Перекресток Глава 23

Я надела свой единственный костюм, в котором была на встречи с Синди.
Я была уверена, что детектив представит меня, как свою помощницу, а не дочь Лизи Дэй, оставленную в роддоме двадцать пять лет назад.
И пока я стояла у зеркала, я раздумывала над двумя вопросами:
Хочу ли я встречи со своей биологической матерью?
И могу ли я вытерпеть встречу с ней?
На все, категоричное – нет.
Нет – не хочу. Нет – не могу.
Не хочу, потому что это, бессмысленно.
Она оставила меня в роддоме, потому что не желала меня.
Не могу, потому что не вынесу, если услышу эти слова от нее.
Пусть и прошло четверть моей жизни, боль, которую я наверняка испытаю, будет, как будто это случилось вчера.
Тогда, какого хрена я так рвусь?
Зачем мне это?
Хочу взглянуть ей в глаза и увидеть сочувствие… жалость… вину?
Что из этого гнилого обеда мне предложить она?
Боюсь, мой желудок не вынесет подобной смеси и вытошнит.
Детектив постучал в дверь в десять минут третьего.
Я открыла дверь, но вернулась к окну, докуривая сигарету и раздумывая, как выглядит биологическая мать.
Какие у него глаза и волосы. Какая фигура. Какой голос.
Какой у нее дом… какая мебель стоит в ее доме… и какие у нее дети.
Я уверена, у нее они есть, как и муж.
Я была лишь пробный экспериментом в материнстве и это задевает.
- Вы в порядке? – спрашивает он меня. Я лишь киваю.
Нет, я не в порядке.
Я всю ночь не спала, только и думала – какой-мать-его-сюрприз, мне преподнесла судьба.
Я всю свою жизнь знала родителей – Жасмин и Патрик Пирс. А тут, на тебе – лови подачу, оказывается у меня есть родная мать – Лизи Дэй, которая оставила меня в роддоме.
Почему? Зачем? За что, в конце концов?
И я знаю ответы на эти вопросы… просто хочу, чтобы она их озвучила.
Хочу, видеть ее глаза и слышать ее ответы.
Ладно, пора взять свою задницу в руки и тащить на встречу.
Я затушила сигарету в пепельнице и подхватив сумочку, направилась к двери. За мной последовал коп.
«Голубая форма», кивнула, когда детектив велел, не спускать с двери глаз, на случай, если кому-то взбредет в голову, навестить номер без моего ведома.  
Мы вошли в лифт, и пока мутные кнопки зажигались красным, я смотрела на себя в зеркало.
Коп не сводил с меня глаз.
Он смотрел на меня, как смотрит мужчина, который сочувствует сироте.
Черт, мне совсем это не нравилось.
Меня это раздражало.
- Вчера ночью шел первый снег. Знаете, что это означает? – я смотрю на копа, встречаясь с ним взглядом.
- Скоро зима?
Я хмыкаю.
- Это значит, что Папсквер вскоре станет безликим.
Раздается сигнал и двери лифта разъезжаются в стороны.
Мы выходим в фойе, где нас встречает улыбкой женщина за стойкой рецепшена.
Она жадно смотрит на копа, и в ее взгляде читается такое, что можно было бы сравнить с незабываемой ночью в объятиях мужчины со значком.
Хм… может, так оно и было.
Садимся в машину.
Я пристегиваю ремень и отворачиваюсь к окну.
Намека на то, что ночью шел снег – нет.
Асфальт высох от утреннего солнца, на удивление очень горячего.
Детектив заводит мотор.
- Вы не обязаны ехать со мной, мисс Пирс. – Говорит он, разворачивая машину.
- Знаю. Я хочу понять – почему она это сделала.
- Оставила вас?
- Не совсем. – Я поворачиваю к нему голову и улыбаюсь. – Хочу понять, почему она оставила мне жизнь.
Мы пересекаем район Мичхен, выезжая на главную дорогу, ведущую в Гриден Ауэр.
Гриден Ауэр – это рай для лучшей жизни.
Там, сердце Американской мечты.
Мечты, которой нет в остальных районах.
Чистые улицы.
Новые дома.
Абсолютно невероятный воздух, словно район качает кислород из отдельного баллона.
Мы проезжаем мимо магазинов и кафе.
Мимо белых домов с идеальным газоном и белыми заборчиками.
Мимо припаркованных машин и парковых зон, с резными лавочками и высоких дубов с чуть золотистой листвой.
Мимо моста и моторных лодок, что рассекают, черную, как туго натянутый брезент, воду.
Идеальность захватывает.
Идеальность омрачает.
Привет-привет, апатия.
Коп тормозит у дома с приторно-белым забором и таким же белым домиком в два этажа, с остроконечной крышей и трубой дымохода. Второй этаж высится на отвесе, поэтому все это хозяйство хорошо спрятано под навесом.
У моих родителей был почти такой же дом, только не из белого камня, а из серого. И крыша у нас была пологая, и рыжая, как солнце.
У нас была беседка, в которой мама разводила цветы. И газон у нас был неровно подстрижен, потому что папа вечно ругал газонокосилку за ее тупые лезвия.
Газонокосилка нам досталась от дедушки, и сами понимаете, где ей самое место. Но папа, не хотел покупать новую, чисто из принципа. Вот так и воевал с ней.
- Вы уверены, мисс Пирс? – коп пристально смотрел на меня, пока мой взгляд был направлен на мило-дерьмовые занавесочки на окнах первого этажа.
Я уже ни в чем не уверена.
Ну, возможно, эта Лизи Дэй просветит нас, почему старушка свихнулась и хочет меня прикончить.
Я вышла из машины, шагая по дорожке, выложенной гравием. В газоне, как выкопанные грызунами норки, торчали носики фонтанчиков.
- Зачем вы спрашиваете меня об этом, детектив? – я поднялась по ступенькам, оглядывая площадку.
Такое ощущение, что ее покрывало много раз лаком. Кое-где проглядываются трещины и пузыри от кучи слоев.
- Я…
- … беспокоитесь? – я улыбнулась.
- Вам не приятно это все. Жить столько лет в семье, а после узнать, что…
Я выдохнула, качая головой.
Нет, он и мертвого замучает своей жалостью.
- Детектив. Если вы сейчас же не заткнетесь, я вас поцелую.
Ага. Вот так-то. Теперь, переваривайте.
Мысленно, я расхохоталась его шоку. Его выпученным… красивым, карим глазам. Его открытому рту.
Перед тем, как постучать в дверь, я нацепила очки с простыми стеклами… ну, чтобы просто выглядеть презентабельно. Я же исполняю роль помощницы, а не бедной сиротки, в дорогом костюмчике.
Тук-тук-тук, прошлое.
Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем, детектив отойдет от шока?
Но, нет. Опыт взял свое.
Как только дверь открылась, коп взял себя в руки.
- Добрый день, миссис Дэй. Я сегодня утром вам звонил, по поводу встречи. Я – детектив Филип. – Коп показал свое удостоверение.
И пока детектив тараторил заезженные фразы, я разглядывала женщину в дверях дома.
Она ничуть не походила на меня.
У нее было круглое с острыми скулами, лицо. Белая, с оттенком старости, кожа. Каштановые волосы, кажись, крашенные, с проседью на висках, и ясно-голубые глаза.
Сколько ей лет? Около пятидесяти? Но глаза, нисколько не постарели.
И голос у нее был высоким.
А у меня низким.
И фигура полнее… не знаю, может, это все года.
Но, ничего… абсолютно ничего я не увидела в ней, чтобы было во мне.
Спасибо Господи, что биологическая мать не оставила свой отпечаток на мне.
- А это моя помощница, мисс Пирс.
Ее взгляд переметнулся на меня. Она мило улыбнулась.
- Да-да, конечно. Я вас ждала. Проходите, пожалуйста.
Дом… милый, во всех отношениях.
Милый, потому что в нем все самое необходимое и уютное.
Широкий диванчик с пледом и два кресла, между ними кофейный столик.
Камин, на полке которого теснятся семейные фотографии в рамках.
Слева шкаф с книгами и столик у окна, на котором стоит швейная машинка, шкатулка с мотками пестрых ниток и куча лоскутков.
Милые обои в бледно-розовый цветочек. На потолке круглая люстра с сережками из капелек. Пол устелен ковром с высоким ворсом, гречишного оттенка.
В воздухе витает запах жареного мяса.
Я прошла чуть дальше, где несущая стена, разделяет гостиную и кухню с полукруглым окном.
М-да… и к кухне не придерешься.
Чистота, да уют.
Аж, тошно.
- Хотите чаю? – спрашивает миссис Дэй.
- Спасибо. – Кивает детектив, усаживаясь на диван. Я подхожу к камину, разглядывая фотографии.
На одной из них, миссис Дэй, совсем юная – лет пятнадцать-шестнадцать.
Но даже на фотографии, я не вижу сходства с собой.
Черт, неужели, я копия своего отца-придурка?
На остальных, миссис Дэй с мужем, с детьми.
Мальчик и девочка.
Вот они похожи на свою мамашку.
Миссис Дэй возвращается с кухни с подносом и тремя чашками.
Тончайший фарфор, а аромат чая, не сравним с тем, что я обычно пила.
Я уже и забыла, что такое настоящий Эрл Грей.
- О чем вы хотели поговорить, детектив Филип? – миссис Дэй подхватывает чашку за изогнутую ручку и подносит к губам.
- Если вы не против, детектив Филип, - перебиваю я, когда он открывает рот, чтобы толкнуть речь. – Я задам несколько вопросов миссис Дэй, прежде чем вы зададите свои.
Коп хмурится и смотрит на меня, точно говорит – может, не стоит?
Я ухмыляюсь. Пора включить Альфреда Титона[1]и вытащить ее душонку на свет.
- Это ваша семья, миссис Дэй?
- Да. Мой муж – Клив и мои дети Джанет и Стен.
Я натянуто улыбаюсь.
Естественно… этих детишек ты решила оставить себе.
Хотите сказать, что я чувствую себя обиженной?
Нисколько. В какой-то степени, мне жаль ее детей. Они, наверняка, не знают, что за секрет хранит их мать.
- Скажите, - я скрещиваю руки на груди. – Это ваши единственные дети?
- Что? – она хмурится, но я заметила, как ее глаза на мгновения округлились.
- Джанет и Стен – ваши единственные дети? Или у вас есть еще? Скажем… внебрачные? – брошенные.
Миссис Дэй ставит чашку на блюдце, все еще хмурясь.
- Я не понимаю.
Коп откашливается, откидываясь на спинку дивана и положив руки на живот.
- Хорошо. – Я сажусь рядом с копом и медленно подхватываю чашку, делая глоток чая. Миссис Дэй напряженно смотрит на меня. Детектив молчит.
Из меня дознаватель никудышный… но момент, когда я обнажу перед ней правду… черт, я жду не дождусь его.
- Я спрошу по-другому. – Возвращаю чашку на блюдце. – Были ли вы знакомы с Шоном Леттер?
Ее тело вздрогнуло.
- Почему вы спрашиваете о нем? - она стискивает пальцы в замок и опускает глаза.
- Это касается расследования, миссис Дэй. – Вступает коп.
- Расследования? В чем его обвиняют? – она поднимает глаза и смотрит на детектива.
- Если честно, то ни в чем. Мистер Леттер умер двадцать два года назад. А вот его мать. Она подозревается в убийствах.
Шон Леттер – мертв?
Погодите… тогда, почему миссис Чампин упоминала его, как живого?
Она – что, совсем съехала с катушек, чтобы выставлять мертвяков, за живых?
И раз он мертв, значит, «Свит Бон» и Пеппер убила старушка? Но, как? За что?
Каков ее мотив? И почему она так разозлилась на меня? Потому что, я узнала слишком много?
- Господи, - миссис Дэй прикладывает ладонь ко рту. – Я не знала, что Шон умер. Я думала, он уехал из города. А его мать… я думала, она пропала без вести. Шон не говорил со мной о ней.
- Вы состояли с Шоном Леттер в интимных отношениях? – спрашиваю я, все еще раздумывая над словами детектива.  
- Разве, это относится к вашему расследованию? – спрашивает миссис Дэй, а у самой глаза чуть ли не горят от стыда.
- Относится. – Говорю я.  
Она молчит.
- Почему вы молчите, миссис Дэй?
Что – совесть кусает?
- Вам нечего сказать?
- Мисс Пирс, - встревает коп.
- Подождите, детектив. – Я жестом велю ему заткнуться. Меня распирает от возмущения и гнева. – У меня осталось всего несколько вопросов. Итак, миссис Дэй, я так поняла, вы спали с Шоном Леттер и забеременели от него, верно?
- Откуда вы знаете?
- Архив творит чудеса. – Нервный смешок вырывается у меня изо рта. – Так, почему вы оставили своего ребенка в роддоме, а не сделали аборт?
Она хлопает глазами, смотря на меня.
Ну, давай же, скажи это.
- Шон хотел аборта.
- А вы оставили ребенка. – Киваю я. – Вам было не жаль его?
Миссис Дэй рассеяно проводит пальцами по губам.
- Почему вы спрашиваете о ребенке?
Вот он. Момент туше.
- А вы как думаете? – я снимаю очки и пристально смотрю на миссис Дэй. Ее глаза расширяются до небывалых размеров. Она дергается назад, случайно задев чашку с чаем и перевернув ее на бок.
- О, Боже… о, Боже… вы…
Я улыбаюсь.
Эффект достигнут.
Походу, я действительно копия Шона Леттер и миссис Дэй, только что окунули в ведро с прошлым о котором она, видимо, хотела забыть.
- Говорят… - я поднялась с дивана, медленно приближаясь к миссис Дэй. – Прошлое, наступает на пятки.
- Мисс Пирс, - коп вскакивает с места.
- Почему ты оставила мне жизнь, а не сделала аборт? Надеялась, оставить при себе моего папочку? Или думала, что у него проявятся отцовские чувства? А? – даже под дулом пистолета не назову ее матерью. – Ну, же, ответь мне.
Миссис Дэй хватает ртом воздух, в ужасе вглядываясь в мое лицо.
- Я приехала сюда, чтобы узнать от тебя правду. – Возможно, я и перегибаю палку, но то, что я сейчас испытываю, едва ли можно назвать приятным воссоединением. Я ненавижу ее. Я готова снести ей башку. Я в ярости. Черт… черт… дерьмовая была идея, идти к ней. – Ну?
- Мисс Пирс, - детектив хватает меня за локоть. – Хватит.
- Ответь мне! – кричу я, метая искры.  
- Он не хотел ребенка. – С трудом выговаривает она. – Он не хотел, чтобы ребенок рождался на свет.
- Почему?
Коп дергает меня за руку.
- … потому что, боялся, что он будет таким же, как и Шон.
- Каким? – твою мать!
- Злом. – Выдыхает она и начинает рыдать.
У меня застревает дыхание в горле.
Я не могу дышать. Сердце бьется, как сумасшедшее. 
Я вырываю руку из хватки копа и выбегаю из дома.
Несусь к машине, не чувствуя ни гребаной дорожки, ни гребаного асфальта под ногами.
Я как в невесомости. Я в астрале, мать твою.
Не могу дышать…
Голова идет кругом…
Ком разрывает глотку…
В висках, стучит, точно кто-то вбивает сваи…
Злом…
Мой отец был злом… а теперь и старушка Чампин – моя бабуля – свихнулась… а далеко ли мне до них?
Мне оставили жизнь… и что теперь?
Что теперь делать с этой дерьмовой правдой?
- Мисс Пирс, - коп несется ко мне, пока я, чуть ли не бьюсь лбом о крышу машины. Он хватает меня за плечи и разворачивает к себе лицом. – Успокойтесь.
- Успокойтесь?! – истерика захватила меня. Я давлюсь желчью, чувствуя себя разбуженным медведем, которого вытащили за яйца из теплой берлоги. – Кем был мой отец?! Почему она назвала его злом?! А его мать?! Кто она, черт возьми?! Что она с ним сделала?! Я хочу знать! – я хочу знать – почему отец стал злом. Он не мог родится уродом… только мать могла испортить его. Эта сука породила в нем зло. Только она. Только миссис Чампин.
На улицу выбежала миссис Дэй. Она рассеяно мнет платок в руках и слезы бегут у нее по щекам.
- Прости меня! – всхлипывает она.
Простить? Никогда. Никогда не прощу, что ты оставила мне жизнь. Не прощу, что не послушалась зла и родила меня.
Мои глаза пылают ненавистью и если бы коп не держал, честно, я бы совершила нечто плохое с ней.
В голове бились очень плохие мысли.
Я католичка, но то, о чем я думала – даже искуплению не подлежат.
Пошла ты. – Думаю я.
- Расскажите мне. – Я всматриваюсь в глаза копа. Его брови нависают над карими глазами, точно от боли.
- Садитесь в машину.
Я залезаю в салон, наплевав на ремень безопасности.
Детектив заводит мотор и разворачивая машину, едет в обратную сторону.
Мимо домов белых домов с идеальным газоном и белыми заборчиками.
Мимо моста и моторных лодок, что рассекают, черную, как туго натянутый брезент, воду.
Мимо припаркованных машин и парковых зон, с резными лавочками и высоких дубов с чуть золотистой листвой.
Снова мимо домов.
Мимо магазинов и кафе.
- Судьбу Шона Леттер, можно описать в двух словах – мать-проститутка. Отчим-пьяница.
Я закрываю глаза, часто сглатывая подходящую тошноту.
- Школу закончил со средним баллом. Работал кассиром в кафе быстрого питания. Уголовно не привлекался.
- Тогда, почему она назвала его злом?
- Я думаю, миссис Дэй знает о Шоне Леттер кое-что. Но, его мать, вот она сможет нам поведать всю правду о своем сыне.
- Я должна была спросить ее. – Я закусываю нижнюю губу до боли.
- Помните вашу теорию о насилии в семьях, где матери-проститутки, а отчимы их клиенты. Может, Шон прошел через это. Может, поэтому, миссис Дэй назвала его злом. Может…
- … он был жесток с ней в сексуальном плане? Хотите сказать, что он изнасиловал ее? – черт, если это так… то, мне лучше сдохнуть, чем жить с мыслью, что я плод насильника.
- Это не так. – Коп смотрит на меня, пока на светофоре горит красный. – Девяносто процентов женщин, подвергшихся насилию, делают аборт.
- Но осталось десять процентов.
- Десять процентов, женщин, которые соглашались на насилие… или 
- … жесткий секс. – Договорила я. – Это не меняет сути. – Эмоции понемногу отпускают меня и теперь я испытываю дикую слабость во всем теле.
Загорелся зеленый и машина тронулась с места.
- Вы не зло, мисс Пирс.
Я смотрю на профиль детектива. На его прямой с горбинкой, нос. На линию губ. Нижняя чуть полнее и поэтому немного выпирает вперед.
- Тогда, кто я?
- Вы… - он деликатно кашляет. Видимо, ему не удобно озвучивать мысли вслух. – Вы, очень привлекательная и проницательная девушка. Ваш ум заслуживает уважения. И что я могу с уверенностью сказать, так вы, во многом переплюнули Шона Леттер. – Его взгляд мельком падает на меня. – Вы – не он.
- Льстите, детектив. – Фыркаю я.
- Вовсе, нет. Я говорю правду.
- Льстите. – Хмыкаю я. – Льстите, потому что хотите выбраться из черного списка, в который попали.
 
 

[1] Альфред Титон (англ. Alfred B. Teton, 25 декабря 1914, Царство Польское, Российская империя — 13 мая 1996, Чикаго, США) — американский юрист, адвокат, федеральный судья, правозащитник и филантроп. (Прим. автора)

© Copyright: Юлия Пуляк, 2014

Регистрационный номер №0249670

от 1 ноября 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0249670 выдан для произведения: Я надела свой единственный костюм, в котором была на встречи с Синди.
Я была уверена, что детектив представит меня, как свою помощницу, а не дочь Лизи Дэй, оставленную в роддоме двадцать пять лет назад.
И пока я стояла у зеркала, я раздумывала над двумя вопросами:
Хочу ли я встречи со своей биологической матерью?
И могу ли я вытерпеть встречу с ней?
На все, категоричное – нет.
Нет – не хочу. Нет – не могу.
Не хочу, потому что это, бессмысленно.
Она оставила меня в роддоме, потому что не желала меня.
Не могу, потому что не вынесу, если услышу эти слова от нее.
Пусть и прошло четверть моей жизни, боль, которую я наверняка испытаю, будет, как будто это случилось вчера.
Тогда, какого хрена я так рвусь?
Зачем мне это?
Хочу взглянуть ей в глаза и увидеть сочувствие… жалость… вину?
Что из этого гнилого обеда мне предложить она?
Боюсь, мой желудок не вынесет подобной смеси и вытошнит.
Детектив постучал в дверь в десять минут третьего.
Я открыла дверь, но вернулась к окну, докуривая сигарету и раздумывая, как выглядит биологическая мать.
Какие у него глаза и волосы. Какая фигура. Какой голос.
Какой у нее дом… какая мебель стоит в ее доме… и какие у нее дети.
Я уверена, у нее они есть, как и муж.
Я была лишь пробный экспериментом в материнстве и это задевает.
- Вы в порядке? – спрашивает он меня. Я лишь киваю.
Нет, я не в порядке.
Я всю ночь не спала, только и думала – какой-мать-его-сюрприз, мне преподнесла судьба.
Я всю свою жизнь знала родителей – Жасмин и Патрик Пирс. А тут, на тебе – лови подачу, оказывается у меня есть родная мать – Лизи Дэй, которая оставила меня в роддоме.
Почему? Зачем? За что, в конце концов?
И я знаю ответы на эти вопросы… просто хочу, чтобы она их озвучила.
Хочу, видеть ее глаза и слышать ее ответы.
Ладно, пора взять свою задницу в руки и тащить на встречу.
Я затушила сигарету в пепельнице и подхватив сумочку, направилась к двери. За мной последовал коп.
«Голубая форма», кивнула, когда детектив велел, не спускать с двери глаз, на случай, если кому-то взбредет в голову, навестить номер без моего ведома.  
Мы вошли в лифт, и пока мутные кнопки зажигались красным, я смотрела на себя в зеркало.
Коп не сводил с меня глаз.
Он смотрел на меня, как смотрит мужчина, который сочувствует сироте.
Черт, мне совсем это не нравилось.
Меня это раздражало.
- Вчера ночью шел первый снег. Знаете, что это означает? – я смотрю на копа, встречаясь с ним взглядом.
- Скоро зима?
Я хмыкаю.
- Это значит, что Папсквер вскоре станет безликим.
Раздается сигнал и двери лифта разъезжаются в стороны.
Мы выходим в фойе, где нас встречает улыбкой женщина за стойкой рецепшена.
Она жадно смотрит на копа, и в ее взгляде читается такое, что можно было бы сравнить с незабываемой ночью в объятиях мужчины со значком.
Хм… может, так оно и было.
Садимся в машину.
Я пристегиваю ремень и отворачиваюсь к окну.
Намека на то, что ночью шел снег – нет.
Асфальт высох от утреннего солнца, на удивление очень горячего.
Детектив заводит мотор.
- Вы не обязаны ехать со мной, мисс Пирс. – Говорит он, разворачивая машину.
- Знаю. Я хочу понять – почему она это сделала.
- Оставила вас?
- Не совсем. – Я поворачиваю к нему голову и улыбаюсь. – Хочу понять, почему она оставила мне жизнь.
Мы пересекаем район Мичхен, выезжая на главную дорогу, ведущую в Гриден Ауэр.
Гриден Ауэр – это рай для лучшей жизни.
Там, сердце Американской мечты.
Мечты, которой нет в остальных районах.
Чистые улицы.
Новые дома.
Абсолютно невероятный воздух, словно район качает кислород из отдельного баллона.
Мы проезжаем мимо магазинов и кафе.
Мимо белых домов с идеальным газоном и белыми заборчиками.
Мимо припаркованных машин и парковых зон, с резными лавочками и высоких дубов с чуть золотистой листвой.
Мимо моста и моторных лодок, что рассекают, черную, как туго натянутый брезент, воду.
Идеальность захватывает.
Идеальность омрачает.
Привет-привет, апатия.
Коп тормозит у дома с приторно-белым забором и таким же белым домиком в два этажа, с остроконечной крышей и трубой дымохода. Второй этаж высится на отвесе, поэтому все это хозяйство хорошо спрятано под навесом.
У моих родителей был почти такой же дом, только не из белого камня, а из серого. И крыша у нас была пологая, и рыжая, как солнце.
У нас была беседка, в которой мама разводила цветы. И газон у нас был неровно подстрижен, потому что папа вечно ругал газонокосилку за ее тупые лезвия.
Газонокосилка нам досталась от дедушки, и сами понимаете, где ей самое место. Но папа, не хотел покупать новую, чисто из принципа. Вот так и воевал с ней.
- Вы уверены, мисс Пирс? – коп пристально смотрел на меня, пока мой взгляд был направлен на мило-дерьмовые занавесочки на окнах первого этажа.
Я уже ни в чем не уверена.
Ну, возможно, эта Лизи Дэй просветит нас, почему старушка свихнулась и хочет меня прикончить.
Я вышла из машины, шагая по дорожке, выложенной гравием. В газоне, как выкопанные грызунами норки, торчали носики фонтанчиков.
- Зачем вы спрашиваете меня об этом, детектив? – я поднялась по ступенькам, оглядывая площадку.
Такое ощущение, что ее покрывало много раз лаком. Кое-где проглядываются трещины и пузыри от кучи слоев.
- Я…
- … беспокоитесь? – я улыбнулась.
- Вам не приятно это все. Жить столько лет в семье, а после узнать, что…
Я выдохнула, качая головой.
Нет, он и мертвого замучает своей жалостью.
- Детектив. Если вы сейчас же не заткнетесь, я вас поцелую.
Ага. Вот так-то. Теперь, переваривайте.
Мысленно, я расхохоталась его шоку. Его выпученным… красивым, карим глазам. Его открытому рту.
Перед тем, как постучать в дверь, я нацепила очки с простыми стеклами… ну, чтобы просто выглядеть презентабельно. Я же исполняю роль помощницы, а не бедной сиротки, в дорогом костюмчике.
Тук-тук-тук, прошлое.
Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем, детектив отойдет от шока?
Но, нет. Опыт взял свое.
Как только дверь открылась, коп взял себя в руки.
- Добрый день, миссис Дэй. Я сегодня утром вам звонил, по поводу встречи. Я – детектив Филип. – Коп показал свое удостоверение.
И пока детектив тараторил заезженные фразы, я разглядывала женщину в дверях дома.
Она ничуть не походила на меня.
У нее было круглое с острыми скулами, лицо. Белая, с оттенком старости, кожа. Каштановые волосы, кажись, крашенные, с проседью на висках, и ясно-голубые глаза.
Сколько ей лет? Около пятидесяти? Но глаза, нисколько не постарели.
И голос у нее был высоким.
А у меня низким.
И фигура полнее… не знаю, может, это все года.
Но, ничего… абсолютно ничего я не увидела в ней, чтобы было во мне.
Спасибо Господи, что биологическая мать не оставила свой отпечаток на мне.
- А это моя помощница, мисс Пирс.
Ее взгляд переметнулся на меня. Она мило улыбнулась.
- Да-да, конечно. Я вас ждала. Проходите, пожалуйста.
Дом… милый, во всех отношениях.
Милый, потому что в нем все самое необходимое и уютное.
Широкий диванчик с пледом и два кресла, между ними кофейный столик.
Камин, на полке которого теснятся семейные фотографии в рамках.
Слева шкаф с книгами и столик у окна, на котором стоит швейная машинка, шкатулка с мотками пестрых ниток и куча лоскутков.
Милые обои в бледно-розовый цветочек. На потолке круглая люстра с сережками из капелек. Пол устелен ковром с высоким ворсом, гречишного оттенка.
В воздухе витает запах жареного мяса.
Я прошла чуть дальше, где несущая стена, разделяет гостиную и кухню с полукруглым окном.
М-да… и к кухне не придерешься.
Чистота, да уют.
Аж, тошно.
- Хотите чаю? – спрашивает миссис Дэй.
- Спасибо. – Кивает детектив, усаживаясь на диван. Я подхожу к камину, разглядывая фотографии.
На одной из них, миссис Дэй, совсем юная – лет пятнадцать-шестнадцать.
Но даже на фотографии, я не вижу сходства с собой.
Черт, неужели, я копия своего отца-придурка?
На остальных, миссис Дэй с мужем, с детьми.
Мальчик и девочка.
Вот они похожи на свою мамашку.
Миссис Дэй возвращается с кухни с подносом и тремя чашками.
Тончайший фарфор, а аромат чая, не сравним с тем, что я обычно пила.
Я уже и забыла, что такое настоящий Эрл Грей.
- О чем вы хотели поговорить, детектив Филип? – миссис Дэй подхватывает чашку за изогнутую ручку и подносит к губам.
- Если вы не против, детектив Филип, - перебиваю я, когда он открывает рот, чтобы толкнуть речь. – Я задам несколько вопросов миссис Дэй, прежде чем вы зададите свои.
Коп хмурится и смотрит на меня, точно говорит – может, не стоит?
Я ухмыляюсь. Пора включить Альфреда Титона[1]и вытащить ее душонку на свет.
- Это ваша семья, миссис Дэй?
- Да. Мой муж – Клив и мои дети Джанет и Стен.
Я натянуто улыбаюсь.
Естественно… этих детишек ты решила оставить себе.
Хотите сказать, что я чувствую себя обиженной?
Нисколько. В какой-то степени, мне жаль ее детей. Они, наверняка, не знают, что за секрет хранит их мать.
- Скажите, - я скрещиваю руки на груди. – Это ваши единственные дети?
- Что? – она хмурится, но я заметила, как ее глаза на мгновения округлились.
- Джанет и Стен – ваши единственные дети? Или у вас есть еще? Скажем… внебрачные? – брошенные.
Миссис Дэй ставит чашку на блюдце, все еще хмурясь.
- Я не понимаю.
Коп откашливается, откидываясь на спинку дивана и положив руки на живот.
- Хорошо. – Я сажусь рядом с копом и медленно подхватываю чашку, делая глоток чая. Миссис Дэй напряженно смотрит на меня. Детектив молчит.
Из меня дознаватель никудышный… но момент, когда я обнажу перед ней правду… черт, я жду не дождусь его.
- Я спрошу по-другому. – Возвращаю чашку на блюдце. – Были ли вы знакомы с Шоном Леттер?
Ее тело вздрогнуло.
- Почему вы спрашиваете о нем? - она стискивает пальцы в замок и опускает глаза.
- Это касается расследования, миссис Дэй. – Вступает коп.
- Расследования? В чем его обвиняют? – она поднимает глаза и смотрит на детектива.
- Если честно, то ни в чем. Мистер Леттер умер двадцать два года назад. А вот его мать. Она подозревается в убийствах.
Шон Леттер – мертв?
Погодите… тогда, почему миссис Чампин упоминала его, как живого?
Она – что, совсем съехала с катушек, чтобы выставлять мертвяков, за живых?
И раз он мертв, значит, «Свит Бон» и Пеппер убила старушка? Но, как? За что?
Каков ее мотив? И почему она так разозлилась на меня? Потому что, я узнала слишком много?
- Господи, - миссис Дэй прикладывает ладонь ко рту. – Я не знала, что Шон умер. Я думала, он уехал из города. А его мать… я думала, она пропала без вести. Шон не говорил со мной о ней.
- Вы состояли с Шоном Леттер в интимных отношениях? – спрашиваю я, все еще раздумывая над словами детектива.  
- Разве, это относится к вашему расследованию? – спрашивает миссис Дэй, а у самой глаза чуть ли не горят от стыда.
- Относится. – Говорю я.  
Она молчит.
- Почему вы молчите, миссис Дэй?
Что – совесть кусает?
- Вам нечего сказать?
- Мисс Пирс, - встревает коп.
- Подождите, детектив. – Я жестом велю ему заткнуться. Меня распирает от возмущения и гнева. – У меня осталось всего несколько вопросов. Итак, миссис Дэй, я так поняла, вы спали с Шоном Леттер и забеременели от него, верно?
- Откуда вы знаете?
- Архив творит чудеса. – Нервный смешок вырывается у меня изо рта. – Так, почему вы оставили своего ребенка в роддоме, а не сделали аборт?
Она хлопает глазами, смотря на меня.
Ну, давай же, скажи это.
- Шон хотел аборта.
- А вы оставили ребенка. – Киваю я. – Вам было не жаль его?
Миссис Дэй рассеяно проводит пальцами по губам.
- Почему вы спрашиваете о ребенке?
Вот он. Момент туше.
- А вы как думаете? – я снимаю очки и пристально смотрю на миссис Дэй. Ее глаза расширяются до небывалых размеров. Она дергается назад, случайно задев чашку с чаем и перевернув ее на бок.
- О, Боже… о, Боже… вы…
Я улыбаюсь.
Эффект достигнут.
Походу, я действительно копия Шона Леттер и миссис Дэй, только что окунули в ведро с прошлым о котором она, видимо, хотела забыть.
- Говорят… - я поднялась с дивана, медленно приближаясь к миссис Дэй. – Прошлое, наступает на пятки.
- Мисс Пирс, - коп вскакивает с места.
- Почему ты оставила мне жизнь, а не сделала аборт? Надеялась, оставить при себе моего папочку? Или думала, что у него проявятся отцовские чувства? А? – даже под дулом пистолета не назову ее матерью. – Ну, же, ответь мне.
Миссис Дэй хватает ртом воздух, в ужасе вглядываясь в мое лицо.
- Я приехала сюда, чтобы узнать от тебя правду. – Возможно, я и перегибаю палку, но то, что я сейчас испытываю, едва ли можно назвать приятным воссоединением. Я ненавижу ее. Я готова снести ей башку. Я в ярости. Черт… черт… дерьмовая была идея, идти к ней. – Ну?
- Мисс Пирс, - детектив хватает меня за локоть. – Хватит.
- Ответь мне! – кричу я, метая искры.  
- Он не хотел ребенка. – С трудом выговаривает она. – Он не хотел, чтобы ребенок рождался на свет.
- Почему?
Коп дергает меня за руку.
- … потому что, боялся, что он будет таким же, как и Шон.
- Каким? – твою мать!
- Злом. – Выдыхает она и начинает рыдать.
У меня застревает дыхание в горле.
Я не могу дышать. Сердце бьется, как сумасшедшее. 
Я вырываю руку из хватки копа и выбегаю из дома.
Несусь к машине, не чувствуя ни гребаной дорожки, ни гребаного асфальта под ногами.
Я как в невесомости. Я в астрале, мать твою.
Не могу дышать…
Голова идет кругом…
Ком разрывает глотку…
В висках, стучит, точно кто-то вбивает сваи…
Злом…
Мой отец был злом… а теперь и старушка Чампин – моя бабуля – свихнулась… а далеко ли мне до них?
Мне оставили жизнь… и что теперь?
Что теперь делать с этой дерьмовой правдой?
- Мисс Пирс, - коп несется ко мне, пока я, чуть ли не бьюсь лбом о крышу машины. Он хватает меня за плечи и разворачивает к себе лицом. – Успокойтесь.
- Успокойтесь?! – истерика захватила меня. Я давлюсь желчью, чувствуя себя разбуженным медведем, которого вытащили за яйца из теплой берлоги. – Кем был мой отец?! Почему она назвала его злом?! А его мать?! Кто она, черт возьми?! Что она с ним сделала?! Я хочу знать! – я хочу знать – почему отец стал злом. Он не мог родится уродом… только мать могла испортить его. Эта сука породила в нем зло. Только она. Только миссис Чампин.
На улицу выбежала миссис Дэй. Она рассеяно мнет платок в руках и слезы бегут у нее по щекам.
- Прости меня! – всхлипывает она.
Простить? Никогда. Никогда не прощу, что ты оставила мне жизнь. Не прощу, что не послушалась зла и родила меня.
Мои глаза пылают ненавистью и если бы коп не держал, честно, я бы совершила нечто плохое с ней.
В голове бились очень плохие мысли.
Я католичка, но то, о чем я думала – даже искуплению не подлежат.
Пошла ты. – Думаю я.
- Расскажите мне. – Я всматриваюсь в глаза копа. Его брови нависают над карими глазами, точно от боли.
- Садитесь в машину.
Я залезаю в салон, наплевав на ремень безопасности.
Детектив заводит мотор и разворачивая машину, едет в обратную сторону.
Мимо домов белых домов с идеальным газоном и белыми заборчиками.
Мимо моста и моторных лодок, что рассекают, черную, как туго натянутый брезент, воду.
Мимо припаркованных машин и парковых зон, с резными лавочками и высоких дубов с чуть золотистой листвой.
Снова мимо домов.
Мимо магазинов и кафе.
- Судьбу Шона Леттер, можно описать в двух словах – мать-проститутка. Отчим-пьяница.
Я закрываю глаза, часто сглатывая подходящую тошноту.
- Школу закончил со средним баллом. Работал кассиром в кафе быстрого питания. Уголовно не привлекался.
- Тогда, почему она назвала его злом?
- Я думаю, миссис Дэй знает о Шоне Леттер кое-что. Но, его мать, вот она сможет нам поведать всю правду о своем сыне.
- Я должна была спросить ее. – Я закусываю нижнюю губу до боли.
- Помните вашу теорию о насилии в семьях, где матери-проститутки, а отчимы их клиенты. Может, Шон прошел через это. Может, поэтому, миссис Дэй назвала его злом. Может…
- … он был жесток с ней в сексуальном плане? Хотите сказать, что он изнасиловал ее? – черт, если это так… то, мне лучше сдохнуть, чем жить с мыслью, что я плод насильника.
- Это не так. – Коп смотрит на меня, пока на светофоре горит красный. – Девяносто процентов женщин, подвергшихся насилию, делают аборт.
- Но осталось десять процентов.
- Десять процентов, женщин, которые соглашались на насилие… или 
- … жесткий секс. – Договорила я. – Это не меняет сути. – Эмоции понемногу отпускают меня и теперь я испытываю дикую слабость во всем теле.
Загорелся зеленый и машина тронулась с места.
- Вы не зло, мисс Пирс.
Я смотрю на профиль детектива. На его прямой с горбинкой, нос. На линию губ. Нижняя чуть полнее и поэтому немного выпирает вперед.
- Тогда, кто я?
- Вы… - он деликатно кашляет. Видимо, ему не удобно озвучивать мысли вслух. – Вы, очень привлекательная и проницательная девушка. Ваш ум заслуживает уважения. И что я могу с уверенностью сказать, так вы, во многом переплюнули Шона Леттер. – Его взгляд мельком падает на меня. – Вы – не он.
- Льстите, детектив. – Фыркаю я.
- Вовсе, нет. Я говорю правду.
- Льстите. – Хмыкаю я. – Льстите, потому что хотите выбраться из черного списка, в который попали.
 
 

[1] Альфред Титон (англ. Alfred B. Teton, 25 декабря 1914, Царство Польское, Российская империя — 13 мая 1996, Чикаго, США) — американский юрист, адвокат, федеральный судья, правозащитник и филантроп. (Прим. автора)

 

Перекресток Глава 22

Перекресток Глава 24