-----------------------------------------------------------------------------------------------
Водоизмещение:
Нормальное - 26 600 тонн (26 180 - по данным Cоnway),
полное - 31 200 тонн (30 700 - по данным Cоnway)
Размерения:
Длина – 210,4 м.
Ширина по миделю - 29 м.
Осадка носом - 9,2 м.
Осадка кормой - 9,56 м.
Высота борта в области миделя (общая) - 14,75 м.
Механизмы:
4 вала, 4 винта равного диаметра - 3,9 м. 4 турбины системы Парсонса в 4 индивидуальных отделениях. Внешние валоприводы (I пара винтов) - от турбин высокого давления в I и II машинных отделениях, внутренние (II пара винтов) - от турбин низкого давления в III и IV машинных отделениях. 6 котельных отделений, 18 спаренных котлов системы «Шульц-Торникрофт». 4 спаренных котла с нефтяным отоплением, остальные - с угольным.
Номинал давления пара - 16-18 кгс/ кв.см.
Площадь нагреваемой поверхности - 12 300 кв.м.
Мощность:
Проектная мощность на валах - 63 000 л/с.
Фактическая мощность на валах - 76 734 л/с.
Скоростные характеристики:
Скорость проектная - 26,5 узлов
Скорость испытательная - 28,0 узлов.
Расходный запас:
Запас топлива в норме водоизмещения - 985 тонны, из них: угля - 739 тонн, нефти - 246 тонн. При полном водоизмещении - до 3 640 тонн угля и 985 - нефти.
Дальность плавания:
3 100 миль при скорости 24 узла,
5 400 миль при скорости 16 узлов,
5 600 миль при скорости 14 узлов.
Защита:
Броневой пояс по ватерлинии - 300 мм. броневой цементированной стали. Протяженность главного пояса - по границам внешних стенок барбета.
Верхний броневой пояс - от 300 до 230 мм.
Траверзы: 250 мм. носовой и 200 мм. кормовой.
Батарея среднего калибра - 150 мм. над амбразурами портов, 150 на диаметральной переборке и 20 мм. - на орудийных щитах и межказематных противоосколочных траверзах.
Барбеты башен - от 260 до 100 мм. на стенках обода, 60 мм. на дополнительных ободах у борта.
Амбразурные зеркала башен - 270 мм.
Боковые стенки башен - 220 мм.
Задние отвесы башен - 270 мм,
Рикошетные пластины (наклонная крышка) - 110 мм.
Крыши башен - 80 мм.
Настилы подбашенного комплекса - от 100 до 50 мм.
Межорудийные противоосколочные щиты - 25 мм.
Бронированная батарейная палуба - 30 мм в плоской части, 50 мм. на носовом скосе, 80 мм. на кормовом скосе, 50 мм. на бортовых скосах.
Бронированная верхняя палуба - 25 мм. за пределами батареи, 55 мм. - в зоне полубака.
Противоторпедная переборка - протяженностью по границам внешних ободов барбетов и толщиной 45 мм. (по некоторым данным, в зоне артиллерийских погребов - свыше 50 мм.), переходит в противоосколочную подбортную переборку толщиной 30 мм. и высотой до верхней палубы.
Отстояние ПТЗ от борта (коффердам) - 4 метра.
Вооружение:
8 - 305 мм./50 в четырех башнях (90 снарядов на ствол),
14 – 150 мм. /45 в бортовых казематах (160 снарядов на ствол),
12 – 88 мм./45 в палубных установках, в надстройках и казематах батарейной палубы. Из них 8 – зенитные.
4 торпедных аппарата калибром 600 мм.: 2 - бортовые, форштевневый и ахтерштевневый. Расположение аппаратов - все ниже ватерлинии. Боезапас – 16 торпед.
Экипаж:
1 112 душ по штатам мирного времени. Из них 41 – офицеры.
В статусе флагмана - 1 182.
Именослов:
Окрещен 1 августа 1915 года именем Пауль фон Бенкендорф унд фон Гинденбург - в честь знаменитого военачальника, современника описываемых событий, главнокомандующего Восточным фронтом в Первую Мировую войну.
------------------------------------------------------------------------------------------------
Судьба не дала ему яркой жизни на
войне. Тогда он сделал яркой свою
смерть.
А.ле Гран.
"Тот, кто вернется."
***
Оплавляются свечи
На старинный паркет,
Истекает на плечи
Серебро с эполет,
Как в агонии бродит
Молодое вино,
Все былое уходит,
Что придет – все равно...
Кто-то злой и умелый,
Веселясь, наугад
Мечет острые стрелы
В воспаленный закат,
Слышно в буре мелодий
Повторение нот.
Пусть былое уходит,
Пусть придет, что придет.
В.Высоцкий.
1.
Линейный крейсер Императорского флота Германии «Гинденбург» был заложен 1 октября 1913 года на казенной верфи в Вильгельмсхафене. Впрочем, само имя «Гинденбург» появляется в списках значительно позже.
Новый корабль - дальнейшее развитие серии линейных крейсеров типа «Дерффлингер» - во время постройки носил условное именование "Эрзац Герта" и построечный номер 34. В германском флоте так повелось - если корабль планируется ввести в строй одновременно со списанием какого-нибудь «старика», он так и зовется до крещения «заменой такого-то», в отличие от тех, которые строятся для пополнения численности и носят литерные обозначения.
От своего прототипа - спущенного на воду минувшим летом «Дерффлингера» - новый линейный крейсер отличался чуть более крупными размерами, острыми обводами кормы, увеличенной толщиной бронирования некоторых особо уязвимых частей, а также иной планировкой котельных отделений. Изменилось и вооружение. Главный калибр планировалось установить, как и у «Дерффлингера», линейно-возвышенно в четырех башнях на два орудия каждая, но башни эти были уже нового образца, разработанного в 1913 году, и также имели усиленную бронезащиту. Орудий среднего калибра крейсер должен был получить на две установки больше - 14 вместо 12, а запас торпед к 600-миллиметровым, как у строящегося на заводе «Шихау» «Лютцова», торпедным аппаратам, был увеличен с 11 до 16 торпед.
На огромном открытом эллинге одного из лучших в Германии морских заводов уже был полностью выложен длинный киль, установлены тяжелые балки форштевня и ахтера, шпангоуты, легла на свое место прочная стальная сетка днищевого набора, была доведена до уровня начала броневого пояса нижняя часть бортов. Летом 1914 года по инициативе руководившего постройкой инженера Дитриха из Проектного Департамента Военно-морского ведомства завод намеревался произвести дополнительный найм квалифицированных рабочих, чтобы ускорить строительство корабля. Но началась война...
Сначала казенная верфь была довольно сильно «обескровлена» мобилизацией, хотя лучшие специалисты и получили бронь, что избавило их от призыва в армию. А с осени 1914 года вильгельмсхафенский завод сделался одним из основных ремонтных предприятий. Здесь проходили переоборудование для участия в войне многочисленные корабли и суда флотского боевого резерва - вспомогательные крейсера, военные транспорты, минзаги. Здесь же вставали в ремонт корабли, пострадавшие в бою и при авариях. Сначала из-за преждевременного износа турбин к заводской стенке надолго пришвартовался «Фон дер Танн». После битвы при Доггер-Банке довольно долго пришлось восстанавливать боеспособность жестоко изувеченного «Зейдлица»...
У одного из самых лучших предприятий страны просто буквально не доходили руки до все еще не спущенного линейного крейсера построечным номером 34. Работы на нем шли урывками - когда не надо было срочно ставить вооружение какому-нибудь мобилизованному пароходу или ударными темпами приводить в порядок нарвавшийся на вражескую мину крейсер.
Война шла уже год.
Эскадра Хиппера, в которую в дальнейшем должен был поступить слишком медленно строящийся корабль, сражалась в это время на Балтике. С трудом доведенный до спусковой готовности линейный крейсер «Эрзац Герта» должен был со дня на день сойти со стапеля. Но 26 июля 1915 года на верфь был буксирами доставлен «Дерффлингер» - с тяжелой аварией турбин. Правление предприятия обратилось к гросс-адмиралу Тирпицу с просьбой снова отложить спуск. И впервые получило отказ.
Медлить с достройкой более было нельзя, линейные крейсера Германии итак уступали числом врагу, и чем скорее войдет в строй этот корабль, тем более у Гохзеефлотте будет шансов выиграть предстоящий генеральный бой.
В том, что этот бой состоится, в Главном Штабе не сомневался никто. Пока не известно было только одно - когда это будет. Как бы то ни было, а последние приготовления к спуску «Эрзац Герты» было приказано завершить как можно быстрее. Но, разумеется, без ущерба для качества работ и без прерывания ремонтных мероприятий на «Дерффлингере».
29 июля завод доложил Морскому Министру, что спуск может состояться в первых числах августа.
- Первого числа? - уточнил Тирпиц. И не дожидаясь ответа, назначил время церемонии.
К этому времени Император Вильгельм II уже утвердил имя, которым при крещении следовало наречь новый корабль – «Гинденбург». Многим офицерам Гохзеефлотте этот выбор показался несколько странным.
Конечно, «большие крейсера» в Германии традиционно нарекают в честь знаменитых военачальников. Но чаще всего - в честь тех, чья деятельность относится к более-менее далекому прошлому. А фельдмаршал Пауль фон Гинденбург хотя и был весьма знаменит в стране и за ее пределами, но на данный момент был в добром здравии и даже не в отставке. Причем, судя по событиям на Восточном фронте, руководимое им наступление на русские войска продвигалось куда медленнее, чем это было нужно Кайзеру...
Сам фельдмаршал, узнав о том, что в честь него собираются наречь новый крейсер, был немало удивлен. И даже мрачно пошутил, что придется, мол, теперь искать случай погибнуть - и непременно геройски... Или, на худой конец, выигрывать эту войну в течение двух недель, что, согласитесь, совершенно нереально.
Но с Императорами, как известно, не спорят. 1 августа 1915 года, в годовщину начала войны, длинный стройный корпус нового корабля - еще без надстроек и труб - величаво и грациозно соскользнул винтами вперед в серую волну мелководной бухты. По случаю военной обстановки празднество получилось кратким, почти скомканным, без приличествующих случаю гуляний на набережной и пышного морского парада.
Уже через час после спуска линейного крейсера толпа зевак на набережной поредела, флаги и гирлянды с заводских построек были убраны, а рабочие начали разбирать опустевшие деревянные трибуны для почетных гостей...
Достройка на плаву шла еще медленнее, чем на стапеле. Гросс-адмирал Тирпиц даже вынужден был отправить заводу официальное распоряжение поспешить.
Но в конце весны 1916 года, когда генеральный бой все-таки состоялся, верфь была вновь наводнена ремонтирущимися кораблями. Линейные крейсера Хиппера, вынесшие всю основную тяжесть многочасовой артиллерийской баталии, по очереди «зализывали раны» в плавучем доке, потом переходили в сухой доковый бассейн казенного завода. Персонал верфи занимался осушением затопленных отсеков, зашивал рваные пробоины, рихтовал обширные деформации, заменял выбитые бронеплиты...
И всем снова было не до «Гинденбурга».
По Вильгельмсхафену даже пополз нехороший слушок, распространяемый суеверными людьми, что крейсеру с таким именем не суждено войти в строй, покуда жив фельдмаршал.
Когда в январе 1917 года Германия объявила о начале «неограниченной подводной войны», все работы на достраивающихся надводных кораблях были временно прерваны, а ресурсы переведены на эллинги, обслуживающие подводные лодки.
Но для находившегося в высокой степени готовности линейного крейсера «Гинденбург» Военно-морское ведомство решило сделать исключение. Корабль давно пора было достроить. Согласно замыслу Тирпица, линейные крейсера Первой Разведывательной эскадры даже при смене концепции ведения войны должны были остаться активной группой, а значит, эскадре Хиппера понадобится пополнение.
Тем более понадобится, что во время битвы при Скагерраке Гохзеефлотте потерял лучшего из новейших кораблей - «Лютцова». В команду «Гинденбурга» была зачислена значительная часть уцелевших моряков с «Лютцова». И недавно назначенный командиром корабля капитан-цур-зее фон Карпф даже позволил себе горько пошутить по этому поводу:
- "Гинденбург" строился как "Эрзац «Герта»", а в строй войдет как "Эрзац «Лютцов»"...
И многомудрый Тирпиц ответил молодому командиру:
- Если он будет таким, как "Лютцов", нас ждет успех в боях. Но пусть он мне не смеет, как "Лютцов", погибнуть в первом же большом сражении.
2.
«Гинденбург» был готов к испытаниям только к 10 мая 1917 года. Адмирал Хиппер рассчитывал на то, что на Бельтской мерной миле линейный крейсер покажет результаты значительно лучше тех, что продемонстрировал «Лютцов», особенно, если учесть, что новый корабль имел несколько большую, чем у «Лютцова», мощность ходовых систем.
Но реальные достижения оказались даже несколько ниже ожидаемых. При осадке на 75 сантиметров выше расчетной, недогруженный крейсер добился скорости 26,6 узлов при номинальной мощности на валах 95 777 лошадиных сил. Это означает, что при движении в полном грузу по глубокой воде скорость составила бы примерно 28,4 узла - примерно так же, как у «Лютцова» и «Дерффлингера».
Завод не рекомендовал приемной комиссии сразу же давать на котлы и турбины «Гинденбурга» повышенную нагрузку, чтобы с ним не приключилась такая же авария на испытаниях, как с «Лютцовом», и комиссия удовлетворилась достигнутым результатом, хотя главный конструктор Дитрих и утверждал, что крейсер далеко не достиг еще своих предельных возможностей.
Испытательная программа завершилась к двадцатым числам августа. Во время войны курс учебного отряда краток, и уже в октябре 1917 года «Гинденбург» прибыл из Киля в Вильгельмсхафен, чтобы присоединиться к боевой эскадре.
Тирпиц ненавязчиво намекнул Хипперу, что новичок - почти аналог «Лютцова», и неплохо было бы, чтобы он унаследовал не только немалую часть лютцовских матросов-специалистов, но и пост флагмана в иерархии эскадры.
Однако, Хиппер с этим мнением согласиться не спешил. И впервые поставил «Гинденбурга» в боевое расписание для участия в охране Немецкой бухты только 6 ноября, когда путем личной проверки подготовки его команды убедился в том, что крейсер не будет «слабым звеном» в эскадре из-за недоученности.
17 ноября 1917 года Вторая разведывательная группа под флагом контр-адмирала Людвига фон Ройтера в Гельголандском заливе наткнулась на превосходящие силы англичан. Четыре германских легких крейсера и несколько эсминцев ввязались в перестрелку, понемногу оттягиваясь к юго-востоку, поближе к родной базе, и флагман небольшого отряда - новейший легкий крейсер «Кенигсберг», нареченный в честь рейдера, погибшего в 1915 году на Руфиджи - предупредил береговой штаб по радио об очередной попытке проникновения врага в Немецкую бухту.
Не желая повторения такой же ситуации, которая привела в августе 1914 года к гибели трех германских легких крейсеров в Гельголандской битве, адмирал Шеер немедленно поднял по тревоге линейные крейсера. «Гинденбург» впервые вышел в боевой поход в паре с опытным «Мольтке».
В этот день ему было суждено впервые увидеть врага. В объективах великолепной цейссовской оптики летел, отчаянно дымя, маленький четырехтрубный крейсер под бело-красным «Сент-Джорджем» на гафеле, уже бросивший обстреливать «Кенигсберга» и стремящийся покинуть поле боя как можно скорее. «Гинденбург» даже выстрелить не успел.
Позже, из британской прессы, командир «Гинденбурга» капитан-цур-зее фон Карпф узнал, что британский отряд действовал без поддержки тяжелых кораблей. А сам «Гинденбург» был принят англичанами за «Дерффлингера», которого они после Ютландской битвы считали самым опасным из крейсеров Хиппера.
Боевое крещение «Гинденбурга» было странным. Так и не расчехленный главный калибр остался недвижим. «Колокола громкого боя» призвали артиллеристов по местам, но команда открыть огонь так и не прозвучала. Враг бежал, напуганный одним именем - но это не было имя «Гинденбурга»...
Тем не менее, вице-адмирал Франц Хиппер высоко оценил поведение молодой команды во время этого боевого выхода и уже 23 ноября «Гинденбург» стал флагманом Первой разведывательной эскадры, как некогда советовал Тирпиц.
...Красивый, крупный двухтрубный крейсер, с грозными линейно-возвышенными башнями, с длинным приподнятый баком, приземистый и стремительный, с плотно прижатыми к борту тонкими стволами казематных орудий, медленно развернулся под ветер. Занял свое место на бочке номер "А" в устье реки Яде. И городу, безмолвно наблюдавшему первый парад нового флагмана, на мгновение, должно быть, показалось, что произошло небывалое, что вернулся «Лютцов»…
Лишь несколько минут спустя, присмотревшись, привычные глаза знатока заметили бы иное расположение дальномеров и прожекторов, другую форму крыльев командирского мостика, узкую стройную треногу первой мачты вместо легкой однодревной стальной иглы «Лютцова»...
Адмирал Франц Хиппер держал свой флаг над «Гинденбургом» всего одни сутки. Уже на следующий день его штаб переехал на борт старого бронепалубного крейсера «Ниобэ».
Дело в том, что командующий Авангардом имел еще и дополнительные обязанности по организации обороны Немецкой бухты. И решил использовать морально устаревший, практически небоеспособный легкий крейсер, уже давно не покидающий свою стоянку, в качестве «живой» станции связи между подразделениями флота, размещенными в базах Гельголандского залива.
Будучи уже не в силах воевать своими старыми 105-миллиметровыми пушками, «Ниобэ» воевала при помощи радиорангоута. И, надо сказать, была весьма эффективна в этом.
Зимой 1917-1918 года в Первой Разведывательной группе Гохзеефлотте произошли некоторые перемены в высшем командном составе. Ушел на повышение, получив под командование эскадру линкоров, бывший заместитель Хиппера - контр-адмирал Бедикер. А вместо него на фоке второго флагмана – «Фон дер Танна» - поднял свой флаг Людвиг фон Ройтер - некогда командир «Дерффлингера», впоследствии - начальник Второй разведывательной эскадры легких крейсеров, а теперь - адмирал.
«Гинденбург» был окончательно утвержден в своей флагманской «должности». Но на первых же учениях радист «Фон дер Танна», посылая флагману обычный рапорт об отсутствии «условного противника» в наблюдаемом пространстве, обратился к «Гинденбургу» с позывным «Лютцова».
Ошибка? Случайность?
Вне сомнения… Но - случайность, великолепно иллюстрирующая отношение в эскадре к новому предводителю. До первого большого боя «Гинденбургу» суждено было оставаться тенью «Лютцова» - не более. А ход войны оставлял все меньше надежды на то, что этот бой когда-нибудь состоится.
«Гинденбург», которого счастливо миновала кровь этой войны, возглавил эскадру Хиппера как раз в те дни, когда в Главном Штабе всерьез решался вопрос о том, нужен ли вообще постоянно присутствующий адмирал на эскадре, почти не выходящей в море...
23-25 апреля 1918 года Авангард упустил свой последний шанс - боевой выход Первой Разведывательной эскадры на широту Бергена, проведенный при поддержке линейных сил и в сопровождении многочисленных эсминцев, вполне мог в случае встречи с англичанами привести к решительной схватке.
Но в пути подорвался на мине «Мольтке». Потеря винта привела к тяжелой аварии турбин линейного крейсера, и вместо выполнения боевого задания немцам пришлось спасать подбитого сотоварища.
Следующий выход в море линейных крейсеров Хиппера состоялся только в конце июля - начале августа 1918 года. Надводные силы должны были обеспечить выход соединения подводных лодок на так называемый «путь 500». И снова «Гинденбургу» не суждено было встретить врага.
По возвращении отряда адмирал вновь перешел на борт «Ниобэ», а это значило, что в ближайшее время никаких попыток искать встречи с англичанами Первая Разведывательная группа не будет.
Война завершалась. И даже самым яростным ура-патриотам было ясно, что для Германии она завершается поражением...
Огромные серые тени так и не побежденных дредноутов Гохзеефлотте безмолвными тенями стыли на якорных местах - и их затаившаяся сила была уже почти не нужна державе.
Десять дней спустя Франц Хиппер был назначен Командующим Гохзеефлотте - вместо Шеера, уходившего на организаторскую работу в береговой штаб. Теперь линейные крейсера должен был водить Людвиг фон Ройтер.
Только водить было уже некуда. Инициатива в морской войне прочно перешла в руки подводных лодок-диверсантов. Так стоит ли удивляться тому, что нерастраченная энергия юного поколения, призванного на морскую службу на втором-третьем году войны, и при этом не успевшего пролить крови, нашла себе такой жестокий выход, как участие в бунте?
Со второго ноября 1918 года «Гинденбург» пребывал в первом в своей жизни плановом ремонте. И матросы его экипажа, в течение некоторого времени контактировавшие с революционно настроенными заводскими мастеровыми, были замечены в политических беспорядках в Гамбурге.
3.
Перемирия в проигрывающей войну Германии ждали все. Ждали давно. Но такого ли перемирия?..
Когда 19 ноября 1918 года сводный отряд кораблей Гохзеефлотте, назначенных на интернирование в британских водах на время мирных переговоров, шел к английским берегам, «Гинденбург» следовал в колонне Первой Разведывательной группы в качестве рядового корабля. Поскольку капитан-цур-зее Тагерт, заменивший Морица фон Эгиди новый командир «Зейдлица» и старший по времени чинопроизводства среди офицеров эскадры, был назначен временно исполняющим обязанности командующего интернирующимися линейными крейсерами.
Именно «Зейдлиц» в результате и возглавил последний поход. Как водил сотоварищей в бой – на обстрелы британского побережья и к туманным отмелям Доггер-Банки…
Но на пресловутом «параде перемирия» у острова Мэй, который британские власти обставили как церемонию капитуляции, «Гинденбург» пользовался особенной популярностью среди английской прессы. Новейший линейный крейсер, почти не «засветившийся» в боевых действиях, но успевший прославиться участием своего экипажа в мятеже, приглянулся журналистам в качестве героя тенденциозных опусов.
Громкое имя «Гинденбурга» трепали в газетах в качестве примера «разложения» германского флота... Еще не воевал толком, но уже бунтовал!
Впрочем, одиозное амплуа революционно настроенного новичка, который ни разу не выстрелил по равному себе противнику, а в час поражения готов был повернуть оружие против собственного монарха, почему-то не пристало к «Гинденбургу». Вколотить клин между экипажами интернированных кораблей англичанам так и не удалось,
«Гинденбург» остался одним из многих непобежденных, когда 21 июня 1919 года открыл кингстоны в Скапа-Флоу.
Он затонул последним из линейных крейсеров, когда уже часы на башне в порту пробили 17 часов пополудни... Если слово «затонул» вообще может быть применимо к кораблю, севшему на грунт на ровном киле возле крупной илистой отмели к западу от острова Кава. При этом не только трубы и мачты, но и рубки, и большая часть надстроек, и даже его артиллерийские башни остались торчать над водой. А во время отлива показывалась даже часть шлюпочной палубы.
Британская официальная история утверждает, что затоплению «Гинденбурга» пытались помешать дежурные британские дрифтеры и эсминцы. На самом деле эта попытка была весьма странной. Крейсер уже вбирал тонны воды через отверстые кингстоны, качаясь и кренясь из стороны в сторону, шел на дно, а два эсминца с короткой дистанции поливали его палубу, надстройки и мостик пулеметным огнем. Для чего? Чтобы вынудить немцев не покидать кубриков погибающего корабля, не иначе!
К счастью, глубины на месте затопления «Гинденбурга» были настолько невелики, что в часть отсеков корабля вообще вода не попала, и команда, сокращенная до двух сотен человек по договору об интернировании, смогла пересидеть обстрел под броней и обойтись без жертв.
Линейный крейсер, лежащий на грунте так, что корма была почти полностью затоплена, а носовая часть возвышалась мертвым остовом над серой водой бухты Скапа-Флоу, не раз привлекал внимание инженеров-спасателей. Казалось бы, поднять корабль, не имеющий корпусных повреждений и тонувший исключительно по воле собственной команды, открывшей кингстоны, не составит большого труда даже при учете несовершенства тогдашней спасательной технологии.
Но британское Адмиралтейство долгое время отвергало различные проекты подъема линейного крейсера «Гинденбург», поскольку считало это занятие опасным из-за подвижных донных грунтов бухты. К тому же экономический эффект от удачной операции подъема обещал быть невысоким: использовать трофейный корабль в строю никто не собирался, а ради добычи одного только оборжавленного металла стоило ли возиться?
Однако, в 1926 году молодой авантюристичный инженер Эрнест Ф. Кокс, только что закончивший обучение и основавший небольшую судоподъемную фирму, пообещал Адмиралтейству «выудить «Гинденбурга» на поверхность без особых затрат» - только за счет закрытия кингстонов и естественных отверстий в корпусе и продувания воздухом герметичных отсеков. Адмиралтейство проект одобрило...
Знал бы Первый Лорд, что до сего момента ведущий специалист предприятия - сам Кокс - имел в своем распоряжении только пару старых водолазных вельботов и не слишком мощный водоотливной буксир. А опыт его судоподъемной практики ограничивался исключительно теоретическим курсом в техническом колледже... Кокс сам признавался в том, что «еще не вытащил со дна морского даже шлюпки». А теперь ему был поручен подъем линейного крейсера.
Сначала водолазы и мастеровые коксовской фирмы изготовили тысячу деревянных пробок, крышек и парусиновых просмоленных пластырей разной формы и площади. Из этого количества «заплат», предназначенных для закрытия кингстонов, люков, вентиляционных и прочих отверстий в корпусе, было реально использовано около 800. Пригодился даже гигантский пластырь для перекрытия дымопровода кормовой трубы - щит площадью 78 квадратных метров, сделанный из трехдюймовых досок, скрепленный рельсами и обшитый по краям для плотности прилегания несколькими слоями просмоленной парусины.
Все лето 1926 года водолазы забивали люки «Гинденбурга», закрывали кингстоны, монтировали под водой пластыри на каждый подозрительный шов. И все же, когда водоотливные буксиры начали откачивать воду и нагнетать в корпус мертвого корабля воздух под давлением, многие заглушки и герметизаторы выбивались. Тогда приходилось изменять их форму, подгоняя точнее под отверстия, и начинать все сначала.
Первая попытка оторвать линейный крейсер от грунта состоялась 6 августа 1926 года. 26 центробежных и 12 погружных насосов пятеро суток непрерывно удаляли воду из корпуса «Гинденбурга». И он начал всплывать. Но с таким креном, что даже такой авантюрист, как Кокс, не рискнул продолжать водоотлив. Крен более 40 градусов мог привести к опрокидыванию крейсера, и попытку подъема пришлось прекратить. Насосные шланги вновь отсоединили от корпуса, и дали не желающему покидать мягкое илистое ложе кораблю спокойно опуститься на дно.
Параллельно работам с «Гинденбургом» Кокс поднимал и другие германские корабли, затопленные в Скапа-Флоу. Неудачи с крупными кораблями вынудили его сперва «потренироваться на миноносцах», поднимаемых при помощи понтона, сделанного из половинки старого плавучего дока.
Но зимой 1930 года Кокс почувствовал себя готовым к новому этапу мучений с «Гинденбургом». Сначала водолазы заменили около 300 заплат и заглушек, пришедших в негодность под водой. В середине июля произвели пробное откачивание воды, но вновь не смогли вырвать киль «Гинденбурга» из желтого грунтового заноса.
Только 24 июля, наконец, «Гинденбург» всплыл на поверхность и тяжело закачался на штилевом зеркале бухты, когда к его бортам подвели понтоны, сделанные из секций разобранного плавучего дока. Накрепко принайтованный к этим понтонам, весь в потеках ржавчины и гирляндах прилипчивой морской травы, некогда блестящий флагман выглядел обносившимся арестантом в колодках.
Кокс на радостях с громкими криками торжества запрыгал на палубе только что поднятого корабля. И, увлекшись, не заметил отверстого люка...
Когда верные соратники извлекли своего руководителя из полного мутной, маслянистой жидкости подпалубного помещения, обнаружилось, что травм инженер не получил. Зато с ног до головы промок и перемазался до неузнаваемости. Так его и вели в катер - черным пугалом в нефтяных и масляных пятнах.
Первый Лорд Адмиралтейства велел отбуксировать поднятый линейный крейсер к берегу в бухте Нил. И там передать для тщательного изучения инженерам адмиралтейского Кораблестроительного Отдела.
Полтора десятка лет спустя после своего спуска на воду «Гинденбург» все еще представлял в конструктивном отношении значительный интерес для специалистов...
Потом из Росайта пришли буксиры и увели линейный крейсер на судоразделочную верфь. В течение 1931-32 года «Гинденбург» был разобран на металл. А его судовой колокол с острой готической вязью имени, чеканенной по ободу, был в 1936 году передан британским крейсером «Нептун» карманному линкору «Дойчланд». Тому самому, что был в дальнейшем известен на морском театре Второй Мировой войны под именем «Лютцов» - в честь погибшего при Скагерраке флагмана Первой разведывательной.
Этому гулкому красно-черному медному колоколу - последнему предмету с борта «Гинденбурга», - не суждено замолчать и до сих пор. С 1959 года он передается по наследству флагманами современного флота Германии…
Все в руке Божьей, и на войне жизнь бывает коротка. Главное - чтобы она не была короче памяти о ней.
--------------------------------------------------------------------------------------------
Короткая история жизни корабля, но интересная. Вроде бы в бою не был, подвигов не совершил, но всё равно внёс свою лепту в развитие морской истории. Внёс одним своим появлением, особенно в тот момент, когда его приняли за «Дерффлингера». Да и стоит ли винить его за такую неактивность? Военное время диктовало свои условия, важны были те корабли, которые уже были в строю. История с его подъёмом очень интересна. Спасибо, Neihardt.
Тирпиц сам его немного испортил - тем, что видел в нем, в основыном, замену "Лютцова". А они все-таки разные, полной копии по стилю действий воспитать не удалось. :)))
Помочь сайту
Поздравления
