Помочь сайту
Поздравления
7 глава. Lutzow
4 июля 2015 -
Neihardt
ЛИНЕЙНЫЙ КРЕЙСЕР LUTZOW
Водоизмещение:
Нормальное - 26 600 тонн (26 180 - по данным Cоnway), полное - 31 200 тонн (30 700 - по данным Cоnway).
Размерения:
Длина - 216 м.
Ширина по миделю - 29 м.
Осадка носом - 9,2 м.
Осадка кормой - 9,56 м.
Высота борта в области миделя (общая) - 14,75 м.
Количество водонепроницаемых отсеков - XVII
Механизмы:
4 вала, 4 винта равного диаметра - 3,9 м.
4 турбины системы Парсонса в индивидуальных отделениях.
Внешние валоприводы (I пара винтов) - от турбин высокого давления в I и II машинных отделениях, внутренние (II пара винтов) - от турбин низкого давления в III и IV машинных отделениях.
6 котельных отделений, 18 спаренных котлов системы "Шульц-Торникрофт". 4 спаренных котла с нефтяным отоплением, остальные - с угольным.
Номинал давления пара – 16 -18 кгс/ кв.см.
Площадь нагреваемой поверхности - 12 300 кв.м.
Мощность:
Проектная мощность на валах - 63 000 л/с.
Фактическая мощность на валах - 80 990 л/с.
Скоростные характеристики:
Скорость проектная - 26,5 узлов
Скорость испытательная - 28,3 узла.
Расходный запас топлива:
В норме водоизмещения - 985 тонн, из них угля - 739 тонн, нефти – 246 тонн. При полном водоизмещении - до 3 640 тонн угля и 985 - нефти.
Дальность плавания:
3 100 миль при скорости 24 узла,
5 400 миль при скорости 16 узлов,
5 600 миль при скорости 14 узлов.
Защита:
Броневой пояс по ватерлинии - 300 мм. броневой цементированной стали. Протяженность главного пояса - по границам внешних стенок барбета. Верхний броневой пояс - от 300 до 230 мм.
Траверзы: 250 мм. носовой и 200 мм. кормовой.
Батарея среднего калибра - 150 мм. над амбразурами портов, 150 мм. на диаметральной переборке и 20 мм. на орудийных щитах и межказематных противоосколочных траверзах. Барбеты башен - от 260 до 100 мм. на стенках обода, 60 мм. на дополнительных ободах у борта.
Амбразурные зеркала башен - 260 мм.
Боковые стенки башен - 220 мм.
Задние отвесы башен - 270 мм. рикошетные пластины (наклонные крышки башен) - 110 мм.
Крыши башен - 80 мм.
Настилы подбашенного комплекса - от 100 до 50 мм.
Межорудийные противоосколочные щиты - 30 мм.
Бронированная батарейная палуба - 30 мм. в плоской части, 50 мм. на носовом скосе, 80 мм. на кормовом скосе, 50 мм. на бортовых скосах.
Бронированная верхняя палуба - 25 мм. за пределами батареи, 55 мм. - в зоне полубака.
Противоторпедная переборка - протяженностью по границам внешних ободов барбетов и толщиной 45 мм. (по некоторым данным, в зоне артиллерийских погребов - свыше 50 мм). Переходит в противоосколочную подбортную переборку толщиной 30 мм. и высотой до верхней палубы.
Отстояние ПТЗ от борта (коффердам) - 4 метра.
Вооружение:
8 - 305 мм./50 в четырех башнях (90 снарядов на ствол),
14 – 150 мм. /45 в бортовых казематах (160 снарядов на ствол),
8 – 88 мм./45 в палубных установках, в надстройках и казематах батарейной палубы.
4 торпедных аппарата калибром 600 мм.: 2 - бортовые,
форштевневый и ахтерштевневый. Расположение
аппаратов - все ниже ватерлинии.
Боезапас - 12 торпед.
Экипаж:
1 112 душ по штатам мирного времени. Из них 41 – офицеры
В статусе флагмана - 1 182.
Именослов:
Окрещен 29 ноября 1913 года именем Людвиг фон Лютцов - в честь знаменитого военачальника, героя освободительной войны в Бранденбурге.
------------------------------------------------------------------------------------------------
Он выиграл у нас бой, но проиграл
битву за собственную жизнь
Э.Четфильд
***
Этот день будет первым всегда и везде:
Пробил час, долгожданный, серебряный час,
Мы ушли по весенней высокой воде,
Обещанием помнить и ждать заручась...
В.Высоцкий
1.
…Бесконечно длинный, приземистый корпус распластался по жесткому, клочковатому северному горизонту. Прямой форштевень рубленного «тевтонского» силуэта вспарывает волну стремительно и уверенно. И холодная вода со змеиным шипением разбегается по пустынной широкой палубе, кружевными островками зеленоватой пены вскипая вокруг леерных стоек. Две короткие широкие трубы одинаковой высоты - передняя даже немного пошире задней - обильно коптят горизонт, и сизо-бурый шлейф размытым облаком стелется вполнеба. Линейно-возвышенные башни главного калибра безмолвны, длинные стволы низко нависают над плоской палубой. На гафеле резкий ветер заставляет мелко трепетать флаг - еще мирный, маленький триколор гражданского флота Германии.
Октябрь 1915 года, Нейкругская мерная миля, испытания линейного крейсера «Лютцов», первый пробег...
Война шла уже больше года, и весы жестокого противостояния уже не раз качались то в одну, то в другую сторону. Штабные начальники бредили близким генеральным боем, способным в одночасье принести долгожданную развязку. Боем, который все так и не удавалось навязать врагу.
Но уже состоялись многие великие сражения - при Коронеле и Фолклендах, в Гельголандской бухте и в дальних колониальных водах. Первая Разведывательная группа линейных крейсеров Гохзеефлотте под флагом Франца Хиппера уже прошла через битву при Доггер-Банке. И «Блюхер» остался на поле боя - навсегда…
Война шла пока еще мимо Нейкругского испытательного полигона. Здесь все было точно так, как в невозвратное мирное время. Красные и синие полосатые «вешки» - буйки на серой неглубокой воде, отмечающие место старта и финиша каждого пробега. Маленький катер, только что отваливший от борта нового корабля после доставки на борт приемной комиссии в самых высоких флотских чинах. Заводская испытательная команда у машин рядом с молодежью из собственного экипажа. И традиционное волнение свеженазначенного командира - капитана-цур-зее Хардера - перед первым из больших экзаменов.
Только знаком тревоги маячил в отдалении низкий черный силуэт дежурного миноносца, охраняющего зону проведения испытаний. В мирное время при испытаниях охрану на полигон не ставили...
…Линейный крейсер «Лютцов», усовершенствованная версия проекта знаменитого «Дерффлингера» - был заложен на главном эллинге завода «Шихау» в Данциге летом 1912 года. Точнее назвать дату трудно: торжественной церемонии просто не было, постройка велась в режиме чуть более строгой секретности. В различных источниках момент начала работ «гуляет» в диапазоне от начала мая до середины июля.
На заводе «Шихау» ранее не строили таких крупных боевых кораблей - эта германская верфь уже 15 лет специализировалась, в основном, на постройке легких крейсеров и эскадренных миноносцев. Правда, не так давно здесь спустили на воду линкор, но это было еще до проявления первых дредноутов. Постройка «крейсера номер 885», как именовался «Лютцов» до крещения при спуске, была, по сути дела, серьезным экспериментом для инженеров данцигского завода.
В проектных документах «Лютцов» значился также и как «Эрзац Кайзерин Аугуста». По старой германской традиции новопостроенный корабль, вступающий в строй вместо старика, идущего на списание, до присвоения собственного имени зовется или по заводскому номеру, или просто – «заменой такого-то».
Через 15-16 месяцев после закладки киля корабль был готов к спуску на воду. К этому времени Его Величество кайзер Вильгельм II утвердил решение флотских штабных геральдистов наречь новый крейсер в честь Людвига фон Лютцова, знаменитого прусского военачальника. Так повелось в германском флоте - нарекать представителей тяжелого крейсерского класса именами государственных деятелей и генералов-победителей. Потому на личных эмблемах «большие крейсера» и несут старинные гербы прославленных историей дворянских родов.
Цвет нации, аристократы морской войны...
29 ноября 1913 года, стылой балтийской осенью, уже перешагнувшей в промозглое предзимье, когда льды непрочной хрусткой пленкой настывают за ночь у гранитных причальных стенок и противоштормовых молов, в Данциг приехал сам Император. Приехал для участия в церемонии спуска на воду своего нового линейного крейсера. И привез среди своей свиты гофмаршала графа Пипера, уже назначенного крестным отцом корабля.
На гостевом балконе у открытого эллинга было холодно. Жесткий ветер заставлял поднимать воротники. Но внизу, на набережной, толпа зевак не поредела даже тогда, когда из низких облаков на город начал срываться снег - пополам с дождем. Граф Пипер разбил огромную бутылку темного рейнвейна 20-летней выдержки о высокий прямой форштевень. Нарек кораблю имя. И, сходя с парадного балкончика, оступился на обледеневших ступенях...
Едва не упав, гофмаршал крепко выбранился. Да так громко, что услышала добрая половина свиты Императора. А сам Вильгельм поморщился и вспомнил старинную примету, что если во время крестин поминать нечистого, новорожденный будет в жизни несчастлив...
Суеверие, не более. Но в том-то и беда, что моряки традиционно суеверны, а большинство проклятий как раз и сбывается почти исключительно тогда, когда в них верят. Оставалось лишь уповать на то, что недобрые приметы не всегда осуществляются по отношению к совершенным созданиям передовой технической мысли.
Двадцать месяцев спустя «Лютцов» дебютировал в Бельте на мерной линии, взбаламучивая своими крупными сильными винтами неглубокую - вразрез со всеми испытательными правилами - балтийскую воду.
С четвертого пробега крейсер вышел на 26-узловой рубеж. Напомним, что Бельтский испытательный полигон чересчур мелководен, а значит, в нормальных условиях показанная «Лютцовом» частота вращения валов 227 оборотов в минуту дала бы примерно 28 узлов хода.
Больше от него, в принципе, пока и не требовалось, учитывая то, что линейные крейсера служат в эскадре. Едва ли не выше всех личных рекордов в них ценится способность слаженно маневрировать вместе с сотоварищами по строю.
Но, показав результат, вполне пригодный для эскадренной службы, «Лютцов» не остановился на этом - и вскоре «сорвал» ходовые в попытке добиться большего.
Испытательная перегрузка привела к довольно тяжелой аварии левой турбины низкого давления. Инженеры долго искали причину неисправности - грешили на неаккуратность заводской сборки, на нарушения технологии при выплавке металла, на ошибку в проектных расчетах по прочностям. Да так толком ничего конкретного и не нашли. И тогда в штабе вспомнили недобрым словом гофмаршала Пипера, помянувшего черта на крестинах. Может, и смешно в двадцатом столетии верить в старинную народную примету, но слова из песни не выкинешь, что было - то было...
Конкретного виновника происшествия не искали - да его, пожалуй, и невозможно было найти.
После сложного ремонта, продлившегося до начала ледового сезона, «Лютцов» уже не гонялся за рекордами. Записанный в его документах результат 28,3 узла, несмотря на свою кажущуюся точность, можно сказать, эфемерен: он получен вообще не на испытательной миле, а по лагу, во время первых учений совместно с другими линейными крейсерами Хиппера - 20 марта 1916 года.
…Тирпиц прочил ему карьеру флагмана в Первой разведывательной группе. И 24 марта 1916 года, когда «Лютцов» поднял, наконец, боевой вымпел и отправился в свой первый поход, гросс-адмирал намекнул Францу Хипперу, что желал бы вскоре увидеть на гроте новичка адмиральский флаг.
При выраженном внешнем сходстве с «Дерффлингером», у «Лютцова» имелся целый ряд существенных конструктивных отличий, подчас диктующих совершенно иной стиль действий на поле боя.
Во-первых, несколько изменилось вооружение. Произошел отказ от 88-миллиметровой артиллерии как от противоминной, что вполне логично: остановить атаку эсминца водоизмещением под тысячу тонн выстрелом из этой пушки практически невозможно. Благодаря ликвидации «лишней» батареи, число 150-миллиметровых скорострельных орудий в казематах было доведено до 14 штук вместо 12 у «Дерффлингера».
Орудий калибром 88 миллиметров поставили всего 8 штук, несколько увеличив их боекомплект. Эти пушки предназначались, в основном, для стрельбы по воздушным целям. Максимальный угол возвышения их доходил до 70 градусов. Конечно, сбить самолет выстрелом из подобной зенитки трудно, разве что, можно испугать и этим воспрепятствовать атаке. А вот против дирижаблей они могут быть вполне эффективны…
Проблема лишь в том, что больше всего боевых дирижаблей мира в эти годы создавалось как раз в Германии – в конструкторском бюро, основанном знаменитым графом Цеппелином.
Противокреновые цистерны Фрама на вид выглядят очень красивой и логичной инженерной находкой. Поэтому до проекта «Лютцова» все германские линейные крейсера неизменно их получали. Но… На практике не отмечено ни одного случая применения цистерн по назначению. Разве что, еще «Фон дер Танн» во время предвоенного похода в Америку выяснил, что туда запросто помещается несколько десятков тонн дополнительного топливного запаса. Отказ от цистерн Фрама на «Лютцове» позволил вернуть в проектные чертежи еще одну пару шестидюймовых орудий, от которых отказались у «Дерффлингера» в пользу этих цистерн, и дал возможность серьезно усилить торпедное вооружение, перейдя на новый тип торпед.
Четыре торпедных аппарата были расположены так же, как у «Дерффлингера» - форштевневый, два траверзных по бортам и ахтерштевневый. Но калибр торпед составлял уже 600 миллиметров.
Основная германская торпеда калибром 500 мм, имевшая литерное обозначение «G7», при скорости 27 узлов проходила расстояние в 9 300 метров. Новая торпеда, получившая обозначение «Н8», при скорости 30 узлов могла пройти 14 000 метров. При этом вес боевой части вырос незначительно: со 195 до 210 килограммов. Но в принципе, ни одна, даже самая совершенная на тот момент, противоторпедная защита не могла эффективно противостоять и 500-миллиметровым торпедам.
Новая германская торпеда была самой дальнобойной в Первую мировую войну. Лучше разработали только в 1933 году – в Японии, когда был создан один из ранних вариантов знаменитого «Long Lans»…
2.
В действующий состав флота «Лютцов» был зачислен раньше срока – 8 августа 1915 года. Когда еще не только не завершены были испытания, но и, по сути дела, не прошли до конца установка легкого вооружения, оснастка рангоута, и монтаж мелкого палубного оборудования. Достройка крейсера на плаву продолжалась 20 месяцев – всего на пару недель дольше, чем у «Дерффлингера», и часть этого времени «Лютцов» провел не в Данциге, а в Киле, в заводской акватории ремонтно-судостроительных мастерских.
Выход в море Первой разведывательной эскадры Гохзеефлотте 24 марта 1916 года был одной из многих подготовительных операций перед новой попыткой Германии навязать англичанам генеральный бой. На сей раз линейные крейсера Хиппера должны были выйти недалеко - в район банки Амрум, где, согласно данным разведки, появились британские эсминцы.
Визиты эсминцев и легких крейсеров неприятеля в германскую зону влияния иногда заканчивались боевыми столкновениями. В штабе Гохзеефлотте еще у всех на памяти был Гельголандский бой, когда вслед за легкими силами англичан в туманную бухту ворвались и их линейные крейсера.
Тогда было слишком много жертв для локального боя...
Однако в этот раз никаких английских миноносцев в районе Амрума не оказалось. Разведка ошиблась, как уже это не раз бывало в течение этой войны.
Зато в белесой дымке над широкой отмелью подстерегала добычу одинокая британская подводная лодка, попытавшаяся при приближении эскадры Хиппера атаковать один из линейных крейсеров. По иронии судьбы, линза перископа нашарила новичка в составе группы – атаке подвергся «Лютцов».
Первый же враг - субмарина... В те годы, когда средств своевременного обнаружения подлодок еще не изобрели, подводники-асы, вроде лейтенанта Отто Веддигена, вполне могли уничтожить за час три крейсера противника. «Лютцов» оказался счастливым. Британская лодка отстрелялась по нему торпедами, экипаж линейного крейсера наблюдал отмеченный серебряными пузырями след, скользнувший почти у борта. Но ни одного попадания англичанам добиться не удалось.
Кроме того, при торпедном пуске баланс корпуса лодки изменился и злосчастное создание подвсплыло. Естественно, немцы обнаружили врага и отогнали выстрелами.
Молодой экипаж «Лютцова», только недавно пополненный перед выходом в море, повел себя в сложной ситуации решительно и спокойно. С точки зрения штаба эскадры, «Лютцов» настолько хорошо показал себя в этом боевом выходе, что следовало повысить его позицию в иерархии эскадры. Тем более, что умами командиров давно владела идея использовать в качестве флагмана авангардного соединения флота корабль с 305-миллиметровым, а не с 280-миллиметровым, как у «Зейдлица», вооружением.
Приказом командующего Гохзеефлотте вице-адмирала Р.Шеера с 29 марта «Лютцов» поднял флаг вице-адмирала Бедикера - заместителя командующего Первой Разведывательной группой, унаследовав пост второго флагмана прославленной эскадры от концевого в строю «Фон дер Танна».
Вскоре адмирал Хиппер временно передал командование своему заместителю и съехал на берег - на военный совет в столицу. И вернуться к следующему боевому выходу не успел, поскольку из-за болезни угодил в госпиталь.
А между тем, дела авангарду Гохзеефлотте предстояли нешуточные... Впрочем, как всегда.
В двадцатых числах апреля 1916 года линейные крейсера в очередной раз отправились терроризировать береговую оборону неприятеля. На сей раз им предстояло подвергнуть обстрелу города Ярмут и Лоувстофт и уничтожить там портпункты и военные предприятия.
Но на подходах к вражеским берегам флагманский «Зейдлиц», на борту которого находился в это время адмирал Бедикер, нашел форштевнем сорвавшуюся с минрепа «бродячую» мину.
К семи вечера штаб эскадры перешел к «Лютцову».
Почему, скажем, не к «Дерффлингеру», имевшему при примерно равных с «Лютцовом» тактико-технических параметрах гораздо больший боевой опыт команды?
Наверное, из-за воли гросс-адмирала Тирпица, не иначе. К тому же «Лютцов» не был при Доггер-Банке, его экипаж в большинстве своем не был при ситуации, когда пришлось оставить на поле боя на верную гибель отставшего «Блюхера». А значит, с точки зрения Бедикера, крейсер мог действовать более адекватно окружающей обстановке - без излишней осторожности и без стремления отомстить англичанам во что бы то ни стало.
Опытные командиры всегда учитывают особенности условий формирования и воспитания молодых экипажей…
Эскадра появилась у британских берегов, как обычно, с рассветом. По городам Лоувстофт и Ярмут было выпущено несколько сотен снарядов крупных и средних калибров.
Уже покидая английские прибрежные воды, немцы были обнаружены четверкой британских крейсеров-скаутов типа «Боадицея».
Перестрелка с крейсерами-дредноутами явно не входила в планы маленьких легкобронных разведчиков. Рапортовав береговому командованию о составе и курсе неприятельского отряда, англичане под обстрелом отошли и укрылись в прибрежной полосе - в зоне ограниченной видимости. Причем, с борта «Дерффлингера» и «Лютцова» отчетливо определялись накрытия по двум крейсерам. По всей видимости, «Боадицея» и «Бланш» получили попадания, хотя подробными данными об их повреждениях мы не располагаем.
Затем германские линейные крейсера подверглись атаке соединения британских эскадренных миноносцев. Впрочем, безрезультатной. «Лютцов», не имеющий практически никакого опыта боевых действий против легких сил, тем не менее, первым открыл плотный заградительный огонь из средней артиллерии, подавая всей эскадре пример правильных действий в данных условиях.
В бою под Лоувстофтом «Лютцов» впервые стрелял полными залпами из своей главной артиллерии. И стрелял достаточно результативно для новичка, не успевшего пройти полный курс боевой подготовки в учебном отряде.
Сразу после рейда к восточному побережью Британии «Лютцов» перешел на Балтику.
Нет, в этот момент штаб не планировал его участие в вялых затяжных перестрелках на русских минно-артиллерийских позициях. Никто не собирался рисковать новейшей боевой единицей, загоняя крейсер в условия, для его существования явно не приспособленные. Судите сами, читатель: сопоставимого по тактико-техническим характеристикам противника там нет, русские дредноуты не высовываются из Гельсингфорса. А вот «наловить» минных подрывов или по штурманской неопытности сесть на мель в этих водах - проще простого…
«Лютцов» не ходил на Балтике в бой – он занимался артиллерийской практикой на небольшом стрелковом полигоне близ города Киля. Хорошо охраняемый от проникновения врага участок бухты с установленными еще до войны деревянными щитовыми мишенями был отдан в полное распоряжение нового флагмана. Пройдет всего полтора месяца – и результат кильских учений будет проверен в самом страшном сражении этой войны.
25 мая в эскадру вернулся из ремонта «Зейдлиц». Но адмирал Бедикер не стал вновь переносить свой флаг. Очевидно, он ожидал, когда из берегового госпиталя приедет Хиппер - и примет окончательное решение по вопросу, кому водить самую активную в германском флоте группу «капитальных» кораблей.
Хиппер вернулся 28 числа - и оставил флаг за «Лютцовом».
Можно много спорить о том, чем было продиктовано это решение. Самым простым и логичным видится следующее объяснение: во главе Авангарда Гохзеефлотте нужен был новейший крейсер с главным калибром 305 миллиметров, а не со ставшей с недавних пор считаться слишком легкой для дредноута 280-миллиметровой артиллерией, как у «Зейдлица». «Лютцов» был новейшим. Может быть, этого и хватило...
Каждый линейный крейсер Первой разведывательной группы, исключая, разве что «Дерффлингера», вступая в строй, проходил своеобразную «флагманскую практику», хотя бы несколько месяцев возглавляя учебный отряд. «Дерффлингер» был лишен этого этапа учебной подготовки, потому что был первым германским линейным крейсером, вступившим в строй после начала войны. Для «Лютцова» традицию возродили? Или командованию флота необходим был в качестве нового лидера Первой Разведывательной группы корабль, чьи кают-компания и экипаж не имели бы печального опыта Доггер-Банки?
Линейным крейсерам на роду написано взаимодействовать с главными силами флота. А поражение в январе 1915 года, когда линкоры из-за путаницы в штабных приказах не смогли оказать содействие своему сражающемуся с англичанами Авангарду, привело не только к гибели «Блюхера», но и к подрыву доверия к командованию Гохзеефлотте...
Версий много. Несомненно одно: рекомендуя Хипперу и Бедикеру держать штаб соединения на борту «Лютцова», Тирпиц, как всегда, не ошибался.
3.
Великое сражение за господство на Северном море состоялось 31 мая 1916 года - через 3 дня после того, как «Лютцов» был приказом Хиппера официально утвержден в качестве флагманского корабля Первой Разведывательной эскадры Гохзеефлотте.
В 15 часов 19 минут по Берлинскому времени на траверзе пролива Скагеррак разведка германского флота доложила по радио своему адмиралу, что наблюдает «значительные силы неприятеля».
В северно-западной части горизонта по низкому холодному небу поплыли многочисленные густые дымы - на призыв своих легких сил, уже вступивших в огневой контакт с эсминцами и легкими крейсерами Гохзеефлотте, шла эскадра адмирала Битти.
Желая увлечь англичан под сокрушительные залпы германских дредноутов, «Лютцов» повел свой отряд юго-восточным курсом со скоростью около 25 узлов - навстречу медленно и величаво встающим из-за горизонта бурым дымовым шлейфам линейной колонны Гохзеефлотте.
Первый залп «боя Авангардов» прогрохотал над свинцовой водой в 15 часов 48 минут. И принадлежал этот залп «Лютцову». Согласно приказу Хиппера «разделить цели слева», линейный крейсер должен был вступить в перестрелку с флагманом адмирала Битти – «Лайоном». Дистанция была еще довольно велика - около 90 кабельтовых. И «Лютцов» применил немного нетрадиционную для германской военной школы систему пристрелки.
Вместо того, чтобы работать «полубашенными залпами», стреляя поочередно то из левых, то из правых орудий всех четырех своих башен главного калибра, он задействовал попарно то оба носовых, то оба кормовых плутонга. В этом случае две башни работают, по сути дела, как одна установка, одновременно заряжаясь и наводясь «одними руками», - подобно тому, как стреляют линкоры додредноутского поколения, имеющие только по одному башенному плутонгу главного калибра по оконечностям корпуса. И задымления от частых выстрелов вставали над носом и кормой попеременно: пока залпируют носовые башни, противник отслеживается с кормового дальномера. Когда стреляют кормовые - враг уже отлично виден с носового...
Воистину все новое - хорошо забытое старое.
Так как на командный пункт к старшему артиллерийскому офицеру показания кормового и носового базовых дальномеров поступают, благодаря системе центрального управления огнем, в уже обработанном, усредненном виде, для корректировки стрельбы требовался очень точный математический перерасчет, подобный тому, который нужен при беглом побашенном огне. Зато, по мнению капитана-цур-зее Пашена, управлявшего стрельбой «Лютцова» в этом бою, легче обеспечить большую плотность, меткость и хороший темп огня.
Кстати, что касается меткости. Первый залп по «Лайону» лег с перелетом на 8 кабельтовых. Но, скорректировав стрельбу по дистанции, «Лютцов» добился в этом бою 5% попаданий, что при расстоянии до противника в среднем от 90 до 60 кабельтовых результат великолепный. И не только для новичка с молодой командой на борту, но и для признанного снайпера. Для сравнения: средняя результативность артогня Гохзеефлотте в этом сражении составила 3,3%.
В 16 часов 48 минут эскадра Хиппера открыла огонь. А уже в 16-50 два снаряда калибром 305 миллиметров сокрушили верхний броневой пояс «Лайона» в районе центральных казематов 102-миллиметровых орудий. Расчеты средней артиллерии британского флагмана понесли тяжелые потери.
«Лютцов» оказался оригинален не только в методике самой пристрелки, столь быстро принесшей хорошие результаты. Он экспериментировал еще и с типом боезапаса. По тяжело бронированной цели, каковой считается линейный крейсер противника, принято стрелять бронебойными снарядами. Так легче всего быстро нанести врагу серьезный урон в технике. Но бронебойный снаряд при взрыве дает меньше дыма и пламени, нежели фугасный, а потому в самом начале сражения при стрельбе бронебойными трудно определять накрытия и корректировать стрельбу.
«Лютцов» на первом этапе сражения применил против «Лайона» фугасы, предназначенные по инструкции для работы по легкобронной цели. Это те самые снаряды, которые в истории морской артиллерии нередко именуют «германскими полубронебойными». Они не рассчитаны на пробитие мощной защиты, так как не имеют достаточно прочного корпуса, чтобы целым проникнуть сквозь такую преграду и взорваться уже внутри корпуса. При пробитии легкой брони или попадании в незащищенные части корпуса такой снаряд наносит значительно более тяжелые повреждения, нежели бронебойный, поскольку несет больший заряд взрывчатого вещества. Но при этом не срабатывает, в отличие от простых фугасов с носовым взрывателем, от легких препятствий вроде леерной стойки, шлюпбалки или тонкой межкаютной переборки.
Из мемуаров старшего артиллерийского офицера «Лютцова» Гюнтера Пашена:
- Только один раз я сделал залп из всех четырех башен; результат его не поощрил меня к повторению такого залпа. Снаряды упали очень близко друг к другу и почти закрыли цель всплесками. Время полета снарядов было 22 секунды. При начале стрельбы расстояние было взято преувеличенное, и снаряды перелетели цель на 16 гкм (почти 8 каб.). То же было и у неприятеля. Он также открыл огонь с расстояния 167 гкм. (90 каб.), и его снаряды также перелетали через нас, однако ему потребовалось бесконечно долгое время, чтобы нащупать верную дистанцию. Мы были даже удивлены, когда, наконец, "Lion" попал в нас, сделав пробоину в носовой части. Наш собственный огонь быстро сделался и продолжал быть метким. Резкий поворот неприятеля на 4 румба вправо был немедленно замечен и учтен; в 5.52 мы засчитали наше третье попадание в "Lion". Красное пламя вылетело из его третьей башни и большой обломок - половина крыши башни - взлетел на воздух.
Итак, через четыре минуты после начала артиллерийского поединка флагманов «Лайону» едва не пришел конец: в 16 часов 52 минуты «Лютцов» удачным выстрелом вскрыл неприятелю башню номер три. Многотонная броневая крышка башни раскололась и по частям вознеслась в небеса на тугой взрывной волне, когда 305-миллиметровый снаряд, пробивший защиту, рванул над казенной частью левого орудия и воспламенил готовые к заряжанию боеприпасы. Полыхнул пожар и начал распространяться по подачной системе. Горели заряды, и не миновать бы «Лайону» внутреннего взрыва, если бы не командир расчета, полковник морской пехоты У. Харви.
Раненый и уже умирающий, он все-таки успел отдать приказ перекрыть огнезащитные жалюзи и двери погребов боезапаса, А за минуту до своей кончины распорядился пустить в погреба воду через кингстоны. Артиллерист «Лайона» Майкл Честон, участник этого боя и свидетель событий, утверждал, что приказ, спасший жизнь британского флагмана, был отдан «промежду словами молитвы».
- Нас уберегли Господь Бог и полковник Харви...
Завидев почти шестидесятиметровый столб огня над длинным корпусом «Лайона», германская эскадра увеличила интенсивность огня. Первый успех всегда окрыляет - даже если результатом этого успеха становится кровь и гибель.
4.
Ответный удар англичан последовал примерно в 17 часов 15 минут. Наконец пристрелявшийся, «Лайон» поразил своего противника сразу двумя снарядами 343-миллиметрового калибра в полубак. В борту и верхней палубе «Лютцова» в носовой части разворотило гигантскую рваную дыру. От температуры взрыва воспламенилась краска и вспучилась крупными пузырями на обшивке, перебегающие язычки синевато-зеленого пламени быстро превратили ее в облезлые клочья, весьма жутковатые на вид. Впрочем, косметические дефекты можно было считать ерундой, гораздо хуже было то, что осколки этого злосчастного снаряда, проникнув в носовой лазарет, перебили немало ожидающих помощи раненых.
Во время первой фазы боя «Лютцов» получил от «Лайона» три попадания. Но боеспособность линейного крейсера пока еще почти не пострадала. А его противник «Лайон» уже покидал строй, выходя за линию баталии. Ему нужно было хотя бы немного времени, чтобы справиться с пожаром и подремонтировать повреждения от шести снарядов с «Лютцова», попавших в него за семнадцать минут боя.
…Он еще вернется в строй, этот упорный боец и прекрасный лидер колонны – «Лайон»!. Ему суждено было выжить в этом бою и даже получить некоторые основания считать себя победителем. Но события, произошедшие за время его отсутствия, сказались на британской линейно-крейсерской эскадре самым роковым образом. Опытный «Фон дер Танн» уничтожил «Индефатигэбла», а «Дерффлингер» при поддержке «Зейдлица» расправился с «Куин Мэри»...
На этом этапе боя головной в неприятельском строю стала «Принцесс Ройал» - «королевская кошка», любимица адмирала Фишера. Признанный снайпер среди линейных крейсеров Грэнд-Флита. Теперь «Лютцову» предстоял поединок с ней, пока остальные линейные крейсера германского авангарда вели огонь по ее сотоварищам.
«Принцесс Ройал» пристрелялась на удивление быстро. Буквально через несколько мгновений после смены цели первый ее 343-миллиметровый снаряд глухо ударил в броневой пояс «Лютцова» у ватерлинии и разорвался на броне. По длинному корпусу линейного крейсера прокатилась тяжелая дрожь, в нескольких отсеках «стряхнуло» лампы освещения. Но защита выстояла, и попадание лишь нанесло неглубокую, широкую вмятину в борту. Броневая плита, деформировавшись, дала легкие течи по стыкам, почти незамеченные в горячке жестокого боя.
Зато следующий снаряд завершил разрушение носового перевязочного пункта и принес новые потери в личном составе.
...«Лютцову» все еще везло. Когда тяжелый британский полубронебойный снаряд со скоростью почти 900 метров в секунду вонзается в палубу и с грохотом рвет 25-миллиметровую защитную плиту между носовыми башнями, можно лишиться артиллерии на весь оставшийся бой. Или того хуже - получить пожар в подаче, и очень быстро вознестись в эти зависшие над полем боя плоские дымные небеса на взрыве собственного боезапаса… Но германский флагман отделался только разрушением экипажной столовой и камбуза, пустующих во время боя.
Жестокий огонь германской эскадры вынудил англичан резко маневрировать, чтобы избежать новых потерь. Кончилось это тем, что линейные крейсера Битти все же остались под накрытием, но при этом сами пристрелку потеряли. За последующие полтора часа по «Лютцову» не было ни одного попадания, а сам он успел крепко побить и «Принцесс Ройал», и вернувшегося в строй «Лайона», и каких-то шустрых британских легкобронных разведчиков, шмыгающих в дыму между сражающимися колоннами линейных крейсеров.
Между прочим, по свидетельству Пашена, иногда британские тяжелые снаряды рикошетировали при ударе об воду. Два таких рикошета свистнули буквально над мостиком «Лютцова» и упали в воду с противоположного борта, не причинив германскому флагману вреда.
В это время он стрелял в основном, фугасными или полубронебойными снарядами, стремясь израсходовать их и только после этого перейти на бронебойный запас. И, честно говоря, «Лайон» должен благодарить судьбу за такое решение «Лютцова»: если бы те попадания, которые он получил во время первой фазы боя, проникли за броню, шансов выжить у него было бы весьма немного…
5.
Около шести часов пополудни погода начала играть на руку англичанам. Видимость в «германскую» сторону горизонта была отменной, в то время как со стороны англичан на поле боя наплывала густая дымка подступающей непогоды. Эффективно стрелять по врагу становилось все труднее, а попадания английских полубронебойных по «Лютцову» и другим крейсерам Хиппера сделались гораздо чаще.
Один из этих тяжелых снарядов разворотил германскому флагману носовую надстройку, отчего осколками были посечены первая дымовая труба и вентиляционные системы первого котельного отделения. В отделение проник и дым от разрыва, что несколько затруднило работу кочегаров.
Другой снаряд вновь угодил в надводный борт полубака и повредил верхний броневой пояс.
Но хуже всего положение «Лютцова» сделалось тогда, когда под завесой тумана к месту сражения подобралась Пятая эскадра Грэнд-Флита под флагом вице-адмирала Эван-Томаса. Четыре огромных сверхдредноута типа «Куин Элизабет» - гордость Британии, - на пределе возможности своих ходовых систем ворвались в бой и обрушили на германский Авангард всю мощь своего главного калибра.
В 17 часов 55 минут снаряд калибром 381-миллиметр, выпущенный то ли «Бархэмом», то ли «Вэлиентом», повредил главный броневой пояс «Лютцова» на уровне ватерлинии под полубаком. Через отверстую рваную пробоину вода быстро затопила первый снарядный погреб 150-миллиметровой артиллерии.
Сманеврировав под огнем, «Лютцов» сумел вывернуться из-под обстрела, но почти сразу же попал под накрытие с возобновившей стрельбу эскадры Битти. Два крупных снаряда разрушили несколько казематов его батареи среднего калибра, выведя из строя и пушки, и их расчеты. Среди артиллеристов этого плутонга не осталось не раненых. Кроме того, осколки и взрывная волна от близкого разрыва на воде сорвали антенны обеих радиостанций, лишив германский линейный крейсер возможности дальней связи.
По мнению Пашена, это были снаряды, начиненные простым дымным порохом. Попадая в каземат через палубу с большой дистанции, они проламывали защиту и взрывались непосредственно в помещении, образуя пещерообразную рану и расшвыривая крупные осколки с сильно зазубренными краями. Но энергии взрыва обыкновенно не хватало для возникновения более-менее длительного пожара, а страшные на вид осколки не могли пронзить даже довольно тонкую межказематную переборку.
За последующий час боя «Лютцов», почти не видя неприятеля, не добился никакого успеха в стрельбе. Зато огонь противника становился все эффективнее и эффективнее. Снаряды британских сверхдредноутов вскрыли германскому флагману палубу центральной надстройки промеж дымовых труб, вывели из строя обе радиостанции, несколько орудий среднего калибра и прожекторный пост. В помещение центрального поста, откуда осуществляется управление кораблем во время боя, проникли по переговорным трубам ядовитые дымы и газы от разрывов, и пришлось временно эвакуировать оттуда офицеров, пока они не отравились насмерть.
К семи часам вечера «Лютцов» имел уже 10 попаданий тяжёлыми снарядами. Но шел вперед, как ни в чем не бывало, стрелял, тушил пожары, распоряжался своими подчиненными, при помощи флажных сигналов передавая приказы по колонне...
В это время к месту сражения шестью колоннами - по четыре дредноута в каждой - подошли главные силы Грэнд-Флита, и бой закипел с удвоенной энергией.
Для «Лютцова» это означало - бой насмерть. В эскадренном сражении выведение из строя флагмана часто ставится в качестве первоочередной задачи при тесной решительной схватке. Снаряды буквально посыпались на предводителя германского авангарда, и в период с 18 часов 59 минут до 20 часов 05 минут он получил повреждений едва ли не больше, чем за весь предыдущий бой.
Один из снарядов калибром 343-миллиметра, - от «Лайона», не иначе, - просадил «Лютцову» крышу батареи среднего калибра, прошел каземат насквозь и рванул на нижележащей палубе позади барбетного «стакана» артиллерийской башни номер два. В этом маленьком отсеке были сложены дощатые щиты и парусиновые смоленые пластыри - аварийный запас на случай тяжелых боевых повреждений. Все эти материалы довольно горючи, и в помещении вспыхнул жестокий пожар. Дым вырывался из световых люков, из дверей, переговорных и вентиляционных труб, струями сочился из-под барбета верхней носовой башни.
Это задымление начало серьезно влиять на стрельбу «Лютцова», так как ни старший артиллерист в своей возвышенной рубке, ни наводчики носовых башен, ни даже наблюдатели на дальномерном посту не могли видеть крейсеров Битти за черными ядовитыми клубами, стелющимися над палубой.
Но в этом дыму «Лютцов», по-прежнему возглавляющий свою колонну, успел рассмотреть, как впереди слева по курсу два крупных четырехтрубных англичанина пытаются беглым огнем прикончить какой-то пылающий германский корабль. В избитом до неузнаваемости разведчике наблюдатели «Лютцова» с трудом опознали легкий крейсер «Висбаден».
Разведчик авангарда, один из лучших новых крейсеров Германии, уже едва держался, имея сильный дифферент на развороченную корму, и непонятно было, является ли его широкая циркуляция вполне сознательным маневром выхода из-под огня, или беднягу несет с заклиненными рулями. Несет, куда Бог на душу положит, по воле слепого случая…
…Высокие оранжевые кисточки пожара озаряли свинцовое небо. «Висбаден» горел. Горел, но все еще полз, все еще отстреливался из своей уцелевшей единственной пушки. Не сдавался, цеплялся за жизнь...
А два британских броненосных крейсера не отставали от потерявшего скорость неприятеля, устроив себе что-то вроде полигонных учений с живой мишенью. Они легко и стремительно перебегали вокруг погибающего корабля в поиске наиболее эффективного ракурса стрельбы, ставили «Висбадена» под «анфиладный» огонь и огонь всем бортом, выбирали выгодное расстояние и темп обстрела.
И «Лютцов» решил прервать жестокую игру двух британских крейсеров. Высокий белый всплеск от падающего в воду двенадцатидюймового снаряда вырос впереди по курсу у предводителя стреляющей британской пары - броненосного крейсера по имени «Дифенс».
...Когда-то давно, еще в мирное время, адмирал Фишер, наблюдая учения крейсерской эскадры в Ла-Манше, обозвал «Дифенса» «блистательной бестолочью». Предельно точная характеристика с тиля действий для лощеного представителя последнего додредноутского поколения британских броненосных крейсеров, славившегося строевой выучкой, но во время маневров и в боевой обстановке неизменно демонстрировавшего суетливую нервозность.
С тех пор, конечно, немало воды утекло, но, похоже, «Дифенс», нынешний флагман эскадры адмирала Арбентнота, ничуть не изменился…
Да это и не удивительно. Его появление на свет оказалось весьма несвоевременным. Британское флотское начальство, плененное уже строящимися сверхмощными крейсерами типа «Инвинсибл» проекта Фишера, почти не обращало внимания на мощный, сильный, но морально устаревший с рождения, и казавшийся почти ненужным державе корабль.
Ни служба в колониях, ни флагманство в резервной разведывательной эскадре не сделали «Дифенса» хорошим стрелком. Теперь он битый час вместе с напарником истязал погибающего «Висбадена», заведомо уступавшего ему по всем параметрам.
В конце концов, ничто так не меняет отношение адмиралов к конкретной «боевой единице» флота, как наличие в послужном списке потопленного боевого корабля неприятеля. «Дифенсу» нужны были медали для артиллеристов - за смерть одного из лучших германских разведчиков. Вот он, найдя «Висбадена» уже поврежденным, добросовестно пытался их и заработать.
И все никак не мог утопить врага...
Когда прямо перед носом «Дифенса» врезался в воду, вздымая фонтан, тяжелый немецкий снаряд, крейсер резко отвернул, бросив обстреливать «Висбадена», и попытался вывернуться из-под удара. Но раньше, чем англичанину это удалось, несколько раскаленных искр впились ему в полубак - под барбет первой башни главного калибра. И пламя гигантского разрыва на мгновение выхватило черный четырехтрубный силуэт из полумглы задымления.
Гибель «Дифенса» была быстрой и страшной - со всем экипажем, включая и штаб адмирала Арбентнота. Британский миноносец, обыскавший место гибели крейсера в поисках уцелевших моряков, подобрал только нескольких покойников в капковых спасательных жилетах.
А для «Лютцова» эта гибель неприятеля стала его последней победой.
Согласно германским источникам, например, Гренеру и воспоминаниям старшего артиллериста Пашена, линейный крейсер стрелял по «Дифенсу» даже торпедами, хотя ввиду дальности дистанции шансы на удачное попадание торпед были практически равны нулю.
Кстати сказать, «Лютцов» в этом бою применял торпеды дважды - по «Дифенсу» и по линейным крейсерам Битти. И дважды - с заведомо далеких дистанций. Конечно, новая 600-мм торпеда могла пройти и большее расстояние, но вероятность удачного попадания с такого большого расстояния всегда слишком низка.
6.
К восьми вечера видимость для немцев настолько ухудшилась, что «Лютцов» уже буквально в упор не мог разглядеть своего врага. А англичанам помогало то, что германские корабли проецировались для них не на затуманенную непогодой, а на чистую часть горизонта.
Не успели еще рассеяться над полем боя зловещие черные дымы от взрыва «Дифенса», а германский Авангард уже подвергся новой атаке. Линейный крейсер «Инвинсибл», предводитель Третьей крейсерской эскадры Грэнд-Флита под флагом адмирала Худа, немного «промахнулся» при схождении флотов и проскочил место завязки баталии на несколько миль к востоку.
Теперь ему необходимо было вывести свой отряд на одну линию с эскадрой Битти и вместе с избитым «Лайоном» обеспечивать британским дредноутам возможность охвата головы неприятельской колонны.
Первым отчетливо наблюдаемым кораблем неприятеля, достойным поединка на главных калибрах, оказался для него «Лютцов». И, наблюдая на полубаке германского крейсера обильное задымление от пожара, «Инвинсибл» открыл по подбитому противнику лихорадочную беглую стрельбу.
Дистанция была всего около пятидесяти кабельтовых. Уже вполне реально нанести врагу жизненно опасные повреждения и 305-миллиметровым калибром. И вероятнее всего, «Лютцову» пришлось бы туго.
Но тут огонь по «Инвинсиблу» открыл второй в строю германской эскадры линейный крейсер – «Дерффлингер». Опытный боец, обожженный еще сражением под Доггер-Банкой. Хладнокровный снайпер с расчетами под управлением знаменитого создателя методик артиллерийских стрельб - Хельмута Хазе.
Было около 19 часов 20 минут по германскому исчислению времени. «Лютцов», получивший уже около двух десятков тяжелых попаданий, был близок выходу из строя. В его центральном посту офицеры надели противогазы, чтобы не отравиться постоянно проникающим в помещение горьким удушливым дымом. Носовая артиллерия крейсера уже совершенно не могла действовать из-за пожара на полубаке. Огонь пылал в межпалубном пространстве у орудийных барбетов, пожирал остатки боезапаса в системе подачи, уничтожал в рабочем отделении резерв ремонтно-спасательных материалов.
Несколько подводных попаданий в носовую часть привели к обширным затоплениям водонепроницаемых отсеков под полубаком. И одна из этих пробоин, кажется, стала роковой.
Противоторпедная переборка у линейных крейсеров типа «Дерффлингер» заканчивается в носу за барбетом первой башни, смыкаясь с наклонным поперечным траверзом. Теперь, когда от нескольких вражеских снарядов отделения впереди этого траверза заполнились забортной водой, довольно тонкую поперечную переборку выгнуло мощным давлением, и она грозила сдать в любую минуту. В соседних помещениях наблюдалась обильная фильтрация воды через сальники электропроводов и коммуникативных труб.
При падениях английских снарядов у борта и их разрывах в воде весь длинный стройный корпус «Лютцова» сотрясали гидродинамические удары - и от них выходило из строя внутреннее оборудование в помещениях рядом с затопленными. А вода продолжала наступать...
Она прорвалась через изуродованный взрывом переходной люк в главной броневой палубе, соединяющий подбарбетный отсек первого плутонга с носовыми отделениями. Затопила торпедные отделения под баком и бункера боезапаса главного калибра, проникла в помещения, смежные с центральным постом. Собственные водоотливные средства уже не могли справиться ни с ее удалением, ни даже с поддержанием ее уровня на приемлемой для движения высоте.
Только в результате перестрелки с линейными крейсерами «Инвинсибл», «Инфлэксибл» и «Индомитэбл» «Лютцов» получил не менее восьми двенадцатидюймовых снарядов.
Два из этих снарядов взорвались у борта рядом с отделением торпедного аппарата, повредили броневой пояс и вырвали внутреннюю переборку. Сразу несколько отсеков здесь оказались затоплены – и через отверстую пробоину во внешней обшивке и броне, и через коммуникативные трубы и сорванные переходные люки. Вопреки распространенному мнению, что дважды в одну пробоину снаряд угодить не может, буквально через несколько минут чуть ли не в паре метров от места первого удара в борт вонзились еще два снаряда. Гидродинамический удар при взрыве вынес переборки до диаметральной плоскости. Осадка носом увеличилась на два с половиной метра, начала падать скорость.
Управлять боем авангарда было для «Лютцова» уже выше сил.
В 19 часов 35 минут от снайперского огня «Дерффлингера» взорвался и начал тонуть злосчастный «Инвинсибл». С третьего или четвертого залпа «Дерффлингер» добился накрытия. На шестом - угодил под третью башню «Инвинсибла» и буквально разорвал врага пополам детонацией его собственного боезапаса...
В безумной вспышке лиддитового пламени флагман адмирала Горацио Худа сгинул с поверхности моря, а оставшиеся в живых два его мателота в панике сбежали в клочья дымовой завесы над горизонтом.
Но тремя минутами раньше «Лютцов» заложил широкую циркуляцию, вываливаясь из колонны. Под пробитой броней главного пояса были еще целы его мощные котлы. Не повреждены турбины. Но значительная часть энергии уходила на поддержание практически безрезультатного водоотлива, а дифферент и крен на левый борт не позволяли вести огонь. А выход из строя всех систем связи обесценил его как предводителя эскадры: когда единственный способ управлять строем - личный пример, флагман становится слишком ограниченным в средствах.
Командир «Лютцова» капитан-цур-зее Хардер предложил Хипперу передать штаб на один из эскадренных миноносцев Гохзеефлотте, державшихся поблизости от израненного корабля. Поначалу адмирал возражал: рано! К тому же миноносец, снимающий штаб с борта флагмана, мог послужить деморализующим фактором для остальной эскадры. Но в половине восьмого, окончательно убедившись в полной неспособности «Лютцова» продолжать битву, распорядился сигналом подозвать к борту эсминец «G-39».
Из рапорта Франца Хиппера после боя:
- Линейный крейсер «Лютцов», исполнявший обязанности моего штабного корабля, получил многочисленные попадания. Его башня «В» выгорела, радиостанции вышли из строя. Броня, пробитая во многих местах, не могла уже служить надежной защитой, были затоплены торпедное отделение, пост управления артогнем и пост связи. Из-за этих повреждений корабль имел дифферент, мог следовать только малой скоростью и с большим трудом справлялся со стрельбой из немногих уцелевших орудий. Руководить эскадрой с него в этих условиях означало подвергнуть крейсер риску близкой погибели. Я был вынужден перейти на миноносец «G-39».
Избитый до неузнаваемости, «Лютцов» отвернул на юго-восток, вышел за линию боя и почти сразу же замедлил ход до 3 узлов. На его шкафуте полыхали пожары, длинный узкий полубак был почти полностью залит водой, и волны ходили уже на уровне якорного клюза. Большинство артиллерии, как главной, так и вспомогательной, вышло из строя. Не действовали системы централизованного управления огнем. Начала сдавать даже двужильная энергетика. Только четыре последних попадания увеличили количество воды в носовых отсеках до 2 000 тонн, и водоотливные системы уже не справлялись с поддержанием ее на приемлемом для каких-либо активных действий уровне. Задняя переборка левого бортового торпедного отсека, имеющая толщину около 30 миллиметров, выпученная от гигантского давления воды, не выдержала и все-таки прорвалась.
Эсминец «G-39» подошел к борту «Лютцова», чтобы снять Хиппера со штабом. Израненный линейный крейсер трехузловым ходом покидал поле боя, отползая дальше на юго-восток, когда англичане вновь подвергли его жестокому обстрелу. В результате «Лютцов» получил еще несколько тяжелых ран, а адмирал смог оставить корабль только через семнадцать минут.
7.
Согласно германским официальным данным, сражение завершилось для «Лютцова» в 19 часов 43 минуты - в тот самый миг, когда линейный крейсер скрылся от глаз врага в поставленной миноносцами дымзавесе.
Он уходил к юго-востоку, тяжело подминая свинцовую воду форштевнем, дымя затухающими пожарами, теряя скорость. А вслед ему грохотали залпы продолжающегося боя...
«Лютцов» уполз за горизонт - в сторону датского побережья, и провел последние оставшиеся ему на этом свете несколько часов в отчаянной борьбе за живучесть.
Свободная поверхность воды, образовавшаяся в межпалубном пространстве в результате обильных затоплений, грозила опрокидыванием корабля при полной потере остойчивости. Примерно в половине десятого, когда полубак полностью заполнился водой, и осадка носом составила более 12 метров, обильные затопления, наконец, ненадолго перестали нарастать.
Носовая переборка котельного отделения, отделяющая затопленные отсеки от разгоряченных котлов корабля, выгнулась, но держала. И у измотанного экипажа, в предыдущие часы покидавшего отделение за отделением, появилась надежда...
В носовом дизель-генераторном отсеке, в чудом сохранившемся воздушном пузыре были еще живы четверо моряков. Отрезанные от внешнего мира, они, тем не менее, продолжали ремонтировать электрооборудование. Держали через переговорные трубы связь с командиром. Пытались выжить.
Переборка котельного отделения сдала в 00 часов 45 минут. Дрейфующий без хода линейный крейсер с обнажившимися от воды винтами за кормой остался к этому времени в одиночестве.
Меж тем у датских берегов, где он дрейфовал, начинался шторм. Тяжелые волны ходили уже поверх палубы заполненного водой полубака. Размахи качки неуправляемого корабля достигали двадцати градусов от нормали. И любой резкий крен грозил мгновенной гибелью от потери остойчивости.
В это время британские радисты перехватили и расшифровали германскую радиограмму, из которой было ясно, что в координатах 56 градусов 27 минут северной широты и 5 градусов 41 минута восточной долготы ожидает помощи спасательных буксиров тяжело поврежденный немецкий корабль. Вероятнее всего, это была последняя попытка «Лютцова» связаться со своей эскадрой через радиостанции подошедших к нему эсминцев. Но атмосферные помехи не дали погибающему флагману дозваться сотоварищей...
До полуночи он дважды будет пытаться дать ход, чтобы следовать за эскадрой, или хотя бы немного откачать воду из бункеров боезапаса носового плутонга. Во время первой попытки предельный ход, который «Лютцову» удалось выжать, составил примерно 11 узлов. Во второй – уже не больше семи. Дисбалансированный затоплениями корпус утратил остойчивость – самостоятельные повороты были практически невозможны. Свободная поверхность воды выше броневой палубы создавала угрозу ежеминутного опрокидывания.
Меж тем волнение моря к середине ночи начало еще более усиливаться. В нарождающемся шторме «Лютцов» мог только либо дрейфовать без движения, либо очень медленно двигаться, причем, направление движения диктовалось направлением волн, становившихся все выше: повернуться к ним лагом могло означать только риск мгновенно погибнуть.
Так ползти он смог еще около сорока минут.
В 2 часа пополуночи руководитель «дивизиона живучести» доложил командиру корабля капитану-цур-зее Хардеру, что крейсер не продержится на воде дольше пяти-шести часов. Надежда вновь была потеряна.
Вода уже проникла в бортовые казематы 150-миллиметровой артиллерии, и волны на баке «Лютцова» гуляли выше барбета второй артиллерийской башни. Первое котельное отделение было затоплено, второе работало исключительно на водоотлив и поддержание освещения в отсеках: все равно все четыре винта из-за дифферента на нос вышли из воды.
Старший артиллерист Пашен свидетельствовал, что к двум часам ночи крейсер принял не менее 8 319 тонн воды. Подсчет, скорее всего, приблизительный – исходя из конструктивных объемов затопленных отсеков. Это заведомо смертельная доза, учитывая общее водоизмещение крейсера и локализацию повреждений.
Уцелевший экипаж собрался на приподнявшейся над водой четыре метра корме. Из перевязочных пунктов на палубу было поднято около полусотни раненых. 115 убитых были оставлены в отсеках - им предстояло быть похороненными вместе со своим кораблем.
Четыре эскадренных миноносца – «G-38», «G-37», «G-40» и «V-45» - осторожно подошли в ночном мраке к борту полумертвого корабля. На превращенную в руины палубу подали трапы. Спустили немногие шлюпки. Организованно и быстро, без лишней паники, сняли команду. И отошли в почтительном безмолвии, ожидая гибели «Лютцова» с минуты на минуту.
Прошло сорок минут, а крейсер еще держался на плаву. И его гибель, хотя и была уже вопросом времени, могла продлиться еще несколько часов.
...Это будет потом - после приказа капитана-цур-зее Хардера, шагнувшего в катер прямо с ходового мостика. Острый ветер последней весенней ночи. И холодные волны, разбегающиеся по испещренной осколками палубе полностью затопленного полубака. И две торпеды эсминца «G-38», прочертившие в черной воде два серебряных следа, когда верный маленький адъютант положит конец безнадежной жестокой агонии своего флагмана.
Первая Разведывательная эскадра не видела гибели «Лютцова». Может быть, поэтому спор о том, мог ли он быть спасен, по сей день остается не решенным. В конце концов, выжил же «Зейдлиц», который, если верить законам физики, просто не должен был выжить…
Современные расчеты показывают: да, приняв четыре с лишним тысячи тонн воды под броневую палубу и столько же - выше нее можно при исправных водоотливных средствах и достаточной выучке команды остаться на плаву. Но любой математический расчет и любая моделировка подобной ситуации в той или иной мере грешат неполнотой. Учесть абсолютно все объективные и субъективные факторы, воздействующие на тонущий корабль почти невозможно.
Если «Лютцов» погиб, значит, он просто не мог не погибнуть…
Прошло полвека после окончания войны. В период летнего затишья между штормами неподалеку от датских берегов, в координатах 56 градусов 15 минут северной широты, 5 градусов 53 минуты восточной долготы водолазные вельботы фирмы «Айзен & Металл» извлекли со дна позеленевшую латунную рынду с тисненой готической вязью на ободе - LUTZOW.
Рынду передали в Гамбургский морской музей. Теперь это – одна из немногих реликвий, оставшихся новому времени от блистательного флагмана авангарда Гохзеефлотте.
В течение трех лет частная германская судоразделочная корпорация пыталась разобрать линейный крейсер на дне. Потом работы были заброшены.
Ушедший на восемь метров в донный ил, «Лютцов» так и остался на месте своей гибели, несмотря на то, что среди историков флота и водолазов-энтузиастов периодически возникает идея поднять его и тоже передать музею в качестве «натурного экспоната».
Скорее всего, этот замысел никогда не будет реализован.
И, наверное, так и должно быть. В памяти у Истории вместо ржавого мертвого остова останется гордый предводитель самой удивительной эскадры Первой Мировой войны.
Самая короткая биография в Первой разведывательной группе была прожита достойно. А уцелевшие офицеры и матросы «Лютцова» вскоре пополнили экипаж только что вступившего в строй линейного крейсера «Гинденбург».
У них было впереди еще два года великой войны…
--------------------------------------------------------------------------------
Рейтинг: +2
599 просмотров
Комментарии (7)
| Дмитрий Криушов # 26 июля 2015 в 22:31 +2 | ||
|
| Neihardt # 28 июля 2015 в 05:33 +1 | ||
|
| Neihardt # 28 июля 2015 в 05:47 +2 | ||
|
| Марина Заварзина # 8 марта 2016 в 04:08 +1 | ||
|
| Neihardt # 8 марта 2016 в 11:27 +1 | ||
|
| Марина Заварзина # 8 марта 2016 в 11:35 +1 | ||
|
