С того дня прошло около полутора месяцев. Нелли постепенно забыла о своём позоре, она закопала глубоко в душе обиду, но чувствовала, что уже не любит ни отца, ни предавшую её мать.
В классе она не отдалилась от Людочки, та продолжала сидеть рядом и пахнуть детским мылом. Нелли не могла забыть того чувства, что посетило её в директорском кабинете, словно бы они с Людочкой были чьими-то марионетками, и их лишь из лени не пускали в ход при очередном спектакле.
Назавтра предстояло поздравлять парней с Днём и защитника Отечества. Нелли догадывалась, что её одноклассники не рвутся в казармы – они были долговязыми и собирались разбрестись по спасительным институтским аудиториям, предоставим право защищать Родину мускулистым гопникам.
Всю ночь её мучили странные сны. В них она была одновременно и Алисой, и Нелли, и эта причудливая мешанина из превращенных из мыслей картинок пугала чрезвычайно.
Наконец луч солнца проник в её комнату. Он скакнул на девичий нос, Нелли вздрогнула и проснулась.
Её пробуждение показалось девушке началом очередного странного сна. Все предметы в комнате смотрели на неё, разглядывая, словно новую куклу. Нелли поёжилась, но заученным с детства жестом стащила со своего тела ночную сорочку.
Нагое тело обрадовалось свободе. Нелли вскочила с постели и направилась к трельяжу.
Нелли взглянула на себя с трёх сторон и мечтательно улыбнулась. Тело, её тело было почти взрослым. Из него уходила подростковая угловатость, а вместо этого появлялось нечто новое.
- Я взрослею. И Людочка. У неё уже груди больше моих, почти на размер. Что же будет через год?
Нелли ухватила массажную щётку и принялась разглаживать взлохмаченные сном пряди.
Она давно позабыла о Невидимке. Он больше не досаждал ей, и Нелли показалось, что она сама выдумала этого странного соблазнителя.
- Ля-ля. Ля… Ля-ля-ля… - намурлыкивала она знакомую с детства пляжную мелодию.
Под эту песню её мама уходила плавать на своём любимом матрасе. И сейчас Нелли показалось, что мать не в Лондоне, а в море, и скоро вернётся к своей оставленной дочке.
Вера Ивановна хвалила себя за догадливость. Она заперла санузел в комнате Нелли. Ей отчего-то казалось, что банкирская дочь в тайне от отца принялась за исследования самой себя.
- Теперь если она сделает это на ковре, я выпорю её. Вот будет потеха. Пусть потом ябедничает.
То, что Нелли будет жалкой зареванной подстёгивало её фантазию. Эта фантазерка давно напрашивалась на порку. К тому же незнакомец – он не называл Вере Ивановне своего имени – уже был не в духе.
- Вы слишком долго возитесь. Или вы не в состоянии поставить на колени какую-то глупую девчонку.
- Она упрямая.
- Так бейте её, хотите, лишите её невинности, напоите пьяной и изнасилуйте.
- Я не хочу в тюрьму.
- Чёрт возьми, мне нужно получить деньги. Если этого не будет, тогда я закопаю вас. Да вас. Чёртова старая ведьма, вы ни на что не годитесь.
- Оболенский поверил ей. Он даже не выпорол её.
- Так вы выпорите. Или и для этого вам нужны мои указания. Делайте, что хотите, но чтобы к маю этой стервы не было в коттедже.
- Но и вы ничего не делаете. Она вполне могла оказаться где-нибудь далеко от Рублёвска.
- А это мысль. Мысль. Вы умница, начинаете мыслить конструктивно. Это выход. Но надо чтобы у неё было чувство вины. И лучше это сотворить не сейчас, а весной. Да, именно весной. В день Победы. По-моему, это будет символично.
Незнакомец улыбнулся. Он был полон адской злобы. Полон гордыни, которая его распирала, как содержимое распирает старый мешок, образуя в ткани досадные прорехи.
От неожиданности Нелли едва не выронила массажную щётку. Кто-то провёл ей по позвоночнику невидимым, но очень щекотливым пальцем, от лопаток и до ануса, намериваясь нырнуть в ту тайную область, которую она, Нелли, не решалась ещё никому открыть.
- Дурак, отстань. Что тебе надо?
- Мне – ничего. А тебе пора облегчиться, моя дорогая.
- Как облегчиться?
- Сходить по-большому. Запоры очень опасны, они ведут к отравлению организма. Нет, не смотри на ту дверь, она закрыта на ключ. И та дверь тоже закрыта. Ты слишком крепко спала. А у Веры Ивановны уже есть ключи от твоей комнаты.
- Это не правда.
- Правда. Она скопировала все ключи в доме. Даже от кабинета твоего отца. Вы теперь её заложники.
- Ты всё врёшь. Это неправда.
- Это правда, как правда и то, что ты хочешь покакать.
Нелли вспыхнула. Она вновь почувствовала атаку собственного дерьма. Целая орда фекалий уже выступала в поход, и было нелепо противиться их воле.
- Ну-ну, смелее. Это ведь даже забавно. Ты похожа на богиню, когда какаешь.
Я ужасно люблю смотреть, как люди опорожняют свои кишечники. Тогда она похожи на бродячих собак. Интересно, на что они тратят энергию, заключенную в плодах земли. На свои суетные желания. На то, чтобы для чего-то учиться, затем плодить таких же ублюдков, как они сами. А мы – бесплотные духи должны это терпеть. Ну, ещё немного. У тебя хорошо получается.
Первая фекалия была по-видимому разведчицей. Она выглянула, словно хобот из двери слоновника.
- Ну-ну, какие же они крепенькие, спеленькие. Ты, наверное, вчера ела варёный картофель. Ведь так...
Нелли тряхнула головой и потужилась посильнее.
Наконец «хобот» упал на пол и превратился в подобие кренделя.
Вот умница. Еще немного, вот-вот.
Ещё пара в меру длинных фекалий составили компанию первопроходке.
Невидимка торжествовал.
Нелли вдруг почувствовала странную дрожь. Ей стало стыдно. Теперь она нагадила в собственной комнате, словно бы позабытая хозяевами собака.
- Всё, теперь меня точно накажут. Это же мерзость. А впрочем, я не просила меня запирать.
Она заплакала
Вера Ивановна всё видела. Она наблюдала за процессом дефекации через замочную скважину. Дочь Оболенского больше не походила на пай-девочку. Она вполне была годна для порки. Надо было спешить. Оболенский мог бы сорваться с крючка. Его апатия была результатом её старания. Но приезд его любезной супруги мог спутать все карты разом.
- До июня эта дама не покажет сюда носа. А к тому времени, я избавлю его от отцовских тягот.
Она открыла дверь в самый неподходящий момент.
Нелли попыталась вскочить и босой ногой наступила в свежее наваленное дерьмо.
- Вера Ивановна?
- Так вот чем мы здесь занимаемся? На чистый пол кучи наваливаем. Ничего. Тебе будет чем заняться. Будешь мыть пол этим. А пока я накажу тебя.
Пахнущая духами рука Веры Ивановны потянулась к девичьей сорочке.
- Не смейте трогать мои вещи.
- Твои вещи? Да тут нет ничего твоего. Ты за это копейки не заплатила. Да ты должна тут голою бегать, и глаза от пола не поднимать.
- Отстаньте от меня. Я всё отцу расскажу, что вы мне слабительное дали.
- Слабительное. Да погляди, разве после слабительного так какают.
Вера Ивановна попыталась зажать Нелли в тиски. Оболенская попыталась спрятаться в туалете, но тот, действительно, оказался заперт; и вредная старуха, заломив ей руку за спину, повалила дочь банкира на пол.
- Не хватало, чтобы он вываляла меня в этом дерьме. Или сожрать всё заставила.
Нелли не представляла, как станет давиться собственными экскрементами. Она плотно сжала зубы, но открытый нос всё же страдал от мерзкого запаха. «А ещё говорят, что собственное дерьмо не воняет»
Вера Ивановна между тем, словно б чукотский шаман о бубен, била ладонью по девичьим ягодицам.
Нелли было не ясно, что она пытается сыграть – марш или польку. Ритм был каким-то рваным, с множеством синкоп.
Хватит с тебя - проговорила старуха и с видом победительницы вышла из детской комнаты.
Нелли продолжала лежать ничком и молчать. Затем она встала, тупо взяла ночную сорочку.
«Неужели я теперь поломойкой стану?»
Вера Ивановна впустила в её тело бесстыдное безразличие. Нелли поражалась своей толстокожести. Ей не было ни стыдно, ни обидно, даже интересно, взять сорочку и вымыть ею пол.
Она молча сходила за ведром, набрала в то воды и принялась тереть своим ночным одеянием загаженное место.
Мысли были далеко. Ей даже не хотелось есть, только чей-то взгляд ужасно раздражал, словно бы скользил не по ней, а по куску оконного стекла, и был ножом, а не взглядом.
Нелли обернулась. Глазастый заяц пялил на неё свои глаза- пуговицы и, словно б деревенская бабка сумку держал свой дурацкий шарик из меха.
Нелли показалось, что он смеётся над её неумелостью.
Она швырнула в него превращённой в тряпку сорочкой. Швырнула и готова была разреветься.
В воде распадались на части её фекальные богатства, они окрашивали воду в землянистый цвет, и это было скучно и мерзко.
Нелли давно не слышала присутствия Веры Ивановны. Она вдруг подумала, что та, наверное, ушла в магазин за продуктами, что вообще могла уйти, как уходит весной подтаявший снег, а летом от жары сохнут лужи.
До слуха девочки стал доноситься какой-то странный трезвон. Она с ужасом поняла, что звонит телефон – аппараты были лишь в холле и отцовском кабинете, и нужно было бежать вниз на первый этаж
Она вскочила, и словно сдавая зачёт о физкультуре ринулась к двери. Та распахнулась, и Нелли побежала легко и свободно, радуясь тому, что бежит.
«Это мама. Мама звонит из Англии. Она передумала учиться и скоро вернётся. И тогда, тогда!».
Нелли сорвала с рычагов трубку и торопливо, словно бы знакомому доктору стала говорить обо всех своих обидах. Она выливала их из себя, как страдающий рвотой человек выливает не переварившуюся до конца пищу.
На том конце провода расхохотались.
- Ну, ты даёшь. Так ты теперь у нас Золушка. Моешь полы и ещё гадишь на них. Кстати, всё забываю спросить, как по-английски будет гадить?
- Да не бойся. Не выдам. Это твоя Людочка бы всё растрепала, а я могила. Честное
скаутско-пионерское. Ты только другим не говори. Что под колпаком у прислуги, не поймут. Ещё члены сосать заставят. В нашей гимназии на тебя уже многие парни глаз положили. Да и Рахман уже пару раз стойку делал.
- Какой ещё Рахман?
- Мой мальчик. Так, что это я тебе звоню. Представь. Сижу на унитазе и болтаю с тобой. Живот что-то прихватило. Ты ведь в курсе, что Людочка через две недели у себя почти всех девиц собирает. Ты пойдёшь её с шестнадцатилетием поздравлять?
- Пойду. Я ведь её подруга.
- Знакомая – ты. Ты ведь её голой не видала, значит знакомая.
Нелли хотелось выпалить: "Неправда, я видела её голой!", - но она смутилась и благоразумно промолчала...
- Рахману будущий отчим видеокамеру подарил, так он говорит, что сможет всё снять за так. Может там что-то будет.
- Что?
- Ну. Может Людочка невинность решит потерять. Ты в курсе, что она онанистка. Я уже пару раз видала, как она дрочит. Смотри, она и тебя к этому приучит.
- Зинаида Васильевна не любит, когда незнакомцы в её квартире толкутся.
- Зинаида Васильевна восьмого в ресторан собралась. А Людочка весь день будет одна. Так что не дрейфь. Так я приду с Рахманом.
- Я скажу Людочке. Знаешь, тут у меня дела.
- А, ты забыла задницу подтереть. То-то от тебя какашками пахнет.
Нелли поморщилась. Она тупо бросила трубку на рычаг и уже не спеша, словно бы разыгрывая в сотый раз повторяемую мизансцену, поднялась по ступеням, скользя по перилам ладонью правой руки.
Её ягодицы мерно покачивались.
Нелли вернулась в детскую Вылила из ведра грязную воду в унитаз, разбавила её проточной и громко, по-детски заплакала, проклиная себя за тупую доверчивость к миру
Пока, все по-детски идет... Нелли пляшет под дудку Дьявола, а тот насмехается над ней, играет, словно Нелли не человек а кукла... Знаете, хочется, чтобы она взяла и послала этого Невидимку далеко и надолго...
Помочь сайту
Поздравления
