[Скрыть]
Регистрационный номер 0505851 выдан для произведения:
- Наобещал океан удовольствия, -
предъявил претензию Киля перед этим, уходя в тень другой комнаты, - а я ничего
не чувствую!
- Вернусь и подкину энергии, -
заверил тот и поспешил, облизывая от волнения губы.
Анфиска оказалась жадной до ласки.
Когда Экзя выползал за чашечкой кофе, якобы для бодрости, его место занимал
Киля и старался поддерживать ее интерес, надеясь на обещанное проявление
чувств, и экзекутор вынужден был применить ментальные способности. Представлял
себя на его месте и внушал. Он мог воззвать к жизни остывшее тело, пока душу не
забрали в ад, но вернуть все прижизненные функции было не в его власти.
Ранним утром ненасытная шалунья
уснула под большим впечатлением, и неутомимые любовники покинули ее.
- Славно обманули! - восхищался
Экзя.
- Где костюм мне нашел? - спросил
Киля. – Иначе заморозил бы фифу не хуже Деда Мороза.
- Забыл, как мерки снимали?
- Больно надо помнить глупости.
- Мир держится на глупостях!
Вычерпан я…
К обеду прекрасно выспавшийся
господин Моськин призвал киллера и настойчиво потребовал жирную точку в деле.
Показал анонимное письмо с угрозами, подброшенное во двор.
Экзекутор, с утра крутившийся в
доме, так как переполнявшие его чувства не позволили сомкнуть глаз, вился
вокруг него вьюном и ожидал выход Анфиски,
чтобы посмотреть на неверную жену работодателя, но та до вечера не появилась.
Киля же был невозмутим. Как всегда.
Ночное приключение вполне удовлетворило его, но высматривать любовницу интереса
не испытывал.
«Труп и есть труп, - философски
рассудил, - и что дано живому, то для меня сильно под вопросом, но что-то такое
было. Тюкнуло в мозгу, заскреблось в промежности, а стоячка теперь навеки, благодаря
Экзе. Решено! Пока интересно будет, я с него, гада, пылинки сдувать буду, а нет
- убью! И положат нас, возможно, рядом. На том свете объясню, повинюсь».
- Слушаю внимательно, - отвечал, тем
не менее, на вопрошающий взгляд Моськина. - Если позапрошлой ночью на мою
экзекуцию собрались не все шавки…. Не может письмо быть опоздавшим?
- Не с берегов же Амазонии!
- Так далеко стрелять не умею.
- Спал ли спокойно, юморист? -
поддел его господин Моськин, скептически окидывая взглядом.
- Если не считать проблем с блудом,
- подыграл ему Киля. Экзя закашлялся. Еще не хватало, чтобы правда выплыла наружу.
Моськин расцвел в улыбке.
- Ну-ну, шутник.
Киля развернулся и ушел. Ему было,
чем заняться. Тот, кто пугал, будет наблюдать, и искать способы расквитаться с
неудобным бизнесменом, а его дело - включиться в игру и победить.
Первого суетливого малого обнаружил
на выходе со двора. Он не был вхож в апартаменты «великого деятеля коммерции».
В доме работали старые кадры, и подозревать прислугу в связях со странным типом
не имело смысла, так как Моськин, не желая получить удар в спину, неизменно был
вежлив и хорошо оплачивал наемный труд.
Заметив Килю, «тип» отвернул голову
и засвистел беззаботную песенку. Лучше не смог придумать! И киллер решил уточнить,
что здесь делает «свистун»: потерял что, или надеется обрести.
- Эй, не обижу, - крикнул ему, когда тот засуетился, норовя сбежать от
приближающегося человека в деловом костюме. - Работы в доме нет!
- Да… я… просто. Коттедж красивый и
зелени много необычной. Как пива выпью, начинаю мечтать, примерять на себя
обстановку.
- Примеряется?
- Сегодня не успел.
- Тогда иди отсюда, а то ненароком
под раздачу попадешь. Жить хочешь?
- Хочу! Простите, если что не так!
- Не приходи сюда больше. Могут не
так понять. Сам запытаю до смерти!
Сверкающим пяткам убегающего малого
можно было позавидовать - они почти не касались земли. Киллер был удовлетворен.
Но одна из машин вдруг сорвалась с места, когда стал к ней приближаться, и
унеслась прочь. В том же направлении, что и мечтатель. Совпадение? Номера в
грязи - известный прием криминальных элементов.… Ну, ничего, попадутся еще! Убить убитого –
кишка тонка, так что пусть пытаются, недоумки. Он развернулся и зашагал туда,
куда изначально собирался. Никакой жалости! Места в морге каждый третий день к услугам жмуриков. Не эпидемия
же?! Многих криминальных знал в лицо и по именам, но заказа на них не получал.
Это было при жизни, а теперь все равно. Убьет всех, в ком не сомневался, а с
прочими сначала поговорит, чтобы точно знать, у кого чесалась рука писать никчемное
письмо с угрозами его работодателю.
Анфиска сидела в обвитой плющом
беседке во дворе погожим днем и читала книгу. Услышав тяжелые шаги, подняла
голову.
- Тоже скучаете, пока все заняты? -
спросила неожиданно. - Присядьте.
- Настроение лирическое, - признался
Экзя, испытывая стеснение в паху при виде ее голых ног. – Что-то интересное
читаете?
- Стихи о природе. А вы любите
стихи?
- По настроению.
- А экспромтом?
- Не пробовал.
- Хотите попробовать?
- Д-давайте. Но начнете вы.
- Мне снятся луг, поля и речка… - мечтательно
заявила она.
- С густою россыпью клубничной
полянка милая такая, где баночка литровая с избытком... - вспомнил он, немного
подумав, эпизод из детства.
- Кусочек солнца золотого, ныряющего
сквозь кустарник, упав на волосы мои, легонько припекает и ласкает…
- Жужжит пчела... Шумит листва...
- И в вышине воскликнет птица... но
я… молчу. Затем бегу…
- Домой, где мило все и все родное,
а остальное, будто бы пустое, но… все не так...
- Пройдут года, но ничего из сердца
не уйдет навеки? - предположила она.
- Не забывайте детство,
люди-человеки! - воскликнул он, сильно замешкавшись, и хмыкнул. - Надеюсь,
простите. Рифмы иной не просилось.
- Вы - чудо, Экзя! - вскрикнула
Анфиска, всплеснув руками от удовольствия. - А вот Киля не тяготеет к стихам.
Интересен, как мужчина с изюминкой, но занят бесконечной работой.
Экзя знал, в чем состоит этот интерес.
Не рассказывать же ей не только свою тайну. Не время! Да и будет ли оно? По
крайней мере, пока все устраивало. Он начинал верить в свои силы и
неотразимость. Той, невероятной ночью шептала ему… ЕМУ… об этом, и он верил… и
храбрел.
А сейчас смотрела вдаль с легким
любопытством. Взгляд туманился. Грудь вздымалась и натягивала тугое платье, а он
не отрывал глаз от круглых полушарий, ощущая сухость во рту.
- Я вам… нравлюсь? - почему-то
шепнула она, заметив, как он напряжен. - У вас особенный взгляд. Так на меня
еще никто не смотрел. Альбертик позвал замуж, потому что, по-своему, порядочен.
Он приглянулся и мне, но, скорее, как отец, которого рано не стало. Одиночество
- подлая штука! Тело - предатель! Оно многого хочет, а что я могла? Ни
заработать толком, ни потратить крохи. Не для кого стараться было. Для одной
себя не хотела. А потом мы встретились. Случайно. Я переходила дорогу перед его
автомобилем и запнулась. Упала. Ударилась пребольно. Меня подняли и в салон
усадили. Кофе предложили. Альбертик показался таким милым. Считал себя
виноватым, что водитель его пиликнул от усердия и напугал. Но это не так.
Просто совпало. Спросили, куда подвезти, а мне стыдно стало, что в нищете живу,
и соврала про документы украденные, и чужбину. Альбертик пригласил к себе. Так
и закрутилось. Ой, простите! Зачем все это вам говорю?
- Я умею слушать, - смутился он.
- Отличное качество, - оценила она и
стала поглядывать на книгу, и он поднялся.
- Пожалуй, мне пора.
- Что в доме делают? - спросила
просто так.
- Хозяин уехал. Киля ушел. Прислуга
занята.
Легкая тень неудовольствия набежала
на милое лицо. Она уткнулась в книгу. Он побродил по двору, размышляя. «Если
Альберт, как отец, Киля - любовник, а я - кто? По сути - никто!»
Он ревновал. Молодость требовала
бурной жизни, а что мог дать ей тюфяк-муж? «Сорвалась девочка!» Он думал о ней
хуже, чем оказалось после случайного ее признания. Оттолкнуть Килю от прелестей
девушки не получится. Сам же навязывал, идиот! Боялся, смущался и попал в свои же
сети… Что остается, в итоге? Узнать, сколько врагов осталось у Моськина, и подумать…
о дальнейшем.
В голове стала зреть мечта. В ней он
был падишахом, Анфиска - девушкой для утех, а Киля уйдет туда, откуда пришел, и
сам Экзя проследит за грядущими похоронами, чтобы, ни под каким «соусом», тот
больше не проявился и не подпортил дальнейшую сладкую жизнь экзекутора. Затем…
уехать за границу и купить домик на море. Деньги есть, потому что жил на полном
пансионе у заказчиков, пока выполнял работу. Многое умел и всегда был востребован.
Но теперь монотонность жизни перестала нравиться. Хотел разнообразия… и шаловливую Анфиску.
Моськин для посторонних людей
казался размазней, но бизнес вести умел, прогибая под себя слабых противников и
разоряя более стойких. Как говорится, - ничего личного. Это бизнес, детка!
Его успехи раздражали, а жить он
хотел. Порой, думал о неизбежном, если болела голова, давление скакало или сердце сжималось от
неясных предчувствий, но, естественно, когда-нибудь, через много лет.
Наследников не было. Империя могла уйти в распыл. Он был бесплоден, но, как
оптимист, считал, что, «значит, время не наступило, а оно лечит все рубцы на теле и в душе, да с
молодой женой главные события в его жизни еще впереди». Глядя на озорничающую
Анфиску, наполнялся отеческой любовью и, однажды, расчувствовавшись, подарил
кредитную карту своей фирмы, ограничив, правда, лимитом. Молодость есть
молодость! Пустится во все тяжкие и разорит ненароком…
Он сидел за столом в своем кабинете
и смотрел в окно. Там среди серых туч с трудом плавало солнце, и тоскливо
покрикивали птицы в вышине. Настроение было под стать погоде. Некстати вспомнил,
что не совсем справедливо поступил с первой женой. Ведь, любил ее когда-то, и
она любила. И сам виноват был, что ходил налево, и творил от первых бешеных
денег всякую аморалку. Пока доверчивая Галочка создавала уютный быт в скромном
жилище и ждала любимого по вечерам, он легкомысленно по ресторанам да девочкам
скакал…
Пробежался так по прошлому,
погрустил об утраченной молодости, достал чековую книжку, выписал приличный чек
с извинениями и с курьером отправил ей. Совесть на время утихла, и до напряженного
мозга неожиданно дошло, что приступ щедрости - нечто новенькое для него. Не
иначе, старость маякнула с дальнего бережка.
Он не питал особых иллюзий относительно
Кили. Да. Исполнит его волю, потому что благодарен за возможность пожить еще немного, пока есть в
нем интерес. Но, утратив посмертно значительную часть ощущений, долго ли
захочет коптить небо? Впрочем, чем коптить, если питается исключительно энергией
экзекутора? Ходит, однако, лучше, чем в первый день. Так, слегка подволакивает
ноги и подергивает плечами. Экзекутор знает свое дело. С такими способностями и
не порван на кусочки?! Шептались в криминальной среде, что талантлив чертовски
«такой-то» и мстителен, если заказчик распускает язык, не соблюдая
договоренностей. Месть подавал холодной. «Гурман, едрить его в кочерыжку!» И однажды
болтливый элемент выбывал из списка живых. Тот, кто догадывался, откуда
сквознячком протянуло, становился немее рыбы, так как не хотел последовать к призрачной
переправе раньше срока. Свидетели и болтуны уходят первыми! Моськин к таким не
принадлежал, поэтому не опасался.
- Не желает ли котик отобедать? -
проворковала Анфиска, впархивая ланью в кабинет. Он потянулся к ней навстречу,
лаская взглядом ладное тело, и рука ее накинула на дверь микроскопический такой
крючочек с цепочкой. Настроение по расписанию не бывает! Впрочем, это правило
на нее не распространялось.
Наблюдавший за всеми по привычке
своей экзекутор перехватил взгляды, которыми обменялись муж с женой за
обеденным столом. Присмотрелся к ее легкой неряшливости во внешнем виде,
немного спутанным волосам; и почувствовал дикую ревность. Как посмел этот боров
покуситься на его девочку?! Она только его! Он жаждал обладать ею всегда и к
черту условности, привязанности и права. Он зачерпнул ложку супа и чуть не
пронес мимо рта, и поэтому вознегодовал. В эту же ночь возьмет… свое и убьет
любого, кто встанет на пути, поэтому на ужине поднес Моськину бокал сока со
снотворным. Киле ничего не сказал. Отослал со смешным поручением. Якобы требует
хозяин. Не лишать же его энергии на всю ночь?! Мало ли какие нюансики внезапно
нарисуются. Пусть трудится во благо… не только Моськина. Враги не дремлют, типа…
Помочь сайту
Поздравления
