РУБЛИШКО

                                                               1.

       Родился он в год знаменательный – 2001-й. Вернее, не родился, а отчеканился. И место рождения было не самым захудалым на свете – Монетный двор. Двором заведовал ученый Вова. Вова брил бороду, голову и подмышки, чтобы, не дай бог, туда ничего не закатилось и в волосах не запуталось. За это другие небритые обитатели Двора уважительно называли его Вованом.

        Как только рублишко, еще тепленький, шлепнулся в приемное корытце, Вован схватил его щипчиками и положил под микроскоп. Внимательно рассмотрев новорожденного на предмет только ему известных отклонений от нормы, ученый Вова удовлетворенно кивнул головой, перенес рублишко в какие-то рогульки с винтиками и вдавил в пупок крохотный микрочип.

     - Ну, с днем рождения, малыш! – сказал он, довольный.

        На «малыша» рублишко хотел было обидеться, даже встопорщил крылышки на спине, но приемный отец его успокоил:

     - Если ты не против, назовем тебя Василием. Это чтобы отличать тебя от других – бесчипых. И задача у тебя будет такая: иметь хождение среди населения  и докладывать об успехах лично мне вот на этот компьютер. Все ясно?

        А чего тут неясного? Цели поставлены, задачи определены… Вперед, рубль Вася!

                                                                   2.

        Но большого дела Васе сразу не доверили – мал золотник, не дорос еще. Да еще, говорили, какую-то Биржу лихорадило, будь она неладна. Поэтому посадили Васю в пыльный инкассаторский мешок вместе с другими рублями – бездарными трутнями, способными только раскручивать инфляцию. И вдруг в этой груде бесполезного металла Вася увидел случайную блестящую Копейку…

        Она была прекрасна! Она была само очарование! И в ее пупке красовался такой же микрочип, как у Васи.

        Примерно через месяц они познакомились. Еще через месяц она раскрыла свое имя, сказав, что ее зовут Василиса. Это имя ей дал ученый Вова, чтобы не путать с другими золотовалютными ресурсами. А еще через полгода Вася признался Копейке в любви и предложил ей руку и сердце.

        Но блестящая красавица ему отказала. Они еще слишком молоды, сказала она, чтобы заниматься пустяками. Сначала нужно встать на ребро, сделать карьеру, конвертироваться в твердую валюту и вложиться в недвижимость.

      - Неужели ты хочешь, чтобы наши дети жили в таком же пыльном мешке, как мы? – спросила она у Васи.

       - Конечно же нет, любимая! – ответил он. – Ты права, ты тысячу раз права! Я готов ждать. И знай: я буду любить тебе до самой последней денежной реформы!

                                                      3.

        Сначала Васю бросили в трудный банковский сектор. Одно финансовое учреждение с имперскими амбициями и жуликоватым персоналом стремительно приближалось к банкротству. Вася держал оборону до последнего, но когда его попытались загнать в офшор, он позорно бежал с передовой и закатился за ближайшую столешницу.

        Банк лопнул. Взрывной волной Васю выбросило на мостовую, засыпав осколками стекла и отчетной документацией. Но, несмотря на крах и некоторые потертости на аверсе, у Васи все же сохранилась кой-какая репутация.

        Благодаря этому его заметили прохожие, а одна маленькая девочка подняла его с мостовой и побежала к лотку, у которого злая черная тетка торговала мороженым.

     - Вот, - сказала девочка, - теперь хватает!

     - Бери свое мороженое и уматывай, - сказала тетка, швыряя Васю в карман грязного халата.

        Столь неделикатное обхождение Васю ничуть не покоробило. Наоборот, он был доволен блестяще проведенной денежной операцией. «Вот что значит настоящий, полновесный рубль! – подумал он. – Когда у меня окончательно поднимется курс, я тоже куплю мороженое. Даже два. И обязательно угощу им Копейку».

                                                         4.

        В кармане злой тетки было полным-полно старых, потертых от времени и злости медяков. Они тут же всей толпой ополчились на новичка, и как только их хозяйка наклонилась в ящик за новой порцией мороженого, спихнули Васю в едва заметную дырку.

        Так низко он еще никогда не падал! И падение его было столь  стремительным, что он и орлиным глазом не успел сморгнуть, как закатился в канализационный люк.

     - Ну и вонища тут у тебя! – сказал Вован, вытаскивая рублишко из зловонной жижи. – Настоящий дефолт! Центробанку пришлось выбросить на рынок кучу валюты, чтобы удержать тебя на плаву, а ты тут разлегся, как на Гавайях!

     «Значит, не валюта и была, - подумал Вася. – Хорошие вещи не выбрасывают, даже на рынок. А чтобы я не падал, заштопали бы лучше имеющиеся прорехи. С дырявыми карманами на злой тетке в «Ладе-Калине» до Гавайев хрен доедешь. Обос…ёшься по дороге».

                                                          5.

     - Поздравляю, - сказал Вован при следующей встрече. – Кажется, ты пошел в гору…

        Мог бы и не говорить: Вася давно это знал и чувствовал, и теперь смотрел на приемного отца даже с высока. С пирамиды. Внизу, у ее подножия, толпились жалкие людишки. И все требовали Васю. «Васю, Васю, Васю хочу!» - кричали их жадные рты.

        От такого внимания рублишко располнел и залоснился. Ходить по краю на высоте птичьего полета стало для него привычным занятием, сродни альпинизму. Не то, что лежать трутнем в каком-нибудь захудалом банке или пыльном ломбарде.

       «Не кочегары мы, не плотники…» - напевал Вася с вершины, наблюдая толпы поклонников внизу. И: «Мне сверху видно всё, ты так и знай…» - и вдруг заметил внизу блестящую Копейку. Впрочем, она не показалась ему уже столь блестящей, как раньше…

        Спускаться вниз – себе дороже. Ведь Рублишко только-только вошел в полную силу. Еще лет пятьдесят - и он догонит доллар! А сейчас ему не до сантиментов. Да и бывшая возлюбленная его как-то потускнела, поистерлась, и ее рифленые округлости уже не возбуждали прежней страсти. «Наверно, по рукам пошла, - подумал Вася. – Ничего удивительного. Все бабы одинаковы.»

                                                              6.

        Не успел подумать, как пирамида рухнула… Три секунды – полет нормальный… Пять секунд – полет нормальный… Восемь секунд… здравствуй, сугроб! Ах, это не сугроб? А что? Фондовый рынок, говорите? А чего тогда так холодно?

     - Да правительство прос…ало очередную коммунальную реформу, - пояснил папа-Вова, укутывая Рублишко теплым пледом. – Отопление на рынке до сих пор печное, дрова вовремя не завезли – и вот результат… Зря нашим министрам в кабинеты золотые унитазы поставили. Теперь они с них не слазят!

     - И чего делать?

     - Поддержать надо.

     - Кого? Министров?

     - Дурак ты, Вася. Круглый. Биржу надо поддержать!

     - А это как?

        Вместо ответа Вован юркнул за груду полуразложившихся фондов и вернулся с толстой металлической трубой.

     - Вот, - сказал, - упирай в этот угол и держи. А то рухнет!

     - А долго держать?

     - Пока новые фонды не завезут. Или старые не сгниют.

     - А если старые сгниют раньше, чем завезут новые?

     - Заткни нос и терпи. Тебе не привыкать.

                                                                 7.

        Но тут Васе повезло: не прошло и года, как завезли новые фонды. Сразу коробок двадцать, на двух телегах. И тут же – дрова. Сказали, что дрова купили за валюту в дальнем зарубежье. Ближе не было.

        На рынке потеплело, но случилась другая напасть: тараканы. Все, как один, желторожие, узкоглазые… Сжирали всё подряд, как инфляция. Не побрезговали даже «Правительственным вестником» с только что опубликованным бюджетом страны на ближайшие пять лет. В результате намеченный Профицит бюджета показал Васе жирный кукиш и слился в ближайшую водосточную канаву. От этого Вася стал понемногу хиреть и кукожиться.

     - Ничего, - ободрил его Вован, отбирая у Рублишка трубу. – Найдем тебе применение.

        Оказалось, это он не к Васе обращался, а к Трубе. Та – жеманница! – покривлялась для понта, но на новую работу согласилась. Правда, когда Вован, пыхтя и сопя от натуги, припёр еще и Вентиль, драная железяка устроила лежачую забастовку, сказав, что жить со стариком не будет, хоть ты порежь ее на стопорные кольца.

        С горя Вован залудил. Даже несколько дней не стригся и не брился. От этого, однако, в его волосах ничего не застряло и не запуталось. Стрять и путаться было нечему  – разве что Ваучеру. Но у Ваучера уже был постоянный сексуальный партнер. А кто – не скажем.

        Лудил наш профессор долго, недели две. За это время Рублишко хирел, хирел и выхерел до такой степени, что его перестали узнавать прохожие на улице. Выпал из обращения до такой степени, что его даже на сдачу не давали.

        А упорный профессор Вован своё всё же вылудил. Новенький Вентиль – в костюме-тройке и буржуйской бабочке – так понравился Трубе, что она тут же вместо обещанных Канн рванула с возлюбленным на Север.

        Ну, а там уж полилось…

                                                                8.

      - Теперь понял, что надо делать? – устало спросил Вован, вытирая ветошью грязные руки.

      - Жениться, что ли? – напряг Вася свои никелевые мозги.

      - Дурак! Держись поближе к Трубе, понял?

      - Так она ж старая!

      - А ты на себя посмотри. Не послушаешь моего совета - за тебя завтра ломаного гроша никто не даст. А старая Труба – это даже хорошо. Она же ржавенькая, с дырками… Соображаешь?

      - Я еще девственник, - признался Вася, зардев, как маков цвет. – А Вентиль?

      - Вентиль мы прикроем. На время. Скажем, что на модернизацию. Так что действуй, Вася!..

                                                                   9.

       Разве можно ослушаться наставника и учителя? И Вася незаметненько так подкатил к Трубе… Благо, его округлости это позволяли. Но та лишь презрительно фыркнула и окатила Рублишко с ног до головы…

        Пришлось опять бежать к Вове, жаловаться…

      - Неудачник ты, вот что! – сказал профессор. – Надоело мне с тобой вошкаться! Куда бы тебя засунуть, чтоб не болтался под ногами?

        И засунул. В какой-то «валютный коридор». Поначалу там было тихо и темно.  Но потом завезли энергосберегающую лучину, и в коридоре посветлело. Еще через пару месяцев появились соседи: чванливый Фунт в смокинге и Доллар в цилиндре. Неприхотливый Рублишко кантовался на грязном полу, а этим снобам – вишь ты! – поставили по целой раскладушке! И даже коридор в этом месте расширили на пару сантиметров!

        Обидно стало нашему Рублишке, за Державу обидно… Да что поделаешь? Зашвыркнул он в нос случайную зеленую соплю и начал сооружать себе ложе из картонных коробок.

     - Помощь не требуется? – послышался вдруг приятный женский голос.

        Вася обернулся и увидел потрясающую красотку в галифе.

     - А вы кто? – спросил обалдевший до икоты Рублишко.

     - Марка.

     - Та самая?

     - Ну да…

       И тут Вася поплыл… Уж так захотелось лизнуть эту красавицу! Кажется, это так и называлось – «клеиться». А потом – валить. Нет, не красотку на пол (фи, какая пошлость!), а просто - валить. К чертовой матери. Куда угодно.

                                                               10.

     - Ты куда это собрался, капуста недорощенная?  - спросил тут же возникший из ниоткуда, всесущий и всевидящий, бритый до глянца Вован. – А кто будет Родину спасать?

     - Спасатели, - разумно ответил Рублишко. -  «Скорая помощь», МЧС, Общество защиты прав животных…

     - Выкинь эту дурь их головы!

     - Она не дурь! – обиделся Вася. – Её зовут Марка…

     - Её уже никак не зовут, - перебил его профессор. – Твоя марка давно уже на свалке истории. Вместо нее теперь Евро.

     - Вот как? А он мужик или баба?

     - Наконец-то! – сказал Вован. – Наконец-то ты вступил в пору полового созревания, если тебя интересуют такие вопросы! Значит, ты созрел для новых великих свершений!

     - Что, опять командировка?

     - Опять, - тяжело вздохнул Вова.

     - Куда на этот раз?

     - В «Дунь-пром».

     - А это что?

     - Говорят, чье-то достояние. Я не узнавал.

     - Я слышал, там жутко воняет!

     - Ну и что? – снова вздохнул профессор. – Принюхаешься, пообвыкнешь. Деньги-то не пахнут, не правда ли?..