ТРУДНАЯ ДОРОГА К САМАРКАНДУ

[Скрыть] Регистрационный номер 0386249 выдан для произведения: ​ 
ТРУДНАЯ ДОРОГА К САМАРКАНДУ
В 
Вот уже месяц как я в составе экспедиции в Фанских горах. Это одно из красивейших мест на Памире. Одни названия озер – Искандер-Куль, Алло, Алаудинские, Куликалонские – уже волнуют душу. А если на них еще и посмотреть! Сказка! У нас было несколько групп, и у каждой была своя задача. Я сознательно опускаю сборы, переезды и первые дни вживания в ситуацию, первые выходы на маршруты, и рассказываю об одном из эпизодов того интересного времени.
В 
Итак, я, Аркадий, Слава, Валя и Феликс-командир – это наша группа.
Вчера мы перешли через перевал Амшут (4300м) рядом с пиком Москва, почти в сумерках спустились на ледники Зиндона и заночевали там (3650м).
13.08. Утро было тихое и ясное, позавтракали и вышли на маршрут. Шли по леднику, но вскоре он кончился, и мы запрыгали по каменистому берегу речушки, вытекающей из-под ледника. Где-то уже ближе к полдню мы подошли к озеру Алло.
Здесь оказалась группа харьковских туристов. У них заболел командир, и они устроили дневку. А сейчас они сооружали плот из двух бревен и 3-х надувных матрасов. Отплыли от берега лихо, размахивая пиратским флагом. Но метров через 10 - 15 они перевернулись и сначала с хохотом, а потом с криком поплыли к берегу. Вода была, ну, очень холодная! Не греет ее ледник! Странно! А в общем веселая это была компания: поговорили, попели, обменялись адресами.
Озеро Алло находится на высоте 3100 м. С запада и востока к нему вплотную подходят отроги хребтов Зиндона и Амшута - Демы, с юга - Девы-Марии. Вход и выход возможен только по притокам Зиндона - левому из ледового цирка Зиндон и правому, ведущему в район Чимтарги. Сток из озера скрыт многометровым крупнокаменным завалом и река появляется внизу через 2-3 км.
В 

Стоял солнечный августовский день. В зеркальной глади отражаются остроконечные вершины и опоясывающие озеро хребты. Цвет воды часто меняется от салатного до ярко-голубого. Часто озеро окрашивается сразу в несколько оттенков. Легкий порыв ветра и клиновидные дорожки уже другого цвета. Все эти цвета, оттенки быстро меняются на глазах на глади озера. Если смотреть на озеро с высоты своего роста, то видишь одни цвета, начинаешь подниматься вверх, цвет поверхности уже другой – все меняется. А горы стоят и не шелохнуться. Они молча охраняют эту красоту. Я не видел озера красивее Алло! Искандер-Куль тоже красивое озеро, но Большое Алло – это настоящая жемчужина гор. Все, полюбовались, пофотографировались и надо уже идти. Нам надо успеть подняться как можно выше под перевал Чимтарга.
Прошли крупнокаменный завал и идем ущельем по дуге вправо вверх. Что-то погода вроде начинает портиться. Набежали облака, подул ветер. Облака все ниже и все темнее и, наконец, они разродились дождем. Штормовки наши насквозь мокрые. А как было хорошо утром! Ветер задул сильнее. Холодно! Идем круто вверх. Пока идем тепло, но стоит остановиться, как начинаем замерзать. Господи! И это называется август! И где это теплое море? И где эти жаркие пляжи? Ну, какого черта вот так мерзнуть и мучиться! Все! Все! Все! Иду в последний раз!В  Ну, зачем так издеваться над собой!
Через час будет совсем темно, и Феликс решил остановиться у трех больших камней, прислоненных к друг-другу шалашиком. По крайней мере, там не так дуло и хоть как-то защищало нас от дождя. Мы быстро поставили палатку. По команде парни и дама стали друг к другу пятыми точками, сняли с себя все – все мокрое и надели сухую одежду. По команде повернулись друг к другу. Дрожь унялась. Выпили по 50 г. спирта, закусили сухой колбасой и залезли в мешки. Аркадий взял гитару, звякнул пару раз, прохрипел что-то, но не шла песня в тот вечер. Так без танцев и песен все почему-то мгновенно заснули. Какая будет завтра погода?
14.08. Аркадий говорил, что ночью он вылезал из палатки и видел звезды. Мы ему поверили. Дежурные встали в 04.30. Солнце уже золотило верхушки ближайших вершин, а внизу было темно. Свернув палатку, позавтракав, мы в полу сумерках пошли в сторону перевала Чимтарга. Прошли с час и повернули по ущелью влево. Еще через час стала просматриваться ложная седловина перевала, с которой круто спускался ледник. Было видно, что подъем на перевал по леднику в лоб был бы очень сложный и трудоемкий.
В После недолгих обсуждений решили идти круто вверх серпантином к скальной стене влево. Крутизна склона была местами больше 40-50 градусов, и снег здесь не лежал, что давало нам возможность подняться даже выше перевала (4950 м.), минуя ледник. И хоть по скальному маршруту было легче идти, но все равно большая крутизна сдерживала наш темп.
На перевале были во второй половине дня. Высота 4750 м.! После перекуса и короткого отдыха начали спуск вниз. По описанию надо было идти вправо по склону, прижимаясь к отрогам Змеи. Но Феликса соблазнил широкий кулуар, падающий вниз в сторону Мутного озера. Вначале было хорошо, но потом крутизна резко увеличилась, кулуар сузился, а под ногами заскользила мелкая щебенка с влажной глиной и песком. Все это елозило, сыпалось, скользило и катилось вниз. Сгущались сумерки. Все были напряжены, и всем было трудно. Хорошо, что дождя не было! Ведь это была настоящая западня, так как в случае чего вырваться было бы некуда. Авантюрный был спуск. Но нам повезло – дождя так и не было! Ха - ха - ха! Уже темно. Достали фонарики, группа сильно растянулась. Внизу у Мутного озера видны огоньки нескольких костров.
Наконец спустились, но к озеру не подойти, так как из нашего кулуара и других ущелий прошедшими дождями нанесло много глины. Пошли в обход. Наконец вышли на сухое место и поставили палатку. Вымотались страшно!
Утром вышли к Аллаудинским озерам. Здесь долина широкая и падает вниз гигантскими террасами, местами крутыми с множеством небольших красивых озер. Остановились у Пиалы. Это маленькое озерко диаметром метров 30. Вода прозрачная и ледяная, но с лимонной кислотой, очень даже вкусная. Обедали на большом озере. Рядом лагерь альпинистов. В бинокль видно, как они в связках шли по стене, напротив.
Отдыхаем весь день. Моемся, купаемся, отъедаемся, валяемся. Лежать – не ходить – хорошо!
15.08. Рано утром мы пошли вверх через перевал Змея на Зиндон. Вверх идти хуже, чем в низ! Снова Пиала, снова все пьют воду, как лошади. Прошли Мутное озеро. Влево по склону быстрым темпом вышли на Змею. Подъем не сложный, а вот спуск – не позавидуешь. Крутизна большая, затяжной спуск и все покрыто мелкой щебенкой. Экономичный темп спуска – это бег трусцой, а где и быстрее. Но когда это удовольствие затягивается, то потом внизу дрожат ноги от напряжения. В общем, сбежали, наконец.
В одном месте видел гюрзу. Почти все прошли мимо и только я последний из нас заметил ее. Пока галдели, она уползла в щель, а ведь она могла и укусить, так как скальная стенка от тропы находилась на расстоянии вытянутой руки. Так мы и не поняли, почему она упустила такую возможность. А может, она поняла, что у нас была вакцина и решила, что нет смысла связываться с нами. В общем, уползла!
Снова небольшой подъем, а затем перешли на крутой склон. Здесь камни величиной до 50 см. вперемешку с мокрым грунтом (глина, песок) сразу ползут, как наступишь, и создают опасность травмирования. Из-под ног все время летит вниз с шумом куча камней. Поэтому группа должна идти плотно, не разбегаясь, чтоб не попасть под камнепад. Перебираем быстро ногами, чтобы не съехать вниз с камнями. Только начинает ползти опорная нога с камнями вниз, а ты уже на следующей ноге стоишь и сразу быстро–быстро перебираешь штыком ледоруба по склону. В общем, движемся, почти бегом, чтоб далеко не сползти вниз в этой глинокаменопесчанной массе. Снова камни, подъемы, спуски.
В Остановились в часе ходьбы от перевала Зиндон. Здесь же среди больших валунов и поставили палатки. Погода вроде начинает портиться. Пошел снег. Снег и ветер в августе! Это так "романтично"! И это когда где-то солнце светит, и море теплое шумит. Залезли в палатку и спим.
Пока спим краткая информация. Зиндон – это в переводе мешок, тюрьма. И действительно, это гигантский цирк в поперечнике 3 – 4 километра и представляет собой колодец, окруженный со всех сторон каменной стеной опоясывающих хребтов. С трех сторон в него сползают ледники, которые внизу уже единой массой "двигаются" в сторону озера Алло. Все это венчают пяти – шеститысячники и скальная стена Зиндона. Вот вблизи этой стены, вернее у нее наверху, мы и ждем погоды.
16.08. Уже сутки сидим между двумя хребтами среди валунов и ждем, когда кончится дождь со снегом и ветром. Все это как-то попеременно на нас то сыпет, то капает. Надоело сидеть и ждать! Но ничто не бесконечно, на что-то надеемся и ждем солнца.
Иногда на мгновенье появляется разрыв в облаках и тогда снежники и ледники ослепительно блестят на солнце миллионами ледяных кристалликов и представляют фантастическое зрелище.
17.08. Похолодало. Стали уже обсуждать запасной вариант маршрута. Но небеса сжалились над нами. Перестало с неба капать и сыпать, появились большие разрывы в облаках. И "Ур-р-а-а-а!!" – небо прояснилось и стало периодически выглядывать солнце. Уже ближе к полудню мы вышли к перевалу Зиндон. Вернее, к месту, где он должен быть. Теперь найти бы еще его! Уклон растет, попадаются небольшие снежники и, наконец, мы подошли к скальной гряде – стене из пиков, жандармов и прочих нелепостей природы. Вот среди этого нагромождения скал где-то и должен быть наш перевал. Искали долго, так как было много ложных перевалов, которые резко обрывались вниз или просто переходили в стенку. Наконец нашли, что-то похожее на перевал. Это была узкая щель шириной метров 15, которая то, расширяясь, то, сужаясь, круто уходила вниз. Да и времени у нас уже не было искать. День то мы пролежали!
На разведку вниз ушел Аркадий. С двойной страховкой он спустился на длину веревки, оценил сложность спуска и начал рубить во льду ступени, так как снег перешел в натечный лед и местами уклон доходил до 60 – 70 градусов. Аркадий у нас самый опытный и надежный и поэтому Феликс посылает в сложных ситуациях его первым. Да, пришлось ему нелегко! Щель уходила вниз с поворотом влево. За поворотом Аркадий организовал промежуточную площадку. На нее мы спускались и на самостраховке, вжимаясь в трещины стены, стояли, так как при спуске кого-нибудь сверху вниз летели груды камней и льда.
Затем Аркадий с Феликсом сняли веревку и начали налаживать следующий спуск. Внизу далеко серел ледник. Так каждый раз на длину веревки мы постепенно спускались. Медленно, но уверенно и тьфу-тьфу без происшествий. Стало сереть, приближались сумерки, а до конца спуска осталось метров 250. Было ясно, что мы не успеем сегодня в лагерь и сорвем контрольный срок. А это значит тревоги ребят, сборы спасательной группы на рассвете и марш галоп по маршруту к нам навстречу. В общем, полный отпад.
Посоветовавшись, Феликс на последнем спуске пустил меня и Славу вниз бежать с сообщением о ситуации в лагерь: "Мол, все в порядке, но опаздываем". На схватывающем мы быстро спустились до конца веревки, а затем уже на самостраховке с ледорубом спустились вниз. Здесь все кроме спальника, личных вещей, пары банок консервов и ледоруба мы оставили на снегу. Посмотрели, как там наши наверху все еще возились на спуске и побежали. А светлого времени оставалось у нас очень мало – немного больше часа. Нам же надо было перебежать ледник, подняться на перевал и сбежать в долину. Главное, успеть проскочить перевал до темноты. Темп был страшный. Не заметили, как перебежали ледник. Даже вверх бежали. Если бы мы были лошадьми, то были бы, наверно, в пене и екала селезенка. А так, ничего и не екало. На перевале было еще светло, но долины лежали уже в темноте. Минут через 20 и здесь будет мрак. Чтобы мы делали без ледорубов! Бежим вниз скачками с камня на камень. Где нога подвернется, где поскользнется, где просто живой камень провернется, и только искры летят от ледоруба или от триконей. То штык, то клюв, то штык, то клюв и так от камня к камню, от валуна к валуну. Вниз, вниз, вниз!!!В  И только бегом! И только быстрей!
Дыхания нет, а есть только какое-то шумное, частое движение воздуха через глотку и не поймешь, где вдох, а где выдох. Да и высота дает себя знать! 4300 метров, однако! Проскочили основное камнеопасное место спуска и бежим по вершине дугообразного отрога пика Москва. Внизу совсем темно. Там, где-то в долине, лагерь.
Но вот и у нас уже темно. Включили фонарики и уже по памяти осторожно идем на звук ручья. Решили еще немного пройти, найти приличные валуны и залечь между ними до утра. А то так и грабануться можно. На нас плывет облако и проплывает прямо сквозь нас.
Еще немного прошли, так как здесь было не совсем комфортное место для ночлега, тем более мы были без палатки. Вдруг раздался лай собак. Мы видим, как на нас прямо из облака в свете наших фонарей выскакивают три громадных собаки – волкодавы. Кажется, светлой масти. Мы быстро стали спина к спине. В левой руке – фонарик, в правой держим – ледоруб. И начали мы отмахиваться ледорубами и кричать. Кричали, наверно, что-то страшное, так как собаки перестали на нас нападать, а только молча ходили по кругу вокруг нас, оскалив морды. Мы тоже замолчали. Во, влипли в романтику! И надолго нас хватит так вот стоять? И сколько они еще будут ходить по кругу? Правда, в этом что-то было и хорошее. Раз здесь собаки, то где-то должны быть люди. Надо только, чтобы они пришли вовремя. И, действительно, и часу не прошло, как показался пастух. Он вначале долго стоял, прислушивался, приглядывался к нам, а собаки ускорили свой бег вокруг нас и стали громче порыкивать и гавкать, поглядывая иногда в сторону пастуха. Мы их отсвечивали фонарями и слегка махали ледорубами для профилактики.
Потом пастух отозвал собак и они, недовольно рыча, ушли от нас. Начались переговоры. Он говорил по – киргизки, а мы по – нашему, но, в конце концов, мы поняли друг друга, и он позвал нас за собой. Мы шли за ним, а собаки бежали сбоку и порыкивали слегка. Вот заразы! Спускались минут 30 – 40, темно же. Наконец подошли к отаре. Пастух был один без напарника с четырьмя сотнями овец.
На небольшой площадке, огороженной с трех сторон камнями с метр высотой, лежала кошма, кусок бурки и тлел небольшой костерок. Киргиз сразу включил транзистор, решив, что раз мы городские, то без этого шума нам не житье, и поставил на огонь чайник. Собаки отошли в темноту.
Мы сидели на кошме, вытянув ноги, опираясь на локти, и безучастно смотрели в небо. Оно было рядом. Черное. С огромными звездами. Нам было хорошо! Киргиз дотронулся до плеча и предложил пиалу с чаем. Выпили. Как-то ожили, взбодрились немножко. Стали оглядываться вокруг. Пламя костра выхватывало испуганные глаза овец, которые сплошной серой массой стояли рядом. Где-то ниже шумел ручей. Хозяин наш сказал, чтоб мы устраивались на кошме у костра, а сам ушел к овцам. Я даже не заметил, как заснул, но, наверное, сразу как только коснулся головой рюкзака.
18.08. Утром, лучше сказать ночью, нас разбудил пастух. Раздули костер, вскипятили чайник и, попивая из пиал чай, съели по банке сгущенки. Пастух все это время молча сидел в стороне и как-то серьезно смотрел на нас. Его старое лицо светилось добротой и восточной мудростью. На нем был старый цветной халат, а поверх него накинута бурка. Так как на площадке с трудом помещались мы вдвоем, то спросили, где же он ночевал.
– А там! С овцами! – кивнул он головой в сторону отары.
– Как это там? Где?
– А я забираюсь в середину стада, заматываюсь в бурку и ложусь.
– А как же овцы! Они же затопчут!
– А - а! Нет! Они меня охраняют и согревают, – сказал пастух с улыбкой.
Нам стало как-то неудобно, что мы вроде согнали старика с кошмы от костра. Но он нас успокоил и сказал, что всегда так делает, когда холодно. Уже начало сереть. Горячо поблагодарив старика, мы быстро собрались и побежали вниз. Тропа уже хорошо просматривалась и была нам знакома. Ледорубы наизготовку и снова бегом вниз. Через час с небольшим мы были уже в лагере. Наши только просыпались. Мы объяснили, что с группой и где они. Аля (это наш врач) померила давление и пульс. Все в порядке! Поели, что осталось у них с вечера, и залегли спать. К вечеру пришла группа. Замкнулось еще одно кольцо. И кажется удачно!
В 
До нас дошли подробности о трагедии на озере Искандер – Куль. Там лагерь альпинистов находится на противоположной стороне от подъездной дороги к озеру. И поэтому, чтобы сократить путь часто и людей, и продукты они подбрасывают лодкой. Так быстрее и интереснее. В тот раз в лодке были продукты и несколько альпинистов. Человек 4 или 5. Лодка отчалила и где-то у середины озера обнаружилась течь. Повернули они к берегу, но не доплыли метров 200, как лодка затонула. Кто сбросил с себя одежду, кто так поплыл.
Но вода в озере холодная и ребята утонули. Те, кто был в пуховках, остались на плаву. От переохлаждения в ледяной воде они погибли. Их тела потом прибило волной к берегу. Как потом мы узнали, большинство из них были у нас на спевке, когда мы были там с ночевкой в начале наших странствий. И не верилось, что такие веселые и сильные ребята могут так вот погибнуть. Их лица, их смех и шутки все еще в нашей памяти, а их уже нет. Трудно воспринимается смерть в этом возрасте. Это как-то все противоестественно и дико.
В 
Уже сентябрь. Наш лагерь перебазируется в новый район. У меня кончилось отпущенное мне время и где-то заждалась меня работа. Не хочется уходить, но ничего не поделаешь, прощаемся и после завтрака я ухожу вниз. По карте два дня пути до ближайшего населенного пункта, а оттуда уже что-то едет. Шел быстро. Во – первых вниз и налегке. Правда, не совсем, так как нес с собой килограмм пять мумие - сырца. Во – вторых, так как был без палатки, то чем ниже, тем теплее будет ночлег.
В полдень я подошел к стоянке топографов. Все они были на маршруте, и в большой кухонной палатке была только стряпуха лет под 40. Здорово все-таки они устроились – газовые баллоны, плиты. Поговорили о жизни. Кто, где, что, когда и о разном другом. Она накормила меня настоящим украинским борщом и картошкой с мясом. Запил все это компотом, попрощался и пошел дальше.
Тропа уже расширилась в дорогу так, что два ишака рядом смогут пройти. Так как в горах быстро темнеет, я заранее стал искать место для ночлега. В камнебезопасном месте я нашел небольшую площадку. Положил подстилку, шмотки разные, чтоб помягче мне было, а сверху спальник. Развел костерок и вскипятил чай. Съел банку сазана, запил чаем и после обряда омовения и вечерней молитвы – ведь Восток все-таки – залез в спальник.
Небо быстро темнело и как бы приближалось, высвечивая громадными звездами. Стало прохладнее и тише. Только вода шумела в реке, да и то к ее шуму так привыкаешь, что не слышишь. Спать что-то не хотелось. Лег на бок. Тихо. Кругом никого. Только я, камни и звезды. Где-то застучали осыпавшиеся сверху камни. Что это? Или кто это? Наверно, просто камни посыпались. Глаза почти закрываются. Тишина. Даже не слышно, как рядом речка шумит. Вдруг, послышались какие-то шорохи в кустах. Где-то рядом. Что-то вроде потрескивает. Нет, как будто сидит в кустах кто-то или стоит и переминается с ноги на ногу. И ждет! Чего ждет? Опять тихо. Повернулся на другой бок и закрыл глаза, чтоб не видеть звезды, а думать только о них пока не засну. Снова послышались какие-то шорохи. Засну, а они мне ночью нос отгрызут. Вот гады! А если это змея? Они на тепло чувствительны. Приползет зараза и тяпнет!
Приподнялся на локте и вглядываюсь в темноту. Ничего не видно. Чернильная темнота! А вверху только звезды ярко сияют! А вообще, чего я боюсь? Барсы так вниз не опускаются, шакалов здесь нет, змеи заползают в палатку или спальник, если там долго никого не было. А если? А вдруг? Нет! Это был не страх. А просто проснулась в моей душе какая-то древнекаменная, первобытная настороженность…Так, наверное, настороженно засыпали наши предки в пещерах или у костра.
Проснулся я, когда солнце уже серебрило верхушки близлежащих вершин. Кругом было тихо и хорошо. Все волнения ночи воспринимаются как сон. Развел костер, позавтракал и через час я уже шел с рюкзаком. Пока было прохладно, и была тень, идти было приятно, но к полудню жара усилилась, тени почти исчезли, и стало невыносимо жарко. Я залез в тень ближайших кустов и провалялся там часов до 4-х дня, а заодно и перекусил. Во! Тропа расширилась – уже арба проедет. Где-то к 7 вечера я увидел три юрты на другом берегу реки и уже почти прошел мимо, а до ближайшего кишлака было километров восемь, когда меня окликнули. Это был или киргиз, или узбек.
Он махал мне рукой и звал к себе. Я подошел. Поприветствовали друг друга. Тут же сгрудилась ребятня «штук» 10. Говорили на чисто русско-узбекском языке с грузинским акцентом. Но это больше у меня так получалось. Почему-то, кажется, что если говорить с акцентом, коверкая русские слова, то собеседнику будет гораздо понятней, чем нормальная речь. Это как-то получается автоматически из уважения к собеседнику и желания понять его или быть понятым. Мы говорили приблизительно так:
– Куда идош?
– А, в кишлак иду!
– А патом?
– Патом в Самарканд пайду!
– Зачэм пайдош Самарканд? Адыхай у мэня! Гостэм будэш. Завтра пайдош. Утром автобус наВ В  Самарканд будэт.
– Хараше, спасиба! – гаварю. И еще что-то в этом духе.
Подошел к ним. Улыбаемся. Он меня в юрту зовет. Помыли руки. Сели на кошму. Жена его забежала, улыбается, глаза опускает – принесла нам на подносе зелень разную, фрукты и лепешки. Сидим, чай пьем, о жизни говорим. Дети из - за полога выглядывают, глазами блестят, шушукаются, жена бегает, нам все носит. А мы сидим, как будто никого и нет больше. Камилем его звать. Ему 35 лет. Сейчас он в летнике здесь живет с семьей – овец, коз пасет. У него еще 3 лошади и 4 ишака есть. Дети ему очень помогают. Их у него 10.
А еще он арендует у совхоза землю, выращивает пшеницу и табак и сдает государству. Овец, коз, шерсть продает, геологам помогает. В общем, получается, где-то тысяч 10 - 15 в год. А, не плохо получается. А в долине у него дом с коврами и прочим шара – бара. Он расспрашивает, как я живу, верую я в бога или нет, и разные другие вопросы у нас были. И про себя я рассказывал. Где живу, где работаю и детей сколько.
– Один, – говорю.
– Адын жена, адын син, как так жить можна?
– Квартира у мэна аднакомнатная. Гиде я паселю других жен и их дэтэй?
– Ай, эта не хараше! Дэтэй нада миного!
– А тагда дэнэг надо миного и балшую квартиру.
–Нэт! Город плехо жить. Надо в гори жить. Видышь, как я живу! У мине ес всо!
Помолчали немного. Я переморгнулся с детьми, и они весело захихикали и залопотали что-то.
– А я, – говорит Камиль, – по вашему женылса! Ну, как у вас. Атес жэны балшой калым за мой жена хател, а я бэдний, бэдний тагда бил. Ничего нэ имел. Тагда мы убежал с невестай другой кишлак. Там у минэ далный родственик бил. Пашлы ми сельсавет и записались. Вай, вай, как ее радня ругалась! И даже саседи! Тагда мы пашли к мулле и у него записались. Он нас ругал сильна, но прастыль, раз ми Аллаха вспомнили. Тагда нас всэ стали меньше ругать. И родня и саседи. Но ее атес мэня всо равно нэ признаваль.
– Без калыма – эта пазор, – гавариль он. Так мы пражили два года. Патом пазваль он мэня, и мы дагаварылись.
В Сыдит он адын раз в чайхане со старыками чай пьет. А я мимо иду и мэшок еле нэсу. Тажолий мэшок бил.
– Вот, – гаварит он саседям, – безбожник адумался, калым несет.
– А балшой калым?
– Да что с галадранца взять! Шесь мэшков риса, четырэ мэшька кишимиша и дэньги ешо.
– О! Якши! – говорят, –хароший калым!
– А много дэнэг?
– Да какие дэньги у него! Взял, чтоб Аллаха не гневить. Всэ смеются, кивают и бороды гладят. А я нашу мешки, кагда чэрез два дня, кагда чэрез три. Ти думаешь, я багатым стал? Нэт! Просто никто не зналь, что в мэшках ничего не било, а всякие там тряпки и шурум – бурум. Так ми с ее атес дагаварилис. И ишо мая жена знал аб этам и ее мама. И всо! О! Патом мине как уважят сталы в кишлаке. Как же, калым заплатыл, к мулле ходыл, Аллаха помныт.
Патом нам принесли плов, потом снова был чай. Много времени прошло, а мы все о жизни говорим. А жена его бегает туда-сюда, туда-сюда или невидимкой в стороне стоит, прислушивается. Я говорю Камилю:
– Пазави жену, ей, навэрно, тоже интэресно было бы паслюшать.
– А зачэм ей здес? Здес мужчины разгаваривают. Я ей патом всо расскажу. И детям.
Я детям дал две банки сгущенки, и они с разрешения Камиля с веселыми криками побежали к ручью, чтобы выпить ее с водой.
Утром Камиль разбудил меня, мы позавтракали, а потом я сфотографировал всю семью к большой их радости. Сели мы на ишаков и поехали. К 10 утра уже были в кишлаке. Подошел автобус, мы распрощались, как старые друзья или даже, как родственники, и я поехал в Самарканд.
В 
Часа через 3 я был уже в Самарканде. Взял билет на самолет и поселился на турбазе. Хожу по городу. Самарканд смотрю, на базар хожу, в мечеть хожу. Хороший базар в Самарканде! И ремесленников еще много осталось. Особенно чеканщики по меди мне понравились. Красиво работают! Куда не пойдешь – везде чайхана стоит. Там чай, лагман, шурпа есть и это можно покушать, чай попить, поговорить или разговоры послушать. И везде горы арбузов и дынь продаются по10 и 20 коп соответственно.
Видел интересного узбека на базаре. Такой он ободранный, грязный, чалма из каких-то былинок, травинок. В общем, чокнутый, наверное. Он громко начал кричать и махать руками, когда увидел мой фотоаппарат. Мне потом объяснили, что он боится, что его для газеты снимают, как за нищенство на базаре. Я еле уговорил его, доказывая, что я не из газеты, и мне он просто понравился, как хороший человек. И только! В, общем, уговорил, успокоил, сфотографировал.
И еще что меня поразило, так это как там при чайхане для лагмана лапшу делают. Это был цирк! Это была работа фокусника! Он взял кусок теста и раскатал его в длину до определенной толщины. Затем взял его в руки растянул и начал им перед собой вибрировать. Быстрым движением он сомкнул руки и затем развел их. Перед ним качалось две ленты из теста. Затем он снова сомкнул руки и развел их. Перед ним было уже 4 ленты. Как он это делал, я и сейчас не пойму, но каждый раз у него число лент из теста удваивалось, а толщина их уменьшалась. В определенный момент он все это бросал на доску, обрезал края и заложил эту лапшу в котел. Виртуозная работа! Сейчас так делать лапшу, наверное, не умеют
Был у знаменитой мечети Биби - Ханум. Большая мечеть! Красивая! А какие краски, а узоры какие! Цвет такой свежий, как сейчас построили, а ей уже 800 лет. При Тимуре ее построили в честь его первой жены Биби-Ханум. Правда, центр купола обвалился, но ведь, сколько землетрясений было! Я залез сбоку на стену, а потом выше к основанию купола и набрал там разных цветных плиточек, которые внизу валялись. Бирюзовых, желтых и белых с разными оттенками. Наверное, не надо было. Но уж очень красивые были краски!
Если мечеть не начнут реставрировать, то лет через 20 – 30 она развалится. Слез. Дальше иду. На каждом углу шашлыки по 70 копеек – две палочки, еще кусочек лепешки и немного зелени с луком. Вах! Вах! Какая прелесть! В столовую можно не ходить. Но самое интересное место в Самарканде – это Регистан. Это центр старого города. Сюда сходились шесть радиальных улиц, на пересечении которых и началась в начале 15 века монументальная застройка площади. Еще при Улугбеке были построены три медресе (1420 г.). Затем к медресе Шир – Дор (1630г.)В  уже в 18 веке было пристроено торговое сооружение. Эти монументальные сооружения высотой более 35 метров с громадными порталами, стрельчатыми сводами, стройными минаретами и сплошными коврами разноцветной майолики и резной мозаики просто поражают своим величием и великолепием. Ни землетрясения, ни время не смогли разрушить эти бесценные творения рук человеческих. Многое ушло в небытие и напоминает о себе только развалинами, но многое еще и сохранилось.
Одни только развалины обсерватории Улугбека чего стоят! Их уже не восстановить, но сохранить нужно. В 18 – 19 вв. отмечался экономический упадок в этом районе, и средства на поддержание древних построек практически не выделялись. Как это ни странно, но больше половины мечетей и медресе Регистана были реставрированы при советской власти и выглядят они сейчас также, как и в 17 веке. И хорошо! И правильно!
Ведь развалины Коллизея сохраняются и охраняются. А мы что? Свои не сможем сохранить? Да и вообще, Восток еще не раз нас удивит и кое-чему научит. А древняя «священная» Бухара? Расцвет ее приходится на 16 - й век, когда туда была перенесена столица узбекского государства из Самарканда. Ой! Наверно, нет конца моим восторгам всему прекрасному на Востоке! Но все всегда когда-то кончается. Вот и мой самолет.
Прощай Самарканд!
Я летел в Ташкент. В город, где прошло мое послевоенное детство. Там были мои друзья. Ну, не могли же они все разъехаться! Там были … там было… мое детство. Как оно выглядит сейчас? Ну, не оно, а те места, где проходило детство. Почему-то стало как-то волнующе тревожно. Но самолет уверенно гудел, светило солнце, под нами проплывали редкие белые облака, и это меня успокаивало.
В 
Прощай Азия! До свидания Памир!
1966 год.
Вот так мы и жили! Дружно жили! Мне тогда было 27 лет, я закончил физико-технический факультет и работал инженером на Южном Урале в Миассе. Сыну было уже 6 месяцев.
В 
P.S.В  Очень интересно, как там сейчас? Тогда была дружба народов, а сейчас как видно из прессы, не совсем. Есть межнациональные конфликты, да и отношения к друг другу изменились не в лучшую сторону. Правда, русский язык кое-где помнят и понимают. А Самарканд и Бухара такие же завлекательно прекрасные, как и тогда и 100, и 200 и 1000 лет назад. Если я попаду туда еще раз, буду считать большой удачей в жизни. Тем более в пыльном районе жарко утомительных пирамид Египта продолжаются разборки со стрельбой, а Турция многим напоминает Крым. Ну, сервис, конечно, в Крыму не тот, но зато рядом. А красоты там какие у нас, так что не обязательно лететь к туркам, арабам, евроменам и другим айцам-драйцам.В  В общем, выбирайте: в Самарканд или в Крым!
В До встречи. Виктор.