожи, смотрятся брутально-привлекательными. Бордовые покровы, лиловые надбровные дуги, снежные белки крупных глаз, выпуклые алые губы, ороговевшие гребни на темечках, плавно переходящие в костистые хребты. Руки с когтями, поросшие сзади до локтей плотной чешуей. Полугуманоид-рептилия. Все ясно и понятно. Бабы – раффети при том же анатомическом строении на два тона светлее самцов и изящнее в кости, имеют к тому же невысокие грудки, заметно оживляющие фигуры. На головах, по бокам от гребней растут волнистые кудели, напоминающие гриву морского змея и придающие облику дополнительную женственность.

На Земле есть экстремалы, отважившиеся вступать с ними в интимные отношения, Наталья читала в журнале "Вокруг света". Один космический путешественник писал о своем сексуальном опыте с раффети примерно следующее: "Она по-звериному осторожна и чутка, не терпит ни малейшей фальши в сексуальных игрищах. Любой неподобающий взгляд или  неосторожное прикосновение – и неукротимая амазонка основательно потреплет вас своими нешуточными когтями. Хорошо, если не убьет сгоряча. Но попробуй ее как следует распалить, сожжет заживо загадочными глубинами. Ты умрешь и возродишься, словно Феникс из пепла! А потом она станет сниться ночами, алая и нагая, с развевающейся гривой, будто древний демон огня, лишит сна и покоя, а неуравновешенного и вовсе сведет с ума. В самом прямом смысле. Такова месть любовницы-раффети, ибо эта раса слывет самой злопамятной во всей Совокупности Вселенных. Слаб духом, не начинай с ней любовной игры и не узнаешь величайшую страсть и грандиознейшее наслаждение, какое только можно испытать!"

Правда, в первую очередь экстремал предупреждает: "Даже не пытайся заводить шашни с женщиной-раффети, пока не узнаешь, есть ли у нее супруг или возлюбленный, или умрешь!"

Наталья невольно поежилась.

Все четыре дамы были в коротких национальных халатиках, тоже огненно-красных, украшенных золотым орнаментом, и выглядели весьма и весьма импозантно.

-Чем они страдают? – поинтересовалась Зайкина у Глории.

-Кто чем. Вон та, Боко-Ко, -  врожденный порок второго малого сердца, предстоит его удаление. Кровеносную систему придется замыкать на первое большое. У раффети, как ты знаешь, два пламенных мотора в груди. После таких операций умирающие больные  живут долго и счастливо. Наша пациентка проходит обследование и чувствует себя вполне удовлетворительно.

Следующая, Мокко-Токко, - бегающий полип кишечника. Третья Кракка-Ра, случайно проглотила ушной градусник, позавчера прооперирована. Окаянная штуковина с выступом застряла в аккурат на выходе из желудка и причиняла жуткую боль. Сейчас состояние больной нормальное, идет на поправку. Ну, а та, которая спит, Рото-Мо, - послеродовые спайки. До операции живет на уколах. Состояние сложное, дискомфортное. Она сама попросила инъекцию иналгоперидола[1] на ночь, тут есть запись дежурного врача.

-Раз попросила, значит, плохо себя почувствовала, - проговорил зав.

-Верно! Теперь, если проснется, получит инъекцию обезболивающего согласно назначению, - заявила сестра.

-Как думаешь, Наталь, когда следует оперировать нашу Рото-Мо?

-Не могу сказать, пока досконально не изучу историю ее болезни, - пожала плечами девушка.

-Хорошо, сделайте это сегодня же, после того, как осмотрите пациентов, и приходите ко мне поговорить! А сейчас я, пожалуй, пойду, вы и без меня вполне справитесь!

Не успела наша героиня произнести ни слова в ответ, как Коваль удалился картинной походкой молодого аристократа.

Наталья выпучила глаза: она знала мариентский, вернский, ново-кранейский, центаврианский и лекийский языки, обязательные для выпускников Академии Космоса. Марсианский отличался от английского, как от него же американский. Раффетского языка студенты-медики не изучали, ибо шестое и последующие наречия не укладывались в программу. Разумеется, везде есть специальные центры, где можно внедрить в мозг любую информацию, но Зайкина-то первый день, как вышла на работу!

Глория заметила ее замешательство и улыбнулась:

-Не пугайся, Наталь, все знать невозможно. В пульт каждой палаты вмонтированы электронные переводчики. Надеюсь, ты умеешь обращаться ними!

-Конечно! – обрадовалась Зайкина. – Почему же мне сразу никто не сказал об этом?

-Да не было нужды! Проблемы надо решать по мере их возникновения. Кроме того, мы предпочитаем общаться с больными вживую!

Палатные пульты располагались на дверных панелях и предназначались для связи персонала с постом и другими помещениями. Для больных имелись тревожные кнопки на спинках кроватей.

Глория вытянула из специальной ниши коробочку на длинном шнуре и подала Наталье. Прибор изрядно выручал народы ДН.  Его диалоговая шкала имела двоякие крохотные символы планет. Стоило совместить нужные значки, и дело в шляпе - машинка сама распознает язык и переведет фразу. Постовая сестра соединила изображение рисунок "Земля" с риской "Раффети" и спросила бодрым голосом:

-Уважаемые больные, есть жалобы, замечания, пожелания?

Все дамы, кроме спящей, заговорили одновременно. Из динамика раздался столь неприятный и диссонансный набор звуков, что доктор отпрянула.

-Пожалуйста, говорите по очереди! – сморщилась медсестра.

-Меня второе сердце беспокоит, - помешкав, доложила Боко-Ко.

-Оборзела дамочка! У некоторых всего одно, и то хреновое, - высказалась Анжу, благо, достаточно тихо для того, чтобы электронный переводчик смог уловить.

-Глория, не хулигань! – вполголоса проговорила Наталья и обратилась к пациентке. – Не волнуйтесь, судя по снимку, у нас есть время на подробнейшее обследование и подготовку к операции! Сегодня же досконально изучу вашу историю болезни. Ведь я первый день на работе.

Она обезоруживающе улыбнулась.Вторая пациентка, Мокко-Токко - бегающий полип кишечника, высказалась с некоторой резкостью:

-Доктор, у меня сейчас нет болей. Может, пора на выписку, чего без толку тут лежать?

-Уверяю, зря на ДН никого не держат. Приступ мы сняли, но причина-то осталась. Понимаете, ваш полип слишком неуловимый, поймать его и уничтожить не так-то просто…

-Надеюсь, вы шутите? – набычившись, рявкнула раффети.

-Нисколько. Необходимо вывести его в прямую кишку и удалить, а он, гад такой, застрял в сигмовидной. Оперировать сейчас рискованно, опять смоется. Ну ничего, у нас найдется для негодника парочка сюрпризов. Пожалуйста, наберитесь терпения, - уговаривала больную Зайкина.

-Какое уж тут терпение! Дома два бестолковых молокососа остались, муж идиот. Младшая сестрица согласилась за домом присмотреть, да она та еще вертихвостка! – сообщила раффети.

-Тут мы вам ничем не поможем, увы, - развела руками доктор и посетовала на жизнь. – Женская доля нелегка на всех планетах Межгалактического Сообщества…

-Вы замужем? – поинтересовалась больная.

-Нет.

-Тогда что вы можете знать о женской доле?

-Кое-что могу. У меня две сестры. Одна из них тоже вертихвостка, вторая безбожно картавит! Едем дальше? Вы, Кракка-Ра, чем обрадуете?

Раффети, проглотившая градусник, пожаловалась:

-Шов чешется.

-Прекрасно! Значит, заживает. Ничего удивительного, вашу рану обрабатывают чудодейственным каимским бальзамом! – сообщила Зайкина.

-Пока надрез затянется, я прочешу вокруг повязки целую траншею!

-Может, выдать вам специальные мешочки на застежках? Моя мама такие для младшей сестренки шила, у нее в детстве была мерзкая привычка рожицу царапать…

-У той, которая картавит? – уточнила проглотившая градусник, посматривая на палатного доктора с видимым сочувствием.

-Именно. Сейчас она щеки уже не дерет, зато приобрела массу других скверных привычек. Дразнится, ехидничает. Растет девчонка! Не беспокойтесь, шовчик у вас неширок, хоть и достаточно глубок, скоро зарастет.

-Говорят, на ДН есть технологии ультразаживления тканей. Почему их не применяют для нашей расы? – недобро зыркнула раффети, ожидавшая перемещения полипа, из-под лиловых надбровных дуг – брови у женских особей отсутствовали.

-Вы правы, действительно, есть. Но они применимы только для тех случаев, когда нарушена целостность мягких тканей. Если же происходит оперативное воздействие на внутренние органы или есть хотя бы намек на инфицирование раны, ультразаживление ничего, кроме вреда, не принесет, - исчерпывающе объяснила новая докторша и показала на спящую пациентку. – Будить ее не стану. Когда проснется, скажите, что мы о ней не забыли, о дате ее операции вопрос решается. Я к вам еще зайду! Выздоравливайте!

Лишь в коридоре Зайкина ощутила, как у нее взмокла спина. Женская палата, казалось, вытянула из нее массу энергии.

-Молодец, Наталь! – одобрительно произнесла Анжу. – Даже с раффети справилась! К ним сам Коваль заходить опасается.

-Разве наш зав может чего-либо опасаться?

-По-твоему, он не человек? Не очень-то жалует красномясых и по возможности норовит сбагрить их другим хирургам! – безапелляционно заявила постовая сестра.

-Глория, можно тебя попросить об одолжении? Запиши, пожалуйста, всю информацию по моим больным, хочу дома изучить поподробнее.

-Не вопрос. Может, как Павел, научную работу напишешь! Только орган, прошу, выбери менее вонючий. Желудок, к примеру, или на худой конец мочевой пузырь, - ослепительно улыбнулась Анжу.

-Вонючих органов не бывает, смердит их содержимое, - не менее ослепительно улыбнулась Наталья.

Больше всех девушку встревожила раффети со спайками кишечника. Её скорчившаяся фигурка, сиротливая и неподвижная, так и стояла, то бишь, лежала перед глазами. В кишечнике Рото-Мо имелось четыре спайки, подлежащие рассечению. Ситуация пока не выглядела критической, однако состояние пациентки оставляло желать лучшего и требовало незамедлительного вмешательства. Держать бедняжку на снотворном и обезболивающем – не выход. Но дело осложнялась тем, что Рото-Мо страдала синдромом слабого сердца – первого, большого. К слову,  его-то ни оперировать, ни пересаживать нельзя. Почему-то раффети в ходе таких манипуляций погибают, это преподают еще в Академии. В нашем случае больная могла не вынести  простого рассечения спаек. Пациентка получала поддерживающую терапию для улучшения работы сердца, которая уже давала результаты, но отчего-то нашу героиню не покидало дурное предчувствие.

В таком озабоченном состоянии она отправилась в перевязочную. В обязанности палатного доктора входит систематический осмотр послеоперационных швов.

Если с ново-кранейцем Гиксом, верном с бородавчатым пупырем и раффети, проглотившей градусник, никаких проблем не возникло, - шрамы неуклонно заживали, - то идю требовали к себе особого отношения. Для их осмотра Наталья вызвала Изпопу:

-Они уже выкакались?

-Вроде нет, не все, - неуверенно проговорил керт. – Я убрал говнецо, но в горшках все-таки кое-что имеется!

-Наверное, стоит надеть на них памперсы для младенцев? – предложила Зайкина.

-Мудрено, Наталь, они же ножонками сучат, стоит их оторвать от пола!

-Что тогда делать? Их же надо обработать! – растерялась докторша.

-Да ничего! Практически идюшата уже отосрались. Теперь станут класть какушки периодически, а не систематически! На всякий случай, я надену клеенчатый фартук!

-Ладно, тащи первого! – распорядилась наша героиня.

 Матерясь маленьким язычком, санитар приносил малюток поочередно и сажал их на колени, фиксируя нужную конечность, дабы перевязочная сестра могла снять корпию и забинтовать вновь, а доктор – осмотреть.

Шкеты никак не хотели сидеть спокойно, ерзали на коленях керта с обычным бормотанием. Но, к счастью, не слишком интенсивно. Наталья заметила, подростки двигались постоянно, но с некоторой заторможенностью. Да хоть так, а то еще реактивных резвунов тут не хватало!

Последним Изпопу притащил подмышкой малютку с больной кистью. Розовое и гладкое, словно новорожденный поросеночек, создание непрерывно шевелило ручками и ножками.

-Блин, хорошо хоть один остался! Ноги гудят, весь забегался!

-Ты молодец! Настоящий медик. Не хочешь ли выучиться на доктора или хотя бы медбрата? – поинтересовалась Зайкина.

-Вообще-то собираюсь! Поступлю в Кертский Межпланетный Колледж, а пока зарабатываю стаж. Коваль обещал помочь с местом после обучения. Хотелось бы в свое отделение, привык ко всем, полюбил…

Расчувствовавшись, санитар на время ослабил хватку. Идю тут же мотнул расслабленной ручкой и угодил прямо в физиономию Во-Фуру, перевязочной сестры, наклонившейся над ним, чтобы протереть шов спиртом.

-Вот чертенок! – выругалась мариентка, впрочем, беззлобно. – Я ж остатки мазюки не успела стереть…

-Прости! – покаялся Изпопу.

Пострадали обе стороны: лицо медсестры оказалось испачканной неприятной желтой субстанцией, а идюшонок ударился резаной кистью о достаточно твердый предмет – носопыру девушки и жалобно воскликнул:

-Ёй-ёй, крысь-брысь, фью!

-Бедняжка! – охваченная жалостью, Наталья погладила малыша по лысой головенке и обратилась к мариентке. – Во-Фуру, иди умойся, я сама справлюсь! Изпопу, держи его ручку строго горизонтально!

Наша героиня умела обрабатывать раны – поднаторела на практике. Аккуратно стерла остатки старой мази и осмотрела шов.

-У других идю куда лучше зажило, - обеспокоилась доктор.

-Точно также, Наталь! Они постоянно ногами-руками обо все стукаются, малявки оглашенные! – проворчал санитар. – По моим наблюдениям, этот самый шустрый.

-Кто ты у нас, мальчишка? – ласково поинтересовалась Наталья.

Между ножек у идюшат находились некие складки, ничего не висело и не торчало.

-Да фиг его знает! У них признаки пола проявляются уже после 15-летия, когда они умнеть начинают, а до того все одинаковы. Недавно я статью о них в обучающем центре прочитал, - пояснил санитар.

-Мудро, черт возьми! – прокомментировала мариентка. – А то наши расы с детства ерундой маются…

-Точно. Есть анекдот. В детском садике медосмотр, детки голенькие. Маленький мальчик спрашивает девочку: "Отойвала?"

Она:"Неть."

Он:"Потеяла?"

Она:"Неть."

Он:"Так и было?"

Она:"Угу."

Он:"Стйянная констйюкция!" – рассказывая, Зайкина споро обработала шов и наложила повязку.

Керт и Во-Фуру захихикали. Персонал на ДН вполне адекватно воспринимал юмор на языке землян.

Идю смотрел на докторшу такими невинными круглыми глазенками, что она не удержалась и чмокнула малыша в лобик.

-Гры-гры, фью, - произнес кроха.

-Знаю, малыш, фью означает зад, - проговорила наша героиня, погладив розовое плечико.

-А гры-гры – это хороший. Ты ему понравилась, Наталь, - сообщил санитар.

-Я тоже от него балдею! – призналась девушка. – Он такой прелестный!

-Голодный. Им еще завтрак не давали…

-Бедненький, кушать хочешь! Сейчас тетя доктор принесет маленькому бутерброды! – засюсюкала Зайкина, расчувствовавшись.

-Не вздумай, Наталь! – вскрикнул керт. – Иначе все кончится очередным приступом засирательства. Не переживай, скоро идюшат покормят легким обедом.

-Ладно, вначале изучу их кухню, тогда и угощу!

-Все, идем, шкет –Изпопу поднялся и подхватил было малютку, но доктор  остановила его.

-Дай сюда, сама отнесу!

-Да ради всего святого! Тем более, этот уже не срет!

Свежеперевязанный кроха последовал на руки палатному доктору. Наталья приняла его не подмышку, как делал санитар, но бережно на ручки, словно сестричку Танечку. Грустно улыбнулась, в очередной раз вспомнив дом родной, а в нем семью. Внутренне прослезилась. Идю весьма благосклонно воспринял свое перемещение и доверчиво прижался к Зайкиной.

Во-Фуру и Изпопу проводили их глазами и некоторое время изучали закрывшуюся дверь перевязочной.

-Вот так Наталь! Не успела появиться, уже нашла себе маленького друга! – вздохнул керт.

-Где бы найти себе большого друга, высокого и красивого! – посетовала мариентка. – Мне Глория рассказывала, как прошел сегодняшний обход…

-И как?

-Блестяще! Ни одной расе не удалось посадить Наталь в лужу, даже раффети! А завтра наша новенькая ассистирует Ковалю!

-Полагаю, она и тут прекрасно справится.

-Несомненно, - согласилась перевязочная сестра. – Именно такого доктора нам не хватало. Гонсалес, конечно, ас, но ничего не поделаешь, возраст есть возраст.

-Для операций он уже не годится, недаром наши придумали шутку про зигзагообразные швы! А вот в здравпункте Левии еще поторчит, старый курилка!

-Так точно. Теперь у нас почти весь коллектив молодой, а это страшная сила, - философски проговорила Во-Фуру.

-Иногда очень страшная! – согласился керт, и на данной оптимистической ноте оба отправились по своим делам.

Увидев через стеклянную дверь нашу героиню с подергивающимся идюшонком на руках, Глория Анжу выскочила из процедурного кабинета.

-Наталь, я тебя провожу!

Она открыла дверь палаты №7. Трое идю, устав от бессмысленной беготни, дремали на своих невысоких кроватках.

-Умаялись, бедняжки! – растрогалась постовая сестра. – Они всегда так. Набегаются, поспят, и снова в путь по кругу… Со свистом и рычанием.

-Как только за ними родители смотрят? – проговорила Зайкина.

-Да никак. Говорят, дети хоть и бегают, но от дома не удаляются, расторможение двигательных рефлексов не располагает к беготне на дальние расстояния.

-Ну и славно. Отдохни и ты, кроха!

Доктор бережно положила идю на кроватку и накрыла маленьким одеяльцем. Медики направились к двери, но тут случилось непредвиденное: кроха с больной кистью вскочил и кинулся следом, вполне прицельно добежал до Зайкиной и ткнулся ей в ноги.

-Он тебя полюбил! – удивилась Глория.

-Знаешь, Анжу, я тоже испытываю к этим малышам какую-то особенную нежность. Может, потому, что впервые оторвана от дома и родных! – призналась Наталья.

-Не лукавь, Наталь! Здесь, обрати внимание, есть еще три идюшонка, а ты запала именно на больную клешню!

-Выбирает сердце, Глория! Не могу объяснить, чем клешня лучше плеча или бедра. Идем, маленький, я тебя уложу. И больше не беги за мной! Отдохни, а я еще к тебе зайду!

Она присела возле кроватки на стульчик и спела мамину колыбельную на русском языке:

Спи моя радость, усни,

В доме погасли огни,

Птички уснули в саду,

Рыбки уснули в пруду.

Серый слоненок уснул,

В клетке хорек прикорнул.

Шепчут тихонько кусты:

"Спи, моя радость и ты!"

Идю, наконец, задремал, и в палате воцарилась сонная тишина. Девушки вышли на цыпочках, опасаясь потревожить заполошенных малюток.