Антонио Сальери, придворный капельмейстер...

30 мая 2019 - Андрей Шеркунов

Музыка… Все мы её любим, вот только вкусы у всех разные. Есть люди, которые просто жить не могут без классической музыки, для них день без менуэта Боккерини или сонаты Бетховена уже и не день. А есть любители лёгких жанров – всю дорогу напевают какие-то мотивчики, ещё и ножкой пристукивают, хорошо ещё чечётку не отбивают. Кто-то, почувствовав себя чернокожим, рэп вдруг начинает читать, кто-то в шансоне находит глубокий смысл… Разные люди, разные любимые стили. А я вот люблю практически все жанры музыки, кроме плохих, конечно, только в разных ситуациях. По настроению, как говорится. В детстве у нас дома постоянно звучала классика, и я знал большинство опер, балетов, симфоний и хоралов наизусть. Потом было разное, рок, джаз, соул, регги, блюз, увлечения и интересы менялись, но без музыки никогда не обходился – она всегда звучит где-то в подкорке…

К чему я всё это? Да очень просто – вытащила меня моя берегинюшка в Филармонию, надо и ей периодически послушать нечто величественное, типа органа или клавесина. Фугу ей надо в себя впитать, а иногда и токкату… Поднимает это её ангельский дух в периоды не частых служебных неудач и проколов – с каждым может случиться, тем более при её ответственной работе. Прилетела недавно с вестью о том, что её любимую мессу си-минор Баха будут играть как раз завтра, и она очень хотела бы её послушать. Подзарядиться, так сказать… Ну а я и не против, Иоганна Иоганновича я уважаю, музыку он красивую и торжественную писал. Да и мессу эту я знаю с детства и отношусь к ней с должным пиэтетом. Даже пластинка в детстве была, записанная в Домском соборе – я слушал её при свечах. Красиво, поднимает и несёт…

Итак, возвращаемся мы из Филармонии, Шарлиз вся светится от счастья – подпиталась музыкой Высших сфер, даже в воздухе периодически зависает от наслаждения. А я, хоть и тоже получил заряд светлого позитива, но из чувства противоречия начинаю насвистывать мотивчик из Моцарта. Вот начал, почему-то, в голове вертеться именно Папагено с его «Известный всем я прицелов…», начинаю даже её насвистывать, несмотря на холодную погоду, ловя на себе насмешливые взгляды своей хранительницы. Так и свистел бы, но мы уже подошли к дому…

Открыв дверь, мы тут же услышали хохот нашего приятеля Алуки, прелестного парня и вавилонского инкуба по совместительству. Весело у них тут, однако! Проходим в гостиную и обнаруживаем, что Гизмо сидит на моём законном месте в кресле, Алука расположился напротив, за накрытым столиком, и они очень оживлённо что-то обсуждают. Заслышав наши шаги кот благоразумно перепрыгнул на диван и сделал вид, что всегда сидел именно тут. Алука же расплылся в широкой улыбке.

- Привет, ребята! Ну как встреча с прекрасным?

- Прекрасное, как оказалось, таковым и осталось. Да, надо иногда выбираться на нечто подобное… Одухотворяться, так сказать. Это Лиз спасибо, она меня вытащила.

Берегиня бросила на меня очередной смешливый взгляд, мельком посмотрела на столик, и убедившись, что её помощь не требуется, забралась на диван, приняв свою любимую позу. Гизмо, вот ведь предатель, тут же устроился у неё под боком. После этого она обратилась к Алуке.

- Алик, ты посмотри на этого любителя органной музыки! Ты представляешь, ему надо было обязательно перебить впечатления от мессы опереткой Моцарта!

- А что тут особенного? Ты впитываешь музыку, находя в ней энергию, необходимую для самого процесса твоей жизни, а наш милейший друг слушает красивое музыкальное творение, мелодию, набор правильно составленных нот! Наслаждается, конечно, но в жизни ему больше требуется лёгкость моцартовских опусов. Это нормально…

Я почувствовал какое-то неудобство от таких оправданий моего друга и сам кинулся в атаку.

- Нет, ну а что такого? Если у меня сегодня настроение именно на более лёгкую музыку? К тому же он гений, и отнюдь не меньший, чем ваш Бах!

- А кто-нибудь спорил?

- И вообще… Сколько бы он ещё всего написал гениального, если бы не зависть человека, который назывался его другом!

Алука, который в это время как раз наливал коньяк, чуть не выронил из рук бутылку.

- Это ты несчастного Сальери имеешь в виду, что ли?

- Ну ничего себе несчастного…

Я аж задохнулся от возмущения. Нет, ну вы только подумайте – считать убийцу мало того что гения, так ведь ещё и друга, обиженной стороной! Ну да что с него, беса, возьмёшь… Я посмотрел вопросительно на Шарлиз, но она только развела руками и указала на инкуба – мол, все вопросы к нему.

- Алик, объяснись! Почему ты назвал этого завидущего Сальери несчастным?

- Хммм… Ну как тебе сказать… Это довольно тёмная и запутанная история. И виноват, и не виноват одновременно. Поэтому он при нас и обитается, собственно, ведь чёткой вины за ним нет, но и помыслы не совсем чисты были. Хоть и устремления понятны и вполне объяснимы…

- Совсем ты меня запутал.

Алука встал, немного подумал, подмигнул Шарлизке и повернулся ко мне.

- Знаешь что, дружище, я тебе сейчас его приведу, а ты уже сам его и расспросишь!

С этими словами он растворился в воздухе, но буквально через несколько секунд уже входил опять в комнату, ведя за собой мужчину средних лет, одетого в длинный тёмный сюртук. На голове у него красовался белый парик, закрученный локонами и обильно посыпанный чем-то, похожим на муку. Довольно широкий белый воротник возлежал на плечах, и я понял всю его необходимость, как только мужчина церемонно поклонившись, гордо вскинул голову, вызвав вокруг себя небольшую ауру из белого облачка муки. Я подождал, когда мука осядет на воротник, и пожал протянутую руку.

- Антонио Сальери, главный капельмейстер императорского двора и директор Венской консерватории к Вашим услугам.

Голос у мужчины был густой и хорошо поставленный, он явно выдавал в нём человека, привыкшего руководить. Да и весь его облик был преисполнен достоинства. Он слегка улыбнулся и продолжил:

- Уважаемый Алука сообщил мне, что у его досточтимых друзей есть некоторые вопросы, касаемо судьбы моего друга Вольфганга. Готов ответствовать честно, ничего не скрывая…

Он опять слегка поклонился, к счастью не так резко – мука почти не шелохнулась. Я отвёл взгляд от его локонов и сосредоточился на самом композиторе, стараясь попасть в его витиеватый стиль общения.

- Господин Сальери, наш тёмный друг сообщил мне, что Вы одновременно и виноваты и не виноваты в безвременной кончине одного из гениальнейших творцов всех времён – Вольфганга Амадея Моцарта. Не соблаговолили бы Вы прояснить эту не совсем тривиальную ситуацию?

Кот посмотрел на меня, в порыве восхищения аж раскрыв рот, а Лиз хихикнула в диванные подушки, силясь не расхохотаться. Алик, за спиной нашего гостя, таки не выдержал – весёлый нрав взял верх над законами приличий, но, прыснув в кулак, он вышел из этой ситуации с честью, пригласив Сальери к столу и налив всем по рюмочке. Выпили за память гения, и я опять повернулся к придворному музыканту. Лицо его было печально, он явно ушёл в воспоминания. Вскоре наш гость поднял на нас взгляд и произнёс:

- Спрашивайте, милостивый государь, я готов ответить на Ваши вопросы.

Вопросов у меня скопилось множество, но я начал с главного.

- Скажите, Антонио, а почему Вы так истово завидовали своему другу? Ведь, насколько я понимаю, у Вас тоже была вполне успешная карьера.

Сальери улыбнулся, понимающе кивнул и грустно сказал:

- Вот и Вы находитесь в плену слухов, причём ни на чём не основанных. Поймите, я был любимым учеником Кристофа Глюка, законодателя музыкальной моды Европы того времени, к двадцати четырём годам у меня уже было написано десять вполне успешных опер, и я был придворным композитором и капельмейстером итальянской оперы австрийского двора, а это один из самых важных музыкальных постов в Европе. Мои произведения к тому же ставились ведущими театрами Лондона, Парижа, Мюнхена, а в Италии ни один крупный город не мог обойтись без моих творений! Например «Семирамида» была одновременно поставлена в Риме, Неаполе, Милане и Венеции. Моя опера «Данаиды» была в афише «Ла Скала» более сорока лет, и на ней воспитывалось новое поколение композиторов. Гектор Берлиоз считал меня своим учителем… Да что уж тут, были и официальные ученики. Фамилии Бетховена, Шуберта, Листа Вам что-нибудь говорят? Какая может быть зависть к хоть и талантливому, но намного менее успешному коллеге? Эх…

Наш гость, начав своё повествование довольно тихо, к концу своей речи уже говорил громко, чеканя фразы – чувствовался навык преподавания. Даже кот как-то подтянулся и жадно впитывал информацию. Но тут композитор опять чуть сник, и я пришёл ему на помощь.

- Очень интересно, маэстро! А когда вы познакомились с Моцартом? Наверное, он был ещё ребёнком, а Вы маститым и известным композитором?

Сальери горько рассмеялся.

- Ну что Вы, сударь! Я всего на шесть лет старше Вольфганга, да и музыкой стал заниматься лишь в десять лет, когда наш пострел уже начинал выступать во дворцах…

- Эээ…

Надо же, как-то об этом я не подумал. Что-то во всём этом ранее стройном построении начинает не сходиться…

- Так, хорошо, но ведь откуда-то все эти слухи взялись? Нечто недосказанное между вами было, на чём-то все эти слухи основывались!

- Ну конечно. Видите ли, мне не очень удобно об этом говорить… Хорошо, что уж теперь скрывать. Вольфганг завидовал моей карьере, он даже не раз просил меня пристроить его на какую-нибудь денежную должность. Он обратился к императору Леопольду с просьбой назначить его моим заместителем, вторым капельмейстером двора, но ему было отказано – по традиции эту должность занимали только итальянцы. Моё же положение при дворе было незыблемо, и Моцарт затаил обиду. Но я помогал ему в постановке опер, хоть и не любил немецкий зингштиль… Но что не сделаешь для талантливого парня!

- Так Вы признаёте, что он был гений?

- Естественно! Как ты, да я…

В голове у меня начинался полный сумбур. Такая красивая версия, осенённая несравненным свидетельством самого Пушкина, летела в тартарары… А наш гость меж тем продолжил свой рассказ.

- Понимаете, после отказа императора, Вольфганг довольно много потерял в деньгах. Ученики уходили, заказов становилось всё меньше, вот у него и портился характер. Жена пилила, причитала, что детям есть нечего, что давно не плачено за квартиру, указывала на меня, как на пример. Я уж и заказы ему втихаря начал передавать, а он гордый был, отказывался. Поначалу… Потом-то приходил за ними, но с таким видом, как будто делает мне одолжение. Ну что делать было, такой уж у него был характер… Как-то раз мне заказали реквием, но я, зная, что сейчас у Моцарта совсем худо со средствами, отослал заказчика к нему, дав самые лесные рекомендации…

- Реквием? Ага, чёрный человек… Мистика!

- Ну что Вы, право, никакой мистики, обычный заказ от похоронной конторы. А человек, конечно же был в чёрном! Не в розочках же хоронить…

- Хммм… ну да, понимаю. А что же приключилось во время вашего последнего ужина? Ну, когда Вы… или не Вы… Хорошо, но кто тогда отравил Вашего друга? Или и это всё придумано?

Сальери опустил голову, потом посмотрел на Алуку и тот, поняв без слов просьбу композитора, плеснул нам ещё коньячка. Выпили в тишине и наш гость продолжил.

- Да, был вечер, была трапеза, было и отравление. Точнее покушение, обернувшееся несчастным случаем со смертельным исходом, так сказать… Дело было так. Договорились мы встретиться в одном кабачке с роялем в кабинете – Вольфганг хотел мне показать кое-какие части реквиема, проконсультироваться. Послушали – хорошо всё у него получилось, вот только в паре мест и надо было подправить. Выпили за окончание большой работы, потом за новые заказы… ну, перебрали немного. Тут заходит слуга с каким-то новым блюдом, я поворачиваюсь к нему и вижу в зеркале, как мой друг что-то насыпает в мой бокал. Если честно, то я подумал, что это очередная его шуточка, и он подсыпал мне нечто вроде слабительного. Любил он такие немецкие розыгрыши… Ну и дождавшись пока он отвлёкся, я подменил бокалы. Выпили, вскоре начали собираться, но я заметил, что Моцарт стал каким-то задумчивым и глаза, при взгляде в мою сторону, горели странным огнём. Списал тогда это на его обычное нервное состояние, в котором он пребывал последнее время… Ну а наутро узнал, что Вольфганг Амадей Моцарт скоропостижно скончался. Понял всё, конечно, но ведь никому не расскажешь! Мог просто вылить этот бокал в ближайшую вазу с цветами, так нет же, решил продолжить его «шутку». Ну, Вы понимаете…

Мдаа… какой удар от классика! Ай да Пушкин, ай да сукин сын… И зачем он так исказил историю? Подставил уважаемого человека, вполне успешного и известного. Неужели так любил музыку Моцарта, что пошёл на заведомый подлог и перевернул историю с ног на голову? Нет, я очень люблю и ценю творчество гения Венской оперы… эээ… стоп, признанным гением и популярным композитором того времени был ведь наш сегодняшний гость, а не Моцарт! Совсем я запутался… как и «наше всё», видимо. Я встал и ещё раз протянул руку Сальери. Тот поднялся немного сконфуженно, пожал мою руку и опять уселся. По лицу его блуждала довольная и благодарная улыбка…

С дивана на меня смотрели две пары изумлённых глаз – Лиз и Гизмо всё не могли придти в себя от этого изумительного рассказа, в корне меняющего всю картину мироздания. А Алука улыбался во весь рот, довольный произведённым на меня эффектом. Он налил нам ещё по бокалу, и взяв свой в руку поднялся.

- Друзья мои, у меня родился небольшой тост. Давайте выпьем за гениев! Много небылиц складывают о вас, но истина всегда восторжествует, ведь гений и злодейство – две вещи не совместные!

Коньяк обжёг разгорячённый мозг, Вселенная резко расширилась, горизонты исчезли… Творение Александра Сергеевича, многочисленные теории гибели гения музыки, даже недавно прошедший в Италии суд над отравителем Моцарта, кстати, оправдавший нашего сегодняшнего гостя – всё отошло на второй план. Передо мной был просто Антонио Сальери, главный капельмейстер австрийского двора… несчастный человек и преданный друг. Да, дела…

Ну что же, в одном классик был прав - «Все говорят: нет правды на Земле. Но правды нет - и выше!»…

Регистрационный номер №0448372

от 30 мая 2019

[Скрыть] Регистрационный номер 0448372 выдан для произведения:

Беседы о погоде при Кровавой Луне...

ИГРА В СКАЗКИ

Рейтинг: 0 546 просмотров

Комментарии (2)

Евгений Востросаблин # 30 мая 2019 в 17:30 +2

... Итак, и бесчестнейший, и бесстыднейший, и бессовестнейший сочинитель, эдакий местный Геростратик-Геростратишка махонькой.... Итак... в двух словах... эдак "резюмируя" всё это просто неслыханно гнусное "стебалово", эдакое третьесортно-богемнейшее, да ко всему- и с омерзительными стилистическими претензиями на некую якобы изячнаславесную Изячнасть весьма изиськана-нипринуждённаю, эдакую приятнейша-шутливийша-салоннаю... Ну, стало быть- МОЦАРТ, СОБИРАЯСЬ-НАМЕРЕВАЯСЬ ОТРАВИТЬ САЛЬЕРИ, НА МГНОВЕНИЕ ОТВЛЕКАЕТСЯ, ОТВОРАЧИВАЕТСЯ, а вовремя заметивший всё это "подсыпание" САЛЬЕРИ (впрочем- подумав,что Моцарт, просто желая безобидно-невинно подшутить над ним, подсыпал ему в бокал вовсе не смертельный яд, а так... что-нибудь вроде, скажем, безобидного слабительного и пр.) и в свою очередь, и- тоже в шутку, и уж конечно же ни о чём смертельнейше-ужасающем даже и не подозревая, опять НЕЗАМЕТНО ПОДМЕНЯЕТ БОКАЛЫ... ну, дальнейшее понятно-уж если не сам Господь наш Небесный, то уж по крайней мере, надо полагать, какая-нибудь богиня мщения Немезида в это мгновение покарала негодяя, заставив его выпить свой же смертельный яд.... Так ему и надо, и по заслугам, и по всей справедливости...

И вовсе не в Сальери тут всё это Ваше бумагомарательное дельце и прегнуснейшее, и вот уж до небесушек грязнейшее, господин Вы мой изячна-изиськанай сочинитель якобы приятнийша-астраумнейшай, хотя бы и просто потому, что Антонио Сальери полностью и обелён, и оправдан был, и избавлен, и очищен от малейших "отравительских" подозрений (кои-которые, вплоть и до самых времён пушкинских, и даже, кажется, ещё некоторое время, но, впрочем- уж никак не далее примерно середины XIX века и вправду были и очень-очень сильны, а главное- разделялись очень и очень многими, и, к слову- главным виновником которых, в самую первую очередь, был чуть ли не сам же Сальери, перед самой смертию своей якобы признавшийся в отравлении) по всему миру уже за добрых, скажем, полтора века-столетия прежде-раньше этого Вашего, уж Бог знает какого такого (вот не угодно ли) "недавнего судебного разбирательства" где-то там в Италии...

А В ТОМ ДЕЛО, ЛЮБЕЗНЫЙ, ЧТО ЭТО- ПРОСТО ГНУСНОСТЬ, ТАК-ТО И БЕССОВЕСТНЕЙШЕ, и БЕЗОТВЕТСТВЕННЕЙШЕ и "СВОБОДОСЛОВСТВОВАТЬ", и ЯЗЫЧКОМ И МОЛОТЬ, И БАЛАБОЛИТЬ, и непринуждённейше ПОБАЛТЫВАТЬ ЗА БЕДНЫЙ СЧЁТ СОВЕРШЕННО ИЗУМИТЕЛЬНОГО, блистательнейше-гениальнейшего, несказанно изящнейшего ВОЛЬФГАНГА АМАДЕЯ МОЦАРТА (как говорил о нём гениальный Пётр Ильич Чайковский- "Моцарт- это вечный солнечный свет в музыке")

НЕ СТЫДНО ВАМ, господин сочинитель-бумагомаратель эдак изячна "стебающийся"-потрёпывающий-побалтывающий-балаболяший о том, о сём, эдак из "историйки о мировой культурке", так-то и прегнуснейше кокетничать словесно, и интересничать, и оригинальничать, и развлекаться-"отрываться" на бедной, безвестной-безымынной, нищенской могилке Моцарта, ну, просто "и от пуза", и "на всю катушку" гнусную, и всласть, и вволю выделывая-выписывая там эдакие? якобы изячныя-изиськаныя "антраша" свои, и колесом шутовским на могилке Моцартовой катаясь-кувыркаясь, и вприсядку, и скача-пританцовывая словесно, и чуть не тридцать два балетно-сочинительских эдаких "фуэте" на одной балетно-сочинительской ножонке, и пр....

ЧТО-ТО ВРОДЕ ЭДАКОГО ОБРАЗНО-"СОБИРАТЕЛЬНОГО" ЛАВРЕНТИЯ БЕРИЯ, ОТПЛЯСЫВАЮЩЕГО ЛЕЗГИНКУ НА БЕДНОЙ МОГИЛКЕ ГЛАВНОГО ГЕРОЯ В ИЗВЕСТНОМ, "горбачёвско-перестроечном" ФИЛЬМЕ Т. АБУЛАДЗЕ "ПОКАЯНИЕ" (эдаким горделивейше-самовлюблённейшим, кавказским орлом-"павлином", эдаким молодцом-джигитом горским-кавказским- мол, "АССА!... АССА!..." да на молодцеватых горских носочках-"цыпочках", да с кинжалами в обеих рученьках, да с диковатыми криками-восклицаниями горделивейшими-гортанными, и пр.... А ГЛАВНОЕ- ПРЯМО ПО ОДНОМУ ИЗ МИЛЛИОНОВ И МИЛЛИОНОВ ЗАЖИВО ЗАМУЧЕННЫХ-ПОГРЕБЁННЫХ, под ним лежащему...) ... А ЗДЕСЬ... А ЗДЕСЬ... А ЗДЕСЬ... ДА КАКОЙ УЖ ТАМ эдакий скромный грузинский интеллигентик конца 1930-х годов- А ПРЯМО НА САМОМ МОЦАРТЕ эдакую богемнейшую "лезгинку" словесную "урезал-сбацал"...

МОЦАРТ- ГНУСНЫЙ УБИЙЦА-ОТРАВИТЕЛЬ!!! ДА ЕСТЬ ЛИ У ВАС ХОТЬ КАПЛЯ СОВЕСТИ, ИЛИ, вот уж по пословице- "РАДИ КРАСНОГО СЛОВЦА НЕ ПОЖАЛЕЕТ И ОТЦА"- это вот именно, в совершенной точности про Вас?!

Господи... Ничего святого... "БУМАГА", мол, ЭВСЁ СТЕРПИТ-ВЫТЕРПИТ", бедная-то бедная, столь же беззащитно-безответная против тех или иных... тех или иных... ну, словом- неважно кого именно, как и сам Вольфганг Амадей Моцарт... Мне бы, мол, лишь бы прославиться виртуально, эдаких "лайков" интернетных гору насобирать, хоть бы кусочек славы раздобыть, пусть бы даже Геростратовой (тот, античный-древнегреческий, ради такой прегнуснейшей мировой славы сжёг, как известно, одно из семи Чудес Света- как смутно помнится, Храм Артемиды, а этот вот сочинитель наш парнасский, ради того же, готов даже из Моцарта... даже, говорю я, из одного из Нескольких Величайших Мировых Музыкальных Чудес (уж ежели вспомнился мне Герострат), которые только есть у всего Человечества, гнуснейше-преступнейшего убийцу-отравителя-висельника сделать, лишь по чистейшей случайности самого же себя в итоге отравившего)

..Вы (уж позвольте у Вас и несмело осведомиться, и скромнейше эдак известиться ) ИМЕЕТЕ ХОТЬ БЫ КАКОЕ-НИБУДЬ МАЛЕЙШЕЕ ПОНЯТИЕ О ТОМ, ЧТО ТАКОЕ И ДОБРОЕ ИМЯ ЧЕЛОВЕКА, И ЧЕСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ, И ДОСТОИНСТВО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ, А УЖ В МИЛЛИОН РАЗ ТЕМ БОЛЕЕ- КОГДА РЕЧЬ ИДЁТ-ЗАХОДИТ О ТАКИХ ЛЮДЯХ, КАК ВОЛЬФГАНГ АМАДЕЙ МОЦАРТ??? И ЧТО ПОЗВОЛЕНО В ТВОРЧЕСТВЕ, И ЧТО МОЖНО В ТВОРЧЕСТВЕ, И ЧЕГО НЕ ПОЗВОЛЕНО, ЧЕГО НИКАК НЕЛЬЗЯ, ЧТО СОВЕРШЕННО НЕДОПУСТИМО, и так далее...

Андрей Шеркунов # 30 мая 2019 в 19:41 0

Ух тыыы... Прелесть какая! Ну просто передовица газеты "Правда" конца 30-х годов. Молодец, товарищ Востросаблин, и дальше высоко несите знамя борьбы с бумагомараками! Действительно, как можно писать что-то, не соответствующее последним постановлениям Пленума Партии? Распустились, сволочи, страх потеряли! Покусились на святое!!!
Спасибо, товарищ Востросаблин, Ваш сигнал будет внимательно разобран на ближайшем бюро райкома, виновный будет передан в руки разгневанных, но справедливых революционных масс.

smajlik-12

RSS-лента комментариев